Блумлейн Майкл. По живому

   – Так ведь сказано уже, я здесь не для того, чтобы танцевать.
   – Это было тогда. А сейчас ты станцуешь. Мы же договорились. Разве не так?
   – Ты не предупредил.
   – Не обостряй ситуацию, девочка Фрэнки.
   – Но я не танцовщица, – голос его прозвучал жалобно.
   – Кто это тебе такую байку рассказал? Ты самая лучшая, моя девочка. Лучшая из лучших. – Он легко поднял ее за руки и оставил стоящей. – Тебе помочь одеться?
   – Я в одежде. – Из живота накатывал хохот. – Это глупо.
   Кокс расстегнул ей пиджак. – Моя работа – присматривать за людьми. Твоя работа – танцевать. Подними руки. Не заставляй меня просить дважды.
   Фрэнки не подчинился, но сопротивляться Коксу было бесполезно, и свитер легко упал на пол. В теле от алкоголя и кокаина растеклась слабость. Чувствовал он себя свободно, легко, раскованно. Но он мужчина, а не танцовщица-стриптизница.
   Он отшатнулся к стене и, прижавшись спиной, решительно скрестил руки. – Я готов на предложение, – пробормотал он пьяным голосом. Но не на принуждение.
   – Я предлагаю тебе снять одежду и надеть вот это. – Кокс снял с вешалки тонюсенькие трусики-шнурочки.
   – Я не о том говорю.
   Кокс взглянул на часы. – Осталось три минуты.
   Фрэнки сел, скатившись по стене, и притупленным рассудком отчаянно пытался соображать. Но не получалось. Более того, все казалось не таким уж важным.
   Кокс разбросал в стороны ее руки и с треском рванул кофточку – полетели пуговицы. Он заулыбался, увидев свободно колыхавшиеся груди.
   – Стой спокойно, – бросил он, придавливая ее плечом к стене. – А сейчас снимем штаны.
   Фрэнки буквально вцепился в них, но Кокс этого даже не заметил. Быстро свел руки к лодыжкам и приказал сесть. Потом стащил обувь, носки и брюки и раскидал по комнате.
   – Нижнее белье тоже.
   Здесь Фрэнки очень воспротивился, но куда ему, если в голове все онемело.
   Кокс снял с нее трусики, надел "шнурочки" и велел встать. На этот раз Фрэнки повиновался. Кокс опять взглянул на часы.
   – Меньше трех минут, – проговорил он с гордостью. – Едва успели. Неплохо, если учесть, что ты нанюхалась.
   – Мне холодно, – пробормотал Фрэнки.
   – Глотни еще, – он протянул ей бутылку, потом отставил в сторону. – Ты хорошо выглядишь, девочка. Выйдешь, станцуешь, и все сразу растают от счастья.
   Дверь распахнулась, вошла танцовщица Шоуна. – Сорок долларов! – воскликнула она, потрясая бумажками. – Уж можете не сомневаться, это лучше, чем работать в "Бургер Кинг".
   – Пора на сцену, – бросил Кокс. Он подал Шоуне бутылку и жестом показал, чтобы собрала валявшуюся одежду. Затем, положив руку на голую спину Фрэнки, повел ее на помост.
   Все, что происходило дальше, Фрэнки помнил смутно. Реальность слилась с фантазией в сплошной галлюцинаторный кошмар. Бар представлял собой клетку, полную животных, музыка, звон в ушах... Ему помогли подняться на сцену и ступить в туфли с высокими каблуками. Он попробовал идти, но упал, а туфли слетели. Лица у стойки налиты кровью, какие-то перекошенные, яростный визг, будто зверей собираются кормить мясом. Он повернулся спиной к залу, надеясь спрятаться, но тут крикнул Кокс: давай, танцуй, – и так сдавил пятку, что Фрэнки подпрыгнул от боли. Верхняя часть тела начала колыхаться, возникла тошнота и головокружение. Он шагнул в сторону, чтобы очухаться, там орали, но что – не понять. Шагнул еще... ему хотелось умереть.
