Страница:
То, что прорвалось сегодня через либеральную печать после выхода нового прохановского романа "Господин Гексоген", должны были сотворить все мы сообща еще несколько лет назад. И, повторю еще раз, не ради славы и рейтинга самого Проханова. Он, к счастью, этим не озабочен, звездной болезнью не страдает, да и имя его как политика и журналиста и без того чересчур на слуху у всех. Его художественные слова, его метафоры времени нужны были народу. Они должны были быть прочитаны. Уловлены и поняты теми, кто готов еще жить и бороться за Россию. Без вещих слов Россия неизбежно будет потеряна. Так же, как и всякая другая страна. А вещие слова даются далеко не каждому талантливому писателю и далеко не каждый год. Увы, часто они бывают у нас на Руси и не услышаны, или услышаны чересчур поздно... Жаль, что оппозиция так недоверчива к своим магам и кудесникам слова. Потеряла веру в значимость слова как деяния в то время, как в сознание людей умело вбрасывались мусорные либеральные слоганы. Простые как окурок или стакан дешевого пойла: "Бери от жизни все" или "Ночь твоя, добавь огня"... У наших же лидеров, имеющих постоянный выход на телевидение, лишь пробрасывались где-то в конце выступлений, через запятую, имена давно ими же нечитанных кумиров прошлых советских десятилетий: Бондарев, Белов, Распутин. Не спорю, славные имена, каждый из них в свое время совершал свой прорыв в русскую историю. Побеждая пространство в сознании людей. Закладывая в их душах понятия великой Победы, любовь к родной земле. Важно и то, что их понятия, их магические слова в их время были услышаны миллионами людей...
А в самое страшное, испепеляющее время гибельных перемен, когда уже не действовали простые образы и не доходили до души народа простые протестные слова, когда потребовались, как во времена адовы, горестные метафоры зла, брутального зла, чтобы пробиться к сердцу человека, - такие метафоры были даны свыше художнику слова, чей черед наступил стать первым. Его-то и не хотели слышать, свои же не хотели знать как художника. Видели в нем славного бойца, политика, репортера, журналиста, издателя пламенной газеты, но никак не мастера магических слов...
А время уже не слышало простых и назидательных слов. Время требовало метафоричности, ибо само было сплошной метафорой.
Прохановский прорыв состоялся сейчас не с той стороны, откуда ждали. Теперь, дай Бог, самим бы не затоптать, мол, не хотим читать бульварные издания и слушать либеральное телевидение... Мол, что-то тут не так... Мол, издательство не то, художник не тот и журналы не те. И чего это ни одного телеканала не нашлось, где бы не высказались по новому роману Александра Проханова "Господин Гексоген", и чего это все либеральные влиятельнейшие газеты из номера в номер обсуждают, обмусоливают, подробнейше анализируют роман своего заклятого врага?.. И как он докатился до таких скандальных изданий?
И в самом деле. Что-то тут не так. Неладное творится в нашем королевстве литературном. О жизни нашей, о проблемах злющих читатель предпочитает узнавать из бульварной литературы. И герой долгожданный, смелый, положительный, способный на подвиги, тоже приходит из книг наших державных фантастов и детективщиков. От Сергея Алексеева до Виктора Пронина. А вот соединить закрученный детективный сюжет и высокую метафористику, политический памфлет и героическое сказание, дать конспирологию нашего времени и мистическую символику происходящего сумел, пожалуй, только один Александр Проханов. Он, как Суворов или Георгий Жуков, сумел найти слабое место в обороне противника и прорвать фронт совсем в неожиданном месте. Его приход с романом "Господин Гексоген" в издательство "Ад Маргинем" - это неожиданный прорыв красных не напрямую, в лоб, где их ждали, а через гнилой Сиваш, по горло в мутной воде. Его победный прорыв с отрывом в девять баллов в шорт-лист премии "Национальный бестселлер" - это неожиданный бросок Суворова через Альпы. Он заставил читать свой магический ошеломляющий роман всех: администрацию президента, депутатов Госдумы, лидеров правых и левых партий, боевых генералов и утонченных эстетов. Он мощно встряхнул читательские мозги даже у прокисшей интеллигенции.
Думаю, недовольство наших сановных патриотов от этого незапланированного прорыва в массы своего же художника слова будет сдерживаться тем, что первыми набросились на роман и его автора сановные либералы, почуяв опасность прохановского прорыва. Не случайно же газету "Известия" в пяти номерах подряд трясет от его романа, как от прямого попадания бомбы или же от взрыва того самого гексогена, давшего имя произведению. Впрочем, его роман и есть мощный заряд гексогена для притупившегося и сломленного читательского сознания. То Максим Соколов в двух субботних колонках "Известий" никак не может прийти в себя от энергетической мощи прохановского романа, узнавая его стиль даже в анонимных текстах, ибо "Пушкин! Он и в лесах не укроется, лира выдаст его звонким пением". И ведь верно же мыслит Соколов, прохановская стилистика видна за версту. Он легко узнаваем читателями прежде всего своим стилем. Клеймо мастера. Нет талантливого художника без своего стиля, и опять же, как бы ни злобствовали либеральные критики из буржуазной среды, как бы ни клеймили его "сусальным графоманом", только большой мастер слова способен создать свой стиль. Под его языковое влияние попадает и сам Максим Соколов, хотя он и не похож на тех "московских богемных юношей", у которых, согласно "Известиям", "в этом сезоне Проханов чрезвычайно моден, почти как абсент..." Раз уж сравнивает известинский колумнист Проханова в своем первом субботнем фельетоне не только с абсентом, но и с Пушкиным, то в следующем, конечно же, ему приходится в высоком стиле писать о "солнце русской словесности А.А.Проханове". Достал до печенок его прохановский "гений величавый". А дальше уже пришла очередь еще одного рассерженного буржуа, Александра Архангельского, все многолетние труды которого по завоеванию умов наших сограждан пошли насмарку: "Я в ярости: московская литературная тусовка окончательно сошла с ума... Проханов со своим "Господином Гексогеном" получит премию. Признание золотой молодежи он уже получил... Агрессия маргиналитета, дорвавшегося до информационого ресурса, не знает пределов..." Понимает господин Архангельский, что маргиналитет-то у нас в России все растет и растет. Озлобленный, умный и все более национально ориентированный. Прохановские зерна гнева попадают в подготовленную самой жизнью почву. Не уместив свою ярость в одном номере, Архангельский, подобно Соколову, перенес ее еще в один. То ли решив добить этим "великолепного графомана", то ли разозлившись на телевидение, беспрестанно рекламирующее роман, своим особым мнением о "господах гексогенах", наоборот, пожелал добавить известности красно-коричневому писателю и его скандальному творению. Свою лепту к прохановской славе в "Известиях" внесла и Юлия Рахаева, вполне доброжелательно назвав роман фаворитом премии "Национальный бестселлер".
