Пэрри наклонился осмотреть рану и, не поднимая головы, ответил:
— Если его уволок Глостер, то не убьет. Не станешь же куда-то тащить человека, если намерен его убить, не так ли, Беатрис?
Беатрис набросилась на Алисию.
— Это все ты… ты! — задыхаясь, кричала она. — Ты его обрабатываешь! Теперь вижу, всюду дело твоих рук, неблагодарная тварь!
Алисия, будто увидев кузину впервые, бросила на нее любопытный взгляд и снова сосредоточенно наклонилась над раненым.
— Боже, — захлебываясь от ярости и отчаяния, не унималась Беатрис, — значит, правда, что тебе наплевать на всех нас! Эти ужасные ружья, дурацкие тигровые шкуры — вот что ты любишь! О, как только я могла выйти замуж за такое чудовище! — И она выбежала из комнаты, отдавая по пути приказания слугам.
В этот момент раненый поморщился и скрипнул зубами.
— Что, сделал тебе больно? — озабоченно спросил Пэрри.
— Вы? Нисколько! Если увидели в моих глазах каплю воды, вспомните старую пословицу: слезы текут от дыма, от лука и от сварливой бабы.
Пэрри на секунду перестал бинтовать и поглядел на своего пациента.
— Не хотел оскорбить вас, сеньор, — продолжил тот. — Но сами видите, что к чему. Лучше бы вы бросили меня и делали, что угодно сеньоре. Мужчину гонят из дому протекающая крыша и злой язык.
— Замолкни! — приказал Пэрри. — Лежи тихо и оставь свои шуточки на потом, когда закончу.
— Сеньор, — продолжал болтать раненый, — если я выживу после того, как побывал в руках самого Томаса Глостера, то стану дважды знаменитым. Если уж он меня не убил, то никто не сможет. Если встану на ноги, буду ходить что твой петух! — Он через силу засмеялся.
— Когда смеешься, тревожишь рану, — заметил Пэрри, поражаясь фантазиям, бахвальству и самоуверенности парня, смешанным с поразительным бесстрашием.
— Если бы не смеялся, тогда бы орал, — пояснил гаучо. — Но вот что я вам скажу: вы, англичане и американцы, никогда не задумывались над тем, что от хорошего вопля легче на сердце и в груди.
— Надо подумать, — отозвался Дэвид Пэрри, сноровисто бинтуя грудь раненого. — Потом поговорим об этом.
— Поговорим, сеньор, если не откажет язык. Поговорим обо всем…
— Тогда скажи мне еще раз: что привело тебя сюда… вернее, в сад?
— Не могу сказать за других, а сам я здесь ради денег. Денег, которые я получил от Христофоре Негро. А он, как я думаю, хочет разделаться с Глостером — это его главная цель — и захватить вашего сынка.
— Моего сына? — не принимая гаучо всерьез, воскликнул ранчеро.
— Вижу, не очень верите, — усмехнулся тот. — Но слухи — странная штука. Могут обернуться в любую сторону.
— Нам надо поговорить один на один, — тихо промолвил Пэрри.
— С радостью, сеньор, — хотите, на земле, хотите, на небесах, если не повезет.
— Теперь чувствуешь себя хорошо?
— Почти.
Закончив бинтовать, Пэрри отошел от кушетки.
— Мог бы чувствовать себя совсем отлично, — добавил пациент.
— Что для этого надо?
— Глоток вашего огненного бренди, сеньор.
— Будет бренди.
Распорядившись, Пэрри задал вопрос:
— Можешь что-нибудь добавить, не выдавая своего хозяина?
— Теперь вы мой хозяин, сеньор, — моментально отреагировал гаучо. — Благодаря вашей доброте я еще жив. Теперь вы для меня самый главный. Упаси Господи поставить вас на одну доску с другими. — Он приподнялся на локте. — Старуха в синем платье… ответ на загадку найдете у нее в кушаке, а говоря проще… — Возбужденно блестя глазами, парень протянул руку, но не успел закончить.
В комнате прогремел выстрел, и гаучо с простреленной головой повалился на кушетку.
Глава 38
Глава 39
Глава 40
— Если его уволок Глостер, то не убьет. Не станешь же куда-то тащить человека, если намерен его убить, не так ли, Беатрис?
Беатрис набросилась на Алисию.
— Это все ты… ты! — задыхаясь, кричала она. — Ты его обрабатываешь! Теперь вижу, всюду дело твоих рук, неблагодарная тварь!
Алисия, будто увидев кузину впервые, бросила на нее любопытный взгляд и снова сосредоточенно наклонилась над раненым.
— Боже, — захлебываясь от ярости и отчаяния, не унималась Беатрис, — значит, правда, что тебе наплевать на всех нас! Эти ужасные ружья, дурацкие тигровые шкуры — вот что ты любишь! О, как только я могла выйти замуж за такое чудовище! — И она выбежала из комнаты, отдавая по пути приказания слугам.
В этот момент раненый поморщился и скрипнул зубами.
— Что, сделал тебе больно? — озабоченно спросил Пэрри.
— Вы? Нисколько! Если увидели в моих глазах каплю воды, вспомните старую пословицу: слезы текут от дыма, от лука и от сварливой бабы.
Пэрри на секунду перестал бинтовать и поглядел на своего пациента.
— Не хотел оскорбить вас, сеньор, — продолжил тот. — Но сами видите, что к чему. Лучше бы вы бросили меня и делали, что угодно сеньоре. Мужчину гонят из дому протекающая крыша и злой язык.
— Замолкни! — приказал Пэрри. — Лежи тихо и оставь свои шуточки на потом, когда закончу.
— Сеньор, — продолжал болтать раненый, — если я выживу после того, как побывал в руках самого Томаса Глостера, то стану дважды знаменитым. Если уж он меня не убил, то никто не сможет. Если встану на ноги, буду ходить что твой петух! — Он через силу засмеялся.
— Когда смеешься, тревожишь рану, — заметил Пэрри, поражаясь фантазиям, бахвальству и самоуверенности парня, смешанным с поразительным бесстрашием.
— Если бы не смеялся, тогда бы орал, — пояснил гаучо. — Но вот что я вам скажу: вы, англичане и американцы, никогда не задумывались над тем, что от хорошего вопля легче на сердце и в груди.
— Надо подумать, — отозвался Дэвид Пэрри, сноровисто бинтуя грудь раненого. — Потом поговорим об этом.
— Поговорим, сеньор, если не откажет язык. Поговорим обо всем…
— Тогда скажи мне еще раз: что привело тебя сюда… вернее, в сад?
— Не могу сказать за других, а сам я здесь ради денег. Денег, которые я получил от Христофоре Негро. А он, как я думаю, хочет разделаться с Глостером — это его главная цель — и захватить вашего сынка.
— Моего сына? — не принимая гаучо всерьез, воскликнул ранчеро.
