Тогда я вылез из окна и стал взбираться на крышу. Но мне не давало покоя золото, лежащее на столе. Оно словно кричало вслед: «Меня унесли из банка Ладлоу! На мне кровь ни в чем не повинных людей!» Забеспокоившись, что деньги оставлены без присмотра, я поспешно спустился и вернулся в комнату. Сел напротив окна с револьверами наготове и стал думать, что же теперь делать с проклятым сокровищем.
И тут в дверь тяжело постучали.
— Кто там? — спросил я едва слышно.
— Это Доктор, мистер Шерберн!
— Что вы от меня хотите, черт возьми?
— Это Грешам что-то хочет, а не я.
— Грешам? Передайте, что я занят!
Грешам, благородный великий Грешам, мог застукать меня с горой краденого золота! И при этом он, единственный в Эмити, мог отнестись ко мне с пониманием.
— Что, так и сказать Грешаму?! — удивился Доктор.
— Да, так и скажите!
Я услышал его удаляющиеся шаги и, сгорбившись в кресле, обхватил голову руками. Мой мозг превратился в клубок нервов, который, казалось, никакими силами нельзя было распутать.
И затем послышались другие — спокойные, размеренные шаги. Кто-то поднялся по лестнице, прошел по коридору. Шаги замерли у моей двери. Я знал — это Грешам! Он негромко постучал.
Теперь я чувствовал, что мрачная тайна легла на меня непосильным бременем. Мне захотелось, чтобы Грешам разделил хотя бы часть моих волнений и тревог. Я набросил разодранную куртку на стопки золотых монет и отпер дверь.
Питер вовсе не был рассержен, что я не явился на его зов. Войдя в комнату, заговорил обычным тоном:
— Я хотел с тобой посоветоваться насчет Грегори, моего нового крупье. Как ты думаешь, он…
— К черту Грегори! — прохрипел я, закрывая за ним дверь. — У меня такие дела, что хоть в петлю лезь!
Глава 30
Глава 31
Глава 32
И тут в дверь тяжело постучали.
— Кто там? — спросил я едва слышно.
— Это Доктор, мистер Шерберн!
— Что вы от меня хотите, черт возьми?
— Это Грешам что-то хочет, а не я.
— Грешам? Передайте, что я занят!
Грешам, благородный великий Грешам, мог застукать меня с горой краденого золота! И при этом он, единственный в Эмити, мог отнестись ко мне с пониманием.
— Что, так и сказать Грешаму?! — удивился Доктор.
— Да, так и скажите!
Я услышал его удаляющиеся шаги и, сгорбившись в кресле, обхватил голову руками. Мой мозг превратился в клубок нервов, который, казалось, никакими силами нельзя было распутать.
И затем послышались другие — спокойные, размеренные шаги. Кто-то поднялся по лестнице, прошел по коридору. Шаги замерли у моей двери. Я знал — это Грешам! Он негромко постучал.
Теперь я чувствовал, что мрачная тайна легла на меня непосильным бременем. Мне захотелось, чтобы Грешам разделил хотя бы часть моих волнений и тревог. Я набросил разодранную куртку на стопки золотых монет и отпер дверь.
Питер вовсе не был рассержен, что я не явился на его зов. Войдя в комнату, заговорил обычным тоном:
— Я хотел с тобой посоветоваться насчет Грегори, моего нового крупье. Как ты думаешь, он…
— К черту Грегори! — прохрипел я, закрывая за ним дверь. — У меня такие дела, что хоть в петлю лезь!
Глава 30
КТО СПРЯТАЛ КЛАД?
Даже такие слова не вывели Грешама из равновесия. Ему бы следовало быть врачом — для такой профессии он подходил идеально. В ответ он просто положил мне руку на плечо и мягким, успокаивающим тоном проговорил:
— У тебя голова не на месте. Видно, эта работенка сказывается на тебе сильнее, чем я мог предположить. Ну скажи, что тебя так встревожило?
Тут я разозлился. Мне ли было не тревожиться с этими тайнами закопанных сокровищ, предстоящей поездкой к Красному Коршуну и ножами, летевшими в меня из тьмы. И вдруг я захотел — из вредности, не иначе, — чтобы и Грешам немножко понервничал вместе со мной. Поэтому сдернул куртку со стола и показал на золото.
И можете себе представить — он рассмеялся!
— А ты, вижу, времени не теряешь? Удачно сыграл? Поздравляю!
— Тут больше пятнадцати тысяч долларов! — мрачно сообщил я.
Питер присвистнул:
— Хороший улов, Шерберн!
— Черт побери! — заорал я. — Это же деньги из банка Ладлоу!
Грешам был просто чудо, а не человек! С улыбкой он покачал головой:
— Вот как? Этак мы, того и гляди, узнаем, что ты и есть знаменитый Красный Коршун?
От досады я решил во что бы то ни стало вывести его из себя. Ткнув в него пальцем, прорычал:
— Грешам, да ты хоть знаешь, где они были спрятаны?
Он терпеливо улыбался мне, как капризному ребенку.
— Ну, если б я знал, то, наверное, примчался бы туда первым.
— Позволь, я все-таки скажу…
— Сделай одолжение!
— В твоем саду!
— Что?! — Питер все еще улыбался. — Надо полагать, под моими инжирными деревьями?
— Вот именно! — огрызнулся я.
— Тс-с! Как ты можешь нести такой вздор, Шерберн? Да еще так громко! Мы в доме не одни, нас могут услышать!
Тогда я зашептал:
— Говорю тебе, мне захотелось вернуться в отель через заднюю калитку — так было ближе. Как раз начиналась буря. А пока я возился с ключом, в садике кто-то появился. Я видел его при свете из окна казино! На моих глазах этот человек стал что-то закапывать, а когда закончил и ушел, я, не будь дурак, разрыл его тайник — и вот что оттуда вытащил. Пятнадцать тысяч золотом!
— Смахивает на какую-то пиратскую историю, — заметил Грешам. — Точнее, на самый ее финал. А теперь герой должен жениться на героине. Кто же твоя героиня, Шерберн?
Вот так неожиданно он свернул на опасную тему, к которой мне меньше всего на свете хотелось возвращаться. Поэтому я поспешил продолжить рассказ:
— Ты должен еще кое-что знать. Человек, который спрятал этот мешок, скрылся из садика в отеле. Вошел через заднюю дверь и открыл ее ключом, Грешам!
— Не может быть! — пробормотал он.
— Почему же?
— Да потому что ключи от этой двери есть только у нас с тобой!
— Именно! В том-то и дело!
