Страница:
Шарлотта с отвращением смотрела на ботинки. Вероятно, мисс Уилмонт и могла носить их, но Лотти Таунсенд никогда бы не надела.
– Они принадлежат Пруденс. – Глядя на простую коричневую кожу, она снова спрятала ноги под юбки. – И они не подходят к моему платью.
Не став с ней спорить, Себастьян просто сунул ботинки ей в руки, и не успела она возразить что-либо еще, как он подхватил ее на руки, так что они оказались лицом к лицу.
– Подойдут. Ты можешь надеть их в экипаже, – заявил он, насмешливо улыбаясь, и с этими словами понес ее из дома в ночь.
Они пересекли Бедфорд-сквер, проехали по Грейт-Расселл-стрит и оказались в Блумсбери. Сначала Шарлотту не интересовало, куда они направляются, потому что поездка казалась ей просто волшебством. Лондон почти затих, окутанный темнотой, и в своем дремотном состоянии действовал странно успокаивающе; он совершенно не походил на тот шумный, суматошный город, который она знала. Правда, Шарлотта никогда прежде не оставалась среди ночи одна наедине с мужчиной.
Но чем дальше они ехали, тем больше ее любопытство перевешивало чувство удивления.
– Я знаю, что не осыпаю тебя драгоценностями, не наполняю твои погреба и не оплачиваю счета от модисток, как это делают другие твои поклонники, – говорил Себастьян, – но кое-что я все же могу для тебя сделать. – Он направил лошадей к тротуару и кивнул на стоявшее впереди здание. – Я дарю тебе Британский музей. – Широким жестом он указал на величественное здание, бывший Монтегю-Хаус, лондонский дом герцога Бедфорда. Себастьян прищурил уголки глаз, и у него на губах заиграла озорная улыбка.
Шарлотта покачала головой, все еще думая – нет, надеясь, – что они отправятся в какой-нибудь игорный зал или на другое непристойное развлечение из тех, которых Шарлотта Уилмонт не только не видела, но даже не знала об их существовании. Возможно, это будет бал куртизанок, полный незнакомок и их кавалеров, – в любом случае что-то скандальное и нечестивое.
Но вместо этого Себастьян посмеялся над ее секретом, который она накануне открыла ему. Шарлотта, возможно, обиделась бы на него, если бы не крошечное подозрение, что на этом его сюрприз не заканчивается.
– Вижу, ты не слишком обрадована. – Себастьян отложил поводья и повернулся лицом к ней. – Да будет тебе известно, что мне пришлось приложить неимоверное старание, чтобы все это устроить, что с моим безмерным обаянием и с частью моего выигрыша у Меррика я оказался способным подарить тебе Британский музей, мой неподражаемый «синий чулок». – Он подмигнул Шарлотте.
– Ты даришь мне музей? – рассмеялась Шарлотта. – Вот так подарок! – Она вытянула руку, с радостью подыгрывая ему. – Мои ключи, пожалуйста.
Себастьян театрально порылся в карманах, затем в его глазах вспыхнула радость, и он, выудив из кармана жилета неприглядный ключ, опустил его Шарлотте в руку.
– Обследуем твой новый дворец?
– Она взглянула на подарок Себастьяна, еще хранивший тепло его тела и вызвавший у нее легкий трепет.
Почему даже легкий намек на его мужское тепло лишал ее способности дышать?
– Ну так что, ты хочешь увидеть свою сокровищницу или нет?
– Ты говоришь, что он проведет нас туда? – Покачав головой, она посмотрела на ключ у себя в руке, который словно заманивал ее.
Себастьян кивнул.
– По-моему, ты сошел с ума. – Шарлотта попыталась вернуть ему ключ.
– Ничего подобного. – Он спрыгнул вниз и привязал лошадей к столбу. – Ну что, попробуем? – спросил Себастьян, подавая ей руку, чтобы помочь выйти из экипажа.
– Себастьян Марлоу, вы не в своем уме. – Шарлотта отодвинулась на сиденье, теперь уже не сомневаясь, что он помешался. – Этот ключ не от той двери. – Она указала на огромные массивные парадные двери.
– Я и не говорил, что он от этих дверей. Боюсь, моя прекрасная королева, вам придется смириться и войти через черный ход.
И пресекая все ее возражения, Себастьян стянул Шарлотту вниз, а затем, пошарив под сиденьем, вытащил оттуда коробку и сунул ее себе под мышку.
Шарлотта поспешно схватила ботинки Пруденс, которые еще не надела, но она так и не успела их натянуть, потому что Себастьян уже тащил ее за угол музея, через маленькую калитку в ограде и дальше в темноту, где бывшая резиденция герцога возвышалась над ними, такая же высокая и надменная, как ее прежний владелец, герцог Монтегю.
Чувство нереальности наполняло сердце Шарлотты, пока она осторожно ступала ногами в одних чулках. Несомненно, Себастьян окончательно сошел с ума, но теперь такое же безумие охватило и ее.
– Куда мы идем? – спросила Шарлотта, когда они завернули еще за один угол.
– К задней двери.
Что ж, это она и сама поняла.
– Могу я напомнить, что сейчас середина ночи? – Самая благоразумная часть Шарлотты восстала против такого безрассудства. – Полагаю, что, помимо всего прочего, у нас нет ни билетов, ни разрешения.
Посыпанная гравием дорожка уперлась в узкую деревянную дверь, прятавшуюся среди кустарника, росшего вдоль стен музея.
– Как выяснилось, ночью билетов не требуется, – проговорил Себастьян и, взяв Шарлотту за руку, направил ее руку с ключом к замку. Вместе они вставили ключ в прорезь, и он повернул ее руку так, чтобы замок открылся.
– Святые небеса, Себастьян! – покачала она головой, когда дверь отворилась перед ними. – Ты же не собираешься вот так войти туда? Если нас поймают, у нас будут огромные неприятности.
– Полагаю, так, – ответил он, таща ее за собой внутрь. – Но, как я сказал, на сегодняшнюю ночь это твой дворец.
Шарлотта все еще не могла этому поверить и чуть не упала в обморок от страха, когда изнутри раздался окрик:
– Кто идет?
Но Себастьян, не проявив ни малейших признаков страха, двинулся в темный проем. В помещении, которое, по-видимому, было коридором, стояла одинокая свеча, бросая скудный и не очень-то гостеприимный свет.
– Я спросил, кто там? – повторил голос, на этот раз злобный, как у бульдога и Шарлотта вцепилась в рукав Себастьяна.
– Дитч? – окликнул его Себастьян.
– Ах да, милорд. Это вы? – отозвался мужчина, и его грубый голос неожиданно прозвучал чуть дружелюбнее.
