Безуглов Анатолий Алексеевич. Записки прокурора

   Вопрос: А сверх установленной цены брала что-нибудь?
   Ответ: Ни боже мой. Но ведь надо как-то на заботу ответить. Вот и покупал ей духи к 8 Марта. Рублей за девять-десять...
   Вопрос: И она принимала подарки?
   Ответ: Тогда принимала. Ну, когда в коммунальной квартире жила.
   Вопрос: А теперь?
   Ответ: Теперь - нет.
   Вопрос: Почему же?
   Ответ: Из уважения, наверное.
   Вопрос: А может быть, потому, что и так чувствует себя обязанной вам?"
   - Вот тут он и струхнул, - снова прокомментировал следователь. - Я понял, что попал в самую точку. И, как говорится, начал наступление.
   "Вопрос: Вы ей, кажется, порекомендовали подать заявление на получение в том же ЖСК "Салют" на трехкомнатную квартиру?
   Ответ: Что-то не помню такого.
   Вопрос: Постарайтесь припомнить. Калгашкина сказала, что именно вы посоветовали. Было такое?
   Ответ: Да, что-то в этом роде.
   Вопрос: И за что же вы к ней были так внимательны, Геннадий Ефимович?
   Ответ: Из уважения. Да и жалко ее: бабенка хорошая, душевная и вот семью никак завести не может.
   Вопрос: У нас другие сведения, Геннадий Ефимович. Трехкомнатную квартиру Калгашкина получила нечестным способом. Помимо пяти тысяч паевого взноса она заплатила еще столько же. Кому и когда, не знаете?
   Ответ: Нет.
   Вопрос: А Бабаеву вы говорили, что знаете, кому надо дать, чтобы получить квартиру побольше. И даже брались посодействовать. Не так ли?
   Ответ: Не мог я такое предлагать. Если и помогал кому в ЖСК, так это отнести-принести документы. Ведь зарплату получал, а дела как бы никакого. Попросит меня кто-нибудь: занеси, мол, Геннадий Ефимович, справки или другие бумаги. Почему не занести? Я пенсионер, времени сколько угодно.
   Вопрос: И куда вы носили?
   Ответ: В строительно-монтажное управление, в горэлектросеть. Да мало ли...
   Вопрос: А в горжилуправление? Дроздову?
   Ответ: Носил, а как же. Сколько раз.
   Вопрос: И это действительно были документы?
   Ответ: Я почем знаю. Дадут мне заклеенный пакет, не буду же я вскрывать.
   Вопрос: Дроздову носили пакеты только на работу?
   Ответ: Инок раз и домой. Бывал же у него по-родственному.
   Вопрос: От кого именно носили Дроздову?
   Ответ: От Щербакова, председателя ЖСК "Салют".
   Вопрос: Еще от кого?
   Ответ: Всех не упомнишь.
   Вопрос: Калгашкина передавала что-нибудь через вас Дроздову?
   Ответ: Было как-то.
   Вопрос: Когда и что?
   Ответ: Да в начале тысяча девятьсот восемьдесят первого года, кажется, в марте, Калгашкина попросила передать Валерию Семеновичу сверток.
   Вопрос: А что, по-вашему, было в нем?
   Ответ: Книга. Я сам видел, когда он развернул сверток.
   Вопрос: И Дроздов принял этот подарок?
   Ответ: На следующий день вернул. Попросил снова отдать Калгашкиной. И при этом добавил: "Пусть она обратится к Щербакову, тот все сделает..."
   Протокол допроса неожиданно обрывался. Я вопросительно посмотрел на следователя.
   - Понимаете, Захар Петрович, у этого Корнеева случился приступ. Наверное, переволновался очень. Схватился за сердце, побелел. Я вызвал "скорую помощь". Померили давление - жутко высокое. Хлопотали над стариком минут сорок. Увезли в больницу.
   - Но ведь это нельзя считать документом, - показал я на протокол. Корнеев не прочел, не расписался...
   - А вдруг у человека инфаркт? Не буду же я требовать у него в таком состоянии подпись.
