Страница:
– Вот мы и пришли, – сказала Тусона, и Тарл высунул голову из-за ствола. Там, посреди широкой поляны, стояла их мишень.
Небольшой замок напоминал творение Марвина Пика, созданное им в одном из самых мрачных его настроений. Выстроенный из темного сырого камня замок венчали осыпающиеся башенки, которые словно бы проседали под тяжестью безысходной депрессии. На ворота из корявого почерневшего дуба, судя по всему, пошли только те деревья, чья жизнь была сплошным разочарованием. Над парадным входом к наружной стене были прикреплены каменные изображения бабочки «мертвая голова» и пары скорпионов. Черные вымпелы с норовистыми белыми жеребцами на них вяло свисали с башен, как будто им попросту не хватало энергии, чтобы радостно порхать на ветру, – похоже, занятие столь оптимистичное, как порхание, было далеко за пределами их возможностей. Земля вокруг замка оказалась выжженной и голой. В радиусе пятидесяти шагов на ней ничего не росло, а на подходе к этой зоне все растения начинали сжиматься и чернеть, словно теряли волю к жизни. Общее впечатление воодушевляло примерно в той же мере, что и сифилис мозга. Тарл убрал голову назад.
– Просто очаровательно, – заметил он. – Чудесное местечко для отдыха в выходные.
Вокруг башен ходила пара часовых, и тогда они решили, что лучше будет подождать, пока стемнеет. Пробравшись назад к Котику, они расселись под плотным лесным пологом, болтая и дожидаясь ночи. Тарл взялся рассказывать Тусоне про свои приключения. Он добрался до тех иллюзий, которые Мертвые ребята использовали на площади, и уже перешел было к повествованию о том, как он сумел сварганить огненный шар, но тут Гебраль его перебила.
– Погоди, Тарл, – прервала она словесный поток Тарла. – Можно мне то кольцо посмотреть?
– Конечно, – отозвался Тарл. Порывшись в карманах, он достал тяжелый золотой перстень. Даже в лесном сумраке серебряные и платиновые узоры заблестели и засияли подобно звездам, а зеленый камень, вставленный в золотые извивы, засветился точно глаз ленката. Гебраль какое-то время изучала драгоценность.
– Откуда оно у тебя? – спросила она. Тарл быстро рассказал ей про поединок Ронана с Некросом и про появление Шикары.
– … но когда она превратила Некроса в крысу, Ронан не смог заставить себя убить жалкую тварь, – закончил он. – И тогда вот это брюхо на ножках подошло поближе и схрючило крысу!
– Между прочим, с большим аппетитом, – вставил Котик. – Отменная была крыса. Только пока я ее жевал, я чуть зуба не лишился. Тогда я выплюнул кусок, и там это кольцо оказалось.
– У Некроса на шее было ожерелье, – объяснил Тарл. – А потом оно вместе с ним сжалось.
– И ты говоришь, Шикара знала Некроса?
– Ну да, и он страшно ее достал. А что, это важно?
– Еще как! – Гебраль с торжествующей улыбкой подняла кольцо повыше. – Раньше кольцо принадлежало ей. От него исходит то же ощущение, что и от Силы из этого замка. У Шикары страшная Сила, я такой еще никогда не встречала, но сейчас ее нет в замке, а с этим кольцом я, пожалуй, смогу расковырять любые искры или ловушки, которое она за собой оставила. Думаю, мы сможем спасти твоего друга.
– Возьми кольцо себе, – предложил Тарл. – Меня оно все равно до смерти пугает.
Он посмотрел, как Гебраль надевает кольцо на указательный палец правой руки, а затем повернулся к Тусоне, которая вдруг начала снимать с мертвого стражника одежду.
– Не хочу портить тебе забаву, – заметил он, – но уже темнеет. Пора идти.
– Я знаю, – отозвалась Тусона, – но этот парень может оказаться полезен. Мне нужно, чтобы они открыли дверь, а они ждут, что он вернется.
– Но он же мертв!
– Верно, – с хитроватой улыбкой согласилась Тусона. – Зато ты жив.
Тарл отпрянул от нее, как от прокаженной, и замотал головой.
– Ну уж нет! Ни за что! Я таких модных шмоток не ношу! Ни под каким соусом!
– Нам нужно, чтобы кто-то за этого стражника сошел, – пояснила Тусона.
– Пожалуйста, это правда поможет, – попросила Гебраль.
– Валяй, я не прочь немного поржать, – присоединился осел.
– Клят вам! – заорал Тарл.
Десятью минутами позже он вышел из-за дерева, за которым по собственному настоянию переодевался. Скудный кожаный костюмчик был сделан в расчете на кого-то куда более мускулистого. И уж определенно не на того, рядом с чьими ногами, как однажды заметил Котик, ноги фламинго показались бы упитанными. Наряд свободно висел на Тарле, щедро обнажая его молочно-бледные мощи.
Он выглядел как огородное пугало на сеансе мужского стриптиза.
Тусона и Гебраль сумели сохранить серьезные лица, хотя переглянуться не отваживались. А вот с Котиком получилось совсем иначе, и лес огласился диким ослиным ревом. Котик так ржал, что возникли серьезные опасения по поводу его физического и душевного здоровья.
– Боги мои, – задыхался он. – Ведь это же сам легендарный Человек-Палка! – Перекатившись на спину, осел задрыгал ногами в воздухе и буквально захрапел от удовольствия. – Да как же тебя такое чудо прельстило? – с трудом выдавил он, обращаясь к Гебрали.
– А мне всегда чахоточные романтики нравились, – ответила она. – Кроме того, внешность тут не главное. Ведь я могу внутри видеть.
– Я, к несчастью, тоже, – сказал осел, глядя на облепившие Тарла кожаные фрагментики. – Теперь мне даже ужинать неохота.
Тарл наградил осла гневным взглядом, а потом зашагал к замку Шикары со всем достоинством, какое он только смог в себе собрать. Собрать удалось не так много. Тусона и Гебраль, теперь уже ухмыляясь в открытую, последовали за ним, а Котик опять остался приглядывать за Злыднем.
Остановившись у опушки, они пригляделись к замку. Уже стемнело, однако у главного входа, где пару горящих факелов вставили в крепления по обе стороны от массивных дверей, была ясно видна пара необычно одетых стражников. Впрочем, этот вход Тусону, похоже, не интересовал, и она повела своих спутников вдоль опушки. Наконец они оказались как раз напротив тыльной части замка.
– Вот она, – заявила Тусона, указывая на маленькую заднюю дверь у основания одной из башен. – Здесь мы и войдем.
