Селеста Брэдли
Соблазнить шпиона
Пролог
Англия, 1813 год
«Лорд Уиндем,
я пишу вам, потому что вы кажетесь мне меньшим глупцом, чем другие джентльмены. Бульварные газетенки много писали о браке вашей кузины леди Джейн Пеннингтон с заурядным игроком, но вы продолжаете принимать ее, демонстрируя умение давать правильные оценки, что редкость для человека вашего круга.
Поэтому я предпочла доверить именно вам то, чему недавно стала свидетелем. Полагаю, что сейчас зреет заговор против короны, подробности которого я опишу на следующих страницах.
Мне нет дела до того, как вы поступите с этой информацией. Я не собираюсь больше тратить свое время на мужские дела.
Леди Алисия Лоуренс».
«Лорд Уиндем,
я пишу вам, потому что вы кажетесь мне меньшим глупцом, чем другие джентльмены. Бульварные газетенки много писали о браке вашей кузины леди Джейн Пеннингтон с заурядным игроком, но вы продолжаете принимать ее, демонстрируя умение давать правильные оценки, что редкость для человека вашего круга.
Поэтому я предпочла доверить именно вам то, чему недавно стала свидетелем. Полагаю, что сейчас зреет заговор против короны, подробности которого я опишу на следующих страницах.
Мне нет дела до того, как вы поступите с этой информацией. Я не собираюсь больше тратить свое время на мужские дела.
Леди Алисия Лоуренс».
Глава 1
Стентон Хорн, одиннадцатый маркиз Уиндем, член «Королевской четверки» – группы самых могущественных мужчин в Англии, уважаемый исследователь исторических документов и дьявольски привлекательный мужчина, посмотрел на безобразные осколки на полу в своем великолепном холле и безнадежно вздохнул.
– Прошу прощения, милорд, – быстро проговорил слуга. – Я сейчас все уберу, милорд. Мне так жаль, милорд. – Заикающийся лакей Стентона отскочил от него, как от опасного, пожирающего людей чудовища. Стентон поднял руку, желая успокоить слугу, но тот почему-то побледнел и слабо пискнул: – И-извините, милорд!
Стентон сдался. С некоторыми людьми нет смысла объясняться. Он только собирался извиниться перед лакеем зато, что так неожиданно вспугнул его, появившись из-за угла, когда тот нес поднос с чаем. Теперь, без сомнения, лакей будет рассказывать, как он чудом избежал оплеухи известного своей жестокостью хозяина.
Тот факт, что он никогда не повышал голоса в этом доме, насколько ему помнится (а память у него хорошая), кажется, никакие влиял на домочадцев, испытывавших перед ним священный ужас.
Да, он мог быть требовательным хозяином. И все-таки он сам считал себя честным и уравновешенным человеком, а вовсе не большим волосатым чудовищем, пугающим безбородых молодых лакеев до потери сознания и – очевидно – лишающим людей способности носить подносы с чаем.
– Молодой человек…
– Доббинз, милорд!
– Да, Доббинз, конечно. – Стентон снова вздохнул, пытаясь успокоиться. – Когда вы тут закончите, я буду рад побыстрее получить другой поднос с чаем.
Слуга как подстреленный рухнул на колени и начал с безумной скоростью собирать осколки. Руки его так дрожали, что капли чая с черепков попали на сапоги Стентона.
Тут уж лакей чуть не упал в обморок.
– Милорд! О, милорд, я…
Больше Стентон выдержать не мог. Он развернулся и зашагал прочь. Пока он здесь, ничего полезного никто не сделает. Кажется, для того, чтобы его слуг охватил приступ страха, ему и нужно-то всего лишь войти в какую-нибудь комнату своего собственного дома!
И так было всегда. Где бы он ни появлялся, матери убирали детей с его дороги, и даже самые задиристые мужчины отводили взоры. И многие вполне разумные с виду люди, казалось, не могли избавиться от впечатления, что он мрачный и страшный великан-людоед.
Возможно, конечно, что в последнее время он был немножко не в себе. Да и как ему не быть, если самый опасный шпион, какого только доводилось видеть Англии, снова ускользнул от него и от его товарищей – членов «Королевской четверки»? Правда, по крайней мере, на этот раз Химера едва спасся, он теперь напуган и загнан, ему удалось скрыться от преследователей, опередив их всего лишь на шаг.
Мысль о том, что этот дьявол, французский аристократ, так долго живший среди них под видом молодого слуги-кокни, теперь загнан в угол и потрепан, была приятна, но на самом деле Стентону хотелось увидеть перед собой холодный труп этого человека.
Итак, выяснилось, что эту дорогую Стентону надежду осуществить трудно. Хотя таланту Химеры маскироваться теперь мешала рана на лице, блестящий ум этого человека никак не пострадал.
Кроме того, в войне с Наполеоном наступила вынужденная передышка, так как обе стороны понесли тяжелые потери. Приставив кинжалы к горлу друг друга, Англия и Франция стояли на равных, каждая сторона напряженно ждала, пока какой-нибудь фактор нарушит это равновесие.
Этим можно объяснить напряженное состояние Стентона в последнее время. Он был просто немного… задет за живое.
Когда он уходил, в коридоре слышался испуганный шепот слуг.
– Сам-то в последние недели просто страшен, правда?
Доббинз согласно пробурчал:
– Я уж подумал, что пропал совсем. Так и подумал!
– Спроси он меня, я бы ему посоветовал найти себе женщину, вот что я сказал бы. Ему лучше выпустить пар, пока он не лопнул.
– Где уж! Непохоже, что хозяин может найти птичку, которая не сбежала бы с воплями от его холодного взгляда! Еще не встречал я леди, у которой душа лежала бы к такому мрачному ублюдку!
«Мрачный ублюдок»? Это что-то новенькое. Стентон подумал, что он предпочитает такое прозвище «дьявольскому отродью» и «холодному как лед дьяволу». Он продолжил свой путь. Что толку наказывать их за неуважение, если это только вызовет у них еще больше страха?
Стентон уселся в своем кабинете, ожидая, когда ему принесут поднос со свежим чаем, и никак не мог забыть о последнем замечании слуг.
«Еще не встречал я леди, у которой душа лежала бы к такому…»
К несчастью, кажется, так и есть. Его присутствие странным образом действует на нежные души юных леди из высшего общества.
