Большаков Валерий. Другие правила

   Девушка наполнила стакан-«грушу» пенистым «лио» и поднесла Глебу.
   — А что спать не идете? — поинтересовалась она с осторожной ласковостью.
   — Да я б с удовольствием… Спасибо. — Глеб сделал большой глоток. — Не получается. Сейчас, пока до Соама доберемся, пока туда, пока сюда, уже и вставать пора…
   Девушка сочувственно покивала.
   — А я вас видела сегодня на площади! — похвалилась она.
   — Да? — вежливо удивился Глеб.
   — Ага! У меня там модуль рядом. Мы вас всем блоком встречали, все так радовались!
   — А мне почему-то показалось, что все было организовано…
   — Ой, неправда! Что вы! У моей соседки на «Северном полюсе» отец работал. А у тети Клавы — обе дочки. Представляете, что они пережили?!
   — Да уж…
   — Ой, а слез было!.. И как хорошо, что Тхакура поймали! Ой, вы не представляете, какой он все-таки был скотина! — скривила девушка свой чувственный ротик. — Сейчас хоть не так страшно будет… Еще б отфильтровать всех, чтоб вообще пурпуров не осталось!
   Глеб присмотрелся к красной девице. Одета она была в обтягивающий рабочий комбинезон. По тому, как четко выделялись контуры великолепной груди, было ясно, что под ним ничего нет.
   — Отфильтруем, — сказал Глеб.
   Девушка замялась, словно хотела спросить о чем-то, да никак не решалась.
   — Скажите… — молвила она неуверенно, покосилась на любителей двойного виски, заколебалась, но договорила: — А если кто-то работает на Базе… может он перейти в Проект?
   — Смотря кто, — сказал Жилин и сделал изрядный глоток. Тоник приятно пощипывал язык и шибал в нос.
   — Сервис-инженер, — нервно сказала девушка и, не зная, чем занять руки, стала протирать стеклянную «грушу».
   — Пока нет, — сказал Глеб с сожалением, — вот когда город построим, тогда — пожалуйста.
   — А-а… — сказала девушка угасающим голосом. — А еще кем-нибудь? На стройку, там, или… в принципе у меня сертификат программиста! Да хотя бы наладчиком! Вам же потребуются наладчики?
   Колонист, цедивший виски, вдруг допил все одним глотком и молча вышел. Поболтав «грушу», Жилин пристально посмотрел на девушку.
   — Вы так хотите покинуть порт? — серьезно спросил он.
   Девушка сжала кулачки.
   — Я его не-на-ви-жу! — с чувством сказала она. — Господи, я так рвалась на Марс! А тут… Нет, на Сырте и вправду здорово. Здесь все так… слов не хватает… в высшей степени сурово. Да! И есть тут что-то определенное… Сильное, жесткое. Окончательное. Здесь уж если человек плох — значит, плох стопудово… э-э… ну, стопроцентно. А хороший — так хороший. Без всяких там полутонов и оттенков. Землежителю тут тяжко — слов нет! А женщине тем более. Как прилетела, так и началось — то один пристанет, то другой. Вон уже зыркают на вас!
   — Пусть позыркают, — улыбнулся Жилин.
   — Как я уже устала от всего этого… — вздохнула девушка. — Хоть вам пожалуюсь… Радости сколько было, когда сюда летела, гордости!.. А как же — на «Большом Сырте» буду работать! Ах-ах-ах! А тут такой бардак! Столько людей попало под сокращение! Я с таким трудом сюда устроилась, вы не представляете!.. — Девушка фыркнула. — Стоило пять лет учиться, чтобы в кабаке коктейли смешивать! Ужасно просто!
   — Я вам обещаю, — серьезно сказал Жилин, — скоро тут все закрутится, завертится… Работы всем хватит и здесь, и в Долине Маринер, и в Хелласе, да везде!
   — Большой штурм? — улыбнулась девушка.
   — Именно! — подхватил Глеб. — Большой штурм! Победа человечества над косной природой! Флаги и стяги во всепланетном масштабе! А что такого? Надо же и собой когда-нибудь погордиться! Не каждый же день Землю-бис устраиваем!
