Страница:
Терри чувствовал себя в ловушке. Он сколько-то размышлял, но жалость к человеку преодолела. И он взял в руку морщинистый член.
Мужчина закрыл глаза. Постепенно руки его успокоились. У пениса появились признаки жизни. Терри сжал его в пальцах и начал стимулировать несильными трущими движениями, тихонько приговаривая и нервно поглядывая на дверь туалета. Спустя минуту, а показалась она часом, ткань набухла, затвердела и стала белой как вареное яйцо. Терри попытался прикрепить кондом, но пока еще не хватало упругости. Он сделал вдох и до смерти испугался: вдруг мужчина подумал, что сейчас ему сделают необходимые манипуляции ртом.
Еще тридцать секунд, и пенис стал достаточно твердым. Терри принялся натягивать кондом. Как только он зафиксировал его в нужном положении, дверь туалета распахнулась и ввалился молодой человек с обезумевшими глазами, шатаясь и припадая на пол, он безудержно хохотал.
У человека в кресле вид стал совсем жалкий. Терри упорно продолжал работать с кондомом. Закончив, он сразу вымыл руки. И, бормоча извинения, покинул туалет.
Позже Терри узнал, что тот, смеявшийся, надышался веселящего газа, закиси азота. Некий Теодор Заакери – но все звали его просто Зак.
Они познакомились через несколько недель в более нормальных условиях. Терри уснул на послеполуденной лекции и начал храпеть. Зак, случайно сидевший рядом, толкнул его в бок. И когда преподаватель включил свет – выяснить, кто храпит – на него смотрели невинные лица студентов; пробормотав что-то ехидное, преподаватель возобновил свою лекцию. Свет потух, и на экране высветился график. Вскоре голова Терри опять свисла набок, дыхание стало шумным, он почувствовал острый тычок под ребро, и не успел сообразить, в чем дело, а Зак уже сдернул его с сиденья. Выбравшись незамеченными из аудитории, они дружно захохотали. Так началась их дружба.
У них была одна общая черта – непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.
Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь – от пяти до пятидесяти человек – танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.
На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал – может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.
– На душе херово. Весь как в дерьме.
– О чем ты?
– Ну что тут непонятно, одно сплошное дерьмо.
– Замучили тебя, да? Меня тоже.
– Я в больницу не хожу уже неделю.
– Ты что, решил передохнуть?
Зак шумно завздыхал. – Это ты можешь так сказать. Я перестал туда ходить, потому что это уже не имеет значения.
Терри нахмурился. – В чем дело?
– Познакомился с одной девушкой. Медсестра. Ну, было у нас. А потом она ушла.
– О, это часто бывает, Зак.
– Но не так, как у меня.
– А как было?
Зак поигрывал стаканом. – Два месяца я принадлежал ей. Каждую минуту, каждую секунду. Я перестал спать. Я не ел. Не было необходимости, потому что меня кормила она. Создавала голод, а потом утоляла его. Но мне всегда было мало. Я не мог насытиться. – Он помолчал. – Ты знаешь, что такое голод, Терри?
Терри хотел было сказать "да", но почему-то отрицательно помотал головой.
– Ты заряжаешься, а потом опустошаешься миллион раз в день. Когда насытишься, чувствуешь такое блаженство, а если пуст – это как умереть. Сейчас я пуст – как яма.
– Ну же, Зак. Все не так уж плохо.
Зак закрыл лицо ладонями.
Терри видел его всяким: на взлете, поникшим, изможденным от работы, запуганным женщинами, но таким – никогда. Что-то в нем надломилось, исчезло то, чем он раньше был полон – оптимизм, жизненная стойкость.
– Боюсь я за тебя, Зак.
– Мне самому страшно.
– Это не ты. Ты всегда был сильным. Думаю, что и теперь справишься.
– Не могу, не получается.
– Можешь. – Неожиданно в голове родилась идея. – Вот что, Зак. Давай устроим вечеринку. Будет весело.
– Не хочется... Только не сейчас.
– Нет, сейчас. Тебе необходимо избавиться от страха. Кто знает, может, кого-нибудь и встретишь...
Зак помотал головой.
– Какого черта. Если ты сам на себя плюешь, то чего ждать от других?
– Знаю, я сам виноват.
– Кто это здесь рассуждает о вине. Мы говорим о вечеринке. Да очнись ты, посмотри вокруг. – Терри пытался встряхнуть его, оживить. – Ну, принесем выпивки, немножко травки, и наша банда оживет. Устроим праздник всех святых, с костюмами, с призами. И пошлем всех к чертовой матери.
– Это было так давно... – задумчиво проговорил Зак.
– Вот и вернем это время. – Терри изобразил открытие театрального занавеса. – Дамы и господа. Представляем вам шоу Зака и Терри. С полуночи до рассвета. Будьте все с нами.
Терри еще сколько-то поуговаривал, и Зак, наконец, согласился. Так и случилась та вечеринка.
Лифт остановился на первом, вошел охранник, делавший свой обычный обход. Работа у него была скучная, и он любил с кем-нибудь поболтать. Охранник им добродушно кивнул, а потом уставился на баллон, и выражение его лица стало медленно меняться.
Подвал, подумал Терри, это для недоумков: кто плохо планирует, тот плохо и кончает.
Охранник вызвал полицейских, но те оказались слишком заняты и не соизволили приехать. Двоих студентов уличили в краже вещества, не находящегося на особом учете. Это вызвало не больший интерес, чем семейная ссора. Полицейские посоветовали ему разобраться самостоятельно, не поднимая большого шума. Охранника безразличие парней в голубой форме уязвило. Он взял с нарушителей порядка отпечатки пальцев и фотографии. И погрозился сообщить обо всем декану. А отпуская, сказал, чтобы они ему не попадались на глаза, иначе расплата будет суровой.
