— Что там выпирает у него под левой рукой, Том?
— Это револьвер.
— Что, их так здесь носят?
— Кто хочет побыстрее выхватить, носит под мышкой. Надевают очень просторную куртку. Рука действует как молния, а самое главное — револьвер моментально оказывается на уровне плеча и глаз.
— Никогда не слыхал. Почему же тогда не все так носят?
— Потому что пружинные кобуры трудно подогнать и потому что они очень неудобны. Представь, что при каждом шаге тебе о ребра трется пара револьверов.
— При чем здесь удобства? — возразил мальчишка. — Безопасность — вот что важно! — И добавил: — Тогда этот малый из тех, кто дерется.
— Это было видно по тому, как он скакал по склону, — заметил Глостер.
— Верно. И хочу сказать, он мастер своего дела.
— Не уверен, — задумчиво протянул Том. — Бывает, отлично вооруженные люди не всегда дерутся лучше всех!
Мальчишка, бегло взглянув на него, перестал задавать вопросы. Обычно высказывания Тома бывали до смешного наивными, но порой парень говорил вещи, которые были выше понимания Дэвида Пэрри. Он постоянно был в неведении, что предстоит ему в следующий момент: то ли презрительно ухмыльнуться, то ли вздрогнуть в почтительном страхе.
Попавший на поезд таким необычным путем наездник очнулся от сна и неожиданно выпрямился, будто стряхивая с себя усталость. Это был типичный степной ковбой, сухощавый, легкий, но крепко сколоченный, с ловкими руками, развитыми плечами и узкой талией. Грубое, изрезанное морщинами лицо с крупными чертами, обезоруживающая кривая ухмылка никак не позволяли отнести его к разряду внешне симпатичных людей.
— И такой красавец рисковал сломать шею ради того, чтобы добраться до возлюбленной красотки! — зашептал с сарказмом мальчуган на ухо Тому. — Да какая женщина на него посмотрит?! Думаешь, он темнит?
— Не могу сказать, — ответил Том. — Не слышал от него ни слова.
Незнакомец сидел через проход от них и время от времени смотрел в их окно, но ни разу не встретился с ними взглядом, не проявил и желания заговорить с соседями.
В этот день, пока поезд громыхал сквозь горы, Том много чего узнал о семейных делах Пэрри.
Старший Дэвид Пэрри был жестким, властным, волевым человеком, не успокаивающимся до тех пор, пока не добивался своего. Он отмахивался от советов и советчиков и мог под влиянием минуты, не раздумывая, исполнить любой свой каприз. Приехав в Аргентину, отец мальчугана поначалу вложил свой небольшой капитал в земледелие, но за три-четыре года саранча сожрала весь, до последней былинки, урожай. Память об этом ужасе осталась на всю жизнь, и он стал избегать земледелия как огня. Но у него не осталось ничего, кроме долгов. Правда, к тому времени он узнал страну, чем она живет, и помаленьку занялся скотоводством. Как ни странно, размеры долга открывали ему возможности для кредита. Когда ты должен тысячи, всегда можно подзанять несколько сотен. Поэтому Пэрри смог купить коров, прикупить дешевой, но хорошей земли. Наконец, настал момент, когда его капитал сравнялся с долгами, а затем и превысил их. Но он допустил большую ошибку — не выплатил долги, когда появилась такая возможность. Вместо этого предпочел тратить доходы на предметы роскоши для себя и семьи, прикупать новые земли и скот. Таким образом, основательное бремя обязательств стало необратимым, как, скажем, государственный долг. Проценты, которые он платил, были грабительскими по одной простой причине: кредиторы сомневались в возврате капитала, поэтому их непомерно увеличивали. Все полагали, что в конце концов Пэрри совершит какую-нибудь глупость и окончательно разорится.
Опасаясь такого бедствия, его вторая жена постоянно плела интриги, чтобы заполучить хотя бы часть земли в свои руки, но муженек не поддавался. Словом, все находилось в полной неопределенности. В то же время те, кто был знаком с состоянием дел в хозяйстве, единодушно утверждали, что, если бы Пэрри применил новые методы, внедрил люцерну и занялся орошением, его доходы возросли бы по меньшей мере втрое. Однако он на это не шел — пастбища его устраивали, а пашню скотовод считал проклятием. «Небеса невзлюбили землепашца еще со времен Каина», — любил он повторять.
Все это Том узнал из разговоров с мальчуганом, который свободно рассуждал о преимуществах земледелия и скотоводства, об ипотеках и процентных ставках. Парнишка вырос среди этих разговоров, особенно о лошадях, которые были всепоглощающей страстью его отца.
Путешественники обрадовались, когда настало время ужина и можно было снова прогуляться в вагон-ресторан. Там им повезло еще больше — за их столиком оказалось два свободных места, одно из них занял тот самый ковбой. Казалось, их присутствие было ему совершенно безразлично, разговор завязался лишь посреди трапезы и лишь значительно позже стал более непринужденным. Звали его Кристофер Блэк, занимался он тем, что пас конские табуны и объезжал диких мустангов. При малейшей перемене погоды у него ныла каждая косточка — так много он падал и разбивался.
Кристофер много говорил о себе и своей работе, а вопросов задавал мало. Лишь отметив необычный наряд мальчика, предположил, что тот, видно, иноземец, на что Дэвид только молча кивнул и постарался побыстрее перевести разговор на недавнюю гонку за поездом.
— Пегий спустился бы запросто, — заверил Крис Блэк. — Этот молодчина проделывал штуки и потруднее. Но шум и дым сбили его с толку, ударили в голову. С лошадьми такое часто бывает. Они прекрасно держатся в естественном окружении, однако пусти их в незнакомую обстановку — теряются. Я видел одного джентльмена, который невозмутимо продолжал сдавать карты за зеленым сукном, когда лагерь, где он играл, летел ко всем чертям!
Едва закончился ужин, как поезд сделал получасовую остановку. Том и Дэвид отправились прогуляться по городу. Такого большого города Глостер еще не видел. Он шагал разинув рот, глазея на длинные ряды фонарей и казавшиеся ему громадинами здания, пока спутник, как всегда бесцеремонно, не одернул его:
— Если не опустишь голову, можешь ее потерять.
— Что ты хочешь сказать?
— Или очистят карманы, или что-нибудь похуже. Хочу сказать, чтобы ты поглядывал вокруг себя, Том! В этом мире не все люди братья.
