Брэдбери Рэй Дуглас. Сборник сборников

Рэй Брэдбери
 
Сборник сборников

   www.raybradbury.ru
 

The October Country, 1955 / Октябрьская страна

 
   1. The Dwarf / Карлик
   2. The Next in Line / Следующий
   3. The Watchful Poker Chip of H. Matisse / Пристальная покерная фишка работы А.Матисса
   4. Skeleton / Скелет
   5. The Jar / Банка
   6. The Lake / Озеро
   7. The Emissary / Гонец
   8. Touched with Fire / Прикосновение пламени
   9. The Small Assassin / Крошка-убийца
   10. The Crowd / Толпа
   11. Jack-In-The-Box / Попрыгунчик
   12. The Scythe / Коса
   13. Uncle Einar / Дядюшка Эйнар
   14. The Wind / Ветер
   15. The Man Upstairs / Постоялец со второго этажа
   16. There Was an Old Woman / Жила — была старушка
   17. The Cistern / Труба / Город мёртвых / Водосток
   18. Homecoming / День возвращения
   19. The Wonderful Death of Dudley Stone / Удивительная кончина Дадли Стоуна
 
   2,4,5,6,7,9,10,11,12,13,14,15,16,17,18 — опубликованы в сборнике ТЕМНЫЙ КАРНАВАЛ 1947
 
 

R Is For Rocket, 1962 / Р — значит ракета

 
   1. R Is for Rocket / Р — значит ракета
   2. The End of the Beginning / Конец начальной поры
   3. The Fog Horn / Ревун
   4. The Rocket / Ракета
   5. The Rocket Man / Космонавт
   6. The Golden Apples of the Sun / Золотые яблоки солнца
   7. A Sound of Thunder / И грянул гром
   8. The Long Rain / Нескончаемый дождь
   9. The Exiles / Изгнанники
   10. Here There Be Tigers / Здесь могут водиться тигры
   11. The Strawberry Window / Земляничное окошко
   12. The Dragon / Дракон
   13. The Gift / Подарок / Подарок
   14. Frost and Fire / Лёд и Пламя
   15. Uncle Einar / Дядюшка Эйнар
   16. The Time Machine
   17. The Sound of Summer Running
 
   15 — опубликован в сборнике ТЕМНЫЙ КАРНАВАЛ 1947
   4,5,8,9 — опубликованы в сборнике ЧЕЛОВЕК В КАРТИНКАХ 1951
   3,6,7 — опубликованы в сборнике ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА 1953
   2,11,12,13 — опубликованы в сборнике ЛЕКАРСТВО ОТ МЕЛАНХОЛИИ 1960
   16,17 — из повести «ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ»
 
 

The Vintage Bradbury, 1965/ Зрелый Брэдбери

 
   1. The Watchful Poker Chip of H. Matisse / Пристальная покерная фишка работы А.Матисса
   2. The Veldt / Вельд
   3. Hail and Farewell / Здравствуй и прощай
   4. A Medicine for Melancholy / Лекарство от меланхолии
   5. The Fruit at the Bottom of the Bowl / Фрукты с самого дна вазы
   6. Ylla
   7. The Little Mice / Мышата
   8. The Small Assassin / Маленький убийца
   9. The Anthem Sprinters / Спринт до начала гимна
   10. And the Rock Cried Out / И камни заговорили…
   11. Invisible Boy / Мальчик-невидимка
   12. Night Meeting
   13. The Fox and the Forest / Кошки — мышки
   14. Skeleton / Скелет
   15. Kaleidoscope / Калейдоскоп
   16. Sun and Shadow / Солнце и тень
   17. The Illustrated Man / Разрисованный
   18. The Fog Horn / Ревун
   19. The Dwarf / Карлик
   20. Fever Dream / Горячечный бред
   21. The Wonderful Ice Cream Suit / Чудесный костюм цвета сливочного мороженого
   22. There Will Come Soft Rains
   23. Illumination
   24. Dandelion Wine
   25. Statues
   26. Green Wine for Dreaming
 
