Брэдбери Рэй Дуглас. Сборник сборников

   Сим глянул на небо, уже тронутое приближающейся ночью. Из ничего возникли облака, и пелена дождя пересекла ущелье в двухстах ярдах перед ними. Молнии били в вершины вдали, в смятенном воздухе распространился резкий запах озона.
   — Полпути, — выдохнул Сим и увидел, как Лайт, повернув лицо, с тоской глядит на все, что они оставляли позади. — Теперь решай, если возвращаться, еще есть время. Через минуту…
   В горах прорычал гром. Где-то вверху родился маленький обвал, который уже могучей лавиной рухнул в глубокую расщелину. Капли дождя покрыли пупырышками гладкую белую кожу Лайт. В одну минуту волосы ее стали влажными и блестящими.
   — Поздно, — перекричала она хлесткий стук собственных босых ног. — Теперь осталось только бежать вперед!
   Да, в самом деле поздно. Сим прикинул расстояние и убедился, что возврата нет.
   Ноге больно… Он побежал медленнее. Вдруг подул ветер. Холодный, пронизывающий. Но так как он дул сзади, то больше помогал, чем мешал бежать. «Добрый знак?» — спросил себя Сим. Нет.
   Потому что с каждой минутой становилось все яснее, как плохо он угадал расстояние. Время тает, а до корабля еще так далеко. Он ничего не сказал, но бессильная злоба на немощность собственных мышц, вылилась жгучими слезами.
   Сим знал, что Лайт думает так же, как он. Но она летела вперед белой птицей, словно и не касаясь земли. Он слышал ее дыхание — воздух входил в ее горло, будто острый кинжал в ножны.
   Мрак захватил полнеба. Первые звезды проглянули между длинными прядями черных туч. Молния прочертила дорожку на гребне прямо перед ними. Гроза обрушилась на них стеной ливня и электрических разрядов.
   Они скользили и спотыкались на мшистых камнях. Лайт упала, у нее вырвался гневный возглас, она поспешила подняться на ноги. Тело ее было в ссадинах и потеках грязи. Ливень хлестал ее.
   Рыдание неба обрушилось на Сима. Струи дождя залили глаза, ручейки побежали вниз по спине, и он тоже готов был рыдать.
   Лайт упала и осталась лежать. Она с трудом дышала, ее била дрожь.
   Он поднял ее, поставил на ноги.
   — Беги, Лайт, прошу тебя, беги!
   — Оставь меня, Сим. Ступай, живей! — Она чуть не захлебнулась дождем. Всюду была вода. — Не трудись впустую. Беги без меня.
   Он стоял, скованный холодом и бессилием, мысли его иссякали, огонек надежды готов был угаснуть. Кругом только мрак, холодные плети падающей воды и отчаяние…
   — Тогда пойдем, — сказал он. — Будем идти и отдыхать.
   Они пошли медленно, не торопясь, будто дети на прогулке. Овраг перед ними до краев заполнился потоком, и вода с торопливым бурлящим звуком устремилась к горизонту.
   Сим что-то крикнул. Увлекая за собой Лайт, он опять побежал.
   — Новое русло! — Он показал рукой. — Каждый день дождь прокладывает новое русло. За мной, Лайт!
   Он наклонился над водой и нырнул, не выпуская руки Лайт.
   Поток нес их, как щепки. Они силились держать головы над водой, чтобы не захлебнуться. Берега быстро убегали назад. С бешеной силой стискивая пальцы Лайт, Сим чувствовал, как стремнина бросает и кружит его, видел, как сверкают молнии в высоте, и в душе его родилась новая исступленная надежда. Бежать дальше нельзя — что ж, тогда вода поработает на них!
   Бурная хватка новой недолговечной реки колотила Сима и Лайт о камня, распарывала плечи, сдирала кожу с ног.
   — Сюда! — Голос Сима перекрыл раскат грома.
