Страница:
Было исследовано много других типов штурмовых средств, изготовлялись опытные образцы. Однако я считаю ненужным описывать их, поскольку они не применялись, а также по ряду других причин. Очень много "изобретений" поступило к нам во время войны от частных лиц. В большинстве своем "изобретения" сумасбродные и неосуществимые. Только очень немногие можно было как-то использовать для усовершенствования морских средств нападения.
В общем, подобного рода изобретательность не принесла пользы этой отрасли военного производства.
Все описанные выше средства имели ограниченный радиус действия и требовали предварительной транспортировки к району, где находились объекты атаки. В связи с недостатком самолетов, которые во многих случаях были бы идеальным транспортным средством, пришлось переоборудовать некоторые корабли, в частности эскадренные миноносцы и подводные лодки, приспособив их для транспортировки штурмовых средств. Миноносцы со специальным оборудованием (кильблоки на палубе, электрокран для спуска на воду) оказались подходящими для транспортировки взрывающихся катеров, а некоторые подводные лодки были приспособлены для перевозки управляемых торпед. Такие торпеды помещались в находящиеся на палубе лодки - большие герметически закрытые металлические цилиндры с легко открывающимися дверцами.
Пловцов, снабженных "Миньятте" или "Баулетти", можно было доставить к объектам атаки различными средствами: одни высаживались с обычных или торпедных катеров, другие - с подводных лодок. В некоторых случаях, когда позволяли обстоятельства, они действовали с побережья нейтральных стран.
Глава III
МЫ ВОЮЕМ.
ПЕРВЫЙ ПОХОД ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ "ИРИДЕ" В АВГУСТЕ 1940 ГОДА
Вступление в войну. Штурмовые средства не подготовлены к событиям. Школа боевых пловцов и командир Беллони. Военная тайна. Поход подводной лодки "Ириде" к Александрии. Торпедирование "Ириде" самолетом-торпедоносцем в заливе Бомба. Спасение заживо погребенных. Печальный итог.
10 июня 1940 года Италия вступила в войну против Англии и Франции на стороне Германии, которая имела с Россией договор о ненападении. Естественно, что итальянский флот испытывал всю тяжесть английского превосходства на море, все более ощущаемую, поскольку задача флота заключалась в обеспечении непрерывного снабжения вооружением и людьми нашего фронта в Ливии.
Как же мы начали войну? Как использовалось преимущество выбора нами момента вступления в войну? Каковы были наши планы ведения военных действий? Учитывали ли они элементы быстроты и внезапности и как мы использовали преимущества внезапности? В действительности оказалось, что в военном отношении мы находились на прежних исходных позициях, с ранее существовавшим соотношением сил. Ни плана действий, ни цели. Мы выжидали.
На французском фронте мы держали оборону; на ливийском фронте велись лишь незначительные действия мелких разведывательных групп (Египет в то время почти совершенно не защищался английскими войсками); Мальта английская военная морская база (расположенная в центре Средиземного моря на пути из Италии в Ливию), нейтрализация которой должна была бы в течение многих лет быть объектом изучения и планов генеральных штабов, средства воздушной обороны которой состояли на 10 июня 1940 года из 4 самолетов "Гладиатор", не потревожена. Английский флот на Средиземном море, разделенный между базами Гибралтар и Александрия, был недоступен.
Таковы факты. Кто несет за это ответственность, установят будущие историки*.
На штурмовых средствах при вступлении в войну также отразилась эта общая ситуация. Из нескольких десятков людей был создан маленький отряд, располагавший весьма незначительным количеством оружия, еще не отработанного окончательно. Многие недостатки в материальной части и организации восполнялись в пределах человеческих возможностей упорством, уверенностью, стойкостью и решительностью добровольцев - людей, для которых не было непреодолимых препятствий, трудностей и опасностей.
Столкнувшись с необходимостью набора и обучения добровольцев, командование 1 сентября 1940 года организовало наконец в С. Леопольдо, вблизи от военно-морского училища в Ливорно, школу подводных пловцов, идею создания которой тщетно защищал уже много лет Беллони, один из тех в Италии, кто посвятил себя изучению подводного дела. Несмотря на преклонный возраст и полную глухоту, он был призван на военную службу, назначен начальником учебной части школы и техническим советником отряда "коварных" средств. Сюда принимались по личному желанию офицеры всех видов вооруженных сил, унтер-офицеры и матросы всех категорий. Здесь обучали пользоваться кислородно-дыхательным аппаратом, позволяющим часами находиться под водой, без ограничения свободы передвижения в отличие от обычного водолаза, получающего воздух с поверхности от насоса, с которым он связан посредством резинового шланга.
В процессе обучения происходил первый строгий отбор. Всякого, кто не вызывал уверенности в том, что он обладает высокими физическими или моральными качествами и твердостью характера, вскоре возвращали из школы в часть как "подготовленного специалиста-водолаза". Для кандидата в водители штурмовых средств после наведения тщательных справок о его прошлом, о семье, о личных мотивах, толкнувших его подать заявление (денежные затруднения, разочарование в любви, семейные раздоры - мотивы, достаточные для того, чтобы забраковать кандидата), наступал самый ответственный момент: непосредственная беседа с командиром отряда, который ставил обучающемуся вопросы, чтобы узнать его внутреннюю жизнь, идеи и характер. После тщательного медицинского осмотра командир на основе своих впечатлений, ознакомления и изучения людей, исходя из своего личного опыта и служебной практики, давал окончательное заключение. Затем в соответствии с психофизическими данными кандидата его направляли либо в надводный, либо в подводный отряд.
Начинался долгий курс обучения (опыт показывал, что для подготовки хорошего водителя управляемой торпеды требовалось не менее года), чтобы постепенно выработать у добровольца профессиональные навыки и прежде всего воспитать в нем "готовность пойти на все", которая уже была свойственна его старшим товарищам по оружию.