   8,14 — опубликованы в сборнике ТЕМНЫЙ КАРНАВАЛ 1947
   2,13,15 — опубликованы в сборнике ЧЕЛОВЕК В КАРТИНКАХ 1951
   3,5,11,16,18,19 — опубликованы в сборнике ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА 1953
   1 — опубликован в сборнике ОКТЯБРЬСКАЯ СТРАНА 1955
   4,7,20,21 — опубликованы в сборнике ЛЕКАРСТВО ОТ МЕЛАНХОЛИИ 1960
   9 — опубликован в сборнике МЕХАНИЗМЫ РАДОСТИ 1964
   6,12,22 — из повести «МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ»
   23,24,25,26 — — из повести «ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ»
 
 

S Is For Space, 1966

   1. Chrysalis / Куколка / Превращение
   2. Pillar of Fire / Огненный Столп
   3. Zero Hour / Урочный час
   4. The Man / Человек
   5. Time in Thy Flight / Время, вот твой полет
   6. The Pedestrian / Пешеход
   7. Hail and Farewell / Здравствуй и прощай
   8. Invisible Boy / Мальчик-невидимка
   9. Come into My Cellar / Ребятки! Выращивайте гигантские грибы у себя в подвалах!
   10. The Million-Year Picnic
   11. The Screaming Woman / Кричащая женщина
   12. The Smile / Улыбка
   13. Dark They Were, and Golden-eyed / Были они смуглые и золотоглазые
   14. The Trolley
   15. The Flying Machine / Человек в воздухе
   16. Icarus Montgolfier Wright / Икар Монгольфье Райт
 
   3,4 — опубликованы в сборнике ЧЕЛОВЕК В КАРТИНКАХ 1951
   6,7,8,15 — опубликованы в сборнике ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА 1953
   12,13,16 — опубликованы в сборнике ЛЕКАРСТВО ОТ МЕЛАНХОЛИИ 1960
   9 — опубликован в сборнике МЕХАНИЗМЫ РАДОСТИ 1964
   10 — из повести «МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ»
   14 — из повести «ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ»