— Вижу, не очень верите, — усмехнулся тот. — Но слухи — странная штука. Могут обернуться в любую сторону.
— Нам надо поговорить один на один, — тихо промолвил Пэрри.
— С радостью, сеньор, — хотите, на земле, хотите, на небесах, если не повезет.
— Теперь чувствуешь себя хорошо?
— Почти.
Закончив бинтовать, Пэрри отошел от кушетки.
— Мог бы чувствовать себя совсем отлично, — добавил пациент.
— Что для этого надо?
— Глоток вашего огненного бренди, сеньор.
— Будет бренди.
Распорядившись, Пэрри задал вопрос:
— Можешь что-нибудь добавить, не выдавая своего хозяина?
— Теперь вы мой хозяин, сеньор, — моментально отреагировал гаучо. — Благодаря вашей доброте я еще жив. Теперь вы для меня самый главный. Упаси Господи поставить вас на одну доску с другими. — Он приподнялся на локте. — Старуха в синем платье… ответ на загадку найдете у нее в кушаке, а говоря проще… — Возбужденно блестя глазами, парень протянул руку, но не успел закончить.
В комнате прогремел выстрел, и гаучо с простреленной головой повалился на кушетку.
Глава 38
МАЛЕНЬКИЙ ХИТРЕЦ
Проводив взглядом раненого и его спасителей, Том Глостер посмотрел на притихшего у него под мышкой ребенка и увидел блестящие хитрые глазенки.
— У тебя устала рука, — сказал малыш.
Именно такое замечание можно было ожидать из уст юного Дэвида Пэрри. Пораженный Том Глостер мог больше не сомневаться, оба брата — отпрыски одного папаши.
— Устала, — признался он.
— Еще бы! Ведь я тяжелее самого большого ведра с водой, — объявил Роджер.
— Верно, — кивнул Глостер и опустил мальчишку на землю. — Не убежишь?
— Я не дурак, — хихикнул тот. — А тебя я знаю!
— Кто я?
— Да слышал! Ты Томазо эль Гранде.
— Томазо эль Гранде?
— Конечно. Томас Великий! Так гаучо называют Томаса Глостера. Они только о нем и говорят.
— Так ты не убежишь?
— Конечно нет. Ты же меня сразу поймаешь.
— Скажи-ка, ты меня не боишься, Роджер?
— Нет, нет, сеньор! Зачем мне тебя бояться?
— Разве не слышал, как мать говорила, что тебя убьют?
— Это ее дело. Я знаю, если что-нибудь для тебя значу, то только живой. Что толку от меня мертвого?
— Скажи мне, пожалуйста, а какой мне толк от тебя живого?
— Да это всякий знает.
— Все-таки хочу услышать от тебя.
— Ладно, скажу. Мама, конечно, много даст, чтобы получить меня обратно.
— Возможно. И что из этого?
Он чувствовал себя так, будто идет по дорожке, освещаемой врагом. Сам он дороги не видел.
— Так ведь Дэвид у нее в руках, верно? — спросил малыш.
— Верно.
— Кажется, ты ему помогаешь. По крайней мере, стал знаменитым, потому что помог Дэвиду вернуться сюда.
— Ну и что?
— Разве мама не согласится поменять меня на него и вернуть его тебе?
— Было бы здорово поговорить с ней об этом.
— Ты, конечно, не станешь с ней говорить, а передашь с кем-нибудь.
— Чтобы она потом прислала два десятка людей меня убить? Ничего себе!
Мальчишка снова захихикал:
— Неужели ты считаешь нас за дураков? Не такие уж мы дураки! Если она пошлет людей, ты меня просто прикончишь, а сам, наверно, снова ускользнешь!
Для Глостера это было откровением. Он не подумал о преимуществе, какое получил, завладев малышом. Страх матери лишь подтолкнул его к действиям. Теперь же он внезапно увидел пусть незначительный шанс выбраться.
— Если я смогу вас поменять, ты думаешь, мне дадут свободно скрыться в пампасах?
— Если она согласится отдать Дэвида, разве не даст и пару коней? С радостью, да еще подбросит денег!
— Да ну? — улыбнулся Том.
Мальчишка снова расхохотался.
— Я знаю! — заявил он. — Ты работаешь не за деньги. Все гаучо так говорят. Только чтобы делать людям добро. Не понимаю — зачем?
Все эти разговоры о Томазо эль Гранде, или Томасе Великом, и отличные характеристики ни капельки не польстили Глостеру. Ему представлялось, будто люди смотрят на него и его поступки через увеличительное стекло, а потому видят великаном.
— Ладно, — сказал он, — думаю, надо вернуться к дому.
— Хорошо! — воскликнул мальчишка. — Я так и знал!
— И тебе не страшно?
— Нисколечко!
Глостер взял его за руку, и они двинулись под сенью леса, быстро перебегая освещенные луной пространства. Похититель и его пленник представляли собой странную пару. Мальчишке, как видно, все страшно нравилось. Он с сияющими от восторга глазами вертел по сторонам головой. Том поражался его бесстрашию, отмечая все больше сходства между этим малышом и юным Дэвидом, с которым ему довелось странствовать.
Приходилось соблюдать величайшую осторожность, ибо весь парк вокруг дома Пэрри кишел людьми. То и дело слышался топот копыт и перекликающиеся между собой голоса. Пробравшись к опушке молодой рощицы, по которой протекал небольшой ручеек, они чуть не наткнулись на троих бешено мчавшихся с револьверами наготове всадников.
— Смотри, смотри! — засмеялся малыш, которого вся эта бешеная суматоха приводила в неописуемый восторг. — Они вытоптали весь газон, с которым папа так долго возился и все время ругался. Видишь, сеньор, как они стараются нас отыскать!
— Вижу, — отозвался Том. — Сегодня здесь, кажется, целая армия.
— И все-таки, — заметил малыш, — их мало, чтобы захватить Тома Глостера. Я знаю!
— Откуда тебе знать? — смущенно пробормотал парень.
— О-о! Когда везет, ничто не помешает! Когда бывает счастливый день, у меня все получается. А в несчастливый все идет не так, как надо!
Такие рассуждения подбодрили Тома. В конечном счете в них была значительная доля истины. Во всяком случае, в имении царило полное замешательство — самое подходящее время вопреки всему выполнить задуманное.
Круто свернув по тропинке, они с малышом лицом к лицу столкнулись с бежавшим навстречу человеком. Глостер ткнул незнакомцу под подбородок ствол револьвера. Парень разразился ругательствами.
— Пусти меня! — кричал он. — Нет у меня денег, на мне не наживешься!
— Чудак! — захлебывался от восторга мальчуган. — Это же Томазо эль Гранде!
— Матерь Божья! — сразу обмякнув, взмолился парень. — Да охранит меня святой Пьетро!
