Браун Сандра. Смерть в ночном эфире

   Зазвучали первые аккорды, Пэрис отключила свой микрофон и, посмотрев на Дина, нажала на красную кнопку, сигнализирующую о звонке слушателя.
   – Говорит Пэрис.
   – Привет, Пэрис. Это Роджер.
   В течение всей программы, принимая очередной звонок, они с Дином и боялись, что это будет Валентино, и в то же время ждали этого. Дин принес с собой портативный кассетный магнитофон и держал его наготове.
   Дин вздохнул облегченно, Пэрис тоже заметно успокоилась, отвечая:
   – Привет, Роджер.
   – Не могли бы вы поставить для меня песню?
   – Есть какой-то повод?
   – Никакого. Просто эта песня мне очень нравится.
   – Этого достаточно. Какую песню вы хотели бы услышать?
   Она легко нашла песню и приготовила ее к прослушиванию, заменив ту, что выбрала заранее. Потом Пэрис потерла кулаками поясницу, встала и потянулась.
   – Устала? – спросил Дин.
   – Прошлой ночью я совсем не спала, и днем подремать тоже не удалось. Ты, наверное, тоже устал. Ты ведь не привык бодрствовать в такое время.
   – Я привык к этому, и куда больше, чем ты думаешь. Теперь мне редко удается выспаться ночью. Я дремлю, прислушиваясь, не вернулся ли Гэвин.
   – Он проводит с тобой лето?
   – Нет, он со мной насовсем.
   – С Патрисией ничего не случилось? – Пэрис и не пыталась скрыть свое удивление.
   – Нет-нет, с ней все отлично. – Дин постарался побыстрее успокоить ее. – Просто замечательно, если честно, она наконец снова вышла замуж. Он хороший парень, нравится всем, кроме Гэвина.
   Пэрис встречалась с бывшей женой Дина на одной из игр младшей лиги, в которой участвовал Гэвин. Их с Джеком даже приглашали к Мэллоям в дом на день рождения Гэвина. Пэрис помнила, что Патрисия была хрупкой симпатичной женщиной, серьезной и организованной.
   Ей не пришлось ни о чем расспрашивать, Джек сам рассказал ей, что Дин женился на Патрисии сразу после колледжа. Их союз просуществовал чуть больше года. Как только Дин привез Патрисию с новорожденным сыном из больницы, они почти сразу же расстались. Эти двое настолько не подходили друг другу, что решили, так будет лучше для всех, даже для ребенка. Они развелись тихо, без скандалов.
   Хотя Гэвин остался с Патрисией, Дин навещал его несколько раз в неделю и принимал активное участие в его жизни. Он ходил вместе с Патрисией на родительские собрания, тренировал футбольную и волейбольную команды, так что Гэвин рос у него на глазах. Когда супруги разводятся, как правило, о ребенке заботится тот из родителей, с кем ребенок живет. Пэрис восхищалась тем, что Дин так серьезно относился к своим родительским обязанностям.
   – Гэвин не поладил с отчимом? – спросила она Дина.
   – Это вина Гэвина. Он не просто отвратительно вел себя, он стал совершенно невыносимым. Мы с Патрисией обсудили ситуацию и решили, что лучше ему пока пожить у меня. Я хочу, чтобы у нас е ним все получилось.
   – Я уверена, что так и будет со временем. Гэвин замечательный мальчик.
   Дин рассмеялся:
   – Я не могу с тобой согласиться. Но я надеюсь, что тот замечательный мальчик, которого ты помнишь, все же прячется под этой враждебностью и грубостью, пусть и глубоко.
   В половине второго Пэрис прочитала сводку новостей с монитора, затем прошла реклама, во время которой она принимала звонки. Один из позвонивших попросил ее о свидании, Пэрис вежливо отказалась.
   – Тебе следовало бы согласиться, – поддразнил ее Дин. – Парень был в полном отчаянии.
   – Разумеется, он ведь был отчаянно пьян, – ответила она с улыбкой, стирая запись разговора.
