Браун Сандра. Смерть в ночном эфире

   – Видимо, так и было. Ты уверен, что Джейни не упоминала, с кем должна встретиться позже? Может быть, имя? Или род занятий?
   – Нет, сэр, она ничего такого не говорила. Я совершенно уверен.
   – Ну, хорошо, спасибо. Я ценю твою помощь.
   Отец подтолкнул Гэвина к лифту, и они вошли в кабину. По дороге домой Гэвин сидел на заднем сиденье машины. Говорили мало, каждый был погружен в собственные мысли. Когда они подъехали к дому, патрульная машина уже стояла у тротуара, в ней сидели два офицера. Гэвин застонал про себя. Ей-богу, хватит с него полицейских. Если он никогда не увидит больше ни одного – кроме своего отца, – он только обрадуется.
   – Папа, мне не нужны няньки. Или я все еще под домашним арестом?
   – Ты все еще под домашним арестом, а полицейские здесь для твоей же безопасности. Они останутся здесь до тех пор, пока Валентино не будет пойман.
   – Но он же охотится не за мной.
   – Я не хочу рисковать даже в мелочах, Гэвин. И потом, охрана подчиняется Кертису, а не мне.
   – Ты бы мог их отозвать, если бы захотел.
   – А я и не хочу. Все на этом, договорились? – Когда на лице отца появлялось такое выражение, спорить дальше было бесполезно. Гэвин неохотно кивнул. Отец развернулся к нему, перегнулся через сиденье и положил ему руку на плечо. – Сегодня я гордился тобой и тем, как ты себя вел.
   – Ты, наверное, подумаешь, что я отношусь к тебе покровительственно, Гэвин, но я все же скажу, что тоже горжусь тобой, – сказала Пэрис.
   – Спасибо.
   – Немедленно звони мне на сотовый, если что-то случится. Пообещай.
   – Обещаю, папа. – Гэвин выбрался из машины. – Пока, Пэрис.
   – Пока, скоро увидимся.
   Он побрел по дорожке к дому, но они не уехали, пока он не вошел. Эти двое хорошо смотрелись вместе, и Гэвин не был бы против, если бы у отца и Пэрис все получилось.
   Он помахал им рукой с крыльца, потом захлопнул за собой дверь и запер ее на задвижку, сыграв роль собственного тюремщика.
 
   – Дам тебе пенни.
   – Хочешь знать мои мысли? – поинтересовалась Пэрис. – Я думала о Тони Армстронг. Мне ее жаль, я ей сочувствую.
   – Я тоже. Она храбрая маленькая леди.
   – Думаю, она очень сильно любит своего мужа, – заметила Пэрис, – а при подобных обстоятельствах из-за этого обязательно возникнет конфликт интересов. – Она подумала немного и спросила: – С медицинской точки зрения когда можно считать, что у человека нездоровые сексуальные наклонности?
   – Сложный вопрос.
   – Я уверена, что вы можете ответить на него, доктор Мэллой.
   – Хорошо, отвечаю. Итак, если у парня двенадцать эрекций в день, то я могу его только поздравить и пожелать добиться тринадцати. Но если он двенадцать раз в день на это реагирует, то я бы сказал, что в этом случае мы имеем проблему.
   – Ты говоришь несерьезно.
   – Конечно, я шучу, но в этом есть доля истины. – Улыбка исчезла, Дин стал серьезным. – Секс становится пагубной привычкой так же, как алкоголь и наркотики. Это происходит, когда желание перевешивает здравый смысл и осторожность. Когда то, что человек делает, начинает негативно сказываться на его работе, семейной жизни, отношениях с людьми. Когда желание управляет человеком. – Дин посмотрел на Пэрис, и она кивком попросила его продолжать. – Похоже на то, как человек, выпивающий по праздникам, превращается в алкоголика. То есть индивид теряет контроль над пристрастием, а пристрастие полностью подчиняет себе индивида.
   – То есть человек может пожертвовать женой и детьми, чтобы удовлетворить свою тягу к чему-либо.
   – И это не значит, что Брэдли Армстронг не любит свою жену и детей, – заметил Дин. – Скорее всего он их очень любит.