Они быстро одолели открытый участок до тени замка и прижались к стене рядом с дверью. Дверь была из твердого дуба, с солидными металлическими петлями и маленьким глазком. По инструкции Тусоны Тарл встал перед глазком, держась за живот и сгибаясь пополам словно бы от мучительной боли. В густой темноте видно было только смутную фигуру с бледной кожей, просвечивающей из-под скудной, но вполне различимой униформы. Затем Тусона выбила на двери какой-то странный ритм и снова прижалась к стене.
– Кто там? – крикнул голос с той стороны двери.
– Рагнар, – выдохнул Тарл. Он понял, что его разглядывают через глазок. Затем раздался стук открываемых засовов, дверь открылась, и еще один стражник высунул голову наружу.
– Клят, Рагнар, ну у тебя и видок…
Голос стражника резко оборвался, когда Тусона ребром ладони ударила его по шее. Он упал на землю, и трое незваных гостей, быстро проскочив в дверь, захлопнули ее за собой. Они оказались в длинном каменном коридоре, освещенном единственным оплывающим факелом.
– Порядок, – прошептала Тусона. – Рагнар сказал мне, куда идти. Стражников предоставьте мне. Гебраль, ты сможешь со всеми магическими ловушками разобраться?
– Когда пойдем, я буду сканировать, – ответила Гебраль.
– Отлично, – кивнула Тусона и с кинжалом в одной руке и арбой в другой пошла вперед по коридору. В дальнем конце оказалась дверь. Она потихоньку ее раскрыла и пригляделась. Дверь вела в пустую кладовку. Проскочив через кладовку, они поднялись по встроенной в стену винтовой лестнице, после чего очутились в еще одном длинном коридоре. Этот был шире и светлей, а вдоль одной из стен выстроился ряд статуй. Все статуи изображали обнаженных и не на шутку возбужденных мужчин. Свернув налево, заговорщики стали красться дальше, но на полпути по коридору дверь в дальнем конце раскрылась, и оттуда вышел еще один стражник.
Одет он был еще более скудно, чем остальные, – всего-навсего в тугую набедренную повязку и усеянный шипами черный воротник. В ножнах, что крепились к набедренной повязке, висел меч, а мускулистое тело стражника блестело от масла. Когда он увидел незваных гостей, его рука метнулась к рукояти меча, а рот раскрылся, но прежде чем оттуда вышел хоть один звук, стрела из арбы вошла в его горло. Стражник замертво осел на пол.
Тарл быстро схватил его за руки и отволок за одну из статуй. От мужчины исходил невыносимый запах лосьона после бритья.
Затем они быстро добрались до двери в конце коридора, но когда Тусона протянула к ней руку, Гебраль ее остановила.
– Тут есть искры, – предупредила она. – Две штуки. Очень сильные. Ведьмино заклятие и предупреждение. Любая женщина, кроме Шикары, которая в эту комнату войдет, через считанные секунды в старую ведьму превратится. И Шикара немедленно об этом узнает. Где бы она ни была.
– Можешь ты как-то с ними справиться?
– Я могу их… загасить. Подождите.
Глаза Гебрали закрылись, а лицо медленно напряглось. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, а затем глаза ее внезапно распахнулись. Сделав резкий выдох, Гебраль устало привалилась к стене.
– Готово, – вздохнула она. – Но это было нелегко. Она сильная, очень сильная.
Тусона открыла дверь, и они оказались в безлюдной комнате, которая буквально ломилась от мягкой мебели, пухлых подушек и миткалевых драпировок, причем решительно все было розовое. Ощущение было такое, словно они внезапно оказались внутри большого кома сахарной ваты. Тусона провела их к еще одной двери, которая выходила на холодную каменную лестницу, ведущую во тьму. Снизу поднимался сырой запах плесени.
Тарл вернулся в коридор и прихватил один из факелов. Держа его перед собой, они спустились по лестнице. Внизу перед ними открылся холодный темный коридор с дверями по обеим сторонам, но Тусона сразу же повела их к крепкой деревянной двери в самом конце. Рядом с дверью на вбитом в каменную стену крюке висел здоровенный ключ, но когда Тусона протянула к нему руку, Гебраль снова ее остановила.
– Если мужчина в этой камере – Ронан, – сказала она, – то мне лучше предупредить тебя, что он заколдован. Он не такой, каким ты его помнишь. Я смогу вернуть ему прежний облик, но сперва нам лучше его отсюда вывести.
Тусона спокойно кивнула, но сердце у нее в груди заколотилось, а к горлу подступила тошнота. Взяв ключ, она отперла дверь, а затем они вместе с Тарлом ее распахнули и, держа повыше факел, вошли в камеру.
На скамье у стены сидел Ронан – но Ронан, который выглядел лет на девяносто. Его мертвенно-бледные дреды вяло свисали по плечам, лицо стало сухим и морщинистым. Воспаленные глаза старика моргали и слезились от внезапного света, пока он недоверчиво их разглядывал.
– Тусона? Это ты? – спросил Ронан тонким голосом, дрожащим еще сильней, чем его руки. Дыхание хрипело и свистело у него в горле, пока он мучительно поднимался на ноги. Тусона взяла его за руку, а затем смахнула с постаревшего лица седые волосы и поцеловала его в лоб. Раньше ей для этого пришлось бы встать на ящик, но теперь Ронан так сгорбился, что она легко дотянулась. Тут Тусона с удивлением обнаружила, что слезы бегут у нее по лицу.
– Это я, – прошептала она. – Тише, любимый, сейчас мы тебя отсюда вызволим.
– И моих друзей, – пробормотал Ронан. – Не забудьте моих друзей.
Проследив за его взглядом, Тусона заметила двух мышей. Сидя на полу у скамьи, они внимательно на нее смотрели. Тогда она нагнулась, прихватила их обоих и сунула под кожаную куртку. Затем, поддерживая Ронана с одного бока, пока Тарл поддерживал его с другого, она повела его к лестнице. Назад они направились тем же путем, что и пришли.
Путешествие обратно по замку прошло без приключений, хотя из-за того, что Ронан едва шел, на него, как показалось, ушли целые годы. По пути заговорщики наткнулись еще на одного стражника, но прежде чем тот успел как-то отреагировать, брошенный Тусоной кинжал по рукоять вошел в его глазницу, и он скончался без единого звука. Часовой у задней двери все еще оставался без сознания, так что они проскользнули незамеченными и выбрались под ночное небо.