Он понял мой намек и ответил с обезоруживающей откровенностью:
— Понимаю, Шерберн. По-твоему, это я закопал золото?
Разумеется, я не мог сказать, что это был он. Схватил Грешама за руку и закричал ему в ухо:
— Что мне делать, дружище? Я этого не вынесу! Я убежден, что ты честный человек. Но тот, другой, — я разглядел его фигуру в дверях, — был высокий, здоровенный, ну прямо как ты, Грешам!
Он свистнул и, осторожно освободив плечо от моей хватки, зашагал взад-вперед по комнате, как всегда, когда бывал озадачен.
— Высокий, говоришь? Здоровенный? Жаль. Это не стыкуется с моими догадками. Значит, по-твоему, ты с ним примерно одного роста?
— Не знаю. Я смотрел на него через весь двор. А потом ведь было темно, буря поднялась…
— Ага! — воскликнул он. — Так я и думал! Сквозь завесу пыли предметы всегда кажутся чуть больше. И все же, — продолжил, поразмыслив, — этот некто не мог быть совсем коротышкой, так ведь?
— Едва ли.
— Эх, было у меня одно подозрение, но теперь придется его отбросить. А ведь я, Шерберн, вернулся в город, будучи твердо уверен, что напал на след человека, которого мы ищем.
— Что за чертовщина? — изумился я. — Выходит, твой подозреваемый маленького роста?
— Да.
— Но ведь все твердят в один голос, что Красный Коршун — громадный детина!
— Боюсь, это лишний раз доказывает, что у страха глаза велики. Никто не имел возможности к нему приглядеться. Все, кто может что-либо сказать о Коршуне, видели его мельком, да еще темной ночью, когда он проносился мимо в сопровождении своих людей. Ты не слышал, что вожак волчьей стаи всегда кажется крупнее остальных волков? Или, например, такой феномен. Возьми фотографию сотрудников банка. Самым высоким будет казаться управляющий — просто потому, что он стоит на переднем плане…
Рассуждал он здраво, ничего не скажешь. Я задумался, но тут Грешам задал мне самый щекотливый вопрос:
— Ты послал за шерифом?
— Чтобы он засадил меня за решетку? — откликнулся я.
— Тьфу! Об этом я и не подумал, — бросил Грешам с гримасой отвращения. — Все верно, он упрятал бы тебя в тюрьму. — А затем высказал мысль, которая пришла мне на ум в самом начале: — Давай закопаем золото на прежнем месте и будем ждать, когда за ним кто-нибудь придет.
Я покачал головой:
— Нет, пятнадцать тысяч — слишком крупная наживка. Боюсь, рыбка проглотит ее и сорвется с крючка.
Это он понимал, но, не видя иного выхода, спросил, нет ли у меня каких-нибудь идей.
Я предложил спрятать деньги в его сейфе и с несвойственным мне злорадством отметил про себя, что Грешам вздрогнул и слегка побледнел.
— Понимаю, это рискованно, — добавил я, — но ничего лучшего придумать не могу. Давай пока положим их к тебе, а там видно будет. Не здесь же их оставлять? Если кто увидит, меня на виселицу отправят!
— А в моем сейфе, значит… — начал было Грешам, но осекся и закончил с беззаботной улыбкой: — Ну что ж, давай, если так тебе будет спокойнее. А что, прямо сейчас и отнесу!
— Чтобы все видели?!
Я пришел в ужас от этой мысли, но он только рассмеялся. Затем сгреб золото в мешок, перевязал верхушку узлом и легко приподнял одной рукой. Вы не пробовали нести в одной руке мешок весом в сто пятьдесят фунтов? И не пробуйте!
Я пошел за ним, чуть живой от страха, а Питер конечно же держался как ни в чем не бывало. По пути он остановился поболтать с парой ковбоев, только что приехавших с ранчо. В разговоре один из них, как на зло, случайно задел его ношу, которая довольно громко звякнула.
— Ух ты! — удивился парень. — Что у тебя там?
— Золото, — преспокойно объяснил Грешам, встряхнув мешок, откуда вновь послышался мелодичный звон.
Оба ковбоя покатились со смеху. Еще бы! Кто будет у всех на виду таскать столько золота, да еще с таким беспечным видом?
Нет, этот человек был просто великолепен! В критические минуты он обнаруживал столь завидное присутствие духа, что, добравшись наконец до его комнаты и глядя, как он открывает сейф, я воскликнул в недоумении:
— Одного не пойму, Пит! Как удается Коршуну столько времени водить тебя за нос? Какой-то индеец — и ты! Нет, хоть убей, не понимаю…
Золото уже лежало в сейфе. Щелкнув замком, Грешам выпрямился и положил мне руку на плечо.
— Эх, Шерберн! — произнес горестно. — Если бы ты только знал, какой изворотливый дьявол этот индеец! Но скажи-ка лучше, полегчало тебе теперь?
Вместо того чтобы сразу ответить, я повел его в мою комнату, где продемонстрировал куртку, разодранную у рукава, и объяснил, что лишь по чистой случайности дыра в ней, а не у меня меж ребер.
Слушая меня, Грешам содрогнулся. Потом попросил:
— Дай-ка еще раз взглянуть. — Он долго рассматривал разрез, а затем, раздвинув его большим и указательным пальцами, высказал предположение: — Н-да, Шерберн, судя по всему, тяжелый был нож, и метнули его сильно. Видишь, он не только вспорол ткань, но и порядком ее растянул.
— Я едва удержался на ногах…
— Попади он в тебя, воткнулся бы по самую рукоятку, даже сквозь кость наверняка прошел бы! Однако же везучий ты, Шерберн!
— Да, мне повезло остаться в живых. Но разве то, что занесло меня сюда, в Эмити, можно назвать везением? — посетовал я.
— А нож где?
— На стуле, — кивнул я не глядя.
— На котором? — удивленно спросил Грешам, шагнув к указанному мною стулу и отодвигая его, чтобы посмотреть, не упало ли оружие на пол.
Я отчетливо помнил, что положил нож на стул, но теперь, бросившись к нему, столь же отчетливо видел, что его там нет!
— Грешам! — прохрипел я. — Тот негодяй, что пытался всадить в меня нож, имел наглость вернуться и выкрасть его из моей комнаты!
Тут уж и Питер переполошился, да так, что заговорил шепотом:
— Тогда можешь не сомневаться, что это самолично Красный Коршун нанес тебе визит. Кроме него, никто на свете не дерзнул бы вернуться сюда из-за ножа! Впрочем, только ли за этим он приходил?
— И этого достаточно! — простонал я. — Ведь нож был уликой, которая могла навести на его след!