   - Верно, - кивнул я. - Действительно, ничего тут не поделаешь.
   - Но какие важные сведения! Во-первых, Дроздов связан с Щербаковым, председателем ЖСК "Салют". В этом я теперь не сомневаюсь. Потому что договор с Корнеевым о технадзоре за строительством дома - это липа, а вернее, форма взятки. И не Корнееву, а самому Дроздову. Во-вторых, обратите внимание: Калгашкина передала сверток Дроздову через Корнеева в марте 1981 года. Именно тогда ее провели в члены правления кооператива и затем поставили в список на получение трехкомнатной квартиры.
   - Корнеев говорит, она передала только книгу.
   - Наверняка еще кое-что, - убежденно сказал следователь. - Эх, жаль, что так получилось. Я обязательно узнал бы у старика, что он еще носил от Калгашкиной Дроздову.
   Видя мое недоверчивое лицо (а я действительно был в затруднении: приступ Корнеева помешал установить до конца истинное положение, и поэтому делать окончательные выводы все-таки было нельзя), Орлов решительно произнес:
   - Да тут младенцу ясно: Корнеев - посредник. Между взяточником и взяткодателями. Вспомните, он и к Бабаеву сунулся. Тот отверг нечестный путь. А вот Калгашкина клюнула.
   - Похоже, что это именно так, - сказал я. - Но пока что у нас лишь показания Корнеева. И те без подписи допрашиваемого.
   - Уверен, Захар Петрович, доказательства будут. И очень скоро!.. А сейчас я попрошу вас утвердить постановление на обыск у Калгашкиной, Дроздова и Щербакова.
   Следователь Орлов начал с квартиры Калгашкиной. Действительно, как говорил учитель географии Бабаев, новой обстановкой завмагазином еще не обзавелась. Но зато у нее были обнаружены ценности. И немалые. Кольца, броши, серьги, кулоны из золота и платины, украшенные драгоценными камнями, на общую сумму около семнадцати тысяч рублей. С десяток пар дорогих импортных сапог и туфель, две дубленки, пальто из замши и лайковой кожи. А уж всяких там кофточек, платьев, шерстяных и трикотажных костюмов было столько, что хватило бы одеть несколько привередливых модниц. Все, конечно, импортное. Нашли у Калгашкиной и деньги, около тридцати тысяч рублей.
   - Зачем она их дома хранила? - спросил я у следователя, когда он приехал с обыска.
   - Наверное, боялась класть на сберкнижку. Чуяла, что ее деятельность может заинтересовать следственные органы. Вот она и посчитала, что надежнее их держать не на книжке, а просто в книгах.
   Орлов положил мне на стол роман А.Дюма "Виконт де Бражелон". С виду книга как книга.
   - Откройте, - с улыбкой сказал следователь.
   Я открыл. Под обложкой аккуратно сквозь все страницы было вырезано четырехугольное отверстие. Оно было заполнено сторублевыми купюрами.
   - Между прочим, Захар Петрович, - продолжал Орлов, - у Калгашкиной нашли еще один подобный экземпляр. Только пустой. Я и подумал: может, он служил не для хранения денег, а для передачи? Понимаете, пакет, сверток вызывает подозрение, а книга...
   - Вы думаете, Корнеев передавал от Калгашкиной Дроздову именно ее?
   - Вот-вот! Скажу честно, мне не давало покоя: зачем было заведующей магазином посылать Дроздову какую-то книгу? Подарок? Не солидно. А главное, он на следующий день вернул.
   - А где та, вторая книга?
   - Срочно послал на дактилоскопическую экспертизу. Если она побывала у Дроздова, скорей всего, будут обнаружены его отпечатки пальцев.
   - Когда обещали результаты?
   - Сегодня к концу дня. А вот еще одна находка у Калгашкиной. И по-моему, не менее интересная.
   Следователь протянул мне записную книжку.
   В ней не было ни номеров телефонов, ни адресов. Она была вся испещрена цифрами и датами. А также инициалами или сокращенными названиями, скорее всего, учреждений.