Прищурившись, Шарлотта перевела взгляд с мужчины, стоявшего рядом с ней, на крепкую фигуру человека в темной одежде, который держал толстую дубину и, несмотря на невысокий рост, похоже, умел великолепно обращаться с этим дьявольским орудием.
– Все, как мы договорились? – понизив голос, спросил Себастьян.
– О да, – кивнул мужчина, и его нависшие брови сошлись в прямую толстую линию. – Те бутылки сделали свое дело. Большинству из них уже море по колено. – Он кивнул на другую дверь. – Даже не соображают, что их заперли.
– Благодарю вас, мистер Дитч. Я у вас в долгу.
– Да что вы, милорд. Вы уже щедро отблагодарили меня. – Мужчина с алчным блеском в глазах погладил нагрудный карман. – На эту ночь он ваш, милорд, – сказал он, указывая на коридор, и протянул Себастьяну небольшую связку свечей.
– Что ты сделал? – шепотом спросила Шарлотта, когда Себастьян провел ее мимо ухмылявшегося мистера Дитча.
– Ничего такого уж страшного. – Подняв повыше свечу, он повел Шарлотту дальше по коридору в темный музей. – Я пожертвовал ящик бренди этим бедным, забытым всеми ребятам, которые по ночам охраняют здесь пустые залы. – Себастьян усмехнулся. – Акт благотворительности, пожертвование в пользу искусства, так сказать.
– Ты напоил охранников? – Не в силах этому поверить, Шарлотта бросила еще один взгляд назад на едва различимого Дитча.
– Да. Но не переживай, я утащил ящик из подвалов Рокхеста. И к счастью для нас, они не слишком привередливы.
– А как же этот мистер Дитч?
– Этого парня, очевидно, не тянет к выпивке, как его приятелей. Он предпочитает пожертвование в более твердой форме.
Золото. Шарлотта мысленно увидела, как Себастьян улыбается, получая свой выигрыш у Меррика.
– Ты его подкупил?
– Совершенно верно! Я же сказал тебе, что эта ночь будет поучительной. Так и есть.
Они поднялись по узкой лестнице, и Себастьян, не тратя времени даром, распахнул дверь и провел Шарлотту в галерею Таунли, которая двумя годами раньше была пристроена к задней стороне Монтегю-Хауса.
Галерея освещалась несколькими свечами, дававшими достаточно света, но не так много, чтобы привлечь внимание снаружи к их незаконному посещению.
Шарлотта глубоко вдохнула, ботинки Пруденс выпали у нее из рук, и она совсем не как леди широко раскрыла рот.
– Вот это да! – наконец удалось ей воскликнуть.
Вдоль каждой стены зала одна за другой стояли древние статуи – боги и богини, на веки вечные заключенные в тюрьмы из великолепно обработанного мрамора. Себастьян словно дал ей ключ не от музея, а от самой горы Олимп.
– Твое заветное желание, Лотти, – прошептал он ей на ухо, подойдя сзади, и, нежно положив руки ей на плечи, слегка подтолкнул вперед. – Удовлетворяю это твое тайное желание «синего чулка».
У Шарлотты заблестели в глазах слезы, которым она не могла найти объяснения. Она осмелилась войти в музей и поначалу осторожными, нерешительными шагами прошла в середину длинного зала.
– В таком платье ты кажешься сошедшей с одного из этих пьедесталов, – сказал Себастьян, прислонясь к стене.
– Я не думаю... – Шарлотта оглянулась на него через плечо.
– Я так думаю.
Шарлотта, возможно, и дальше бы спорила, если бы ее взгляд не остановился на простой, но изящной скульптуре.
– Борзые! – воскликнула она. – Ты только посмотри, они такие же замечательные и милые... – Она чуть было не сказала «как говорила мне Гермиона», но вовремя остановилась. – Как я читала в путеводителе.
– До сих пор не могу поверить, что у тебя есть путеводитель. – Себастьян подошел к ней и поставил возле себя свою загадочную коробку.
– Да, есть, – заявила она, надеясь, что ей не придется его предъявлять, потому что на книге была надпись «Моей самой дорогой подруге Шарлотте от Гермионы», и еще потому, что она держала ее под матрацем на Куин-стрит, чтобы скандальное издание не попалось на глаза матери.
– Выглядят дружелюбно, – согласился он, глядя на собак, одна из которых ласково и по-дружески лизала другой ухо. – И, полагаю, они более покладисты, чем тот пятнистый слон, которого Рокхест называет гончей. – Он покачал головой. – Не понимаю, почему вчера Роуэн все время рычал на тебя. Обычно он так и норовит улечься тебе на ноги и ведет себя как комнатный щенок.
– Да, странно, – согласилась Шарлотта, сжав пальцами кольцо на руке.
Шарлотта сделала еще несколько шагов, а Себастьян пересек зал.
– А вот и лошадь для тебя, Лотти, – позвал он ее.
Она подошла к мраморному барельефу, на котором был изображен юноша, удерживающий вставшего на дыбы коня.
– Да, пожалуй, я бы на него поставила!
– На лошадь или на молодого человека? – уточнил Себастьян, слегка отступив назад.
– Ты нахал. – Шарлотта ткнула его в бок. – Это же произведение искусства.
– Так всегда говорит Арбакл, когда с кистью в руке вожделенно смотрит на тебя. – Себастьян уже не в первый раз таким тоном говорил о художнике.
– Тебе не слишком нравится Арбакл, да?
– Он, конечно, мастер, – пожал плечами Себастьян. – Но когда он стал писать тебя так...
– Как?
– Как будто пытается украсть кусочек твоего сердца лично для себя, – выставив подбородок и помолчав, ответил в конце концов он.
– Это никому не удастся. – Она крепко сжала Себастьяну руку. – Мое сердце принадлежит только тебе.
Кивнув, он наклонился и поцеловал Шарлотту в лоб, а затем они продолжили путь по галерее, восхищаясь скандально знаменитой коллекцией сэра Чарлза Таунли.
– Какая прелесть. – Подняв фонарь, он осветил скульптуру женщины. – Она похожа на тебя.
– Это, должно быть, Клити. – Покраснев, Шарлотта обошла вокруг пьедестала. – Таунли называл ее «моя жена». Во время восстания, когда ему пришлось покинуть дом, он берег ее больше всей остальной коллекции.
– Вероятно, потому, что она не слишком ворчала на него...
– Перестань шутить, – оборвала его Шарлотта. – Мне кажется, она грустит. У нее такое печальное выражение.
– Наверное, у нее такое же доброе сердце, как у тебя, – промурлыкал Себастьян ей в ухо.
Рука об руку они шли дальше по залу, пока не добрались до изюминки всей коллекции.
– Венера! О, Себастьян, смотри, это Венера Таунли! – прошептала Шарлотта, глядя на изящную даму и признаваясь себе, что никогда не видела ничего столь изумительного.
