Страница:
Галатея
Галатея (Galateia): — 1) дочь Нерея и Дориды, морская нимфа, олицетворение спокойного и блестящего моря. Позднейшие поэты (Феокрит, Овидий) обрабатывали миф о любви к ней циклопа Полифема. Г. любит прекрасного Акида, сына Фавна и Симайеиды. Из ревности циклоп убивает Акида, который превращается в источник. 2) дочь Еврития, супруга Ламира Фестского, на Крите. Чтобы скрыть от мужа рождение дочери, обреченной им на гибель, она, по совету предсказателей, решила воспитать ее как мальчика и назвала ребенка Левкиппом. Когда обман был обнаружен, Г. вместе с дочерью бежала в храм Латоны, и богиня, тронутая ее мольбами, действительно превратила девочку в мальчика.
Галеви
Галеви (Jacob Halevy) — оперный композитор, по происхождению еврей, родился в 1799 г. в Париже. В числе его учителей был Керубини. Г. написал значительное число опер, «De profundis» и несколько других произведений. Громкую известность он получил после появления оперы «Жидовка» (1835), которая сохранилась в репертуаре до сих пор. В этой опере драматически талант Г. выступает с наибольшей силой. Другие его оперы, имевшие в свое время значительный успех — «Молния», «Кипрская королева», «Карл VI» и пр. — в настоящее время забыты. Г. был профессором парижской консерватории. Гуно, Массе и многие другие были его учениками. Умер в 1862 г.
М.П.
М.П.
Гален
Гален (Клавдий) — после Гиппократа знаменитейший врач древности, род. 131 по Р. X. в Пергаме, сын архитектора Никона. Г. после основательного и полного изучения философии у сторонников четырех главных школ того времени: стоической, платоновской, перипатетической и эпикурейской, на 17 г. жизни, приступил к изучению врачебного искусства, занимаясь у разных знаменитых врачей в своем родном городе, Смирне и Коринфе. Затем, для расширения своих познаний, он предпринял путешествие в Ликию и Палестину, после чего жил долгое время в Александрии, средоточии тогдашнего ученого мира, чтобы усовершенствоваться здесь преимущественно в анатомии. Возвратясь в 158 г. по Р. X. в Пергам, он занял место врача при гладиаторах. В 164 г., вследствие одного возмущения, он удалился в Рим, где вскоре приобрел громкую известность удачной врачебной практикой и чтениями по физиологии. В 167 или 168 г. он возвратился в Пергам, но уже в следующем году был призван императорами Марком Аврелием и Луцием Вером в Аквилею, а по смерти последнего Марк Аврелий пригласил Г. сопровождать его в Германию, от чего он отказался, оставшись в Риме медиком Коммода. Здесь он воспользовался досугом для окончательной разработки многих сочинений, из которых большая часть погибла во время большого пожара, бывшего в 191 г. Он жил в Риме еще при императорах Пертинаксе и Септиме Севере и умер около 200 г. в Риме или Пергаме. Г. занимает независимое положение в качестве философа: он был эклектик, державшийся основ перипатетической философии. Но гораздо большею славою он пользовался в качестве врача. Главная его заслуга состоит в разработке анатомии и физиологии, посредством которой он положил прочное основание для патологи и мел такое могущественное влияние на последующее время, что до Парацельса считался неоспоримым авторитетом для всех медицинских школ. Г. написал не менее 300 сочинений, по большей части медицинского и отчасти философского содержания. Но из 200 сочинений, дошедших до нас под его именем, лишь немного более половины считаются подлинными. Многие из ненапечатанных доселе произведений его, повидимому, еще хранятся в библиотеках. Самое полное изданиe его сочинений сделано Кюном (Лейпциг, 1821 — 33). С тех пор отдельные сочинения Г. выходили новыми изданиями, как например «Eisagwgh dialektikh», изд. Минаса (Пар. 1844), отрывки из его комментариев к Тимеосу Платону, изд. Даремберга (Пар. 1848), сочинение: «De partibus philosophiae», изд. Вельмана (Берл. 1882); другие выходили в критически исправленных изданиях, как например, его сочинение: «De placitis Hippocratis et Platonis», изд. Ив. Мюллера (Лейпциг, 1874 г. с полным текстом). Немецкие переводы отдельных сочинений сделаны были Шпренгелем и Нёльдеке, французский перевод многих: «Oeuvres anatomiques, physiologiques et philosophiques» (2 т., Пар. 1854 — 56) Дарембергом.
