Страница:
Он с удивлением обнаружил, что смотрит прямо в пару огромных карих глаз на лице худенькой, беспризорного вида девушки лет не старше двадцати. Что-то в этих глазах словно бы ухватило его сердце и принялось заталкивать его в горло, пока сердце не принялось бешено колотиться где-то между ушей. В голове стучало, и Тарл чувствовал себя так, точно его желудок вычерпали лопатой, а в образовавшейся в результате пустоте взялись медленно и настойчиво шарить меховой перчаткой.
На лице у девушки вдруг вспыхнула озорная улыбка, она сунула ему в руки бумажник, а затем поглубже натянула на голову капюшон и стала пробираться дальше сквозь все еще околдованную толпу. Тарл наблюдал, как она присоединяется к другим фигурам в черных плащах, как они ускользают в боковой проулок и исчезают из вида.
Постепенно иллюзии пропали, а люди на площади испустили дружный вздох сожаления и начали смущенно озираться, будто только что проснулись. Осел мотал головой из стороны в сторону, словно стараясь ее прояснить, и Тарл внезапно понял, что оказался единственным на площади, кто имел хотя бы смутное представление о том, что произошло.
– У меня кошелек сперли! – заорал кто-то.
– А у меня – кольца! И цепочку! – послышался второй крик. По всей площади люди гневно обнаруживали, что их ограбили.
– Эй! Ты что с моим бумажником делаешь? – завопил третий голос. Обернувшись, Тарл увидел, что какой-то купец устремил на него обвиняющий перст. Затем он опустил взгляд и с ужасом понял, что все еще сжимает в руках неопровержимую улику, которую сунула ему девушка.
– Вор! Держи вора! – Прозвеневший совсем рядом крик был тут же подхвачен чуть ли не всей площадью. Ближайшие к Тарлу купцы словно по команде выхватили мечи и устремились вперед, и он вдруг обнаружил, что оказался примерно так же популярен, как ленкат в детских яслях. Надо было выкручиваться.
– Погодите минутку! – заорал он. – Вы те фантастические иллюзии видели?
Толпа с сомнением приостановилась. Несколько человек кивнуло.
– Тогда вы должны понимать, что вы тут не просто какому-то обормоту вызов бросаете. Штука была очень мощная.
На несколько секунд повисла задумчивая тишина.
– Должно быть, он колдун, – сказал один из купцов.
– Маг, – педантично поправил его другой.
– Ненавижу колдунов, – продолжил первый купец.
– Магов!
– Все равно ненавижу. Я так прикидываю, его надо сжечь!
– Верно, – поддакнул парень, чей бумажник Тарл все еще сжимал в дрожащей руке. – Сожгите его, только сперва пусть он мой бумажник отдаст.
– Сжечь его! – принялись голосить остальные. – Сжечь его! Сжечь его! – И они снова устремились вперед.
Тогда Тарл стал делать то, что в его положении стал бы делать любой могущественный колдун или маг. Он стал делать ноги.
Память вернулась! Он вспомнил все и про Шикару, и про Тарла, и про Тусону. Особенно про Тусону. И не только память, но и все его чувства восстановили прежнюю остроту. Он прекрасно ориентировался в окружающем и, что самое важное, мог использовать каждый клочок информации, ухваченный во время его притуплённого наркотиками пребывания в розовых женских апартаментах. Внезапно он четко понял, как из этой адской дыры спастись.
«Наконец-то, – возликовал Ронан, сбрасывая ноги с тюфяка и вставая. – Никаких больше гнусных наркотических снов! Никаких больше галлюцинаций!»
Тут маленькая мышка, сидящая рядом с полным подносом еды, подняла на него глаза.
– Итак, тебе уже лучше, – пропищала она.
Вздохнув, Ронан опять сел и стал наблюдать, как вторая мышка, теперь еще более пухлая, с трудом вылезает из дырки в полу и ковыляет к подносу.
– Было лучше, – отозвался Ронан.
– Почему было? Тебе заметно лучше, – продолжила мышь по имени Чип, пока мышь по имени Дейл начала обнюхивать и пробовать разные блюда. – Но тебе надо сохранять силы, так что Дейл должен продолжать дегустацию. Ты ведь не хочешь снова на наркоту?
Ронан смотрел, как Дейл проверяет все, что было на подносе. Пухлая мышь дала добро на всю еду, однако, потянув вина, заметно возбудилась.
– Он говорит, вино классное, очень классное, – сказал Чип, – но в нем что-то есть. Какое-то колдовское зелье.
Дейл, пища от избытка чувств, свалился с обода кружки и деловито попытался залезть на своего кузена.
– Дейл! Немедленно прекрати! – с неловкостью пискнул Чип.
Дейл начал испускать тихое мурлыканье и попытался цапнуть своего кузена за ухо.
– Если не ошибаюсь, – сказал Чип, – речь здесь идет о… Дейл, прекрати, или я тебе шею сверну… Речь о приворотном зелье идет.
Он дернулся вбок, вынуждая Дейла соскользнуть, и яростно запищал на своего похотливого товарища, который лежал со стеклянными глазами, тяжело дыша. Однако затем Чип внезапно умолк и, склонив голову набок, внимательно прислушался.
– Кто-то идет! – пропищал он затем. – Я смываюсь! – И Чип мгновенно исчез в трещине в каменном полу.
А Ронан привалился спиной к стене.
«Ладно, – подумал он, – веди себя как под наркотиком, а затем, когда тот, кто сюда идет, свалит, можно будет и к своему спасению приступить». Тут Ронан почувствовал, как что-то тычется ему в ногу и опустил взгляд. Оказалось, Дейл обхватил своими крошечными передними лапками большой палец Ронана и с закрытыми в экстазе глазами энергично его трахал, испуская при этом негромкое попискивание и явно приближаясь вплотную к оргазму.
«Клят! – подумал Ронан. – Этого вина мне лучше вообще не касаться! Оно гибельно». С отвращением на лице он осторожно протянул руку, ухватил похотливую мышь за хвостик и стащил со своего большого пальца. Затем он поднес ее к трещине в полу и опустил туда.
– Ну и местечко, – пробормотал Ронан. – Все на сексе помешаны.
