Браун Вирджиния. Мой властелин

   — Нет, — прошептала Дебора.
   — Да. — В его взгляде не было ни сочувствия, ни милосердия, и Дебора поняла, что терпение его закончилось.

Глава 12

   — Ложись, — мягко произнес он.
   — Нет! — Она замотала головой так, что волосы упали на лицо.
   — У тебя нет выбора, — холодно произнес Ястреб. — Ты можешь только облегчить или осложнить ситуацию. Я не отступлюсь.
   Он взял прядь ее волос и пропустил между пальцами.
   — Я знаю, что ты девственница. И буду с тобой нежен.
   — Нежен! Думаешь, я тебе поверю? Ведь с самого первого дня ты обращался со мной, как с вещью. Как со своей собственностью. Единственное, чего ты хотел, это овладеть мною, да?
   — Разумеется. А ты что думала? Влечение мужчины к женщине вполне естественно. Впрочем, я и не скрывал этого. — Он слегка пожал плечами. — Я думал, ты отдашься мне по доброй воле, и терпеливо ждал. Но мое терпение кончилось.
   Заметив страх в ее взгляде, Ястреб понял, что должен действовать быстро, не дав ей опомниться. Может быть, отпустить ее, мелькнула мысль, но Ястреб слишком долго ждал, слишком долго желал ее. Она была его постоянной болью. Он схватил ее и стал опускаться на пол, увлекая ее за собой. Как только они упали на шкуры, Дебора стала сопротивляться, извиваясь всем телом, и закричала.
   — Крики не помогут, — предупредил ее Ястреб. — Моя сестра расстроится, а остальные узнают, чем мы тут занимаемся.
   Дебора замерла, как он и надеялся. Она бросала на него взгляды, полные ярости. Ястреб почувствовал раскаяние. Она возненавидит его. Ястреб знал, что Дебору влечет к нему, хотя она ни за что не призналась бы в этом даже самой себе. Но она никогда не простит ему, что он овладел ею против ее воли.
   — Ястреб, пожалуйста, не надо, — произнесла она с мольбой в голосе.
   — Не проси меня об этом, nu tue?tu, — вырвалось у него.
   Он надеялся, что она не поняла ласковых слов «моя малышка». Передвинувшись так, чтобы не давить на нее своим весом, он откинул с ее лица прядь волос.
   — Я хочу тебя с тех пор, как впервые увидел. Ты стояла с видом королевы в центре лагеря. Я по достоинству оценил твою гордость и смелость.
   Она судорожно сглотнула.
   — И решил унизить меня?
   — Унизить?
   Он покачал головой:
   — Нет. Я восхищаюсь твоей храбростью. Так же как твоей красотой.
   — Если восхищаешься, тогда почему?..
   — Дебора, можно любить женщину и в то же время хотеть ее.
   — Любить!
   Ее глаза зло блеснули.
   — Ты не знаешь, что такое любовь. Она не имеет ничего общего с похотью.
   — Может, и так.
   Ястреб коснулся губами ее губ, удержав ее голову, когда она попыталась отвернуться.
   — Я хочу ощутить твой вкус, — хрипло пробормотал он.
   — Оставь меня в покое.
   Она попыталась вырваться, но Ястреб крепко держал ее, покрывая поцелуями, пока не ощутил, что Дебора отвечает на поцелуи. Он поднял голову и увидел, что лицо ее пылает, а глаза блестят. От него не ускользнуло, что Дебора в пыли до самых ресниц. Он поднялся и потянул ее за собой.
   — У тебя такой вид, будто ты вывалялась в пыли.
   — В этом едва ли есть моя вина!
   Он поднял бровь.
   — Да уж, — согласился он, — но ты сама ушла из лагеря.
   — Мой побег не имеет с этим ничего общего.
   Он понимающе кивнул.
   — Раздевайся, — приказал он.
   Дебора не пошевелилась, с вызовом глядя на него.
   Его губы тронула легкая улыбка.
   — Ну, хорошо. Мы сделаем так, как ты хочешь.
