Страница:
– Трент, вы сошли с ума? – К ужасу Себастьяна, мисс Берк и ее отец подошли к ним сзади, и барон снова заговорил, с каждым словом повышая голос: – Бросать на ветер такие деньги! Неудивительно, что ваша семья в таком стесненном положении.
Уже не в первый раз недавно возвысившийся торговец бросал подобные слова в лицо Себастьяну, но до этого момента виконт старался не обращать на них внимания. Ведь в такой ситуации оказывались многие обедневшие дворянские семьи – им приходилось терпеть пренебрежение новых богачей.
– Вас это не касается, сэр, – оборвал его Себастьян.
– Я не могу оставаться безразличным, когда бросают в канаву большие деньги. Надеюсь, вы не рассчитываете, что я буду оплачивать этот долг?
– Мои финансы – это не ваше дело. – Выпрямившись во весь рост, Себастьян повернулся лицом к будущему тестю.
– Совершенно верно, – вступил в разговор Рокхест. – Мы не позволим вам воспользоваться благоприятным случаем, Берк, эдакий хитрец. Думаете, вы можете отвлечь нас от акций Баттерсби, чтобы самому купить их?
– О, я никогда... – Берк сделался ярко-красным.
– Отлично. – Рокхест обернулся к Баттерсби: – Я покупаю оставшуюся треть, дружище. Вот вы и продали весь пакет целиком.
– Все? – Баттерсби часто заморгал совиными глазами.
– Да, – подтвердил Себастьян, – своеобразное партнерство. Оно должно удовлетворить составителя контракта. – Он с содроганием подумал о таком деловом союзе – с упрямой и скорее всего ненормальной старой девой и с самым заядлым лондонским игроком и повесой. Честно говоря, он был больше согласен с мистером Берком, чем со своим собственным решением.
– Безусловно. – Баттерсби оправился от шока, и его лицо расплылось в улыбке до ушей. – Партнерство вполне допустимо. Да, конечно. Они ваши.
Когда сделка была заключена, Рокхест добровольно предложил, чтобы его поверенный составил документы – на следующее же утро, по настоянию мисс Уилмонт.
– Нет, это безумие! Подумать только, какое безрассудство! – объявил лорд Берк. – Я изменил свое мнение о вас, Трент.
Но прежде чем Себастьян осмыслил услышанное, прозвенел звонок, приглашавший всех вернуться на свои местами Себастьян под руку с рассерженной Лавинией последовал в зал. Второй акт представлял собой жалкую замену той драме, которая разыгралась в фойе, и Себастьян чувствовал себя предметом всеобщего внимания и любопытных взглядов.
А потом, что было еще хуже, он оказался в экипаже Берков, где царила гробовая тишина. Когда экипаж остановился у богатого особняка, барон с женой поспешно ушли в дом а Лавиния, изменив себе, задержалась.
– О, эта мисс Уилмонт просто бесподобна! – заявила девушка.
– Да, конечно, – согласился Себастьян, проявив несколько неуместный энтузиазм.
Его почти невеста фыркнула, ясно давая понять, что не собирается позволить этой засидевшейся в девках выскочке стать вместо нее центром внимания общества и тем более Себастьяна...
– С ее стороны совершенно непристойно покупать эти акции. Да еще в опере! О, она была похожа на жену торговца рыбой, когда преследовала несчастного лорда Баттерсби.
– Не думаю, что все это так неприлично, – возразил Себастьян, а мисс Берк выразительно подняла тонкие брови.
– Вы заметили ее платье? Честно говоря, так одеваться в ее возрасте просто стыд. Уверена, мы с вами одинаково относимся к этому. Думаю, вы не захотели бы иметь дело с леди, которая настолько не уважает вас, что носит такие вызывающие наряды.
Себастьян не был готов высказать свое мнение о внешности мисс Уилмонт – о голубом платье, о прическе и сияющих глазах, о ее гордой манере держать себя и о тайных взглядах. О, он заметил эти взгляды, и как можно было не обратить на них внимания, если каждый раз, когда мисс Уилмонт смотрела на него, его тело вело себя так, словно Себастьян был неопытным подростком? Вызывало досаду лишь то, что все мужчины в опере тоже проявили к ней интерес.
– По-моему, – решительно продолжала мисс Берк, совершенно не представляя направления его мыслей, – недопустимо, чтобы в обществе появлялись леди, у которых не осталось никаких надежд выйти замуж. Они производят такое тягостное впечатление. Я думаю, мисс Уилмонт...
– Нет! – выкрикнул Себастьян.
– Что – нет? – Мисс Берк, обычно отличавшаяся великолепной выдержкой, посмотрела на него с возмущением и презрением.
– Не произносите больше ни слова о ней, я не желаю ничего слышать.
– Лорд Трент, вам, вероятно, еще придется о ней услышать. После сегодняшнего вечера о ней будет говорить весь высший свет.
– Тогда, я надеюсь, вы останетесь в стороне от такого подлого общества.
– Почему же? – Она спросила это с таким оскорбленным видом, словно Себастьян просил ее появиться на публике в нижнем белье. – Мы просто получили самую прекрасную тему сезона, и все захотят ее обсудить. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы приуменьшить вашу роль в этом деле. – Она на секунду замолчала. – Вы должны знать, Что я полностью прощаю вас за вашу минутную слабость.
– Вы меня прощаете? – Себастьян на шаг отступил от нее.
– Да, конечно, дорогой! – Мисс Берк, по-видимому, совершенно не уловила возмущения, скрывавшегося в его словах. – Вы просто помогли этой эксцентричной мисс Уилмонт из-за ее дружеских отношений с вашими сестрами. Я постараюсь, чтобы все поняли, что вы считали своим долгом...
– Мисс Берк, я повторяю свое требование: вы больше ничего не будете говорить о мисс Уилмонт. Вам понятно?
Непокорный блеск ее глаз удивил его, и Себастьян внезапно понял, что его хорошо продуманный и подготовленный брак по расчету начинает трещать по всем швам, а вместе с ним и будущее его семьи. Он подумал о горе неоплаченных счетов на письменном столе отца и о торговцах, у которых кончались терпение и кредиты. Его семья находилась в отчаянном положении, и только он был способен спасти ее с помощью этой будущей невесты. Проглотив горькую пилюлю, Себастьян задумался – по крайней мере на секунду.
– Хорошо, мисс Берк, вы были правы, я просто думаю о благополучии сестер. Мне не хотелось бы, чтобы скандал хоть в малейшей степени коснулся их и вас, если вы когда-нибудь тоже будете называть их своими сестрами.
Мисс Берк, очаровательно улыбнувшись ему, повернулась и поднялась по ступенькам к входной двери, и Себастьян готов был поклясться, что та вспышка гнева ему, должно быть, просто почудилась.