Сохранение в абсолютной тайне не только всего, что касалось вооружения, учений, численности и дислокации отряда, фамилий товарищей и начальников, но даже и своей принадлежности к отряду, было первым требованием к добровольцам и первым испытанием, которому они подвергались. Никто не должен был знать о фактической специальности, которую доброволец выбрал для себя, даже родители, даже невеста. Имея в виду характерную для итальянцев склонность болтать и хвастаться своей осведомленностью, можно представить, какие особые качества требовались от этих молодых людей. Ведь итальянец способен скорее жертвовать жизнью, чем обрекать себя на молчание. Однако это достигается обучением, примером и тренировкой. Мне кажется, во время войны среди добровольцев штурмовых средств не было ни одного, который дал бы повод для замечаний за болтливость как в Италии, в течение долгих месяцев подготовки и ожидания, так и в плену во время непрерывных допросов.
В Серкио готовилась первая боевая операция с применением штурмовых средств. Каждый человек в отряде чувствовал все нарастающее напряжение.
Действия экипажей управляемых торпед против кораблей английского флота, обычно стоявших тогда на якоре в базе Александрия (два линейных корабля и один авианосец) , должны были проводиться в ночь с 25 на 26 августа 1940 года, когда взойдет луна.
Подводная лодка "Ириде" должна была выйти из Специи в залив Бомба (западнее Тобрука) для того, чтобы принять там с миноносца "Калипсо" управляемые торпеды и их экипажи. Торпеды были те же самые, которыми пользовались при обучении, но тщательно отрегулированные (новые, боевые торпеды, находились еще в постройке). В заливе Бомба их следовало перегрузить на подводную лодку и закрепить на палубе на специальных блоках.
После испытаний на погружение с торпедами на борту "Ириде" должна была вечером 22 августа выйти к Александрии, рассчитав путь так, чтобы в ночь на 25 августа быть в 4 милях от базы. Поскольку управляемые торпеды рассчитаны на давление воды максимум на глубине 30 м, постольку лодка не могла погружаться на большие глубины. Это было очень серьезным ограничением, так как прозрачность воды позволяла воздушной разведке противника обнаруживать подводные лодки даже на глубине 50 м. Получив по радио из Рима подтверждение, что корабли английского флота, согласно данным авиаразведки, стоят на якоре в базе, "Ириде" должна была спустить торпеды с экипажами, которым следовало проникнуть в гавань. На борту лодки должны были находиться 5 экипажей - по одному на каждую управляемую торпеду и один резервный. Для участия в операции были назначены: водитель Джино Биринделли с водолазом Дамос Пассаньини; водитель Тезео Тезеи с водолазом Алчиде Педретти; водитель Альберто Францини с водолазом Эмилио Бьянки; водитель Элиос Тоски с водолазом Энрико Лаццари. В резерве остались водитель Луиджи Дюран де ла Пенне и водолаз Джованни Лацларони.
Подводной лодкой "Ириде" командовал старший лейтенант Франческо Брунетти. Руководил операцией капитан 3-го ранга Марио Джорджини, принявший перед началом военных действий командование 1-й флотилией MAC и отрядом специальных средств.
"Ириде" (которую я хорошо знал, так как в 1937 году во время войны в Испании плавал на ней) прибыла благополучно в залив Бомба утром 21 августа; вскоре там же встал на якорь миноносец "Калипсо", имея на борту управляемые торпеды и их экипажи. В заливе уже стояли моторное судно "Монте Гаргано" под флагом командующего морскими силами в Ливии адмирала Бруно Бривонези, небольшой пароход, с которого выгружали бочки с бензином, и несколько моторных шхун.
После полудня 21 августа английские самолеты бомбардировали гидроаэродром Менелао, расположенный в заливе Бомба. Они, конечно, не могли не заметить сосредоточение кораблей в этих обычно пустынных водах. На следующее утро появился английский самолет-разведчик, по которому зенитная артиллерия кораблей открыла сильный, но безрезультатный огонь. В 11 час. 30 мин., когда была закончена погрузка торпед с "Калипсо" на полубу "Ириде" и миноносец ошвартовался у борта "Монте Гаргано" для пополнения запасов, а "Ириде" вышла с рейда для пробного погружения с управляемыми торпедами на палубе, на расстоянии 6000 м были замечены три английских самолета-торпедоносца, летевших строем клина на высоте 60-70 м. Самолеты также заметили лодку и устремились на нее.
Поскольку малая глубина (15 м) не позволяла произвести быстрое погружение, командир Брунетти отдал следующие приказания: "Полный вперед! Задраить переборки! Боевая тревога!" Надеясь затруднить прицельное сбрасывание торпед с самолетов, он повел лодку контркурсом по отношению к среднему самолету. На дистанции, немного превышающей тысячу метров, лодка открыла пулеметный огонь по крайним самолетам, которые между тем снизились до 10-15 м. Эти два самолета, пролетая справа и слева от лодки, торпед не сбрасывали, но обстреливали ее из пулеметов, в результате часть орудийной прислуги была убита; средний самолет с дистанции 150 м сбросил торпеду. Торпеда пробила правый борт в носовой части лодки и взорвалась в кают-компании. "Ириде" тут же затонула. На поверхности воды остались 14 человек из числа тех, кто был на палубе и на мостике (среди них Тоски и Биринделли).
Оказавшись в воде, командир лодки Брунетти, несмотря на то что сам был ранен, собрал при помощи Биринделли оставшихся в живых и позаботился об оказании помощи раненым, среди которых находился штурман Убалделли. Между тем самолеты, продолжая дерзкий налет, успешно атаковали "Монте Гаргано". Направленная в миноносец "Калипсо" торпеда по счастливой случайности не достигла цели. И все это произошло за несколько секунд!
Командир "Калипсо", приказав обрубить швартовы, поданные на "Монте Гаргано", который начал тонуть, направил миноносец к месту, где исчезла "Ириде", и подобрал пострадавших. Экипажи торпед без подводного снаряжения (оно все осталось на "Ириде") сразу же начали нырять с борта корабля все глубже и глубже, пока не достигли корпуса лодки, который был очень хорошо виден, и не закрепили линь с буйком.