Такая волна проханомании прошла практически по всем видным либеральным газетам. Какое-то зацикливание на "Господине Гексогене", Александр Проханов стал новым властелином колец, дающим господство над сознанием людей. Обнаружилось явно магическое воздействие прохановских заклинаний, подтвердился массовый гипноз журналистов из "Московских новостей", "Коммерсанта", "Трибуны", "Труда", "Комсомольской правды". За последние годы ни об одном из романов писателей любого направления и любой известности не было столько споров. К примеру, возьму еще одну газету, "Время МН". Сначала февральская колонка Аллы Латыниной "Проханов как авангардист", в которой видный критик либерального толка старается чуть ли не защитить Проханова от объятий губительных литературных радикалов. "Чего не отнимешь у романа, так это кричащей, скандальной злободневности. Все персонажи современной светско-политической хроники бродят на его страницах, все знаковые и скандальные события последних лет получают объяснения и толкование в свете проповедуемой Прохановым "теории заговора"..." Вот так бы в рамках острого политического романа-памфлета и готова его расхвалить Латынина, но видит же, не вмещается роман в простую форму политического памфлета, иначе бы и писать о нем не стала, чересчур большой замах у автора, чересчур значима мистическая символика. И значимость эта критику явно чужда и враждебна. Отсюда и желание перечеркнуть значимость, сыграть на понижение, попытаться выдать "взвихренную патетическую стилистику" за "эффектный авангардистский трюк... Последний солдат империи, единственный наследник "большого стиля", Проханов пишет так, что Сорокин с его постмодернистским передразниванием может отдыхать... почему так подставился Александр Проханов... кто втянул его в губительный для репутации пламенного трибуна проект?"
Поразительна забота либеральных литературных идеологов о чистоте репутации наших пламенных трибунов. Их просто бесит уникальное сочетание в прозе Проханова досконального знания реальности жизни, ее низовых глубин и магической метафористики, социального сюрреализма...
Спустя какое-то время в этой же газете "Время МН" один из блестящих молодых критиков новой волны, начинавших с позиций крайнего либерализма и достаточно быстро понявших вред, ложь и позор его на просторах России, Дмитрий Ольшанский, признал роман Проханова главным событием года, а его самого назвал "лучшим русским писателем". Вскоре там же в спор вмешался прозаик Петр Алешковский, увидевший в Проханове некую смесь Жириновского с Глазуновым. Вроде бы вынужден признать, что, по крайней мере, есть хотя бы "куски, написанные хлестко и интонационно ярко. Но никто и не спорит, что Проханов писатель... Да, есть удачные попадания, когда, скажем, мост через Москва-реку похож на кардиограмму...". Но либеральный писатель по-настоящему испугался растущей на глазах значимости романа: "протаскивать Проханова... с его идеологией охотнорядца, рядящегося в маску патриота, недостойно... Меня в этой истории пугает одна вещь: смычка левых эстетов с ультралевой оппозицией..."
А ведь правильно эта смычка пугает жирных либеральных котов с их кастрированной прозой, так и не нашедшей своего читателя. Как правильно и то, что сегодня все левые эстеты "подают Проханова как нечто уникальное, как явление в литературе". И правильно озабочена все в той же газете уже политолог С.Тарощина тем, что "на общем фоне заката коммунизма титаном мысли вдруг предстал коммунист Александр Проханов. Сюжет о его новой книге "Господин Гексоген" миновал редкий канал... Ни одна книга современного автора не вызывала подобной эйфории... сам-то тираноборец свое дело знает и не упустит случая сообщить электорату кардинальное..."
После газет на роман Проханова переключились глянцевые журналы и интернет-издания, начиная с именитого "Русского журнала", появились серьезные статьи радикальных антибуржуазных критиков Льва Данилкина в "Афише", Славы Курицына в "Jalouse". Сергей Пархоменко в своем "Еженедельном журнале" смело предположил, что "похоже, с Прохановым произошло то, что уже случалось с другими титанами слова. Например с Львом Толстым и Гюставом Флобером. Рожденные силой таланта герои отказывались повиноваться воле автора и принимались действовать вопреки первоначальному замыслу, но в соответствии с правдой жизни". С кем только ни сравнивали за эти месяцы, после выхода "Господина Гексогена", его автора - кто с издевкой, кто всерьез, кто с доброй иронией, кто признавая величие. В этом списке Данте с его кругами ада и Достоевский, Маяковский и Гумилев, Набоков и Киплинг, "накокаиненный Фадеев" и Григорий Климов. Его сверстник, писатель Сергей Есин пишет в "Дне литературы" после прочтения "Господина Гексогена", что можно написать прозу под многих классиков, но нельзя стать таким, как Проханов, - энергетики не хватит.
Пересказывать или даже перечислять десятки статей из "Независимой газеты" и "Экслибриса НГ", посвященных феномену Проханова, я уже не берусь. Игорь Зотов, Лев Пирогов, Владимир Березин... Пожалуй, мимо романа "Господин Гексоген" не прошел ни один уважающий себя критик. Интересно, что даже самые лютые недруги Проханова не смогли не найти ничего более резкого, чем обозвать его графоманом, к тому же политическим. Сановные либералы встревожены расколом в своем лагере. Немало самых утонченных стилистов с репутацией высоких эстетов поддержало в печати прохановский роман. Что же случилось? И что это за роман?