Разве в этот день он не ошибался в столь многих вещах?
– И это единственная причина, лорд Трент?
– Единственная причина чего?
– Вашего желания, чтобы я ничего не говорила о скандальном поведении мисс Уилмонт сегодня вечером. Это только ради ваших сестер?
– Да, конечно. – Он поднял голову. – А какая же еще может быть причина?
– Действительно, какая же еще?.. – отозвалась мисс Берк.
Глава 15
Уже не в первый раз недавно возвысившийся торговец бросал подобные слова в лицо Себастьяну, но до этого момента виконт старался не обращать на них внимания. Ведь в такой ситуации оказывались многие обедневшие дворянские семьи – им приходилось терпеть пренебрежение новых богачей.
– Вас это не касается, сэр, – оборвал его Себастьян.
– Я не могу оставаться безразличным, когда бросают в канаву большие деньги. Надеюсь, вы не рассчитываете, что я буду оплачивать этот долг?
– Мои финансы – это не ваше дело. – Выпрямившись во весь рост, Себастьян повернулся лицом к будущему тестю.
– Совершенно верно, – вступил в разговор Рокхест. – Мы не позволим вам воспользоваться благоприятным случаем, Берк, эдакий хитрец. Думаете, вы можете отвлечь нас от акций Баттерсби, чтобы самому купить их?
– О, я никогда... – Берк сделался ярко-красным.
– Отлично. – Рокхест обернулся к Баттерсби: – Я покупаю оставшуюся треть, дружище. Вот вы и продали весь пакет целиком.
– Все? – Баттерсби часто заморгал совиными глазами.
– Да, – подтвердил Себастьян, – своеобразное партнерство. Оно должно удовлетворить составителя контракта. – Он с содроганием подумал о таком деловом союзе – с упрямой и скорее всего ненормальной старой девой и с самым заядлым лондонским игроком и повесой. Честно говоря, он был больше согласен с мистером Берком, чем со своим собственным решением.
– Безусловно. – Баттерсби оправился от шока, и его лицо расплылось в улыбке до ушей. – Партнерство вполне допустимо. Да, конечно. Они ваши.
Когда сделка была заключена, Рокхест добровольно предложил, чтобы его поверенный составил документы – на следующее же утро, по настоянию мисс Уилмонт.
– Нет, это безумие! Подумать только, какое безрассудство! – объявил лорд Берк. – Я изменил свое мнение о вас, Трент.
Но прежде чем Себастьян осмыслил услышанное, прозвенел звонок, приглашавший всех вернуться на свои местами Себастьян под руку с рассерженной Лавинией последовал в зал. Второй акт представлял собой жалкую замену той драме, которая разыгралась в фойе, и Себастьян чувствовал себя предметом всеобщего внимания и любопытных взглядов.
А потом, что было еще хуже, он оказался в экипаже Берков, где царила гробовая тишина. Когда экипаж остановился у богатого особняка, барон с женой поспешно ушли в дом а Лавиния, изменив себе, задержалась.
– О, эта мисс Уилмонт просто бесподобна! – заявила девушка.
– Да, конечно, – согласился Себастьян, проявив несколько неуместный энтузиазм.
Его почти невеста фыркнула, ясно давая понять, что не собирается позволить этой засидевшейся в девках выскочке стать вместо нее центром внимания общества и тем более Себастьяна...
– С ее стороны совершенно непристойно покупать эти акции. Да еще в опере! О, она была похожа на жену торговца рыбой, когда преследовала несчастного лорда Баттерсби.
– Не думаю, что все это так неприлично, – возразил Себастьян, а мисс Берк выразительно подняла тонкие брови.
– Вы заметили ее платье? Честно говоря, так одеваться в ее возрасте просто стыд. Уверена, мы с вами одинаково относимся к этому. Думаю, вы не захотели бы иметь дело с леди, которая настолько не уважает вас, что носит такие вызывающие наряды.
Себастьян не был готов высказать свое мнение о внешности мисс Уилмонт – о голубом платье, о прическе и сияющих глазах, о ее гордой манере держать себя и о тайных взглядах. О, он заметил эти взгляды, и как можно было не обратить на них внимания, если каждый раз, когда мисс Уилмонт смотрела на него, его тело вело себя так, словно Себастьян был неопытным подростком? Вызывало досаду лишь то, что все мужчины в опере тоже проявили к ней интерес.
– По-моему, – решительно продолжала мисс Берк, совершенно не представляя направления его мыслей, – недопустимо, чтобы в обществе появлялись леди, у которых не осталось никаких надежд выйти замуж. Они производят такое тягостное впечатление. Я думаю, мисс Уилмонт...
– Нет! – выкрикнул Себастьян.
– Что – нет? – Мисс Берк, обычно отличавшаяся великолепной выдержкой, посмотрела на него с возмущением и презрением.
– Не произносите больше ни слова о ней, я не желаю ничего слышать.
– Лорд Трент, вам, вероятно, еще придется о ней услышать. После сегодняшнего вечера о ней будет говорить весь высший свет.
– Тогда, я надеюсь, вы останетесь в стороне от такого подлого общества.
– Почему же? – Она спросила это с таким оскорбленным видом, словно Себастьян просил ее появиться на публике в нижнем белье. – Мы просто получили самую прекрасную тему сезона, и все захотят ее обсудить. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы приуменьшить вашу роль в этом деле. – Она на секунду замолчала. – Вы должны знать, Что я полностью прощаю вас за вашу минутную слабость.
– Вы меня прощаете? – Себастьян на шаг отступил от нее.
– Да, конечно, дорогой! – Мисс Берк, по-видимому, совершенно не уловила возмущения, скрывавшегося в его словах. – Вы просто помогли этой эксцентричной мисс Уилмонт из-за ее дружеских отношений с вашими сестрами. Я постараюсь, чтобы все поняли, что вы считали своим долгом...
– Мисс Берк, я повторяю свое требование: вы больше ничего не будете говорить о мисс Уилмонт. Вам понятно?
Непокорный блеск ее глаз удивил его, и Себастьян внезапно понял, что его хорошо продуманный и подготовленный брак по расчету начинает трещать по всем швам, а вместе с ним и будущее его семьи. Он подумал о горе неоплаченных счетов на письменном столе отца и о торговцах, у которых кончались терпение и кредиты. Его семья находилась в отчаянном положении, и только он был способен спасти ее с помощью этой будущей невесты. Проглотив горькую пилюлю, Себастьян задумался – по крайней мере на секунду.
– Хорошо, мисс Берк, вы были правы, я просто думаю о благополучии сестер. Мне не хотелось бы, чтобы скандал хоть в малейшей степени коснулся их и вас, если вы когда-нибудь тоже будете называть их своими сестрами.