Не то чтобы он был тут без греха. Он не из тех прилизанных и всегда готовых флиртовать типов, которые могут развлечь дам забавными анекдотами, ему-то в нужный момент как раз, ни один не приходит в голову. Его неумение вести джентльменскую беседу, чему женщины придают такое большое значение, никак не помогало разубедить их в том, что он совсем не та мрачная личность, какой его считают.
Ну и что? Стентон давно уже отказался от интимных общений с женщинами и чувствовал себя при этом совсем неплохо.
Меньше всего ему, при его сложной жизни, нужна была женщина.
В дверь громко постучали три раза, звуки отрезонировали по всему огромному тихому дому. Стентон замер, потому что он не привык к этим звукам. Из холла в приоткрытую дверь его кабинета проникли голоса.
– Я желаю видеть лорда Уиндема, – произнес женский голос, четкий и громкий. – Он тоже хочет меня видеть. Только он пока об этом не знает.
– Извините, мадам. – Голос дворецкого был холоден. – Его светлость не склонен принимать незваных гостей.
Стентон скривил губы. Он вообще редко принимал гостей, приглашенных или каких-нибудь других, вот почему стук в его парадную дверь стал таким неожиданным событием. К счастью, Гримм был не из тех, кто не исполняет хозяйских приказов. Женщина сейчас уйдет, и Стентон сможет вернуться к своей работе.
– Не думаю, что он так уж занят. Сидит в своем кабинете, уставившись в потолок. Я это знаю, потому что заглянула в окно, прежде чем постучать.
Гримм, самый суровый дворецкий, какого можно купить за деньги, от такого скандального заявления зашипел. Стентон обнаружил, что его любознательность, которую он в себе так культивировал, пробудилась. Он поднялся с кресла, движимый желанием узнать, в чем дело. Кто это устраивает такой шум в его холле? Он выглянул за дверь.
Женщина была чуть выше среднего роста и очень странно одета. Бесформенное платье, слишком длинное, волочилось по земле, о чем свидетельствовала уличная грязь, которая сейчас сыпалась с подола на его ковер. Голову ее венчала шляпа, вышедшая из моды несколько десятилетий назад и украшенная плотной вуалью, скрывавшей ее лицо.
Бедная просительница, в этом у Стентона не было сомнений. Гримм и сам сможет с ней справиться.
Он отступил назад, в кабинет. Посетительница резко обернулась, и Стентон почувствовал, как ее взгляд буквально пронзил его сквозь эту темную вуаль.
– А, вот и вы, – шагнула она к нему. – Скажите своему человеку, чтобы он немедленно впустил меня. Мне нужно с вами поговорить.
Голос у нее, по крайней мере, был мелодичный, несмотря на раздраженный тон. Она производила очень странное впечатление, имея эти повелительные манеры при неподобающем внешнем виде.
Гримм бросил на него отчаянный взгляд.
– Она отказывается представиться, милорд. – Гримм выглядел так, будто стоит ему еще минуту провести в обществе этой женщины, и он лишится разума.
Стентон решил, что не надо доводить бедного дворецкого до апоплексического удара. Ему и так было достаточно трудно поддерживать порядок в Уиндем-Хаусе.
Растущее любопытство смягчило приступ неудовольствия.
Он поклонился женщине и махнул рукой в сторону другой двери:
– Не откажите в любезности подождать меня в Зеленой гостиной. Буду счастлив присоединиться к вам через минуту.
Она не сделала в ответ реверанса и не произнесла ни звука, как это принято в хорошем обществе. Вместо этого долго смотрела ему в лицо через вуаль.
– Если вы думаете, что я просто удалюсь, то очень ошибаетесь, – ровным голосом заявила она. – У меня нет других неотложных дел на этот день. И у меня нет неотложных планов и на весь остаток жизни, так что я посоветовала бы вам сдержать слово и не задерживаться больше чем на минуту.
С этими словами женщина резко повернулась и отправилась в Зеленую гостиную без Гримма, который, на удивление, не спешил сопровождать ее.
– Хм…
Хотя женщина, может, и выглядела так, будто только что сбежала из сумасшедшего дома, говорила она как несдержанный армейский капитан. Стентон скользнул взглядом по Гримму, уставившемуся вслед посетительнице со странным выражением на лице – пылающей злости и – поверить невозможно, поскольку Гримм ни перед кем не склонялся, кроме него, – некоторого почтения.
– Гримм, велите подать чаю и пирожных.
Гримм не произнес ни слова и, повернувшись, зашагал по холлу, но Стентон был вполне уверен, что услышал, как его несгибаемый дворецкий проворчал что-то насчет «чая с ядом и печенья из драконьей муки».
Стентон вернулся в свой кабинет ровно настолько, чтобы успеть натянуть сюртук и сунуть бумаги в ящик стола с секретным замком. Убрав ключ в обычное место – карман жилета, он решительно зашагал к Зеленой гостиной и вошел в комнату.
Леди Алисия Лоуренс, стоявшая у окна, обернулась, чтобы приветствовать человека, к которому она явилась издалека в дождь. Стентон Хорн, маркиз Уиндем, – единственный человек в Лондоне, который, возможно, выслушает ее, прежде чем вышвырнет на улицу.
Он хорош собой, это точно. Она могла спокойно восхищаться строгими чертами его лица, не волнуясь, сочтет ли он ее также привлекательной.
Странно на самом деле, как много времени появилось у нее с тех пор, как она перестала заботиться о таких вещах. Конечно, она мало что могла сделать с этим образовавшимся временем… но не было смысла плакать по пролитому молоку.
Она поняла, что не сводит глаз с чувственного изгиба его губ, и переключила свое внимание на общий вид. Что за человек этот лорд Уиндем, о котором каждый слышал, но никто не знал его близко?
Даже она, отвергнутая высшим светом, знала, что он богат, как король, и ведет такой же таинственный образ жизни, как черный колдун в своей башне. Она не верила слухам о невинных девах, страдающих на чердаке, но опять-таки что она может знать о невинных девах?
Выглядит он достаточно нормально, если считать нормальными уничтожающие темные глаза и железную линию челюсти. Его густые иссиня-черные волосы почти идеально зачесаны назад, придавая суровость лицу, которое иначе можно было бы назвать красивым.
Она восхищалась его приверженностью классическому стилю больше, чем взлохмаченной копной волос – как у Байрона, – какую носило в это время большинство мужчин. Те, кто готов признать любую новую моду, обычно легко поддаются чужому влиянию. Она это знала, сама будучи таким человеком некогда, лет сто назад. Непохоже, чтобы ураган чувств мог захватить лорда Уиндема.