   Размышляя над сказанным, Пэрис смотрела вперед. Даже в солнечных очках ей приходилось щуриться от лучей заходящего солнца, играющего на закате всеми оттенками красного и желтого. Она подумала о том, что сейчас делают судья Кемп и его жена. Этот великолепный закат они едва ли заметят.
   – Им придется заниматься похоронами.
   – Прости, что ты сказала? – переспросил Дин.
   – Я подумала вслух, теперь о Кемпах.
   – Да. – Он вздохнул. – Не могу представить, как это – потерять ребенка. Я консультировал полицейских, прошедших через такое, но мне самому мои слова казались полной чушью. Если бы что-то случилось с Гэвином… – Дин замолчал, не способный договорить страшные слова. – Я хочу быть для него хорошим отцом, Пэрис. – Теперь его голос звучал спокойно.
   – Я знаю.
   – Это из-за моего собственного отца. – И об этом я тоже знаю.
   – Много тебе рассказал Джек?
   – Достаточно.
   Джек говорил, что у Дина были очень непростые отношения с отцом. Мистер Мэллой-старший отличался взрывным темпераментом, он часто набрасывался на Дина, иногда давал волю рукам.
   – Отец бил тебя, Дин? – спросила Пэрис.
   – Да, порой мне доставалось.
   – Это недооценка, я так понимаю.
   Дин безразлично пожал плечами, но Пэрис видела, что он притворяется.
   – Я терпел его, но, когда он стал унижать маму, этого я не смог вынести.
   Если верить Джеку, последний инцидент произошел в тот день, когда родители Дина приехали в Техасский технологический навестить сына-второкурсника. Во время вечеринки в общежитии отец Дина поссорился с ним. Дин попытался не обращать на это внимания, но отец распалялся все больше. Его невозможно было утихомирить.
   Мать Дина, которой стало неловко перед товарищами сына, попыталась вмешаться. И вот тут отец обрушился на нее. Его слова были унизительными и жестокими. Не обращая внимания на то, что на них смотрят однокурсники и их родители, Дин заступился за мать. Отец ударил его. Прежде чем все закончилось, Дин успел повалить Мэллоя-старшего на пол, уселся на него сверху и, по выражению Джека, «выколачивал из него дерьмо».
   После этого случая их отношения совсем испортились и оставались такими до смерти отца.
   – В тот вечер в Технологическом я словно сошел с ума, – признался Дин. – Ни до того дня, ни после я не терял самообладания. Если бы Джек и другие ребята не оттащили меня от отца, я бы убил его. Я хотел его убить. Я ненавидел его за то, что он сделал с моей матерью. Ей было так неловко. Но урок пошел ему на пользу. Больше он не набрасывался на нее, особенно если я оказывался рядом. – Дин посмотрел на Пэрис. Никогда раньше она не видела его таким. – Но меня самого это страшно напугало, Пэрис. Я даже не могу тебе описать свое состояние. Ярость? Может быть. Она ослепила меня, отрезала от остального мира. Мой отец любил помахать кулаками. В тот вечер я понял, что это страшное нечто, сидевшее в нем, есть и во мне самом. Тогда оно вырвалось наружу. Я живу в страхе, что это повторится.
   Пэрис потянулась к нему, коснулась его руки.
   – Отец спровоцировал тебя самым бессовестным образом. Ты отреагировал. Но это не означает, что в тебе живет скрытая ярость, способная разгореться в любую минуту. Ты не похож на своего отца, Дин. – Пэрис особенно подчеркнула эти слова. – Ты никогда не был таким и никогда таким не станешь. Что касается Гэвина, то ты имеешь право на него сердиться. Дети всегда сердят, разочаровывают, сводят с ума своих родителей. На самом деле Гэвин мог бы усомниться в твоей любви, если бы ты был равнодушен к тому, что он вытворяет. Он должен знать, что тебе не все равно. Он будет часто испытывать тебя, просто чтобы удостовериться, что ты все еще любишь его. – Тут Пэрис рассмеялась. – Нет, ты только меня послушай. Я ведь не психолог, и у меня нет детей.
