От такой мысли ему стало не по себе. Но, скрипнув зубами, он стал ждать. В следующий момент возникла еще одна тень. За ней в лунном свете появилась третья.
— Птичка улетела, — сказал по-испански первый.
— Ушел, — подтвердил второй.
Третий, встав на колени, принялся внимательно разглядывать траву:
— Он здесь был.
Том Глостер узнал навсегда запечатлевшийся в памяти голос Кристофера Блэка.
— Он здесь был, — повторил, приподнимаясь, бандит. — Вот следы его сапог. Думаю, отпечатались в памяти на всю жизнь. Можете быть уверены! Это Глостер!
— А где обратные следы? — спросил первый. — Эй, Глостер! Глостер!
— Да он не посмеет прийти в одиночку, — заметил второй.
— Этот пойдет на что угодно, — отозвался Блэк. — Страх ему неведом. Парень слишком глуп, чтобы знать, что такое страх!
Все еще стоя на коленях, он повернулся к дереву:
— Прежде всего, ушел в эту сторону. К тому же совсем недавно. Видите, вот здесь примятая трава все еще поднимается. Удрал… Вот он, обратный след.
Теперь Блэк был под самым деревом, и Тома Глостера вдруг осенило, что для такого зоркого противника, как Кристофер Блэк, найти, где он прячется, не составит труда. Обойдя вокруг дерева, Блэк внезапно вернулся на ту сторону, где с любопытством ждали сообщники.
— След пропал, — вполголоса произнес он. — Странно. Глостер способен на что угодно, но не мог же он раствориться в воздухе.
Он поднял голову. Глостер замер.
— Черт возьми! — чуть слышно прошептал Блэк. — Этот дурак, словно кошка, забрался на дерево!
С этими словами он выхватил из-за пояса револьвер.
Том Глостер в точности повторил движение противника и в упор выстрелил в Блэка. Промахнулся, но увидел, как стоявший позади Криса Блэка малый, вскинув руки, рухнул на землю. Глостер стремительно ринулся вниз.
Пули градом ударили по суку, на котором он только что находился. Полетели и в его сторону, когда он рухнул на землю. Как спугнутый койот, Том юркнул за толстый ствол дерева, пустив пулю мимо головы подбегавшего к нему первого преследователя.
Тот отскочил. Отпрянул и забегавший с другой стороны Блэк. В этот момент, очнувшись, страшно закричал раненый, и Глостер поспешил скрыться в темных зарослях.
Постоял, успокаивая сердце. Отдышался. Прислушался.
Вокруг беседки стоял кромешный ад. Раненый продолжал дико голосить, призывая на помощь.
Глостер, не выбирая дороги, двинулся дальше, лишь бы уйти от этих неприятных звуков. Вдалеке кто-то крикнул по-английски, потом по-испански. Том поспешил прибавить шагу.
Он пробрался между деревьями, пересек несколько извилистых посыпанных гравием дорожек и вдруг сквозь листву увидел слабый огонек. Подойдя ближе, разглядел очертания фасада большого дома.
Пораженный зрелищем, Том остановился, затем двинулся потише, с остановками, пригибаясь за кустами.
То, что он видел издалека, не шло ни в какое сравнение с увиденным вблизи. Дом оказался огромным, величественным, необычайно высоким для одноэтажного здания. Дело в том, что по всей его длине над жилыми помещениями для спасения от жары был надстроен невидимый снаружи пустой полуэтаж.
По лужайке бежали переполошенные слуги.
Том услышал, как один спрашивал другого:
— Где хозяин?
Второй ответил:
— Может, он не слыхал? Что там такое?
Оба пробежали мимо. Том вдруг подумал, как хорошо, что он оказался перед домом, несмотря на опасность, возможно поджидающую его и тут. Ведь внутри находится человек, с которым он должен поговорить.
Он ждал, набираясь решимости, ибо в тот момент длинный фасад и ряд огромных мерцающих темных окон казались ему страшнее, чем какой-нибудь дракон сказочному принцу.
Потом быстро выпрямился, убеждая себя, что лучше, если все закончится скорее, и зашагал к дому. А вскоре вышел на огибающую его дорожку и остановился у окна, из которого до него донеслось пение женщины: «Спи, малыш, спи.. «
Но вдруг в ласкающие звуки колыбельной ворвался злой, капризный голос ребенка:
— Надоело спать! Больше не хочу!
— Ну-ну, успокойся, — уговаривала нянька.
— Хочу встать, — капризничал малыш.
— Если встанешь, будет очень плохо!
— Кому?
— Тебе, Роджер.
— Все равно встану! Ничего мне не будет.
— Как ты смеешь так говорить?
— Потому что это правда.
— Неправда.
— Нет, правда. Вот встану, и ты меня не тронешь.
— Еще как трону! Противный мальчишка!
— Попробуй тронь — я как закричу!
— Если закричишь, придет мама и нашлепает!
Мальчишка зло, торжествующе рассмеялся:
— Если нашлепает, буду визжать до припадка! Зато потом никогда не отшлепает!
Нянька промолчала.
— Ну, я встаю.
— Роджер, ну пожалуйста, вернись в постельку.
— Теперь видишь, что не посмеешь меня тронуть!
— Роджер!
— Иди прочь! Если тронешь, закричу!
— Плохой мальчик. Так и хочется тебя отшлепать.
— Попробуй только! Мама тебя прогонит и ничего не заплатит!
— Закон на моей стороне.
— А вот и нет! Мы можем делать что угодно! Кто ты такая, чтобы нам мешать?
— О Господи! — вздохнула нянька. — За какие грехи мне такое наказание? Роджер, отойди от окна!
Раздался насмешливый довольный смех, и в окне появилась детская фигурка. Отступив в тень деревьев, Глостер с интересом наблюдал за происходящим — он понял, что слышит голос и видит воочию претендующего на наследство соперника Дэвида.
Глава 35
Глава 36
Глава 37
— Птичка улетела, — сказал по-испански первый.
— Ушел, — подтвердил второй.
Третий, встав на колени, принялся внимательно разглядывать траву:
— Он здесь был.
Том Глостер узнал навсегда запечатлевшийся в памяти голос Кристофера Блэка.
— Он здесь был, — повторил, приподнимаясь, бандит. — Вот следы его сапог. Думаю, отпечатались в памяти на всю жизнь. Можете быть уверены! Это Глостер!
— А где обратные следы? — спросил первый. — Эй, Глостер! Глостер!
— Да он не посмеет прийти в одиночку, — заметил второй.
— Этот пойдет на что угодно, — отозвался Блэк. — Страх ему неведом. Парень слишком глуп, чтобы знать, что такое страх!
Все еще стоя на коленях, он повернулся к дереву:
— Прежде всего, ушел в эту сторону. К тому же совсем недавно. Видите, вот здесь примятая трава все еще поднимается. Удрал… Вот он, обратный след.