— У тебя голова не на месте. Видно, эта работенка сказывается на тебе сильнее, чем я мог предположить. Ну скажи, что тебя так встревожило?
Тут я разозлился. Мне ли было не тревожиться с этими тайнами закопанных сокровищ, предстоящей поездкой к Красному Коршуну и ножами, летевшими в меня из тьмы. И вдруг я захотел — из вредности, не иначе, — чтобы и Грешам немножко понервничал вместе со мной. Поэтому сдернул куртку со стола и показал на золото.
И можете себе представить — он рассмеялся!
— А ты, вижу, времени не теряешь? Удачно сыграл? Поздравляю!
— Тут больше пятнадцати тысяч долларов! — мрачно сообщил я.
Питер присвистнул:
— Хороший улов, Шерберн!
— Черт побери! — заорал я. — Это же деньги из банка Ладлоу!
Грешам был просто чудо, а не человек! С улыбкой он покачал головой:
— Вот как? Этак мы, того и гляди, узнаем, что ты и есть знаменитый Красный Коршун?
От досады я решил во что бы то ни стало вывести его из себя. Ткнув в него пальцем, прорычал:
— Грешам, да ты хоть знаешь, где они были спрятаны?
Он терпеливо улыбался мне, как капризному ребенку.
— Ну, если б я знал, то, наверное, примчался бы туда первым.
— Позволь, я все-таки скажу…
— Сделай одолжение!
— В твоем саду!
— Что?! — Питер все еще улыбался. — Надо полагать, под моими инжирными деревьями?
— Вот именно! — огрызнулся я.
— Тс-с! Как ты можешь нести такой вздор, Шерберн? Да еще так громко! Мы в доме не одни, нас могут услышать!
Тогда я зашептал:
— Говорю тебе, мне захотелось вернуться в отель через заднюю калитку — так было ближе. Как раз начиналась буря. А пока я возился с ключом, в садике кто-то появился. Я видел его при свете из окна казино! На моих глазах этот человек стал что-то закапывать, а когда закончил и ушел, я, не будь дурак, разрыл его тайник — и вот что оттуда вытащил. Пятнадцать тысяч золотом!
— Смахивает на какую-то пиратскую историю, — заметил Грешам. — Точнее, на самый ее финал. А теперь герой должен жениться на героине. Кто же твоя героиня, Шерберн?
Вот так неожиданно он свернул на опасную тему, к которой мне меньше всего на свете хотелось возвращаться. Поэтому я поспешил продолжить рассказ:
— Ты должен еще кое-что знать. Человек, который спрятал этот мешок, скрылся из садика в отеле. Вошел через заднюю дверь и открыл ее ключом, Грешам!
— Не может быть! — пробормотал он.
— Почему же?
— Да потому что ключи от этой двери есть только у нас с тобой!
— Именно! В том-то и дело!
Он понял мой намек и ответил с обезоруживающей откровенностью:
— Понимаю, Шерберн. По-твоему, это я закопал золото?
Разумеется, я не мог сказать, что это был он. Схватил Грешама за руку и закричал ему в ухо:
— Что мне делать, дружище? Я этого не вынесу! Я убежден, что ты честный человек. Но тот, другой, — я разглядел его фигуру в дверях, — был высокий, здоровенный, ну прямо как ты, Грешам!
Он свистнул и, осторожно освободив плечо от моей хватки, зашагал взад-вперед по комнате, как всегда, когда бывал озадачен.
— Высокий, говоришь? Здоровенный? Жаль. Это не стыкуется с моими догадками. Значит, по-твоему, ты с ним примерно одного роста?
— Не знаю. Я смотрел на него через весь двор. А потом ведь было темно, буря поднялась…
— Ага! — воскликнул он. — Так я и думал! Сквозь завесу пыли предметы всегда кажутся чуть больше. И все же, — продолжил, поразмыслив, — этот некто не мог быть совсем коротышкой, так ведь?
— Едва ли.
— Эх, было у меня одно подозрение, но теперь придется его отбросить. А ведь я, Шерберн, вернулся в город, будучи твердо уверен, что напал на след человека, которого мы ищем.
— Что за чертовщина? — изумился я. — Выходит, твой подозреваемый маленького роста?
— Да.
— Но ведь все твердят в один голос, что Красный Коршун — громадный детина!
— Боюсь, это лишний раз доказывает, что у страха глаза велики. Никто не имел возможности к нему приглядеться. Все, кто может что-либо сказать о Коршуне, видели его мельком, да еще темной ночью, когда он проносился мимо в сопровождении своих людей. Ты не слышал, что вожак волчьей стаи всегда кажется крупнее остальных волков? Или, например, такой феномен. Возьми фотографию сотрудников банка. Самым высоким будет казаться управляющий — просто потому, что он стоит на переднем плане…
Рассуждал он здраво, ничего не скажешь. Я задумался, но тут Грешам задал мне самый щекотливый вопрос:
— Ты послал за шерифом?
— Чтобы он засадил меня за решетку? — откликнулся я.
— Тьфу! Об этом я и не подумал, — бросил Грешам с гримасой отвращения. — Все верно, он упрятал бы тебя в тюрьму. — А затем высказал мысль, которая пришла мне на ум в самом начале: — Давай закопаем золото на прежнем месте и будем ждать, когда за ним кто-нибудь придет.
Я покачал головой:
— Нет, пятнадцать тысяч — слишком крупная наживка. Боюсь, рыбка проглотит ее и сорвется с крючка.
Это он понимал, но, не видя иного выхода, спросил, нет ли у меня каких-нибудь идей.
Я предложил спрятать деньги в его сейфе и с несвойственным мне злорадством отметил про себя, что Грешам вздрогнул и слегка побледнел.
— Понимаю, это рискованно, — добавил я, — но ничего лучшего придумать не могу. Давай пока положим их к тебе, а там видно будет. Не здесь же их оставлять? Если кто увидит, меня на виселицу отправят!
— А в моем сейфе, значит… — начал было Грешам, но осекся и закончил с беззаботной улыбкой: — Ну что ж, давай, если так тебе будет спокойнее. А что, прямо сейчас и отнесу!
— Чтобы все видели?!
Я пришел в ужас от этой мысли, но он только рассмеялся. Затем сгреб золото в мешок, перевязал верхушку узлом и легко приподнял одной рукой. Вы не пробовали нести в одной руке мешок весом в сто пятьдесят фунтов? И не пробуйте!
Я пошел за ним, чуть живой от страха, а Питер конечно же держался как ни в чем не бывало. По пути он остановился поболтать с парой ковбоев, только что приехавших с ранчо. В разговоре один из них, как на зло, случайно задел его ношу, которая довольно громко звякнула.