— Ступай обратно в дом, — велел Глостер. — Там найдешь сеньору…
— И скажешь ей, — перебил малыш, — если она хочет получить меня обратно, то пусть пришлет сюда Дэвида, целого и невредимого. И пару хороших коней. А если, пока мы здесь, что-то окажется неладно, сеньор Глостер грозит при малейшей опасности сунуть мне в сердце нож и скрыться.
— Так это маленький сеньор! — воскликнул слуга. — О, про эту ночь будет что вспомнить!
— Ты слышал? — оборвал его Роджер.
— Все будет в точности исполнено!
— Не забудешь наше место? — спросил Том.
— Никак нет, сеньор! Разве можно забыть место, где я повстречался с сеньором Глостером и его револьвером? Ха, сеньор, позвольте сказать, на свете нет такого человека, который бы глядел в дуло вашего револьвера и остался жить, чтобы потом об этом рассказывать! — И он весело рассмеялся.
«Настроение у этих угрюмых аргентинцев что ртуть в градуснике, — подумал Том, — чуть тронь, ползет то вверх, то вниз».
Парень что было мочи помчался к дому.
— Она обязательно обманет, — сказал Том Глостер.
— Обманет, если у нее есть что-нибудь еще, — согласился малыш. — Уж я-то ее знаю! Она никого не жалеет — всем известно, какая она злая. Но за меня она заплатит большую цену, потому что я ее живая частица. Она мне так все время говорит. Вот увидишь, за мной придут.
Они встали где потемнее и стали ждать. Оба, взрослый мужчина и маленький ребенок, замерли, вглядываясь из-за кустов в обе стороны. В тишине были отчетливо слышны разные звуки: хлопанье дверей, отдаленные крики, быстрый, как биение сердца, стук копыт. Вслушиваясь, они старались понять, что означает для них каждый из них.
Наконец раздались быстро приближающиеся шаги. Мужской голос опасливо позвал:
— Сеньор Глостер!
— Здесь! — зазвенел детский голосок.
— Сеньор Глостер!
— Здесь, — подтвердил Том, готовый пустить в ход револьвер.
— Сеньор, ваше сообщение передано. Сеньора считает, что вы благородный человек, которому можно доверять. Она с радостью вернет вам младшего Дэвида, но только если вы поклянетесь, что заберете его с собой и он никогда не вернется в этот дом.
Послышалась легкая возня, затем раздался взволнованный голос Дэвида:
— Не обещай, Том! Том Глостер, ни за что не обещай этого!
— Мальчишка еще глуп! — крикнул посланец. — Не хватает ума, вот и несет такое. Сеньора просит вас поторопиться с решением, сеньор.
— Извините, — ответил Том Глостер. — Мы проделали долгий путь и многого натерпелись, чтобы попасть сюда. А вы хотите, чтобы мы уехали? Нет, не можем.
Мужчина выругался, потом вдруг крикнул:
— Тогда берите его и отдавайте младшего!
— У тебя устала рука, — сказал малыш.
Именно такое замечание можно было ожидать из уст юного Дэвида Пэрри. Пораженный Том Глостер мог больше не сомневаться, оба брата — отпрыски одного папаши.
— Устала, — признался он.
— Еще бы! Ведь я тяжелее самого большого ведра с водой, — объявил Роджер.
— Верно, — кивнул Глостер и опустил мальчишку на землю. — Не убежишь?
— Я не дурак, — хихикнул тот. — А тебя я знаю!
— Кто я?
— Да слышал! Ты Томазо эль Гранде.
— Томазо эль Гранде?
— Конечно. Томас Великий! Так гаучо называют Томаса Глостера. Они только о нем и говорят.
— Так ты не убежишь?
— Конечно нет. Ты же меня сразу поймаешь.
— Скажи-ка, ты меня не боишься, Роджер?
— Нет, нет, сеньор! Зачем мне тебя бояться?
— Разве не слышал, как мать говорила, что тебя убьют?
— Это ее дело. Я знаю, если что-нибудь для тебя значу, то только живой. Что толку от меня мертвого?
— Скажи мне, пожалуйста, а какой мне толк от тебя живого?
— Да это всякий знает.
— Все-таки хочу услышать от тебя.
— Ладно, скажу. Мама, конечно, много даст, чтобы получить меня обратно.
— Возможно. И что из этого?
Он чувствовал себя так, будто идет по дорожке, освещаемой врагом. Сам он дороги не видел.
— Так ведь Дэвид у нее в руках, верно? — спросил малыш.
— Верно.
— Кажется, ты ему помогаешь. По крайней мере, стал знаменитым, потому что помог Дэвиду вернуться сюда.
— Ну и что?
— Разве мама не согласится поменять меня на него и вернуть его тебе?
— Было бы здорово поговорить с ней об этом.
— Ты, конечно, не станешь с ней говорить, а передашь с кем-нибудь.
— Чтобы она потом прислала два десятка людей меня убить? Ничего себе!
Мальчишка снова захихикал:
— Неужели ты считаешь нас за дураков? Не такие уж мы дураки! Если она пошлет людей, ты меня просто прикончишь, а сам, наверно, снова ускользнешь!
Для Глостера это было откровением. Он не подумал о преимуществе, какое получил, завладев малышом. Страх матери лишь подтолкнул его к действиям. Теперь же он внезапно увидел пусть незначительный шанс выбраться.
— Если я смогу вас поменять, ты думаешь, мне дадут свободно скрыться в пампасах?
— Если она согласится отдать Дэвида, разве не даст и пару коней? С радостью, да еще подбросит денег!
— Да ну? — улыбнулся Том.
Мальчишка снова расхохотался.
— Я знаю! — заявил он. — Ты работаешь не за деньги. Все гаучо так говорят. Только чтобы делать людям добро. Не понимаю — зачем?
Все эти разговоры о Томазо эль Гранде, или Томасе Великом, и отличные характеристики ни капельки не польстили Глостеру. Ему представлялось, будто люди смотрят на него и его поступки через увеличительное стекло, а потому видят великаном.
— Ладно, — сказал он, — думаю, надо вернуться к дому.
— Хорошо! — воскликнул мальчишка. — Я так и знал!
— И тебе не страшно?
— Нисколечко!
Глостер взял его за руку, и они двинулись под сенью леса, быстро перебегая освещенные луной пространства. Похититель и его пленник представляли собой странную пару. Мальчишке, как видно, все страшно нравилось. Он с сияющими от восторга глазами вертел по сторонам головой. Том поражался его бесстрашию, отмечая все больше сходства между этим малышом и юным Дэвидом, с которым ему довелось странствовать.
Приходилось соблюдать величайшую осторожность, ибо весь парк вокруг дома Пэрри кишел людьми. То и дело слышался топот копыт и перекликающиеся между собой голоса. Пробравшись к опушке молодой рощицы, по которой протекал небольшой ручеек, они чуть не наткнулись на троих бешено мчавшихся с револьверами наготове всадников.