   Лихорадочно загребая рукой, он поплыл к противоположной стороне оврага. Гора, на которой лежит корабль, прямо перед ними. Нельзя допустить, чтобы их пронесло мимо. Они упорно сражались с неистовой влагой, я их прибило к нужному берегу. Сим подпрыгнул, поймал руками нависший камень, ногами стиснул Лайт и медленно подтянулся вверх.
   Гроза прекратилась так же быстро, как началась. Молнии потухли. Дождь перестал. Тучи растаяли и растворились в небе. Ветер еще пошептал и смолк.
   — Корабль! — Лайт лежала на земле. — Корабль, Сим. Это та самая гора.
   А к ним уже подкрадывалась стужа. Смертная стужа.
   Борясь с изнеможением, они побрели вверх по склону. Холод лизал их тело, ядом проникал в артерии, сковывая конечности.
   Впереди в ореоле блеска лежал свежеомытый корабль. Это было как сон. Сим не мог поверить, что до него так близко… Двести ярдов. Сто семьдесят ярдов.
   Землю стал обволакивать лед. Они скользили и без конца падали. Река позади них превратилась в твердую бело-голубую холодную змею. Твердыми дробинками откуда-то прилетело несколько замешкавшихся капель дождя.
   Сим всем телом привалился к обшивке корабля. Он чувствовал, трогал его! Слух уловил судорожное всхлипывание Лайт. Металл, корабль — вот он, вот он! Сколько еще человек касались его за много долгих дней? Он и Лайт дошли до цели!
   Вдруг, словно в них просочился ночной воздух, по его жилам разлился холод.
   А где же вход?
   Ты бежишь, ты плывешь, ты чуть не тонешь. Клянешь все на свете, обливаешься потом, напрягаешь последние силы, и вот, наконец, добрался до горы, поднялся на нее, стучишь кулаками по металлу, кричишь от радости и… И не можешь найти входа.
   Так, надо взять себя в руки. «Медленно, однако не слишком медленно, — сказал он себе, — обойди кругом весь корабль». Его испытующие пальцы скользили по металлу, настолько холодному, что влажная кожа грозила примерзнуть к обшивке. Теперь вдоль противоположной стены… Лайт шла рядом с ним. Студеные длани мороза сжимались все крепче.
   Вход.
   Металл. Холодный, неподатливый. Узкая щель по краю люка. Отбросив осторожность, Сим принялся колотить по нему. Холод пронизывал до костей. Пальцы онемели, глазные яблоки начали коченеть. Он колотил то здесь, то там и кричал металлической дверце:
   — Откройся! Откройся!
   На минуту Сим потерял равновесие. Что-то подалось под его рукой… Щелчок!
   Шумно вздохнул воздушный шлюз. Шурша металлом по резиновой прокладке, дверца мягко отворилась и ушла во мрак.
   Сим увидел, как Лайт метнулась вперед, рывком поднесла руки к горлу и нырнула в тесную, полную света кабину. Не помня себя, он шагнул следом за ней.
   Люк воздушного шлюза закрылся, отрезая путь назад.
   Он задыхался. Сердце билось все медленнее, будто хотело остановиться.
   Они были заточены внутри корабля. Судорожно ловя ртом воздух, Сим упал на колени.
   Тот самый корабль, к которому он пришел за спасением, теперь тормозил биение его сердца, омрачал сознание, чем-то отравлял его. С каким-то смутным, угасающим чувством томительного страха Сим понял, что умирает.
   Чернота…
 
   Словно в тумане Сим ощущал, как идет время, как сознание силится принудить сердце биться быстрей, быстрей… И заставить глаза видеть ясно. Но сок жизни медленно протекал по усмиренным сосудам, и он слышал тягучий ритм пульса — тук… пауза, тук… пауза, тук…
   Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, даже пальцем. Требовалось неимоверное усилие, чтобы поднять каменный груз век. И совсем невозможно повернуть голову, взглянуть на лежащую рядом Лайт.
   Словно вдалеке слышалось ее неровное дыхание. Так раненая птица шуршит сухими, смятыми перьями. Хотя Лайт была совсем близко и он угадывал ее тепло, казалось, их разделяет непомерная даль.
