Страница:
Наконец он достиг цели. Толпа подвыпивших бизнесменов и их жен с пластиковыми значками-свинюшками и призывами "Покупайте свинину" прилипла ко входу в "Вирго". Они заглядывали в щели дверей, женщины тянулись на цыпочках, стараясь что-нибудь углядеть через плечи мужей. Кто-то хрюкнул несколько раз и добавил: "У свиненков течка". Все засмеялись.
Терри помочился в сторонке и стал пробираться к входу, расталкивая толпу. На него посыпалась брань.
– Убирайтесь отсюда к черту! – рявкнул он, решив сыграть роль ревнивца-любовника. Некоторые в толпе брюзжали и пытались его схватить. Терри оскалился. – Вы, свиньи, прочь отсюда! – Он обнажил клыки и шумно задышал. Глаза дико закатились, он издал рык.
Свинята пришли в смятение. Впереди стоящие попятились. – Нам лучше уйти, – сказал кто-то. – Разве вы не видите, это сумасшедший. – И они отступили, продолжая пялиться на него. – Он, наверное, нажрался тех самых наркотиков, о которых писали в "Тайм". Как же они называются?..
Толпа исчезла, и Терри принял нормальный вид. Он был собою доволен. Рыкнув последний раз и засмеявшись, вошел в бар.
Джерри Кокс, вышибала, стоял у дверей. Как всегда одет безукоризненно: пиджак из верблюжьего волоса, такие же голубые брюки, кожаные ботинки с кисточками. Сегодня на нем цвета беж черепаховый галстук, за которым едва скрывалась гигантская шея.
– Ты как всегда на страже, Джерри? – приветствовал его Терри, хлопая по плечу: обмениваться с ним рукопожатием опасно, может раздавить.
У Кокса внутри что-то заклокотало. Отвороты пиджака скользнули в стороны, обнажив грудь – кусок мрамора.
– Тебе лучше быть всегда со мной, мал-человек. Тогда никто не бросит в тебя камень.
– Этого человека никто не посмеет тронуть, особенно сегодня, – выпалил Терри, тыча большим пальцем себе в грудь. И рассказал о недавнем инциденте.
На Кокса это никакого впечатления не произвело.
– У тебя возникнут проблемы, если не перестанешь болтать. Это мешает бизнесу.
– Проблемы – это и есть мой бизнес, – встал в позу Терри.
Кокс скосился на него.
– Ты будь-ка сегодня потише, понял? Укладывай свою задницу и не шуми.
Терри был слишком поглощен собой и не обратил внимания. Он шаркал ногами и игриво перекидывался словами с гигантом. Кокс был не в настроении. Он схватил Терри чуть ниже плеча, сразу вспыхнула боль.
– Эй, ты что, отпусти, – Терри пытался вывернуться, но не смог.
Кокс подтащил жертву ближе и, склонившись над его лицом, произнес: – Что ты делаешь снаружи – твое дело. – Изо рта пахло освежителем. – Но здесь меня это касается. Я сегодня не в духе, Терри. Будь паинькой, не доставляй мне хлопот.
– Он отпустил Терри, похлопал его по плечу и, ушел, улыбаясь.
Терри стоял ошарашенный, потирая раздавленную руку. В кончиках пальцев пощипывало. Чувство довольства собою растаяло. Он поплелся к бару, там заказал пиво. Выпил полбутылки, полегчало. Кокс, сукин ты сын. Фрэнки, вот почему он здесь. Он здесь из-за Фрэнки. Она сегодня хороша, выглядит свежо, чувствует себя свободно, сексуальная. Он послал ей поцелуй, она ответила легким покачиванием бедер. Он улыбался, предвкушая, что скоро с этой птичкой отправится домой.
Вскоре в бар вошли двое хорошо одетых мужчин. Терри вначале их услышал – смех ворвался в ритм дробной мелодии танца. Он повернулся на стуле, они как раз проходили мимо. Первым шел блондин, с красноватыми усами-завитушками над губой. Стрижка под старину, баки до мочек ушей. Второй постарше, лет за сорок, в волосах блестит седина. Дорогой костюм, сшитый, вероятно, по заказу; на лацкане золотая булавка, платочек в нагрудном кармане. На пальце блестел массивный бриллиант. Оба гостя подсели к стойке бара, заказали напитки. Тот, что постарше, осмотрелся, как бы только что заметив, куда его занесло.
Терри посмотрел на Фрэнки – заметила ли она новых гостей? Порою она бывала слишком пьяна и не обращала внимания на клиентов. Но сейчас все нормально. Тело ее работало, играли волны и переливы плоти. Блондин первым заметил ее и толкнул спутника. Терри улыбнулся. Он уже подсчитывал, сколько Фрэнки сумеет выудить денежек из богатеньких дядечек.
Покончив с пивом, Терри поднялся со стула, решив, что пора помириться с Коксом. Такие ссоры не в его интересах. Проходя мимо дверей, он услышал сирену, она показалась пронзительнее обычного и страшнее – наверное, новая модель, полиция модернизируется. Вспомнились жуткие крики деток, накачавшихся крэка. Терри зябко поежился... где же Кокс? Краем глаза он увидел одного из богатеньких, тот казался замороженным. Почему? Терри скользнул взглядом по платформе. Фрэнки не танцевала. Что-то случилось? Она стояла оцепеневшая, лицо исказилось как от испуга. Вдруг ее затрясло, ноги подкосились, в замедленном движении увядающего под солнцем цветка она повалилась на пол.
Терри уже через секунду был рядом, держал ее голову, громко окликал и бил по щекам. Не помогало. Он заорал, чтобы остановили музыку, и принялся вдувать воздух Фрэнки в рот. Слышно было, как пошел воздух. Грудь поднялась. Раздражал исходивший от нее запах виски. С помощью Кокса-великана Фрэнки снесли вниз, в комнату для переодевания. Там глаза ее открылись, но глазные яблоки вращались в разные стороны. Лицевые мышцы дергались как при тике. По всему телу пробегали судороги, резкие и неритмичные. Казалось, у Фрэнки припадок, но уж очень необычный, ни на что не похожий.
– Клади ее сюда, – сказал он Коксу, расчищая пространство в середине комнаты и сваливая туда с вешалок одежду.
Кокс осторожно положил Фрэнки на пол и отступил. – Может, надо вызвать скорую помощь? – спросил он.
Терри молчал; присев сбоку, он рассматривал пляску мышц на лице: напряжение – расслабление...
