Брэдбери Рэй Дуглас. Сборник сборников

   И когда все крематории превратятся в развалины и все морги наполнятся телами людей, разорванных взрывами, он начнет делать из них своих друзей, начнет втягивать мертвых в свое дело.
   Прежде чем его выследят, схватят и прикончат, они погибнут сами. Пока он в безопасности и может убивать, а они не могут отвечать ему тем же самым. Он вылез из канала, вышел на дорогу, вытащил перочинный нож и остановил попутную машину..
 
   Совсем как на празднике Четвертого июля! Самый большой из всех фейерверков! Крематорий в Сайнс-Порт лопнул и разлетелся на куски. После тысячи маленьких взрывов раздался большой. Обломки крематория упали на город, разбивая дома и поджигая деревья. Взрыв сначала разбудил людей, а потом погрузил их в вечный сон.
   Сидя в чужом жуке, Уильям Лэнтри лениво включил радио. Взрыв крематория убил около четырехсот человек. Многие погибли под обломками домов, других прикончили летавшие в воздухе куски металла. Пришлось устраивать временный морг…
   Лэнтри записал его адрес в блокнот.
   «Можно действовать дальше, — подумал он. — От города к городу, страна за страной — уничтожать крематории, валить огненные колонны, пока не распадется вся эта великолепная стерильная система». Он отлично все рассчитал — каждый взрыв дает, в среднем, пятьсот мертвецов. Таким образом, в короткое время можно дойти до ста тысяч.
   Он взялся за рычаг автомобиля, улыбнулся и двинулся по темным улицам города.
 
   Власти реквизировали старый склад. От полуночи до четырех утра по блестящим от дождя улицам подъезжали серые жуки и оставляли трупы. Их укладывали на холодный бетонный пол и укрывали простынями. Длилось это до половины пятого, свезли около двухсот тел — белых и холодных.
   Около пяти приехала первая группа родственников, чтобы опознать своих сыновей и отцов, матерей и дядей. Люди быстро входили в склад, узнавали родственников и торопливо выходили вон. К шести, когда небо на востоке посветлело, все уже ушли.
   Уильям Лэнтри пересек широкую мокрую улицу и вошел в склад.
   В руках у него был кусочек голубого мела.
   Он миновал коронера, который стоял в дверях и разговаривал с двумя своими помощниками.
   — …Завтра завезем тела в крематорий в Меллин-Таун…
   Голоса утихли.
   Лэнтри все время двигался, и шаги его отражались от холодного бетона тихим эком. Он испытывал беспредельное облегчение, расхаживая среди тел, укрытых саванами. Он был среди своих. И даже больше — он сам их сотворил! Это он сделал их мертвыми! Он создал себе армию друзей и теперь принимал смотр.
   Лэнтри повернулся и поискал глазами коронера. Его нигде не было видно. В складе было тихо, спокойно, полутемно. Коронер со своими помощниками в эту минуту переходил через улицу, чтобы поговорить с человеком, что сидел в блестящем жуке.
   Уильям Лэнтри рисовал голубым мелком звезду за звездой, возле каждого из лежащих тел. Он двигался быстро и бесшумно. В несколько минут, все время оглядываясь, не идет ли коронер, он пометил сто тел. Выпрямившись, он сунул мел в карман.
   Теперь настало время всем добрым людям прийти друг другу на помощь, теперь настало время всем добрым людям прийти друг другу на помощь, теперь настало время всем добрым людям прийти друг к другу на помощь…
   Когда он век за веком лежал в земле, в него, как в глубоко закопанную губку, просочились мысли и умения минувших поколений, минувших времен. А теперь, словно нарочно, какая-то черная пишущая машинка непрерывно выстукивала в его посмертной памяти ровные строки: «Теперь настало время всем добрым людям прийти друг другу на помощь…»
   Уильям Лэнтри.
   Другими словами…
   Вставайте, дорогие, и идите…
   «Ловкий рыжий лис выскочил…» Перефразируй это. Ловкие, восставшие из мертвых тела, выскочили из заваленного крематория…
   «Лазарь, тебе говорю, восстань!»
