Безуглов Анатолий Алексеевич. Записки прокурора

   - Конечно, пусть крутятся в обороте государства. Я не возражаю.
   - Завтра допрашиваю Шатрова. Хотите присутствовать?
   - Когда?
   - С утра.
   - К сожалению, не могу. Кстати, запишите допрос на магнитофон. Никулин говорит, путается парень.
   ...На следующий день с утра я ездил по делам общего надзора в колхоз и, возвратившись, застал Гранскую за странным занятием.
   В ее кабинете на обоих столах были разложены деньги. За одним столом сидела Гранская, за другим - Вероника Савельевна, мой секретарь. Обе женщины тщательно осматривали каждую купюру.
   - Вот одна, - сказала Вероника Савельевна, показывая пятидесятирублевку. - ОМ 3906141.
   - Отложите ее, - сказала Инга Казимировна.
   Я не стал ничего спрашивать и молча наблюдал за их действиями.
   - Все, - сказала Гранская. - У меня нет. Значит, у вас.
   Она подошла к Веронике Савельевне и стала следить, как та перекладывает купюры из одной кучки в другую.
   - Есть! - секретарша протянула следователю ассигнацию.
   Гранская повертела ее в руках. Взяла ранее отложенную. Сравнила.
   - Да, действительно, номер одинаковый...
   - Объясните, пожалуйста, в чем дело? - заинтересовался я.
   - Вот, смотрите. - Гранская протянула мне две пятидесятирублевки. - На них одинаковые номера.
   - И как вы обнаружили это? - удивился я.
   - Я дала Веронике Савельевне перепечатать список номеров ассигнаций, который нам представили из милиции вместе с вещественными доказательствами. Я сегодня собиралась сдать деньги в банк.
   - Наверное, копирка у них была старая. Намучилась я. Каждую буковку и цифру разбирала. И мне показалось, что один раз этот номер я уже печатала. Посмотрела, действительно уже встречался, - пояснила секретарь.
   - Мы сначала решили, что их машинистка ошиблась. Нет. Два одинаковых билета, - сказала Гранская.
   - Все-таки есть поддельная ассигнация! - вырвалось у меня.
   - Да. Дым не без огня. Значит, нужна новая экспертиза. Пошлем на проверку все деньги, а не выборочно, - подытожила Гранская, складывая ассигнации в чемодан. - Вероника Савельевна у нас сегодня герой дня.
   Секретарша засмущалась и вышла.
   - Все-таки что за разговор был у лже-Лугового с Шатровым?
   - Хотите послушать показания Шатрова?
   - Давайте.
   Инга Казимировна достала из сейфа кассету, заправила в магнитофон. Я устроился поудобнее. Лента закрутилась.
   ... - С чего у вас с Луговым возник разговор о деньгах? - раздался голос следователя.
   - Точно не помню, - чуть помедлив, ответил Шатров.
   - А все же?
   - Попросил я у него пару раз взаймы. Он отказал. Мать ему запретила давать мне.
   - Почему?
   - Ну, чтобы я меньше пил.
   - Вы знали, что у него имеется много денег?
   Шатров долго молчал.
   - Знали или нет?
   - Откуда? Нет, не знал.
   - Луговой не говорил вам, где работает, чем занимается, откуда сам?
   - Говорил, родители в Ленинграде. А чем занимается, не знаю.
   - Целый месяц у вас жил человек, почти вашего возраста, и у вас не возникло разговора об этом?
   - Я спрашивал, кто он по специальности. Смеется. И жнец, говорит, и швец, и на дуде игрец... А чего мне лезть к нему в душу?
   - В какой форме Луговой предложил вам заниматься изготовлением фальшивых денег?
   - Не пил он. А тут вдруг утром зазывает меня к себе и спрашивает: выпить хочешь? Я как раз гудел...
   - Что?
   - Ну, запил... С похмелья был. Сели мы, он вынимает бутылку, колбасу. Я сбегал, нарвал редиски, луку. Выпили. Он мне говорит, мол, если хочешь иметь деньги, давай ко мне в артель. Я спросил, что за артель. Он говорит: деньги делать. Я их так, говорит, делаю, что в банке от настоящих не отличат... Я думал, шутит он, смеется надо мной. Открывает он чемодан, а там полно сотенных и пятидесяток... Хоть я уже и того был, а сам думаю: надо держать ухо востро. Мишка мало пьет, все мне подливает...