Галилей
Галилей (Calileo Galilei). — Род Галилея принадлежал к числу флорентийских нобилей; первоначальная фамилия предков его была Bonajuti, но один из них, Галилео Бонажути, врач, достигнув звания гонфалоньера юстиции Флорентийской республики, стал называться Galileo dei Galilei и эта фамилия перешла к его потомкам. Винченцо, отец Галилея, житель Флоренции, в 1564 году временно проживал в Пизе с своею женою и здесь у них родился сын, прославивший свое имя открытием законов движения падающих тел и тем положивший первое начало той части механики, которая называется динамикою. Сам Винченцо был весьма сведущ по литературе и теории музыки; он тщательно занялся воспитанием и обучением своего старшего сына. 16-ти лет от роду Галилей был отправлен в пизанский университет для слушания курса философии, с тем, чтобы он потом занялся изучением медицины. В то время в науке господствовало учение перипатетиков, основанное на философии Аристотеля, искаженное переписчиками и толкователями. Метод перипатетиков для объяснения явлений природы был следующий . Прежде всего исходили из гипотез или положений, прямо почерпнутых из сочинений Аристотеля и из них, путем силлогизмов, выводили заключения относительно того, как должны происходить те или другие явления природы; к поверке же этих заключений путем опыта не прибегали вовсе. Следуя такому пути, перипатетики были, напр., убеждены и учили других, что тело, весящее в десять раз более другого тела, падает в десять раз быстрее. Надо думать, что Г. не удовлетворяла такая философия; с ранних лет в нем проявлялось стремление истинного естествоиспытателя. Когда ему еще не было 19-ти лет, он уже подметил, что продолжительность малых качаний маятника не зависит от величины размахов; это наблюдение было им сделано в соборе над уменьшающимися качаниями люстры, причем время он измерял биениями собственного пульса.
Г. заинтересовался в особенности математикою и ему представился случай приобрести учителя в лице Риччи (Ricci), преподававшего математику пажам великого герцога Тосканы. Одно время двор герцога имел пребывание в Пизе, и Риччи был знаком с отцом Г. Под руководством своего учителя Г. хорошо ознакомился с «Элементами геометрии» Эвклида и потом сам изучал творения Архимеда. Чтение гидростатики Архимеда навело Г. на мысль устройства гидростатических весов для измерения удельного веса тел. Копия с написанного им об этом предмете мемуара попала в руки Гвидо Убальди, маркиза дель Монте, уже прославившегося тогда своим сочинением по статике простых машин. Гвидо Убальди подметил в авторе мемуара крупный талант и, после ближайшего знакомства с самим Г., рекомендовал его Фердинанду Медичи, великому герцогу, регенту Тосканы. Такое покровительство дало Г. возможность вступить 25-ти лет от роду (1689) на кафедру математики пизанского университета. Вскоре после своего назначения он произвел ряд опытов над падением тел по вертикальной линии (с пизанской наклонной башни), причем открыл закон возрастания скорости падающего тела пропорционально времени и независимо от веса тела. Свои открытия он изложил на публичных чтениях, демонстрируя найденные им законы опытами, производимыми перед присутствовавшими, в числе которых было несколько членов университета. Противоречие результатов, полученных Г., с общепринятыми тогда воззрениями последователей Аристотеля, возбудили неудовольствие и раздражение последних против Г. и вскоре представился повод к его удалению с кафедры за неодобрительный отзыв, данный им относительно нелепого проекта какой-то машины, поданого одним из побочных сыновей Козьмы I-го Медичи.