   Он знал заветные слова. Нужно было только произнести их так, как это делали века назад. Достаточно сделать пассы, произнести магические слова, и трупы задергаются, встанут и пойдут!
   А когда они встанут, он вывезет их в город. Они будут там убивать других, и эти другие в свое время тоже встанут и пойдут. Прежде чем кончится день, у него будет тысяча добрых друзей. А что случится с этими наивными людьми, которые живут в этот час, в этот день, в этом году? Они совершенно не готовы к такому. Они потерпят поражение, ибо не ждут войны. Они не верят, что так может быть, что все кончится прежде, чем они убедятся, что может случиться нечто нелогичное.
   Он поднял руки и зашептал волшебные слова. Начал певучим шепотом, потом заговорил в полный голос. Он повторял их снова и снова, раз за разом. Глаза у него были закрыты, он говорил все быстрее и быстрее. Магические слова сами текли с губ. Он наклонился и с улыбкой рисовал знаки голубым мелом. Через минуту трупы встанут и пойдут!
   Он воздевал руки вверх, наклонял голову и говорил, говорил, говорил без конца. Напрягшись, вытаращив глаза, он громко произносил над убитыми слова заклинаний.
   — А теперь, — крикнул он вдруг, — встаньте! Все!
   Никакой реакции.
   — Встать! — закричал он.
   Простыни. Бело-голубые простыни неподвижно лежали на неподвижных телах.
   — Слушайте меня и действуйте! — крикнул он.
   Вдалеке проехал какой-то жук.
   Лэнтри кричал и молил без конца. Он наклонялся над телами и уговаривал каждое в отдельности. Напрасный труд. Словно безумный, бегал между ровными белыми рядами, размахивал руками и наклонялся то тут, то там, чтобы нарисовать голубой знак.
   Лэнтри был очень бледен. Он облизал пересохшие губы.
   — Ну, встаньте, — сказал он. — Вы всегда вставали, когда делали вот такой знак и говорили вот такие слова! Всегда вставали! Почему же теперь не хотите? Ну, вставайте, пока они не вернулись!
   Склад укрыла тень. Из морга не доносилось ни звука, если не считать криков одинокого мужчины.
   Лэнтри остановился.
   Сквозь широко открытые двери он увидел последние холодные звезды.
   Был год 2349.
   Руки его бессильно упали вниз, он замер.
   Когда-то у людей мурашки по спине бегали, если ветер завывал за окнами — и они вешали кресты и борец, они верили в упырей, вампиров и оборотней. И пока они верили, до тех пор существовали упыри, вампиры и оборотни. Вера рождала их и одевала в плоть…
   Но…
   Он посмотрел на тела, накрытые белыми простынями.
   Эти люди тоже не верили.
   Они не верили никогда. И никогда бы не поверили. Они никогда не представляли, что мертвый человек может ходить. В их мире умершие уходили вместе с дымом из труб крематориев; Они никогда не слышали о суевериях, никогда не тряслись от страха и не дрожали в темноте. Мертвые, которые могут ходить — это нелогично. Приятель, это две тысячи триста сорок девятый год!
   И значит, эти люди не могут встать и пойти. Они мертвы, лежат неподвижно на полу, и ничто не поднимет их и не заставит двигаться, никакой мел, никакие заклинания, никакой амулет. Они мертвы и твердо знают, что они мертвы!
   Он остался один.
   На свете есть живые люди, которые ходят и ездят в жуках, спокойно пьют в маленьких придорожных барах, целуют женщин и разговаривают целыми днями.
   Но он-то не живой.
   Его тепло происходило от трения тела об одежду.
   Здесь, в этом складе, лежат на полу двести холодных мертвецов. Первые мертвые за сотни лет, которым позволено быть трупами целый час, а может, и еще дальше. Первые, которые не были немедленно отвезены в крематорий и сожжены, как фосфор.
   Он должен был наслаждаться счастьем с ними и среди них.