Прекрасная статуя заставила даже Себастьяна прекратить пустую болтовню и настолько подействовала на него, что Шарлотта, обернувшись, чтобы узнать его мнение, увидела, что Себастьян возвращается к своей непонятной коробке.
– Оставайся там, где стоишь, – сказал он, вернувшись не только с коробкой, но еще и с несколькими свечами.
– Зачем?
– Я хочу нарисовать вас обеих: Венеру Таунли и мою Афродиту, – ответил он и, присев на корточки перед коробкой, принялся ее распаковывать.
– Нарисовать меня? – Шарлотта перевела взгляд с грациозной богини на стоявшего мужчину. – Ты рисуешь?
– Да, – ответил Себастьян, доставая альбом, карандаши и лоскут ткани. – Подожди немного, я не так плох, как ты думаешь. – Он посмотрел на Шарлотту. – Разумеется, я не Арбакл, но, думаю, достаточно хорошо знаю свою модель. – Он усмехнулся, и Шарлотта не могла не покраснеть.
Конечно, знал – до последнего дюйма.
– Ты же не ожидаешь, что я... – Снова оглянувшись на Венеру, она указала рукой на обнаженную женскую фигуру, прикрытую только до талии.
– Почему нет? – Усевшись на пол, Себастьян пристроил альбом на коленях. – Ты же делаешь это для Арбакла.
– Я... я... я... – начала запинаясь Шарлотта. О Господи, что она могла возразить против этого? – Что, если войдет кто-нибудь из охранников или...
– Не волнуйся, – рассмеялся он, к облегчению Шарлотты. – Честно говоря, ты мне нравишься именно такой, какая ты есть. Это платье великолепно, как и твоя прическа, – потрясающий контраст. Если тебя не затруднит, поставь его, – ой кивнул на один из фонарей, – вон туда, ближе к пьедесталу, чтобы на стену падала тень.
– Я не знала, что ты любишь рисовать. – Сделав то, о чем просил Себастьян, Шарлотта стала сбоку от пьедестала.
– У меня тоже есть свои секреты. – Встав, он подошел к ней и, окинув взглядом статую, немного подвинул Шарлотту в сторону и приподнял ей голову, чтобы казалось, будто она смотрит на скульптуру. – Великолепно! – Быстро вернувшись на место, Себастьян принялся за работу.
– Почему ты ничего не говорил мне? – Шарлотта повернула голову к нему, но он покачал карандашом, прося ее принять прежнее положение.
– А ты когда-нибудь спрашивала? – Он быстро рисовал, время от времени бросая на нее короткие взгляды. Безусловно, нет.
– Но твои... – Шарлотта снова остановила себя. Не могла же она сказать Себастьяну, что Гермиона подробно перечисляла все достоинства и недостатки брата, но ни разу не упомянула о его художественных способностях. – А кто-нибудь об этом знает?
– Ты намекаешь на мисс Берк? – Себастьян замер.
– Нет, не она, – торопливо сказала Шарлотта, стараясь не думать об этой девушке. Ей следовало догадаться, что достойная леди вроде мисс Лавинии Берк не одобрила бы увлечение мужа рисованием. – Нет, я имела в виду твоих мать и сестер.
– Моя родня не слишком интересуется искусством, – покачал головой он.
Но Шарлотта понимала, что в их другой жизни леди Уолбрук не оставалась бы равнодушной к способностям сына и без устали донимала бы его. Неудивительно, что никто ничего не знал.
И то, что сейчас Себастьян поделился с Шарлоттой, говорило о многом.
Шарлотта украдкой еще раз взглянула в сторону Себастьяна и, заметив, с каким увлечением он рисует, неожиданно поняла – она много лет была влюблена в Себастьяна Марлоу, но никогда по-настоящему не знала этого человека. О, она отлично понимала внешние проявления его натуры – преданность семье, безграничное чувство долга и чести, но, как она поняла, в нем было гораздо больше, чем видели все остальные.
За последние два дня она открыла для себя Себастьяна Марлоу, которого никогда бы не узнала в своей прежней жизни леди из Мейфэра. Даже если бы он снизошел до того, чтобы бросить взгляд в ее сторону и ухаживать за ней, они продолжали бы оставаться совершенно чужими до самого дня свадьбы. И даже потом разве он повез бы ее на скачки? Отплясывал бы с ней так бесшабашно? Рисовал бы ее так?
Бросив на него еще один взгляд, Шарлотта улыбнулась сама себе. Ей удалось открыть Себастьяна, которого не знала даже Лотти.
– Мне кажется, я не единственный человек, чье заветное желание исполняется сегодня ночью, – сказала она.
– Что ж, ты меня поймала, – усмехнулся Себастьян. – Мне никогда не удавалось ничего утаить от тебя. А теперь стой спокойно и дай мне закончить. У нас немного времени, и я не знаю, когда еще мы получим такую возможность.
– Быть может, тебе приятнее было бы получить какую-нибудь побрякушку? Бриллианты на старость? – спросил Себастьян, несколькими часами позже везя Шарлотту домой.
– Нет. – Она стряхнула окутавшую ее сонную расслабленность и, положив голову ему на плечо, вздохнула. – Мне не нужны бриллианты. Сегодня ночью ты сделал для меня то, что никогда не сделал бы никто другой.
Он усмехнулся с глуповатым видом, говорившим, что он гордится тем, что совершил, мальчишеской, озорной и, что гораздо важнее, полной любви улыбкой.
Ее желание полностью осуществилось, поняла Шарлотта. До самого этого мгновения часть ее сердца, принадлежавшая «синему чулку», старой деве, даже леди, на которую никто не обращает внимания, – то есть часть, принадлежавшая Шарлотте, – совершенно не верила, что Себастьян Марлоу может действительно любить ее.
А он любил ее, любил всей душой.
И она его любила.
И все скандальное и непристойное в этой запутанной жизни, которую устроила ей Куинс, бледнело по сравнению с неповторимым теплым светом, искрившимся сейчас в ее душе.
Глава 10
– Они принадлежат Пруденс. – Глядя на простую коричневую кожу, она снова спрятала ноги под юбки. – И они не подходят к моему платью.
Не став с ней спорить, Себастьян просто сунул ботинки ей в руки, и не успела она возразить что-либо еще, как он подхватил ее на руки, так что они оказались лицом к лицу.
– Подойдут. Ты можешь надеть их в экипаже, – заявил он, насмешливо улыбаясь, и с этими словами понес ее из дома в ночь.
Они пересекли Бедфорд-сквер, проехали по Грейт-Расселл-стрит и оказались в Блумсбери. Сначала Шарлотту не интересовало, куда они направляются, потому что поездка казалась ей просто волшебством. Лондон почти затих, окутанный темнотой, и в своем дремотном состоянии действовал странно успокаивающе; он совершенно не походил на тот шумный, суматошный город, который она знала. Правда, Шарлотта никогда прежде не оставалась среди ночи одна наедине с мужчиной.