Теперь Блэк был под самым деревом, и Тома Глостера вдруг осенило, что для такого зоркого противника, как Кристофер Блэк, найти, где он прячется, не составит труда. Обойдя вокруг дерева, Блэк внезапно вернулся на ту сторону, где с любопытством ждали сообщники.
— След пропал, — вполголоса произнес он. — Странно. Глостер способен на что угодно, но не мог же он раствориться в воздухе.
Он поднял голову. Глостер замер.
— Черт возьми! — чуть слышно прошептал Блэк. — Этот дурак, словно кошка, забрался на дерево!
С этими словами он выхватил из-за пояса револьвер.
Том Глостер в точности повторил движение противника и в упор выстрелил в Блэка. Промахнулся, но увидел, как стоявший позади Криса Блэка малый, вскинув руки, рухнул на землю. Глостер стремительно ринулся вниз.
Пули градом ударили по суку, на котором он только что находился. Полетели и в его сторону, когда он рухнул на землю. Как спугнутый койот, Том юркнул за толстый ствол дерева, пустив пулю мимо головы подбегавшего к нему первого преследователя.
Тот отскочил. Отпрянул и забегавший с другой стороны Блэк. В этот момент, очнувшись, страшно закричал раненый, и Глостер поспешил скрыться в темных зарослях.
Постоял, успокаивая сердце. Отдышался. Прислушался.
Вокруг беседки стоял кромешный ад. Раненый продолжал дико голосить, призывая на помощь.
Глостер, не выбирая дороги, двинулся дальше, лишь бы уйти от этих неприятных звуков. Вдалеке кто-то крикнул по-английски, потом по-испански. Том поспешил прибавить шагу.
Он пробрался между деревьями, пересек несколько извилистых посыпанных гравием дорожек и вдруг сквозь листву увидел слабый огонек. Подойдя ближе, разглядел очертания фасада большого дома.
Пораженный зрелищем, Том остановился, затем двинулся потише, с остановками, пригибаясь за кустами.
То, что он видел издалека, не шло ни в какое сравнение с увиденным вблизи. Дом оказался огромным, величественным, необычайно высоким для одноэтажного здания. Дело в том, что по всей его длине над жилыми помещениями для спасения от жары был надстроен невидимый снаружи пустой полуэтаж.
По лужайке бежали переполошенные слуги.
Том услышал, как один спрашивал другого:
— Где хозяин?
Второй ответил:
— Может, он не слыхал? Что там такое?
Оба пробежали мимо. Том вдруг подумал, как хорошо, что он оказался перед домом, несмотря на опасность, возможно поджидающую его и тут. Ведь внутри находится человек, с которым он должен поговорить.
Он ждал, набираясь решимости, ибо в тот момент длинный фасад и ряд огромных мерцающих темных окон казались ему страшнее, чем какой-нибудь дракон сказочному принцу.
Потом быстро выпрямился, убеждая себя, что лучше, если все закончится скорее, и зашагал к дому. А вскоре вышел на огибающую его дорожку и остановился у окна, из которого до него донеслось пение женщины: «Спи, малыш, спи.. «
Но вдруг в ласкающие звуки колыбельной ворвался злой, капризный голос ребенка:
— Надоело спать! Больше не хочу!
— Ну-ну, успокойся, — уговаривала нянька.
— Хочу встать, — капризничал малыш.
— Если встанешь, будет очень плохо!
— Кому?
— Тебе, Роджер.
— Все равно встану! Ничего мне не будет.
— Как ты смеешь так говорить?
— Потому что это правда.
— Неправда.
— Нет, правда. Вот встану, и ты меня не тронешь.
— Еще как трону! Противный мальчишка!
— Попробуй тронь — я как закричу!
— Если закричишь, придет мама и нашлепает!
Мальчишка зло, торжествующе рассмеялся:
— Если нашлепает, буду визжать до припадка! Зато потом никогда не отшлепает!
Нянька промолчала.
— Ну, я встаю.
— Роджер, ну пожалуйста, вернись в постельку.
— Теперь видишь, что не посмеешь меня тронуть!
— Роджер!
— Иди прочь! Если тронешь, закричу!
— Плохой мальчик. Так и хочется тебя отшлепать.
— Попробуй только! Мама тебя прогонит и ничего не заплатит!
— Закон на моей стороне.
— А вот и нет! Мы можем делать что угодно! Кто ты такая, чтобы нам мешать?
— О Господи! — вздохнула нянька. — За какие грехи мне такое наказание? Роджер, отойди от окна!
Раздался насмешливый довольный смех, и в окне появилась детская фигурка. Отступив в тень деревьев, Глостер с интересом наблюдал за происходящим — он понял, что слышит голос и видит воочию претендующего на наследство соперника Дэвида.
Глава 35
РОДЖЕР УБЕГАЕТ
У Тома не укладывалось в голове, что можно вот так, прячась за деревьями, слушать глупую детскую болтовню, когда в ушах еще стоит свист пуль! Раздававшиеся в ночи отдаленные голоса стихли. Теперь, казалось, царили покой и тишина, нарушаемые лишь шепотом ветра в листве. Но для него это было затишьем перед схваткой, в которой решится судьба бедного Дэвида Пэрри, а возможно, и его самого. Это может быть бой на ножах, на револьверах или просто на словах. Так что было даже как-то символично услышать перед ним голос ребенка, ради которого супруга Пэрри услала Дэвида прочь.
В комнате слышалась возня, затем на подоконнике, громко хохоча, появился мальчуган. К окну метнулась белая фигура, но постреленок, продолжая озорно хохотать, выпрыгнул в окно.
Нянька испуганным шепотом умоляла его вернуться, но он, обретя свободу, вызывающе пританцовывал перед окном.
— Здесь лучше, — заявил мальчишка. — Не пойду.
— Вернись! Мама тебя высечет.
— А вот и нет! Тебе здорово попадет за то, что меня отпустила. Я ей скажу, что ты мне разрешила.
— Роджер, слышишь? Ну будь хорошим мальчиком, Роджер!
— Слышу, но не вернусь. Ни за что!
Шуршание юбок, восклицание — и нянька тоже выпрыгнула из окна. Роджер, испуганно взвизгнув, бросился бежать, но, споткнувшись о корень, растянулся на земле. Нянька почти схватила мальчишку, но в этот момент из комнаты ее окликнул женский голос:
— Эмилия!
— Да, мадам, — севшим от страха и усилий голосом отозвалась нянька.
— Ради Бога, ты где?
В окне появилась еще одна женщина. Ее освещал лишь слабый свет невидимой лампы. Том мог разглядеть только щеку и шею, но даже этого было достаточно, чтобы догадаться, что она очень красива.