   – Ты все говоришь правильно, и мне нужно было это услышать.
   Она мягко улыбнулась ему:
   – Пока ты будешь не только наказывать его, но и ценить, все будет отлично.
   Дин обдумал ее слова, потом подмигнул ей.
   – Не только красива, но и чертовски умна. Ты опасная женщина, Пэрис.
   – Да-да, это я. Самая заурядная роковая женщина.
   – Возможно, именно это привлекло к тебе Лэнси Рэя Фишера. – Дин усмехнулся. – Твоя таинственность вновь пробудила в нем криминальные наклонности.
   Пэрис возмущенно округлила глаза.
   – Он хотел получить мою работу.
   – Это Фишер так говорит.
   – А ты думаешь, что Лэнси врет?
   – Если и так, то у него получается очень убедительно. Либо он искренен, либо он потрясающий актер.
   – Мне тоже так показалось.
   – Ну и каково это – быть для кого-то идолом? Пэрис грустно улыбнулась:
   – Я бы никому не посоветовала брать с меня пример. И тут зазвонил телефон Дина, и он сказал в трубку:
   – Мэллой… Да, мы с Пэрис только что о нем говорили. – Он прошептал ей: «Это Кертис», она кивнула. – А как насчет его убежища? – Дин выслушал ответ. – Возможно, это неплохая идея. – Кертис еще долго говорил о чем-то, потом наконец выдохся. – Хорошо, звоните, если что. – Дин отключил телефон и пересказал Пэрис весь разговор.
   Лэнси Рэя пытались расколоть, но парень твердо придерживается того, что уже рассказал. Полицейские проверили квартиру, в которой он отсиживался, и сообщили, что там, кроме него, никого не было.
   – Никаких следов того, что он держал там Джейни? – спросила Пэрис.
   – Нет. И никакой любительской фотолаборатории. Кроме единственного номера «Плейбоя», ничего подозрительного. Так что Кертису не терпится поймать Армстронга. Он намерен вновь побеседовать с Тони Армстронг.
   – Да, ей придется нелегко. С одной стороны, ей хочется, чтобы мужа нашли и оказали ему помощь. С другой стороны, получается, что она его подставляет.
   – Армстронг сам себя подставил, – возразил Дин.
   – Я понимаю. Думаю, что и она тоже это понимает. Тони любит своего мужа, хочет, чтобы его вылечили, но если он неизлечим, то как долго она собирается заступаться за него?
   – Хороший вопрос, Пэрис.
   Она слишком поздно сообразила, что сказанное относится не только к Тони Армстронг, но и к ней самой.
   Дин остановил машину около ее дома, заглушил мотор и повернулся к ней, готовый произнести целую речь, но Пэрис заговорила первой:
   – Я была нужна Джеку.
   – Ты нужна мне.
   – Едва ли ваши потребности совпадали.
   – Да. Ты оставалась с ним из чувства долга. Я хотел, чтобы ты сделала выбор и осталась со мной. – Дин выдержал ее взгляд, потом открыл дверцу и вышел из машины.
   Пэрис остановилась в самом начале дорожки, чтобы забрать почту, которая накапливалась в течение двух последних дней. Когда они вошли в дом, она бросила пачку на столик у двери.
   – Одному богу известно, когда у меня дойдут руки до всего этого. На моем столе на работе уже высится…
   И это было все, что она успела сказать прежде, чем Дин обнял ее и поцеловал. Он сорвал с нее очки, бросил на столик и еще крепче прижал ее к себе. Пэрис ответила на его поцелуй, обхватила его обеими руками, пальцы впились в сильные мускулы его спины.
   Когда их губы слились, рука Дина оказалась под мягкой тканью юбки, он гладил обнаженное бедро Пэрис. Тело ее таяло от его прикосновений, но она оторвалась от него и, задыхаясь, прошептала:
   – Дин, в моем распоряжении всего час.
   – Тогда для нас это будет новый рекорд. До этого наши любовные игры не длились дольше трех минут. – Он зарылся лицом в ее волосы. – На этот раз я хочу увидеть тебя обнаженной.