– Терри, она много выпила, – пояснил Кокс, извлекая из сумки бутылку "Джека Дэниэлса", та была на три четверти пуста.
Терри кивнул и смахнул волосы с глаз Фрэнки. Мышцы, казалось, унимались, дышала она ровнее. Глаза синхронно подергивались. Сейчас она была похожа на заурядную пьяницу.
– Может, лучше мне забрать ее домой? – предложил Терри.
– Да, – быстро согласился Кокс. – Это лучше всего. Вот... – Он отсчитал несколько банкнот из пачки, лежавшей в кармане. – Я сейчас поймаю такси.
Когда тот ушел, Терри попытался расшевелить девушку. Глаза ее отреагировали на голос, но взгляд оставался стеклянный. Все-таки она поддалась его команде, он помог ей сесть, потом одеться. К возвращению Кокса она уже стояла. Несколько шагов на негнущихся ногах – и Фрэнки повело назад. Она двигалась как пьяная. Когда они уходили, в баре уже никого не было – тишина, горит свет, бармен смотрит на них из-за стойки.
– Мы едва впихнули того мужика в такси, – сообщил он Коксу. – Ну, как Фрэнки, ей лучше?
– Вроде. Малость переволновалась, завидев старика. – Кокс подмигнул и хлопнул Терри по руке. – А он жеребец что надо!
– Дерьмовая это работа, – пробормотал Тед, вновь принимаясь протирать стаканы. – Ей бы сидеть дома да растить детей.
– Именно домой она сейчас и отправится, – проворчал Кокс. Он помог дотащить Фрэнки до такси и усадить поудобнее. Она уже лучше передвигала ногами, но говорить не говорила. Оставленная в каком-то положении, она в нем и оставалась – волевых, произвольных движений не было. Терри подсел рядом и сказал водителю, куда ехать.
– Когда она очнется, передай, пусть возьмет пару выходных, – напутствовал его Кокс. – Потом приводи обратно.
Кивнув, Терри захлопнул дверцу. Такси быстро помчалось по ночному Бродвею. Водитель молчал, из-за уха у него торчал карандаш. Когда загорался красный свет, он разгадывал кроссворд, лежавший на приборной доске. Терри весь путь пытался разговорить Фрэнки. На голос она не поворачивалась, на вопросы и уговоры отвечала молчанием. А когда он умолкал, или даже на полуслове, ее взгляд устремлялся куда-то в одну точку. Движения какие-то бестолковые, в окружающем не ориентируется... Совсем как ребенок, впервые увидевший мир, подумал Терри. Пока ехали, он крепко прижимал ее к себе. Она не вырывалась, но и не отвечала на объятия. Обычно, пьяная, она бывала податливее.
– Фрэнки, ты отдыхай, – прошептал Терри, притягивая к себе ее голову. – На сегодня хватит. Отдыхай. Мы почти дома.
Она воспротивилась его руке, но это длилось не больше мгновения. А когда она поддалась, у Терри сразу стало легче на душе, и уже не так раздражал запах алкоголя и пота, исходивший от Фрэнки. Он пробежал пальцами по ее волосам и вздохнул.
Такси повернуло на Хьюстон и за Лафайет замедлило ход, Терри показал на старый кирпичный дом без лифта, уткнувшийся меж складом и таким же точно домом. Потом заплатил водителю одной из купюр Кокса и потащил Фрэнки из машины, не дожидаясь сдачи. Взвалив девушку на плечо, поднялся по крутым лестничным пролетам к себе в квартиру. Захлопнул дверь, повернул замок и включил свет. Они находились в узкой прихожей – шлакоблочные стены и голые деревянные полки для книг, больше ничего. Высокий арочный потолок усеян трещинами. Латунная тарелка с тремя голыми лампочками, одна не горит. Напротив полок две двери: первая ведет в спальню, вторая – в туалет. А в конце прихожей гостиная, за ней небольшая кухня. Терри один вошел в спальню, сбросил пиджак на пол, включил телевизор. Их постель представляла собой матрац на полу. Терри хлопнулся на матрац, уверенный, что Фрэнки сейчас придет. Через минуту-две позвал ее. Молчание... Он позвал снова, потом встал и вернулся в прихожую. Фрэнки даже не сдвинулась с места.
– Ну пойдем же, – сказал он, обнимая ее за талию и пытаясь увлечь в спальню. – Ты, должно быть, сильно устала.
Он подвел ее к постели и усадил. Казалось, все внимание Фрэнки теперь сосредоточилось на телевизоре. Остановившийся взгляд немигающих глаз, поглощенных мерцающим экраном. Терри принес ей поесть, она приняла пищу без слов, жевала и глотала, не открывая глаз от телевизора. Выражение лица не менялось. И Терри заволновался. Может, она сбрендила. Терри попытался вспомнить лекции по неврологии, но тщетно. Он злился на Фрэнки: зачем напилась?
Терри выключил телевизор, Фрэнки продолжала смотреть на экран. Лицо, даже и пустое, оставалось прекрасным. Темные вьющиеся волосы, глаза-полумесяцы, полные красные губы. Он почувствовал, что возбуждается.
Секунду назад ему казалось – здесь что-то не так, а сейчас он понял: притворяется. Это игра. Она его соблазняет, заманивает красотой и сдержанностью. Что ж, ему это нравится. Он взял ее за подбородок и повернул к себе. Поцеловал в щеку, губы.
– Ты прекрасна, – прошептал он и, нащупав ее вялый язык, чуть куснул. – Я люблю тебя.
Не надо спешить. Уложив Фрэнки на постель, он осторожно снимал с нее одежду. Она не помогала, но и не противилась. Иногда она бывала такой, когда напивалась. Но тогда Терри сам не хотел ее трогать. Сегодня как-то иначе. Он чувствовал необычайное возбуждение.
Терри старался быть нежным, старался не злиться на нее, не думать о том, что может быть, она это нарочно придумала, просто не хочет с ним спать. Ему-то хотелось. Хотя и усталый к ночи и выпитое мешало, он кончил довольно быстро. Оргазм получился так себе, но достаточно, чтобы успокоились нервы, Терри выключил свет и положил руку ей на бедро. И вскоре уснул.
Фрэнки не спала. Некоторые участки мозга, отвечающие за сон, не функционировали. По крайней мере, этой ночью. Какая-то ужасная суета мыслей, образов, воспоминаний. Звуки, запахи, вздохи. Это незнакомое место, какое-то тело рядом. Что-то произошло в этом мире. Разверзлась стена. Она движется по неверному пути... пошла... быть может, исчезает... Все то же... но другое... Она – ребенок – быстрорастущий. Скоро... на рассвете... она станет мужчиной.