   Но вышло иначе. Они не знали, что можно ходить, когда сердце остановится и перестанет биться, они не верили в это. Они мертвее всех мертвых.
   Теперь он действительно остался один, более одинокий, чем самый одинокий человек во все времена. Он почувствовал, как холод одиночества заполняет его грудь. Душит его.
   Уильям Лэнтри вдруг резко повернулся: кто-то вошел в склад, какой-то высокий седоволосый мужчина в легком коричневом плаще, без шляпы. Трудно сказать, как долго он был поблизости.
   Не было смысла стоять среди мертвецов. Лэнтри повернулся и медленно пошел к выходу. По дороге он бросил мимолетный взгляд на мужчину, тот же с интересом посмотрел на него. Слышал ли он его заклятия, мольбы и крики? Лэнтри замедлил шаги. Видел ли этот человек, как он рисовал знаки голубым мелом? Но, с другой стороны, мог ли он принять их за символы какого-то старинного суеверия? Вероятно, нет.
   Подойдя к дверям, Лэнтри остановился. На мгновение ему захотелось лечь и снова быть холодным, настоящим трупом, чтобы его занесли в какой-нибудь крематорий, и там проводили из этого мира среди пепла и бушующего огня. Если он действительно один, если нет шансов собрать армию для своего дела, то есть ли смысл продолжать его? Убивать? Да, он может убить еще несколько тысяч, но это ничего не даст.
   Он посмотрел на холодное небо.
   Темный небосклон пересекла ракета, за ней тащился огненный шлейф.
   Среди миллионов звезд краснел Марс.
   Марс. Библиотека. Библиотекарша. Разговор. Вернувшиеся космонавты. Могилы.
   Лэнтри едва не крикнул и еле задержал руку, которая так хотела дотянуться до неба и коснуться Марса. Роскошная красная звезда на небе. Добрая звезда, которая неожиданно дала ему новую надежду. Если бы у него было живое сердце, оно билось бы сейчас как безумное, его тело обливалось бы потом, у него был бы неровный пульс и слезы на глазах!
   Он дойдет туда, откуда срываются ракеты и летят в космос. Он полетит на Марс и найдет там марсианские могилы. Он мог бы поклясться своей ненавистью, что там есть мертвые, которые встанут и пойдут с ним! У них там древняя культура, которая весьма отличается от земной и ближе всего к египетской, если библиотекарша сказала правду. А в египетской культуре, словно в тигле, сплавились древние верования и ночные страхи. Итак, Марс. Великолепный Марс!
   Но ему нельзя обращать на себя внимание, он должен действовать осторожно. Да, он хотел бежать, спасаться, но это был бы самый худший ход. Седой мужчина у входа время от времени поглядывал на Лэнтри. Слишком много людей здесь крутится. Если бы дошло до чего-нибудь серьезного, они имели бы над ним численное превосходство. До сих пор Лэнтри имел дело только с одиночками.
   Лэнтри заставил себя оставаться на лестнице перед складом. Седой мужчина тоже стоял на лестнице и смотрел на небо. Казалось, он хотел завязать разговор. Порывшись в карманах, он достал пачку сигарет.
 

5

 
   Они стояли перед моргом — высокий румяный седой мужчина и Лэнтри с руками в карманах. Ночь была холодна, и белый круг месяца серебрил здесь дом, там дорогу, а чуть дальше — участок реки.
   — Сигарету? — спросил мужчина.
   — Спасибо.
   Они закурили. Мужчина смотрел на губы Лэнтри.
   — Холодная ночь, — сказал он.
   — Холодная.
   Они переминались с ноги на ногу.
   — Страшное несчастье.
   — Да, ужасное.
   — Сколько убитых.
   — Да…
   Лэнтри чувствовал себя так, будто оказался на чаше весов. Седой мужчина, казалось, не смотрел на него, он, скорее, вслушивался в него, старался ощутить его, оценить… Лэнтри чувствовал себя не в своей тарелке, он хотел уйти, скрыться от этого человека и его взвешивающего внимания.