   - Когда произошел этот разговор?
   Шатров помедлил с ответом. Потом сказал:
   - Ну, раньше. За день.
   - Раньше чего?
   - За день раньше, как Мишка сбежал.
   - Почему вы думаете, что он сбежал?
   - Ну, пропал. Нету же его...
   - Хорошо. Значит, вы говорите, что Луговой предложил вам делать деньги накануне своего исчезновения. Так?
   - Да. Я ответил, что подумать надо. Он говорит: правильно, мол, подумай... А я это нарочно сказал, чтобы он не того...
   - В каком смысле "не того"?
   - А кто его знает, что он мог мне сделать, если бы я сразу отказался...
   - Понятно. Дальше.
   - Оделся он. Ушел. Я был, конечно, на взводе. Думаю, надо в милицию идти. Но ведь не поверят, потому как выпивши я. А делать что-то надо. Взял я из его комнаты чемоданчик, отнес в голубятню. Правда, взял одну сотенную, чтобы проверить, фальшивая или нет. Здорово на настоящую похожа. Ну, и не удержался я... Не помню даже, как меня мать домой притащила.
   - Значит, что было в этот день, вы больше ничего не помните?
   - Отключился... А назавтра утром Мишка будит меня. Спрашивает, где деньги. Я сказал, что знать ничего не знаю. Он говорит: ладно, опохмелись, потолкуем. И опять про деньги спрашивает. Дураком обозвал, сказал, что мы можем вместе с ним столько денег сделать - завались. Я тяну резину, а сам думаю, как бы улизнуть, сообщить куда следует. Мать опередила меня... Но я в тот же день заявил бы...
   Гранская задумчиво выключила магнитофон.
   - Вас что-то смущает? - спросил я.
   Она ответила не сразу.
   - Понимаете, в чем дело... По словам Евгения Шатрова, квартирант поил его дважды. За день до обыска и в день обыска. А старушка, его мать, показала, что она помнит только одну их совместную выпивку - в день обыска.
   - Ну и?..
   Инга Казимировна пожала плечами.
   - Будем работать. Орешек крепкий.
   В том, что орешек действительно крепкий, убедиться пришлось довольно скоро.
   Через несколько дней после этого разговора были получены результаты двух экспертиз - повторной ассигнаций и дактилоскопической. Гранская и Коршунов пришли ко мне.
   В первом пакете, который протянула мне следователь, была вложена дактилокарта с тремя фотографиями. Две в профиль и одна анфас. Фотографии изображали молодое мужское лицо. С крупным чувственным ртом, умными глазами. В волосах заметно выделялась белая прядь.
   - Гребцов Олег Михайлович, - сказала Гранская. - Тридцать два года. Отбывал наказание в колонии за хищение государственной собственности. Три с половиной месяца тому назад отбыл срок и освобожден.
   - Вот что значит бриться чужой бритвой, - сказал Коршунов. И я не понял, шутит он или нет. А старший лейтенант продолжал: - Объявили всесоюзный розыск. Родные его живут не в Ленинграде, а в Липецке.
   - Крупное хищение? - поинтересовался я.
   - Я запросила дело, - ответила Гранская.
   - Помимо Максимовой, других связей в городе не обнаружили?
   - Пока нет, - сказал Коршунов. - Но работу в этом направлении продолжаем.
   - Хорошо.
   - Теперь второе, Захар Петрович. - Гранская достала другой пакет. Результаты исследования денег. Из двух билетов достоинством в пятьдесят рублей с одинаковым номером один оказался поддельным.
   - Фальшивым? - уточнил я.
   - В том-то и дело, что нет. Обе ассигнации настоящие. Только на одной из купюр цифры подрисованы.
   Она достала две фотографии. На них крупно увеличено "ОМ 3906141". На одной цифры 9 и 4 обведены кружком.
