Страница:
Антон постучался и вошел.
— Можно?
В синтезаторной было пусто и тихо. Шторка выходной камеры репликатора была поднята, и оттуда несло холодом. А вот Гошка вел себя как безбожник в храме. Ну, никакого благоговения! Вон майка его сохнет — прямо на синтезаторе развесил. Это надо же, а? На полу, словно забытый багаж, расставлены черные кубы энергосборников, на одном крошки рассыпаны и пластет забыт с кефиром…
Антон щелкнул замками и снял надоевший шлем. Сразу запахло озоном, горячим металлом — типично заводское амбре.
— Эй! — крикнул он. — Есть тут кто?
За штабелем металлооргаментов завозились, и серворобот с выведенной на спине четверкой двинулся Антону навстречу, перебирая шестью коленчатыми ногами. Стажер оробел.
— Наноинженер Черняк, — прогундосил кибер, — вышел встречать бот с оборудованием. — Машина тихо покачала тяжелой головой, словно не одобряя подобную легкость в мыслях, и добавила: — Обещал скоро быть. Просил подождать.
Мощные манипуляторы указали налево.
— Он там, — сообщил робот, — в трехстах сорока трех с половиной метрах.
Антон вытянул шею. В трехстах сорока трех с половиной метрах за грязноватым окном блестела финишная площадка, где холмился низкий, словно расплывшийся конус десантного бота типа «Коча».
— Ладно, — пожал плечами Антон, поискал глазами, где бы здесь приткнуться, и уселся на теплый энергосборник. — Подождем.
Низко прожужжал электрокар, послышались пришептывающие, как у кибера, шаги, и в синтезаторную зашел первопоселенец. Антон сразу догадался, что перед ним именно первопоселенец, а не доброволец, не землежитель, не залетный межпланетник — на госте были эти ужасные меховые штаны с курткой, заношенные, изгвазданные и пыльные. Ну кто еще, кроме первопоселенца, будет в таком ходить?
Но все равно этот был хорош — вылитый колонист, какими их изображают в стереофильмах: суровый, седой, с лицом цвета седельной кожи, высокий и основательный, как валун. Он стал посередине купола, расставив ноги в унтах со свинцовыми подметками, и трубно взревел:
— Эй, есть тут кто живой?
— Я, — выглянул из-за робота Антон, — только…
— Наноинженер Черняк вышел встречать бот… — занудил кибер, вытягивая руки в сторону овального окна.
— Не перебивай! — цыкнул на него Антон. Робот заткнулся. — Тут всем Черняк командует, его хозяйство, — объяснил стажер, — сейчас он придет. А что вы хотели?
Колонист искоса взглянул на него и спросил:
— Тоже сюда, что ли?
— Тоже, — сказал Антон и стыдливо заулыбался. — Запчасти кое-какие размножить надо.
— А-а… — протянул колонист довольно равнодушно. — А у меня — вон…
Он достал помятый, густо исцарапанный бур-мобиль, похожий на пушечное ядро.
— Сломался, зараза! — сказал первопоселенец, опуская механизм на пол. — А я без него, как без рук! Сможет этот ваш Черняк такой вот сварганить?
— Сможет, — авторитетно заявил Родин, — и даже лучше!
— Да не надо мне лучше, — сказал колонист, улыбаясь. — Мне б такой же… А ты сам кем тут числишься? Как зовут-то?
Антон назвался.
— А я, понима-ашь, капустку развожу, — разъяснил суть дела колонист, — с плантаций я. Георгий Иванович Колманов. Будем знакомы. А бабы у вас есть? — спросил он вдруг.
Антон смешался.
— Есть, — сказал он стеснительно.
Колманов страшно заинтересовался.
— Едрить твою семь-восемь! Девки или кто постарше?
— Девки… Девушки в основном.
— Эт-то хорошо, — обрадованно сказал Колманов, — а то у нас на плантациях с этим делом напряженка. Хоть так посмотреть… — Он крепко подмигнул, захохотал, ахнул Антона по плечу и, твердо ступая по пружинящему полу, прошелся до репликатора и вернулся. Постучал носком унта по металлооргаментам, сложенным в штабель. — И что, так вот все из этой фигни и стряпает?
— Ну! — со знанием дела ответил Антон.
— Хороша машинешка… — протянул Колманов с уважением. — А Лиса, значит, — сказал он неожиданно, — с Жилиным спит?
— К-какая лиса? — оторопел Антон.
— Как какая? Машка Лисицына!
— Да кто вам сказал?! — возмутился стажер. — Одна она, с девчонками! У Глеба Петровича невеста есть!
— Это хорошо, — смутился Колманов, — а то люди болтают разное…
Загремела дверь грузового тамбура, и робот сорвался с места, протопотал, жаждуще раздвинув манипуляторы. Сдирая с себя мягкий гермошлем, в купол ввалился огромный Гоша Черняк.
— Я вас приветствую! — радостно сказал он и заторопил кибера: — Там два контейнера, занесешь их!
Блестя великолепными зубами, явил себя Габа Оле-Сенду.
— Георгий! — воскликнул он, пропуская робота. — Ты где столько шлялся? Я тебя еще вчера ждал!
— Да-а… — махнул рукой Колманов. — Весь день рыбозмею гонял, понима-ашь…
— Ну, это надо… Привет, Антон! Как жизнь? Яэль тебя еще не соблазнила?
— Нет, — буркнул Родин. К Габе он относился с симпатией… и с опаской. Хороший мужик штурман, простой и надежный. Но как сказанет что-нибудь…
— А микробур для чего? — заинтересовался Габа. — Что ты им ковырять собрался?
— А это не для меня, — охотно ответил Колманов, — это дочкин. Натаха-то моя на планетолога выучилась! Да-а!..
— И что кончала?
— Универ Лунный. Вот, вернулась в пенаты. Воду ищет, озера подледные…
— Так она на плантациях или на Базе? — дознавался Габа.
— Со мной она. Что ей в городе делать? Люди сюда на шахты летели, за длинным рублем гнались. Что им та капуста, хоть она и фиолетова? Едрить твою семь-восемь… Тут же все на дейтерии держалось! Поначалу так вообще Центральную базу хотели в долине Маринер организовать — там и станция уже наша стояла и все… А потом, когда здесь под лавой прорву тяжелой воды сыскали, то быстро передумали. Ну, так еще бы, иметь такое сокровище под самым боком… — Колманов протяжно вздохнул. — Куда все только подевалось?..
— А вы? — спросил Антон.
— Я? — Колманов странно улыбнулся. — Я, браток, как-то вот прикипел к Марсу. Да-а… Весь я тут. Казалось бы, ну что здесь можно любить? Сверху пыль, снизу лед. А вот поди ж ты… Опять-таки внук держит. — Колманов улыбнулся радостно и умилительно. — Поросенок… Ну куда я от него?..