   Он отвязал полог типи и вытащил ее наружу. Она думала, что он хочет унизить ее прилюдно. Уже стемнело, костры отбрасывали длинные тени.
   Ястреб притащил ее к реке, блестевшей в свете почти полной луны, и толкнул в воду. Она испуганно закричала, обдав его фонтаном брызг.
   — Тебе нужно вымыться, — проговорил он, присоединившись к Деборе, когда та начала выплевывать воду. — Я предоставил тебе право выбора.
   — Ты не сказал, что речь идет о мытье.
   — А ты и не спрашивала.
   Глядя на нее, Ястреб ощутил нежность, и это ему не понравилось.
   — Вымойся хорошенько, — строго произнес он.
   — Думаешь, ты пахнешь как роза? — огрызнулась она в ответ.
   Ее реплика возымела действие.
   Он снял набедренную повязку и гамаши, услышал, как вскрикнула Дебора, и улыбнулся.
   — Я учел твое замечание, — подходя к ней, произнес он.
   — Я не имела в виду ничего подобного! — возразила Дебора, отпрянув.
   — Нам обоим нужно помыться.
   Он схватил ее за руку и потянул к себе, когда она повернула к берегу. Дебора упала, он вытащил ее из воды и поставил на ноги.
   — Ты не только жестокий, но и сумасшедший!
   Он почувствовал облегчение. Хорошо, что она разозлилась, а не испугалась. Ястреб не хотел, чтобы она его боялась.
   Крепко держа ее, он снял с нее изорванные в клочья блузку и юбку. Несмотря на яростное сопротивление, он провел рукой по ее ногам и нащупал на них лишь мокасины.
   Сопротивление Деборы возбудило его. Она, видимо, это почувствовала и замерла, когда он прижал ее к себе. Ощутив ладонями ее мокрую шелковистую кожу, Ястреб стал терять над собой контроль. Он чувствовал, как дрожит Дебора в его объятиях. Она тоже хочет его. Так же страстно, как он ее. Дебора положила руки ему на плечи:
   — Ястреб…
   Он закрыл ей рот поцелуем.
   — Зачем ты меня домогаешься? — прошептала Дебора.
   — Но ты тоже хочешь меня. Нас влечет друг к другу. Пора облегчить эту боль.
   Она подняла голову, и он увидел в ее больших ореховых глазах испуг.
   — Боль? Да. Я чувствую боль, но не знаю ее причины. Он не сразу нашелся что ответить. Потом сказал:
   — Мы не должны противиться вспыхнувшему чувству. Оно естественно.
   — Только для тебя. Сегодня ты переспишь со мной, завтра — с другой.
   — Я хочу только тебя. Другие женщины для меня не существуют.
   — Еще как существуют, и ты это прекрасно знаешь.
   — Ты ошибаешься. Мне не нужны другие женщины. Теперь я это точно знаю.
   В ее глазах была невысказанная мольба, и он ощутил легкую досаду. Не следовало обращать внимания на ее протесты. Это лишь затянуло дело.
   — Дебора, ты поймешь, насколько правильно для женщины быть с мужчиной, — пробормотал он, погладив ее по щеке.
   — Нет. Мы не женаты. Это неправильно. Чтобы ты ни говорил.
   Ястреб не считал, что, овладев Деборой, обесчестит ее. Муж просто не успел лишить ее девственности в том самом амбаре, откуда ее увезли команчи.
   — Дебора, — хрипло произнес он, когда она спрятала лицо у него на груди, — ты хочешь вернуться к своему народу. А я хочу получить тебя.
   Наступило молчание. Он чувствовал, как она напряглась. Она снова взглянула на него, всматриваясь в его лицо при лунном свете.
   — Я понимаю. А как же Джудит?
   Он пришел в замешательство. Джудит ему не принадлежала, но он не хотел говорить об этом Деборе. В ее глазах была надежда. Она не знала, через какие муки прошла ее кузина. Он не мог отказать Деборе в помощи. В нем было слишком много от бледнолицего, чтобы оставить Джудит страдать, как она страдала с момента своего пленения. Он плотно сжал губы.
