Бондарев Олег Игоревич. Рыцарь понарошку

   Представший перед друзьями егерь был точь-в-точь таким, каким его описывали Фэту знакомые по кружечке пива рыцари, – высокий, худой, с копной черных волнистых волос. Из одежды – только старые изорванные штаны да сапоги, лет пять назад выброшенные проезжавшим через лес графом. На плече – самодельный лук. На поясе…
   А вот на поясе у него висел очень примечательный топорик.
   Сделанный из цельного куска железа, он привлекал внимание не странной формой рукояти и лезвием-полумесяцем, а рунами, нанесенными по обеим сторонам от рубящей кромки: они, не переставая, светили голубым.
   Пожалуй, не будь у егеря столь необычного топорика, Фэт бы, не раздумывая, бросился в бой. Однако же лентяй давно уяснил, что все странное – опасно, поэтому и решил для начала просто поговорить. Может, он и не со зла по ним стрелял, этот егерь, а по тупости лесной и необразованности!
   – Эй, мужик, – крикнул он воинственному полуэльфу, – тебе чего?
   Такой вопрос, казалось, озадачил егеря. Он почесал годами немытую голову и спросил:
   – Дед Мороз?
   – Где? – удивился Фэт и, оглядевшись, пожал плечами. – Не вижу чего-то!
   Полуэльф в сердцах плюнул себе под ноги и, схватив топор, швырнул его на траву:
   – Опять дуришь, тупая железка!
   Руны на «тупой железке» при ударе о землю ярко вспыхнули и тут же погасли.
   Егерь же неожиданно шмякнулся на хилый зад и, обхватив колени руками, уткнулся в ноги головой. Словно обиделся.
   Троица путников так и замерла, пораженно уставившись на сидевшего в странной позе «лесника». Что делать с «обидевшимся» полуэльфом, даже умудренный годами Кушегар не знал.
   Наконец, после пяти минут бесплодного сидения егерь вскинул голову и, глядя на путников глазами, полными слез, жалостливо спросил:
   – Ну, может, есть все же один Дед Мороз? Хоть самый завалящий?
   – Да нету, – растерянно, даже чуть виновато развела руками Элви.
   – О, горе мне! – тяжело вздохнул егерь. – Где же еще искать этого проклятого придурка?
   Фэт и Кушегар переглянулись.
   – Позвольте… – неуверенно начал Комод. – Но зачем вам нужен Дед Мороз?
   – Убить его хочу, – не задумываясь, ответил егерь. Глаза задорно блеснули. – Вот этим вот топором.
   – Убить? – переспросил удивленный донельзя Кушегар. – Но…
   – А что «но»? Что? Эта «борода из ваты», значит, мою детскую мечту убила, а я ему елку наряжать должен да угощенье под нее класть? Бить, бить, бить – всех их бить!
   – Кого – всех? – удивилась Элви. – Дед Мороз же один!
   – Ошибаешься, – цокнул языком егерь. – Их сейчас столько развелось – только топор от крови отчищать успеваю!
   Элви с Кушегаром поморщились, а Фэт расцвел:
   – Во! И у меня такая ж проблема, каждый Новый год! Как полезут через трубу печную – только и считай их обухом по голове!
   – Ну, – уважительно сказал егерь, – методы у каждого свои. Ты, видишь, черепа расшибать любишь, а я уж больше – рубить их, рубить! Зато скальпов у меня… – Полуэльф неожиданно резко вскочил на ноги и воскликнул: – А пойдем покажу? А? – он повернулся к волшебнице и барону.
   – Пошли, конечно! – ответил за всех Фэт. – Жуть как интересно глянуть, что это за «скальпы» такие!
   И они пошли.
 
   Брызги летели во все стороны. Холодная жгучая вода. Сколько лет Валентин вот так запросто не окунался в ледяную тьму: махом, без раздумий, широко зачерпнув воздух ртом, бросался в пучину, чтобы через миг, отфыркиваясь, отплевываясь, с рыком вынырнуть бодрым, колючим – другим. Сколько?
