Блок Лауренс. Пляска на бойне

   - Все это не важно, - сказал я. - Мы встретились вчера в "Грогане", потому что нам надо было поговорить в каком-нибудь тихом месте. А позвонил он мне потому, что накануне мы случайно встретились в другом баре, по соседству.
   - Ты-то случайно встретился с ним потому, что занимаешься его делом. Он это знал?
   - Нет. Он думал, что я занимаюсь Стетнером.
   - А почему ты должен заниматься Стетнером?
   Я ничего не сказал ему ни про пленку, где убивали Счастливчика, ни про убийство Арнольда Левека. Мне казалось, что все это не имеет отношения к делу. У Джо на руках висит убийство Аманды Термен, меня наняли, чтобы его расследовать, и похоже, что теперь я его раскрыл.
   - Я этим воспользовался, чтобы его расколоть. Мне удалось выяснить, что он связан со Стетнером, и этого было достаточно. Если он свалит все на Бергена с Ольгой, ему, возможно, удастся выкрутиться.
   - Ты считаешь, что сможешь уговорить его явиться с повинной?
   - Надеюсь. Во всяком случае, займусь этим, когда увижусь с ним сегодня.
   - Я хочу, чтобы у тебя был диктофон, когда ты с ним увидишься.
   - Согласен.
   - "Согласен"? Господи, как жаль, что вчера при тебе не было диктофона. Так часто бывает: тебе повезло, человек разговорился, выкладывает тебе все, и ему становится легче. А на следующее утро встает и не может понять, с чего это его вчера понесло, и больше до конца своих дней он никому ничего не скажет. Какого дьявола ты не зашел ко мне и не взял аппаратуру перед тем, как с ним встретиться?
   - Да брось, - сказал я. - Он ни с того ни с сего позвонил мне в десять вечера и потребовал, чтобы мы сейчас же встретились. Тебя вчера вечером наверняка здесь и не было.
   - Тут хватает людей, которые могли бы дать тебе аппаратуру.
   - Ну да, только для этого понадобилось бы всего-навсего часа два времени и десяток звонков по телефону, чтобы получить разрешение, а главное - откуда я мог знать, что он расколется?
   - Да, ты прав.
   - Думаю, что смогу уговорить его явиться с повинной, - сказал я. По-моему, он и сам этого хочет.
   - Было бы неплохо, - сказал он. - Но даже если и нет, то он по крайней мере что-то тебе скажет, а при тебе будет диктофон. Когда вы встречаетесь в четыре? Жаль, что не раньше.
   - Раньше у него какие-то деловые свидания.
   - Дела есть дела, да? Увидимся здесь в три. - Он встал. - А до тех пор у меня тоже дела.
   Я отправился к Элейн, купив по дороге цветов и пакет яффских апельсинов. Она поставила цветы в воду, апельсины положила в большую голубую стеклянную вазу и сказала мне, что чувствует себя лучше.
   - У меня еще слабость, но дело явно идет на поправку. А как у тебя? Все в порядке?
   - А что?
   - Вид у тебя замученный. Опять вчера просидел всю ночь?
   - Нет, но мне не спалось. Дело вот-вот будет раскрыто. Еще пару часов и конец.
   - Как все это произошло? Сегодня среда, верно? Или я пару дней провалялась без сознания?
   - Термен хотел излить кому-нибудь душу, а тут подвернулся я. Он чувствует, что на него давят - отчасти, наверное, я, но больше Стетнер.
   - А кто такой Стетнер?
   - Тот Резиновый Мужчина. - Я вкратце изложил ей наш вчерашний разговор в "Грогане". - Я оказался в нужном месте в нужное время. Мне повезло.
   - Не то что Аманде Термен.
   - Не одной ей, насколько я понимаю. Но за Аманду все они сядут. Если Термен даст показания и полиции удастся раздобыть какие-нибудь вещественные доказательства, дело можно будет считать беспроигрышным.
   - Тогда почему ты такой мрачный? Тебе бы сейчас петушком прыгать. По-моему, в таких случаях полагается наслаждаться минутой торжества.