— Простите, — обратился к нему Гоша. — У вас заказ?
— Да, — подхватился первопоселенец и побурел. Оглянулся на Антона. — Я вот за ним.
Тощий и нескладный Родин смущенно хмыкнул и распрямил узкие плечи. Сказал с достоинством:
— Мы тут вчера заказ делали… На нейроблоки. И еще нам нужно… — Он нервно порылся в нагрудном кармане и с облегчением выудил листок пласт-папира. — Актюаторы нужны, штук десять хотя бы. Вот тут Глеб Петрович записал… — Антон протянул листок Гоше. — Тут и характеристики и все…
— Ага… Ага… — покивал Черняк понимающе. — Сделаем. Блочки еще с вечера лежат, можешь забирать. А мускулюсы я сейчас организую. Часика через два готовы будут.
— А раньше никак? — с надеждой спросил Антон. — А то мне на смену…
Черняк развел руками.
— Технология… — виновато сказал он. — Давай завтра с утра? Подойдешь?
— Ладно, — кивнул Антон, — что ж делать…
Он сгреб нейроблоки (в упаковке они походили на брикетики пломбира), вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.
Антон ополоснул лицо холодной водой и, вытираясь, подошел к большому круглому иллюминатору. Раньше отсюда стройку и не рассмотришь, только пыль видно было да клубы пара. Сполохи по ночам. А теперь над котлованом проглядывал остов колоссального сетчатого купола — он весь курился дымами и сыпал искрами, взблескивал, сверкал, пускал импульсы…
Завод рос и в высоту, и в ширину, и в длину. Цеховые группы зародышей — базовых, дополнительных, сырьевых, ремонтных — успели опознаться и вязались в системные массивы, а громадная сеть эмбриофоров атмосферогенного комплекса была еще шустрее и уже разворачивалась в дистилляторы, в кислородные обогатители, вообще во что-то непонятное, но, видать, до зарезу нужное.
Вокруг модуль-блоков копошились киберсистемы, что-то встраивая, протягивая, сваривая, укрепляя, выглаживая, распыляя… В лучах осветителей взлетали красные клубы дыма, ныряя в тень и снова выныривая. Обжигали зрачок добела раскаленные края купола на свайных подпорках, а за ним проглядывало что-то кубическое, из белого и красного пластолита, и тоже громадное, как космический ангар.
Антон сладко потянулся, выдохнул, и его мысли приняли новое течение. «Жаль только, — подумал он, вспоминая, как прошла ночная смена, — что автоном-комплект оказался Яэли велик. Она в нем была… как это у Вуазена? „В свитере ты, будто в теле чужом, на десять размеров большем…“ Фигурка у нее — слов нет».
Антон покусал кожицу на губе, соображая, вышел в коридор и постучался к девчонкам.
— Да, да! — нежными колокольчиками прозвенели три голосочка. — Ворвитесь!
Антон заглянул в модуль. Естественно, все трое наводили красоту. Гунилла сидела перед зеркалом, а Яэль укладывала ей волосы. Маша пристроилась рядом и, заглядывая в зеркало, чем-то мазалась.
— Привет, Антошечка! — прощебетала Гунилла. Яэль послала ему воздушный поцелуй, а Маша подвинулась, освобождая место.
— Присаживайся, — улыбнулась она, — в ногах правды нет.
Справясь со смущением, Антон осторожно присел рядом.
— Все красятся и красятся… — пробурчал он. — Вы хоть ели?
— Нет, Антошечка! — обернулась Гунилла.
— Не вертись, — сказала Яэль и повернула ее голову к зеркалу. — Никто нас не покормит…
— Кому мы нужны… — вздохнула Маша.
— Сейчас принесу, — проворчал Антон и с сожалением поднялся. — Капусту будете?
— Будем, Антошечка!
Антон зашел к себе, быстро подогрел кастрюльку с тушеной фиолетовой капустой и понес ее голодающим. Розовые, разваристые ломтики пахли бесподобно. Трудно было с чем-то сравнить. Да и вкус ничего не напоминал — пока сам не попробуешь, не разберешь.
Антон боком вошел в «девичий отсек» и поставил яство на выдвинутый столик. Девушки, пока его не было, успели и скатерку постелить, и приодеться, и развернуть универсальные стойки из кроватей в диван и пару кресел.
— Как пахнет!.. — протянула Гунилла, подлещиваясь. — Антошечка, я твоя! Ай! Вот противная какая! Антон, скажи Яэли, чтоб не щипалась!
— А чего это он твой? — агрессивно вопрошала Яэль, прижимаясь к Антону. — Он меня больше любит! Да, Антон?
— Ой, да ну вас. — Антон затеплел щеками. — Болтаете, что попало…
— Обожаю, когда он краснеет!..
Девушки, смеясь и перешучиваясь, сели за стол и усадили между собой стажера Родина.
— А что это за мужчина приезжал с мастером? — полюбопытствовала Яэль. — Тоже большой такой и выправка чувствуется… Никто не знает?
— Это Колманов, — сказал Антон, сосредоточенно накалывая вилкой аппетитный кусочек. — Георгий… по-моему, Иваныч. Знаю только, что мастер хочет, чтобы он… ну, от нас в Совете был… короче, от всех, кто в Проекте.
— Ну, сам бы и был… Чего он?
— А оно ему надо? — фыркнула Маша.
— Правда что… На нем и так все держится.
— А Колманов этот знаете чего к мастеру подъезжал? На плантациях рыбозмеи завелись. Здоровые! Полметра в обхвате! Одного так цапнула — весь бок выдрала!
— Ужас какой-то!
— Кошмар!
— Мастер хочет сафари на «рыбок» устроить…
— Он сказал — «биозачистку»!
— Конечно, надо!
— Я сейчас ночью буду бояться выйти…
— Антошечка, а это ты кому оставил? А ну, доешь быстро!
— Гуниллочка, не лезет уже!
— Ну хоть половинку!
За чаем «свинцовая мерзость жизни» осела в душе, как муть. Все плохое, тревожащее осталось где-то там, далеко-далеко, на задворках станции. Значение имели только молодость и красота и те радости, кои из этих данностей проистекали.
— А вы слышали, — сказала Гунилла, помешивая ложечкой, — у Марины днюха была… э-э… день рождения то есть, И мастер ей перстенек подарил — древнющий! — византийский еще. Ему тыща лет! Даже больше!
Лицо Яэль дрогнуло.
— Слышали, — ровным голосом сказала она.
— Нет, какой мужчина! — закатила глаза Гунилла. — Красавец! Рыцарь! Джентльмен! Да захоти он только, девки к нему в очередь выстроятся! Чур, я первая!
