Страница:
- Не переживайте, командир. Мы скоро повторим.
Как любого мужественного, с характером человека, неудачи только закаляли Тезеи и укрепляли в его намерениях, так же как и Валерио Боргезе. "Этот поход хотя и закончился неудачно, - писал впоследствии Боргезе, - был очень полезен. Он позволил мне проверить новое оборудование, установленное на борту. "Шире" имела странный вид с тремя огромными цилиндрами на палубе и окрашенная в зеленый цвет, по фону которого был нанесен более темным цветом силуэт рыболовного траулера (чтобы сбить с толку случайного наблюдателя); невозможно представить обводы более нелепые, такие "не морские". С большого расстояния она больше не походила на подводную лодку, даже просто на корабль. Она скорее напоминала большой деревянный паром. Но глаз быстро привык, и она скоро стала для меня самой прекрасной подводной лодкой на флоте, впрочем, это случалось со мной на всех остальных кораблях, на которых я до этого плавал".
Будущее представлялось ясным и праздничным для этих людей. Для них не существовало ни непреодолимых препятствий, ни смертельных опасностей, которых бы нельзя было избежать.
Многие месяцы они обивали пороги штабных кабинетов с предложением создать школу подводных боевых пловцов. И вот 1 сентября, когда они уже потеряли всякую надежду, происходит чудо, школа не только создана, но расположилась в Сан-Леопольдо, по соседству с академией в Ливорно. Она могла существенно помочь при наборе и обучению добровольцев.
Исчезнувшего вместе с "Гондаром" Джорджини заменяет фрегат-капитан Витторио Моккагатта, высокопрофессиональный и талантливый командир, стойкий и упорный. В его лице отряд управляемых торпед обретает настоящего хозяина и получает возможность приступить к подготовке новых операций.
Глава 5
"Шире" Валерио Боргезе готовится повторить атаку на Гибралтар в конце октября 1940 года.
Все, кто был назначен для участия в этой операции, тщательно готовятся под руководством Тезео Тезеи. Проверяются крепления конусов со взрывчаткой к корпусам торпед, осматриваются приборы управления, испытывается герметичность рабочих емкостей.
Наконец с обычными предосторожностями экипажи торпед поздним вечером 21 октября поднимаются на борт подводной лодки.
- Что в Гибралтаре? - спрашивает Боргезе.
- Два линкора, - отвечает Тезеи.
Боргезе складывает карту и кладет ее на маленький квадратный столик.
- Сильные течения, боюсь, будут главным препятствием, если я высажу вас там, где намечено, в двух милях западнее порта. Мне придется плыть у самой поверхности, чтобы сориентироваться. Впрочем, поживем - увидим.
Он убирает карту, достает стаканы. "Эти подводники слишком много пьют", - мелькает в голове у Тезеи. Но нет ничего удивительного в том, что люди, профессия которых - играть со смертью, умеют пользоваться радостями жизни. Валерио Боргезе поднимается, чтобы лично проследить за отплытием. Отданы носовые швартовы, отданы кормовые швартовы. Длинная стальная сигара подводной лодки отправляется в путь. Вот она скользнула к выходу из порта, выходит в открытое море и исчезает во тьме.
После беспокойного плавания "Шире" подходит ко входу в пролив Гибралтар 27 октября. Пловцы ворочаются на своих узких койках, где они провели почти весь переход, чтобы избежать бесполезной траты энергии. В центральном посту тишина. Слышится только тиканье индикаторов давления и легкое ворчание электромоторов. Валерио Боргезе отдает приказ:
- Подняться на перископную глубину.
Подводная лодка немного подвсплывает. Боргезе нажимает на рычаг, и длинная стальная труба перископа заскользила к поверхности. Командир прильнул к окулярам. По его лицу капля за каплей стекают вода и масло. Горизонт чист, ни единого дымка.
- Акустик, - произносит вполголоса Боргезе.
- Все спокойно, - отвечает тот, вслушиваясь в далекий шум винтов.
Лодка всплывает в сорока милях от Рошера.
- Мы попробуем прямо сегодня вечером приблизиться к Гибралтару. говорит Боргезе, обращаясь к Тезеи, стоящему рядом с ним на мостике.
В эту ночь и в следующую принц старался, но напрасно, достичь намеченной цели. Вражеские сторожевые корабли рыскали вокруг базы и не подпускали близко. Наконец, 29 октября, двигаясь против течения в подводном положении, "Шире" подбирается ко входу в залив Альгезирас.
"Мы долго изучали карту, чтобы выбрать самый удачный пункт для осуществления деликатной операции спуска на воду боевых снарядов, - писал Боргезе. - Это место должно было удовлетворять различным требованиям, некоторые из которых были почти невыполнимыми. Оно должно было находиться как можно ближе к порту, чтобы пловцы не очень устали, не потеряли слишком много времени и не подвергались большому риску, долго двигаясь к цели. Глубина должна быть порядка 15 метров, чтобы лодка могла лечь на дно во время вывода торпед из цилиндров, но располагаться достаточно далеко от вероятных маршрутов патрульных кораблей, которые могут, даже не желая этого, столкнуться с лодкой, неспособной в этот момент маневрировать. Самым пригодным был признан район залива у самого испанского берега, там, где Гуадаранк впадает в море".
Этот выбор был одобрен командирами всех трех экипажей: Тезеи, дела Пенной и Биринделли.
"Шире" же находится в полдень 29 октября в проливе Гибралтар. Валерио Боргезе застопорил машины, потребовал полной тишины на борту и прижал лодку к скалистому испанскому берегу на глубине 70 метров, чтобы переждать незамеченными до вечера. Время от времени лодку приподнимает приливной волной и бросает с глухим скрежетом на камни. Звук от ударов гулко перекатывается по лодке, настоящей резонансной камере. Эти удары вызывают у людей беспокойство. Около 18 часов "Шире", хотя этого ничто не предвещало, начинает скользить по подводному склону каменной стены: восемьдесят, девяносто, сто метров. Казалось, ничто не может остановить это падение в смертельную бездну. Боргезе, стиснув зубы, сохраняет на лице маску спокойствия. Все повернулись в его сторону. Что он предпримет? Запустить моторы - значит подвергнуть лодку риску быть обнаруженной патрульными кораблями врага. Ждать еще, веря в свою счастливую звезду? Сквозь застывшую маску его лица не пробиваются никакие чувства. Внезапно падение прекращается.
- Рано или поздно она должна была остановиться, - спокойно замечает Боргезе.