– Что, соскучился? – раздался у него за спиной низкий, страстный голос. Обернувшись, Ронан увидел стоящую в дверном проходе Шикару. На ней было настолько тонкое и прозрачное одеяние, что оно не скрывало практически ни единого изгиба ее роскошной фигуры. В одной руке Шикара держала бутылку шампанского, а в другой весьма непристойный цилиндрической формы предмет, который по мнению Ронана, по-прежнему достаточно невинного и вдобавок встречавшего множество хоббитов, назывался не дильдо[8], а бильбо.
– Клят! – выдохнул Ронан.
– Да, деточка, мысль в целом верная, – усмехнулась Шикара и закрыла за собой дверь.
«Боги мои, – подумала Тусона, – как же славно опять путешествовать быстро!» Здесь, на высокогорных перевалах, воздух казался свежим и бодрящим как стакан ледяной воды. Впереди дорога змеей вилась на запад вокруг нижних отрогов гор, временами ныряя в узкие расщелины, чтобы пересекать стремительные, прозрачные как хрусталь ручьи, что струились к лесистой долине внизу. Со всех сторон в небо торчали снежные вершины. Справа виднелась Тор-Квемада, а слева – ледяное великолепие Тор-Виллидина. Впереди лежал скалистый, мрачный на вид пик Тор-Антино. К нему Тусона и направлялась, ибо у его подножия, там, где дорога выходила к реке Жлобиус, находился постоялый двор для усталых путников под названием «Квент-Инн». Предельно крутое местечко, слышала Тусона, зато очень веселое. Именно там она рассчитывала остановиться на ночь.
Тусона уже размечталась о горячей еде, кружке пива и любопытных беседах с такими же, как она, путниками, которые вполне могут быть психопатами с топорами, но которые, по крайней мере, не станут кормить ее дерьмовыми анекдотами или продавать ей колеса для телег. Тут тропа резко пошла вправо вокруг мощной скальной осыпи. Она без обычной своей опаски беспечно по ней последовала – и вдруг оказалась лицом к лицу с четырьмя оборванными, чумазыми бандитами. Трое вытащили мечи, а четвертый держал наготове лук.
«Клят! – подумала Тусона. – Эту горную страну хорошенько почистить бы не мешало».
Тут она поняла, что знает одного из меченосцев. Он был из тех вероломных советников, что работали на Некроса в Вельбуге. Бывший советник взглянул на нее и по-волчьи оскалился.
– Тусона! – протянул он. – Похоже, у меня сегодня счастливый денек.
– Привет, Гавульф, – отозвалась Тусона, небрежно опираясь о скалу. – Я тоже рада тебя видеть.
– Варга, – обратился Гавульф к лучнику, – ни на секунду не расслабляйся. Ты понятия не имеешь, как она опасна. Вон тот малюсенький арбалетик у нее на поясе смертоносен. А еще у нее в каждом сапоге по ножу.
Варга с подозрением оглядел Тусону и поднял лук так, что стрела стала указывать прямиком ей в сердце.
– А она, похоже, не слишком тревожится, – пробормотал он.
– Тревожусь? – рассмеялась Тусона. – А с чего мне тревожиться? Я, Гавульф, разобралась с твоим хозяином и с хозяином твоего хозяина тоже. Четыре жалких подхалима, у которых мозги по размеру меньше залуп, особой проблемы не составят.
Она старалась побольнее их уколоть и готовилась нанести удар, как только представится возможность, но Гавульф, остудив своих приятелей, поднял руку.
– Спокойно, парни, – предупредил он, а затем снова повернулся к Тусоне. – Нам с тобой кое-какие счеты надо уладить. Я мог бы сейчас роскошно в Вельбуге жить. А из-за тебя у меня ни клята собачьего нет! Но я не намерен долго возиться. Я знаю, как ты опасна.
И Гавульф бросил на нее мрачный, но уважительный взгляд.
– Убей ее, – приказал он Варге. Лучник радостно ухмыльнулся и натянул тетиву.
Там он с упавшим сердцем понял, что на пути у него стоит ухмыляющийся солдат. Тарл отчаянно попытался придумать какое-нибудь заклинание, но его ошалелый мозг оставался совершенно пустым. Солдат замахнулся мечом, и Тарлу как раз хватило времени, чтобы понять, что ему вот-вот снесут голову, прежде чем кто-то с воплем «Я его держу, я его держу!» вылетел у него из-за спины и бросился на солдата. Эти двое упали на землю, а Тарл без колебаний через них перескочил и побежал дальше. Быстро оглянувшись, он был поражен, увидев сидящую верхом на солдате Раванону. Она по-прежнему орала во всю глотку, однако нашла время, чтобы подмигнуть Тарлу и одними губами обозначить ему слово «Беги!», прежде чем снова завопить «Я его держу!» и сунуть солдата физиономией в пыль.
Когда добрая половина площади затопотала вслед за ним, Тарла дважды просить не пришлось. Он помчался по проулку с такой скоростью, которая как пить дать обеспечила бы ему победу в «Разухабистом спринте», нырнул головой вперед в очень тенистую боковую улочку, влетел за поворот – и, чуть не спалив подошвы, резко затормозил. Мостовая перед ним внезапно обрывалась у края широкого запущенного канала. Крутая лестница вела к покрытой пеной глади, но хотя здесь была пара древних ржавых колец для швартовки, никаких признаков лодки не наблюдалось. Столкнувшись с выбором между купанием и рассвирепевшей толпой, Тарл повернулся было, но прежде чем он успел двинуться, из-за угла вывалила толпа преследователей. Увидев свою жертву, все резко остановились, а затем стали медленно подступать к Тарлу.
– Послушайте, я все объясню! – захныкал Тарл. – Вы сильно ошиблись!
– Кто-то здесь точно ошибся, – произнес мужчина во главе толпы. Выглядел он маленьким и безобидным, но ничего маленького и безобидного не было в том зверски остром мече, которым он покачивал. – Но только не мы, – продолжил он. А затем медленно, но целеустремленно зашагал вперед, и остальная толпа за ним последовала.
– Видишь того лохматого бурого осла? – спросил один.