— Господи, что у тебя за язык? Не заставляй Антона за тебя краснеть!
Гунилла залилась смехом.
— Антон, — спросила Маша, сосредоточенно и нахмуренно осматривая ухоженные ноготки, — а Виджай думает что-нибудь?..
— Хм… Я так понял, что он-то уже готов. Это Ленка что-то там крутит…
— Захомутала парня, а теперь…
— Правильно, правильно! Нечего!
— А иначе с ними нельзя!
— Антон, а ты еще не женился?
— Еще чего…
— А кто тебе больше всех нравится?
Антон демонстративно застонал и возвел очи горе.
— Я знаю, — значительно сказала Маша, — ему наша Яэль нравится!
— Я тоже Антона люблю. — Яэль обняла покрасневшего стажера и умильно заглянула ему в глаза. — Сильно-сильно!
— Дождетесь… — мрачно сказал Антон. — Вот подавлюсь чаем, будете знать…
От бесславной гибели его спас Габа. Он возник в дверях, как реклама зубных нанопаст, и воскликнул:
— Ага, вот ты где! Я-то думал, он дрыхнет давно, а он тут расселся! Гоните его, девчонки! А то, смотри ты, присоседился! Эстет!
— Не обижай моего Антошечку! — вступилась Гунилла.
— Ох, ты подумаешь! — легко рассмеялся Габа. — «Моего» уже! Быстро вы его окрутили! Антон, не поддавайся!
Из коридора донеслись громкие голоса, и в дверь заглянул Гупта.
— Привет, девушки! — замаслился Виджай улыбкой. Антону он рассеянно кивнул, как человек семейный.
— Здрассте! — церемонно ответили девушки.
— А ты когда спать собираешься? — спросил Габа у Антона, глаз не спуская с Гуниллы, покрасневшей отчего-то.
— Да не буду я уже спать! Тем более спорамин выпил… Днем отосплюсь,
Антон встал, остро чувствуя позыв к действию. Решительному. Сердце забилось, как пойманное. Откажет. Откажет!
— Яэль… — сказал он чужим голосом. — Пойдем погуляем, может?..
— Пойдем! — обрадовалась Яэль. — Я сейчас, шлем только найду!
Глава 21
— Можно?
В синтезаторной было пусто и тихо. Шторка выходной камеры репликатора была поднята, и оттуда несло холодом. А вот Гошка вел себя как безбожник в храме. Ну, никакого благоговения! Вон майка его сохнет — прямо на синтезаторе развесил. Это надо же, а? На полу, словно забытый багаж, расставлены черные кубы энергосборников, на одном крошки рассыпаны и пластет забыт с кефиром…
Антон щелкнул замками и снял надоевший шлем. Сразу запахло озоном, горячим металлом — типично заводское амбре.
— Эй! — крикнул он. — Есть тут кто?
За штабелем металлооргаментов завозились, и серворобот с выведенной на спине четверкой двинулся Антону навстречу, перебирая шестью коленчатыми ногами. Стажер оробел.
— Наноинженер Черняк, — прогундосил кибер, — вышел встречать бот с оборудованием. — Машина тихо покачала тяжелой головой, словно не одобряя подобную легкость в мыслях, и добавила: — Обещал скоро быть. Просил подождать.
Мощные манипуляторы указали налево.
— Он там, — сообщил робот, — в трехстах сорока трех с половиной метрах.
Антон вытянул шею. В трехстах сорока трех с половиной метрах за грязноватым окном блестела финишная площадка, где холмился низкий, словно расплывшийся конус десантного бота типа «Коча».
— Ладно, — пожал плечами Антон, поискал глазами, где бы здесь приткнуться, и уселся на теплый энергосборник. — Подождем.
Низко прожужжал электрокар, послышались пришептывающие, как у кибера, шаги, и в синтезаторную зашел первопоселенец. Антон сразу догадался, что перед ним именно первопоселенец, а не доброволец, не землежитель, не залетный межпланетник — на госте были эти ужасные меховые штаны с курткой, заношенные, изгвазданные и пыльные. Ну кто еще, кроме первопоселенца, будет в таком ходить?
Но все равно этот был хорош — вылитый колонист, какими их изображают в стереофильмах: суровый, седой, с лицом цвета седельной кожи, высокий и основательный, как валун. Он стал посередине купола, расставив ноги в унтах со свинцовыми подметками, и трубно взревел:
— Эй, есть тут кто живой?
— Я, — выглянул из-за робота Антон, — только…
— Наноинженер Черняк вышел встречать бот… — занудил кибер, вытягивая руки в сторону овального окна.
— Не перебивай! — цыкнул на него Антон. Робот заткнулся. — Тут всем Черняк командует, его хозяйство, — объяснил стажер, — сейчас он придет. А что вы хотели?
Колонист искоса взглянул на него и спросил:
— Тоже сюда, что ли?
— Тоже, — сказал Антон и стыдливо заулыбался. — Запчасти кое-какие размножить надо.
— А-а… — протянул колонист довольно равнодушно. — А у меня — вон…
Он достал помятый, густо исцарапанный бур-мобиль, похожий на пушечное ядро.
— Сломался, зараза! — сказал первопоселенец, опуская механизм на пол. — А я без него, как без рук! Сможет этот ваш Черняк такой вот сварганить?
— Сможет, — авторитетно заявил Родин, — и даже лучше!
— Да не надо мне лучше, — сказал колонист, улыбаясь. — Мне б такой же… А ты сам кем тут числишься? Как зовут-то?
Антон назвался.
— А я, понима-ашь, капустку развожу, — разъяснил суть дела колонист, — с плантаций я. Георгий Иванович Колманов. Будем знакомы. А бабы у вас есть? — спросил он вдруг.
Антон смешался.
— Есть, — сказал он стеснительно.
Колманов страшно заинтересовался.
— Едрить твою семь-восемь! Девки или кто постарше?
— Девки… Девушки в основном.
— Эт-то хорошо, — обрадованно сказал Колманов, — а то у нас на плантациях с этим делом напряженка. Хоть так посмотреть… — Он крепко подмигнул, захохотал, ахнул Антона по плечу и, твердо ступая по пружинящему полу, прошелся до репликатора и вернулся. Постучал носком унта по металлооргаментам, сложенным в штабель. — И что, так вот все из этой фигни и стряпает?
— Ну! — со знанием дела ответил Антон.
— Хороша машинешка… — протянул Колманов с уважением. — А Лиса, значит, — сказал он неожиданно, — с Жилиным спит?
— К-какая лиса? — оторопел Антон.
— Как какая? Машка Лисицына!
— Да кто вам сказал?! — возмутился стажер. — Одна она, с девчонками! У Глеба Петровича невеста есть!