Мисс Берк, очаровательно улыбнувшись ему, повернулась и поднялась по ступенькам к входной двери, и Себастьян готов был поклясться, что та вспышка гнева ему, должно быть, просто почудилась.
Разве в этот день он не ошибался в столь многих вещах?
– И это единственная причина, лорд Трент?
– Единственная причина чего?
– Вашего желания, чтобы я ничего не говорила о скандальном поведении мисс Уилмонт сегодня вечером. Это только ради ваших сестер?
– Да, конечно. – Он поднял голову. – А какая же еще может быть причина?
– Действительно, какая же еще?.. – отозвалась мисс Берк.
Глава 15
– Вот ты где! – прозвучало тихое зловещее приветствие позади Куинс в залитом лунным светом уголке Гайд-парка.
За тысячу четыреста сорок три года она научилась мастерски избегать Милтона. Среди кирпичных стен, мощеных улиц и дымных кварталов Лондона было не так уж трудно не дать себя обнаружить, но Куинс знала, что сейчас Милтон упорно стремится вернуть свое кольцо.
«В очередной раз», – подумала она, переходя к кружению на месте на заросшей травой верхушке бугра, где она танцевала.
– Где твои манеры, Милтон? Разве можно так набрасываться на леди? – С опаской глядя на него, она предусмотрительно медленно отошла подальше, чтобы он не мог до нее достать.
Одетый как джентльмен, он предстал перед Куинс весьма представительным и элегантным герцогом. И несмотря на то что никто другой, кроме нее, не мог его видеть, тщеславие не позволило бы Милтону появиться в образе кого-либо менее важного, чем лорд.
– Я знал, что нужно только подождать и ты обязательно придешь в парк, – протянул он, обходя вокруг Куинс, как ощетинившийся кот.
Куинс пробормотала древнее проклятие. Конечно, она пришла в парк. После того как она провела, казалось, целую вечность в этом грязном, отвратительном городе, ей было необходимо ощутить под ступнями постель из мха, почувствовать под ладонями кору дерева, послушать мягкое бормотание ветра, танцующего среди листвы и нашептывающего ей на ухо свои секреты. Конечно, это было рискованно, но Куинс хотела только немного понежиться в лунном свете в полночный час, а потом снова вернуться в свое убежище. Очевидно, она кружилась в серебряном свете чуть дольше, чем следовало.
– Иди сюда, Милтон. – Она протянула ему руку. – Не хочешь снова потанцевать со мной?
– Нет.
– Пойдем, Милтон. – Она несмело вытянула руку еще дальше. – Сегодня ночью лунный свет просто волшебный. Неужели ты не помнишь ту ночь в Уэльсе, когда мы...
– Куиис, мое кольцо. – Он скрестил руки на груди, не оставив между ними ничего, кроме ледяного отчуждения. – Мне нужно только кольцо.
– Неотесанный чурбан, – пробурчала она и, убрав руку, рассеянно сделала еще один поворот, а потом окончательно остановилась. – А что касается твоего кольца, то неужели ты думаешь, что я пришла бы сюда танцевать, если бы оно было у меня?
– Единственное место, где тебе следует быть, – это там, где можно его получить.
– Оно все еще у нее на руке. – Куинс расправила юбку, ожидая взрыва негодования, и он последовал.
– Как так?! – Обычно невозмутимое лицо Милтона исказилось от гнева.
– Откуда я знаю? – Куинс прикидывала, как ей на этот раз спастись от его ярости. Возможно, ей удастся выкрутиться, и он просто уйдет. – Оно все еще там, и я ничего не могу с этим поделать.
– Но она отказалась от своего желания. – Он прищурился. – Значит, кольцо должно свободно соскользнуть.
Куинс даже не потрудилась спросить, откуда он знает, что Шарлотта подвела черту под жизнью в образе Лотти. Слова Милтона означали: он пристально следит за кольцом и упорнее, чем когда-либо, жаждет вернуть его себе.
– Совсем не обязательно...
– Если только ты не вмешалась. Ты приложила руку к ее желанию, правильно?
– Как ты можешь делать такое предположение, когда я...
– Знаешь, Куинс, – перебил он ее, – на этот раз ты зашла слишком далеко. Ты перемещаешь время туда и обратно, и не думай, что это остается незамеченным.
«Смелее, девочка, – сказала себе Куинс и вздернула нос, хотя в это же время поджала пальцы ног. – Не позволяй ему увидеть, что ты боишься». Однако она не могла отказать себе в удовольствии немного подразнить Милтона.
– Все встанет на свои места, когда он снова влюбится в нее.
– Ты рискуешь моим кольцом ради человеческой любви? – Милтон обошел вокруг нее. – Ты что, сошла с ума?
Куинс ощутила, как та его странная магия начинает окутывать ее.
– Она и так его любит, а если он не видит дальше... Разговор шел уже не о Шарлотте и Себастьяне, и они оба это понимали.
– Я не желаю тебя слушать. – Он воздел руки к небу, а затем бросился прочь, но потом остановился, повернулся и погрозил Куинс пальцем. – Я осуществлю то, что должен был сделать с самого начала.
– Милтон! – воскликнула Куинс и бросилась вслед за ним. – Что ты имеешь в виду?
– Ты сама прекрасно это знаешь. В первую очередь я должен был положить конец этому желанию.
И прежде чем Куинс успела его остановить, он исчез в темноте, отправившись туда, куда даже она не смела ступить.
Шарлотта стояла в библиотеке Марлоу и водила пальцем по названиям на корешках книг, разыскивая вполне определенный том стихов.
«На тот случай, если ты не сможешь никого найти для званого вечера леди Ратледж, тебе нужно выучить наизусть какой-нибудь отрывок, чтобы выступить», – сказала ей Гермиона.
Поднявшись на цыпочки, Шарлотта продолжила поиски: французские романы, Шелли, Блейк, Шекспир, еще Шекспир. Ну где же тот том, который она ищет?
У нее за спиной открылась и закрылась дверь.
– Черт возьми, Гермиона, я не могу найти Кольриджа. – Она потянулась еще выше. – Ты думаешь, он должен быть в середине, учитывая, как твой...
Продолжая говорить, она повернулась – на пороге с изумлённым видом стоял Себастьян. Шарлотта моментально забыла, что она говорила, что искала, и потеряла дар речи, как всегда, когда оказывалась рядом с ним, но только до тех пор, пока он не спросил, вернее, не потребовал ответа:
– Что вы здесь делаете?
Этого ей оказалось достаточно, чтобы избавиться от комка в горле.
– Я тоже очень рада вас видеть, лорд Трент, – ответила она, изо всех сил стараясь сдержать бурный восторг, наполнявший ее приветствие.