"Ириде" лежала на дне на глубине 15 м, сильно накренившись; в корпусе лодки зияла громадная пробоина. Как только "Калипсо" доставил из Тобрука водолаза и несколько кислородных приборов, началось тщательное обследование затонувшего корабля. Биринделли, Тезеи, Тоски, Францини, де ла Пенне и их помощники поочередно опускались на дно в надежде, что кто-нибудь из экипажа лодки еще остался жив. Наконец Тезеи доложил: "Слышны голоса!" Немедленно была установлена звуковая связь: выяснилось, что в живых осталось только 9 человек и все они находятся в кормовом торпедном отсеке.
С этого момента развернулась напряженная борьба. 10 человек - экипажи управляемых торпед, направлявшихся в порт Александрия, использовали все свои силы, весь опыт для спасения оставшихся в живых на затонувшей лодке. Борьба длилась без перерыва 20 часов и полна драматических моментов. Люди против стали. Кормовой люк лодки - единственный путь спасения - заклинило при взрыве. Для того чтобы снять крышку люка, водолазы работали всю ночь при свете подводных прожекторов. Только на рассвете удалось при помощи лебедки моторной шхуны вырвать крышку люка и открыть таким образом выход для личного состава лодки. Подводным пловцам представилось ужасное зрелище: в горловине люка находились окоченевшие трупы двух унтер-офицеров, которые хотели спастись, но не смогли открыть крышку и погибли. Между тем положение оставшихся в живых становилось все труднее, несмотря на то, что удалось обеспечить их воздухом при помощи шланга. У некоторых появились признаки потери рассудка, другие выражали неуверенность в успехе работ по их спасению; с течением времени увеличивалось отравление газом, выделяемым аккумуляторными батареями. Снаружи спасающие отдали приказание: "Откройте внутреннюю крышку люка и затопите весь отсек. Крепко держитесь друг за друга, чтобы не быть опрокинутым потоком ворвавшейся воды. Как только отсек будет затоплен, выбирайтесь через горловину люка и поднимайтесь наверх".
В лодке приказание долго обсуждалось людьми, уже потерявшими способность здраво рассуждать. Они отказывались выполнить его, несмотря на то, что это был единственный путь к спасению. Они, кажется, предпочитали медленную и верную смерть в своем стальном гробу. В конце концов пришлось прибегнуть к сильному средству, которое оправдало себя. Спасавшие предупредили: "Если вы не выполните приказа в течение получаса, мы прекратим работы и уйдем". Чтобы усилить угрозу, все поднялись на поверхность.
Предоставим теперь слово одному из присутствовавших во время этой трагической сцены:
"С маленькой шхуны, на которой мы находимся уже второй день, пристально всматриваемся в воду и ждем, когда появится признак того, что люк отдраен. Ничего не заметно. Медленно тянутся минуты; установленный срок (полчаса) уже почти истек. Вдруг над поверхностью моря вздымается водяной столб и вырывается воздушный пузырь. Сильный всплеск. Открыли! Готовимся нырять, чтобы в случае необходимости оказать помощь. Между тем поверхность воды постепенно успокаивается.
Резкий крик человека, вынырнувшего со дна и показавшегося на поверхности, нарушил только что установившуюся тишину. Это первый спасшийся человек. Видя солнце и море, видя природу после 24 часов пребывания в стальном гробу, среди вредных испарений и мрака, избежав мучительной смерти, он испустил этот потрясающий крик. Это крик новорожденного, но в сто раз сильнее, так как он исходил от двадцатилетнего матроса. Вскоре один за другим появляются остальные. На глазах некоторых из присутствующих от волнения выступают слезы*".
Так вышли все. Последнего, наиболее упрямого, буквально вырвал из могилы де ла Пенне, который проник в кормовой торпедный отсек "Ириде". К несчастью, из-за внутреннего кровоизлияния как результат главным образом неспособности переносить высокое давление, двое из спасшихся вскоре умерли, несмотря на помощь врачей и энергично проделанное искусственное дыхание.
Наконец, после того как экипажи управляемых торпед подняли 4 торпеды и в скорбном молчании отдали честь павшим товарищам, шхуна со своим вызывавшим печаль грузом покинула этот район.
На том же "Калипсо" группа, отбывшая месяц назад с такими большими надеждами, возвратилась в Серкио. Это была неудача, причины которой следовало проанализировать, но она оказала стимулирующее воздействие на экипажи управляемых торпед. Люди, испытавшие тяжелое разочарование, будучи вынужденными напрягаться до последнего предела человеческих сил, но не для нанесения удара по противнику, а для спасения своих собратьев, находящихся в опасности, немедленно вновь принялись за работу с целью как можно быстрее подготовиться к новой попытке.
В связи с изложенными выше событиями офицеры штурмовых средств, командир группы Джорджини, командир "Ириде" и командир "Калипсо" были награждены серебряной медалью "За воинскую доблесть"; те, кто остался на дне моря, почти вся команда "Ириде" - крестом "За воинскую доблесть" посмертно; двое из оставшихся в живых, проявивших высокую выдержку в трагические часы пребывания в затонувшей подводной лодке, получили бронзовые медали.
Итак, потерей подводной лодки, одного парохода и многих человеческих жизней закончилась первая робкая, импровизированная попытка применения нового оружия военно-морского флота. Из-за поверхностного и легкомысленного отношения к подготовке материальной части и недостаточно четкой организации было маловероятно, что использование нового оружия принесет успех, даже если бы торпеда противника и не прервала поход лодки в самом начале.
Операция проводилась по приказанию адмирала де Куртен, в ведении которого в тот период находились штурмовые средства.
Глава IV
СЕНТЯБРЬ 1940 ГОДА.
ПОХОДЫ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК "ГОНДАР" И "ШИРЕ"
"Веттор Пизани" дает течь. На Балтийском море. Меня назначают командиром подводной лодки "Шире". Поход подводной лодки "Гондар" к Александрии. Потопление "Гондар". "Шире" направляется к Гибралтару; в базе кораблей нет. Неужели шпионаж?!