   «Я остываю! — думал он. — Уж не смерть ли это? Вялое течение крови, тихое биение сердца, холод во всем теле, тягучий ход мысли…»
   Глядя на потолок корабля, он пытался разгадать это сложное сплетение трубок и приспособлений. Постепенно в мозгу рождалось представление о том, как устроен корабль, как он действует. В каком-то медленном прозрении он постигал смысл предметов, на которые переходил его взгляд. Не сразу. Не сразу.
   Вот этот прибор с белой поблескивающей шкалой.
   Его назначение?
   Сим решал задачу с натугой, словно человек под водой.
   Люди пользовались этим прибором. Касались его. Чинили. Устанавливали. Вообразили, а уже потом сделали его, установили, наладили, трогали, пользовались им. В приборе было как бы заложено определенное воспоминание, самый облик его, будто образ из сновидения, говорил Симу, как изготовляли эту шкалу и для чего она служит. Рассматривая любой предмет, он прямо из него извлекал нужное знание. Словно некая частица его ума обволакивала предмет, анатомировала и проникала в его суть.
   Этот прибор предназначен измерять время!
   Миллионы часов времени!
   Но как же так?.. Глаза Сима расширились, озарились жарким блеском. Разве есть люди, которым нужен такой прибор?
   Кровь стучала в висках, в глазах помутилось. Он зажмурился.
   Ему стало страшно. День был на исходе. «Как же так, — думал он, — жизнь уходит, а я лежу. Лежу и не могу двинуться. Молодость скоро кончится. Сколько времени еще пройдет, прежде чем я смогу двигаться?»
   Через окошко иллюминатора он видел, как проходит ночь, наступает новый день и опять воцаряется ночь. В небе зябко мерцали звезды.
   «Еще четыре-пять дней, и я стану совсем дряхлым и немощным, — думал Сим. — Корабль не дает мне пошевельнуться. Лучше бы я оставался в родной пещере и там сполна насладился назначенной мне короткой жизнью. Чего я достиг тем, что пробился сюда? Сколько рассветов и закатов проходит понапрасну. Лайт рядом со мной, а я даже не могу ее коснуться».
   Бред. Сознание куда-то вознеслось. Мысли метались в металлических отсеках корабля. Он чувствовал острый запах металла. Чувствовал, как ночью обшивка напрягается, днем опять расслабляется.
   Рассвет. Уже новый рассвет!
   «Сегодня я достиг бы полной возмужалости». Он стиснул зубы. «Я должен встать. Должен двигаться. Извлечь ту радость, какую может дать мне эта пора моей жизни».
   Но он лежал неподвижно. Чувствовал, как сердце медленно перекачивает кровь из камеры в камеру и дальше через все его недвижимое тело, как она очищается в мерно вздымающихся и опускающихся легких.
   Корабль нагрелся. Щелкнуло незримое устройство, и воздух автоматически охладился. Управляемый сквозняк охладил кабину.
   Снова ночь. И еще один день.
   Четыре дня жизни прошло, а он все лежит.
   Сим не пытался бороться. Ни к чему. Его жизнь истекла.
   Его больше не тянуло повернуть голову. Он не хотел увидеть Лайт — такое же изуродованное лицо, какое было у его матери: веки словно серые хлопья пепла, глаза как шершавый зернистый металл, щеки будто потрескавшиеся камни. Не хотел увидеть шею, похожую на жухлые плети желтой травы, руки, подобные дыму над угасающим костром, иссохшие груди, жесткие, растрепанные волосы цвета вчерашней сорной травы.
   А сам-то он? Как он выглядит? Отвислая челюсть, ввалившиеся глаза, иссеченный старостью лоб?..
   Он почувствовал, что к нему возвращаются силы. Сердце билось невообразимо медленно. Сто ударов в минуту. Не может быть. А это спокойствие, хладнокровие, умиротворенность…
   Голова сама наклонилась вбок. Сим вытаращил глаза. Глядя на Лайт, он удивленно вскрикнул.
   Она была молода и прекрасна.