Часа в четыре они вернулись к Терри домой. Нервы были на пределе, и парни расслабились при помощи кваалудов. Терри прикидывал, что охранник, скорее всего, тоже чем-нибудь балуется, и потому не станет вести себя как болван. Зак, казавшийся поначалу беззаботным, вдруг скис. Ему мнилось, может, в душе они хотели попасться. Терри утешил его последней капсулкой. Они крепко спали, когда солнце показалось на горизонте.
– Я приготовил тебе сюрприз.
На столе лежала большая куча ненадутых воздушных шариков, а рядом зеленый цилиндр, похожий на тот баллон, что они пытались недавно украсть. Наверху тонкая трубка из винила подсоединялась к соплу, а к последнему – полупрозрачная пластиковая маска.
Зак удивился. – Откуда это у тебя?
– Это наш последний шанс. И я не хотел его упускать.
– Здесь закись азота?
– То самое, отчего смеются. – Терри усмехнулся. Он развернул маску, перемещая ее вместе с баллоном. – Желаешь испробовать?
– Что-то не хочется.
– Да ну... не будь таким букой, хотя бы сегодня.
– Может... позже.
– Ты будешь у нас главным. Идет? – Он похлопал по цилиндру. – Вход безбилетный.
Зак поигрывал маской. – Бывает без билета еще дороже...
Терри помолчал. – Значит, решили.
В одиннадцать Зак принялся раздавать шарики. Всем по одному, их нужно было сразу защипывать, чтобы не выходил газ. Это было и показателем "улета". Если человек достаточно надышался газа, пальцы сами разжимаются и шарик улетал. Веселое опьянение длится лишь несколько секунд, так что шариков нужно много. К полуночи квартира была полна разноцветных шариков. Терри обратил внимание, что Зак идет к выходу из комнаты – и вдруг его лицо резко меняется. Проследив за его пристальным взглядом, он увидел девушку, одетую кошкой. Черный облегающий костюм, крашеные усы, уши из меха, привязанные лентой к голове. Она танцевала с ковбоем. Зак подошел, они о чем-то шептались недолго. Вскоре Зак вышел из комнаты.
Терри протолкался сквозь толпу к девушке, она уже не танцевала. Приблизившись, представился.
– А меня зовут Андреа, – ответила девушка.
– Ты подружка Зака?
– Я тоже так думала. Но, похоже, я ошибалась.
– Ты бросила его?
– Мы повстречались-повстречались и разошлись. – Она рассматривала Терри с любопытством. – А ты страж его, что ли?
– Нет, друг.
– Зак хороший парень. Только очень уж чувствительный.
– Что-то не так с его чувствительностью?
– Ну, знаешь... Извини, я ухожу. – Она повернулась, но Терри схватил ее за руку.
– Напрасно ты так.
– Я пришла сюда не для того, чтобы создавать проблемы.
– Тогда зачем пришла?
– Ну, я услышала, что вы тут устроили забавную вечеринку. Да ты сам знаешь, почему – Ее глаза засверкали. – А о тебе ходят легенды.
Она умела себя подать, эта девушка. Терри пригласил ее на танец. А после они курили. Она и в самом деле была хороша собой, только вот пустая. Терри не понимал, как может такая вызвать чувство голода.
К этому времени Зак вошел в другую комнату и закрыл за собой дверь. Оставалось еще достаточно закиси азота, хватило бы всем на три или четыре раза. Он решил не пользоваться шарами, а прикрепил зеленую пластиковую маску к концу трубки. Потом надел маску себе на нос и рот и крепко привязал эластичной лентой, обмотав ее вокруг головы. Под пальцами возникало странное ощущение – безволосый череп был еще непривычен. Так он просидел минуту-две, думая, что бы еще такое сотворить. Из другой комнаты доносилась музыка и обрывки смеха. Он вздохнул и открыл клапан.
С потоком газа на душе сразу стало легче, он вот-вот начнет смеяться. Открыл он до упора, и в мгновение комната затуманилась, отступила на задний план, голоса из соседней комнаты растворились в пустоте. Быстро приближалась ночь, мир превращался в булавку, а потом и ее не стало.
Андреа пришла на похороны. Позже у нее с Терри завязался короткий роман. В деканате занимались расследованием смертельного случая. Охранник сообщим им о той краже, и они никак не могли взять в толк, зачем человек пошел воровать баллон с газом второй раз, если уже попадался. Терри тоже ничего не мог объяснить, он был совсем раздавлен. И бороться за себя не было сил.
Его исключили, правда, с правом перезачисления по окончании консультационной программы. Он сделал попытку, но ничего не получилось. Чувствами он продолжал жить в прошлом, но говорить об этом вслух не решался. Через полгода он все бросил и уже не думал о повторном зачислении. Легче было найти себе другую работу.
Глава 7
– Доверься им! – убеждала она. – Зачем быть идеальной на девяносто восемь процентов, если можешь на сто.
Это и было проблемой, трудно разрешимой для Андреа. Она играла с носом, поворачивала кончик то в одну, то в другую сторону. Недостаток был почти незаметен, да и хирургическое вмешательство было бы минимальным. Но Андреа колебалась.
– Эта шишечка всегда была частью меня! – возражала она. Но все склонялись к тому, что нос необходимо чуть-чуть подправить.
Тщательная подготовка и стремление к совершенству – вот критерии победы. Поэтому в погоне за совершенством девушка должна быть готова изменить себя.
Если этого не будет, считай, ты погибла. Красота – это как идеальный ландшафт. Исправь, что можно исправить. И будешь чувствовать себя хорошо. К этому стремятся все. Маленькие неудобства – пустячная плата за большой успех.