Наконец они достигли спасительной лесной чащи, а затем добрались туда, где их ждал Котик. Тарл снова исчез за деревом, чтобы переодеться в нормальную одежду, а Ронан, который задыхался как рыба на песке, устало осел на землю. Кожа его приобрела нездоровую сероватую бледность. Тусона беспокоилась, как бы сердечный приступ не доконал ее возлюбленного. Ухватив Гебраль за руку, она развернула ее к себе.
– Ты сказала, что сможешь вернуть ему прежний облик, – прошипела она. – Как?
– Точно так же, как я загасила искры в замке. Я знаю, как Шикара это проделала. Я вижу это так же ясно, как если бы у него на лбу чернильная печать стояла. Я просто должна ее смыть. Тогда он примет прежний облик. И его друзья тоже.
– Друзья? Какие друзья… а, мыши! – Тусона чувствовала их тепло на голой груди. Сунув руку под куртку, она вытащила двух маленьких грызунов. Глаза у обоих были плотно зажмурены, и Тусона могла бы поклясться, что мыши не на шутку смутились. Тогда она аккуратно положила их на землю и села рядом. Мыши дрожали и были явно не в силах поднять на нее бусинки глаз.
Гебраль присела рядом с Ронаном и принялась сосредоточенно на него смотреть. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, и Тусона нетерпеливо заерзала, но затем ей вдруг стало видно, как морщины на лице Ронана разглаживаются, а снежно-белые дреды темнеют. И тут Тусона уже во второй раз за такое короткое время обнаружила, что слезы текут у нее по щекам. Опустившись рядом с Ронаном на колени, она обняла его и притянула к себе. Глаза воина раскрылись, и он стал на нее смотреть, постепенно узнавая.
– Привет, Качок, – срывающимся голосом выдавила Тусона.
– Привет, милая, – донесся едва слышный ответ, и Тусона вдруг поняла, что многотонный вес, который она все последнее время тащила на своих плечах, куда-то исчез. В ночи засияло солнце, запели птицы, и ей показалось, будто она чего-то такого выпила и жутко, до неприличия опьянела. «Что ж, на это время тоже найдется, – подумала Тусона. – Но потом. Первым делом я должна разыскать эту жирную корову Шикару, и ее клятскую задницу на ломтики настругать».
Тарл тем временем вернулся из-за дерева и стал наблюдать, как Гебраль сосредоточивается на двух мышах. Их очертания словно бы замерцали и расплылись, и они начали разбухать, а затем вдруг послышалось громкое шипение, и на месте мышей оказались два взрослых гнома. Коротышки были в чем мать родила, и только длинные черные бороды хоть как-то прикрывали их срам. Тарл изумленно смотрел, как они приседают и кланяются Гебрали, бормоча что-то бессвязное и чуть не плача от благодарности.
– Эй, а вы кто? – спросил он, после чего гномы немедленно принялись кланяться и ему.
– Я Дейл, – ответил тот, что потолще. – А это Чип. Мы заведующие магической исследовательской лабораторией в нашем городе Фигозидане под горой Тор-Тиллой.
– А я про вас слышал, – вздохнул Тарл, щелкая пальцами и улыбаясь Гебрали. – Гоэтетика и все такое, верно?
– Верно. И вот, несколько недель тому назад к воротам нашего города прибыл гонец с вестью о том, что Шикара вернулась и настаивает, чтобы мы к ней явились. Давным-давно наши отцы немало с ней торговали, так что мы пришли…
Тут он умолк, и Чип взял инициативу на себя.
– Мы пришли к ней с нашим кузеном Вискасом. Шикара хотела узнать о наших последних открытиях, но это была вовсе не та любезная и обаятельная женщина, о которой рассказывали наши отцы. Холодно и безапелляционно она потребовала, чтобы мы преподнесли ей в дар все наше знание. Она даже не соизволила спрятать от нас свои злобные и жестокие мысли. Когда же мы отказались, она бросила нас в темницу, угрожала пытками и смертью, но сколько она ни старалась, она не могла нас убедить. Тогда она прокляла нас и превратила в мышей…
Тут и Чип в свою очередь умолк, с несчастным видом глазея в землю перед собой. Последовало краткое молчание.
– А что случилось с Вискасом? – спросил Тарл.
– Его кошка поймала.
Опять повисло молчание. Тарл, как и Чип, неподвижно смотрел в землю, стараясь взять себя в руки. Он не осмеливался встретиться взглядом с Котиком из страха, что закатится диким хохотом, но чувствовал, что и осел, и Гебраль и Тусона тоже находятся на грани приступа неудержимого смеха.
Тут Ронан поднялся на ноги и с распростертыми руками направился к гномам.
– Чип, друг мой, я вам с Дейлом своей свободой обязан. Без вас эта жуткая ведьма наверняка бы меня одолела. Я ваш вечный должник.
Пожав им обоим руки, он повернулся к остальным.
– Это два отважных и верных друга, – сказал он, а затем с лукавой улыбкой похлопал Дейла по спине. – Только я никому не советую вот этого парнишку к своим ногам подпускать.
Дейл густо покраснел. Они с кузеном стояли и застенчиво улыбались, покрытые стыдом, бородами, а больше, пожалуй, и ничем, пока Ронан вкратце рассказывал, как двое гномов в обличье мышей пробудили его от наркотического опьянения. Остальные собрались в кружок, чтобы их поздравить, и было много шуток и смеха, но затем Тусона резко вернула их обратно на землю.
– Нам лучше убраться отсюда подальше, пока эта клятская сука не хватилась, – заметила она. – А то как бы нам всем кормом для кошек не стать.
Гномы рвались как можно скорей вернуться к своим сородичам и пригласили остальных отправиться вместе с ними, но Гебраль настояла на том, чтобы они вернулись обратно в Ай'Эль, и Тарл ее поддержал. Ронан с интересом смотрел на беспризорного вида женщину, в которую столь явно влюбился его друг. Тут было много того, о чем ему хотелось узнать, но это могло подождать. Трансформация совсем его опустошила, и ему требовалось сосредоточить все силы на предстоящем путешествии.
Так что Чип и Дейл пустились по лесу на северо-запад, а остальные стали спускаться вниз по холму к дороге на Ай'Эль. Перед тем, как окончательно скрыться из виду, два гнома повернулись помахать на прощание и что-то прокричали. Тарлу, слух у которого был острее, чем у остальных, показалось, что это было не очень внятное обещание посчитаться с Шикарой, но разум его был постоянно занят Гебралью, и он ни о чем таком не задумался. Что оказалось очень некстати, ибо восприми он предупреждение гномов, они смогли бы что-то в связи с этим предпринять. И как знать, возможно, это спасло бы множество жизней…
– Господа, – серьезным тоном объявил он затем, – должен с прискорбием вам сообщить, что наша стратегия в определенной степени потерпела фиаско. Бренд пал почти без сопротивления. Сейчас в городе, судя по всему, идет бойня. И с самым глубоким сожалением я сообщаю о том, что наш местный склад был разграблен и сожжен дотла.