– Ну да. Очень милый, правда?
– Я тут за ним следил. Его тот шибздик оставил, когда линял. И я так прикидываю, для завтрашней церемонии он будет именно то, что надо.
– На вид он больно крутой.
– Ну, мы будем дружелюбны. К тому времени, как он поймет, что происходит, будет уже слишком поздно.
Второй мужчина плотоядно ухмыльнулся, и оба они медленно направились к ничего не подозревающему Котику.
– А до вина ты даже не дотронулся, – обвиняющим тоном произнесла колдунья.
– Я его не хочу, – пробормотал Ронан.
– Выпей! – приказала она. Ронан смог почувствовать в ее голосе Силу. Чем пытаться оказывать ей неповиновение и быть в буквальном смысле принужденным, Ронан нагнулся, взял кружку, а затем, прежде чем Шикара успела его остановить, вылил вино в трещину в каменном полу.
Не обращая внимания на возбужденный писк, который тут же начал доноситься из трещины, Шикара сверкнула на Ронана глазами, и он ощутил у себя в голове слабую, почти незаметную щекотку. Она его прощупывала! Ронан отчаянно, но безуспешно попытался опустошить голову. У Шикары глаза округлились от удивления.
– Ах ты ублюдок! – гневно прошипела она. – Ты меня не хочешь – это еще туда-сюда! Но как ты осмеливаешься меня жалеть? Ты, невинное ничтожество с извращенными понятиями о верности и любви! Пытаешься себя для той костлявой суки спасти? Ты сам не знаешь, что отвергаешь! Рядом со мной ты мог бы самым могущественным на свете мужчиной стать!
И Шикара с ликованием похвасталась своими планами на ближайшее будущее, обрисовывая схему, придуманную шестью превосходно одетыми мужчинами и радуясь по поводу власти, которая вскоре окажется у нее в руках.
– Но до сих пор эти кретины понятия не имеют о том, что они на самом деле затеяли, – насмехалась она. – Они думают использовать меня в своих схемах, как они использовали то жалкое животное, Некроса. Они очень скоро поймут, кто кого использует!
Тут Шикара вдруг умолкла, и единственным звуком в камере остался дикий писк, доносившийся из трещины в полу, где, похоже, полным ходом шла мышиная оргия. Ронан смотрел на расфокусированные глаза колдуньи и стремительно бьющуюся на виске вену. Пятьсот лет, проведенные внутри волшебного меча, вполне могли доверху загрузить ее либидо, но ее душевное здоровье от них явно пострадало.
Внезапно взгляд Шикары снова переключился на Ронана, и вновь взгляд ее стал ленивым и кошачьим. Она протянула руку, и длинным алым ногтем вывела на груди Ронана какой-то узор.
– Завтра мне придется отсюда уехать, – замурлыкала она. – И сегодня я надеялась провести незабываемый вечер… – Она оглядела Ронана с головы до ног как голодающая – гигантскую сосиску, и внезапно ее глаза наполнились горьким презрением. – Но посмотри на себя! Этому вину предполагалось вставить немного грифеля в твой карандаш. Клянусь пятью великими демонами! Я больше грифеля в мыльном пузыре видала! Ты хуже, чем старый маразматик. А вообще-то, – продолжила она, все больше разгорячаясь, пока ее голос менялся на отвратительное рычание, – ты уже старик! Aetate provectior fieristi!
При этих словах Ронан почувствовал, как его кожа начинает морщиться и сохнуть, а спина горбится. Колющая боль мигом распространилась по всем суставам. Пучочки жестких седых волос вылезли из носа и ушей, а бесформенные шишки и бородавки повыскакивали на лице. Руки неуправляемо затряслись, глаза увлажнились, нижняя челюсть задрожала. «Боги мои, – подумал он, – что со мной такое? Разум опять уплывает. Не могу вспомнить… не могу вспомнить…»
Шикара изучила свою работу с мрачным удовлетворением, к которому примешивалась лишь ничтожная доля сомнения. За семьдесят секунд Ронан состарился на многие годы. Это безусловно должно научить его, как отвергать ее предложения, но на самом деле не слишком увеличивало шансы Шикары на проведение с ним ночи незабываемого разврата. Что ж, может статься, после возвращения с востока она вернет ему молодость. А тогда, быть может, проглотит свою гордыню и применит к нему прямое колдовство. Скажем, заклинание Неуправляемой похоти или Преображения в неистового трах-монстра. Или, быть может, она просто превратит его в мышь-полевку за то, что он такая сволочь.
После того, как дверь камеры громко захлопнулась и шаги затихли, старый Ронан опустил дрожащую голову на тюфяк. Интересно, кто эта прелестная молодая девушка. Сказала она ему свое имя или нет? Он хотел ей что-то сказать. Что-то очень важное. Настолько важное, что он хотел это каждому встречному сказать. Что же он хотел сказать? Ах, да. Вот что.
– Мне девяносто два года, – окрепшим от гордости, но все же дрожащим старческим голосом произнес Ронан.
– Кто-то скачет, – пробормотал он. И действительно, из-за скальной осыпи донесся стук копыт.
– Клят с ним! Убей ее! – заорал Гавульф, но прежде чем кто-то успел хоть что-то предпринять, из-за осыпи вылетел всадник. Он скакал верхом на крупном черном жеребце, понукая его ладонью и пятками, а в левой руке держал поводья второго коня, близнеца первого, который галопом несся рядом. Увидев открывшуюся перед ним сцену, всадник испустил яростный рев и дернул поводья, направляя своего коня точно на Варгу. Лучник с испуганным воплем выстрелил, но стрела просвистела над головой всадника, а затем два коня растоптали Варгу в бесформенную массу.