   Появилось отражение в зеркале – вдруг. Такой женщины он еще не видел. Захотелось получше ее рассмотреть – и он коснулся стекла, потом потрогал себя. Его лицо, его губы, его грудь. Он шагнул вперед, но его не пустила какая-то холодная во весь рост сила. Фрэнки остолбенел. И попробовал второй раз.
   Терри заскочил в бар на несколько минут, чувствовал он себя уставшим и раздраженным. Недавно звонил домой, хотел сказать, что не придет, но там не ответили. Он был готов наброситься на Фрэнки не только за все унижения, накопившиеся сегодня. Но и за то, что она не дождалась его. Хотя обещала. Он осмотрел зал, думая, что Фрэнки где-то здесь с Коксом. На сцену даже не взглянул. А когда все-таки посмотрел, увидел там Фрэнки – и удивился беспредельно. Кокс тискал ей пятку, потом она начала двигаться. Терри ничего не мог понять. Но когда Фрэнки задвигалась в такт музыке и показала кое-что из обычных штучек, он улыбнулся. Вот так, жизнь неожиданно покатила прежняя. Все в порядке.
   Фрэнки ходил кругами. Поняв, что в зеркале не скрыться, он кружил, пока не увидел стойку бара, лицо – и узнал это лицо. Мужчина ему улыбался, махал руками и посылал воздушные поцелуи.
   – Терри, – прошептал Фрэнки и коснулся своих губ убедиться, что это он говорит. Кошмар рассеивался. Фрэнки сделал шаг, второй... спасение близко... в его сне была дверь, за ней длинная золоченая лестница. Но сейчас ему встретился только воздух. Еще шаг – и он свалился с платформы, следом зазвенели стаканы, бутылки. Он приземлился на пол с отвратительно глухим звуком, так и остался лежать – кучей. Просто чудо, что ни один из порезов не оказался глубоким. Его подняли, чем-то накрыли. Кто-то звал по имени. И последнее, что он запомнил: "Все будет хорошо". Найдутся ли у него силы засмеяться. Или зареветь. Как это уже однажды было, он лежал на спине, глаза закрыты – он умер.

Глава 10

   Терри налил себе кофе и попробовал привести мысли в порядок. С одной стороны он был рад, что Фрэнки снова с ним, но с другой – злился, что она танцевала для Кокса, а не для него. Он все еще видел его руку на ее щиколотке. И лицо, расплывшееся в улыбке, когда она начала танцевать. Эта сцена никак не выходила из головы. Уже неделю она ведет себя как ненормальная, отказывает ему в самых простых интимных радостях. И вот тебе, танцует для Кокса, для этого дерьма, кретина и животного. Мысль об этом бесила.
   Он выпил залпом кофе и направился в спальню, рванул дверь. Комнату заливало яркое солнце, проложив косые лучи по лицу спящей Фрэнки. На ее лице красовался синяк – от падения на пол в баре губа сбоку вздулась. На икре засох червячок крови. От этой картины сердце у Терри сжалось. Злость сменилась состраданием, он склонился к постели и нежно погладил щеку Фрэнки, укрыл ногу одеялом. Потом встал у окна, дожидаясь, когда она проснется.
   Прошел час, солнце покинуло комнату. Фрэнки шевельнулась и еще больше завернулась в одеяло. Застонав, открыла глаза.
   – О Боже...
   – Его здесь нет, – вмешался Терри.
   Фрэнки повернулcя на голос. – Ты?..
   – Ты жива. Я очень рад.
   – Ну, нет. Это не жизнь. В жизни так не бывает.
   – Это жизнь, Фрэнки. Мне очень жаль, но это так.
   Она опять застонала и села в постели, натягивая на себя одеяло. – Ты здесь давно?
   – Когда я вошел, на твоем лице сияло солнце. Ты была как ангел, хотя и потрепанный.
   – Но чувствую я себя дерьмово.
   Терри пожал плечами. Его уже не удивлял язык Фрэнки. – Наконец ты вернулась ко мне прежней.
   – Н-да? Что ты имеешь в виду?
   – Теперь ты та женщина, которую я всегда любил.
   Фрэнки поднял глаза. Терри улыбался.
   – Мне жаль разочаровывать тебя, но я не та женщина, которую ты когда-то любил. Я тот же, что и раньше. Ничто не изменилось.