Он поклонился ей. Поклон был корректный, но сдержанный. Она не потрудилась ответить на вежливый жест. Он тоже оставит эти глупости, как только ему станет известна ее репутация.
– Я – леди Алисия Лоуренс, дочь графа Сазерленда. У меня есть информация о готовящемся похищении его величества, принца-регента. Вам это интересно, или мне поискать кого-нибудь другого, кого это волнует?
Стентон почувствовал, как его любопытство угасает. О дьявол! Она – одна из тех, кому заговоры мерещатся за каждым углом. Он имел дело с подобными безумцами, будучи Соколом, но непосредственно к нему и в домашней обстановке такой человек обратился впервые.
И тут возник другой вопрос. Что заставило ее думать, будто затворник маркиз Уиндем заинтересуется этим? Стентону очень захотелось узнать ответ. Кроме того, он старался не быть публично замешанным во что-нибудь, имеющее даже слабое отношение к политике.
Возможно, ему нужно более серьезно отнестись к леди Алисии.
– Вы позволите моему человеку принять вашу шляпку? Рукой в перчатке она коснулась своей густой вуали.
– Я предпочла бы оставить ее.
Он мог бы настаивать, но тогда она задала бы вопрос, на который ему не захотелось бы отвечать.
«Почему?»
У него не было никакого желания объяснять это даже самому себе, потому что ответ на этот вопрос был бы похож на бред сумасшедшего. Как он может сказать этой женщине, что ему нужно увидеть ее лицо, чтобы определить, не лжет ли она? Она спросила бы его, как он сможет узнать это, и он не сумел бы ответить правдиво, потому что и сам не знал, как действует его особый дар. Ему даже не очень хотелось думать об этом, ведь он гордился тем, что он разумный человек. Так оно и было – за исключением этой необычной, странной способности, в которую он верил всем сердцем, потому что она никогда не подводила его.
Всю свою жизнь Стентон каким-то образом всегда узнавал, когда его обманывают. Ребенком он угадывал ложь, которую взрослые по привычке рассказывают детям. Он знал: его не поразит громом, если он не выпьет молоко, он не умрет, если будет бегать с ножницами в руках, и никогда не ослепнет, если, будучи подростком, станет ругаться.
Повзрослев, Стентон понял: он может обнаружить даже скрываемую от него правду или, по крайней мере, сам факт того, что от него что-то скрывают. Он научился понимать, когда люди лгут, чтобы избежать позора или облегчить себе жизнь. Он распознавал ложь, которую они говорят в погоне за деньгами или любовью.
Он и так уже чувствовал, что женщина, стоящая перед ним, начинает терять терпение от его невнимания.
Она помахала сложенным листом бумаги у него перед лицом и склонила голову набок.
– Если бы вы прочитали мое письмо – а кто-то в вашем доме отказался заплатить за доставку его, – вы бы уже имели полное представление о том, что я смогла подслушать, – коротко сказала она.
Он ее раздражал. Однако Стентону это было совершенно безразлично.
– Леди Алисия, возможно, вам придется повторить это мне сейчас.
Тут он начал вспоминать, где он мог слышать раньше о леди Алисии Лоуренс. Сам он от ее письма не отказывался, в этом он был уверен, но это мог сделать как Гримм, так и другие слуги. Любой человек, располагающий важными сведениями, не станет доверять их почте, следовательно, нет причины усложнять его жизнь письмами и приглашениями, на которые хозяин не собирается отвечать.
Леди Алисия наконец села.
– Четыре дня назад я подслушала один разговор. Трое мужчин обсуждали «перемещение» принца-регента. Они намеревались похитить его во время приема в поместье лорда Кросса. – Она заколебалась. – Как вы думаете, возможно, что принц-регент будет на этом приеме?
Не только возможно, но и более чем вероятно. Приемы у Кросса славились своими роскошными безумствами, которые продолжались несколько дней. Никто никогда не признавался в том, что принимает в них участие, но ходили слухи о характере этих событий.
– Думаю, в этом можно быть уверенным.
Георг был не из тех, кто упускает распутные развлечения. Более того, теперешнее, мягко говоря, недовольство Георга «четверкой» означало, что им давно пришлось осудить дурное поведение королевского отпрыска.
Похищение. Георг мог оказаться в беде. Снова.
Это было не то, что Стентону хотелось бы отдать в руки простых людей. А что смогут сделать «лжецы»? Только люди его ранга и выше – а таких немного – могут приблизиться и оставаться вблизи принца-регента, даже если тот не захочет. Этого не могут даже его любовницы.
Любовницы.
Распутные развлечения.
И вдруг Стентон вспомнил, где он слышал раньше о леди Алисии Лоуренс.
Пять лет назад молодую дебютантку застали в постели с конюхом – точнее, с помощником конюха. Дьявол побери!
Лицо Стентона, который так старательно изображал вежливость, помрачнело. Слабая и плохо подходящая маскировка скрывала одну из самых печально известных женщин, вызвавшую скандал века.
Как и принято в свете, подобное поведение молодой женщины стало легендой. Возмущение эхом прокатилось по всем слоям высшего общества, и с того дня за девицами благородного происхождения по всей Англии стали присматривать гораздо строже.
Женщина, которая сидела сейчас перед ним, – скомпрометировавшая себя распутница.
Лорд Уиндем встал.
– Премного благодарен вам, миледи. Не буду вас больше задерживать.
Она тоже встала, но уходить не спешила. Он чувствовал, как она пронизывает его взглядом сквозь густую вуаль.
– Вижу, память вас не подвела, Уиндем. Как я понимаю, вы сейчас вспомнили о моей репутации.
Он коротко поклонился.
– Леди Алисия, я очень занятой человек…
– Конечно. – Она не сделала реверанса, а просто повернулась и пошла из комнаты. – Не провожайте меня. Я помню, где выход. Всегда лучше подготовиться заранее.
С этими словами она удалилась.
Какая удивительная грубиянка! Хорошо, что он от нее избавился. Он и сам собрался покинуть гостиную. Теперь он сможет снова заняться…
Проклятие! Его любопытство не успокаивалось, несмотря на то, что женщина была, очевидно, не в своем уме. Ему хотелось узнать больше, но при мысли о том, чтобы пригласить в дом это создание, он вздрогнул.
Где же это письмо? Ага, она оставила его на столике.
Стентон взял сложенный лист бумаги и быстро развернул. Ах, она действительно написала для него полный отчет. Определенно она приложила немало усилий, чтобы сделать свою историю привлекательной.