   - Должно быть, я устал.
   - А что еще?
   Я пожал плечами:
   - Не знаю. Вчера вечером я часа два говорил с Терменом. Не могу сказать, что полюбил этого говнюка, но и радоваться мне тоже что-то не хочется. Неделю назад он мне казался каким-то хладнокровным гениальным преступником, а теперь оказалось, что он просто дурачок. Паре хитрых извращенцев ничего не стоило водить его за член.
   - Тебе его жалко.
   - Нет, не жалко. Я думаю, он тоже хитрый сукин сын, только он нарвался на Стетнера, который оказался похитрее. И я верю далеко не всему, что он мне наговорил вчера вечером. Не думаю, чтобы он напрямую врал, но, скорее всего, постарался представить себя в лучшем свете, чем он есть на самом деле. Во-первых, готов спорить на что угодно, что Аманда - не первая, кого он убил.
   - Почему ты так думаешь?
   - Потому что Стетнер не так уж глуп. Он знал, что полицейские вытряхнут из Термена всю душу после такого убийства. Даже если не заподозрят его в соучастии, то будут допрашивать, чтобы как-нибудь выйти на убийц и не упустить ни одной улики. Поэтому Стетнер должен был сначала закалить его, приучить убивать. При нем убили Левека, он был соучастником, и я думаю, что он и кто-то из Стетнеров, а может быть, и оба, не раз проделывали с женщинами такое, после чего тех находили мертвыми. Вот как я поступил бы, если бы был таким, как Стетнер.
   - Я очень рада, что ты не такой.
   - И я не знаю, насколько можно верить этому приступу угрызений совести, - сказал я. - Думаю, он испугался и кое-что из его слов - правда. Как только Стетнер получит от него последнюю сотню тысяч, незачем будет сохранять ему жизнь. Если только он не собирается наложить лапу на все остальные деньги, что вполне возможно. А может, Термен как раз этого и боится. Не хочет расставаться с остальными деньгами.
   - Но ему же все равно придется с ними расстаться? Если сознается.
   - А он не собирается сознаваться.
   - Но я думала, ты хочешь уговорить его явиться с повинной.
   - Попробую. Надеюсь, мне удастся обработать его не хуже, чем Стетнеру.
   - Хочешь, я пойду с тобой и пососу у него?
   - Думаю, обойдемся и без этого.
   - Ну и хорошо.
   - Понимаешь, - сказал я, - мне кажется, он пытается обвести меня вокруг пальца. Может, он хочет, чтобы я вместо него убил Стетнера. Это мало вероятно, но не исключено. Может, ему нужна моя помощь, чтобы устроить что-нибудь вроде патовой ситуации, когда он оставит доказательства и свои показания, которые уличат Стетнера в случае его смерти. Если он все сделает правильно и Стетнер будет это знать, ему ничего не грозит.
   - Но все доказательства, которые он предоставит тебе...
   - Попадут прямо в руки Джо Деркина. Эх, черт!
   - Что такое?
   - Еще только половина двенадцатого, а я встречаюсь с ним в четыре. Мне надо было нажать на него вчера вечером, не дать ему времени одуматься. А все потому, что он был совершенно измотан, да и я тоже. Я думал, мы встретимся сегодня утром, но он развел тягомотину насчет каких-то деловых свиданий. Я хотел ему сказать, что он вполне может их отменить и что все дела для него уже кончились, но не смог. Знаешь, он звонил мне несколько раз вчера после обеда и молчал.
   - Да, ты говорил.
   - Если бы я встретился с ним утром, сейчас дело было бы уже в шляпе. Но конечно, тогда я не успел бы поговорить с Красавчиком Дэнни и ничего не знал бы про Стетнера. - Я вздохнул. - Ну, ничего, что-нибудь да получится.
   - Что-нибудь наверняка получится, дорогой. Не хочешь прилечь на часок-другой? Ложись в постель, или я постелю тебе на диване.
   - Нет, не стоит.
   - Тебе это не повредит. А я тебя разбужу когда надо, и у тебя хватит времени зайти к Джо, так что можешь не дергаться.