Примерно полсекунды Гавульф и два его сотоварища стояли, застыв на месте от неожиданности, а затем до них добралась Тусона. Брошенный ею кинжал попал одному из бандитов в горло, перерубая яремную вену и пронзая гортань, так что его мучительный вскрик стал всего лишь шипением. Меч ее вошел второму в живот, перерубая позвоночник, и он беззвучно осел на землю, словно кукла, которой обрезали ниточки. Гавульф едва успел вскинуть меч, отражая первый молниеносный удар по шее. Но затем оружие невесть как выскользнуло из его руки, последовала вспышка, всю шею охватило страшное жжение, по неясной причине кровь зафонтанировала из его горла, обмачивая грудь, и все вокруг вдруг стало туманным – таким туманным, что Гавульф уже не мог ничего видеть и слышать и только чувствовал себя усталым, таким усталым…
– Добро пожаловать в ад, деточка, – выдохнула Тусона, аккуратно вытирая клинок о потрепанную куртку Гавульфа. Затем она повернулась поблагодарить своего спасителя, который уже совладал с конями и теперь трусил назад. К своему изумлению она узнала Арви. «Клят! – мысленно выругалась Тусона, устало опираясь о меч. – Лучше бы я ту стрелу получила. Ладно, придется быть вежливой. Но я с ним не поеду, что бы он там ни болтал. Нет уж, нет уж, к терапевту. Клят ему в нос».
– Кажется, вы очень вовремя, – крикнула она. – Большое спасибо.
– Вообще-то я немного встревожился, когда мы так внезапно расстались, – ответил Арви – Тогда я поспешил в Верхний Мазафак и поговорил с зятем. Потом я занял у него этих двух коней и теперь был бы вам очень признателен, если бы вы поехали со мной. Это хорошие кони. Мы можем проскакать на них от Жлобиуса до Ближнего Абассала, там вы сядете на корабль, а я поведу коней назад. Мы сможем доскакать туда за один день, так будет гораздо быстрее. – Тут он взглянул на мрачное, напряженное лицо Тусоны, и в его голос прокрались нервные нотки.
– Еще я хочу извиниться, – продолжил торговец. – Я знаю, что вы отчаянно хотите побыстрей куда-то добраться, чтобы спасти вашего друга, и понимаю, что сильно вам мешал, потому что я такой тяжелый и нескладный. К тому же я, наверное, страшно замучил вас бесконечной болтовней и паршивыми анекдотами. Но теперь я хочу исправиться. Поверьте, езжу я намного лучше, чем хожу.
И Арви смущенно умолк, глядя на Тусону как огромный жирный щенок, отчаянно пытающийся прикинуть, чего хочет его хозяин. Тусона вздохнула. «Будь твердой, – сказала она себе. – Пошли его подальше. Ну, давай».
– Буду очень рада с вами поехать, – произнесла она, и только кто-то куда более наблюдательный, чем Арви, смог бы заметить, как она скрестила за спиной пальцы обеих рук.
Прикинув, что первое может оказаться лучше второго, Тарл стал бочком спускаться по истертым каменным ступенькам. Струйка вонючей влаги протекала сквозь густо покрытую ржавчиной металлическую решетку, закрывавшей канализационный выход у подножия лестницы, как раз над самой водой. Тарл уже готов был броситься в тухлые недра канала, но тут еще одна чешуйчатая громадина ненадолго вынырнула на поверхность, прежде чем исчезнуть в мрачных глубинах.
«Клят!» – мысленно выругался Тарл. Пожалуй, второе – ничем не хуже первого. Он повернулся, чтобы подняться по лестнице, но тут удушливое ощущение близкой магии снова его охватило. Задыхаясь, Тарл в полном непонимании уставился на мириады световых точек, вылетающих из его пальцев точно искры от ножа на точильном камне, затем в страхе поднял взгляд на приближающуюся толпу. Внезапно вся сила в его теле, казалось, засифонила через руки, выстреливая в небо громадный огненный шар, что громоподобно взорвался голубоватым пламенем. Толпа разом пригнулась, ахнула, а Тарл в полном изнеможении осел на влажный зеленый камень.
Затем ржавая металлическая решетка канализационного выхода у подножия лестницы распахнулась, и оттуда Тарла настойчиво поманила чья-то рука. Задыхаясь, с колотящимся в ритме безумного оркского барабана сердцем, он сполз вниз по нескольким последним ступенькам. Когда он пробрался во влажную, шумную трубу, та же самая рука захлопнула за ним решетку. Света там было в самый раз, чтобы видеть темную фигуру, что увлекала его дальше, и Тарл слепо потащился за ней.
А толпа на набережной тем временем пришла в себя после взрыва огненного шара и пригляделась к лестнице и каналу. На нижней ступеньке лежал похищенный бумажник. В пенной воде лениво кружила пара крупных скарредов. Никаких признаков мелкого вороватого колдуна не наблюдалось. Разочарованно бормоча, толпа повернула назад.
ИЗВЕРЖЕНИЕ
На лице у девушки вдруг вспыхнула озорная улыбка, она сунула ему в руки бумажник, а затем поглубже натянула на голову капюшон и стала пробираться дальше сквозь все еще околдованную толпу. Тарл наблюдал, как она присоединяется к другим фигурам в черных плащах, как они ускользают в боковой проулок и исчезают из вида.
Постепенно иллюзии пропали, а люди на площади испустили дружный вздох сожаления и начали смущенно озираться, будто только что проснулись. Осел мотал головой из стороны в сторону, словно стараясь ее прояснить, и Тарл внезапно понял, что оказался единственным на площади, кто имел хотя бы смутное представление о том, что произошло.
– У меня кошелек сперли! – заорал кто-то.
– А у меня – кольца! И цепочку! – послышался второй крик. По всей площади люди гневно обнаруживали, что их ограбили.
– Эй! Ты что с моим бумажником делаешь? – завопил третий голос. Обернувшись, Тарл увидел, что какой-то купец устремил на него обвиняющий перст. Затем он опустил взгляд и с ужасом понял, что все еще сжимает в руках неопровержимую улику, которую сунула ему девушка.
– Вор! Держи вора! – Прозвеневший совсем рядом крик был тут же подхвачен чуть ли не всей площадью. Ближайшие к Тарлу купцы словно по команде выхватили мечи и устремились вперед, и он вдруг обнаружил, что оказался примерно так же популярен, как ленкат в детских яслях. Надо было выкручиваться.
– Погодите минутку! – заорал он. – Вы те фантастические иллюзии видели?
Толпа с сомнением приостановилась. Несколько человек кивнуло.