   Лайт смотрела на него, у нее не было сил говорить. Глаза ее были словно кружочки серебра, лебединая шея — будто рука ребенка. Волосы Лайт были точно нежное голубое пламя, питаемое ее хрупкой плотью.
   Прошло четыре дня, а она все еще молода… Нет, моложе, чем была, когда они проникли в корабль. Она совсем юная!
   Он не верил глазам.
   Наконец она заговорила:
   — Сколько еще это продлится?
   — Не знаю, — осторожно ответил он.
   — Мы еще молоды.
   — Корабль. Мы ограждены его обшивкой. Металл не пропускает солнце и лучи, которые нас старят.
   Она отвела глаза, размышляя.
   — Значит, если мы будем здесь…
   — То останемся молодыми.
   — Еще шесть дней? Четырнадцать? Двадцать?
   — Может быть, даже больше.
   Она примолкла. Потом после долгого перерыва сказала:
   — Сим?
   — Да.
   — Давай останемся здесь. Не будем возвращаться. Если мы теперь вернемся, ты ведь знаешь, что с нами случится?
   — Я не уверен.
   — Мы опять начнем стариться, разве нет?
   Он отвернулся. Посмотрел на часы с ползущей стрелкой.
   — Да. Мы состаримся.
   — А вдруг мы состаримся… сразу. Может быть, когда выйдем из корабля, переход окажется слишком резким?
   — Может быть.
   Снова молчание. Сим сделал несколько движений, разминая руки и ноги. Ему страшно хотелось есть.
   — Остальные ждут, — сказал он.
   Ответные слова Лайт заставили его ахнуть.
   — Остальные умерли, — сказала она. — Или умрут через несколько часов. Все, кого мы знали, уже старики.
   Сим попытался представить себе их стариками. Его сестренка Дак — дряхлая, сгорбленная временем… Он тряхнул головой, прогоняя видение.
   — Допустим, они умерли, — сказал он. — Но ведь родились другие.
   — Люди, которых мы даже не знаем.
   — И все-таки люди нашего племени, — ответил он. — Люди, которые будут жить только восемь дней или одиннадцать дней, если мы им не поможем.
   — Но мы молоды, Сим! И можем оставаться молодыми!
   Лучше не слушать ее. Слишком заманчиво то, о чем она говорит. Остаться здесь. Жить.
   — Мы и так прожили больше других, — сказал он. — Мне нужны работники. Люди, которые могли бы наладить корабль. Сейчас мы с тобой оба встанем, найдем какую-нибудь пищу, поедим и проверим, в каком он состоянии. Один я боюсь его налаживать. Уж очень он большой. Нужна помощь.
   — Но тогда надо бежать весь этот путь обратно!
   — Знаю. — Он медленно приподнялся на локтях. — Но я это сделаю.
   — А как ты приведешь сюда людей?
   — Мы воспользуемся рекой.
   — Если русло осталось прежним. Оно могло сместиться.
   — Дождемся, пока не появится подходящее для нас. Я должен вернуться, Лайт. Сын Дайнка ждет меня, моя сестра, твой брат — они состарились, готовятся умереть и ждут вестей от нас…
   После долгой паузы он услышал, как Лайт устало подвигается к нему. Она положила голову ему на грудь и с закрытыми глазами погладила его руку.
   — Прости. Извини меня. Ты должен вернуться. Я глупая эгоистка.
   Он неловко коснулся ее щеки.
   — Ты человек. Я понимаю тебя. Не нужно извиняться.
   Они нашли пищу. Потом прошли по кораблю. Он был пуст. Только в пилотской кабине лежали останки человека, который, вероятно, был командиром корабля. Остальные, видимо, выбросились в космос в спасательных капсулах. Командир, сидя один у пульта управления, посадил корабль на горе, неподалеку от других упавших и разбившихся кораблей. То, что корабль оказался на возвышенном месте, сохранило его от бурных потоков. Командир умер вскоре после посадки — наверно, сердце не выдержало. И остался корабль лежать здесь, почти в пределах досягаемости для спасшихся, целый и невредимый, но потерявший способность двигаться — на сколько тысяч дней? Если бы командир не погиб, жизнь предков Сима и Лайта могла бы сложиться совсем иначе. Размышляя об этом. Сим уловил далекий зловещий отголосок войны. Чем кончилась эта война миров? Какая планета победила? Или обе проиграли и некому было разыскивать уцелевших? На чьей стороне была правда? Кем был их враг? Принадлежал ли народ Сима к правым или неправым? Выть может, это так и останется неизвестным.
