— Помню, да. Ты хочешь сказать, что я сам часто гневаюсь и не всегда прощаю?
— Именно так, папа. Как же ты после этого хочешь, чтобы мы, твои дети, не грешили?
— Очень хочу.
— Я вот, например, сколько раз говорил своему сынишке: "не матерись!" А он мне: "но, папа, ты же сам научил меня этим словам!"
— Я тебя понял, — сказал Мазукта. — Но, сынок, не надо брать с меня пример! Я же хочу, чтобы ты вырос большой, выучился чему-то хорошему, удачно устроился… А то так и будешь, как твой папаша, всю жизнь миры клепать.
* * *
— Вот, — сказал демиург Мазукта. — Это твоя доля в будущем мире.
Человек повертел свою долю так и сяк, покачал на ладони и поднял на демиурга недоумевающий взгляд.
— А почему так мало?
— Это я у тебя должен спросить, почему так мало, — парировал демиург. — Плохо старался, наверное.
— Я страдал! — с достоинством заявил человек.
— А с каких это пор, — удивился Мазукта, — страдания стали считаться заслугой?
— Я носил власяницу и вервие, — упрямо нахмурился человек. — Вкушал отруби и сухой горох, не пил ничего, кроме воды, не притрагивался к женщинам и мальчикам — хотя, сам знаешь, иногда очень хотелось. Я изнурял своё тело постом и молитвами…
— Ну и что? — перебил Мазукта. — Я понимаю, что ты страдал — но за что именно ты страдал?
— Во славу твою, — не раздумывая ответил человек.
— Хорошенькая же у меня получается слава! — возмутился Мазукта. — Я, значит, морю людей голодом, заставляю носить всякую рвань и лишаю радостей секса?
— Вообще-то, да, — тихо заметил сидящий в сторонке демиург Шамбамбукли.
— Не мешай, — отмахнулся Мазукта. — Тут другая ситуация, в этом мире я играю Доброго Дядю Небесного.
— А, понятно, — кивнул Шамбамбукли и замолчал.
— Так что с моей долей? — напомнил о себе человек.
Мазукта задумчиво почесал за ухом.
— Да как бы тебе объяснить, чтобы понял… Вот, например, плотник. Он строит дом, и тоже иногда попадает себе по пальцам, через это страдает. Но он всё-таки строит дом. И потом получает свою честно заработанную плату. Ты же всю жизнь только и делал, что долбил себе молотком по пальцу. А где же дом? Дом где, я спрашиваю?
У демиурга Шамбамбукли был приёмный день.
— Здравствуй, демиург, — вошедший человек склонил голову.
— Привет. Заходи, располагайся.
— Да я не надолго, у меня всего один вопрос.
— Да-да, я слушаю.
— Я хотел спросить… как бы это сформулировать… Если ты такой милосердный, а мы все твои любимые дети, и ты нам искренне сочувствуешь — может, не будешь дожидаться условленного часа, объявишь Конец Света прямо сейчас? Чтобы уже наконец пришло царствие твоё, мировая гармония и счастье для всех? Это же в твоей власти!
— Да понимаешь, — Шамбамбукли потеребил себя за мочку уха, — я бы и рад, тем более что и условленный час давно пришёл, но… кхм, в моей власти… Вообще-то, да.
— Тогда в чём же дело?
— Сложный вопрос, — уклончиво ответил Шамбамбукли. — Так сразу не объяснишь. Знаешь что? Я пока приму остальных, а потом мы с тобой спокойно всё обсудим за чашечкой чая, идёт?
— Идёт.
— Вот и славно! Кстати, чтобы тебе зря не скучать — там на столике лежит маленький игрушечный мирок, можешь поразвлекаться пока.
Человек взял мирок в руки и озадаченно повертел в разные стороны.
— А что тут надо делать?
— Да что угодно! Всё, кхм, в твоей власти. Видишь эти четыре фигурки в лабиринте? Их нужно провести по коридору из этой двери в эту. Вот и всё!
— Делов-то, — хмыкнул человек.
— Ну вот и ладно. Играй.
Шамбамбукли напутственно похлопал человека по плечу и занялся другими посетителями.
Человек немного поэкспериментировал с новообретенной силой. Наглухо замуровал все боковые ответвления коридора, лишние двери заложил кирпичом, на полу и стенах нарисовал светящиеся стрелки с надписью "ТУДА!", а над выходной дверью повесил вывеску «ВЫХОД». И нажал на кнопочку. Четыре фигурки вошли в коридор и замерли.
— Предлагаю устроить привал, — сказала Первая.
— В незнакомом месте?! — возмутилась Вторая. — Сначала надо всё осмотреть, убедиться, что здесь нет никаких опасных тварей.
— Я этим займусь, — сказала Третья и крадучись двинулась по коридору, принюхиваясь и прислушиваясь на каждом шагу. Через десять шагов она попятилась и вернулась к остальным.
— Не могу сказать ничего конкретного, но что-то здесь не так. Я обнаружил замаскированную дверь, это неспроста.
— Куда двинемся? — спросила Первая фигура.
Человек подсветил поярче надписи "ТУДА!"
— Назад, — предложила Вторая фигурка.
Человек сделал надписи еще ярче и заставил мигать.
— В боковой проход, — сказала Третья фигурка.
— А ты как? — спросила Первая у Четвертой.
— Я как все, — безразлично отозвалась та.
Человек пустил по полу бегущие указатели. Первая фигурка наконец обратила на них внимание и нахмурилась.
— Мне не нравятся эти светлячки. Пока они не проявляют агрессии, но на всякий случай постарайтесь на них не наступать. Мы идём в боковую дверь. Не зря же она заперта!
Фигурки выломали свежую кладку и ушли исследовать новый проход. Человек быстро убрал оттуда всё интересное. Но фигурки добросовестно облазили каждый закуток, прежде чем покинуть помещение.
— Здесь ничего. Значит, наверняка должны быть другие секретные места. Ищем!
Через несколько часов они изучили уже почти весь лабиринт. Их не останавливали ни жуткие завывания, ни выпрыгивающие монстры, ни обрушивающиеся полы. Человек перепробовал всё, что только мог придумать — но никакая сила не смогла заставить фигурки пройти двадцать шагов по прямому коридору к двери «ВЫХОД». Фигурки блуждали по лабиринту, игнорируя все намёки человека.
— Ну, как дела? — спросил демиург Шамбамбукли и заглянул человеку через плечо. — Есть успехи?
Человек молча отложил игру в сторону и надулся.
— Ага, — кивнул демиург Шамбамбукли. — Где-то как-то таким вот образом.
Он виновато развел руками и криво улыбнулся.
— В утешение могу сказать, что приглашение на чай остаётся в силе.
— Эй, пророк! Слышь, пророк! Да проснись ты, когда с тобой демиург разговаривает!
— А? Что?
— Я говорю, вставай. И иди в землю… ну-ка, дай карту, я тебе отмечу. Вот сюда и иди. Найдешь там город, погрязший во грехе, и сообшишь жителям, что демиург Мазукта намерен через три недели стереть его с лица земли. Кто хочет — пусть спасается. Всё понял?
— Да, но… Я же знаю этот город! Я там неоднократно бывал! И не такой уж он безнадежный, бывает гораздо хуже. Город как город, и люди как люди… ну да, немножко свободных нравов, но не настолько же, чтобы их убивать! В чем их вина, за что им такая кара?
— А разве я сказал, что они в чем-то виноваты? Просто я хочу на этом месте сделать море, только и всего.
— Марки, монетки, ракушки — это всё ерунда! — вещал демиург Мазукта, развалясь в кресле. — Мы с тобой высшие существа, и не должны размениваться на такие мелочи.
— А по-моему, марки — это интересно, — робко заметил демиург Шамбамбукли.
— Интересно, — согласился Мазукта. — Но мелко. Я бы даже сказал, унизительно. Не-ет, кто как, а я коллекционирую только идеальные, безупречные, непревзойдённые вещи!