   — Подари мне эту ночь, и я помогу твоей кузине.
   Может быть, это нечестно. Но он должен был привести их обратно, даже против их воли. Но сейчас честность не имела никакого значения.
   Дебора тяжело вздохнула.
   — Хорошо. Я… пересплю с тобой, — произнесла она так тихо, что журчание воды заглушило ее слова.
   Она дрожала, когда Ястреб расстелил бизоний плащ и повернулся к ней. Ее волосы были все еще влажными, а одежда липла к коже. В кольце, выложенном из камней, горел костер, но ее била дрожь.
   Ястреб осторожно взял ее за запястье.
   — Приляг со мной. Я тебя согрею.
   Двигаясь точно во сне, Дебора шагнула к его постели из шкур и одеял, увидела в темной голубизне его глаз отблески пламени. Она должна ему уступить. От этого зависела их с Джудит свобода.
   Она опустилась на колени, и ее лицо оказалось почти на одном уровне с его лицом. Он робко улыбнулся ей, и напряжение Деборы немного спало.
   — Я не знаю, что делать, — призналась она.
   Он кивнул:
   — Я знаю. Все будет хорошо. Вот увидишь.
   Разве это Ястреб? Этот почти нежный мужчина с глазами, горевшими от данного обещания, который так заботливо прикасается к ней. Его новый вид противоречил тому, что она видела раньше. Тогда он был яростным, жестоким воином, полным гнева. Мгновение она размышляла, не воспринимает ли она его по-другому из-за того, что узнала, что он команчи только наполовину.
   У нее не было больше времени для отвлеченных размышлений, потому что он притягивал ее к себе, его руки крепко обнимали ее.
   — Поцелуй меня!
   Его голос понизился до хриплого шепота:
   — Поцелуй!
   Он впился в ее губы, и Дебора закрыла глаза. У нее закружилась голова, из груди вырвался стон. Она ответила на его поцелуй и обвила его шею руками.
   Он раздел ее, уложил на постель из звериных шкур и снова стал целовать. Его губы скользнули к груди и обхватили один сосок, потом другой. Дебора затрепетала.
   — Не бойся, я не причиню тебе боли, только расслабься.
   Ястреб на мгновение оторвался от Деборы, чтобы снять ремень. Взглянув на его мужское достоинство при свете костра, Дебора похолодела.
   Но как только Ястреб стал снова ее ласкать, забыла обо всем на свете. Теперь она желала его так же сильно, как он ее. Каждое его прикосновение вызывало у нее стон, она извивалась под ним всем телом. Ей хотелось чего-то большего, и это причиняло ей боль, сладостную боль, еще неизведанную ею, и Дебора жаждала облегчения.
   Ястреб между ласками нашептывал ей ласковые слова:
   — В первый раз будет больно, но лишь на мгновение.
   — Помни, — прошептала Дебора, — ты обещал отвезти Джудит обратно.
   — Ты поедешь с ней, обещаю. — Он стал ласкать ее лоно.
   Она не сказала больше ни слова, уверенная, что не переживет эту ночь.
   — Ах, notsa?ka — возлюбленная, — хрипло пробормотал он. — К тому времени, как мы соединимся, ты будешь готова принять меня.
   Она не стала с ним спорить. Какой смысл? Он все равно сделает то, что хочет, — она сама согласилась.
   Когда он большим пальцем погладил небольшое утолщение, она закусила губу, чтобы не закричать. Единственное, чего Дебора сейчас хотела, это испытать облегчение.
   — Расслабься.
   Она снова застонала.
   — Я причинил тебе боль, nu tue?tu?
   — Нет.
   Словно издалека Дебора слышала его стоны, потом ощутила, как он вошел в нее.
   — Вот и все, дорогая. Все позади, — произнес он у ее губ. — Теперь можешь наслаждаться.
   Теперь они двигались в одном ритме, все быстрее и быстрее.
   Когда оба пришли к финишу, Дебора испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Теперь она поняла, почему мужчины и женщины так жаждут физической близости.

