Этих примеров будет достаточно, чтобы показать, с какими предосторожностями нужно подготавливать умы восточников, чтобы они мыслили подобно нам и не возмущались большей частью догматов христианской веры».[679]
Но что тогда, мы спросим, осталось для проповеди? Без Спасителя, без искупления, без распинания на кресте за грехи людские, без Евангелия, без осуждения на вечное мучение, о чем им рассказывать, и без чудес, что им показывать, – что же осталось у иезуитов для распространения среди сиамцев, кроме пыли языческих святилищ, которою ослеплять их глаза? Сарказм тут, действительно, едкий. Основы морали, привитые этим бедным язычникам верою их прадедов, настолько чисты, что с христианства приходится срывать все его отличительные знаки, прежде чем его жрецы смогут отважиться предложить его на их рассмотрение. Религии, которую нельзя доверить тщательному рассмотрению бесхитростного народа, являющегося образцом сыновней почтительности, честного делопроизводства, глубокого уважения к Богу и инстинктивного ужаса перед профанацией Его величия, – такая религия, действительно, должна быть основана на заблуждениях. Что это так – наш век мало-помалу раскрывает.
Во всестороннем ограблении буддизма с целью создания новой христианской религии нельзя было ожидать, что такая безупречная личность, как Гаутама Будда, останется неприсвоенной. Это только естественно, что после заимствования его легендарной истории с целью заполнения ею пустых мест в выдуманном повествовании об Иисусе, уже использовав все возможное из повествования о Кришне, – подделыватели взяли за человека Шакьямуни и поместили его в своем календаре под вымышленным именем. Это они действительно сделали, и индусский Спаситель в должное время появился в списке святых как Иосафат, чтобы составить компанию таким мученикам религии, как святые Аура и Плацида, Лонгин и Амфибол.
В Палермо даже имеется церковь, посвященная Divo Josaphat. Среди напрасных попыток последующих церковных писателей установить генеалогию этого таинственного святого, наиболее оригинальной была та, которая делала из него Исуса, сына Навина. Но так как эти пустяковые трудности, наконец, были преодолены, то мы обнаруживаем историю Гаутамы списанной слово в слово из буддийских священных книг в «Золотой Легенде». Имена людей заменены; место действия, Индия, осталось то же самое – как в христианской, так и в буддийской легенде. Ее также можно найти в «Speculum Historiale» Винцента Бове, которая была написана в тринадцатом веке. Первым это обнаружил историк де Куто, хотя профессор Мюллер приписывает первое опознание этих двух повествований Лабулэ в 1859 г. Полковник Гул говорит нам,[680] что эти повествования о Варлааме и Иосафате признаны Баронием и что их можно найти на с. 348 «Римской мартирологии», составленной по велению папы Григория XIII и пересмотренной при папе Урбане VIII; переведенной с латинского на английский язык Дж. К. из ордена иезуитов [324, т. II, с. 304, 306].
Повторить даже малую часть этой церковной чепухи было бы утомительно и бессмысленно. Пусть те, кто сомневаются и кто хотели бы узнать эту историю, прочтут ее так, как она изложена полковником Гулом. Некоторые из христианских и церковных спекуляций, кажется, озадачили даже пастора Валентина.
«Есть такие, которые считают этого Будхум беглым сирийским евреем», – пишет он; – «другие же считают его учеником апостола Фомы, но как он в таком случае мог родиться за 622 года до Христа, это пусть они сами объясняют. Диего де Куто отстаивает мнение что он был несомненно Иисус, что еще более абсурдно!».
«Религиозная выдумка под названием «История Варлаама и Иосафата» в течение нескольких веков являлась одним из наиболее популярных трудов в христианском мире», – говорит полковник Гул. – «Она была переведена на все главные европейские языки включая скандинавские и славянские… Впервые это повествование появляется в трудах Св. Иоанна Дамасского, богослова первой половины восьмого века» [324, т. II, с. 304, 306].