   – Ты танцевала... я видел. Ты женщина. Фрэнки. Будь проще, признайся в этом.
   – Я мужчина.
   – Опять из тебя лезет дерьмо собачье.
   Фрэнки закрыл глаза и привалился к стене. В голове заплясали образы прошлого вечера, один явственнее других и все ужасные. Всплыло лицо Кокса – самодовольное и неприятное. Фрэнки содрогнулся.
   – Напрасно ты ушла из дому, – упрекнул Терри. – Я же тебе говорил. Но ты не послушала.
   – Да, ты прав.
   – Как ты только могла танцевать для этой скотины?
   – Он меня заставил.
   – Ну конечно, заставил. А чего ты ожидала?
   – Сначала все получалось вполне мило. Ему можно было верить. А потом он изменился.
   – Что это с тобой? Вдруг ни с того ни с сего творишь глупости. Я тебя предупреждал, разве нет? Говорил, не связывайся с ним.
   – Мне нужно было с ним поговорить. Мы же так условились.
   – Ну конечно, условились. А что я тебе велел? Ждать дома велел. Я собирался пойти с тобой. Это ты слышала хоть? Ты когда-нибудь думаешь, прежде чем что-то сделать?
   – Уже темнело. Я устал тебя ждать.
   – Ах, устала, – Терри принялся расхаживать по комнате. – Да плевать тебе было, Фрэнки. Что ж теперь, мне вообще не отлучаться от тебя? Так, что ли?
   – Ты не появился, поэтому я ушел. Это все, что я могу сказать.
   – Значит, я виноват, так?
   – Я этого не говорил.
   – Хочешь узнать, кого надо винить? Подойди и взгляни в зеркало. Поверни его так, эдак: все, что там происходит, делаешь ты сама.
   – Это неправда.
   – Ты напилась с этим кретином, – ярился Терри. – Кто в этом виноват? Ты танцевала. Ты позволила ему снять с тебя одежду.
   – Он с меня все сорвал.
   – Ты мне не позволяешь дотронуться до тебя. Даже пальцем. Даже если нужно помочь.
   – Он меня раздел насильно. Я чувствовал себя куском дерьма. А он забавлялся.
   – Ты унизила себя. Ты унизила меня.
   Фрэнки изумленно вскинул глаза.
   – Ты выложилась для Кокса. Я вот что тебе скажу. Ты можешь выложиться для меня.
   Фрэнки встал, обмотавшись простынею. – Ты хочешь меня раздеть? Так? – Он упер руки в боки. – Ну давай, начинай.
   Терри размышлял, но недолго. Той же рукой, что гладила щеку Фрэнки, он сорвал простыню. Фрэнки содрогнулся, но сдаваться он не хотел.
   – Ну, доволен?
   Терри шлепнул ее ладонью.
   – Хорошо Терри. Просто отлично. Сейчас ты настоящий мужчина.
   Он шлепнул ее еще раз. Фрэнки поднял руку, защищаясь, но Терри эту руку перехватил.
   – Ну, ты совсем свихнулась. – При виде обнаженного тела у него в глазах потемнело. – Какого черта я вожусь с тобой?.. Ты меня бесишь.
   – Оставь меня, оставь меня.
   – Оставил бы, но это опасно. Ты же не отвечаешь за свои поступки. Тебе нужна помощь.
   Фрэнки схватил простыню и прикрылся. Его трясло. Ему хотелось тоже ударить Терри, но в то же время и не хотелось. Он вялым языком попросил его уйти.
   – Я люблю тебя, бэби. Поверь. И хочу, чтобы этот кошмар кончился наконец.
   Терри подошел к комоду, вытащил из ящика бутылочку с таблетками. Он достал две и протянул Фрэнки.
   – Возьми, поможет успокоиться. Быстро уснешь. Тебе это сейчас необходимо.
   Фрэнки взял таблетки: сон, полет без опасных виражей и кошмара – от этого отказаться невозможно. Терри принес стакан воды, помог Фрэнки устроиться в постели и нежно укрыл одеялами. Он извинился за то, что шлепнул ее, пожаловался, что порою ему бывает трудно себя унять. Иногда мужчины бывают не в себе, а потом все само проходит. Он пообещал Фрэнки, что больше это не повторится.