   Река, маленькая, но удивительно глубокая речушка с плеском принимала Валентина. Только что запыленное, соленое платье липло к телу, путалось в ногах. Вместе с грязью и потом с Небесного Странника сходили усталость и безразличие. Вода заливала нос, рот, уши, промывала глаза.
   Нырок.
   Если под водой открыть глаза, то далеко внизу будет поросшая водорослями темнота, а наверху – свет. Перекувырнуться и – все наоборот. Свет – тьма, тьма – свет, тьма… тьма… боль в груди… и теплый, заливающий глаза и легкие свет.
   А вместе со светом родился смех.
   Робко, кашляя, Валентин смеялся.
   Все будет хорошо. К черту Небесную Канцелярию и вездесущее око, к черту! Он ступит на тайные тропы, он увезет Малышку далеко-далеко.
   Далеко.
   Свет – Тьма.
   Цокот копыт.
   Валентин выбежал слишком поздно.
   Высокий стройный принц, соскочив с белого коня, обнял его Малышку. Их глаза встретились, молния, ревущее пламя – Вал не видел их, но знал: они есть – обрушившаяся дамба, ледяной поток, заливающий все… все.
   Круг замкнулся. Половинки нашли друг друга.
   Любовь навсегда.
   Небесный Странник отвернулся и пошел прочь.
   – Вал! Вал! – тоненький голосок. – Валентин! Постой, пожалуйста, постой, Вал!
   Малышка бежала к нему.
   Нечасто тролли читают энциклопедии, гоблины побеждают в гоблинбол, стражники заплетают ленточки, а златокудрые принцы получают отказ.
   Почти что никогда.
   Почти…
   Не случилось подобного и в этот раз: Малышка, Валентинова Малышка, отдалялась от него, с каждой минутой теряя связь, которая могла окутать их, Небесного Странника и эльфийку, с головой – незримыми нитями…
   Любви.
   И зачем она бежала к нему, решившему, что, наконец, пришел и его час? Ее прощальный поцелуй в щеку означал не больше чем благодарность добропорядочной девушки за спасение. И в то же время поцелуй этот – не в губы, в щеку! – значил, что…
   Все кончено. И ничего между ними быть не может.
   Вздохнув, Вал полез за пазуху и вынул ручку и записную книжку. Полистал последнюю, что-то отыскивая, замер, только взглядом сбегая по строкам вниз, и, захлопнув ежедневник, громко хмыкнул. Хлопок – и Вал исчез, оставив мир Ленорр без собственного чуткого наблюдения.
 
   Жил егерь в дубе.
   Не в дупле, конечно.
   Облюбованный им гигант был в семь обхватов, полый внутри (явно не обошлось без какой-нибудь особой, егерской, магии), с пологом, завешивающим вход.
   В общем, весьма необычное место обитания.
   Вместо ковров на полу и на стенах висели те самые «скальпы» дедов морозов.
   У неподготовленного Фэта аж в глазах зарябило от этого хоровода красно-белых оттенков. Оказывается, скальп в понимании егеря – это красная шуба, штаны, сапоги, борода и шапка с помпоном. Кто бы мог подумать, что и тут все гениальное окажется так просто?
   Мебели в жилище егеря не предусматривалось, поэтому путникам было предложено разместиться прямо на скальпах. И они, конечно, разместились.
   – Ну, как вам? – Егерь сиял: впервые за многие годы его дом посетили гости!
   – Уютно, – Фэт устало зевнул, – и тепло. Тебя, кстати, как звать?
   – А вас? – Вопрос этот заставил говорящего в полуэльфе радушного хозяина отойти на задний план, уступая место подозрительному егерю.
   – Я – Фэт, – ударил себя ладонью в грудь рыцарь. Удар сопроводило дребезжанье сидящей на нем кольчуги. – Это вот – Кушегар. А это – Элви.
   – Ага, – медленно кивнул егерь, запоминая. И снова расплылся в странной улыбочке. – А я Шаман буду.
   – Шаман? Волшебник, что ли?
   – Ну, смотря что считать волшебством, – засмущался егерь.