   Скорей, скорей, изучить корабль. Он совсем не знал его устройства, но все постигал, идя по переходам и поглаживая механизмы. Да, нужен только экипаж. Один человек не справится с этой махиной. Он коснулся какой-то штуковины. И отдернул руку, словно обжегся.
   — Лайт!
   — Что это?
   Он снова коснулся машины, погладил ее дрожащими руками, и на глазах у него выступили слезы, рот сперва открылся, потом опять закрылся… С глубокой нежностью Сим оглядел машину, наконец повернулся к Лайт.
   — С этой штукой… — тихо, будто не веря себе, молвил он, — с этой штукой я… я могу…
   — Что, Сим?
   Он вложил руку в какую-то чашу с рычагом внутри. Через иллюминатор впереди были видны далекие скалы.
   — Кажется, мы боялись, что придется очень долго ждать, пока к горе опять подойдет река? — спросил он с торжеством в голосе.
   — Да, Сим, но…
   — Река будет. И я вернусь, вернусь сегодня же вечером! И приведу с собой людей. Пятьсот человек! Потому что с этой машиной я могу пробить русло до самых скал, и по этому руслу хлынет поток, который надежно и быстро доставит сюда меня и других! — Он потер бочковидное тело машины. — Как тольк о я ее коснулся, меня сразу осенило, что это за штука и как она действует! Гляди!
   Он нажал рычаг.
   С жутким воем от корабля протянулся вперед луч раскаленного пламени.
   Старательно, методично Сим принялся высекать лучом русло для утреннего ливневого потока. Луч жадно вгрызался в камень.
 
   Сим решил один бежать к скалам. Лайт останется в корабле на случай какой-нибудь неудачи. На первый взгляд путь до скал казался непреодолимым. Не будет стремительной реки, которая быстро понесет его к цели, позволяя выиграть время. Придется всю дорогу бежать, но ведь солнце перехватит его, застигнет прежде, чем он достигнет укрытия.
   — Остается одно: отправиться до восхода.
   — Но ты сразу замерзнешь, Сим.
   — Гляди.
   Он изменил наводку машины, которая только что закончила прокладывать борозду в каменном ложе долины. Чуть приподнял гладкое дуло, нажал рычаг и закрепил его. Язык пламени протянулся в сторону скал. Сим подкрутил, верньер дальности и сфокусировал пламя так, что оно обрывалось в трех милях от машины. Готово. Он повернулся к Лайт.
   — Я не понимаю, — сказала она.
   Сим открыл люк воздушного шлюза.
   — Мороз лютый, и до рассвета еще полчаса. Но я побегу вдоль пламени, достаточно близко. Жарко не будет, но для поддержания жизни тепла хватит.
   — Мне это не кажется надежным, — возразила Лайт.
   — А что надежно в этом мире? — Он подался вперед. — Зато у меня будет лишних полчаса в запасе. И я успею добраться до скал.
   — А если машина откажет, пока ты будешь бежать рядом с лучом?
   — Об этом лучше не думать, — сказал Сим.
   Миг, и он уже снаружи — и попятился назад, как если бы его ударили в живот. Казалось, сердце сейчас взорвется. Среда родной планеты снова взвинтила его жизненный ритм. Сим почувствовал, как учащается пульс и кровь клокочет в сосудах.
   Ночь была холодна, как смерть. Гудящий тепловой луч, проверенный, обогревающий, протянулся от корабля через долину. Сим бежал вдоль него совсем близко. Один неверный шаг, и…
   — Я вернусь, — крикнул он Лайт.
   Бок о бок с лучом света он исчез вдали.