   – Мы можем придумать что-нибудь получше, зачем нам ссориться, – молвил Терри. – Ты отдыхай, а я займусь тем человеком. Зная, что ты дома, я буду спокоен. Это очень важно. Здесь ты в безопасности. Не ходи больше никуда, ты достаточно намучилась.
   Фрэнки согласился. Он был признателен Терри за доброту и заботу, хоть и запоздалые. И конечно, конечно, Терри правильно сказал, мужчине порою трудно себя сдержать – но Фрэнки никак понять не мог, что же он лично такого сделал, чтобы на него обрушились. И вообще, в последнее время он многое перестал понимать. Ему этот мир не знаком, он не знает правил здешней жизни. Фрэнки пытался додумать эту мысль до конца, но ничего не получилось. Хорошо, что таблетки помогали – смягчали нервное напряжение, успокаивали боль в щеке и ноге. Все куда-то плыло, и жизнь не казалась совсем уж безрадостной. Главное – "отпустить" себя. Бросить поводья, пусть все происходит само собой. Тогда жить очень легко. Никаких вопросов, никаких проблем, только ровное скольжение.
   Через час, поправив одеяло и удостоверившись, что Фрэнки спит, Терри вышел из дому, чтобы еще раз наведаться в "Элвей". Там на входе стоял незнакомый швейцар, а внутри обретался все тот же несговорчивый и гнусный менеджер. Не стоит даже соваться. Эта погоня уже сидела у него в печенках. Однако из головы шла настойчивая мысль – потерпеть еще, и он будет вознагражден.
   Прошло несколько дней. Фрэнки все время проводила дома, наслаждаясь покоем, который обеспечивали ей таблетки Терри. Она принимала две или три в день, Терри это не очень беспокоило. Ему нравилось, что Фрэнки дома, может без помех заниматься собой. Он принес ей видеоприставку, цветы. Сам готовил. Иногда часами читал ее любимые стихи, рассказы. Ему нравилось, когда она засыпала под звуки его голоса.
   Наступил день, когда таблетки кончились. Настроение у Фрэнки сразу скисло. Она потребовала ответа – что Терри успел сделать? Нашел ли того мужика? Терри рассказал ей об "Элвей" и неожиданно признался, что не был там уже давно. Фрэнки взорвался.
   – Почему не сказал мне? Какого черта? Ты чем занимался все это время?
   – Я занимался тобой, бэби. Ты не заметила?
   – Я пойду туда сам. – Он ринулся к шкафу и начал вытаскивать одежду.
   – Тебе нельзя выходить.
   – Я здесь прокисаю. Мне нужна передышка.
   – Это небезопасно. – Терри схватил ее одежду, не давая одеваться. – Останься, не надо никуда ходить.
   Фрэнки дернул одежду на себя. – А тебе-то какое дело?
   – Я беспокоюсь о тебе, вот какое. На улице полно таких как Джерри Кокс. С тобой может что-нибудь случиться.
   – Смешно слышать это от тебя.
   – Следи за языком, не зарывайся.
   Фрэнки с трудом, сдерживал смех. – Ты утверждаешь, что печешься прежде всего обо мне. Заботишься обо мне. И я еще должен за это сказать тебе спасибо?
   – Ну, я сделаю все что нужно.
   – Когда?
   – Сегодня. После работы. Может, на этот раз мне повезет больше.
   – Я сейчас завою от злости, – пожаловался Фрэнки. – Хочется что-нибудь сломать...
   – Это после таблеток. Тебе их не хватает.
   – Тогда достань еще.
   – И не подумаю.
   – Пожалуйста, – Фрэнки всего трясло.
   – Ну, посмотрим. Попробуй принять горячую ванну. – Терри спешил на работу. – Веди себя хорошо, не уходи из дому. Если почувствуешь себя хуже, знай, я скоро вернусь. Все время думай об этом. Твой мужчина Терри скоро вернется и позаботится обо всем.

* * *

   После работы Терри убил два часа в кино. Он хотел дождаться, когда вечерний менеджер уйдет домой. До "Элвей" Терри добрался в три часа ночи, принес с собой пакет с книгой из "Сутера". К большой его радости, швейцар отсутствовал. Двери в фойе были закрыты, внутри сидел незнакомый служащий. Терри показал пакет, и после короткого осмотра через стекло его впустили внутрь.