Выходит, это мать Роджера! От неожиданности у него тревожно дрогнуло сердце. Он так много слышал об этой женщине, что в сознании сложился определенный фантастический образ. И вот перед ним во плоти та, чье имя преследовало его с Дэвидом на протяжении всего тысячемильного пути. Затаив дыхание, Глостер стал слушать дальше.
— Я здесь, мадам.
— Ты? Эмилия? Почему… почему ты не в доме… в такую ночь?
— В какую ночь, мадам? — переспросила Эмилия. — Я не знала, что эта ночь чем-то необычна.
— Ты не знала… простофиля! — сквозь зубы процедила миссис Пэрри.
В ее голосе было столько злобы, что Том Глостер вздрогнул и облизал пересохшие губы. Это неожиданно пролило свет на все опасности, которые ему пришлось испытать, помогая Дэвиду. Он снова вспомнил людей, набросившихся на него на темной улице, сумасшедшую гонку Кристофера Блэка за поездом, величественную фигуру «полковника Бриджеса» и ехавшего в одном вагоне с ними Гузмана.
— Думала, ничего такого! — кричала миссис Пэрри. — Наверно, слышала, что стреляли?
— Слышала. Что в этом такого, мадам? Здесь не первый раз стреляют. Я только подумала…
— Ты только подумала? Видите ли, она подумала! — задыхаясь от злости, крикнула Беатрис Пэрри. — Нашла время думать, тварь ты эдакая!
— Мадам…
— Немедленно ступай обратно! Передай мне моего малыша.
— Слушаюсь, мадам. Я только подумала, что он крепче уснет, если прогуляется на свежем…
— Значит, это ты его вывела! Говорю тебе, что здесь, в лесу, есть люди, готовые выпить кровь из моего дорогого Роджера! Дай его мне!
Однако Роджер, приплясывая, держался на расстоянии.
— Врет она! — крикнул он. — Все врет! Это совсем не она. Я сам убежал, она меня не поймала! И сама вылезла в окно!
— Роджер! — простонала несчастная нянька.
— Эмилия! — крикнула разъяренная хозяйка. — Будешь наказана за ложь и нерадивость!
— О мадам, я только хотела…
— Замолчи сейчас же и давай его мне!
— Роджер, подойди, пожалуйста, сюда, — горестно рыдая, умоляла нянька.
— Не подойду! Не подойду! — весело выкрикивал Роджер, приплясывая подальше от няньки.
— Мне его не поймать. Он такой шустрый, как летучая мышка! — воскликнула Эмилия.
— Ничего себе сравненьице! Как только язык поворачивается? Роджер, ты меня слышишь?
— Слышу, мамочка! Все равно меня не поймаете!
Мать высунулась из окна. В лунном свете Глостеру стало видно, что она действительно красавица, какую трудно представить. Даже куда красивее Алисии.
— Роджер, ради Бога!
— Здесь так здорово! — кричал Роджер.
— Помолчи, дорогой мой, драгоценный! Говорю тебе, здесь ходят злые люди, которые схватят тебя, как ястреб хватает цыпленка, и утащат далеко-далеко. И я больше никогда тебя не увижу. Роджер, дорогой, ну пожалуйста, вернись!
— Какие люди? Кому нужно меня хватать?
— Дяди, плохие дяди! Слышишь?
— А я тебе не верю! — заявил Роджер. — Ты просто хочешь, чтобы я испугался и вернулся!
Сидя в укрытии, Том еле сдерживался при виде противных выходок этого вконец испорченного мальчишки. Роджер, прыгая и пританцовывая, приближался к нему. Живой как ртуть, красивый, весь в мать, и такой же, как мать, безжалостный, злой. Теперь у Глостера не было к этому ребенку ни капли жалости, которая, может быть, и осталась бы в случае, если бы Дэвид утвердился в доме отца.
— Я тебя не пугаю, Роджер! Если не вернешься, может произойти что угодно! Что угодно! Эмилия, глупая тварь! Чего стоишь? Хочешь, чтобы его убили на моих глазах? Слышишь? Эмилия, поймай его, и я тебе прощу, что не углядела за ним… только верни его мне!
— Постараюсь, мадам! Роджер, ради Бога, постой! Ну Роджер, хороший мальчик…
Нянька метнулась к нему. Тот легко упорхнул, будто воробей от когтей ястреба.
В доме послышались торопливые шаги, стук в дверь комнаты.
— Входите! — не поворачивая головы, крикнула встревоженная мать. — Кто там?
— Это я! — раздался зычный голос Кристофера Блэка.
— Ты? Кристофер, что ты здесь делаешь?
— Я было потерял мальчишку, но теперь он в руках твоих людей! Взяли его и гаучо. Этот Рамон дважды ранен. Дрался ножом как бешеный, теперь еле живой! Не знаю, мадам, что из этого получится!
— Слава Богу! Во всяком случае, взяли Дэвида! Теперь он, по крайней мере, в моих руках! А что стало с тем чудовищем, Томом Глостером?
— Пока на воле. Я его чуть не схватил, но он и на этот раз выскользнул.
— Ты серьезно?
— Вполне, — непринужденно ответил Блэк. Потом добавил: — Эта женщина с гор, Хуанита, снова явилась…
— Что ей надо?
— А как ты думаешь?
— Снова просит денег?
— Разумеется!
— Ведьма! Гадина! Я уже переплатила ей вдесятеро больше!
— Денежки текут как вода сквозь сито. А она не перестает клянчить!
— А может, ты займешься ею?
— Силой? Вряд ли, мадам, в твоих интересах нажить себе еще одного врага в лице Эмилии.
— Ш-ш, Кристофер! Мы не одни. Эта дура Эмилия за окном. Там мой милый, мой драгоценный мальчик… а в лесу все еще может быть этот негодяй Глостер!
— Как пить дать.
— Это ты в него стрелял?
— Да.
— Что там было?
— Он подстрелил одного из моих людей. Кажется, насмерть.
— Тело убрали?
— Не ко времени появились твой драгоценный муженек с дамой. Теперь тащат его в дом.
— Эта ночь решит: или все мое, или мне конец, — сказала Беатрис. — А теперь будь добр, Крис, выпрыгни из окна и поймай мне этого негодного мальчишку. Он дурачится, не понимая, что жизнь на волоске!
Кристофер без задержки выпрыгнул из окна. Мальчишка, ни капли не испугавшись, радостно взвизгнув, помчался как раз в сторону стоявшего под деревом Тома.
В этот момент Глостер понял, что ему надо делать!
В комнате слышалась возня, затем на подоконнике, громко хохоча, появился мальчуган. К окну метнулась белая фигура, но постреленок, продолжая озорно хохотать, выпрыгнул в окно.
