Бриггз Патриция. Удар Ворона

   Он рассмеялся в ответ на ее ядовитый тон.
   – Карадок отлично играет в скири, что для священников большая редкость. Большинство из них не отличаются остротой ума. – Картина, где священник играет за доской с богом, показалась Сэре очень странной, но, прежде чем она могла расспросить об этом, лесной бог заговорил серьезно. – Ничто не может занять его места. Через несколько лет это станет возможно, но сейчас мне необходим мой священник.
   Дождь прекратился, и повышающаяся температура превратила влагу на траве в туман; последние лучи солнца осветили поляну, на которой стоял бог. С боков белой лошади поднимался пар, ребра ее теперь торчали не так заметно, как в тот час, когда бог впервые присоединился к Сэре.
   – Ты поправляешься, – сказала она.
   Лошадь опустила нос к пучку травы и сорвала его. Подняла голову и стала шумно жевать. Сэра покачала головой.
   – Трава не может помочь так быстро набрать вес.
   – А куда, по-твоему, пошла твоя сила, которую ты направляла в лес? – Он снова рассмеялся. – До того как родился первый Бард редерни, я был всего лишь старым кабаном, бродившим по округе. Но Бард – очень мощное явление, хотя и тонкое. Может существовать не одна причина того, что Странники никогда надолго здесь не задерживаются.
   Сэра смотрела на него. Конечно, Таер не единственный Бард, родившийся в Редерне; у редерни музыка как кровь в жилах.
   – Ты кормишь их магией? – спросила она, откладывая на потом вопрос о других солсенти,наделенных орденом.
   – Разве я это сказал? – спросила лошадь. – Я никогда не лгал тебе, Ворон. Я кормлю только землю. – Сэра раздраженно фыркнула, и он насмешливо рассмеялся. – Осторожней, Ворон. Гнев и магия – опасное соединение. Я сам его не вполне понимаю.
   – А что ты понимаешь? – спросила она.
   – Странники очень долго не приходили сюда, – ответил он. – После Падения. Да и до него они здесь редко бывали. Только когда ты поселилась здесь с Таером, я заметил, что в орденах есть нечто… делающее землю более живой. Это не магия, насколько я могу судить. Вот. – Он покачал головой. – Я сказал тебе все, что знаю. Лес – мое царство, и его тайны принадлежат мне. Странники не принадлежат никому из богов, и, мне кажется, у них больше тайн, чем у других.
   Он оставался с ней, пока она не завершила круг, а потом ушел, помахивая хвостом.
   Сэра с трудом выпрямилась, сочувствуя Таеру: у нее болели колени и ныла спина. Она порвала брюки, но это неважно. Они дома, и ей снова предстоит носить одежду редерни.
 
   Когда Сэра спускалась по склону к дому, к ней подбежал Джес. Сэра услышала его до того, как увидела: он негромко напевал.
   – Я ее нашел! – сказал он.
   Он смеялся, когда остановился перед ней.
   – Я тебя нашел, – сказал он. – Нашел раньше Лера. Она легко коснулась его плеча.
   – Да, нашел. Все в порядке?
   Он кивнул и пошел с ней рядом.
   – Нас послала Хенна. Сказала, что сейчас уже безопасно быть с тобой. Сказала, что если никто тебя не найдет, папа пойдет сам и испортит все то хорошее, что она сделала для его коленей.
   Сэра вспомнила кулак тролля, сомкнувшийся на ноге Таера.
   – Он здоров? Джес кивнул.
   – Ворчит насчет коленей, так что, должно быть, все в порядке.
   Сэра улыбнулась.
   – Наверно. – Если бы они действительно болели, он не сказал бы ни слова. – А Ринни?
   – Спит рядом с папой, который играет с Циро. У нее шишка на голове и синяк на плече такого размера. – Джес развел руки, показывая размер, и Сэра понадеялась, что он преувеличивает, хотя это к числу недостатков Джеса не относится.