— Ух ты! — удивился парень. — Что у тебя там?
— Золото, — преспокойно объяснил Грешам, встряхнув мешок, откуда вновь послышался мелодичный звон.
Оба ковбоя покатились со смеху. Еще бы! Кто будет у всех на виду таскать столько золота, да еще с таким беспечным видом?
Нет, этот человек был просто великолепен! В критические минуты он обнаруживал столь завидное присутствие духа, что, добравшись наконец до его комнаты и глядя, как он открывает сейф, я воскликнул в недоумении:
— Одного не пойму, Пит! Как удается Коршуну столько времени водить тебя за нос? Какой-то индеец — и ты! Нет, хоть убей, не понимаю…
Золото уже лежало в сейфе. Щелкнув замком, Грешам выпрямился и положил мне руку на плечо.
— Эх, Шерберн! — произнес горестно. — Если бы ты только знал, какой изворотливый дьявол этот индеец! Но скажи-ка лучше, полегчало тебе теперь?
Вместо того чтобы сразу ответить, я повел его в мою комнату, где продемонстрировал куртку, разодранную у рукава, и объяснил, что лишь по чистой случайности дыра в ней, а не у меня меж ребер.
Слушая меня, Грешам содрогнулся. Потом попросил:
— Дай-ка еще раз взглянуть. — Он долго рассматривал разрез, а затем, раздвинув его большим и указательным пальцами, высказал предположение: — Н-да, Шерберн, судя по всему, тяжелый был нож, и метнули его сильно. Видишь, он не только вспорол ткань, но и порядком ее растянул.
— Я едва удержался на ногах…
— Попади он в тебя, воткнулся бы по самую рукоятку, даже сквозь кость наверняка прошел бы! Однако же везучий ты, Шерберн!
— Да, мне повезло остаться в живых. Но разве то, что занесло меня сюда, в Эмити, можно назвать везением? — посетовал я.
— А нож где?
— На стуле, — кивнул я не глядя.
— На котором? — удивленно спросил Грешам, шагнув к указанному мною стулу и отодвигая его, чтобы посмотреть, не упало ли оружие на пол.
Я отчетливо помнил, что положил нож на стул, но теперь, бросившись к нему, столь же отчетливо видел, что его там нет!
— Грешам! — прохрипел я. — Тот негодяй, что пытался всадить в меня нож, имел наглость вернуться и выкрасть его из моей комнаты!
Тут уж и Питер переполошился, да так, что заговорил шепотом:
— Тогда можешь не сомневаться, что это самолично Красный Коршун нанес тебе визит. Кроме него, никто на свете не дерзнул бы вернуться сюда из-за ножа! Впрочем, только ли за этим он приходил?
— И этого достаточно! — простонал я. — Ведь нож был уликой, которая могла навести на его след!
Глава 31
Я ОТПРАВЛЯЮСЬ В ДОЛИНУ СВЕРЧКОВ
Думаю, теперь вы не удивитесь, что я покинул Эмити с легким сердцем. Впрочем, это было не совсем так, потому что на сердце тяжелым камнем лежала тоска по Дженни Лэнгхорн. Но уговор с Оливером Клементом гнал в тупик, а кроме того, этот чертов городишко с каждым днем угнетал меня все больше и больше. Я уже не видел в толпе ни одного честного лица. Лишь Грешам не вызывал у меня никаких сомнений. Моя вера в него была незыблема как скала, а в сравнении с ним все остальные тем более казались подлецами. Да, был еще старый Доктор! Конечно же мой приятель из Луизианы вполне заслуживал доверия, хотя и он был не без греха, но грешил только по мелочам.
Было в нем нечто такое, что я называю блошиной вредностью. Подозреваю, что в важных вещах он был сама честность и, как большинство мелких пакостников, вряд ли пошел бы на серьезное преступление. Такой человек никогда не причинит ближнему большого вреда; его никакими силами не заставишь похитить бриллиантовое колье за миллион долларов — даже с полной гарантией того, что он не будет пойман. Однако повернись у него в голове какой-то винтик, и он, рискуя свернуть шею, полезет к соседу в курятник.
Определенно Доктор принадлежал к числу именно таких людей. Время от времени шкодил, но душа его была чиста. Таким я его представлял, и тут, наверное, определенную роль сыграло то, что мы с ним были из одного штата.
Позднее в тот вечер, собравшись с духом, я присел за стол и написал следующую записку:
«Дорогой Грешам!
Хочу написать тебе то, чего не решился бы сказать при встрече. Мы с тобой заспорили бы, а я как спорщик не гожусь тебе и в подметки.
В общем, я должен убираться из Эмити. Уверен, что уже не вернусь.
Во-первых, мне надоел этот городок, а во-вторых, опостылила работа. Хочется начать другую жизнь.
Наверное, ты разочаруешься во мне, но знай, я лишь потому так долго не сдавался, что ты в меня верил.
Желаю тебе удачи, на тот случай, если ты меня большее не увидишь, как, вероятно, и будет. Прошу лишь об одном: думай обо мне чуть лучше, чем станут говорить другие.
Не поминай лихом.
Шерберн».
Я вложил письмо в конверт и запечатал его. Оно было написано в счастливую минуту. Не хотелось бы предвосхищать конец моего повествования, но все же именно на этом месте должен сказать: если бы мое послание нельзя было истолковать двояко, я не дожил бы до сегодняшнего дня и, естественно, не смог бы рассказать обо всем, что случилось впоследствии.
Оставив письмо на столе, я вышел из дому. В предрассветной мгле направился в конюшню в дальнем крыле отеля, где, чуть поколебавшись в выборе коня, оседлал пегого, хотя у него был жестоко ободран бок, ссадины едва покрылись коркой. Но после вчерашнего приключения посчитал, что этот мустанг приносит мне удачу.
Затем я погнал его рысью из Эмити, а на склоне ближайшего холма развернулся и посмотрел на город, мирно дремлющий в первых лучах восходящего солнца. Да, ранним утром этот городок казался тихим и спокойным, но я знал, какие он видит сны, и, представив это, поежился. У меня почти не было сомнений, что где-то там, в одном из домиков, скрывается под чужой личиной Красный Коршун. От одной этой мысли уже становилось не по себе.
Потом снова повернул коня, и к тому времени, как солнце взошло над холмами, был уже в Долине Сверчков.