   - Насколько я понял, личный гроссбух, - пояснил следователь. - Кое-что мне уже удалось расшифровать. Поработать над этим документиком придется основательно. Ирина Алексеевна, вероятно, мало надеялась на свою память, вот и делала заметки, кому и когда давала деньги, от кого получала... Разрешите?
   Я отдал книжку Орлову.
   - Вот смотрите, - нашел следователь нужный листок. Двенадцатого, третьего, восемьдесят первого. Д.В.С. - два... К.Г.Е. - ноль целых четыре десятых... Щ.Н.Н. - ноль целых пять десятых... Вам это ничего не говорит?
   - Д.В.С., - подумал я. - Уж не Дроздов ли Валерий Семенович?
   - Уверен - он! А цифра два - это значит два куска, то есть две тысячи на блатном жаргоне. К.Г.Е. - не кто иной, я думаю, как Корнеев Геннадий Ефимович. Он за совет подать заявление на трехкомнатную квартиру получил 0,4 куска, или 400 рублей. Дальше идет Щ.Н.Н. - Щербаков Николай Николаевич пятьсот рублей. И обратите внимание на дату - 12 марта 1981 года. А уже на следующий день, 13 марта, Калгашкина проведена в члены правления ЖСК "Сокол" и внесена в список на трехкомнатную квартиру!
   - Логично, - кивнул я. - Однако это еще не бесспорное доказательство. Понимаете, Анатолий Васильевич, расследование дел о взяточничестве - очень хлопотная и тонкая штука. Особенно если преступник не схвачен с поличным. Тем более когда взятку давали давно. И без свидетелей. Ну, предъявите вы Калгашкиной эту записную книжку, а она вам скажет, что Д.В.С. - вовсе не Дроздов, а какой-нибудь Дмитрий Васильевич Сергеев. И речь не о двух тысячах рублей, а о двух килограммах яблок...
   - Хорошо, а что она скажет о такой записи? - Следователь снова полистал книжку и прочел: - Три от Г.М.Д. - двенадцатого второго, восемьдесят второго... Расшифровываю: три тысячи рублей от Галушко Миколы Даниловича, двенадцатого февраля восемьдесят второго года... Как раз в это время в магазин "Овощи-фрукты" отпустили две тонны марокканских апельсинов, которые ушли налево...
   - Кстати, нашли этого Галушко?
   - Пока нет.
   - Когда думаете допросить Калгашкину?
   - Сейчас. Она здесь, в прокуратуре.
   Я как в воду глядел. Калгашкина отрицала факт дачи взятки кому бы то ни было и за что бы то ни было. А о найденных у нее деньгах - тридцати тысячах рублей - сказала, что их у нее оставила на хранение подруга, которая работает на Севере. Записи же в книжке, по ее словам, не что иное, как памятка, кто и сколько у нее брал в долг продуктов. Она утверждала также апельсины были реализованы через магазин.
   Часа четыре говорил с ней следователь, Калгашкина упорно стояла на своем.
   Принимая во внимание, что заведующая магазином могла сговориться с Дроздовым и с Щербаковым, как всем им вести себя на допросах, было решено взять ее под стражу.
   В тот день Орлов произвел обыск в квартирах председателя ЖСК Щербакова и начальника горжилуправления Дроздова.
   - У Щербакова не квартира, а прямо выставка сувениров, - делился следователь своими впечатлениями. - Чего там только нет! И дешевка, и дорогие вещи - все вперемежку. Дома во время обыска была мать Щербакова и его дочь. Сам председатель правления укатил с женой на свадьбу к родственникам в другой город. Я спрашиваю у матери: кто это увлекается безделушками? А она: моего, говорит, Николая очень уважают в кооперативе, вот и несут в знак душевной благодарности.
   - Как, как? - переспросил я.
   - В знак, говорит, душевной благодарности, - повторил следователь. - А когда мы выходили, сосед по площадке так прямо и влепил: хапуга, говорит, этот Щербаков. За каждой бумажкой к нему неделями ходить приходится, пока подарок не принесешь. За справку - берет, поставить печать - и то берет.