   — Меня зовут Макклайр, — сказал мужчина.
   — У вас были там друзья? — спросил Лэнтри.
   — Нет. Так, случайный знакомый. Чудовищное несчастье.
   — Чудовищное.
   Они изучали друг друга. Какой-то жук прошуршал по улице на своих семнадцати колесах. Месяц освещал городок, лежащий среди тихих холмов.
   — Простите, — сказал Макклайр.
   — Слушаю вас.
   — Вы не могли бы ответить на один вопрос?
   — С удовольствием, — сказал Лэнтри, открывая в кармане нож.
   — Вас зовут Лэнтри?
   — Да.
   — Уильям Лэнтри?
   — Да.
   — Значит, вы тот человек, который позавчера вышел с кладбища в Салеме?
   — Да.
   — Слава богу! Как я рад, что встретил вас! Мы ищем вас уже двадцать четыре часа!
   Мужчина схватил его руку, сжал и похлопал его по спине.
   — Как это?
   — Приятель, зачем вы сбежали? Вы понимаете, что это за событие? Мы хотим с вами поговорить!
   Макклайр радостно улыбался. Последовало еще одно рукопожатие, еще один хлопок по спине.
   — Я так и знал, что это вы!
   «Этот человек спятил, — подумал Лэнтри, — совершенно сошел с ума. Я им здесь уничтожаю крематории, убиваю людей, а он пожимает мне руку. Сумасшедший, психопат!»
   — Вы не согласитесь пойти со мною в Центр? — сказал мужчина, беря его под руку.
   — В какой Центр? — Лэнтри шагнул назад.
   — В Центр Науки, конечно. Настоящие случаи скрытой жизни встречаются не каждый день. Одно дело — у низших животных, но чтобы у людей… Так вы идете?
   — А в чем дело? — спросил Лэнтри со злостью. — Зачем вообще этот разговор.
   — Друг мой, о чем вы говорите? — мужчина был ошеломлен.
   — Неважно. Это что, единственная причина, по которой вы хотели меня видеть?
   — А какая причина еще может быть, мистер Лэнтри? Если бы вы знали как я рад, что вижу вас! — Мужчина чуть не пустился в пляс. — Я подозревал, что это вы, когда увидел вас впервые. Это ваша бледность, и так далее. И то, как вы курили сигарету, — что-то в этом было странное — и множество других вещей, я все это почувствовал подсознательно. Но это вы, правда? Это вы?
   — Я. Уильям Лэнтри, — сухо сказал он.
   — Ну идемте, идемте же, мой дорогой!
   Жук мчался по улицам города, Макклайр говорил без остановки.
   Лэнтри сидел и слушал, как этот глупец Макклайр открывает перед ним свои карты. Этот глупый ученый или кто он там такой, не подозревал, что сидит рядом с убийцей. Совсем наоборот! Они считают его только редким случаем скрытой жизни! Они далеки от того, чтобы считать его опасным!
   — Конечно! — воскликнул Макклайр, оскалив в улыбке зубы. — Вы не знали, куда пойти, к кому обратиться. Все казалось вам неправдоподобным.
   — Да.
   — Я чувствовал, что вы придете в морг этой ночью, — с удовлетворением сказал Макклайр.
   — Оо!? — Лэнтри замер.
   — Да. Я не могу этого объяснить. Но у вас, как бы это сказать, у стародавних американцев, имели место забавные взгляды на смерть. А вы так долго были среди мертвых, что я чувствовал, что эта трагедия, морг и все прочее приведет вас сюда. Это не очень-то логично, скорее, глупо. Это просто предчувствие. Я ненавижу предчувствия, но на этот раз прислушался к нему. Меня что-то подтолкнуло, как бы это назвали вы, правда?
   — Можно сказать и так.
   — С вами такое бывало?
   — Бывало.
   — Вы не голодны?
   — Нет, я уже ел.
   — Как вы передвигались?
   — Ездил автостопом.