И снова потянулось долгое ожидание.
"В тот день, - рассказывал мне потом Джино Биринделли, - я с восхищением наблюдал за Боргезе, командиром, человеком, моряком. Он всегда был и в других подобных случаях, я бы сказал, не только на высоте, но выше обстоятельств".
Наконец наступает вечер. "Шире" всплывает на поверхность. Море спокойно, с запада дует легкий бриз, видимость прекрасная. Боргезе определяет свое положение. Лодка находится в ста метрах от берега в заливе Толмо. Впереди по левому борту виден Гибралтар, удивительно ярко освещенный для военного времени. Боргезе берет курс на мыс, удерживая лодку в полупогруженном положении. Гидрофоны четко улавливают шум винтов кораблей, передвигающихся по рейду. По шумам Боргезе реконструирует то, что происходит над головой, и производит соответствующие маневры.
В лодке царит полная тишина. Она находится всего в двух милях от Гибралтара. Экипаж ходит в мягких тапочках, ключи для работы с клапанами обернуты тряпками, все ненужные механизмы выключены. Предусмотрено все, чтобы враг не догадался о присутствии субмарины.
Глубина начинает уменьшаться. Вдруг новое и последнее происшествие: "Внезапно шум двигателей надводного корабля, шум, который был слышен всем без всяких приборов, прекратился прямо над головой, - писал Боргезе. - Мы переглянулись. Неужели он пришел за нами? Есть ли у него гидрофоны? А торпеды? Чтобы разрядить обстановку, я вполголоса в шутку отпустил длинное витиеватое романское ругательство в адрес этого докучливого посетителя, потревожившего наш покой. Это разорвало гнетущее вопрошающее молчание, тяжело повисшее в воздухе, лица осветились улыбками, тревога рассеялась".
В половине второго ночи 30 октября рубка "Шире" разрывает гладь поверхности моря. Боргезе мгновенно оказывается на мостике. В ста пятидесяти метрах от лодки угадывается темная масса берега. В двух милях по берегу - Гибралтар. Лучи прожекторов то упираются в небо, то падают в море, освещая силуэты стоящих на рейде кораблей.
- Приготовиться, - говорит Тезеи своим людям, - выходим. Я атакую один из двух линкоров, стоящих в порту. Биринделли занимается вторым, а де ла Пенне крейсером или авианосцем.
Боргезе опускает лодку на грунт на глубине 12 метров. Пловцы один за другим покидают лодку. Микрофоны гидрофонов доносят до Боргезе звуки, свидетельствующие, что "маиали" выводятся из ангаров. Внезапно наступает тишина. Торпеды ушли, унося каждая двух оседлавших их пловцов.
- Дети мои, - говорит, повернувшись к морякам, окружавшим его, Боргезе, - нам остается только уйти. В нашу задачу не входит ожидать их обратно.
"Шире" берет курс на восток. Вечером 3 ноября, подталкиваемая сильным ветром в спину, она входит в порт Специи.
А пловцы, покинув лодку, разделились. Дюран де ла Пенне и его напарник Бьянки попали в аварию, проплыв едва 20 минут. Они добрались вплавь до испанского берега и были подобраны там итальянскими агентами, ожидавшими их на пляже.
Тезеи и Педретти стали жертвами нескольких поломок. Около 5 часов утра, в момент преодоления ими заграждений у входа в порт, корма их торпеды вдруг стала опускаться и дыхательные аппараты перестали работать. Пришлось прекратить операцию и высадиться на берег, где они нашли дела Пенну и Бьянки. Биринделли с Пакканини последними вывели свой "маиали" из транспортного цилиндра. Они отправились в путь через сорок минут после своих товарищей. Когда они поднялись на поверхность, то оказалось, что их снаряд не может ни двигаться с нужной скоростью, ни удерживать заданную глубину. Вероятно, вода попала в батарейный отсек. Несмотря на эту неприятность, они решили продолжать путь, надеясь, что им удастся проникнуть в порт по поверхности, а затем под водой они смогут добраться до цели, линкора "Бархем", и атаковать его.
Они плыли, ориентируясь на огни Гибралтара. Снаряд медленно и тяжело продвигался между двумя рядами пароходов, стоящих на якорных стоянках на рейде. Было слышно, как переговариваются часовые. Из воды торчали только их головы, и они остались незамеченными. Через два часа торпеда достигла края торгового мола. Через три часа и сорок минут после отправления она подошла к заграждениям, перегораживающим вход в порт. Было уже 6 час. 10 мин. Впереди виднелись, в 5 метрах друг от друга, большие квадратные поплавки, соединенные стальными стержнями, которые через каждые полтора метра ощетинивались двадцатисантиметровыми металлическими штырями.
Вход очень узкий, шестьдесят-восемьдесят метров. Биринделли мог легко различить силуэты и голоса часовых на дамбе, но "маиали" осталась незамеченной. С помощью Пакканини он преодолел два последовательных заграждения и оказался в порту. Первая часть задания выполнена. Он заполнил балластную емкость и погрузился на глубину 14 метров. Силуэт "Бархема" вырисовывался на фоне темно-серого неба в 250 метрах от двух итальянцев, которые, едва погрузившись, столкнулись с новой неприятностью. У Пакканини отказал дыхательный аппарат и ему пришлось снова подняться на поверхность. Оставшись в одиночестве, Биринделли медленно продвигался вперед у самого дна, усеянного скалами, на которые постоянно наталкивался его снаряд. Через пятнадцать минут такого плавания двигатель внезапно остановился. Никакой возможности запустить его снова! Биринделли уже слышал глухой шум работающих машин "Бархема". Его охватила ярость. Потерпеть аварию так близко от цели, какое невезение!
Молодой офицер поднялся на поверхность. Корпус линкора возвышался перед его глазами всего в семидесяти метрах. Решив во что бы то ни стало доставить торпеду к цели, он снова погрузился. После получаса напрасных усилий ему стало тяжело дышать, кончался кислород. Он почувствовал первые симптомы отравления углекислым газом. Пришлось отказаться от задуманного. Поставив взрыватель в боевое положение, Биринделли поднимался на поверхность. Ему оставалось только попытаться покинуть порт и добраться до испанского берега, где он надеялся получить помощь. Его охватило отчаяние. У него еще хватило сил вплавь добраться до ворот порта. Там он натолкнулся на заграждения и понял, что на берег ему не выбраться. Он повернул назад. Начинало светать. Сколько времени он находился в воде? Силы оставляли его. Он тщетно пытался подняться по скользким камням на мол. Ниспосланный провидением куст позволил ему немного передохнуть. Наконец он добирается до верха. Везде стоят часовые. Перед самым рассветом он вроде бы нашел путь к спасению. В порту стоит пароход "Санта-Анна" под испанским флагом. Биринделли поднялся на его борт, надеясь найти убежище и дождаться ночи. Но его обнаружили члены экипажа. Он напрасно пытался убедить их оставить его на борту. Исчерпав все аргументы, он предложил им все, что у него было с собой, - 200 песет. Матросы уже было согласились с его предложением, как появился английский моряк. При нерешительном и вялом отношении испанцев можно было без труда представить, какая судьба его ждала. Вскоре Биринделли под конвоем двух полицейских был доставлен в штаб службы охраны базы.