Тут ему в глаза бросились слова «человек со шрамом».
Дьявол побери! Он знал только одного человека со шрамом.
Стентон резко повернулся и выбежал из дома вслед за женщиной, но она уже ушла. На улице не было ни наемных экипажей, ни плохо одетых прохожих.
Леди Алисия исчезла.
– Прошу прощения, милорд, – быстро проговорил слуга. – Я сейчас все уберу, милорд. Мне так жаль, милорд. – Заикающийся лакей Стентона отскочил от него, как от опасного, пожирающего людей чудовища. Стентон поднял руку, желая успокоить слугу, но тот почему-то побледнел и слабо пискнул: – И-извините, милорд!
Стентон сдался. С некоторыми людьми нет смысла объясняться. Он только собирался извиниться перед лакеем зато, что так неожиданно вспугнул его, появившись из-за угла, когда тот нес поднос с чаем. Теперь, без сомнения, лакей будет рассказывать, как он чудом избежал оплеухи известного своей жестокостью хозяина.
Тот факт, что он никогда не повышал голоса в этом доме, насколько ему помнится (а память у него хорошая), кажется, никакие влиял на домочадцев, испытывавших перед ним священный ужас.
Да, он мог быть требовательным хозяином. И все-таки он сам считал себя честным и уравновешенным человеком, а вовсе не большим волосатым чудовищем, пугающим безбородых молодых лакеев до потери сознания и – очевидно – лишающим людей способности носить подносы с чаем.
– Молодой человек…
– Доббинз, милорд!
– Да, Доббинз, конечно. – Стентон снова вздохнул, пытаясь успокоиться. – Когда вы тут закончите, я буду рад побыстрее получить другой поднос с чаем.
Слуга как подстреленный рухнул на колени и начал с безумной скоростью собирать осколки. Руки его так дрожали, что капли чая с черепков попали на сапоги Стентона.
Тут уж лакей чуть не упал в обморок.
– Милорд! О, милорд, я…
Больше Стентон выдержать не мог. Он развернулся и зашагал прочь. Пока он здесь, ничего полезного никто не сделает. Кажется, для того, чтобы его слуг охватил приступ страха, ему и нужно-то всего лишь войти в какую-нибудь комнату своего собственного дома!
И так было всегда. Где бы он ни появлялся, матери убирали детей с его дороги, и даже самые задиристые мужчины отводили взоры. И многие вполне разумные с виду люди, казалось, не могли избавиться от впечатления, что он мрачный и страшный великан-людоед.
Возможно, конечно, что в последнее время он был немножко не в себе. Да и как ему не быть, если самый опасный шпион, какого только доводилось видеть Англии, снова ускользнул от него и от его товарищей – членов «Королевской четверки»? Правда, по крайней мере, на этот раз Химера едва спасся, он теперь напуган и загнан, ему удалось скрыться от преследователей, опередив их всего лишь на шаг.
Мысль о том, что этот дьявол, французский аристократ, так долго живший среди них под видом молодого слуги-кокни, теперь загнан в угол и потрепан, была приятна, но на самом деле Стентону хотелось увидеть перед собой холодный труп этого человека.
Итак, выяснилось, что эту дорогую Стентону надежду осуществить трудно. Хотя таланту Химеры маскироваться теперь мешала рана на лице, блестящий ум этого человека никак не пострадал.
Кроме того, в войне с Наполеоном наступила вынужденная передышка, так как обе стороны понесли тяжелые потери. Приставив кинжалы к горлу друг друга, Англия и Франция стояли на равных, каждая сторона напряженно ждала, пока какой-нибудь фактор нарушит это равновесие.
Этим можно объяснить напряженное состояние Стентона в последнее время. Он был просто немного… задет за живое.
Когда он уходил, в коридоре слышался испуганный шепот слуг.
– Сам-то в последние недели просто страшен, правда?
Доббинз согласно пробурчал:
– Я уж подумал, что пропал совсем. Так и подумал!
– Спроси он меня, я бы ему посоветовал найти себе женщину, вот что я сказал бы. Ему лучше выпустить пар, пока он не лопнул.
– Где уж! Непохоже, что хозяин может найти птичку, которая не сбежала бы с воплями от его холодного взгляда! Еще не встречал я леди, у которой душа лежала бы к такому мрачному ублюдку!
«Мрачный ублюдок»? Это что-то новенькое. Стентон подумал, что он предпочитает такое прозвище «дьявольскому отродью» и «холодному как лед дьяволу». Он продолжил свой путь. Что толку наказывать их за неуважение, если это только вызовет у них еще больше страха?
Стентон уселся в своем кабинете, ожидая, когда ему принесут поднос со свежим чаем, и никак не мог забыть о последнем замечании слуг.
«Еще не встречал я леди, у которой душа лежала бы к такому…»
К несчастью, кажется, так и есть. Его присутствие странным образом действует на нежные души юных леди из высшего общества.
Не то чтобы он был тут без греха. Он не из тех прилизанных и всегда готовых флиртовать типов, которые могут развлечь дам забавными анекдотами, ему-то в нужный момент как раз, ни один не приходит в голову. Его неумение вести джентльменскую беседу, чему женщины придают такое большое значение, никак не помогало разубедить их в том, что он совсем не та мрачная личность, какой его считают.
Ну и что? Стентон давно уже отказался от интимных общений с женщинами и чувствовал себя при этом совсем неплохо.
Меньше всего ему, при его сложной жизни, нужна была женщина.
В дверь громко постучали три раза, звуки отрезонировали по всему огромному тихому дому. Стентон замер, потому что он не привык к этим звукам. Из холла в приоткрытую дверь его кабинета проникли голоса.
– Я желаю видеть лорда Уиндема, – произнес женский голос, четкий и громкий. – Он тоже хочет меня видеть. Только он пока об этом не знает.
– Извините, мадам. – Голос дворецкого был холоден. – Его светлость не склонен принимать незваных гостей.
Стентон скривил губы. Он вообще редко принимал гостей, приглашенных или каких-нибудь других, вот почему стук в его парадную дверь стал таким неожиданным событием. К счастью, Гримм был не из тех, кто не исполняет хозяйских приказов. Женщина сейчас уйдет, и Стентон сможет вернуться к своей работе.
– Не думаю, что он так уж занят. Сидит в своем кабинете, уставившись в потолок. Я это знаю, потому что заглянула в окно, прежде чем постучать.