— Смотри, смотри! — засмеялся малыш, которого вся эта бешеная суматоха приводила в неописуемый восторг. — Они вытоптали весь газон, с которым папа так долго возился и все время ругался. Видишь, сеньор, как они стараются нас отыскать!
— Вижу, — отозвался Том. — Сегодня здесь, кажется, целая армия.
— И все-таки, — заметил малыш, — их мало, чтобы захватить Тома Глостера. Я знаю!
— Откуда тебе знать? — смущенно пробормотал парень.
— О-о! Когда везет, ничто не помешает! Когда бывает счастливый день, у меня все получается. А в несчастливый все идет не так, как надо!
Такие рассуждения подбодрили Тома. В конечном счете в них была значительная доля истины. Во всяком случае, в имении царило полное замешательство — самое подходящее время вопреки всему выполнить задуманное.
Круто свернув по тропинке, они с малышом лицом к лицу столкнулись с бежавшим навстречу человеком. Глостер ткнул незнакомцу под подбородок ствол револьвера. Парень разразился ругательствами.
— Пусти меня! — кричал он. — Нет у меня денег, на мне не наживешься!
— Чудак! — захлебывался от восторга мальчуган. — Это же Томазо эль Гранде!
— Матерь Божья! — сразу обмякнув, взмолился парень. — Да охранит меня святой Пьетро!
— Ступай обратно в дом, — велел Глостер. — Там найдешь сеньору…
— И скажешь ей, — перебил малыш, — если она хочет получить меня обратно, то пусть пришлет сюда Дэвида, целого и невредимого. И пару хороших коней. А если, пока мы здесь, что-то окажется неладно, сеньор Глостер грозит при малейшей опасности сунуть мне в сердце нож и скрыться.
— Так это маленький сеньор! — воскликнул слуга. — О, про эту ночь будет что вспомнить!
— Ты слышал? — оборвал его Роджер.
— Все будет в точности исполнено!
— Не забудешь наше место? — спросил Том.
— Никак нет, сеньор! Разве можно забыть место, где я повстречался с сеньором Глостером и его револьвером? Ха, сеньор, позвольте сказать, на свете нет такого человека, который бы глядел в дуло вашего револьвера и остался жить, чтобы потом об этом рассказывать! — И он весело рассмеялся.
«Настроение у этих угрюмых аргентинцев что ртуть в градуснике, — подумал Том, — чуть тронь, ползет то вверх, то вниз».
Парень что было мочи помчался к дому.
— Она обязательно обманет, — сказал Том Глостер.
— Обманет, если у нее есть что-нибудь еще, — согласился малыш. — Уж я-то ее знаю! Она никого не жалеет — всем известно, какая она злая. Но за меня она заплатит большую цену, потому что я ее живая частица. Она мне так все время говорит. Вот увидишь, за мной придут.
Они встали где потемнее и стали ждать. Оба, взрослый мужчина и маленький ребенок, замерли, вглядываясь из-за кустов в обе стороны. В тишине были отчетливо слышны разные звуки: хлопанье дверей, отдаленные крики, быстрый, как биение сердца, стук копыт. Вслушиваясь, они старались понять, что означает для них каждый из них.
Наконец раздались быстро приближающиеся шаги. Мужской голос опасливо позвал:
— Сеньор Глостер!
— Здесь! — зазвенел детский голосок.
— Сеньор Глостер!
— Здесь, — подтвердил Том, готовый пустить в ход револьвер.
— Сеньор, ваше сообщение передано. Сеньора считает, что вы благородный человек, которому можно доверять. Она с радостью вернет вам младшего Дэвида, но только если вы поклянетесь, что заберете его с собой и он никогда не вернется в этот дом.
Послышалась легкая возня, затем раздался взволнованный голос Дэвида:
— Не обещай, Том! Том Глостер, ни за что не обещай этого!
— Мальчишка еще глуп! — крикнул посланец. — Не хватает ума, вот и несет такое. Сеньора просит вас поторопиться с решением, сеньор.
— Извините, — ответил Том Глостер. — Мы проделали долгий путь и многого натерпелись, чтобы попасть сюда. А вы хотите, чтобы мы уехали? Нет, не можем.
Мужчина выругался, потом вдруг крикнул:
— Тогда берите его и отдавайте младшего!
Глава 39
НА ЧЕРДАКЕ
А в это время в доме происходили такие события, что необходимо вернуться к Дэвиду Пэрри-старшему, стоявшему в библиотеке над мертвым телом гаучо.
Алисия показывала рукой на дверь. Посмотрев в ту сторону, он увидел, как дверь медленно закрывается, а рядом в воздухе висит тонкая голубая струйка дыма.
Пэрри тигром бросился к двери, распахнул и заметил, как, мелькнув в конце прихожей, за углом скрылась чья-то фигура.
В молодые годы он был прекрасным спринтером, но никогда в жизни не бегал так быстро, как на этот раз. Пэрри был без оружия, да оно ему было и не нужно — готов был задушить негодяя голыми руками.
Узкий проход за углом упирался в дверь, которая захлопнулась перед носом Пэрри. Беглец щелкнул ключом с другой стороны.
Пэрри навалился плечом на дверь. Сверху донизу пробежала трещина. Двинул плечом еще раз и влетел внутрь.
Перед ним был пустой коридор. Беглец как сквозь землю провалился.
Пэрри вернулся в библиотеку. Алисия стояла у камина с двухстволкой в руках. При виде его, вздрогнув, вскинула ружье, но, узнав, опустила.
Мрачно кивнув в ее сторону, Дэвид-старший заметил:
— Так поверишь в привидения, верно? — И, глянув на девушку, которая лишь пожала плечами, продолжил: — Ты бледна как смерть, Алисия. Правда, Бог свидетель, за эту ночь произошло достаточно, чтобы нагнать страху даже на мужчину, но у тебя-то крепкие нервы, вот уж никогда бы не подумал, что тебя можно напугать.
Она показала на пол перед собой:
— Разве не затрясешься от этого, Дэвид?
На полу образовалась темная лужица. Будто пролили чернила. И в этот момент в нее упала, всплеснув, яркая красная капля!
— Что еще? — прошептал Пэрри.
Взглянув на потолок, увидел там еле заметную полоску.
— Знаешь, не укладывается в голове, — чуть слышно произнесла девушка. — От этого можно с ума сойти. Кровь просто так с потолка не течет, особенно если над ним ничего нет, а насколько я знаю, наверху же нет никаких помещений.
— Черт возьми, есть помещение! — воскликнул Пэрри. — Над нижним этажом есть что-то вроде чердака высотой всего в полтора метра.
— Как туда попасть?
— Оставайся здесь. Я знаю как.
— Благодарю, Дэвид, но я, пожалуй, пойду с тобой, что бы там ни было.
— Тебе здесь страшно?
— Да, страшно оставаться одной!
— Я пришлю тебе надежного человека и…
— А есть ли в этом доме хоть один надежный человек? — спокойно предположила она.