   – Давайте про магию потом, а? – взмолился Кушегар, которому совершенно не улыбалось наблюдать за трюкачеством полубезумного обитателя леса. – Ты лучше расскажи поподробней, чего тебе от Деда Мороза надо?
   – Обманул он меня, – разом помрачнел Шаман. – Как сейчас помню: нарядили с мамою елку, пожрать ему оставили, под ней же… Я ему даже письма с голубями в Зимний ^[5]отправлял – мол, подари мне, дедушка, топорик… А он, зараза, мало что под деревом все пожрал, елку вместе с домом спалил – так еще и топора никакого не принес!
   – Да, история грустная! – посочувствовал Фэт.
   – И ты теперь что, со всех Дедов Морозов встречных скальпы снимаешь, того ищешь? – спросил Кушегар.
   – Точно! – просиял Шаман. – А того маньяка я еще найду, обязательно!
   – Почему маньяка? – удивилась Элви.
   Шаман обвел путников тяжелым взглядом и, вздохнув, начал…
   – … и так я стал сиротой, – егерь печально склонил голову.
   Путники молчали, не зная, что и сказать: Дед Мороз, герой сказок и притч, добрый дедушка, беззлобно хохочущий в сочельник над головами прохожих, на поверку оказался насильником и дебоширом.
   И как после этого верить родителям, рассказывающим о «дружелюбном толстячке»?
   – Вот такие… Тихо! – Шаман приложил палец к губам и замер, страшно скосив глаза в сторону полога; и без того длинные эльфские уши, казалось, подросли еще на пару дюймов.
   Путники, решив, что лучше последовать совету хозяина, застыли, кто в какой позе сидел.
   Несколько мгновений царила глупая тишина, словно все темы для разговоров разом закончились и каждый думает, чего бы еще сказать.
   А потом Шаман сорвался с места и выскочил наружу.
   Послышались удивленные крики, рычание и, как венец, обычная базарная ругань…
   Шаман лежал чуть в сторонке и не подавал особых признаков жизни; только хилая грудь чуть поднималась и опускалась – видимо, полоумного егеря огрели по голове чем-то тяжелым.
   Обидчики нашлись быстрее, чем Кушегар мог того ждать: неожиданный удар по ребрам отбросил его на пару шагов. Ударившись спиной о ствол соседнего с дубом дерева, барон потерял сознание и дальнейшего представления не видел.
   Фэту повезло больше: он успел заметить двух молодых людей в зеленых балахонах, стоявших против входа в жилище Шамана.
   После этого смотреть стало некогда – тут бы от ежиков убежать!
   А кидали в него именно ежиками, живыми и очень колючими – это рыцарь успел разглядеть хорошо. И, если честно, ему не слишком верилось, что панцирь защитит его от необычных снарядов.
   Проявив чудеса ловкости, Фэт сумел от двух «колючек» увернуться, а третью отбить палашом – рукоять того резко нагрелась, и лентяю стоило больших мук не отбросить меч в сторону. Похоже, у метательных ежиков как раз шел брачный период, оттого и прикосновение их было очень горячим.
   Главное, чтобы спариваться в воздухе не начали, а то ускользнуть с линии обстрела будет ох как непросто!..
   Найдя более или менее приличное дерево, ствол которого мог скрыть по меньшей мере двух Фэтов, рыцарь утер лоб платком. На ткани остались темные пятна.
   – Во дела-то творятся, а? – пробормотал лентяй. – Вампиры, василиски, людоедка с котом говорящим, эта… Золотая… А теперь еще и сопляки какие-то ежами кидаются?!
   Услышь последние Фэтовы слова Кушегар, он бы не упустил возможности осадить зарвавшегося деревенского увальня, которому самому едва за двадцать, а уже – туда же, юных за молодость порицать!
   Однако барон отдыхал под сенью раскидистого вяза, а будить его ради нелепого уточнения – дело неблагородное и никому не нужное.
   Поэтому Фэт крепче сжал рукоять палаша и шагнул… точнее, хотел шагнуть на поляну: сражение парней с Элви стремительно набирало обороты. Рыцарь не решился пока открываться, понимая, что появляться в разгар магической битвы у воюющих на твоих глазах магов – величайший накал страстей.