Вот тут-то и лежит тайна происхождения этого повествования, так как этот Св. Иоанн, прежде чем стать богословом, занимал высокий пост при дворе калифа Абу Джафар Алмансура, где, вероятно, услышал это повествование, и впоследствии приспособил его для нужд новой ортодоксальной веры, превратив Будду в христианского святого.
Повторив это плагиатизированное повествование, Диего де Куто, которому, кажется, жаль расставаться со своим любопытным мнением, что Будда есть Иисус, говорит:
...«Этому имени (Budвo) язычники по всей Индии посвятили великие и прекрасные пагоды что касается этого повествования, мы усердно наводили справки, имеются ли какие-либо сведения в древних рукописях язычников тех краев, касающиеся Св. Иосафата который был обращен Варлаамом. и который в легенде представлен как сын одного из великих царей Индии, и который имел такое же детство, с теми же подробностями, какие мы излагали по поводу жизни Будао. И когда я путешествовал по острову Селсет и пошел осматривать ту редкую и восхитительную пагоду, которую мы называем Канара пагодой (пещеры Канхари), выстроенную в горе, со многими залами, высеченными в монолитной скале, и спросил одного старика, кто, по его мнению, создал это, он ответил, что без сомнения она была создана по приказу отца Св. Иосафата, чтобы воспитать его в уединении, как об этом сказано в повествовании. И так как это информирует нас о том, что он был сын великого царя в Индии, то вполне возможно, как мы только что сказали, что он был тот Будао, о котором они рассказывают такие чудеса».[681]
Кроме того, в большинстве своих подробностей христианская легенда взята из цейлонской традиции. Именно на этом острове возникло повествование о молодом Гаутаме, отказавшемся от трона своего отца, и о воздвижении царем для него великолепного дворца, в котором он содержал его на положении полузаключенного, окруженного всеми соблазнами жизни и богатства. Марко Поло рассказал это повествование в таком виде, как он слышал его от цейлонцев, и его версия теперь оказалась точным повторением того, что изложено в различных буддийских книгах. Как Марко наивно выразился, Будда вел такую трудную и полную святости жизнь и соблюдал такое великое воздержание,
«точно он был христианином. Действительно», – добавляет он, – «если бы только он был христианином, он стал бы великим святым нашего Господа Иисуса Христа, настолько хороша и чиста была жизнь, которую он вел».
К этому благочестивому краткому изречению его издатель очень уместно добавляет, что «Марко не является единственным из выдающихся людей, выразивших такой взгляд на жизнь Шакьямуни в таких словах». В свою очередь проф. Макс Мюллер говорит:
...«И что бы мы не думали о святости святых, пусть те, кто сомневаются в праве Будды на место среди них, прочтут историю его жизни, как она изложена в буддийском Каноне. Если он вел такую жизнь, какая там описана, то мало святых имеют большее право на этот титул, чем Будда; и никто ни в греческой, ни в римской церкви не должен стыдиться воздавать его памяти те почести, которые предназначались Св. Иосафату, принцу, отшельнику и святому».
У римско-католической церкви никогда не представилось такого хорошего шанса христианизировать весь Китай, Тибет и Татарию, как в тринадцатом веке, во время царствования Кублай-хана. Странно, что она не ухватилась за эту возможность, когда Кублай одно время колебался между четырьмя религиями мира и, возможно, благодаря красноречию Марко Поло, отдавал предпочтение христианству перед исламом, иудаизмом или буддизмом. Марко Поло и Рамузио, один из его толкователей, объясняет нам причину. Оказывается, что к несчастью для Рима, посольство отца и дяди Марко потерпело неудачу, так как папе Клименту IV случилось умереть как раз в это время.