— Например? — заинтересовался Шамбамбукли.
— Например?.. А вот сейчас покажу. Только допью свой чай, и пойдём.
— Вот, — сказал Мазукта через полчаса, распахивая перед другом двери кладовой. — Самая совершенная в мире коллекция! В любом из миров.
Шамбамбукли принялся с интересом разглядывать экспонаты.
— А что в этом баллоне?
— Идеальный газ. А в том — Абсолютный вакуум.
— А это что?
— Криокамера. Там я храню Абсолютный ноль.
— А в той черной коробочке?
— Это не черная коробочка, а Черный Ящик! И что внутри — неизвестно, в этом-то весь и фокус!
— Ясно. А?..
— Да там подписи есть, сам читай.
Шамбамбукли двинулся вдоль полок, с восторгом изучая уникальные предметы.
— Ого! У тебя даже есть Абсолютная Правда! А Ложь?
— Нет такого понятия, как Абсолютная Ложь, есть Абсолютный Слух.
— А он о чем? Или о ком?
— Э-э… лучше тебе этого не знать.
— Ой! — вздрогнул Шамбамбукли, заметив следующий экспонат. — А это кто? Или что?
— Идеальный мужчина. Чучело. — Мазукта виновато развёл руками. — В живом виде, к сожалению, не встречаются.
— А рядом кто? "И-де-аль-на-я тё-ща…"- прочел Шамбамбукли. — Тоже чучело?
— Нет. Именно такая и должна быть идеальная теща.
— Ясно. А в той бутылочке что, мне не видно?
— Абсолютное Зло.
— Правда? Можно посмотреть?
— Да пожалуйста!
Шамбамбукли осторожно откупорил бутылочку, понюхал, потряс, посмотрел на свет.
— Странно. Ничего не чувствую.
— А что ты хотел почувствовать?
— Ну, не знаю. Я думал, Зло — оно тёмное, зловещее, и пахнет серой. А тут…
— Это же АбсолютноеЗло! Квинтэссенция зла, без примесей! Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Это же идеальное понятие, оно присутствует во всём и исподволь отравляет всё сущее. А настоящая хорошая отрава должна быть неприметной.
— Но здесь написано "Абсолютное Добро"! — заметил Шамбамбукли, прочитав этикетку.
— Где, покажи! А-а… ну всё правильно. Зло всегда маскируется под что-нибудь другое. А уж идеальное Зло просто обязано прикинуться Добром! Так, что и не отличишь.
— А Абсолютное Добро у тебя тоже есть?
— Да, этого добра у меня хватает. В соседней бутылочке.
Шамбамбукли взял вторую бутылочку, потряс, понюхал и посмотрел на свет. Сравнил с первой.
— Я действительно не замечаю разницы, — признался он.
— А её и нет, если по большому счёту. Ну что, пойдем дальше? У меня еще куча Идеальных Величин есть.
— Мазукта..? — тихо позвал Шамбамбукли.
— Что?
— Я запутался, в какой бутылке что, — убитым голосом признался Шамбамбукли. — Куда их теперь ставить?
— Да куда хочешь! — отмахнулся Мазукта. — Я же говорил, никакой разницы.
— А вдвоём работать веселее! — заметил демиург Шамбамбукли, оглядев плоды совместного труда. — Смотри, как быстро управились! И недели не прошло.
— Без меня бы ты еще десять миллионов лет провозился, — довольно хмыкнул демиург Мазукта. — Всё потому, что слишком много внимания уделяешь мелочам. А я работаю целыми концепциями. Не "да будет капля, еще капля, и еще капля, и еще…", а сразу "да будет дождь!"
— Да, я понял. Это ты ловко придумал.
— Это придумал не я, — отмахнулся Мазукта. — Книжки надо читать!
— Ага, — кивнул Шамбамбукли, — почитаю как-нибудь. А что нам теперь надо делать?
— А теперь, — потер руки Мазукта, — давай сотворим человека по своему образу и подобию.
— Давай! — охотно согласился Шамбамбукли и взял в руки ком глины. — По твоему или по моему?
— По нашему.
— То есть как? — опешил Шамбамбукли. — Мы же разные!
— Правильно. Но что-то общее у нас есть?
— Да, конечно…
— Вот и сделаем человека похожим сразу на нас обоих.
— Э-э…
— Концепция, Шамбамбукли, концепция! Мелкие отклонения не важны, берем только самую суть.
— Созидательное начало? — предположил Шамбамбукли.
— Смеёшься, что ли? При чем тут оно? Две руки, две ноги, одна голова. Остальное — как получится.
— Но это же чисто внешние признаки!
— Ну! А мы с тобой о каких толкуем?
— Мазукта, — неловко произнес Шамбамбукли. — Я, конечно, понимаю, что ты умный и во многом опытнее меня. Но ты же сам знаешь, что на самом деле у нас с тобой нет никаких рук и ног.
— А почему же я их вижу? — ехидно переспросил Мазукта.
— Потому что… ну, это аллегория. А сами мы представляем Идею в чистом виде…
— Это после шести дней работы — и чистый вид? — захохотал Мазукта и ткнул пальцем в жирное пятно на рубашке Шамбамбукли. — Ты себя в зеркале давно видел?
— Это пятно тоже имеет аллегорическое значение, — пояснил Шамбамбукли. — Оно — символ. Так же, как рука или нога. А на самом деле…
— Символ чего? — перебил Мазукта.
— Ну, чего-нибудь. Например, тяжкого труда.
— Эт пятно от яичницы, которую мы ели утром. Объясни, как яичница может символизировать тяжкий труд?
— Ну-у…
— Ладно, оставь.
Мазукта присел на камень, взял в руку веточку и стал рисовать на песке.
— Взгляни. Это что?
— Собачка, — уверенно заявил Шамбамбукли.
— М-м… Нет, вообще-то лошадь. Ну не умею я их рисовать! Ладно, пусть будет собачка. А это?
— Тоже собачка?
— Правильно. А это?
— Собачка..?
— Угадал. А это?
— Еще одна?
— Да. Заметь, что они все разные. Но ты их безошибочно отнес к одному виду. Почему?
— Ну-у… может, потому что они все похожи на собачек?
— Вот! — Мазукта поднял палец. — Это то, что я называю концепцией. Собаки могут быть разными, но все они устроены по одному и тому же принципу. Усёк?
— Нет.
— Гр-р-р! Ладно, попробуем иначе. Ну-ка, дай сюда свою глину.
Взяв в руки ком глины, Мазукта прищурился, оценивая наметанным глазом фигуру Шамбамбукли, а потом в несколько уверенных движений вылепил смешного нескладного человечка.
— Узнаёшь?
— Ну, знаешь ли! — задохнулся от возмущения Шамбамбукли. — И вовсе даже не похоже!
— На кого не похоже? — хихикнул Мазукта.
— На меня! У меня совсем не такой нос, и глаза…
Шамбамбукли осекся. Мазукта захохотал.
— Понял теперь? Это и есть "образ и подобие" — нечто, отражающие самую суть объекта, где-то утрировано, где-то однобоко, где-то одним небрежным мазком, сильно упрощенное, но всегда сразу и бесспорно узнаваемое — и называется оно ка-ри-ка-ту-ра.
— Но почему обязательно такая ядовитая? Ты мог бы, по крайней мере, создать дружеский шарж!
— Ну извини, не думал, что тебя это так заденет. По-моему, тут нет ничего обидного…
— Нет, есть! Ты нарочно!
— Да говорю же тебе..!
Между тем человечек, созданный по образу и подобию Шамбамбукли, воровато огляделся, убедился, что за ним никто не следит, и поскорее полез на пальму.
— Шамбамбукли, хочешь повеселиться? — спросил демиург Мазукта.
— Хочу, — осторожно согласился демиург Шамбамбукли.