   - Да я все равно дергаюсь.
   - Вот и я про это.
   Я успел к двенадцати на собрание, а потом пешком дошел до своего отеля, перекусив по дороге в пиццерии. Я взял пиццу со сладким перцем, чтобы там наверняка были все нужные организму питательные вещества.
   Может быть, это собрание так меня размагнитило, а может быть, сытная и полноценная еда, только, добравшись до своей комнаты, я почувствовал такую усталость, что решил прилечь на часок. Я поставил будильник на два тридцать и на всякий случай попросил еще и дежурного позвонить мне в это время. Сбросив туфли, я выбрался из одежды и вырубился, кажется, еще раньше, чем закрыл глаза.
   Меня разбудил телефонный звонок. Я сел и взглянул на часы - было только два. Я взял трубку, собираясь рявкнуть на дежурного. Голос Ти-Джея произнес:
   - Почему это вас никогда нет дома? Как я могу рассказать, что я узнал, если вас невозможно разыскать?
   - А что ты узнал?
   - Как звали того мальчика. Младшего. Я встретил одного парнишку, он его знает. Говорит, его зовут Бобби.
   - А фамилию ты не узнал?
   - На Двойке мало у кого есть фамилия, Мэтт. Да и имя тоже. Тут, понимаете, больше клички. Дурачок, Шляпа, Бутерброд. Бобби еще новенький, у него клички нет. Паренек, с которым я говорил, сказал, что он здесь появился где-то около Рождества.
   Недолго же он продержался. Жаль, я не мог сказать Ти-Джею, что это не важно, - того человека, который гулял с Бобби, все равно посадят за кое-что другое, так что ему теперь долго будет не до мальчиков.
   - Не знаю, откуда он взялся, - продолжал Ти-Джей. - В один прекрасный день сошел с автобуса, и все. Должно быть, там, откуда он приехал, были любители мальчиков, потому что он с самого начала пошел по этой части. И оглянуться не успел, как один тип его заграбастал и стал торговать его белой задницей.
   - Кто это был?
   - Хотите, чтобы я узнал? Думаю, это можно, только на счетчике двадцать долларов уже нащелкало.
   Какой смысл? Теперь не составит никакого труда посадить Стетнера за убийство Аманды Термен. Есть труп, есть свидетель и наверняка найдутся какие-нибудь вещественные доказательства. А что известно об исчезновении и возможном убийстве мальчика по имени Бобби? Стоит ли гоняться за каким-то сутенером?
   - Попробуй что-нибудь выяснить, - услышал я собственный голос. - Я заплачу по счетчику.
   В три я явился в Северно-Центральный участок, разделся до пояса, и полицейский офицер по фамилии Вестерберг нацепил на меня аппаратуру, чтобы записывать разговоры.
   - Ты уже ее носил, - сказал Деркин. - Помнишь дело той квартирной хозяйки - в газетах ее называли Ангелом Смерти?
   - Помню.
   - Значит, как это работает, ты знаешь. Думаю, Термен ничего не заметит. Только если он захочет лечь с тобой в постель, не снимай рубашку.
   - Не захочет. Он не любит гомосексуалистов.
   - Да, Ричард человек правильный. Бронежилет дать? Я думаю, тебе бы лучше его надеть.
   - Поверх всего?
   - Он из кевлара,* ничего не экранирует. Не пропускает только пули.
   * Кевлар - фирменное название особо прочного пластика, выпускаемого фирмой "Дюпон"; его применяют, в частности, для изготовления пуленепробиваемых жилетов.
   - Пуль не будет, Джо. Никто из них пока еще не пускал в ход пистолета. А нож этот жилет пробьет.
   - Иногда бывает.
   - Я уж не говорю о колготках на шее.
   - Да, пожалуй. Не нравится мне, что приходится посылать тебя без прикрытия.
   - Ты меня никуда не посылаешь. Я тебе не подчиняюсь. Я рядовой гражданин, а диктофон беру из чувства гражданской ответственности. Я с тобой сотрудничаю, но за мою безопасность ты не отвечаешь.