   Начала схватки Фэт, конечно, не видел. А зря. Первым делом Элви заставила одного из хитрых метателей съесть собственного ежика – имевший глупость кинуть в волшебницу маленьким колючим существом им же и подавился. Элви убрала Зеркало ^[6]и, демонстративно отряхнув руки, пошла на второго.
   Парень в зеленых одеждах понял наконец, что не всех можно уложить, пристукнув каким-нибудь тяжеленьким заклятием по голове. А в особенности не так просто совладать с очень талантливым «перевертышем» Института Низкого Волшебства, осваивающим параллельно заклинания из других специальностей.
   Элви остановилась в пяти шагах от испуганного волшебника и, сложив руки на груди, поинтересовалась:
   – Чего ж вы так с людьми-то?
   – Они нам тебя искать мешали, – буркнул чародей и утер грязным рукавом сопливый щенячий нос.
   – Искать? Как интересно! И зачем же?
   – Ты будто сама не знаешь? – сощурился парень. Похоже, он решил, что убивать его не собираются, поэтому можно немножко нахамить… – «Из Института выдачи нет», помнишь?
   – Помню. Только не для меня это правило.
   – Ха! – усмехнулся почти искренне чародей. – Правила для всех, Элви! Ты не можешь выбирать, что тебе выполнять, а что нет. Да и я не могу, и даже сам ректор!
   – Ты все такой же тупой, Гэстир! – сокрушенно покачала головой беглая волшебница. – «Выдачи нет»! А кому меня кто выдавал? Я ж сама убежала!
   Гэстир хотел возразить, однако, не раскрывши еще рот, тут же его захлопнул: видимо, аргумент Элви заставил его серьезно пересмотреть свои действия. Хотя, может, он действительно не блистал умом?
   – То-то же! – довольно подытожила волшебница и, лукаво подмигнув Гэстиру, щелкнула пальцами.
   Фэт невольно отшатнулся назад: яркая вспышка света на мгновение ослепила его, а когда зрение вернулось, магов уже и след простыл. О том, что они вообще здесь были, напоминали только лежавшие каждый у собственного дерева Шаман с Кушегаром.
   – Ах! – только и сказала Элви, прежде чем без чувств рухнула на землю.
   Фэт удивленно выгнул бровь.
   – Чего это с ней? – пробормотал он тихо.
   – В дом ко мне тащи! – крикнул Шаман, потирая ушибленный затылок. – Сейчас разберемся!
   Рыцарь бережно поднял почти невесомую волшебницу и, стараясь не споткнуться о выступающий корень или лежащий на дороге камень, понес ее в логово егеря.
   Бледность на щеках Элви очень ему не нравилась.
 
   – Эй, дружище! – Кто-то тормошил Пижона за плечи, словно душу пытаясь вытрясти. Хотя откуда ей у вампира взяться?
   Открыв глаза, шулер первым делом сладко потянулся, как жирный холеный кот после крынки сметаны и сытого сна, а потом так и замер, с широко раскрытым ртом.
   Перед ним сидел, наверное, сам ангел. Точнее, достаточно грязный ангел – светлые локоны засаленными сосульками спадали на плечи, белое платье посерело от пыли, а на лице – хотя к грязи эта деталь не имеет никакого отношения, но все равно для слуги небесного неприемлемо – топорщилась двухдневная щетина.
   Впрочем, все эти мелочи не мешали узнать в нем слугу Божьего: исходило от вновь прибывшего странное внутреннее сияние. Не видное взгляду, но очень хорошо ощущаемое сердцем.
   Ангелу, похоже, что-то во взгляде Пижона не понравилось, поэтому он нахмурился и строго заметил:
   – Нечего пялиться, кровосос! Я сюда прилетел не платьем грязным хвастать!
   – А зачем же тогда? – вампир уже немного пришел в себя, даже мог задавать вопросы. – Прилетел – значит, надо чего-то, так ведь?
   – Да, надо, – печально вздохнул ангел. – Но сначала скажи – ты все еще любишь ее?