— Читай! — Мазукта с широкой улыбкой протянул другу толстую книгу в кожаном переплёте.
— Это что? — спросил Шамбамбукли.
— Книга Бытия, — ответил Мазукта. — Я тут решил немного поразвлечься, создал для прикола новый мир, ну и описал подробно весь процесс.
Шамбамбукли открыл книгу на первой странице, прочитал несколько строк и удивленно вскинул брови.
— "Вначале сотворил Мазукта…" Что, вот это вот ты и сотворил?!
— Ага! — радостно осклабился Мазукта. — Я же говорю, приколоться захотелось. Ты дальше читай.
— Уже читаю. "Разделил… и поместил между ними…"- Шамбамбукли фыркнул. — "А в день четвертый
сказал…"
Шамбамбукли зажал рот ладонью и захихикал.
— Ага, именно так и сказал, — подтвердил Мазукта. — Продолжай, дальше еще интереснее.
— "И сотворил… гы-ы… и два огромных… и всяких ползающих…"
Шамбамбукли запрокинул голову и громко захохотал.
— Мазукта! Ты серьезно..? И ёжиков?
— И ёжиков, — с улыбкой подтвердил Мазукта. — И крокодилов. Двух, заметь!
— "Кро…ко… и сказал им…" Ой, не могу!
Шамбамбукли согнулся от хохота.
— Это еще что! — хмыкнул Мазукта. — Ты посмотри в приложении, как там устроено солнце!
— Ой, умора! — Шамбамбукли со стоном сел на пол. — Мазукта, прекрати, я сейчас коллапсирую от смеха!
— Это ты еще не видел географическую карту! На двести восьмой странице.
Шамбамбукли дрожащими пальцами раскрыл книгу посередине, бросил быстрый взгляд на карту — и в корчах свалился под стол, услужливо сотворенный Мазуктой.
— Ма… Мазукта! — выдавил он сквозь смех. — Ну, ты даешь! Ты… ты просто…
Мазукта с умилением посмотрел на друга, рыдающего под столом.
— Приятно видеть настоящего ценителя! — произнес он. — Ты вот можешь уловить изюминку. А то у людей совсем нет чувства юмора.
Шамбамбукли сел, утирая глаза и сдержанно похрюкивая.
— А что не так с людьми?
— Не ценят, — вздохнул Мазукта. — Ведь правда, смешно же? А они даже не улыбаются.
— Может, потому, что им в этом мире жить? — предположил Шамбамбукли.
— Да не в этом дело, — отмахнулся Мазукта. — Юмор уж больно профессиональный. Что они могут понимать, жалкие пользователи!
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели на большом удобном облаке и наблюдали за сражением внизу.
— Ух! — воскликнул Мазукта. — Смотри, смотри, конница выходит из резерва! А черные выдвигают слонов! До чего же красивая комбинация!
— Я не очень люблю подобные зрелища, — признался Шамбамбукли. — Но да, ты прав, действительно впечатляет.
— А вон белая королева удирает через всё поле! Пошла пехота.
— Да, вижу, — Шамбамбукли поднес к глазам театральный бинокль. — Лошадь бьёт слона, кто бы мог подумать…
Снизу доносились боевые крики и звяканье оружия.
— А что они кричат? — прислушался Шамбамбукли. — Кто этот Хухет, во имя которого они идут в бой?
— Одно из моих имён, — небрежно отозвался Мазукта. — Так меня называют черные.
— Ясно. А кто такой Кирмеш, за которого бьются белые?
— Тоже я. У меня этих имён…
— Погоди! — Шамбамбукли поднял руку. — Я не понял, и те и другие веруют в тебя?!
— Ну да. Других богов в этом мире вообще нет, я, ты знаешь, не люблю конкуренции.
— А почему же они тогда воюют?
— Почему?.. — Мазукта задумался. — Ну, скажем так. Потому что одни называют меня Хухетом, а другие Кирмешем.
— Но это ведь одно и то же!
— Не-а, — Мазукта помотал головой. — Разница огромная. Хотя, конечно, и то, и другое — я. Но с разных точек зрения, понимаешь?
— Понимаю. А почему ты им не объяснишь, что ты один, и других не существует?
— В этом мире, — уточнил Мазукта.
— В этом мире, — кивнул Шамбамбукли. — Почему?
— Да я пытался объяснить, — вздохнул Мазукта. — Приходил и к тем, и к этим, увещевал, втолковывал… Этим сказал, что нет никого, кроме Хухета, тем — что Кирмеш един. Сам видишь, что получилось.
Демиурги вновь посмотрели вниз. На поле шло великое сражение. Белые и черные отстаивали постулаты своей веры.
— Ну, вот вам, детки, новый мир, — с широким взмахом руки представил демиург Мазукта. — Располагайтесь, разбирайте, кому что. Вот ты, доченька, кем хочешь стать?
— Всегда девчонки вперед, — пробурчал средний сын.
— Завянь! — коротко бросила дочка и с милой улыбкой повернулась к отцу. — Я, папочка, хотела бы стать богиней земли.
— Всей земли?! — ужаснулись братья.
— Да, — серьезно кивнула девочка, — всей. И всего, что из неё растёт.
— Богиня земли, жизни и плодородия, — перевёл старший брат. — Нехилый кусок отхватила сестренка!
Новоиспеченная богиня показала ему язык.
— Ну, а ты что выбираешь? — спросил Мазукта старшего сына.
— Море! — без запинки ответил старший. — Оно больше суши. А еще хочу иметь право колебать землю!
— Чего?! — возмутилась сестра.
— А того! Если тебе вовремя по шее не давать…
— Дети, не ссорьтесь! — нахмурился Мазукта, и все сразу замолчали. — Хорошо, море — твоё. А землетрясения будешь устраивать… ну, хотя бы вот этим веслом.
— Ну и бери себе своё море, — проворчала сестра. — Всё-равно в нём ничего интересного нет, одни рыбы. А на земле зато люди водятся.
— Ничего-ничего, — хмыкнул старший брат. — Есть у меня пара задумок.
— Ну хорошо, — продолжил Мазукта. — А тебе чего хочется?
Средний сын повернул к отцу бледное лицо.
— Подземный мир, — не то прошипел, не то прошелестел он. — Земля, вода, люди, рыбы… всё это эфемерно, зыбко. Сегодня есть, завтра нет. Они, — он кивнул на брата с сестрой, — ничем не смогут владеть постоянно, всё рано или поздно умрёт и попадет ко мне. Навечно. Их потери — моё приобретение.
— Хороший выбор, — одобрил Мазукта и повернулся к младшему сыну. — Ну а ты, малыш, чего хочешь?
— Я хочу быть самым главным, — просто ответил младшенький.
Сестра и братья сначала опешили, а потом расхохотались.
— Ну, братишка, ты и нахал!
— Сынок, — ласково сказал Мазукта. — Нет такой должности, как «главный». Ты уж выбери, пожалуйста, что-нибудь нормальное. Хочешь быть богом Солнца? Или Луны?
— Это непринципиально, — спокойно пожал плечами младшенький. — Солнца, грома, весеннего дождя или болотной лихорадки. Назовите как угодно. Мы же не о формальностях говорим, а о реальнойвласти? И он многозначительно похлопал ладонью по неприметной кожаной папочке у себя на коленях.
— Создатель! — обратился Пророк к демиургу Мазукте. — Почему ты к нам так плохо относишься? Ведь ты же нас любишь!
— Хм? — приподнял бровь демиург Мазукта. — И откуда такие сведения?
— Ну, я вообще-то пророк.
— Да, логично. Значит, говоришь, я к вам плохо отношусь?
— Плохо, — кивнул Пророк.
— Занятно! — Мазукта ухмыльнулся и поскреб подбородок. — Солнышко вам светит, земля держит, деревья растут — а вам плохо? Мало того, что вы ходите, дышите, едите — надо еще каких-то особых благ?