   — Чем?
   — Меня подвозили разные люди.
   — Неслыханно!
   — Я предполагал, что так это должно выглядеть. — Он посмотрел на дома, мимо которых они ехали. — Сейчас эра космических путешествий, правда?
   — Да, мы летаем на Марс уже лет сорок.
   — Поразительно. А эти большие трубы, эти башни в центре каждого города?
   — Вы разве не знаете? Это крематории. Да, конечно, в ваше время не было ничего подобного. Почему-то нам с ними не везет. Взрыв в Салеме, а теперь здесь. И все это за последние сорок восемь часов. Мне показалось, вы хотели что-то сказать.
   — Я подумал, — сказал Лэнтри, — как мне повезло, что я тогда вышел из гроба. Меня могли бы бросить в один из этих ваших крематориев и сжечь.
   — В самом деле.
   Лэнтри развлекался, разглядывая указатели на приборной доске. Нет, он не полетит на Марс. Его планы изменились. Если этот глупец не может опознать преступника, хотя и сам лезет ему в руки, то пусть он и остается глупцом. Если они не связали эти два взрыва с человеком из могилы, тем лучше. Все в порядке. Пусть не ведают и дальше. Если они не представляют, что кто-либо может быть подлым, отвратительным убийцей, пусть небеса сжалятся над ними. Он с удовольствием потер руки. О нет, пока что экскурсия на Марс не для тебя, Лэнтри. Сначала посмотрим, что можно сделать изнутри. У тебя много времени. Крематории могут с недельку подождать. Здесь нужно действовать тонко. Каждый взрыв после тех двух может вызвать лавину догадок.
   Макклайр все тараторил.
   — Конечно, мы не станем исследовать вас немедленно. Вероятно, вы захотите отдохнуть. Я заберу вас к себе.
   — Спасибо. Я чувствую себя неважно, чтобы сразу пойти на обследование. У нас с вами много времени, так что можно начать и через неделю.
   Они остановились перед каким-то домом и вышли.
   — Вы, конечно, хотите спать?
   — Я спал веками. Сон мне не нужен. Я ничуть не устал.
   — Хорошо.
   Макклайр открыл дверь и направился к бару.
   — Выпьем, это пойдет нам на пользу.
   — Наливайте себе, — сказал Лэнтри, — я выпью потом. Я хочу просто посидеть.
   — Пожалуйста, пожалуйста, садитесь.
   Макклайр налил себе. Он оглядел комнату, посмотрел на Лэнтри, склонил голову на одно плечо. Потом пожал плечами и, покачивая стакан, закрутил его содержимое. Медленно подойдя к столу, он сел, прихлебывая маленькими глотками. Казалось, он к чему-то прислушивается.
   — Сигареты на столе, — сказал он.
   — Спасибо. — Лэнтри взял одну и закурил, какое-то время ничего не говоря.
   «Я воспринимаю это слишком легко, — подумал он. — Пожалуй, я должен убить его и бежать. Он единственный человек, который нашел меня. Может, все это ловушка. Может, мы просто ждем полицию или что там у них вместо полиции». Он посмотрел на Макклайра. Нет, они ждут не полицию. Они ждут чего-то другого.
   Макклайр ничего не говорил. Он смотрел на лицо Лэнтри, на его руки. Довольно долго он с безмятежным спокойствием разглядывая его грудную клетку и медленно тянул напиток. Посмотрев под ноги Лэнтри, он наконец сказал:
   — Откуда у вас эта одежда?
   — Я спросил, и мне ее дали. Это было очень благородно с их стороны.
   — Такие уж мы есть. Достаточно только попросить.
   Макклайр снова замолчал. Где-то вдалеке тикали часы.
   — Расскажите мне о себе, мистер Лэнтри.
   — Это, пожалуй, не интересно.
   — А вы скромны.
   — Не очень. Вы знаете прошлое. Я ничего не знаю о прошлом, а точнее, о дне сегодняшнем и позавчерашнем. Немногое можно узнать, лежа в гробу.