   - Таким образом, - продолжала Гранская, - цифры 9 и 4 на одной ассигнации подрисованы. Другая купюра без всяких дефектов.
   - Значит, деньги не фальшивые? - удивился я. - Только в одной ассигнации подогнаны цифры, чтобы номер совпал с другой. Правильно я понял?
   - Правильно, - кивнула Гранская. - Но это еще не все. - Она достала еще одну фотографию. На ней номер "ГВ 7052194". Буква В, цифры 7 и 5 тоже обведены кружочками. - Это сотня. - Гранская приложила к фотографии ассигнацию. - Подделаны уже две цифры и буква. Сам же билет настоящий.
   - А пары к нему нет?
   - Нет. Все остальные деньги без подделок.
   - Да, я совершил ошибку, когда послал на экспертизу деньги выборочно, а не все сразу, - вздохнул Коршунов.
   - Не огорчайтесь, Юрий Александрович. Я чуть не сделала еще более серьезный промах - хотела сдать их в банк, - улыбнулась Гранская.
   - Что бы могла значить вся эта петрушка? Зачем понадобилось портить настоящие деньги? - задал я вопрос.
   - Вот это и остается пока загадкой, - ответила Гранская. - Я думаю, самим нам трудно будет во всем этом разобраться. Наверное, придется Юрию Александровичу поехать в область и обратиться в научно-технический отдел. Просмотреть все, что связано с денежными махинациями, с подделкой ценных бумаг.
   - Будет исполнено, - откликнулся Коршунов.
   - Это правильно, - сказал я. - И все-таки, Инга Казимировна, какая-нибудь версия у вас есть?
   - То есть даже ума не приложу, - призналась Гранская. - Если бы не эти две поддельные купюры!..
   Я усмехнулся.
   - Вот-вот, вы сейчас скажете: отгадка - ключ ко всей истории. Гранская и не собиралась скрывать иронию.
   - Не скажу. Вы это сами сказали, - в тон ей ответил я.
   - Спасибо на добром слове... Честно, будь все деньги без изъяна, можно было бы строить различные предположения: лже-Луговой убит или сбежал, боясь разоблачения... Да мало ли еще. Или деньги фальшивые. Тоже легче... А у вас ничего?
   - Как и у вас, - засмеялся я.
   - Юрий Александрович? - повернулась Гранская к старшему лейтенанту.
   Тот солидно помолчал.
   - Хитро больно, - произнес он. - Прямо какой-то научно-технический эксперимент... Однако зачем было парню бежать от таких денег? Он ведь наверняка знал, что они настоящие.
   - Так ведь Шатров их спрятал, - сказала Гранская.
   - Вот и я говорю. Пропали деньги, пропал и Луговой-Гребцов.
   - Улавливаю, - кивнула следователь. - Он исчез после того, как лишился денег. А не вместе с ними...
   - Убийство вы отрицаете? - спросил я.
   - Нет. Но если и совершено, то только не Шатровым. Совершенно пьяный... Убить, возможно, и убил бы, но скрыть следы...
   - Хорошо, - сказал я, - не будем гадать.
   - Вот именно, Захар Петрович. Всесоюзный розыск, мы здесь... Подождем. Ничего не попишешь...
   С тем мы и разошлись.
   Коршунов поехал в область. Потом в Липецк, к родным Лугового-Гребцова. Всесоюзный розыск результатов пока не дал. Связи в городе, помимо Максимовой, установлены не были. И поэтому Гранская отправилась в колонию, где отбывал наказание квартирант Шатровых.
   В ее отсутствие позвонили с завода и сказали, если Гранская действительно хочет у них работать, пусть оформляется немедленно. Я отправился к директору. Получилось так, что бывший начальник отдела кадров неожиданно срочно совсем уехал из города: нашел обмен на квартиру где-то у моря.
   Я стал объяснять директору, что Инга Казимировна будет буквально через несколько дней, просил подождать и, к своему удивлению, встретил странное упорство. Сейчас или никогда.
   Я уже проклинал себя за то, что Инга Казимировна лишается места, на которое стремилась. Я пошел к секретарю райкома. Лишь после его вмешательства директор завода смягчился.