Сирена – это прибор, излучающий звуковые волны большой интенсивности, в котором периодически прерывается струя сжатого газа или пара. Первым его сделал в 1819 году Каньяр де ля Тур, француз, не различавший оттенков звука, и все-таки – страстный поклонник музыки. В последние годы своей жизни он познакомился с Гектором Берлиозом, тот использовал эффект сирены в своих оркестровках. Каньяр де ля Тур смоделировал прибор, фиксирующий вибрации звука. Он был первым, кто сумел точно измерить широкий спектр тонов. Он установил, что комар жужжит с частотой пятнадцать тысяч ударов в секунду. С помощью нового прибора Каньяр де ля Тур определил диапазон многих музыкальных инструментов, пения различных птиц, лая собак и так далее. Он без посторонней помощи развил теорию акустико-коитальной синергии, в которой, попытался связать высоту перикоитальной вокализации[2] с качественным результатом коитуса. Его исследования, к сожалению, оборвались, а интерес к сирене угас на многие годы.
В конце девятнадцатого века музыкальный инструмент претерпел большие изменения. Он стал способен производить колебания высочайших частот, трелеподобные звуки. А также проделал путь от измеряющего к производящему сигналы. Появились предупреждающие сирены, которыми успешно пользовались в защите от воздушных налетов, машинах скорой помощи, в полицейской работе.
Относительно недавно к излучателям был проявлен интерес иного рода. Английские исследователи в 1989 году обнаружили троекратное увеличение неврологических заболеваний у лондонцев в период с 1941 по 1945 годы – по сравнению с теми, кто жил в Челтенхэме. Оказалось, виною всему сирены, возвещавшие о воздушных налетах. Те, кто жил в полумиле и менее от источника, были особенно подвержены неврологическим заболеваниям, проявлявшимся обычно расстройствами краткосрочной памяти, изменениями в поведении, эмоциональными отклонениями. Ученые из Финляндии в том же году подтвердили выводы англичан. Да и вскрытия показали разрушения нейронов, частичное вырождение их в лобных долях. Эти данные были подтверждены опытами на мышах, подвергавшихся "обстрелу" из высокочастотного излучателя на протяжении нескольких недель.
В Соединенных Штатах Америки о подобных явлениях писали не раз. Недавно Национальный Центр по изучению заболеваемости опубликовал эпидемиологические данные. Объектом исследований были три группы жителей (каждая насчитывала 113 "больных"), подвергавшихся воздействию сирены на протяжении десяти и более лет. Жители двух групп (Чикаго, Хьюстон) проживали в радиусе трех кварталов от крупного пожарного депо, третья группа (Лос-Анджелес) – в квартале от полицейского участка. Во всех трех группах было найдено тридцать процентов больных, страдающих старческим склерозом мозга. Наблюдалось много и пограничных состояний, таких как гебефрения (дурашливость), детский аутизм. Арестов за проституцию, педерастию, эксгибиционизм было в десять-пятнадцать раз больше, чем в среднем по стране.
В отличие от европейских коллег, американские исследователи это связывают с тем, что слуховой аппарат человека находится в непосредственном контакте с участками мозга, которые управляют эмоциями. Мы видим только часть айсберга, утверждают они.
Звук сирены проникает глубоко, вызывает перестройку синапсов или даже их разрушение. Тысячи, возможно, миллионы людей сейчас подвержены такому воздействию, а значит, и неврологическим нарушениям преимущественно эмоционального и ментального типа. Практические врачи должны быть готовы ко всевозможным проявлениям.
Издревле воины африканских и южноамериканских племен большое внимание уделяли искусству владения голосом. Гиканье, вопль, рев отрабатывались с особой тщательностью. Перед боем и во время боя воины издавали "вселенский" рык: сначала слышались отдельные голоса, потом они сливались и неслись "лавиной". И действовало – противник впадал в полуобморочное состояние, ряды его расстраивались, он панически бежал.
Есть Сирены, явившиеся нам из мифа. Это полуптицы-полуженщины, обитающие на очень далеких островах в море. Чарующим пением о райском наслаждении они завлекают странствующих моряков и безжалостно губят их.
Есть другие Сирены – красивые женщины, умеющие соблазнить голосом, ибо голос их – пение. Редко какой мужчина может устоять. Бедняжка, он вдруг понимает, что это за птица. Но поздно...
Глава 3
Терри помочился в сторонке и стал пробираться к входу, расталкивая толпу. На него посыпалась брань.
– Убирайтесь отсюда к черту! – рявкнул он, решив сыграть роль ревнивца-любовника. Некоторые в толпе брюзжали и пытались его схватить. Терри оскалился. – Вы, свиньи, прочь отсюда! – Он обнажил клыки и шумно задышал. Глаза дико закатились, он издал рык.
Свинята пришли в смятение. Впереди стоящие попятились. – Нам лучше уйти, – сказал кто-то. – Разве вы не видите, это сумасшедший. – И они отступили, продолжая пялиться на него. – Он, наверное, нажрался тех самых наркотиков, о которых писали в "Тайм". Как же они называются?..
Толпа исчезла, и Терри принял нормальный вид. Он был собою доволен. Рыкнув последний раз и засмеявшись, вошел в бар.
Джерри Кокс, вышибала, стоял у дверей. Как всегда одет безукоризненно: пиджак из верблюжьего волоса, такие же голубые брюки, кожаные ботинки с кисточками. Сегодня на нем цвета беж черепаховый галстук, за которым едва скрывалась гигантская шея.
– Ты как всегда на страже, Джерри? – приветствовал его Терри, хлопая по плечу: обмениваться с ним рукопожатием опасно, может раздавить.
У Кокса внутри что-то заклокотало. Отвороты пиджака скользнули в стороны, обнажив грудь – кусок мрамора.
– Тебе лучше быть всегда со мной, мал-человек. Тогда никто не бросит в тебя камень.
– Этого человека никто не посмеет тронуть, особенно сегодня, – выпалил Терри, тыча большим пальцем себе в грудь. И рассказал о недавнем инциденте.
На Кокса это никакого впечатления не произвело.
– У тебя возникнут проблемы, если не перестанешь болтать. Это мешает бизнесу.
– Проблемы – это и есть мой бизнес, – встал в позу Терри.