Глостер удивленно огляделся, но не увидел ничего подтверждающего столь странное предупреждение. В этот момент они проходили по заполненной людьми узкой улице неподалеку от вокзала. Здесь было мало фонарей, пешеходы спешили в обоих направлениях, так что, вероятно, из-за толчеи какой-то малый, обгоняя Тома, сильно задел его плечом. Он вежливо шагнул в сторону, но тут кто-то налетел на него сзади. Это уже было слишком, даже для его беспредельного терпения. И тут рядом с ним раздался заглушаемый громкими голосами прохожих слабый сдавленный крик.
Обернувшись, Том увидел, что его спутник исчез… Уж не его ли увлекли вон те два типа, старающиеся быстро затеряться в толпе?
Он ринулся вперед и, наткнувшись на подставленную ногу, рухнул лицом вниз. Кого попроще такое падение оглушило бы, но Глостер был скроен из крепких костей и упругих мышц. Легко вскочив на ноги, он нырком уклонился от тяжелого кулака. Другой нападавший подступал сбоку. Том разозлился, но не растерялся. Ему трудно давались размышления, но здесь все было ясно и просто — схватив первого за горло, двинул второго локтем в голову.
Перешагнув через лежащих, он побежал мимо слегка отпрянувших людей. Ротозеи только собирались насладиться зрелищем, как оно чудом завершилось. Глостер прошел сквозь сборище, будто рассекающий воду форштевень корабля.
Тех двоих, которые, как он представлял, тащили Дэвида, нигде не было видно. Том бросился вперед, но тут краем глаза увидел, как в темном проходе открылась дверь и туда торопятся протиснуться несколько фигур. Чтобы узнать, что за свалка там образовалась, много времени не требовалось. Хуже — не посмотреть, потом уже ничего не увидишь. Подумав так, он ринулся к ней.
— Здесь тот малый, — раздался злой голос, — двинь ему по башке, Джо!
Джо, замахиваясь револьвером, обернулся, но в тот же момент ему на голову обрушился голый кулак Глостера. Бандит отлетел к двери, сбивая с ног остальных.
Из этой кучи изрыгающих проклятия, беспомощно барахтающихся людей показалась маленькая фигурка, и тонкий голосок попросил:
— Вытащи меня, Том!
И Дэвид Пэрри проскочил мимо него на улицу.
Том поспешил следом, они зашагали рядом. Не разговаривая, вернулись на вокзал, вышли на платформу, где было посветлее и побольше народу.
Побледневший парнишка был до смерти напуган. Но тут все же сказал:
— Теперь видишь, они меня догнали. Выследили и тебя и меня! Ой, Том, я думал, мне конец! Взяли за горло. Успел только крикнуть, потом вижу, ты шагнул ко мне и упал! А что было с тобой?
— На меня набросились двое. Я отмахнулся и поспешил за тобой.
— Каким образом отмахнулся?
— Одного придушил, другому двинул локтем.
Дэвид поднял на Тома полные восторга глаза, на лице паренька снова вспыхнул румянец.
— Тот, которого ты приложил в дверях, еще долго не будет ходить. Я слышал, твой кулак хрястнул словно дубинка, а когда он повалился на меня, тело было как тюфяк. Откуда в тебе такая силища, Том? Ты прямо Геркулес!
— Я? — переспросил парень, разглядывая растопыренные пальцы. — Да нет!
— Потом я видел, как ты прошел сквозь толпу, рассекая ее грудью! Смотреть было одно удовольствие! Но теперь нам будет еще труднее.
— Не понимаю. В следующий раз, Дэвид, постараемся увернуться, будем внимательнее. Теперь, как ты советуешь, я не буду задирать голову.
Мальчуган вздохнул:
— Они попробовали отделаться от тебя попроще и понадежнее. В этой стране не любят убивать, и они по возможности не хотели этого, но теперь уж не станут раздумывать. Ох, Том, когда в следующий раз будут добираться до меня, начнут с тебя и пустят в дело нож, а то и револьвер! Теперь они узнали, чего ты стоишь.
— Хочешь сказать, пырнут ножом?
— Ага. И скорее всего в спину.
Том нахмурился:
— Тогда, Дэвид, прикрывай мне спину, а я буду смотреть вперед. Глядишь, и проскочим.
— Правильно. — Мальчик не спускал с Тома Глостера восторженных глаз. И вдруг спросил: — О чем ты сейчас думаешь? О том, чтобы бросить это дело?
— Ну нет! — просто ответил Том. — Правда, у меня только один револьвер. Я подумываю: раз такое дело, надо бы еще.
Глава 11
Глава 12
— Это револьвер.
— Что, их так здесь носят?
— Кто хочет побыстрее выхватить, носит под мышкой. Надевают очень просторную куртку. Рука действует как молния, а самое главное — револьвер моментально оказывается на уровне плеча и глаз.
— Никогда не слыхал. Почему же тогда не все так носят?
— Потому что пружинные кобуры трудно подогнать и потому что они очень неудобны. Представь, что при каждом шаге тебе о ребра трется пара револьверов.
— При чем здесь удобства? — возразил мальчишка. — Безопасность — вот что важно! — И добавил: — Тогда этот малый из тех, кто дерется.
— Это было видно по тому, как он скакал по склону, — заметил Глостер.
— Верно. И хочу сказать, он мастер своего дела.
— Не уверен, — задумчиво протянул Том. — Бывает, отлично вооруженные люди не всегда дерутся лучше всех!
Мальчишка, бегло взглянув на него, перестал задавать вопросы. Обычно высказывания Тома бывали до смешного наивными, но порой парень говорил вещи, которые были выше понимания Дэвида Пэрри. Он постоянно был в неведении, что предстоит ему в следующий момент: то ли презрительно ухмыльнуться, то ли вздрогнуть в почтительном страхе.
Попавший на поезд таким необычным путем наездник очнулся от сна и неожиданно выпрямился, будто стряхивая с себя усталость. Это был типичный степной ковбой, сухощавый, легкий, но крепко сколоченный, с ловкими руками, развитыми плечами и узкой талией. Грубое, изрезанное морщинами лицо с крупными чертами, обезоруживающая кривая ухмылка никак не позволяли отнести его к разряду внешне симпатичных людей.
— И такой красавец рисковал сломать шею ради того, чтобы добраться до возлюбленной красотки! — зашептал с сарказмом мальчуган на ухо Тому. — Да какая женщина на него посмотрит?! Думаешь, он темнит?
— Не могу сказать, — ответил Том. — Не слышал от него ни слова.
Незнакомец сидел через проход от них и время от времени смотрел в их окно, но ни разу не встретился с ними взглядом, не проявил и желания заговорить с соседями.
В этот день, пока поезд громыхал сквозь горы, Том много чего узнал о семейных делах Пэрри.