В момент, когда он протягивал свое удостоверение английскому офицеру, сильный взрыв потряс здание - взорвалась "маиали". В порту началась паника. Несколько миноносцев покинули свои стоянки и вышли в море. Только английский офицер, перед которым стоял Биринделли, казалось, сохранил хладнокровие. Держа в руках удостоверение итальянца, он спокойно обронил:
- Если вы тот, о котором я думаю, вы опоздали на три дня. Ваши друзья уже три ночи прогуливаются по пляжу Ла-Линеа. Один из них снимает номер в отеле "Принц Альфонс".
Биринделли молчал. Допрос продолжился, впрочем без особого успеха, в присутствии офицеров трех родов войск. Итальянец только повторял как заклинание:
- Я капитан-лейтенант итальянского королевского военно-морского флота Джино Биринделли.
Попав в плен и оказавшись потерянным для родины и друзей, он желал одного - дать знать итальянским ВМС, что Гибралтар не такой уж неприступный порт, что он проник в него, в самое сердце британской военной базы. Эти сведения - он это прекрасно понимал - очень важны для дальнейшей судьбы отряда управляемых торпед. В штабе флота считали, что новая неудача будет означать непреодолимость технических трудностей в применении нового оружия и положит конец подобным операциям.
Перебрав одну за другой свои скромные возможности, Биринделли остановил выбор на варианте, показавшемся ему самым лучшим. Он послал письмо матери. В письме он между прочим писал: "Профессора оказались не так глупы, но я советую моим друзьям продолжать подготовку к экзаменам, и они, без сомнения, сдадут их".
Бедная женщина, конечно, подумает, что ее сын сошел с ума, но для очистки совести обязательно покажет письмо майору Моккагатте и Валерио Боргезе, который стал к тому времени командиром только что создававшегося сектора подводных управляемых снарядов. Так и произошло. С первого взгляда оба офицера понимают скрытый смысл намеков Биринделли. Уже несколько дней в их распоряжении был ключ к шифру. Из разведывательного отдела штаба флота им передали вырезки из испанских газет со статьями под громкими заголовками типа: "Итальянские подводные лодки у Гибралтара?"
"Ла-Линеа, 31 октября. Среди населения бродят слухи, - писала одна из газет, - о появлении итальянских субмарин у входа в порт Гибралтара утром 30 октября и о взрыве торпеды, повредившей металлические заграждения, закрывающие на ночь ворота порта".
Мадридская "А.В.С." также опубликовала 2 ноября статью следующего содержания:
"Альгезирас, 1 ноября. - Неизвестный аппарат (это была затонувшая торпеда Тезеи, отнесенная течением. - Прим. авт.), найденный на пляже Эспаньона в Ла-Линеа, был вывезен в Сан-Фернандо, где его осмотрели специалисты арсенала Каррака. Пятиметровый снаряд похож на обычную торпеду, но снабжен двумя сидениями и приборами управления. Об экипаже ничего не известно, но можно предположить, что этот снаряд, как и тот, что взорвался в порту Гибралтара, был выпущен с подводной лодки, надводного корабля или самолета. В момент, когда снаряд был обнаружен на пляже Ла-Линеа, его винты еще вращались".
Со своей стороны, экипажи Тезеи - Педретти и дела Пенны - Бьянки, вернувшиеся в Италию по хорошо организованному агентурной сетью в Испании пути, сообщили ценную информацию.
Экипажи английских судов охватил психоз беззащитности. Даже на тех кораблях, которые стояли в порту под охраной дамбы и заграждений. Это была первая, пока еще моральная, победа.
Для Моккагатты, Боргезе и их людей-торпед подобные успехи могли иметь конкретные последствия в будущем.
Чтобы поощрить экипаж своей подводной лодки, Валерио Боргезе обращается к адмиралу Каваньяри, заместителю командующего ВМФ и начальнику главного штаба флота с предложением организовать для его людей отдых в горах, в хорошем отеле, где они могли бы немного забыть о жесткой дисциплине. Моряки там восстановились бы физически и морально и обрели бы отличную форму для следующих операций. Этот отдых, конечно, должно оплатить морское министерство.
Каваньяри без колебаний дает свое согласие. И через несколько дней экипаж "Шире" уже устроился в Ортизее, в долине Валь-Гардена. "Для меня не было большего удовлетворения, - вспоминал Боргезе, - чем знать, что мои бравые парни отдыхают и развлекаются в таком прелестном местечке. Они просыпаются в чистых мягких постелях когда хотят, вызывают звонком горничную и могут заказать: "Горячий шоколад и много взбитых сливок. Я буду завтракать в постели".
Возвратившись на лодку, командир с экипажем представляют собой монолитный и неуязвимый блок. Валерио Боргезе предлагает и другим командирам подводных лодок перенять его опыт. И вскоре такой порядок поощрения становится обычным явлением на всем итальянском флоте.
В этой радостной и оптимистичной атмосфере, которая достигла даже кабинетов Супермарины, Моккагатта смог полностью погрузиться в организацию того подразделения, которое 15 марта 1941 года оформилось в 10-ю флотилию МАС, легендарную "Децима МАС".
Штаб флотилии включал в себя оперативный отдел, учебный сектор, отдел материально-технического обеспечения и секретариат. Управляемые штурмовые снаряды были разделены на две группы: подводную, под командованием Джунио Валерио Боргезе, и надводную, во главе с корвет-капитаном Джорджино Джиоббе.
Подводному сектору были приданы: школа боевых пловцов в Сан-Леопольдо, база управляемых торпед в устье Серкио, транспортные подводные лодки и диверсионные отряды. В надводный сектор вошли отряд "баркини" с их базой в Специи (на полигоне Котрау-дель-Вариньяно), различного типа торпедные катера, вспомогательные корабли.