— Мы же дети твои! — укоризненно заметил Пророк. — Разве так трудно уделить нам чуть больше тепла и заботы?
— Не трудно, — пожал плечами Мазукта. — Но вредно. Избалуетесь.
— Не избалуемся, — пообещал Пророк. — Нам и так слишком мало перепадает.
— Правильно. Вот как-раз еще чуть-чуть и будет вредно.
Пророк тяжело вздохнул.
— Жаль.
— Ну извини, — развел руками Мазукта.
— Как же люди поверят, что ты их любишь, при таком отношении?
— А кому они должны поверить? Ты им, что ли, рассказал?!
— Рассказал, — виновато понурился Пророк. — Не удержался.
Над макушкой демиурга сгустилась грозовая туча, волосы затрещали от молний.
— Кретин! Ты соображаешь, что говоришь?! Да какое ты можешь иметь представление о настоящей любви, жалкая смертная тварь!
Человек невольно втянул голову в плечи.
— Я пророк, — напомнил он. — Кое-какое представление имею.
— Хрен ты собачий, а не пророк! — огрызнулся Мазукта. — Ладно, живи. А лишнего больше не болтай.
— Гав!
— Ага, вот именно.
Мазукта задумчиво сдвинул брови.
— Любовь, любовь… Что вы понимаете в любви! О ней вообще не следует упоминать всуе! Разбередил, понимаешь…
Он нервно передернулся и шагнул к ближайшей стене.
— Пойдем!
— Гав..?
— Со мной. Как там… к ноге! Ты же пророк? Вот и получай своё откровение. Сейчас будет.
Мазукта распахнул в стене дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
— Гав? — спросил Пророк.
— Это мой любимый мир, — со странной блуждающей улыбкой объяснил Мазукта. — Один из миров. Я их все люблю, а этот — особенно. Вот именно сегодня, именно его. Так получилось.
— Гав..?
— Люблю… — хрипло прошептал Мазукта, раскачиваясь на пороге. — Сил нет, до чего люблю. Я… не могу… больше… сдерживаться!
— Гав?! — Пророк в ужасе уставился на Мазукту.
Демиург, шатаясь как пьяный, широко раскинул руки и шагнул вперед. Мир, радостно трепеща, потянулся ему навстречу. Демиург вошел в мир, и тот вобрал его в себя. Свет любви заполнил мир. Жгучий, яростный, очищающий свет. И растворившись в нём, содрогаясь от невыразимого наслаждения, мир пришел к своему Концу.
— Вот, — отрывисто произнес Мазукта. — Это. Я. И называю. Любовью. То, что существует у вас — лишь образ и подобие. Настоящей любви… даже тени, легкого намека на настоящую любовь — никакая вселенная не выдержит.
Пророк, накрыв голову лапами, лежал на пороге и тихо подвывал.
— Понял? — спросил Мазукта.
Пророк тоскливо заскулил.
— Ты не сомневайся, — заверил Мазукта. — Я вас люблю. Любовь еще, быть может… когда-нибудь… В общем, там видно будет. Ну, чего валяешься? Вставай! Можешь сказать, о чем хотел.
Пророк поднялся на ноги, отряхнул одежду и рассудительно покачал головой.
— Га-ав, — ответил он.
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели в гостиной и пили чай с коржиками. Раздался негромкий, но настойчивый стук.
— Погоди, не открывай! — закричал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который уже встал с кресла и направился к двери.
— А собственно, почему? — удивился Мазукта.
— Там… ты даже не представляешь, кто там!
— Не представляю, — согласился Мазукта. — Поэтому и хочу посмотреть.
Он решительно повернул ручку и распахнул дверь.
На пороге стояли два человека в длинных неброских одеяниях.
— Чем могу быть полезен? — радушно улыбнулся Мазукта. У него было хорошее настроение, и он был готов
исполнить две-три внеочередных просьбы.
— Мы несем свет, — произнес один из гостей.
— Электрики, что ли?
— Духовный свет! — уточнил второй гость.
Шамбамбукли страдальчески закатил глаза. Мазукта с интересом рассмотрел посетителей, заглянул им за спину и вопросительно приподнял бровь.
— Хм?
— Мы свидетели Шамбамбукли, — торжественно заявит Первый гость.
— Правда? — оживился Мазукта. — Вы от обвинения или от защиты?
Гости переглянулись.
— Свидетели. Просто свидетели, — с нажимом произнес Второй.
— Понимаю, — кивнул Мазукта. — Это вроде свидетелей стихийного бедствия, да?
— Нет, — ответил Второй с каменным лицом. — Шамбамбукли не стихийное бедствие!
— А стихийное благо? — услужливо подсказал Мазукта.
Второй запнулся, подумал несколько секунд и медленно кивнул.
— Да.
— Мазукта, не связывайся с ними, — предостерег Шамбамбукли. Мазукта только отмахнулся.
— Продолжайте, господа. Я вас слушаю. Итак, вы видели Шамбамбукли…
— Мы его не видели, — нахмурился Первый. — Хотя, конечно, и стремимся к этому всей душой.
Мазукта немного подвинулся, чтобы гостям лучше было видно сидящего Шамбамбукли.
— Но мы называемся Свидетелями, поскольку знаем его сокровенные тайны и волю его! — пафосно закончил Второй.
— Серьезно? — восхитился Мазукта. — А вот мне он ничего не рассказывал.
Он укоризненно покосился на друга.
— Сейчас они тебя пригласят на семинар, — мрачно предрек Шамбамбукли.
— Сегодня, в шесть, — подтвердили гости в один голос.
— Нет, сегодня я никак не могу, — покачал головой Мазукта. — У меня в четыре назначена встреча в пустыне, за два часа, боюсь, не управлюсь.
— Тогда послезавтра?
Мазукта не успел ответить — Шамбамбукли вскочил с кресла и решительно захлопнул дверь.
— Ну вот, а я только собирался немного поразвлечься, — надул губы Мазукта.
— Не связывайся, — повторил Шамбамбукли. — Честное слово, лучше не надо!
Под дверь с шуршанием протиснулась тощая брошюрка, и Мазукта хищно подхватил её прежде, чем Шамбамбукли успел отобрать.
— Ага! Вот она, тайная сущность Шамбамбукли! — радостно возопил Мазукта. — Сокровенные тайны и высшие помыслы! Всё, что вам следует знать о демиурге и мироздании! Ну-ка, ну-ка…
Он быстро пролистал брошюрку и озадаченно нахмурился.
— И это всё..? Четыре странички, включая заголовок?
— Вот за это я их и не люблю, — проворчал Шамбамбукли.
По улицам катилось веселье. Карнавальные шествия, музыка, огни, выступления фокусников и клоунов, викторины, игры, сахарная вата, конфетти и серпантин, выстрелы хлопушек и барабанный бой… люди развлекались на полную катушку. За всем этим наблюдал со своей позиции демиург Мазукта, храня на лице мрачное и брюзгливое выражение.
— Что тут происходит? — спросил незаметно подошедший демиург Шамбамбукли.
— Праздник, — коротко ответил Мазукта.
— А в честь чего?
— В честь моего дня рождения, — процедил Мазукта сквозь зубы.
— Правда? — удивился Шамбамбукли. — А я и не знал, что ты родился в этот день.
— Я и сам не знал, — пожал плечами Мазукта. — Но они как-то высчитали.
Шамбамбукли почесал за ухом.
— Так это же хорошо? Праздник и всё такое… А почему ты такой недовольный?
— Конечно, хорошо, — язвительно хмыкнул Мазукта. — Выходной день, все радуются, водят хороводы, дарят своим близким цветы и подарки, украшают жилища, ровно в полночь лезут друг к другу целоваться… Все счастливы, всем хорошо. И ни одна! — заметь, ни одна сволочь не поздравит меняс днем рождения!