Из чистого буддизма религия этих областей выродилась в ламаизм; но последний, со всеми своими недостатками – чисто формальными и лишь незначительно задевающими саму доктрину – все же намного выше католицизма. Бедный аббат Хак очень скоро обнаружил это сам. Продвигаясь вперед со своим караваном, он писал —
...«все повторяли нам, по мере того, как мы продвигались на запад, что мы будем обнаруживать, что доктрины становятся все более светлыми и возвышенными. Лхаса была великим сосредоточием света, лучи которого ослабевали по мере своего рассеивания». Однажды он дал тибетскому ламе «краткое изложение христианского вероучения, которое вовсе не оказалось незнакомым ему [мы этому не удивляемся], и он даже утверждал, что это [католицизм] не намного отличается от веры великих лам Тибета… Эти слова тибетского ламы нас не мало удивили», – пишет этот миссионер; – «единство Бога, таинство Воплощения, догмат реального присутствия предстали перед нами в его веровании… Новый свет, пролитый на религию Будды, заставил нас действительно поверить, что мы обнаружим среди лам Тибета более очищенную систему» [661, с. 121, 122].
Вот именно эти слова похвалы ламаизму, которыми изобилует книга Хака, послужили причиной тому, что его труд был помещен в указатель запретных книг в Риме и он сам был лишен сана.
На вопрос, почему, если он считал христианскую веру лучшей из религий, взятых им под свою защиту, он сам не присоединился к ней, ответ, данный Кублай-ханом, был столь же поучительный, сколь и любопытный:
...«Как можете желать вы сделать меня христианином? Всего имеются четыре пророка, почитаемые во всем мире. Христиане говорят, что их Бог – Иисус Христос; сарацины – Магомет; евреи – Моисей; идолопоклонники – Согомон Боркан (Шакьямуни Бурхан, или Будда), который был первым богом среди идолов; и я уважаю и поклоняюсь всем четырем, и молюсь, чтобы тот среди них, кто в самом деле величайший в небе, оказал мне помощь».
Мы можем посмеяться над благоразумием хана; мы не можем ставить ему в вину, что он так доверчиво предоставил решение трудной дилеммы Провидению самому. Одно из своих наиболее непреодолимых возражений против принятия христианства он излагает Марко Поло в следующих словах:
...«Вы видите, что христиане здешних мест настолько невежественны, что ничего не достигают и не могут достичь, тогда как вы видите, что идолопоклонники могут сделать все, что им угодно, даже настолько, что когда я сижу за столом, чаши из середины зала, полные вина или других напитков, сами без прикосновения чьих-либо рук приходят ко мне, и я пью из них. Они управляют бурями, заставляя их проходить в любом направлении, и совершают многие другие чудеса; и, как вы знаете, их идолы говорят и дают им предсказания, какие бы темы они ни выбирали. Но если бы я обратился к вере Христа и стал бы христианином, то мои бароны и другие, не обращенные в христианство, сказали бы: «Что заставило тебя креститься!.. Каким проявлениям силы или чудес со стороны Христа был ты свидетелем? Вы знаете, что идолопоклонники здесь говорят, что их чудеса совершаются благодаря святости и силою их идолов. Ну и я бы не знал, что им ответить, так что они только утвердились бы в своих заблуждениях, и их идолопоклонники, которые являются мастерами в таких удивительных искусствах, легко причинили бы мне смерть. Но теперь мы должны отправиться к своему Папе и просить его от моего имени прислать сюда сотню людей, искусных в вашем законе; и если эти люди будут в состоянии упрекнуть прямо в лицо идолопоклонников за их деяния и докажут им, что они тоже знают, как совершать такое, но не хотят этого делать, так как это делается с помощью Дьявола и других злых духов; и если они так подчинят себе идолопоклонников, что те в их присутствии не будут обладать силою творить подобное, и когда мы сами будем свидетелями этого, – мы сейчас же осудим идолопоклонников и их религию, и после этого я приму крещение, а также будут крещены все мои бароны и начальники, и таким образом, в конце концов, христиан здесь будет больше, чем в вашей части мира» [324, т. II, с. 340].