Глава 13

   Близился восход. Внутри типи стало немного светлее.
   Дебора щурилась на серые полоски света, проникавшие сквозь опущенный полог типи. Вход был с востока, как и у остальных жилищ, в знак приветствия восходящему солнцу.
   Видимо, это часть их верований, подумала Дебора.
   Она посмотрела на Ястреба. Он лежал, небрежно обняв ее.
   На лице ее проступил легкий румянец, когда она вспомнила о том, что произошло ночью. Как она теперь посмотрит ему в глаза?
   Неужели женщины, которых она знала, отдаются с такой же страстью? К сожалению, ей не у кого об этом спросить.
   Но самое ужасное, она делала это не только для того, чтобы вернуть свободу себе и кузине. К Ястребу ее влекло с самого первого дня, когда он нагло ее рассматривал. Его попытки соблазнить ее только добавили ему привлекательности. В конце концов, он заставил ее переспать с ним. И она отдала ему не только тело, но и сердце. Дебора полюбила его.
   Осознав это, Дебора пришла в отчаяние. Она не могла остаться в лагере команчей. Но не хотела расставаться с Ястребом. Джудит ее не поймет. Дебора почувствовала на себе взгляд Ястреба, посмотрела на него и отвела глаза.
   — Ты не спишь. Тебе больно?
   — Чуть-чуть.
   Она густо покраснела.
   Его рука соскользнула с ее плеча и стала теребить сосок. Дебора с трудом сдержала стон.
   — Не надо, Ястреб.
   Он убрал руку. Какое-то время они молчали. Каждый, думал о своем.
   У Ястреба из головы не шла мысль о том, что он должен отвезти Дебору и Джудит до того, как за ними придут солдаты, с лошадьми и оружием и будут убивать всех подряд. И виновных, и невиновных. Может быть, он и не виноват в том, что эта женщина появилась в их лагере, но он несет ответственность за ее пребывание здесь. Ведь он мог отвезти ее домой, но не захотел. Оставил в лагере. А теперь потеряет ее ради того, чтобы не случилось беды.
   Интересно, что ощущал его отец, когда вынужден был вернуть его мать ее народу. Наверняка Белый Орел страдал, и теперь Ястреб хорошо понимал его и сочувствовал. Размышления Ястреба прервала Дебора.
   — Что ты собираешься со мной делать? — тихо спросила она, и сердце Ястреба болезненно сжалось. Свет проникал сквозь швы бизоньей шкуры, просачивался сквозь дымоход наверху. Щурясь, Ястреб пожал плечами.
   — Отвезу тебя обратно.
   — Отвезешь?
   — Разве ты не этого хочешь? — Он крепко сжал ее руки.
   — Да, разумеется.
   Она сглотнула.
   — Мне больно.
   Он отпустил ее руки и лег на спину. Уставившись на дымоход, Ястреб с горечью подумал, что сам себя перемудрил. Не овладей он ею, испытывал бы сожаление. А теперь испытывает чувство потери. Хотя и не любит ее. Просто восхищается ее красотой, желает ее. Но не любит. Да и она не питает к нему серьезных чувств. Только страсть.
   Тогда почему же он был в таком плохом настроении?
   Еще до полудня Ястреб снова пришел к Деборе. Там он застал сестру.
   — Мне жаль, что ты уезжаешь. — Девочка утирала слезы. Она говорила по-английски.
   — Что, в лагере все говорят по-английски? — спросила Дебора.
   — Нет, — мотнула головой Подсолнух. — Только некоторые. И то совсем немного. Я говорю хорошо, потому что брат меня научил, когда я была маленькой.
   — Жаль, что со мной никто не говорил на моем языке, ведь я многого не могла понять, как ни старалась.
   Подсолнух снова заплакала.
   — Я хотела, но брат не позволил. Я пыталась помочь тебе.
   — Я знаю, что пыталась. Прости. Я не хотела тебя обидеть, — сказала Дебора со вздохом.
   Она посмотрела на полог типи, ожидая возвращения Ястреба.