— Это хорошо, — смутился Колманов, — а то люди болтают разное…
Загремела дверь грузового тамбура, и робот сорвался с места, протопотал, жаждуще раздвинув манипуляторы. Сдирая с себя мягкий гермошлем, в купол ввалился огромный Гоша Черняк.
— Я вас приветствую! — радостно сказал он и заторопил кибера: — Там два контейнера, занесешь их!
Блестя великолепными зубами, явил себя Габа Оле-Сенду.
— Георгий! — воскликнул он, пропуская робота. — Ты где столько шлялся? Я тебя еще вчера ждал!
— Да-а… — махнул рукой Колманов. — Весь день рыбозмею гонял, понима-ашь…
— Ну, это надо… Привет, Антон! Как жизнь? Яэль тебя еще не соблазнила?
— Нет, — буркнул Родин. К Габе он относился с симпатией… и с опаской. Хороший мужик штурман, простой и надежный. Но как сказанет что-нибудь…
— А микробур для чего? — заинтересовался Габа. — Что ты им ковырять собрался?
— А это не для меня, — охотно ответил Колманов, — это дочкин. Натаха-то моя на планетолога выучилась! Да-а!..
— И что кончала?
— Универ Лунный. Вот, вернулась в пенаты. Воду ищет, озера подледные…
— Так она на плантациях или на Базе? — дознавался Габа.
— Со мной она. Что ей в городе делать? Люди сюда на шахты летели, за длинным рублем гнались. Что им та капуста, хоть она и фиолетова? Едрить твою семь-восемь… Тут же все на дейтерии держалось! Поначалу так вообще Центральную базу хотели в долине Маринер организовать — там и станция уже наша стояла и все… А потом, когда здесь под лавой прорву тяжелой воды сыскали, то быстро передумали. Ну, так еще бы, иметь такое сокровище под самым боком… — Колманов протяжно вздохнул. — Куда все только подевалось?..
— А вы? — спросил Антон.
— Я? — Колманов странно улыбнулся. — Я, браток, как-то вот прикипел к Марсу. Да-а… Весь я тут. Казалось бы, ну что здесь можно любить? Сверху пыль, снизу лед. А вот поди ж ты… Опять-таки внук держит. — Колманов улыбнулся радостно и умилительно. — Поросенок… Ну куда я от него?..
— Простите, — обратился к нему Гоша. — У вас заказ?
— Да, — подхватился первопоселенец и побурел. Оглянулся на Антона. — Я вот за ним.
Тощий и нескладный Родин смущенно хмыкнул и распрямил узкие плечи. Сказал с достоинством:
— Мы тут вчера заказ делали… На нейроблоки. И еще нам нужно… — Он нервно порылся в нагрудном кармане и с облегчением выудил листок пласт-папира. — Актюаторы нужны, штук десять хотя бы. Вот тут Глеб Петрович записал… — Антон протянул листок Гоше. — Тут и характеристики и все…
— Ага… Ага… — покивал Черняк понимающе. — Сделаем. Блочки еще с вечера лежат, можешь забирать. А мускулюсы я сейчас организую. Часика через два готовы будут.
— А раньше никак? — с надеждой спросил Антон. — А то мне на смену…
Черняк развел руками.
— Технология… — виновато сказал он. — Давай завтра с утра? Подойдешь?
— Ладно, — кивнул Антон, — что ж делать…
Он сгреб нейроблоки (в упаковке они походили на брикетики пломбира), вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.
Антон ополоснул лицо холодной водой и, вытираясь, подошел к большому круглому иллюминатору. Раньше отсюда стройку и не рассмотришь, только пыль видно было да клубы пара. Сполохи по ночам. А теперь над котлованом проглядывал остов колоссального сетчатого купола — он весь курился дымами и сыпал искрами, взблескивал, сверкал, пускал импульсы…
Завод рос и в высоту, и в ширину, и в длину. Цеховые группы зародышей — базовых, дополнительных, сырьевых, ремонтных — успели опознаться и вязались в системные массивы, а громадная сеть эмбриофоров атмосферогенного комплекса была еще шустрее и уже разворачивалась в дистилляторы, в кислородные обогатители, вообще во что-то непонятное, но, видать, до зарезу нужное.
Вокруг модуль-блоков копошились киберсистемы, что-то встраивая, протягивая, сваривая, укрепляя, выглаживая, распыляя… В лучах осветителей взлетали красные клубы дыма, ныряя в тень и снова выныривая. Обжигали зрачок добела раскаленные края купола на свайных подпорках, а за ним проглядывало что-то кубическое, из белого и красного пластолита, и тоже громадное, как космический ангар.
Антон сладко потянулся, выдохнул, и его мысли приняли новое течение. «Жаль только, — подумал он, вспоминая, как прошла ночная смена, — что автоном-комплект оказался Яэли велик. Она в нем была… как это у Вуазена? „В свитере ты, будто в теле чужом, на десять размеров большем…“ Фигурка у нее — слов нет».
Антон покусал кожицу на губе, соображая, вышел в коридор и постучался к девчонкам.
— Да, да! — нежными колокольчиками прозвенели три голосочка. — Ворвитесь!
Антон заглянул в модуль. Естественно, все трое наводили красоту. Гунилла сидела перед зеркалом, а Яэль укладывала ей волосы. Маша пристроилась рядом и, заглядывая в зеркало, чем-то мазалась.
— Привет, Антошечка! — прощебетала Гунилла. Яэль послала ему воздушный поцелуй, а Маша подвинулась, освобождая место.
— Присаживайся, — улыбнулась она, — в ногах правды нет.
Справясь со смущением, Антон осторожно присел рядом.
— Все красятся и красятся… — пробурчал он. — Вы хоть ели?
— Нет, Антошечка! — обернулась Гунилла.
— Не вертись, — сказала Яэль и повернула ее голову к зеркалу. — Никто нас не покормит…
— Кому мы нужны… — вздохнула Маша.
— Сейчас принесу, — проворчал Антон и с сожалением поднялся. — Капусту будете?
— Будем, Антошечка!
Антон зашел к себе, быстро подогрел кастрюльку с тушеной фиолетовой капустой и понес ее голодающим. Розовые, разваристые ломтики пахли бесподобно. Трудно было с чем-то сравнить. Да и вкус ничего не напоминал — пока сам не попробуешь, не разберешь.
Антон боком вошел в «девичий отсек» и поставил яство на выдвинутый столик. Девушки, пока его не было, успели и скатерку постелить, и приодеться, и развернуть универсальные стойки из кроватей в диван и пару кресел.
— Как пахнет!.. — протянула Гунилла, подлещиваясь. — Антошечка, я твоя! Ай! Вот противная какая! Антон, скажи Яэли, чтоб не щипалась!