   Пэрис засмеялась глубоким, горловым смехом:
   – А что, если тебе не понравится то, что ты увидишь?
   – Черта с два не понравится.
   Его руки пролезли под ее трусики. Она вскрикнула, но голос разума оказался сильнее.
   – А что, если позвонит Кертис?
   – Я привык мириться с разочарованиями. Кстати, это еще один повод поторопиться.
   Взяв Пэрис за руку, Дин потащил ее за собой в спальню. Из груди Пэрис вырвалось девчачье хихиканье. Сердце забилось быстрее. Она чувствовала себя удивительно распутной и восхитительно, обворожительно живой.
   Дин тоже смеялся, пока пытался справиться с упрямыми пуговицами ее блузки.
   – Проклятые штучки!
   У Пэрис получалось лучше. Его рубашка была расстегнута, и она прижалась губами к теплой коже под левым соском, чувствуя, как его сердце бьется под ее поцелуем.
   Справившись наконец с пуговицами, он снял с нее блузку и расстегнул лифчик. Его сильные пальцы завладели ее грудями.
   Пэрис смотрела ему в лицо. Это было выражение страсти и нежности. Ее соски отвердели. Их глаза на мгновение встретились, и он, нагнув голову, взял ее сосок в рот.
   Пэрис расстегнула пряжку его ремня, опустила «молнию». Ее пальцы пробрались под резинку его трусов. Он был нежен, словно бархат, тверд, в нем ощущалось биение жизни. Большим пальцем она обвела головку, и Дин вздрогнул.
   – Пэрис, не надо. – Он отступил от нее на шаг. – Если ты… Ты не должна так делать. Я сейчас кончу. А мне хочется, чтобы это продлилось.
   Пэрис бросила на пол лифчик, вылезла из юбки. Его глаза не отрывались от ее тела. Одним быстрым движением он тоже скинул с себя все. Она посмотрела на него с откровенным восхищением. Но когда она снова протянула к нему руку, Дин опять отступил. Он опустился на колени, прижался губами к ее шелковому бикини, обхватив руками ее ягодицы. От его теплого влажного дыхания у Пэрис подогнулись колени. Дин снова поцеловал ее. Она закрыла глаза, ухватив его за плечи, чтобы не упасть.
   А потом шелк белья словно растворился, потому что его уже не было. Его губы были горячими и быстрыми. Она ощутила движение его языка, ласкающего, раздвигающего, ныряющего и поглаживающего. Пэрис отдалась во власть удовольствия, и оно оказалось всепоглощающим.
   Но ей удалось остановить его в последний момент, пока наслаждение не накрыло ее с головой.
   Дин встал и обнял ее. Они крепко прижимались друг к другу, ее груди распластались на его груди, его пенис давил на нежную округлость ее живота.
   Они все-таки улеглись на ее кровать, лицом к лицу. Ее рука порхала по его телу, спускаясь вниз к пупку и к густой поросли волос. Она провела пальцем по его члену. Дин накрыл ее руку своей и провел вверх, потом вниз.
   – Господи, – простонал он.
   – Я не могу поверить, что это происходит с нами.
   – Я тоже. – Дин поцеловал ее пупок, лаская его языком. – Мне все кажется, что я вот-вот проснусь.
   – Если проснешься, не буди меня.
   Он раздвинул ее бедра и медленно вошел в нее, давая возможность ее телу привыкнуть к нему, осознать каждое прикосновение, пока не оказался в ней целиком.
   Погрузившись в негу, они не двигались так долго, как только могли, но им стало еще лучше, когда неподвижность сменилась ритмичным движением.

31

   Дин вытряс воду из уха и поднес к нему телефон.
   – Мэллой слушает, – произнес он.
   – Это Кертис.
   – Что случилось?
   – Что там у вас за шум? – поинтересовался детектив.
   – Душ, – ответил Дин, повернулся к Пэрис и подмигнул ей. Она смывала шампунь с волос, запрокинув голову назад. Мыльная вода стекала по ее груди, пенилась между ногами. Господи, она была просто великолепна.
   – Вы принимаете душ?