   Можно представить, с каким настроением я встретился с Гранской, когда она вернулась из командировки. И удивился, когда она, выслушав меня с олимпийским спокойствием сказала:
   - Спасибо вам большое за хлопоты. Я съезжу на завод. Думаю, все будет в порядке.
   - О чем речь! - воскликнул я. - Немедленно сдавайте все дела и оформляйтесь.
   - Гоните, - сказала Инга Казимировна.
   Я растерялся. Вроде бы шутит? Что-то не похоже.
   - Я вас не понимаю...
   - Захар Петрович, надо закончить дело.
   - Я не хочу, чтобы вы... Это дело, потом другое, третье... Закончим без вас.
   Она неожиданно улыбнулась.
   - Если бы я не проработала с вами столько лет...
   - Так вы что, не хотите на завод?
   - Хочу.
   - В чем же дело? - Я окончательно был сбит с толку.
   - Если я им нужна, подождут... Вас интересуют результаты моей поездки?
   - Конечно, - буркнул я, удивляясь ее спокойствию. Потом подумал, что она просто не представляет, какие тут страсти бушевали вокруг нее.
   - Так вот, результаты не очень важные. - Это она уже сказала с грустью.
   - И все же?
   - Интерес представил, пожалуй, только заключенный Кирьянов. Бывший доцент. Они вместе с Гребцовым активно участвовали в художественной самодеятельности.
   - За что он сидит?
   - Брал взятки с абитуриентов.
   - Что он сообщил?
   - Говорит, что с Гребцовым было интересно общаться. Оба они, мол, интеллигентные люди. Доцент - химик по специальности. Этот - закончил три курса мединститута.
   - Значит, наш разыскиваемый почти врач... И что они делали в художественной самодеятельности? Пели? Танцевали?
   - Нет. Они показывали фокусы, забавные химические опыты.
   - Гребцов еще и в химии разбирался?
   - Не очень, как сказал доцент. Гребцов хорошо знал психологию зрителей. Какая там, в сущности, химия? Примитив. Чем нас удивляли в школе? Всякие фейерверки, изменение цвета... Но доцент говорит, что Гребцов придумывал эффектные трюки. А после Кирьянов читал популярные лекции о химии. Когда Гребцов вышел на волю, доцент очень сокрушался, что не мог найти другого такого напарника.
   - Значит, как говорится, зарыл свой талант в землю... Еще что?
   - Больше ничего... А что у Коршунова?
   - Пока не вернулся.
   - А чем пока заняться мне?
   - Идите на завод.
   - Зайду. Сегодня же.
   ...А когда мы встретились на другой день, Гранская сказала, что виделась с директором. Все якобы улажено. Она проштудировала дело, по которому проходил Гребцов и которое поступило к нам в ее отсутствие.
   - Ну и разносторонний парень этот Гребцов, - покачала головой Инга Казимировна. - Вот за что он сидел. На заводе автомобильных и тракторных запчастей действовала шайка расхитителей. Гребцов работал в отделе сбыта. И "по совместительству" помогал сбывать краденую продукцию частным лицам. На его долю в общей сложности пришлось около четырех тысяч рублей. Большую часть из них конфисковали.
   - Таким образом, от этой операции он не мог укрыть большую сумму?
   - Ни в коем случае.
   В это время за окном раздался скрип тормозов. Мы с Гранской выглянули в окно.
   Из милицейского "газика" выскочил Коршунов и быстро зашел в подъезд прокуратуры.
   - Удивительно: Юрий Александрович спешит, - сыронизировал я.
   - Да, слишком уж энергично, - улыбнулась следователь.
   Через мгновение старший лейтенант был уже в дверях:
   - Разрешите?
   - С хорошими новостями или нет? - полушутливо спросил я.
   - Луговой-Гребцов задержан в Ленинграде, - сказал Коршунов.
   - Все-таки Ленинград! А мы вас уже заждались, - сказала Гранская.
   - Задержался... Вышли на него через тетку. Там проживает.
   - Это новость номер один, Юрий Александрович. Можно вас поздравить.
   - Не меня. Всесоюзный розыск.
   - Ваше ведомство все-таки, - сказал я. - А что с дензнаками?