В конце ноября Валерио Боргезе вместе с адмиралом Каваньяри отправляется на прием к дуче, который являлся главнокомандующим вооруженными силами во время войны. Боргезе во второй раз встречается с Муссолини. Несколько лет назад он был ему представлен на одном из банкетов, устроенных Морским министерством в честь отличившихся в испанской войне. На этот раз Боргезе также только что получил награду, золотую медаль воинской доблести, за свою миссию в Гибралтаре. Серебряными медалями были награждены Тезеи, Дюран де ла Пенне, Педретти и Бьянки. Только что полученные награды сверкают на их мундирах, когда они идут по знаменитой гостиной Мапмонд Венецианского дворца в Риме. Муссолини встречает их стоя у своего стола, руки на бедрах, одетый в "президентский" мундир: серые брюки с лампасами и черный китель.
Адмирал Каваньяри представляет прибывших офицеров. В докладе Боргезе дуче особенно заинтересовал тот факт, что Гибралтар в момент нападения был ярко освещен, как в мирное время.
- Объясните мне, каким образом вы это увидели? - обращается он к Боргезе.
С помощью морских карт, принесенных с собой, молодой офицер подробно рассказывает. Муссолини внимательно слушает и в заключение говорит:
- Я выражаю вам благодарность от имени всех итальянцев. Будьте настойчивы и в дальнейшем.
Затем, после короткой паузы, он сухо прощается. Несколько часов назад он принимал генерала Содду, вернувшегося из инспекционной поездки с албанского фронта, где боевые действия против греческой армии принимали трагический оборот для итальянских войск, и это его очень беспокоило.
Глава 6
28 октября 1940 года, не предупредив Гитлера и не прислушавшись к мнению своих генералов, Муссолини бросил свои плохо подготовленные, без должного снабжения и бездарно руководимые войска на Грецию. Это наступление требовало большого участия флота для переброски войск в Албанию: 600 000 человек и 700 000 тонн грузов. Эти перевозки осуществлялись в ущерб африканской армии маршала Грациани, которую было бы лучше усилить и поддержать после ее сентябрьского успеха в Сиди-Баррани. Сосредоточив все силы на этом направлении, можно было достичь Синая в Египте.
Англия сразу же начала оказывать помощь Греции. Внезапное нападение 11 ноября 1940 года на итальянскую эскадру в Таранте было их первой акцией, итог: три итальянских линкора потоплены или серьезно повреждены английскими самолетами-торпедоносцами (это была первая воздушная атака против кораблей во Второй мировой войне). Следующим шагом британский флот захватывает многие места якорных стоянок, в изобилии разбросанных вдоль берегов Греции и Крита, на пути между Грецией и Египтом. Затем англичане организовывают военную базу в Суде, просторной и глубоководной закрытой бухте на северо-восточном побережье Крита, и перебрасывают в Грецию 50 000 своих солдат из Египта и Сирии.
Таковым было положение на фронтах в момент, когда Боргезе со своими товарищами покидают просторный кабинет дуче. А положение итальянских войск продолжает ухудшаться. В Ливии британские войска в январе и феврале 1941 года переходят в контрнаступление и овладевают Тобруком и Бенгази. 26 февраля в события пришлось вмешаться африканскому корпусу Роммеля, чтобы не допустить полного разгрома итальянского союзника.
В Греции итальянские войска сначала отброшены на территории Албании, затем окружены. Гитлер опять приходит на помощь своему неудачливому союзнику, даже в ущерб плану "Барбаросса" (нападению на СССР), осуществление которого должно начаться в июне.
Высадка англичан на Крите имела и другое важное следствие: она поставила под угрозу владения Италии в Додеканезе и делает практически невозможным сообщение между Италией и ее заморскими территориями, которые составляли передовой фронт Италии на восточном Средиземноморье.
Так как база в Суде и стоящие там корабли были надежно защищены от атак подводных лодок, торпедных катеров и авиации, Супермарина решает использовать свое секретное оружие: управляемые штурмовые снаряды. Несмотря на надежды, рожденные полууспехом Биринделли в Гибралтаре, на этот раз для операции были выбраны начиненные взрывчаткой катера - "баркини". С декабря 1940 года флотилия "баркини" базируется на острове Леро в Партени, расположенном между Грецией и Египтом. Она должна была участвовать в блокаде транспортного сообщения англичан между Грецией и Египтом. Теперь штаб флота меняет главную цель флотилии и переориентирует ее на Суд.
Майору Моккагатте, главе Децима МАС, поручается подготовить и нанести удар. Для доставки снарядов к цели выбираются два контрминоносца: "Криспи" и "Челла". На их палубах установили оборудование для крепления катеров-снарядов и спуска их на воду. Непосредственным руководителем операции назначается капитан-лейтенант Луиджи Фажьони, огромного роста молодой человек с невозмутимым каменным лицом.
25 марта "Криспи" и "Челла" отправляются в путь. Условия для атаки идеальные: прекрасная погода, спокойное море. По донесениям воздушной разведки в бухте Суд находятся два миноносца, два больших парохода, семь средних транспортов и крейсер водоизмещением около 10 000 тонн. Операция начинается. В 23 часа 30 мин. "Криспи" и "Челла" спускают на воду шесть "баркини" в 10 милях от берега и ложатся на обратный курс.
Шесть пилотов катеров, капитан-лейтенант Луиджи Фажьони, командир группы, лейтенант Анжело Кабрини, старший артиллерист Алессио де Вито, старший механик Туллио Тедески, старшина второго класса Лино Беккати и старший матрос Эмилио Барбери, на полном ходу сомкнутым строем приближаются ко входу в бухту. До последнего момента они остаются незамеченными. Предстоит самая сложная часть операции: преодоление трех линий заграждений, перегораживающих шестимильный пролив, ведущий в бухту. Его скалистые берега усеяны вражескими огневыми точками.
Шум двигателей кажется оглушительным. Можно было подумать, что звук слышен за десять миль от катера, но английские часовые, находившиеся максимум в трех милях, как будто оглохли. Две первые линии заграждений пройдены без проблем. Катера подходят к последней в 4 часа 30 мин. Не проскочив ее с ходу, они проплыли вдоль нее и находят брешь, оставшуюся незамкнутой, у самого берега, в нескольких сотнях метров от часовых врага.
На середине бухты, при тусклом свете занимающейся зари Фажьони собирает своих людей.