   – Лер завидует, – продолжал Джес. – Говорит, что у него никогда таких синяков не было. А у меня были. Помнишь, как я упал с амбара? Тогда синяк был больше, чем у Ринни.
   – Надеюсь, больше ни у кого из вас таких синяков не будет.
   Джес кивнул.
   – Я тоже. А вот и Лер. Я первым ее нашел, Лер. Увидимся дома.
   Джес исчез в темноте, оставив Сэру с Лером.
   – Как только я перестал выслеживать тебя и пошел на голос Джеса, найти было нетрудно. Джес рад быть дома, – сказал Лер. – Ты выглядишь усталой, мама. Все в порядке?
   Сэра кивнула.
   – Отлично. Немного истощена: я не привыкла к такому объему магии. Джес говорит, что отец и Ринни не очень пострадали.
   – Они в порядке – только синяки и шишки, – согласился Лер, и Сэра окончательно успокоилась. – Циро заставил папу рассказать обо всем, что случилось с ними после ухода.
   Циро, отец красильщика, был близким другом деда Таера; это он научил Таера любить музыку. Впрочем, Таер в специальном подталкивании не нуждался.
   – Циро сказал, что превратит папин рассказ в песню. И они устроили соревнование, у кого лучше получатся стихи. – Лер немного отвлекся, следя за неровной местностью, по которой они шли, потом сказал: – Неприятности здесь уже несколько недель. Тролль был хуже всего, но были и гоблины, и другие твари.
   – Лесной царь отыскал меня, когда я пыталась избавиться от смертной магии тролля, – сказала Сэра. – Он рассказал, что колдун-священник Волис как-то призвал слуг тени. Должно быть, мы с Хенной что-то пропустили, когда осматривали храм. Карадок прервал призыв, но сам пострадал при этом.
   Она посмотрела на сына. Лер кивнул.
   – Он сейчас в доме. – Он откашлялся. – Он находился в твоей комнате. Папа велел его оставить там и на эту ночь. Выглядит он плохо, бледен и избит, но его вынесли, чтобы он послушал музыку, так что, должно быть, не так он плох, как кажется.
   Сэра устала, одежда ее промокла, и ей не терпелось лечь в собственную кровать.
   – Карадок уже не молод. Если он ранен, ему лучше оставаться в нашей постели, пока его не перенесут в город. Это произойдет скоро. Лесной царь рассказал, что Карадок помог уничтожить руну, которая призывала сюда тронутых тенью зверей. Тролль должен был со всем покончить. Думаю, завтра или через день все вернутся в Редерн.
   Она надеялась.
   – Джес будет рад это слышать, – сказал Лер. – Он только посмотрел на тетю Алину и спрятался за Хенной.
   – Она заботилась о Ринни, – сказала Сэра и споткнулась о невидимую ветвь.
   Лер взял ее за руку.
   – Знаю. Но с Джесом она не умеет обращаться.
   – Она не была бы такой, если бы Джес переломил себя и отнесся к ней получше.
   Лер фыркнул.
   – Папа то же самое говорит о тебе и тете Алине.
 

* * *

 
   Перед домом собрались люди; кто-то, несмотря на влагу, разжег костер. Таер, с плотно перевязанным коленом, вытянув перед собой ногу, играл на лютне, которую привез из Таэлы. Закутанная в одеяла Ринни положила голову на другое колено отца и спала.
   Циро играл на небольшом барабане, и они вместе с Таером пели. Голос старика был по-прежнему верен, а голос Таера… Сэра всегда считала, что Таер способен своей интонацией приспособиться к любой обстановке. Он мог петь любовные песни голосом, полным теплого масла и сахара, а потом переключиться на жесткую военную песню, и тогда его голос мог резать камни. Сейчас он предоставил вести старику, а сам подпевал, мягко, чтобы польстить Циро. Впрочем, тот не нуждался в подбадривании.
   На краю освещенного пространства Сэра остановилась.
   – Ты проверил, нет ли среди редерни тронутых тенью? Черным может быть кто-нибудь из знакомых.