Успех его не объяснить умелой раскруткой молодых ребят из "Ад Маргинем". Максимум, они могли бы обеспечить два-три издания, к тому же малотиражных. Совпадением выхода книги с победой в шорт-листе "Национального бестселлера"? Частично да, но откуда такой победный отрыв от соперников в девять баллов? Кое-кто из либеральных критиков объясняет прохановский триумф в самой весомой ныне литературной премии дисциплинированностью "красно-коричневых" членов большого жюри, взявших под козырек при появлении его романа, выпущенного еще в газетном варианте совместно "Советской Россией" и "Завтра". Категорически не согласен. Именно в этом году на премию были номинированы многие достойные единомышленники и соратники Проханова по патриотическому движению, его близкие друзья Владимир Личутин с романом "Миледи Ротман", Анатолий Афанасьев с "Гражданином тьмы", Юрий Козлов с "Реформатором", Борис Екимов с "Пиночетом", Эдуард Лимонов с "Книгой воды". И никто не смог бы заставить патриотически настроенных членов жюри перевести стрелки с Личутина или с Афанасьева на Проханова, если бы они сами не сделали такой выбор. Очень уж точно попал "Господин Гексоген" в цель, став всеобъемлющим мифом нашего времени. По сути, роман Проханова должен стать равным по влиянию на умы людей книгам "Как закалялась сталь" Николая Островского и "Молодая гвардия" Александра Фадеева. Это романтическая мистерия, посвященная жизни отставного разведчика Виктора Андреевича Белосельцева, ушедшего от дел, вернувшегося в осажденную ельцинскими выродками Москву. Он становится, если хотите, нашим Вергилием, нашим путеводителем, нашим гидом по кругам ельцинского ада. Вместе с ним мы застаем в постели с девкой Генерального прокурора, вместе с ним мы организовываем из Москвы басаевское нападение на Дагестан, а затем и сами взрывы в Москве. Мы убиваем бывшего питерского мэра и отстраняем суетливого премьера, доказавшего, что честь офицера в России ничего не стоит. Мы присутствуем на смотринах проекта новой Хазарии вместо России, меняем руководителей телеканалов, мы делаем все, что на самом деле делали, а вернее, в чем соучаствовали как граждане России за это позорное десятилетие. Но, как видите, Россия все еще стоит на месте, и проект Хазарии провалился, и Чечня худо-бедно, но под российским контролем, и этому всему тоже есть объяснение в романе. Если читать второпях, как это сделали в редакции одного из наших патриотических журналов, то можно увидеть в романе чуть ли не апологию новому путинскому режиму. И, главное, все концы с концами сходятся, всем важнейшим событиям последних лет даются конспирологические и очень убедительные объяснения. Только вот Путин-то в финале испаряется самым непосредственным образом, не долетев и до конца своего пути. Может быть, и здесь предвидение будущего? И Александр Проханов - наш современный Нострадамус, в своих сочинениях предсказывающий будущее России? По крайней мере, именно ревностью к более удачливому сопернику, в художественной форме гораздо более точно описывающему всю геополитику и нынешней и будущей России, объясняю я всю истерику полузабытого полурозового политолога Кургиняна, всю его грязную брань в адрес романа и его автора.
Если читать второпях, то можно увидеть и отречение автора от всех мифов прошлого, от красного мифа, от мифа русскости, от православного мифа, от мифа государственности, А кое-кто с гневом увидит и смерть еврейского мифа, и смерть мифа индивидуализма, и гибель новой буржуазии, и реальную гибель всех предателей России, встраивающих свою родину в американский сырьевой проект. От этой спешки, от быстрого и невнимательного чтения, с одной стороны, от романа отказались сотрудники "Нашего современника" - за пропутинскую позицию, с другой стороны, его на первых порах поддержали сотрудники изданий, контролируемых Березовским, - за антипутинскую позицию.
Мне кажется, все эти скоротечные мифы, отблески реальных событий, сочно выписанные карикатуры на реальных политиков, - на самом деле всего лишь фон прохановского романа, такой социальный сюрреализм, притягивающий внимание читателя. Уверен, о конкретных событиях, о Собчаке и Гусинском, о Дьяченко и Скуратове, даже о взрывах в Москве в скором времени если не забудут, то отодвинут в даль памяти.
Ведь когда-то и приключения свифтовского Гулливера задумывались и прочитывались как некий политический роман. И кто сейчас помнит реальных прототипов и реальные события, имевшие место быть в старые английские времена?
"Господин Гексоген" - это монументальная живопись, которую виртуозный и пламенный художник посвятил новой России - России, решившей выжить и победить несмотря ни на что. Роман разочарует пессимистов, которым сегодня надобны лишь плачи и стенания, бывших вельмож, ностальгирующих по прошлому своему величию. Но всех тех, кто не бросил Россию в лихую годину, кто боролся за нее и в 1991-м, и в 1993-м, и в 1996-м, кто борется за нее и сейчас, роман вдохновляет жить и побеждать.
Поразительно, но дело даже не в главном герое романа, не в Викторе Андреевиче Белосельцеве, в котором проглядывается и сам автор. После вторичного прочтения "Господина Гексогена", уже в книжном варианте, я осознал некую высшую религиозность его, некую печать тайного знания. Герои будут гибнуть, предатели всех мастей будут стараться делать свои грязненькие делишки, но Россия будет жить. Тайный ли орден КГБ одерживает верх, или же к власти приходит "Русский орден" из офицеров ГРУ. Один миф сменяется и в книге, и в самой жизни другим мифом, но России суждено жить и дальше. Это магическая фреска о жизни. Один карнавал сменяется другим, одни куклы меняют других. Меняются сами кукловоды, а мистерия русской жизни продолжается. Это уже высшее, шекспировское или же античное, понимание истории.
Наверное, мог бы погибнуть и сам Белосельцев, как гибли столько раз прохановские главные герои и в "Красно-коричневом", и в "Чеченском блюзе", и во многих других книгах автора. Он не боится темы смерти, жадно пишет и о смерти, и о любви. Все-таки, на самом деле, из русских самый близкий ему писатель - это Достоевский. Но и замах у Проханова - не ниже. А какая хищная наблюдательность отсюда?! От сверхнаблюдательности - и парад метафор. Он оставляет будущему галерею самых разных политических героев. Как коллекцию своих бабочек, пойманных на месте боев. Хотите где-нибудь в двадцать третьем веке посмотреть на бабочку Хакамаду - пожалуйста. Хотите на хитиновую оболочку Татьяны Дьяченко - открывайте страницу. Как художник, Александр Проханов абсолютно безжалостен. Это не пушкинский, не гармоничный тип творца. И самым диким, самым палаческим образом он расправляется на страницах своей прозы прежде всего с самыми любимыми своими героями. Но эта смерть рождает новую жизнь. Так рождались и развивались сами империи. Он, как и Достоевский, как и Шекспир, представляет собой имперский тип художника. И тяга к его прозе сегодня - это всеобщая наша тяга к империи в любом ее виде.