   – Мне нужен менеджер, – заявил Терри.
   – Мистер Хоук закончил работу в полночь. Мистер Томпсон заступит в семь. Может, я вам смогу помочь? – У служащего было лицо цвета оливы и говорил он с индийским акцентом.
   – Мне нужно доставить пакет. Книгу.
   – А не поздно ли... я хотел сказать, не рано ли для доставки книги?
   – Меня задержали.
   – Понимаю. Конечно. – Индиец протянул руку. – Давайте я передам.
   – Только вот один нюанс, – пробормотал Терри, не выпуская пакет из рук. – У нас есть его адрес и фамилия, а вот имя... Мистер Джонс?..
   – Мистер Джонс. Да, такой проживает. – Он проверил по книге регистрации, – Филипп Джонс. – Клерк нахмурился. – Только сейчас он в больнице. В ту ночь я дежурил, когда его увезли, да. Разве он сам заказал книгу, а?
   – Возможно, кто-то другой, – сообразил Терри. – Вы не знаете, в какую больницу его увезли?
   – Не знаю. Но я позабочусь, чтобы книга была ему доставлена.
   Он снова потянулся за пакетом, и Терри его отдал. Поблагодарив и извинившись за ночное вторжение, он вышел из здания и отправился домой. Получилось! У него получилось – до смешного легко. Такой и должна быть жизнь, подумал он, люди должны верить друг другу. Так должно быть. Скоро Фрэнки избавится от слез и обид, она будет жить прежними чувствами.
   Фрэнки спала, когда Терри вернулся домой. То, как все выглядело, ему не понравилось. Одеяло перекручено, волосы спутанные, сама Фрэнки свернулась в маленький калачик. Какой-то нездоровый запах – и Терри открыл окно, чтобы проветрить комнату. Потом укрыл Фрэнки одеялом и тихонько вышел.
   Найти Джонса не представило особого труда. Терри отыскал в справочнике страницу с телефонами больниц и начал их обзванивать. В "Ленокс Хилл" лежала Бренда Джонс, в "Колумбиа-Пресбитериан" – Хорвик Джонс, в "Парк Мемориал" – Филипп Джонс, в университетской больнице – тоже Филипп Джонс, но ему было пятнадцать лет. Значит, человек, которого они ищут, в "Парк Мемориал".

Глава 11

   – Делай, как я скажу, – проговорил Маркус. Он держал в руке пиво, Терри тоже. – Подойдешь в одиннадцать к лестнице на тыльной стороне больницы. В это время медсестры собираются в своей комнатке, болтают. Ночью они оттуда почти не выходят, если все спокойно.
   Они сидели на развернутом диване в квартире Маркуса в Гарлеме, Фрэнки расположилась в деревянном кресле, находившемся, как и диван, в центре комнаты: рядом стоял деревянный шкаф с телевизором и стерео, тут же магнитофонная приставка, на самом верху шкафа хранились двадцать или тридцать кассет в кассетнице. Напротив, в алькове – кухонька, там виднелась высокая металлическая корзина для мусора, точно такие есть в больнице, где работает Маркус. В комнате безукоризненно чисто. Это было в два часа пополудни на следующий день. Всю неделю по телевизору показывали Чарльза Бронсона, сейчас шел фильм "Жажда смерти", часть третья.
   – Как только я постучу, вы досчитаете до двадцати. Затем выходите. Его палата в середине коридора.
   – Что ты собираешься делать? – спросил Фрэнки.
   – Как обычно. – Он глотнул пиво. – Вы только взгляните...
   На экране телевизора Бронсон стрелял в противников из мощного пистолета, способного сразить даже слона.
   – Какое точное оружие, – восхитился Маркус.
   – И мстительное сердце, – добавил Терри. – Не говоря уже о разборчивости в женщинах.
   – Зато он умеет себя защитить, – заметил Маркус.
   Фрэнки волновался. Он проспал всю ночь и почти все утро, но чувствовал себя по-прежнему уставшим. По телу ползали мурашки, мышцы дергались. Телевизор не помогал отвлечься.