   Лер кивнул.
   – Хенна проделала это со мной и Джесом. Но даже у дяди Бандора никаких признаков. Хенна говорит, что, если бы кто-то был тронут тенью, он не смог бы преодолеть твою защиту, а здесь собралась вся деревня.
   – Хорошо.
   Сэра на самом деле не слишком тревожилась из-за этого, хотя, наверно, следовало тревожиться: Черный сумел скрывать от них свою истинную сущность до самого конца охоты. Возможно, он вообще может укрыться от ее сыновей.
   Но ей все же казалось невероятным, что Черный – кто-то из тех, кого они знают в деревне. Она отложила мысли о Черном на другое время, когда будет не такой усталой.
   Голос Таера дрогнул, когда он ее увидел. Прикрыв струны лютни рукой, он замолк. Немного погодя Циро тоже остановился.
   – Что-то случилось? – спросил он.
   Таер покачал головой, но не отрывал взгляда от Сэры.
   – Просто устал. Поиграй без меня.
   – Если Карадок в нашей постели, нам нужно поискать, где можно поспать, – прошептала Сэра, чтобы не мешать играющему Циро. Она коснулась лица Ринни, потом посмотрела на Таера. Даже в темноте он выглядел бледным и измученным. Должно быть, колени все-таки его беспокоили.
   – Что-нибудь поуединеннее, – согласился Таер. – Но дом полон.
   Сэра внимательно посмотрела на небо: буря миновала.
   – Наверно, я что-нибудь придумаю. Лер, можешь найти наши спальные мешки и сумку? И убедись, что у тебя, Джеса и Ринни есть место, где спать.
   Он кивнул.
   – Сейчас вернусь.
   И выполнил обещание: протянул Сэре два спальных мешка еще до того, как Циро закончил второй сольный номер.
   – Ринни будет спать на своей кровати в доме, я ее отнесу. – Лер говорил негромко, хотя Циро отдыхал перед следующей песней. – А мы будем спать в амбаре. Тебе нужна помощь, папа?
   Таер встал и покачал головой.
   – Если только не нужно далеко идти, я в порядке.
   Сэра кивнула Леру и, наклонившись, поцеловала Ринни в голову.
   – Увидимся утром, – сказала она сыну.
 
   Она повела Таера за дом, где местность поднималась к узкому плоскому лугу, окруженному невысокими деревьями и кустами. Таер сильно хромал. Сэра невольно морщилась вместе с ним на каждом шагу.
   Она расстелила свой мешок на плоском камне, где он не промокнет, но остановила Таера, когда тот наклонился, чтобы расстелить свой.
   – Нет. Подожди минутку. У меня есть для нас кое-что получше.
   Она раскрыла сумку и достала оттуда мешочек с мермори.Быстро перебрала, отыскала мермориИзольды и воткнула острым концом в землю. Отступила и произнесла слова, которые вызовут древний дом Изольды Молчаливой.
   Наступила пауза: магия концентрировалась. Сэра чувствовала знакомую волну заклинания Хиннума; заклинание разворачивалось, вспоминая вид дома Изольды, восстанавливая давно истлевшие комнаты. И не только видела, но и чувствовала, как в лесу за их домом снова возникает это древнее строение.
   Дом Изольды не из самых больших домов, некогда принадлежавших колдунам Колосса, хотя он больше того, что Таер построил для Сэры. Фасад дома Изольды рассчитан на то, чтобы было приятно на него смотреть, он покрыт декоративным кирпичом. Боковые стены гладкие и плоские; Сэра была уверена, что когда-то они стояли вплотную к стенам соседних домов. Контраст между нарядным фасадом и блеклыми боками делал дом странным, особенно когда он в одиночестве стоит в лесу, а не на оживленной городской улице.
   – Сегодня будем спать здесь, – сказала Сэра.
   – Мне казалось, ты этого не делаешь, – ответил Таер, хотя вслед за женой поднялся по ступеням крыльца и прошел в дверь черного дерева.