Ему хотелось его выдернуть, чтобы не слышать чужие голоса, незнакомых друзей, фамильярное щебетание матушки. Однако и отвечать в трубку "вы ошиблись номером" было бы неправильно. Что еще оставалось делать, если хочешь узнать о себе... Разгадку загадки может принести телефон. Это как шантаж. Кто-то нашептывает цену и место, сделай это и ты получишь назад свое тело. Свою личность. Если уйти отсюда, буду скучать. Или хуже – вдруг кто-нибудь позвонит и скажет, что все это шутка, трюк, и если он закроет глаза и скажет магическое слово, все встанет на свои места. Так тоже может быть. Голос по телефону. Вестник счастья. Манна с небес.
Весь день он смотрел телевизор. Всевозможные шоу и реклама отвлекли его, алкоголя в доме не было, каким-то образом это помогло, он уже не казался себе беспомощным. Он часто смотрел в окно, иногда встречаясь взглядом с женщиной в окне швейной фабрики. Возможно, это была та самая, которую он видал раньше. Но она не подавала виду, а потом куда-то ушла. Незаметно, к недоумению Фрэнки, свет снаружи изменился, наступили сумерки.
Фрэнки не раздумывал и сразу полез в шкаф за ботинками. Майка на нем несколько припахла, и он сменил ее на кофту с длинными рукавами, поверх натянул стеганый пиджак с большими пластмассовыми пуговицами на непривычной стороне. Нашел немного денег, карту Манхэттена и связку ключей в верхнем ящичке комода, все это впихнул в карман. В гостиной из захватанного справочника списал себе адрес "Вирго", а потом подошел к выходной двери и убедился, что ключи подходят. Он колебался.
Не останавливайся, приказал он себе. Не надо думать. Иди.
Вдруг донесся телефонный звонок. Едва слышный. Один, второй. Фрэнки ринулся в гостиную и схватил трубку. Там гудела линия, а звонки продолжали раздаваться. Непонятно... Наконец он сообразил, что это из спальни, а когда вошел, вместо звонков услышал голос. Незнакомый голос. Галлюцинация?.. В комнате никого не было. Вскоре голос, женский, начал расхваливать достоинства микроволновой печки. Наконец до Фрэнки дошло... Расстроенный и смущенный своей глупостью, он подошел к телевизору и выдернул вилку из розетки. Потом вернулся к двери и, открыв, переступил порог.
Улица походила на улей, ничто здесь не умолкало и не останавливалось. Фрэнки вдруг захотел убежать, казалось, его вот-вот обнаружат и подвергнут осмеянию, если не хуже. Он весь сжался, готовый к встрече с суровой реальностью.
Но шли минуты и ничто не происходило. Наконец, набравшись храбрости, он ступил на тротуар, держась поближе к стене здания. Люди ходили кругом, и никто не обращал на него внимания. Удивительно. Только человек в круглой шапчонке вдруг предложил купить драгоценности, потрясая перед его лицом золотым колье. Фрэнки оцепенел, ему захотелось ударить этого человека. Когда торговец потянулся в карман за чем-то еще, Фрэнки ринулся на проезжую часть, и его чуть не сбила машина. Из окна посыпалась ругань, водитель бешено сигналил, тут же присоединились другие машины. На той стороне улицы Фрэнки споткнулся и случайно задел женщину, тащившую тяжелый пластиковый пакет, из которого торчали стебли зелени и ощипанная голова курицы. Женщина рассердилась, а Фрэнки поспешил прочь. Он пробрался сквозь толпу людей, заполонивших рынок, миновал несколько домов и наконец оказался у ворот швейной фабрики. Оттуда выходили группами женщины, о чем-то оживленно разговаривая между собой, их языка Фрэнки не знал. Вдруг ему захотелось вернуться домой, внушить себе, что он женщина, и жить как подобает. Но окружающие не смотрели на него, и Фрэнки шел дальше. В конце квартала увидел итальянский мясной магазин, там приземистая седая женщина освежевывала барашка. Рядом находился ювелирный магазин, за ним булочная. Из булочной вышел мужчина с жирными руками, он нес розовую коробку, перевязанную лентой. Внутрь поспешила дама в чалме и с собачкой.
Фрэнки остановился. Он прошел только один квартал, а уже заблудился. Если раньше он боялся быть замеченным в толпе, то теперь, увидев бедлам и хаос, страшился потеряться в ней.
Дойдя до угла, он вытащил карту и стал изучать. Выбрав наконец направление, пошел по боковой улице. Через полчаса почему-то оказался на прежнем месте. Боясь попросить помощи, боясь, что голос сразу выдаст его, он попытался еще раз. И вот награда – он у станции метро. Сел в поезд, но ему все казалось, что он в неправильном направлении. Доехав до Бруклина, все-таки не выдержал и обратился за разъяснениями к служащему. Оказалось, сложного ничего нет. Только вот рядом, слишком близко, стояли чужие люди, вагон был полный. Кто-то ущипнул его за задницу. Фрэнки оцепенел, не в силах проронить ни слова. Его ущипнули снова, и Фрэнки втиснулся в толпу, подальше, наконец объявили нужную станцию – и Фрэнки выскочил на свободу. Чувствовал он себя отвратительно, хотелось передохнуть. И он нырнул в первую попавшуюся закусочную, заказал себе бургер и содовую. Удивительно, когда он говорил что-нибудь, никто не обращал на него внимания, не посматривал украдкой и не глазел. Его груди и широкие бедра не вызывали насмешек, голос и одежда – тоже. Всем было наплевать, чем он занимается. Ты чувствуешь себя мужчиной, но у тебя внешность женщины, что ж, прекрасно. Нью-Йорк – город большой, места всем хватит. Добравшись до "Вирго", Фрэнки остановился в замешательстве. А заметив силуэт голой женщины на козырьке бара, совсем застыдился. И туго натянул концы пиджака. Оглядевшись по сторонам и собравшись с духом, вошел в бар.