   Следующий звонок был от веселой пары. Они только что обручились.
   – Питер попросил меня открыть бутылку вина, а сам протянул мне бокал, в котором лежало кольцо. – Даже хихиканье не могло скрыть очаровательный английский акцент. – Мои подруги в Лондоне мне не поверят! Когда-то мы все вместе смотрели «Даллас», не пропуская ни одной серии, и мечтали встретить красивого техасца.
   Смеясь вместе с молодой женщиной, Пэрис спросила, какую песню они хотели бы услышать.
   – «Она ни на кого не похожа». Питер говорит, что Билли Джоэл написал ее обо мне.
   – И я уверена, что он прав. Вы не будете против, если наш с вами разговор услышат остальные слушатели?
   – Это просто фантастика!
   Пэрис записала их имена и ответила еще на несколько звонков. После рекламы она пустила в эфир разговор с молодой парой, поставила ту песню, которую хотели услышать будущие супруги, а потом еще две, выбранные ею самой.
   Она автоматически управлялась с многочисленными кнопками и клавишами, продолжая разговаривать с Ди-ном о Гэвине.
   – Что он сказал тебе по поводу встречи с Мелиссой Хэт-чер?
   – Мой сын сделал вид, что они незнакомы.
   Пэрис вопросительно посмотрела на него, и он догадался, о чем она подумала.
   – Да, меня это тоже беспокоит. Почему Гэвин так тщательно скрывает эти знакомства? Только под моим давлением он признался, что знает Джейни Кемп.
   – Насколько хорошо он ее знает?
   – Не слишком хорошо. Во всяком случае, Гэвин мне так сказал, но в последнее время от него трудно добиться правды.
   – Да, это не те времена, когда он погнул колесо у велосипеда.
   – Ты помнишь это?
   – Мы с Джеком пришли к тебе на барбекю. Гэвин приехал на выходные и катался с соседскими детьми на велосипеде, но домой вернулся пешком. Спицы на переднем колесе были погнуты. Ты спросил, не дрались ли они велосипедами, и, когда он признался, ты отправил мальчика в его комнату на весь вечер.
   – Это было для него серьезным наказанием, потому что вы с Джеком ему нравились. Но я еще заставил его делать кое-что по дому, чтобы заработать деньги на новое колесо.
   – Строго, но справедливо.
   – Ты так думаешь?
   – Да, ты показал, что ценишь вещи, но расстроился вовсе не из-за сломанного велосипеда.
   Дин печально улыбнулся:
   – Я тысячу раз говорил ему, что нельзя драться на велосипедах или перескакивать через бордюр, потому что это опасно. Я не хотел, чтобы он стал донором органов.
   – Ты прав, он мог удариться головой или сломать шею. Ты боялся за него и именно поэтому рассердился.
   – Думаю, мне следовало объяснить это ему.
   – Гэвин сам все понял, – негромко произнесла Пэрис.
   Дин посмотрел на нее, и между ними словно протянулась незримая нить. Она оборвалась вместе с окончанием песни в исполнении Бетт Мидлер. Пэрис снова вернулась к приборной доске и включила свой микрофон:
   – Не забудьте послушать завтра утром Чарли и Чеда. Они составят вам компанию по дороге на работу. А пока с вами Пэрис Гибсон и программа «Песни о любви». Телефонные линии будут работать ровно до двух часов ночи. Позвоните мне.
   Когда началась следующая серия песен, она посмотрела на монитор.
   – Осталось всего девять минут.
   – Но ведь вчера Валентино позвонил в конце передачи? – Когда Пэрис кивнула, Дин спросил: – Ты сможешь поговорить с ним подольше, если он позвонит?
   Пэрис указала на монитор:
   – Смотри, как мало, осталось на две песни.
   Дин подсчитал в уме.
   – Значит, после окончания последней песни у тебя едва хватит времени попрощаться и выйти из эфира.
   – Верно.