   – Это может быть опасно, – сказала она, внимательно наблюдая за медленными движениями мужа. – Это иллюзия, очень хорошая иллюзия, но если погода плохая, можно замерзнуть насмерть, даже не поняв этого. Впрочем, дождь прекратился, а чтобы согреться, у нас есть спальные мешки.
   – А почему мы им не пользовались по пути домой? – спросил Таер.
   – Магия, любая магия, обычно привлекает разных отвратительных существ, которых я предпочла бы оставить в покое, – ответила Сэра, передвигая кресло, чтобы Таер смог пройти. – И иллюзия очень прочная: изнутри не слышно, если кто-нибудь подкрадется. Сегодня – ну, тут было достаточно магии, так что дом Изольды особой роли не сыграет. Моя защита возобновлена, и не думаю, чтобы кто-нибудь сумел через нее пробраться. Здесь мы в безопасности и наедине.
   Дом освещался небольшими фонарями. Таер вслед за женой, хромая, прошел через гостиную в самую маленькую спальню. Здесь было меньше личного, чем в других спальнях. Сэра всегда считала, что это комната для гостей, и чувствовала себя в ней комфортабельнее: здесь она не непрошеный нарушитель, а скорее гость.
   – Не хочется класть грязные мешки на постель, – сказал Таер.
   Сэра понимала его: кровать заправлена белоснежными простынями.
   – Все в порядке. Когда в следующий раз мерморивызовет дом, никакой грязи не будет.
   Таер покачал головой, но развязал спальные мешки и разложил их на постели. Сэра видела, что сегодня его тревожат не только колени.
   – Тебе больно, – сказала она. – Разденься и дай мне взглянуть.
   То, что он без возражений подчинился ее резкому приказу, показывало, как он на самом деле устал. Чтобы лучше видеть, Сэра сделала свет прикроватной лампы ярче.
   Таер двигался медленно, и Сэра увидела, что, вдобавок к новым повреждениям на ногах, у него ранено плечо. Когда он разделся, она обошла его, оценивая повреждения привычным взглядом матери, трое детей которой непрерывно забирались на деревья, амбары и другие места, скорее подходящие для птиц, чем для людей.
   – Ничего такого, что не прошло бы после нескольких дней отдыха и хорошей бани, – сказала она наконец с облегчением. Что бы ни говорил Лер, состояние мужа тревожило Сэру. – Ложись, и я посмотрю, что можно сделать.
   Он с облегчением сел на кровать, и она помогла ему поднять и уложить ноги.
   – А теперь, – сказала она, сбросив собственную промокшую одежду, – посмотрим, смогу ли я помочь тебе лучше себя почувствовать. Боль – это способ твоего тела сказать, что тебе нужен отдых, иначе повреждение станет серьезным. Вылечить тебя быстрее я не могу, но могу сделать так, чтобы этой ночью ты боли не чувствовал.
   Она коснулась подъема ног, потом лодыжек и медленно поднималась выше, лишь с легким призвуком магии. Когда дошла до коленей, тело Таера расслабилось.
   – Замечательное ощущение, – выдохнул он.
   – Будет еще лучше, когда я закончу, – сказала она, мягко целуя его в губы. – Но утром, когда я сниму магию, ты меня проклянешь.
   Она провела руками по его бедрам.
   – Я говорил тебе сегодня, что люблю тебя? – спросил он, блаженно закрыв глаза.
   – Ты просто боишься того, что я с тобой сделаю, если не скажешь.
   Она говорила с отсутствующим видом, занятая приложением магии к его ранам.
   Он открыл глаза и взял ее рукой за подбородок.
   – Я тебя не боюсь, – сказал он, притягивая ее к себе для нового поцелуя, на этот раз страстного и опытного. – Я люблю тебя, – сказал Таер, когда Сэра снова подняла голову.
   Она обнаружила, возвращаясь к работе, что губы ее невольно изгибаются в улыбке.