Пятеро мужчин молчали. Прежде чем продолжить, предводитель шестерки немного помолчал, задумчиво постукивая ногтем по столу.
– В ретроспективе представляется, что приглашение на работу Шикары было ошибкой. Судя по всему, она приспособила наши планы к собственным целям, и я придерживаюсь того мнения, что мы тут мало что можем поделать. Она находится вне нашего контроля, и я очень опасаюсь, что теперь ее уже ничто не остановит…
Сидя на белом коне у западных стен города, Шикара ожидала, пока ее подручные снова соберут и склеят армию в единое целое. Повсюду толклись орки – выли, орали, размахивали бутылками и флягами с алкоголем. Многие тащили с собой отрубленные человеческие конечности, которые они успели заблаговременно обжарить, и время от времени отрывали от них солидные куски мяса. У других на копья были насажены человеческие головы с остекленевшими глазами*. [9]
Угрюмо оглядывая мрачные результаты своих трудов, Шикара впервые почувствовала смутную неловкость от немыслимых масштабов смерти и разрушения. Затем она посмотрела на лежащее перед ней городское кладбище. После сегодняшней бойни горожанам придется вчетверо его расширить. Так им и надо! Им – и шестерым жалким старикам, которые возомнили, что могут ее в своих планах использовать. Внезапно Шикара ощутила, как вновь поднявшийся в ней красный туман гнева угрожает ее поглотить. Именно так всегда поступают мужчины – используют тебя, а потом выбрасывают. Ничего, она им покажет! Она им всем покажет!
Шикара подумала о Ронане – воине, который освободил ее от чар, но лишь затем, чтобы отвергнуть ее ухаживания. Странное дело, она испытывала большую вину за то, что применила к нему Заклинание Старения, чем за разрушение целого города. Вот ведь несчастье, что такое чудесное тело… Боги, да она же в него влюбилась! А, ладно. Быть может, Ронан будет испытывать к ней иные чувства, когда она ему прежний облик вернет. Если только он за это время от старости не подохнет. Вот будет жалость. Пожалуй, ей следует это проверить. Все равно уже пора проверить, как там дома дела.
Сунув руку в седельную сумку, она вытащила оттуда розовый хрустальный шар, который так удобно подходил к ее ладони. Держа прохладную сферу перед лицом, она на нее дохнула, и в глубине хрусталя вспыхнула искорка. Еще несколько секунд, и искорка расплылась в изображение сидящего за столом мужчины. Это был Карлин, невероятно привлекательный начальник замковой стражи, который, впрочем, в данный момент выглядел скорее как невероятно озабоченный начальник замковой стражи. Шикара тут же поняла, что перед ней человек, обязанный доложить о плохих новостях и понимающий, что находится в очень глубокой заднице.
– В чем проблема? – поинтересовалась она.
– Ну, мм… я не совсем понимаю, как это случилось, но… мм…
– Рожай, пока у тебя еще язык имеется.
– Похоже, что кто-то… мм…
– Что – кто-то?
– Кто-то пленника освободил!
– КОГО?!
– Ну, мм… того черного воина в темнице. Его освободили. Кто-то.
– Tute homo tristis, mus fieristi!
– Пи-и! Пи, пи, пи-пи-и!
Шикара наблюдала за невероятно привлекательной мышкой, пока та испуганными кругами носилась по сидению кресла. Как славно, что она бросила на Ронана заклинание Незримого Ока. Это означало, что она могла увидеть его, где бы он ни оказался, и с легкостью взять его след. Быстро пробормотав нужные слова, Шикара терпеливо подождала, пока в хрустале пройдет кружение и шипение, а затем со сдавленным проклятием подалась вперед.
В хрустальных глубинах стало видно, как Ронан гнется, точно мешок с дерьмом в седле коня, трусящего по дороге через северные подножья Хромовых гор. Выглядел он совсем выдохшимся, и от падения его уберегали только руки той клятской воительницы, что непрерывно и досадно присутствовала в его мыслях с тех самых пор, как Шикара его уволокла. За ними следовал дохлый уродец, который был в хижине, когда Шикара отомстила Некросу, а еще там был бурый осел и какая-то тощая девка – беспризорница.
Вот, значит, как? Она, Шикара, была недостаточно для него хороша? И теперь он с этой костлявой, плоскогрудой воительницей сматывался? Кто-то должен за это заплатить!
Шикара стала озираться, и взгляд ее снова упал на кладбище. Идеально!
– Vivat mortui! Huc venitis, nothi iniucundi!
Ветер, холодный, как зимнее утро в Орквиле, стал задувать вокруг колдуньи, набирая силу и вороша ее длинные рыжеватые волосы. А затем этот ветер вдруг так быстро рванул к кладбищу, что стало видно, как перемещается воздух. Он закрутился у ближайших к воротам могил, собирая сухие листья и мертвую траву в большой ком и, подобно небольшому смерчу, поднимая его вверх. Вслед за этим он внезапно разделился как бы на четыре отростка, каждый из которых, точно гигантская стрела, вонзающаяся в плоть колосса, нырнул в одну из могил.
Следующие несколько мгновений все было тихо. Даже бесчинствующие неподалеку орки сделали перерыв и с разинутыми ртами уставились на кладбище. А затем земля в четырех могилах словно бы забурлила и закипела, извергаясь подобно маленькому вулканчику. Из одной могилы высунулась рука – черная, гниющая рука с гнусной зловонной плотью. Ручейки почвы побежали по разлагающемуся торсу, что появился из второй могилы, пока ее обитатель садился. Он немного посидел, а затем поднял руку и, будто бы в недоумении, почесал остатки головы. Когда он убрал руку, то все ногти остались в гниющей коже на скальпе. Труп посмотрел на свою руку, покачал головой – и спутанные клочья волос, все еще липнувшие к его черепу, упали на землю вместе с небольшими комочками разлагающейся плоти. Тогда труп вздохнул, производя шум, подобный шипению ядовитого газа, вырывающегося из трещины в трубопроводе, после чего окончательно освободился от сковывавшей его земли и встал, а трое остальных последовали его примеру.