— Именно так, папа. Как же ты после этого хочешь, чтобы мы, твои дети, не грешили?
— Очень хочу.
— Я вот, например, сколько раз говорил своему сынишке: "не матерись!" А он мне: "но, папа, ты же сам научил меня этим словам!"
— Я тебя понял, — сказал Мазукта. — Но, сынок, не надо брать с меня пример! Я же хочу, чтобы ты вырос большой, выучился чему-то хорошему, удачно устроился… А то так и будешь, как твой папаша, всю жизнь миры клепать.
* * *
— Вот, — сказал демиург Мазукта. — Это твоя доля в будущем мире.
Человек повертел свою долю так и сяк, покачал на ладони и поднял на демиурга недоумевающий взгляд.
— А почему так мало?
— Это я у тебя должен спросить, почему так мало, — парировал демиург. — Плохо старался, наверное.
— Я страдал! — с достоинством заявил человек.
— А с каких это пор, — удивился Мазукта, — страдания стали считаться заслугой?
— Я носил власяницу и вервие, — упрямо нахмурился человек. — Вкушал отруби и сухой горох, не пил ничего, кроме воды, не притрагивался к женщинам и мальчикам — хотя, сам знаешь, иногда очень хотелось. Я изнурял своё тело постом и молитвами…
— Ну и что? — перебил Мазукта. — Я понимаю, что ты страдал — но за что именно ты страдал?
— Во славу твою, — не раздумывая ответил человек.
— Хорошенькая же у меня получается слава! — возмутился Мазукта. — Я, значит, морю людей голодом, заставляю носить всякую рвань и лишаю радостей секса?
— Вообще-то, да, — тихо заметил сидящий в сторонке демиург Шамбамбукли.
— Не мешай, — отмахнулся Мазукта. — Тут другая ситуация, в этом мире я играю Доброго Дядю Небесного.
— А, понятно, — кивнул Шамбамбукли и замолчал.
— Так что с моей долей? — напомнил о себе человек.
Мазукта задумчиво почесал за ухом.
— Да как бы тебе объяснить, чтобы понял… Вот, например, плотник. Он строит дом, и тоже иногда попадает себе по пальцам, через это страдает. Но он всё-таки строит дом. И потом получает свою честно заработанную плату. Ты же всю жизнь только и делал, что долбил себе молотком по пальцу. А где же дом? Дом где, я спрашиваю?
Dungeon Master
У демиурга Шамбамбукли был приёмный день.
— Здравствуй, демиург, — вошедший человек склонил голову.
— Привет. Заходи, располагайся.
— Да я не надолго, у меня всего один вопрос.
— Да-да, я слушаю.
— Я хотел спросить… как бы это сформулировать… Если ты такой милосердный, а мы все твои любимые дети, и ты нам искренне сочувствуешь — может, не будешь дожидаться условленного часа, объявишь Конец Света прямо сейчас? Чтобы уже наконец пришло царствие твоё, мировая гармония и счастье для всех? Это же в твоей власти!
— Да понимаешь, — Шамбамбукли потеребил себя за мочку уха, — я бы и рад, тем более что и условленный час давно пришёл, но… кхм, в моей власти… Вообще-то, да.
— Тогда в чём же дело?
— Сложный вопрос, — уклончиво ответил Шамбамбукли. — Так сразу не объяснишь. Знаешь что? Я пока приму остальных, а потом мы с тобой спокойно всё обсудим за чашечкой чая, идёт?
— Идёт.
— Вот и славно! Кстати, чтобы тебе зря не скучать — там на столике лежит маленький игрушечный мирок, можешь поразвлекаться пока.
Человек взял мирок в руки и озадаченно повертел в разные стороны.
— А что тут надо делать?
— Да что угодно! Всё, кхм, в твоей власти. Видишь эти четыре фигурки в лабиринте? Их нужно провести по коридору из этой двери в эту. Вот и всё!
— Делов-то, — хмыкнул человек.
— Ну вот и ладно. Играй.
Шамбамбукли напутственно похлопал человека по плечу и занялся другими посетителями.
Человек немного поэкспериментировал с новообретенной силой. Наглухо замуровал все боковые ответвления коридора, лишние двери заложил кирпичом, на полу и стенах нарисовал светящиеся стрелки с надписью "ТУДА!", а над выходной дверью повесил вывеску «ВЫХОД». И нажал на кнопочку. Четыре фигурки вошли в коридор и замерли.
— Предлагаю устроить привал, — сказала Первая.
— В незнакомом месте?! — возмутилась Вторая. — Сначала надо всё осмотреть, убедиться, что здесь нет никаких опасных тварей.
— Я этим займусь, — сказала Третья и крадучись двинулась по коридору, принюхиваясь и прислушиваясь на каждом шагу. Через десять шагов она попятилась и вернулась к остальным.
— Не могу сказать ничего конкретного, но что-то здесь не так. Я обнаружил замаскированную дверь, это неспроста.
— Куда двинемся? — спросила Первая фигура.
Человек подсветил поярче надписи "ТУДА!"
— Назад, — предложила Вторая фигурка.
Человек сделал надписи еще ярче и заставил мигать.
— В боковой проход, — сказала Третья фигурка.
— А ты как? — спросила Первая у Четвертой.
— Я как все, — безразлично отозвалась та.
Человек пустил по полу бегущие указатели. Первая фигурка наконец обратила на них внимание и нахмурилась.
— Мне не нравятся эти светлячки. Пока они не проявляют агрессии, но на всякий случай постарайтесь на них не наступать. Мы идём в боковую дверь. Не зря же она заперта!
Фигурки выломали свежую кладку и ушли исследовать новый проход. Человек быстро убрал оттуда всё интересное. Но фигурки добросовестно облазили каждый закуток, прежде чем покинуть помещение.
— Здесь ничего. Значит, наверняка должны быть другие секретные места. Ищем!
Через несколько часов они изучили уже почти весь лабиринт. Их не останавливали ни жуткие завывания, ни выпрыгивающие монстры, ни обрушивающиеся полы. Человек перепробовал всё, что только мог придумать — но никакая сила не смогла заставить фигурки пройти двадцать шагов по прямому коридору к двери «ВЫХОД». Фигурки блуждали по лабиринту, игнорируя все намёки человека.
— Ну, как дела? — спросил демиург Шамбамбукли и заглянул человеку через плечо. — Есть успехи?
Человек молча отложил игру в сторону и надулся.
— Ага, — кивнул демиург Шамбамбукли. — Где-то как-то таким вот образом.
Он виновато развел руками и криво улыбнулся.
— В утешение могу сказать, что приглашение на чай остаётся в силе.
Здесь будет город низложён
— Эй, пророк! Слышь, пророк! Да проснись ты, когда с тобой демиург разговаривает!
— А? Что?
— Я говорю, вставай. И иди в землю… ну-ка, дай карту, я тебе отмечу. Вот сюда и иди. Найдешь там город, погрязший во грехе, и сообшишь жителям, что демиург Мазукта намерен через три недели стереть его с лица земли. Кто хочет — пусть спасается. Всё понял?
— Да, но… Я же знаю этот город! Я там неоднократно бывал! И не такой уж он безнадежный, бывает гораздо хуже. Город как город, и люди как люди… ну да, немножко свободных нравов, но не настолько же, чтобы их убивать! В чем их вина, за что им такая кара?
— А разве я сказал, что они в чем-то виноваты? Просто я хочу на этом месте сделать море, только и всего.
Абсолют
— Марки, монетки, ракушки — это всё ерунда! — вещал демиург Мазукта, развалясь в кресле. — Мы с тобой высшие существа, и не должны размениваться на такие мелочи.
— А по-моему, марки — это интересно, — робко заметил демиург Шамбамбукли.
— Интересно, — согласился Мазукта. — Но мелко. Я бы даже сказал, унизительно. Не-ет, кто как, а я коллекционирую только идеальные, безупречные, непревзойдённые вещи!