Нянька испуганным шепотом умоляла его вернуться, но он, обретя свободу, вызывающе пританцовывал перед окном.
— Здесь лучше, — заявил мальчишка. — Не пойду.
— Вернись! Мама тебя высечет.
— А вот и нет! Тебе здорово попадет за то, что меня отпустила. Я ей скажу, что ты мне разрешила.
— Роджер, слышишь? Ну будь хорошим мальчиком, Роджер!
— Слышу, но не вернусь. Ни за что!
Шуршание юбок, восклицание — и нянька тоже выпрыгнула из окна. Роджер, испуганно взвизгнув, бросился бежать, но, споткнувшись о корень, растянулся на земле. Нянька почти схватила мальчишку, но в этот момент из комнаты ее окликнул женский голос:
— Эмилия!
— Да, мадам, — севшим от страха и усилий голосом отозвалась нянька.
— Ради Бога, ты где?
В окне появилась еще одна женщина. Ее освещал лишь слабый свет невидимой лампы. Том мог разглядеть только щеку и шею, но даже этого было достаточно, чтобы догадаться, что она очень красива.
Выходит, это мать Роджера! От неожиданности у него тревожно дрогнуло сердце. Он так много слышал об этой женщине, что в сознании сложился определенный фантастический образ. И вот перед ним во плоти та, чье имя преследовало его с Дэвидом на протяжении всего тысячемильного пути. Затаив дыхание, Глостер стал слушать дальше.
— Я здесь, мадам.
— Ты? Эмилия? Почему… почему ты не в доме… в такую ночь?
— В какую ночь, мадам? — переспросила Эмилия. — Я не знала, что эта ночь чем-то необычна.
— Ты не знала… простофиля! — сквозь зубы процедила миссис Пэрри.
В ее голосе было столько злобы, что Том Глостер вздрогнул и облизал пересохшие губы. Это неожиданно пролило свет на все опасности, которые ему пришлось испытать, помогая Дэвиду. Он снова вспомнил людей, набросившихся на него на темной улице, сумасшедшую гонку Кристофера Блэка за поездом, величественную фигуру «полковника Бриджеса» и ехавшего в одном вагоне с ними Гузмана.
— Думала, ничего такого! — кричала миссис Пэрри. — Наверно, слышала, что стреляли?
— Слышала. Что в этом такого, мадам? Здесь не первый раз стреляют. Я только подумала…
— Ты только подумала? Видите ли, она подумала! — задыхаясь от злости, крикнула Беатрис Пэрри. — Нашла время думать, тварь ты эдакая!
— Мадам…
— Немедленно ступай обратно! Передай мне моего малыша.
— Слушаюсь, мадам. Я только подумала, что он крепче уснет, если прогуляется на свежем…
— Значит, это ты его вывела! Говорю тебе, что здесь, в лесу, есть люди, готовые выпить кровь из моего дорогого Роджера! Дай его мне!
Однако Роджер, приплясывая, держался на расстоянии.
— Врет она! — крикнул он. — Все врет! Это совсем не она. Я сам убежал, она меня не поймала! И сама вылезла в окно!
— Роджер! — простонала несчастная нянька.
— Эмилия! — крикнула разъяренная хозяйка. — Будешь наказана за ложь и нерадивость!
— О мадам, я только хотела…
— Замолчи сейчас же и давай его мне!
— Роджер, подойди, пожалуйста, сюда, — горестно рыдая, умоляла нянька.
— Не подойду! Не подойду! — весело выкрикивал Роджер, приплясывая подальше от няньки.
— Мне его не поймать. Он такой шустрый, как летучая мышка! — воскликнула Эмилия.
— Ничего себе сравненьице! Как только язык поворачивается? Роджер, ты меня слышишь?
— Слышу, мамочка! Все равно меня не поймаете!
Мать высунулась из окна. В лунном свете Глостеру стало видно, что она действительно красавица, какую трудно представить. Даже куда красивее Алисии.
— Роджер, ради Бога!
— Здесь так здорово! — кричал Роджер.
— Помолчи, дорогой мой, драгоценный! Говорю тебе, здесь ходят злые люди, которые схватят тебя, как ястреб хватает цыпленка, и утащат далеко-далеко. И я больше никогда тебя не увижу. Роджер, дорогой, ну пожалуйста, вернись!
— Какие люди? Кому нужно меня хватать?
— Дяди, плохие дяди! Слышишь?
— А я тебе не верю! — заявил Роджер. — Ты просто хочешь, чтобы я испугался и вернулся!
Сидя в укрытии, Том еле сдерживался при виде противных выходок этого вконец испорченного мальчишки. Роджер, прыгая и пританцовывая, приближался к нему. Живой как ртуть, красивый, весь в мать, и такой же, как мать, безжалостный, злой. Теперь у Глостера не было к этому ребенку ни капли жалости, которая, может быть, и осталась бы в случае, если бы Дэвид утвердился в доме отца.
— Я тебя не пугаю, Роджер! Если не вернешься, может произойти что угодно! Что угодно! Эмилия, глупая тварь! Чего стоишь? Хочешь, чтобы его убили на моих глазах? Слышишь? Эмилия, поймай его, и я тебе прощу, что не углядела за ним… только верни его мне!
— Постараюсь, мадам! Роджер, ради Бога, постой! Ну Роджер, хороший мальчик…
Нянька метнулась к нему. Тот легко упорхнул, будто воробей от когтей ястреба.
В доме послышались торопливые шаги, стук в дверь комнаты.
— Входите! — не поворачивая головы, крикнула встревоженная мать. — Кто там?
— Это я! — раздался зычный голос Кристофера Блэка.
— Ты? Кристофер, что ты здесь делаешь?
— Я было потерял мальчишку, но теперь он в руках твоих людей! Взяли его и гаучо. Этот Рамон дважды ранен. Дрался ножом как бешеный, теперь еле живой! Не знаю, мадам, что из этого получится!
— Слава Богу! Во всяком случае, взяли Дэвида! Теперь он, по крайней мере, в моих руках! А что стало с тем чудовищем, Томом Глостером?
— Пока на воле. Я его чуть не схватил, но он и на этот раз выскользнул.
— Ты серьезно?
— Вполне, — непринужденно ответил Блэк. Потом добавил: — Эта женщина с гор, Хуанита, снова явилась…
— Что ей надо?
— А как ты думаешь?
— Снова просит денег?
— Разумеется!
— Ведьма! Гадина! Я уже переплатила ей вдесятеро больше!
— Денежки текут как вода сквозь сито. А она не перестает клянчить!
— А может, ты займешься ею?
— Силой? Вряд ли, мадам, в твоих интересах нажить себе еще одного врага в лице Эмилии.
— Ш-ш, Кристофер! Мы не одни. Эта дура Эмилия за окном. Там мой милый, мой драгоценный мальчик… а в лесу все еще может быть этот негодяй Глостер!