   – Лесной царь сказал мне, что тронутых тенью тварей призывала руна в храме. Он говорит, что эту руну мог начертать только Черный.
   – Ах, – сказал Таер, – я знаю: ты надеялась, что это не так.
   Она прекратила применять магию, сдула упавший на глаз локон.
   – Черный несет за собой горе в одеяле смерти.
   – Этот Черный – вернувшийся Безымянный король? – спросил Таер.
   – Нет, – ответила она. – Это человек, ставший рабом Сталкера и в качестве платы получивший власть и бессмертие.
   – Значит, были и другие?
   Она кивнула, проводя пальцем по шраму на груди Таера, полученному в битвах до встречи с нею. Это след почти смертельной раны, о которой Таер никогда не говорил.
   – Немного.
   – Сталкер – это тот, кого колдуны Колосса заточили ценой уничтожения своего города?
   Сэра прижала ладонь к его коже, согревая ее.
   – Они не уничтожили свой город, Таер. Они принесли его в жертву.
   Он беспокойно зашевелился под ее рукой.
   – Ты мне рассказывала об этом. Ты хочешь сказать, что они убили всех, кто жил в городе, кроме колдунов, создававших заклятие?
   – И да и нет. – Это старая история, и Странники редко ее рассказывают. – Каждое утро Алина встает и разжигает огонь в печи, как всегда делала твоя семья с тех пор, как несколько столетий назад была основана пекарня. У каждого жителя деревни есть дела, которые он совершает ежедневно, – это ритуалы жизни. И в этом сила, Таер, как и в той искре жизни, которая отличает твое тело от глиняного горшка. Колдуны извлекли силу из повседневных ритуалов, из поколений живших и из смерти своих семей и друзей, веривших им. Маги убивали тех, кого любили, и в этом тоже была сила, гораздо большая, чем в простой смерти. Они использовали эту силу, зная, что ее не хватит, чтобы уничтожить их создание. Они могли только заточить его.
   – А чего хочет Сталкер? – спросил Таер, сам опытный рассказчик. – Чем он так напугал колдунов, что они перебили свои семьи?
   – Слово языка Странников, которое переводится на общий язык как Сталкер, означает также смерть добычи, которую преследует Сталкер, – преследует не ради пищи, а из любви к уничтожению. – Сэра расстроенно пожала плечами. – Это все, что мы знаем: только то, что колдуны назвали его Сталкером, когда погубили свои семьи, чтобы сдержать его.
   – Безымянный король едва не погубил человечество. Сэра кивнула.
   – Туманники питаются мелкой добычей. Они не играют с пищей, как кошки. Тронутый тенью, которого мы обнаружили, сознательно наводил ужас на кузнеца, потому что наслаждался этим. Так и Сталкер, должно быть, принуждает тех, кто ему служит, к ужасным деяниям. Несомненно, смерть следует за Черным и теми, кто ему служит.
   – Ты сказала, что Бандор затронут тенью. Она кивнула.
   – Да, это необычно. Большинство тронутых тенью, которых мы, Странники, видим, результат деятельности Безымянного короля.
   – Но как это случилось?
   – Сначала я думала, что это сделал Волис, – ответила она. – Сам он, несомненно, был тронут тенью, как и все мастера Пути. Но мой старый учитель Аграв как-то сказал, что Сталкер был заточен, потому что навязывал свою волю другим. Почему-то с Черным того же не произошло. Если это так, то именно Черный виноват в том, что тень затронула колдунов Пути и Бандора.
   – Какая разница между тем, кто просто затронут тенью, и Черным?
   – Тень тебе навязывают, – ответила Сэра. – Нужны небольшие грехи, нужно негодование, гнев, все это усиливается и извлекается на поверхность. Бандор ударил твою сестру – спокойнее, Таер, это не его вина. Я привожу это просто как пример того, насколько прикосновение тени может изменить личность. Если будешь сопротивляться тени, она выест тебя изнутри, так что останется зверь, который больше не сможет скрывать свое безумие. Насколько я могу судить, мастера Пути жили с этим долгие годы.