Почему он так рано вернулся? Очевидно, он не слишком надолго задержался с мисс Берк. К собственной досаде, Шарлотта не могла скрыть улыбки.
– Я спросил, что вы здесь делаете.
– Провожу вечер с Гермионой, – ответила Шарлотта. «Должно быть, проводил домой Берков», – пришла к выводу она.
Сделав еще шаг в библиотеку, Себастьян взглянул направо и налево.
– И где она?
– Наверху. А вы, случайно, не знаете, где том Кольриджа? – Шарлотта кивком указала на полки.
– Верхняя полка, третий ряд, – ответил Себастьян. – А зачем он вам?
– Гермиона хочет, чтобы я выучила поэму для леди Ратледж на случай, если мне не удастся найти герра Тромлера. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Я подумала, что Кольридж был бы очень... очень... поучителен.
Себастьян вытаращил глаза.
– Не хотите же вы сказать, что собираетесь читать Кольриджа на званом вечере у леди Ратледж?
– А что вас так удивляет?
– Ну во-первых, это совершенно невозможно. Он не слишком приличен, если не сказать просто...
– Но вам нравятся его произведения, – не дала ему договорить Шарлотта, вспомнив, как они провели день за городом, по очереди читая эту самую книгу... а в промежутках занимаясь любовью.
– Я... – Он замолчал и пристально посмотрел на Шарлотту. – Это к делу не относится.
– Вы не достанете мне книгу? – Она взглянула на верхнюю полку.
– Нет.
– Могу поспорить, что угадаю ваше любимое стихотворение, – избрала Шарлотта новую тактику. – Если я окажусь права, вы спустите ее для меня.
– О, я должен добавить еще и талант прорицателя к списку ваших очарований?
– Вы считаете меня очаровательной?
Она отвернулась от полок и направилась через комнату к Себастьяну. На секунду ей показалось, что он собирается встретить ее посередине, сжать в объятиях и овладеть ею. Она так страстно мечтала об этом, что почти готова была поверить в такую возможность.
Но в самое последнее мгновение он тяжело вздохнул, обошел ее и, подойдя к полке, потянулся за книгой.
Когда он проходил мимо нее, Шарлотта успела глубоко вздохнуть, и ее наполнил такой знакомый его запах – аромат лавровишневой воды и тот опасный, мужской запах повесы. Несколько секунд она покачивалась, погрузившись в воспоминания, казавшиеся такими близкими и одновременно бесконечно далекими.
– Какая поэма? – спросил Себастьян.
– Ч-что? – пролепетала она, возвращаясь в тот мир, где была просто Шарлоттой.
– Вы сказали, что можете угадать мою любимую поэму, поэтому я хочу знать, какая, по-вашему, мне нравится больше всего.
– Страница двадцать семь. – Закрыв глаза, Шарлотта слушала, как Себастьян пальцем переворачивает страницы, и, когда он дошел до нужной, закончила: – «Воспоминания о любви». – Открыв глаза, она повернулась и увидела, что он в изумлении смотрит на открытую книгу у себя в руках.
– Как вы это узнали? – Он перевел взгляд на Шарлотту.
«Нет ничего такого, чего бы я о тебе не знала, – хотелось ей ответить. – По утрам ты любишь пить не чай, а кофе с тремя кусочками сахара, и чтобы было побольше сливок. Ты терпеть не можешь зеленые жилеты и любишь играть в вист, но только когда я позволяю тебе выигрывать. Когда мы занимаемся любовью, у тебя на лице появляется точно такое выражение, если ты готов получить...»
– Как вы это узнали? – повторил Себастьян.
– Просто повезло, – ответила она, подумав, что он сочтет ее ненормальной, если она расскажет ему правду.
«Я была твоей любовницей, Себастьян. И мы любили друг друга так глубоко, так страстно, что, если бы ты постарался воскресить все в памяти, мы могли бы снова оказаться в том безрассудном мире...»
– Действительно повезло. – Он протянул ей книгу.
Шарлотта взяла ее, и некоторое время они стояли, соединенные теми страницами, которые когда-то днем воспламенили их страсть.
Себастьян взглянул на Шарлотту, и она могла поклясться, что на короткий миг к нему вернулись воспоминания, что он почувствовал, как желание пронзило его тело.
– Мне нужно идти, – с запинкой произнес он, повернулся и пошел к выходу, но у двери остановился и пробормотал себе под нос что-то, чего она не могла разобрать. Он стоял, опустив по бокам сжатые в кулаки руки и напряженно расправив плечи.
– Что-то не так? – спросила Шарлотта, не решаясь подойти ближе из страха, как бы он не надумал спрятаться в Шотландии.
– Да, – буркнул он, – то есть нет.
– О, вы поссорились с мисс Берк? – прошептала она. – Значит, вы поэтому так рано вернулись домой?
– Нет, конечно, нет. – Он резко повернулся. – Она не из тех людей, кто...
– Да, полагаю, не из тех, – согласилась Шарлотта, и у нее мелькнула мысль: что, если Куинс ошиблась, а сама Шарлотта просто сошла с ума и все ее воспоминания о Себастьяне – лишь мечты и фантазии?
«А теперь уходи, Шарлотта, – подсказал ей голос разума, – пока не выставила себя полной дурочкой и твое сердце окончательно не разбилось пополам».
Ведь оно просто разрывалось сейчас, когда она не смела броситься в объятия Себастьяна, не могла целовать его, когда ее одежда была совершенно пристойной и в полном порядке...
О, это была настоящая мука!
Вздрогнув, Шарлотта взглянула на него и вспомнила то время, когда он был таким страстным, ненасытным и так близко к ней – когда он обижался, ревновал и сердился на нее.
Да, все это было! Ей нужно разжечь в нем возбуждение – почему ей прежде не пришло это в голову?
– Честно говоря, не могу понять, почему мисс Берк все время говорит «нет», – торопливо добавила Шарлотта. – Вы, несомненно, сделали правильный выбор.
– Что вы хотите этим сказать? – Себастьян нахмурился.
– О, ничего. – Не обращая внимания на его подозрительный тон, Шарлотта подошла к большому креслу у камина и в совсем не подобающей леди манере уселась на подлокотник. – Она очень симпатичная.
Если змею в муслине кто-то может назвать таковой.
– Совершенно верно, – согласился он, – мисс Берк – леди, и она никогда не станет перечить...