   Он взглянул на лампочки телефонных линий на приборной панели. Три мигали.
   – Если это не Валентино, не заводи со слушателем долгий разговор. Держи линии свободными. И помни: если это он, попроси разрешения поговорить с Джейни.
   Пэрис сделала глубокий вдох, проверила, лежит ли палец Дина на пусковой кнопке магнитофона, и ответила одному из слушателей. Некая Рейчел попросила исполнить для ее мужа Пита песню «Это мог быть ты».
   – А, Стивен Бишоп.
   – Мы танцевали наш первый танец на свадьбе под эту песню.
   – Такой хороший выбор! Вы заслужили, чтобы послушать эту песню в лучшее время. – Пэрис пообещала включить ее на следующий день в первые полчаса своей программы.
   – Замечательно. Спасибо.
   Пэрис снова оглянулась на Дина, прежде чем нажать следующую мигающую кнопку.
   – Говорит Пэрис.
   – Привет, Пэрис.
   У нее кровь застыла при звуках его голоса. Она быстро обернулась к Дину и увидела, что тот включил магнитофон. Записывающее устройство зарегистрировало номер телефона, с которого звонил Валентино. Дин торопливо записал его. Он с такой жадностью смотрел на экран, словно ждал, что умная машина нарисует ему портрет говорившего.
   – Привет, Валентино.
   – Как прошел день? Ты была занята?
   – Я справилась.
   – Да ладно тебе, Пэрис. Поделись со мной. Что ты сегодня делала, чем занималась? Ты думала обо мне? Или ты отмахнулась от меня, как от сумасшедшего пустобреха? Ты сообщила в полицию?
   – Зачем? Пока вы не дадите мне поговорить с девушкой, у меня нет никаких оснований считать, что она существует и что прошлой ночью вы сказали мне правду.
   – Прекрати эти глупые игры, Пэрис. Разумеется, она существует. Зачем мне бьшо сообщать о своих намерениях, если это все было ложью?
   – Чтобы привлечь мое внимание. Валентино рассмеялся.
   – Ну и как? Подействовало? Ты обратишь на меня внимание на этот раз?
   – На этот раз? – удивилась Пэрис.
   – Ты проигнорировала меня в прошлый раз, когда я предупреждал тебя, и посмотри, что случилось.
   Пэрис посмотрела на Дина и покачала головой в знак того, что не понимает, о чем идет речь.
   – О чем вы говорите, Валентино?
   – Хочется узнать, правда? – издевательски поинтересовался он. – Попроси меня как следует, и тогда, может быть, я намекну тебе. Но ты должна быть со мной очень любезной. Какая возбуждающая мысль. – Он громко задышал. – Достаточно одного твоего голоса, чтобы возбудить меня. Я представляю нас вместе. Этот день скоро наступит, Пэрис.
   Она содрогнулась от отвращения, но продолжала мило беседовать с ним:
   – Я не верю, что девушка с вами. Это блеф. Дин одобрительно кивнул.
   – Опять затеваешь игры, Пэрис? Не советую тебе продолжать в таком духе. Ты уже промотала впустую двадцать четыре часа из отпущенных семидесяти двух. Следующие сорок восемь часов будут веселыми для меня, но не для тебя. А что касается моей пленницы, то она немного устала. Все эти мольбы и стоны начинают действовать мне на нервы, но трахать ее одно удовольствие, и я своего не упущу.
   Валентино повесил трубку.
   – Вчера ночью он звонил с другого телефона, – заметил Дин, доставая свой сотовый. – Есть какие-нибудь перемены, Пэрис? Его голос изменился?
   Дин был полицейским, но Пэрис была далеко от всего этого. Она испытывала сейчас крайнее отвращение, и ей нелегко было переключиться на деловой тон.
   – Нет, – ответила она. – Валентино разговаривал точно так же.
   – Мне тоже так показалось, но я подумал, ты могла что-то заметить… Привет, Кертис, он только что позвонил. – Дин уже разговаривал с детективом. – С другого телефона. Вы готовы?