Но чем дальше они ехали, тем больше ее любопытство перевешивало чувство удивления.
– Я знаю, что не осыпаю тебя драгоценностями, не наполняю твои погреба и не оплачиваю счета от модисток, как это делают другие твои поклонники, – говорил Себастьян, – но кое-что я все же могу для тебя сделать. – Он направил лошадей к тротуару и кивнул на стоявшее впереди здание. – Я дарю тебе Британский музей. – Широким жестом он указал на величественное здание, бывший Монтегю-Хаус, лондонский дом герцога Бедфорда. Себастьян прищурил уголки глаз, и у него на губах заиграла озорная улыбка.
Шарлотта покачала головой, все еще думая – нет, надеясь, – что они отправятся в какой-нибудь игорный зал или на другое непристойное развлечение из тех, которых Шарлотта Уилмонт не только не видела, но даже не знала об их существовании. Возможно, это будет бал куртизанок, полный незнакомок и их кавалеров, – в любом случае что-то скандальное и нечестивое.
Но вместо этого Себастьян посмеялся над ее секретом, который она накануне открыла ему. Шарлотта, возможно, обиделась бы на него, если бы не крошечное подозрение, что на этом его сюрприз не заканчивается.
– Вижу, ты не слишком обрадована. – Себастьян отложил поводья и повернулся лицом к ней. – Да будет тебе известно, что мне пришлось приложить неимоверное старание, чтобы все это устроить, что с моим безмерным обаянием и с частью моего выигрыша у Меррика я оказался способным подарить тебе Британский музей, мой неподражаемый «синий чулок». – Он подмигнул Шарлотте.
– Ты даришь мне музей? – рассмеялась Шарлотта. – Вот так подарок! – Она вытянула руку, с радостью подыгрывая ему. – Мои ключи, пожалуйста.
Себастьян театрально порылся в карманах, затем в его глазах вспыхнула радость, и он, выудив из кармана жилета неприглядный ключ, опустил его Шарлотте в руку.
– Обследуем твой новый дворец?
– Она взглянула на подарок Себастьяна, еще хранивший тепло его тела и вызвавший у нее легкий трепет.
Почему даже легкий намек на его мужское тепло лишал ее способности дышать?
– Ну так что, ты хочешь увидеть свою сокровищницу или нет?
– Ты говоришь, что он проведет нас туда? – Покачав головой, она посмотрела на ключ у себя в руке, который словно заманивал ее.
Себастьян кивнул.
– По-моему, ты сошел с ума. – Шарлотта попыталась вернуть ему ключ.
– Ничего подобного. – Он спрыгнул вниз и привязал лошадей к столбу. – Ну что, попробуем? – спросил Себастьян, подавая ей руку, чтобы помочь выйти из экипажа.
– Себастьян Марлоу, вы не в своем уме. – Шарлотта отодвинулась на сиденье, теперь уже не сомневаясь, что он помешался. – Этот ключ не от той двери. – Она указала на огромные массивные парадные двери.
– Я и не говорил, что он от этих дверей. Боюсь, моя прекрасная королева, вам придется смириться и войти через черный ход.
И пресекая все ее возражения, Себастьян стянул Шарлотту вниз, а затем, пошарив под сиденьем, вытащил оттуда коробку и сунул ее себе под мышку.
Шарлотта поспешно схватила ботинки Пруденс, которые еще не надела, но она так и не успела их натянуть, потому что Себастьян уже тащил ее за угол музея, через маленькую калитку в ограде и дальше в темноту, где бывшая резиденция герцога возвышалась над ними, такая же высокая и надменная, как ее прежний владелец, герцог Монтегю.
Чувство нереальности наполняло сердце Шарлотты, пока она осторожно ступала ногами в одних чулках. Несомненно, Себастьян окончательно сошел с ума, но теперь такое же безумие охватило и ее.
– Куда мы идем? – спросила Шарлотта, когда они завернули еще за один угол.
– К задней двери.
Что ж, это она и сама поняла.
– Могу я напомнить, что сейчас середина ночи? – Самая благоразумная часть Шарлотты восстала против такого безрассудства. – Полагаю, что, помимо всего прочего, у нас нет ни билетов, ни разрешения.
Посыпанная гравием дорожка уперлась в узкую деревянную дверь, прятавшуюся среди кустарника, росшего вдоль стен музея.
– Как выяснилось, ночью билетов не требуется, – проговорил Себастьян и, взяв Шарлотту за руку, направил ее руку с ключом к замку. Вместе они вставили ключ в прорезь, и он повернул ее руку так, чтобы замок открылся.
– Святые небеса, Себастьян! – покачала она головой, когда дверь отворилась перед ними. – Ты же не собираешься вот так войти туда? Если нас поймают, у нас будут огромные неприятности.
– Полагаю, так, – ответил он, таща ее за собой внутрь. – Но, как я сказал, на сегодняшнюю ночь это твой дворец.
Шарлотта все еще не могла этому поверить и чуть не упала в обморок от страха, когда изнутри раздался окрик:
– Кто идет?
Но Себастьян, не проявив ни малейших признаков страха, двинулся в темный проем. В помещении, которое, по-видимому, было коридором, стояла одинокая свеча, бросая скудный и не очень-то гостеприимный свет.
– Я спросил, кто там? – повторил голос, на этот раз злобный, как у бульдога и Шарлотта вцепилась в рукав Себастьяна.
– Дитч? – окликнул его Себастьян.
– Ах да, милорд. Это вы? – отозвался мужчина, и его грубый голос неожиданно прозвучал чуть дружелюбнее.
Прищурившись, Шарлотта перевела взгляд с мужчины, стоявшего рядом с ней, на крепкую фигуру человека в темной одежде, который держал толстую дубину и, несмотря на невысокий рост, похоже, умел великолепно обращаться с этим дьявольским орудием.
– Все, как мы договорились? – понизив голос, спросил Себастьян.
– О да, – кивнул мужчина, и его нависшие брови сошлись в прямую толстую линию. – Те бутылки сделали свое дело. Большинству из них уже море по колено. – Он кивнул на другую дверь. – Даже не соображают, что их заперли.
– Благодарю вас, мистер Дитч. Я у вас в долгу.
– Да что вы, милорд. Вы уже щедро отблагодарили меня. – Мужчина с алчным блеском в глазах погладил нагрудный карман. – На эту ночь он ваш, милорд, – сказал он, указывая на коридор, и протянул Себастьяну небольшую связку свечей.
– Что ты сделал? – шепотом спросила Шарлотта, когда Себастьян провел ее мимо ухмылявшегося мистера Дитча.