Старший Дэвид Пэрри был жестким, властным, волевым человеком, не успокаивающимся до тех пор, пока не добивался своего. Он отмахивался от советов и советчиков и мог под влиянием минуты, не раздумывая, исполнить любой свой каприз. Приехав в Аргентину, отец мальчугана поначалу вложил свой небольшой капитал в земледелие, но за три-четыре года саранча сожрала весь, до последней былинки, урожай. Память об этом ужасе осталась на всю жизнь, и он стал избегать земледелия как огня. Но у него не осталось ничего, кроме долгов. Правда, к тому времени он узнал страну, чем она живет, и помаленьку занялся скотоводством. Как ни странно, размеры долга открывали ему возможности для кредита. Когда ты должен тысячи, всегда можно подзанять несколько сотен. Поэтому Пэрри смог купить коров, прикупить дешевой, но хорошей земли. Наконец, настал момент, когда его капитал сравнялся с долгами, а затем и превысил их. Но он допустил большую ошибку — не выплатил долги, когда появилась такая возможность. Вместо этого предпочел тратить доходы на предметы роскоши для себя и семьи, прикупать новые земли и скот. Таким образом, основательное бремя обязательств стало необратимым, как, скажем, государственный долг. Проценты, которые он платил, были грабительскими по одной простой причине: кредиторы сомневались в возврате капитала, поэтому их непомерно увеличивали. Все полагали, что в конце концов Пэрри совершит какую-нибудь глупость и окончательно разорится.
Опасаясь такого бедствия, его вторая жена постоянно плела интриги, чтобы заполучить хотя бы часть земли в свои руки, но муженек не поддавался. Словом, все находилось в полной неопределенности. В то же время те, кто был знаком с состоянием дел в хозяйстве, единодушно утверждали, что, если бы Пэрри применил новые методы, внедрил люцерну и занялся орошением, его доходы возросли бы по меньшей мере втрое. Однако он на это не шел — пастбища его устраивали, а пашню скотовод считал проклятием. «Небеса невзлюбили землепашца еще со времен Каина», — любил он повторять.
Все это Том узнал из разговоров с мальчуганом, который свободно рассуждал о преимуществах земледелия и скотоводства, об ипотеках и процентных ставках. Парнишка вырос среди этих разговоров, особенно о лошадях, которые были всепоглощающей страстью его отца.
Путешественники обрадовались, когда настало время ужина и можно было снова прогуляться в вагон-ресторан. Там им повезло еще больше — за их столиком оказалось два свободных места, одно из них занял тот самый ковбой. Казалось, их присутствие было ему совершенно безразлично, разговор завязался лишь посреди трапезы и лишь значительно позже стал более непринужденным. Звали его Кристофер Блэк, занимался он тем, что пас конские табуны и объезжал диких мустангов. При малейшей перемене погоды у него ныла каждая косточка — так много он падал и разбивался.
Кристофер много говорил о себе и своей работе, а вопросов задавал мало. Лишь отметив необычный наряд мальчика, предположил, что тот, видно, иноземец, на что Дэвид только молча кивнул и постарался побыстрее перевести разговор на недавнюю гонку за поездом.
— Пегий спустился бы запросто, — заверил Крис Блэк. — Этот молодчина проделывал штуки и потруднее. Но шум и дым сбили его с толку, ударили в голову. С лошадьми такое часто бывает. Они прекрасно держатся в естественном окружении, однако пусти их в незнакомую обстановку — теряются. Я видел одного джентльмена, который невозмутимо продолжал сдавать карты за зеленым сукном, когда лагерь, где он играл, летел ко всем чертям!
Едва закончился ужин, как поезд сделал получасовую остановку. Том и Дэвид отправились прогуляться по городу. Такого большого города Глостер еще не видел. Он шагал разинув рот, глазея на длинные ряды фонарей и казавшиеся ему громадинами здания, пока спутник, как всегда бесцеремонно, не одернул его:
— Если не опустишь голову, можешь ее потерять.
— Что ты хочешь сказать?
— Или очистят карманы, или что-нибудь похуже. Хочу сказать, чтобы ты поглядывал вокруг себя, Том! В этом мире не все люди братья.
Глостер удивленно огляделся, но не увидел ничего подтверждающего столь странное предупреждение. В этот момент они проходили по заполненной людьми узкой улице неподалеку от вокзала. Здесь было мало фонарей, пешеходы спешили в обоих направлениях, так что, вероятно, из-за толчеи какой-то малый, обгоняя Тома, сильно задел его плечом. Он вежливо шагнул в сторону, но тут кто-то налетел на него сзади. Это уже было слишком, даже для его беспредельного терпения. И тут рядом с ним раздался заглушаемый громкими голосами прохожих слабый сдавленный крик.
Обернувшись, Том увидел, что его спутник исчез… Уж не его ли увлекли вон те два типа, старающиеся быстро затеряться в толпе?
Он ринулся вперед и, наткнувшись на подставленную ногу, рухнул лицом вниз. Кого попроще такое падение оглушило бы, но Глостер был скроен из крепких костей и упругих мышц. Легко вскочив на ноги, он нырком уклонился от тяжелого кулака. Другой нападавший подступал сбоку. Том разозлился, но не растерялся. Ему трудно давались размышления, но здесь все было ясно и просто — схватив первого за горло, двинул второго локтем в голову.
Перешагнув через лежащих, он побежал мимо слегка отпрянувших людей. Ротозеи только собирались насладиться зрелищем, как оно чудом завершилось. Глостер прошел сквозь сборище, будто рассекающий воду форштевень корабля.
Тех двоих, которые, как он представлял, тащили Дэвида, нигде не было видно. Том бросился вперед, но тут краем глаза увидел, как в темном проходе открылась дверь и туда торопятся протиснуться несколько фигур. Чтобы узнать, что за свалка там образовалась, много времени не требовалось. Хуже — не посмотреть, потом уже ничего не увидишь. Подумав так, он ринулся к ней.
— Здесь тот малый, — раздался злой голос, — двинь ему по башке, Джо!
Джо, замахиваясь револьвером, обернулся, но в тот же момент ему на голову обрушился голый кулак Глостера. Бандит отлетел к двери, сбивая с ног остальных.
Из этой кучи изрыгающих проклятия, беспомощно барахтающихся людей показалась маленькая фигурка, и тонкий голосок попросил:
— Вытащи меня, Том!
И Дэвид Пэрри проскочил мимо него на улицу.
Том поспешил следом, они зашагали рядом. Не разговаривая, вернулись на вокзал, вышли на платформу, где было посветлее и побольше народу.