- Что будем делать? - спрашивает вполголоса один из пилотов.
Как любого мужественного, с характером человека, неудачи только закаляли Тезеи и укрепляли в его намерениях, так же как и Валерио Боргезе. "Этот поход хотя и закончился неудачно, - писал впоследствии Боргезе, - был очень полезен. Он позволил мне проверить новое оборудование, установленное на борту. "Шире" имела странный вид с тремя огромными цилиндрами на палубе и окрашенная в зеленый цвет, по фону которого был нанесен более темным цветом силуэт рыболовного траулера (чтобы сбить с толку случайного наблюдателя); невозможно представить обводы более нелепые, такие "не морские". С большого расстояния она больше не походила на подводную лодку, даже просто на корабль. Она скорее напоминала большой деревянный паром. Но глаз быстро привык, и она скоро стала для меня самой прекрасной подводной лодкой на флоте, впрочем, это случалось со мной на всех остальных кораблях, на которых я до этого плавал".
Будущее представлялось ясным и праздничным для этих людей. Для них не существовало ни непреодолимых препятствий, ни смертельных опасностей, которых бы нельзя было избежать.
Многие месяцы они обивали пороги штабных кабинетов с предложением создать школу подводных боевых пловцов. И вот 1 сентября, когда они уже потеряли всякую надежду, происходит чудо, школа не только создана, но расположилась в Сан-Леопольдо, по соседству с академией в Ливорно. Она могла существенно помочь при наборе и обучению добровольцев.
Исчезнувшего вместе с "Гондаром" Джорджини заменяет фрегат-капитан Витторио Моккагатта, высокопрофессиональный и талантливый командир, стойкий и упорный. В его лице отряд управляемых торпед обретает настоящего хозяина и получает возможность приступить к подготовке новых операций.
Глава 5
"Шире" Валерио Боргезе готовится повторить атаку на Гибралтар в конце октября 1940 года.
Все, кто был назначен для участия в этой операции, тщательно готовятся под руководством Тезео Тезеи. Проверяются крепления конусов со взрывчаткой к корпусам торпед, осматриваются приборы управления, испытывается герметичность рабочих емкостей.
Наконец с обычными предосторожностями экипажи торпед поздним вечером 21 октября поднимаются на борт подводной лодки.
- Что в Гибралтаре? - спрашивает Боргезе.
- Два линкора, - отвечает Тезеи.
Боргезе складывает карту и кладет ее на маленький квадратный столик.
- Сильные течения, боюсь, будут главным препятствием, если я высажу вас там, где намечено, в двух милях западнее порта. Мне придется плыть у самой поверхности, чтобы сориентироваться. Впрочем, поживем - увидим.
Он убирает карту, достает стаканы. "Эти подводники слишком много пьют", - мелькает в голове у Тезеи. Но нет ничего удивительного в том, что люди, профессия которых - играть со смертью, умеют пользоваться радостями жизни. Валерио Боргезе поднимается, чтобы лично проследить за отплытием. Отданы носовые швартовы, отданы кормовые швартовы. Длинная стальная сигара подводной лодки отправляется в путь. Вот она скользнула к выходу из порта, выходит в открытое море и исчезает во тьме.
После беспокойного плавания "Шире" подходит ко входу в пролив Гибралтар 27 октября. Пловцы ворочаются на своих узких койках, где они провели почти весь переход, чтобы избежать бесполезной траты энергии. В центральном посту тишина. Слышится только тиканье индикаторов давления и легкое ворчание электромоторов. Валерио Боргезе отдает приказ:
- Подняться на перископную глубину.
Подводная лодка немного подвсплывает. Боргезе нажимает на рычаг, и длинная стальная труба перископа заскользила к поверхности. Командир прильнул к окулярам. По его лицу капля за каплей стекают вода и масло. Горизонт чист, ни единого дымка.
- Акустик, - произносит вполголоса Боргезе.
- Все спокойно, - отвечает тот, вслушиваясь в далекий шум винтов.
Лодка всплывает в сорока милях от Рошера.
- Мы попробуем прямо сегодня вечером приблизиться к Гибралтару. говорит Боргезе, обращаясь к Тезеи, стоящему рядом с ним на мостике.
В эту ночь и в следующую принц старался, но напрасно, достичь намеченной цели. Вражеские сторожевые корабли рыскали вокруг базы и не подпускали близко. Наконец, 29 октября, двигаясь против течения в подводном положении, "Шире" подбирается ко входу в залив Альгезирас.
"Мы долго изучали карту, чтобы выбрать самый удачный пункт для осуществления деликатной операции спуска на воду боевых снарядов, - писал Боргезе. - Это место должно было удовлетворять различным требованиям, некоторые из которых были почти невыполнимыми. Оно должно было находиться как можно ближе к порту, чтобы пловцы не очень устали, не потеряли слишком много времени и не подвергались большому риску, долго двигаясь к цели. Глубина должна быть порядка 15 метров, чтобы лодка могла лечь на дно во время вывода торпед из цилиндров, но располагаться достаточно далеко от вероятных маршрутов патрульных кораблей, которые могут, даже не желая этого, столкнуться с лодкой, неспособной в этот момент маневрировать. Самым пригодным был признан район залива у самого испанского берега, там, где Гуадаранк впадает в море".
Этот выбор был одобрен командирами всех трех экипажей: Тезеи, дела Пенной и Биринделли.
"Шире" же находится в полдень 29 октября в проливе Гибралтар. Валерио Боргезе застопорил машины, потребовал полной тишины на борту и прижал лодку к скалистому испанскому берегу на глубине 70 метров, чтобы переждать незамеченными до вечера. Время от времени лодку приподнимает приливной волной и бросает с глухим скрежетом на камни. Звук от ударов гулко перекатывается по лодке, настоящей резонансной камере. Эти удары вызывают у людей беспокойство. Около 18 часов "Шире", хотя этого ничто не предвещало, начинает скользить по подводному склону каменной стены: восемьдесят, девяносто, сто метров. Казалось, ничто не может остановить это падение в смертельную бездну. Боргезе, стиснув зубы, сохраняет на лице маску спокойствия. Все повернулись в его сторону. Что он предпримет? Запустить моторы - значит подвергнуть лодку риску быть обнаруженной патрульными кораблями врага. Ждать еще, веря в свою счастливую звезду? Сквозь застывшую маску его лица не пробиваются никакие чувства. Внезапно падение прекращается.
- Рано или поздно она должна была остановиться, - спокойно замечает Боргезе.
И снова потянулось долгое ожидание.