— Например? — заинтересовался Шамбамбукли.
— Например?.. А вот сейчас покажу. Только допью свой чай, и пойдём.
— Вот, — сказал Мазукта через полчаса, распахивая перед другом двери кладовой. — Самая совершенная в мире коллекция! В любом из миров.
Шамбамбукли принялся с интересом разглядывать экспонаты.
— А что в этом баллоне?
— Идеальный газ. А в том — Абсолютный вакуум.
— А это что?
— Криокамера. Там я храню Абсолютный ноль.
— А в той черной коробочке?
— Это не черная коробочка, а Черный Ящик! И что внутри — неизвестно, в этом-то весь и фокус!
— Ясно. А?..
— Да там подписи есть, сам читай.
Шамбамбукли двинулся вдоль полок, с восторгом изучая уникальные предметы.
— Ого! У тебя даже есть Абсолютная Правда! А Ложь?
— Нет такого понятия, как Абсолютная Ложь, есть Абсолютный Слух.
— А он о чем? Или о ком?
— Э-э… лучше тебе этого не знать.
— Ой! — вздрогнул Шамбамбукли, заметив следующий экспонат. — А это кто? Или что?
— Идеальный мужчина. Чучело. — Мазукта виновато развёл руками. — В живом виде, к сожалению, не встречаются.
— А рядом кто? "И-де-аль-на-я тё-ща…"- прочел Шамбамбукли. — Тоже чучело?
— Нет. Именно такая и должна быть идеальная теща.
— Ясно. А в той бутылочке что, мне не видно?
— Абсолютное Зло.
— Правда? Можно посмотреть?
— Да пожалуйста!
Шамбамбукли осторожно откупорил бутылочку, понюхал, потряс, посмотрел на свет.
— Странно. Ничего не чувствую.
— А что ты хотел почувствовать?
— Ну, не знаю. Я думал, Зло — оно тёмное, зловещее, и пахнет серой. А тут…
— Это же АбсолютноеЗло! Квинтэссенция зла, без примесей! Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Это же идеальное понятие, оно присутствует во всём и исподволь отравляет всё сущее. А настоящая хорошая отрава должна быть неприметной.
— Но здесь написано "Абсолютное Добро"! — заметил Шамбамбукли, прочитав этикетку.
— Где, покажи! А-а… ну всё правильно. Зло всегда маскируется под что-нибудь другое. А уж идеальное Зло просто обязано прикинуться Добром! Так, что и не отличишь.
— А Абсолютное Добро у тебя тоже есть?
— Да, этого добра у меня хватает. В соседней бутылочке.
Шамбамбукли взял вторую бутылочку, потряс, понюхал и посмотрел на свет. Сравнил с первой.
— Я действительно не замечаю разницы, — признался он.
— А её и нет, если по большому счёту. Ну что, пойдем дальше? У меня еще куча Идеальных Величин есть.
— Мазукта..? — тихо позвал Шамбамбукли.
— Что?
— Я запутался, в какой бутылке что, — убитым голосом признался Шамбамбукли. — Куда их теперь ставить?
— Да куда хочешь! — отмахнулся Мазукта. — Я же говорил, никакой разницы.
Образ и подобие
— А вдвоём работать веселее! — заметил демиург Шамбамбукли, оглядев плоды совместного труда. — Смотри, как быстро управились! И недели не прошло.
— Без меня бы ты еще десять миллионов лет провозился, — довольно хмыкнул демиург Мазукта. — Всё потому, что слишком много внимания уделяешь мелочам. А я работаю целыми концепциями. Не "да будет капля, еще капля, и еще капля, и еще…", а сразу "да будет дождь!"
— Да, я понял. Это ты ловко придумал.
— Это придумал не я, — отмахнулся Мазукта. — Книжки надо читать!
— Ага, — кивнул Шамбамбукли, — почитаю как-нибудь. А что нам теперь надо делать?
— А теперь, — потер руки Мазукта, — давай сотворим человека по своему образу и подобию.
— Давай! — охотно согласился Шамбамбукли и взял в руки ком глины. — По твоему или по моему?
— По нашему.
— То есть как? — опешил Шамбамбукли. — Мы же разные!
— Правильно. Но что-то общее у нас есть?
— Да, конечно…
— Вот и сделаем человека похожим сразу на нас обоих.
— Э-э…
— Концепция, Шамбамбукли, концепция! Мелкие отклонения не важны, берем только самую суть.
— Созидательное начало? — предположил Шамбамбукли.
— Смеёшься, что ли? При чем тут оно? Две руки, две ноги, одна голова. Остальное — как получится.
— Но это же чисто внешние признаки!
— Ну! А мы с тобой о каких толкуем?
— Мазукта, — неловко произнес Шамбамбукли. — Я, конечно, понимаю, что ты умный и во многом опытнее меня. Но ты же сам знаешь, что на самом деле у нас с тобой нет никаких рук и ног.
— А почему же я их вижу? — ехидно переспросил Мазукта.
— Потому что… ну, это аллегория. А сами мы представляем Идею в чистом виде…
— Это после шести дней работы — и чистый вид? — захохотал Мазукта и ткнул пальцем в жирное пятно на рубашке Шамбамбукли. — Ты себя в зеркале давно видел?
— Это пятно тоже имеет аллегорическое значение, — пояснил Шамбамбукли. — Оно — символ. Так же, как рука или нога. А на самом деле…
— Символ чего? — перебил Мазукта.
— Ну, чего-нибудь. Например, тяжкого труда.
— Эт пятно от яичницы, которую мы ели утром. Объясни, как яичница может символизировать тяжкий труд?
— Ну-у…
— Ладно, оставь.
Мазукта присел на камень, взял в руку веточку и стал рисовать на песке.
— Взгляни. Это что?
— Собачка, — уверенно заявил Шамбамбукли.
— М-м… Нет, вообще-то лошадь. Ну не умею я их рисовать! Ладно, пусть будет собачка. А это?
— Тоже собачка?
— Правильно. А это?
— Собачка..?
— Угадал. А это?
— Еще одна?
— Да. Заметь, что они все разные. Но ты их безошибочно отнес к одному виду. Почему?
— Ну-у… может, потому что они все похожи на собачек?
— Вот! — Мазукта поднял палец. — Это то, что я называю концепцией. Собаки могут быть разными, но все они устроены по одному и тому же принципу. Усёк?
— Нет.
— Гр-р-р! Ладно, попробуем иначе. Ну-ка, дай сюда свою глину.
Взяв в руки ком глины, Мазукта прищурился, оценивая наметанным глазом фигуру Шамбамбукли, а потом в несколько уверенных движений вылепил смешного нескладного человечка.
— Узнаёшь?
— Ну, знаешь ли! — задохнулся от возмущения Шамбамбукли. — И вовсе даже не похоже!
— На кого не похоже? — хихикнул Мазукта.
— На меня! У меня совсем не такой нос, и глаза…
Шамбамбукли осекся. Мазукта захохотал.
— Понял теперь? Это и есть "образ и подобие" — нечто, отражающие самую суть объекта, где-то утрировано, где-то однобоко, где-то одним небрежным мазком, сильно упрощенное, но всегда сразу и бесспорно узнаваемое — и называется оно ка-ри-ка-ту-ра.
— Но почему обязательно такая ядовитая? Ты мог бы, по крайней мере, создать дружеский шарж!
— Ну извини, не думал, что тебя это так заденет. По-моему, тут нет ничего обидного…
— Нет, есть! Ты нарочно!
— Да говорю же тебе..!
Между тем человечек, созданный по образу и подобию Шамбамбукли, воровато огляделся, убедился, что за ним никто не следит, и поскорее полез на пальму.
* * *
— Шамбамбукли, хочешь повеселиться? — спросил демиург Мазукта.
— Хочу, — осторожно согласился демиург Шамбамбукли.