Внутри было много народу, в воздухе стоял дым, пахло пивом. На платформе под музыку танцевала девушка. От стойки бара послышались возгласы одобрения, и мужчины стали совать деньги девушке за трусики. Фрэнки захотелось убежать: ему не нравился шум, он опять оказался в пугающем хаосе. Вдруг он заметил, что на него глазеют мужчины. Один из них вышел вперед и, нарочно натолкнувшись на Фрэнки и рассыпаясь в извинениях, положил руку ему на плечо. Фрэнки это не понравилось и он резким движением сбросил руку. Мужчина что-то пробурчал, но Фрэнки не расслышал слов, лицо его исказилось.
Чтобы не лезли эти типы, Фрэнки пошел в глубь бара. Хотелось выпить. Продвигаться вперед удавалось с трудом. Но ему повезло, и он приткнулся к стойке бара. Рядом мужчина, выше на голову, раскачиваясь и рассматривая ее искоса пьяными, залитыми кровью глазами, предложил заняться любовью.
– У меня есть пятьдесят долларов, – картавил он, нащупывая в кармане бумажки и вытаскивая мятый ком. – Что скажешь?
– Да пошел ты к черту, – ответил Фрэнки.
– Ну что ж ты так? – Мужчина тряс купюрой перед носом Фрэнки. – Пошли, конфетка. А личико твое мне знакомо... Ты не девственница.
– Кто я, это не твоего ума дело.
Мужчина глотнул остатки пива из бутылки и убрал ее на стойку бара. Улыбаясь, он снова полез в карман. – Вот еще пятьдесят, – и он поднял руку с двумя купюрами. – Сто долларов, да на них можно купить любую киску, в любое время, в любом месте.
Фрэнки всерьез, по-мужски разозлился, ему захотелось показать, кто здесь сильный. Пальцы сжались в кулак. – Я набью тебе морду, сморчок, если не оставишь меня в покое.
Мужчина расхохотался и показал свои кулаки, они были в два раза больше, чем у Фрэнки.
– Послушай, – проговорил Фрэнки, поняв, что преимущество не на его стороне. – Я не то, что ты себе представляешь. Я не женщина, а мужчина. Так что отстань от меня.
– У того полезли глаза на лоб, и он стал внимательно изучать выпуклости Фрэнки. Лицо расплылось в похотливой улыбке. – Это правда? Тогда я готов заплатить, чтобы с ребятами взглянуть на твое оборудование.
– Я не лгу.
Мужчина разгладил бумажки. – Сто долларов, только чтобы посмотреть.
Фрэнки опять оказался в западне. С одной стороны невероятное стремление напасть и победить, но было и что-то еще – сильное, таившееся в глубине души и заставлявшее съежиться от страха и как бы исчезнуть. Фрэнки огляделся по сторонам, надеясь увидеть дружескую поддержку. Но его встретили непристойные ухмылки и горящие похотью глаза. Он опять повернулся к мужчине с деньгами. Тот, казалось, с каждой секундой становился огромнее и страшнее.
Подавив в себе первобытный нерассуждающий страх, Фрэнки одной рукой выхватил у своего противника деньги, швырнул в воздух – тут же другой рукой перехватил этот раскрывающийся грязный цветок и засунул в зияющую перед ним пасть.
Когда мужчина пришел в себя от неожиданности, Фрэнки был уже в другом конце бара, он лихорадочно искал выход. Оглянувшись через плечо и отыскав взглядом лицо противника, красное и злое, Фрэнки толкнул дверь с табличкой "Выход".
Он увидел маленький коридор, упиравшийся в тяжелую металлическую дверь на засове. Сбоку была вторая дверь с табличкой "Только для служащих". Этот вход оказался незаперт, и Фрэнки вошел.
Комната была узкая и длинная, бетонный пол, высокий потолок из балок. Половину комнаты занимали стеллажи со спиртными напитками и пивом. Другая половина выглядела "жилой": два складных стула, большое зеркало, одежда на вешалках.
У Фрэнки перехватило дыхание. Он уже знал, что сейчас сделает. Сорвав со стеллажа ящик с виски и вытащив бутылку "Уайлд Терки", он сделал большой глоток. В горле обожгло, вскоре по животу разлилось тепло. Он отхлебнул еще.
Мужчина закрыл глаза. Постепенно руки его успокоились. У пениса появились признаки жизни. Терри сжал его в пальцах и начал стимулировать несильными трущими движениями, тихонько приговаривая и нервно поглядывая на дверь туалета. Спустя минуту, а показалась она часом, ткань набухла, затвердела и стала белой как вареное яйцо. Терри попытался прикрепить кондом, но пока еще не хватало упругости. Он сделал вдох и до смерти испугался: вдруг мужчина подумал, что сейчас ему сделают необходимые манипуляции ртом.
Еще тридцать секунд, и пенис стал достаточно твердым. Терри принялся натягивать кондом. Как только он зафиксировал его в нужном положении, дверь туалета распахнулась и ввалился молодой человек с обезумевшими глазами, шатаясь и припадая на пол, он безудержно хохотал.
У человека в кресле вид стал совсем жалкий. Терри упорно продолжал работать с кондомом. Закончив, он сразу вымыл руки. И, бормоча извинения, покинул туалет.
Позже Терри узнал, что тот, смеявшийся, надышался веселящего газа, закиси азота. Некий Теодор Заакери – но все звали его просто Зак.
Они познакомились через несколько недель в более нормальных условиях. Терри уснул на послеполуденной лекции и начал храпеть. Зак, случайно сидевший рядом, толкнул его в бок. И когда преподаватель включил свет – выяснить, кто храпит – на него смотрели невинные лица студентов; пробормотав что-то ехидное, преподаватель возобновил свою лекцию. Свет потух, и на экране высветился график. Вскоре голова Терри опять свисла набок, дыхание стало шумным, он почувствовал острый тычок под ребро, и не успел сообразить, в чем дело, а Зак уже сдернул его с сиденья. Выбравшись незамеченными из аудитории, они дружно захохотали. Так началась их дружба.
У них была одна общая черта – непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.
Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь – от пяти до пятидесяти человек – танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.