– Конечно, нет, – снова перебила его Шарлотта, не обращая на Себастьяна особого внимания, а пристально разглядывая свои ногти, и тоскливо вздохнула. – Она исключительно достойная и положительная, должна это признать. Некоторые могут назвать такого образцового человека ужасным занудой, но, я думаю, вас вполне удовлетворяет отсутствие в ней страсти. – Она дала время этим словам проникнуть ему в сознание, а потом взглянула на Себастьяна, немного изменила позу, как могла бы сделать Лотти, слегка подняв грудь, чтобы натянуть лиф платья, и приподняла уголки губ в дерзкой, загадочной улыбке, – Но то ли это, чего вы хотите на самом деле, лорд Трент? Вы, кто тайком читает Кольриджа?
Она бросила ему тот самый взгляд, который, по утверждению Арбакла, делал совершенством его Елену Троянскую на портрете, – один из тех манящих взоров, которые могут соблазнить мужчину бросить дом и семью, собрать тысячу кораблей, преодолеть сотню препятствий, чтобы завоевать ее сердце. Назвать ее своей.
Должно быть, он ей великолепно удался, потому что Себастьян с выражением полного шока разинул рот.
– Лотти, я...
Услышать из его уст свое имя было опьяняюще приятно. Шарлотта выпрямилась, а потом встала и сделала несколько несмелых шагов к нему.
Но это был совсем не тот безрассудный человек, который показал ей, что такое любовь... во всяком случае, пока еще не тот, рассудила Шарлотта, придумывая, как лучше всего его разбудить. Возбудить.
На нее нахлынули воспоминания: Себастьян врывается в дом на Литл-Тичфилд-стрит, мечтая о ее поцелуе; он, восхитительно нагой, требует по ночам своего. Она позволила страсти закипеть внутри и из-под полуопущенных ресниц бросила Себастьяну взгляд, обещавший восторг и наслаждение.
Себастьян отступил назад, наткнулся на дверь и закрыл ее, так что они оказались запертыми вдвоем в уютной комнате.
– Простите меня, – запинаясь, пробормотал он. – Не знаю, почему я все время так называю вас. Это в высшей степени неприлично.
И хотя он, возможно, нервничал и был готов убежать, Шарлотта достаточно хорошо знала этого мужчину, чтобы понять: он поддался искушению. Несмотря на внутреннее благородство и полную неуместность этой сцены, Себастьян Марлоу считал Шарлотту соблазнительной.
А это все, что ей было необходимо.
– Думаю, да. – Увидев, что он потянулся к ручке двери, она сделала еще несколько шагов к нему. – Но что в этом плохого, если я не возражаю? – Шарлотта улыбнулась и подошла еще ближе, с каждой секундой все больше ощущая себя своим безнравственным двойником.
– Лотти, – повторил он. – Не знаю почему, но это имя подходит вам. – Он стоял неподвижно, напрягшись всем телом. Неловкость между ними и все те эфемерные воспоминания приковали их обоих к месту...
– Нам не следует оставаться здесь вдвоем, – наконец сказал Себастьян, словно предупреждая ее. – Это неприлично. Недопустимо. Могут подумать, что я... ну, что я пытался...
– Пытались обесчестить меня? – Шарлотта улыбнулась. – Вы обесчестите меня, лорд Трент?
Себастьян мысленно повторил вопрос мисс Уилмонт.
Его взгляд быстро сместился от выпуклости груди и изгиба шеи к нежным губам, сжатым и ждущим, чтобы на них набросились.
Откуда, черт побери, взялась эта девушка? Куда девалась робкая подруга Гермионы, которая, казалось, имела больше общего с драпировками, чем с мужскими статуями его отца?
«Вы обесчестите меня, лорд Трент?»
Ее вопрос продолжал звучать в голове Себастьяна, пока ему на ум не пришло нечто совсем другое, более волнующее.
Что, если ее слова были не вопросом, а предложением?
– Ч-что? – наконец заикаясь выдавил он, словно был совершенно неопытным юнцом.
– Вы меня слышали. – Шарлотта еще приблизилась, двигаясь по комнате, как похотливая кошка. – Вы меня обесчестите?
Так как Себастьян не мог найти слов, он заставил себя просто отрицательно покачать головой.
«Никогда, – подумал он, пытаясь представить себе бесцветную старую деву, имени которой он никогда не мог вспомнить. – Во всяком случае, не собираюсь вас обесчестить», – уточнил он, когда Шарлотта подошла ближе и он чуть не потянулся, чтобы пальцем обвести линию выреза платья, выпуклость ее груди.
О чем он, в конце концов, думает? Это ведь мисс Шарлотта Уилмонт, добропорядочная леди.
– Мисс Уилмонт, – удалось ему произнести.
– Лотти, – поправила она его. – Лотти. – Это имя, скатившееся с ее губ мягким мурлыканьем, снова эхом повторилось в его неконтролируемом сознании.
«Лотти, моя любовь, иди ко мне».
Себастьян встретился с Шарлоттой взглядом, не зная, произнес ли он вслух эти слова или просто подумал.
По блеску у нее в глазах он мог предположить, что громко высказал их или что она знает все его мысли. Женщина, последний раз смотревшая на него вот так, была его... любовницей.
– Мисс Уилмонт, – покачал он головой, – думаю, вам следует... то есть я хочу сказать, мы должны...
Она вскинула бровь и с понимающей улыбкой на губах, слегка наклонив набок голову, двинулась к нему, медленно и соблазняюще, покачивая бедрами и вызывающе играя всем телом.
О, дьявол, где это старая дева выучилась двигаться подобным образом?
А этот свет... О, черт бы побрал это сияние у нее в глазах... Оно манило, как призрачный огонь в бушующем море – не обещающий ни покоя, ни безопасности.
Проклятие, он сойдет с ума.
Шарлотта сделала еще один завлекающий шаг к нему, и тогда Себастьян почувствовал аромат – благоухание фиалок, нежное и притягательное.
«Обесчестите меня».
О, теперь не оставалось ни малейшего сомнения – ее слова не были вопросом.
– Мисс Уилмонт, вы приличная женщина. – Даже для его собственных ушей это заявление прозвучало так, словно он заботился больше о себе, чем о ней.
– Но не леди?
– Ну да, конечно, но... – Слава Богу, не все леди в Лондоне обладали очарованием мисс Уилмонт, иначе вся страна погибла бы.
– Но что? – Она незаметно приближалась к Себастьяну, пока не оказалась прямо перед ним, и его защита рухнула, а желание обрело голос, который он старался заглушить.
– Я джентльмен, – предупредил он Шарлотту.
– Я всегда считала вас немного легкомысленным. – Она взглянула на Себастьяна из-под ресниц, и ее глаза сверкнули, словно им было известно нечто такое, что даже для него оставалось тайной.
Он? Легкомысленный? О, что может быть глупее...
Но как бы ни хотелось Себастьяну сказать этой девушке, что ее предположение – совершенная чушь, так как все знают, что он самый разумный из Марлоу, он расправил плечи, выпрямился в полный рост и ощутил непреодолимое желание заключить в объятия мисс Уилмонт и показать ей, каким раскрепощенным он может быть.