   – Чтобы выглядеть таким же свежим, как вы. Так в чем дело? – повторил Дин свой вопрос.
   – Один из детективов беседовал с Лэнси Рэем. Вы помните, как Пэрис спрашивала его, зачем были нужны все эти уловки, почему он прямо не подошел и не поговорил с ней.
   – Парень просто застенчив, – предположил Дин.
   – Это так, но Лэнси проговорился, что не хотел мешать другому мужчине.
   – Какому?
   Пэрис вышла из душа и удивленно посмотрела на Дина. Он протянул ей полотенце.
   – Стэну Криншоу, – ответил Кертис.
   Такое заявление сумело отвлечь Дина от обнаженного тела Пэрис.
   – Простите?
   – Вы все правильно расслышали. Лэнси Рэй был уверен, что Стэн и Пэрис любовники, поэтому и вел себя соответственно.
   – Откуда он это взял?
   – Ему так сказал Криншоу.
   Дин долго смотрел в пустоту, потом прикрыл микрофон рукой и попросил Пэрис поторопиться и побыстрее одеться. Его нетерпение передалось и ей, и она убежала в спальню.
   – Рассказывайте по порядку, – попросил он Кертиса.
   – Криншоу велел уборщику не докучать Пэрис. Наплел что-то о политике компании, согласно которой только он сам может говорить с ней. Стэн также заявил, что Пэрис терпеть не может, когда на нее глазеют, из-за ее очков, что она любит темноту по причинам, которые никого не касаются. Лэнси Рэй хотел сохранить работу, поэтому вел себя, как ему было приказано. Он только отвечал на вопросы Пэрис, боясь, что Криншоу станет ревновать и уволит его. Лэнси Рэй говорит, что этот парень ревновал Пэрис ко всем, кто к ней приближался.
   – Почему Лэнси не рассказал нам об этом при первом разговоре? – спросил Дин, пытаясь одновременно разговаривать и одеваться.
   – Он решил, что все и без него знают о том, что эти двое вместе.
   – Вот это да! Недаром мне показалось, что с Криншоу что-то не так. Я понял это сразу, как только увидел его. Он и со мной вел себя так, словно у него на Пэрис все права. Я решил, что он просто дурак.
   – Может быть, так оно и есть.
   – Но, может быть, и нет. Я хочу вывернуть его наизнанку, Кертис. Я хочу знать о нем абсолютно все, и мне наплевать, кто его дядя и сколько у этого дяди денег.
   – Я понял. На этот раз я обойду дядю Уилкинса. Мы отправимся прямо в управление полиции Атланты, в офис окружного прокурора и даже к самому губернатору Джорджии, если потребуется. Одно хорошо. Стэн Криншоу вышел на работу, как обычно. На радиостанцию поехали Григс и Карсон. Они сообщили, что он там.
   – Мы немедленно выезжаем. Передай молодняку, пусть они его не выпускают, если он соберется уехать. Вы проверили его телефонные разговоры?
   – Проверяем.
   – Кто копает в его прошлом? – спросил Дин.
   – Рондо. Он сам вызвался.
   – Рондо? – Дин даже не старался скрыть свое неудовольствие.
   – Он проверит все сведения, которые можно найти в компьютере.
   – Предполагалось, что он уже это сделал, – язвительно произнес Дин.
   – Я сказал ему, что на этот раз надо копнуть поглубже.
   – Было бы лучше, если бы Рондо сразу все сделал как следует.
   – Какая кошка пробежала между вами? Я постоянно чувствую некоторую напряженность.
   – Он слишком самоуверенный, – не нашел ничего лучшего Дин.
   – Вот оно как? Вам не нравится его личность?
   – Что-то в этом роде. Ладно, нам пора бежать.
   – Возможно, Пэрис не следовало бы сегодня выходить в эфир. Пусть даст нам время проверить Криншоу.
   – Сами попробуйте ее отговорить. Она настроена очень решительно. И потом, я от нее не отойду ни на шаг. Все, увидимся.
   Прежде чем детектив успел сказать что-то еще, Дин отключился. Они с Пэрис вышли из дома. Уже по дороге она попросила посвятить ее в детали.