Сделав привал возле какого-то кустарника, я развел костер, от которого потянулся вверх столб густого дыма, и стал варить кофе. Затем позавтракал, сидя на корточках, довольный, что убрался подальше от Богом забытого городка и снова нахожусь под открытым небом. Я дышал полной грудью, даже жара как будто не слишком меня беспокоила, хотя в пустыне, как известно, солнце начинает жарить тебя сквозь одежду, едва поднявшись из своей колыбели.
Разумеется, я нарочно напустил много дыма. Если, кроме меня, в этой долине был кто-то еще, я хотел, чтобы меня заметили заблаговременно. Мой замысел был прост: Красному Коршуну могло показаться, будто вчерашняя история с ножом напугала меня настолько, что я решился покинуть вражеский лагерь и переметнуться на его сторону. Это было бы довольно смело с моей стороны. Дерзость такого шага, а также то обстоятельство, что до сих пор я был достойным противником, могли сослужить мне хорошую службу, убедив вождя в честности моих намерений.
Снова тронувшись в путь, я сделал второй поворот к тому пресловутому ущелью, где, по слухам, происходила вербовка, как вдруг мой конь на мгновение замер, настороженно подняв уши. Я тоже прислушался, и до меня донеслось тихое позвякивание.
Я стал оглядывать скалы, тянущиеся по бокам, ожидая, что из какого-нибудь каньона, примыкающего к ущелью, вот-вот появится всадник. Действительно, он тотчас появился по правую руку, совсем невдалеке, но это было похоже на волшебство, потому что позади него никакого каньона не было! Всадник будто вырос прямо из каменной стены — сначала показалась лошадиная голова, затем из скалы вынырнули лошадь с седоком и неспешно двинулись мне навстречу.
Это было поистине странно. Однако, как следует приглядевшись, я заметил вертикальную черту, пробегающую трещиной по серой поверхности скалы. Но то была не трещина, а скрытый проход в узкое ущелье, из которого и появился всадник.
Однако следом меня ждало еще более сильное потрясение, поскольку в наезднике я узнал старого Доктора!
Доктор в долине Сверчков? Во владениях Красного Коршуна, который облюбовал это место из-за изломанных каньонов и отвесных стен, образующих неприступную цитадель?
Но и это еще не все. Главным сюрпризом был жеребец Доктора. Я видал конягу, на котором он разъезжал во улицам Эмити. Высота холки старой развалины едва достигала пятнадцати ладоней, отчего создавалось впечатление, будто ступни Доктора в стременах волочатся по земле, и было непонятно, едет он или идет пешком. Дряхлый конек иногда взбрыкивал задними копытами, вяло изображая галоп, но при этом с трудом переставлял негнущиеся передние ноги, так что езда на нем была самым потешным зрелищем на свете. Он был так стар, что едва держал голову с глубоко запавшими висками, а зубы у него выросли буквально с человеческий палец.
На этом-то коне и привыкли видеть Доктора на улицах Эмити, когда ему надоедало ходить на своих двоих, хотя ездить верхом он уставал, пожалуй, еще больше, поскольку бедное животное каждый шаг делало из-под плетки. Помнится, я все недоумевал, отчего это старик не заведет себе другую лошадь? Уж Грешам не отказал бы своему помощнику, глядя на его мучения, в хорошем коне. Сам же Доктор однажды дал мне такое объяснение:
— Мне жаль расставаться со старичком. Был бы он молод и резвехонек, я бы вконец обленился, разжирел и быстро отправился на тот свет. Нет, чтобы не захиреть, я должен время от времени разминать старые кости, а для этого, в мои годы, только и остается, что погонять этого недотепу.
Ответ абсолютно в его духе. У Доктора все было не как у людей.
Но конь, на котором он мне встретился теперь, выглядел совершенно иначе — чистокровный гнедой рысак, которого не надо рассматривать, дюйм за дюймом, поскольку с первого взгляда ясно, что перед тобою роскошный экземпляр. Легкой поступью он летел ко мне, проносясь над каменистой землей, словно ветерок над озером. Не успел я оглянуться, как он уже стоял возле меня.
Рядом с ним мой пегий казался полнейшим убожеством. А Доктор даже сам будто бы слегка преобразился оттого, что восседал на таком красавце. Возвышаясь надо мной, он выпрямился и гордо расправил плечи.
— Доктор! — воскликнул я. — Каким ветром вас сюда занесло? Разве здесь место пожилому джентльмену?
— Мистер Шерберн, — отозвался он. — Когда джентльмен совеем пожилой, он перестает обращать внимание на то, где ему место, а где нет. Вот я, например. Дай, думаю, заеду сегодня сюда — взял да и заехал!
— Да еще на таком коне! — заметил я. — Откуда у вас этакое диво?
— Приключилась одна забавная штука: ехал я по долине на моем старом коняшке и вдруг вижу, этот скачет мимо…
— Без седока?
— Точно!
— А вы, значит, ему свистнули, а он — прямиком к вам? Да? Потому что тот кусок старой конины за этим красавцем вряд ли бы поспел.
— Молодой человек, молодой человек! — укоризненно произнес Доктор и покачал головой. — Больно вы недоверчивы! Ну а сами-то что здесь поделываете?
— Не будем менять тему, — потребовал я. — Давайте сначала поговорим о вас. А то сдается мне, Доктор, что вы самый хитрый плут, какой только мог уродиться в штате Луизиана!
— Сэр! — возмутился Доктор.
— Да, да! — настаивал я. — Придется вам сочинить другую басню, прежде чем я поверю, что эта лошадь действительно ваша!
Он уставился в землю и с минуту тер кулаком подбородок. Во время этой паузы у меня в голове мелькнула догадка.
— Доктор! — воскликнул я.
— Что? — отозвался он с обидой. — Ну-с, мистер Шерберн, в чем еще вы меня обвините?
— Одно скажу: этот конь ваш, потому что вы работаете на Красного Коршуна! Будь я трижды проклят, если вы не заодно с его молодчиками!
Можно было предположить, что, услышав такое обвинение, старик выпадет из седла, но не тут-то было! Поглядел на меня, ухмыляясь, и сказал:
— Ладно, ладно, мистер Шерберн! Я слышал ваши слова, но, прежде чем стану что-либо опровергать, хотелось бы выяснить, что привело сюда вас.
Было в нем нечто такое, что я называю блошиной вредностью. Подозреваю, что в важных вещах он был сама честность и, как большинство мелких пакостников, вряд ли пошел бы на серьезное преступление. Такой человек никогда не причинит ближнему большого вреда; его никакими силами не заставишь похитить бриллиантовое колье за миллион долларов — даже с полной гарантией того, что он не будет пойман. Однако повернись у него в голове какой-то винтик, и он, рискуя свернуть шею, полезет к соседу в курятник.