Небольшой замок напоминал творение Марвина Пика, созданное им в одном из самых мрачных его настроений. Выстроенный из темного сырого камня замок венчали осыпающиеся башенки, которые словно бы проседали под тяжестью безысходной депрессии. На ворота из корявого почерневшего дуба, судя по всему, пошли только те деревья, чья жизнь была сплошным разочарованием. Над парадным входом к наружной стене были прикреплены каменные изображения бабочки «мертвая голова» и пары скорпионов. Черные вымпелы с норовистыми белыми жеребцами на них вяло свисали с башен, как будто им попросту не хватало энергии, чтобы радостно порхать на ветру, – похоже, занятие столь оптимистичное, как порхание, было далеко за пределами их возможностей. Земля вокруг замка оказалась выжженной и голой. В радиусе пятидесяти шагов на ней ничего не росло, а на подходе к этой зоне все растения начинали сжиматься и чернеть, словно теряли волю к жизни. Общее впечатление воодушевляло примерно в той же мере, что и сифилис мозга. Тарл убрал голову назад.
– Просто очаровательно, – заметил он. – Чудесное местечко для отдыха в выходные.
Вокруг башен ходила пара часовых, и тогда они решили, что лучше будет подождать, пока стемнеет. Пробравшись назад к Котику, они расселись под плотным лесным пологом, болтая и дожидаясь ночи. Тарл взялся рассказывать Тусоне про свои приключения. Он добрался до тех иллюзий, которые Мертвые ребята использовали на площади, и уже перешел было к повествованию о том, как он сумел сварганить огненный шар, но тут Гебраль его перебила.
– Погоди, Тарл, – прервала она словесный поток Тарла. – Можно мне то кольцо посмотреть?
– Конечно, – отозвался Тарл. Порывшись в карманах, он достал тяжелый золотой перстень. Даже в лесном сумраке серебряные и платиновые узоры заблестели и засияли подобно звездам, а зеленый камень, вставленный в золотые извивы, засветился точно глаз ленката. Гебраль какое-то время изучала драгоценность.
– Откуда оно у тебя? – спросила она. Тарл быстро рассказал ей про поединок Ронана с Некросом и про появление Шикары.
– … но когда она превратила Некроса в крысу, Ронан не смог заставить себя убить жалкую тварь, – закончил он. – И тогда вот это брюхо на ножках подошло поближе и схрючило крысу!
– Между прочим, с большим аппетитом, – вставил Котик. – Отменная была крыса. Только пока я ее жевал, я чуть зуба не лишился. Тогда я выплюнул кусок, и там это кольцо оказалось.
– У Некроса на шее было ожерелье, – объяснил Тарл. – А потом оно вместе с ним сжалось.
– И ты говоришь, Шикара знала Некроса?
– Ну да, и он страшно ее достал. А что, это важно?
– Еще как! – Гебраль с торжествующей улыбкой подняла кольцо повыше. – Раньше кольцо принадлежало ей. От него исходит то же ощущение, что и от Силы из этого замка. У Шикары страшная Сила, я такой еще никогда не встречала, но сейчас ее нет в замке, а с этим кольцом я, пожалуй, смогу расковырять любые искры или ловушки, которое она за собой оставила. Думаю, мы сможем спасти твоего друга.
– Возьми кольцо себе, – предложил Тарл. – Меня оно все равно до смерти пугает.
Он посмотрел, как Гебраль надевает кольцо на указательный палец правой руки, а затем повернулся к Тусоне, которая вдруг начала снимать с мертвого стражника одежду.
– Не хочу портить тебе забаву, – заметил он, – но уже темнеет. Пора идти.
– Я знаю, – отозвалась Тусона, – но этот парень может оказаться полезен. Мне нужно, чтобы они открыли дверь, а они ждут, что он вернется.
– Но он же мертв!
– Верно, – с хитроватой улыбкой согласилась Тусона. – Зато ты жив.
Тарл отпрянул от нее, как от прокаженной, и замотал головой.
– Ну уж нет! Ни за что! Я таких модных шмоток не ношу! Ни под каким соусом!
– Нам нужно, чтобы кто-то за этого стражника сошел, – пояснила Тусона.
– Пожалуйста, это правда поможет, – попросила Гебраль.
– Валяй, я не прочь немного поржать, – присоединился осел.
– Клят вам! – заорал Тарл.
Десятью минутами позже он вышел из-за дерева, за которым по собственному настоянию переодевался. Скудный кожаный костюмчик был сделан в расчете на кого-то куда более мускулистого. И уж определенно не на того, рядом с чьими ногами, как однажды заметил Котик, ноги фламинго показались бы упитанными. Наряд свободно висел на Тарле, щедро обнажая его молочно-бледные мощи.
Он выглядел как огородное пугало на сеансе мужского стриптиза.
Тусона и Гебраль сумели сохранить серьезные лица, хотя переглянуться не отваживались. А вот с Котиком получилось совсем иначе, и лес огласился диким ослиным ревом. Котик так ржал, что возникли серьезные опасения по поводу его физического и душевного здоровья.
– Боги мои, – задыхался он. – Ведь это же сам легендарный Человек-Палка! – Перекатившись на спину, осел задрыгал ногами в воздухе и буквально захрапел от удовольствия. – Да как же тебя такое чудо прельстило? – с трудом выдавил он, обращаясь к Гебрали.
– А мне всегда чахоточные романтики нравились, – ответила она. – Кроме того, внешность тут не главное. Ведь я могу внутри видеть.
– Я, к несчастью, тоже, – сказал осел, глядя на облепившие Тарла кожаные фрагментики. – Теперь мне даже ужинать неохота.
Тарл наградил осла гневным взглядом, а потом зашагал к замку Шикары со всем достоинством, какое он только смог в себе собрать. Собрать удалось не так много. Тусона и Гебраль, теперь уже ухмыляясь в открытую, последовали за ним, а Котик опять остался приглядывать за Злыднем.
Остановившись у опушки, они пригляделись к замку. Уже стемнело, однако у главного входа, где пару горящих факелов вставили в крепления по обе стороны от массивных дверей, была ясно видна пара необычно одетых стражников. Впрочем, этот вход Тусону, похоже, не интересовал, и она повела своих спутников вдоль опушки. Наконец они оказались как раз напротив тыльной части замка.
– Вот она, – заявила Тусона, указывая на маленькую заднюю дверь у основания одной из башен. – Здесь мы и войдем.
Они быстро одолели открытый участок до тени замка и прижались к стене рядом с дверью. Дверь была из твердого дуба, с солидными металлическими петлями и маленьким глазком. По инструкции Тусоны Тарл встал перед глазком, держась за живот и сгибаясь пополам словно бы от мучительной боли. В густой темноте видно было только смутную фигуру с бледной кожей, просвечивающей из-под скудной, но вполне различимой униформы. Затем Тусона выбила на двери какой-то странный ритм и снова прижалась к стене.