   – Насколько я поняла, вы говорили о Стэне. – Дин повторил ей то, что ему сказал Кертис. Пэрис недоверчиво рассмеялась. – Я не могу в это поверить.
   – Это несмешно.
   – Нет, это очень смешно.
   – Я так не думаю.
   – Дин, – она тепло улыбнулась ему, – в свете недавних, скажем так, событий я могу понять твою ревность. Я польщена. Мне бы хотелось, чтобы ты мог ради меня сразиться с драконом. Но не трать время на Стэна, ради бога. Он не Валентино.
   – Мы этого не знаем.
   – Я знаю. Он действительно дурак, как ты и подумал. Меня огорчает, что он сбил с толку Марвина, то есть Лэн-си, и одному богу известно, кого еще. Но у него не хватило бы ни ума, ни решимости, чтобы стать Валентино.
   – Мы это скоро узнаем, – сказал Дин и повернул на парковку возле радиостанции.
 
   Григс и Карсон помахали ей, когда Пэрис открывала своим ключом парадную дверь. Как обычно, в здании было темно, кабинеты давно опустели. Гарри, диджей вечернего эфира, показал ей два больших пальца, когда они проходили мимо стеклянной стены. Дин уже изучил здание и уверенно шел вперед по темным коридорам.
   Когда они вошли в кабинет Пэрис, то Стэн уже сидел там за ее письменным столом, положив ноги на его край. Он просматривал ее корреспонденцию, но как-то бессистемно.
   – Стэн Криншоу, именно тебя я и хотел видеть, – объявил Дин с порога.
   Тот начал спускать ноги со стола, но не успел поставить их на пол, потому что Дин схватил его за грудки и выдернул из кресла.
   – Эй! – запротестовал Стэн. – Какого черта?
   – Мне надо с тобой поговорить, Стэн, – угрожающе заявил Дин и тряхнул Криншоу.
   – Дин. – Пытаясь его успокоить, Пэрис положила ему руку на плечо.
   Дин отпустил Стэна.
   – Ты лгал насчет Пэрис.
   Изобразив обиду, Стэн выпрямился и стал тщательно разглаживать помятую рубашку. Но с тем же успехом он мог бы обманывать индейца. Стэн повернулся к Пэрис:
   – О чем это толкует твой дружок?
   – Если верить Лэнси, то ты сказал ему….
   – Кто такой Лэнси? – перебил ее Стэн.
   – Марвин Паттерсон, – ответила Пэрис.
   – А его зовут Лэнси?
   – Ты сказал ему, что спишь с Пэрис, – вмешался Дин. Криншоу снова повернулся к нему:
   – Я этого не говорил.
   – То есть ты не давал ему понять, что вы с Пэрис не просто коллеги? И ты не предупреждал его, чтобы он держался от нее подальше, оставил ее в покое и даже не разговаривал с ней?
   – Только потому что я ее хорошо знаю, – заявил Стэн.
   – Неужели?
   – Именно так. Я знаю, что Пэрис человек закрытый. Она не любит, когда ее беспокоят другие люди, особенно когда она сосредоточена на работе.
   – Значит, ты велел Лэнси держаться подальше, чтобы защитить интересы Пэрис?
   – Можно и так сказать.
   – Но я не нуждаюсь в том, чтобы ты отгонял от меня людей, с которыми я работаю, Стэн, – вмешалась Пэрис. – Я не просила тебя об этом, и мне не нравится то, что ты сделал.
   – Ладно, прости. Я пытался быть тебе другом.
   – Только другом? Я так не думаю, – заявил Дин. – Я считаю, что ты предавался фантазиям. Ты обманывал себя, представляя, что между тобой и Пэрис завяжется роман. Ты ревнуешь ее ко всем мужчинам, которые проявляют к ней интерес, даже платонический.
   – Откуда вам известно, что у Марвина платонический интерес?
   – Он сам об этом сказал.
   – Вот как? Значит, ему вы верите, а мне нет? Верите уборщику, живущему под чужим именем? – Стэн презрительно фыркнул. – Это вы бредите, доктор.
   Он направился к двери, но следующие слова Дина пригвоздили его к месту.