Побледневший парнишка был до смерти напуган. Но тут все же сказал:
— Теперь видишь, они меня догнали. Выследили и тебя и меня! Ой, Том, я думал, мне конец! Взяли за горло. Успел только крикнуть, потом вижу, ты шагнул ко мне и упал! А что было с тобой?
— На меня набросились двое. Я отмахнулся и поспешил за тобой.
— Каким образом отмахнулся?
— Одного придушил, другому двинул локтем.
Дэвид поднял на Тома полные восторга глаза, на лице паренька снова вспыхнул румянец.
— Тот, которого ты приложил в дверях, еще долго не будет ходить. Я слышал, твой кулак хрястнул словно дубинка, а когда он повалился на меня, тело было как тюфяк. Откуда в тебе такая силища, Том? Ты прямо Геркулес!
— Я? — переспросил парень, разглядывая растопыренные пальцы. — Да нет!
— Потом я видел, как ты прошел сквозь толпу, рассекая ее грудью! Смотреть было одно удовольствие! Но теперь нам будет еще труднее.
— Не понимаю. В следующий раз, Дэвид, постараемся увернуться, будем внимательнее. Теперь, как ты советуешь, я не буду задирать голову.
Мальчуган вздохнул:
— Они попробовали отделаться от тебя попроще и понадежнее. В этой стране не любят убивать, и они по возможности не хотели этого, но теперь уж не станут раздумывать. Ох, Том, когда в следующий раз будут добираться до меня, начнут с тебя и пустят в дело нож, а то и револьвер! Теперь они узнали, чего ты стоишь.
— Хочешь сказать, пырнут ножом?
— Ага. И скорее всего в спину.
Том нахмурился:
— Тогда, Дэвид, прикрывай мне спину, а я буду смотреть вперед. Глядишь, и проскочим.
— Правильно. — Мальчик не спускал с Тома Глостера восторженных глаз. И вдруг спросил: — О чем ты сейчас думаешь? О том, чтобы бросить это дело?
— Ну нет! — просто ответил Том. — Правда, у меня только один револьвер. Я подумываю: раз такое дело, надо бы еще.
Глава 11
ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ
Ночью, когда пересекали Сьерра-Неваду, в поезде было зверски холодно. Дэвид лежал на верхней полке, Том — на нижней. Мальчишка придумал небольшую хитрость — привязал к запястью приятеля протянутый сверху шнурок. Таким образом они могли молча подавать друг другу сигналы. К счастью, этого не понадобилось. А когда проснулись, поезд, извиваясь, уже спускался сквозь гигантские сосновые леса туда, где было теплее. Потом огромным зеленым газоном раскинулась широкая плоская центральная равнина Калифорнии. К полудню ее пересекли и, проскочив сквозь прибрежные холмы, почувствовали свежее соленое дыхание Тихого океана. Затем с оклендского мола пересели на паром до Сан-Франциско.
— Здесь воздух лучше, — заметил Том. — Лучше и чище. Нам здесь будет спокойней, Дэвид!
Они стояли на носу верхней палубы. Тучи нестройно кричащих морских чаек разлетались в стороны перед паромом, чтобы снова сомкнуться позади.
— О да, нам тут будет так же спокойно, как этим чайкам, над которыми парит вон тот хищник! — отозвался мальчишка.
Паренек был пессимистом, но ни в коей мере не из тех, кто готов сдаться.
— Да они никогда не потащатся за нами в море! — запротестовал Том.
— Почему бы и нет? — горько заметил мальчик. — Ведь следили же всю дорогу в поезде.
— На суше есть телеграф. А как они узнают, что мы собираемся делать теперь?
— Так же элементарно, как узнавали до сих пор. Просто вычислят, что мы собираемся плыть в Вальпараисо. Но теперь, Том, они пойдут на убийство. Если уж доставили нам столько неприятностей на суше на глазах у множества людей, то не трудно представить, что устроят на корабле, когда между нами и океаном не будет ничего, кроме тонкого леера! — На мгновение Дэвид прильнул к руке Тома, но тут же снова овладел собой. — Нам остается лишь полагаться на удачу, — решительно закончил он. — На удачу и добрый кольт… Может, и прорвемся!
Кто-то тронул их сзади. Обернувшись, они увидели расплывшегося в улыбке высокого стройного Кристофера Блэка, с нетерпением поглядывающего на берег.
— Мне осталось полчаса до счастья, — заявил он. — А что вы собираетесь делать во Фриско?
— У нас никаких планов, — поспешно ответил мальчуган.
— Этот город создан для развлечений, — пояснил Блэк. — Вот и приехали. Удачи вам обоим!
Он повернулся и сбежал по трапу на нижнюю палубу. Дэвид и Том направились следом, и вскоре их стиснула толпа, собравшаяся на носу подходившего к причалу парома.
Бросили швартовы, откинули преграждавшую выход цепь, и все устремились вверх по сходням на дебаркадер. Двигаясь по переходам в плотной толпе, Дэвид крепко держался за руку друга.
Таким образом они, щурясь, вышли на залитую слепящим солнцем Маркет-стрит и остановились на площадке перед дебаркадером. Их оглушили звонки и скрежет колес разворачивающихся непрерывным потоком трамваев. Тому Глостеру это зрелище представилось в одно и то же время чем-то вроде рая и сумасшедшего дома. Дэвид тем временем купил газету и быстро пробежал страницы, в поисках объявлений судоходных линий, обслуживающих южное направление Тихоокеанского побережья.
В конце концов друзья нашли подходящий рейс. В агентстве им сообщили, что этот рейс долгий, а погода жаркая, но они все же зарезервировали места на судне, отправляющемся в тот же день пополудни, и отправились в центр купить одежду. Скоро новенькие чемоданы были заполнены костюмами и бельем — столько Том не износил за всю свою жизнь.
Потом пошли в оружейный магазин и купили Дэвиду легкий, но длинноствольный револьвер 32-го калибра. Уложить из него человека вряд ли было можно, но если попасть в уязвимое место, то можно повредить плоть и кость не хуже, чем мощным кольтом. Тому купили кольт военного образца. К обоим приобрели боеприпасы. Дэвид, правда, не успокоился, пока не заглянул в лавку ножевых изделий, где, перебрав уйму охотничьих и других ножей, выбрал себе один с узким черенком и остроконечным серебристым клинком.
— Что ты с ним хочешь делать? — полюбопытствовал Том. — Таким ножом и зайца не освежуешь!
Мальчик серьезно поглядел на приятеля:
— Думаешь, я собираюсь снимать им шкуру? Иногда такая штука бывает не хуже револьвера — и никогда о своих делах не болтает!