Определенно Доктор принадлежал к числу именно таких людей. Время от времени шкодил, но душа его была чиста. Таким я его представлял, и тут, наверное, определенную роль сыграло то, что мы с ним были из одного штата.
Позднее в тот вечер, собравшись с духом, я присел за стол и написал следующую записку:
«Дорогой Грешам!
Хочу написать тебе то, чего не решился бы сказать при встрече. Мы с тобой заспорили бы, а я как спорщик не гожусь тебе и в подметки.
В общем, я должен убираться из Эмити. Уверен, что уже не вернусь.
Во-первых, мне надоел этот городок, а во-вторых, опостылила работа. Хочется начать другую жизнь.
Наверное, ты разочаруешься во мне, но знай, я лишь потому так долго не сдавался, что ты в меня верил.
Желаю тебе удачи, на тот случай, если ты меня большее не увидишь, как, вероятно, и будет. Прошу лишь об одном: думай обо мне чуть лучше, чем станут говорить другие.
Не поминай лихом.
Шерберн».
Я вложил письмо в конверт и запечатал его. Оно было написано в счастливую минуту. Не хотелось бы предвосхищать конец моего повествования, но все же именно на этом месте должен сказать: если бы мое послание нельзя было истолковать двояко, я не дожил бы до сегодняшнего дня и, естественно, не смог бы рассказать обо всем, что случилось впоследствии.
Оставив письмо на столе, я вышел из дому. В предрассветной мгле направился в конюшню в дальнем крыле отеля, где, чуть поколебавшись в выборе коня, оседлал пегого, хотя у него был жестоко ободран бок, ссадины едва покрылись коркой. Но после вчерашнего приключения посчитал, что этот мустанг приносит мне удачу.
Затем я погнал его рысью из Эмити, а на склоне ближайшего холма развернулся и посмотрел на город, мирно дремлющий в первых лучах восходящего солнца. Да, ранним утром этот городок казался тихим и спокойным, но я знал, какие он видит сны, и, представив это, поежился. У меня почти не было сомнений, что где-то там, в одном из домиков, скрывается под чужой личиной Красный Коршун. От одной этой мысли уже становилось не по себе.
Потом снова повернул коня, и к тому времени, как солнце взошло над холмами, был уже в Долине Сверчков.
Сделав привал возле какого-то кустарника, я развел костер, от которого потянулся вверх столб густого дыма, и стал варить кофе. Затем позавтракал, сидя на корточках, довольный, что убрался подальше от Богом забытого городка и снова нахожусь под открытым небом. Я дышал полной грудью, даже жара как будто не слишком меня беспокоила, хотя в пустыне, как известно, солнце начинает жарить тебя сквозь одежду, едва поднявшись из своей колыбели.
Разумеется, я нарочно напустил много дыма. Если, кроме меня, в этой долине был кто-то еще, я хотел, чтобы меня заметили заблаговременно. Мой замысел был прост: Красному Коршуну могло показаться, будто вчерашняя история с ножом напугала меня настолько, что я решился покинуть вражеский лагерь и переметнуться на его сторону. Это было бы довольно смело с моей стороны. Дерзость такого шага, а также то обстоятельство, что до сих пор я был достойным противником, могли сослужить мне хорошую службу, убедив вождя в честности моих намерений.
Снова тронувшись в путь, я сделал второй поворот к тому пресловутому ущелью, где, по слухам, происходила вербовка, как вдруг мой конь на мгновение замер, настороженно подняв уши. Я тоже прислушался, и до меня донеслось тихое позвякивание.
Я стал оглядывать скалы, тянущиеся по бокам, ожидая, что из какого-нибудь каньона, примыкающего к ущелью, вот-вот появится всадник. Действительно, он тотчас появился по правую руку, совсем невдалеке, но это было похоже на волшебство, потому что позади него никакого каньона не было! Всадник будто вырос прямо из каменной стены — сначала показалась лошадиная голова, затем из скалы вынырнули лошадь с седоком и неспешно двинулись мне навстречу.
Это было поистине странно. Однако, как следует приглядевшись, я заметил вертикальную черту, пробегающую трещиной по серой поверхности скалы. Но то была не трещина, а скрытый проход в узкое ущелье, из которого и появился всадник.
Однако следом меня ждало еще более сильное потрясение, поскольку в наезднике я узнал старого Доктора!
Доктор в долине Сверчков? Во владениях Красного Коршуна, который облюбовал это место из-за изломанных каньонов и отвесных стен, образующих неприступную цитадель?
Но и это еще не все. Главным сюрпризом был жеребец Доктора. Я видал конягу, на котором он разъезжал во улицам Эмити. Высота холки старой развалины едва достигала пятнадцати ладоней, отчего создавалось впечатление, будто ступни Доктора в стременах волочатся по земле, и было непонятно, едет он или идет пешком. Дряхлый конек иногда взбрыкивал задними копытами, вяло изображая галоп, но при этом с трудом переставлял негнущиеся передние ноги, так что езда на нем была самым потешным зрелищем на свете. Он был так стар, что едва держал голову с глубоко запавшими висками, а зубы у него выросли буквально с человеческий палец.
На этом-то коне и привыкли видеть Доктора на улицах Эмити, когда ему надоедало ходить на своих двоих, хотя ездить верхом он уставал, пожалуй, еще больше, поскольку бедное животное каждый шаг делало из-под плетки. Помнится, я все недоумевал, отчего это старик не заведет себе другую лошадь? Уж Грешам не отказал бы своему помощнику, глядя на его мучения, в хорошем коне. Сам же Доктор однажды дал мне такое объяснение:
— Мне жаль расставаться со старичком. Был бы он молод и резвехонек, я бы вконец обленился, разжирел и быстро отправился на тот свет. Нет, чтобы не захиреть, я должен время от времени разминать старые кости, а для этого, в мои годы, только и остается, что погонять этого недотепу.
Ответ абсолютно в его духе. У Доктора все было не как у людей.
Но конь, на котором он мне встретился теперь, выглядел совершенно иначе — чистокровный гнедой рысак, которого не надо рассматривать, дюйм за дюймом, поскольку с первого взгляда ясно, что перед тобою роскошный экземпляр. Легкой поступью он летел ко мне, проносясь над каменистой землей, словно ветерок над озером. Не успел я оглянуться, как он уже стоял возле меня.
Рядом с ним мой пегий казался полнейшим убожеством. А Доктор даже сам будто бы слегка преобразился оттого, что восседал на таком красавце. Возвышаясь надо мной, он выпрямился и гордо расправил плечи.
— Доктор! — воскликнул я. — Каким ветром вас сюда занесло? Разве здесь место пожилому джентльмену?