   – Кого? – удивился Пижон. Ему и в голову не могло прийти, что обитатель Поднебесья прекрасно осведомлен и о нем, и о его любимой Элви. И уж конечно, он не догадывался, что пару часов назад этому немытому типу в платье отказала любимая им девушка – очередное сложнейшее задание Небесной Канцелярии в Ленорре. Задание, к слову, он почти провалил и, если бы не отказ возлюбленной, ангел пошел бы с протянутой рукой по не слишком дружелюбно настроенному миру. Зато с Ней на пару, с Единственной…
   – Да будет тебе, Пижон! Нам с тобой еще из тебя человека делать, а ты затрудняешь, так сказать, процесс! – натянуто улыбнулся ангел. – Но – понимаю, понимаю… У вас сначала познакомиться надо, пуд соли на двоих, одна кровать и все такое… Короче, Валентин я, – старший купидон Небесной Канцелярии утер испачканную ладонь о платье и протянул ее картежнику.
   – Пижон, – представился узник голема, руку эту пожимая.
   – Знаю я твое имя, сам успел убедиться, – кивнул Валентин. – И о задании твоем знаю… обо всех семи. Жаль только, что мне не по силам тебя в человека обратить… Придется, значит, с тобой оставшиеся четыре шастать.
   – Слушай, ты, кто ты вообще такой? – не выдержал Пижон. – И откуда ты все обо мне знаешь, а? Уж не из старых ли моих кредиторов?
   – Кредиторов? – усмехнулся Валентин. – Их всего двое в живых осталось – Ларри Скользкий да Хью Крюк, но первый год как сошел с ума и лежит в Желтом доме, а второго с минуты на минуту вздернут на рее собственные матросы… Так что не беспокойся – денег с тебя требовать не буду!
   – Ладно, – немного успокоился вампир: новость о близкой кончине сквалыги Хью его нисколько не расстроила – напротив, он был очень рад. – Но все равно – кто ты такой, как обо мне узнал… Если тебе чего-то так сильно от меня надо, что ты, как есть, грязный и небритый, летишь ко мне черт знает откуда, я думаю, ты не откажешься рассказать немного о себе?
   – Что ж… – задумчиво почесав подбородок, согласился Валентин. – Пожалуй, ты прав. Знание – свет, а незнание – тьма. Вот только, боюсь, ты вряд ли поверишь в эту историю… Я ангел, работаю старшим купидоном Небесной Канцелярии, то есть соединяю сердца предназначенных друг другу людей. Можешь удивляться, но любовь на самом деле – не «ох» и «ах», а заранее продуманная система. Система, за которую в ответе я.
   Мой блокнот, выданный еще в первый день службы, пополняется новой записью от Небесной Канцелярии, стоит мне выполнить очередное задание. Таким же образом я узнал и о тебе – канцелярские крысы прислали очередное поручение, в котором фигурировал ты и некая Элви…
   – Элви!..
   – Да… позволь мне договорить, ладно?., так вот… А так как я работаю по определенному плану, в этот раз мне работать с тобой (с ним), а не с Элви (с ней). Я чередую, понял?
   – Понял, понял, – проворчал Пижон. – Только вот как нам отсюда выбраться, для начала? Кругом только стены!
   – Да уж, – закусил губу Валентин, задумчиво оглядывая «темницу». – Хотя можно перенестись попробовать… Вот только это ведь Астрат!.. Тут магия Переноса может сработать не так, как нам надо…
   Оба, вампир и ангел, несколько минут просто пялились в одну точку, обдумывая план побега. Наконец Валентин не выдержал и с размаху приложил кулаком по каменной плите в полу:
   – Все, надоело! Зови своего голема, сейчас мы с ним поговорим, по-мужски… по-големски!..
   – Да можно… Вот только б знать, на какое имя он откликается! – хмыкнул вампир, сплюнув в угол.
   – Ага… Случай клинический… – задумчиво почесав небритую щеку, констатировал Валентин. – Попробуем тогда так…
   Выйдя на середину комнаты, ангел сложил ладони рупором и громко воскликнул:
   – Голем, выходи!
   Только эхо от гладких стен – «оди, оди, оди»…
   – Железка!