На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал – может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.
– На душе херово. Весь как в дерьме.
– О чем ты?
– Ну что тут непонятно, одно сплошное дерьмо.
– Замучили тебя, да? Меня тоже.
– Я в больницу не хожу уже неделю.
– Ты что, решил передохнуть?
Зак шумно завздыхал. – Это ты можешь так сказать. Я перестал туда ходить, потому что это уже не имеет значения.
Терри нахмурился. – В чем дело?
– Познакомился с одной девушкой. Медсестра. Ну, было у нас. А потом она ушла.
– О, это часто бывает, Зак.
– Но не так, как у меня.
– А как было?
Зак поигрывал стаканом. – Два месяца я принадлежал ей. Каждую минуту, каждую секунду. Я перестал спать. Я не ел. Не было необходимости, потому что меня кормила она. Создавала голод, а потом утоляла его. Но мне всегда было мало. Я не мог насытиться. – Он помолчал. – Ты знаешь, что такое голод, Терри?
Терри хотел было сказать "да", но почему-то отрицательно помотал головой.
– Ты заряжаешься, а потом опустошаешься миллион раз в день. Когда насытишься, чувствуешь такое блаженство, а если пуст – это как умереть. Сейчас я пуст – как яма.
– Ну же, Зак. Все не так уж плохо.
Зак закрыл лицо ладонями.
Терри видел его всяким: на взлете, поникшим, изможденным от работы, запуганным женщинами, но таким – никогда. Что-то в нем надломилось, исчезло то, чем он раньше был полон – оптимизм, жизненная стойкость.
– Боюсь я за тебя, Зак.
– Мне самому страшно.
– Это не ты. Ты всегда был сильным. Думаю, что и теперь справишься.
– Не могу, не получается.
– Можешь. – Неожиданно в голове родилась идея. – Вот что, Зак. Давай устроим вечеринку. Будет весело.
– Не хочется... Только не сейчас.
– Нет, сейчас. Тебе необходимо избавиться от страха. Кто знает, может, кого-нибудь и встретишь...
Зак помотал головой.
– Какого черта. Если ты сам на себя плюешь, то чего ждать от других?
– Знаю, я сам виноват.
– Кто это здесь рассуждает о вине. Мы говорим о вечеринке. Да очнись ты, посмотри вокруг. – Терри пытался встряхнуть его, оживить. – Ну, принесем выпивки, немножко травки, и наша банда оживет. Устроим праздник всех святых, с костюмами, с призами. И пошлем всех к чертовой матери.
– Это было так давно... – задумчиво проговорил Зак.
– Вот и вернем это время. – Терри изобразил открытие театрального занавеса. – Дамы и господа. Представляем вам шоу Зака и Терри. С полуночи до рассвета. Будьте все с нами.
Терри еще сколько-то поуговаривал, и Зак, наконец, согласился. Так и случилась та вечеринка.
* * *
Двадцать девятого, за два дня до встречи, на седьмом этаже высокого бетонного здания медицинского института, где экспериментальные лаборатории были набиты стеклянными мензурками, белыми крысами и молодыми учеными, мечтающими о Нобелевской премии, собралась толпа. А неделей раньше Терри заметил там два баллона с закисью азота, они лежали без присмотра, прикрепленные цепочкой к тележке. Возникла идея – а почему, собственно, не употребить их на торжестве, тогда No 2О вывел бы всех на орбиту. Зак полностью доверился другу-энтузиасту и потому не спорил. Близилось к часу ночи, когда они прибыли на место. Осторожно пробирались по коридору, открывая дверь за дверью, в нос били резкие запахи химических реактивов, то и дело встречались наклейки, предупреждающие о радиационной опасности. Ученые, как известно, работают в любое время суток и когда угодно могут принести в жертву мышку или расщепить ген. Открыв очередную дверь, Терри и Зак увидели женщину, стоявшую у раковины, она их не заметила. Где-то наверху приглушенно лаяли собаки. Тележка стояла на том же месте, в ней два баллона, оба полные. Все шло гладко. Они отстегнули цепочку и принялись стаскивать с тележки баллон, весивший фунтов восемьдесят. Зак ухватился за основание, Терри за верхнюю часть – подняли и потащили по коридору. Они собирались добраться на лифте до подвала, а там от выходной двери двадцать ярдов до улицы, где их ждал фургон. Устроившись в лифте, они облегченно вздохнули. Все оказалось до смешного простым, и они, весело ухмыляясь, смотрели на светящееся табло, считая про себя этажи: четвертый... третий... второй... первый. Нам ниже, в подвал, подумал Терри, на самое золотое дно.Лифт остановился на первом, вошел охранник, делавший свой обычный обход. Работа у него была скучная, и он любил с кем-нибудь поболтать. Охранник им добродушно кивнул, а потом уставился на баллон, и выражение его лица стало медленно меняться.
Подвал, подумал Терри, это для недоумков: кто плохо планирует, тот плохо и кончает.
Охранник вызвал полицейских, но те оказались слишком заняты и не соизволили приехать. Двоих студентов уличили в краже вещества, не находящегося на особом учете. Это вызвало не больший интерес, чем семейная ссора. Полицейские посоветовали ему разобраться самостоятельно, не поднимая большого шума. Охранника безразличие парней в голубой форме уязвило. Он взял с нарушителей порядка отпечатки пальцев и фотографии. И погрозился сообщить обо всем декану. А отпуская, сказал, чтобы они ему не попадались на глаза, иначе расплата будет суровой.
Часа в четыре они вернулись к Терри домой. Нервы были на пределе, и парни расслабились при помощи кваалудов. Терри прикидывал, что охранник, скорее всего, тоже чем-нибудь балуется, и потому не станет вести себя как болван. Зак, казавшийся поначалу беззаботным, вдруг скис. Ему мнилось, может, в душе они хотели попасться. Терри утешил его последней капсулкой. Они крепко спали, когда солнце показалось на горизонте.