Эдуард Лимонов
Лимонов (Савенко) Эдуард Вениаминович родился 22 февраля 1943 года в городе Дзержинске Горьковской области. Прозаик, поэт, публицист, основатель Национал-большевистской партии. Отец - офицер НКВД, во время Великой Отечественной войны уполномоченный по выявлению дезертиров в Марийской АССР, затем начальник клуба, начальник конвоя, политрук, увлекался поэзией и музыкой. Лимонов был назван в честь любимого отцом поэта Эдуарда Багрицкого. Рос Эдуард в предместье больших городов, в военных городках с их кочевым люмпенизированным бытом, отсюда и его стихийный демократизм, ненависть к истеблишменту. Юность прошла в Харькове, там стал писать стихи, работал на заводе сталеваром. Там же встретил первую любовь... Его тянуло в среду художников и писателей. Из Харькова Эдуард перебирается в Москву, где быстро входит в общество СМОГов, занимает свое место в культуре андеграунда. Вступает в авангардистскую группу "Конкрет", выпустил в самиздате первую книгу "Кропоткин и другие стихотворения" (1968). В 1971 году пишет поэму "Русское", где задолго до постмодернистов обыгрывает русскую классику, но при этом уже доказывает свою приверженность русскому национализму и консерватизму. Подвержен влиянию Велимира Хлебникова и обериутов. Был назван Юрием Андроповым "убежденным антисоветчиком", что никогда не соответствовало действительности, ибо даже в ранних своих стихах Лимонов высоко оценивал и роль государства, и роль армии. Еще с харьковской юности он привык к борьбе, к конкуренции, к стремлению быть лидером. Не случайно и название его прозаической поэмы "Мы - национальный герой" (1974). Поэтому тема соперничества с великими современниками и предшественниками становится постоянной в его творчестве. С шестидесятниками Евтушенко и Вознесенским, с новомодным тогда Бродским, с покойными символистами... Из Москвы вместе с женой Еленой, будущей главной героиней нашумевшей книги "Это я - Эдичка", уезжает по израильской визе сначала в Австрию, а затем в Америку. В США быстро восстановил против себя почти всю эмиграцию, издеваясь над их лакейством и русофобией. До 1980 года жил в Нью-Йорке, работал официантом, домоправителем, грузчиком, там же произошел трагический, по сути, разрыв с женой Еленой, в результате которого и появился первый прозаический опыт Лимонова "Это я - Эдичка". Роман имел скандальный успех и во Франции, где был издан, и в США. По приглашению своего друга художника Михаила Шемякина в 1983 году переезжает во Францию и в 1987 году получает французское гражданство. Печатается и у Владимира Максимова в "Континенте", и у его врагов Андрея Синявского и Марии Розановой в "Синтаксисе". Вслед за первым романом появляется "Дневник неудачника" (1982), затем харьковская трилогия о детстве и юности "Подросток Савенко", "Молодой негодяй" и "...У нас была великая эпоха". Последняя из харьковских повестей и стала одной из первых публикаций в перестроечной России, в журнале "Знамя", что вскоре радикально-либеральные руководители журнала признали своей неудачей.
Печатал его и Юлиан Семенов в своем еженедельнике. Тогда же, где-то в 1991 году, я связался с Лимоновым по телефону и предложил сотрудничество с газетой "День". Сначала Эдуард присылал нам рассказы, затем, после своих первых приездов в Россию, и публицистические статьи. Вскоре (1991-1993) он стал ведущим публицистом и "Дня", и "Советской России", ездил с бригадой "Дня" в Приднестровье, затем уже сам воевал в Сербии. В 1991 году восстановил российское гражданство. Одно время примыкал к движению Жириновского, входил в его теневой кабинет, затем был среди основателей Фронта национального спасения. В 1994 году создал свою газету "Лимонка" и национал-большевистскую партию, объединяющую тысячи молодых сторонников русского социализма. В 2001 году был посажен в тюрьму за свои радикальные высказывания, сидел в Лефортове больше года, сейчас в Саратовской тюрьме (16 апреля 2003 г. Эдуард Лимонов "за незаконное хранение оружия" получил 4 года.- Ред.). В тюрьме написал уже семь книг: "Книга мертвых", "Книга воды", "Моя политическая биография", "Священные монстры", "В плену у мертвецов" и др.
Яркий представитель самого реакционного авангарда, выразитель русской низовой культуры рабочих окраин.
"Внук и племянник погибших солдат и сын солдата, я воздал должное атрибутам мужественности, несмотря на то, что они не в чести у сегодняшнего гражданина. Мои личные пристрастия я отдаю армии Жукова в битве за Берлин, а не "Шербургским зонтикам". Человека "героического" я активно предпочитаю "пищепереваривающему".
Эдуард Лимонов,
из "Дневника неудачника"
"НАС НЕ ЗАПУГАТЬ!"
Владимир Бондаренко. Прогремел мощный взрыв в штаб-квартире твоей национал-большевистской партии. Ты еще днем был в Санкт-Петербурге, выступал в телепередаче, посвященной очередным поминкам по русской литературе. Ритуально на Волковом кладбище поднимал свой стакан с водкой, поминая русскую литературу у могилы великого русского сатирика Салтыкова-Щедрина. А ночью - может быть, в отместку за эту кладбищенскую забаву - судьбе было угодно не препятствовать взрыву в вашем партийном бункере. Что же на самом деле произошло?