– Кто там? – крикнул голос с той стороны двери.
– Рагнар, – выдохнул Тарл. Он понял, что его разглядывают через глазок. Затем раздался стук открываемых засовов, дверь открылась, и еще один стражник высунул голову наружу.
– Клят, Рагнар, ну у тебя и видок…
Голос стражника резко оборвался, когда Тусона ребром ладони ударила его по шее. Он упал на землю, и трое незваных гостей, быстро проскочив в дверь, захлопнули ее за собой. Они оказались в длинном каменном коридоре, освещенном единственным оплывающим факелом.
– Порядок, – прошептала Тусона. – Рагнар сказал мне, куда идти. Стражников предоставьте мне. Гебраль, ты сможешь со всеми магическими ловушками разобраться?
– Когда пойдем, я буду сканировать, – ответила Гебраль.
– Отлично, – кивнула Тусона и с кинжалом в одной руке и арбой в другой пошла вперед по коридору. В дальнем конце оказалась дверь. Она потихоньку ее раскрыла и пригляделась. Дверь вела в пустую кладовку. Проскочив через кладовку, они поднялись по встроенной в стену винтовой лестнице, после чего очутились в еще одном длинном коридоре. Этот был шире и светлей, а вдоль одной из стен выстроился ряд статуй. Все статуи изображали обнаженных и не на шутку возбужденных мужчин. Свернув налево, заговорщики стали красться дальше, но на полпути по коридору дверь в дальнем конце раскрылась, и оттуда вышел еще один стражник.
Одет он был еще более скудно, чем остальные, – всего-навсего в тугую набедренную повязку и усеянный шипами черный воротник. В ножнах, что крепились к набедренной повязке, висел меч, а мускулистое тело стражника блестело от масла. Когда он увидел незваных гостей, его рука метнулась к рукояти меча, а рот раскрылся, но прежде чем оттуда вышел хоть один звук, стрела из арбы вошла в его горло. Стражник замертво осел на пол.
Тарл быстро схватил его за руки и отволок за одну из статуй. От мужчины исходил невыносимый запах лосьона после бритья.
Затем они быстро добрались до двери в конце коридора, но когда Тусона протянула к ней руку, Гебраль ее остановила.
– Тут есть искры, – предупредила она. – Две штуки. Очень сильные. Ведьмино заклятие и предупреждение. Любая женщина, кроме Шикары, которая в эту комнату войдет, через считанные секунды в старую ведьму превратится. И Шикара немедленно об этом узнает. Где бы она ни была.
– Можешь ты как-то с ними справиться?
– Я могу их… загасить. Подождите.
Глаза Гебрали закрылись, а лицо медленно напряглось. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, а затем глаза ее внезапно распахнулись. Сделав резкий выдох, Гебраль устало привалилась к стене.
– Готово, – вздохнула она. – Но это было нелегко. Она сильная, очень сильная.
Тусона открыла дверь, и они оказались в безлюдной комнате, которая буквально ломилась от мягкой мебели, пухлых подушек и миткалевых драпировок, причем решительно все было розовое. Ощущение было такое, словно они внезапно оказались внутри большого кома сахарной ваты. Тусона провела их к еще одной двери, которая выходила на холодную каменную лестницу, ведущую во тьму. Снизу поднимался сырой запах плесени.
Тарл вернулся в коридор и прихватил один из факелов. Держа его перед собой, они спустились по лестнице. Внизу перед ними открылся холодный темный коридор с дверями по обеим сторонам, но Тусона сразу же повела их к крепкой деревянной двери в самом конце. Рядом с дверью на вбитом в каменную стену крюке висел здоровенный ключ, но когда Тусона протянула к нему руку, Гебраль снова ее остановила.
– Если мужчина в этой камере – Ронан, – сказала она, – то мне лучше предупредить тебя, что он заколдован. Он не такой, каким ты его помнишь. Я смогу вернуть ему прежний облик, но сперва нам лучше его отсюда вывести.
Тусона спокойно кивнула, но сердце у нее в груди заколотилось, а к горлу подступила тошнота. Взяв ключ, она отперла дверь, а затем они вместе с Тарлом ее распахнули и, держа повыше факел, вошли в камеру.
На скамье у стены сидел Ронан – но Ронан, который выглядел лет на девяносто. Его мертвенно-бледные дреды вяло свисали по плечам, лицо стало сухим и морщинистым. Воспаленные глаза старика моргали и слезились от внезапного света, пока он недоверчиво их разглядывал.
– Тусона? Это ты? – спросил Ронан тонким голосом, дрожащим еще сильней, чем его руки. Дыхание хрипело и свистело у него в горле, пока он мучительно поднимался на ноги. Тусона взяла его за руку, а затем смахнула с постаревшего лица седые волосы и поцеловала его в лоб. Раньше ей для этого пришлось бы встать на ящик, но теперь Ронан так сгорбился, что она легко дотянулась. Тут Тусона с удивлением обнаружила, что слезы бегут у нее по лицу.
– Это я, – прошептала она. – Тише, любимый, сейчас мы тебя отсюда вызволим.
– И моих друзей, – пробормотал Ронан. – Не забудьте моих друзей.
Проследив за его взглядом, Тусона заметила двух мышей. Сидя на полу у скамьи, они внимательно на нее смотрели. Тогда она нагнулась, прихватила их обоих и сунула под кожаную куртку. Затем, поддерживая Ронана с одного бока, пока Тарл поддерживал его с другого, она повела его к лестнице. Назад они направились тем же путем, что и пришли.
Путешествие обратно по замку прошло без приключений, хотя из-за того, что Ронан едва шел, на него, как показалось, ушли целые годы. По пути заговорщики наткнулись еще на одного стражника, но прежде чем тот успел как-то отреагировать, брошенный Тусоной кинжал по рукоять вошел в его глазницу, и он скончался без единого звука. Часовой у задней двери все еще оставался без сознания, так что они проскользнули незамеченными и выбрались под ночное небо.
Наконец они достигли спасительной лесной чащи, а затем добрались туда, где их ждал Котик. Тарл снова исчез за деревом, чтобы переодеться в нормальную одежду, а Ронан, который задыхался как рыба на песке, устало осел на землю. Кожа его приобрела нездоровую сероватую бледность. Тусона беспокоилась, как бы сердечный приступ не доконал ее возлюбленного. Ухватив Гебраль за руку, она развернула ее к себе.
– Ты сказала, что сможешь вернуть ему прежний облик, – прошипела она. – Как?