— А чего это он твой? — агрессивно вопрошала Яэль, прижимаясь к Антону. — Он меня больше любит! Да, Антон?
— Ой, да ну вас. — Антон затеплел щеками. — Болтаете, что попало…
— Обожаю, когда он краснеет!..
Девушки, смеясь и перешучиваясь, сели за стол и усадили между собой стажера Родина.
— А что это за мужчина приезжал с мастером? — полюбопытствовала Яэль. — Тоже большой такой и выправка чувствуется… Никто не знает?
— Это Колманов, — сказал Антон, сосредоточенно накалывая вилкой аппетитный кусочек. — Георгий… по-моему, Иваныч. Знаю только, что мастер хочет, чтобы он… ну, от нас в Совете был… короче, от всех, кто в Проекте.
— Ну, сам бы и был… Чего он?
— А оно ему надо? — фыркнула Маша.
— Правда что… На нем и так все держится.
— А Колманов этот знаете чего к мастеру подъезжал? На плантациях рыбозмеи завелись. Здоровые! Полметра в обхвате! Одного так цапнула — весь бок выдрала!
— Ужас какой-то!
— Кошмар!
— Мастер хочет сафари на «рыбок» устроить…
— Он сказал — «биозачистку»!
— Конечно, надо!
— Я сейчас ночью буду бояться выйти…
— Антошечка, а это ты кому оставил? А ну, доешь быстро!
— Гуниллочка, не лезет уже!
— Ну хоть половинку!
За чаем «свинцовая мерзость жизни» осела в душе, как муть. Все плохое, тревожащее осталось где-то там, далеко-далеко, на задворках станции. Значение имели только молодость и красота и те радости, кои из этих данностей проистекали.
— А вы слышали, — сказала Гунилла, помешивая ложечкой, — у Марины днюха была… э-э… день рождения то есть, И мастер ей перстенек подарил — древнющий! — византийский еще. Ему тыща лет! Даже больше!
Лицо Яэль дрогнуло.
— Слышали, — ровным голосом сказала она.
— Нет, какой мужчина! — закатила глаза Гунилла. — Красавец! Рыцарь! Джентльмен! Да захоти он только, девки к нему в очередь выстроятся! Чур, я первая!
— Господи, что у тебя за язык? Не заставляй Антона за тебя краснеть!
Гунилла залилась смехом.
— Антон, — спросила Маша, сосредоточенно и нахмуренно осматривая ухоженные ноготки, — а Виджай думает что-нибудь?..
— Хм… Я так понял, что он-то уже готов. Это Ленка что-то там крутит…
— Захомутала парня, а теперь…
— Правильно, правильно! Нечего!
— А иначе с ними нельзя!
— Антон, а ты еще не женился?
— Еще чего…
— А кто тебе больше всех нравится?
Антон демонстративно застонал и возвел очи горе.
— Я знаю, — значительно сказала Маша, — ему наша Яэль нравится!
— Я тоже Антона люблю. — Яэль обняла покрасневшего стажера и умильно заглянула ему в глаза. — Сильно-сильно!
— Дождетесь… — мрачно сказал Антон. — Вот подавлюсь чаем, будете знать…
От бесславной гибели его спас Габа. Он возник в дверях, как реклама зубных нанопаст, и воскликнул:
— Ага, вот ты где! Я-то думал, он дрыхнет давно, а он тут расселся! Гоните его, девчонки! А то, смотри ты, присоседился! Эстет!
— Не обижай моего Антошечку! — вступилась Гунилла.
— Ох, ты подумаешь! — легко рассмеялся Габа. — «Моего» уже! Быстро вы его окрутили! Антон, не поддавайся!
Из коридора донеслись громкие голоса, и в дверь заглянул Гупта.
— Привет, девушки! — замаслился Виджай улыбкой. Антону он рассеянно кивнул, как человек семейный.
— Здрассте! — церемонно ответили девушки.
— А ты когда спать собираешься? — спросил Габа у Антона, глаз не спуская с Гуниллы, покрасневшей отчего-то.
— Да не буду я уже спать! Тем более спорамин выпил… Днем отосплюсь,
Антон встал, остро чувствуя позыв к действию. Решительному. Сердце забилось, как пойманное. Откажет. Откажет!
— Яэль… — сказал он чужим голосом. — Пойдем погуляем, может?..
— Пойдем! — обрадовалась Яэль. — Я сейчас, шлем только найду!
Глава 21
ГОРОД-ПОРТ «БОЛЬШОЙ СЫРТ»
Ровно в 7.00 Сегундо перевел себя из низкорежимного состояния ожидания в режим «нормальная тревожная готовность». 0,0246 секунды заняла утренняя процедура стандартной диагностики. Все системы УРМа работали нормально. Тут же сработал блок эмоций, и Сегундо ощутил удовлетворение — настолько, насколько смогли это чувство алгоритмизировать конструкторы. Через 0,234 секунды блок памяти выдал последнюю кристаллозапись: Антон Родин, стажер, просил его рассказать о Титане. Стажеру было интересно. Сегундо ведь не из простых роботов, он киберразведчик, скибр. Сегундо — практически единственный сателлит из СКР «Сварог», кто остался не разрушенным после высадки на Экваториальный материк Титана в 2048 году. Он да еще робот-матка. Крохотные, тусклые визиры Сегундо такое видывали…
Видеозаписи моментально прокрутились в псевдомозгу скибра.
…Медленно опадают дождевые капли — серебристые шарики с детский кулачок, — они переливаются, отражая робота-матку, еще двух сателлитов киберсистемы, и взрывают зыбкий углеводородный снег, розоватый, с желтоватым отливом. Позади робота-матки громоздятся красноватые восковые льдины с черными прожилками асфальта, а на переднем плане плюхаются пологие волны метаново-этанового океана, кумачового, тяжко парящего, у горизонта густо-багрового, как свекольник, абсолютно безжизненного. А над океаном, в оранжево-буром, затянутом рдяными облаками, выстуженном небе висит мутно-желтый размытый серп Сатурна и бледно-голубая Рея…
Покинув свой бокс в пустующем коттедже главного кибер-инженера (мастер предпочитал обитать на станции «Соам», поближе к месту работы), Сегундо вышел на улицу, примыкавшую к Голубому парку. Парк был разбит на склоне вала кратера, Южного Вала, как его называли первопоселенцы, и заслонял своей пышной синью даже пятиэтажные жилые блоки на Окружной и Главной.
Народу в парковой зоне было немного — оптические рецепторы Сегундо насчитали двоих мужчин, трех женщин и одного ребенка дошкольного возраста. Потом людей стало на одного больше — из калитки дома номер 12 вышел Фелиппе Гереро, директор системы, прописанный вообще-то в 25-м модуле второго блока по улице Главной. Гереро оглянулся, кривя тонкие губы, и пошагал к парку. Сегундо направлялся туда же, ему следовало показаться на станции киберсервиса — что-то сектицепс стал барахлить и левый флексор неприятно похрустывал.