«Сорви с нее платье, сними подвязки, вытащи шпильки из путаницы каштановых волос и займись с ней сексом прямо здесь, на ковре».
Встретившись с ней взглядом, он с уверенностью почувствовал, что она не будет противиться его непристойному желанию, что она так же сильно хочет его, как он ее...
За тысячу четыреста сорок три года она научилась мастерски избегать Милтона. Среди кирпичных стен, мощеных улиц и дымных кварталов Лондона было не так уж трудно не дать себя обнаружить, но Куинс знала, что сейчас Милтон упорно стремится вернуть свое кольцо.
«В очередной раз», – подумала она, переходя к кружению на месте на заросшей травой верхушке бугра, где она танцевала.
– Где твои манеры, Милтон? Разве можно так набрасываться на леди? – С опаской глядя на него, она предусмотрительно медленно отошла подальше, чтобы он не мог до нее достать.
Одетый как джентльмен, он предстал перед Куинс весьма представительным и элегантным герцогом. И несмотря на то что никто другой, кроме нее, не мог его видеть, тщеславие не позволило бы Милтону появиться в образе кого-либо менее важного, чем лорд.
– Я знал, что нужно только подождать и ты обязательно придешь в парк, – протянул он, обходя вокруг Куинс, как ощетинившийся кот.
Куинс пробормотала древнее проклятие. Конечно, она пришла в парк. После того как она провела, казалось, целую вечность в этом грязном, отвратительном городе, ей было необходимо ощутить под ступнями постель из мха, почувствовать под ладонями кору дерева, послушать мягкое бормотание ветра, танцующего среди листвы и нашептывающего ей на ухо свои секреты. Конечно, это было рискованно, но Куинс хотела только немного понежиться в лунном свете в полночный час, а потом снова вернуться в свое убежище. Очевидно, она кружилась в серебряном свете чуть дольше, чем следовало.
– Иди сюда, Милтон. – Она протянула ему руку. – Не хочешь снова потанцевать со мной?
– Нет.
– Пойдем, Милтон. – Она несмело вытянула руку еще дальше. – Сегодня ночью лунный свет просто волшебный. Неужели ты не помнишь ту ночь в Уэльсе, когда мы...
– Куиис, мое кольцо. – Он скрестил руки на груди, не оставив между ними ничего, кроме ледяного отчуждения. – Мне нужно только кольцо.
– Неотесанный чурбан, – пробурчала она и, убрав руку, рассеянно сделала еще один поворот, а потом окончательно остановилась. – А что касается твоего кольца, то неужели ты думаешь, что я пришла бы сюда танцевать, если бы оно было у меня?
– Единственное место, где тебе следует быть, – это там, где можно его получить.
– Оно все еще у нее на руке. – Куинс расправила юбку, ожидая взрыва негодования, и он последовал.
– Как так?! – Обычно невозмутимое лицо Милтона исказилось от гнева.
– Откуда я знаю? – Куинс прикидывала, как ей на этот раз спастись от его ярости. Возможно, ей удастся выкрутиться, и он просто уйдет. – Оно все еще там, и я ничего не могу с этим поделать.
– Но она отказалась от своего желания. – Он прищурился. – Значит, кольцо должно свободно соскользнуть.
Куинс даже не потрудилась спросить, откуда он знает, что Шарлотта подвела черту под жизнью в образе Лотти. Слова Милтона означали: он пристально следит за кольцом и упорнее, чем когда-либо, жаждет вернуть его себе.
– Совсем не обязательно...
– Если только ты не вмешалась. Ты приложила руку к ее желанию, правильно?
– Как ты можешь делать такое предположение, когда я...
– Знаешь, Куинс, – перебил он ее, – на этот раз ты зашла слишком далеко. Ты перемещаешь время туда и обратно, и не думай, что это остается незамеченным.
«Смелее, девочка, – сказала себе Куинс и вздернула нос, хотя в это же время поджала пальцы ног. – Не позволяй ему увидеть, что ты боишься». Однако она не могла отказать себе в удовольствии немного подразнить Милтона.
– Все встанет на свои места, когда он снова влюбится в нее.
– Ты рискуешь моим кольцом ради человеческой любви? – Милтон обошел вокруг нее. – Ты что, сошла с ума?
Куинс ощутила, как та его странная магия начинает окутывать ее.
– Она и так его любит, а если он не видит дальше... Разговор шел уже не о Шарлотте и Себастьяне, и они оба это понимали.
– Я не желаю тебя слушать. – Он воздел руки к небу, а затем бросился прочь, но потом остановился, повернулся и погрозил Куинс пальцем. – Я осуществлю то, что должен был сделать с самого начала.
– Милтон! – воскликнула Куинс и бросилась вслед за ним. – Что ты имеешь в виду?
– Ты сама прекрасно это знаешь. В первую очередь я должен был положить конец этому желанию.
И прежде чем Куинс успела его остановить, он исчез в темноте, отправившись туда, куда даже она не смела ступить.
Шарлотта стояла в библиотеке Марлоу и водила пальцем по названиям на корешках книг, разыскивая вполне определенный том стихов.
«На тот случай, если ты не сможешь никого найти для званого вечера леди Ратледж, тебе нужно выучить наизусть какой-нибудь отрывок, чтобы выступить», – сказала ей Гермиона.
Поднявшись на цыпочки, Шарлотта продолжила поиски: французские романы, Шелли, Блейк, Шекспир, еще Шекспир. Ну где же тот том, который она ищет?
У нее за спиной открылась и закрылась дверь.
– Черт возьми, Гермиона, я не могу найти Кольриджа. – Она потянулась еще выше. – Ты думаешь, он должен быть в середине, учитывая, как твой...
Продолжая говорить, она повернулась – на пороге с изумлённым видом стоял Себастьян. Шарлотта моментально забыла, что она говорила, что искала, и потеряла дар речи, как всегда, когда оказывалась рядом с ним, но только до тех пор, пока он не спросил, вернее, не потребовал ответа:
– Что вы здесь делаете?
Этого ей оказалось достаточно, чтобы избавиться от комка в горле.
– Я тоже очень рада вас видеть, лорд Трент, – ответила она, изо всех сил стараясь сдержать бурный восторг, наполнявший ее приветствие.
Почему он так рано вернулся? Очевидно, он не слишком надолго задержался с мисс Берк. К собственной досаде, Шарлотта не могла скрыть улыбки.
– Я спросил, что вы здесь делаете.
– Провожу вечер с Гермионой, – ответила Шарлотта. «Должно быть, проводил домой Берков», – пришла к выводу она.
Сделав еще шаг в библиотеку, Себастьян взглянул направо и налево.