Гримм, самый суровый дворецкий, какого можно купить за деньги, от такого скандального заявления зашипел. Стентон обнаружил, что его любознательность, которую он в себе так культивировал, пробудилась. Он поднялся с кресла, движимый желанием узнать, в чем дело. Кто это устраивает такой шум в его холле? Он выглянул за дверь.
Женщина была чуть выше среднего роста и очень странно одета. Бесформенное платье, слишком длинное, волочилось по земле, о чем свидетельствовала уличная грязь, которая сейчас сыпалась с подола на его ковер. Голову ее венчала шляпа, вышедшая из моды несколько десятилетий назад и украшенная плотной вуалью, скрывавшей ее лицо.
Бедная просительница, в этом у Стентона не было сомнений. Гримм и сам сможет с ней справиться.
Он отступил назад, в кабинет. Посетительница резко обернулась, и Стентон почувствовал, как ее взгляд буквально пронзил его сквозь эту темную вуаль.
– А, вот и вы, – шагнула она к нему. – Скажите своему человеку, чтобы он немедленно впустил меня. Мне нужно с вами поговорить.
Голос у нее, по крайней мере, был мелодичный, несмотря на раздраженный тон. Она производила очень странное впечатление, имея эти повелительные манеры при неподобающем внешнем виде.
Гримм бросил на него отчаянный взгляд.
– Она отказывается представиться, милорд. – Гримм выглядел так, будто стоит ему еще минуту провести в обществе этой женщины, и он лишится разума.
Стентон решил, что не надо доводить бедного дворецкого до апоплексического удара. Ему и так было достаточно трудно поддерживать порядок в Уиндем-Хаусе.
Растущее любопытство смягчило приступ неудовольствия.
Он поклонился женщине и махнул рукой в сторону другой двери:
– Не откажите в любезности подождать меня в Зеленой гостиной. Буду счастлив присоединиться к вам через минуту.
Она не сделала в ответ реверанса и не произнесла ни звука, как это принято в хорошем обществе. Вместо этого долго смотрела ему в лицо через вуаль.
– Если вы думаете, что я просто удалюсь, то очень ошибаетесь, – ровным голосом заявила она. – У меня нет других неотложных дел на этот день. И у меня нет неотложных планов и на весь остаток жизни, так что я посоветовала бы вам сдержать слово и не задерживаться больше чем на минуту.
С этими словами женщина резко повернулась и отправилась в Зеленую гостиную без Гримма, который, на удивление, не спешил сопровождать ее.
– Хм…
Хотя женщина, может, и выглядела так, будто только что сбежала из сумасшедшего дома, говорила она как несдержанный армейский капитан. Стентон скользнул взглядом по Гримму, уставившемуся вслед посетительнице со странным выражением на лице – пылающей злости и – поверить невозможно, поскольку Гримм ни перед кем не склонялся, кроме него, – некоторого почтения.
– Гримм, велите подать чаю и пирожных.
Гримм не произнес ни слова и, повернувшись, зашагал по холлу, но Стентон был вполне уверен, что услышал, как его несгибаемый дворецкий проворчал что-то насчет «чая с ядом и печенья из драконьей муки».
Стентон вернулся в свой кабинет ровно настолько, чтобы успеть натянуть сюртук и сунуть бумаги в ящик стола с секретным замком. Убрав ключ в обычное место – карман жилета, он решительно зашагал к Зеленой гостиной и вошел в комнату.
Леди Алисия Лоуренс, стоявшая у окна, обернулась, чтобы приветствовать человека, к которому она явилась издалека в дождь. Стентон Хорн, маркиз Уиндем, – единственный человек в Лондоне, который, возможно, выслушает ее, прежде чем вышвырнет на улицу.
Он хорош собой, это точно. Она могла спокойно восхищаться строгими чертами его лица, не волнуясь, сочтет ли он ее также привлекательной.
Странно на самом деле, как много времени появилось у нее с тех пор, как она перестала заботиться о таких вещах. Конечно, она мало что могла сделать с этим образовавшимся временем… но не было смысла плакать по пролитому молоку.
Она поняла, что не сводит глаз с чувственного изгиба его губ, и переключила свое внимание на общий вид. Что за человек этот лорд Уиндем, о котором каждый слышал, но никто не знал его близко?
Даже она, отвергнутая высшим светом, знала, что он богат, как король, и ведет такой же таинственный образ жизни, как черный колдун в своей башне. Она не верила слухам о невинных девах, страдающих на чердаке, но опять-таки что она может знать о невинных девах?
Выглядит он достаточно нормально, если считать нормальными уничтожающие темные глаза и железную линию челюсти. Его густые иссиня-черные волосы почти идеально зачесаны назад, придавая суровость лицу, которое иначе можно было бы назвать красивым.
Она восхищалась его приверженностью классическому стилю больше, чем взлохмаченной копной волос – как у Байрона, – какую носило в это время большинство мужчин. Те, кто готов признать любую новую моду, обычно легко поддаются чужому влиянию. Она это знала, сама будучи таким человеком некогда, лет сто назад. Непохоже, чтобы ураган чувств мог захватить лорда Уиндема.
Он поклонился ей. Поклон был корректный, но сдержанный. Она не потрудилась ответить на вежливый жест. Он тоже оставит эти глупости, как только ему станет известна ее репутация.
– Я – леди Алисия Лоуренс, дочь графа Сазерленда. У меня есть информация о готовящемся похищении его величества, принца-регента. Вам это интересно, или мне поискать кого-нибудь другого, кого это волнует?
Стентон почувствовал, как его любопытство угасает. О дьявол! Она – одна из тех, кому заговоры мерещатся за каждым углом. Он имел дело с подобными безумцами, будучи Соколом, но непосредственно к нему и в домашней обстановке такой человек обратился впервые.
И тут возник другой вопрос. Что заставило ее думать, будто затворник маркиз Уиндем заинтересуется этим? Стентону очень захотелось узнать ответ. Кроме того, он старался не быть публично замешанным во что-нибудь, имеющее даже слабое отношение к политике.
Возможно, ему нужно более серьезно отнестись к леди Алисии.
– Вы позволите моему человеку принять вашу шляпку? Рукой в перчатке она коснулась своей густой вуали.
– Я предпочла бы оставить ее.
Он мог бы настаивать, но тогда она задала бы вопрос, на который ему не захотелось бы отвечать.
«Почему?»