   – Чувство собственности может быть очень сильным мотивом.
   Стэн мгновенно обернулся:
   – Для чего?
   – Скажем, для того, чтобы создать вокруг Пэрис некрасивую ситуацию, в которой она одна окажется виноватой. Появится риск, что она потеряет работу. Ее жизни будут угрожать. Мне продолжать?
   – Вы говорите об этом Валентино и его звонках? – сердито поинтересовался Стэн. – Пэрис сама во всем виновата.
   – Понимаю. Значит, это по ее вине Валентино похитил и убил семнадцатилетнюю девушку? – спросил Дин.
   – Девушку, которая сама напрашивалась на неприятности, – презрительно пожал плечами Криншоу.
   С обманчивым спокойствием Дин присел на угол стола.
   – Ты вообще очень низкого мнения о женщинах?
   – Я этого не говорил.
   – Нет, ты не заявлял об этом прямо, но я чувствую, что в глубине души ты настроен против слабого пола. Это как заноза. Она тебя беспокоит, но избавиться ты от нее не можешь.
   – Нет уж! – Криншоу помахал пальцем перед носом у Дина. – Оставьте эти ваши психологические заклинания. Со мной все в полном порядке.
   От гнева на скулах Дина заходили желваки, но голос звучал по-прежнему невозмутимо.
   – Значит, я должен поверить, что твои отношения с женщинами всегда были абсолютно нормальными и никаких проблем у тебя с этим не было?
   – Какой мужчина может этим похвастаться? Как насчет тебя самого, Мэллой? – Стэн забыл о вежливости. Он быстро взглянул на Пэрис. – Думаю, у тебя у самого имеются проблемы.
   – Ты не Дин, – спокойно ответила ему Пэрис. – На него нет досье в полиции.
   Насмешливая дерзость Стэна лопнула, словно мыльный пузырь.
   – Ты рассказала ему об обвинении в сексуальном домогательстве?
   Дин тут же повернулся к ней:
   – О чем?
   – На прежнем месте работы женщина обвинила Стэна в сексуальном домогательстве.
   Дин посмотрел на нее так, будто не мог поверить, что она не поделилась с ним такой информацией раньше. Пэрис поняла, что поступила неправильно. Наверное, ей стоило рассказать Дину о родителях Стэна и о жестокости его Дяди.
   Но Дин уже снова смотрел на Криншоу.
   – Судя по всему, тебе не везло с женщинами, Стэн.
   – Мэгги была офисной шлюхой! – воскликнул он. – Она переспала со всеми мужиками, работающими на студии. Мэгги Райт делала минет под столом ведущему программы новостей прямо во время выпуска. Она приставала ко мне, заводила, а когда я захотел, повела себя как непорочная весталка.
   – Почему?
   – Потому что мисс Райт была очень жадной. Она увидела в этом возможность прикарманить часть денег моей семьи. Мэгги так разорялась, что дяде пришлось заплатить ей, чтобы она заткнулась и исчезла.
   Дин обдумал полученную информацию и продолжал:
   – Давай вернемся к тому моменту, когда ты «захотел».
   – Погоди-ка, почему это я должен отвечать на твои вопросы? – попытался изобразить возмущение Стэн.
   – Потому что я полицейский.
   – Или потому что ты сам залез Пэрис под юбку. Глаза Дина гневно сузились.
   – Видишь ли, если ты не ответишь на мои вопросы, я отвезу тебя в участок и буду держать там до тех пор, пока ты не разговоришься. Вне протокола добавлю следующее: если ты еще хоть раз заговоришь о Пэрис в подобном тоне, то я вытащу тебя на улицу и размажу твое хорошенькое личико об асфальт.
   – Ты мне угрожаешь?
   – Угрожаю. А теперь прекрати увиливать и расскажи то, что я хочу знать.
   Дин, надо заметить, вел себя не совсем обычно. Он не говорил со Стэном в той спокойной доверительной манере, с которой он всегда общался с подозреваемыми. Но на Криншоу скорее всего это бы и не подействовало. Дин догадывался, что здесь уместнее жесткое давление.