Вступление Италии в войну застало меня на должности командира подводной лодки "Веттор Пизани", приданной флотилии, базирующейся на Аугусту*. Это был старый корабль с сильно изношенными механизмами и корпусом, через который повсюду просачивалась вода. Плавать на нем и вести боевые действия было настоящим подвигом. В каждом отсеке лодки мы имели запас резиновых шлангов, которые использовались для того, чтобы отводить проникающую воду непосредственно в заместительные цистерны. В результате после нескольких часов пребывания в подводном положении помещения лодки походили на девственный лес, где нелегко было пробраться среди переплетавшихся во всех направлениях, как упругие лианы, резиновых шлангов. Только после неоднократных предупреждений о возможной катастрофе военно-морское министерство признало подводную лодку "Веттор Пизани" "непригодной к боевым операциям" и передало ее созданной в Пола школе подводного плавания.
В августе 1940 года я с двумя другими офицерами, Мази и Буонамичи, был направлен на специальные курсы, где обучали боевым действиям против атлантических конвоев. Курсы были организованы при немецкой школе подводников в Мемеле на Балтийском море. Обучение носило исключительно практический характер и заключалось в интересном десятидневном походе, во время которого я находился сначала на борту плавучей базы подводных лодок, а затем на некоторых лодках. Благодаря этому я мог убедиться, что личный состав немецких подводных лодок - от командира до матросов - ни по индивидуальным качествам, ни по слаженности действий не был выше нашего. Но он получал длительную прекрасную теоретическую и практическую подготовку, позволявшую немцам уже в период обучения накапливать необходимый опыт и развивать у них качества, которые наши командиры и экипажи приобретали лишь в ходе боевых операций.
Как офицер, прошедший курс обучения боевым действиям в Атлантике, я ожидал, что по возвращении в Италию меня назначат командиром одной из наших океанских подводных лодок, которые в те дни уходили в море, направляясь в нашу новую базу в Бордо. Но вместо этого я был вызван в морской генеральный штаб, где меня принял адмирал де Куртен. Он предложил мне командовать подводной лодкой "Шире", находившейся в распоряжении командира флотилии специальных средств флота. Я с радостью принял это предложение.
Вскоре я прибыл в Специю. "Шире" находилась в доке. Это была самая современная лодка водоизмещением 620 т, относившаяся к хорошо зарекомендовавшему себя типу лодок, известному мне еще с того времени, когда я был командиром "Ириде".
После неудачного похода в августе к Александрии, который стоил нам подводной лодки "Ириде", торпедированной самолетом в заливе Бомба, шла активная подготовка к новой операции. Две подводные лодки, "Гондар" и "Шире", были переоборудованы в "транспортеры штурмовых средств". На их палубах было установлено по три металлических цилиндра (два рядом - на корме и один - на носу), способных выдержать давление воды на предельных для подводной лодки глубинах и оборудованных для размещения в них управляемых торпед. С лодок сняли орудия, для которых уже не осталось места; были произведены некоторые работы, обеспечившие вентиляцию батарей управляемых торпед и систему заполнения и осушения самих цилиндров. Исходя из личного опыта, я внес ряд других усовершенствований. Рубка стала меньше и yже, что делало лодку менее заметной на поверхности воды. После долгих изысканий и экспериментов с окраской лодки я выбрал матовую светло-зеленую краску, которая казалась наиболее пригодной для маскировки в ночных условиях. С такой окраской лодка как бы сливалась с ночным небом.
Командиром подводной лодки "Гондар" назначили Брунетти, приняв во внимание его просьбу довести до конца внезапно прерванную операцию. Мое же назначение на "Шире" было вызвано, вероятно, тем, что в предшествующие годы я как водолаз много занимался подводными проблемами.
На основании приказа адмирала де Куртена был разработан план операции, который предусматривал при благоприятной фазе луны в сентябре одновременный удар по двум большим английским военно-морским базам на Средиземном море: "Гондар" под командованием Брунетти, на глазах у которого затонула торпедированная "Ириде", должна была направиться к Александрии, а "Шире" нанести удар по кораблям эскадры в Гибралтаре. Одновременность действий диктовалась желанием использовать элемент внезапности. До сих пор еще не был потоплен ни один корабль противника при помощи нового секретного оружия, оружия мощного, но использование которого требовало больших усилий и риска. Естественно было предположить, что, как только противник после первого удара поймет, какую угрозу представляет для его кораблей это оружие, он немедленно постарается отыскать и применить для обороны своих баз новые средства. Поэтому возобновить нападение будет значительно труднее или даже невозможно.
Вечером 21 сентября "Гондар" с управляемыми торпедами, надежно укрытыми в цилиндрах, вышла из Специи. В Мессинском проливе у виллы Сан-Джованни она приняла на борт экипажи торпед. Задержка с приемом экипажей была умышленной, чтобы сократить время пребывания их на лодке, т.е. не утомлять людей физически накануне предстоящего им исключительного напряжения сил. Кроме капитана 2-го ранга Марио Джорджини, старшего начальника при выполнении операции, на борт были приняты: водитель торпеды Альберто Францини и водолаз Альберто Качоппо; водитель Густаво Стефанини и водолаз Александре Скаппино; водитель Элиос Тоски и водолаз Умберто Руньяти; водитель Аристиде Кальканьо и водолаз Джованни Лаццарони (последние два человека составляли резервный экипаж).
Переход до Александрии проходил нормально. Вечером 29 сентября "Гондар" всплыла и пошла самым полным надводным ходом, чтобы вовремя прибыть к намеченному месту выпуска управляемых торпед. Однако водителей торпед, нетерпение которых росло по мере приближения решительного момента, постигло разочарование. В полученной из Рима телеграмме говорилось: "Английский флот в полном составе покинул базу. Возвращайтесь в Тобрук".
Горькое разочарование и бессильный гнев испытывали водители торпед, когда "Гондар" меняла курс, удаляясь от Александрии. Пребывание в этом тщательно охранявшемся районе, как, впрочем, в районе всякой военно-морской базы, было опасным. Это вскоре подтвердилось. В 20 час. 30 мин. 29 сентября во всех отсеках лодки прозвучал резкий сигнал срочного погружения. Через несколько секунд после того, как был задраен единственный остававшийся открытым во время плавания в боевой обстановке рубочный люк, лодка послушно развернулась и с чрезвычайной быстротой начала погружаться.