Пэрри от неожиданности вздрогнул. Потом, подумав, кивнул:
— Ты права, ни одного! Теперь, трезво рассудив, вижу, что все до одного наняты Беатрис. Все тут ее люди и слушают только ее. А я, простофиля, полностью полагался на нее. Об этом надо было думать раньше. Ладно, Алисия, если хочешь, поднимемся на темный чердак вместе. Но предупреждаю: там не будет ничего приятного!
— Чтобы было веселее и светлее, возьму с собой эту штуку. — Она постучала пальцем по ружью.
— Ох уж эти домашние игры рода Пэрри! — мрачно улыбнулся Дэвид. — Похищения, убийства… Ты к ним скоро привыкнешь. Как-никак, не дают расслабляться нервам и вносят некоторое разнообразие.
Открыв стенной шкаф, он достал пару новеньких револьверов. Сунул один в карман пиджака. Другой оставил в руке.
— Они заряжены? — полюбопытствовала Алисия.
— Конечно.
— А патроны настоящие?
Удивленно взглянув на нее, Пэрри вдруг покраснел.
— Неужели думаешь, все до такой степени подстроено?
Он открыл патронник, вынул патрон и, разразившись проклятиями, швырнул его в угол.
— Холостой! Эти тоже. Все холостые! Алисия, — резко обернулся к ней Дэвид-старший, — как ты догадалась о таком хитром коварстве?
— Потому что, по-моему, за всем этим стоит очень хитрый и вероломный человек, — ответила она.
— Кто он?
— Не могу сказать.
— Ради всего святого! — горячо воскликнул Пэрри. — Неужели я единственный на свете, кто не понимает, что здесь происходит? Все слуги о чем-то болтают, а я лишь по крохам узнаю это из третьих рук! Какой-то незнакомый гаучо дает мне ключ к секрету — женщина в синем, загляни в ее кушак! Черт побери, Алисия, во всем этом есть что-то неправдоподобное, как в «Тысяче и одной ночи»! Чувствую, здесь какой-то тщательно продуманный спектакль!
— В спектаклях такого не бывает, — возразила Алисия, показывая на убитого.
Глянув на тахту, Пэрри торопливо достал коробку патронов, перезарядил оба револьвера. Разгибаясь, буркнул:
— По твоим глазам вижу, Алисия, ты обо мне не очень-то высокого мнения.
— Сейчас ты самый надежный человек на свете, — откликнулась она. — Но вот раньше… Хуже некуда.
— Хочешь сказать, вся эта заваруха началась по моей вине? Ну-ну! Давай начистоту!
— Не хочу ни в чем тебя винить, Дэвид. Кроме того, прямо сейчас нам предстоит многое выяснить. Пошли?
Не сказав больше ни слова, Пэрри пристально посмотрел на девушку и первым вышел из комнаты.
В доме стало чуть потише. До их ушей доносились лишь отдаленные, неясные, отрывочные звуки. Справа в прихожей была небольшая дверца, за которой находилась узкая винтовая лестница. Они стали подниматься наверх. Пэрри с револьвером в руке, стараясь не шуметь, крался впереди. Алисия, не издавая ни звука, следовала за ним. Наверху была непроглядная тьма, и там оказался очень низкий потолок. Даже девушке пришлось нагнуться. Ее спутник сложился пополам.
Порывшись в кармане, Пэрри достал маленький электрический фонарик, но, пока он с ним возился, кто-то полушепотом испуганно произнес:
— Это Томазо эль Гранде, Томазо эль Дьябло!
— Диос! Матерь Божья! — вскрикнул кто-то совсем рядом и в темноте шарахнулся в сторону.
Алисия вскинула ружье, готовая стрелять. Дэвид Пэрри сразу ринулся в атаку. Стреляя из кольта, он прыгнул вперед. Первая вспышка выхватила из темноты метнувшуюся в сторону фигуру человека, но вторая осветила пустоту. Фигура скрылась то ли в дверце, то ли в какой-то дыре.
Пэрри, обернувшись, тихо позвал. Алисия ощупью подошла к нему.
— Ты отчаянный… безумец! — прошептала она. — Кто это был?
— Не знаю.
Сбоку послышался тот же испуганный шепот:
— Сеньор? Сеньор Глостер? Это ты? Это ты, сеньор? Я за свои грехи подыхаю как крыса. Я и есть всего лишь крыса. Но поскольку эти раны я получил, исполняя свой долг, то думал, могу умереть прощенным. Но ты, сеньор, чье сердце — бездонный кладезь милосердия, ты чудом отыскал меня. Сеньор Глостер, это ты? Отзовись!
— Куда ни ткнись, всюду этот малый, Глостер, — проворчал Пэрри. — Сдается, он завладел всеми правами на порядочность, к какой только может стремиться мужчина. Эй, приятель! — крикнул он. — Я не Том Глостер, а Дэвид Пэрри.
— Слава Всевышнему! — ответил в темноте голос. — И святому Христофору, которому я никогда не перестану молиться. Помогите, сеньор Пэрри, а то я скоро стану покойником. Они бросили меня здесь истекать кровью.
Слабый блуждающий луч фонарика привел их в дальний угол чердака, где они нашли длинную тощую фигуру с козлиной физиономией, большими круглыми глазами и растущей из-под подбородка бороденкой. Его одежда была залита запекшейся кровью.
Однако, довольно улыбаясь, бедняга простонал:
— Сеньор, у меня есть основания рассчитывать на вашу доброту. Я один из тех, кто помог вашему сыну добираться домой от самого моря. Со мной был знаменитый сеньор Глостер — сохрани и укрепи его Боже! — мы вместе сопровождали его до вашего дома, пока жалкие трусы в отсутствие сеньора Томаса не напали на нас сзади и не сразили меня!
Могучие руки Дэвида Пэрри подняли пострадавшего.
— Разрежьте мне веревки на руках и ногах, — попросил тот. — Я вполне смогу идти, если недалеко! Мне удалось избавиться от кляпа во рту, но я помалкивал до лучших времен.
Освободившись от пут и опираясь на руку Пэрри, раненый встал на подгибающиеся ноги. Девушка светила фонарем. Так они спустились на первый этаж.
— Если только и этому человеку не заткнут рот свинцовым кляпом, Алисия, — прошептал Пэрри, — похоже, мы наконец-то узнаем правду!
Алисия показывала рукой на дверь. Посмотрев в ту сторону, он увидел, как дверь медленно закрывается, а рядом в воздухе висит тонкая голубая струйка дыма.
Пэрри тигром бросился к двери, распахнул и заметил, как, мелькнув в конце прихожей, за углом скрылась чья-то фигура.
В молодые годы он был прекрасным спринтером, но никогда в жизни не бегал так быстро, как на этот раз. Пэрри был без оружия, да оно ему было и не нужно — готов был задушить негодяя голыми руками.