   «Езка, езка, езка»…
   – Ах так? – разозлился Валентин и, набрав в грудь побольше воздуха, пошел на последний штурм…
   «Юдок, юдок…» – и эхо неожиданно оборвалось.
   Одна из стен со скрежетом отъехала в сторону, и в зал вошел, чуть шатаясь, тот самый голем, который и «оди», и «езка», и даже, ко всему прочему, непонятный «юдок».
   – Чего, совсем страх потерял, паря?! – прикрикнул он на вампира.
   – Да это не я! – замахал головой Пижон.
   – А кто же? – усмехнулся железный человек. – Я, может, сам на себя ору?
   – Да я это! – подал голос Валентин. – Здесь, в центре зала стою!
   Голем обернулся. Удивление на его лице сменилось довольной улыбкой.
   – Гляди-ка, – сказал он, – мало им, что одного шулера прищучил, так они еще психа какого-то прислали!
   – Психа? – фыркнул Валентин. – Я, если хочешь знать, старший купидон Небесной Канцелярии! Сердца соединяю!
   – Да хоть почки, – отмахнулся гол ем. – Раз залез – сиди теперь здесь, пока не сдохнешь.
   – Я-то вряд ли сдохну, друг-машина… А вот он – запросто. Мне его вытащить надо на свежий воздух, а то – гляди, какой он бледный, еще подохнет!
   – Они все, кровососы, бледные, – переубедить искусственного человека было непросто. – Так что не сдохнет, и не отдам.
   – Да не за так же, железный! – хмыкнул Валентин.
   – А чего, взамен чего дашь? – заинтересовался голем.
   – Ну, что ж, предвкушение штука хорошая, дождемся, пока у тебя по подбородку слюна побежит… Ты вот когда-нибудь любил?
   – Что?
   – Л-Ю-Б-И-Л?
   – Нет. А что это такое?
   – Ну… это не опишешь… Лучше скажи, ты бы хотел полюбить кого-нибудь?
   – Наверное, – засомневался голем. Вид у него был как у ребенка, который никогда раньше не шалил, а теперь вдруг собрался устроить родителям пару вечеров головной боли и уже чувствовал, как это будет приятно; с другой же стороны, расплатой за сиюминутное веселье может оказаться отцовский ремень, иметь дело с которым совсем не хотелось…
   – Так «наверное» или «точно»?
   – Да точно, точно!
   – Тогда… – Вал поднял руку, а потом медленно повел ладонь вниз, словно запуская длань в несуществующий ящик или мешок.
   Пижон аж рот раскрыл от изумления: рука действительно исчезла. По самый локоть. Словно, и вправду, Вал засунул ее в невидимый, прозрачный мешок.
   А через мгновение рука вылезла обратно, сжимая в ладони маленькую коробочку с горящими кнопками и еще ярче горящей картинкой посередине черной оболочки.
   – На вот, разбирайся! – Валентин швырнул прибор голему.
   Тот поймал его и с любопытством уставился на горящую желтым картинку. Под ней непонятными – а значит наверняка старинными – символами значилось название странного артефакта.
   – Нажимай кнопки, дружок, и разговаривай с ним, – посоветовал Валентин. – А нас давай выпускай!
   Голем как раз дослушал речь странного прибора и поднял глаза на старшего купидона. Рот его растянулся в широченной улыбке, которую мог бы увидеть только человек, разом смазавший все големские шестеренки.
   – Спасибо тебе, старший… – начал железный человек.
   – Купидон! – тут же напомнил ангел.
   – Да, точно! Штука действительно полезная, да и голос такой приятный, добрый… Только вот говорит про какой-то баланс…
   – Ну, это же очень просто! – фыркнул Валентин. – Это она про баланс в ваших отношениях!
   – А… – задумчиво протянул голем. – Ясно… Ну, так чего тебе за него надо?
   – Чтобы ты выпустил нас отсюда! – в который раз повторил Валентин.
   – Ага, – сказал голем и повторил снова: – Ага…
   – Чего «ага», железяка? – разозлился Валентин. – Давай показывай, где выход!