"В тот день, - рассказывал мне потом Джино Биринделли, - я с восхищением наблюдал за Боргезе, командиром, человеком, моряком. Он всегда был и в других подобных случаях, я бы сказал, не только на высоте, но выше обстоятельств".
Наконец наступает вечер. "Шире" всплывает на поверхность. Море спокойно, с запада дует легкий бриз, видимость прекрасная. Боргезе определяет свое положение. Лодка находится в ста метрах от берега в заливе Толмо. Впереди по левому борту виден Гибралтар, удивительно ярко освещенный для военного времени. Боргезе берет курс на мыс, удерживая лодку в полупогруженном положении. Гидрофоны четко улавливают шум винтов кораблей, передвигающихся по рейду. По шумам Боргезе реконструирует то, что происходит над головой, и производит соответствующие маневры.
В лодке царит полная тишина. Она находится всего в двух милях от Гибралтара. Экипаж ходит в мягких тапочках, ключи для работы с клапанами обернуты тряпками, все ненужные механизмы выключены. Предусмотрено все, чтобы враг не догадался о присутствии субмарины.
Глубина начинает уменьшаться. Вдруг новое и последнее происшествие: "Внезапно шум двигателей надводного корабля, шум, который был слышен всем без всяких приборов, прекратился прямо над головой, - писал Боргезе. - Мы переглянулись. Неужели он пришел за нами? Есть ли у него гидрофоны? А торпеды? Чтобы разрядить обстановку, я вполголоса в шутку отпустил длинное витиеватое романское ругательство в адрес этого докучливого посетителя, потревожившего наш покой. Это разорвало гнетущее вопрошающее молчание, тяжело повисшее в воздухе, лица осветились улыбками, тревога рассеялась".
В половине второго ночи 30 октября рубка "Шире" разрывает гладь поверхности моря. Боргезе мгновенно оказывается на мостике. В ста пятидесяти метрах от лодки угадывается темная масса берега. В двух милях по берегу - Гибралтар. Лучи прожекторов то упираются в небо, то падают в море, освещая силуэты стоящих на рейде кораблей.
- Приготовиться, - говорит Тезеи своим людям, - выходим. Я атакую один из двух линкоров, стоящих в порту. Биринделли занимается вторым, а де ла Пенне крейсером или авианосцем.
Боргезе опускает лодку на грунт на глубине 12 метров. Пловцы один за другим покидают лодку. Микрофоны гидрофонов доносят до Боргезе звуки, свидетельствующие, что "маиали" выводятся из ангаров. Внезапно наступает тишина. Торпеды ушли, унося каждая двух оседлавших их пловцов.
- Дети мои, - говорит, повернувшись к морякам, окружавшим его, Боргезе, - нам остается только уйти. В нашу задачу не входит ожидать их обратно.
"Шире" берет курс на восток. Вечером 3 ноября, подталкиваемая сильным ветром в спину, она входит в порт Специи.
А пловцы, покинув лодку, разделились. Дюран де ла Пенне и его напарник Бьянки попали в аварию, проплыв едва 20 минут. Они добрались вплавь до испанского берега и были подобраны там итальянскими агентами, ожидавшими их на пляже.
Тезеи и Педретти стали жертвами нескольких поломок. Около 5 часов утра, в момент преодоления ими заграждений у входа в порт, корма их торпеды вдруг стала опускаться и дыхательные аппараты перестали работать. Пришлось прекратить операцию и высадиться на берег, где они нашли дела Пенну и Бьянки. Биринделли с Пакканини последними вывели свой "маиали" из транспортного цилиндра. Они отправились в путь через сорок минут после своих товарищей. Когда они поднялись на поверхность, то оказалось, что их снаряд не может ни двигаться с нужной скоростью, ни удерживать заданную глубину. Вероятно, вода попала в батарейный отсек. Несмотря на эту неприятность, они решили продолжать путь, надеясь, что им удастся проникнуть в порт по поверхности, а затем под водой они смогут добраться до цели, линкора "Бархем", и атаковать его.
Они плыли, ориентируясь на огни Гибралтара. Снаряд медленно и тяжело продвигался между двумя рядами пароходов, стоящих на якорных стоянках на рейде. Было слышно, как переговариваются часовые. Из воды торчали только их головы, и они остались незамеченными. Через два часа торпеда достигла края торгового мола. Через три часа и сорок минут после отправления она подошла к заграждениям, перегораживающим вход в порт. Было уже 6 час. 10 мин. Впереди виднелись, в 5 метрах друг от друга, большие квадратные поплавки, соединенные стальными стержнями, которые через каждые полтора метра ощетинивались двадцатисантиметровыми металлическими штырями.
Вход очень узкий, шестьдесят-восемьдесят метров. Биринделли мог легко различить силуэты и голоса часовых на дамбе, но "маиали" осталась незамеченной. С помощью Пакканини он преодолел два последовательных заграждения и оказался в порту. Первая часть задания выполнена. Он заполнил балластную емкость и погрузился на глубину 14 метров. Силуэт "Бархема" вырисовывался на фоне темно-серого неба в 250 метрах от двух итальянцев, которые, едва погрузившись, столкнулись с новой неприятностью. У Пакканини отказал дыхательный аппарат и ему пришлось снова подняться на поверхность. Оставшись в одиночестве, Биринделли медленно продвигался вперед у самого дна, усеянного скалами, на которые постоянно наталкивался его снаряд. Через пятнадцать минут такого плавания двигатель внезапно остановился. Никакой возможности запустить его снова! Биринделли уже слышал глухой шум работающих машин "Бархема". Его охватила ярость. Потерпеть аварию так близко от цели, какое невезение!
Молодой офицер поднялся на поверхность. Корпус линкора возвышался перед его глазами всего в семидесяти метрах. Решив во что бы то ни стало доставить торпеду к цели, он снова погрузился. После получаса напрасных усилий ему стало тяжело дышать, кончался кислород. Он почувствовал первые симптомы отравления углекислым газом. Пришлось отказаться от задуманного. Поставив взрыватель в боевое положение, Биринделли поднимался на поверхность. Ему оставалось только попытаться покинуть порт и добраться до испанского берега, где он надеялся получить помощь. Его охватило отчаяние. У него еще хватило сил вплавь добраться до ворот порта. Там он натолкнулся на заграждения и понял, что на берег ему не выбраться. Он повернул назад. Начинало светать. Сколько времени он находился в воде? Силы оставляли его. Он тщетно пытался подняться по скользким камням на мол. Ниспосланный провидением куст позволил ему немного передохнуть. Наконец он добирается до верха. Везде стоят часовые. Перед самым рассветом он вроде бы нашел путь к спасению. В порту стоит пароход "Санта-Анна" под испанским флагом. Биринделли поднялся на его борт, надеясь найти убежище и дождаться ночи. Но его обнаружили члены экипажа. Он напрасно пытался убедить их оставить его на борту. Исчерпав все аргументы, он предложил им все, что у него было с собой, - 200 песет. Матросы уже было согласились с его предложением, как появился английский моряк. При нерешительном и вялом отношении испанцев можно было без труда представить, какая судьба его ждала. Вскоре Биринделли под конвоем двух полицейских был доставлен в штаб службы охраны базы.