   Девушка улыбнулась. Не кокетливо, а робкой, доверчивой улыбкой человека, боящегося ошибиться. Но еще не потерявшего надежды…
   Старик с моржовыми усами поскреб лысину и попробовал встать из-за стола. Уперев руки по сторонам пустой тарелки, он таки оторвал тощее седалище от стула и, суетливо перебирая ногами, просеменил к стойке. Лицо у него было припухшее, с нездоровой землистой кожей, апатично-равнодушное.
   — Виски, — сказал он глухим и сдавленным голосом.
   — Дядя Миша, — сказала сервис-инженериня с беспокойством, — может, хватит на сегодня?
   Дядя Миша нахмурился.
   — На свои пью, — вымолвил он, еле ворочая языком.
   — Восемнадцать копеек, — отступилась девушка.
   Старик разболтанным движением приложил ладонь к засветившемуся регистратору. По сенсорному кругу пробежала цепочка нервных огоньков, и руки со старческими веснушками сгребли выпивку.
   — Так вот и живу, — вздохнула девушка. — А тут еще этот! На что уж они все противные…
   — Эт-та хто пр-ративный?! — заорал оскорбленно старик.
   — Не кричите, дядя Миша, — строго сказала девушка.
   — М-молчу… — промычал дядя Миша и громко икнул.
   — На что уж они, — продолжала девушка, — но Владек… Да вы его не знаете, наверно? Это начальник СИБ. Свинья такая! Нет, врать не буду — мне он поначалу даже понравился. Настоящий такой первопоселенец, как в фильмах, — большой, закаленный. Сильный. Человек фронтира. А потом… Понимаете, его тут все боятся. Даже я, никогда не дрожавшая перед начальством, стала испытывать страх. Это так противно, так унизительно — фу! Ой…
   Люк в столовую распахнулся. Здоровый бугай — плотного телосложения, с красным квадратным лицом, со светло-рыжими волосами и маленькими голубыми глазками — просунулся по пояс, нагло уставился на Жилина, затем взглянул на девушку, грязно ухмыльнулся и снова уставился на Жилина.
   — Эй, ты! — заорал он. — Ты что здесь потерял?!
   — Не твое собачье дело, — холодно ответил Жилин.
   Бугай хрюкнул от злости.
   — А ну, — раздраженно прохрипел он, — быстро отошел от моей девчонки!
   — Владек! — крикнула девушка. — Перестань сейчас же! Дай людям поесть спокойно!
   — А-а!.. — распалял себя Владек. — Нового женишка себе завела! От курва маць!
   Девушка охнула и прикрыла лицо ладошками. Жилин медленно повернулся. Его правая рука лежала на стойке, в левой была «груша» с тоником. Он пристально посмотрел в злые голубенькие глазки начальника СИБ, и кто-то громко сглотнул. По столовой расползлась угроза.
   Холодное лицо Жилина не изменило выражения. Глеб допил тоник и поставил «грушу» на стойку. Напряжение в зале пульсировало, словно живое. И выверенные движения главного киберинженера будили в памяти неясные, тревожные воспоминания.
   — Нехорошо… — Голос Жилина звучал холодно и бесстрастно. — Ты оскорбил девушку.
   Владек поежился, пораженный ни с чем не сравнимым ощущением смертельной опасности, захлестывавшим его при взгляде в ледяные и безжалостные глаза Жилина. Но набычил шею и пошел на Глеба.
   — Где это ты видишь девушку? — усмехнулся он глумливо. — Девку!
   Выслушивать дальше Жилин не стал, а ударил бугая. Владек толком и не понял, в чем дело. Он еще не успел вдоволь наругаться и совсем не ожидал крепкого удара в челюсть. Задирая ноги и сметая посуду, Владек опрокинул стол и хрястко ударился об пол. Он начал было подниматься, но тут же получил по шее и впечатался головой в стойку. Да с такой силой, что опрокинулись пластмассовые бутылки.
   Владек «поплыл» и, даже не думая ни о чем, потянулся к парализатору. Еще ни разу в жизни ему не доводилось съездить кому-то по зубам. Как правило, первопоселенцы выясняли отношения с помощью квантовых пистолетов. Но не успел Владек коснуться кобуры, как снова «заработал» сокрушительный удар в челюсть. Из разбитой губы потекла кровь.