Синие шерстистые ветки под оранжевыми лучами создавали интересные преломления цветов… Вдруг шаркающий впереди Гереро резко остановился, выпрямился и застыл по стойке «смирно». С лица его будто стерли обычное кислое выражение.
— Будет исполнено, Локи! — четко произнес Гереро.
2,005 секунды УРМ перебирал варианты интуитивно-адекватного реагирования на многопараметрную ситуацию.
«Статус — функция содержательного аудиоанализа. Нерешенный синтаксический ряд: БУДЕТ ИСПОЛНЕНО, ЛОКИ. Инициирование блока высших функций. Приоритет входа — экстра. Фильтрование данных— включено. Фильтрование уместности — включено. Эвристические ограничения — отмена». С долей вероятности в 98,745 % Сегундо заключил, что стал свидетелем сообщения «вождя неработающего класса» своему пурпурному слуге, вершителю Гереро, и моментально перевел себя в состояние «автономная боевая готовность». Тут же отпали ограничения базовых программ, а псевдоинтеллект оптимизировался по классу «00». Сегундо сменил набор манипуляторов и под видом сборщика мусора начал следить за директором системы…
Только опытный кибернетист мог бы заметить странности в поведении черного механического уборщика. Его круглые щетки ни разу не обмахнули пыль с ботинок прохожих. Пылесос работал, но вхолостую. Совок в основном чиркал по тротуару, а если и подбирал мусор, то без особого тщания. Робот ленился, откровенно манкируя своими обязанностями. Но никто ничего не замечал: кибер на улице — это как раньше урна. В глаза бросается их отсутствие, да и то не всегда.
Выйдя на угол Строительной и улицы Межпланетников, Сегундо скромно занял место в сторонке, напротив длинной веранды, уставленной столиками. Там, в десяти метрах сорока сантиметрах, сидел Гереро и что-то втолковывал долговязому, носатому парню. Сегундо послал запрос в марсианскую регистратуру и получил справку: Мирон Сартаков. (Кодовый номер такой-то. Номер генной карты такой-то. Родился 1 октября 2053 года. Воспитание: школа-интернат № 1, «Большой Сырт». Учитель: отсутствует. Образование: отсутствует. Профессиональные склонности… Профессиональные показания… Работа: не имел. Клиент ФИ, индекс УМФ-Х 111344.)
Сегундо долго оставался недвижен. Застыв столбиком, он наблюдал: пошевеливал черными рогами локаторов, оттопыривал раковинки акустических рецепторов, зорко обшаривал все кругом визирами. Записывал разговор и одновременно откладывал в памяти все входы и выходы, расположение строений, чтобы лучше ориентироваться — особенно на случай поспешного отступления. И держал в поле зрения оптического рецептора на затылке потенциально опасных индивидуумов. Таких было трое. Два индивида, помятых и опухших, шатались по двору на расстоянии приблизительно семнадцати метров, лениво переругиваясь, а третий подпирал стенку тремя метрами ближе и сосал пиво из разгерметизированной посуды.
Сегундо отметил убогость их речи и частое немотивированное употребление энергичных односложных выражений, не несущих конкретной информации. Индивиды не обращали никакого внимания на Сегундо — маялись с похмелья и смоктали «пивасик». В главных рефлекторных цепях киберразведчика возникла и мгновенно распалась причудливая молекулярная связь: а вот Жилин обязательно бы заметил странного робота…
Гереро встал из-за стола, небрежно кивнул вскочившему Мирону, перешел через улицу, раскурил сигаретку (Сегундо зафиксировал присутствие никотина и тетрагидроканнабинола). Директор не торопился, вышагивая со скоростью 4,1 км в час. Скибр распределил оптику: левый рецептор вниз, контроль за тротуаром, правый — на Гереро, задний — обзор тылов. И двинулся параллельно директору системы, имитируя уборку вверенного участка территории. Деталь городского пейзажа: кибердворник, выполняющий стандартную программу…
Гереро кивнул усатенькому малому с зализанными волосами, перебросился парой слов с неряшливым толстяком в замызганном комбинезоне, докурил и вошел в тамбур жилого блока, где у него имелся жилой модуль.
На скорости 109 километров в час Сегундо подлетел к служебному входу, разблокировал люк, перепрыгнул комингс и остановился у стационара, управлявшего домашними киберами. Вскрыв порт, через который дежурные кибертехники снимали телеметрию, Сегундо перехватил управление роботом-черепашкой из 25-го и запустил его в режиме генеральной уборки. Кибер с миску величиной и на нее же похожий, выполз из-под откидной кровати, всасывая пыль и моя пол. «Аудио» барахлило, но «видео» шло без помех. Сегундо разглядел стандартный спальный модуль, четыре метра на два, откидную койку, встроенный шкаф, иллюминатор.
Донесся щелчок фиксатора от входной двери, и Сегундо задействовал еще двух, совсем уж маленьких сервороботов — мойщиков стекол. Малыши с чмоканьем полезли на окна в КО — комнате отдыха площадью восемь квадратных метров — и в столовой (на два метра меньшей, чем КО. Не развернуться — стол, стул, окно Линии Доставки), прыская аэрозолем и протирая стеклопласт.
Вошел Гереро. По косвенной информации Сегундо определил, что директор испытывает ярко выраженные отрицательные эмоции. Гереро чего-то очень боялся. Слабея, он прислонился к косяку двери из волокнистого силиколла. Отлепился. Медленно переставляя ноги, вошел в КО и бухнулся на выдвижную кушетку, едва влезавшую между стен. Директор лежал, зарываясь лицом в пружинящую покрышку, пористую, как губка, и хныкал. Замычал вдруг и кинулся в санблок. Его стошнило. Проурчал автомат унитаза. Вяло ругаясь, Гереро вышел через минуту. Загребая ногами, добрел до стенного бара в КО. Под руку попал пластет с виски «Кинг Джордж Пятый синтетик». Приложил сосок к губам. Заходил кадык, накачивая жгучую жидкость. Ставя биопак на место, Гереро тыльной стороной ладони обтер мокрые губы, икнул и поморщился. Заскулил с панической ноткой в голосе:
— Я не хочу! Зачем?! Зачем мне все это надо?!
Как умирающий лебедь, Гереро прошаркал к Окну Доставки, набрал шифр и прижался лбом к клавишной панели. Скоро над окном вспыхнула зеленая лампочка.
— Заказ выполнен, — сказал автомат приятным женским голосом.