   - Был я в научно-техническом отделе УВД области. И в Москве.
   - Ого! - улыбнулась Гранская.
   - Мы вам, говорят, скажем, чем выполнена подделка, каким способом, каким красителем, но с какой целью - увы... Всяческие архивы поднимали. Не то. Наш случай - впервые.
   - В историю войдете, - подбодрил я следователя и старшего лейтенанта.
   - Или только в географию, - отшутилась Гранская. - Так у вас все, Юрий Александрович?
   - Да как вам сказать, - пожал плечами Коршунов. - Та рыбка или не та... В Лосиноглебске недавно задержан органами милиции подозрительный гражданин. Весь день ходил по магазинам и менял мелкие деньги на сотенные. С большой неохотой соглашался на пятидесятки.
   Коршунов замолчал.
   - Интересно, - оживилась Гранская. - В чемоданчике больше сотенных билетов... Но Лосиноглебск...
   - Он житель нашего города. А до Лосиноглебска час езды. - Коршунов протянул следователю бумажку. - Есипов Илья Митрофанович. Я успел только установить, что в настоящее время он в Зорянске.
   - А как вышли на этого Есипова? - спросила Гранская.
   - Поговорил я в области с ребятами из угрозыска. Они недавно искали преступника, который менял крупные деньги на мелкие. И в Лосиноглебске наскочили на Есипова, который, наоборот, мелкие обменивал на крупные. Проверили его. Все оказалось в порядке. Пенсионер. Деньги настоящие. Видите ли, блажь у него - иметь только сотенные. Прятать в чулке, что ли, удобнее?
   - Вы проверьте его на всякий случай, - сказала Гранская.
   - Сделаю. Конечно, с другой стороны, на свете много всяких чудаков...
   Допрос Лугового-Гребцова был проведен в прокуратуре. На нем был светлый костюм в полоску, белая рубашка с жестким воротничком. Вещи сидели отлично. Белая прядь в чубе придавала его лицу несколько романтический вид.
   - Как попал к вам паспорт Лугового? - спросила Гранская.
   - Нашел его около почты в Светлоборске, - спокойно ответил арестованный.
   - А почему не передали в милицию?
   - Это было первым моим желанием. Но чувство самосохранения взяло верх. Бывают же совпадения: я сам потерял паспорт. Вы понимаете, что без паспорта мне очень плохо. Только что вышел из заключения. Попади я в любое отделение милиции, началась бы проверка... И я далеко не уверен, что доверяли бы. Не так ли?
   - Надо всегда быть честным.
   Гребцов виновато улыбнулся:
   - Человек слаб. Я еще не совсем пришел в себя после колонии. Конечно, сделал глупость. Но поймите меня...
   Взгляд у арестованного был простодушно-открытым.
   - Допустим, все это так...
   - Так, так, - заверил Гребцов.
   - Мы еще вернемся к этому вопросу... Откуда у вас появилась крупная сумма денег?
   Гребцов некоторое время молчал и вдруг спросил с нескрываемым волнением:
   - Вы нашли мои деньги?
   - Выходит, была у вас крупная сумма?
   - Крупная? - усмехнулся Гребцов, подавив волнение. - Очень. Пятьдесят тысяч.
   - Откуда они у вас?
   - Выиграл.
   - Во что?
   - Не по лотерее и не по займу, конечно. В этом смысле мне никогда не везло. За всю жизнь выиграл один рубль. Но зато везуч в другом. - Он сделал жест, будто сдавал карты. - Преферанс, покер. Играю честно.
   - Вы утверждаете, что за три с половиной месяца со дня выхода на свободу смогли выиграть пятьдесят тысяч?
   - Не очень скромно хвалиться, но это так.
   - Смотрите-ка, какие у вас способности, - вставил я. - И врачом вы почти были, в карты мастак, гений, можно сказать, артистом оказались незаурядным, химией увлекаетесь...
   - Какая химия? - испуганно дернулся Гребцов. - Я вас не понимаю, гражданин прокурор.
   Я удивился: он вдруг потерял самообладание.
   - В местах заключения разве не занимались? - спросила Гранская.