* * *
В день намечавшегося торжества Зак вдруг сообщил, что плохо себя чувствует и поэтому не сможет принять участие. Терри пришлось его буквально затащить к себе домой в маленькую гостиную рядом со спальней.– Я приготовил тебе сюрприз.
На столе лежала большая куча ненадутых воздушных шариков, а рядом зеленый цилиндр, похожий на тот баллон, что они пытались недавно украсть. Наверху тонкая трубка из винила подсоединялась к соплу, а к последнему – полупрозрачная пластиковая маска.
Зак удивился. – Откуда это у тебя?
– Это наш последний шанс. И я не хотел его упускать.
– Здесь закись азота?
– То самое, отчего смеются. – Терри усмехнулся. Он развернул маску, перемещая ее вместе с баллоном. – Желаешь испробовать?
– Что-то не хочется.
– Да ну... не будь таким букой, хотя бы сегодня.
– Может... позже.
– Ты будешь у нас главным. Идет? – Он похлопал по цилиндру. – Вход безбилетный.
Зак поигрывал маской. – Бывает без билета еще дороже...
Терри помолчал. – Значит, решили.
* * *
Вечеринка началась вяло, но к половине одиннадцатого стало тесновато. Кого только не было – дьяволы, вампиры, танцовщицы с оголенными животами, непременные итальяшки-гангстеры и хирурги-живодеры. Терри оделся в костюм оборотня, на щеках и подбородке торчали пучки волос, глаза были подведены красной косметикой. А Зак шокировал всех тем, что сбрил наголо волосы на голове. Вот таким и был его костюм: более чем хватало. В толпе он выделялся таинственной бледностью черепа, непонятной и пугающей.В одиннадцать Зак принялся раздавать шарики. Всем по одному, их нужно было сразу защипывать, чтобы не выходил газ. Это было и показателем "улета". Если человек достаточно надышался газа, пальцы сами разжимаются и шарик улетал. Веселое опьянение длится лишь несколько секунд, так что шариков нужно много. К полуночи квартира была полна разноцветных шариков. Терри обратил внимание, что Зак идет к выходу из комнаты – и вдруг его лицо резко меняется. Проследив за его пристальным взглядом, он увидел девушку, одетую кошкой. Черный облегающий костюм, крашеные усы, уши из меха, привязанные лентой к голове. Она танцевала с ковбоем. Зак подошел, они о чем-то шептались недолго. Вскоре Зак вышел из комнаты.
Терри протолкался сквозь толпу к девушке, она уже не танцевала. Приблизившись, представился.
– А меня зовут Андреа, – ответила девушка.
– Ты подружка Зака?
– Я тоже так думала. Но, похоже, я ошибалась.
– Ты бросила его?
– Мы повстречались-повстречались и разошлись. – Она рассматривала Терри с любопытством. – А ты страж его, что ли?
– Нет, друг.
– Зак хороший парень. Только очень уж чувствительный.
– Что-то не так с его чувствительностью?
– Ну, знаешь... Извини, я ухожу. – Она повернулась, но Терри схватил ее за руку.
– Напрасно ты так.
– Я пришла сюда не для того, чтобы создавать проблемы.
– Тогда зачем пришла?
– Ну, я услышала, что вы тут устроили забавную вечеринку. Да ты сам знаешь, почему – Ее глаза засверкали. – А о тебе ходят легенды.
Она умела себя подать, эта девушка. Терри пригласил ее на танец. А после они курили. Она и в самом деле была хороша собой, только вот пустая. Терри не понимал, как может такая вызвать чувство голода.
К этому времени Зак вошел в другую комнату и закрыл за собой дверь. Оставалось еще достаточно закиси азота, хватило бы всем на три или четыре раза. Он решил не пользоваться шарами, а прикрепил зеленую пластиковую маску к концу трубки. Потом надел маску себе на нос и рот и крепко привязал эластичной лентой, обмотав ее вокруг головы. Под пальцами возникало странное ощущение – безволосый череп был еще непривычен. Так он просидел минуту-две, думая, что бы еще такое сотворить. Из другой комнаты доносилась музыка и обрывки смеха. Он вздохнул и открыл клапан.
С потоком газа на душе сразу стало легче, он вот-вот начнет смеяться. Открыл он до упора, и в мгновение комната затуманилась, отступила на задний план, голоса из соседней комнаты растворились в пустоте. Быстро приближалась ночь, мир превращался в булавку, а потом и ее не стало.
Андреа пришла на похороны. Позже у нее с Терри завязался короткий роман. В деканате занимались расследованием смертельного случая. Охранник сообщим им о той краже, и они никак не могли взять в толк, зачем человек пошел воровать баллон с газом второй раз, если уже попадался. Терри тоже ничего не мог объяснить, он был совсем раздавлен. И бороться за себя не было сил.
Его исключили, правда, с правом перезачисления по окончании консультационной программы. Он сделал попытку, но ничего не получилось. Чувствами он продолжал жить в прошлом, но говорить об этом вслух не решался. Через полгода он все бросил и уже не думал о повторном зачислении. Легче было найти себе другую работу.
* * *
Терри шел по пустынной местности, пока не уперся в забор с колючей проволокой поверху. По другую сторону дети играли в баскетбол. Они рассказали, как пройти, и уже через минуту Терри прогуливался по мощеной дорожке парка "Риверсайд". Слева текли воды Гудзона, слегка взъерошенные весенним ветром. Справа пробивалась трава, рядом с бетонным покрытием валялись окурки. Вопрос появился будто сам по себе: зачем останавливаться? Он не голоден, не устал. Единственное, что приковывало его к этому месту, к этому городу с сомнительной перспективой – его воспоминания. Если б он мог навсегда избавиться от них, как змея при линьке, он бы перестал страдать. Он бы просто ушел. Оставил бы Фрэнки, Зака и все остальное. Никогда не останавливаться, никогда не думать, ничего не планировать и не помнить. Если б он мог идти дальше...