   - Не забыть бы мне сказать это на допросе, когда тебя привезут в пластиковом мешке.
   - Не беспокойся, этого не будет, - сказал я.
   - А что, если Термен проснулся сегодня утром и понял, что наболтал лишнего, и теперь ты - кончик веревочки, который надо бы отрезать, чтобы не болтался?
   Я покачал головой:
   - Я же для него как туз в рукаве. Я его прикрытие. Это я могу сделать так, чтобы Стетнер его не убил. Какого дьявола, он же меня нанял, Джо. Не станет он меня убивать.
   - Он тебя нанял?
   - Вчера вечером. И дал мне задаток - настаивал, чтобы я взял.
   - Сколько?
   - Сто долларов. Симпатичную такую хрустящую бумажку.
   - Ну, и то хлеб.
   - У меня ее уже не осталось.
   - Что значит - не осталось? Отдал ему обратно, что ли? Как же он будет тебе доверять?
   - Нет, не отдал. Я от нее избавился.
   - Зачем? Деньги - это деньги. Они сами не знают, откуда взялись.
   - Возможно.
   - Деньги не знают, кто их хозяин. Это основополагающий юридический принцип. А как ты от них избавился?
   - По дороге домой, - ответил я. - Мы прошлись до угла Девятой авеню и Пятьдесят Второй, потом он пошел в одну сторону, а я в другую. Из первой же подворотни вылез какой-то нищий и пристал ко мне. Я скомкал эту сотню и сунул ему в чашку. Они теперь все ходят с чашками. С пластиковыми чашками для кофе, которые всем суют под нос.
   - Это чтобы можно было к ним не прикасаться. Значит, ты отдал какому-то уличному нищему стодолларовую бумажку? А как он сможет ее потратить? Кто ему ее разменяет?
   - Ну, знаешь, - ответил я, - мне кажется, это уже не моя проблема, верно?
   17
   Я отправился туда, где жил Ричард Термен, и встал в парадном напротив. Наша встреча была назначена на четыре, а я пришел минут за десять и коротал время, разглядывая прохожих. Мне было не видно, горит свет у него в квартире или нет: дом стоял на северной стороне, так что солнце отражалось в окнах верхних этажей и слепило мне глаза.
   Я дождался четырех, подождал еще минуты две, а потом перешел улицу и вошел в подъезд рядом с входом в ресторан "Радиккио". Нажав на кнопку с надписью "Термен", я стал ждать, когда меня впустят. Но дверь не открывалась. Я позвонил еще раз - то же самое. Я вышел и заглянул в бар ресторана. Там его не было. Я снова занял свою позицию напротив, а еще через десять минут дошел до угла, отыскал работающий телефон-автомат и набрал номер его квартиры. Мне ответил автоответчик. После гудка я сказал:
   - Ричард, вы дома? Если да, возьмите трубку.
   Но трубку никто не взял.
   Я позвонил в свой отель и спросил, не было ли мне звонков. Звонков не было. Я узнал по справочной номер Эф-би-си-эс и поговорил с секретаршей, которая сказала только, что его на месте нет. Где он и когда должен появиться, она не знала.
   Я вернулся в дом, где жил Термен, и позвонил в звонок, принадлежавший бюро путешествий на втором этаже. Тут же прогудел ответный звонок, я поднялся по лестнице и стал ждать, когда кто-нибудь выйдет на площадку и встретит меня. Никто не вышел. Я поднялся на четвертый этаж. Дверь Готшальков после ограбления починили, укрепили косяк и поменяли замки. Я поднялся еще выше, на пятый этаж, подошел к двери Термена и прислушался. Тишина. Я позвонил в звонок и слышал, как он зазвенел. На всякий случай я постучал в дверь. Ответа не было.
   Я подергал дверь - она не открывалась. Замков в ней было три, но я не знал, на сколько из них она заперта. Два замка были цилиндровые, их так просто не взломаешь, у всех прочные накладки. На стыке двери с косяком был установлен стальной уголок, так что отжать дверь было невозможно.