   Гребцов посмотрел на нее, на меня. И уже спокойно, с улыбкой сказал:
   - А, в колонии... Не люблю грустных воспоминаний.
   - Так, - продолжила Гранская. - Вы можете вспомнить, с кем и где вы играли?
   - Во-первых, всех, конечно, не вспомню. Во-вторых, это не по-джентльменски, - снова улыбнулся Гребцов. - Но так как мы не в английском клубе, я нарушу правила. Дайте мне бумагу, ручку и некоторое время.
   - Хорошо, все это будет вам предоставлено, - спокойно сказала Гранская. - Где ваши деньги?
   - У меня их украли.
   - Где, когда, кто?
   - В доме Шатровых. Накануне моего отъезда из этого досточтимого города.
   - Где вы хранили их?
   - У себя в комнате. В небольшом чемоданчике. Причем на видном месте. Не прятал.
   - Почему вы не боялись оставлять их?
   - Хозяйка моя - честнейший человек. Мне казалось, что и сын ее тоже. Ну, а от других... По-моему, если вещь лежит на видном месте, то украсть ее не очень хочется.
   - Область психологии?
   - Увы, - печально сказал Гребцов, - я упустил из виду, что даже самые глобальные законы имеют исключения.
   - О чем у вас с Евгением Шатровым был разговор накануне вашего отъезда из Зорянска?
   - Накануне у нас не было никакого разговора. Я не ночевал дома. А когда возвращался часов в пять вечера, увидел Шатрова возле буфета у водокачки. Полные руки Скомканных трояков, пятерок. Поит дружков. Откуда бы у пьяницы могло быть столько денег? Я почувствовал неладное. Пришел домой, сказал бабе Тоне. Она пошла за Евгением. Я схватился - чемоданчика нет. Искал, не нашел. А тут старуха тащит своего сынка... Ну, на следующее утро я ставлю ему выпивку и спрашиваю прямо, где чемоданчик. Мне показалось, что Шатров растерялся, не знает, что и ответить. Тогда я применил уловку, сказал, что якобы деньги фальшивые. И предложил вместе заняться подделкой... Думал испугается и вернет чемодан с деньгами.
   - А он?
   - Он уже еле языком ворочал.
   - Что вы делали дальше?
   - Снова стал искать пропажу. Нигде нет. Потом вспомнил про голубятню. Только я поднялся на нее, смотрю, заворачивает в наш проулок милицейская машина. Из машины вышла моя хозяйка с милиционером. Я спустился вниз, взял сумку с вещами и садом выскочил на другую сторону двора. Недалеко железная дорога, товарняк шел. Медленно. Потому что поворот и подъем. Я вскочил на подножку...
   - Что вас так испугало?
   - Наивный вопрос: живу по чужому паспорту. Опять же - деньги.
   - Хорошо, гражданин Гребцов, мы потом продолжим. Вот вам бумага. Попробуйте вспомнить ваши карточные подвиги.
   Гребцов под охраной работника милиции уселся писать, а мы с Гранской решили обменяться впечатлениями. Вышли.
   - Каков, а? - спросила Инга Казимировна.
   - Самоуверен, но...
   - Да, я тоже обратила внимание. Когда вы о химии заговорили. А в чем дело, не пойму.
   - По-моему, вы где-то сделали ошибку.
   - Знаю, - согласилась следователь. - Надо поосторожней.
   - Разрешите? - В дверях показалась голова Коршунова.
   - Входите, входите, - пригласил я.
   Он поздоровался, положил на стол планшет.
   - Сведения о Есипове. За десять дней до исчезновения Гребцова он продал дом. За двадцать восемь тысяч.
   - У кого такие деньги нашлись? - спросил я.
   - Это люди честные. Двенадцать лет на Севере работали... Дальше. За три дня до вышеуказанного события Есипов снял с книжки двенадцать тысяч - все сбережения. И сдал облигации трехпроцентного займа на десять тысяч. Деньги просил только сотенные и пятидесятирублевки...
   Мы с Гранской переглянулись.
   - Интересно, - заметила Инга Казимировна.