   Макклайр ничего не ответил. Он вдруг наклонился вперед, а потом снова уселся в кресле и покивал головой.
   "Они не станут меня подозревать, — подумал Лэнтри. — Они не суеверны, они просто не смогут поверить, что мертвый человек может ходить. Я буду снова и снова оттягивать медицинское обследование. Они вежливы и не станут меня заставлять. Тогда я все устрою так, чтобы попасть на Марс. А потом найду эти могилы и сделаю свое дело. Боже, как это просто. До чего же наивны эти люди".
   Макклайр сидел по другую сторону комнаты. Лицо его медленно теряло свой цвет, как капельница, из которой потихоньку вытекало лекарство. Ничего не говоря, он наклонился вперед и угостил Лэнтри еще одной сигаретой.
   — Спасибо, — сказал Лэнтри.
   Макклайр сел поудобнее и положил ногу на ногу. Он не смотрел на Лэнтри прямо, скорее, как-то странно поглядывал. Лэнтри снова почувствовал, будто его взвешивают. Макклайр выглядел, как тощая собака-проводник, которая прислушивается к чему-то неслышному для других. Есть звуки, которые слышат только собаки. Макклайр, казалось, прислушивался именно к такому звуку, прислушивался сразу всем: глазами, полуоткрытыми сухими губами, трепещущими ноздрями.
   Лэнтри часто затягивался сигаретой и выпускал дым, затягивался и выпускал. Казалось, Макклайр сделает сейчас стойку, как легавая.
   В комнате было так тихо, что Лэнтри почти слышал, как дым от сигареты поднимался к потолку. Макклайр был всем разом: термометром, аптекарскими весами, чуткой легавой, лакмусовой бумажкой. Довольно долго Макклайр сидел неподвижно, потом, не говоря ни слова, кивнул на графин с шерри, но Лэнтри так же безмолвно отказался. Оба сидели, то взглядывая друг на друга, то отводя глаза в стороны.
   Макклайр медленно каменел. Лэнтри заметил, как бледнеют его худые щеки, как пальцы стискивают стакан с шерри, как наконец в глазах появляется и уже не исчезает догадка.
   Лэнтри не шевелился. Не мог. Все это так захватывало, что он хотел только смотреть и слушать.
   — Я подумал: он сознательно не дышит носом, — начал Макклайр свой монолог. — Я разглядывал ваши ноздри, мистер Лэнтри. Волоски в них ни разу не дрогнули за последний час. И это далеко не все. Это был просто факт, который я отметил. Но это еще не конец. «Он специально дышит ртом», — сказал я себе. И тогда я дал ему сигарету, а вы втягивали дым и выпускали его, втягивали и выпускали. Вы ни разу не выпустили дым через нос. Я подумал: «Все в порядке, просто он не затягивается. Что в этом странного или подозрительного?» Все ртом, только ртом. И тогда я посмотрел на вашу грудную клетку. Она ни разу не поднялась и не опустилась, она оставалась неподвижной. «Он внушил себе, — подумал я. — Все это он себе внушил. Грудная клетка у него не движется, но он дышит, когда думает, что никто на него не смотрит». Именно так я и подумал.
   В тишине комнаты слова плыли непрерывным потоком, как это бывает во сне.
   — Тогда я предложил вам выпить, но вы отказались, и я подумал: «Он не пьет. Что в этом страшного? — Я все время непрерывно наблюдал за вами. — Лэнтри изображает помешанного и задерживает дыхание». Но теперь, да, теперь я все хорошо понимаю. Теперь я знаю, как все это выглядит в действительности. И знаете, почему? Я не слышу дыхания. Я жду и ничего не слышу. Нет ни биения сердца, ни звука работающих легких. Мертвая тишина царит в комнате. Вздор, могут сказать мне, но я знаю. Так бывает в крематории. Ибо существует принципиальная разница: когда вы входите в комнату, где на кровати лежит какой-то человек, вы сразу же определите, взглянет ли он на вас, скажет что-нибудь или уже никогда не отзовется. Можете смеяться, но это сразу можно сказать. Как со свистком, который слышит только собака. Как с часами, которые тикают так долго, что все перестают их замечать. Есть что-то особенное в атмосфере комнаты, где находится живой человек, и чего нет там, где лежит мертвый.