— Как пить дать.
— Это ты в него стрелял?
— Да.
— Что там было?
— Он подстрелил одного из моих людей. Кажется, насмерть.
— Тело убрали?
— Не ко времени появились твой драгоценный муженек с дамой. Теперь тащат его в дом.
— Эта ночь решит: или все мое, или мне конец, — сказала Беатрис. — А теперь будь добр, Крис, выпрыгни из окна и поймай мне этого негодного мальчишку. Он дурачится, не понимая, что жизнь на волоске!
Кристофер без задержки выпрыгнул из окна. Мальчишка, ни капли не испугавшись, радостно взвизгнув, помчался как раз в сторону стоявшего под деревом Тома.
В этот момент Глостер понял, что ему надо делать!
Глава 36
«ЕСЛИ БЫ ЗНАЛИ, КАК Я…»
Очень часто решения приходили к Тому именно таким образом — вспыхивали словно молния.
Надо захватить мальчишку!
Все, что он услышал от Кристофера Блэка, представлялось ужасным. Все труды насмарку! Юный Дэвид Пэрри в руках челяди этой женщины. Одному Богу известно, сколько ему осталось жить!
Но он, Том, захватит метнувшегося к нему Роджера. На это решение его натолкнул страх, охвативший мать мальчика. О том, как этим воспользоваться, можно подумать потом. Маленькая фигурка мелькнула совсем рядом. Глостер одним движением сгреб малыша и зажал под мышкой. Тот, охнув от неожиданности, отчаянно завопил.
Том вышел на свет.
Вот теперь можно положить конец долгим злодеяниям Кристофера Блэка. Тот бежал прямо на Глостера, но, увидев его, стреляя на лету, отскочил в сторону, как обходящий противника футболист. Звук его выстрела слился с выстрелом револьвера в руке Тома. У щеки Глостера прожужжала оса. Кристофер, схватившись за голову, повернулся кругом, медленно опустился на колени и лицом вперед рухнул на землю.
Том отступил в тень.
Мозг как отравленная игла пронзил отчаянный визг Беатрис Пэрри. Мальчишка, извиваясь, вырывался из-под мышки.
— Затихни! — приказал Том, все еще держа в руке револьвер, и увидел, как побледнело красивое личико.
Роджер моментально затих.
Глостер побежал, но, не сделав и полдюжины шагов, встал, не зная, куда податься.
Он впервые почувствовал себя совершенно беспомощным. Раньше выход из положения помогали найти хитрость, коварство Рамона и светлый ум мальчика. Оба досконально знали страну. А как быть теперь?
Том остался один в незнакомой стране. Один в плоской как ладошка местности. Можно не сомневаться, уже завтра десятки всадников разъедутся во все стороны его искать.
Куда спрятаться, где скрыться?
К тому же, сколько ни молись, нет никакой надежды достать коня или встретить какого-нибудь генерала Дукоса. Ему подумалось, что надежнее оставаться в окружающем дом лесу, чем выходить на открытую равнину.
И он повернул обратно.
Ужасный визг Беатрис Пэрри прекратился. Внезапно совсем рядом послышались другие голоса. Отступив в густой кустарник, Том увидел громадную фигуру выходившего на поляну Дэвида Пэрри-старшего, несшего на руках безжизненное тело. Алисия поддерживала сзади.
Раненый вдруг застонал. Пэрри остановился и опустил свою ношу на траву.
— Надо поменять руки, — невозмутимо, даже весело сказал он. — Бедняге досталось. Сегодня тут словно в мелодраме — вопли за сценой со всех сторон. Сперва крик раненого. Не успеваем разобраться с ним, как с другой стороны женский визг, да еще пара выстрелов в придачу!
— Кажется, стреляли один раз, — так же невозмутимо, как и Пэрри, возразила Алисия.
При виде ее у Глостера отлегло от сердца. Значит, все-таки не предала его! Словно бальзам на душу!
— Нет, не один, — авторитетно заявил Дэвид Пэрри-старший. — Два выстрела почти одновременно. Два револьвера, Алисия.
— Как ты только расслышал?
— Не впервой слышать, как два кольта одновременно подают голос. Знаешь, Алисия, а мне эта игра начинает нравиться, — посмеиваясь, объявил он.
— Эх, Дэвид! — положив руку ему на плечо, произнесла девушка. — Тебе бы быть солдатом, а не землевладельцем!
— Да ну?
Он присел на корточки с одного бока раненого, она — с другого. Глостер со щемящим сердцем глядел на парня, которого подстрелил. Хорошее лицо — совсем не энергичное, а миролюбивое, дружелюбное. Такие люди ради хорошей шутки готовы посмеяться и над собой.
Бедняга снова застонал.
— Кажется, Алисия, его больше нельзя брать под мышки.
— Давай сбегаю в дом, позову подмогу. Если не найдется носилок, можно будет снять дверь.
— Думаешь, дорогая, я в такую ночь отпущу тебя хоть на шаг? Признаюсь, я сам дрожу от страха.
— А вот и нет! Тебе это нравится. И мне тоже.
— Правда, Алисия? Тебе нравится опасность?
— Нет, не то. Просто чувствую, этой ночью наконец все решится.
— Что решится?
— Пока больше ничего не скажу.
— Ладно, не надо. Кажется, он приходит в себя. Надеюсь, больше не завопит.
Раненый открыл глаза и дико оглянулся вокруг. Потом, прижав руку к груди, воскликнул:
— Диос, диос! Все еще слышу музыку, но простите, дорогие друзья, — не танцую! — И засмеялся, но тут же, побледнев от боли, оборвал смех.
— Кто это тебя? — спросил Дэвид Пэрри.
— Знаменитый человек, — ответил тот. — Это для меня утешение. Когда ударит молния, известно, что это Божья кара, так? Вот и меня покарала… рука знаменитого человека — самого Томаса Глостера!
— Глостера! — воскликнул Дэвид Пэрри.
— Том Глостер! — ахнула девушка.
— Что это ты так заволновалась, будто наконец отыскала давно пропавшего братца? — спросил Пэрри.
— Так я же вела тебя поговорить с ним.
— Ты? С Глостером? Черт возьми, Алисия, я скоро свихнусь по твоей милости! Уверяю тебя, мне никак не связать все это безумие воедино.
— Мне тоже. У меня тоже одни догадки. Почему он в тебя стрелял? — спросила она раненого.
— Чтобы я его не подстрелил, сеньорита, — охая от боли, ответил тот. — По-моему, мои добрые друзья, не стоит тащить меня дальше. Я полежу здесь и тихо умру. Теперь мне уже не надо никого, кроме священника. Боюсь, святой отец не много на мне заработает!