   Голем нехотя щелкнул пальцами, и одна из стен отъехала в сторону, открывая широкую лестницу, круто уходящую вверх.
   – Идите, вот… – Он махнул рукой в неопределенном направлении и снова принялся изучать новенькую игрушку.
   Ангел и вампир переглянулись, Валентин пожал плечами, Пижон усмехнулся, и новые знакомцы – шулер и его небесный покровитель – пошли к выходу.
   Поднимаясь, старший купидон бросил на увлеченно щелкающего кнопочками голема жалостливый взгляд и тоже, словно нехотя, хлопнул в ладоши. После чего еще быстрее засеменил по лестнице вверх.
   А железный чурбан так увлекся изучением светящегося экрана и блестящих кнопочек, что не заметил, как прямо из воздуха появилась массивная волосатая рука. Не долго думая она сжала пальцы на шее голема, и голос, видимо принадлежавший хозяину длани, многообещающе заявил:
   – Мобилу у брата моего забирать? Ну я тебя…
   – Да я чего? – заикаясь, попытался возразить железный человек, но чей-то там брат только цокнул языком.
   А потом рука втянула визжащего голема в… черт его знает куда, в общем!
   И големское логово опустело. Навсегда.
 
   – Фэт! Что с ней такое?!
   – Да я откуда знаю?! У меня перед глазами как вспыхнет!.. Открываю – все плывет!.. Присмотрелся, а она на земле лежит! Тут Шаман мне орет…
   – Ну, это уже и я слышал! – пробормотал Кушегар и снова приложил к ушибленному затылку мокрую тряпку. Охнул:
   – Во гады! А еще маги! «Элита»!
   – Знаем мы эту «элиту», – проворчал Шаман, суетясь вокруг лежащей на подстилке волшебницы. – По весне, как на практику отправят в леса, только успевай от этих ежиков убегать! А двое, помню, придумали магию свою объединить… Одного еж сожрал, не жуя даже, а второй только чудом успел мастера вызвать – тот на великана муравьев натравил, а те уж вмиг обожрали!
   – Чего ж там за еж был, если всего мага заглотнул, не надкусывая? – изумился Фэт.
   – Да с дом где-то будет, если в клубок свернется! – прикинул Шаман, на секунду оторвавшись от Элви. – Эти ж дураки на него весь имевшийся у них Сток – запас магии по-ихнему – за раз извели! Если б не мастер, глядишь, он бы всех зверюшек в лесу сожрал, да еще б василисками болотными позакусывал!
   – Эх, Шаман, – горестно покачал головой рыцарь, – а если б не мастер, мы б через топи перешли – раз плюнуть!
   – Во-во! – поддакнул Кушегар, не отнимая тряпки от головы. – А студенты – они народ мелкий, щуплый. Ежик бы ни за что не наелся – обязательно пошел бы к болоту!
   – Чего рассуждать попусту? – вздохнул егерь и, махнув рукой, переключил внимание на белую как мел мордашку Элви.
   Похоже, девушка действительно перестаралась с заклятиями: как сказал немного сведущий в магических штучках Шаман, «истощение Стока».
   – И что с ней будет? – обеспокоенно глядя на лежащую без сознания волшебницу, спросил Фэт.
   – Да ничего, – пожал плечами Шаман. – Дышит уже более или менее спокойно. Думаю, через денек отойдет.
   – Денек? – поднял голову Кушегар. – А чего, меньше никак?
   – Я тебе что, Бог? – фыркнул егерь. – Она раньше вряд ли вообще в себя придет!
   – А что такое, Кушегар? Мы что, денек не подождем?
   – Мы, может, и подождем, Фэт, да вот турнир подождет ли? Может, оставим ее здесь, а потом?..
   – Чего потом? Чего? – нахохлился Шаман. – А я при ней нянькой, да? Тут самый сезон на дедов морозов начинается, топор точить надо, старые скальпы подписать, чтоб потом с новыми не спутать, а я буду за вашей подружкой ухаживать да все ее желания исполнять? Нет уж, сами с ней разбирайтесь! Но если хотите живую и говорящую волшебницу, а не холодный и молчаливый ее труп, тогда советую день подождать!