Дэвид с наслаждением просмаковал эти слова. Но Тому они показались настолько дикими, что он и на этот раз предпочел не распространяться дальше.
Они направились на пристань и, пройдя через очень высокое прохладное полутемное здание, вышли к причалу, где стоял корабль. У трапа отошли назад, уступая дорогу облаченному в легкий длинный плащ сухощавому подтянутому пожилому джентльмену с щеткой седых усов. Его сопровождал носильщик с двумя чемоданами в руках. Джентльмен с подобающим возрасту достоинством, опираясь на трость, ступил на сходни и прошествовал на корабль.
— Какой-то тип до Чили, — заметил Дэвид. — На том конце его ждет куча денег. А как насчет тебя, Том?
— Что ты имеешь в виду?
— Что тебя ждет на том конце?
Том непонимающе уставился на мальчишку.
— Я как-то об этом не думал, — признался с удивлением.
— Так и знал! — заметил юнец. — Хочешь, расскажу, как обстоят наши дела?
— Давай расскажи.
— Она никогда не проигрывает, — начал Дэвид. — Все оборачивается против нас. Она всегда добивается всего, чего захочет, потому что очень умная, бестия. Сейчас все ей на руку. Практически вся игра в ее руках.
— Я бы этого не сказал.
— Сегодня вечером телеграф сообщит ей, что мы отплыли этим рейсом и что на борту находятся ее люди. — Мальчуган остановился, но, увидев, что Том серьезно задумался и тоже молчит, продолжил: — Я готов рисковать жизнью. Потому что, попытаюсь ли я вернуться домой, чтобы увидеть отца, или же буду болтаться где придется, она все равно будет тянуть ко мне руки. А что тебе до того, Том? Поворачивай, ступай подальше от этого корабля, и тебе ничто не будет угрожать. Я в этом уверен. Они попробовали тебя и знают, чего ты стоишь. Знают, что ты им не по зубам! — И, как бы подводя итог, закончил: — Со мной бывает трудно, Том! Я такой, потому что таким вырос. Капра со мной ладил, но он мне служил. С тобой другое дело. Ты уже дважды меня спас. Сделал для меня больше, чем можно было предположить. Я не имею права ожидать и не ожидаю от тебя большего.
— Вот что, — сказал Том, — если речь окончена, то, думаю, нам пора на корабль.
Мальчик не произнес ни слова, лишь чуть дрогнули уголки его губ. Ему пришлось нахмуриться, чтобы принять обычное решительное, наплевательское ко всему выражение лица.
Они вручили билеты и прошли в свою каюту. Дэвид занялся багажом, а Глостер вышел на палубу. Ему было все интересно. Опершись на поручни, он вдыхал незнакомые резкие запахи порта, разглядывал поднимавшихся по трапу людей, наблюдал за погрузкой багажа и грузов в носовой трюм.
Рядом встал темнокожий малый с квадратной челюстью. В руке он держал пачку зеленых, развернутых как колода карт.
— Глостер, — тихо произнес малый с явно иностранным акцентом, — здесь две с половиной тысячи долларов. Они будут твои, если ты спустишься на берег и забудешь вернуться.
— Здесь воздух лучше, — заметил Том. — Лучше и чище. Нам здесь будет спокойней, Дэвид!
Они стояли на носу верхней палубы. Тучи нестройно кричащих морских чаек разлетались в стороны перед паромом, чтобы снова сомкнуться позади.
— О да, нам тут будет так же спокойно, как этим чайкам, над которыми парит вон тот хищник! — отозвался мальчишка.
Паренек был пессимистом, но ни в коей мере не из тех, кто готов сдаться.
— Да они никогда не потащатся за нами в море! — запротестовал Том.
— Почему бы и нет? — горько заметил мальчик. — Ведь следили же всю дорогу в поезде.
— На суше есть телеграф. А как они узнают, что мы собираемся делать теперь?
— Так же элементарно, как узнавали до сих пор. Просто вычислят, что мы собираемся плыть в Вальпараисо. Но теперь, Том, они пойдут на убийство. Если уж доставили нам столько неприятностей на суше на глазах у множества людей, то не трудно представить, что устроят на корабле, когда между нами и океаном не будет ничего, кроме тонкого леера! — На мгновение Дэвид прильнул к руке Тома, но тут же снова овладел собой. — Нам остается лишь полагаться на удачу, — решительно закончил он. — На удачу и добрый кольт… Может, и прорвемся!
Кто-то тронул их сзади. Обернувшись, они увидели расплывшегося в улыбке высокого стройного Кристофера Блэка, с нетерпением поглядывающего на берег.
— Мне осталось полчаса до счастья, — заявил он. — А что вы собираетесь делать во Фриско?
— У нас никаких планов, — поспешно ответил мальчуган.
— Этот город создан для развлечений, — пояснил Блэк. — Вот и приехали. Удачи вам обоим!
Он повернулся и сбежал по трапу на нижнюю палубу. Дэвид и Том направились следом, и вскоре их стиснула толпа, собравшаяся на носу подходившего к причалу парома.
Бросили швартовы, откинули преграждавшую выход цепь, и все устремились вверх по сходням на дебаркадер. Двигаясь по переходам в плотной толпе, Дэвид крепко держался за руку друга.
Таким образом они, щурясь, вышли на залитую слепящим солнцем Маркет-стрит и остановились на площадке перед дебаркадером. Их оглушили звонки и скрежет колес разворачивающихся непрерывным потоком трамваев. Тому Глостеру это зрелище представилось в одно и то же время чем-то вроде рая и сумасшедшего дома. Дэвид тем временем купил газету и быстро пробежал страницы, в поисках объявлений судоходных линий, обслуживающих южное направление Тихоокеанского побережья.
В конце концов друзья нашли подходящий рейс. В агентстве им сообщили, что этот рейс долгий, а погода жаркая, но они все же зарезервировали места на судне, отправляющемся в тот же день пополудни, и отправились в центр купить одежду. Скоро новенькие чемоданы были заполнены костюмами и бельем — столько Том не износил за всю свою жизнь.
Потом пошли в оружейный магазин и купили Дэвиду легкий, но длинноствольный револьвер 32-го калибра. Уложить из него человека вряд ли было можно, но если попасть в уязвимое место, то можно повредить плоть и кость не хуже, чем мощным кольтом. Тому купили кольт военного образца. К обоим приобрели боеприпасы. Дэвид, правда, не успокоился, пока не заглянул в лавку ножевых изделий, где, перебрав уйму охотничьих и других ножей, выбрал себе один с узким черенком и остроконечным серебристым клинком.
— Что ты с ним хочешь делать? — полюбопытствовал Том. — Таким ножом и зайца не освежуешь!