– И где она?
– Наверху. А вы, случайно, не знаете, где том Кольриджа? – Шарлотта кивком указала на полки.
– Верхняя полка, третий ряд, – ответил Себастьян. – А зачем он вам?
– Гермиона хочет, чтобы я выучила поэму для леди Ратледж на случай, если мне не удастся найти герра Тромлера. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Я подумала, что Кольридж был бы очень... очень... поучителен.
Себастьян вытаращил глаза.
– Не хотите же вы сказать, что собираетесь читать Кольриджа на званом вечере у леди Ратледж?
– А что вас так удивляет?
– Ну во-первых, это совершенно невозможно. Он не слишком приличен, если не сказать просто...
– Но вам нравятся его произведения, – не дала ему договорить Шарлотта, вспомнив, как они провели день за городом, по очереди читая эту самую книгу... а в промежутках занимаясь любовью.
– Я... – Он замолчал и пристально посмотрел на Шарлотту. – Это к делу не относится.
– Вы не достанете мне книгу? – Она взглянула на верхнюю полку.
– Нет.
– Могу поспорить, что угадаю ваше любимое стихотворение, – избрала Шарлотта новую тактику. – Если я окажусь права, вы спустите ее для меня.
– О, я должен добавить еще и талант прорицателя к списку ваших очарований?
– Вы считаете меня очаровательной?
Она отвернулась от полок и направилась через комнату к Себастьяну. На секунду ей показалось, что он собирается встретить ее посередине, сжать в объятиях и овладеть ею. Она так страстно мечтала об этом, что почти готова была поверить в такую возможность.
Но в самое последнее мгновение он тяжело вздохнул, обошел ее и, подойдя к полке, потянулся за книгой.
Когда он проходил мимо нее, Шарлотта успела глубоко вздохнуть, и ее наполнил такой знакомый его запах – аромат лавровишневой воды и тот опасный, мужской запах повесы. Несколько секунд она покачивалась, погрузившись в воспоминания, казавшиеся такими близкими и одновременно бесконечно далекими.
– Какая поэма? – спросил Себастьян.
– Ч-что? – пролепетала она, возвращаясь в тот мир, где была просто Шарлоттой.
– Вы сказали, что можете угадать мою любимую поэму, поэтому я хочу знать, какая, по-вашему, мне нравится больше всего.
– Страница двадцать семь. – Закрыв глаза, Шарлотта слушала, как Себастьян пальцем переворачивает страницы, и, когда он дошел до нужной, закончила: – «Воспоминания о любви». – Открыв глаза, она повернулась и увидела, что он в изумлении смотрит на открытую книгу у себя в руках.
– Как вы это узнали? – Он перевел взгляд на Шарлотту.
«Нет ничего такого, чего бы я о тебе не знала, – хотелось ей ответить. – По утрам ты любишь пить не чай, а кофе с тремя кусочками сахара, и чтобы было побольше сливок. Ты терпеть не можешь зеленые жилеты и любишь играть в вист, но только когда я позволяю тебе выигрывать. Когда мы занимаемся любовью, у тебя на лице появляется точно такое выражение, если ты готов получить...»
– Как вы это узнали? – повторил Себастьян.
– Просто повезло, – ответила она, подумав, что он сочтет ее ненормальной, если она расскажет ему правду.
«Я была твоей любовницей, Себастьян. И мы любили друг друга так глубоко, так страстно, что, если бы ты постарался воскресить все в памяти, мы могли бы снова оказаться в том безрассудном мире...»
– Действительно повезло. – Он протянул ей книгу.
Шарлотта взяла ее, и некоторое время они стояли, соединенные теми страницами, которые когда-то днем воспламенили их страсть.
Себастьян взглянул на Шарлотту, и она могла поклясться, что на короткий миг к нему вернулись воспоминания, что он почувствовал, как желание пронзило его тело.
– Мне нужно идти, – с запинкой произнес он, повернулся и пошел к выходу, но у двери остановился и пробормотал себе под нос что-то, чего она не могла разобрать. Он стоял, опустив по бокам сжатые в кулаки руки и напряженно расправив плечи.
– Что-то не так? – спросила Шарлотта, не решаясь подойти ближе из страха, как бы он не надумал спрятаться в Шотландии.
– Да, – буркнул он, – то есть нет.
– О, вы поссорились с мисс Берк? – прошептала она. – Значит, вы поэтому так рано вернулись домой?
– Нет, конечно, нет. – Он резко повернулся. – Она не из тех людей, кто...
– Да, полагаю, не из тех, – согласилась Шарлотта, и у нее мелькнула мысль: что, если Куинс ошиблась, а сама Шарлотта просто сошла с ума и все ее воспоминания о Себастьяне – лишь мечты и фантазии?
«А теперь уходи, Шарлотта, – подсказал ей голос разума, – пока не выставила себя полной дурочкой и твое сердце окончательно не разбилось пополам».
Ведь оно просто разрывалось сейчас, когда она не смела броситься в объятия Себастьяна, не могла целовать его, когда ее одежда была совершенно пристойной и в полном порядке...
О, это была настоящая мука!
Вздрогнув, Шарлотта взглянула на него и вспомнила то время, когда он был таким страстным, ненасытным и так близко к ней – когда он обижался, ревновал и сердился на нее.
Да, все это было! Ей нужно разжечь в нем возбуждение – почему ей прежде не пришло это в голову?
– Честно говоря, не могу понять, почему мисс Берк все время говорит «нет», – торопливо добавила Шарлотта. – Вы, несомненно, сделали правильный выбор.
– Что вы хотите этим сказать? – Себастьян нахмурился.
– О, ничего. – Не обращая внимания на его подозрительный тон, Шарлотта подошла к большому креслу у камина и в совсем не подобающей леди манере уселась на подлокотник. – Она очень симпатичная.
Если змею в муслине кто-то может назвать таковой.
– Совершенно верно, – согласился он, – мисс Берк – леди, и она никогда не станет перечить...
– Конечно, нет, – снова перебила его Шарлотта, не обращая на Себастьяна особого внимания, а пристально разглядывая свои ногти, и тоскливо вздохнула. – Она исключительно достойная и положительная, должна это признать. Некоторые могут назвать такого образцового человека ужасным занудой, но, я думаю, вас вполне удовлетворяет отсутствие в ней страсти. – Она дала время этим словам проникнуть ему в сознание, а потом взглянула на Себастьяна, немного изменила позу, как могла бы сделать Лотти, слегка подняв грудь, чтобы натянуть лиф платья, и приподняла уголки губ в дерзкой, загадочной улыбке, – Но то ли это, чего вы хотите на самом деле, лорд Трент? Вы, кто тайком читает Кольриджа?