   Едва он начал разговор, дверь в студию распахнулась и на пороге появился Стэн:
   – Пэрис, в эфире тишина.
   Она даже не заметила, что музыка закончилась. Пэрис махнула рукой, призывая всех к молчанию, и включила микрофон.
   – Будьте счастливы, будьте здоровы, любите друг друга. Пэрис Гибсон желает вам спокойной ночи. – Она нажала несколько кнопок и объявила мужчинам: – Мы закончили.
   – Этот ублюдок снова позвонил? – спросил Стэн. Дин, повернувшись к ним спиной, разговаривал с Кертисом.
   Стэну ответила Пэрис:
   – Оставь записку утренней смене, чтобы перевели последний разговор с записывающего устройства на кассету и сделали несколько копий. И предупреди Чарли и Чеда, чтобы они его не стерли.
   Стэн выглядел оскорбленным.
   – Я умею обращаться с техникой, Пэрис. Я вполне способен переписать разговор на кассету прямо сейчас.
   Она замялась, не уверенная в его мастерстве. Но Крин-шоу выглядел таким огорченным, что она согласилась:
   – Спасибо, Стэн, ты нам очень поможешь.
   Дин закончил разговаривать с Кертисом, подхватил одним движением пиджак со стула и кассетный магнитофон.
   – Номер принадлежит другому телефону-автомату. Туда уже направилась патрульная машина.
   – Я тоже еду, – решительно объявила Пэрис.
   – Ты чертовски упряма. Я не могу оставить тебя одну. Он распахнул перед ней дверь. Пробегая мимо аппаратной, она окликнула Стэна:
   – Ты не мог бы завезти кассеты ко мне домой?
   Дин потащил ее за собой, и Стэн не успел ей ответить.

15

   Мелисса Хэтчер завидовала Джейни Кемп, и для этой зависти было множество причин. Джейни была богаче, красивее, умнее, эффектнее и желаннее. Но кое в чем Мелисса превосходила Джейни, а именно в практичности.
   Если бы Мелисса стала соперничать с Джейни, она мгновенно оказалась бы в этом соревновании на втором месте, и от лидера ее отделяла бы огромная дистанция. Но Мелиссе хватило ума сделаться ее лучшей подругой.
   В первый вечер после возвращения Мелиссы из Франции все говорили только о Джейни и ее таинственном исчезновении. А по справедливости в центре внимания должна была бы быть Мелисса. Она была обижена. Она собиралась рассказать о пляжах нудистов на Лазурном берегу, о вине, которое пила, и о наркотиках, которые попробовала. История о том, как в Сен-Тропезе она проколола сосок и вдела серебряное колечко, могла увлечь слушателей минимум на полчаса.
   Но никого не интересовали ее недавние приключения за границей. Все говорили только о Джейни.
   Мелисса не верила ни в какие слухи, распространившиеся в тусовке на берегу озера. Кто-то говорил, что Джейни сбежала с полузащитником из «Ковбоев Далласа», с которым познакомилась в клубе на Шестой авеню, другие утверждали, что ее похитили и теперь ее папаша отказывается заплатить выкуп. Кое-кто додумался даже до того, что ее увез извращенец и сделал своей сексуальной рабыней.
   «Ну да, как же», – с досадой подумала Мелисса.
   Если бы Джейяи сбежала с футболистом, она бы всех оповестила об этом. Мелисса не сомневалась, что судья Кемп мог отказаться платить выкуп за дочку, но, несомненно, сделал бы это перед камерами, чтобы использовать это событие в своей предвыборной кампании. И уж если кто и стал сексуальным рабом, так это тот парень, с которым уехала Джейни.
   Джейни наверняка наглоталась наркотиков. Конец истории. Потом, когда она почувствует себя лучше, она снова появится и сполна насладится той суматохой, которую создала. Она снимет все сливки. Такова Джейни. Ее хлебом не корми, дай взбудоражить и шокировать людей.