В общем, подобного рода изобретательность не принесла пользы этой отрасли военного производства.
Все описанные выше средства имели ограниченный радиус действия и требовали предварительной транспортировки к району, где находились объекты атаки. В связи с недостатком самолетов, которые во многих случаях были бы идеальным транспортным средством, пришлось переоборудовать некоторые корабли, в частности эскадренные миноносцы и подводные лодки, приспособив их для транспортировки штурмовых средств. Миноносцы со специальным оборудованием (кильблоки на палубе, электрокран для спуска на воду) оказались подходящими для транспортировки взрывающихся катеров, а некоторые подводные лодки были приспособлены для перевозки управляемых торпед. Такие торпеды помещались в находящиеся на палубе лодки - большие герметически закрытые металлические цилиндры с легко открывающимися дверцами.
Пловцов, снабженных "Миньятте" или "Баулетти", можно было доставить к объектам атаки различными средствами: одни высаживались с обычных или торпедных катеров, другие - с подводных лодок. В некоторых случаях, когда позволяли обстоятельства, они действовали с побережья нейтральных стран.
Глава III
МЫ ВОЮЕМ.
ПЕРВЫЙ ПОХОД ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ "ИРИДЕ" В АВГУСТЕ 1940 ГОДА
Вступление в войну. Штурмовые средства не подготовлены к событиям. Школа боевых пловцов и командир Беллони. Военная тайна. Поход подводной лодки "Ириде" к Александрии. Торпедирование "Ириде" самолетом-торпедоносцем в заливе Бомба. Спасение заживо погребенных. Печальный итог.
10 июня 1940 года Италия вступила в войну против Англии и Франции на стороне Германии, которая имела с Россией договор о ненападении. Естественно, что итальянский флот испытывал всю тяжесть английского превосходства на море, все более ощущаемую, поскольку задача флота заключалась в обеспечении непрерывного снабжения вооружением и людьми нашего фронта в Ливии.
Как же мы начали войну? Как использовалось преимущество выбора нами момента вступления в войну? Каковы были наши планы ведения военных действий? Учитывали ли они элементы быстроты и внезапности и как мы использовали преимущества внезапности? В действительности оказалось, что в военном отношении мы находились на прежних исходных позициях, с ранее существовавшим соотношением сил. Ни плана действий, ни цели. Мы выжидали.
На французском фронте мы держали оборону; на ливийском фронте велись лишь незначительные действия мелких разведывательных групп (Египет в то время почти совершенно не защищался английскими войсками); Мальта английская военная морская база (расположенная в центре Средиземного моря на пути из Италии в Ливию), нейтрализация которой должна была бы в течение многих лет быть объектом изучения и планов генеральных штабов, средства воздушной обороны которой состояли на 10 июня 1940 года из 4 самолетов "Гладиатор", не потревожена. Английский флот на Средиземном море, разделенный между базами Гибралтар и Александрия, был недоступен.
Таковы факты. Кто несет за это ответственность, установят будущие историки*.
На штурмовых средствах при вступлении в войну также отразилась эта общая ситуация. Из нескольких десятков людей был создан маленький отряд, располагавший весьма незначительным количеством оружия, еще не отработанного окончательно. Многие недостатки в материальной части и организации восполнялись в пределах человеческих возможностей упорством, уверенностью, стойкостью и решительностью добровольцев - людей, для которых не было непреодолимых препятствий, трудностей и опасностей.
Столкнувшись с необходимостью набора и обучения добровольцев, командование 1 сентября 1940 года организовало наконец в С. Леопольдо, вблизи от военно-морского училища в Ливорно, школу подводных пловцов, идею создания которой тщетно защищал уже много лет Беллони, один из тех в Италии, кто посвятил себя изучению подводного дела. Несмотря на преклонный возраст и полную глухоту, он был призван на военную службу, назначен начальником учебной части школы и техническим советником отряда "коварных" средств. Сюда принимались по личному желанию офицеры всех видов вооруженных сил, унтер-офицеры и матросы всех категорий. Здесь обучали пользоваться кислородно-дыхательным аппаратом, позволяющим часами находиться под водой, без ограничения свободы передвижения в отличие от обычного водолаза, получающего воздух с поверхности от насоса, с которым он связан посредством резинового шланга.
В процессе обучения происходил первый строгий отбор. Всякого, кто не вызывал уверенности в том, что он обладает высокими физическими или моральными качествами и твердостью характера, вскоре возвращали из школы в часть как "подготовленного специалиста-водолаза". Для кандидата в водители штурмовых средств после наведения тщательных справок о его прошлом, о семье, о личных мотивах, толкнувших его подать заявление (денежные затруднения, разочарование в любви, семейные раздоры - мотивы, достаточные для того, чтобы забраковать кандидата), наступал самый ответственный момент: непосредственная беседа с командиром отряда, который ставил обучающемуся вопросы, чтобы узнать его внутреннюю жизнь, идеи и характер. После тщательного медицинского осмотра командир на основе своих впечатлений, ознакомления и изучения людей, исходя из своего личного опыта и служебной практики, давал окончательное заключение. Затем в соответствии с психофизическими данными кандидата его направляли либо в надводный, либо в подводный отряд.
Начинался долгий курс обучения (опыт показывал, что для подготовки хорошего водителя управляемой торпеды требовалось не менее года), чтобы постепенно выработать у добровольца профессиональные навыки и прежде всего воспитать в нем "готовность пойти на все", которая уже была свойственна его старшим товарищам по оружию.