— Мистер Шерберн, — отозвался он. — Когда джентльмен совеем пожилой, он перестает обращать внимание на то, где ему место, а где нет. Вот я, например. Дай, думаю, заеду сегодня сюда — взял да и заехал!
— Да еще на таком коне! — заметил я. — Откуда у вас этакое диво?
— Приключилась одна забавная штука: ехал я по долине на моем старом коняшке и вдруг вижу, этот скачет мимо…
— Без седока?
— Точно!
— А вы, значит, ему свистнули, а он — прямиком к вам? Да? Потому что тот кусок старой конины за этим красавцем вряд ли бы поспел.
— Молодой человек, молодой человек! — укоризненно произнес Доктор и покачал головой. — Больно вы недоверчивы! Ну а сами-то что здесь поделываете?
— Не будем менять тему, — потребовал я. — Давайте сначала поговорим о вас. А то сдается мне, Доктор, что вы самый хитрый плут, какой только мог уродиться в штате Луизиана!
— Сэр! — возмутился Доктор.
— Да, да! — настаивал я. — Придется вам сочинить другую басню, прежде чем я поверю, что эта лошадь действительно ваша!
Он уставился в землю и с минуту тер кулаком подбородок. Во время этой паузы у меня в голове мелькнула догадка.
— Доктор! — воскликнул я.
— Что? — отозвался он с обидой. — Ну-с, мистер Шерберн, в чем еще вы меня обвините?
— Одно скажу: этот конь ваш, потому что вы работаете на Красного Коршуна! Будь я трижды проклят, если вы не заодно с его молодчиками!
Можно было предположить, что, услышав такое обвинение, старик выпадет из седла, но не тут-то было! Поглядел на меня, ухмыляясь, и сказал:
— Ладно, ладно, мистер Шерберн! Я слышал ваши слова, но, прежде чем стану что-либо опровергать, хотелось бы выяснить, что привело сюда вас.
Глава 32
ЛОВУШКА
Если моя догадка была правильной, то лучше всего было бы честно рассказать ему о цели моего приезда. Но если я ошибался, это было бы все равно что сунуть голову в петлю. Поэтому я решил еще немного походить вокруг да около.
— А что, мне нельзя здесь быть?
— Отчего же, можно, коли пришла охота пораньше встать… на ноги.
— Ну а вы что же? — резко спросил я, давая понять, что меня голыми руками не возьмешь.
— А я частенько езжу в горы, — заявил он. — Люблю, знаете ли, поспать на свежем воздухе. Ложусь себе спокойненько, заворачиваюсь в одеяло и сплю тут один. А если и попадутся злые люди, так ведь нашего брата, стариков, никто не трогает, потому как мы народ безвредный.
— Положим, к вам это не относится.
— Ну а вы — далеко ли собрались? — повторил он вопрос. — Может, в другой город путь держите?
Это показалось мне удачной отговоркой, поэтому я с готовностью кивнул:
— Ну да, разумеется. Так и есть.
С неменяющимся выражением лица Доктор продолжал за мной наблюдать, как кошка за птичкой, которую ей пока еще не сцапать.
— Это я просто так спросил, — сообщил он. — Потому что эта дорога не ведет ни к какому городу.
— Неужели? — немного замялся я.
— А ведет она, если верить молве, либо к большим неприятностям, либо к большим деньгам! — продолжил старый луизианец.
— Ах вы, старый прохвост! — воскликнул я. — Ну а я-то здесь при чем?
— Совершенно ни при чем, — охотно подхватил Доктор. — Вот и говорю, катаетесь тут в свое удовольствие, верно? Туда проехали, сюда проехали — так и денек скоротали!
— Сказал же, что собирался… — начал я, но, передумав, тут же замолчал.
Доктор этого словно бы и не заметил.
— Едва я вас увидел, — проговорил он задумчиво, — сразу понял, что вы приехали наниматься к Красному Коршуну.
— Да как вы смеете! — рявкнул я, но почему-то без должного негодования.
— Нет-нет! — поспешно заговорил он. — Я это не в том смысле, что негодяя видно сразу. Но если на то пошло, то я знал одного такого прекрасного молодого человека. Моргансоном его звали. Так вот, у него были все задатки хорошего ковбоя, но в один прекрасный день ему наскучило крутить коровам хвосты и он решил попробовать себя на другом поприще. Собрался он, значит, и тоже приехал в Долину Сверчков — будто к Красному Коршуну наниматься. А сам задумал так: вот примут его в банду, он там пооботрется, присмотрится, да и выведает все, что надо. Если же все совсем удачно сложится, то и Красного Коршуна пристрелит, а сам — на лошадь, и ходу! Хорошая была мысль, да только кончилось все плохо. Нашли его тут на горячем песке — лежит себе, глаза разинул, в небо смотрит, а над ним стервятники кружатся и тоже ему глазки строят.
— А вы почем знаете, за какой надобностью он к ним поехал? Или вам сам Красный Коршун сказал?
— Шепоток такой по городу прошел. Болтовню да пересуды я уж давно не слушаю, но если кто шепчет — тут дело другое.
Ох и трудно было совладать с этим негодником! Он был упрям и хитер как старый мустанг — даром что настолько же потрепан.
— Ладно, — усмехнулся я, — думаете, что выкрутились, но я еще до вас доберусь! Что же до меня, вы почти угадали, зачем я здесь, но «почти» — не в счет. Может, еще разок попробуете?
— Не может быть! — завопил Доктор с благоговейным ужасом. — Нет, в моей голове не укладывается! Вы что, действительно хотите податься к Красному Коршуну, чтобы грабить и убивать?..
— Помолчите, — оборвал его я, — трещите как попугай! Где вы только выучили эту нудную песню и кто вам дал команду ее запевать?
Он ничего не ответил, лишь смотрел на меня сощуренными глазами.
— Пойду дальше по ущелью, — объявил я. — А вам куда?
— Пожалуй, я вас немного провожу, — заявил Доктор.
— По-моему, я вас об этом не просил.
— Но я не хочу оставлять вас одного. Вон там, на скале, по-моему, какой-то джентльмен с ружьем!
— Где — на той стороне? Подождите здесь, я должен с ним поговорить!
— Но с другой стороны — еще один!
Я оглянулся и вроде бы увидел отблеск солнца на ружейном стволе и фигурку человека, юркнувшую за большой камень. Впрочем, могло померещиться.
— И сзади, и спереди, — мрачно констатировал Доктор. — Сдается мне, мистер Шерберн, что вы угодили в ловушку!
— Но ведь и вы тоже!