– Точно так же, как я загасила искры в замке. Я знаю, как Шикара это проделала. Я вижу это так же ясно, как если бы у него на лбу чернильная печать стояла. Я просто должна ее смыть. Тогда он примет прежний облик. И его друзья тоже.
– Друзья? Какие друзья… а, мыши! – Тусона чувствовала их тепло на голой груди. Сунув руку под куртку, она вытащила двух маленьких грызунов. Глаза у обоих были плотно зажмурены, и Тусона могла бы поклясться, что мыши не на шутку смутились. Тогда она аккуратно положила их на землю и села рядом. Мыши дрожали и были явно не в силах поднять на нее бусинки глаз.
Гебраль присела рядом с Ронаном и принялась сосредоточенно на него смотреть. Какое-то время вроде бы ничего не происходило, и Тусона нетерпеливо заерзала, но затем ей вдруг стало видно, как морщины на лице Ронана разглаживаются, а снежно-белые дреды темнеют. И тут Тусона уже во второй раз за такое короткое время обнаружила, что слезы текут у нее по щекам. Опустившись рядом с Ронаном на колени, она обняла его и притянула к себе. Глаза воина раскрылись, и он стал на нее смотреть, постепенно узнавая.
– Привет, Качок, – срывающимся голосом выдавила Тусона.
– Привет, милая, – донесся едва слышный ответ, и Тусона вдруг поняла, что многотонный вес, который она все последнее время тащила на своих плечах, куда-то исчез. В ночи засияло солнце, запели птицы, и ей показалось, будто она чего-то такого выпила и жутко, до неприличия опьянела. «Что ж, на это время тоже найдется, – подумала Тусона. – Но потом. Первым делом я должна разыскать эту жирную корову Шикару, и ее клятскую задницу на ломтики настругать».
Тарл тем временем вернулся из-за дерева и стал наблюдать, как Гебраль сосредоточивается на двух мышах. Их очертания словно бы замерцали и расплылись, и они начали разбухать, а затем вдруг послышалось громкое шипение, и на месте мышей оказались два взрослых гнома. Коротышки были в чем мать родила, и только длинные черные бороды хоть как-то прикрывали их срам. Тарл изумленно смотрел, как они приседают и кланяются Гебрали, бормоча что-то бессвязное и чуть не плача от благодарности.
– Эй, а вы кто? – спросил он, после чего гномы немедленно принялись кланяться и ему.
– Я Дейл, – ответил тот, что потолще. – А это Чип. Мы заведующие магической исследовательской лабораторией в нашем городе Фигозидане под горой Тор-Тиллой.
– А я про вас слышал, – вздохнул Тарл, щелкая пальцами и улыбаясь Гебрали. – Гоэтетика и все такое, верно?
– Верно. И вот, несколько недель тому назад к воротам нашего города прибыл гонец с вестью о том, что Шикара вернулась и настаивает, чтобы мы к ней явились. Давным-давно наши отцы немало с ней торговали, так что мы пришли…
Тут он умолк, и Чип взял инициативу на себя.
– Мы пришли к ней с нашим кузеном Вискасом. Шикара хотела узнать о наших последних открытиях, но это была вовсе не та любезная и обаятельная женщина, о которой рассказывали наши отцы. Холодно и безапелляционно она потребовала, чтобы мы преподнесли ей в дар все наше знание. Она даже не соизволила спрятать от нас свои злобные и жестокие мысли. Когда же мы отказались, она бросила нас в темницу, угрожала пытками и смертью, но сколько она ни старалась, она не могла нас убедить. Тогда она прокляла нас и превратила в мышей…
Тут и Чип в свою очередь умолк, с несчастным видом глазея в землю перед собой. Последовало краткое молчание.
– А что случилось с Вискасом? – спросил Тарл.
– Его кошка поймала.
Опять повисло молчание. Тарл, как и Чип, неподвижно смотрел в землю, стараясь взять себя в руки. Он не осмеливался встретиться взглядом с Котиком из страха, что закатится диким хохотом, но чувствовал, что и осел, и Гебраль и Тусона тоже находятся на грани приступа неудержимого смеха.
Тут Ронан поднялся на ноги и с распростертыми руками направился к гномам.
– Чип, друг мой, я вам с Дейлом своей свободой обязан. Без вас эта жуткая ведьма наверняка бы меня одолела. Я ваш вечный должник.
Пожав им обоим руки, он повернулся к остальным.
– Это два отважных и верных друга, – сказал он, а затем с лукавой улыбкой похлопал Дейла по спине. – Только я никому не советую вот этого парнишку к своим ногам подпускать.
Дейл густо покраснел. Они с кузеном стояли и застенчиво улыбались, покрытые стыдом, бородами, а больше, пожалуй, и ничем, пока Ронан вкратце рассказывал, как двое гномов в обличье мышей пробудили его от наркотического опьянения. Остальные собрались в кружок, чтобы их поздравить, и было много шуток и смеха, но затем Тусона резко вернула их обратно на землю.
– Нам лучше убраться отсюда подальше, пока эта клятская сука не хватилась, – заметила она. – А то как бы нам всем кормом для кошек не стать.
Гномы рвались как можно скорей вернуться к своим сородичам и пригласили остальных отправиться вместе с ними, но Гебраль настояла на том, чтобы они вернулись обратно в Ай'Эль, и Тарл ее поддержал. Ронан с интересом смотрел на беспризорного вида женщину, в которую столь явно влюбился его друг. Тут было много того, о чем ему хотелось узнать, но это могло подождать. Трансформация совсем его опустошила, и ему требовалось сосредоточить все силы на предстоящем путешествии.
Так что Чип и Дейл пустились по лесу на северо-запад, а остальные стали спускаться вниз по холму к дороге на Ай'Эль. Перед тем, как окончательно скрыться из виду, два гнома повернулись помахать на прощание и что-то прокричали. Тарлу, слух у которого был острее, чем у остальных, показалось, что это было не очень внятное обещание посчитаться с Шикарой, но разум его был постоянно занят Гебралью, и он ни о чем таком не задумался. Что оказалось очень некстати, ибо восприми он предупреждение гномов, они смогли бы что-то в связи с этим предпринять. И как знать, возможно, это спасло бы множество жизней…
* * *
В дорого обставленной комнате южного города шестеро мужчин снова сидели за столом. Они оживленно обсуждали развитие своих планов, когда раздался настойчивый стук в дверь. Получив дозволение, гонец торопливо вошел и передал заклеенный кусок пергамента мужчине во главе стола, который тут же раскрыл его и прочел.– Господа, – серьезным тоном объявил он затем, – должен с прискорбием вам сообщить, что наша стратегия в определенной степени потерпела фиаско. Бренд пал почти без сопротивления. Сейчас в городе, судя по всему, идет бойня. И с самым глубоким сожалением я сообщаю о том, что наш местный склад был разграблен и сожжен дотла.