   - А что он за птица? Где работает?
   - До того, как стал председателем правления ЖСК, работал в типографии простым наборщиком. Потом неожиданно сделался заместителем директора строительного техникума. Но, Захар Петрович, странное дело: время устройства Щербакова в это среднее учебное заведение совпадает со временем, когда дочь директора техникума въехала в ЖСК "Салют" в однокомнатную квартиру.
   - Тоже "душевная благодарность"?
   - Похоже, что так. Ты мне квартиру, я тебе должность.
   - Когда Щербаков должен вернуться со свадьбы?
   - Его мать сказала: сегодня-завтра... Тут же допрошу его.
   - Ну а как обыск у Дроздова?
   Следователь развел руками:
   - Да знаете, ничего подозрительного не обнаружили... Я бы не сказал, что очень роскошная обстановка. Хороший мебельный гарнитур югославский. Несколько ковров, не очень дорогих. Есть хрусталь, но немного... Ни денег, ни драгоценностей не нашли.
   - Валерий Семенович присутствовал при обыске?
   - Был. Грозился найти на меня управу.
   Но, как ни странно, на этот раз никто за начальника горжилуправления вступаться не пробовал. Я сам позвонил председателю горисполкома Лазареву, но тот был в командировке в областном центре.
   Обсудив со следователем вопрос о мере пресечения в отношении Щербакова и Дроздова, мы пришли к следующему: пока на руках Орлова не будет показаний, изобличающих взяточников, ограничиться подпиской о невыезде.
   Однако в тот же день это решение пришлось изменить.
   Когда я вернулся после обеденного перерыва на работу, в приемной навстречу мне со стула поднялся пожилой мужчина. Тут же находилась женщина с авоськой в руках. Оба были бледные от волнения. Я успел заметить в авоське какие-то свертки.
   У мужчины дрожал подбородок. Он хотел что-то сказать, но так и не смог.
   - Гражданин прокурор, - хрипло произнесла за него женщина. - Вот, пришли. С повинной...
   - Заходите, - открыл я дверь кабинета.
   - Я уж один, Соня, - наконец обрел дар речи мужчина. - Сам натворил, сам и ответ держать буду...
   - ...Васильков моя фамилия, - представился мужчина, когда мы сели, Александр Прокофьевич. Извелся я, гражданин прокурор. Вконец совесть заела. Шестьдесят лет прожил честно. На войне смерти в глаза смотрел. А вот последнее время живу, как тварь какая-то, собственной тени боюсь. Словом... - Он махнул рукой и замолчал.
   - Объясните, пожалуйста, что такое вы натворили? - попросил я, видя, как трудно перейти ему к делу.
   Ведь я всегда презирал тех, кто ловчит, на чьем-то горбу или каким другим паскудным макаром в рай въехать хочет. И вот на старости лет... Васильков судорожно вздохнул и, наконец, признался: - Пишите. Я, Васильков Александр Прокофьевич, дал взятку триста рублей начальнику горжилуправления Дроздову, за что получил двухкомнатную квартиру... И готов понести за это заслуженное наказание...
   Он замолчал и вздохнул так, словно сбросил с себя тяжелую ношу.
   - Хорошо, - сказал я, - вы это сами изложите потом на бумаге. А теперь расскажите, как это получилось?
   - Понимаете, гражданин прокурор, вот уж как намаялись, - провел он ребром ладони по горлу. - Трое в одной комнате. Знаете три дома на Привокзальной улице? Барачного типа...
   Я кивнул. Об этих домах который уж год говорили на сессиях горсовета. Давно было решение снести их, а жильцов переселить в благоустроенные квартиры. Бараки сломали, наконец, в прошлом месяце.
   - Кухня общая. Уборная во дворе... Каждый год все обещаниями кормят: снесем, дадим жилплощадь в новом доме. А у меня дочка взрослая, невеста. Плачет, говорит, невозможно в такую халупу даже парня привести, чтобы с вами познакомить.