Эдуард Лимонов. Так получилось, что 13 июня мы поминали литературу на "Литераторских мостках" Волковского кладбища Петербурга. В тот же день 13 июня я вечером сел на поезд в Москву. Приехав 14-го в восемь тридцать утра, я нашел на автоответчике испуганный голос Саши Дугина - и было сказано: "Эдуард, нас взорвали..." Что выяснилось? В 4.39 утра раздался взрыв. Взрывное устройство было подложено в нишу нашего полуподвального окна, выходящего в редакционный зал. По предварительным данным экспертов, взявших килограммов двадцать вещественных доказательств, взрыв был силой примерно около трехсот граммов тротила. Дугин видел результаты этой предварительной экспертизы. Это было взрывное безоболочное устройство, якобы с часовым механизмом. Сразу же мы собрали там, в штаб-квартире партии, пресс-конференцию. Что характерно, милиция сама быстро убрала все следы взрыва - все вынесли и даже подмели. Остатки рамы взяли, навели полный порядок. Милиция стала минимизировать событие, преуменьшать все его последствия. Радио "Эхо Москвы" по моей наводке позвонило в милицию, и им уже сказали, что взрыв был силой 150 граммов тротила, а по НТВ уже сказали - о ста граммах тротила. Кому-то крайне невыгодно придавать значение этому взрыву. Милицию можно понять, они не хотят иметь теракт на руках.
А в самое страшное, испепеляющее время гибельных перемен, когда уже не действовали простые образы и не доходили до души народа простые протестные слова, когда потребовались, как во времена адовы, горестные метафоры зла, брутального зла, чтобы пробиться к сердцу человека, - такие метафоры были даны свыше художнику слова, чей черед наступил стать первым. Его-то и не хотели слышать, свои же не хотели знать как художника. Видели в нем славного бойца, политика, репортера, журналиста, издателя пламенной газеты, но никак не мастера магических слов...
А время уже не слышало простых и назидательных слов. Время требовало метафоричности, ибо само было сплошной метафорой.
Прохановский прорыв состоялся сейчас не с той стороны, откуда ждали. Теперь, дай Бог, самим бы не затоптать, мол, не хотим читать бульварные издания и слушать либеральное телевидение... Мол, что-то тут не так... Мол, издательство не то, художник не тот и журналы не те. И чего это ни одного телеканала не нашлось, где бы не высказались по новому роману Александра Проханова "Господин Гексоген", и чего это все либеральные влиятельнейшие газеты из номера в номер обсуждают, обмусоливают, подробнейше анализируют роман своего заклятого врага?.. И как он докатился до таких скандальных изданий?
И в самом деле. Что-то тут не так. Неладное творится в нашем королевстве литературном. О жизни нашей, о проблемах злющих читатель предпочитает узнавать из бульварной литературы. И герой долгожданный, смелый, положительный, способный на подвиги, тоже приходит из книг наших державных фантастов и детективщиков. От Сергея Алексеева до Виктора Пронина. А вот соединить закрученный детективный сюжет и высокую метафористику, политический памфлет и героическое сказание, дать конспирологию нашего времени и мистическую символику происходящего сумел, пожалуй, только один Александр Проханов. Он, как Суворов или Георгий Жуков, сумел найти слабое место в обороне противника и прорвать фронт совсем в неожиданном месте. Его приход с романом "Господин Гексоген" в издательство "Ад Маргинем" - это неожиданный прорыв красных не напрямую, в лоб, где их ждали, а через гнилой Сиваш, по горло в мутной воде. Его победный прорыв с отрывом в девять баллов в шорт-лист премии "Национальный бестселлер" - это неожиданный бросок Суворова через Альпы. Он заставил читать свой магический ошеломляющий роман всех: администрацию президента, депутатов Госдумы, лидеров правых и левых партий, боевых генералов и утонченных эстетов. Он мощно встряхнул читательские мозги даже у прокисшей интеллигенции.
Думаю, недовольство наших сановных патриотов от этого незапланированного прорыва в массы своего же художника слова будет сдерживаться тем, что первыми набросились на роман и его автора сановные либералы, почуяв опасность прохановского прорыва. Не случайно же газету "Известия" в пяти номерах подряд трясет от его романа, как от прямого попадания бомбы или же от взрыва того самого гексогена, давшего имя произведению. Впрочем, его роман и есть мощный заряд гексогена для притупившегося и сломленного читательского сознания. То Максим Соколов в двух субботних колонках "Известий" никак не может прийти в себя от энергетической мощи прохановского романа, узнавая его стиль даже в анонимных текстах, ибо "Пушкин! Он и в лесах не укроется, лира выдаст его звонким пением". И ведь верно же мыслит Соколов, прохановская стилистика видна за версту. Он легко узнаваем читателями прежде всего своим стилем. Клеймо мастера. Нет талантливого художника без своего стиля, и опять же, как бы ни злобствовали либеральные критики из буржуазной среды, как бы ни клеймили его "сусальным графоманом", только большой мастер слова способен создать свой стиль. Под его языковое влияние попадает и сам Максим Соколов, хотя он и не похож на тех "московских богемных юношей", у которых, согласно "Известиям", "в этом сезоне Проханов чрезвычайно моден, почти как абсент..." Раз уж сравнивает известинский колумнист Проханова в своем первом субботнем фельетоне не только с абсентом, но и с Пушкиным, то в следующем, конечно же, ему приходится в высоком стиле писать о "солнце русской словесности А.А.Проханове". Достал до печенок его прохановский "гений величавый". А дальше уже пришла очередь еще одного рассерженного буржуа, Александра Архангельского, все многолетние труды которого по завоеванию умов наших сограждан пошли насмарку: "Я в ярости: московская литературная тусовка окончательно сошла с ума... Проханов со своим "Господином Гексогеном" получит премию. Признание золотой молодежи он уже получил... Агрессия маргиналитета, дорвавшегося до информационого ресурса, не знает пределов..." Понимает господин Архангельский, что маргиналитет-то у нас в России все растет и растет. Озлобленный, умный и все более национально ориентированный. Прохановские зерна гнева попадают в подготовленную самой жизнью почву. Не уместив свою ярость в одном номере, Архангельский, подобно Соколову, перенес ее еще в один. То ли решив добить этим "великолепного графомана", то ли разозлившись на телевидение, беспрестанно рекламирующее роман, своим особым мнением о "господах гексогенах", наоборот, пожелал добавить известности красно-коричневому писателю и его скандальному творению. Свою лепту к прохановской славе в "Известиях" внесла и Юлия Рахаева, вполне доброжелательно назвав роман фаворитом премии "Национальный бестселлер".