– Ничего такого уж страшного. – Подняв повыше свечу, он повел Шарлотту дальше по коридору в темный музей. – Я пожертвовал ящик бренди этим бедным, забытым всеми ребятам, которые по ночам охраняют здесь пустые залы. – Себастьян усмехнулся. – Акт благотворительности, пожертвование в пользу искусства, так сказать.
– Ты напоил охранников? – Не в силах этому поверить, Шарлотта бросила еще один взгляд назад на едва различимого Дитча.
– Да. Но не переживай, я утащил ящик из подвалов Рокхеста. И к счастью для нас, они не слишком привередливы.
– А как же этот мистер Дитч?
– Этого парня, очевидно, не тянет к выпивке, как его приятелей. Он предпочитает пожертвование в более твердой форме.
Золото. Шарлотта мысленно увидела, как Себастьян улыбается, получая свой выигрыш у Меррика.
– Ты его подкупил?
– Совершенно верно! Я же сказал тебе, что эта ночь будет поучительной. Так и есть.
Они поднялись по узкой лестнице, и Себастьян, не тратя времени даром, распахнул дверь и провел Шарлотту в галерею Таунли, которая двумя годами раньше была пристроена к задней стороне Монтегю-Хауса.
Галерея освещалась несколькими свечами, дававшими достаточно света, но не так много, чтобы привлечь внимание снаружи к их незаконному посещению.
Шарлотта глубоко вдохнула, ботинки Пруденс выпали у нее из рук, и она совсем не как леди широко раскрыла рот.
– Вот это да! – наконец удалось ей воскликнуть.
Вдоль каждой стены зала одна за другой стояли древние статуи – боги и богини, на веки вечные заключенные в тюрьмы из великолепно обработанного мрамора. Себастьян словно дал ей ключ не от музея, а от самой горы Олимп.
– Твое заветное желание, Лотти, – прошептал он ей на ухо, подойдя сзади, и, нежно положив руки ей на плечи, слегка подтолкнул вперед. – Удовлетворяю это твое тайное желание «синего чулка».
У Шарлотты заблестели в глазах слезы, которым она не могла найти объяснения. Она осмелилась войти в музей и поначалу осторожными, нерешительными шагами прошла в середину длинного зала.
– В таком платье ты кажешься сошедшей с одного из этих пьедесталов, – сказал Себастьян, прислонясь к стене.
– Я не думаю... – Шарлотта оглянулась на него через плечо.
– Я так думаю.
Шарлотта, возможно, и дальше бы спорила, если бы ее взгляд не остановился на простой, но изящной скульптуре.
– Борзые! – воскликнула она. – Ты только посмотри, они такие же замечательные и милые... – Она чуть было не сказала «как говорила мне Гермиона», но вовремя остановилась. – Как я читала в путеводителе.
– До сих пор не могу поверить, что у тебя есть путеводитель. – Себастьян подошел к ней и поставил возле себя свою загадочную коробку.
– Да, есть, – заявила она, надеясь, что ей не придется его предъявлять, потому что на книге была надпись «Моей самой дорогой подруге Шарлотте от Гермионы», и еще потому, что она держала ее под матрацем на Куин-стрит, чтобы скандальное издание не попалось на глаза матери.
– Выглядят дружелюбно, – согласился он, глядя на собак, одна из которых ласково и по-дружески лизала другой ухо. – И, полагаю, они более покладисты, чем тот пятнистый слон, которого Рокхест называет гончей. – Он покачал головой. – Не понимаю, почему вчера Роуэн все время рычал на тебя. Обычно он так и норовит улечься тебе на ноги и ведет себя как комнатный щенок.
– Да, странно, – согласилась Шарлотта, сжав пальцами кольцо на руке.
Шарлотта сделала еще несколько шагов, а Себастьян пересек зал.
– А вот и лошадь для тебя, Лотти, – позвал он ее.
Она подошла к мраморному барельефу, на котором был изображен юноша, удерживающий вставшего на дыбы коня.
– Да, пожалуй, я бы на него поставила!
– На лошадь или на молодого человека? – уточнил Себастьян, слегка отступив назад.
– Ты нахал. – Шарлотта ткнула его в бок. – Это же произведение искусства.
– Так всегда говорит Арбакл, когда с кистью в руке вожделенно смотрит на тебя. – Себастьян уже не в первый раз таким тоном говорил о художнике.
– Тебе не слишком нравится Арбакл, да?
– Он, конечно, мастер, – пожал плечами Себастьян. – Но когда он стал писать тебя так...
– Как?
– Как будто пытается украсть кусочек твоего сердца лично для себя, – выставив подбородок и помолчав, ответил в конце концов он.
– Это никому не удастся. – Она крепко сжала Себастьяну руку. – Мое сердце принадлежит только тебе.
Кивнув, он наклонился и поцеловал Шарлотту в лоб, а затем они продолжили путь по галерее, восхищаясь скандально знаменитой коллекцией сэра Чарлза Таунли.
– Какая прелесть. – Подняв фонарь, он осветил скульптуру женщины. – Она похожа на тебя.
– Это, должно быть, Клити. – Покраснев, Шарлотта обошла вокруг пьедестала. – Таунли называл ее «моя жена». Во время восстания, когда ему пришлось покинуть дом, он берег ее больше всей остальной коллекции.
– Вероятно, потому, что она не слишком ворчала на него...
– Перестань шутить, – оборвала его Шарлотта. – Мне кажется, она грустит. У нее такое печальное выражение.
– Наверное, у нее такое же доброе сердце, как у тебя, – промурлыкал Себастьян ей в ухо.
Рука об руку они шли дальше по залу, пока не добрались до изюминки всей коллекции.
– Венера! О, Себастьян, смотри, это Венера Таунли! – прошептала Шарлотта, глядя на изящную даму и признаваясь себе, что никогда не видела ничего столь изумительного.
Прекрасная статуя заставила даже Себастьяна прекратить пустую болтовню и настолько подействовала на него, что Шарлотта, обернувшись, чтобы узнать его мнение, увидела, что Себастьян возвращается к своей непонятной коробке.
– Оставайся там, где стоишь, – сказал он, вернувшись не только с коробкой, но еще и с несколькими свечами.
– Зачем?
– Я хочу нарисовать вас обеих: Венеру Таунли и мою Афродиту, – ответил он и, присев на корточки перед коробкой, принялся ее распаковывать.
– Нарисовать меня? – Шарлотта перевела взгляд с грациозной богини на стоявшего мужчину. – Ты рисуешь?
– Да, – ответил Себастьян, доставая альбом, карандаши и лоскут ткани. – Подожди немного, я не так плох, как ты думаешь. – Он посмотрел на Шарлотту. – Разумеется, я не Арбакл, но, думаю, достаточно хорошо знаю свою модель. – Он усмехнулся, и Шарлотта не могла не покраснеть.