   - Вы стояли на очереди? - спросил я.
   - А как же? Восемь лет. Мне еще когда говорили, что вот-вот должен получить. А как пришел Дроздов, совсем другие песни стал петь. Ходил я к нему на прием чуть ли не каждую неделю. Примет два-три человека, а потом то на совещание уйдет, то еще куда. Наконец прорвался. Посмотрел он мои бумаги. У тебя, говорит, Васильков, двадцать семь метров на троих. Действительно, комната большая, скажу я вам. Так вот Дроздов мне даже выговор сделал: у тебя двадцать семь, а у других и того меньше. А ждут... Жена посоветовалась с юрисконсультом на работе. Оказывается, в новом законе есть такое положение: ежели в одной комнате живут взрослые различного пола, ну, отец и дочь, например, или мать и сын, то мы имеем право требовать две комнаты... Я опять к Дроздову. Снова месяц ходил, пока попал на прием. Ждите, говорит... Жена пилит, дочка плачет. Решился я пойти к Дроздову третий раз. Он говорит: ну и настырный же ты мужик, Васильков. А какой я настырный? Кабы не обстоятельства... И вдруг он такой ласковый стал. Выспрашивает, какой у меня доход и так далее. Чую, что-то не так. А он осторожненько намекает, что просьба без даров - что песня без музыки. Пришел я домой. Говорю жене: надо дать. Она ни в какую. И не денег жалко, хотя, сами понимаете, трудом добытые. Было у нас пятьсот рублей на книжке. Жена твердит: чего доброго, загремишь под суд за взятку. Я говорю: черт с ними с деньгами и со всем, Веруньку, дочку жалко... Короче, снял я с книжки триста рублей, пришел к Дроздову. Сунул ему в конверт... Самого, поверите, аж в пот бросило. А он этак небрежно смахнул конверт в стол. Иди, говорит, Васильков, решим, значит... А через неделю вызывают меня в горисполком и выдают смотровой ордер.
   - Когда это было?
   - Три месяца назад.
   Да, Дроздов уже определенно знал, что бараки на Привокзальной улице должны ломать. Он даже точно знал когда: через месяц. И все-таки выудил у Василькова деньги.
   - А почему вы только сейчас решили сознаться? - спросил я.
   Васильков опустил глаза:
   - Совестно.
   - Только это? - настаивал я, потому что чувствовал: Васильков искренен не до конца.
   - Чистосердечное признание, слышал я; учитывается...
   - А еще?
   - Жена настаивала. Говорит, оказывается, не только мы дали Дроздову. И уже посадили кое-кого... Испугался, ежели начистоту...
   - Ну, это, кажется, ближе к истине.
   Я попросил Василькова изложить все сказанное в письменном виде, что он и исполнил.
   Затем я пригласил следователя Орлова, дал ему ознакомиться с показаниями Василькова.
   - Я думаю, Захар Петрович, надо изменить меру пресечения кое-кому.
   Это он, конечно, о Дроздове. Просто не хотел при постороннем упоминать его имя.
   - Да, готовьте постановление об аресте, - сказал я. - А с товарищем Васильковым подробнее побеседовать хотите?
   - Завтра, завтра, - заторопился следователь.
   И вышел из кабинета.
   - Гражданин прокурор, - упавшим голосом произнес Васильков, - разрешите проститься с женой... И вещички у нее взять... На первое время...
   - Вы свободны, - сказал я ему. - Только зайдите к следователю Орлову, возьмите повестку на завтра.
   - Как повестку? - все еще не разобравшись в ситуации, испуганно спросил Васильков. - Значит, завтра арестуете?
   - Да нет же. Никто не собирается арестовывать вас...
   И я прочел ему примечание к статье 174 Уголовного кодекса РСФСР. Оно гласило: "Лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство или если это лицо после дачи взятки добровольно заявило о случившемся". В данном случае, объяснил я Василькову, имело место и вымогательство, и добровольное заявление.
   И этот человек, прошедший войну, вырастивший взрослую дочь, не сумел сдержать слез.