В то же самое время оказалась вакантною кафедра математики в Падуе, куда, по ходатайству маркиза дель Монте, дож Венеции назначил Г. в 1592 г.; здесь он работал до 1610 г., окруженный своими учениками и многими друзьями, из числа которых некоторые интересовались физикою и принимали участие в занятиях Г.; таковы, напр., были Фра Паоло Сарпи, генеральный прокурор ордена Сервитов, и Сагредо, впоследствии дож Венеции. В течение этого времени Г. придумал пропорциональный циркуль особого устройства, назначение и употребление которого, описано им в сочинении: «Le operazioni del compasso geometrico militare» (1606); далее, в это время написаны: «Discorso intorno alle cose che stanno in su l'acqua et che in quella si muovono», «Trattato della scienza mecanica e della utilita che si traggono dagli istromenti di quella» и «Siderus nuncius, magna longeque admirabilia spectacula». В это же время Г. изобрел воздушный термометр и устроил телескоп, увеличивающий в 30 раз. Первое открытие устройства зрительной трубы из двух двояковыпуклых стекол принадлежит голландцу Якову Метиусу, человеку неученому, сделавшему свое открытие случайно; Г. услышал об этом открытии и, руководствуясь теоретическими соображениями, придумал устройство трубы, составленной из плоско-выпуклого и плоско-вогнутого стекол. С помощью этого телескопа Г. сделал открытия, описанные в «Siderus nuncius», а именно: что Луна обращена всегда одною своею стороною к Земле; что она покрыта горами, высоты которых он измерил по величинам их теней; что Юпитер имеет четырех спутников, времена обращения которых он определил и дал мысль пользоваться их затмениями для определения долгот на море. Он же открыл, что Сатурн снабжен выступами, под видом которых ему казалась система колец этой планеты; что на Солнце появляются пятна, наблюдая движения которых он определил время обращения этого светила вокруг его оси. Наконец, уже впоследствии, во Флоренции, он наблюдал фазы Венеры и изменения видимого диаметра Марса. В 1612 г. он устроил первый микроскоп.
Несмотря на то, что среди перипатетиков у него было много ожесточенных врагов, и что в то время церковь была на стороне учения Аристотеля, признавая учение последнего за неопровержимую истину во всем, что не касается догмата, Г. нашел себе сторонников и в Риме среди высших лиц курии; таковы были, между прочими, кардинал Беллармини и кардинал Барберини, впоследствии папа Урбан VIII. Несмотря на расположение к нему этих лиц, на покровительство великого герцога Тосканы, пригласившего его во Флоренцию с большим по тому времени содержанием и с дарованием ему звания первого математика и философа его высочества, Г. был привлечен к суду церкви за приверженность к еретическому учению Коперника о движении Земли, высказанную в сочинении: «Dialogo intorno ai due massimi sistemi del mondo» (1632). Сочинение это написано в форме разговора трех лиц, двое из которых: Сагредо и Сальвиати носят имена двух друзей Г., третье же называется Симплицио. Первые два излагают и развивают мысли Г. и объясняют их Симплицио, который приводит возражения в духе перипатетиков. Сторонники последних успели убедить папу Урбана VIII, что под Симплицио подразумевается он сам, папа. В 1633 г. перед особою чрезвычайною коммисиею Г. должен был, стоя на коленях и положа руку на Евангелие, принести присягу в том, что он отрекается от ереси Коперника. Сохранилось предание, что будто бы Галилей, встав на ноги, произнес: «E pur si muove» (а все-таки она движется), но это едва ли справедливо, так как он был окружен злейшими своими врагами и знал, какой опасности подвергся бы за эти слова. Его, однако, не выпустили на свободу, а держали почти год в заточении. В 1637 году он имел несчастие лишиться зрения и скончался в Арчетри, близ Флоренции, в 1642 году.