У него не было никакого желания объяснять это даже самому себе, потому что ответ на этот вопрос был бы похож на бред сумасшедшего. Как он может сказать этой женщине, что ему нужно увидеть ее лицо, чтобы определить, не лжет ли она? Она спросила бы его, как он сможет узнать это, и он не сумел бы ответить правдиво, потому что и сам не знал, как действует его особый дар. Ему даже не очень хотелось думать об этом, ведь он гордился тем, что он разумный человек. Так оно и было – за исключением этой необычной, странной способности, в которую он верил всем сердцем, потому что она никогда не подводила его.
Всю свою жизнь Стентон каким-то образом всегда узнавал, когда его обманывают. Ребенком он угадывал ложь, которую взрослые по привычке рассказывают детям. Он знал: его не поразит громом, если он не выпьет молоко, он не умрет, если будет бегать с ножницами в руках, и никогда не ослепнет, если, будучи подростком, станет ругаться.
Повзрослев, Стентон понял: он может обнаружить даже скрываемую от него правду или, по крайней мере, сам факт того, что от него что-то скрывают. Он научился понимать, когда люди лгут, чтобы избежать позора или облегчить себе жизнь. Он распознавал ложь, которую они говорят в погоне за деньгами или любовью.
Он и так уже чувствовал, что женщина, стоящая перед ним, начинает терять терпение от его невнимания.
Она помахала сложенным листом бумаги у него перед лицом и склонила голову набок.
– Если бы вы прочитали мое письмо – а кто-то в вашем доме отказался заплатить за доставку его, – вы бы уже имели полное представление о том, что я смогла подслушать, – коротко сказала она.
Он ее раздражал. Однако Стентону это было совершенно безразлично.
– Леди Алисия, возможно, вам придется повторить это мне сейчас.
Тут он начал вспоминать, где он мог слышать раньше о леди Алисии Лоуренс. Сам он от ее письма не отказывался, в этом он был уверен, но это мог сделать как Гримм, так и другие слуги. Любой человек, располагающий важными сведениями, не станет доверять их почте, следовательно, нет причины усложнять его жизнь письмами и приглашениями, на которые хозяин не собирается отвечать.
Леди Алисия наконец села.
– Четыре дня назад я подслушала один разговор. Трое мужчин обсуждали «перемещение» принца-регента. Они намеревались похитить его во время приема в поместье лорда Кросса. – Она заколебалась. – Как вы думаете, возможно, что принц-регент будет на этом приеме?
Не только возможно, но и более чем вероятно. Приемы у Кросса славились своими роскошными безумствами, которые продолжались несколько дней. Никто никогда не признавался в том, что принимает в них участие, но ходили слухи о характере этих событий.
– Думаю, в этом можно быть уверенным.
Георг был не из тех, кто упускает распутные развлечения. Более того, теперешнее, мягко говоря, недовольство Георга «четверкой» означало, что им давно пришлось осудить дурное поведение королевского отпрыска.
Похищение. Георг мог оказаться в беде. Снова.
Это было не то, что Стентону хотелось бы отдать в руки простых людей. А что смогут сделать «лжецы»? Только люди его ранга и выше – а таких немного – могут приблизиться и оставаться вблизи принца-регента, даже если тот не захочет. Этого не могут даже его любовницы.
Любовницы.
Распутные развлечения.
И вдруг Стентон вспомнил, где он слышал раньше о леди Алисии Лоуренс.
Пять лет назад молодую дебютантку застали в постели с конюхом – точнее, с помощником конюха. Дьявол побери!
Лицо Стентона, который так старательно изображал вежливость, помрачнело. Слабая и плохо подходящая маскировка скрывала одну из самых печально известных женщин, вызвавшую скандал века.
Как и принято в свете, подобное поведение молодой женщины стало легендой. Возмущение эхом прокатилось по всем слоям высшего общества, и с того дня за девицами благородного происхождения по всей Англии стали присматривать гораздо строже.
Женщина, которая сидела сейчас перед ним, – скомпрометировавшая себя распутница.
Лорд Уиндем встал.
– Премного благодарен вам, миледи. Не буду вас больше задерживать.
Она тоже встала, но уходить не спешила. Он чувствовал, как она пронизывает его взглядом сквозь густую вуаль.
– Вижу, память вас не подвела, Уиндем. Как я понимаю, вы сейчас вспомнили о моей репутации.
Он коротко поклонился.
– Леди Алисия, я очень занятой человек…
– Конечно. – Она не сделала реверанса, а просто повернулась и пошла из комнаты. – Не провожайте меня. Я помню, где выход. Всегда лучше подготовиться заранее.
С этими словами она удалилась.
Какая удивительная грубиянка! Хорошо, что он от нее избавился. Он и сам собрался покинуть гостиную. Теперь он сможет снова заняться…
Проклятие! Его любопытство не успокаивалось, несмотря на то, что женщина была, очевидно, не в своем уме. Ему хотелось узнать больше, но при мысли о том, чтобы пригласить в дом это создание, он вздрогнул.
Где же это письмо? Ага, она оставила его на столике.
Стентон взял сложенный лист бумаги и быстро развернул. Ах, она действительно написала для него полный отчет. Определенно она приложила немало усилий, чтобы сделать свою историю привлекательной.
Тут ему в глаза бросились слова «человек со шрамом».
Дьявол побери! Он знал только одного человека со шрамом.
Стентон резко повернулся и выбежал из дома вслед за женщиной, но она уже ушла. На улице не было ни наемных экипажей, ни плохо одетых прохожих.
Леди Алисия исчезла.
Глава 2
Как только Стентон прекратил преследование своей странной гостьи, он принялся за расследование. Он отправился в Даймонд-Хаус.
– Леди Алисия Лоуренс? – Кузина Стентона, леди Джейн – или миссис Деймонт, как некоторые могли бы назвать ее, но никто так не делал, – удивленно подняла бровь. – Какие-то слухи до меня, должно быть, доходили, но я не обратила на них внимания. – Она разлила чай, потом улыбнулась ему, ее зеленые, глаза заблестели. – А в чем дело? Неужели кто-то наконец привлек твое внимание, Уиндем? Он фыркнул:
– Ничего подобного.
Стентон рассеянно взял предложенную ему чашку чаю и уселся в широкое мягкое кресло напротив Джейн. Вздохнув, он расслабился.
Присутствие Джейн действовало успокаивающе. По крайней мере, когда она была одна. Она никогда не говорила об этом, но он знал, что она совершенно не одобряла его репутацию. Стентон подумал, как это бывало с ним не раз: как жаль, что в юности он не уделял достаточного внимания молоденьким леди, похожим на Джейн, таким благоразумным, с хорошими мозгами и крепкими нервами.