   Я зашел в обе конторы, находившиеся на втором этаже, - в бюро путешествий и в агентство по продаже театральных билетов, и спросил, не видели ли они сегодня Ричарда Термена и не просил ли он их кому-то что-то передать. Его никто не видел, и передать он ничего не просил. Тот же самый вопрос я задал в ресторане "Радиккио" и получил тот же самый ответ. Я вернулся на свой пост напротив дома, а в пять снова позвонил в отель и услышал, что мне никто не звонил - ни Термен, ни кто другой. Я повесил трубку, сунул в щель еще четвертак и позвонил Деркину.
   - Он не появился, - сказал я.
   - Черт... На сколько он опоздал - на час?
   - И мне не звонил.
   - Очень может быть, что этот сукин сын уже на полпути в Бразилию.
   - Нет, не сходится, - сказал я. - Может, он просто застрял в дорожной пробке или задержался с каким-нибудь клиентом, или рекламодателем, или спонсором.
   - Или трахается на прощанье с миссис Стетнер.
   - Час - это не страшно. Не забудь, он меня нанял. Я на него работаю, так что он вполне может прийти позже или вообще не прийти, не боясь, что я устрою ему сцену. Я знаю, где он будет сегодня вечером. Я собирался пойти с ним в Маспет на бокс. Дам ему еще час или чуть больше и, если он не покажется, разыщу его в спортзале.
   - Не снимай аппаратуру.
   - Конечно. Но запись начнется, только когда я ее включу, а я ее еще не включал.
   Он подумал.
   - Ну ладно.
   - Только вот еще что.
   - Что?
   - Я подумал - не пришлешь ли ты сюда кого-нибудь, чтобы вскрыть его квартиру?
   - Сейчас?
   - А почему бы и нет? Не думаю, чтобы он появился в ближайший час. А если появится, я перехвачу его внизу и утащу куда-нибудь выпить.
   - А что ты рассчитываешь там найти?
   - Не знаю.
   Немного помолчав, он сказал:
   - Нет, я не смогу получить ордер. Что я скажу судье? Что у него было назначено свидание с одним типом и он не пришел, поэтому я хочу взломать его дверь? И к тому времени, как я получу ордер, ты будешь уже в Маспете.
   - А если забыть про ордер?
   - Не пойдет. Это хуже всего. Предположим, мы что-то найдем - это же будет запретный плод. Даже если там окажется подписанное им самолично признание и вдобавок фотография на глянцевой бумаге восемнадцать на двадцать четыре, где будет видно, как он ее душит, -мы все равно ничего не докажем. Все это не может фигурировать в суде, потому что будет получено в результате незаконного обыска и изъятия. - Он вздохнул. - Вот если бы ты взялся за дело сам, а я бы ничего не знал...
   - У меня сноровки не хватит. Там цилиндровые замки, их просто так не откроешь. Я могу провозиться с ними целую неделю, и все без толку.
   - Тогда забудь об этом. Их может отправить на виселицу только его признание, а никакие улики, которые мы найдем у него в квартире, не помогут.
   И тут я высказал то, о чем думал все это время:
   - А что, если он там?
   - Ты хочешь сказать - мертвый? Ну что ж, мертвый - так мертвый, что поделаешь? Если он лежит мертвый сейчас, он будет точно так же лежать мертвый и завтра, и если к тому времени он так и не объявится, тогда у меня будут основания пойти к судье и взломать дверь законным путем. Мэтт, если он уже мертв, он не скажет тебе ничего такого, чего не сможет сказать завтра. Я промолчал, и он продолжал: - Вот что, скажи мне честно - когда ты стоял перед его дверью, было у тебя чувство, что он лежит по ту сторону двери мертвый?
   - Да брось ты, - сказал я. - Я не ясновидящий.
   - Нет, но у тебя должна быть интуиция, как у всякого полицейского. Что бы ты сказал? Там он?
   - Нет, - ответил я. - Нет, у меня было такое ощущение, что квартира пустая.