Сохранение в абсолютной тайне не только всего, что касалось вооружения, учений, численности и дислокации отряда, фамилий товарищей и начальников, но даже и своей принадлежности к отряду, было первым требованием к добровольцам и первым испытанием, которому они подвергались. Никто не должен был знать о фактической специальности, которую доброволец выбрал для себя, даже родители, даже невеста. Имея в виду характерную для итальянцев склонность болтать и хвастаться своей осведомленностью, можно представить, какие особые качества требовались от этих молодых людей. Ведь итальянец способен скорее жертвовать жизнью, чем обрекать себя на молчание. Однако это достигается обучением, примером и тренировкой. Мне кажется, во время войны среди добровольцев штурмовых средств не было ни одного, который дал бы повод для замечаний за болтливость как в Италии, в течение долгих месяцев подготовки и ожидания, так и в плену во время непрерывных допросов.
В Серкио готовилась первая боевая операция с применением штурмовых средств. Каждый человек в отряде чувствовал все нарастающее напряжение.
Действия экипажей управляемых торпед против кораблей английского флота, обычно стоявших тогда на якоре в базе Александрия (два линейных корабля и один авианосец) , должны были проводиться в ночь с 25 на 26 августа 1940 года, когда взойдет луна.
Подводная лодка "Ириде" должна была выйти из Специи в залив Бомба (западнее Тобрука) для того, чтобы принять там с миноносца "Калипсо" управляемые торпеды и их экипажи. Торпеды были те же самые, которыми пользовались при обучении, но тщательно отрегулированные (новые, боевые торпеды, находились еще в постройке). В заливе Бомба их следовало перегрузить на подводную лодку и закрепить на палубе на специальных блоках.
После испытаний на погружение с торпедами на борту "Ириде" должна была вечером 22 августа выйти к Александрии, рассчитав путь так, чтобы в ночь на 25 августа быть в 4 милях от базы. Поскольку управляемые торпеды рассчитаны на давление воды максимум на глубине 30 м, постольку лодка не могла погружаться на большие глубины. Это было очень серьезным ограничением, так как прозрачность воды позволяла воздушной разведке противника обнаруживать подводные лодки даже на глубине 50 м. Получив по радио из Рима подтверждение, что корабли английского флота, согласно данным авиаразведки, стоят на якоре в базе, "Ириде" должна была спустить торпеды с экипажами, которым следовало проникнуть в гавань. На борту лодки должны были находиться 5 экипажей - по одному на каждую управляемую торпеду и один резервный. Для участия в операции были назначены: водитель Джино Биринделли с водолазом Дамос Пассаньини; водитель Тезео Тезеи с водолазом Алчиде Педретти; водитель Альберто Францини с водолазом Эмилио Бьянки; водитель Элиос Тоски с водолазом Энрико Лаццари. В резерве остались водитель Луиджи Дюран де ла Пенне и водолаз Джованни Лацларони.
Подводной лодкой "Ириде" командовал старший лейтенант Франческо Брунетти. Руководил операцией капитан 3-го ранга Марио Джорджини, принявший перед началом военных действий командование 1-й флотилией MAC и отрядом специальных средств.
"Ириде" (которую я хорошо знал, так как в 1937 году во время войны в Испании плавал на ней) прибыла благополучно в залив Бомба утром 21 августа; вскоре там же встал на якорь миноносец "Калипсо", имея на борту управляемые торпеды и их экипажи. В заливе уже стояли моторное судно "Монте Гаргано" под флагом командующего морскими силами в Ливии адмирала Бруно Бривонези, небольшой пароход, с которого выгружали бочки с бензином, и несколько моторных шхун.
После полудня 21 августа английские самолеты бомбардировали гидроаэродром Менелао, расположенный в заливе Бомба. Они, конечно, не могли не заметить сосредоточение кораблей в этих обычно пустынных водах. На следующее утро появился английский самолет-разведчик, по которому зенитная артиллерия кораблей открыла сильный, но безрезультатный огонь. В 11 час. 30 мин., когда была закончена погрузка торпед с "Калипсо" на полубу "Ириде" и миноносец ошвартовался у борта "Монте Гаргано" для пополнения запасов, а "Ириде" вышла с рейда для пробного погружения с управляемыми торпедами на палубе, на расстоянии 6000 м были замечены три английских самолета-торпедоносца, летевших строем клина на высоте 60-70 м. Самолеты также заметили лодку и устремились на нее.
Поскольку малая глубина (15 м) не позволяла произвести быстрое погружение, командир Брунетти отдал следующие приказания: "Полный вперед! Задраить переборки! Боевая тревога!" Надеясь затруднить прицельное сбрасывание торпед с самолетов, он повел лодку контркурсом по отношению к среднему самолету. На дистанции, немного превышающей тысячу метров, лодка открыла пулеметный огонь по крайним самолетам, которые между тем снизились до 10-15 м. Эти два самолета, пролетая справа и слева от лодки, торпед не сбрасывали, но обстреливали ее из пулеметов, в результате часть орудийной прислуги была убита; средний самолет с дистанции 150 м сбросил торпеду. Торпеда пробила правый борт в носовой части лодки и взорвалась в кают-компании. "Ириде" тут же затонула. На поверхности воды остались 14 человек из числа тех, кто был на палубе и на мостике (среди них Тоски и Биринделли).
Оказавшись в воде, командир лодки Брунетти, несмотря на то что сам был ранен, собрал при помощи Биринделли оставшихся в живых и позаботился об оказании помощи раненым, среди которых находился штурман Убалделли. Между тем самолеты, продолжая дерзкий налет, успешно атаковали "Монте Гаргано". Направленная в миноносец "Калипсо" торпеда по счастливой случайности не достигла цели. И все это произошло за несколько секунд!
Командир "Калипсо", приказав обрубить швартовы, поданные на "Монте Гаргано", который начал тонуть, направил миноносец к месту, где исчезла "Ириде", и подобрал пострадавших. Экипажи торпед без подводного снаряжения (оно все осталось на "Ириде") сразу же начали нырять с борта корабля все глубже и глубже, пока не достигли корпуса лодки, который был очень хорошо виден, и не закрепили линь с буйком.