Ну, может быть, не такими крепкими, как у этой особы, посетившей его сегодня.
– Она пришла сегодня утром ко мне и распекла и меня, и всех моих людей, – рассказал он Джейн. – И передала мне некоторые волнующие… политические новости.
Глаза Джейн заблестели еще ярче.
– Новое задание для меня?
– Нет.
Решительное «нет» прозвучало не из уст Стентона, а от двери за его спиной.
Блестящие глаза Джейн засияли, когда она увидела, кто пришел.
– Здравствуй, дорогой.
Стентон не только не поднялся с места, но даже не обернулся.
– Деймонт.
Этан Деймонт, бывший ранее бесполезным картежником, а теперь ставший, к его досаде, полезным шпионом по прозвищу Алмаз, подошел и сел на ручку кресла, в котором сидела Джейн. Этан был мужчина крупный, и кресло протестующе заскрипело. Деймонт чмокнул жену в макушку и поиграл кудрявой прядкой ее светлых с красноватым отливом волос.
Стентону показалось, что это не просто жест – движение говорило о том, что он без ума от своей жены.
Стентон и сам был в восторге от своей блестящей кузины. Он был в меньшем восторге от ее выбора мужа, хотя часто напоминал себе, что Этан – примерный супруг… пока. Возможно, и Деймонт тоже был не в восторге от Стентона.
Теперь Этан наблюдал за ним своими узкими глазами.
– Джейн, я не могу справиться с поваром. Все, что я ему говорю, входит в одно ухо и выходит в другое. Он послушается только тебя. – Он вздохнул. – Мне так не хватает моей старой поварихи.
Стентон заворчал:
– Ваша последняя повариха была членом Клуба лжецов, которую послали следить за вами. – По мнению Стентона, это нужно было бы и продолжить. – Теперь у нее есть дела поважнее, чем печь вам сдобные булочки.
Этан вздохнул:
– Ах, но эти сдобные булочки…
Джейн похлопала мужа по руке и встала с кресла.
– Я закажу для тебя печенье, малыш. Тебе все еще нравятся эти маленькие лимонные печенья?
Этан усердно кивнул:
– Да, пожалуйста.
Джейн улыбнулась Стентону:
– Я сейчас вернусь, а вы тут с Этаном пока поболтаете. – Она бросила понимающий взгляд на мужа: – Никаких хитростей, любимый. Нисколечко.
Этан пожал плечами, потом опустился в освободившееся кресло напротив Стентона.
Стентон никогда не знал, как ему вести себя с непочтительным игроком-картежником, который завоевал неукротимую Джейн и сам попал в ее сети.
Этан не испытывал никакого почтения к власть имущим: он в лицо называл принца-регента «старым чудаком». Сдержанности и угрызений совести – этого он лишен совершенно, но отрицать эффективность его работы не стоит. Кроме того, кто мог бы догадаться, что этот золотоискатель, женившийся на женщине выше себя по общественному положению, – опасный контрразведчик?
Стентон не ошибся в Этане, это точно. Он был без чести и совести. Но именно эти темные стороны его характера и сделали Этана ценным членом Клуба лжецов.
Впрочем, Стентон не питал иллюзий относительно того, что собака может поменять масть. Лишь всепоглощающее восхищение Джейн удерживало эту гончую на поводке.
Стентон на мгновение позавидовал Деймонту, ибо не мог вспомнить, когда в последний раз он сам опускался в кресло так непринужденно и спокойно.
Деймонт наклонился вперед, опершись локтями о колени, и впился горящим взглядом в Стентона.
– Нет, нет, тысячу раз нет.
– Нет – что?
– Нет, вы не будете впутывать Джейн в ваше следующее дело «будь проклят смертельный исход». Она еле выжила во время последнего. – Взгляд его был мрачен и пронзителен. – Когда я увидел ее ожоги…
Стентон был избавлен от зрелища полученных Джейн ожогов от руки Химеры, которые едва не стоили Джейн жизни несколько месяцев назад, но он не забыл о собственной вине в этом деле. Он, не подумав, отправил Джейн в самую гущу заговора, не обеспечив быстрой связи с ним на тот случай, если бы потребовалась срочная помощь, когда дела пойдут плохо, – что и случилось.
И все-таки Стентон в очередной раз принялся защищать свою позицию:
– Предполагалось, что она только будет наблюдать за домом своего дяди, а сама ни во что вмешиваться не будет.
Этан фыркнул:
– Значит, вы ее плохо знаете.
Еще один повод к сожалению.
– Да, боюсь, что так.
Юная леди Джейн и ее хрупкая, психически неуравновешенная мать, бывшая маркиза, были обречены на жизнь в бедности и забвении, когда отец Стентона стал новым маркизом Уиндемом. Стентон, собственно, в этом не был виноват, но потом он никогда не интересовался, что с ними сталось, до тех пор, пока два года назад он сам не получил титул и не обнаружил, в каких ужасных условиях живут обе леди.
Он сделал все, что мог, чтобы обеспечить леди Уиндем более сносное существование в последние дни ее жизни. Однако Джейн он сразу определил как ценное приобретение для себя и немедленно использовал ее в своих целях. Ради Англии.
Однако Стентон не собирался делить с раздраженным Этаном свои дурные предчувствия.
– Кажется, вы не возражаете против работы Джейн в Клубе лжецов.
Этан не сдавался:
– Дело не в способностях Джейн к шпионской работе. Проблема в вас и вашей готовности жертвовать всем и всеми ради достижения своих целей. Вы ведете себя как хладнокровный ублюдок.
Все повторялось снова.
– Я предпочел бы «мрачный ублюдок», – тихо пробормотал Стентон.
Этан не ослабил атаки.
– Иногда я удивляюсь, неужели вы считаете, что и всех остальных так же мало интересует жизнь, или вас просто настолько мало заботит благосостояние других, что вы легко избавляетесь от них, как от хромых лошадей, или выбрасываете, как грязные перчатки!
– Леди Алисия Лоуренс? – Кузина Стентона, леди Джейн – или миссис Деймонт, как некоторые могли бы назвать ее, но никто так не делал, – удивленно подняла бровь. – Какие-то слухи до меня, должно быть, доходили, но я не обратила на них внимания. – Она разлила чай, потом улыбнулась ему, ее зеленые, глаза заблестели. – А в чем дело? Неужели кто-то наконец привлек твое внимание, Уиндем? Он фыркнул:
– Ничего подобного.