   До шести он так и не появился, а прятаться по подъездам мне надоело. Я снова позвонил к себе в отель, а заодно потратил зря еще два четвертака на звонки в "Парижскую зелень" и в "Гроган". Как и следовало ожидать, ни там, ни там его не видели.
   Три таксиста, один за другим, ехать в Маспет отказались. Я дошел до станции метро на углу Восьмой авеню и Пятидесятой и принялся разглядывать схему линий. В Маспет вела линия "М", но попасть на нее было невероятно сложно, и я не знал, в какую сторону идти, когда туда приеду. Вместо этого я сел на экспресс, добрался до Куинса, проехал еще две остановки и сошел на Куинс-Плаза, где, по моим расчетам, можно было взять такси. Мне удалось отыскать водителя, который не только знал, как проехать в Маспет, но и смог найти этот спортзал. Он подъехал к входу, и я увидел автобусы Эф-би-си-эс, стоящие на том же месте, что и неделю назад.
   При виде их мне стало спокойнее. Расплатившись с таксистом, я подошел к автобусам, но Термена там не было. Я купил билет, прошел через турникет и отыскал себе место там же, где мы с Миком сидели неделю назад. Предварительные бои уже начались, два средневеса лениво обменивались ударами в центре ринга. Я окинул взглядом первые ряды центрального сектора, где в прошлый раз видел Бергена Стетнера. Ни его, ни мальчика не было.
   Четыре раунда закончились, решение оставалось за судьями. Пока рефери собирал у них бланки, я подошел к рингу, подозвал оператора и спросил, где Ричард Термен.
   - А черт его знает где, - ответил тот. - Разве он должен быть тут сегодня? Может, в автобусе?
   Я вышел, но и в автобусе никто не знал, где Термек. Какой-то человек, не отрываясь от монитора, сказал, что, как он слышал, продюсер приедет позже, а другой сказал, что Термена сегодня вроде вообще не будет. Его отсутствие, по-видимому, никого не обеспокоило.
   Предъявив билет, я снова прошел через турникет и вернулся на свое место. В следующем бою встречались два местных полулегковеса - тощие молодые испано-американцы. Один был местный, из Вудсайда, и ему много аплодировали. Оба осыпали друг друга ударами, но ни тот, ни другой не могли причинить противнику большого ущерба, и бой продолжался шесть раундов, а потом решение осталось за судьями. Победу присудили парню из Бруклина, - по-моему, заслуженно, хотя публика осталась недовольна.
   До главного боя из десяти раундов оставалось еще два по восемь. Первый продолжался очень недолго. Дрались два тяжеловеса, оба были слишком толстые и слишком долго собирались, прежде чем нанести удар. Примерно через минуту после начала первого раунда один из них хотел провести сокрушительный удар правой, но промахнулся, его развернуло вокруг собственной оси, и он пропустил хук левой прямо в лицо. Он рухнул, как заколотый бык, и, чтобы привести его в чувство, пришлось поливать его водой. Зрители были в восторге.
   Участники предпоследнего боя уже вышли на ринг и ждали, когда их представят, и тут я взглянул в сторону входа в зал и увидел Бергена Стетнера.
   Он был не в гестаповском плаще, про который мне рассказывали, и не в блейзере, в котором я видел его на прошлой неделе. На нем был светло-коричневый замшевый пиджак, а под ним темно-коричневая рубашка и яркий шерстяной галстук-аскот.
   Мальчика с ним не было.
   Я видел, как он разговаривает с каким-то человеком в нескольких метрах от турникета. На ринге закончилось представление боксеров, прозвучал гонг. Я все не отрывал глаз от Стетнера. Через минуту-две он похлопал того человека по плечу и вышел из зала.
   Я вышел вслед за ним, но его нигде не было видно. Я подошел к автобусам Эф-би-си-эс и поискал глазами Ричарда Термена, но и его нигде не было, да я и не рассчитывал встретить его здесь. Стоя в тени, я видел, как из-за угла здания вышел Берген Стетнер и подошел к автобусам. С минуту он разговаривал с кем-то внутри автобуса, а потом пошел обратно.