Карлик

The Dwarf 1953 год Переводчик: С. Трофимов

 
   Эйми отрешенно смотрела на небо.
   Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бетонный пирс опустел; гирлянды красных, белых и желтых лампочек светились над деревянным настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы карнавальных аттракционов стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые фигуры, безмолвно и слепо разглядывали темноту.
   Час назад на пирс пришли два посетителя. Эта единственная пара развлекалась теперь на «американских» горках и с воплями скатывалась в сиявшую огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
   Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая пальцами несколько потертых деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она остановилась у билетной будки, за которой начинался «Зеркальный лабиринт». В трех зеркалах, стоявших у входа, мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых отражений зашевелились в глубине коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак горячими конвульсиями жизни.
   Она вошла внутрь и остановилась, задумчиво рассматривая тощую шею Ральфа Бэнгарта. Тот раскладывал пасьянс, покусывая желтыми зубами незажженную сигару. Веселая пара на «американских» горках вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и Эйми вспомнила, о чем хотела спросить.
   — Интересно, что привлекает людей в этих взлетах и падениях?
   Помолчав с полминуты, Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой ответил:
   — Многим хочется умереть. «Американские» горки дают им почувствовать смерть.
   Он прислушался к слабым винтовочным выстрелам, которые доносились из тира.
   — Наш бизнес создан для идиотов и сумасшедших. Взять хотя бы моего карлика. Да ты его видела сотню раз. Он приходит сюда каждую ночь, платит десять центов, а потом тащится через весь лабиринт в комнату Чокнутого Луи. Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О Боже! На это действительно стоит посмотреть!
   — Он такой несчастный, — ответила Эйми. — Наверное, тяжело быть маленьким и некрасивым. Мне его так жалко, Ральф.
   — Я мог бы играть на нем, как на аккордеоне.
   — Перестань. Над этим не шутят.
   — Ладно, не дуйся. — Он игриво шлепнул ее ладонью по бедру. — Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не знаешь. — Ральф покачал головой и тихо засмеялся. — Кстати, о его секрете. Он еще не в курсе, что я знаю о нем, понимаешь? Поэтому лучше не болтай — иначе парень может обидеться.
   — Какая жаркая ночь. — Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
   — Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему даже дождь не помеха.
   Она отступила на шаг, но Ральф ухватил ее за локоть.
   — Чего ты боишься, глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на причуды карлика? Тихо, девочка! Кажется, это он.
   Ральф повернулся к окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на билетную полку монету в десять центов. Высокий детский голос попросил один билет, и Эйми, сама того не желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного посетителя.
   Карлик бросил на нее испуганный взгляд. Этот черноглазый темноволосый уродец напоминал человека, которого сунули в давильный пресс, отжали до блеклой кожуры, а потом набили ватой — складку за складкой, страдание за страданием, пока поруганная плоть не превратилась в бесформенную массу с распухшим лицом и широко раскрытыми глазами. И эти глаза, должно быть, не закрывались и в два, и в три, и в четыре часа ночи несмотря на теплую постель и усталость тела.
   Ральф надорвал желтый билет и лениво кивнул:
   — Проходите.
   Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик торопливо поднял воротник черной куртки и вперевалку зашагал по коридору. Десять тысяч смущенных уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
   — Быстрее!
   Ральф потащил Эйми в темный проход за зеркалами. Она почувствовала его руки на своей талии, а потом перед ней возникла тонкая перегородка с маленьким отверстием для подглядывания.
   — Смотри, смотри, — хихикал он. — Только не смейся громко.
   Она нерешительно взглянула на него и прижала лицо к стене.
   — Ты видишь его? — прошептал Ральф.
   Эйми кивнула, стараясь унять гулкие удары сердца. Карлик стоял посреди небольшой голубой комнаты — стоял с закрытыми глазами, предвкушая особый для него момент. Он медленно приоткрыл веки и посмотрел на большое зеркало, ради которого приходил сюда каждую ночь. Отражение заставило его улыбнуться. Он подмигнул ему и сделал несколько пируэтов, величаво поворачиваясь, пригибаясь и медленно пританцовывая.
   Зеркало повторяло его движения, удлиняя тонкие руки и делая тело высоким, красивым и стройным. Оно повторяло счастливую улыбку и неуклюжий танец, который позже закончился низким поклоном.
   — Каждую ночь одно и то же! — прошептал Ральф. — Забавно, правда?
   Она обернулась и молча посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке рот. Не в силах противиться любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь прижалась лицом к перегородке. Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и на ее глазах появились слезы.
   А Ральф толкал ее в бок и шептал:
   — Что он там делает, этот маленький урод?
 