Такая волна проханомании прошла практически по всем видным либеральным газетам. Какое-то зацикливание на "Господине Гексогене", Александр Проханов стал новым властелином колец, дающим господство над сознанием людей. Обнаружилось явно магическое воздействие прохановских заклинаний, подтвердился массовый гипноз журналистов из "Московских новостей", "Коммерсанта", "Трибуны", "Труда", "Комсомольской правды". За последние годы ни об одном из романов писателей любого направления и любой известности не было столько споров. К примеру, возьму еще одну газету, "Время МН". Сначала февральская колонка Аллы Латыниной "Проханов как авангардист", в которой видный критик либерального толка старается чуть ли не защитить Проханова от объятий губительных литературных радикалов. "Чего не отнимешь у романа, так это кричащей, скандальной злободневности. Все персонажи современной светско-политической хроники бродят на его страницах, все знаковые и скандальные события последних лет получают объяснения и толкование в свете проповедуемой Прохановым "теории заговора"..." Вот так бы в рамках острого политического романа-памфлета и готова его расхвалить Латынина, но видит же, не вмещается роман в простую форму политического памфлета, иначе бы и писать о нем не стала, чересчур большой замах у автора, чересчур значима мистическая символика. И значимость эта критику явно чужда и враждебна. Отсюда и желание перечеркнуть значимость, сыграть на понижение, попытаться выдать "взвихренную патетическую стилистику" за "эффектный авангардистский трюк... Последний солдат империи, единственный наследник "большого стиля", Проханов пишет так, что Сорокин с его постмодернистским передразниванием может отдыхать... почему так подставился Александр Проханов... кто втянул его в губительный для репутации пламенного трибуна проект?"
Поразительна забота либеральных литературных идеологов о чистоте репутации наших пламенных трибунов. Их просто бесит уникальное сочетание в прозе Проханова досконального знания реальности жизни, ее низовых глубин и магической метафористики, социального сюрреализма...
Спустя какое-то время в этой же газете "Время МН" один из блестящих молодых критиков новой волны, начинавших с позиций крайнего либерализма и достаточно быстро понявших вред, ложь и позор его на просторах России, Дмитрий Ольшанский, признал роман Проханова главным событием года, а его самого назвал "лучшим русским писателем". Вскоре там же в спор вмешался прозаик Петр Алешковский, увидевший в Проханове некую смесь Жириновского с Глазуновым. Вроде бы вынужден признать, что, по крайней мере, есть хотя бы "куски, написанные хлестко и интонационно ярко. Но никто и не спорит, что Проханов писатель... Да, есть удачные попадания, когда, скажем, мост через Москва-реку похож на кардиограмму...". Но либеральный писатель по-настоящему испугался растущей на глазах значимости романа: "протаскивать Проханова... с его идеологией охотнорядца, рядящегося в маску патриота, недостойно... Меня в этой истории пугает одна вещь: смычка левых эстетов с ультралевой оппозицией..."
А ведь правильно эта смычка пугает жирных либеральных котов с их кастрированной прозой, так и не нашедшей своего читателя. Как правильно и то, что сегодня все левые эстеты "подают Проханова как нечто уникальное, как явление в литературе". И правильно озабочена все в той же газете уже политолог С.Тарощина тем, что "на общем фоне заката коммунизма титаном мысли вдруг предстал коммунист Александр Проханов. Сюжет о его новой книге "Господин Гексоген" миновал редкий канал... Ни одна книга современного автора не вызывала подобной эйфории... сам-то тираноборец свое дело знает и не упустит случая сообщить электорату кардинальное..."
После газет на роман Проханова переключились глянцевые журналы и интернет-издания, начиная с именитого "Русского журнала", появились серьезные статьи радикальных антибуржуазных критиков Льва Данилкина в "Афише", Славы Курицына в "Jalouse". Сергей Пархоменко в своем "Еженедельном журнале" смело предположил, что "похоже, с Прохановым произошло то, что уже случалось с другими титанами слова. Например с Львом Толстым и Гюставом Флобером. Рожденные силой таланта герои отказывались повиноваться воле автора и принимались действовать вопреки первоначальному замыслу, но в соответствии с правдой жизни". С кем только ни сравнивали за эти месяцы, после выхода "Господина Гексогена", его автора - кто с издевкой, кто всерьез, кто с доброй иронией, кто признавая величие. В этом списке Данте с его кругами ада и Достоевский, Маяковский и Гумилев, Набоков и Киплинг, "накокаиненный Фадеев" и Григорий Климов. Его сверстник, писатель Сергей Есин пишет в "Дне литературы" после прочтения "Господина Гексогена", что можно написать прозу под многих классиков, но нельзя стать таким, как Проханов, - энергетики не хватит.
Пересказывать или даже перечислять десятки статей из "Независимой газеты" и "Экслибриса НГ", посвященных феномену Проханова, я уже не берусь. Игорь Зотов, Лев Пирогов, Владимир Березин... Пожалуй, мимо романа "Господин Гексоген" не прошел ни один уважающий себя критик. Интересно, что даже самые лютые недруги Проханова не смогли не найти ничего более резкого, чем обозвать его графоманом, к тому же политическим. Сановные либералы встревожены расколом в своем лагере. Немало самых утонченных стилистов с репутацией высоких эстетов поддержало в печати прохановский роман. Что же случилось? И что это за роман?