Кокс скосился на него.
– Ты будь-ка сегодня потише, понял? Укладывай свою задницу и не шуми.
Терри был слишком поглощен собой и не обратил внимания. Он шаркал ногами и игриво перекидывался словами с гигантом. Кокс был не в настроении. Он схватил Терри чуть ниже плеча, сразу вспыхнула боль.
– Эй, ты что, отпусти, – Терри пытался вывернуться, но не смог.
Кокс подтащил жертву ближе и, склонившись над его лицом, произнес: – Что ты делаешь снаружи – твое дело. – Изо рта пахло освежителем. – Но здесь меня это касается. Я сегодня не в духе, Терри. Будь паинькой, не доставляй мне хлопот.
– Он отпустил Терри, похлопал его по плечу и, ушел, улыбаясь.
Терри стоял ошарашенный, потирая раздавленную руку. В кончиках пальцев пощипывало. Чувство довольства собою растаяло. Он поплелся к бару, там заказал пиво. Выпил полбутылки, полегчало. Кокс, сукин ты сын. Фрэнки, вот почему он здесь. Он здесь из-за Фрэнки. Она сегодня хороша, выглядит свежо, чувствует себя свободно, сексуальная. Он послал ей поцелуй, она ответила легким покачиванием бедер. Он улыбался, предвкушая, что скоро с этой птичкой отправится домой.
Вскоре в бар вошли двое хорошо одетых мужчин. Терри вначале их услышал – смех ворвался в ритм дробной мелодии танца. Он повернулся на стуле, они как раз проходили мимо. Первым шел блондин, с красноватыми усами-завитушками над губой. Стрижка под старину, баки до мочек ушей. Второй постарше, лет за сорок, в волосах блестит седина. Дорогой костюм, сшитый, вероятно, по заказу; на лацкане золотая булавка, платочек в нагрудном кармане. На пальце блестел массивный бриллиант. Оба гостя подсели к стойке бара, заказали напитки. Тот, что постарше, осмотрелся, как бы только что заметив, куда его занесло.
Терри посмотрел на Фрэнки – заметила ли она новых гостей? Порою она бывала слишком пьяна и не обращала внимания на клиентов. Но сейчас все нормально. Тело ее работало, играли волны и переливы плоти. Блондин первым заметил ее и толкнул спутника. Терри улыбнулся. Он уже подсчитывал, сколько Фрэнки сумеет выудить денежек из богатеньких дядечек.
Покончив с пивом, Терри поднялся со стула, решив, что пора помириться с Коксом. Такие ссоры не в его интересах. Проходя мимо дверей, он услышал сирену, она показалась пронзительнее обычного и страшнее – наверное, новая модель, полиция модернизируется. Вспомнились жуткие крики деток, накачавшихся крэка. Терри зябко поежился... где же Кокс? Краем глаза он увидел одного из богатеньких, тот казался замороженным. Почему? Терри скользнул взглядом по платформе. Фрэнки не танцевала. Что-то случилось? Она стояла оцепеневшая, лицо исказилось как от испуга. Вдруг ее затрясло, ноги подкосились, в замедленном движении увядающего под солнцем цветка она повалилась на пол.
Терри уже через секунду был рядом, держал ее голову, громко окликал и бил по щекам. Не помогало. Он заорал, чтобы остановили музыку, и принялся вдувать воздух Фрэнки в рот. Слышно было, как пошел воздух. Грудь поднялась. Раздражал исходивший от нее запах виски. С помощью Кокса-великана Фрэнки снесли вниз, в комнату для переодевания. Там глаза ее открылись, но глазные яблоки вращались в разные стороны. Лицевые мышцы дергались как при тике. По всему телу пробегали судороги, резкие и неритмичные. Казалось, у Фрэнки припадок, но уж очень необычный, ни на что не похожий.
– Клади ее сюда, – сказал он Коксу, расчищая пространство в середине комнаты и сваливая туда с вешалок одежду.
Кокс осторожно положил Фрэнки на пол и отступил. – Может, надо вызвать скорую помощь? – спросил он.
Терри молчал; присев сбоку, он рассматривал пляску мышц на лице: напряжение – расслабление...
– Терри, она много выпила, – пояснил Кокс, извлекая из сумки бутылку "Джека Дэниэлса", та была на три четверти пуста.
Терри кивнул и смахнул волосы с глаз Фрэнки. Мышцы, казалось, унимались, дышала она ровнее. Глаза синхронно подергивались. Сейчас она была похожа на заурядную пьяницу.
– Может, лучше мне забрать ее домой? – предложил Терри.
– Да, – быстро согласился Кокс. – Это лучше всего. Вот... – Он отсчитал несколько банкнот из пачки, лежавшей в кармане. – Я сейчас поймаю такси.
Когда тот ушел, Терри попытался расшевелить девушку. Глаза ее отреагировали на голос, но взгляд оставался стеклянный. Все-таки она поддалась его команде, он помог ей сесть, потом одеться. К возвращению Кокса она уже стояла. Несколько шагов на негнущихся ногах – и Фрэнки повело назад. Она двигалась как пьяная. Когда они уходили, в баре уже никого не было – тишина, горит свет, бармен смотрит на них из-за стойки.
– Мы едва впихнули того мужика в такси, – сообщил он Коксу. – Ну, как Фрэнки, ей лучше?
– Вроде. Малость переволновалась, завидев старика. – Кокс подмигнул и хлопнул Терри по руке. – А он жеребец что надо!
– Дерьмовая это работа, – пробормотал Тед, вновь принимаясь протирать стаканы. – Ей бы сидеть дома да растить детей.
– Именно домой она сейчас и отправится, – проворчал Кокс. Он помог дотащить Фрэнки до такси и усадить поудобнее. Она уже лучше передвигала ногами, но говорить не говорила. Оставленная в каком-то положении, она в нем и оставалась – волевых, произвольных движений не было. Терри подсел рядом и сказал водителю, куда ехать.
– Когда она очнется, передай, пусть возьмет пару выходных, – напутствовал его Кокс. – Потом приводи обратно.
Кивнув, Терри захлопнул дверцу. Такси быстро помчалось по ночному Бродвею. Водитель молчал, из-за уха у него торчал карандаш. Когда загорался красный свет, он разгадывал кроссворд, лежавший на приборной доске. Терри весь путь пытался разговорить Фрэнки. На голос она не поворачивалась, на вопросы и уговоры отвечала молчанием. А когда он умолкал, или даже на полуслове, ее взгляд устремлялся куда-то в одну точку. Движения какие-то бестолковые, в окружающем не ориентируется... Совсем как ребенок, впервые увидевший мир, подумал Терри. Пока ехали, он крепко прижимал ее к себе. Она не вырывалась, но и не отвечала на объятия. Обычно, пьяная, она бывала податливее.