   Через полчаса они сидели в билетной будке и пили кофе. Перед уходом карлик снял шляпу и направился было к окошку, но, увидев Эйми, смутился и зашагал прочь.
   — Он что-то хотел сказать.
   — Да. И я даже знаю, что именно, — лениво ответил Ральф, затушив сигарету. — Парнишка застенчив, как ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне и пропищал своим тонким голоском: «Могу поспорить, что эти зеркала очень дорогие». Я сразу смекнул, к чему он ведет, и ответил, что зеркала безумно дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется разговор. Но я больше ничего не сказал, и он отправился домой. А на следующую ночь этот придурок заявил: "Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят или даже по сто баксов ". Представляешь? Я ответил, что так оно и есть, и продолжал раскладывать пасьянс…
   — Ральф… — тихо сказала Эйми.
   Он взглянул на нее и с удивлением спросил:
   — Почему ты так на меня смотришь?
   — Ральф, продай ему одно из своих запасных зеркал.
   — Слушай, девочка, я же не учу тебя, как вести дела в твоем аттракционе с кольцами.
   — А сколько стоят такие зеркала?
   — Я достаю их через посредника за тридцать пять баксов.
   — Почему же ты не скажешь этому парню, куда он может обратиться за покупкой?
   — Эйми, тебе просто не хватает хитрости.
   Ральф положил руку на ее колено, но она сердито отодвинулась.
   — Даже если я назову ему адрес поставщика, он не станет покупать это зеркало. Ни за что на свете! Пойми, он застенчив, как дитя. Если парень узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он больше сюда не придет. Ему кажется, что он, как и все другие, бродит по лабиринту и что зеркало не имеет для него никакого значения. Но это обычный самообман! Карлик появляется здесь только по ночам, когда поток посетителей убывает, и он остается в комнате один. Бог его знает, чем он тешит себя в праздничные дни, когда у нас полным-полно народа. А ты подумай, как сложно ему купить такое зеркало. У него нет друзей, и даже если бы они были, он не осмелился бы просить их о подобной покупке. Чем меньше рост, тем больше гордость. Он ведь и со мной заговорил только потому, что я единственный, кто смыслит в кривых зеркалах. И потом ты же видела его — он слишком беден, чтобы тратиться на такие вещи. В нашем чертовом мире работу найти нелегко, особенно карлику. Наверное, живет на какое-то нищенское пособие, которого едва хватает на еду и парк аттракционов.
   — Какая ужасная участь. Мне так его жаль. — Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы. — Где он живет?
   — На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр на метр — как раз для него. А почему ты спрашиваешь?
   — Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
   Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
   — Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками…
 
   Теплая ночь переросла в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море казалось голубым покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла. Эйми шла по многолюдной набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на солнце журналов. Свернув на пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и, открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
   — Ральф? Ты здесь? — Ее каблучки застучали по деревянному полу за зеркалами. — Ральф? Это я!
   Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
   — Эйми?
   Ральф сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
   — Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
   — Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
   — О карлике, милая Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд…
   — Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
   — О Боже, — пожаловался он своим рукам, словно призывал их в свидетели. — Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого гаденыша…
   — Ральф! — Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли. — Он писатель! Подумай только! Писатель!
   — Слишком жаркий денек, чтобы думать.
   Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
   — Я прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили — знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг печатает на машинке и днем и ночью.
   — У этого карлика такая фамилия?
   Ральф начал давиться смехом.
   — Рассказы писателей часто связаны с их реальной жизнью, — продолжала Эйми. — Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф, какая мысль пришла мне в голову?
   — Отстань. Я хочу спать.
   — У этого парня душа огромная как мир; в его воображении есть то, что нам даже и не снилось!
   — Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
   — Наверное, боится или еще не понимает, что это ему по силам. Так всегда бывает — люди не верят в самих себя. Но если он когда-нибудь наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
   — Так ты думаешь, он богат?
   — Вряд ли. Известность приходит медленно, и он сейчас, скорее всего, довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на мели? Хотя бы немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты такой маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре…
   — Черт! — прорычал Ральф. — Ты говоришь как бабушка Флоренс Найтингейл.
   Она полистала журнал и нашла нужную страницу.
   — Я прочитаю тебе отрывок из его детективной истории. В ней говорится об оружии и крутых парнях, но рассказ идет от лица карлика. Наверное, издатели даже не знали, что автор писал о себе. Ах, Ральф, прошу тебя, не закрывай глаза. Послушай! Это действительно интересно.
   И она начала читать вслух:
   — "Я карлик. Карлик-убийца. Теперь эти два понятия уже неразделимы. Одно стало причиной другого.
   Я убил человека, когда мне исполнился двадцать один год. Он издевался надо мной: останавливал на улице, поднимал на руки, чмокал в лоб и баюкал, напевая «баюшки-баю». Он тащил меня на рынок, бросал на весы и кричал: «Эй, мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!»
   Теперь вы понимаете, почему я погубил свою жизнь и пошел на убийство? И все из-за этого ублюдка, терзавшего мою душу и плоть!
   Мои родители были маленькими людьми, но не карликами — вернее, не совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в собственном доме, похожем на белое свадебное пирожное безе: крохотные комнаты, миниатюрные картины и мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами — все маленькое, малюсенькое, микроскопическое! Мир гигантов оставался вдалеке, как шум машин за высокой садовой стеной. Мои несчастные мама и папа! Они делали все, что могли, и берегли меня, словно фарфоровую вазу — единственную драгоценность в их муравьином мире, с домиком-ульем, дверцами для жуков и окнами для бабочек. Лишь теперь я понимаю гигантские размеры их психоза. Им казалось, что они будут жить вечно, оберегая меня, как мотылька, под стеклянным колпаком. Но сначала умер отец, а потом сгорел наш дом — это маленькое гнездышко с зеркалами, похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими размерами солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался один на пепелище родного крова, брошенный в мир чудовищ неудержимым оползнем реальности. Жизнь подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на самое дно общества, в эту мрачную зияющую пропасть.
   Мне потребовался год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не принимали, и казалось, что на всем свете не было места для такого, как я. А потом появился Мучитель… Он нацепил мне на голову детский чепчик и закричал своим пьяным друзьям: «Я хочу познакомить вас со своей малышкой!»
   Эйми замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала, когда она передавала Ральфу журнал.
   — Почитай! Это его жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь, что он человек? Маленький и сильный человек!
   Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
   — Мне нравятся только вестерны.
   — Но ты должен это прочитать. Ему нужен человек, который мог бы поддержать его в такое трудное время. Он настоящий писатель, однако парня надо в этом убедить.
   Ральф с усмешкой склонил голову набок.
   — И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
   — Не говори со мной таким тоном!
   — А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми! Тебе захотелось понянчить его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только ты появишься у него со слезами и слюнями, он выставит тебя за дверь, и правильно сделает.
   Она задумалась над его слова, стараясь рассмотреть вопрос со всех сторон.
   — Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он действительно может понять меня как-то неверно, и я должна быть предельно осторожна.
   Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
   — Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты ничего не получишь кроме проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы ты так заводилась. Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем немного, прокатимся немного.
 