Конечно, знал – до последнего дюйма.
– Ты же не ожидаешь, что я... – Снова оглянувшись на Венеру, она указала рукой на обнаженную женскую фигуру, прикрытую только до талии.
– Почему нет? – Усевшись на пол, Себастьян пристроил альбом на коленях. – Ты же делаешь это для Арбакла.
– Я... я... я... – начала запинаясь Шарлотта. О Господи, что она могла возразить против этого? – Что, если войдет кто-нибудь из охранников или...
– Не волнуйся, – рассмеялся он, к облегчению Шарлотты. – Честно говоря, ты мне нравишься именно такой, какая ты есть. Это платье великолепно, как и твоя прическа, – потрясающий контраст. Если тебя не затруднит, поставь его, – ой кивнул на один из фонарей, – вон туда, ближе к пьедесталу, чтобы на стену падала тень.
– Я не знала, что ты любишь рисовать. – Сделав то, о чем просил Себастьян, Шарлотта стала сбоку от пьедестала.
– У меня тоже есть свои секреты. – Встав, он подошел к ней и, окинув взглядом статую, немного подвинул Шарлотту в сторону и приподнял ей голову, чтобы казалось, будто она смотрит на скульптуру. – Великолепно! – Быстро вернувшись на место, Себастьян принялся за работу.
– Почему ты ничего не говорил мне? – Шарлотта повернула голову к нему, но он покачал карандашом, прося ее принять прежнее положение.
– А ты когда-нибудь спрашивала? – Он быстро рисовал, время от времени бросая на нее короткие взгляды. Безусловно, нет.
– Но твои... – Шарлотта снова остановила себя. Не могла же она сказать Себастьяну, что Гермиона подробно перечисляла все достоинства и недостатки брата, но ни разу не упомянула о его художественных способностях. – А кто-нибудь об этом знает?
– Ты намекаешь на мисс Берк? – Себастьян замер.
– Нет, не она, – торопливо сказала Шарлотта, стараясь не думать об этой девушке. Ей следовало догадаться, что достойная леди вроде мисс Лавинии Берк не одобрила бы увлечение мужа рисованием. – Нет, я имела в виду твоих мать и сестер.
– Моя родня не слишком интересуется искусством, – покачал головой он.
Но Шарлотта понимала, что в их другой жизни леди Уолбрук не оставалась бы равнодушной к способностям сына и без устали донимала бы его. Неудивительно, что никто ничего не знал.
И то, что сейчас Себастьян поделился с Шарлоттой, говорило о многом.
Шарлотта украдкой еще раз взглянула в сторону Себастьяна и, заметив, с каким увлечением он рисует, неожиданно поняла – она много лет была влюблена в Себастьяна Марлоу, но никогда по-настоящему не знала этого человека. О, она отлично понимала внешние проявления его натуры – преданность семье, безграничное чувство долга и чести, но, как она поняла, в нем было гораздо больше, чем видели все остальные.
За последние два дня она открыла для себя Себастьяна Марлоу, которого никогда бы не узнала в своей прежней жизни леди из Мейфэра. Даже если бы он снизошел до того, чтобы бросить взгляд в ее сторону и ухаживать за ней, они продолжали бы оставаться совершенно чужими до самого дня свадьбы. И даже потом разве он повез бы ее на скачки? Отплясывал бы с ней так бесшабашно? Рисовал бы ее так?
Бросив на него еще один взгляд, Шарлотта улыбнулась сама себе. Ей удалось открыть Себастьяна, которого не знала даже Лотти.
– Мне кажется, я не единственный человек, чье заветное желание исполняется сегодня ночью, – сказала она.
– Что ж, ты меня поймала, – усмехнулся Себастьян. – Мне никогда не удавалось ничего утаить от тебя. А теперь стой спокойно и дай мне закончить. У нас немного времени, и я не знаю, когда еще мы получим такую возможность.
– Быть может, тебе приятнее было бы получить какую-нибудь побрякушку? Бриллианты на старость? – спросил Себастьян, несколькими часами позже везя Шарлотту домой.
– Нет. – Она стряхнула окутавшую ее сонную расслабленность и, положив голову ему на плечо, вздохнула. – Мне не нужны бриллианты. Сегодня ночью ты сделал для меня то, что никогда не сделал бы никто другой.
Он усмехнулся с глуповатым видом, говорившим, что он гордится тем, что совершил, мальчишеской, озорной и, что гораздо важнее, полной любви улыбкой.
Ее желание полностью осуществилось, поняла Шарлотта. До самого этого мгновения часть ее сердца, принадлежавшая «синему чулку», старой деве, даже леди, на которую никто не обращает внимания, – то есть часть, принадлежавшая Шарлотте, – совершенно не верила, что Себастьян Марлоу может действительно любить ее.
А он любил ее, любил всей душой.
И она его любила.
И все скандальное и непристойное в этой запутанной жизни, которую устроила ей Куинс, бледнело по сравнению с неповторимым теплым светом, искрившимся сейчас в ее душе.
Глава 10
В последние две недели Куинс все снова и снова пыталась улучить момент, чтобы остаться наедине с Шарлоттой, но леди просто невозможно было загнать в угол – даже тому, кто обладает такими, скажем, особыми талантами, как Куинс.
Если бы не грозный ультиматум Милтона, она, вероятно, безмерно гордилась бы тем, как осуществилось желание Шарлотты.
Ну да, правда, несколько нитей времени необходимо было заправить на место, но одного взгляда на сияющее лицо Шарлотты было достаточно, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что она расцвела.
Она и ее красавец Себастьян были почти неразлучны. «Это доказывает, – сказала Куинс рассерженному Милтону, – что желание девушки было судьбой». И молодые люди постоянно подтверждали ее слова тихими пикниками за городом, посещением фейерверков в Воксхолл-Гарденс, поздними ужинами, когда они обменивались лакомствами и поцелуями и проявлением пылких чувств друг к другу при первой же возможности. Это случалось очень часто: днем, когда Финелла отправлялась за покупками, во время долгой поездки домой из загорода, в полуночные часы и по утрам, когда они оба были уставшими и без сил.
Нет, Куинс вовсе не подсматривала за ними специально, но даже она должна была признать, что удивлена, как малейший повод вызывал бурный взрыв чувств между Шарлоттой и Себастьяном.
И, по правде говоря, мир от этого не стал хуже – разве когда-нибудь истинная любовь приносила вред?
Экипаж, появившийся на улице, отвлек Куинс от мечтательных размышлений, тем более что он остановился у номера четыре на Литл-Тичфилд-стрит.