Он загадочно ухмыльнулся:
— Я-то? Я такая старая рыбешка, что попади в невод, меня все одно в воду выкинут!
У меня задрожали поджилки. С какой бы решимостью ты ни шел в клетку со львами, все равно дрогнешь, услышав щелчок, с которым позади закроется дверь. И сейчас я испытал сходное ощущение, только оно было гораздо неприятнее, потому что люди Коршуна пользовались такой репутацией, что и лев-людоед удрал бы от них в джунгли с поджатым хвостом!
А кроме того, меня очень настораживало поведение Доктора. Он ничуть не нервничал и посматривал на меня с самодовольной улыбочкой, будто знал многое такое, что стоило знать и мне.
Когда мы вместе сделали следующий поворот, я краем глаза заметил взмах конского хвоста, мелькнувшего вдали за камнями. Когда же обернулся, то увидел, что за мной неторопливо едут два всадника. Они не были в масках, но можно было не объяснять, что это за люди, — вид их коней сразу же навел на ту же мысль, которая чуть раньше пришла мне в голову насчет Доктора, когда я увидел его жеребца.
— А что, мне нельзя здесь быть?
— Отчего же, можно, коли пришла охота пораньше встать… на ноги.
— Ну а вы что же? — резко спросил я, давая понять, что меня голыми руками не возьмешь.
— А я частенько езжу в горы, — заявил он. — Люблю, знаете ли, поспать на свежем воздухе. Ложусь себе спокойненько, заворачиваюсь в одеяло и сплю тут один. А если и попадутся злые люди, так ведь нашего брата, стариков, никто не трогает, потому как мы народ безвредный.
— Положим, к вам это не относится.
— Ну а вы — далеко ли собрались? — повторил он вопрос. — Может, в другой город путь держите?
Это показалось мне удачной отговоркой, поэтому я с готовностью кивнул:
— Ну да, разумеется. Так и есть.
С неменяющимся выражением лица Доктор продолжал за мной наблюдать, как кошка за птичкой, которую ей пока еще не сцапать.
— Это я просто так спросил, — сообщил он. — Потому что эта дорога не ведет ни к какому городу.
— Неужели? — немного замялся я.
— А ведет она, если верить молве, либо к большим неприятностям, либо к большим деньгам! — продолжил старый луизианец.
— Ах вы, старый прохвост! — воскликнул я. — Ну а я-то здесь при чем?
— Совершенно ни при чем, — охотно подхватил Доктор. — Вот и говорю, катаетесь тут в свое удовольствие, верно? Туда проехали, сюда проехали — так и денек скоротали!
— Сказал же, что собирался… — начал я, но, передумав, тут же замолчал.
Доктор этого словно бы и не заметил.
— Едва я вас увидел, — проговорил он задумчиво, — сразу понял, что вы приехали наниматься к Красному Коршуну.
— Да как вы смеете! — рявкнул я, но почему-то без должного негодования.
— Нет-нет! — поспешно заговорил он. — Я это не в том смысле, что негодяя видно сразу. Но если на то пошло, то я знал одного такого прекрасного молодого человека. Моргансоном его звали. Так вот, у него были все задатки хорошего ковбоя, но в один прекрасный день ему наскучило крутить коровам хвосты и он решил попробовать себя на другом поприще. Собрался он, значит, и тоже приехал в Долину Сверчков — будто к Красному Коршуну наниматься. А сам задумал так: вот примут его в банду, он там пооботрется, присмотрится, да и выведает все, что надо. Если же все совсем удачно сложится, то и Красного Коршуна пристрелит, а сам — на лошадь, и ходу! Хорошая была мысль, да только кончилось все плохо. Нашли его тут на горячем песке — лежит себе, глаза разинул, в небо смотрит, а над ним стервятники кружатся и тоже ему глазки строят.
— А вы почем знаете, за какой надобностью он к ним поехал? Или вам сам Красный Коршун сказал?
— Шепоток такой по городу прошел. Болтовню да пересуды я уж давно не слушаю, но если кто шепчет — тут дело другое.
Ох и трудно было совладать с этим негодником! Он был упрям и хитер как старый мустанг — даром что настолько же потрепан.
— Ладно, — усмехнулся я, — думаете, что выкрутились, но я еще до вас доберусь! Что же до меня, вы почти угадали, зачем я здесь, но «почти» — не в счет. Может, еще разок попробуете?
— Не может быть! — завопил Доктор с благоговейным ужасом. — Нет, в моей голове не укладывается! Вы что, действительно хотите податься к Красному Коршуну, чтобы грабить и убивать?..
— Помолчите, — оборвал его я, — трещите как попугай! Где вы только выучили эту нудную песню и кто вам дал команду ее запевать?
Он ничего не ответил, лишь смотрел на меня сощуренными глазами.
— Пойду дальше по ущелью, — объявил я. — А вам куда?
— Пожалуй, я вас немного провожу, — заявил Доктор.
— По-моему, я вас об этом не просил.
— Но я не хочу оставлять вас одного. Вон там, на скале, по-моему, какой-то джентльмен с ружьем!
— Где — на той стороне? Подождите здесь, я должен с ним поговорить!
— Но с другой стороны — еще один!
Я оглянулся и вроде бы увидел отблеск солнца на ружейном стволе и фигурку человека, юркнувшую за большой камень. Впрочем, могло померещиться.
— И сзади, и спереди, — мрачно констатировал Доктор. — Сдается мне, мистер Шерберн, что вы угодили в ловушку!
— Но ведь и вы тоже!
Он загадочно ухмыльнулся:
— Я-то? Я такая старая рыбешка, что попади в невод, меня все одно в воду выкинут!
У меня задрожали поджилки. С какой бы решимостью ты ни шел в клетку со львами, все равно дрогнешь, услышав щелчок, с которым позади закроется дверь. И сейчас я испытал сходное ощущение, только оно было гораздо неприятнее, потому что люди Коршуна пользовались такой репутацией, что и лев-людоед удрал бы от них в джунгли с поджатым хвостом!
А кроме того, меня очень настораживало поведение Доктора. Он ничуть не нервничал и посматривал на меня с самодовольной улыбочкой, будто знал многое такое, что стоило знать и мне.
Когда мы вместе сделали следующий поворот, я краем глаза заметил взмах конского хвоста, мелькнувшего вдали за камнями. Когда же обернулся, то увидел, что за мной неторопливо едут два всадника. Они не были в масках, но можно было не объяснять, что это за люди, — вид их коней сразу же навел на ту же мысль, которая чуть раньше пришла мне в голову насчет Доктора, когда я увидел его жеребца.