Он снова засмеялся, потом снова охнул и заскрипел зубами. Малый шутил даже, как он думал, над собственной смертью.
— Полагаю, ты не помрешь, — живо возразила Алисия. — В тебе еще слишком много жизни.
— Каждая букашка дергается, когда ее поджаривают, — ответил раненый. — Правда, утешает, что тебя жарят на таком славном огне. Меня будут помнить. Занесут в список тех, кто погиб от руки Томаса Глостера, верно?
— Если бы ты загибался, то не орал бы так громко и долго, — заметила Алисия. — Так не помирают. Поэтому не падай духом.
— Да я только пытаюсь собрать черепки, — ответил шутник. — Уверен, сердце раскололось пополам.
— Давай-ка лучше начнем сначала, — заявил Дэвид Пэрри. — Скажи, кто притащил тебя сюда?
— Другой знаменитый негодяй. Кристофер Блэк!
— А что он здесь делает?
— Охотится. Хочет подстрелить или схватить мальчишку, если удастся.
— Какого мальчишку?
— Вашего, говорят. Вашего Дэвида Пэрри.
— Кто послал Блэка на такое дело?
— Полагаю, плохой человек, — отозвался пострадавший. — Кто, не знаю. Правда, слышал, что деньги дали хорошие.
— Так ты охотился за Дэвидом Пэрри?
— Ага.
— Здесь, у него дома? Да он же за тысячи миль отсюда!
— Может быть. Тогда мы гнались через Анды и пампасы за его тенью!
— Черт побери! — воскликнул Пэрри. — Выходит, слухи верны! Как и говорили, за мальчиком охотятся. И он добрался сюда!
— Добрался.
— Слава Богу, что вы не смогли причинить ему вреда.
— Благодарите Томаса Глостера и десять тысяч хитростей, которые сидят в его голове. Он один нам мешал. Что шелудивый козел гаучо и мальчишка могли бы сделать одни против Христофоро Негро?
— Верю, верю! — серьезно сказал Пэрри. — Хочу видеть этого Глостера. Как его узнать?
— Он килограмм на двадцать поувесистей и сантиметров на десять повыше вас.
— Вот это да! Прямо великан!
— Он в самом деле великан. Только никак в него не попадешь.
— Неправда, — улыбнулась Алисия. — Том Глостер ростом не выше тебя, Дэвид. Даже пониже. Но возможно, покрепче.
— Да? — с сомнением произнес Пэрри. — Ладно, пускай так! Давай потащим дальше. Как знать, на кого еще наткнемся по пути!
Надо захватить мальчишку!
Все, что он услышал от Кристофера Блэка, представлялось ужасным. Все труды насмарку! Юный Дэвид Пэрри в руках челяди этой женщины. Одному Богу известно, сколько ему осталось жить!
Но он, Том, захватит метнувшегося к нему Роджера. На это решение его натолкнул страх, охвативший мать мальчика. О том, как этим воспользоваться, можно подумать потом. Маленькая фигурка мелькнула совсем рядом. Глостер одним движением сгреб малыша и зажал под мышкой. Тот, охнув от неожиданности, отчаянно завопил.
Том вышел на свет.
Вот теперь можно положить конец долгим злодеяниям Кристофера Блэка. Тот бежал прямо на Глостера, но, увидев его, стреляя на лету, отскочил в сторону, как обходящий противника футболист. Звук его выстрела слился с выстрелом револьвера в руке Тома. У щеки Глостера прожужжала оса. Кристофер, схватившись за голову, повернулся кругом, медленно опустился на колени и лицом вперед рухнул на землю.
Том отступил в тень.
Мозг как отравленная игла пронзил отчаянный визг Беатрис Пэрри. Мальчишка, извиваясь, вырывался из-под мышки.
— Затихни! — приказал Том, все еще держа в руке револьвер, и увидел, как побледнело красивое личико.
Роджер моментально затих.
Глостер побежал, но, не сделав и полдюжины шагов, встал, не зная, куда податься.
Он впервые почувствовал себя совершенно беспомощным. Раньше выход из положения помогали найти хитрость, коварство Рамона и светлый ум мальчика. Оба досконально знали страну. А как быть теперь?
Том остался один в незнакомой стране. Один в плоской как ладошка местности. Можно не сомневаться, уже завтра десятки всадников разъедутся во все стороны его искать.
Куда спрятаться, где скрыться?
К тому же, сколько ни молись, нет никакой надежды достать коня или встретить какого-нибудь генерала Дукоса. Ему подумалось, что надежнее оставаться в окружающем дом лесу, чем выходить на открытую равнину.
И он повернул обратно.
Ужасный визг Беатрис Пэрри прекратился. Внезапно совсем рядом послышались другие голоса. Отступив в густой кустарник, Том увидел громадную фигуру выходившего на поляну Дэвида Пэрри-старшего, несшего на руках безжизненное тело. Алисия поддерживала сзади.
Раненый вдруг застонал. Пэрри остановился и опустил свою ношу на траву.
— Надо поменять руки, — невозмутимо, даже весело сказал он. — Бедняге досталось. Сегодня тут словно в мелодраме — вопли за сценой со всех сторон. Сперва крик раненого. Не успеваем разобраться с ним, как с другой стороны женский визг, да еще пара выстрелов в придачу!
— Кажется, стреляли один раз, — так же невозмутимо, как и Пэрри, возразила Алисия.
При виде ее у Глостера отлегло от сердца. Значит, все-таки не предала его! Словно бальзам на душу!
— Нет, не один, — авторитетно заявил Дэвид Пэрри-старший. — Два выстрела почти одновременно. Два револьвера, Алисия.
— Как ты только расслышал?
— Не впервой слышать, как два кольта одновременно подают голос. Знаешь, Алисия, а мне эта игра начинает нравиться, — посмеиваясь, объявил он.
— Эх, Дэвид! — положив руку ему на плечо, произнесла девушка. — Тебе бы быть солдатом, а не землевладельцем!
— Да ну?
Он присел на корточки с одного бока раненого, она — с другого. Глостер со щемящим сердцем глядел на парня, которого подстрелил. Хорошее лицо — совсем не энергичное, а миролюбивое, дружелюбное. Такие люди ради хорошей шутки готовы посмеяться и над собой.
Бедняга снова застонал.
— Кажется, Алисия, его больше нельзя брать под мышки.
— Давай сбегаю в дом, позову подмогу. Если не найдется носилок, можно будет снять дверь.
— Думаешь, дорогая, я в такую ночь отпущу тебя хоть на шаг? Признаюсь, я сам дрожу от страха.
— А вот и нет! Тебе это нравится. И мне тоже.
— Правда, Алисия? Тебе нравится опасность?
— Нет, не то. Просто чувствую, этой ночью наконец все решится.
— Что решится?
— Пока больше ничего не скажу.