Успех его не объяснить умелой раскруткой молодых ребят из "Ад Маргинем". Максимум, они могли бы обеспечить два-три издания, к тому же малотиражных. Совпадением выхода книги с победой в шорт-листе "Национального бестселлера"? Частично да, но откуда такой победный отрыв от соперников в девять баллов? Кое-кто из либеральных критиков объясняет прохановский триумф в самой весомой ныне литературной премии дисциплинированностью "красно-коричневых" членов большого жюри, взявших под козырек при появлении его романа, выпущенного еще в газетном варианте совместно "Советской Россией" и "Завтра". Категорически не согласен. Именно в этом году на премию были номинированы многие достойные единомышленники и соратники Проханова по патриотическому движению, его близкие друзья Владимир Личутин с романом "Миледи Ротман", Анатолий Афанасьев с "Гражданином тьмы", Юрий Козлов с "Реформатором", Борис Екимов с "Пиночетом", Эдуард Лимонов с "Книгой воды". И никто не смог бы заставить патриотически настроенных членов жюри перевести стрелки с Личутина или с Афанасьева на Проханова, если бы они сами не сделали такой выбор. Очень уж точно попал "Господин Гексоген" в цель, став всеобъемлющим мифом нашего времени. По сути, роман Проханова должен стать равным по влиянию на умы людей книгам "Как закалялась сталь" Николая Островского и "Молодая гвардия" Александра Фадеева. Это романтическая мистерия, посвященная жизни отставного разведчика Виктора Андреевича Белосельцева, ушедшего от дел, вернувшегося в осажденную ельцинскими выродками Москву. Он становится, если хотите, нашим Вергилием, нашим путеводителем, нашим гидом по кругам ельцинского ада. Вместе с ним мы застаем в постели с девкой Генерального прокурора, вместе с ним мы организовываем из Москвы басаевское нападение на Дагестан, а затем и сами взрывы в Москве. Мы убиваем бывшего питерского мэра и отстраняем суетливого премьера, доказавшего, что честь офицера в России ничего не стоит. Мы присутствуем на смотринах проекта новой Хазарии вместо России, меняем руководителей телеканалов, мы делаем все, что на самом деле делали, а вернее, в чем соучаствовали как граждане России за это позорное десятилетие. Но, как видите, Россия все еще стоит на месте, и проект Хазарии провалился, и Чечня худо-бедно, но под российским контролем, и этому всему тоже есть объяснение в романе. Если читать второпях, как это сделали в редакции одного из наших патриотических журналов, то можно увидеть в романе чуть ли не апологию новому путинскому режиму. И, главное, все концы с концами сходятся, всем важнейшим событиям последних лет даются конспирологические и очень убедительные объяснения. Только вот Путин-то в финале испаряется самым непосредственным образом, не долетев и до конца своего пути. Может быть, и здесь предвидение будущего? И Александр Проханов - наш современный Нострадамус, в своих сочинениях предсказывающий будущее России? По крайней мере, именно ревностью к более удачливому сопернику, в художественной форме гораздо более точно описывающему всю геополитику и нынешней и будущей России, объясняю я всю истерику полузабытого полурозового политолога Кургиняна, всю его грязную брань в адрес романа и его автора.
Если читать второпях, то можно увидеть и отречение автора от всех мифов прошлого, от красного мифа, от мифа русскости, от православного мифа, от мифа государственности, А кое-кто с гневом увидит и смерть еврейского мифа, и смерть мифа индивидуализма, и гибель новой буржуазии, и реальную гибель всех предателей России, встраивающих свою родину в американский сырьевой проект. От этой спешки, от быстрого и невнимательного чтения, с одной стороны, от романа отказались сотрудники "Нашего современника" - за пропутинскую позицию, с другой стороны, его на первых порах поддержали сотрудники изданий, контролируемых Березовским, - за антипутинскую позицию.
Мне кажется, все эти скоротечные мифы, отблески реальных событий, сочно выписанные карикатуры на реальных политиков, - на самом деле всего лишь фон прохановского романа, такой социальный сюрреализм, притягивающий внимание читателя. Уверен, о конкретных событиях, о Собчаке и Гусинском, о Дьяченко и Скуратове, даже о взрывах в Москве в скором времени если не забудут, то отодвинут в даль памяти.
Ведь когда-то и приключения свифтовского Гулливера задумывались и прочитывались как некий политический роман. И кто сейчас помнит реальных прототипов и реальные события, имевшие место быть в старые английские времена?
"Господин Гексоген" - это монументальная живопись, которую виртуозный и пламенный художник посвятил новой России - России, решившей выжить и победить несмотря ни на что. Роман разочарует пессимистов, которым сегодня надобны лишь плачи и стенания, бывших вельмож, ностальгирующих по прошлому своему величию. Но всех тех, кто не бросил Россию в лихую годину, кто боролся за нее и в 1991-м, и в 1993-м, и в 1996-м, кто борется за нее и сейчас, роман вдохновляет жить и побеждать.
Поразительно, но дело даже не в главном герое романа, не в Викторе Андреевиче Белосельцеве, в котором проглядывается и сам автор. После вторичного прочтения "Господина Гексогена", уже в книжном варианте, я осознал некую высшую религиозность его, некую печать тайного знания. Герои будут гибнуть, предатели всех мастей будут стараться делать свои грязненькие делишки, но Россия будет жить. Тайный ли орден КГБ одерживает верх, или же к власти приходит "Русский орден" из офицеров ГРУ. Один миф сменяется и в книге, и в самой жизни другим мифом, но России суждено жить и дальше. Это магическая фреска о жизни. Один карнавал сменяется другим, одни куклы меняют других. Меняются сами кукловоды, а мистерия русской жизни продолжается. Это уже высшее, шекспировское или же античное, понимание истории.
Наверное, мог бы погибнуть и сам Белосельцев, как гибли столько раз прохановские главные герои и в "Красно-коричневом", и в "Чеченском блюзе", и во многих других книгах автора. Он не боится темы смерти, жадно пишет и о смерти, и о любви. Все-таки, на самом деле, из русских самый близкий ему писатель - это Достоевский. Но и замах у Проханова - не ниже. А какая хищная наблюдательность отсюда?! От сверхнаблюдательности - и парад метафор. Он оставляет будущему галерею самых разных политических героев. Как коллекцию своих бабочек, пойманных на месте боев. Хотите где-нибудь в двадцать третьем веке посмотреть на бабочку Хакамаду - пожалуйста. Хотите на хитиновую оболочку Татьяны Дьяченко - открывайте страницу. Как художник, Александр Проханов абсолютно безжалостен. Это не пушкинский, не гармоничный тип творца. И самым диким, самым палаческим образом он расправляется на страницах своей прозы прежде всего с самыми любимыми своими героями. Но эта смерть рождает новую жизнь. Так рождались и развивались сами империи. Он, как и Достоевский, как и Шекспир, представляет собой имперский тип художника. И тяга к его прозе сегодня - это всеобщая наша тяга к империи в любом ее виде.