Кучер поднялся по ступенькам и позвонил в колокольчик, а потом вернулся на тротуар ждать свою хозяйку. Вскоре вслед за этим дверь отворилась, и, к радости Куинс, Шарлотта спустилась по лестнице в сопровождении только своей служанки Пруденс.
Куинс не оставила без внимания наряд Шарлотты: богато украшенное муслиновое платье, тирольскую накидку из зеленого бархата, ниспадавшую до самых колен, и изумительную шляпу с огромным страусовым пером и зеленой атласной лентой.
«Хороша», – протянула Куинс и взглянула на свое собственное мрачное платье. В ней проснулось давно забытое тщеславие, и она на миг позавидовала фантастическим шелкам и восхитительным платьям Шарлотты. О, не было смысла желать того, от чего она сама отказалась. Но хуже было то, что перед ней стояла весьма неприятная задача.
– Ну что ж, – пробормотала Куинс и, подхватив корзину, поспешила к своей жертве. – Лотти, моя дорогая девочка, – окликнула она Шарлотту и, схватив ее под руку, потащила в сторону от экипажа, – нам нужно поговорить.
– Пошла вон, старая карга! – закричал кучер, отталкивая ее. – Убери от нее свои грязные руки!
– Прекратите, мистер Галлахер, – остановила его Шарлотта. – Я знаю эту женщину. Это моя хорошая знакомая, миссис Куинс.
Куинс бросила торжествующий взгляд на нахального мужчину и, переложив корзину, снова потянула Шарлотту за локоть.
– Можете уделить мне несколько секунд?
Нахмурив брови и громко засопев, Галлахер выразил свое недоверие:
– Знакомая, чтоб мне провалиться. Я бы сказал, еще одна попрошайка. Лучше проваливай, – тихо пробурчал он себе под нос.
Он смотрел на Куинс таким пристальным, оценивающим взглядом, что у нее по спине побежали мурашки.
«Ирландец, – сделала она вывод. – С ними всегда много неприятностей, подозрительность просто у них в крови. Однако ничего не поделаешь», – решила она и посмотрела вокруг, ища, чем бы его отвлечь.
– Что-то ваши лошади беспокойны, – махнула рукой Куинс в сторону пары вороных, и не успела она закончить фразу, как лошади рванулись вперед.
– Что за чертовщина! – выругался Галлахер. – Я же поставил на тормоз.
– Видимо, не так, как следовало, – заметила Куинс вдогонку недоумевающему кучеру, бросившемуся за экипажем.
– Кто вы? – спросила Шарлотта, глядя то на Галлахера, то на Куинс.
– О, дорогая моя, сейчас у нас нет на это времени. – Куинс повела ее вдоль улицы, чтобы служанка Шарлотты и особенно ее кучер не могли их слышать.
– К сожалению, в тот день, когда мы встретились в парке, я кое-что не сказала вам. С моей стороны это большая халатность, но если учесть, как вы были расстроены, то можно понять, почему это выпало у меня из памяти. – Она похлопала Шарлотту по руке и оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет никого – а именно Милтона. – И еще кое-что вам необходимо знать.
– Еще? – переспросила Шарлотта. – Мне больше ничего не нужно. – Она похлопала одетой в перчатку рукой по локтю Куинс. – Вы исполнили мое желание, мое заветное желание, и я не знаю, как вас благодарить.
«О, это не сулит ничего хорошего», – решила Куинс, едва не запаниковав.
– Просто вы должны понять...
– Что бы это ни было, оно может подождать, – перебила ее Шарлотта, снова похлопав леди по руке, и повернулась к экипажу, возвращавшемуся вместе с Галлахером.
Судя по решительно выставленному подбородку кучера, Куинс поняла, что снова отвлечь Галлахера будет совсем не просто – черт бы побрал его ирландскую натуру!
– Но вы должны выслушать меня, моя дорогая девочка, – настаивала Куинс, направляясь вслед за Шарлоттой и чувствуя, как ее тревога перерастает в настоящую панику. Служанка уже сидела в экипаже, и Шарлотта была готова присоединиться к ней. – Вы можете вернуться назад! – выпалила Куинс.
Шарлотта остановилась и медленно обернулась:
– Вернуться назад?
– Да, – кивнула Куинс. – Я должна была раньше сказать вам об этом, но вы были в ужасном состоянии, а потом вы увидели лорда Трента...
Она наблюдала за эмоциями, отражавшимися на лице Шарлотты, и, затаив дыхание, ожидала, чтобы узнать, какая из них выпадет, как шарик в колесе рулетки.
Но, к досаде Куинс, все оказалось совсем не так, как она надеялась.
– О мой Бог, вы беспокоитесь обо мне! Признаюсь, поначалу я была расстроена, но... – Симпатичное личико Шарлотты покрылось нежным румянцем. – Он любит меня, – решительно закончила она. – Конечно, это не совсем та жизнь, о которой я мечтала, но пока у меня есть Себастьян... – Ее вздох добавил выразительности тому, что она уже сказала. – Я должна поблагодарить вас за все.
– М-меня? – заикаясь повторила Куинс, очень надеясь, что Милтон не бродит где-нибудь поблизости и не слышит всего этого.
– О да, вас! – с горячностью воскликнула Шарлотта. – Большое вам спасибо. – Она быстро повернулась и стремительно заняла место в своем элегантном экипаже.
Не в силах остановить девушку, Куинс встала на цыпочки и прижалась носом к окну.
– Вам необходимо это знать, теперь вам это известно. Шарлотта откинула назад голову, так что перья грациозно закачались у ее хорошенького личика, и в мгновение ока вместо скромной Шарлотты Уилмонт появилась бесшабашная Лотти Таунсенд.
– Господи, Куинс, с какой стати мне захотелось бы это сделать?
Словно по команде Галлахер щелкнул языком лошадям, и экипаж на большой скорости покатил по улице.
Ах, все вышло совсем неудачно, огорчилась Куинс и с тревогой взглянула в оба конца улицы, словно ожидала увидеть направляющегося к ней элегантно одетого Милтона. Однако ей все-таки, хоть и немного, но повезло, потому что там не было никого – ни видимого, ни невидимого.
Если бы не грозный ультиматум Милтона, она, вероятно, безмерно гордилась бы тем, как осуществилось желание Шарлотты.
Ну да, правда, несколько нитей времени необходимо было заправить на место, но одного взгляда на сияющее лицо Шарлотты было достаточно, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что она расцвела.
Она и ее красавец Себастьян были почти неразлучны. «Это доказывает, – сказала Куинс рассерженному Милтону, – что желание девушки было судьбой». И молодые люди постоянно подтверждали ее слова тихими пикниками за городом, посещением фейерверков в Воксхолл-Гарденс, поздними ужинами, когда они обменивались лакомствами и поцелуями и проявлением пылких чувств друг к другу при первой же возможности. Это случалось очень часто: днем, когда Финелла отправлялась за покупками, во время долгой поездки домой из загорода, в полуночные часы и по утрам, когда они оба были уставшими и без сил.