В cредние века ученые открытия описывались в печатных сочинениях много лет спустя после того, как они были сделаны. Законы падения тел, открытые Г. еще в молодости, описаны только в 1638 году в сочинении, озаглавленном: «Discorsi e dimostrazioni matematiche intorno a due scienze attenenti alla mecanica et i movimenti locali». Сочинение разделено на четыре диалога; в первых двух трактуется о сцеплении, сопротивлении твердых тел сгибанию и излому, об упругости и звуковых колебаниях, в двух последних — о прямолинейных движениях: равномерном и равноускоренном, и о движении параболическом. Динамическая часть «Discorsi» начинается следующим предисловием автора: «Мы даем здесь основания учения совершенно нового о предмете столь же древнем, как мир. Движение есть явление, по-видимому, всем знакомое, но между тем, несмотря на то, что философы написали об этом предмете большое количество толстых томов, важнейшие качества движений остаются неизвестными. Все очень хорошо знают, что свободно падающее тело движется ускоренно, но в каком отношении ускоряется движение, еще никто не определил. Никто, в самом деле, еще не доказал, что длины путей, пробегаемых в равные времена падающим телом, вышедшим из покоя, относятся между собою как нечетные числа. Все знают, что брошенные горизонтально тела описывают кривые, но что эти кривые параболы, никто еще не доказал. Мы покажем все это, и наша работа послужит основанием науки, которую великие умы разработают обширнее. Сначала мы рассмотрим движения равномерные, затем естественно ускоренные и, наконец, движения стремительные, т.е. движения брошенных снарядов». В этих немногих словах сам автор объясняет почти все содержание динамической части «Discorsi». В настоящее время все законы равномерного, равноускоренного и параболического движений могут быть выражены небольшим числом известных формул, но в то время формулы еще не вошли в употребление, поэтому законы падения выражены словесно в виде довольно большего числа теорем и предложений. В те времена понятия о величинах сил и о массе еще не были выработаны и поэтому в тех местах «Discorsi», где приходится упоминать об этих величинах, встречаются неясности. В «Discorsi» рассматривается не только свободное падение тела, но также и движение тела, катящегося по наклонной плоскости, и излагаются законы такого движения. Не имея возможности изложить содержание «Discorsi», мы приведем здесь некоторые места, в которых высказываются в первый раз идеи об основных принципах механики; эти места встречаются преимущественно в главе о параболическом движении : «Я представляю себе, что тело пущено вдоль по горизонтальной плоскости; если бы все сопротивления были уничтожены, то его движение было бы вечно равномерным, если бы плоскость простиралась в бесконечность. Если же плоскость ограничена, то, когда тело придет на границу ее, оно станет подвергаться действию силы тяжести, и с этого времени к его предыдущему и неотъемлемому от него движению присоединится падение под влиянием его веса; тогда произойдет соединение равномерного движения с равноускоренным». Далее, там же: «Предложение III. Если тело одновременно одарено двумя равномерными движениями, вертикальным и горизонтальным, то его скорость будет в степени, равна скоростям составляющих движений». Это место переводится в том именно смысле, что квадрат скорости составного движения равен сумме квадратов скоростей составляющих движений. Вообще, как из «Discorsi», так и из других работ Г. несомненно оказывается, что ему принадлежит в механике следующее: Первая идея о начале инерции материи. — Первые идеи о соединении движения и о соединении скоростей. Открытие законов падения тела свободного, по наклонной плоскости и брошенного горизонтально. Открытие пропорциональности между квадратами времен качаний маятников и их длинами. Г. применил начало возможных перемещений, открытое Гвидо Убальди, к наклонной плотности и к машинам, на ней основанным, и указал, что оно имеет применение к выводу условий равновесия всех машин вообще. См. его Механику («Les mecaniques de Galilee», Пар., 1634, перев. Mersenne) и «Dialogo intorno ai due massimi sistemi del mondo» (1632). Г. ввел понятие о возможном моменте силы, то есть об элементарной работе силы на протяжении возможного перемещения точки приложения. В сочинении «Discorso intorno alle cose che stanno in su l'acqua e che in quella si muovono» (1632), Г. выводит из начала возможных перемещений условия равновесия жидкостей в сообщающихся сосудах и условия равновесия плавающих в жидкостях твердых тел.
Д. Бобылев.
Г. заинтересовался в особенности математикою и ему представился случай приобрести учителя в лице Риччи (Ricci), преподававшего математику пажам великого герцога Тосканы. Одно время двор герцога имел пребывание в Пизе, и Риччи был знаком с отцом Г. Под руководством своего учителя Г. хорошо ознакомился с «Элементами геометрии» Эвклида и потом сам изучал творения Архимеда. Чтение гидростатики Архимеда навело Г. на мысль устройства гидростатических весов для измерения удельного веса тел. Копия с написанного им об этом предмете мемуара попала в руки Гвидо Убальди, маркиза дель Монте, уже прославившегося тогда своим сочинением по статике простых машин. Гвидо Убальди подметил в авторе мемуара крупный талант и, после ближайшего знакомства с самим Г., рекомендовал его Фердинанду Медичи, великому герцогу, регенту Тосканы. Такое покровительство дало Г. возможность вступить 25-ти лет от роду (1689) на кафедру математики пизанского университета. Вскоре после своего назначения он произвел ряд опытов над падением тел по вертикальной линии (с пизанской наклонной башни), причем открыл закон возрастания скорости падающего тела пропорционально времени и независимо от веса тела. Свои открытия он изложил на публичных чтениях, демонстрируя найденные им законы опытами, производимыми перед присутствовавшими, в числе которых было несколько членов университета. Противоречие результатов, полученных Г., с общепринятыми тогда воззрениями последователей Аристотеля, возбудили неудовольствие и раздражение последних против Г. и вскоре представился повод к его удалению с кафедры за неодобрительный отзыв, данный им относительно нелепого проекта какой-то машины, поданого одним из побочных сыновей Козьмы I-го Медичи.