 
   Рано утром пещерный люд увидел длинный перст оранжевого накала и парящее вдоль него таинственное беловатое видение. Толпа бормотала, ужасалась, благоговейно ахала.
   Когда же Сим, наконец, достиг скал своего детства, он увидел скопище совершенно чужих людей. Ни одного знакомого лица. Тут же он сообразил, как нелепо было ожидать другого. Один старик подозрительно рассматривал его.
   — Кто ты? — крикнул он. — Ты пришел с чужих скал? Как твое имя?
   — Я Сим, сын Сима!
   — Сим! — пронзительно вскрикнула старая женщина, которая стояла на утесе вверху. Она заковыляла вниз по каменной дорожке. — Сим, Сим, неужели это ты?
   Он смотрел на нее в полном замешательстве.
   — Но я вас не знаю, — пробормотал он.
   — Сим, ты меня не узнаешь? О Сим, это же я, Дак!
   — Дак!
   У него все сжалось в груди. Женщина упала в его объятия. Эта трясущаяся, полуслепая старуха — его сестра.
   Вверху показалось еще одно лицо. Лицо старика, свирепое, угрюмое. Злобно рыча, он глядел на Сима.
   — Гоните его отсюда! — закричал старик. — Он из вражеского стана. Он жил в чужих скалах! Он до сих пор молодой! Кто уходил туда, тому не место среди нас! Предатель!
   Вниз по склону запрыгал тяжелый камень.
   Сим отпрянул в сторону, увлекая сестру с собой.
   Толпа взревела. Потрясая кулаками, все кинулись к Симу.
   — Смерть ему, смерть! — бесновался незнакомый Симу старик.
   — Стойте! — Сим выбросил вперед обе руки. — Я пришел с корабля!
   — С корабля?
   Толпа замедлила шаг. Прижавшись к Симу, Дак смотрела на его молодое лицо и поражалась, какое оно гладкое.
   — Убейте его, убейте, убейте! — прокаркал старик и взялся за новый камень.
   — Я продлю вашу жизнь на десять, двадцать, тридцать дней!
   Они остановились. Раскрытые рты, неверящие глаза…
   — Тридцать дней? — эхом отдавалось в толпе. — Как?
   — Идемте со мной к кораблю. Внутри него человек может жить почти вечно!
   Старик поднял над головой камень, но, сраженный апоплексическим ударом, хрипя скатился по склону вниз, к самым ногам Сима.
   Сим нагнулся, пристально разглядывая морщинистое лицо, холодные мертвые глаза, вяло оскаленный рот, иссохшее недвижимое тело.
   — Кайон!
   — Да, — произнес за его спиной странный, скрипучий голос Дак. — Твой враг. Кайон.
   В ту ночь двести человек вышли в путь к кораблю. Вода устремилась по новому руслу. Сто человек утонули, затерялись в студеной ночи. Остальные вместе с Симом дошли до корабля.
   Лайт ждала их и распахнула металлический люк.
   Шли недели. Поколение за поколением сменялись в скалах, пока ученые и механики трудились над кораблем, постигая разные механизмы и их действие.
   И вот, наконец, двадцать пять человек встали по местам внутри корабля. Теперь — в далекий путь!
   Сим взялся за рычаги управления.
   Подошла Лайт, сонно протирая глаза, села на пол подле него и положила голову ему на колено.
   — Мне снился сон, — заговорила она, глядя куда-то вдаль. — Мне снилось, будто я жила в пещере, в горах, на студеной и жаркой планете, где люди старились и умирали за восемь дней.
   — Нелепый сон, — сказал Сим. — Люди не могли бы жить в таком кошмаре. Забудь про это. Сон твой кончился.
   Он мягко нажал рычаги. Корабль поднялся и ушел в космос.
   Сим был прав.
   Кошмар, наконец, кончился.

И камни заговорили…

And the Rock Cried Out 1958 год Переводчик: Т. Шинкарь

 
   Освежеванные туши внезапно возникли перед взором и пронеслись мимо в дрожащем раскаленном воздухе зеленых джунглей. Тошнотворный запах падали ворвался в открытое окно машины. Леонора Уэбб нажала кнопку, и стекло поднялось.