Узкий проход за углом упирался в дверь, которая захлопнулась перед носом Пэрри. Беглец щелкнул ключом с другой стороны.
Пэрри навалился плечом на дверь. Сверху донизу пробежала трещина. Двинул плечом еще раз и влетел внутрь.
Перед ним был пустой коридор. Беглец как сквозь землю провалился.
Пэрри вернулся в библиотеку. Алисия стояла у камина с двухстволкой в руках. При виде его, вздрогнув, вскинула ружье, но, узнав, опустила.
Мрачно кивнув в ее сторону, Дэвид-старший заметил:
— Так поверишь в привидения, верно? — И, глянув на девушку, которая лишь пожала плечами, продолжил: — Ты бледна как смерть, Алисия. Правда, Бог свидетель, за эту ночь произошло достаточно, чтобы нагнать страху даже на мужчину, но у тебя-то крепкие нервы, вот уж никогда бы не подумал, что тебя можно напугать.
Она показала на пол перед собой:
— Разве не затрясешься от этого, Дэвид?
На полу образовалась темная лужица. Будто пролили чернила. И в этот момент в нее упала, всплеснув, яркая красная капля!
— Что еще? — прошептал Пэрри.
Взглянув на потолок, увидел там еле заметную полоску.
— Знаешь, не укладывается в голове, — чуть слышно произнесла девушка. — От этого можно с ума сойти. Кровь просто так с потолка не течет, особенно если над ним ничего нет, а насколько я знаю, наверху же нет никаких помещений.
— Черт возьми, есть помещение! — воскликнул Пэрри. — Над нижним этажом есть что-то вроде чердака высотой всего в полтора метра.
— Как туда попасть?
— Оставайся здесь. Я знаю как.
— Благодарю, Дэвид, но я, пожалуй, пойду с тобой, что бы там ни было.
— Тебе здесь страшно?
— Да, страшно оставаться одной!
— Я пришлю тебе надежного человека и…
— А есть ли в этом доме хоть один надежный человек? — спокойно предположила она.
Пэрри от неожиданности вздрогнул. Потом, подумав, кивнул:
— Ты права, ни одного! Теперь, трезво рассудив, вижу, что все до одного наняты Беатрис. Все тут ее люди и слушают только ее. А я, простофиля, полностью полагался на нее. Об этом надо было думать раньше. Ладно, Алисия, если хочешь, поднимемся на темный чердак вместе. Но предупреждаю: там не будет ничего приятного!
— Чтобы было веселее и светлее, возьму с собой эту штуку. — Она постучала пальцем по ружью.
— Ох уж эти домашние игры рода Пэрри! — мрачно улыбнулся Дэвид. — Похищения, убийства… Ты к ним скоро привыкнешь. Как-никак, не дают расслабляться нервам и вносят некоторое разнообразие.
Открыв стенной шкаф, он достал пару новеньких револьверов. Сунул один в карман пиджака. Другой оставил в руке.
— Они заряжены? — полюбопытствовала Алисия.
— Конечно.
— А патроны настоящие?
Удивленно взглянув на нее, Пэрри вдруг покраснел.
— Неужели думаешь, все до такой степени подстроено?
Он открыл патронник, вынул патрон и, разразившись проклятиями, швырнул его в угол.
— Холостой! Эти тоже. Все холостые! Алисия, — резко обернулся к ней Дэвид-старший, — как ты догадалась о таком хитром коварстве?
— Потому что, по-моему, за всем этим стоит очень хитрый и вероломный человек, — ответила она.
— Кто он?
— Не могу сказать.
— Ради всего святого! — горячо воскликнул Пэрри. — Неужели я единственный на свете, кто не понимает, что здесь происходит? Все слуги о чем-то болтают, а я лишь по крохам узнаю это из третьих рук! Какой-то незнакомый гаучо дает мне ключ к секрету — женщина в синем, загляни в ее кушак! Черт побери, Алисия, во всем этом есть что-то неправдоподобное, как в «Тысяче и одной ночи»! Чувствую, здесь какой-то тщательно продуманный спектакль!
— В спектаклях такого не бывает, — возразила Алисия, показывая на убитого.
Глянув на тахту, Пэрри торопливо достал коробку патронов, перезарядил оба револьвера. Разгибаясь, буркнул:
— По твоим глазам вижу, Алисия, ты обо мне не очень-то высокого мнения.
— Сейчас ты самый надежный человек на свете, — откликнулась она. — Но вот раньше… Хуже некуда.
— Хочешь сказать, вся эта заваруха началась по моей вине? Ну-ну! Давай начистоту!
— Не хочу ни в чем тебя винить, Дэвид. Кроме того, прямо сейчас нам предстоит многое выяснить. Пошли?
Не сказав больше ни слова, Пэрри пристально посмотрел на девушку и первым вышел из комнаты.
В доме стало чуть потише. До их ушей доносились лишь отдаленные, неясные, отрывочные звуки. Справа в прихожей была небольшая дверца, за которой находилась узкая винтовая лестница. Они стали подниматься наверх. Пэрри с револьвером в руке, стараясь не шуметь, крался впереди. Алисия, не издавая ни звука, следовала за ним. Наверху была непроглядная тьма, и там оказался очень низкий потолок. Даже девушке пришлось нагнуться. Ее спутник сложился пополам.
Порывшись в кармане, Пэрри достал маленький электрический фонарик, но, пока он с ним возился, кто-то полушепотом испуганно произнес:
— Это Томазо эль Гранде, Томазо эль Дьябло!
— Диос! Матерь Божья! — вскрикнул кто-то совсем рядом и в темноте шарахнулся в сторону.
Алисия вскинула ружье, готовая стрелять. Дэвид Пэрри сразу ринулся в атаку. Стреляя из кольта, он прыгнул вперед. Первая вспышка выхватила из темноты метнувшуюся в сторону фигуру человека, но вторая осветила пустоту. Фигура скрылась то ли в дверце, то ли в какой-то дыре.
Пэрри, обернувшись, тихо позвал. Алисия ощупью подошла к нему.
— Ты отчаянный… безумец! — прошептала она. — Кто это был?
— Не знаю.
Сбоку послышался тот же испуганный шепот:
— Сеньор? Сеньор Глостер? Это ты? Это ты, сеньор? Я за свои грехи подыхаю как крыса. Я и есть всего лишь крыса. Но поскольку эти раны я получил, исполняя свой долг, то думал, могу умереть прощенным. Но ты, сеньор, чье сердце — бездонный кладезь милосердия, ты чудом отыскал меня. Сеньор Глостер, это ты? Отзовись!
— Куда ни ткнись, всюду этот малый, Глостер, — проворчал Пэрри. — Сдается, он завладел всеми правами на порядочность, к какой только может стремиться мужчина. Эй, приятель! — крикнул он. — Я не Том Глостер, а Дэвид Пэрри.