   Подождав несколько минут, я подошел к автобусу, заглянул в заднюю дверь и спросил:
   - Куда, к черту, делся Стетнер? Нигде не могу его найти.
   - Только что был здесь, - сказал какой-то человек, не оборачиваясь. Немного опоздали, он был тут меньше пяти минут назад.
   - Черт, - сказал я. - А он не говорил, куда отправился Термен?
   На этот раз человек обернулся.
   - А, правильно, - сказал он. - Это вы его искали некоторое время назад. Нет, Стетнер сам спрашивал, где он. Похоже, плохи дела у Термена.
   - Вы себе даже не можете представить, как плохи, -сказал я.
   Я снова предъявил свой билет и вошел в зал. Шел четвертый раунд. Я ничего не знал про боксеров, потому что выходил, когда их представляли, и не стал возвращаться на свое место. Подойдя к буфету, я взял кока-колу в бумажном стаканчике, отошел в сторону и стал пить. Я огляделся - нет ли поблизости Стетнера, но его не было. Снова повернувшись к входу, я увидел какую-то женщину. На секунду или две мне показалось, что это Челси - та девица с плакатом. Но, приглядевшись, я понял, что вижу Ольгу Стетнер.
   Ее длинные волосы были собраны на затылке в пучок, - по-моему, это называется шиньон. Прическа подчеркивала ее выступающие скулы и придавала ей строгий вид, но у нее, наверное, в любом случае был бы строгий вид. На ней был короткий жакет из какого-то темного меха и замшевые сапожки почти до колен. Она оглядывала публику. Не знаю, кого она искала, мужа или Термена. Но не меня: ее взгляд скользнул по мне, не задержавшись ни на мгновение.
   Не знаю, как я воспринимал бы ее, если бы не знал, кто она такая. Она была, безусловно, привлекательна, но в ней было еще что-то особенное, какой-то магнетизм - возможно, во многом объяснявшийся тем, что я про нее знал. А знал я про нее, черт возьми, даже слишком много. И из-за того, что я про нее знал, я не мог на нее смотреть. И не смотреть тоже не мог.
   К концу боя они стояли там вместе, Берген и Ольга, и смотрели на просторный зал так, словно он принадлежал им. Судья-информатор объявил решение арбитров, и боксеры, один за другим, в сопровождении свиты из трех-четырех человек, спустились с ринга и скрылись в подземном проходе левее входа в зал. Как только они ушли, из того же прохода появились два новых боксера, совсем свежие, и по центральному проходу направились к рингу. Это вышли средневесы, с солидным числом боев у каждого на счету. Я знал их по залу "Мэдисон-Сквер-Гарден". Оба были чернокожие, оба выиграли почти все свои бои, и у того, что поменьше ростом и почернее, был нокаутирующий удар с обеих рук. У другого удар был послабее, но зато лучше реакция и длиннее руки. Бой обещал быть очень интересным.
   Как и неделю назад, последовало представление нескольких известных персон из мира бокса, включая обоих участников главного боя, назначенного на следующую неделю. Был представлен и один политик, вице-президент округа Куинс, которого встретили хором неодобрительных возгласов, вызвавших взрыв смеха. Потом все ушли с ринга, и судья представил боксеров. Я взглянул в сторону Стетнеров и увидел, что они пробираются к подземному проходу.
   Я выждал с минуту. Раздался гонг к началу боя, и я спустился в подземный проход.
   Лестница выходила в широкий коридор с голыми бетонными стенами. Первая же дверь, к которой я подошел, была открыта, и за ней я увидел победителя предыдущего боя. Он держал в руке литровую бутыль водки "Смирнофф", из которой наливал приятелям, время от времени прикладываясь к горлышку сам.
   Я прошел немного дальше, остановился у следующей двери, которая была закрыта, прислушался и попробовал повернуть ручку. Заперто. Следующая дверь была открыта, но свет в комнате не горел - пусто. Такие же голые бетонные стены, как в коридоре, такой же пол, выложенный черной и белой плиткой. Я пошел было дальше, но тут какой-то мужской голос позвал: