Странно, что он никогда раньше об этом не думал. Стоящий рядом Влад продолжал сосредоточенно наблюдать за ними, и Савн вдруг понял, что взгляд человека с Востока напоминает ему о чем-то очень неприятном, случившемся давно… Юноша ощутил какой-то безотчетный страх.
— Влад, — наконец прервал молчание Савн.
— Да?
— Эти люди… не имеет значения.
— Что ты хотел сказать?
Савн, запинаясь, попытался поделиться с человеком с Востока своими мыслями, но ему никак не удавалось подыскать нужные слова, поэтому он пожал плечами и замолчал.
— Они тоже вассалы барона Смолклифа?
— Да, он еще и барон Бигклифа.
Влад кивнул:
— Что еще?
— Не знаю. Я слышал про владельца поместья Уайтрок. О нем рассказывают разные истории.
— Да? И какого рода истории?
— Не самые приятные. Крестьянам приходится работать на него два раза в неделю, даже в плохие годы, когда им с трудом удается управиться с собственными полями, но его не интересует, как трудно тебе приходится, даже если ты голодаешь. А еще он совершает поступки… ну, я не могу сказать наверняка, потому что мои родители говорят, будто я слишком молод, чтобы слушать о таком, но это что-то ужасное. Его сборщики налогов могут в любой момент тебя избить, и ты против них бессилен. А солдаты убивают всех, кто попадается у них на пути. Когда Староста попытался пожаловаться Империи, его убили, и все такое.
— А здесь такого не бывает?
— Ну, сборщики налогов иногда бывают очень злыми, но все не так уж страшно. Нам еще повезло.
— Наверное, ты прав.
Они снова замолчали. Влад продолжал наблюдать за берегом реки. Савну надоело молчать, и он спросил:
— Влад, если вы не наслаждаетесь видами природы, то что же вы тут делаете?
— Наблюдаю за людьми.
— Они странные, — сказал Савн.
— Да, но в чем, по-твоему, заключается их странность?
Савн открыл рот и тут же его закрыл. Он не хотел повторять то, что ему говорили Ма и Па, поскольку не сомневался, что Влад сочтет его мелочным. Наконец он ответил:
— Они странно разговаривают.
Влад взглянул на него:
— Странно? Как?
— Ну, когда-то здесь обитало племя сариоли. Они покинули наши места несколько столетий назад, а прежде жили рядом с людьми из Бигклифа, постоянно общались с ними, и…
— И жители Бигклифа используют слова сариоли?
— Только не с нами. Однако они говорят не так, как мы.
— Но ты их понимаешь?
— О, конечно. Но их речь звучит необычно.
— Хм-м, — сказал Влад.
— А зачем вы за ними наблюдаете?
— Я не уверен. Ищу способ сделать то, что должен.
— Почему вы все время так говорите?
Влад вновь бросил на него короткий взгляд, смысл которого остался для Савна загадкой, и ответил:
— Я много времени провел в компании с философами и атирами.
— Ага.
— И у меня много тайн.
— Ага.
Необычное ощущение овладело Савном, словно они с Владом пришли к взаимопониманию — казалось, если он задаст человеку с Востока вопрос, то наверняка получит ответ. Но с другой стороны, Савн понял, что часто не знает, о чем следует спросить нового знакомого.
— Вы и в самом деле много времени провели среди благородных атир? — наконец спросил Савн.
— Ну, не совсем, но я знал одного лорда ястреба, который очень походил на атиру. И барабанщика.
— Ага. Их вы тоже убили?
Влад резко вскинул голову, но потом негромко рассмеялся.
— Нет, — ответил он и добавил: — С другой стороны, я был очень к этому близок.
— А чем они походили на атир?
— Что тебе известно о Доме Атиры?
— Ну, его светлость к нему принадлежит.
— Да. Именно поэтому я и вспомнил об атирах. Видишь ли, тут речь идет о соотношении философии и практики, мистического и земного.
— Не понимаю.
— Я знаю, — сказал Влад, продолжая наблюдать за берегом реки.
— А вы мне объясните?
— Я не уверен, что у меня получится, — сказал Влад. Он посмотрел на Савна, а потом его взгляд вновь устремился к песчаному пляжу. — Многие пренебрегают мыслительными процессами. Но тем, кто их не боится, иногда удается обнаружить, что чем больше удаляешься от обычного, каждодневного мира, тем лучше начинаешь его понимать. А чем лучше его понимаешь, тем легче удается им управлять, не дожидаясь, пока он до тебя доберется. Это, — добавил он после короткого раздумья, — и есть то, чем занимается колдовство.
— Но раньше вы сказали, что следует участвовать в событиях, а теперь утверждаете, будто необходимо от них отойти.
— Ты меня поймал, — с улыбкой заявил Влад.
Савн ждал, что Влад что-нибудь добавит. Тот немного подумал и присел.
— Речь не идет о том, чтобы полностью устраниться от происходящего, — пояснил он. — Просто я имел в виду, что не следует бояться делать выводы, пытаться обнаружить законы, управляющие историей и…
— Я не понимаю.
Влад вздохнул:
— Зря ты позволил мне пуститься в рассуждения.
— Но насчет атир…
— Да. Существуют два вида атир. Одни — мистики, которые пытаются исследовать природу мира, направив свои взоры внутрь себя, другие, наоборот, смотрят на мир как на задачу, которую нужно решить, тем самым превращая других людей в помеху или кусочки головоломки… они соответственно к ним и относятся.
Савн обдумал слова Влада и сказал:
— Исследователи кажутся мне опасными.
— Так и есть. Однако они не столь опасны, как мистики.
— Но почему?
— Потому что исследователи все-таки верят, что другие люди реальны, хотя и не имеют особого значения. Для мистика, который путешествует внутри собственной души, другой реальности не существует.
— Понимаю.
— Барон Смолклиф — мистик!
— Ага.
Влад неожиданно встал, и Савн испугался, что человек с Востока бросится вниз с утеса. Однако тот лишь глубоко вздохнул и сказал:
— Он худший из всех возможных видов мистиков. Он видит людей только как… — Влад замолчал, потом посмотрел на Савна и отвернулся.
На мгновение Савну показалось, что в глазах человека с Востока пылает такой гнев, что вспышки ярости Старосты по сравнению с ним лишь детская обида.
Чтобы отвлечь Влада, Савн спросил:
— А кто вы?
Это сработало, поскольку Влад усмехнулся:
— Тебя интересует, мистик я или исследователь? Я искал ответ на этот вопрос в течение нескольких последних лет. До сих пор мне не удалось его найти, но я знаю, что другие люди реальны… уже кое-что, правда?
— Наверное.
— К сожалению, я не всегда это понимал.
Савн не знал, что ответить, и промолчал.
— А еще я слушаю, что говорят философы, — добавил Влад.
— Когда вы их не убиваете, — сказал Савн.
На сей раз человек с Востока не рассмеялся.
— Даже когда убиваю, все равно прислушиваюсь к ним.
— Я понимаю, — заявил Савн.
Влад неожиданно посмотрел на него:
— Да, полагаю, ты действительно понимаешь.
— Вы удивлены?
— Извини, — сказал Влад. — Ты, как бы получше выразиться… гораздо лучше образован, чем мы, городские жители, себе представляем.
— Ну, я научился считать, писать и всему остальному, потому что наполнил ведро, когда мне исполнилось двадцать лет, вот почему…
— Наполнил ведро?
— А разве в городе так не делают?
— Не знаю. Первый раз слышу.
— Понятно. Ну, я уже плохо помню. Знаете, я тогда был совсем юным. Мне дали ведро…
— Кто?
— Ма и Па, Староста и наш Священник.
— Ясно. Продолжай.
— Тебе дают ведро и говорят, чтобы ты отправлялся в лес. Когда ты возвращаешься, они смотрят, что в ведре, и решают, готов ли ты стать учеником.
— И ты наполнил свое ведро?
— Ну, так говорят — это означает, что они сказали “да”. Если ты принесешь ведро с водой, Священник возьмет тебя к себе, а если ты вернешься с палками, тогда… ну, на самом деле я всего не знаю… Меня отправили учеником к господину Вагу.
— Ага. И что ты принес?
— Раненую птичку.
— Теперь я понимаю их выбор. И все же не могу не думать о том, насколько он бывает случайным.
— Что вы имеете в виду?
— Как часто ребенок хватает первое, что ему попадется на глаза, и становится сапожником, тогда как из него получился бы замечательный ткач?
— Так не бывает, — возразил Савн.
Влад посмотрел на него:
— Не бывает?
— Нет, — повторил Савн, однако ощутил смутное беспокойство.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что… не бывает, и все.
— Потому что тебе всегда так говорили?
Савн почувствовал, что краснеет, хотя и сам не понимал почему.
— Нет, потому что испытание нужно именно для того, чтобы определить, кто кем станет.
Влад продолжал изучающе на него смотреть:
— А ты принимаешь на веру все, что тебе говорят?
— Грубый вопрос, — не подумав, ответил Савн.
Казалось, Влад удивился.
— Ты прав, — сказал он. — Извини.
— Некоторые вещи просто знаешь, и все.
Влад нахмурился и отступил от края утеса. Он заложил руки за спину и слегка наклонил голову.
— Ты полагаешь? — спросил он. — Когда ты “просто знаешь” что-то, Савн, это означает: какое-то понятие прочно засело в твоем сознании, и ты действуешь таким образом, будто оно истинно, даже если понимаешь его ошибочность. — Он наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с Савном. — Не самый разумный подход.
— Я не понимаю.
— Ты убежден, что твой барон Смолклиф непобедим и безупречен, и будешь стоять и ждать, пока он тебя прикончит, вместо того чтобы хоть как-то попытаться защититься.
— Ну, тут другое.
— В самом деле?
— Вы меняете тему. Существует вещи, в истинности которых человек глубоко убежден. Вы знаете, что они истинны, только потому, что иначе просто не может быть.
— Правда?
— Да. Например, откуда вы знаете, что мы действительно стоим здесь, на скале? Мы это знаем, и все.
— Некоторые философы с тобой не согласились бы, — заметил Влад.
— Вы их убили?
Влад рассмеялся.
— Неплохой довод, — сказал он. Он снова подошел к краю утеса и взглянул вниз. Савну было жутко интересно, что Влад там высматривает. — Но наступает момент, — продолжал человек с Востока, — когда ты должен что-то сделать. И тогда важно, знаешь ли ты, почему поступаешь именно так, а не иначе.
— Что вы имеете в виду?
Влад нахмурился. Похоже, он часто хмурился, когда размышлял над тем, как получше выразить свою мысль.
— Иногда ты разозлишься и лезешь в драку или бываешь так напуган, что обращаешься в бегство, но сам не знаешь почему. А иногда ты понимаешь, по какой причине следует что-то сделать, но только умом. Ты ничего не чувствуешь, и трудно заставить себя это сделать.
Савн кивнул:
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Так бывает, когда я поздно возвращаюсь домой и Ма спрашивает, чем я занимался. Я знаю, что должен сказать ей правду, но не говорю.
— Верно. Не всегда легко действовать в соответствии с разумом, когда сердце подсказывает другое решение. И не всегда правильно. Главное — научиться выбирать, когда следует повиноваться разуму, а когда нужно уступить чувствам.
— Ну и у вас получается?
Влад покачал головой:
— Последние несколько лет я пытался найти ответ на этот вопрос, но так и не сумел. Но я могу тебе сказать, что у меня получается гораздо лучше, когда я понимаю, почему чувствую именно так, — тогда мне приходится ставить под сомнение то, в чем я уверен. Вот одно из достоинств атир и философов.
— Я понимаю, к чему вы ведете, — задумчиво проговорил Савн.
Влад посмотрел на него:
— Да? И?..
— Некоторые вещи просто знаешь — и все.
Казалось, Влад собрался возразить, но потом передумал.
Они замолчали, и Влад снова принялся изучать далекий берег реки.
— А кто та леди в зеленой шляпе, она еще со всеми разговаривает? — спросил человек с Востока через некоторое время.
— Я не знаю, как ее зовут, но она жрица.
— Чего?
— Что значит “чего”? О, я понял. Она жрица форели.
— Хм-м… Тут не будет никакого толку.
— Толку для чего?
— Не имеет значения. А вы почитаете форель?
— Почитаем?
— Я хотел спросить, кому вы молитесь?
— Молимся?
— Кто ваш бог?
— Наш Преподобный, похоже, в хороших отношениях с Наро, Леди, Которая Спит, поэтому обычно он обращается с просьбами именно к ней.
Влад кивнул, потом снова показал вниз:
— А это кто вон, смотри, идет к воде?
— Я не помню его имени. Он делает мыло на продажу.
— И где он его продает?
— Прямо там, возле реки. Большинство сами делают мыло, как и мы, поэтому его торговля не слишком процветает. Покупают лишь те, кто принес много одежды для стирки, а мыла не хватило.
— И он больше нигде не продает свое мыло?
— Нет, насколько мне известно. А почему вы спрашиваете?
— Не имеет значения.
— Мы не моемся в реке, у нас есть колодцы.
— Вы моетесь в колодцах?
— Нет-нет, мы…
— Я пошутил.
— Ага. Иногда мы ходим на реку поплавать, но только выше по течению. В верхней части Браунклэя нельзя купаться: там слишком быстрое течение, да и вода холодная.
— А кто сейчас зашел под куст?
— Там? Ферд. Он однажды приходил к господину Вагу с ужасной сыпью на руке, господин Ваг натер ему руку листьями розы, и все прошло.
— Что он делает?
— Продает фрукты.
— Фрукты? У вас здесь есть фрукты?
— Ферд привозит их с верховьев реки. Здесь мало что растет. Впрочем, у нас есть манго, ти'ик, апельсины и…
— А разве их продает не Тэм?
— Он не может. Есть только один продавец — Ферд.
— Я должен с ним встретиться.
— Он бывает у реки почти каждый день. Можем спуститься вниз, если хотите.
— Не сейчас. А где еще он продает фрукты?
— Только здесь. И в замке, наверное.
— В самом деле? Он обеспечивает своим товаром Смолклиф?
— Нет, только тех, кто служит у его светлости.
— Интересно.
— Да? Сначала он только этим и занимался — привозил фрукты и овощи для слуг его светлости, но потом сообразил, что может спускаться к реке, где многие покупают его товар. Теперь у него гораздо больше клиентов на берегу, чем среди слуг, хотя я и не понимаю, какое это имеет…
— Так ты говоришь, его зовут Ферд?
— Да.
— Очень хорошо.
Влад понаблюдал за берегом еще немного, потом что-то проворчал и отвернулся.
— Мы снова пойдем в пещеры? — спросил Савн.
— Нет, я хочу вернуться к Тэму, чтобы выпить стаканчик вина.
— Ага.
Пока они шли к таверне, Савн почувствовал, как постепенно исчезает необычное ощущение, испытанное им рядом с человеком с Востока, — словно ненадолго приоткрылась маленькая дверца его души, а теперь захлопнулась снова.
Ну, подумал Савн, теперь, когда уже слишком поздно, я буду жалеть о том, о чем не спросил у него.
Когда они спустились с холмов и вышли на дорогу, он сказал:
— Влад?
— Да?
— А вы что-нибудь сделали с Ма и Па вчера вечером?
Влад нахмурился:
— Сделал? Ты спрашиваешь, не наложил ли я на них заклинание? А почему ты так подумал? Они вели себя странно?
— Нет, просто я не понимаю, почему они не сердились на меня за то, что я вернулся домой так поздно.
— Просто я взял на себя вину, вот и все.
— Понятно, — сказал Савн. Слова Влада его не убедили, но и поверить в то, что человек с Востока действительно наложил на его родителей заклинание, он не мог. Поэтому он решил сменить тему: — А какие они, ваши родители, Влад?
— Они умерли, — ответил Влад.
— О, я сожалею. — Он подумал немного, какой будет жизнь без Ма и Па, и решил, что лучше не задерживаться на этой грустной мысли. — Они вас всему научили?
— Нет, меня учил дед.
— А он?..
— Нет, он еще жив. Во всяком случае, был жив несколько лет назад. Он старый человек, но колдуны, как и волшебники, живут долго.
Они подошли к широкой части дороги, которая находилась неподалеку от поворота к городу, здесь обычно разворачивались фургоны. По обе стороны высился лес.
— Сегодня мы будем изучать колдовство? — спросил Савн.
Влад пожал плечами:
— А чему бы ты хотел научиться?
— Ну, не знаю. Чему-нибудь интересному.
— Что ж, можно и так подойти к делу.
Они прошли то место, где Савн впервые увидел Влада, и начали подниматься по пологому склону холма, за которым оставалась последняя возвышенность перед городом.
— Что вы имеете в виду? — спросил Савн.
— К Искусству можно подходить с разных сторон. Один вариант — учиться делать что-то интересное, другой — искать знания, а еще можно стремиться к пониманию или мудрости, если хочешь, хотя это не одно и то же…
— Значит, раньше вы говорили о колдовстве и понимании, не так ли?
— Да.
— Но разве знание не то же самое, что понимание?
— Нет.
Савн подождал дальнейших разъяснений, но их не последовало.
— А есть еще один путь — стремление к власти, — продолжал Влад.
— А каким путем следовали вы?
— Тем, что выбрал ты. Хотел выяснить, как делать интересные вещи. В некотором роде у меня не было другого выбора.
— Почему?
— Длинная история.
— Ага. А как насчет меня?
— Тебе следует подумать о выборе направления.
— Я уже знаю.
— Да? Ну, так скажи мне.
— Мне хотелось бы узнать, как делать всякие интересные вещи.
— Хм-м…
— Как вы.
— А зачем?
— Чтобы производить впечатление на девушек.
Влад посмотрел на Савна, и ему вдруг показалось, что человек с Востока каким-то необъяснимым образом видит его в первый раз. На губах Влада появилась улыбка, и он мягко сказал:
— Ну почему бы и нет? Давай сойдем с дороги. Лес и джунгли — самое подходящее место для подобных штук.
— А как насчет места, где сосредоточена сила?
Влад рассмеялся:
— На данной стадии в нем нет никакой необходимости.
— Ладно. Наверное, со временем я пойму.
— Да, у тебя есть шансы, но сейчас не будем об этом тревожиться.
— Здесь?
— Нет, пройдем немного дальше. Я не хочу, чтобы нас отвлекал стук копыт и скрежет проезжающих фургонов.
Савн шагал за Владом между толстыми деревьями, пробирался сквозь заросли густого кустарника, нырял под низко свисающие ветви до тех пор, пока человек с Востока не нашел подходящее место. Влад что-то проворчал и уселся возле одинокого большого клена.
— Устраивайся поудобнее, — предложил он Савну. Савн сел и тут же заявил:
— Мне удобно. — И почти сразу же сообразил, что ошибается.
Он немного повозился, устраиваясь получше, и почувствовал, как его охватывает волнение. Однако тут же встряхнулся, стараясь вспомнить, как расслаблялся в пещере. Влад внимательно посмотрел на него, и под черными волосами, растущими на верхней губе, промелькнула быстрая улыбка.
— В чем дело? — спросил Савн.
— Ничего, все в порядке. Что тебе известно о псионической связи?
— Ну, я знаю людей, которые немного ею владеют. И я слышал, что она под силу волшебникам.
— А сам когда-нибудь пробовал?
— Я? Нет, конечно.
— Почему?
— Ну, я… откуда мне было знать, что у меня получится.
— Псионическая связь доступна всем. Нужно только знать, что следует делать.
— Вы имеете в виду чтение мыслей?
— Не совсем. Скорее похоже на беззвучный разговор. Да, читать чужие мысли можно. Но это значительно более сложный процесс, к тому же тебя могут поймать. — Влад немного помолчал, словно что-то вспоминал, — во всяком случае, в его глазах появилось отрешенное выражение, а на губах блуждала слабая улыбка. — Многие обижаются, если пытаешься проникнуть в их мысли.
— И неудивительно, — заметил Савн.
Влад кивнул, затем потянулся к цепочке у себя на шее, немного поколебался, облизнул губы и снял ее. На цепочке в простой оправе висел черный камень.
— Что?..
— Не спрашивай, — сказал Влад.
Одновременно у них над головами послышалось хлопанье крыльев, словно кто-то потревожил каких-то крупных птиц. Савн подскочил от неожиданности, но Влад покачал головой, точно хотел сказать, что им не о чем беспокоиться.
— Помнишь, как ты вчера расслаблялся? — спросил человек с Востока. — Проделаем упражнение еще раз, только твои ощущения будут иными.
— В каком смысле?
— Увидишь. Ты потеряешь чувство времени, но волноваться не следует.
— Хорошо.
Савн снова закрыл глаза и позволил голосу Влада провести себя через каждую мышцу своего тела. Постепенно напряжение отпускало его, уходило в землю, на которой он лежал, и вскоре Савна охватило знакомое ощущение парения, точно он перестал быть частью своего тела — будто ему удалось из него выйти и встать чуть в стороне, равнодушно и спокойно. Затем Влад сказал:
— Ты ощущаешь тепло и свет — как если бы превратился в пузырек воздуха, — и теперь ты можешь отправиться куда угодно. Думай о себе как о пузырьке воздуха, который перемещается по малейшему твоему желанию. Тебя окружает пустота, и сам ты пуст. Почувствуй, что ты можешь двигаться в любом направлении. Ты расслаблен и уверен в себе.
Да, согласился Савн. Я буду так себя чувствовать. Я решил и сделаю это. Разве не замечательно?
— А теперь, — продолжал Влад, — представь, что ты пузырек пустоты, который проплывает сквозь землю, потом слои камней, проникая в них; и чем глубже ты погружаешься, тем более глубоким будет твой сон.
Да, я представляю; я так и сделаю, подумал Савн, и ему показалось, что его тело находится где-то далеко.
— А теперь очень медленно открой глаза и посмотри на меня, но не вставай. Посмотри на меня и представь, что я здесь с тобой — мы вместе, два пузырька воздуха под землей. Глазами твоего тела ты видишь, как я держу маленький кусочек ткани. А теперь вообрази, что ты ветер и касаешься этой ткани. Смотри, как она трепещет. Потрогай ее снова и снова. Не толкай. Ты ощущаешь строение ткани, она гладкая, прохладная, жилы плетения проступают под пальцами твоего разума. Ну, еще немного. Да, ты почувствовал.
А сейчас мы соприкоснемся, как два пузырька воздуха. Слышишь ли ты мои слова, словно они эхо тех, что были когда-то произнесены вслух или тихонько нашептаны? Одно слегка опережает другое, точно ты воспринимаешь время, которое необходимо, чтобы слова дошли до твоих ушей, но решаешь не обращать внимания на звуки, ведь каждый из них произносит мой голос, они идентичны, и они сливаются; сильные, они поддерживают друг друга. А сейчас ты слышишь только шепот, беззвучный шепот, он возвращается ко мне вместе с твоими мыслями — ты формируешь слова и даешь их мне, точно вкладываешь перышко в ладонь, но твой рот и язык не двигаются. Скажи мне, что слышишь меня.
— Я вас слышу, — сказал Савн, чувствуя, как его охватывает странное, туманное восхищение, отголосок сна, как буя не произошло ничего удивительного. Впрочем, он знал, что проснувшись, будет помнить, что с ним случилось что-то потрясающее.
— И я тебя слышу, — продолжал Влад. — Ты запомнишь это ощущение и всегда будешь в состоянии его вернуть.
— Да, — ответил Савн, — я запомню.
— А теперь ты начинаешь подниматься обратно, сквозь слои камней, постепенно пробуждаешься. Ты возвращаешься, все ближе и ближе; снова ощущаешь свои конечности и знаешь, что они часть тебя, и ты слышишь мой реальный голос, ты проснулся и помнишь все, что с тобой произошло. Ты чувствуешь себя отдохнувшим, бодрым и уверенным в себе.
Савн заморгал, словно только сейчас открыл глаза.
— Я чувствую себя… необычно. Сколько прошло времени?
— Около получаса.
— Полчаса? — Савн проверил, так ли это, а потом добавил: — Я действительно пошевелил кусочек ткани?
— Да, ты сумел, — ответил Влад.
Савн покачал головой, но не нашел слов.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Влад.
— Прекрасно. Ну, разве что немного устал.
— Это пройдет. Сегодня ты будешь плохо спать. Советую сделать вечером побольше физических упражнений.
— Хорошо. Я буду бежать всю дорогу домой.
— Отличная мысль.
Они встали. Влад взял цепочку с черным камнем и вновь надел ее на шею. Они медленно двинулись по дороге в сторону города. Савн не знал, что сказать, все его чувства смешались, и он никак не мог сосредоточиться. Он покачал головой. Он гораздо острее ощущал, как ветерок холодит кожу, видел четкие очертания деревьев на фоне сумеречного неба, слышал пение птиц. Они всегда здесь были — почему же он не замечал их раньше и почему заметил сейчас?
Так он размышлял, пока не заметил, что они вошли в город, более того, находятся всего в нескольких шагах от таверны Тэма. Они остановились, и Савн спросил:
— Когда я увижу вас снова?
— Я не уверен, друг мой. Может быть, завтра.
— Хорошо.
Он и в самом деле пробежал всю дорогу до дома, наслаждаясь тем, как воздух наполняет легкие, ноги касаются дороги, над головой темнеет небо и дует свежий ветерок.
Савн не опоздал к ужину, что избавило его от родительских расспросов. Поли, как обычно, проболтала всю трапезу, но Савн, который не очень к ней прислушивался, обратил внимание на несколько ее реплик, направленных в его сторону. К счастью, Ма и Па были слишком погружены в свои мысли.
Ночью Савн заснул сразу же, и ему приснилось, как он стоит на улице перед входом в таверну Тэма, а Лова оказалась в центре лишенной лиц толпы и с обожанием смотрит на то, как он заставляет землю раскрываться и закрываться, а потом бросает огонь с небес на землю. Когда Савн проснулся, он вспомнил свой сон и сказал себе:
— Как странно. Я и не знал, что она мне нравится.
Что теперь?
Она опустилась к маленькому сооружению, где обитал Кормилец, зная, что ее самец уже там. И в тот момент, когда она собралась коснуться ногами мягкого дерева крыши, он взлетел в воздух, промчавшись прямо перед ней.
— Влад, — наконец прервал молчание Савн.
— Да?
— Эти люди… не имеет значения.
— Что ты хотел сказать?
Савн, запинаясь, попытался поделиться с человеком с Востока своими мыслями, но ему никак не удавалось подыскать нужные слова, поэтому он пожал плечами и замолчал.
— Они тоже вассалы барона Смолклифа?
— Да, он еще и барон Бигклифа.
Влад кивнул:
— Что еще?
— Не знаю. Я слышал про владельца поместья Уайтрок. О нем рассказывают разные истории.
— Да? И какого рода истории?
— Не самые приятные. Крестьянам приходится работать на него два раза в неделю, даже в плохие годы, когда им с трудом удается управиться с собственными полями, но его не интересует, как трудно тебе приходится, даже если ты голодаешь. А еще он совершает поступки… ну, я не могу сказать наверняка, потому что мои родители говорят, будто я слишком молод, чтобы слушать о таком, но это что-то ужасное. Его сборщики налогов могут в любой момент тебя избить, и ты против них бессилен. А солдаты убивают всех, кто попадается у них на пути. Когда Староста попытался пожаловаться Империи, его убили, и все такое.
— А здесь такого не бывает?
— Ну, сборщики налогов иногда бывают очень злыми, но все не так уж страшно. Нам еще повезло.
— Наверное, ты прав.
Они снова замолчали. Влад продолжал наблюдать за берегом реки. Савну надоело молчать, и он спросил:
— Влад, если вы не наслаждаетесь видами природы, то что же вы тут делаете?
— Наблюдаю за людьми.
— Они странные, — сказал Савн.
— Да, но в чем, по-твоему, заключается их странность?
Савн открыл рот и тут же его закрыл. Он не хотел повторять то, что ему говорили Ма и Па, поскольку не сомневался, что Влад сочтет его мелочным. Наконец он ответил:
— Они странно разговаривают.
Влад взглянул на него:
— Странно? Как?
— Ну, когда-то здесь обитало племя сариоли. Они покинули наши места несколько столетий назад, а прежде жили рядом с людьми из Бигклифа, постоянно общались с ними, и…
— И жители Бигклифа используют слова сариоли?
— Только не с нами. Однако они говорят не так, как мы.
— Но ты их понимаешь?
— О, конечно. Но их речь звучит необычно.
— Хм-м, — сказал Влад.
— А зачем вы за ними наблюдаете?
— Я не уверен. Ищу способ сделать то, что должен.
— Почему вы все время так говорите?
Влад вновь бросил на него короткий взгляд, смысл которого остался для Савна загадкой, и ответил:
— Я много времени провел в компании с философами и атирами.
— Ага.
— И у меня много тайн.
— Ага.
Необычное ощущение овладело Савном, словно они с Владом пришли к взаимопониманию — казалось, если он задаст человеку с Востока вопрос, то наверняка получит ответ. Но с другой стороны, Савн понял, что часто не знает, о чем следует спросить нового знакомого.
— Вы и в самом деле много времени провели среди благородных атир? — наконец спросил Савн.
— Ну, не совсем, но я знал одного лорда ястреба, который очень походил на атиру. И барабанщика.
— Ага. Их вы тоже убили?
Влад резко вскинул голову, но потом негромко рассмеялся.
— Нет, — ответил он и добавил: — С другой стороны, я был очень к этому близок.
— А чем они походили на атир?
— Что тебе известно о Доме Атиры?
— Ну, его светлость к нему принадлежит.
— Да. Именно поэтому я и вспомнил об атирах. Видишь ли, тут речь идет о соотношении философии и практики, мистического и земного.
— Не понимаю.
— Я знаю, — сказал Влад, продолжая наблюдать за берегом реки.
— А вы мне объясните?
— Я не уверен, что у меня получится, — сказал Влад. Он посмотрел на Савна, а потом его взгляд вновь устремился к песчаному пляжу. — Многие пренебрегают мыслительными процессами. Но тем, кто их не боится, иногда удается обнаружить, что чем больше удаляешься от обычного, каждодневного мира, тем лучше начинаешь его понимать. А чем лучше его понимаешь, тем легче удается им управлять, не дожидаясь, пока он до тебя доберется. Это, — добавил он после короткого раздумья, — и есть то, чем занимается колдовство.
— Но раньше вы сказали, что следует участвовать в событиях, а теперь утверждаете, будто необходимо от них отойти.
— Ты меня поймал, — с улыбкой заявил Влад.
Савн ждал, что Влад что-нибудь добавит. Тот немного подумал и присел.
— Речь не идет о том, чтобы полностью устраниться от происходящего, — пояснил он. — Просто я имел в виду, что не следует бояться делать выводы, пытаться обнаружить законы, управляющие историей и…
— Я не понимаю.
Влад вздохнул:
— Зря ты позволил мне пуститься в рассуждения.
— Но насчет атир…
— Да. Существуют два вида атир. Одни — мистики, которые пытаются исследовать природу мира, направив свои взоры внутрь себя, другие, наоборот, смотрят на мир как на задачу, которую нужно решить, тем самым превращая других людей в помеху или кусочки головоломки… они соответственно к ним и относятся.
Савн обдумал слова Влада и сказал:
— Исследователи кажутся мне опасными.
— Так и есть. Однако они не столь опасны, как мистики.
— Но почему?
— Потому что исследователи все-таки верят, что другие люди реальны, хотя и не имеют особого значения. Для мистика, который путешествует внутри собственной души, другой реальности не существует.
— Понимаю.
— Барон Смолклиф — мистик!
— Ага.
Влад неожиданно встал, и Савн испугался, что человек с Востока бросится вниз с утеса. Однако тот лишь глубоко вздохнул и сказал:
— Он худший из всех возможных видов мистиков. Он видит людей только как… — Влад замолчал, потом посмотрел на Савна и отвернулся.
На мгновение Савну показалось, что в глазах человека с Востока пылает такой гнев, что вспышки ярости Старосты по сравнению с ним лишь детская обида.
Чтобы отвлечь Влада, Савн спросил:
— А кто вы?
Это сработало, поскольку Влад усмехнулся:
— Тебя интересует, мистик я или исследователь? Я искал ответ на этот вопрос в течение нескольких последних лет. До сих пор мне не удалось его найти, но я знаю, что другие люди реальны… уже кое-что, правда?
— Наверное.
— К сожалению, я не всегда это понимал.
Савн не знал, что ответить, и промолчал.
— А еще я слушаю, что говорят философы, — добавил Влад.
— Когда вы их не убиваете, — сказал Савн.
На сей раз человек с Востока не рассмеялся.
— Даже когда убиваю, все равно прислушиваюсь к ним.
— Я понимаю, — заявил Савн.
Влад неожиданно посмотрел на него:
— Да, полагаю, ты действительно понимаешь.
— Вы удивлены?
— Извини, — сказал Влад. — Ты, как бы получше выразиться… гораздо лучше образован, чем мы, городские жители, себе представляем.
— Ну, я научился считать, писать и всему остальному, потому что наполнил ведро, когда мне исполнилось двадцать лет, вот почему…
— Наполнил ведро?
— А разве в городе так не делают?
— Не знаю. Первый раз слышу.
— Понятно. Ну, я уже плохо помню. Знаете, я тогда был совсем юным. Мне дали ведро…
— Кто?
— Ма и Па, Староста и наш Священник.
— Ясно. Продолжай.
— Тебе дают ведро и говорят, чтобы ты отправлялся в лес. Когда ты возвращаешься, они смотрят, что в ведре, и решают, готов ли ты стать учеником.
— И ты наполнил свое ведро?
— Ну, так говорят — это означает, что они сказали “да”. Если ты принесешь ведро с водой, Священник возьмет тебя к себе, а если ты вернешься с палками, тогда… ну, на самом деле я всего не знаю… Меня отправили учеником к господину Вагу.
— Ага. И что ты принес?
— Раненую птичку.
— Теперь я понимаю их выбор. И все же не могу не думать о том, насколько он бывает случайным.
— Что вы имеете в виду?
— Как часто ребенок хватает первое, что ему попадется на глаза, и становится сапожником, тогда как из него получился бы замечательный ткач?
— Так не бывает, — возразил Савн.
Влад посмотрел на него:
— Не бывает?
— Нет, — повторил Савн, однако ощутил смутное беспокойство.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что… не бывает, и все.
— Потому что тебе всегда так говорили?
Савн почувствовал, что краснеет, хотя и сам не понимал почему.
— Нет, потому что испытание нужно именно для того, чтобы определить, кто кем станет.
Влад продолжал изучающе на него смотреть:
— А ты принимаешь на веру все, что тебе говорят?
— Грубый вопрос, — не подумав, ответил Савн.
Казалось, Влад удивился.
— Ты прав, — сказал он. — Извини.
— Некоторые вещи просто знаешь, и все.
Влад нахмурился и отступил от края утеса. Он заложил руки за спину и слегка наклонил голову.
— Ты полагаешь? — спросил он. — Когда ты “просто знаешь” что-то, Савн, это означает: какое-то понятие прочно засело в твоем сознании, и ты действуешь таким образом, будто оно истинно, даже если понимаешь его ошибочность. — Он наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с Савном. — Не самый разумный подход.
— Я не понимаю.
— Ты убежден, что твой барон Смолклиф непобедим и безупречен, и будешь стоять и ждать, пока он тебя прикончит, вместо того чтобы хоть как-то попытаться защититься.
— Ну, тут другое.
— В самом деле?
— Вы меняете тему. Существует вещи, в истинности которых человек глубоко убежден. Вы знаете, что они истинны, только потому, что иначе просто не может быть.
— Правда?
— Да. Например, откуда вы знаете, что мы действительно стоим здесь, на скале? Мы это знаем, и все.
— Некоторые философы с тобой не согласились бы, — заметил Влад.
— Вы их убили?
Влад рассмеялся.
— Неплохой довод, — сказал он. Он снова подошел к краю утеса и взглянул вниз. Савну было жутко интересно, что Влад там высматривает. — Но наступает момент, — продолжал человек с Востока, — когда ты должен что-то сделать. И тогда важно, знаешь ли ты, почему поступаешь именно так, а не иначе.
— Что вы имеете в виду?
Влад нахмурился. Похоже, он часто хмурился, когда размышлял над тем, как получше выразить свою мысль.
— Иногда ты разозлишься и лезешь в драку или бываешь так напуган, что обращаешься в бегство, но сам не знаешь почему. А иногда ты понимаешь, по какой причине следует что-то сделать, но только умом. Ты ничего не чувствуешь, и трудно заставить себя это сделать.
Савн кивнул:
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Так бывает, когда я поздно возвращаюсь домой и Ма спрашивает, чем я занимался. Я знаю, что должен сказать ей правду, но не говорю.
— Верно. Не всегда легко действовать в соответствии с разумом, когда сердце подсказывает другое решение. И не всегда правильно. Главное — научиться выбирать, когда следует повиноваться разуму, а когда нужно уступить чувствам.
— Ну и у вас получается?
Влад покачал головой:
— Последние несколько лет я пытался найти ответ на этот вопрос, но так и не сумел. Но я могу тебе сказать, что у меня получается гораздо лучше, когда я понимаю, почему чувствую именно так, — тогда мне приходится ставить под сомнение то, в чем я уверен. Вот одно из достоинств атир и философов.
— Я понимаю, к чему вы ведете, — задумчиво проговорил Савн.
Влад посмотрел на него:
— Да? И?..
— Некоторые вещи просто знаешь — и все.
Казалось, Влад собрался возразить, но потом передумал.
Они замолчали, и Влад снова принялся изучать далекий берег реки.
— А кто та леди в зеленой шляпе, она еще со всеми разговаривает? — спросил человек с Востока через некоторое время.
— Я не знаю, как ее зовут, но она жрица.
— Чего?
— Что значит “чего”? О, я понял. Она жрица форели.
— Хм-м… Тут не будет никакого толку.
— Толку для чего?
— Не имеет значения. А вы почитаете форель?
— Почитаем?
— Я хотел спросить, кому вы молитесь?
— Молимся?
— Кто ваш бог?
— Наш Преподобный, похоже, в хороших отношениях с Наро, Леди, Которая Спит, поэтому обычно он обращается с просьбами именно к ней.
Влад кивнул, потом снова показал вниз:
— А это кто вон, смотри, идет к воде?
— Я не помню его имени. Он делает мыло на продажу.
— И где он его продает?
— Прямо там, возле реки. Большинство сами делают мыло, как и мы, поэтому его торговля не слишком процветает. Покупают лишь те, кто принес много одежды для стирки, а мыла не хватило.
— И он больше нигде не продает свое мыло?
— Нет, насколько мне известно. А почему вы спрашиваете?
— Не имеет значения.
— Мы не моемся в реке, у нас есть колодцы.
— Вы моетесь в колодцах?
— Нет-нет, мы…
— Я пошутил.
— Ага. Иногда мы ходим на реку поплавать, но только выше по течению. В верхней части Браунклэя нельзя купаться: там слишком быстрое течение, да и вода холодная.
— А кто сейчас зашел под куст?
— Там? Ферд. Он однажды приходил к господину Вагу с ужасной сыпью на руке, господин Ваг натер ему руку листьями розы, и все прошло.
— Что он делает?
— Продает фрукты.
— Фрукты? У вас здесь есть фрукты?
— Ферд привозит их с верховьев реки. Здесь мало что растет. Впрочем, у нас есть манго, ти'ик, апельсины и…
— А разве их продает не Тэм?
— Он не может. Есть только один продавец — Ферд.
— Я должен с ним встретиться.
— Он бывает у реки почти каждый день. Можем спуститься вниз, если хотите.
— Не сейчас. А где еще он продает фрукты?
— Только здесь. И в замке, наверное.
— В самом деле? Он обеспечивает своим товаром Смолклиф?
— Нет, только тех, кто служит у его светлости.
— Интересно.
— Да? Сначала он только этим и занимался — привозил фрукты и овощи для слуг его светлости, но потом сообразил, что может спускаться к реке, где многие покупают его товар. Теперь у него гораздо больше клиентов на берегу, чем среди слуг, хотя я и не понимаю, какое это имеет…
— Так ты говоришь, его зовут Ферд?
— Да.
— Очень хорошо.
Влад понаблюдал за берегом еще немного, потом что-то проворчал и отвернулся.
— Мы снова пойдем в пещеры? — спросил Савн.
— Нет, я хочу вернуться к Тэму, чтобы выпить стаканчик вина.
— Ага.
Пока они шли к таверне, Савн почувствовал, как постепенно исчезает необычное ощущение, испытанное им рядом с человеком с Востока, — словно ненадолго приоткрылась маленькая дверца его души, а теперь захлопнулась снова.
Ну, подумал Савн, теперь, когда уже слишком поздно, я буду жалеть о том, о чем не спросил у него.
Когда они спустились с холмов и вышли на дорогу, он сказал:
— Влад?
— Да?
— А вы что-нибудь сделали с Ма и Па вчера вечером?
Влад нахмурился:
— Сделал? Ты спрашиваешь, не наложил ли я на них заклинание? А почему ты так подумал? Они вели себя странно?
— Нет, просто я не понимаю, почему они не сердились на меня за то, что я вернулся домой так поздно.
— Просто я взял на себя вину, вот и все.
— Понятно, — сказал Савн. Слова Влада его не убедили, но и поверить в то, что человек с Востока действительно наложил на его родителей заклинание, он не мог. Поэтому он решил сменить тему: — А какие они, ваши родители, Влад?
— Они умерли, — ответил Влад.
— О, я сожалею. — Он подумал немного, какой будет жизнь без Ма и Па, и решил, что лучше не задерживаться на этой грустной мысли. — Они вас всему научили?
— Нет, меня учил дед.
— А он?..
— Нет, он еще жив. Во всяком случае, был жив несколько лет назад. Он старый человек, но колдуны, как и волшебники, живут долго.
Они подошли к широкой части дороги, которая находилась неподалеку от поворота к городу, здесь обычно разворачивались фургоны. По обе стороны высился лес.
— Сегодня мы будем изучать колдовство? — спросил Савн.
Влад пожал плечами:
— А чему бы ты хотел научиться?
— Ну, не знаю. Чему-нибудь интересному.
— Что ж, можно и так подойти к делу.
Они прошли то место, где Савн впервые увидел Влада, и начали подниматься по пологому склону холма, за которым оставалась последняя возвышенность перед городом.
— Что вы имеете в виду? — спросил Савн.
— К Искусству можно подходить с разных сторон. Один вариант — учиться делать что-то интересное, другой — искать знания, а еще можно стремиться к пониманию или мудрости, если хочешь, хотя это не одно и то же…
— Значит, раньше вы говорили о колдовстве и понимании, не так ли?
— Да.
— Но разве знание не то же самое, что понимание?
— Нет.
Савн подождал дальнейших разъяснений, но их не последовало.
— А есть еще один путь — стремление к власти, — продолжал Влад.
— А каким путем следовали вы?
— Тем, что выбрал ты. Хотел выяснить, как делать интересные вещи. В некотором роде у меня не было другого выбора.
— Почему?
— Длинная история.
— Ага. А как насчет меня?
— Тебе следует подумать о выборе направления.
— Я уже знаю.
— Да? Ну, так скажи мне.
— Мне хотелось бы узнать, как делать всякие интересные вещи.
— Хм-м…
— Как вы.
— А зачем?
— Чтобы производить впечатление на девушек.
Влад посмотрел на Савна, и ему вдруг показалось, что человек с Востока каким-то необъяснимым образом видит его в первый раз. На губах Влада появилась улыбка, и он мягко сказал:
— Ну почему бы и нет? Давай сойдем с дороги. Лес и джунгли — самое подходящее место для подобных штук.
— А как насчет места, где сосредоточена сила?
Влад рассмеялся:
— На данной стадии в нем нет никакой необходимости.
— Ладно. Наверное, со временем я пойму.
— Да, у тебя есть шансы, но сейчас не будем об этом тревожиться.
— Здесь?
— Нет, пройдем немного дальше. Я не хочу, чтобы нас отвлекал стук копыт и скрежет проезжающих фургонов.
Савн шагал за Владом между толстыми деревьями, пробирался сквозь заросли густого кустарника, нырял под низко свисающие ветви до тех пор, пока человек с Востока не нашел подходящее место. Влад что-то проворчал и уселся возле одинокого большого клена.
— Устраивайся поудобнее, — предложил он Савну. Савн сел и тут же заявил:
— Мне удобно. — И почти сразу же сообразил, что ошибается.
Он немного повозился, устраиваясь получше, и почувствовал, как его охватывает волнение. Однако тут же встряхнулся, стараясь вспомнить, как расслаблялся в пещере. Влад внимательно посмотрел на него, и под черными волосами, растущими на верхней губе, промелькнула быстрая улыбка.
— В чем дело? — спросил Савн.
— Ничего, все в порядке. Что тебе известно о псионической связи?
— Ну, я знаю людей, которые немного ею владеют. И я слышал, что она под силу волшебникам.
— А сам когда-нибудь пробовал?
— Я? Нет, конечно.
— Почему?
— Ну, я… откуда мне было знать, что у меня получится.
— Псионическая связь доступна всем. Нужно только знать, что следует делать.
— Вы имеете в виду чтение мыслей?
— Не совсем. Скорее похоже на беззвучный разговор. Да, читать чужие мысли можно. Но это значительно более сложный процесс, к тому же тебя могут поймать. — Влад немного помолчал, словно что-то вспоминал, — во всяком случае, в его глазах появилось отрешенное выражение, а на губах блуждала слабая улыбка. — Многие обижаются, если пытаешься проникнуть в их мысли.