Нет, Куинс вовсе не подсматривала за ними специально, но даже она должна была признать, что удивлена, как малейший повод вызывал бурный взрыв чувств между Шарлоттой и Себастьяном.
И, по правде говоря, мир от этого не стал хуже – разве когда-нибудь истинная любовь приносила вред?
Экипаж, появившийся на улице, отвлек Куинс от мечтательных размышлений, тем более что он остановился у номера четыре на Литл-Тичфилд-стрит.
Кучер поднялся по ступенькам и позвонил в колокольчик, а потом вернулся на тротуар ждать свою хозяйку. Вскоре вслед за этим дверь отворилась, и, к радости Куинс, Шарлотта спустилась по лестнице в сопровождении только своей служанки Пруденс.
Куинс не оставила без внимания наряд Шарлотты: богато украшенное муслиновое платье, тирольскую накидку из зеленого бархата, ниспадавшую до самых колен, и изумительную шляпу с огромным страусовым пером и зеленой атласной лентой.
«Хороша», – протянула Куинс и взглянула на свое собственное мрачное платье. В ней проснулось давно забытое тщеславие, и она на миг позавидовала фантастическим шелкам и восхитительным платьям Шарлотты. О, не было смысла желать того, от чего она сама отказалась. Но хуже было то, что перед ней стояла весьма неприятная задача.
– Ну что ж, – пробормотала Куинс и, подхватив корзину, поспешила к своей жертве. – Лотти, моя дорогая девочка, – окликнула она Шарлотту и, схватив ее под руку, потащила в сторону от экипажа, – нам нужно поговорить.
– Пошла вон, старая карга! – закричал кучер, отталкивая ее. – Убери от нее свои грязные руки!
– Прекратите, мистер Галлахер, – остановила его Шарлотта. – Я знаю эту женщину. Это моя хорошая знакомая, миссис Куинс.
Куинс бросила торжествующий взгляд на нахального мужчину и, переложив корзину, снова потянула Шарлотту за локоть.
– Можете уделить мне несколько секунд?
Нахмурив брови и громко засопев, Галлахер выразил свое недоверие:
– Знакомая, чтоб мне провалиться. Я бы сказал, еще одна попрошайка. Лучше проваливай, – тихо пробурчал он себе под нос.
Он смотрел на Куинс таким пристальным, оценивающим взглядом, что у нее по спине побежали мурашки.
«Ирландец, – сделала она вывод. – С ними всегда много неприятностей, подозрительность просто у них в крови. Однако ничего не поделаешь», – решила она и посмотрела вокруг, ища, чем бы его отвлечь.
– Что-то ваши лошади беспокойны, – махнула рукой Куинс в сторону пары вороных, и не успела она закончить фразу, как лошади рванулись вперед.
– Что за чертовщина! – выругался Галлахер. – Я же поставил на тормоз.
– Видимо, не так, как следовало, – заметила Куинс вдогонку недоумевающему кучеру, бросившемуся за экипажем.
– Кто вы? – спросила Шарлотта, глядя то на Галлахера, то на Куинс.
– О, дорогая моя, сейчас у нас нет на это времени. – Куинс повела ее вдоль улицы, чтобы служанка Шарлотты и особенно ее кучер не могли их слышать.
– К сожалению, в тот день, когда мы встретились в парке, я кое-что не сказала вам. С моей стороны это большая халатность, но если учесть, как вы были расстроены, то можно понять, почему это выпало у меня из памяти. – Она похлопала Шарлотту по руке и оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет никого – а именно Милтона. – И еще кое-что вам необходимо знать.
– Еще? – переспросила Шарлотта. – Мне больше ничего не нужно. – Она похлопала одетой в перчатку рукой по локтю Куинс. – Вы исполнили мое желание, мое заветное желание, и я не знаю, как вас благодарить.
«О, это не сулит ничего хорошего», – решила Куинс, едва не запаниковав.
– Просто вы должны понять...
– Что бы это ни было, оно может подождать, – перебила ее Шарлотта, снова похлопав леди по руке, и повернулась к экипажу, возвращавшемуся вместе с Галлахером.
Судя по решительно выставленному подбородку кучера, Куинс поняла, что снова отвлечь Галлахера будет совсем не просто – черт бы побрал его ирландскую натуру!
– Но вы должны выслушать меня, моя дорогая девочка, – настаивала Куинс, направляясь вслед за Шарлоттой и чувствуя, как ее тревога перерастает в настоящую панику. Служанка уже сидела в экипаже, и Шарлотта была готова присоединиться к ней. – Вы можете вернуться назад! – выпалила Куинс.
Шарлотта остановилась и медленно обернулась:
– Вернуться назад?
– Да, – кивнула Куинс. – Я должна была раньше сказать вам об этом, но вы были в ужасном состоянии, а потом вы увидели лорда Трента...
Она наблюдала за эмоциями, отражавшимися на лице Шарлотты, и, затаив дыхание, ожидала, чтобы узнать, какая из них выпадет, как шарик в колесе рулетки.
Но, к досаде Куинс, все оказалось совсем не так, как она надеялась.
– О мой Бог, вы беспокоитесь обо мне! Признаюсь, поначалу я была расстроена, но... – Симпатичное личико Шарлотты покрылось нежным румянцем. – Он любит меня, – решительно закончила она. – Конечно, это не совсем та жизнь, о которой я мечтала, но пока у меня есть Себастьян... – Ее вздох добавил выразительности тому, что она уже сказала. – Я должна поблагодарить вас за все.
– М-меня? – заикаясь повторила Куинс, очень надеясь, что Милтон не бродит где-нибудь поблизости и не слышит всего этого.
– О да, вас! – с горячностью воскликнула Шарлотта. – Большое вам спасибо. – Она быстро повернулась и стремительно заняла место в своем элегантном экипаже.
Не в силах остановить девушку, Куинс встала на цыпочки и прижалась носом к окну.
– Вам необходимо это знать, теперь вам это известно. Шарлотта откинула назад голову, так что перья грациозно закачались у ее хорошенького личика, и в мгновение ока вместо скромной Шарлотты Уилмонт появилась бесшабашная Лотти Таунсенд.
– Господи, Куинс, с какой стати мне захотелось бы это сделать?
Словно по команде Галлахер щелкнул языком лошадям, и экипаж на большой скорости покатил по улице.
Ах, все вышло совсем неудачно, огорчилась Куинс и с тревогой взглянула в оба конца улицы, словно ожидала увидеть направляющегося к ней элегантно одетого Милтона. Однако ей все-таки, хоть и немного, но повезло, потому что там не было никого – ни видимого, ни невидимого.