– Фрэнки, ты отдыхай, – прошептал Терри, притягивая к себе ее голову. – На сегодня хватит. Отдыхай. Мы почти дома.
Она воспротивилась его руке, но это длилось не больше мгновения. А когда она поддалась, у Терри сразу стало легче на душе, и уже не так раздражал запах алкоголя и пота, исходивший от Фрэнки. Он пробежал пальцами по ее волосам и вздохнул.
Такси повернуло на Хьюстон и за Лафайет замедлило ход, Терри показал на старый кирпичный дом без лифта, уткнувшийся меж складом и таким же точно домом. Потом заплатил водителю одной из купюр Кокса и потащил Фрэнки из машины, не дожидаясь сдачи. Взвалив девушку на плечо, поднялся по крутым лестничным пролетам к себе в квартиру. Захлопнул дверь, повернул замок и включил свет. Они находились в узкой прихожей – шлакоблочные стены и голые деревянные полки для книг, больше ничего. Высокий арочный потолок усеян трещинами. Латунная тарелка с тремя голыми лампочками, одна не горит. Напротив полок две двери: первая ведет в спальню, вторая – в туалет. А в конце прихожей гостиная, за ней небольшая кухня. Терри один вошел в спальню, сбросил пиджак на пол, включил телевизор. Их постель представляла собой матрац на полу. Терри хлопнулся на матрац, уверенный, что Фрэнки сейчас придет. Через минуту-две позвал ее. Молчание... Он позвал снова, потом встал и вернулся в прихожую. Фрэнки даже не сдвинулась с места.
– Ну пойдем же, – сказал он, обнимая ее за талию и пытаясь увлечь в спальню. – Ты, должно быть, сильно устала.
Он подвел ее к постели и усадил. Казалось, все внимание Фрэнки теперь сосредоточилось на телевизоре. Остановившийся взгляд немигающих глаз, поглощенных мерцающим экраном. Терри принес ей поесть, она приняла пищу без слов, жевала и глотала, не открывая глаз от телевизора. Выражение лица не менялось. И Терри заволновался. Может, она сбрендила. Терри попытался вспомнить лекции по неврологии, но тщетно. Он злился на Фрэнки: зачем напилась?
Терри выключил телевизор, Фрэнки продолжала смотреть на экран. Лицо, даже и пустое, оставалось прекрасным. Темные вьющиеся волосы, глаза-полумесяцы, полные красные губы. Он почувствовал, что возбуждается.
Секунду назад ему казалось – здесь что-то не так, а сейчас он понял: притворяется. Это игра. Она его соблазняет, заманивает красотой и сдержанностью. Что ж, ему это нравится. Он взял ее за подбородок и повернул к себе. Поцеловал в щеку, губы.
– Ты прекрасна, – прошептал он и, нащупав ее вялый язык, чуть куснул. – Я люблю тебя.
Не надо спешить. Уложив Фрэнки на постель, он осторожно снимал с нее одежду. Она не помогала, но и не противилась. Иногда она бывала такой, когда напивалась. Но тогда Терри сам не хотел ее трогать. Сегодня как-то иначе. Он чувствовал необычайное возбуждение.
Терри старался быть нежным, старался не злиться на нее, не думать о том, что может быть, она это нарочно придумала, просто не хочет с ним спать. Ему-то хотелось. Хотя и усталый к ночи и выпитое мешало, он кончил довольно быстро. Оргазм получился так себе, но достаточно, чтобы успокоились нервы, Терри выключил свет и положил руку ей на бедро. И вскоре уснул.
Фрэнки не спала. Некоторые участки мозга, отвечающие за сон, не функционировали. По крайней мере, этой ночью. Какая-то ужасная суета мыслей, образов, воспоминаний. Звуки, запахи, вздохи. Это незнакомое место, какое-то тело рядом. Что-то произошло в этом мире. Разверзлась стена. Она движется по неверному пути... пошла... быть может, исчезает... Все то же... но другое... Она – ребенок – быстрорастущий. Скоро... на рассвете... она станет мужчиной.
Сирена
При встрече с необъяснимым и абсурдным принято призывать в помощь некую догму или систему ценностей. В этом качестве религия имела огромнейший успех во все время существования человека. Однако в последние восемьдесят лет ее вытеснила наука. Логические умозаключения вместо духовного постижения, методы научного исследования, поставленные над верой. Мы, напичканные знаниями и владеющие системой самоконтроля, радуемся угасанию инстинкта, исчезновению вкуса сырого мяса и крови. Мы вздохнули с облегчением, задвинув наши желания подальше в ящик, за стену. Мы говорим: я верю в науку. Слово "наука" произошло от латинского "sciens" – знание. А оно в свою очередь является производным от "scire" – знать. Это слово особенно важно для нас. Оно дает силу. Мало кто из нас помнит родство между "scire" и "scindere". "Scindere" – резать, его латинский брат "schizein" – расщеплять. Шизофрения – расщепление. Или один равняется двум.Сирена – это прибор, излучающий звуковые волны большой интенсивности, в котором периодически прерывается струя сжатого газа или пара. Первым его сделал в 1819 году Каньяр де ля Тур, француз, не различавший оттенков звука, и все-таки – страстный поклонник музыки. В последние годы своей жизни он познакомился с Гектором Берлиозом, тот использовал эффект сирены в своих оркестровках. Каньяр де ля Тур смоделировал прибор, фиксирующий вибрации звука. Он был первым, кто сумел точно измерить широкий спектр тонов. Он установил, что комар жужжит с частотой пятнадцать тысяч ударов в секунду. С помощью нового прибора Каньяр де ля Тур определил диапазон многих музыкальных инструментов, пения различных птиц, лая собак и так далее. Он без посторонней помощи развил теорию акустико-коитальной синергии, в которой, попытался связать высоту перикоитальной вокализации[2] с качественным результатом коитуса. Его исследования, к сожалению, оборвались, а интерес к сирене угас на многие годы.
В конце девятнадцатого века музыкальный инструмент претерпел большие изменения. Он стал способен производить колебания высочайших частот, трелеподобные звуки. А также проделал путь от измеряющего к производящему сигналы. Появились предупреждающие сирены, которыми успешно пользовались в защите от воздушных налетов, машинах скорой помощи, в полицейской работе.