   – А Черный?
   – Мы не знаем, как возникают Черные. Если бы знали, могли бы этого не допустить. Все Черные были колдунами. Думаю, они каким-то образом связывались со Сталкером; может, в книгах солсентиесть какое-то заклинание. А может, Сталкер умеет призывать колдуна, который соответствует его нуждам. Во всяком случае, с готовностью жертвует жизнями окружающих, чтобы получить власть и бессмертие. Не знаю, что при этом получает Сталкер или чего он хочет, кроме смерти и разрушения. Может, этого ему достаточно. Люди, тронутые тенью, со временем – за годы или даже за месяцы – становятся безумными, но сам Черный нет.
   Таер молчал, и немного погодя Сэра возобновила свою работу по смягчению его боли. Много магии для этого не требовалось, только нежность.
   Она коснулась красного пятна в районе ребер, где завтра будет синяк, и облегчила боль магией. Хоть он и изранен, она любила его тело, мускулистое и жилистое, со множеством старых и новых шрамов. Закончив с заклинаниями, она провела пальцами по его коже.
   Она вернула его домой. Он дома и наконец в безопасности.
   Пальцы ее двинулись ниже, и он перехватил ее руку.
   – Если хочешь, чтобы мы поспали, ложись рядом, перестань ласкать меня.
   Она села на него, тонкая ткань ночной сорочки была единственной преградой между ее кожей и его.
   – М-м-м, – сказала она, – кажется, сон тебя еще не очень интересует.
   Он рассмеялся – низкий смех исходил словно не изо рта, а из живота.
   – Не двигайся, – сказала она, прижимаясь к его губам своими. – Можешь навредить себе, если будешь шевелиться.
 
   Много, очень много времени спустя Таер довольно сказал:
   – Как мне этого не хватало.
   – Мне тоже, – ответила Сэра. Она неохотно откатилась и пригасила свет. – Свет полностью не погаснет. В комнатах мерморине может быть совсем темно – я думаю, это имеет какое-то отношение к природе иллюзии.
   – Так хорошо, – сказал он. – Я хочу немного поговорить с тобой, а если будет темно, я не выдержу и усну.
   – Да? – Она взяла свой спальный мешок, укрыла Таера, а потом забралась к нему. Со вздохом свернулась в тепле и зевнула. – Говори быстрее.
   – Расскажи мне о Хенне.
   Она подняла голову, но свет находился за ним, и она не видела выражения его лица.
   – О Хенне? Он рассмеялся.
   – Если бы ты сама себя слышала. Просто я заметил в ней кое-что странное, и поскольку наш сын очень ею интересуется, я хотел бы больше о ней знать.
   Она снова устроилась рядом с ним.
   – Что именно странное? Он рассмеялся.
   – Сначала расскажи ты. Потом я объясню, почему спрашиваю.
   – Она Ворон из клана Ривилены Лунноволосой, – осторожно начала Сэра. – Это общее наследие всех Странников. Последний раз я слышала, что в пределах империи есть три или четыре клана Ривилены и еще несколько за пределами империи. Она пришла к нам… – Сэра остановилась. – Хочешь, чтобы я пересказала всю историю? Я тебе уже рассказывала.
   – Пожалуйста, расскажи еще раз, – попросил он. Она пожала плечами.
   – Она пришла к нам, потому что предположила, что Путь захватил тебя и тебя отвезли в Таэлу. Она была свидетельницей того, как убили ее возлюбленного. И хотела отомстить. И еще она хотела остановить Путь.
   – Но она не пошла сразу на ферму.
   – Верно. Сначала она пошла на то место, где предположительно ты умер. И шла к нам, когда лесной царь усыпил ее, а потом послал Джеса, чтобы тот принес ее сюда.
   – Лесной царь не хотел, чтобы она оставалась в его царстве? – нейтральным тоном спросил Таер.