— Ладно, не надо. Кажется, он приходит в себя. Надеюсь, больше не завопит.
Раненый открыл глаза и дико оглянулся вокруг. Потом, прижав руку к груди, воскликнул:
— Диос, диос! Все еще слышу музыку, но простите, дорогие друзья, — не танцую! — И засмеялся, но тут же, побледнев от боли, оборвал смех.
— Кто это тебя? — спросил Дэвид Пэрри.
— Знаменитый человек, — ответил тот. — Это для меня утешение. Когда ударит молния, известно, что это Божья кара, так? Вот и меня покарала… рука знаменитого человека — самого Томаса Глостера!
— Глостера! — воскликнул Дэвид Пэрри.
— Том Глостер! — ахнула девушка.
— Что это ты так заволновалась, будто наконец отыскала давно пропавшего братца? — спросил Пэрри.
— Так я же вела тебя поговорить с ним.
— Ты? С Глостером? Черт возьми, Алисия, я скоро свихнусь по твоей милости! Уверяю тебя, мне никак не связать все это безумие воедино.
— Мне тоже. У меня тоже одни догадки. Почему он в тебя стрелял? — спросила она раненого.
— Чтобы я его не подстрелил, сеньорита, — охая от боли, ответил тот. — По-моему, мои добрые друзья, не стоит тащить меня дальше. Я полежу здесь и тихо умру. Теперь мне уже не надо никого, кроме священника. Боюсь, святой отец не много на мне заработает!
Он снова засмеялся, потом снова охнул и заскрипел зубами. Малый шутил даже, как он думал, над собственной смертью.
— Полагаю, ты не помрешь, — живо возразила Алисия. — В тебе еще слишком много жизни.
— Каждая букашка дергается, когда ее поджаривают, — ответил раненый. — Правда, утешает, что тебя жарят на таком славном огне. Меня будут помнить. Занесут в список тех, кто погиб от руки Томаса Глостера, верно?
— Если бы ты загибался, то не орал бы так громко и долго, — заметила Алисия. — Так не помирают. Поэтому не падай духом.
— Да я только пытаюсь собрать черепки, — ответил шутник. — Уверен, сердце раскололось пополам.
— Давай-ка лучше начнем сначала, — заявил Дэвид Пэрри. — Скажи, кто притащил тебя сюда?
— Другой знаменитый негодяй. Кристофер Блэк!
— А что он здесь делает?
— Охотится. Хочет подстрелить или схватить мальчишку, если удастся.
— Какого мальчишку?
— Вашего, говорят. Вашего Дэвида Пэрри.
— Кто послал Блэка на такое дело?
— Полагаю, плохой человек, — отозвался пострадавший. — Кто, не знаю. Правда, слышал, что деньги дали хорошие.
— Так ты охотился за Дэвидом Пэрри?
— Ага.
— Здесь, у него дома? Да он же за тысячи миль отсюда!
— Может быть. Тогда мы гнались через Анды и пампасы за его тенью!
— Черт побери! — воскликнул Пэрри. — Выходит, слухи верны! Как и говорили, за мальчиком охотятся. И он добрался сюда!
— Добрался.
— Слава Богу, что вы не смогли причинить ему вреда.
— Благодарите Томаса Глостера и десять тысяч хитростей, которые сидят в его голове. Он один нам мешал. Что шелудивый козел гаучо и мальчишка могли бы сделать одни против Христофоро Негро?
— Верю, верю! — серьезно сказал Пэрри. — Хочу видеть этого Глостера. Как его узнать?
— Он килограмм на двадцать поувесистей и сантиметров на десять повыше вас.
— Вот это да! Прямо великан!
— Он в самом деле великан. Только никак в него не попадешь.
— Неправда, — улыбнулась Алисия. — Том Глостер ростом не выше тебя, Дэвид. Даже пониже. Но возможно, покрепче.
— Да? — с сомнением произнес Пэрри. — Ладно, пускай так! Давай потащим дальше. Как знать, на кого еще наткнемся по пути!
Глава 37
«ОТВЕТ НАЙДЕТЕ…»
Библиотека в доме Пэрри как нельзя лучше говорила о складе ума и привычках хозяина. Большая, просторная, хороших пропорций, она в то же время представляла собой неописуемую свалку самых невероятных вещей. По стенам были развешаны рога и головы всевозможных животных. На пол брошены шкуры ламы, королевского бенгальского тигра и медведя-гризли. Все три совершенно не сочетающиеся по цвету шкуры лежали рядом. Плохо выделанная тигровая шкура местами сильно облысела и имела жалкий вид. Один из грозных клыков в раскрытой пасти тигра отломился и болтался словно на нитке.
Вперемешку с охотничьими трофеями стены украшало примитивное оружие — от мушкетов со стволами раструбом, с помощью которых Кортес покорил Монтесуму, до малайских кинжалов и туземных копий с широкими, как пальмовые листья, блестящими стальными наконечниками.
Вещи были расположены в самом необычном сочетании — пучок отравленных стрел привязан к черенку старого ржавого датского топора, которым, вполне возможно, кроили шлемы норманнов в битве у Сенлака; над бесценной старинной кольчугой висел шлем времен Кромвеля. Так же пышно и беспорядочно стояла мебель. Тут были прекрасные старинные испанские стулья, с кожей на спинках необыкновенно изящного тиснения, — предмет зависти коллекционеров и старинные итальянские стулья — величественные, внушительных размеров. А наряду с ними — мягкие, удобные современные вещи: у одной стены обыкновенная тахта, у стены напротив — чудовищных размеров кушетка.
Однако, по мнению хозяина дома, все эти вещи прекрасно сочетались между собой. Он очень любил охотничьи трофеи. Их ветхость не имела значения — чем отдаленнее воспоминания, тем ближе к сердцу! Но поскольку Пэрри к тому же любил комфорт и совершенные пропорции, он добился того, что в библиотеке присутствовало и то, и другое, и третье.
Теперь он входил в эту комнату, неся на руках раненого, как младенца. Не обращая внимания на кровь, моментально испачкавшую обивку и белую шкуру ламы, положил его на кушетку.
Тщетно предлагая свою помощь и в то же время создавая страшную суматоху, в библиотеку вместе с ним ввалился рой слуг.
— Чего они разорались? — спросил Дэвид-старший Алисию. — Как по-твоему, все посходили с ума?
— Сейчас узнаем.
Она тронула за плечо одну из служанок. Та, всплеснув руками, ударилась в слезы.
— С ума сошли! — констатировал Пэрри. — Интересно, черт возьми, из-за чего весь этот бедлам? Кажется, сегодня ночью все помешались! Алисия, встань, пожалуйста, рядом, будешь помогать. Я намерен перевязать этого парня.