   Как это похоже на ее «лучшую подругу». Джейни удалось испортить Мелиссе первый день после ее возвращения из Франции. Вечер оказался сплошной тоской, и у Мелиссы испортилось настроение. Наслушавшись разговоров о Джейни на всю оставшуюся жизнь, Мелисса решила плюнуть на все и отправиться домой, чтобы отоспаться.
   Но тут она заметила мужика постарше и передумала.
   Она, кажется, уже видела его раньше. Мелисса не могла стопроцентно доверять своей памяти, но она почти не сомневалась, что развлекалась с ним как минимум один раз. Пусть и неприятно это сознавать, но этот тип наверняка предпочел бы Джейни, если бы она оказалась здесь, но ее не было.
   Мелисса игривой походкой направилась к мужчине, который стоял, прислонившись к дверце своей машины, и наблюдал за происходящим.
   – Все никак не насмотришься или уже кончил?
   Он оглядел ее с головы до ног, потом медленно улыбнулся:
   – Ни то, ни другое.
   Мелисса кокетливо хлопнула его по руке.
   – Думаю, ты понял меня неправильно.
   – Ты не вкладывала в свои слова двойной смысл?
   Мелисса толком не поняла, что он имеет в виду, но пожала плечами и как можно соблазнительнее улыбнулась ему.
   – Может быть.
   Он был симпатичным. Немного староват, лет тридцати пяти и жуликоват на вид, ну и что? Ее путешествие наверняка произведет на него впечатление.
   – Я только что вернулась из Франции.
   – Ну и как там?
   – Очень по-французски.
   Он одобрительно усмехнулся.
   – Это был просто кошмар. Я не понимала, что они лопочут. Правда, мне нравилось слушать, как они разговаривают. Я видела парня, который пил вино за завтраком. Родители дают вино детям, можешь поверить? И еще люди загорают голышом на общественных пляжах.
   – И ты загорала?
   Она лукаво улыбнулась и спросила:
   – А ты как думаешь? Мужчина погладил ее по руке.
   – Москиты.
   – Они сегодня невероятно злые. Может быть, спрячемся от них в твоей машине?
   Он усадил ее впереди на место пассажира, обошел машину, сел за руль, завел мотор и включил кондиционер.
   – Так намного лучше. – Мелисса прислонилась к холодной кожаной обивке. – Хорошая машина, – одобрила девушка. Она посмотрела на заднее сиденье и спросила: – Это что еще такое?
   – Пластиковый мешок для мусора.
   – Это я знаю, а вот что в нем?
   – Хочешь посмотреть? – Он протянул руку назад и положил мешок ей на колени.
   – Надеюсь, там не грязное белье? – спросила Мелисса, и он рассмеялся.
   Мелисса развязала мешок, сунула руку внутрь и достала журнал. Название и обложка сказали ей все. Но она приняла беззаботный вид.
   – Во Франции такие журналы продаются на каждом углу. Никто не обращает на них внимания. Можно посмотреть?
   – Пожалуйста.
   К тому времени, как она закончила просматривать журнал, мужчина уже гладил внутреннюю поверхность ее бедра. Он опустил голову, чтобы поцеловать сосок.
   – Это что за игрушка?
   – Мой сувенир из Франции. – Мелисса задрала топ и продемонстрировала кольцо в соске. – На пляже я познакомилась с парнем. Он подсказал мне адресок одного дантиста, который занимался пирсингом на стороне.
   Мужчина засмеялся.
   – Что тебя развеселило?
   Кончиком пальца он поддел серебряное колечко.
   – Так, ничего.
 
   На автоответчике Дина ожидали семь сообщений от Лизы. Он прослушал все.
   – Не могу представить, почему ты мне не позвонил, – так начиналось последнее. – Я обиделась и разозлилась, Дин. Неужели что-то случилось с тобой или с Гэвином? Если ты получишь это сообщение, пожалуйста, позвони. Если ты не перезвонишь мне в течение часа, я начну обзванивать городские больницы.