Она бросила ему тот самый взгляд, который, по утверждению Арбакла, делал совершенством его Елену Троянскую на портрете, – один из тех манящих взоров, которые могут соблазнить мужчину бросить дом и семью, собрать тысячу кораблей, преодолеть сотню препятствий, чтобы завоевать ее сердце. Назвать ее своей.
Должно быть, он ей великолепно удался, потому что Себастьян с выражением полного шока разинул рот.
– Лотти, я...
Услышать из его уст свое имя было опьяняюще приятно. Шарлотта выпрямилась, а потом встала и сделала несколько несмелых шагов к нему.
Но это был совсем не тот безрассудный человек, который показал ей, что такое любовь... во всяком случае, пока еще не тот, рассудила Шарлотта, придумывая, как лучше всего его разбудить. Возбудить.
На нее нахлынули воспоминания: Себастьян врывается в дом на Литл-Тичфилд-стрит, мечтая о ее поцелуе; он, восхитительно нагой, требует по ночам своего. Она позволила страсти закипеть внутри и из-под полуопущенных ресниц бросила Себастьяну взгляд, обещавший восторг и наслаждение.
Себастьян отступил назад, наткнулся на дверь и закрыл ее, так что они оказались запертыми вдвоем в уютной комнате.
– Простите меня, – запинаясь, пробормотал он. – Не знаю, почему я все время так называю вас. Это в высшей степени неприлично.
И хотя он, возможно, нервничал и был готов убежать, Шарлотта достаточно хорошо знала этого мужчину, чтобы понять: он поддался искушению. Несмотря на внутреннее благородство и полную неуместность этой сцены, Себастьян Марлоу считал Шарлотту соблазнительной.
А это все, что ей было необходимо.
– Думаю, да. – Увидев, что он потянулся к ручке двери, она сделала еще несколько шагов к нему. – Но что в этом плохого, если я не возражаю? – Шарлотта улыбнулась и подошла еще ближе, с каждой секундой все больше ощущая себя своим безнравственным двойником.
– Лотти, – повторил он. – Не знаю почему, но это имя подходит вам. – Он стоял неподвижно, напрягшись всем телом. Неловкость между ними и все те эфемерные воспоминания приковали их обоих к месту...
– Нам не следует оставаться здесь вдвоем, – наконец сказал Себастьян, словно предупреждая ее. – Это неприлично. Недопустимо. Могут подумать, что я... ну, что я пытался...
– Пытались обесчестить меня? – Шарлотта улыбнулась. – Вы обесчестите меня, лорд Трент?
Себастьян мысленно повторил вопрос мисс Уилмонт.
Его взгляд быстро сместился от выпуклости груди и изгиба шеи к нежным губам, сжатым и ждущим, чтобы на них набросились.
Откуда, черт побери, взялась эта девушка? Куда девалась робкая подруга Гермионы, которая, казалось, имела больше общего с драпировками, чем с мужскими статуями его отца?
«Вы обесчестите меня, лорд Трент?»
Ее вопрос продолжал звучать в голове Себастьяна, пока ему на ум не пришло нечто совсем другое, более волнующее.
Что, если ее слова были не вопросом, а предложением?
– Ч-что? – наконец заикаясь выдавил он, словно был совершенно неопытным юнцом.
– Вы меня слышали. – Шарлотта еще приблизилась, двигаясь по комнате, как похотливая кошка. – Вы меня обесчестите?
Так как Себастьян не мог найти слов, он заставил себя просто отрицательно покачать головой.
«Никогда, – подумал он, пытаясь представить себе бесцветную старую деву, имени которой он никогда не мог вспомнить. – Во всяком случае, не собираюсь вас обесчестить», – уточнил он, когда Шарлотта подошла ближе и он чуть не потянулся, чтобы пальцем обвести линию выреза платья, выпуклость ее груди.
О чем он, в конце концов, думает? Это ведь мисс Шарлотта Уилмонт, добропорядочная леди.
– Мисс Уилмонт, – удалось ему произнести.
– Лотти, – поправила она его. – Лотти. – Это имя, скатившееся с ее губ мягким мурлыканьем, снова эхом повторилось в его неконтролируемом сознании.
«Лотти, моя любовь, иди ко мне».
Себастьян встретился с Шарлоттой взглядом, не зная, произнес ли он вслух эти слова или просто подумал.
По блеску у нее в глазах он мог предположить, что громко высказал их или что она знает все его мысли. Женщина, последний раз смотревшая на него вот так, была его... любовницей.
– Мисс Уилмонт, – покачал он головой, – думаю, вам следует... то есть я хочу сказать, мы должны...
Она вскинула бровь и с понимающей улыбкой на губах, слегка наклонив набок голову, двинулась к нему, медленно и соблазняюще, покачивая бедрами и вызывающе играя всем телом.
О, дьявол, где это старая дева выучилась двигаться подобным образом?
А этот свет... О, черт бы побрал это сияние у нее в глазах... Оно манило, как призрачный огонь в бушующем море – не обещающий ни покоя, ни безопасности.
Проклятие, он сойдет с ума.
Шарлотта сделала еще один завлекающий шаг к нему, и тогда Себастьян почувствовал аромат – благоухание фиалок, нежное и притягательное.
«Обесчестите меня».
О, теперь не оставалось ни малейшего сомнения – ее слова не были вопросом.
– Мисс Уилмонт, вы приличная женщина. – Даже для его собственных ушей это заявление прозвучало так, словно он заботился больше о себе, чем о ней.
– Но не леди?
– Ну да, конечно, но... – Слава Богу, не все леди в Лондоне обладали очарованием мисс Уилмонт, иначе вся страна погибла бы.
– Но что? – Она незаметно приближалась к Себастьяну, пока не оказалась прямо перед ним, и его защита рухнула, а желание обрело голос, который он старался заглушить.
– Я джентльмен, – предупредил он Шарлотту.
– Я всегда считала вас немного легкомысленным. – Она взглянула на Себастьяна из-под ресниц, и ее глаза сверкнули, словно им было известно нечто такое, что даже для него оставалось тайной.
Он? Легкомысленный? О, что может быть глупее...
Но как бы ни хотелось Себастьяну сказать этой девушке, что ее предположение – совершенная чушь, так как все знают, что он самый разумный из Марлоу, он расправил плечи, выпрямился в полный рост и ощутил непреодолимое желание заключить в объятия мисс Уилмонт и показать ей, каким раскрепощенным он может быть.
«Сорви с нее платье, сними подвязки, вытащи шпильки из путаницы каштановых волос и займись с ней сексом прямо здесь, на ковре».
Встретившись с ней взглядом, он с уверенностью почувствовал, что она не будет противиться его непристойному желанию, что она так же сильно хочет его, как он ее...