С этими словами он сбросил пиджак и засучил рукава. Поймал за волосы что-то лепечущего слугу и встряхнул так, что тот клацнул зубами. Приведя таким образом парня в чувство, приказал пулей принести горячей воды и тазик побольше, другого послал за ножницами, третьего — за аптечкой. Эти приказания добавили суеты, но чем больше становилась суматоха, тем лучше чувствовал себя хозяин.
Они с Алисией стали раздевать раненого, пока не добрались до раны на груди, из которой не переставая лилась кровь.
В этот момент дверь распахнулась и в комнату влетела Беатрис Пэрри. Чтобы не упасть, схватилась за дверь.
— Дэвид! Дэвид! — кричала она.
Пэрри стоял с влажной губкой, готовясь промыть рану.
— Ну? — спросил он.
— Ты не знаешь? Разве не слыхал?
— Что не слыхал? Что здесь сумасшедший дом? Без тебя вижу. Что еще?
— Пропал Роджер! Пропал мой Роджер!
Великан, угрожающе подняв подбородок, напряженно выпрямился:
— Роджер?
— Это страшное чудовище, Глостер! Глостер схватил моего мальчика! Ты слышишь, Дэвид? Он похитил моего мальчика… моего дорогого Роджера… скрылся с ним! О Боже, что делать? Что ты будешь делать?
— Пропал Роджер? — переспросил муж. И добавил: — Подожди, сначала закончу перевязку.
— Закончишь?! — Подбежав, Беатрис схватила его за руку. — Я не шучу, Дэвид! Как ты можешь? Ты думаешь, я шучу? Говорю тебе, собственными глазами видела, как он хладнокровно застрелил человека и утащил наше дорогое дитя. Я послала за тобой полдюжины людей. Где ты пропадал? Что теперь делать?
— Пропал Роджер… Дело рук Глостера… Похоже, этому молодцу удается все, за что он берется. Что касается меня, дорогая, я намерен сначала покончить с этим делом, прежде чем взяться за другое. А ты гони оставшихся людей из дому, пускай ищут в парке. Пусть прочешут сад! А чтобы этот Глостер не удрал, вышли конный патруль в пампасы.
Она на мгновение онемела, побагровев от ярости. Такой ее Пэрри еще никогда не видел.
— Значит, так, — произнесла наконец. — Ты остаешься здесь ухаживать за этим парнем… тогда как мое дитя волокут на смерть!
Вперемешку с охотничьими трофеями стены украшало примитивное оружие — от мушкетов со стволами раструбом, с помощью которых Кортес покорил Монтесуму, до малайских кинжалов и туземных копий с широкими, как пальмовые листья, блестящими стальными наконечниками.
Вещи были расположены в самом необычном сочетании — пучок отравленных стрел привязан к черенку старого ржавого датского топора, которым, вполне возможно, кроили шлемы норманнов в битве у Сенлака; над бесценной старинной кольчугой висел шлем времен Кромвеля. Так же пышно и беспорядочно стояла мебель. Тут были прекрасные старинные испанские стулья, с кожей на спинках необыкновенно изящного тиснения, — предмет зависти коллекционеров и старинные итальянские стулья — величественные, внушительных размеров. А наряду с ними — мягкие, удобные современные вещи: у одной стены обыкновенная тахта, у стены напротив — чудовищных размеров кушетка.
Однако, по мнению хозяина дома, все эти вещи прекрасно сочетались между собой. Он очень любил охотничьи трофеи. Их ветхость не имела значения — чем отдаленнее воспоминания, тем ближе к сердцу! Но поскольку Пэрри к тому же любил комфорт и совершенные пропорции, он добился того, что в библиотеке присутствовало и то, и другое, и третье.
Теперь он входил в эту комнату, неся на руках раненого, как младенца. Не обращая внимания на кровь, моментально испачкавшую обивку и белую шкуру ламы, положил его на кушетку.
Тщетно предлагая свою помощь и в то же время создавая страшную суматоху, в библиотеку вместе с ним ввалился рой слуг.
— Чего они разорались? — спросил Дэвид-старший Алисию. — Как по-твоему, все посходили с ума?
— Сейчас узнаем.
Она тронула за плечо одну из служанок. Та, всплеснув руками, ударилась в слезы.
— С ума сошли! — констатировал Пэрри. — Интересно, черт возьми, из-за чего весь этот бедлам? Кажется, сегодня ночью все помешались! Алисия, встань, пожалуйста, рядом, будешь помогать. Я намерен перевязать этого парня.
С этими словами он сбросил пиджак и засучил рукава. Поймал за волосы что-то лепечущего слугу и встряхнул так, что тот клацнул зубами. Приведя таким образом парня в чувство, приказал пулей принести горячей воды и тазик побольше, другого послал за ножницами, третьего — за аптечкой. Эти приказания добавили суеты, но чем больше становилась суматоха, тем лучше чувствовал себя хозяин.
Они с Алисией стали раздевать раненого, пока не добрались до раны на груди, из которой не переставая лилась кровь.
В этот момент дверь распахнулась и в комнату влетела Беатрис Пэрри. Чтобы не упасть, схватилась за дверь.
— Дэвид! Дэвид! — кричала она.
Пэрри стоял с влажной губкой, готовясь промыть рану.
— Ну? — спросил он.
— Ты не знаешь? Разве не слыхал?
— Что не слыхал? Что здесь сумасшедший дом? Без тебя вижу. Что еще?
— Пропал Роджер! Пропал мой Роджер!
Великан, угрожающе подняв подбородок, напряженно выпрямился:
— Роджер?
— Это страшное чудовище, Глостер! Глостер схватил моего мальчика! Ты слышишь, Дэвид? Он похитил моего мальчика… моего дорогого Роджера… скрылся с ним! О Боже, что делать? Что ты будешь делать?
— Пропал Роджер? — переспросил муж. И добавил: — Подожди, сначала закончу перевязку.
— Закончишь?! — Подбежав, Беатрис схватила его за руку. — Я не шучу, Дэвид! Как ты можешь? Ты думаешь, я шучу? Говорю тебе, собственными глазами видела, как он хладнокровно застрелил человека и утащил наше дорогое дитя. Я послала за тобой полдюжины людей. Где ты пропадал? Что теперь делать?
— Пропал Роджер… Дело рук Глостера… Похоже, этому молодцу удается все, за что он берется. Что касается меня, дорогая, я намерен сначала покончить с этим делом, прежде чем взяться за другое. А ты гони оставшихся людей из дому, пускай ищут в парке. Пусть прочешут сад! А чтобы этот Глостер не удрал, вышли конный патруль в пампасы.
Она на мгновение онемела, побагровев от ярости. Такой ее Пэрри еще никогда не видел.
— Значит, так, — произнесла наконец. — Ты остаешься здесь ухаживать за этим парнем… тогда как мое дитя волокут на смерть!