Мальчик серьезно поглядел на приятеля:
— Думаешь, я собираюсь снимать им шкуру? Иногда такая штука бывает не хуже револьвера — и никогда о своих делах не болтает!
Дэвид с наслаждением просмаковал эти слова. Но Тому они показались настолько дикими, что он и на этот раз предпочел не распространяться дальше.
Они направились на пристань и, пройдя через очень высокое прохладное полутемное здание, вышли к причалу, где стоял корабль. У трапа отошли назад, уступая дорогу облаченному в легкий длинный плащ сухощавому подтянутому пожилому джентльмену с щеткой седых усов. Его сопровождал носильщик с двумя чемоданами в руках. Джентльмен с подобающим возрасту достоинством, опираясь на трость, ступил на сходни и прошествовал на корабль.
— Какой-то тип до Чили, — заметил Дэвид. — На том конце его ждет куча денег. А как насчет тебя, Том?
— Что ты имеешь в виду?
— Что тебя ждет на том конце?
Том непонимающе уставился на мальчишку.
— Я как-то об этом не думал, — признался с удивлением.
— Так и знал! — заметил юнец. — Хочешь, расскажу, как обстоят наши дела?
— Давай расскажи.
— Она никогда не проигрывает, — начал Дэвид. — Все оборачивается против нас. Она всегда добивается всего, чего захочет, потому что очень умная, бестия. Сейчас все ей на руку. Практически вся игра в ее руках.
— Я бы этого не сказал.
— Сегодня вечером телеграф сообщит ей, что мы отплыли этим рейсом и что на борту находятся ее люди. — Мальчуган остановился, но, увидев, что Том серьезно задумался и тоже молчит, продолжил: — Я готов рисковать жизнью. Потому что, попытаюсь ли я вернуться домой, чтобы увидеть отца, или же буду болтаться где придется, она все равно будет тянуть ко мне руки. А что тебе до того, Том? Поворачивай, ступай подальше от этого корабля, и тебе ничто не будет угрожать. Я в этом уверен. Они попробовали тебя и знают, чего ты стоишь. Знают, что ты им не по зубам! — И, как бы подводя итог, закончил: — Со мной бывает трудно, Том! Я такой, потому что таким вырос. Капра со мной ладил, но он мне служил. С тобой другое дело. Ты уже дважды меня спас. Сделал для меня больше, чем можно было предположить. Я не имею права ожидать и не ожидаю от тебя большего.
— Вот что, — сказал Том, — если речь окончена, то, думаю, нам пора на корабль.
Мальчик не произнес ни слова, лишь чуть дрогнули уголки его губ. Ему пришлось нахмуриться, чтобы принять обычное решительное, наплевательское ко всему выражение лица.
Они вручили билеты и прошли в свою каюту. Дэвид занялся багажом, а Глостер вышел на палубу. Ему было все интересно. Опершись на поручни, он вдыхал незнакомые резкие запахи порта, разглядывал поднимавшихся по трапу людей, наблюдал за погрузкой багажа и грузов в носовой трюм.
Рядом встал темнокожий малый с квадратной челюстью. В руке он держал пачку зеленых, развернутых как колода карт.
— Глостер, — тихо произнес малый с явно иностранным акцентом, — здесь две с половиной тысячи долларов. Они будут твои, если ты спустишься на берег и забудешь вернуться.
Глава 12
ЗАБОЛЕВШИЙ КОТ
Том Глостер не нашел для ответа подходящего слова, только так глянул на смуглого джентльмена, что тот поторопился сложить зеленые бумажки и, покачав головой, процедил сквозь зубы:
— Вижу, ты честный идиот.
Потом стремительно повернулся на каблуках и, добежав до трапа, пружинистым шагом спустился на причал, быстро затерялся в толпе пассажиров и провожающих.
«Святая Инес» была небольшим судном, к тому же в основном перевозила грузы, а не людей, но все же, когда отвалила от причала и развернулась в сторону Золотых Ворот, на борту набралось до сорока пассажиров. Миновав неспокойные воды Ворот, «Святая Инес» вышла в открытое море, оставив позади сверкавшие в солнечных лучах окна домов Беркли и яркое разноцветье холмов Сан-Франциско. Впереди возникли неясные лиловые очертания низких, приземистых островов Фараллон. Судно развернулось на юго-запад и стало набирать ход.
С первых минут Том Глостер почувствовал приступы морской болезни и целых три дня мучился, лежа пластом в постели, не в силах оторвать голову от подушки. Все три дня его не оставляли дикое завывание ветра, неустанные заботы Дэвида и странная преданность корабельного кота. Это был небольшой сиамский кот с будто выпачканной углем мордой и светлыми голубыми глазами. Привязанность его была безграничной. Он появился, путаясь в ногах у корабельного стюарда, в первый же день и с тех пор почти все время проводил в каюте, питаясь едой, к которой Том практически не прикасался.
На четвертый день ветер стих, уменьшилась ужасная качка, так что Глостер смог даже сидеть, опираясь на подушки. В этот день он выпил чашку бульона, но к вечеру у него появились блеск в глазах и зверский аппетит.
Дэвид был несказанно рад, потому что, как признался, не решался без Тома выйти из каюты. Он знал о предложенной Глостеру взятке, и при одной мысли об этом у него мороз пробегал по коже. А теперь, когда Том пошел на поправку, мальчуган с радостью заказал все деликатесы из кладовой кока. За супом должны были последовать рыба, мясо, потом утка. С супом было покончено одним махом. Но когда стюард появился в дверях с рыбой, корабль накренился, и содержимое подноса с грохотом посыпалось на пол.
Побледневший стюард, растерянно подобрав куски покрупнее, отправился искать швабру. Сиамский кот тем временем обнюхал остатки. Коты, как известно, неравнодушны к рыбе, и этот тоже немедленно принялся за работу. Когда вернулся стюард, кошачьи усы лоснились сливочным соусом.
Кот отошел в сторону и стал с завистью наблюдать, как с пола исчезают последние остатки. Потребовалось время, прежде чем рыбное блюдо принесли снова и поставили на столик. Том, пока еще слабый, встал с постели, готовый наброситься на еду, когда Дэвид Пэрри вдруг рассмеялся, показывая на кота:
— Погляди-ка, Том! Он нам завидует.
Кот стоял посреди каюты и царапал лапами пол. Шерсть на его спине поднялась дыбом, хвост торчал кверху трубой.
Глянув на кота, Том выскочил из-за стола:
— Не в этом дело! Ему больно, Дэвид! Он даже не возьмет еду из рук. Смотри!