   Напрягая последние силы, шатаясь, Владек оторвался от стойки, но от резкого удара в живот у него перехватило дыхание и он согнулся пополам. В то же мгновение Глеб без всяких приемов, не размахиваясь, врезал ему по сопатке — так, что красная юшка брызнула из ноздрей.
   — Ты сам напросился, — без гнева сказал Жилин, — а иначе вы не понимаете…
   Бросив равнодушно-тяжелый взгляд на растерянных посетителей, он привалился к стойке.
   — Извините, — коротко сказал он девушке. — Вас хоть как звать-то?
   — Маша, — вымученно улыбнулась сервис-инженер с сертификатом программиста. — Лисицына. Вы меня напугали!
   — Не бойся, Маша, — улыбнулся главный киберинженер, — я Дубровский! — Он постоял, подумал и добавил: — Если вы еще не передумали, то собирайтесь и едемте.
   — Правда?! — обрадовалась Маша. — Прямо сейчас?!
   — А чего ждать? Время-то идет… У нас есть уже один программист — Рита Ивернева. Поработаете с ней в паре…
   Глеб обошел слабо ворочавшегося Владека и выбрался в коридор. Тут его уже ждали. Десяток краснощеких богатырей с мышцами подпирали стенку. Команда СИБ. Завидя Жилина, богатыри лениво оттолкнулись и перегородили ему дорогу. Команда переговаривалась:
   — В курсе, Ковальского вымесили?
   — Я в курсах.
   — Меня на «хи-хи» пробивает!
   — И кто ж это такой смелый выискался?
   — Эссе хомо! — Один из здоровяков показал на Жилина жестом, не лишенным театральности. — Он эту корку размочил! Впухает главным по кибам!
   — Еще одна шишка на ровном месте!
   — У шишки загордяк!
   — Сделать ей бледный вид и розовые щечки!
   Жилин улыбнулся. Он мог играючи раскидать всю эту го-поту и даже не запыхался бы. Только зачем?
   — Какой у вас индекс социальной значимости? — спросил Глеб.
   Команда растерялась.
   — Пятнадцать, — вымолвил худой, но широкоплечий парень с соломенного цвета волосами.
   — Могу записать на курсы персонала обеспечения при проекте «Марс», — сказал Жилин миролюбиво. — Может, уже со следующей недели начнем занятия. Будете хорошо учиться — получите настоящую специальность и настоящую работу. Индекс свой поднимете. До двадцати пяти как минимум.
   Команда дрогнула. Предводитель это заметил. Он был коренастый, плотный, с круглой, гладко выбритой головой.
   — Кончай нам зубы заговаривать! — процедил он и двинулся на Жилина. Команда качнулась. «Врежешь ему, — мелькнуло у Жилина, — и они кинутся». Круглоголовый ударил хуком справа, метя «шишке» в челюсть. Жилин поймал его волосатый кулак и сжал. Раздался хруст. Круглоголовый заверещал как поросенок. Глеб отпустил его руку.
   — Я не ищу неприятностей, — произнес он морозящим тоном, — но и не избегаю их. Владек получил за дело, а если и у вас руки чешутся, то, пожалуйста, я готов. Только что ж вы сами за девушку не вступились? А, херои?
   Поднялся гвалт. Команда кричала:
   — А твое какое дело?! Будет он нам тут еще!..
   — Сами как-нибудь разберемся!
   — А то нашелся тут… моралист вшивый!
   — Да что вы как с цепи сорвались?!
   — А ты не защищай! Защитничек выискался!
   — Но-но! Я тебя трогаю, что ли?!
   Сквозь толпу протолкался долговязый, носатый парень с темным тощим лицом.
   — Нечего нам тут выговаривать! — грубо сказал он. — У нас тут свои порядки, ясно тебе? Они с Машкой как-нибудь сами разберутся, а ты не лезь! — Он повернулся к толпе и спросил: — Правильно, безопасники?
   — Вер-рна! — заревела команда.