   Лиза звонила в 3.20 ночи. Почти такое же сообщение она оставила на автоответчике его сотового телефона. Меньше всего на свете Дину хотелось разговаривать с Лизой. Хотя, пожалуй, нет, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Лиза начала обзванивать больницы.
   Он позвонил ей на сотовый, и она ответила после первого же звонка.
   – Со мной все в порядке, – сразу же сказал Дин. – Никто не попал в больницу, и ты вправе сердиться на меня. Давай выпускай пар.
   – Дин, что происходит?
   Он рухнул на стул у кухонного стола и ладонью пригладил волосы.
   – Это все работа. У нас тут кризисная ситуация.
   – Я смотрела новости, но ничего не слышала о…
   – Это же не национальная катастрофа, не крушение самолета, не взрыв, не массовое убийство, просто дело очень запутанное и крайне неприятное. Для меня все началось рано утром, то есть вчера утром, я хотел сказать. Целый день я только этим и занимался. Вот теперь добрался до дому и еле дышу. Конечно, это не оправдание, я должен был перезвонить тебе.
   – И что это за дело?
   – Пропавшая девушка. Подозреваемый псих. Он позвонил и сообщил нам, что собирается с ней сделать, если мы не найдем их до истечения определенного срока. – У Дина не осталось сил, чтобы рассказывать все подробно, и потом, ему не хотелось упоминать о Пэрис. Лиза ничего о ней не знала, и сейчас было не время пытаться объяснить ей сложившуюся ситуацию.
   – Мне жаль, что у тебя выдался такой тяжелый день.
   – Господи, Лиза, это я должен сожалеть.
   Ему было о чем сожалеть. Дин сожалел о том, что делал вид, будто любит ее. Он притворялся так хорошо, что Лиза поверила. Он сожалел о том, что вовремя не сказал ей, что ей следовало бы оставаться в Хьюстоне. Он сожалел о том, что искренне желал: пусть ее путешествие в Чикаго продлится как можно дольше.
   Он спросил:
   – Как прошла твоя встреча со шведами?
   – С датчанами, – поправила она. – Они приняли мое предложение.
   – Хорошо, хотя и неудивительно.
   – Как Гэвин?
   – С ним все в порядке.
   – Вы больше не спорили?
   – Мы избежали кровопролития.
   – Я по твоему голосу слышу, как ты измотан. Я сейчас повешу трубку и дам тебе возможность немного отдохнуть.
   – Послушай, я виноват…
   – Это не имеет значения, Дин.
   – Черта с два! Я заставил тебя волноваться без всяких на то оснований. Как это может не иметь значения?
   Он сердился на Лизу, потому что она была к нему слишком снисходительна. Ему было бы легче, если бы она вышла из себя, накричала на него. Он не хотел, чтобы Лиза проявляла такое понимание. Почему она так легко дала ему сорваться с крючка? Лучше бы она орала, не позволяя ему вставить ни слова.
   Но на полноценную ссору надо потратить много сил, а их у него не осталось. Поэтому Дин лишь слабо выдавил из себя:
   – Все равно я прошу у тебя прощения.
   – Извинение принято. А теперь отправляйся спать. Мы поговорим завтра.
   – Обязательно. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, Дин.
   Он достал из холодильника бутылку с водой, долго пил прямо из горлышка, а затем побрел по темному дому в спальню. У Гэвина свет не горел, был выключен даже монитор компьютера. Дин остановился и заглянул в комнату сына.
   Гэвин спал. Он лежал на спине, откинув в сторону простыню, раскинув длинные руки и ноги. Он почти упирался в спинку кровати. Гэвин дышал ртом, как и в детстве. Он выглядел совсем юным, невинным. В свои шестнадцать он готовился переступить черту, отделяющую мальчика от мужчины. Но во сне Гэвин выглядел скорее ребенком, чем взрослым.