Относительно недавно к излучателям был проявлен интерес иного рода. Английские исследователи в 1989 году обнаружили троекратное увеличение неврологических заболеваний у лондонцев в период с 1941 по 1945 годы – по сравнению с теми, кто жил в Челтенхэме. Оказалось, виною всему сирены, возвещавшие о воздушных налетах. Те, кто жил в полумиле и менее от источника, были особенно подвержены неврологическим заболеваниям, проявлявшимся обычно расстройствами краткосрочной памяти, изменениями в поведении, эмоциональными отклонениями. Ученые из Финляндии в том же году подтвердили выводы англичан. Да и вскрытия показали разрушения нейронов, частичное вырождение их в лобных долях. Эти данные были подтверждены опытами на мышах, подвергавшихся "обстрелу" из высокочастотного излучателя на протяжении нескольких недель.
В Соединенных Штатах Америки о подобных явлениях писали не раз. Недавно Национальный Центр по изучению заболеваемости опубликовал эпидемиологические данные. Объектом исследований были три группы жителей (каждая насчитывала 113 "больных"), подвергавшихся воздействию сирены на протяжении десяти и более лет. Жители двух групп (Чикаго, Хьюстон) проживали в радиусе трех кварталов от крупного пожарного депо, третья группа (Лос-Анджелес) – в квартале от полицейского участка. Во всех трех группах было найдено тридцать процентов больных, страдающих старческим склерозом мозга. Наблюдалось много и пограничных состояний, таких как гебефрения (дурашливость), детский аутизм. Арестов за проституцию, педерастию, эксгибиционизм было в десять-пятнадцать раз больше, чем в среднем по стране.
В отличие от европейских коллег, американские исследователи это связывают с тем, что слуховой аппарат человека находится в непосредственном контакте с участками мозга, которые управляют эмоциями. Мы видим только часть айсберга, утверждают они.
Звук сирены проникает глубоко, вызывает перестройку синапсов или даже их разрушение. Тысячи, возможно, миллионы людей сейчас подвержены такому воздействию, а значит, и неврологическим нарушениям преимущественно эмоционального и ментального типа. Практические врачи должны быть готовы ко всевозможным проявлениям.
Издревле воины африканских и южноамериканских племен большое внимание уделяли искусству владения голосом. Гиканье, вопль, рев отрабатывались с особой тщательностью. Перед боем и во время боя воины издавали "вселенский" рык: сначала слышались отдельные голоса, потом они сливались и неслись "лавиной". И действовало – противник впадал в полуобморочное состояние, ряды его расстраивались, он панически бежал.
Есть Сирены, явившиеся нам из мифа. Это полуптицы-полуженщины, обитающие на очень далеких островах в море. Чарующим пением о райском наслаждении они завлекают странствующих моряков и безжалостно губят их.
Есть другие Сирены – красивые женщины, умеющие соблазнить голосом, ибо голос их – пение. Редко какой мужчина может устоять. Бедняжка, он вдруг понимает, что это за птица. Но поздно...
Глава 3
Фрэнки де Леон оставила колледж на третьем году обучения и уехала в Нью-Йорк. Ни отец – уже умерший, ни мать – пугавшая темным и неопределенным будущим, не могли ее остановить. Она поселилась с дружком в кишащей тараканами лачуге на Восточном Побережье. То были два месяца суеты и беготни.
– Восточное Побережье, черт возьми, это не для меня, – заявил однажды дружок, съезжая куда-то – что означало: он терпеть ее больше не может и потому покидает. – Я хочу уехать на Запад.
А Фрэнки мечтала о Колорадо, Калифорнии и втайне надеялась, что он тоже. Спустя шесть месяцев она узнала, что он поступил на работу к своему отцу в Хакенсэке, никакой это не запад, близко совсем, доплюнуть можно. Фрэнки расхохоталась, а потом пошла и напилась до омерзения, на следующий день тоже. С тех пор как закончила среднюю школу – любила приложиться, благо под рукой всегда есть чего выпить.
Фрэнки встретила Терри в магазине "Сутер". Она спустилась в подвал, ей была нужна книга по космологии, а когда нашла сунула себе в джинсы. Терри все видел и сразу окликнул ее. Ему понравился ее открытый взгляд в ответ, он даже почувствовал какую-то неловкость.
– Вы лучше верните книгу на место, – посоветовал он.
Фрэнки смотрела на него с отсутствующим выражением. – Что вернуть?
– Книжку, – повторил он, – ту, что у вас в штанах.
Фрэнки смотрела на него, прикидывая, как далеко может зайти. Быстро оглядевшись, решила, что далеко.
– Какую книжку?
Терри тяжело выдохнул. – Да-а-мочка, я сам видел, как вы ее туда совали. Положите книгу на место и валите отсюда.
– А вот докажи, – выпалила Фрэнки и, выпятив грудь, скрестила руки.
Терри вздохнул, встал со стула и, обогнув конторку, вплотную приблизился к девушке.
– Чего вы добиваетесь? – спросил он. – Ощупать вас, что ли?
– Делай свое дело, – отрезала Фрэнки, не обращая внимания на прозвучавшую издевку.
Продавец не шелохнулся, и Фрэнки улыбнулась.
– Ты что, примерз?
Незаметно их роли поменялись. Фрэнки взяла его руку и сунула себе под рубашку – на два дюйма выше украденной книжки.
– Ну, найди же, – шепнула она.
Рука Терри дрогнула, и Фрэнки позволила себя погладить. Секундой позже пальцы нащупали книжку, затем спустились вниз, оказались между книжкой и низом живота, потом добрались до лобка, прошлись по волосам, какое-то время топтались на месте – и вернулись наружу.
– Ну, нашел что-нибудь? – небрежно бросила Фрэнки.
Терри отрицательно помотал головой. Ему хотелось трахнуть эту девушку – здесь же, немедленно.
– Значит, я могу уйти?
Терри машинально поднес пальцы к носу и вдохнул женский запах. Ему показалось, что он играет кем-то заготовленную для него роль.
– Ты, конечно, можешь идти. Но на выходе попадешься: там встроено сигнальное устройство.
Фрэнки задумалась. – И что же мне делать?
– Давай трахнемся, прямо сейчас.
Она отшатнулась. Потом лицо ее скривилось в неохотной улыбке. – Сейчас мне нужно на работу.
– Тогда позже.