Гереро достал из приемной камеры пухлый продовольственный пакет и переложил его на откидной стол. Опустился на четвереньки, выдвинул нижний ящик стенного шкафа, порылся в нем. Со стоном поднялся, держа за толстый ствол лазерный пистолет с рукояткой из орехового дерева.
Робот-черепашка к этому времени домыл полы в КО и, катясь на валиках с мягкими зацепами, принялся за уборку в столовой. Гереро повернул к нему усталое лицо с выражением тяжкой притерпелости. Вдруг ни с того ни с сего директор выстрелил в робота, но промахнулся — луч ушел в пол. Со скворчаньем вздулся пластмассовый волдыре и лопнул. Второй луч прошил трудолюбивую машинку, и третий, и четвертый — все шесть зарядов выпустил Гереро, содрогаясь от наслаждения.
Картинка, передаваемая с «черепашки», пропала, и Сегундо переключился на мойщиков. Изменился ракурс — теперь фигура директора была видна не снизу, с пола, а от окна. Изображение шло паршивенькое — то ли оптика расфокусировалась у роботят, то ли объективы были заляпаны. А директору явно полегчало — ушла обморочная слабость, движения обрели нервную легкость и порывистость. Длинно вздохнув, Гереро подхватил какой-то маленький контейнер и пошел к дверям. Еду он забыл на столе. Крошечная прихожая — двоим не развернуться — из столовой была плохо видна, но щелчок фиксатора Сегундо расслышал, а потом автоматика отключила все приборы и поставила квартиру на режим «хозяева в отъезде».
Сегундо выскользнул на улицу и перебежал за толстый «сталактит» древолиста. Синяя мохнатая кора пульсировала, обжираясь впитываемой водой, лысый конический вершок согнулся крючком и замедленно шевелился.
Вышел Гереро. Оглянулся настороженно и зашагал — через Вторую Садовую и по Окружной.
Без семи двенадцать директор, скрытливый и ощетиненный, выбрался на берег озера Коцит-1 и опустил свой контейнер на красный песок. И потом минут десять маялся, то прохаживаясь вдоль берега, то приседая на корточки, когда уставали ноги. Ровно в полдень директор откинул крышку контейнера и развернул переносной пульт дальней связи. Настроил стереопроектор и выдвинул антенну. Сетчатый эллипсоид повело вверх и в сторону. Закурлыкал вызов, заиграла блеклая голограмма. Уродливое землистое лицо Локи заняло всю проекцию.
— Восьмой? — В высоком голосе супера проскальзывали льдинки.
— Вершитель третьего разряда Восемь! — вытянулся Гереро, косясь по сторонам.
— Тхакура мы вытащили. Возьмешь на себя Производственную Группу. Временно.
Видеозаписи моментально прокрутились в псевдомозгу скибра.
…Медленно опадают дождевые капли — серебристые шарики с детский кулачок, — они переливаются, отражая робота-матку, еще двух сателлитов киберсистемы, и взрывают зыбкий углеводородный снег, розоватый, с желтоватым отливом. Позади робота-матки громоздятся красноватые восковые льдины с черными прожилками асфальта, а на переднем плане плюхаются пологие волны метаново-этанового океана, кумачового, тяжко парящего, у горизонта густо-багрового, как свекольник, абсолютно безжизненного. А над океаном, в оранжево-буром, затянутом рдяными облаками, выстуженном небе висит мутно-желтый размытый серп Сатурна и бледно-голубая Рея…
Покинув свой бокс в пустующем коттедже главного кибер-инженера (мастер предпочитал обитать на станции «Соам», поближе к месту работы), Сегундо вышел на улицу, примыкавшую к Голубому парку. Парк был разбит на склоне вала кратера, Южного Вала, как его называли первопоселенцы, и заслонял своей пышной синью даже пятиэтажные жилые блоки на Окружной и Главной.
Народу в парковой зоне было немного — оптические рецепторы Сегундо насчитали двоих мужчин, трех женщин и одного ребенка дошкольного возраста. Потом людей стало на одного больше — из калитки дома номер 12 вышел Фелиппе Гереро, директор системы, прописанный вообще-то в 25-м модуле второго блока по улице Главной. Гереро оглянулся, кривя тонкие губы, и пошагал к парку. Сегундо направлялся туда же, ему следовало показаться на станции киберсервиса — что-то сектицепс стал барахлить и левый флексор неприятно похрустывал.
Синие шерстистые ветки под оранжевыми лучами создавали интересные преломления цветов… Вдруг шаркающий впереди Гереро резко остановился, выпрямился и застыл по стойке «смирно». С лица его будто стерли обычное кислое выражение.
— Будет исполнено, Локи! — четко произнес Гереро.
2,005 секунды УРМ перебирал варианты интуитивно-адекватного реагирования на многопараметрную ситуацию.
«Статус — функция содержательного аудиоанализа. Нерешенный синтаксический ряд: БУДЕТ ИСПОЛНЕНО, ЛОКИ. Инициирование блока высших функций. Приоритет входа — экстра. Фильтрование данных— включено. Фильтрование уместности — включено. Эвристические ограничения — отмена». С долей вероятности в 98,745 % Сегундо заключил, что стал свидетелем сообщения «вождя неработающего класса» своему пурпурному слуге, вершителю Гереро, и моментально перевел себя в состояние «автономная боевая готовность». Тут же отпали ограничения базовых программ, а псевдоинтеллект оптимизировался по классу «00». Сегундо сменил набор манипуляторов и под видом сборщика мусора начал следить за директором системы…
Только опытный кибернетист мог бы заметить странности в поведении черного механического уборщика. Его круглые щетки ни разу не обмахнули пыль с ботинок прохожих. Пылесос работал, но вхолостую. Совок в основном чиркал по тротуару, а если и подбирал мусор, то без особого тщания. Робот ленился, откровенно манкируя своими обязанностями. Но никто ничего не замечал: кибер на улице — это как раньше урна. В глаза бросается их отсутствие, да и то не всегда.
Выйдя на угол Строительной и улицы Межпланетников, Сегундо скромно занял место в сторонке, напротив длинной веранды, уставленной столиками. Там, в десяти метрах сорока сантиметрах, сидел Гереро и что-то втолковывал долговязому, носатому парню. Сегундо послал запрос в марсианскую регистратуру и получил справку: Мирон Сартаков. (Кодовый номер такой-то. Номер генной карты такой-то. Родился 1 октября 2053 года. Воспитание: школа-интернат № 1, «Большой Сырт». Учитель: отсутствует. Образование: отсутствует. Профессиональные склонности… Профессиональные показания… Работа: не имел. Клиент ФИ, индекс УМФ-Х 111344.)