Предложение было прекрасное. Почему христиане не воспользовались им? Сказано ведь, что Моисей предстал перед таким же испытанием у Фараона и вышел из него победителем.
По нашему мнению, логика этого необразованного монгола была неопровержима и его интуиция безупречна. Он видел добрые плоды во всех религиях и чувствовал, что независимо от того, является ли человек буддистом, христианином, мусульманином или евреем, его духовные силы равно могут развиваться, его вера равно повести его к высшей истине. Все, что он требовал перед тем, как выбрать веру для своего народа, были доказательства, на которых основывать веру.
Судя только по одним фокусникам, Индия, несомненно, намного лучше ознакомлена с алхимией, химией и физикой, чем любая европейская академия. Психологические чудеса, творимые некоторыми факирами Южного Индустана, и шаберонами и хубилханами Тибета и Монголии также доказывают наше утверждение. Наука психологии достигла там степени совершенства, равной которому не сыскать в летописях чудесного. Что такие силы обязаны не только одному изучению, но естественны для каждого человеческого существа, – доказывается теперь в Европе и Америке феноменами месмеризма и того, что теперь называют «спиритуализмом». Если большинство иностранных путешественников и поселенцев Британской Индии склонны рассматривать все это как ловкое мошенничество, то не так обстоит дело с теми немногими европейцами, которые имели редкую удачу быть допущенными по ту сторону завесы в пагодах. Конечно, последние не будут высмеивать обряды или недооценивать феномены, творимые в тайных ложах Индии. «Махадтхэвасстханам» пагод (обычно называемые «гопарам», по священным пирамидальным воротам, по которым входят в эти здания) были известны европейцам и раньше, хотя и всего только малой горсточке.
Мы не знаем, был ли плодовитый Жаколио[682] когда-либо допущен в одну из этих лож. Это чрезвычайно сомнительно, мы сказали бы, если судить по множеству его фантастических повествований о безнравственности мистических обрядов среди брахманов, факиров пагод и даже буддистов (!!), в которых он появляется под именем Иосифа. Как бы то ни было, очевидно то, что брахманы не научили его каким-либо секретам, так как, говоря о факирах и их чудесах, он замечает:
...«Под руководством посвященных брахманов в потаенных помещениях пагод они практикуют оккультные науки… И пусть никто не удивляется этому слову, которое кажется открывающим дверь в сверхъестественное; в то время как в этих науках, называемых брахманами оккультными, встречаются феномены настолько необычайные, что приводят в тупик всякое исследование, там нет ни одного, которого нельзя бы было объяснить и которое не подчинялось бы естественным законам».
Бесспорно, любой посвященный брахман мог бы, если бы захотел, объяснить каждый феномен. Но он не захочет. И пока что нам приходится дожидаться от наших лучших физиков объяснения даже самого пустякового оккультного феномена, показанного факиром-учеником пагоды.
Жаколио говорит, что дать объяснение тем чудесным фактам, которым он сам был свидетелем – совершенно невыполнимая задача. Но добавляет со всей правдивостью:
......«Будет достаточно сказать, что в отношении магнетизма и спиритизма Европе все еще приходится запинаться на первых же буквах алфавита, и что брахманы по этим двум отделам знания достигли таких результатов в области феноменов, которые поистине потрясающи. Когда видишь эти странные явления, чью мощь невозможно отрицать, не зная тех законов, которые брахманы хранят столь тщательно сокрытыми, ум ошеломлен удивлением, и человек чувствует, что он должен бежать и разрушать чары, держащие его».
«Единственное объяснение, какое мы смогли получить по этому поводу от ученого брахмана, с которым нас связывала теснейшая дружба было следующее: «Вы изучили физическую природу и вы добились посредством законов природы чудесных результатов – пар, электричество и т. д.; в течение двадцати тысяч лет или более мы изучали умственные силы; мы открыли их законы и достигли, заставляя их действовать в одиночку или в соединении с материей, феноменов еще более удивительных, чем ваши»».