   Холодное напряжение на лице Жилина сменилось иронической усмешкой.
   — «Безопасники»! — сказал он с презрением. — Пурпуров развели, как тараканов, а туда же! Да по вас самих изолятор плачет! И почему это мы должны были ваших людей с полюса снимать?! А вы где были?! «Сами разберутся»! — хмыкнул Жилин. — Это мужчины пусть заботятся о себе сами, с ними нянчиться я не собираюсь. Но попробуйте еще хоть раз обидеть при мне женщину! Так всыплю — синие будете ходить! И давайте кончать этот базар, мне нужно работать.
   Тогда долговязый повернулся к нему и сказал:
   — А может, мы не хотим, чтобы ты тут работал?
   Жилин посмотрел долговязому в запавшие глаза долгим, упорным взглядом.
   — А мне наплевать, чего вы хотите, — медленно проговорил он.
   Из столовой торопливо вылезла Маша. Она была уже в спецкостюме, со шлемом под мышкой.
   — Я готова! — радостно сказала она.
   — Ты куда, Лиса? — удивилась команда.
   — Я к ним! — Девушка подбородком указала на Жилина. — Хоть кем! Хоть грунтокопом! Лишь бы подальше от Базы! Не хочу я больше бояться и гадости выслушивать! Хватит с меня! Натерпелась!
   Незаметно Жилин расстегнул клапан бокового кармана на комбинезоне, где лежал его табельный пистолет-парализатор.
   — А ну, стой! — рявкнул долговязый. — Останови ее, Саид!
   — Не советую, — спокойно сказал Жилин.
   — Интересно, а кто нам помешает? — Долговязый дрожал от ярости, но что-то в поведении Жилина его удерживало. Киберинженер не боялся и не нервничал, в его голосе скорее чувствовалось пренебрежение.
   — Я, — по-прежнему спокойно сказал Жилин.
   Лицо долговязого побелело, затем покраснело от бешенства.
   — Ты что, совсем считать разучился?! — проговорил он спертым голосом. — Нас тут девять человек!
   — Вот и прекрасно, — ухмыльнулся Жилин, — силы вроде как сравнялись!
   Он чуть наклонил голову и сунул руку под клапан, так, чтобы ладонь была в нескольких сантиметрах от истертой рукоятки ПП.
   — Ну что? Сдавайте карты, безопаснички! Я сделаю ход, как только скажете!
   Загремели шаги ярусом ниже, и по эскалатору взбежали Габа, Гоша и Антон Родин.
   — Здорово, ребята! — приветствовал их Жилин, не сводя глаз с толпы. — Я тут продаю билеты на вечеринку с танцами. Не желаете выбрать себе партнеров?
   — Мы уже настраиваем скрипки, афанде! — мгновенно оценил ситуацию Габа и выхватил пистолет-парализатор. Стажер и наноинженер молча вынули свои, демонстративно сдвинули до конца муфты излучателей, а ползунки регуляторов довели почти до упора, до зловещей красной риски.
   — Осторожно и медленно поднимите руки, — проговорил Жилин, — расстегните оружейные пояса и бросьте на пол. А затем поворачивайтесь и шагайте.
   Верзила позади долговязого негромко произнес:
   — Считай меня вне игры, Мирон.
   И Глеб услышал стук брошенного на пол разрядника. Тут же вслед за первым полетели и остальные.
   — Расстегни пояс!
   Долговязый Мирон пристально смотрел на Жилина широко открытыми глазами. По его щекам стекал пот. Затем он провел языком по пересохшим губам и начал расстегивать пряжку пояса. Кто-то в толпе шумно вздохнул. В какое-то мгновение Мирон мог попытаться выхватить квантовый разрядник, но он не стал дергать тигра за хвост и разжал пальцы. Оружейный пояс упал на пол.
   Мирон попятился назад. Потом повернулся и пошел прочь, все ускоряя шаг. Стало вдруг очень тихо. Маша повернулась, быстро поцеловала Глеба в губы и побежала к выходу. А краснощекие богатыри остались стоять, будто оплеванные. Они стояли и молча смотрели, как их Лиса, их Ева, их Таис сбегает, не оглядываясь, по эскалатору, спеша покинуть Базу обетованную… И как можно скорее.