   — Как ужасны эти мясные лавки на открытом воздухе, — сказала она.
   Зловоние все еще держалось в воздухе, напоминая о войне и несчастьях.
   — Ты заметил, сколько мух!
   — Да, чтобы выбрать кусок мяса, надо прежде хорошенько похлопать по туше рукой, чтобы мухи разлетелись.
   Машина круто свернула на повороте.
   — Как ты думаешь, нас пропустят через Хуаталу?
   — Не знаю.
   — Осторожно!..
   Но он слишком поздно заметил на шоссе какие-то блестящие предметы. С пронзительным свистом спустила передняя шина. Подпрыгнув, машина остановилась. Уэбб открыл дверцу и вышел. Джунгли дышали зноем и молчали; шоссе в этот полуденный час было пустынно. Он осмотрел переднее колесо, не переставая ощупывать револьвер в кобуре под мышкой.
   Блеснув на солнце, опустилось боковое стекло.
   — Шина сильно повреждена? — спросила Леонора.
   — Бесповоротно.
   Он поднял с шоссе блестящий предмет.
   — Куски мачете и острия установлены навстречу. Наше счастье, что мы наехали только одним колесом.
   — Но зачем это?
   — Ты сама прекрасно знаешь зачем.
   Он кивком указал на газету, лежавшую на сиденье.
   "4 октября 1963 года.
   Соединенные Штаты и Европа безмолвствуют. Радиостанции США и Европы молчат. Везде царит великое безмолвие. Война пришла к концу.
   Предполагают, что большинство населения США погибло. Большая часть населения Европы, России, Сибири уничтожена. Веку белой расы пришел конец".
   — Все произошло так неожиданно, — промолвил Уэбб. — Еще неделю назад мы мечтали, что проведем отпуск, путешествуя. А потом свершилось все это.
   Они оторвали взгляд от газетного заголовка и посмотрели на молчавшие джунгли. Громада джунглей ответила дыханием зноя, шелестом трав и листвы, сверканием миллиардов изумрудных и бриллиантовых глаз.
   — Будь осторожен, Джон!
   Автоматический домкрат со свистом приподнял машину, и она как бы повисла в воздухе. Джон Уэбб торопливо ткнул ключом в правое колесо. Оно тут же соскочило, хлопнув, как пробка, выбитая из бутылки. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы поставить на его место новое, а колесо с поврежденной шиной откатить назад и спрятать в багажнике. Проделывая все это, Джон Уэбб не снимал руки с револьвера.
   — Пожалуйста, не стой на виду.
   — Значит, началось. — Он чувствовал, как от зноя тлеют волосы на затылке. — У плохих вестей длинные ноги.
   — Ради Бога, Джон, помолчи. Тебя могут услышать.
   Он взглянул в сторону джунглей.
   — Что ж, я знаю — вы там!
   — Джон!..
   Он крикнул молчавшим джунглям:
   — Я вижу вас!
   И торопливо, беспорядочно послал в них пули — одну, вторую, третью, четвертую, пятую… Джунгли, не шелохнувшись, проглотили их. С резким звуком, напоминающим звук рвущегося шелка, пули исчезли в многомильной бездне изумрудной листвы, гигантских стволов, влажных запахов и безмолвия. Почти сразу же замерло короткое эхо. За своей спиной Уэбб слышал мягкое пофыркивание автомобильного мотора. Он обошел машину. Сев в нее, он захлопнул дверцу и запер ее. Когда он перезарядил револьвер, они снова тронулись в путь.
   Они ехали не останавливаясь.
   — Ты что-нибудь видишь?
   — Нет. А ты?
   Она отрицательно тряхнула головой.
   — Ты ведешь машину слишком быстро.
   Он вовремя уменьшил скорость. На повороте, справа у обочины снова сверкнули обломки мачете. Он свернул и объехал их.
   — Негодяи!
   — Нет, они всего лишь люди, у которых никогда не было таких машин, как эта, и еще многого другого.