Глава 7
Уход за собой
У Андреа Галанг – мисс Тихоокеанское побережье США возникла проблема. Консультанты по красоте, всячески холившие ее в борьбе за право называться мисс США, предложили ей избавиться от шишечки на кончике носа. Ее личный консультант, бывшая мисс Америка, тоже участница первенства, согласилась с их мнением.– Доверься им! – убеждала она. – Зачем быть идеальной на девяносто восемь процентов, если можешь на сто.
Это и было проблемой, трудно разрешимой для Андреа. Она играла с носом, поворачивала кончик то в одну, то в другую сторону. Недостаток был почти незаметен, да и хирургическое вмешательство было бы минимальным. Но Андреа колебалась.
– Эта шишечка всегда была частью меня! – возражала она. Но все склонялись к тому, что нос необходимо чуть-чуть подправить.
Тщательная подготовка и стремление к совершенству – вот критерии победы. Поэтому в погоне за совершенством девушка должна быть готова изменить себя.
Если этого не будет, считай, ты погибла. Красота – это как идеальный ландшафт. Исправь, что можно исправить. И будешь чувствовать себя хорошо. К этому стремятся все. Маленькие неудобства – пустячная плата за большой успех.
* * *
Фрэнки нервно прохаживался по комнате, ему надоело чувствовать себя в западне. Он был зол и всеми покинут. Много раз подходил к выходной двери и много раз возвращался. Страх не давал вот так сразу уйти. Телефон не помогал, наоборот, торчал как кость в горле.Ему хотелось его выдернуть, чтобы не слышать чужие голоса, незнакомых друзей, фамильярное щебетание матушки. Однако и отвечать в трубку "вы ошиблись номером" было бы неправильно. Что еще оставалось делать, если хочешь узнать о себе... Разгадку загадки может принести телефон. Это как шантаж. Кто-то нашептывает цену и место, сделай это и ты получишь назад свое тело. Свою личность. Если уйти отсюда, буду скучать. Или хуже – вдруг кто-нибудь позвонит и скажет, что все это шутка, трюк, и если он закроет глаза и скажет магическое слово, все встанет на свои места. Так тоже может быть. Голос по телефону. Вестник счастья. Манна с небес.
Весь день он смотрел телевизор. Всевозможные шоу и реклама отвлекли его, алкоголя в доме не было, каким-то образом это помогло, он уже не казался себе беспомощным. Он часто смотрел в окно, иногда встречаясь взглядом с женщиной в окне швейной фабрики. Возможно, это была та самая, которую он видал раньше. Но она не подавала виду, а потом куда-то ушла. Незаметно, к недоумению Фрэнки, свет снаружи изменился, наступили сумерки.
Фрэнки не раздумывал и сразу полез в шкаф за ботинками. Майка на нем несколько припахла, и он сменил ее на кофту с длинными рукавами, поверх натянул стеганый пиджак с большими пластмассовыми пуговицами на непривычной стороне. Нашел немного денег, карту Манхэттена и связку ключей в верхнем ящичке комода, все это впихнул в карман. В гостиной из захватанного справочника списал себе адрес "Вирго", а потом подошел к выходной двери и убедился, что ключи подходят. Он колебался.
Не останавливайся, приказал он себе. Не надо думать. Иди.
Вдруг донесся телефонный звонок. Едва слышный. Один, второй. Фрэнки ринулся в гостиную и схватил трубку. Там гудела линия, а звонки продолжали раздаваться. Непонятно... Наконец он сообразил, что это из спальни, а когда вошел, вместо звонков услышал голос. Незнакомый голос. Галлюцинация?.. В комнате никого не было. Вскоре голос, женский, начал расхваливать достоинства микроволновой печки. Наконец до Фрэнки дошло... Расстроенный и смущенный своей глупостью, он подошел к телевизору и выдернул вилку из розетки. Потом вернулся к двери и, открыв, переступил порог.
Улица походила на улей, ничто здесь не умолкало и не останавливалось. Фрэнки вдруг захотел убежать, казалось, его вот-вот обнаружат и подвергнут осмеянию, если не хуже. Он весь сжался, готовый к встрече с суровой реальностью.
Но шли минуты и ничто не происходило. Наконец, набравшись храбрости, он ступил на тротуар, держась поближе к стене здания. Люди ходили кругом, и никто не обращал на него внимания. Удивительно. Только человек в круглой шапчонке вдруг предложил купить драгоценности, потрясая перед его лицом золотым колье. Фрэнки оцепенел, ему захотелось ударить этого человека. Когда торговец потянулся в карман за чем-то еще, Фрэнки ринулся на проезжую часть, и его чуть не сбила машина. Из окна посыпалась ругань, водитель бешено сигналил, тут же присоединились другие машины. На той стороне улицы Фрэнки споткнулся и случайно задел женщину, тащившую тяжелый пластиковый пакет, из которого торчали стебли зелени и ощипанная голова курицы. Женщина рассердилась, а Фрэнки поспешил прочь. Он пробрался сквозь толпу людей, заполонивших рынок, миновал несколько домов и наконец оказался у ворот швейной фабрики. Оттуда выходили группами женщины, о чем-то оживленно разговаривая между собой, их языка Фрэнки не знал. Вдруг ему захотелось вернуться домой, внушить себе, что он женщина, и жить как подобает. Но окружающие не смотрели на него, и Фрэнки шел дальше. В конце квартала увидел итальянский мясной магазин, там приземистая седая женщина освежевывала барашка. Рядом находился ювелирный магазин, за ним булочная. Из булочной вышел мужчина с жирными руками, он нес розовую коробку, перевязанную лентой. Внутрь поспешила дама в чалме и с собачкой.
Фрэнки остановился. Он прошел только один квартал, а уже заблудился. Если раньше он боялся быть замеченным в толпе, то теперь, увидев бедлам и хаос, страшился потеряться в ней.