   — Я очень смущена, — едва слышно произнесла Дебора.
   — Ты любишь его? — спросила Подсолнух.
   Дебора уставилась на нее.
   — Сама не знаю. Он обещал отвезти меня к моему народу. Так что теперь это уже не имеет значения.
   — Имеет. Если ты скажешь ему, что любишь его, он не отвезет тебя обратно. Ты станешь его старшей женой.
   Дебора нахмурилась:
   — Старшей женой?
   Подсолнух повеселела:
   — Да, старшей женой. Остальные будут тебе подчиняться.
   — Остальные? — Дебора понизила голос.
   Ее глаза засверкали. Она устремила взгляд на открытый полог типи.
   Подсолнух была озадачена:
   — Ты не хотела бы стать его старшей женой?
   — Нет, не хотела бы.
   Дебора расправила платье, подаренное ей Подсолнухом. Оно было сделано из мягкой замши и расшито бисером.
   — Ты не хочешь оставаться в лагере, — тихонько произнесла Подсолнух.
   Дебора не знала, что ответить. Как рассказать невинной девочке правду? Дебора любила Ястреба, но сознавала тщетность этой любви. Он живет в племени команчей, он — один из них. Она не может так жить.
   Наконец она заговорила:
   — Нет, я скучаю по моему народу, понимаешь?
   — Да, я тоже скучала бы по отцу и брату. — Подсолнух снова нахмурилась. — Но мой брат приходит ненадолго. Это сейчас он задержался, потому что когда пришел в последний раз, я была младенцем.
   — Я думала, он всегда здесь живет.
   — Нет. Он приходит, и снова уходит в мир бледнолицых. Хотя он там лишний.
   Дебора заметила в ее глазах тревогу.
   — Ведь его отец — тот, кто женился на его матери, — отослал его прочь. У брата до сих пор остались на спине шрамы от ударов хлыста.
   — Его били хлыстом?
   — Да. Бледнолицый муж его матери разозлился, что отец Ястреба — индеец, и выбросил его, как ненужную вещь. Он никогда об этом не рассказывает, но постоянно думает о матери. Я это точно знаю. Мой брат — хороший человек. Смелый, великодушный. Но его сердце разрывается между двумя мирами.
   Дебора закрыла глаза, представив себе, как Ястреб уходит из дома, движимый ненавистью. Это многое объясняло. Но не извиняло того, как он вел себя по отношению к ней.
   — Он приносит мне твердые конфеты, когда возвращается, — говорила Подсолнух, — но я всегда по нему скучаю. Он сказал, что больше не уйдет, но папа в это не верит. — Она понизила голос: — Если ты останешься, он не уйдет.
   — Я не могу остаться. Мы с кузиной должны вернуться.
   — А она не может поехать одна?
   — Нет.
   В это время вернулся Ястреб. Он вошел в типи с непроницаемым выражением лица. Ее сердце болезненно сжалось. Неужели это тот самый мужчина, который шептал ей нежные слова и ласкал ее?
   Дебора испытала неловкость. Ей стало не по себе. Она не знала, как себя с ним вести, и избегала его взгляда.
   Подсолнух ушла, они остались одни. Дебора все еще не решалась взглянуть на него.
   Он опустился на пятки рядом с ней:
   — Дебора, ты избегаешь меня?
   — Да.
   Он раздраженно хмыкнул:
   — Ну, кончай. У тебя слишком мало времени и слишком много дел, чтобы разыгрывать из себя леди.
   Она вскинула голову, ее глаза гневно блеснули.
   — Я не разыгрываю из себя леди!
   — Разве? — Он спокойно посмотрел на нее.
   Она отвернулась.
   — Не знаю, как я должна себя вести после…
   — После чего?
   — После сегодняшней ночи.
   — И после утра тоже?
   Ястреб взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Его пальцы были теплыми.
   — В том, что мы делали, нет ничего постыдного.
   — Для мужчины.
   — Дебора. — Он сжал ее сильнее, когда она попыталась отвернуться. — Я знаю, что думают бледнолицые женщины. Здесь все по-другому. Ты не несешь ответственности за то, что произошло, если ты это хотела услышать.