   – У тебя есть ствол? – спросил Фрэнки у Маркуса.
   – Даже два, – с гордостью ответил тот. – Пистолет двадцать второго калибра и "Оверландер Росси".
   – А что это такое?
   – Что такое?.. – глаза Маркуса засветились. – Это обрез трехдюймового магнума, калибр двенадцать, с двумя двадцатидюймовыми стволами.
   – Хорошая штука?
   – Зависит от того, по какую сторону от спускового крючка ты находишься. Может выпустить десятифутовую струю дроби с радиусом поражения шесть футов. Зараз уложит пятерых, не важно, перед дверью они или за ней. Меня уже грабили дважды. Третьего раза не будет.
   Ярость Бронсона выливалась в насилие, а девушка его, наоборот, съежилась в углу, перепуганная и беспомощная. Маркус изъявил желание показать свое оружие. Фрэнки сказал, что не нужно оружия, страшно, и спросил о тетушке Орфе.
   – Она спит. – В квартире Маркуса была еще одна комната, там он обычно спал. Сейчас он ее предоставил тетушке. – Тетушка быстро утомляется.
   – Сколько ей лет?
   – Старенькая. Но подвижная, только отдыхать ей нужно почаще. Тетушка быстро привыкла к большому городу. Здесь все куда-то торопятся. У нас, в Ларквилле, говорили, что проще поймать убегающего зайца, чем тетушку. Но постепенно время берет свое.
   – Хотелось бы ее повидать.
   – Через несколько дней она уезжает домой. Все, что она собиралась здесь сделать – сделала. А ты с чем к ней?
   Фрэнки начал было объяснять, но тут вмешался Терри.
   – Да мы подстрелим его, одним махом. Мы пойдем, встретимся с этим мужиком и узнаем, в чем дело. Так мы разберемся во всем. – Он взглянул на Фрэнки. – Я верю своей даме. Называй это мужской интуицией. И знаю, что конец будет благополучным.
   Маркус допил пиво и зажег окурок сигареты с марихуаной, остававшийся в пепельнице. Когда он докурил, на экране появилась реклама. Маркус встал, подержал окурок под струей холодной воды и сунул себе в рот. Затем вымыл пепельницу и сел на прежнее место.
   – Та штука, – Маркус обратился к Фрэнки, – все еще мучает тебя?
   Фрэнки переглянулся с Терри, кивнул.
   – Вы ссоритесь?
   – Иногда, в основном попадает мне.
   – Ссориться бессмысленно, – вставил Терри. – Не знаю, когда она наконец это поймет.
   – А знаешь, он прав, – поддержал Маркус. – Только глупец может скандалить с самим собой.
   – Я к глупым не отношусь.
   – Факт упрямая вещь. Чтобы произошла ссора, нужны двое.
   На экране телевизора с руки Бронсона свисала женщина, как куча тряпья, а в другой он держал ружье. Фрэнки почувствовал себя загнанным в угол, он порывисто встал и выключил телевизор.
   – Ну давай, вытаскивай – свое оружие, – сказал он Маркусу. – Покажи нам. Может, тогда вы двое устроите как раз то, что надо. Один хрен против другого.
   Терри повалился от смеха, а Маркус, воспринимавший любую угрозу буквально, встревожился. Он не отводил глаз от Фрэнки, ждал, когда она на него посмотрит.
   – А теперь сядь, – приказал он. – Никто здесь никого трогать не собирается.
   Фрэнки уперся кулачками в боки. – Я хочу, чтобы ты передо мной извинился.
   – Лучше сядь, он тебе ясно сказал, – посоветовал Терри.
   – Ты тоже извинись.
   – Ну ты с ума сошла, бэби, – вскинул глаза Терри – но то, что он увидел, заставило его поднять руки и сдаться. – Ну, раз ты настаиваешь. Мы все тут твои друзья. Нам не нужно сцен.
   Фрэнки повернулся к Маркусу. – А теперь твоя очередь.
   Маркус, до сих пор сидевший мирно, вдруг резко поднялся. Он был огромен, заполнил собой всю комнату. Фрэнки сразу превратился в карлика, но от своего не отступал.