Должно быть Жаколио действительно был ошеломлен чудесами, ибо он говорит:
...«Мы видели такое, чего человек не описывает из боязни, что читатели начнут сомневаться в его здравом уме… но все же мы их видели И в присутствии таких фактов действительно становится понятным, почему древний мир верил… в одержание Дьяволом и в изгнание бесов».[683]
Но все же этот бескомпромиссный враг интриг и козней жрецов, монашеских орденов и духовенства всех религий и стран – включая и брахманов, лам и факиров – настолько поражен и контрастом между фактами, предъявленными культами Индии, и пустым притворством католицизма, что после описания ужасных самоистязаний факиров, в порыве искреннего возмущения, он дает выход своим чувствам следующим образом:
...«Тем не менее, что-то великое ощущается в этих факирах и нищенствующих брахманах, когда они бичуют себя, когда в течение добровольно принятого мученичества кусок за куском вырывается плоть, и кровь льется на землю. Но вы (католические нищенствующие монахи), что вы сегодня делаете? Вы, серые монахи, капуцины, францисканцы, играющие в факиров с вашими узловатыми веревками, вашими кремнями, власяницами и вашим припахивающим розовой водой самобичеванием, вашими босыми ногами и вашим комическим умерщвлением плоти – фанатики без веры, мученики без мук? Разве не имеет человек права задать вам вопрос, в том ли заключается подчинение закону Божьему, что вы запираетесь за толстыми стенами и таким образом уклоняетесь от закона труда, который с такою тяжестью ложится на всех других людей?.. Прочь, вы только попрошайки!»
Хватит о них – мы уже и так уделили слишком много места им и их конгломератному богословию. Мы взвесили и то и другое на весах истории, логики, истины, и нашли их несостоятельными. Их система порождает атеизм, нигилизм, отчаяние и преступление; их священнослужители и проповедники не в состоянии доказать делами, что они восприняли божественную силу. Если бы только и церковь и священник могли исчезнуть из поля зрения мира с такой же легкостью, с какой их имена сейчас исчезают с глаз нашего читатели, это был бы счастливый день для человечества. Нью-Йорк и Лондон тогда могли бы стать такими же нравственными, как незанятый христианами языческий город; Париж стал бы чище древнего Содома. Когда и католик и протестант убедятся, настолько же полно как буддист или брахман, что каждое их преступление будет наказано и каждое доброе деяние вознаграждено, – они, быть может, начнут тратить на своего собственного язычника то, что теперь уходит, чтобы обеспечить миссионеров длительными пикниками и сделать название христианин ненавистными и презираемым со стороны каждого народа вне пределов христианского мира.
По мере надобности мы подкрепляем наши аргументы описаниями нескольких из бесчисленных феноменов, увиденных нами в различных уголках света. Оставшееся в нашем распоряжении место будет посвящено подобным же темам. Заложив основание освещением философии оккультных феноменов, нам кажется удобным проиллюстрировать эту тему фактами, которые возникали перед нашими глазами и которые могут быть проверены любым путешественником. Первобытные народы исчезли, но первобытная мудрость живет и становится доступной тем, кто «жаждет», «дерзает» и «умеет молчать».
Глава XII
Заключение
«Моя прекрасная Дайту, обширная и величавая столица;
И ты, Шангту-Кейбун, прелестный и прохладный летний дом.
…………………………………………………………………………………………
Увы, мое прославленное имя Владыки Мира!
Увы, пресветлую Дайту, бессмертного Кублая славный труд!
Все, все утратил я!»
Марко Поло, «Книга».
«Что касается того, что ты слышал от других, которые убеждают массы, что душа, раз освобождена от тела, не страдает… от зла и бессознательна, я знаю, что ты слишком хорошо сведущ в учениях, полученных нами от наших предков, и в священных таинствах Диониса, чтобы поверить им, ибо мистические символы хорошо знакомы нам, принадлежащим к «братству»».