   Макклайр прикрыл глаза и поставил стакан. Подождав немного, он затянулся сигаретой и положил ее в пепельницу.
   — Я один в этой комнате, — сказал он.
   Лэнтри сидел молча.
   — Вы мертвы, — сказал Макклайр, — но это не мой разум дошел до этого. Это не вопрос дедукции. Это дело подсознания. Сначала я думал так: «Этот человек уверяет, что он мертв, что он восстал из мертвых и считает себя вампиром. Разве здесь нет логики? Разве не так думал бы о себе человек, воспитанный в полной предрассудков, слаборазвитой культуре, который столько веков пролежал в могиле? Да, это логично. Этот человек загипнотизировал себя и так отрегулировал функции своего организма, что они не лишают его иллюзии, не нарушают его паранойю. Он управляет своим дыханием, убеждает себя, что если не слышит его, значит, он мертв. Он не ест и не пьет. Делает это, вероятно, во время сна, с участием только части сознания, а потом прячет доказательства этих человеческих действий от своего обманутого разума».
   Но я ошибся. Вы не безумец. Вы не обманываете ни себя, ни меня. Во всем этом нет логики, и это, я должен признать, ужасно. Чувствуете ли вы удовольствие при мысли, что ужасаете меня? Я не могу вас классифицировать. Вы очень странный человек, мистер Лэнтри. Я рад, что познакомился с вами. Отчет будет действительно интересен.
   — Ну и что с того, что я мертв? — спросил Лэнтри. — Разве это преступление?
   — Однако вы должны признать, что это очень необычно.
   — Но я спрашиваю — разве это преступление?
   — У нас нет ни преступности, ни судов. Конечно, мы хотим вас исследовать, чтобы установить, как получилось, что вы существуете. Это как с тем химическим соединением, которое до определенного момента инертно, но вдруг оказывается живой клеткой. Кто может сказать, где, что и с чем произошло? Вы как раз представляете нечто подобное. Этого хватит, чтобы сойти с ума.
   — Вы отпустите меня после ваших исследований?
   — Вас не будут задерживать. Если не хотите, мы не будем вас исследовать. Но я все же надеюсь, что вы нам поможете.
   — Возможно.
   — Но скажите, — произнес Макклайр, — что вы делали в морге?
   — Ничего.
   — Когда я входил, то слышал, как вы что-то говорили.
   — Я зашел туда просто из любопытства.
   — Вы лжете. Это очень плохо, мистер Лэнтри. А правда такова, что вы мертвы и, как единственный представитель этого вида, чувствуете себя одиноким. Поэтому вы и убивали — чтобы иметь товарищей.
   — Как вы догадались?
   Майкл рассмеялся.
   — Логика, мой дорогой друг. Когда минуту назад я понял, что вы мертвы по-настоящему, что вы настоящий, как вы это называете, вампир — идиотское слово! — я немедленно связал вас со взрывом в крематории. До этого — не было повода. Но едва я нашел недостающее звено, мне уже легко было догадаться о вашем одиночестве, ненависти, ревности, всей этой низкопробной мотивации ходячего трупа. И тогда я мгновенно увидел взрывающиеся крематории и подумал, что среди тел в морге вы искали помощи, друзей, людей, подобных себе, чтобы работать с ними…
   — Будь ты проклят! — Лэнтри вскочил с кресла. Он был на полпути к Макклайру, когда тот отскочил и, избегая удара, свалил графин. С отчаянием Лэнтри осознал, что упустил единственный шанс убить Макклайра. Он должен был сделать это раньше. Если в этом обществе люди никогда не убивают друг друга, то никто никого не боится, и к любому можно подойти и убить его.
   — Иди сюда! — Лэнтри вынул нож.