   Маркус ни слова не произнес. Его беспокоила вспышка Фрэнки, но вины за собой он не чувствовал. Да и собственная гордость не позволяла произнести слова извинения. С другой стороны, если быть до конца справедливым, она вправе чувствовать себя униженной.
   – Посмотри сюда, – проговорил он и, расстегнув рубашку, вынул маленький кожаный мешочек, свисавший на веревочке с шеи. – Видишь это?
   – Вижу, – кивнул Фрэнки. – А что это такое?
   – Мой амулет. В нем то, что я особенно хочу сохранить. – Он коснулся большим пальцем лба. – Контролирую то, что у меня здесь. Понимаешь, о чем я говорю? Если контроль отсутствует, человек танцует под чужую дудку, совершает глупости по наущению других. Ты должна запечатлевать здесь все, что происходит вокруг тебя. Даже если спишь, один глаз должен бодрствовать.
   – А что в мешочке? – поинтересовался Фрэнки.
   – Однажды я совершил глупость. В то время я не умел думать. Но то, что свершилось – остается фактом. Спустя некоторое время я попал в переделку. Это был лишь вопрос времени. Я не спрашивал: кто или что, а каждый раз шел и делал то же, что делали другие. И меня посадили в тюрьму, даже не знаю, как это получилось. Когда выпустили, через неделю я вернулся к прежним занятиям. А когда я вышел наконец второй раз, мать послала меня в Ларквилл, поближе к своим. Она, я думаю, хотела меня встряхнуть, – Маркус погрузился в себя, голос стал другим. – Там совсем деревня. Через неделю я почти свихнулся. Ты знаешь, каково ждать. И чем больше я ждал, тем дольше оно не происходило. Я стремился уехать, но именно это у меня не получалось. Однажды тетушка Кэрол – у нее я остановился, взяла меня навестить тетушку Орфу, она жила в доме моего кузена. Когда мы добрались до нее, она прощалась со своим клиентом. Меня представили, и, пока я стоял, тетушка Орфа меня разглядывала, долго разглядывала, а потом вонзила свои глаза в мои. После этого пригласила нас испить чаю с печеньем, расспрашивала о матери и других членах семьи. В конце спросила обо мне, я рассказал, но немного. Она снова начала меня разглядывать, потом встала и вышла из комнаты. А когда вернулась, у нее в руке был этот мешочек.
   – В тебе сидит злой дух, – сказала она. – Он не дает тебе жить спокойно, через тебя он сеет зло, заставляет совершать плохие поступки. Поэтому ты хочешь уехать. Это зло надо изгнать. Иначе оно проникнет в тебя на самую глубину, и тогда тебе никто не сможет помочь.
   Она протянула мне мешочек и рассказала, как я могу себя обезопасить. Я так и сделал. Через месяц я стал другим человеком. Дух был изгнан, он мной уже не владел. Теперь то, что я делаю – делаю я. Неожиданно я увидел вещи, которые раньше были от меня скрыты. Поэтому и храню свой талисман здесь... – Он похлопал себя по груди и многозначительно взглянул на Фрэнки. – С тех пор у меня нет проблем.
   – Как получилось, что ты оказался в тюрьме? – поинтересовался Терри.
   – Не с теми связался. Всегда найдутся желающие подставить дурака.
   – Что в твоем мешочке? – снова спросил Фрэнки. Его умиротворил рассказ Маркуса, который он воспринял как форму извинения. – Что значит твой амулет?
   Он потянулся потрогать мешочек, но Маркус его быстро спрятал за рубашку.
   – Разные предметы, – ответил он. – Это очень личное дело. Если вытащить содержимое, амулет потеряет силу. Даже можно навредить себе.
   – Как думаешь, тетушка сможет мне помочь?
   – Сможет, если в этом есть необходимость. Тебе придется выдержать ее пронзительный взгляд. Все через это проходят.
   – В этом нет необходимости, – вставил Терри. Он сгорал от нетерпения. – Особенно после сегодняшней ночи. Никаких слов, только касания и чувства. Плоть к плоти. – Я прав, бэби?
   Фрэнки морозило. – Я хочу знать, что делать и вообще чего опасаться.