— Слава Всевышнему! — ответил в темноте голос. — И святому Христофору, которому я никогда не перестану молиться. Помогите, сеньор Пэрри, а то я скоро стану покойником. Они бросили меня здесь истекать кровью.
Слабый блуждающий луч фонарика привел их в дальний угол чердака, где они нашли длинную тощую фигуру с козлиной физиономией, большими круглыми глазами и растущей из-под подбородка бороденкой. Его одежда была залита запекшейся кровью.
Однако, довольно улыбаясь, бедняга простонал:
— Сеньор, у меня есть основания рассчитывать на вашу доброту. Я один из тех, кто помог вашему сыну добираться домой от самого моря. Со мной был знаменитый сеньор Глостер — сохрани и укрепи его Боже! — мы вместе сопровождали его до вашего дома, пока жалкие трусы в отсутствие сеньора Томаса не напали на нас сзади и не сразили меня!
Могучие руки Дэвида Пэрри подняли пострадавшего.
— Разрежьте мне веревки на руках и ногах, — попросил тот. — Я вполне смогу идти, если недалеко! Мне удалось избавиться от кляпа во рту, но я помалкивал до лучших времен.
Освободившись от пут и опираясь на руку Пэрри, раненый встал на подгибающиеся ноги. Девушка светила фонарем. Так они спустились на первый этаж.
— Если только и этому человеку не заткнут рот свинцовым кляпом, Алисия, — прошептал Пэрри, — похоже, мы наконец-то узнаем правду!
Глава 40
БЕАТРИС ДЕМОНСТРИРУЕТ СВОИ ТАЛАНТЫ
Убитого в библиотеке беднягу гаучо убрали. Теперь на кушетке, вытянувшись во весь рост, с пожелтевшим от большой потери крови лицом лежал Рамон. Некоторое время глаза его были закрыты. Пэрри предложил бедняге глоток бренди. Тот, не открывая глаз, выпил и блаженно улыбнулся.
— Всякий добрый след ведет в желудок, — пошутил еле слышно и, положив руку на живот, открыл глаза.
— Приятель, — начал Пэрри, — ты вспоминал Глостера…
— Да, позвал его, — подтвердил гаучо. — Потому что, когда услыхал, что негодяи бросились врассыпную, подумал что они удирают от него.
— Что ты можешь о нем рассказать? — поинтересовалась Алисия.
— Давай сначала выясним, каким образом раненый оказался в моем доме, — предложил Пэрри.
Но Рамон, слышавший первый вопрос, слабо улыбнулся:
— Ну, скажем… я видел, как, держась руками за край скалы, он висел над пропастью, до дна которой было не меньше трехсот метров. И так висел, сеньор, держась за обламывающуюся скалу, пока я, известный ему предатель, не выкарабкался по нему на твердую тропу. Только благодаря ему и остался жив!
— Предатель? — выхватила слово из всего сказанного девушка.
— Да. Именно так.
Алисия подсела к раненому:
— Тебе больно, Рамон?
— Нет, сеньорита.
— Ты в состоянии говорить?
— Вполне, сеньорита, если это пойдет на пользу Томазо эль Гранде, или Томазо эль Дьябло, как его называют другие.
— Томас-дьявол? Его и так называют?
— Конечно! Но он не злодей. У него сердце нежное, как женская ладошка.
— Ты уверен?
— Сеньорита, я ездил с ним бок о бок и сражался бок о бок, ел вместе с ним. Он готов выслушать ребенка, да у него и у самого душа ребенка. Он как жеребенок, не знавший кнута или уздечки, но всегда готовый к действию, а раны и болячки заживают на нем без следа. Словно рождается заново. Он человек, который не стал взрослым и никогда не видел дурного в других людях. Абсолютно безгрешный. Он святой, сеньорита!
— А ты кто такой, приятель? — полюбопытствовал ранчеро.
— Я? Я один из людей Христофоро Негро. То есть был одним из его людей.
— Вот видишь? — воскликнул Дэвид Пэрри. — А сколько небылиц мы слыхали! Что Крис Блэк смертельный враг этого Глостера, этого Томазо эль Гранде, Томазо эль Дьябло. А теперь выясняется правда — этот малый работает на обоих.
— Расскажу вам, сеньор, — прервал его раненый, — о своих последних делах. Я взял деньги у Христофоро Негро, сто песо, в качестве задатка за услугу, потом должен был получить еще. В горах я должен был завести Глостера и мальчика в засаду. Мальчишка раскрыл заговор, но Глостер все равно оставил меня проводником и в тот же самый день спас мне жизнь. Так я стал его человеком. Теперь понятно, сеньор?
— Разумеется, понятно. И он к тебе хорошо относился?
— Лучше, чем к себе. Этот человек никогда не делает ничего дурного!
— А почему его называют Томазо эль Дьябло? Можно ли, Рамон, называть так человека безо всяких на то оснований?
— Почему без оснований? Ведь он не знает страха, быстро стреляет и бьет без промаха! Сражается как человек, который не боится смерти. Вот почему его зовут дьяволом. Это абсолютная правда, что они с мальчиком оказались в одном купе с четырьмя людьми, каждый из которых был главарем в банде Негро. Все они были профессиональными убийцами, но, когда Томазо эль Дьябло спокойно посмотрел на них, никто не осмелился начать первым. Даже не посмели достать револьверы или ножи. Каждый про себя думал: «Если начну, то первым попаду под его огонь!» Вот почему его зовут эль Дьябло. За то время, как мы ехали от моря до вашего дома, он стал знаменитым. Его знает каждый гаучо, каждый, кто держал в руках револьвер.
— А мальчик? Кто он? — настойчиво расспрашивал Пэрри.
— Сеньор, он называет себя вашим сыном.
— Теперь видишь, Алисия, — сдерживая негодование, произнес ранчеро, — слухи подтверждаются. Не знаю…
Дверь открылась. В комнату, не подозревая о надвигающейся грозе, с безумным взглядом вбежала бледная Беатрис Пэрри.
— Мы навсегда потеряли Роджера! — яростно крикнула она.
— Я услышал о тебе довольно странные вещи, Беатрис, — спокойно отреагировал Дэвид-старший.
— От кого?
— От этого человека.
— А кто он такой?
— Ты не знаешь?
— Конечно нет!
— Он один из тех двоих, кто помогал вернуть мне Дэвида — вопреки тебе!
Беатрис посмотрела на мужа без видимого страха или замешательства.
— Дэвид, не скажешь ли, что с ним случилось?
— Что с тобой было? — спросил Пэрри Рамона.
Последний уставился на красавицу Беатрис с нескрываемой ненавистью в глазах.
— Интересуетесь, как меня ранили? Ножом, сеньора. Это сделали ваши люди, которые сегодня ночью застали меня и сына сеньора врасплох.
— Моего сына! — вскричал Пэрри.
— Да, — подтвердил гаучо.