   Эйми отрешенно смотрела на небо.
   Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. «Он совершенно другой. Но он сумел пробиться в люди. А мы получили все, чтобы не торчать в балаганах и тем не менее оказались здесь, на этом проклятом пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы смеемся над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах чудесные миры, которые нам даже не снились».
   — Черт, ты даже меня не слушала, — возмутился Ральф, вскакивая с раскладушки.
   Она сидела, опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
   — Мне не нравится этот взгляд на твоем лице, — произнес он с тяжелым вздохом.
   Эйми медленно открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых банкнот, начала их пересчитывать.
   — Тридцать пять. Сорок долларов. Наверное, хватит. Я собираюсь позвонить Билли Файну и попросить его отправить одно из кривых зеркал на Ганджес Армс для мистера Бига.
   — Что!
   — Ты только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это зеркало. Он поставит его в своей комнате и будет пользоваться им, когда захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
   — Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
   Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
   Эйми подождала еще несколько секунд, потом подняла трубку и с болезненной медлительностью начала накручивать телефонный диск. Перед последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила, как тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное, приятно получить в подарок большое зеркало — зеркало для твоей комнаты, где ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать уютных стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая чудесная иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет ему: радость или печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и мечтательно кивала. По крайней мере, за ним перестанут подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три или четыре часа, он будет танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками — высокий-высокий, красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
   Голос в трубке ответил:
   — Билли Файн слушает.
   — О, Билли! — воскликнула она.
 