— Читай! — Мазукта с широкой улыбкой протянул другу толстую книгу в кожаном переплёте.
— Это что? — спросил Шамбамбукли.
— Книга Бытия, — ответил Мазукта. — Я тут решил немного поразвлечься, создал для прикола новый мир, ну и описал подробно весь процесс.
Шамбамбукли открыл книгу на первой странице, прочитал несколько строк и удивленно вскинул брови.
— "Вначале сотворил Мазукта…" Что, вот это вот ты и сотворил?!
— Ага! — радостно осклабился Мазукта. — Я же говорю, приколоться захотелось. Ты дальше читай.
— Уже читаю. "Разделил… и поместил между ними…"- Шамбамбукли фыркнул. — "А в день четвертый
сказал…"
Шамбамбукли зажал рот ладонью и захихикал.
— Ага, именно так и сказал, — подтвердил Мазукта. — Продолжай, дальше еще интереснее.
— "И сотворил… гы-ы… и два огромных… и всяких ползающих…"
Шамбамбукли запрокинул голову и громко захохотал.
— Мазукта! Ты серьезно..? И ёжиков?
— И ёжиков, — с улыбкой подтвердил Мазукта. — И крокодилов. Двух, заметь!
— "Кро…ко… и сказал им…" Ой, не могу!
Шамбамбукли согнулся от хохота.
— Это еще что! — хмыкнул Мазукта. — Ты посмотри в приложении, как там устроено солнце!
— Ой, умора! — Шамбамбукли со стоном сел на пол. — Мазукта, прекрати, я сейчас коллапсирую от смеха!
— Это ты еще не видел географическую карту! На двести восьмой странице.
Шамбамбукли дрожащими пальцами раскрыл книгу посередине, бросил быстрый взгляд на карту — и в корчах свалился под стол, услужливо сотворенный Мазуктой.
— Ма… Мазукта! — выдавил он сквозь смех. — Ну, ты даешь! Ты… ты просто…
Мазукта с умилением посмотрел на друга, рыдающего под столом.
— Приятно видеть настоящего ценителя! — произнес он. — Ты вот можешь уловить изюминку. А то у людей совсем нет чувства юмора.
Шамбамбукли сел, утирая глаза и сдержанно похрюкивая.
— А что не так с людьми?
— Не ценят, — вздохнул Мазукта. — Ведь правда, смешно же? А они даже не улыбаются.
— Может, потому, что им в этом мире жить? — предположил Шамбамбукли.
— Да не в этом дело, — отмахнулся Мазукта. — Юмор уж больно профессиональный. Что они могут понимать, жалкие пользователи!
* * *
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели на большом удобном облаке и наблюдали за сражением внизу.
— Ух! — воскликнул Мазукта. — Смотри, смотри, конница выходит из резерва! А черные выдвигают слонов! До чего же красивая комбинация!
— Я не очень люблю подобные зрелища, — признался Шамбамбукли. — Но да, ты прав, действительно впечатляет.
— А вон белая королева удирает через всё поле! Пошла пехота.
— Да, вижу, — Шамбамбукли поднес к глазам театральный бинокль. — Лошадь бьёт слона, кто бы мог подумать…
Снизу доносились боевые крики и звяканье оружия.
— А что они кричат? — прислушался Шамбамбукли. — Кто этот Хухет, во имя которого они идут в бой?
— Одно из моих имён, — небрежно отозвался Мазукта. — Так меня называют черные.
— Ясно. А кто такой Кирмеш, за которого бьются белые?
— Тоже я. У меня этих имён…
— Погоди! — Шамбамбукли поднял руку. — Я не понял, и те и другие веруют в тебя?!
— Ну да. Других богов в этом мире вообще нет, я, ты знаешь, не люблю конкуренции.
— А почему же они тогда воюют?
— Почему?.. — Мазукта задумался. — Ну, скажем так. Потому что одни называют меня Хухетом, а другие Кирмешем.
— Но это ведь одно и то же!
— Не-а, — Мазукта помотал головой. — Разница огромная. Хотя, конечно, и то, и другое — я. Но с разных точек зрения, понимаешь?
— Понимаю. А почему ты им не объяснишь, что ты один, и других не существует?
— В этом мире, — уточнил Мазукта.
— В этом мире, — кивнул Шамбамбукли. — Почему?
— Да я пытался объяснить, — вздохнул Мазукта. — Приходил и к тем, и к этим, увещевал, втолковывал… Этим сказал, что нет никого, кроме Хухета, тем — что Кирмеш един. Сам видишь, что получилось.
Демиурги вновь посмотрели вниз. На поле шло великое сражение. Белые и черные отстаивали постулаты своей веры.
* * *
— Ну, вот вам, детки, новый мир, — с широким взмахом руки представил демиург Мазукта. — Располагайтесь, разбирайте, кому что. Вот ты, доченька, кем хочешь стать?
— Всегда девчонки вперед, — пробурчал средний сын.
— Завянь! — коротко бросила дочка и с милой улыбкой повернулась к отцу. — Я, папочка, хотела бы стать богиней земли.
— Всей земли?! — ужаснулись братья.
— Да, — серьезно кивнула девочка, — всей. И всего, что из неё растёт.
— Богиня земли, жизни и плодородия, — перевёл старший брат. — Нехилый кусок отхватила сестренка!
Новоиспеченная богиня показала ему язык.
— Ну, а ты что выбираешь? — спросил Мазукта старшего сына.
— Море! — без запинки ответил старший. — Оно больше суши. А еще хочу иметь право колебать землю!
— Чего?! — возмутилась сестра.
— А того! Если тебе вовремя по шее не давать…
— Дети, не ссорьтесь! — нахмурился Мазукта, и все сразу замолчали. — Хорошо, море — твоё. А землетрясения будешь устраивать… ну, хотя бы вот этим веслом.
— Ну и бери себе своё море, — проворчала сестра. — Всё-равно в нём ничего интересного нет, одни рыбы. А на земле зато люди водятся.
— Ничего-ничего, — хмыкнул старший брат. — Есть у меня пара задумок.
— Ну хорошо, — продолжил Мазукта. — А тебе чего хочется?
Средний сын повернул к отцу бледное лицо.
— Подземный мир, — не то прошипел, не то прошелестел он. — Земля, вода, люди, рыбы… всё это эфемерно, зыбко. Сегодня есть, завтра нет. Они, — он кивнул на брата с сестрой, — ничем не смогут владеть постоянно, всё рано или поздно умрёт и попадет ко мне. Навечно. Их потери — моё приобретение.
— Хороший выбор, — одобрил Мазукта и повернулся к младшему сыну. — Ну а ты, малыш, чего хочешь?
— Я хочу быть самым главным, — просто ответил младшенький.
Сестра и братья сначала опешили, а потом расхохотались.
— Ну, братишка, ты и нахал!
— Сынок, — ласково сказал Мазукта. — Нет такой должности, как «главный». Ты уж выбери, пожалуйста, что-нибудь нормальное. Хочешь быть богом Солнца? Или Луны?
— Это непринципиально, — спокойно пожал плечами младшенький. — Солнца, грома, весеннего дождя или болотной лихорадки. Назовите как угодно. Мы же не о формальностях говорим, а о реальнойвласти? И он многозначительно похлопал ладонью по неприметной кожаной папочке у себя на коленях.
* * *
— Создатель! — обратился Пророк к демиургу Мазукте. — Почему ты к нам так плохо относишься? Ведь ты же нас любишь!
— Хм? — приподнял бровь демиург Мазукта. — И откуда такие сведения?
— Ну, я вообще-то пророк.
— Да, логично. Значит, говоришь, я к вам плохо отношусь?
— Плохо, — кивнул Пророк.
— Занятно! — Мазукта ухмыльнулся и поскреб подбородок. — Солнышко вам светит, земля держит, деревья растут — а вам плохо? Мало того, что вы ходите, дышите, едите — надо еще каких-то особых благ?