Глава 15
МАРС, СТАНЦИЯ «СОАМ»

   Караван вездеходов, растянувшись на добрых полкилометра, медленно втягивался в устье широкого Ленточного каньона. Желтые песчаные танки гремели и лязгали меж изветрелых, угольно-черных скал, где металось басистое эхо, и нещадно коптили пылью.
   Изрыже-красноватый прах клубился, повисал над танками плотной непроглядной тучей, заволакивая отвесные стены каньона, наплывавшие из красноватых потемок, и медленно оседал в лучах прожекторов на изгибистые дюны. Прах к праху.
   Жилин ехал в голове каравана, в танке-транспортере типа «Ирбис». За пультом, опустив толстые красные пальцы на клавиши, сидел Руслан Алишеров. Он был невозмутим и величествен, а на его жесткое, плоское лицо так и просилась боевая раскраска.
   Жилин пригнулся, чтобы не стукнуться головой об обивку низкого потолка, и просунулся в кабину.
   — Долго там еще?
   — Скоро уже! — быстро обернулся Руслан. — Если б сразу сели да поехали, — сказал он, будто оправдываясь, — а то, считай, весь день потеряли!
   — Лучше не напоминай… — проворчал Глеб.
   Добровольцы сильно припозднились с выездом. Пока дождались начальника космодрома, пока ругались со старшим инженером, вечерняя заря добагрянела и на небе зазвездило.
   — Вот тебе и «взвейся-развейся!» — бурчал Руслан. — Как веселиться, так все на месте, а как поработать — никого не дозовешься… Ну, неужели нельзя было все еще с утра подготовить?! Знали же, что «Бора» на подлете! Нормальные люди спать уже ложатся, а мы все никак не раскачаемся…
   — Э, э, не газуй! — встревожился Жилин.
   Транспортер вздыбился, завис и тяжко ухнул с крутого взгорка. Загремели, заскрежетали гусеницы, тарабаня по камням. Глеб только крякнул и крепче вцепился в поручень.
   — Куда ты так гонишь?
   Руслан белозубо ощерился.
   — Все путем, мастер! Прорвемся!
   — Штрафовать тебя некому…
   Шатаясь и переступая, Жилин пролез в пассажирское отделение. Здесь будто никто и не замечал валкой дороги и того, как все трясется и качается, как пол то бьет по пяткам, то резко уходит из-под ног. Бросив глазеть на однообразную багровую муть за спектролитовым колпаком, добровольцы переключились на спор.
   — Ты знаешь, шо мене сдается? — услыхал Глеб (по мягкому выговору узнавался Лева Соловейчик). — Мене сдается, шо все они трохи вольтанутые!
   — База называется… А еще — первопоселе-енцы, первопоселе-енцы…
   — Я что угодно была готова увидеть, но такое!..
   — Туристы еще эти… Чего вот шляться зря?
   — Да брось ты! Не всем же новые земли открывать! Кому-то достаточно просто полазить по ним, посмотреть направо, посмотреть налево…
   — Значит, ты считаешь, что все нормально?
   — Нет, ну а что ты еще хочешь?! Чтобы все и сразу?
   — Да подождите вы! Работает только двадцать процентов, а…
   — И ничего не двадцать!
   — А сколько?!
   — Двадцать шесть!
   — Ты что, с дуба рухнул?! Кто тебе такое сказал?
   — СВ смотреть надо! И не сериалы, а новости!
   — А что, точно двадцать шесть?
   — Нет, ну а что я тебе, врать буду, что ли?! По Всеобщему Вещанию шло… Или по Мировой Сети?.. Короче, какой-то спец из Экономического Совета что-то там объяснял… ой, я не помню уже! Перед самым отлетом было — я собираюсь, а он там вещает…
   — Ну, пусть даже двадцать шесть! Все равно ведь абсолютное большинство не работает!
   — Да и хрен с ним!
   — Правда что…
   — Тебе хрен, а мне не хрен!
   — Да что вы заладили: меньшинство-большинство! Люди-то тут при чем? Это реформаторам надо «спасибо» сказать!