Эдуард Лимонов
Лимонов (Савенко) Эдуард Вениаминович родился 22 февраля 1943 года в городе Дзержинске Горьковской области. Прозаик, поэт, публицист, основатель Национал-большевистской партии. Отец - офицер НКВД, во время Великой Отечественной войны уполномоченный по выявлению дезертиров в Марийской АССР, затем начальник клуба, начальник конвоя, политрук, увлекался поэзией и музыкой. Лимонов был назван в честь любимого отцом поэта Эдуарда Багрицкого. Рос Эдуард в предместье больших городов, в военных городках с их кочевым люмпенизированным бытом, отсюда и его стихийный демократизм, ненависть к истеблишменту. Юность прошла в Харькове, там стал писать стихи, работал на заводе сталеваром. Там же встретил первую любовь... Его тянуло в среду художников и писателей. Из Харькова Эдуард перебирается в Москву, где быстро входит в общество СМОГов, занимает свое место в культуре андеграунда. Вступает в авангардистскую группу "Конкрет", выпустил в самиздате первую книгу "Кропоткин и другие стихотворения" (1968). В 1971 году пишет поэму "Русское", где задолго до постмодернистов обыгрывает русскую классику, но при этом уже доказывает свою приверженность русскому национализму и консерватизму. Подвержен влиянию Велимира Хлебникова и обериутов. Был назван Юрием Андроповым "убежденным антисоветчиком", что никогда не соответствовало действительности, ибо даже в ранних своих стихах Лимонов высоко оценивал и роль государства, и роль армии. Еще с харьковской юности он привык к борьбе, к конкуренции, к стремлению быть лидером. Не случайно и название его прозаической поэмы "Мы - национальный герой" (1974). Поэтому тема соперничества с великими современниками и предшественниками становится постоянной в его творчестве. С шестидесятниками Евтушенко и Вознесенским, с новомодным тогда Бродским, с покойными символистами... Из Москвы вместе с женой Еленой, будущей главной героиней нашумевшей книги "Это я - Эдичка", уезжает по израильской визе сначала в Австрию, а затем в Америку. В США быстро восстановил против себя почти всю эмиграцию, издеваясь над их лакейством и русофобией. До 1980 года жил в Нью-Йорке, работал официантом, домоправителем, грузчиком, там же произошел трагический, по сути, разрыв с женой Еленой, в результате которого и появился первый прозаический опыт Лимонова "Это я - Эдичка". Роман имел скандальный успех и во Франции, где был издан, и в США. По приглашению своего друга художника Михаила Шемякина в 1983 году переезжает во Францию и в 1987 году получает французское гражданство. Печатается и у Владимира Максимова в "Континенте", и у его врагов Андрея Синявского и Марии Розановой в "Синтаксисе". Вслед за первым романом появляется "Дневник неудачника" (1982), затем харьковская трилогия о детстве и юности "Подросток Савенко", "Молодой негодяй" и "...У нас была великая эпоха". Последняя из харьковских повестей и стала одной из первых публикаций в перестроечной России, в журнале "Знамя", что вскоре радикально-либеральные руководители журнала признали своей неудачей.
Печатал его и Юлиан Семенов в своем еженедельнике. Тогда же, где-то в 1991 году, я связался с Лимоновым по телефону и предложил сотрудничество с газетой "День". Сначала Эдуард присылал нам рассказы, затем, после своих первых приездов в Россию, и публицистические статьи. Вскоре (1991-1993) он стал ведущим публицистом и "Дня", и "Советской России", ездил с бригадой "Дня" в Приднестровье, затем уже сам воевал в Сербии. В 1991 году восстановил российское гражданство. Одно время примыкал к движению Жириновского, входил в его теневой кабинет, затем был среди основателей Фронта национального спасения. В 1994 году создал свою газету "Лимонка" и национал-большевистскую партию, объединяющую тысячи молодых сторонников русского социализма. В 2001 году был посажен в тюрьму за свои радикальные высказывания, сидел в Лефортове больше года, сейчас в Саратовской тюрьме (16 апреля 2003 г. Эдуард Лимонов "за незаконное хранение оружия" получил 4 года.- Ред.). В тюрьме написал уже семь книг: "Книга мертвых", "Книга воды", "Моя политическая биография", "Священные монстры", "В плену у мертвецов" и др.
Яркий представитель самого реакционного авангарда, выразитель русской низовой культуры рабочих окраин.
"Внук и племянник погибших солдат и сын солдата, я воздал должное атрибутам мужественности, несмотря на то, что они не в чести у сегодняшнего гражданина. Мои личные пристрастия я отдаю армии Жукова в битве за Берлин, а не "Шербургским зонтикам". Человека "героического" я активно предпочитаю "пищепереваривающему".
Эдуард Лимонов,
из "Дневника неудачника"
"НАС НЕ ЗАПУГАТЬ!"
Владимир Бондаренко. Прогремел мощный взрыв в штаб-квартире твоей национал-большевистской партии. Ты еще днем был в Санкт-Петербурге, выступал в телепередаче, посвященной очередным поминкам по русской литературе. Ритуально на Волковом кладбище поднимал свой стакан с водкой, поминая русскую литературу у могилы великого русского сатирика Салтыкова-Щедрина. А ночью - может быть, в отместку за эту кладбищенскую забаву - судьбе было угодно не препятствовать взрыву в вашем партийном бункере. Что же на самом деле произошло?
Эдуард Лимонов. Так получилось, что 13 июня мы поминали литературу на "Литераторских мостках" Волковского кладбища Петербурга. В тот же день 13 июня я вечером сел на поезд в Москву. Приехав 14-го в восемь тридцать утра, я нашел на автоответчике испуганный голос Саши Дугина - и было сказано: "Эдуард, нас взорвали..." Что выяснилось? В 4.39 утра раздался взрыв. Взрывное устройство было подложено в нишу нашего полуподвального окна, выходящего в редакционный зал. По предварительным данным экспертов, взявших килограммов двадцать вещественных доказательств, взрыв был силой примерно около трехсот граммов тротила. Дугин видел результаты этой предварительной экспертизы. Это было взрывное безоболочное устройство, якобы с часовым механизмом. Сразу же мы собрали там, в штаб-квартире партии, пресс-конференцию. Что характерно, милиция сама быстро убрала все следы взрыва - все вынесли и даже подмели. Остатки рамы взяли, навели полный порядок. Милиция стала минимизировать событие, преуменьшать все его последствия. Радио "Эхо Москвы" по моей наводке позвонило в милицию, и им уже сказали, что взрыв был силой 150 граммов тротила, а по НТВ уже сказали - о ста граммах тротила. Кому-то крайне невыгодно придавать значение этому взрыву. Милицию можно понять, они не хотят иметь теракт на руках.