   Я не стал читать ему нравоучений: Васильков, кажется, пережил и передумал достаточно, чтобы понять, как трудно жить с нечистой совестью.
   - Ну, прямо заново родился, - сказал он на прощанье.
   В тот же день был арестован Дроздов, который отрицал на первом допросе предъявленное ему обвинение во взяточничестве, хотя ему и было предъявлено заявление Василькова, а также заключение экспертизы, которая установила: на книге, что передавала Дроздову Калгашкина, обнаружены отпечатки его пальцев.
   А дальше события развивались следующим образом.
   Инспектору ОБХСС Фадееву удалось установить, что апельсины, полученные магазином "Овощи-фрукты", попали в руки спекулянта Галушко.
   - Понимаете, - рассказывал старший лейтенант, - этот самый "грузин" с украинской фамилией снял комнату в частном доме у одной гражданки в Зареченской слободе. Как-то вечером к дому подкатила машина. Галушко сгрузил ящики в сарай. А на следующий день засадил хозяйских ребятишек сдирать с апельсинов этикеточки. - Фадеев высыпал на мой стол из бумажного кулька горстку черных ромбиков с надписью "Мачсос". - На каждом апельсине такая. На базар ведь с ними не сунешься, сразу ясно, что магазинные... Ребятишки чуть ли не всю стену в своей комнате ими обклеили... А Галушко им за каждый апельсин платил по копеечке.
   - И сколько же они заработали? - поинтересовался я.
   - Около ста рублей, - ответил Фадеев. - Тогда я решил подсчитать, сколько же они обработали килограммов. Сто рублей - это десять тысяч копеек. В среднем на килограмм идет пять апельсинов, я справлялся на базе. В итоге получается две тысячи килограммов, или две тонны. Именно столько Калгашкина получила с базы...
   Действия инспектора ОБХСС очень помогли следствию в разоблачении Калгашкиной. А с Галушко, прямо скажем, получилось по поговорке: на ловца и зверь бежит. Не зная, что его сообщница арестована, Галушко явился в Зорянск и был задержан сотрудниками милиции. На первой же очной ставке заведующая магазином созналась в преступной сделке с апельсинами. После этого Калгашкина стала давать правдивые показания. В том числе, как она получила квартиру в ЖСК "Салют".
   За "совет" подать заявление на трехкомнатную квартиру, а точнее, за посредничество в даче и получении взятки, она вручила Корнееву четыреста рублей. Председатель ЖСК Щербаков получил от нее пятьсот рублей, мзда Дроздову - две тысячи в начале, а потом еще две тысячи.
   На вопрос следователя, что же Дроздов ее так безбожно ободрал, Калгашкина сказала: потому, наверное, что она работник торговли. Орлов также спросил у подследственной, с какой целью ее провели в состав правления кооператива. На это Калгашкина ответила, что рядовым членам ЖСК квартиры достаются по жеребьевке. А члены правления сами выбирают свое будущее жилище: этаж, на какую сторону выходят окна...
   А Дроздов продолжал все отрицать. Грозил следователю, что будет жаловаться. И что, мол, не сдобровать и мне как прокурору, который дал санкцию на арест честного труженика.
   - Слушаю его, а внутри все так и кипит, - признался Орлов. - Хотелось прямо в лицо ему сказать: скажи-ка, гадина, сколько тебе дадено!.. Как в пословице... Но сами понимаете, нельзя, положение обязывает быть вежливым, корректным...
   Председатель правления ЖСК "Салют" Щербаков, тоже взятый под стражу, но немного позже, когда он вернулся в Зорянск, в отличие от Дроздова сразу признался в получении взятки. И не только от Калгашкиной. Единственной "радостью" Щербакова было то, что Дроздов тоже уличен во взяточничестве. По его словам, начальник горжилуправления всеми силами старался показать, что действует только по указанию "сверху" и "по звонкам руководящих товарищей".
   А вот Корнеева допросить не представлялось возможным: не разрешали врачи, так как он лежал в больнице с инфарктом.