Стентон рассеянно взял предложенную ему чашку чаю и уселся в широкое мягкое кресло напротив Джейн. Вздохнув, он расслабился.
Присутствие Джейн действовало успокаивающе. По крайней мере, когда она была одна. Она никогда не говорила об этом, но он знал, что она совершенно не одобряла его репутацию. Стентон подумал, как это бывало с ним не раз: как жаль, что в юности он не уделял достаточного внимания молоденьким леди, похожим на Джейн, таким благоразумным, с хорошими мозгами и крепкими нервами.
Ну, может быть, не такими крепкими, как у этой особы, посетившей его сегодня.
– Она пришла сегодня утром ко мне и распекла и меня, и всех моих людей, – рассказал он Джейн. – И передала мне некоторые волнующие… политические новости.
Глаза Джейн заблестели еще ярче.
– Новое задание для меня?
– Нет.
Решительное «нет» прозвучало не из уст Стентона, а от двери за его спиной.
Блестящие глаза Джейн засияли, когда она увидела, кто пришел.
– Здравствуй, дорогой.
Стентон не только не поднялся с места, но даже не обернулся.
– Деймонт.
Этан Деймонт, бывший ранее бесполезным картежником, а теперь ставший, к его досаде, полезным шпионом по прозвищу Алмаз, подошел и сел на ручку кресла, в котором сидела Джейн. Этан был мужчина крупный, и кресло протестующе заскрипело. Деймонт чмокнул жену в макушку и поиграл кудрявой прядкой ее светлых с красноватым отливом волос.
Стентону показалось, что это не просто жест – движение говорило о том, что он без ума от своей жены.
Стентон и сам был в восторге от своей блестящей кузины. Он был в меньшем восторге от ее выбора мужа, хотя часто напоминал себе, что Этан – примерный супруг… пока. Возможно, и Деймонт тоже был не в восторге от Стентона.
Теперь Этан наблюдал за ним своими узкими глазами.
– Джейн, я не могу справиться с поваром. Все, что я ему говорю, входит в одно ухо и выходит в другое. Он послушается только тебя. – Он вздохнул. – Мне так не хватает моей старой поварихи.
Стентон заворчал:
– Ваша последняя повариха была членом Клуба лжецов, которую послали следить за вами. – По мнению Стентона, это нужно было бы и продолжить. – Теперь у нее есть дела поважнее, чем печь вам сдобные булочки.
Этан вздохнул:
– Ах, но эти сдобные булочки…
Джейн похлопала мужа по руке и встала с кресла.
– Я закажу для тебя печенье, малыш. Тебе все еще нравятся эти маленькие лимонные печенья?
Этан усердно кивнул:
– Да, пожалуйста.
Джейн улыбнулась Стентону:
– Я сейчас вернусь, а вы тут с Этаном пока поболтаете. – Она бросила понимающий взгляд на мужа: – Никаких хитростей, любимый. Нисколечко.
Этан пожал плечами, потом опустился в освободившееся кресло напротив Стентона.
Стентон никогда не знал, как ему вести себя с непочтительным игроком-картежником, который завоевал неукротимую Джейн и сам попал в ее сети.
Этан не испытывал никакого почтения к власть имущим: он в лицо называл принца-регента «старым чудаком». Сдержанности и угрызений совести – этого он лишен совершенно, но отрицать эффективность его работы не стоит. Кроме того, кто мог бы догадаться, что этот золотоискатель, женившийся на женщине выше себя по общественному положению, – опасный контрразведчик?
Стентон не ошибся в Этане, это точно. Он был без чести и совести. Но именно эти темные стороны его характера и сделали Этана ценным членом Клуба лжецов.
Впрочем, Стентон не питал иллюзий относительно того, что собака может поменять масть. Лишь всепоглощающее восхищение Джейн удерживало эту гончую на поводке.
Стентон на мгновение позавидовал Деймонту, ибо не мог вспомнить, когда в последний раз он сам опускался в кресло так непринужденно и спокойно.
Деймонт наклонился вперед, опершись локтями о колени, и впился горящим взглядом в Стентона.
– Нет, нет, тысячу раз нет.
– Нет – что?
– Нет, вы не будете впутывать Джейн в ваше следующее дело «будь проклят смертельный исход». Она еле выжила во время последнего. – Взгляд его был мрачен и пронзителен. – Когда я увидел ее ожоги…
Стентон был избавлен от зрелища полученных Джейн ожогов от руки Химеры, которые едва не стоили Джейн жизни несколько месяцев назад, но он не забыл о собственной вине в этом деле. Он, не подумав, отправил Джейн в самую гущу заговора, не обеспечив быстрой связи с ним на тот случай, если бы потребовалась срочная помощь, когда дела пойдут плохо, – что и случилось.
И все-таки Стентон в очередной раз принялся защищать свою позицию:
– Предполагалось, что она только будет наблюдать за домом своего дяди, а сама ни во что вмешиваться не будет.
Этан фыркнул:
– Значит, вы ее плохо знаете.
Еще один повод к сожалению.
– Да, боюсь, что так.
Юная леди Джейн и ее хрупкая, психически неуравновешенная мать, бывшая маркиза, были обречены на жизнь в бедности и забвении, когда отец Стентона стал новым маркизом Уиндемом. Стентон, собственно, в этом не был виноват, но потом он никогда не интересовался, что с ними сталось, до тех пор, пока два года назад он сам не получил титул и не обнаружил, в каких ужасных условиях живут обе леди.
Он сделал все, что мог, чтобы обеспечить леди Уиндем более сносное существование в последние дни ее жизни. Однако Джейн он сразу определил как ценное приобретение для себя и немедленно использовал ее в своих целях. Ради Англии.
Однако Стентон не собирался делить с раздраженным Этаном свои дурные предчувствия.
– Кажется, вы не возражаете против работы Джейн в Клубе лжецов.
Этан не сдавался:
– Дело не в способностях Джейн к шпионской работе. Проблема в вас и вашей готовности жертвовать всем и всеми ради достижения своих целей. Вы ведете себя как хладнокровный ублюдок.
Все повторялось снова.
– Я предпочел бы «мрачный ублюдок», – тихо пробормотал Стентон.
Этан не ослабил атаки.
– Иногда я удивляюсь, неужели вы считаете, что и всех остальных так же мало интересует жизнь, или вас просто настолько мало заботит благосостояние других, что вы легко избавляетесь от них, как от хромых лошадей, или выбрасываете, как грязные перчатки!