   — Ну, началось! Политики им уже виноваты!
   — Это прогресс, старик! Плоды Второй НТР!
   — Кушайте их большой ложкой!
   — Все равно, — расстроенно протянула Марина. Ее губки искривились, надломившиеся брови придали лицу выражение горького недоумения и досады. — Такие странные… Взяли повыгоняли всех… Зачем, спрашивается? Ну, могли же как-то иначе все сделать, по-доброму! Просто какое-то издевательство над людьми!
   — Ох и не говори… — вздохнула Гунилла. — Странные до ужаса!
   — Ой, да ерунда это все! Вы так говорите… Можно подумать, при капитализме лучше было!
   — Ага… Сильно бы тебе понравилось работать на босса? Посмотрел бы я тогда…
   — Знаешь что?! — возмутилась Марина.
   — Что?
   — Ничего! Говоришь что попало! Ты хоть задумывался когда-нибудь, чем это ваше «безиндустриальное общество» закончится? Да человечество просто выродится! Тебе хоть приходило в голову, что вместе с частной собственностью погибла и нормальная семья?!
   — Господи! Да семья-то тут при чем?!
   — А при том! Раньше вон Фонда изобилия не было, никто вам благополучия просто так не давал — за него драться надо было, жилы рвать! Вот и держалась семья! И мама, и папа, и дите были крепко связаны — их один дом вместе держал! Они были нужны друг другу! А сейчас что? Сейчас каждый третий — безотцовщина! Вон сколько школ-интернатов понаоткрывали! Матери, и те деточек бросают! А что им? У всех же все есть! И никто уже никому не нужен!
   — Зато изобилие! — сказал Соловейчик проникновенно.
   — А меня тошнит от изобилия! — с силой сказала Марина.
   — Всеобщее благоденствие, — вякнул Лева.
   — А меня тошнит от благоденствия!
   Девушка сердито посмотрела на растерянного одессита, нахмурилась, но не выдержала и рассмеялась.
   — Не, ну правда, — смущенно заговорила она, — ну разве это нормально?
   — Ой, да хватит вам мировые проблемы решать! Нашли о чем говорить! Ну, посокращали большинство! А оно что, на другую работу устроиться не может?
   — Так, а кто под сокращение-то попал? Рабочие и эти… крестьяне. А берут инженеров!
   — Не вопрос! Отучатся — и возьмут!
   — А оно им надо?
   — Значит, так это большинство работать хочет! У меня вон дядька на ферме работает — китов пасет. И ничего! А брат смотрителем устроился куда-то на плантации ламинарии!
   — А у меня мамуля лет пятнадцать на одном хлебзаводе безвылазно как работала старшим оператором, так и работает! И уходить совсем не думает — коллектив, говорит, хороший подобрался. А батек всю жизнь протрубил пилотом на дирижабле-лесовозе! Рассказывал как-то, Амазонию-де с Сибирью изучил, как коврик в ванной!
   — Вот! Видишь? А ты — издевательство, издевательство… Кто хочет, тот работает, а работы — край непочатый! Учителей одних — вон сколько нужно! Постоянно! А инженеров, операторов, врачей, ассенизаторов?!
   — Так что же не идет никто? — не сдавалась Марина.
   — Ну почему не идет? Идет…
   — Ага, дождешься от них! Дураки они идти! Что хотите можете говорить, все равно человечество захлестнули трутни!
   — Да ну… — протянул Никольский. Еще перед финишем он сбрил свою эспаньолку — проиграл пари, — и «голое» лицо заметно отвердело, прибавило мужественности, вернее, этакой рубленой мужиковатости.
   — Вот тебе и «да ну»!
   Жилин нашел свободное место и втиснулся в компанию.
   — Глеб Петрович! Скажите ей, чтоб больше не ругалась на человечество!
   — Ты, что-ли, человечество?!
   — Не ругайся, Маринка, — улыбнулся Жилин.
   — Ага… Сами выведут сначала, а потом — «не ругайся, не ругайся…»
   Жилин крепко обнял ее, девушка поворчала обиженно — для порядка — и притихла.