В момент, когда он протягивал свое удостоверение английскому офицеру, сильный взрыв потряс здание - взорвалась "маиали". В порту началась паника. Несколько миноносцев покинули свои стоянки и вышли в море. Только английский офицер, перед которым стоял Биринделли, казалось, сохранил хладнокровие. Держа в руках удостоверение итальянца, он спокойно обронил:
- Если вы тот, о котором я думаю, вы опоздали на три дня. Ваши друзья уже три ночи прогуливаются по пляжу Ла-Линеа. Один из них снимает номер в отеле "Принц Альфонс".
Биринделли молчал. Допрос продолжился, впрочем без особого успеха, в присутствии офицеров трех родов войск. Итальянец только повторял как заклинание:
- Я капитан-лейтенант итальянского королевского военно-морского флота Джино Биринделли.
Попав в плен и оказавшись потерянным для родины и друзей, он желал одного - дать знать итальянским ВМС, что Гибралтар не такой уж неприступный порт, что он проник в него, в самое сердце британской военной базы. Эти сведения - он это прекрасно понимал - очень важны для дальнейшей судьбы отряда управляемых торпед. В штабе флота считали, что новая неудача будет означать непреодолимость технических трудностей в применении нового оружия и положит конец подобным операциям.
Перебрав одну за другой свои скромные возможности, Биринделли остановил выбор на варианте, показавшемся ему самым лучшим. Он послал письмо матери. В письме он между прочим писал: "Профессора оказались не так глупы, но я советую моим друзьям продолжать подготовку к экзаменам, и они, без сомнения, сдадут их".
Бедная женщина, конечно, подумает, что ее сын сошел с ума, но для очистки совести обязательно покажет письмо майору Моккагатте и Валерио Боргезе, который стал к тому времени командиром только что создававшегося сектора подводных управляемых снарядов. Так и произошло. С первого взгляда оба офицера понимают скрытый смысл намеков Биринделли. Уже несколько дней в их распоряжении был ключ к шифру. Из разведывательного отдела штаба флота им передали вырезки из испанских газет со статьями под громкими заголовками типа: "Итальянские подводные лодки у Гибралтара?"
"Ла-Линеа, 31 октября. Среди населения бродят слухи, - писала одна из газет, - о появлении итальянских субмарин у входа в порт Гибралтара утром 30 октября и о взрыве торпеды, повредившей металлические заграждения, закрывающие на ночь ворота порта".
Мадридская "А.В.С." также опубликовала 2 ноября статью следующего содержания:
"Альгезирас, 1 ноября. - Неизвестный аппарат (это была затонувшая торпеда Тезеи, отнесенная течением. - Прим. авт.), найденный на пляже Эспаньона в Ла-Линеа, был вывезен в Сан-Фернандо, где его осмотрели специалисты арсенала Каррака. Пятиметровый снаряд похож на обычную торпеду, но снабжен двумя сидениями и приборами управления. Об экипаже ничего не известно, но можно предположить, что этот снаряд, как и тот, что взорвался в порту Гибралтара, был выпущен с подводной лодки, надводного корабля или самолета. В момент, когда снаряд был обнаружен на пляже Ла-Линеа, его винты еще вращались".
Со своей стороны, экипажи Тезеи - Педретти и дела Пенны - Бьянки, вернувшиеся в Италию по хорошо организованному агентурной сетью в Испании пути, сообщили ценную информацию.
Экипажи английских судов охватил психоз беззащитности. Даже на тех кораблях, которые стояли в порту под охраной дамбы и заграждений. Это была первая, пока еще моральная, победа.
Для Моккагатты, Боргезе и их людей-торпед подобные успехи могли иметь конкретные последствия в будущем.
Чтобы поощрить экипаж своей подводной лодки, Валерио Боргезе обращается к адмиралу Каваньяри, заместителю командующего ВМФ и начальнику главного штаба флота с предложением организовать для его людей отдых в горах, в хорошем отеле, где они могли бы немного забыть о жесткой дисциплине. Моряки там восстановились бы физически и морально и обрели бы отличную форму для следующих операций. Этот отдых, конечно, должно оплатить морское министерство.
Каваньяри без колебаний дает свое согласие. И через несколько дней экипаж "Шире" уже устроился в Ортизее, в долине Валь-Гардена. "Для меня не было большего удовлетворения, - вспоминал Боргезе, - чем знать, что мои бравые парни отдыхают и развлекаются в таком прелестном местечке. Они просыпаются в чистых мягких постелях когда хотят, вызывают звонком горничную и могут заказать: "Горячий шоколад и много взбитых сливок. Я буду завтракать в постели".
Возвратившись на лодку, командир с экипажем представляют собой монолитный и неуязвимый блок. Валерио Боргезе предлагает и другим командирам подводных лодок перенять его опыт. И вскоре такой порядок поощрения становится обычным явлением на всем итальянском флоте.
В этой радостной и оптимистичной атмосфере, которая достигла даже кабинетов Супермарины, Моккагатта смог полностью погрузиться в организацию того подразделения, которое 15 марта 1941 года оформилось в 10-ю флотилию МАС, легендарную "Децима МАС".
Штаб флотилии включал в себя оперативный отдел, учебный сектор, отдел материально-технического обеспечения и секретариат. Управляемые штурмовые снаряды были разделены на две группы: подводную, под командованием Джунио Валерио Боргезе, и надводную, во главе с корвет-капитаном Джорджино Джиоббе.
Подводному сектору были приданы: школа боевых пловцов в Сан-Леопольдо, база управляемых торпед в устье Серкио, транспортные подводные лодки и диверсионные отряды. В надводный сектор вошли отряд "баркини" с их базой в Специи (на полигоне Котрау-дель-Вариньяно), различного типа торпедные катера, вспомогательные корабли.