"Ириде" лежала на дне на глубине 15 м, сильно накренившись; в корпусе лодки зияла громадная пробоина. Как только "Калипсо" доставил из Тобрука водолаза и несколько кислородных приборов, началось тщательное обследование затонувшего корабля. Биринделли, Тезеи, Тоски, Францини, де ла Пенне и их помощники поочередно опускались на дно в надежде, что кто-нибудь из экипажа лодки еще остался жив. Наконец Тезеи доложил: "Слышны голоса!" Немедленно была установлена звуковая связь: выяснилось, что в живых осталось только 9 человек и все они находятся в кормовом торпедном отсеке.
С этого момента развернулась напряженная борьба. 10 человек - экипажи управляемых торпед, направлявшихся в порт Александрия, использовали все свои силы, весь опыт для спасения оставшихся в живых на затонувшей лодке. Борьба длилась без перерыва 20 часов и полна драматических моментов. Люди против стали. Кормовой люк лодки - единственный путь спасения - заклинило при взрыве. Для того чтобы снять крышку люка, водолазы работали всю ночь при свете подводных прожекторов. Только на рассвете удалось при помощи лебедки моторной шхуны вырвать крышку люка и открыть таким образом выход для личного состава лодки. Подводным пловцам представилось ужасное зрелище: в горловине люка находились окоченевшие трупы двух унтер-офицеров, которые хотели спастись, но не смогли открыть крышку и погибли. Между тем положение оставшихся в живых становилось все труднее, несмотря на то, что удалось обеспечить их воздухом при помощи шланга. У некоторых появились признаки потери рассудка, другие выражали неуверенность в успехе работ по их спасению; с течением времени увеличивалось отравление газом, выделяемым аккумуляторными батареями. Снаружи спасающие отдали приказание: "Откройте внутреннюю крышку люка и затопите весь отсек. Крепко держитесь друг за друга, чтобы не быть опрокинутым потоком ворвавшейся воды. Как только отсек будет затоплен, выбирайтесь через горловину люка и поднимайтесь наверх".
В лодке приказание долго обсуждалось людьми, уже потерявшими способность здраво рассуждать. Они отказывались выполнить его, несмотря на то, что это был единственный путь к спасению. Они, кажется, предпочитали медленную и верную смерть в своем стальном гробу. В конце концов пришлось прибегнуть к сильному средству, которое оправдало себя. Спасавшие предупредили: "Если вы не выполните приказа в течение получаса, мы прекратим работы и уйдем". Чтобы усилить угрозу, все поднялись на поверхность.
Предоставим теперь слово одному из присутствовавших во время этой трагической сцены:
"С маленькой шхуны, на которой мы находимся уже второй день, пристально всматриваемся в воду и ждем, когда появится признак того, что люк отдраен. Ничего не заметно. Медленно тянутся минуты; установленный срок (полчаса) уже почти истек. Вдруг над поверхностью моря вздымается водяной столб и вырывается воздушный пузырь. Сильный всплеск. Открыли! Готовимся нырять, чтобы в случае необходимости оказать помощь. Между тем поверхность воды постепенно успокаивается.
Резкий крик человека, вынырнувшего со дна и показавшегося на поверхности, нарушил только что установившуюся тишину. Это первый спасшийся человек. Видя солнце и море, видя природу после 24 часов пребывания в стальном гробу, среди вредных испарений и мрака, избежав мучительной смерти, он испустил этот потрясающий крик. Это крик новорожденного, но в сто раз сильнее, так как он исходил от двадцатилетнего матроса. Вскоре один за другим появляются остальные. На глазах некоторых из присутствующих от волнения выступают слезы*".
Так вышли все. Последнего, наиболее упрямого, буквально вырвал из могилы де ла Пенне, который проник в кормовой торпедный отсек "Ириде". К несчастью, из-за внутреннего кровоизлияния как результат главным образом неспособности переносить высокое давление, двое из спасшихся вскоре умерли, несмотря на помощь врачей и энергично проделанное искусственное дыхание.
Наконец, после того как экипажи управляемых торпед подняли 4 торпеды и в скорбном молчании отдали честь павшим товарищам, шхуна со своим вызывавшим печаль грузом покинула этот район.
На том же "Калипсо" группа, отбывшая месяц назад с такими большими надеждами, возвратилась в Серкио. Это была неудача, причины которой следовало проанализировать, но она оказала стимулирующее воздействие на экипажи управляемых торпед. Люди, испытавшие тяжелое разочарование, будучи вынужденными напрягаться до последнего предела человеческих сил, но не для нанесения удара по противнику, а для спасения своих собратьев, находящихся в опасности, немедленно вновь принялись за работу с целью как можно быстрее подготовиться к новой попытке.
В связи с изложенными выше событиями офицеры штурмовых средств, командир группы Джорджини, командир "Ириде" и командир "Калипсо" были награждены серебряной медалью "За воинскую доблесть"; те, кто остался на дне моря, почти вся команда "Ириде" - крестом "За воинскую доблесть" посмертно; двое из оставшихся в живых, проявивших высокую выдержку в трагические часы пребывания в затонувшей подводной лодке, получили бронзовые медали.
Итак, потерей подводной лодки, одного парохода и многих человеческих жизней закончилась первая робкая, импровизированная попытка применения нового оружия военно-морского флота. Из-за поверхностного и легкомысленного отношения к подготовке материальной части и недостаточно четкой организации было маловероятно, что использование нового оружия принесет успех, даже если бы торпеда противника и не прервала поход лодки в самом начале.
Операция проводилась по приказанию адмирала де Куртен, в ведении которого в тот период находились штурмовые средства.
Глава IV
СЕНТЯБРЬ 1940 ГОДА.
ПОХОДЫ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК "ГОНДАР" И "ШИРЕ"
"Веттор Пизани" дает течь. На Балтийском море. Меня назначают командиром подводной лодки "Шире". Поход подводной лодки "Гондар" к Александрии. Потопление "Гондар". "Шире" направляется к Гибралтару; в базе кораблей нет. Неужели шпионаж?!