— И неудивительно, — заметил Савн.
Влад кивнул, затем потянулся к цепочке у себя на шее, немного поколебался, облизнул губы и снял ее. На цепочке в простой оправе висел черный камень.
— Что?..
— Не спрашивай, — сказал Влад.
Одновременно у них над головами послышалось хлопанье крыльев, словно кто-то потревожил каких-то крупных птиц. Савн подскочил от неожиданности, но Влад покачал головой, точно хотел сказать, что им не о чем беспокоиться.
— Помнишь, как ты вчера расслаблялся? — спросил человек с Востока. — Проделаем упражнение еще раз, только твои ощущения будут иными.
— В каком смысле?
— Увидишь. Ты потеряешь чувство времени, но волноваться не следует.
— Хорошо.
Савн снова закрыл глаза и позволил голосу Влада провести себя через каждую мышцу своего тела. Постепенно напряжение отпускало его, уходило в землю, на которой он лежал, и вскоре Савна охватило знакомое ощущение парения, точно он перестал быть частью своего тела — будто ему удалось из него выйти и встать чуть в стороне, равнодушно и спокойно. Затем Влад сказал:
— Ты ощущаешь тепло и свет — как если бы превратился в пузырек воздуха, — и теперь ты можешь отправиться куда угодно. Думай о себе как о пузырьке воздуха, который перемещается по малейшему твоему желанию. Тебя окружает пустота, и сам ты пуст. Почувствуй, что ты можешь двигаться в любом направлении. Ты расслаблен и уверен в себе.
Да, согласился Савн. Я буду так себя чувствовать. Я решил и сделаю это. Разве не замечательно?
— А теперь, — продолжал Влад, — представь, что ты пузырек пустоты, который проплывает сквозь землю, потом слои камней, проникая в них; и чем глубже ты погружаешься, тем более глубоким будет твой сон.
Да, я представляю; я так и сделаю, подумал Савн, и ему показалось, что его тело находится где-то далеко.
— А теперь очень медленно открой глаза и посмотри на меня, но не вставай. Посмотри на меня и представь, что я здесь с тобой — мы вместе, два пузырька воздуха под землей. Глазами твоего тела ты видишь, как я держу маленький кусочек ткани. А теперь вообрази, что ты ветер и касаешься этой ткани. Смотри, как она трепещет. Потрогай ее снова и снова. Не толкай. Ты ощущаешь строение ткани, она гладкая, прохладная, жилы плетения проступают под пальцами твоего разума. Ну, еще немного. Да, ты почувствовал.
А сейчас мы соприкоснемся, как два пузырька воздуха. Слышишь ли ты мои слова, словно они эхо тех, что были когда-то произнесены вслух или тихонько нашептаны? Одно слегка опережает другое, точно ты воспринимаешь время, которое необходимо, чтобы слова дошли до твоих ушей, но решаешь не обращать внимания на звуки, ведь каждый из них произносит мой голос, они идентичны, и они сливаются; сильные, они поддерживают друг друга. А сейчас ты слышишь только шепот, беззвучный шепот, он возвращается ко мне вместе с твоими мыслями — ты формируешь слова и даешь их мне, точно вкладываешь перышко в ладонь, но твой рот и язык не двигаются. Скажи мне, что слышишь меня.
— Я вас слышу, — сказал Савн, чувствуя, как его охватывает странное, туманное восхищение, отголосок сна, как буя не произошло ничего удивительного. Впрочем, он знал, что проснувшись, будет помнить, что с ним случилось что-то потрясающее.
— И я тебя слышу, — продолжал Влад. — Ты запомнишь это ощущение и всегда будешь в состоянии его вернуть.
— Да, — ответил Савн, — я запомню.
— А теперь ты начинаешь подниматься обратно, сквозь слои камней, постепенно пробуждаешься. Ты возвращаешься, все ближе и ближе; снова ощущаешь свои конечности и знаешь, что они часть тебя, и ты слышишь мой реальный голос, ты проснулся и помнишь все, что с тобой произошло. Ты чувствуешь себя отдохнувшим, бодрым и уверенным в себе.
Савн заморгал, словно только сейчас открыл глаза.
— Я чувствую себя… необычно. Сколько прошло времени?
— Около получаса.
— Полчаса? — Савн проверил, так ли это, а потом добавил: — Я действительно пошевелил кусочек ткани?
— Да, ты сумел, — ответил Влад.
Савн покачал головой, но не нашел слов.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Влад.
— Прекрасно. Ну, разве что немного устал.
— Это пройдет. Сегодня ты будешь плохо спать. Советую сделать вечером побольше физических упражнений.
— Хорошо. Я буду бежать всю дорогу домой.
— Отличная мысль.
Они встали. Влад взял цепочку с черным камнем и вновь надел ее на шею. Они медленно двинулись по дороге в сторону города. Савн не знал, что сказать, все его чувства смешались, и он никак не мог сосредоточиться. Он покачал головой. Он гораздо острее ощущал, как ветерок холодит кожу, видел четкие очертания деревьев на фоне сумеречного неба, слышал пение птиц. Они всегда здесь были — почему же он не замечал их раньше и почему заметил сейчас?
Так он размышлял, пока не заметил, что они вошли в город, более того, находятся всего в нескольких шагах от таверны Тэма. Они остановились, и Савн спросил:
— Когда я увижу вас снова?
— Я не уверен, друг мой. Может быть, завтра.
— Хорошо.
Он и в самом деле пробежал всю дорогу до дома, наслаждаясь тем, как воздух наполняет легкие, ноги касаются дороги, над головой темнеет небо и дует свежий ветерок.
Савн не опоздал к ужину, что избавило его от родительских расспросов. Поли, как обычно, проболтала всю трапезу, но Савн, который не очень к ней прислушивался, обратил внимание на несколько ее реплик, направленных в его сторону. К счастью, Ма и Па были слишком погружены в свои мысли.
Ночью Савн заснул сразу же, и ему приснилось, как он стоит на улице перед входом в таверну Тэма, а Лова оказалась в центре лишенной лиц толпы и с обожанием смотрит на то, как он заставляет землю раскрываться и закрываться, а потом бросает огонь с небес на землю. Когда Савн проснулся, он вспомнил свой сон и сказал себе:
— Как странно. Я и не знал, что она мне нравится.
Что теперь?
Она опустилась к маленькому сооружению, где обитал Кормилец, зная, что ее самец уже там. И в тот момент, когда она собралась коснуться ногами мягкого дерева крыши, он взлетел в воздух, промчавшись прямо перед ней.