   — Это нам только кажется, — начал Жилин, устраиваясь, — что проблема тунеядства возникла вчера. А собственно, что в ней нового? Это старая-престарая, почти что вечная проблема бездуховности. Проблема мещанства. А праздность — всего лишь мещанский идеал, хотя, с другой стороны, зачем это надо, чтобы трудиться людей заставляла нужда или закон? Зачем работу обязательно превращать в повинность? Наоборот, пусть можно будет выбирать! Хочу — работаю, хочу — нет. А как же? Зато уж теперь если человек занят делом, то любимым. Или его радуют аванс и получка. Ну, так… — Жилин развел руками. — Каждый выбирает для себя!
   — Все равно, — затряс головой Никольский, — не понимаю я этих людей! Да вон, был я тем летом в Америке у тети — от скуки чуть не помер, честное слово! Встают поздно, поедят — и в церковь. Или по распределителям. Или на пляж. А вечером — в клуб. И так каждый божий день! Всю жизнь!
   — А ты думаешь, у нас лучше?
   — Ну, все равно, не так же!.. У нас даже мещане дружат с духом!
   — Нет, надо что-то с ними делать, как-то бороться…
   Жилин покачал головой.
   — Нельзя бороться с людьми, — серьезно сказал он, — и не слушайте вы никого, кто будет звать на «борьбу с мещанством»! Поскребешь такого крикуна, а там — фашистик. Людей, какие бы они ни были, можно только учить. Ну, если не их самих, то хотя бы детей. Учить брать на себя ответственность и нести ее. Воспитывать смелость и трудолюбие. Отыскивать таланты и взращивать их… Только так.
   Все молчали. Только и слышно было, как хлесткие струи песка били в днище. Йенсен, который писал что-то, устроившись за маленьким откидным столиком, вздохнул.
   — Не слушайте, когда вам говорят, что передний край здесь, на Марсе, — проговорил Жилин. — Нет… Настоящий фронтир, он сейчас через лицеи проходит, через школы, через садики и ясли! Педагогика спасет мир! Учителя и воспитатели — больше некому! Иначе замкнется цивилизация, и будем мы все пищеварить, и спать по шестнадцать часов кряду, удовлетворять матпотребности и совершать половые отправления… Вот и приходится учителям крутиться, биться за каждого игнорамуса, за каждого подростка, — Жилин улыбнулся, — за этих тупиц малолетних, которым ничего не интересно и которые ни о чем не хотят думать…
   Добровольцы слушали не шевелясь. Марина прошептала Глебу на ухо:
   — А тебе и вправду можно в учителя. Смотри, как они все тебе в рот глядят…
   Глеб улыбнулся.
   — А ты что молчишь, Максим? — повернулся он к Гирину. — Скажи свое веское слово!
   Гирин крякнул.
   — А чего тут еще говорить? Я и не знаю даже… Хотя вру, знаю. Помню, когда я еще маленький был, батя мой все мечтал не ходить на работу. Эх, говорит, на травку бы сейчас, куда-нибудь под яблоньку. Не вставать по утрам, не вкалывать по пять часов, а на рыбалку смотаться или там в лес по грибы. В жару — холодная окрошечка на веранде… Вечерком — в картишечки перекинуться… Рай, да и только! Теперь вот он счастлив. А мне так его парадиз и даром не нужен. Помню, раньше я с батей ругался, все в свою веру перетащить хотел, а потом плюнул. Да идут они все в баню, думаю, пусть живут, как хотят! У них своя жизнь, у меня своя. А вообще, знаете, что я понял? Человеку для счастья нужен ад. Чего смеетесь? Именно ад, самый что ни на есть, вот как здесь, — чтобы из него сделать рай. Сделали, поставили Петра у ворот — и дальше пошли. Новый ад искать. Вот, наговорил тут, — закряхтел Гирин, — нагородил… Сам черт ногу сломит…
   — Да нет, мы все поняли! — ответили добровольцы вразнобой.
   Неожиданно вездеход перестал трястись и раскачиваться, и мощные двигатели загудели ровно, без взревываний. «Ирбис» выкатился из каньона и уверенно побежал по обширному плато.