В конце ноября Валерио Боргезе вместе с адмиралом Каваньяри отправляется на прием к дуче, который являлся главнокомандующим вооруженными силами во время войны. Боргезе во второй раз встречается с Муссолини. Несколько лет назад он был ему представлен на одном из банкетов, устроенных Морским министерством в честь отличившихся в испанской войне. На этот раз Боргезе также только что получил награду, золотую медаль воинской доблести, за свою миссию в Гибралтаре. Серебряными медалями были награждены Тезеи, Дюран де ла Пенне, Педретти и Бьянки. Только что полученные награды сверкают на их мундирах, когда они идут по знаменитой гостиной Мапмонд Венецианского дворца в Риме. Муссолини встречает их стоя у своего стола, руки на бедрах, одетый в "президентский" мундир: серые брюки с лампасами и черный китель.
Адмирал Каваньяри представляет прибывших офицеров. В докладе Боргезе дуче особенно заинтересовал тот факт, что Гибралтар в момент нападения был ярко освещен, как в мирное время.
- Объясните мне, каким образом вы это увидели? - обращается он к Боргезе.
С помощью морских карт, принесенных с собой, молодой офицер подробно рассказывает. Муссолини внимательно слушает и в заключение говорит:
- Я выражаю вам благодарность от имени всех итальянцев. Будьте настойчивы и в дальнейшем.
Затем, после короткой паузы, он сухо прощается. Несколько часов назад он принимал генерала Содду, вернувшегося из инспекционной поездки с албанского фронта, где боевые действия против греческой армии принимали трагический оборот для итальянских войск, и это его очень беспокоило.
Глава 6
28 октября 1940 года, не предупредив Гитлера и не прислушавшись к мнению своих генералов, Муссолини бросил свои плохо подготовленные, без должного снабжения и бездарно руководимые войска на Грецию. Это наступление требовало большого участия флота для переброски войск в Албанию: 600 000 человек и 700 000 тонн грузов. Эти перевозки осуществлялись в ущерб африканской армии маршала Грациани, которую было бы лучше усилить и поддержать после ее сентябрьского успеха в Сиди-Баррани. Сосредоточив все силы на этом направлении, можно было достичь Синая в Египте.
Англия сразу же начала оказывать помощь Греции. Внезапное нападение 11 ноября 1940 года на итальянскую эскадру в Таранте было их первой акцией, итог: три итальянских линкора потоплены или серьезно повреждены английскими самолетами-торпедоносцами (это была первая воздушная атака против кораблей во Второй мировой войне). Следующим шагом британский флот захватывает многие места якорных стоянок, в изобилии разбросанных вдоль берегов Греции и Крита, на пути между Грецией и Египтом. Затем англичане организовывают военную базу в Суде, просторной и глубоководной закрытой бухте на северо-восточном побережье Крита, и перебрасывают в Грецию 50 000 своих солдат из Египта и Сирии.
Таковым было положение на фронтах в момент, когда Боргезе со своими товарищами покидают просторный кабинет дуче. А положение итальянских войск продолжает ухудшаться. В Ливии британские войска в январе и феврале 1941 года переходят в контрнаступление и овладевают Тобруком и Бенгази. 26 февраля в события пришлось вмешаться африканскому корпусу Роммеля, чтобы не допустить полного разгрома итальянского союзника.
В Греции итальянские войска сначала отброшены на территории Албании, затем окружены. Гитлер опять приходит на помощь своему неудачливому союзнику, даже в ущерб плану "Барбаросса" (нападению на СССР), осуществление которого должно начаться в июне.
Высадка англичан на Крите имела и другое важное следствие: она поставила под угрозу владения Италии в Додеканезе и делает практически невозможным сообщение между Италией и ее заморскими территориями, которые составляли передовой фронт Италии на восточном Средиземноморье.
Так как база в Суде и стоящие там корабли были надежно защищены от атак подводных лодок, торпедных катеров и авиации, Супермарина решает использовать свое секретное оружие: управляемые штурмовые снаряды. Несмотря на надежды, рожденные полууспехом Биринделли в Гибралтаре, на этот раз для операции были выбраны начиненные взрывчаткой катера - "баркини". С декабря 1940 года флотилия "баркини" базируется на острове Леро в Партени, расположенном между Грецией и Египтом. Она должна была участвовать в блокаде транспортного сообщения англичан между Грецией и Египтом. Теперь штаб флота меняет главную цель флотилии и переориентирует ее на Суд.
Майору Моккагатте, главе Децима МАС, поручается подготовить и нанести удар. Для доставки снарядов к цели выбираются два контрминоносца: "Криспи" и "Челла". На их палубах установили оборудование для крепления катеров-снарядов и спуска их на воду. Непосредственным руководителем операции назначается капитан-лейтенант Луиджи Фажьони, огромного роста молодой человек с невозмутимым каменным лицом.
25 марта "Криспи" и "Челла" отправляются в путь. Условия для атаки идеальные: прекрасная погода, спокойное море. По донесениям воздушной разведки в бухте Суд находятся два миноносца, два больших парохода, семь средних транспортов и крейсер водоизмещением около 10 000 тонн. Операция начинается. В 23 часа 30 мин. "Криспи" и "Челла" спускают на воду шесть "баркини" в 10 милях от берега и ложатся на обратный курс.
Шесть пилотов катеров, капитан-лейтенант Луиджи Фажьони, командир группы, лейтенант Анжело Кабрини, старший артиллерист Алессио де Вито, старший механик Туллио Тедески, старшина второго класса Лино Беккати и старший матрос Эмилио Барбери, на полном ходу сомкнутым строем приближаются ко входу в бухту. До последнего момента они остаются незамеченными. Предстоит самая сложная часть операции: преодоление трех линий заграждений, перегораживающих шестимильный пролив, ведущий в бухту. Его скалистые берега усеяны вражескими огневыми точками.
Шум двигателей кажется оглушительным. Можно было подумать, что звук слышен за десять миль от катера, но английские часовые, находившиеся максимум в трех милях, как будто оглохли. Две первые линии заграждений пройдены без проблем. Катера подходят к последней в 4 часа 30 мин. Не проскочив ее с ходу, они проплыли вдоль нее и находят брешь, оставшуюся незамкнутой, у самого берега, в нескольких сотнях метров от часовых врага.
На середине бухты, при тусклом свете занимающейся зари Фажьони собирает своих людей.
- Что будем делать? - спрашивает вполголоса один из пилотов.