– Н-ну... Есть карандаш?
Терри протянул ей ручку.
– Отвернись.
Он отвернулся, и Фрэнки вытащила из-за джинсов книжку, на титульной странице написала свое имя, поколебалась, может, пошутить и дать фальшивый номер телефона, но указала настоящий и вернула книгу. Потом она резко повернулась и ушла.
Терри сделал несколько шагов за ней, но она даже не взглянула. Ей хотелось забыть только что происшедшее хотя бы на время. И Терри остался один, в руках еще теплая книжка. На пальцах запах женского тела, а в собственных штанах – огромный "ствол". Он зашел в хранилище и стал тереться о стеллаж с британской энциклопедией. Боясь попортить книги, он терся в штанах. Вскоре там стало липко и влажно. После опьянения оргазмом дорога назад показалась извилистой, и он поспешил спрятаться за конторку.
Потом взял книжку, открыл, пробежал глазами по названию – "Большой взрыв", чуть ниже справа имя девушки – Фрэнки де Леон. Он провел корешком по устройству размагничивания кодов. До конца работы еще несколько часов, так что штаны вполне успеют высохнуть. А книгу он заберет сам, конечно.
Их знакомство длилось шесть недель. Все шло хорошо, и они решили жить вместе. Фрэнки переехала к Терри, у него просторнее, да и тараканов поменьше. Вскоре она нашла работу в "Вирго", а Терри продолжал работать в "Сутере". Все как нельзя лучше. Секс приятный. Со временем они стали ближе, роднее. Много смеялись, шутили, чувствовали себя по-настоящему счастливыми и потому иногда говорили о любви.
– Доброе утро, – поздоровался человек, глядя на нее из-за газеты. – Тебе не холодно?
Фрэнки молча уставился на него.
– Как ты себя чувствуешь? – Человек налил кофе и поставил чашку поближе к ней. – Уверен, тебя вчера трахнули.
– Ты кто?
Человек хохотнул, потом встал и полез в холодильник. – Знаешь, я задал себе тот же вопрос минут пять назад. Что я за гадина такая и куда тащусь по жизни. Почитаешь газеты – и в голову лезет всякое. Пишут, например, один чудак прополз от Калифорнии до Нью-Йорка на руках и коленках, благословляя землю и ее обитателей: муравьев, собак, птиц и ящериц – почему-то только их. Он в своей жизни сделал что-то заметное, и жизнь обрела смысл.
Он вытащил пару яиц и маргарин. – Тебе как, пожарить или скрэмбл?
– Ты кто? – снова спросил Фрэнки. – И что это?
– Что это? – повторил Терри, мешая яйца в сковородке. – Это есть ОНО, среднего рода.
Фрэнки поставил чашку на стол и, схватив Терри за руку, прокричал: – Я ведь не шучу. Ответь, кто ты? И где я?
В голосе звучала паника. Терри отвернулся от плиты и быстро отдернул руку: здесь все еще болело после стычки с Коксом в баре.
– Ты опять свою чушь... – скривился он.
– Чушь? – Глаза Фрэнки пробежали по комнате. – Что все-таки здесь происходит?
– У тебя похмельный синдром, вот что, Фрэнки. Миллионы клеток умирают каждый день. Пора тебе с этим кончать.
– А кто этот Фрэнки?
– Хороший вопрос. Кто такая Фрэнки? Вот и ответь мне.
Фрэнки схватил за больное место, впиваясь ногтями. Терри вскрикнул от боли и вырвался.
– Вот этого больше не делай, – предупредил он.
– Скажи, кто такой Фрэнки?
Терри уставился на нее. – Фрэнки де Леон. Львица. Королева без трона. Обольстительница, сердцеедка и моя любовница. Фрэнки – это ты, бэби.
Фрэнки покачал головой. – Нет, это не я.
– Ну да, так и поверил, что не ты.
– Я не знаю своего имени. И я не женщина.
Терри фыркнул. – Не женщина? Тогда скажи мне, что болтается у тебя на груди. И чем таким прекрасным обволакивался мой член ночью?
Фрэнки проследил за глазами Терри. Он увидел свои пальцы, гладко выбритые ноги, пучок волос на лобке. Округлые бедра, гладкий живот. Выше висели два плотных шара. Тяжесть, ощущение чужого на своем теле. Груди?
– Я не женщина, – повторил он.
Терри покачал головой и вернулся к подгоравшим яйцам. – Достаточно женщина, мне хватает.
– Нет, – заявил Фрэнки дрожащим, но уверенным голосом. – Я не женщина. Я мужчина.
– Восточное Побережье, черт возьми, это не для меня, – заявил однажды дружок, съезжая куда-то – что означало: он терпеть ее больше не может и потому покидает. – Я хочу уехать на Запад.
А Фрэнки мечтала о Колорадо, Калифорнии и втайне надеялась, что он тоже. Спустя шесть месяцев она узнала, что он поступил на работу к своему отцу в Хакенсэке, никакой это не запад, близко совсем, доплюнуть можно. Фрэнки расхохоталась, а потом пошла и напилась до омерзения, на следующий день тоже. С тех пор как закончила среднюю школу – любила приложиться, благо под рукой всегда есть чего выпить.
Фрэнки встретила Терри в магазине "Сутер". Она спустилась в подвал, ей была нужна книга по космологии, а когда нашла сунула себе в джинсы. Терри все видел и сразу окликнул ее. Ему понравился ее открытый взгляд в ответ, он даже почувствовал какую-то неловкость.
– Вы лучше верните книгу на место, – посоветовал он.
Фрэнки смотрела на него с отсутствующим выражением. – Что вернуть?
– Книжку, – повторил он, – ту, что у вас в штанах.
Фрэнки смотрела на него, прикидывая, как далеко может зайти. Быстро оглядевшись, решила, что далеко.
– Какую книжку?
Терри тяжело выдохнул. – Да-а-мочка, я сам видел, как вы ее туда совали. Положите книгу на место и валите отсюда.
– А вот докажи, – выпалила Фрэнки и, выпятив грудь, скрестила руки.
Терри вздохнул, встал со стула и, обогнув конторку, вплотную приблизился к девушке.
– Чего вы добиваетесь? – спросил он. – Ощупать вас, что ли?
– Делай свое дело, – отрезала Фрэнки, не обращая внимания на прозвучавшую издевку.
Продавец не шелохнулся, и Фрэнки улыбнулась.
– Ты что, примерз?