— Что с мальчиком?
— Пусть она вам скажет, сеньор. Меня потащили в одну сторону, а его — в другую.
Пэрри сурово взглянул на жену. Та беззлобно смотрела на Рамона.
— Дэвид, дорогой, неужели этот лгунишка сумел тебя убедить? — улыбнулась она. — Неужели ты дошел до того, что можешь слушать это животное?
Дэвид-старший заколебался. Затем горячо воскликнул:
— Судя по тому, что и как он говорит, не вижу никакой неправды!
Жена продолжала улыбаться:
— Разумеется! По своей простоте ты веришь каждому встречному. Откуда он к тебе явился?
— Не он ко мне, а я к нему. Его кровь протекла сквозь потолок. Вон там! Красная отметка у тебя над головой.
Подняв голову, Беатрис по-кошачьи отскочила в сторону, воскликнув:
— Если это сделали мои люди, зачем им было тащить парня в дом умирать, пачкать кровью наши замечательные потолки?
— Всякий добрый след ведет в желудок, — пошутил еле слышно и, положив руку на живот, открыл глаза.
— Приятель, — начал Пэрри, — ты вспоминал Глостера…
— Да, позвал его, — подтвердил гаучо. — Потому что, когда услыхал, что негодяи бросились врассыпную, подумал что они удирают от него.
— Что ты можешь о нем рассказать? — поинтересовалась Алисия.
— Давай сначала выясним, каким образом раненый оказался в моем доме, — предложил Пэрри.
Но Рамон, слышавший первый вопрос, слабо улыбнулся:
— Ну, скажем… я видел, как, держась руками за край скалы, он висел над пропастью, до дна которой было не меньше трехсот метров. И так висел, сеньор, держась за обламывающуюся скалу, пока я, известный ему предатель, не выкарабкался по нему на твердую тропу. Только благодаря ему и остался жив!
— Предатель? — выхватила слово из всего сказанного девушка.
— Да. Именно так.
Алисия подсела к раненому:
— Тебе больно, Рамон?
— Нет, сеньорита.
— Ты в состоянии говорить?
— Вполне, сеньорита, если это пойдет на пользу Томазо эль Гранде, или Томазо эль Дьябло, как его называют другие.
— Томас-дьявол? Его и так называют?
— Конечно! Но он не злодей. У него сердце нежное, как женская ладошка.
— Ты уверен?
— Сеньорита, я ездил с ним бок о бок и сражался бок о бок, ел вместе с ним. Он готов выслушать ребенка, да у него и у самого душа ребенка. Он как жеребенок, не знавший кнута или уздечки, но всегда готовый к действию, а раны и болячки заживают на нем без следа. Словно рождается заново. Он человек, который не стал взрослым и никогда не видел дурного в других людях. Абсолютно безгрешный. Он святой, сеньорита!
— А ты кто такой, приятель? — полюбопытствовал ранчеро.
— Я? Я один из людей Христофоро Негро. То есть был одним из его людей.
— Вот видишь? — воскликнул Дэвид Пэрри. — А сколько небылиц мы слыхали! Что Крис Блэк смертельный враг этого Глостера, этого Томазо эль Гранде, Томазо эль Дьябло. А теперь выясняется правда — этот малый работает на обоих.
— Расскажу вам, сеньор, — прервал его раненый, — о своих последних делах. Я взял деньги у Христофоро Негро, сто песо, в качестве задатка за услугу, потом должен был получить еще. В горах я должен был завести Глостера и мальчика в засаду. Мальчишка раскрыл заговор, но Глостер все равно оставил меня проводником и в тот же самый день спас мне жизнь. Так я стал его человеком. Теперь понятно, сеньор?
— Разумеется, понятно. И он к тебе хорошо относился?
— Лучше, чем к себе. Этот человек никогда не делает ничего дурного!
— А почему его называют Томазо эль Дьябло? Можно ли, Рамон, называть так человека безо всяких на то оснований?
— Почему без оснований? Ведь он не знает страха, быстро стреляет и бьет без промаха! Сражается как человек, который не боится смерти. Вот почему его зовут дьяволом. Это абсолютная правда, что они с мальчиком оказались в одном купе с четырьмя людьми, каждый из которых был главарем в банде Негро. Все они были профессиональными убийцами, но, когда Томазо эль Дьябло спокойно посмотрел на них, никто не осмелился начать первым. Даже не посмели достать револьверы или ножи. Каждый про себя думал: «Если начну, то первым попаду под его огонь!» Вот почему его зовут эль Дьябло. За то время, как мы ехали от моря до вашего дома, он стал знаменитым. Его знает каждый гаучо, каждый, кто держал в руках револьвер.
— А мальчик? Кто он? — настойчиво расспрашивал Пэрри.
— Сеньор, он называет себя вашим сыном.
— Теперь видишь, Алисия, — сдерживая негодование, произнес ранчеро, — слухи подтверждаются. Не знаю…
Дверь открылась. В комнату, не подозревая о надвигающейся грозе, с безумным взглядом вбежала бледная Беатрис Пэрри.
— Мы навсегда потеряли Роджера! — яростно крикнула она.
— Я услышал о тебе довольно странные вещи, Беатрис, — спокойно отреагировал Дэвид-старший.
— От кого?
— От этого человека.
— А кто он такой?
— Ты не знаешь?
— Конечно нет!
— Он один из тех двоих, кто помогал вернуть мне Дэвида — вопреки тебе!
Беатрис посмотрела на мужа без видимого страха или замешательства.
— Дэвид, не скажешь ли, что с ним случилось?
— Что с тобой было? — спросил Пэрри Рамона.
Последний уставился на красавицу Беатрис с нескрываемой ненавистью в глазах.
— Интересуетесь, как меня ранили? Ножом, сеньора. Это сделали ваши люди, которые сегодня ночью застали меня и сына сеньора врасплох.
— Моего сына! — вскричал Пэрри.
— Да, — подтвердил гаучо.
— Что с мальчиком?
— Пусть она вам скажет, сеньор. Меня потащили в одну сторону, а его — в другую.
Пэрри сурово взглянул на жену. Та беззлобно смотрела на Рамона.
— Дэвид, дорогой, неужели этот лгунишка сумел тебя убедить? — улыбнулась она. — Неужели ты дошел до того, что можешь слушать это животное?
Дэвид-старший заколебался. Затем горячо воскликнул:
— Судя по тому, что и как он говорит, не вижу никакой неправды!
Жена продолжала улыбаться:
— Разумеется! По своей простоте ты веришь каждому встречному. Откуда он к тебе явился?
— Не он ко мне, а я к нему. Его кровь протекла сквозь потолок. Вон там! Красная отметка у тебя над головой.
Подняв голову, Беатрис по-кошачьи отскочила в сторону, воскликнув:
— Если это сделали мои люди, зачем им было тащить парня в дом умирать, пачкать кровью наши замечательные потолки?