   На следующее утро ко мне зашел следователь Орлов утвердить постановление на обыск на даче Дроздова.
   - У него есть дача? - удивился я. - Что же вы раньше не говорили?
   - Видите ли, Захар Петрович, дача куплена его тещей. Автомашина "Волга" тоже оформлена на ее имя.
   - А у самого Дроздова, кажется, собственные "Жигули"?
   - Да. Получается, в семье две машины.
   - Откуда же у его тещи такие средства? - спросил я. - Кто она?
   - Пенсионерка. Но Дроздов утверждает, что она вдова крупного авиаконструктора.
   - Это так и есть?
   - Я проверил. Ничего подобного. То есть был всего лишь рядовым инженером на небольшой фабрике. А его жена, то есть теща Дроздова, работала там же секретаршей директора. Как сами понимаете, в такой должности на дачу и "Волгу" не накопишь... И еще одна деталь. Теща не то что автомобиль, велосипед водить не умеет. Удостоверения на право вождения у нее нет. Так что, скорее всего, и дача и "Волга" приобретены на деньги самого Дроздова. Теща - подставное лицо...
   Я утвердил постановление на обыск. Два дня Орлов провел на даче. И когда я поинтересовался, что же он там обнаружил, следователь ответил:
   - Вы даже представить себе не можете, Захар Петрович, что это за вилла! С виду домик как домик. Но внутри!.. Камин отделан мрамором, ковры, финская мебель. Но самое главное - под дачей! Что-то вроде пивного погребка. Стулья-бочоночки, стены и потолки обшиты дубовыми досками. И где он только кованые светильники достал? Под старину... На полу - медвежьи шкуры. В один этот бар бешеные деньги вложены... Да еще под домом гараж. Во дворе - сауна, рядом - бассейн. Чтобы с парку да в воду. Участок огорожен глухим забором, высота - рукой не достать...
   - Понятно. От чужих глаз прятался.
   - И все это Дроздов в прошлом году отгрохал. Значит, приехал в Зорянск уже с большими деньгами... Мне кажется, Захар Петрович, у него и драгоценности есть. Вот поэтому я два дня и сидел на даче. Все, кажется, осмотрели... Хочу снова на городской квартире обыск произвести. По-моему, в первый раз мы не очень тщательно поработали. Да и кто мог предположить, что у этого человека двойное дно?..
   Мне тоже не давало покоя, почему такой человек, как Дроздов, оказался на должности начальника горжилуправления. Беспокоило это и первого секретаря горкома партии Железнова. Потому что он после очередного бюро попросил меня задержаться. Железнов поинтересовался ходом расследования и сказал:
   - А не зарастаем ли мы тиной, Захар Петрович? Я понимаю, что всю нечисть вывести трудно. Но где появляется болото, там наглеют комары... Ума не приложу, как могли доверить Дроздову такой важный участок, как жилье!
   - Его принимал Лазарев, председатель горисполкома. Говорит, был звонок из Москвы, из министерства. Порекомендовал ответственный товарищ... Взяли Дроздова старшим инспектором, а через год выдвинули на начальника. В исполкоме не могли нарадоваться: энергичный, прямо огонь...
   - Да, такой, как я погляжу, мог устроить целое пожарище, - покачал головой секретарь горкома. - И неужели же не было никаких сигналов о его махинациях?
   - К нам - нет. А вот в горисполком, я только теперь узнал, было письмо. Что Дроздов взяточник. Надо было дать письму ход, но Лазарев, председатель, тогда посчитал сигнал необоснованным доносом.
   - Интересно, почему? - словно самому себе задал вопрос Железнов.
   - Может, был заворожен звонком из Москвы? - высказал я предположение.
   - Во всем этом надо разобраться, - решительно сказал секретарь горкома.
   Забегая вперед, хочу сказать: председатель горисполкома, как это удалось установить по книге входящих и исходящих документов, передал упомянутое письмо своему заму, а тот написал резолюцию: "Тов. Дроздову. Прошу доложить". Но письмо мы так и не нашли. Кто-то позаботился, чтобы оно исчезло.