Плутарх.
«Проблема жизни – человек. МАГИЯ или, вернее, мудрость есть развитое знание сил внутреннего существа человека, – эти силы являются божественными эманациями, – так как интуиция есть восприятие их начала, и посвящение – наше введение в это знание… Мы начинаем с инстинкта, кончаем – ВСЕЗНАНИЕМ».
А. Уайлдер.
«Власть принадлежит тому, КТО ЗНАЕТ».
«Брахманистская книга вызываний».
Было бы доказательством плохого предвидения с нашей стороны, если бы мы предполагали, что до сих пор по всей этой книге за нами следовал еще кто-нибудь, за исключением метафизиков или мистиков определенного рода. В противном случае, мы определенно посоветовали бы таковым не утруждать себя чтением этой главы, ибо, хотя в ней и не сказано ничего, что не соответствовало бы строгой истине, они не преминут посчитать даже наименее чудесное из повествований абсолютно ложным, какими бы доказательствами оно ни подкреплялось.
Чтобы понять принципы естественных законов, причастных к некоторым нижеописанным феноменам, читатель должен держать в уме основные положения восточной философии, которые мы последовательно раскрывали. Давайте очень кратко повторим:
1. Чудес нет. Все, что происходит, есть результат закона – вечного, нерушимого, всегда действующего. Кажущееся чудом есть только действие сил, что д-р У. Б. Карпентер, член Королевского общества – человек большой учености, но малых познаний – называет «хорошо известными законами природы». Подобно многим из его класса, д-р Карпентер игнорирует тот факт, что могут быть законы, когда-то «известные», теперь неизвестные науке.
2. Природа триедина: существует видимая, объективная природа; невидимая, заключенная внутри, сообщающая энергию природа, точная модель первой и ее жизненный принцип; и над этими двумя – дух, источник всех сил, один только вечный и неразрушимый. Двое низших постоянно изменяются; третий, высший, не изменяется.
3. Человек также триедин: он имеет объективное, физическое тело; оживляющее астральное тело (или душу), действительный человек; и над этими двумя витает и озаряет их третий – повелитель, бессмертный дух. Когда действительному человеку удается слиться с последним, – он становится бессмертной сущностью.
4. Магия, как наука, представляет собою знание этих принципов и способа, посредством которого всезнание и всемогущество духа, и его власть над силами природы могут быть приобретены человеком, пока он все еще находится в теле. Магия, как искусство, есть применение этого знания на практике.
5. Злоупотребление сокровенным знанием есть колдовство; применение во благо – истинная магия или МУДРОСТЬ.
6. Медиумизм есть противоположность адептства; медиум есть пассивный инструмент чужих воздействий; адепт активно управляет самим собою и всеми ниже его стоящими силами.
7. Поскольку все, что когда-либо было, есть или будет, оставляет запись о себе на астральном свете, или скрижали невидимой вселенной, то посвященный адепт, пользуясь зрением своего духа, может узнать все, что когда-либо было известно или может стать известным.
8. Человеческие расы различаются по духовной одаренности так же, как по цвету кожи, росту или по каким-либо иным внешним качествам; среди некоторых народов от природы преобладает дар провидчества, среди других – медиумизм. Некоторые увлекаются колдовством и передают его тайные правила практического применения от поколения к поколению, вместе с большим или меньшим диапазоном психических феноменов в качестве результата.
9. Одною из фаз магического искусства является добровольное и сознательное выделение внутреннего человека (астральной формы) из внешнего человека (физического тела). В случае некоторых медиумов это выделение происходит, но оно бессознательно и непроизвольно. В таких случаях тело более или менее каталептично; но у адепта отсутствие его астральной формы будет незаметным, ибо физические чувства бодрствуют и личность его будет казаться только как бы отвлекшейся – «погруженной в размышления», как некоторые называют это.