Сиамский кот с отчаянным визгом принялся кататься по полу, затем, выгнув спину, встал в углу и жалобно замяукал.
— Позови стюарда, — велел Том. — Надо что-то делать. Он ведет себя так, будто у него раздирает кишки. И…
— Том! — воскликнул Дэвид. — Неужели не понимаешь?
— Что?
— Так это же рыба! Рыба, которую принесли нам. Она отравлена! Отравлена! О Господи помилуй!
Глостер со спокойным, но мрачным лицом следил за страданиями кота. Потом встал и нажал кнопку вызыва стюарда.
— Пригласите сюда капитана, — потребовал Том.
Стюард, подмигнув, ухмыльнулся:
— Капитана, сэр? Самого капитана?
— Да, мне нужно видеть капитана, — повторил парень.
До стюарда наконец дошло, что с ним говорят серьезно. Он недоуменно посмотрел на катавшегося в конвульсиях по полу кота.
Потом кот затих и, часто дыша, лежал на боку с полузакрытыми глазами. Из его рта пузырилась пена. Он оставался в таком состоянии до прихода капитана.
Капитан, рослый светловолосый чилиец, держался подчеркнуто строго. Его оторвали от ужина, и он требовал объяснить причину такого беспокойства.
Глостер показал на кота:
— Он подыхает.
Капитан поглядел на Тома как на полоумного.
— Он съел пищу, принесенную в каюту для нас, — вмешался Дэвид. — Вон там, на столике, есть еще — это рыба. Она отравлена.
Капитан вздрогнул. Уставился на издыхающего кота, на еду на столике…
— Так это же рыба, которая сегодня подавалась на все столы, — произнес он.
— И под тем же соусом? — спросил Дэвид.
Капитан опять вздрогнул.
— Кому, во имя всех святых, понадобилось подложить вам яд? — воскликнул он.
— Есть кому, — серьезно заверил Дэвид. — Поэтому у нас и возникло подозрение, как только кот плохо себя почувствовал. Не могли бы вы пригласить кока, сэр?
— Сейчас позову.
Послали за коком, тот немедленно явился. Непохожий на солидного шефа пожилой усталый человечек.
— Ты готовил рыбу?
— Я, сэр.
— Станешь есть?
— Я?
— Вон ту рыбу на столе.
Кок недоуменно посмотрел на хмурое лицо капитана, затем на настороженные лица остальных. Все молчали.
— Я уже поужинал, сэр, — ответил он.
— Поужинал?
— Да, сэр.
— Тогда принимайся во второй раз.
Зычный суровый голос капитана, казалось, лишил кока ума.
— Вы хотите сказать, чтобы я сел здесь и покушал, сэр?
— Именно.
Кок сел за стол и, подцепив кусочек вилкой, поднес его ко рту. Том остановил старика.
— Это не он, — объяснил Дэвид. — Если бы он знал, не осмелился бы.
— Что случилось? — спросил, задрожав, бедняга.
— Почему в каюты подавали рыбу не под тем соусом, что в столовой? — поинтересовался капитан.
— Верно, под другим, — признал шеф. Потом, как бы вспомнив, объяснил: — От обеда осталось немного сливочного соуса. Он был абсолютно свежий, вот я и решил пустить его на ужин с рыбой.
— Кто готовил соус?
— Я.
Капитан дернул себя за бороду.
— Можешь идти, шеф. Бой, позови доктора!
Привели доктора, которому было приказано произвести вскрытие кота и установить причину его смерти. Беднягу сиамца унесли. Капитан остался с пассажирами. Некоторое время он молчал, наконец без обиняков спросил, почему их жизни что-то угрожает. Дэвид ответил, что Том его охраняет, а убрать хотят его самого. Глостера убили бы только из-за того, что он стоит у них на пути.
Капитан недоверчиво произнес:
— Так вы хотите, чтобы я поверил, что есть люди, желающие убить вас, мой мальчик?
— Представьте, что у вас есть племянник, — принялся объяснять Дэвид, — который является наследником миллиона долларов, а следующим наследником оказываетесь вы. Желали бы вы ему долгих лет жизни?
— Выходит, вы наследник целого миллиона?
— Побольше, — хладнокровно уточнил Дэвид и, слегка улыбнувшись, добавил: — И почти миллиона долгов.
Капитан был явно поражен, но прежде, чем продолжил расспрашивать, раздался громкий торопливый стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в каюту влетел возбужденный доктор.
— Какая-то странная злая шутка, — выпалил он. — Кота-то, выходит, отравили, сэр. У него в желудке достаточно мышьяка, чтобы убить большого пса… или человека.
— Мышьяка? — воскликнул капитан.
Некоторое время в каюте стояла полнейшая тишина.
— С вами все, — наконец коротко бросил доктору капитан, и тот, с написанным на лице крайним изумлением, удалился. — Это дело не рук шефа, — решительно заявил шкипер. — Никто на судне — а многие ужинали по каютам — не пострадал ни от соуса, ни от рыбы. Возможно, к этому имеет какое-то отношение стюард или кто-то еще, получивший возможность поколдовать над блюдом, предназначенным для вашей каюты.
— Вижу, ты честный идиот.
Потом стремительно повернулся на каблуках и, добежав до трапа, пружинистым шагом спустился на причал, быстро затерялся в толпе пассажиров и провожающих.
«Святая Инес» была небольшим судном, к тому же в основном перевозила грузы, а не людей, но все же, когда отвалила от причала и развернулась в сторону Золотых Ворот, на борту набралось до сорока пассажиров. Миновав неспокойные воды Ворот, «Святая Инес» вышла в открытое море, оставив позади сверкавшие в солнечных лучах окна домов Беркли и яркое разноцветье холмов Сан-Франциско. Впереди возникли неясные лиловые очертания низких, приземистых островов Фараллон. Судно развернулось на юго-запад и стало набирать ход.
С первых минут Том Глостер почувствовал приступы морской болезни и целых три дня мучился, лежа пластом в постели, не в силах оторвать голову от подушки. Все три дня его не оставляли дикое завывание ветра, неустанные заботы Дэвида и странная преданность корабельного кота. Это был небольшой сиамский кот с будто выпачканной углем мордой и светлыми голубыми глазами. Привязанность его была безграничной. Он появился, путаясь в ногах у корабельного стюарда, в первый же день и с тех пор почти все время проводил в каюте, питаясь едой, к которой Том практически не прикасался.
На четвертый день ветер стих, уменьшилась ужасная качка, так что Глостер смог даже сидеть, опираясь на подушки. В этот день он выпил чашку бульона, но к вечеру у него появились блеск в глазах и зверский аппетит.