Пятеро мужчин молчали. Прежде чем продолжить, предводитель шестерки немного помолчал, задумчиво постукивая ногтем по столу.
– В ретроспективе представляется, что приглашение на работу Шикары было ошибкой. Судя по всему, она приспособила наши планы к собственным целям, и я придерживаюсь того мнения, что мы тут мало что можем поделать. Она находится вне нашего контроля, и я очень опасаюсь, что теперь ее уже ничто не остановит…
* * *
Хотя была уже глубокая ночь, небо покраснело от бесчисленных пожаров. Пылала, наверное, добрая половина Бренда, и едкий запах дыма смешивался с невыносимой вонью горелого мяса.Сидя на белом коне у западных стен города, Шикара ожидала, пока ее подручные снова соберут и склеят армию в единое целое. Повсюду толклись орки – выли, орали, размахивали бутылками и флягами с алкоголем. Многие тащили с собой отрубленные человеческие конечности, которые они успели заблаговременно обжарить, и время от времени отрывали от них солидные куски мяса. У других на копья были насажены человеческие головы с остекленевшими глазами*. [9]
Угрюмо оглядывая мрачные результаты своих трудов, Шикара впервые почувствовала смутную неловкость от немыслимых масштабов смерти и разрушения. Затем она посмотрела на лежащее перед ней городское кладбище. После сегодняшней бойни горожанам придется вчетверо его расширить. Так им и надо! Им – и шестерым жалким старикам, которые возомнили, что могут ее в своих планах использовать. Внезапно Шикара ощутила, как вновь поднявшийся в ней красный туман гнева угрожает ее поглотить. Именно так всегда поступают мужчины – используют тебя, а потом выбрасывают. Ничего, она им покажет! Она им всем покажет!
Шикара подумала о Ронане – воине, который освободил ее от чар, но лишь затем, чтобы отвергнуть ее ухаживания. Странное дело, она испытывала большую вину за то, что применила к нему Заклинание Старения, чем за разрушение целого города. Вот ведь несчастье, что такое чудесное тело… Боги, да она же в него влюбилась! А, ладно. Быть может, Ронан будет испытывать к ней иные чувства, когда она ему прежний облик вернет. Если только он за это время от старости не подохнет. Вот будет жалость. Пожалуй, ей следует это проверить. Все равно уже пора проверить, как там дома дела.
Сунув руку в седельную сумку, она вытащила оттуда розовый хрустальный шар, который так удобно подходил к ее ладони. Держа прохладную сферу перед лицом, она на нее дохнула, и в глубине хрусталя вспыхнула искорка. Еще несколько секунд, и искорка расплылась в изображение сидящего за столом мужчины. Это был Карлин, невероятно привлекательный начальник замковой стражи, который, впрочем, в данный момент выглядел скорее как невероятно озабоченный начальник замковой стражи. Шикара тут же поняла, что перед ней человек, обязанный доложить о плохих новостях и понимающий, что находится в очень глубокой заднице.
– В чем проблема? – поинтересовалась она.
– Ну, мм… я не совсем понимаю, как это случилось, но… мм…
– Рожай, пока у тебя еще язык имеется.
– Похоже, что кто-то… мм…
– Что – кто-то?
– Кто-то пленника освободил!
– КОГО?!
– Ну, мм… того черного воина в темнице. Его освободили. Кто-то.
– Tute homo tristis, mus fieristi!
– Пи-и! Пи, пи, пи-пи-и!
Шикара наблюдала за невероятно привлекательной мышкой, пока та испуганными кругами носилась по сидению кресла. Как славно, что она бросила на Ронана заклинание Незримого Ока. Это означало, что она могла увидеть его, где бы он ни оказался, и с легкостью взять его след. Быстро пробормотав нужные слова, Шикара терпеливо подождала, пока в хрустале пройдет кружение и шипение, а затем со сдавленным проклятием подалась вперед.
В хрустальных глубинах стало видно, как Ронан гнется, точно мешок с дерьмом в седле коня, трусящего по дороге через северные подножья Хромовых гор. Выглядел он совсем выдохшимся, и от падения его уберегали только руки той клятской воительницы, что непрерывно и досадно присутствовала в его мыслях с тех самых пор, как Шикара его уволокла. За ними следовал дохлый уродец, который был в хижине, когда Шикара отомстила Некросу, а еще там был бурый осел и какая-то тощая девка – беспризорница.
Вот, значит, как? Она, Шикара, была недостаточно для него хороша? И теперь он с этой костлявой, плоскогрудой воительницей сматывался? Кто-то должен за это заплатить!
Шикара стала озираться, и взгляд ее снова упал на кладбище. Идеально!
– Vivat mortui! Huc venitis, nothi iniucundi!
Ветер, холодный, как зимнее утро в Орквиле, стал задувать вокруг колдуньи, набирая силу и вороша ее длинные рыжеватые волосы. А затем этот ветер вдруг так быстро рванул к кладбищу, что стало видно, как перемещается воздух. Он закрутился у ближайших к воротам могил, собирая сухие листья и мертвую траву в большой ком и, подобно небольшому смерчу, поднимая его вверх. Вслед за этим он внезапно разделился как бы на четыре отростка, каждый из которых, точно гигантская стрела, вонзающаяся в плоть колосса, нырнул в одну из могил.
Следующие несколько мгновений все было тихо. Даже бесчинствующие неподалеку орки сделали перерыв и с разинутыми ртами уставились на кладбище. А затем земля в четырех могилах словно бы забурлила и закипела, извергаясь подобно маленькому вулканчику. Из одной могилы высунулась рука – черная, гниющая рука с гнусной зловонной плотью. Ручейки почвы побежали по разлагающемуся торсу, что появился из второй могилы, пока ее обитатель садился. Он немного посидел, а затем поднял руку и, будто бы в недоумении, почесал остатки головы. Когда он убрал руку, то все ногти остались в гниющей коже на скальпе. Труп посмотрел на свою руку, покачал головой – и спутанные клочья волос, все еще липнувшие к его черепу, упали на землю вместе с небольшими комочками разлагающейся плоти. Тогда труп вздохнул, производя шум, подобный шипению ядовитого газа, вырывающегося из трещины в трубопроводе, после чего окончательно освободился от сковывавшей его земли и встал, а трое остальных последовали его примеру.