— Мы же дети твои! — укоризненно заметил Пророк. — Разве так трудно уделить нам чуть больше тепла и заботы?
— Не трудно, — пожал плечами Мазукта. — Но вредно. Избалуетесь.
— Не избалуемся, — пообещал Пророк. — Нам и так слишком мало перепадает.
— Правильно. Вот как-раз еще чуть-чуть и будет вредно.
Пророк тяжело вздохнул.
— Жаль.
— Ну извини, — развел руками Мазукта.
— Как же люди поверят, что ты их любишь, при таком отношении?
— А кому они должны поверить? Ты им, что ли, рассказал?!
— Рассказал, — виновато понурился Пророк. — Не удержался.
Над макушкой демиурга сгустилась грозовая туча, волосы затрещали от молний.
— Кретин! Ты соображаешь, что говоришь?! Да какое ты можешь иметь представление о настоящей любви, жалкая смертная тварь!
Человек невольно втянул голову в плечи.
— Я пророк, — напомнил он. — Кое-какое представление имею.
— Хрен ты собачий, а не пророк! — огрызнулся Мазукта. — Ладно, живи. А лишнего больше не болтай.
— Гав!
— Ага, вот именно.
Мазукта задумчиво сдвинул брови.
— Любовь, любовь… Что вы понимаете в любви! О ней вообще не следует упоминать всуе! Разбередил, понимаешь…
Он нервно передернулся и шагнул к ближайшей стене.
— Пойдем!
— Гав..?
— Со мной. Как там… к ноге! Ты же пророк? Вот и получай своё откровение. Сейчас будет.
Мазукта распахнул в стене дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
— Гав? — спросил Пророк.
— Это мой любимый мир, — со странной блуждающей улыбкой объяснил Мазукта. — Один из миров. Я их все люблю, а этот — особенно. Вот именно сегодня, именно его. Так получилось.
— Гав..?
— Люблю… — хрипло прошептал Мазукта, раскачиваясь на пороге. — Сил нет, до чего люблю. Я… не могу… больше… сдерживаться!
— Гав?! — Пророк в ужасе уставился на Мазукту.
Демиург, шатаясь как пьяный, широко раскинул руки и шагнул вперед. Мир, радостно трепеща, потянулся ему навстречу. Демиург вошел в мир, и тот вобрал его в себя. Свет любви заполнил мир. Жгучий, яростный, очищающий свет. И растворившись в нём, содрогаясь от невыразимого наслаждения, мир пришел к своему Концу.
— Вот, — отрывисто произнес Мазукта. — Это. Я. И называю. Любовью. То, что существует у вас — лишь образ и подобие. Настоящей любви… даже тени, легкого намека на настоящую любовь — никакая вселенная не выдержит.
Пророк, накрыв голову лапами, лежал на пороге и тихо подвывал.
— Понял? — спросил Мазукта.
Пророк тоскливо заскулил.
— Ты не сомневайся, — заверил Мазукта. — Я вас люблю. Любовь еще, быть может… когда-нибудь… В общем, там видно будет. Ну, чего валяешься? Вставай! Можешь сказать, о чем хотел.
Пророк поднялся на ноги, отряхнул одежду и рассудительно покачал головой.
— Га-ав, — ответил он.
* * *
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели в гостиной и пили чай с коржиками. Раздался негромкий, но настойчивый стук.
— Погоди, не открывай! — закричал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который уже встал с кресла и направился к двери.
— А собственно, почему? — удивился Мазукта.
— Там… ты даже не представляешь, кто там!
— Не представляю, — согласился Мазукта. — Поэтому и хочу посмотреть.
Он решительно повернул ручку и распахнул дверь.
На пороге стояли два человека в длинных неброских одеяниях.
— Чем могу быть полезен? — радушно улыбнулся Мазукта. У него было хорошее настроение, и он был готов
исполнить две-три внеочередных просьбы.
— Мы несем свет, — произнес один из гостей.
— Электрики, что ли?
— Духовный свет! — уточнил второй гость.
Шамбамбукли страдальчески закатил глаза. Мазукта с интересом рассмотрел посетителей, заглянул им за спину и вопросительно приподнял бровь.
— Хм?
— Мы свидетели Шамбамбукли, — торжественно заявит Первый гость.
— Правда? — оживился Мазукта. — Вы от обвинения или от защиты?
Гости переглянулись.
— Свидетели. Просто свидетели, — с нажимом произнес Второй.
— Понимаю, — кивнул Мазукта. — Это вроде свидетелей стихийного бедствия, да?
— Нет, — ответил Второй с каменным лицом. — Шамбамбукли не стихийное бедствие!
— А стихийное благо? — услужливо подсказал Мазукта.
Второй запнулся, подумал несколько секунд и медленно кивнул.
— Да.
— Мазукта, не связывайся с ними, — предостерег Шамбамбукли. Мазукта только отмахнулся.
— Продолжайте, господа. Я вас слушаю. Итак, вы видели Шамбамбукли…
— Мы его не видели, — нахмурился Первый. — Хотя, конечно, и стремимся к этому всей душой.
Мазукта немного подвинулся, чтобы гостям лучше было видно сидящего Шамбамбукли.
— Но мы называемся Свидетелями, поскольку знаем его сокровенные тайны и волю его! — пафосно закончил Второй.
— Серьезно? — восхитился Мазукта. — А вот мне он ничего не рассказывал.
Он укоризненно покосился на друга.
— Сейчас они тебя пригласят на семинар, — мрачно предрек Шамбамбукли.
— Сегодня, в шесть, — подтвердили гости в один голос.
— Нет, сегодня я никак не могу, — покачал головой Мазукта. — У меня в четыре назначена встреча в пустыне, за два часа, боюсь, не управлюсь.
— Тогда послезавтра?
Мазукта не успел ответить — Шамбамбукли вскочил с кресла и решительно захлопнул дверь.
— Ну вот, а я только собирался немного поразвлечься, — надул губы Мазукта.
— Не связывайся, — повторил Шамбамбукли. — Честное слово, лучше не надо!
Под дверь с шуршанием протиснулась тощая брошюрка, и Мазукта хищно подхватил её прежде, чем Шамбамбукли успел отобрать.
— Ага! Вот она, тайная сущность Шамбамбукли! — радостно возопил Мазукта. — Сокровенные тайны и высшие помыслы! Всё, что вам следует знать о демиурге и мироздании! Ну-ка, ну-ка…
Он быстро пролистал брошюрку и озадаченно нахмурился.
— И это всё..? Четыре странички, включая заголовок?
— Вот за это я их и не люблю, — проворчал Шамбамбукли.
* * *
По улицам катилось веселье. Карнавальные шествия, музыка, огни, выступления фокусников и клоунов, викторины, игры, сахарная вата, конфетти и серпантин, выстрелы хлопушек и барабанный бой… люди развлекались на полную катушку. За всем этим наблюдал со своей позиции демиург Мазукта, храня на лице мрачное и брюзгливое выражение.
— Что тут происходит? — спросил незаметно подошедший демиург Шамбамбукли.
— Праздник, — коротко ответил Мазукта.
— А в честь чего?
— В честь моего дня рождения, — процедил Мазукта сквозь зубы.
— Правда? — удивился Шамбамбукли. — А я и не знал, что ты родился в этот день.
— Я и сам не знал, — пожал плечами Мазукта. — Но они как-то высчитали.
Шамбамбукли почесал за ухом.
— Так это же хорошо? Праздник и всё такое… А почему ты такой недовольный?
— Конечно, хорошо, — язвительно хмыкнул Мазукта. — Выходной день, все радуются, водят хороводы, дарят своим близким цветы и подарки, украшают жилища, ровно в полночь лезут друг к другу целоваться… Все счастливы, всем хорошо. И ни одна! — заметь, ни одна сволочь не поздравит меняс днем рождения!