   - В этот же день, - продолжал Коршунов, - у него случился пожар. Сарайчик загорелся. Соседи прибежали помочь - не пустил. Сам тушил.
   - Где он сейчас живет? - заволновалась следователь.
   - У него еще флигелек был. Там и живет.
   - Срочно нужно его сюда.
   - Слушаюсь, - ответил Коршунов. - Вы просили доставить Шатрова, он здесь. Прямо с работы.
   - Хорошо. Трезвый?
   - По-моему, он трезвее не бывает... Разрешите отправиться за Есиповым?
   - Да-да, Юрий Александрович, - сказала Гранская. - Продолжим допрос, Захар Петрович? - обратилась она ко мне.
   Мы вышли из кабинета. Навстречу поднялась молодая женщина.
   - Здравствуйте, Инга Казимировна. Вы не могли бы меня принять?
   - Здравствуй, Галя.
   Вид у Максимовой был такой взволнованный и просящий, что Гранская растерялась. Посмотрела на меня и сказала:
   - Захар Петрович, может быть, мы минут через десять?..
   - Хорошо, Инга Казимировна. - Я подумал, что она поступила правильно.
   Я вернулся в свой кабинет. Гранская говорила с Максимовой почти полчаса:
   - Важный был разговор? - спросил я, когда она вошла ко мне.
   - Вы знаете, зачем пришла Максимова? - вопросом на вопрос ответила Гранская. - Не догадаетесь. И как она узнала, что Гребцов здесь, ума не приложу... Так вот, она говорит, что, если у Гребцова какая-нибудь недостача или что-то надо компенсировать, готова отдать все свои деньги... Любовь!
   Я посмотрел на часы.
   - Да, любовь - это сила...
   Гранская улыбнулась.
   - Остальные двадцать минут я выясняла, как Гребцов познакомился с Есиповым Ильей Митрофановичем...
   - Они знакомы? - изумился я.
   - Да. Максимова дружила с его дочерью, которая была очень больна, сердечница. Ее надо было лечить, на курорты возить, а Есипов жалел денег. У него на сберкнижке лежали десятки тысяч, а жена ходила, как нищая. Галина говорит, очень интересная женщина была... Сам Есипов через весь город таскал ведра с помоями для свиней... Прямо Плюшкин и все. Жена не выдержала. Уехала с дочерью к сестре несколько лет назад...
   - Действительно, динозавр какой-то.
   - Приблизительно так же назвал его и Гребцов при первой встрече... Они с Галиной шли по городу. Встретился Есипов, поздоровался с Галиной. Гребцов поинтересовался, что это за голодранец. Максимова и рассказала ему про этого "голодранца" с тугой мошной. Гребцов только и вымолвил: "Ископаемое"... И Максимова очень удивилась, когда через несколько дней увидела их вместе. Гребцов объяснил, что встретил случайно.
   - Еще что?
   - Все... Вижу, вы спешите?
   - Очень. В райком. Продолжайте без меня, Инга Казимировна. Я потом присоединюсь.
   ...В райкоме встретился директор завода и спросил, сколько мы еще будем подводить его с Гранской. Я сказал, что не больше двух дней. Не люблю давать пустых обещаний, но у меня возникла уверенность, что Гранская уже близка к цели.
   ...В моей приемной сидел странный посетитель. Растрепанный, в засаленном пиджаке. Корявые нечистые пальцы скрестились на животе. Он глянул на меня равнодушно, взглядом неудачника, которому ничего не надо и который не ждет уже от жизни ничего.
   Гранская успела провести очную ставку Шатрова с Гребцовым.
   - Шатров вновь подтвердил, что украл чемоданчик с деньгами, - доложила следователь. - По пьянке, говорит. Он убежден, что состояние опьянения смягчает вину.
   - Увы, это заблуждение многих.
   Согласившись со мной, Гранская протянула мне на утверждение постановление об аресте Шатрова.
   - Теперь вы уверены в его виновности? - спросил я.
   - После допроса Гребцова у меня нет сомнений, что Шатров тоже хотел поживиться. И все это водка. Может быть, находясь под стражей, задумается.
   Подписав постановление, я поинтересовался, что намерена делать Инга Казимировна дальше.