Незаметно их роли поменялись. Фрэнки взяла его руку и сунула себе под рубашку – на два дюйма выше украденной книжки.
– Ну, найди же, – шепнула она.
Рука Терри дрогнула, и Фрэнки позволила себя погладить. Секундой позже пальцы нащупали книжку, затем спустились вниз, оказались между книжкой и низом живота, потом добрались до лобка, прошлись по волосам, какое-то время топтались на месте – и вернулись наружу.
– Ну, нашел что-нибудь? – небрежно бросила Фрэнки.
Терри отрицательно помотал головой. Ему хотелось трахнуть эту девушку – здесь же, немедленно.
– Значит, я могу уйти?
Терри машинально поднес пальцы к носу и вдохнул женский запах. Ему показалось, что он играет кем-то заготовленную для него роль.
– Ты, конечно, можешь идти. Но на выходе попадешься: там встроено сигнальное устройство.
Фрэнки задумалась. – И что же мне делать?
– Давай трахнемся, прямо сейчас.
Она отшатнулась. Потом лицо ее скривилось в неохотной улыбке. – Сейчас мне нужно на работу.
– Тогда позже.
– Н-ну... Есть карандаш?
Терри протянул ей ручку.
– Отвернись.
Он отвернулся, и Фрэнки вытащила из-за джинсов книжку, на титульной странице написала свое имя, поколебалась, может, пошутить и дать фальшивый номер телефона, но указала настоящий и вернула книгу. Потом она резко повернулась и ушла.
Терри сделал несколько шагов за ней, но она даже не взглянула. Ей хотелось забыть только что происшедшее хотя бы на время. И Терри остался один, в руках еще теплая книжка. На пальцах запах женского тела, а в собственных штанах – огромный "ствол". Он зашел в хранилище и стал тереться о стеллаж с британской энциклопедией. Боясь попортить книги, он терся в штанах. Вскоре там стало липко и влажно. После опьянения оргазмом дорога назад показалась извилистой, и он поспешил спрятаться за конторку.
Потом взял книжку, открыл, пробежал глазами по названию – "Большой взрыв", чуть ниже справа имя девушки – Фрэнки де Леон. Он провел корешком по устройству размагничивания кодов. До конца работы еще несколько часов, так что штаны вполне успеют высохнуть. А книгу он заберет сам, конечно.
Их знакомство длилось шесть недель. Все шло хорошо, и они решили жить вместе. Фрэнки переехала к Терри, у него просторнее, да и тараканов поменьше. Вскоре она нашла работу в "Вирго", а Терри продолжал работать в "Сутере". Все как нельзя лучше. Секс приятный. Со временем они стали ближе, роднее. Много смеялись, шутили, чувствовали себя по-настоящему счастливыми и потому иногда говорили о любви.
* * *
Наступило утро. Фрэнки зашевелился. Спать ОН не спал, но в голове всю ночь что-то происходило. ОН сел на постели и осмотрелся. Сейчас картины яснее, цвета как цвета, предметы имеют свои названия. Звуки за окном что-то значат. ОН понял, что отличается от окружающего мира. ОН в комнате, сидит в постели. На полу одежда, книги, радиочасы. ОН мог назвать их, но они не были ему знакомы, как и эта комната. ОН не помнил, как здесь очутился. И хуже всего, ОН не помнил своего имени.* * *
Он встал с постели и тут же оперся о стену, ожидая, когда пройдет головокружение. В голове щелкали отголоски взрыва, язык был шершавый, как наждачная бумага. И он, ощупывая стены, направился в сторону кофейного запаха. Запах привел в маленькую кухню, где был какой-то человек.– Доброе утро, – поздоровался человек, глядя на нее из-за газеты. – Тебе не холодно?
Фрэнки молча уставился на него.
– Как ты себя чувствуешь? – Человек налил кофе и поставил чашку поближе к ней. – Уверен, тебя вчера трахнули.
– Ты кто?
Человек хохотнул, потом встал и полез в холодильник. – Знаешь, я задал себе тот же вопрос минут пять назад. Что я за гадина такая и куда тащусь по жизни. Почитаешь газеты – и в голову лезет всякое. Пишут, например, один чудак прополз от Калифорнии до Нью-Йорка на руках и коленках, благословляя землю и ее обитателей: муравьев, собак, птиц и ящериц – почему-то только их. Он в своей жизни сделал что-то заметное, и жизнь обрела смысл.
Он вытащил пару яиц и маргарин. – Тебе как, пожарить или скрэмбл?
– Ты кто? – снова спросил Фрэнки. – И что это?
– Что это? – повторил Терри, мешая яйца в сковородке. – Это есть ОНО, среднего рода.
Фрэнки поставил чашку на стол и, схватив Терри за руку, прокричал: – Я ведь не шучу. Ответь, кто ты? И где я?
В голосе звучала паника. Терри отвернулся от плиты и быстро отдернул руку: здесь все еще болело после стычки с Коксом в баре.
– Ты опять свою чушь... – скривился он.
– Чушь? – Глаза Фрэнки пробежали по комнате. – Что все-таки здесь происходит?
– У тебя похмельный синдром, вот что, Фрэнки. Миллионы клеток умирают каждый день. Пора тебе с этим кончать.
– А кто этот Фрэнки?
– Хороший вопрос. Кто такая Фрэнки? Вот и ответь мне.
Фрэнки схватил за больное место, впиваясь ногтями. Терри вскрикнул от боли и вырвался.
– Вот этого больше не делай, – предупредил он.
– Скажи, кто такой Фрэнки?
Терри уставился на нее. – Фрэнки де Леон. Львица. Королева без трона. Обольстительница, сердцеедка и моя любовница. Фрэнки – это ты, бэби.
Фрэнки покачал головой. – Нет, это не я.
– Ну да, так и поверил, что не ты.
– Я не знаю своего имени. И я не женщина.
Терри фыркнул. – Не женщина? Тогда скажи мне, что болтается у тебя на груди. И чем таким прекрасным обволакивался мой член ночью?
Фрэнки проследил за глазами Терри. Он увидел свои пальцы, гладко выбритые ноги, пучок волос на лобке. Округлые бедра, гладкий живот. Выше висели два плотных шара. Тяжесть, ощущение чужого на своем теле. Груди?
– Я не женщина, – повторил он.
Терри покачал головой и вернулся к подгоравшим яйцам. – Достаточно женщина, мне хватает.
– Нет, – заявил Фрэнки дрожащим, но уверенным голосом. – Я не женщина. Я мужчина.