– Тогда вы должны понимать, что вы тут не просто какому-то обормоту вызов бросаете. Штука была очень мощная.
На несколько секунд повисла задумчивая тишина.
– Должно быть, он колдун, – сказал один из купцов.
– Маг, – педантично поправил его другой.
– Ненавижу колдунов, – продолжил первый купец.
– Магов!
– Все равно ненавижу. Я так прикидываю, его надо сжечь!
– Верно, – поддакнул парень, чей бумажник Тарл все еще сжимал в дрожащей руке. – Сожгите его, только сперва пусть он мой бумажник отдаст.
– Сжечь его! – принялись голосить остальные. – Сжечь его! Сжечь его! – И они снова устремились вперед.
Тогда Тарл стал делать то, что в его положении стал бы делать любой могущественный колдун или маг. Он стал делать ноги.
* * *
Пленник сел прямо, мгновенно вынырнув из глубокого сна. Лучик солнечного света пробивался сквозь трещину в заложенном кирпичами окне, но он не требовался пленнику, чтобы понять, что уже почти вечер. Он наверняка это знал – так же, как знал, что он воин и что зовут его Ронан Победитель Зла.Память вернулась! Он вспомнил все и про Шикару, и про Тарла, и про Тусону. Особенно про Тусону. И не только память, но и все его чувства восстановили прежнюю остроту. Он прекрасно ориентировался в окружающем и, что самое важное, мог использовать каждый клочок информации, ухваченный во время его притуплённого наркотиками пребывания в розовых женских апартаментах. Внезапно он четко понял, как из этой адской дыры спастись.
«Наконец-то, – возликовал Ронан, сбрасывая ноги с тюфяка и вставая. – Никаких больше гнусных наркотических снов! Никаких больше галлюцинаций!»
Тут маленькая мышка, сидящая рядом с полным подносом еды, подняла на него глаза.
– Итак, тебе уже лучше, – пропищала она.
Вздохнув, Ронан опять сел и стал наблюдать, как вторая мышка, теперь еще более пухлая, с трудом вылезает из дырки в полу и ковыляет к подносу.
– Было лучше, – отозвался Ронан.
– Почему было? Тебе заметно лучше, – продолжила мышь по имени Чип, пока мышь по имени Дейл начала обнюхивать и пробовать разные блюда. – Но тебе надо сохранять силы, так что Дейл должен продолжать дегустацию. Ты ведь не хочешь снова на наркоту?
Ронан смотрел, как Дейл проверяет все, что было на подносе. Пухлая мышь дала добро на всю еду, однако, потянув вина, заметно возбудилась.
– Он говорит, вино классное, очень классное, – сказал Чип, – но в нем что-то есть. Какое-то колдовское зелье.
Дейл, пища от избытка чувств, свалился с обода кружки и деловито попытался залезть на своего кузена.
– Дейл! Немедленно прекрати! – с неловкостью пискнул Чип.
Дейл начал испускать тихое мурлыканье и попытался цапнуть своего кузена за ухо.
– Если не ошибаюсь, – сказал Чип, – речь здесь идет о… Дейл, прекрати, или я тебе шею сверну… Речь о приворотном зелье идет.
Он дернулся вбок, вынуждая Дейла соскользнуть, и яростно запищал на своего похотливого товарища, который лежал со стеклянными глазами, тяжело дыша. Однако затем Чип внезапно умолк и, склонив голову набок, внимательно прислушался.
– Кто-то идет! – пропищал он затем. – Я смываюсь! – И Чип мгновенно исчез в трещине в каменном полу.
А Ронан привалился спиной к стене.
«Ладно, – подумал он, – веди себя как под наркотиком, а затем, когда тот, кто сюда идет, свалит, можно будет и к своему спасению приступить». Тут Ронан почувствовал, как что-то тычется ему в ногу и опустил взгляд. Оказалось, Дейл обхватил своими крошечными передними лапками большой палец Ронана и с закрытыми в экстазе глазами энергично его трахал, испуская при этом негромкое попискивание и явно приближаясь вплотную к оргазму.
«Клят! – подумал Ронан. – Этого вина мне лучше вообще не касаться! Оно гибельно». С отвращением на лице он осторожно протянул руку, ухватил похотливую мышь за хвостик и стащил со своего большого пальца. Затем он поднес ее к трещине в полу и опустил туда.
– Ну и местечко, – пробормотал Ронан. – Все на сексе помешаны.
– Что, соскучился? – раздался у него за спиной низкий, страстный голос. Обернувшись, Ронан увидел стоящую в дверном проходе Шикару. На ней было настолько тонкое и прозрачное одеяние, что оно не скрывало практически ни единого изгиба ее роскошной фигуры. В одной руке Шикара держала бутылку шампанского, а в другой весьма непристойный цилиндрической формы предмет, который по мнению Ронана, по-прежнему достаточно невинного и вдобавок встречавшего множество хоббитов, назывался не дильдо[8], а бильбо.
– Клят! – выдохнул Ронан.
– Да, деточка, мысль в целом верная, – усмехнулась Шикара и закрыла за собой дверь.
* * *
Тусона наверняка не имела бы никаких проблем при путешествии к Жлобиусу, если бы опять же не Арви. Пока она тащила его с собой до самого Мазафака, ее охватила такая досада из-за отставания от графика, что она шагала по дороге без всех тех предосторожностей, к которым она обычно прибегала. Хотя Арви лично там и не присутствовал, он, казалось, тормозил ее, будто тяжеленный мельничный жернов. Этот тип был просто идеальным лекарством от одиночества. После нескольких дней в его обществе Тусона уже нипочем бы не пожаловалась на то, что снова осталась одна. Арви оказывал на нее продолжительный эффект, и невесть почему, но она точно знала, что всю свою оставшуюся жизнь будет испытывать зверское желание кого-нибудь придушить, как только услышит фразу «А знаете ли вы, кстати, тот анекдот про…»«Боги мои, – подумала Тусона, – как же славно опять путешествовать быстро!» Здесь, на высокогорных перевалах, воздух казался свежим и бодрящим как стакан ледяной воды. Впереди дорога змеей вилась на запад вокруг нижних отрогов гор, временами ныряя в узкие расщелины, чтобы пересекать стремительные, прозрачные как хрусталь ручьи, что струились к лесистой долине внизу. Со всех сторон в небо торчали снежные вершины. Справа виднелась Тор-Квемада, а слева – ледяное великолепие Тор-Виллидина. Впереди лежал скалистый, мрачный на вид пик Тор-Антино. К нему Тусона и направлялась, ибо у его подножия, там, где дорога выходила к реке Жлобиус, находился постоялый двор для усталых путников под названием «Квент-Инн». Предельно крутое местечко, слышала Тусона, зато очень веселое. Именно там она рассчитывала остановиться на ночь.
Тусона уже размечталась о горячей еде, кружке пива и любопытных беседах с такими же, как она, путниками, которые вполне могут быть психопатами с топорами, но которые, по крайней мере, не станут кормить ее дерьмовыми анекдотами или продавать ей колеса для телег. Тут тропа резко пошла вправо вокруг мощной скальной осыпи. Она без обычной своей опаски беспечно по ней последовала – и вдруг оказалась лицом к лицу с четырьмя оборванными, чумазыми бандитами. Трое вытащили мечи, а четвертый держал наготове лук.
«Клят! – подумала Тусона. – Эту горную страну хорошенько почистить бы не мешало».
Тут она поняла, что знает одного из меченосцев. Он был из тех вероломных советников, что работали на Некроса в Вельбуге. Бывший советник взглянул на нее и по-волчьи оскалился.
– Тусона! – протянул он. – Похоже, у меня сегодня счастливый денек.
– Привет, Гавульф, – отозвалась Тусона, небрежно опираясь о скалу. – Я тоже рада тебя видеть.
– Варга, – обратился Гавульф к лучнику, – ни на секунду не расслабляйся. Ты понятия не имеешь, как она опасна. Вон тот малюсенький арбалетик у нее на поясе смертоносен. А еще у нее в каждом сапоге по ножу.
Варга с подозрением оглядел Тусону и поднял лук так, что стрела стала указывать прямиком ей в сердце.
– А она, похоже, не слишком тревожится, – пробормотал он.
– Тревожусь? – рассмеялась Тусона. – А с чего мне тревожиться? Я, Гавульф, разобралась с твоим хозяином и с хозяином твоего хозяина тоже. Четыре жалких подхалима, у которых мозги по размеру меньше залуп, особой проблемы не составят.
Она старалась побольнее их уколоть и готовилась нанести удар, как только представится возможность, но Гавульф, остудив своих приятелей, поднял руку.
– Спокойно, парни, – предупредил он, а затем снова повернулся к Тусоне. – Нам с тобой кое-какие счеты надо уладить. Я мог бы сейчас роскошно в Вельбуге жить. А из-за тебя у меня ни клята собачьего нет! Но я не намерен долго возиться. Я знаю, как ты опасна.
И Гавульф бросил на нее мрачный, но уважительный взгляд.
– Убей ее, – приказал он Варге. Лучник радостно ухмыльнулся и натянул тетиву.
* * *
Тарл ушел от цепких пальцев пары смеющихся молодых воинов, увернулся от летящего по дикой дуге меча разгневанного краснорожего купца и вспрыгнул на край бассейна у фонтана. Люди орали ему угрозы и приказания, пока он бежал по краю. Потом он прыгнул через голову отчаянно орущего гнома. Затем Тарл проскочил между парочкой жирных туристов, которые попытались его схватить, но промахнулись и громко стукнулись лбами, после чего, визжа от страха, бросился в поисках убежища в проулок рядом с «Водоворотом».Там он с упавшим сердцем понял, что на пути у него стоит ухмыляющийся солдат. Тарл отчаянно попытался придумать какое-нибудь заклинание, но его ошалелый мозг оставался совершенно пустым. Солдат замахнулся мечом, и Тарлу как раз хватило времени, чтобы понять, что ему вот-вот снесут голову, прежде чем кто-то с воплем «Я его держу, я его держу!» вылетел у него из-за спины и бросился на солдата. Эти двое упали на землю, а Тарл без колебаний через них перескочил и побежал дальше. Быстро оглянувшись, он был поражен, увидев сидящую верхом на солдате Раванону. Она по-прежнему орала во всю глотку, однако нашла время, чтобы подмигнуть Тарлу и одними губами обозначить ему слово «Беги!», прежде чем снова завопить «Я его держу!» и сунуть солдата физиономией в пыль.
Когда добрая половина площади затопотала вслед за ним, Тарла дважды просить не пришлось. Он помчался по проулку с такой скоростью, которая как пить дать обеспечила бы ему победу в «Разухабистом спринте», нырнул головой вперед в очень тенистую боковую улочку, влетел за поворот – и, чуть не спалив подошвы, резко затормозил. Мостовая перед ним внезапно обрывалась у края широкого запущенного канала. Крутая лестница вела к покрытой пеной глади, но хотя здесь была пара древних ржавых колец для швартовки, никаких признаков лодки не наблюдалось. Столкнувшись с выбором между купанием и рассвирепевшей толпой, Тарл повернулся было, но прежде чем он успел двинуться, из-за угла вывалила толпа преследователей. Увидев свою жертву, все резко остановились, а затем стали медленно подступать к Тарлу.
– Послушайте, я все объясню! – захныкал Тарл. – Вы сильно ошиблись!
– Кто-то здесь точно ошибся, – произнес мужчина во главе толпы. Выглядел он маленьким и безобидным, но ничего маленького и безобидного не было в том зверски остром мече, которым он покачивал. – Но только не мы, – продолжил он. А затем медленно, но целеустремленно зашагал вперед, и остальная толпа за ним последовала.
* * *
На площади те немногие, кто остался позади или оказался затоптаны в погоне, обменивались впечатлениями и стряхивали с друг друга пыль. Расположившийся у фонтана Котик пил воду и мрачно подумывал о душевном здоровье тех ослов, которые связываются с такими мудаками, как Тарл. На дальней стороне площади за ослом задумчиво наблюдали двое мужчин.– Видишь того лохматого бурого осла? – спросил один.
– Ну да. Очень милый, правда?
– Я тут за ним следил. Его тот шибздик оставил, когда линял. И я так прикидываю, для завтрашней церемонии он будет именно то, что надо.
– На вид он больно крутой.
– Ну, мы будем дружелюбны. К тому времени, как он поймет, что происходит, будет уже слишком поздно.
Второй мужчина плотоядно ухмыльнулся, и оба они медленно направились к ничего не подозревающему Котику.
* * *
Ронан пятился. Почему-то вел он себя совсем не так, как ожидала Шикара. Обольстительная улыбка на ее лице сошла, словно старая краска, и она с подозрением взглянула на поднос.– А до вина ты даже не дотронулся, – обвиняющим тоном произнесла колдунья.
– Я его не хочу, – пробормотал Ронан.
– Выпей! – приказала она. Ронан смог почувствовать в ее голосе Силу. Чем пытаться оказывать ей неповиновение и быть в буквальном смысле принужденным, Ронан нагнулся, взял кружку, а затем, прежде чем Шикара успела его остановить, вылил вино в трещину в каменном полу.
Не обращая внимания на возбужденный писк, который тут же начал доноситься из трещины, Шикара сверкнула на Ронана глазами, и он ощутил у себя в голове слабую, почти незаметную щекотку. Она его прощупывала! Ронан отчаянно, но безуспешно попытался опустошить голову. У Шикары глаза округлились от удивления.
– Ах ты ублюдок! – гневно прошипела она. – Ты меня не хочешь – это еще туда-сюда! Но как ты осмеливаешься меня жалеть? Ты, невинное ничтожество с извращенными понятиями о верности и любви! Пытаешься себя для той костлявой суки спасти? Ты сам не знаешь, что отвергаешь! Рядом со мной ты мог бы самым могущественным на свете мужчиной стать!
И Шикара с ликованием похвасталась своими планами на ближайшее будущее, обрисовывая схему, придуманную шестью превосходно одетыми мужчинами и радуясь по поводу власти, которая вскоре окажется у нее в руках.
– Но до сих пор эти кретины понятия не имеют о том, что они на самом деле затеяли, – насмехалась она. – Они думают использовать меня в своих схемах, как они использовали то жалкое животное, Некроса. Они очень скоро поймут, кто кого использует!
Тут Шикара вдруг умолкла, и единственным звуком в камере остался дикий писк, доносившийся из трещины в полу, где, похоже, полным ходом шла мышиная оргия. Ронан смотрел на расфокусированные глаза колдуньи и стремительно бьющуюся на виске вену. Пятьсот лет, проведенные внутри волшебного меча, вполне могли доверху загрузить ее либидо, но ее душевное здоровье от них явно пострадало.
Внезапно взгляд Шикары снова переключился на Ронана, и вновь взгляд ее стал ленивым и кошачьим. Она протянула руку, и длинным алым ногтем вывела на груди Ронана какой-то узор.
– Завтра мне придется отсюда уехать, – замурлыкала она. – И сегодня я надеялась провести незабываемый вечер… – Она оглядела Ронана с головы до ног как голодающая – гигантскую сосиску, и внезапно ее глаза наполнились горьким презрением. – Но посмотри на себя! Этому вину предполагалось вставить немного грифеля в твой карандаш. Клянусь пятью великими демонами! Я больше грифеля в мыльном пузыре видала! Ты хуже, чем старый маразматик. А вообще-то, – продолжила она, все больше разгорячаясь, пока ее голос менялся на отвратительное рычание, – ты уже старик! Aetate provectior fieristi!
При этих словах Ронан почувствовал, как его кожа начинает морщиться и сохнуть, а спина горбится. Колющая боль мигом распространилась по всем суставам. Пучочки жестких седых волос вылезли из носа и ушей, а бесформенные шишки и бородавки повыскакивали на лице. Руки неуправляемо затряслись, глаза увлажнились, нижняя челюсть задрожала. «Боги мои, – подумал он, – что со мной такое? Разум опять уплывает. Не могу вспомнить… не могу вспомнить…»
Шикара изучила свою работу с мрачным удовлетворением, к которому примешивалась лишь ничтожная доля сомнения. За семьдесят секунд Ронан состарился на многие годы. Это безусловно должно научить его, как отвергать ее предложения, но на самом деле не слишком увеличивало шансы Шикары на проведение с ним ночи незабываемого разврата. Что ж, может статься, после возвращения с востока она вернет ему молодость. А тогда, быть может, проглотит свою гордыню и применит к нему прямое колдовство. Скажем, заклинание Неуправляемой похоти или Преображения в неистового трах-монстра. Или, быть может, она просто превратит его в мышь-полевку за то, что он такая сволочь.
После того, как дверь камеры громко захлопнулась и шаги затихли, старый Ронан опустил дрожащую голову на тюфяк. Интересно, кто эта прелестная молодая девушка. Сказала она ему свое имя или нет? Он хотел ей что-то сказать. Что-то очень важное. Настолько важное, что он хотел это каждому встречному сказать. Что же он хотел сказать? Ах, да. Вот что.
– Мне девяносто два года, – окрепшим от гордости, но все же дрожащим старческим голосом произнес Ронан.
* * *
За ту десятую долю секунды, которая у нее оказалась, Тусона вынуждена была прийти к заключению, что она вполне сможет разобраться с четырьмя бандитами, но при этом наверняка получит стрелу. Мысленно проклиная беспечность, которая ее в эту переделку завела, она уже готова была выхватить арбу, но тут Варга вдруг опустил лук и, склонив голову набок, прислушался.– Кто-то скачет, – пробормотал он. И действительно, из-за скальной осыпи донесся стук копыт.
– Клят с ним! Убей ее! – заорал Гавульф, но прежде чем кто-то успел хоть что-то предпринять, из-за осыпи вылетел всадник. Он скакал верхом на крупном черном жеребце, понукая его ладонью и пятками, а в левой руке держал поводья второго коня, близнеца первого, который галопом несся рядом. Увидев открывшуюся перед ним сцену, всадник испустил яростный рев и дернул поводья, направляя своего коня точно на Варгу. Лучник с испуганным воплем выстрелил, но стрела просвистела над головой всадника, а затем два коня растоптали Варгу в бесформенную массу.
Примерно полсекунды Гавульф и два его сотоварища стояли, застыв на месте от неожиданности, а затем до них добралась Тусона. Брошенный ею кинжал попал одному из бандитов в горло, перерубая яремную вену и пронзая гортань, так что его мучительный вскрик стал всего лишь шипением. Меч ее вошел второму в живот, перерубая позвоночник, и он беззвучно осел на землю, словно кукла, которой обрезали ниточки. Гавульф едва успел вскинуть меч, отражая первый молниеносный удар по шее. Но затем оружие невесть как выскользнуло из его руки, последовала вспышка, всю шею охватило страшное жжение, по неясной причине кровь зафонтанировала из его горла, обмачивая грудь, и все вокруг вдруг стало туманным – таким туманным, что Гавульф уже не мог ничего видеть и слышать и только чувствовал себя усталым, таким усталым…
– Добро пожаловать в ад, деточка, – выдохнула Тусона, аккуратно вытирая клинок о потрепанную куртку Гавульфа. Затем она повернулась поблагодарить своего спасителя, который уже совладал с конями и теперь трусил назад. К своему изумлению она узнала Арви. «Клят! – мысленно выругалась Тусона, устало опираясь о меч. – Лучше бы я ту стрелу получила. Ладно, придется быть вежливой. Но я с ним не поеду, что бы он там ни болтал. Нет уж, нет уж, к терапевту. Клят ему в нос».
– Кажется, вы очень вовремя, – крикнула она. – Большое спасибо.
– Вообще-то я немного встревожился, когда мы так внезапно расстались, – ответил Арви – Тогда я поспешил в Верхний Мазафак и поговорил с зятем. Потом я занял у него этих двух коней и теперь был бы вам очень признателен, если бы вы поехали со мной. Это хорошие кони. Мы можем проскакать на них от Жлобиуса до Ближнего Абассала, там вы сядете на корабль, а я поведу коней назад. Мы сможем доскакать туда за один день, так будет гораздо быстрее. – Тут он взглянул на мрачное, напряженное лицо Тусоны, и в его голос прокрались нервные нотки.
– Еще я хочу извиниться, – продолжил торговец. – Я знаю, что вы отчаянно хотите побыстрей куда-то добраться, чтобы спасти вашего друга, и понимаю, что сильно вам мешал, потому что я такой тяжелый и нескладный. К тому же я, наверное, страшно замучил вас бесконечной болтовней и паршивыми анекдотами. Но теперь я хочу исправиться. Поверьте, езжу я намного лучше, чем хожу.
И Арви смущенно умолк, глядя на Тусону как огромный жирный щенок, отчаянно пытающийся прикинуть, чего хочет его хозяин. Тусона вздохнула. «Будь твердой, – сказала она себе. – Пошли его подальше. Ну, давай».
– Буду очень рада с вами поехать, – произнесла она, и только кто-то куда более наблюдательный, чем Арви, смог бы заметить, как она скрестила за спиной пальцы обеих рук.
* * *
Тарл пятился к каналу, от всей души желая, чтобы шипящие искры прекратили сыпаться из кончиков его пальцев, и задумываясь, на какой такой клят подевался Котик. Толпа следовала за ним еще медленней и осторожней, словно опасалась, как бы он не вынул из рукава еще какой-нибудь колдовской трюк. К несчастью, Тарл прекрасно сознавал, что его неразвитая магическая способность не обладает ни достаточной силой, ни надежностью, чтобы отвадить сразу несколько сот человек. Ему оставалось или броситься в канал, или быть убитым.Прикинув, что первое может оказаться лучше второго, Тарл стал бочком спускаться по истертым каменным ступенькам. Струйка вонючей влаги протекала сквозь густо покрытую ржавчиной металлическую решетку, закрывавшей канализационный выход у подножия лестницы, как раз над самой водой. Тарл уже готов был броситься в тухлые недра канала, но тут еще одна чешуйчатая громадина ненадолго вынырнула на поверхность, прежде чем исчезнуть в мрачных глубинах.
«Клят!» – мысленно выругался Тарл. Пожалуй, второе – ничем не хуже первого. Он повернулся, чтобы подняться по лестнице, но тут удушливое ощущение близкой магии снова его охватило. Задыхаясь, Тарл в полном непонимании уставился на мириады световых точек, вылетающих из его пальцев точно искры от ножа на точильном камне, затем в страхе поднял взгляд на приближающуюся толпу. Внезапно вся сила в его теле, казалось, засифонила через руки, выстреливая в небо громадный огненный шар, что громоподобно взорвался голубоватым пламенем. Толпа разом пригнулась, ахнула, а Тарл в полном изнеможении осел на влажный зеленый камень.
Затем ржавая металлическая решетка канализационного выхода у подножия лестницы распахнулась, и оттуда Тарла настойчиво поманила чья-то рука. Задыхаясь, с колотящимся в ритме безумного оркского барабана сердцем, он сполз вниз по нескольким последним ступенькам. Когда он пробрался во влажную, шумную трубу, та же самая рука захлопнула за ним решетку. Света там было в самый раз, чтобы видеть темную фигуру, что увлекала его дальше, и Тарл слепо потащился за ней.
А толпа на набережной тем временем пришла в себя после взрыва огненного шара и пригляделась к лестнице и каналу. На нижней ступеньке лежал похищенный бумажник. В пенной воде лениво кружила пара крупных скарредов. Никаких признаков мелкого вороватого колдуна не наблюдалось. Разочарованно бормоча, толпа повернула назад.
ИЗВЕРЖЕНИЕ
…Хотя орки являются самыми психопатичными и дегенеративными существами, каких вам когда-либо доведется встретить, худшим в этом смысле до сих пор остается племя уттуков из Ередических гор.
Вся их жизнь посвящена дракам и попойкам.
Своих детей уттуки в пятнадцатимесячном возрасте отрывают от материнского молока (которое всего лишь 4%-ое) и переводят на крепкое ячменное вино (почти 12%-ое), именуемое в народе «ражгак крезатукул», что в примерном переводе значит «заткнись, мелкий засранец».