   — Да, именно это, — произнесла она с горечью. Он вскинул брови.
   — Я не могу притвориться, будто в моей жизни ничего не произошло. И ты это знаешь. Но в одном ты прав: я не несу ответственности. За это отвечаешь ты.
   Он поджал губы, глаза его вспыхнули. Он был в ярости. Что ж, она была права, тут он ничего не сможет изменить. Она никогда больше не увидит его. Он скоро уйдет, и для нее все останется в прошлом.
   Ястреб поднялся и навис над ней, сжав кулаки, стараясь сохранить самообладание. Она явно задела его за живое.
   — Ничего больше не говори, — прохрипел он. — Я сдержу данное тебе обещание. Вы с кузиной вернетесь домой. Но я не возьму чужую вину на себя. Я разделю ее, ты не можешь отрицать того, что чувствовала.
   Его щеки пылали. Она освободила руку и, собрав остатки своего достоинства, сказала:
   — Да, чувствовала. Но мужчина, столь искушенный в соблазне, как ты, добивается этого с легкостью.
   Она ожидала, что он станет это отрицать. Скажет, что она не такая, как все, что небезразлична ему.
   Но Ястреб ничего подобного не сказал.
   — Все кончено. Ты вернешься к своим, — прорычал он.
   — А ты?
   На мгновение в его взгляде появилась нерешительность, но он скрыл ее, опустив ресницы, и равнодушно пожал плечами:
   — Я сделаю то, что должен сделать.
   — Понятно.
   Дебора судорожно сглотнула.
   — Когда мы уезжаем?
   — Скоро. Будь готова.
   Боль пронзила все существо Деборы.
   Был поздний вечер следующего дня, когда они добрались до окраин форта. Дебора не знала, что это за форт, но заметила знакомые деревянные постройки, рассеянные по плоской поверхности. Высоко в небе висела полная луна, залив тихую местность ярким светом.
   — Где мы? — прошептала она, чувствуя, как напряглись воины, сопровождавшие их.
   Ястреб восседал на жеребце с легкой грацией, никак не вязавшейся с мрачным выражением его лица. В его взгляде, обращенном к ней, было напряжение.
   — Бледнолицые солдаты. Мы рядом с тем местом, где меня схватили?
   — Да.
   Его жеребец нетерпеливо переминался с ноги на ногу, полная луна посеребрила черные волосы Ястреба. Его обнаженная грудь приобрела бронзовый оттенок, амулет, висевший на шее, сверкнул в отраженном свете.
   Одна из лошадей встала на дыбы и захрипела, но всадник быстро успокоил ее. Их сопровождали два десятка воинов, готовых в любой момент отразить нападение. Винтовки заряжены, копья наготове.
   Но вокруг стояла тишина, не было ни души, ничто не предвещало опасности. Однако команчи предприняли все меры предосторожности и оставались вне досягаемости ружейных выстрелов.
   За всю дорогу Джудит не произнесла ни слова. А ночью она свернулась калачиком рядом с молодым воином. Дебора слышала, что Ястреб называет его кузеном, и подумала: два кузена возвращают двух кузин. Должно быть, это хорошее предзнаменование.
   Настало время их освобождения, и Деборе стало грустно. Она не могла поверить, что никогда больше не увидит Ястреба и его сестру. Меньше чем за два месяца она успела к ним привязаться. Когда она уезжала, Подсолнух плакала, Дебора тоже едва сдерживала слезы. Девочка была убита горем. Сердце Деборы обливалось кровью. Испытывает ли Ястреб хоть малую толику тех страданий, что она? Судя по его виду — нет. Дебора незаметно смахнула предательскую слезинку и тут же одернула себя. Да, он дикарь, жестокий и безжалостный. Не будь она девственницей, он изнасиловал бы ее в первый же вечер.
   И все же она влюбилась в него. Но со временем это пройдет. Ей пришлось отдаться ему ради собственного спасения и спасения кузины. Дебора надеялась, что забудет его. Но если боль расставания не утихнет, она не вынесет ее.