   – Не знаю, чего он хотел, – ответила Сэра. – Спроси его сам, и увидишь, сможешь ли получить прямой ответ. Если бы он считал, что она может причинить вред, вряд ли он посылал бы Джеса принести ее сюда.
   Таер не спорил, и Сэра снова расслабилась и прижалась к нему.
   – Она помогала мне учить мальчиков, пока мы были на пути к Таэле. И она спасла Джеса.
   – Ты мне об этом не говорила. Как?
   – Ты знаешь, что такое фаундрейл! – спросила она.
   – Нет… подожди. Это не та штука, о которой говорил мне Защитник? Та, что должна держать Защитника под контролем, но вместо этого сводит его с ума.
   Сэра кивнула.
   – С самого начала их было десять – теперь осталось девять. Бенрольн… я тебе рассказывала, что его клан из тех, что зарабатывают на солсенти.Он считает, что имеет на это право: солсентиубили его отца и всех остальных носителей орденов клана. Он решил, что заставит меня помогать ему, если захватит Джеса и будет удерживать его с помощью фаундрейла.Пока я разбиралась с Бенрольном, Хенна сумела уничтожить фаундрейл.
   – Это было нелегко?
   Голос Таера звучал нейтрально. Сэра покачала головой.
   – Не знаю. Никогда не пробовала.
   – Насколько сильна Хенна?
   – Не знаю. Для магии нет мерной линейки. – Она нахмурилась и раздраженно продолжала: – хотя колдуны солсентисчитают, что она должна быть. На самом деле тренировка значит не меньше, чем сила, хотя для Воронов в меньшей степени, чем для колдунов, которые не являются носителями ордена. Хенна очень хорошо подготовлена; это видно по ее поведению. Люди говорят «владеющий собой, как Ворон», и ее спокойствие, хладнокровие и миролюбие ясно это подтверждают.
   Но она не могла скрыть тоскливые нотки в голосе.
   Таер услышал это, потому что игриво потер ее нос.
   – Ты так хорошо себя контролируешь, что многие думают, будто ты вообще не способна на необдуманное поведение. А что касается меня, то я обожаю время от времени всласть подраться.
   Сэра рассмеялась.
   – Ничего подобного. Мне приходится стараться расшевелить жалкого Барда, чтобы подраться с ним. – Она немного подождала. – Так что ты думаешь о Хенне?
   – Сколько ей лет? – спросил он.
   Она не это ожидала услышать, хотя Хенну, по-видимому, беспокоит, что она старше Джеса.
   – Не знаю, – ответила Сэра. – Она выглядит лет на десять моложе меня. Двадцать четыре, двадцать пять, может быть. У них разница в возрасте меньше, чем у нас.
   Он повернулся так, что ее голова оказалась у него на плече.
   – Мне кажется, она гораздо старше, чем выглядит.
   – Почему?
   – Это у нее во взгляде. Когда мои глаза не говорят мне о ее молодости, я чувствую, что она старая, старая женщина.
   Сэра какое-то время думала о его словах.
   – Владение собой, которого стремятся достичь Вороны, обычно достигается в очень пожилом возрасте, – сказала она. – Я видела его у других Воронов, не только у Хенны, хотя сама никогда по-настоящему им не владела. – Сэра знала, что люди считают ее холодной, но ей было очень трудно сдерживать эмоции. А если она этого не сделает, то может стать очень-очень опасна для всех. Магия требует хладнокровия, а она очень вспыльчива. – Думаю, именно благодаря этому контролю Хенны Джес выдерживает ее прикосновения, хотя не переносит этого от других.
   – Магия может позволить человеку прожить дольше, – сказал Таер. – Однажды я встретил семидесятидвухлетнего колдуна, который выглядел не старше сорока.
   – Колдовство – да, но я тебе уже говорила, что ордены действуют не так. Целители, такие, как Брюидд, возможно, могут продлить себе жизнь, но лишь в разумных пределах.
   – Ты говорила, что колдуны встречаются и в кланах Странников, – сказал Таер. – Может Хенна быть колдуньей?