Сегундо долго оставался недвижен. Застыв столбиком, он наблюдал: пошевеливал черными рогами локаторов, оттопыривал раковинки акустических рецепторов, зорко обшаривал все кругом визирами. Записывал разговор и одновременно откладывал в памяти все входы и выходы, расположение строений, чтобы лучше ориентироваться — особенно на случай поспешного отступления. И держал в поле зрения оптического рецептора на затылке потенциально опасных индивидуумов. Таких было трое. Два индивида, помятых и опухших, шатались по двору на расстоянии приблизительно семнадцати метров, лениво переругиваясь, а третий подпирал стенку тремя метрами ближе и сосал пиво из разгерметизированной посуды.
Сегундо отметил убогость их речи и частое немотивированное употребление энергичных односложных выражений, не несущих конкретной информации. Индивиды не обращали никакого внимания на Сегундо — маялись с похмелья и смоктали «пивасик». В главных рефлекторных цепях киберразведчика возникла и мгновенно распалась причудливая молекулярная связь: а вот Жилин обязательно бы заметил странного робота…
Гереро встал из-за стола, небрежно кивнул вскочившему Мирону, перешел через улицу, раскурил сигаретку (Сегундо зафиксировал присутствие никотина и тетрагидроканнабинола). Директор не торопился, вышагивая со скоростью 4,1 км в час. Скибр распределил оптику: левый рецептор вниз, контроль за тротуаром, правый — на Гереро, задний — обзор тылов. И двинулся параллельно директору системы, имитируя уборку вверенного участка территории. Деталь городского пейзажа: кибердворник, выполняющий стандартную программу…
Гереро кивнул усатенькому малому с зализанными волосами, перебросился парой слов с неряшливым толстяком в замызганном комбинезоне, докурил и вошел в тамбур жилого блока, где у него имелся жилой модуль.
На скорости 109 километров в час Сегундо подлетел к служебному входу, разблокировал люк, перепрыгнул комингс и остановился у стационара, управлявшего домашними киберами. Вскрыв порт, через который дежурные кибертехники снимали телеметрию, Сегундо перехватил управление роботом-черепашкой из 25-го и запустил его в режиме генеральной уборки. Кибер с миску величиной и на нее же похожий, выполз из-под откидной кровати, всасывая пыль и моя пол. «Аудио» барахлило, но «видео» шло без помех. Сегундо разглядел стандартный спальный модуль, четыре метра на два, откидную койку, встроенный шкаф, иллюминатор.
Донесся щелчок фиксатора от входной двери, и Сегундо задействовал еще двух, совсем уж маленьких сервороботов — мойщиков стекол. Малыши с чмоканьем полезли на окна в КО — комнате отдыха площадью восемь квадратных метров — и в столовой (на два метра меньшей, чем КО. Не развернуться — стол, стул, окно Линии Доставки), прыская аэрозолем и протирая стеклопласт.
Вошел Гереро. По косвенной информации Сегундо определил, что директор испытывает ярко выраженные отрицательные эмоции. Гереро чего-то очень боялся. Слабея, он прислонился к косяку двери из волокнистого силиколла. Отлепился. Медленно переставляя ноги, вошел в КО и бухнулся на выдвижную кушетку, едва влезавшую между стен. Директор лежал, зарываясь лицом в пружинящую покрышку, пористую, как губка, и хныкал. Замычал вдруг и кинулся в санблок. Его стошнило. Проурчал автомат унитаза. Вяло ругаясь, Гереро вышел через минуту. Загребая ногами, добрел до стенного бара в КО. Под руку попал пластет с виски «Кинг Джордж Пятый синтетик». Приложил сосок к губам. Заходил кадык, накачивая жгучую жидкость. Ставя биопак на место, Гереро тыльной стороной ладони обтер мокрые губы, икнул и поморщился. Заскулил с панической ноткой в голосе:
— Я не хочу! Зачем?! Зачем мне все это надо?!
Как умирающий лебедь, Гереро прошаркал к Окну Доставки, набрал шифр и прижался лбом к клавишной панели. Скоро над окном вспыхнула зеленая лампочка.
— Заказ выполнен, — сказал автомат приятным женским голосом.
Гереро достал из приемной камеры пухлый продовольственный пакет и переложил его на откидной стол. Опустился на четвереньки, выдвинул нижний ящик стенного шкафа, порылся в нем. Со стоном поднялся, держа за толстый ствол лазерный пистолет с рукояткой из орехового дерева.
Робот-черепашка к этому времени домыл полы в КО и, катясь на валиках с мягкими зацепами, принялся за уборку в столовой. Гереро повернул к нему усталое лицо с выражением тяжкой притерпелости. Вдруг ни с того ни с сего директор выстрелил в робота, но промахнулся — луч ушел в пол. Со скворчаньем вздулся пластмассовый волдыре и лопнул. Второй луч прошил трудолюбивую машинку, и третий, и четвертый — все шесть зарядов выпустил Гереро, содрогаясь от наслаждения.
Картинка, передаваемая с «черепашки», пропала, и Сегундо переключился на мойщиков. Изменился ракурс — теперь фигура директора была видна не снизу, с пола, а от окна. Изображение шло паршивенькое — то ли оптика расфокусировалась у роботят, то ли объективы были заляпаны. А директору явно полегчало — ушла обморочная слабость, движения обрели нервную легкость и порывистость. Длинно вздохнув, Гереро подхватил какой-то маленький контейнер и пошел к дверям. Еду он забыл на столе. Крошечная прихожая — двоим не развернуться — из столовой была плохо видна, но щелчок фиксатора Сегундо расслышал, а потом автоматика отключила все приборы и поставила квартиру на режим «хозяева в отъезде».
Сегундо выскользнул на улицу и перебежал за толстый «сталактит» древолиста. Синяя мохнатая кора пульсировала, обжираясь впитываемой водой, лысый конический вершок согнулся крючком и замедленно шевелился.
Вышел Гереро. Оглянулся настороженно и зашагал — через Вторую Садовую и по Окружной.
Без семи двенадцать директор, скрытливый и ощетиненный, выбрался на берег озера Коцит-1 и опустил свой контейнер на красный песок. И потом минут десять маялся, то прохаживаясь вдоль берега, то приседая на корточки, когда уставали ноги. Ровно в полдень директор откинул крышку контейнера и развернул переносной пульт дальней связи. Настроил стереопроектор и выдвинул антенну. Сетчатый эллипсоид повело вверх и в сторону. Закурлыкал вызов, заиграла блеклая голограмма. Уродливое землистое лицо Локи заняло всю проекцию.
— Восьмой? — В высоком голосе супера проскальзывали льдинки.
— Вершитель третьего разряда Восемь! — вытянулся Гереро, косясь по сторонам.
— Тхакура мы вытащили. Возьмешь на себя Производственную Группу. Временно.