   И снова ночь опустилась на пирс. Темный океан вздыхал и ворочался, осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в своей будке, как восковая фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он, казалось, не замечал ее приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
   — Привет, Ральф, — сказала она.
   — Что нового в делах Амура? — спросил он, поднося ко рту грязный бокал с холодной водой. — Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
   — Посмотри, я купила себе новую шляпку, — улыбаясь, ответила она. — У меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
   — Я не так силен в воображении.
   — Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
   — А почему бы и нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя спросят: «Где твой муж?», а ты откроешь крышку и скажешь: «Вот он, голубчик!» Это как серебряный кларнет. В час раздумий ты будешь вытаскивать его из футляра и, немного поиграв, укладывать назад. Только не забудь поставить туда маленькую коробочку с песком.
   — И все равно я чувствую себя прекрасно, — ответила Эйми.
   — Твоя благотворительность похожа на пощечину. — Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты. — Я знаю, с чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я подсматривал за этим карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я — пинок под зад. Такие, как ты, всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие радости и лишая жизнь удовольствий.
   — Тогда больше не зови меня к себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы слабаков!
   Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
   — Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню? Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном. Я знаю, что у тебя на уме. «Пусть меня считают дурой, но мой подарок сделает его счастливым». Верно?
   — Я готова на все, если моя глупость принесет кому-то искреннюю радость, — ответила она.
   — О Боже, избавь меня от таких благодетелей…
   — Замолчи! — закричала Эйми и закрыла лицо руками. — Замолчи! Замолчи!
   После нескольких минут напряженного безмолвия Ральф отодвинул в сторону запятнанный стакан и поднялся.
   — Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
   — Ладно, иди. Я посижу.
   Она увидела, как тысячи холодных отражений замелькали среди зеркал по стеклянным коридорам — тысячи поджатых губ и скрюченных в гневе пальцев. Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье старых настенных часов. Внезапно по ее телу пробежала дрожь. Она попыталась успокоиться, раскладывая пасьянс. Но озноб усиливался с каждой минутой. В глубине лабиринта застучал молоток, потом раздались странные протяжные звуки. Она ждала, задыхаясь от страха и наступившей тишины. В освещенном проходе зашевелились ряды отражений. Они возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал, разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел к двери, Эйми услышала его тихий смех.
   — Что тебя так развеселило? — осторожно спросила она.
   — Слушай, милочка, — ответил Ральф, — мы же не хотим поссориться, правда? Значит, завтра мистер Биг получит от Билли большое зеркало?
   — Ты решил устроить какую-то пакость?
   — О нет! Зачем мне это?
   Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его лицо сияло от удовольствия; проворные руки быстро тасовали колоду. Остановившись у двери, Эйми смущенно смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз начал подергиваться, и она прижала пальцем нижнее веко. Старые часы отмеряли минуты. У стен пирса шумели волны, и воздух казался густым от влажной духоты и низких облаков. Далеко над морем змеились вспышки молний.
   — Ральф, — прошептала она.
   — Успокойся, Эйми, — ответил он.
   — Я о той поездке по побережью, которую ты мне предлагал…
   — Можем поехать хоть завтра… или через месяц, — произнес он. — Или через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый парень. Я ни о чем не тревожусь. Вот, смотри. — Он протянул руку к ее лицу. — Я абсолютно спокоен.
   Она подождала, пока над морем не утих раскат грома.
   — Прости, если я тебя расстроила. Только не надо делать ничего плохого. Обещай мне это, Ральф.
   В лицо пахнуло запахом дождя. Порыв прохладного ветра закружил обрывки карнавальных лент. В будке тикали часы, и Эйми кусала губы, наблюдая за картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира доносились выстрелы и звон падавших мишеней.
   А потом появился он.
   Карлик шел по безлюдной набережной, и его маленькое тело раскачивалось из стороны в сторону. В свете уличных фонарей смуглое лицо Бига казалось маской боли, как будто каждое движение требовало от него неимоверных усилий. Когда он свернул на пирс, у Эйми забилось сердце. Ей хотелось подбежать к нему и закричать: «Это твоя последняя ночь, и больше никто не будет подсматривать за тобой!» Ей хотелось плакать и смеяться; ей хотелось сказать это Ральфу в лицо. Но она промолчала.