Дойдя до угла, он вытащил карту и стал изучать. Выбрав наконец направление, пошел по боковой улице. Через полчаса почему-то оказался на прежнем месте. Боясь попросить помощи, боясь, что голос сразу выдаст его, он попытался еще раз. И вот награда – он у станции метро. Сел в поезд, но ему все казалось, что он в неправильном направлении. Доехав до Бруклина, все-таки не выдержал и обратился за разъяснениями к служащему. Оказалось, сложного ничего нет. Только вот рядом, слишком близко, стояли чужие люди, вагон был полный. Кто-то ущипнул его за задницу. Фрэнки оцепенел, не в силах проронить ни слова. Его ущипнули снова, и Фрэнки втиснулся в толпу, подальше, наконец объявили нужную станцию – и Фрэнки выскочил на свободу. Чувствовал он себя отвратительно, хотелось передохнуть. И он нырнул в первую попавшуюся закусочную, заказал себе бургер и содовую. Удивительно, когда он говорил что-нибудь, никто не обращал на него внимания, не посматривал украдкой и не глазел. Его груди и широкие бедра не вызывали насмешек, голос и одежда – тоже. Всем было наплевать, чем он занимается. Ты чувствуешь себя мужчиной, но у тебя внешность женщины, что ж, прекрасно. Нью-Йорк – город большой, места всем хватит. Добравшись до "Вирго", Фрэнки остановился в замешательстве. А заметив силуэт голой женщины на козырьке бара, совсем застыдился. И туго натянул концы пиджака. Оглядевшись по сторонам и собравшись с духом, вошел в бар.
Внутри было много народу, в воздухе стоял дым, пахло пивом. На платформе под музыку танцевала девушка. От стойки бара послышались возгласы одобрения, и мужчины стали совать деньги девушке за трусики. Фрэнки захотелось убежать: ему не нравился шум, он опять оказался в пугающем хаосе. Вдруг он заметил, что на него глазеют мужчины. Один из них вышел вперед и, нарочно натолкнувшись на Фрэнки и рассыпаясь в извинениях, положил руку ему на плечо. Фрэнки это не понравилось и он резким движением сбросил руку. Мужчина что-то пробурчал, но Фрэнки не расслышал слов, лицо его исказилось.
Чтобы не лезли эти типы, Фрэнки пошел в глубь бара. Хотелось выпить. Продвигаться вперед удавалось с трудом. Но ему повезло, и он приткнулся к стойке бара. Рядом мужчина, выше на голову, раскачиваясь и рассматривая ее искоса пьяными, залитыми кровью глазами, предложил заняться любовью.
– У меня есть пятьдесят долларов, – картавил он, нащупывая в кармане бумажки и вытаскивая мятый ком. – Что скажешь?
– Да пошел ты к черту, – ответил Фрэнки.
– Ну что ж ты так? – Мужчина тряс купюрой перед носом Фрэнки. – Пошли, конфетка. А личико твое мне знакомо... Ты не девственница.
– Кто я, это не твоего ума дело.
Мужчина глотнул остатки пива из бутылки и убрал ее на стойку бара. Улыбаясь, он снова полез в карман. – Вот еще пятьдесят, – и он поднял руку с двумя купюрами. – Сто долларов, да на них можно купить любую киску, в любое время, в любом месте.
Фрэнки всерьез, по-мужски разозлился, ему захотелось показать, кто здесь сильный. Пальцы сжались в кулак. – Я набью тебе морду, сморчок, если не оставишь меня в покое.
Мужчина расхохотался и показал свои кулаки, они были в два раза больше, чем у Фрэнки.
– Послушай, – проговорил Фрэнки, поняв, что преимущество не на его стороне. – Я не то, что ты себе представляешь. Я не женщина, а мужчина. Так что отстань от меня.
– У того полезли глаза на лоб, и он стал внимательно изучать выпуклости Фрэнки. Лицо расплылось в похотливой улыбке. – Это правда? Тогда я готов заплатить, чтобы с ребятами взглянуть на твое оборудование.
– Я не лгу.
Мужчина разгладил бумажки. – Сто долларов, только чтобы посмотреть.
Фрэнки опять оказался в западне. С одной стороны невероятное стремление напасть и победить, но было и что-то еще – сильное, таившееся в глубине души и заставлявшее съежиться от страха и как бы исчезнуть. Фрэнки огляделся по сторонам, надеясь увидеть дружескую поддержку. Но его встретили непристойные ухмылки и горящие похотью глаза. Он опять повернулся к мужчине с деньгами. Тот, казалось, с каждой секундой становился огромнее и страшнее.
Подавив в себе первобытный нерассуждающий страх, Фрэнки одной рукой выхватил у своего противника деньги, швырнул в воздух – тут же другой рукой перехватил этот раскрывающийся грязный цветок и засунул в зияющую перед ним пасть.
Когда мужчина пришел в себя от неожиданности, Фрэнки был уже в другом конце бара, он лихорадочно искал выход. Оглянувшись через плечо и отыскав взглядом лицо противника, красное и злое, Фрэнки толкнул дверь с табличкой "Выход".
Он увидел маленький коридор, упиравшийся в тяжелую металлическую дверь на засове. Сбоку была вторая дверь с табличкой "Только для служащих". Этот вход оказался незаперт, и Фрэнки вошел.
Комната была узкая и длинная, бетонный пол, высокий потолок из балок. Половину комнаты занимали стеллажи со спиртными напитками и пивом. Другая половина выглядела "жилой": два складных стула, большое зеркало, одежда на вешалках.
У Фрэнки перехватило дыхание. Он уже знал, что сейчас сделает. Сорвав со стеллажа ящик с виски и вытащив бутылку "Уайлд Терки", он сделал большой глоток. В горле обожгло, вскоре по животу разлилось тепло. Он отхлебнул еще.