   Ястреб соскользнул с лошади, неторопливо приблизился к ней и протянул руки, чтобы ссадить ее с лошади. Затем поставил ее на ноги.
   — Иди, — резко произнес он на языке команчей.
   Он отказывался говорить с ней по-английски при соплеменниках. Она кивнула и последовала за ним, когда он отвернулся и отошел, на несколько ярдов в сторону.
   Ее сердце учащенно забилось. Он менял свое решение? Или он хотел пойти с ней? Вопросы повторялись, хотя она знала ответы на них.
   Когда, добравшись до кромки горной гряды, с вершины которой был виден форт, Ястреб повернулся, его лицо было наполовину затенено, но она видела в его глазах осторожность, в тех темно-голубых глазах, которые могли искриться от смеха или тлеть так, что ее пульс увеличивался, а ее сердце сжималось. Легкий ветерок отодвинул волосы от его лица. Из-за широкого кожаного ремня, поддерживавшего его волосы, свисало перо, мягко поглаживая щеку. Перо ястреба.
   Она инстинктивно дотронулась до него, ее пальцы легко скользнули по его скуле. Он быстро перехватил ее руку и взглянул на нее:
   — Keta.
   — Теперь ты можешь говорить по-английски. Они не услышат.
   Ястреб долго смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и — отпустил ее руку.
   — Я хочу тебе кое-что подарить.
   Дебора ждала, охваченная отчаянием, ветер играл с ее волосами. Вдали завыл койот.
   Когда Ястреб подошел поближе, она уловила знакомый запах табака и сыромятной кожи. Комок подступил к горлу, когда он тихонько дотронулся до ее лица и тут же отдернул руку.
   Ловким движением он снял что-то с шеи и протянул ей:
   — Я хочу, чтобы ты это носила.
   — Что это?
   — Ahpu-a tsomo korohko.
   Она мотнула головой:
   — Я не понимаю.
   — Это принадлежало моему отцу. Он оставил это моей матери на случай, если она когда-нибудь захочет отыскать его. Когда я вырос, то с помощью этого нашел своего отца. Ты тоже сможешь найти меня, если захочешь.
   Мгновение она не могла произнести ни звука. Она узнала амулет. Он был на Ястребе, когда она впервые его увидела. На тонкую косточку была намотана полоска кожи, а к ней привязаны перья.
   — Ястреб, я не знаю… я не знаю, что сказать.
   — Ничего не говори. Просто возьми это и храни. Он сунул амулет ей в руку, перья защекотали ладонь.
   — Это перья ястреба? — тихонько спросила она. Он покачал головой и слегка улыбнулся:
   — Нет. Это перья орла. Для команчей они священны. Моего отца зовут Белый Орел. Ни один индеец тебя не тронет, если увидит их.
   — Отец не расстроится, узнав, что ты отдал его подарок?
   — Нет.
   — Тогда спасибо.
   Он указал на небо, где ярко светила луна. Казалось, она совсем близко. Стоит протянуть руку — и достанешь ее. При лунном сиянии волосы Ястреба цвета черного дерева казались серебристыми, а кожа — позолоченной. На мгновение он показался Деборе греческим богом, сошедшим с Олимпа.
   — Когда увидишь полную луну, вспомни обо мне, — мягко произнес Ястреб. — Некоторые называют ее луной команчи.
   — Почему?
   Он широко улыбнулся:
   — Потому что ночное солнце дает нашим воинам достаточно света во время набегов. Дебора содрогнулась, вспомнив, что когда праздновали их свадьбу с Мигелем, тоже ярко светила луна. Именно тогда и пришли команчи, чтобы грабить и уводить в плен.
   Сегодня луна тоже была полной и ярко светила.
   Дебору била дрожь. Амулет лежал у нее на ладони. Пожив некоторое время в деревне команчей, Дебора изменила о них свое мнение. А теперь Ястреб, будто нарочно напомнил ей ту страшную ночь, когда Мигеля убили, а ее увезли.