Вступление Италии в войну застало меня на должности командира подводной лодки "Веттор Пизани", приданной флотилии, базирующейся на Аугусту*. Это был старый корабль с сильно изношенными механизмами и корпусом, через который повсюду просачивалась вода. Плавать на нем и вести боевые действия было настоящим подвигом. В каждом отсеке лодки мы имели запас резиновых шлангов, которые использовались для того, чтобы отводить проникающую воду непосредственно в заместительные цистерны. В результате после нескольких часов пребывания в подводном положении помещения лодки походили на девственный лес, где нелегко было пробраться среди переплетавшихся во всех направлениях, как упругие лианы, резиновых шлангов. Только после неоднократных предупреждений о возможной катастрофе военно-морское министерство признало подводную лодку "Веттор Пизани" "непригодной к боевым операциям" и передало ее созданной в Пола школе подводного плавания.
В августе 1940 года я с двумя другими офицерами, Мази и Буонамичи, был направлен на специальные курсы, где обучали боевым действиям против атлантических конвоев. Курсы были организованы при немецкой школе подводников в Мемеле на Балтийском море. Обучение носило исключительно практический характер и заключалось в интересном десятидневном походе, во время которого я находился сначала на борту плавучей базы подводных лодок, а затем на некоторых лодках. Благодаря этому я мог убедиться, что личный состав немецких подводных лодок - от командира до матросов - ни по индивидуальным качествам, ни по слаженности действий не был выше нашего. Но он получал длительную прекрасную теоретическую и практическую подготовку, позволявшую немцам уже в период обучения накапливать необходимый опыт и развивать у них качества, которые наши командиры и экипажи приобретали лишь в ходе боевых операций.
Как офицер, прошедший курс обучения боевым действиям в Атлантике, я ожидал, что по возвращении в Италию меня назначат командиром одной из наших океанских подводных лодок, которые в те дни уходили в море, направляясь в нашу новую базу в Бордо. Но вместо этого я был вызван в морской генеральный штаб, где меня принял адмирал де Куртен. Он предложил мне командовать подводной лодкой "Шире", находившейся в распоряжении командира флотилии специальных средств флота. Я с радостью принял это предложение.
Вскоре я прибыл в Специю. "Шире" находилась в доке. Это была самая современная лодка водоизмещением 620 т, относившаяся к хорошо зарекомендовавшему себя типу лодок, известному мне еще с того времени, когда я был командиром "Ириде".
После неудачного похода в августе к Александрии, который стоил нам подводной лодки "Ириде", торпедированной самолетом в заливе Бомба, шла активная подготовка к новой операции. Две подводные лодки, "Гондар" и "Шире", были переоборудованы в "транспортеры штурмовых средств". На их палубах было установлено по три металлических цилиндра (два рядом - на корме и один - на носу), способных выдержать давление воды на предельных для подводной лодки глубинах и оборудованных для размещения в них управляемых торпед. С лодок сняли орудия, для которых уже не осталось места; были произведены некоторые работы, обеспечившие вентиляцию батарей управляемых торпед и систему заполнения и осушения самих цилиндров. Исходя из личного опыта, я внес ряд других усовершенствований. Рубка стала меньше и yже, что делало лодку менее заметной на поверхности воды. После долгих изысканий и экспериментов с окраской лодки я выбрал матовую светло-зеленую краску, которая казалась наиболее пригодной для маскировки в ночных условиях. С такой окраской лодка как бы сливалась с ночным небом.
Командиром подводной лодки "Гондар" назначили Брунетти, приняв во внимание его просьбу довести до конца внезапно прерванную операцию. Мое же назначение на "Шире" было вызвано, вероятно, тем, что в предшествующие годы я как водолаз много занимался подводными проблемами.
На основании приказа адмирала де Куртена был разработан план операции, который предусматривал при благоприятной фазе луны в сентябре одновременный удар по двум большим английским военно-морским базам на Средиземном море: "Гондар" под командованием Брунетти, на глазах у которого затонула торпедированная "Ириде", должна была направиться к Александрии, а "Шире" нанести удар по кораблям эскадры в Гибралтаре. Одновременность действий диктовалась желанием использовать элемент внезапности. До сих пор еще не был потоплен ни один корабль противника при помощи нового секретного оружия, оружия мощного, но использование которого требовало больших усилий и риска. Естественно было предположить, что, как только противник после первого удара поймет, какую угрозу представляет для его кораблей это оружие, он немедленно постарается отыскать и применить для обороны своих баз новые средства. Поэтому возобновить нападение будет значительно труднее или даже невозможно.
Вечером 21 сентября "Гондар" с управляемыми торпедами, надежно укрытыми в цилиндрах, вышла из Специи. В Мессинском проливе у виллы Сан-Джованни она приняла на борт экипажи торпед. Задержка с приемом экипажей была умышленной, чтобы сократить время пребывания их на лодке, т.е. не утомлять людей физически накануне предстоящего им исключительного напряжения сил. Кроме капитана 2-го ранга Марио Джорджини, старшего начальника при выполнении операции, на борт были приняты: водитель торпеды Альберто Францини и водолаз Альберто Качоппо; водитель Густаво Стефанини и водолаз Александре Скаппино; водитель Элиос Тоски и водолаз Умберто Руньяти; водитель Аристиде Кальканьо и водолаз Джованни Лаццарони (последние два человека составляли резервный экипаж).
Переход до Александрии проходил нормально. Вечером 29 сентября "Гондар" всплыла и пошла самым полным надводным ходом, чтобы вовремя прибыть к намеченному месту выпуска управляемых торпед. Однако водителей торпед, нетерпение которых росло по мере приближения решительного момента, постигло разочарование. В полученной из Рима телеграмме говорилось: "Английский флот в полном составе покинул базу. Возвращайтесь в Тобрук".
Горькое разочарование и бессильный гнев испытывали водители торпед, когда "Гондар" меняла курс, удаляясь от Александрии. Пребывание в этом тщательно охранявшемся районе, как, впрочем, в районе всякой военно-морской базы, было опасным. Это вскоре подтвердилось. В 20 час. 30 мин. 29 сентября во всех отсеках лодки прозвучал резкий сигнал срочного погружения. Через несколько секунд после того, как был задраен единственный остававшийся открытым во время плавания в боевой обстановке рубочный люк, лодка послушно развернулась и с чрезвычайной быстротой начала погружаться.