   Стоя на пороге и глядя на спящего сына, Дин вдруг понял, что у него щемит сердце от любви к Гэвину. Он не любил его мать, да и она его, впрочем, тоже. Но они оба любили Гэвина. С того самого дня, когда они узнали, что у них будет ребенок, вся любовь, которую им следовало бы испытывать друг к другу, была направлена на то существо, которое они зачали.
   Увы, им явно не удалось показать Гэвину, насколько сильно они его любят. Мальчик так и не понял, что некоторые запреты должны были уберечь его от самого страш – ного, а меры дисциплинарного воздействия не доставляли его родителям никакого удовольствия. Родители любили его, а он этого не понимал. Черт побери, Дин хотел быть хорошим отцом. Он искренне стремился, чтобы сын никогда не усомнился в отцовской любви. Но где-то Дин ошибся, он сделал что-то не так или не сделал то, что требовалось. И вот теперь сын относился к нему с презрением и не скрывал этого.
   Ощущая глубину своей неудачи, Дин попятился, вышел из комнаты Гэвина и тихо закрыл за собой дверь.
   Спальня была просторной, с высоким сводчатым потолком, большими окнами и камином. Она заслуживала лучшей обстановки. Дин просто купил самые необходимые вещи, и все. Когда он только что переехал, он сказал Лизе, что специально ничего не делает, чтобы после свадьбы у нее была возможность все обставить по своему вкусу, но он солгал и ей, и самому себе. Он ни разу не пригласил ее остаться здесь на ночь.
   Дин воткнул в розетку в ванной заряжающее устройство вместе с сотовым телефоном, чтобы тот был под рукой на случай звонка, разделся и встал под душ. Струи горячей воды лупили по его телу, а он вспоминал то, что произошло после звонка Валентино.
   Сумасшедшие гонки к телефонной будке, из которой он звонил, оказались пустой тратой времени для всех – и для полицейских из трех патрульных машин, и для сержанта Кертиса, явившегося одетым с иголочки, словно это не была глубокая ночь, и для Пэрис с Дином.
   Они приехали вскоре после того, как выяснилось, что Валентино нет нигде поблизости от телефонной будки, из которой он звонил. Магазин рядом был давно закрыт. На парковке не стояло ни одной машины. Из свидетелей нашелся только полосатый кот, наслаждавшийся хот-догом, который кто-то бросил в урну, но промахнулся.
   – Жаль, что коты не умеют говорить, – мрачно пошутил Кертис, рассказывая все это им с Пэрис.
   Они сидели в машине сержанта, подводя итоги. Пэрис устроилась на заднем сиденье.
   – Я записал звонок на кассету, – сказал Дин Керти-су, – давайте послушаем.
   Они прослушали запись, потом Дин перемотал пленку, и они прослушали ее второй раз. Когда голоса смолкли, Кертис заметил:
   – Похоже, он не знает, что мы за ним охотимся.
   – И это может сослужить нам службу, – добавил Дин.
   – Только до завтрашнего утра, потом все это появится в газетах. – Кертис с мрачным видом повернулся к Пэрис: – Что он имел в виду, когда говорил, что в прошлый раз вы не обратили на него внимания?
   – Не имею ни малейшего представления, и я ему об этом сказала.
   – Вы не помните прошлого предупреждения?
   – Если бы я получила подобный звонок, я бы немедленно обратилась в полицию.
   – Она так и поступила, – сказал Дин, которому не понравилось, как детектив смотрит на Пэрис. – К чему вы клоните?
   – Ни к чему, просто размышляю.
   – Тогда окажите нам любезность, размышляйте вслух. Кертис повернулся к Дину и уже собрался было отчитать его за недопустимый тон, но тут же вспомнил, что Дин старше его по званию.
   – Я думал о Пэрис.
   – Что именно?
   – Как ей удалось сохранить свою анонимность? Я этого не могу понять. – Кертис снова повернулся к ней: – Другие представители вашей профессии ничего не скрывают от прессы. Их фотографии появляются в журналах. Они не гнушаются никакой рекламой, постоянно появляются на телевидении.