Дэвид был несказанно рад, потому что, как признался, не решался без Тома выйти из каюты. Он знал о предложенной Глостеру взятке, и при одной мысли об этом у него мороз пробегал по коже. А теперь, когда Том пошел на поправку, мальчуган с радостью заказал все деликатесы из кладовой кока. За супом должны были последовать рыба, мясо, потом утка. С супом было покончено одним махом. Но когда стюард появился в дверях с рыбой, корабль накренился, и содержимое подноса с грохотом посыпалось на пол.
Побледневший стюард, растерянно подобрав куски покрупнее, отправился искать швабру. Сиамский кот тем временем обнюхал остатки. Коты, как известно, неравнодушны к рыбе, и этот тоже немедленно принялся за работу. Когда вернулся стюард, кошачьи усы лоснились сливочным соусом.
Кот отошел в сторону и стал с завистью наблюдать, как с пола исчезают последние остатки. Потребовалось время, прежде чем рыбное блюдо принесли снова и поставили на столик. Том, пока еще слабый, встал с постели, готовый наброситься на еду, когда Дэвид Пэрри вдруг рассмеялся, показывая на кота:
— Погляди-ка, Том! Он нам завидует.
Кот стоял посреди каюты и царапал лапами пол. Шерсть на его спине поднялась дыбом, хвост торчал кверху трубой.
Глянув на кота, Том выскочил из-за стола:
— Не в этом дело! Ему больно, Дэвид! Он даже не возьмет еду из рук. Смотри!
Сиамский кот с отчаянным визгом принялся кататься по полу, затем, выгнув спину, встал в углу и жалобно замяукал.
— Позови стюарда, — велел Том. — Надо что-то делать. Он ведет себя так, будто у него раздирает кишки. И…
— Том! — воскликнул Дэвид. — Неужели не понимаешь?
— Что?
— Так это же рыба! Рыба, которую принесли нам. Она отравлена! Отравлена! О Господи помилуй!
Глостер со спокойным, но мрачным лицом следил за страданиями кота. Потом встал и нажал кнопку вызыва стюарда.
— Пригласите сюда капитана, — потребовал Том.
Стюард, подмигнув, ухмыльнулся:
— Капитана, сэр? Самого капитана?
— Да, мне нужно видеть капитана, — повторил парень.
До стюарда наконец дошло, что с ним говорят серьезно. Он недоуменно посмотрел на катавшегося в конвульсиях по полу кота.
Потом кот затих и, часто дыша, лежал на боку с полузакрытыми глазами. Из его рта пузырилась пена. Он оставался в таком состоянии до прихода капитана.
Капитан, рослый светловолосый чилиец, держался подчеркнуто строго. Его оторвали от ужина, и он требовал объяснить причину такого беспокойства.
Глостер показал на кота:
— Он подыхает.
Капитан поглядел на Тома как на полоумного.
— Он съел пищу, принесенную в каюту для нас, — вмешался Дэвид. — Вон там, на столике, есть еще — это рыба. Она отравлена.
Капитан вздрогнул. Уставился на издыхающего кота, на еду на столике…
— Так это же рыба, которая сегодня подавалась на все столы, — произнес он.
— И под тем же соусом? — спросил Дэвид.
Капитан опять вздрогнул.
— Кому, во имя всех святых, понадобилось подложить вам яд? — воскликнул он.
— Есть кому, — серьезно заверил Дэвид. — Поэтому у нас и возникло подозрение, как только кот плохо себя почувствовал. Не могли бы вы пригласить кока, сэр?
— Сейчас позову.
Послали за коком, тот немедленно явился. Непохожий на солидного шефа пожилой усталый человечек.
— Ты готовил рыбу?
— Я, сэр.
— Станешь есть?
— Я?
— Вон ту рыбу на столе.
Кок недоуменно посмотрел на хмурое лицо капитана, затем на настороженные лица остальных. Все молчали.
— Я уже поужинал, сэр, — ответил он.
— Поужинал?
— Да, сэр.
— Тогда принимайся во второй раз.
Зычный суровый голос капитана, казалось, лишил кока ума.
— Вы хотите сказать, чтобы я сел здесь и покушал, сэр?
— Именно.
Кок сел за стол и, подцепив кусочек вилкой, поднес его ко рту. Том остановил старика.
— Это не он, — объяснил Дэвид. — Если бы он знал, не осмелился бы.
— Что случилось? — спросил, задрожав, бедняга.
— Почему в каюты подавали рыбу не под тем соусом, что в столовой? — поинтересовался капитан.
— Верно, под другим, — признал шеф. Потом, как бы вспомнив, объяснил: — От обеда осталось немного сливочного соуса. Он был абсолютно свежий, вот я и решил пустить его на ужин с рыбой.
— Кто готовил соус?
— Я.
Капитан дернул себя за бороду.
— Можешь идти, шеф. Бой, позови доктора!
Привели доктора, которому было приказано произвести вскрытие кота и установить причину его смерти. Беднягу сиамца унесли. Капитан остался с пассажирами. Некоторое время он молчал, наконец без обиняков спросил, почему их жизни что-то угрожает. Дэвид ответил, что Том его охраняет, а убрать хотят его самого. Глостера убили бы только из-за того, что он стоит у них на пути.
Капитан недоверчиво произнес:
— Так вы хотите, чтобы я поверил, что есть люди, желающие убить вас, мой мальчик?
— Представьте, что у вас есть племянник, — принялся объяснять Дэвид, — который является наследником миллиона долларов, а следующим наследником оказываетесь вы. Желали бы вы ему долгих лет жизни?
— Выходит, вы наследник целого миллиона?
— Побольше, — хладнокровно уточнил Дэвид и, слегка улыбнувшись, добавил: — И почти миллиона долгов.
Капитан был явно поражен, но прежде, чем продолжил расспрашивать, раздался громкий торопливый стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в каюту влетел возбужденный доктор.
— Какая-то странная злая шутка, — выпалил он. — Кота-то, выходит, отравили, сэр. У него в желудке достаточно мышьяка, чтобы убить большого пса… или человека.
— Мышьяка? — воскликнул капитан.
Некоторое время в каюте стояла полнейшая тишина.
— С вами все, — наконец коротко бросил доктору капитан, и тот, с написанным на лице крайним изумлением, удалился. — Это дело не рук шефа, — решительно заявил шкипер. — Никто на судне — а многие ужинали по каютам — не пострадал ни от соуса, ни от рыбы. Возможно, к этому имеет какое-то отношение стюард или кто-то еще, получивший возможность поколдовать над блюдом, предназначенным для вашей каюты.