В то же самое время оказалась вакантною кафедра математики в Падуе, куда, по ходатайству маркиза дель Монте, дож Венеции назначил Г. в 1592 г.; здесь он работал до 1610 г., окруженный своими учениками и многими друзьями, из числа которых некоторые интересовались физикою и принимали участие в занятиях Г.; таковы, напр., были Фра Паоло Сарпи, генеральный прокурор ордена Сервитов, и Сагредо, впоследствии дож Венеции. В течение этого времени Г. придумал пропорциональный циркуль особого устройства, назначение и употребление которого, описано им в сочинении: «Le operazioni del compasso geometrico militare» (1606); далее, в это время написаны: «Discorso intorno alle cose che stanno in su l'acqua et che in quella si muovono», «Trattato della scienza mecanica e della utilita che si traggono dagli istromenti di quella» и «Siderus nuncius, magna longeque admirabilia spectacula». В это же время Г. изобрел воздушный термометр и устроил телескоп, увеличивающий в 30 раз. Первое открытие устройства зрительной трубы из двух двояковыпуклых стекол принадлежит голландцу Якову Метиусу, человеку неученому, сделавшему свое открытие случайно; Г. услышал об этом открытии и, руководствуясь теоретическими соображениями, придумал устройство трубы, составленной из плоско-выпуклого и плоско-вогнутого стекол. С помощью этого телескопа Г. сделал открытия, описанные в «Siderus nuncius», а именно: что Луна обращена всегда одною своею стороною к Земле; что она покрыта горами, высоты которых он измерил по величинам их теней; что Юпитер имеет четырех спутников, времена обращения которых он определил и дал мысль пользоваться их затмениями для определения долгот на море. Он же открыл, что Сатурн снабжен выступами, под видом которых ему казалась система колец этой планеты; что на Солнце появляются пятна, наблюдая движения которых он определил время обращения этого светила вокруг его оси. Наконец, уже впоследствии, во Флоренции, он наблюдал фазы Венеры и изменения видимого диаметра Марса. В 1612 г. он устроил первый микроскоп.
Несмотря на то, что среди перипатетиков у него было много ожесточенных врагов, и что в то время церковь была на стороне учения Аристотеля, признавая учение последнего за неопровержимую истину во всем, что не касается догмата, Г. нашел себе сторонников и в Риме среди высших лиц курии; таковы были, между прочими, кардинал Беллармини и кардинал Барберини, впоследствии папа Урбан VIII. Несмотря на расположение к нему этих лиц, на покровительство великого герцога Тосканы, пригласившего его во Флоренцию с большим по тому времени содержанием и с дарованием ему звания первого математика и философа его высочества, Г. был привлечен к суду церкви за приверженность к еретическому учению Коперника о движении Земли, высказанную в сочинении: «Dialogo intorno ai due massimi sistemi del mondo» (1632). Сочинение это написано в форме разговора трех лиц, двое из которых: Сагредо и Сальвиати носят имена двух друзей Г., третье же называется Симплицио. Первые два излагают и развивают мысли Г. и объясняют их Симплицио, который приводит возражения в духе перипатетиков. Сторонники последних успели убедить папу Урбана VIII, что под Симплицио подразумевается он сам, папа. В 1633 г. перед особою чрезвычайною коммисиею Г. должен был, стоя на коленях и положа руку на Евангелие, принести присягу в том, что он отрекается от ереси Коперника. Сохранилось предание, что будто бы Галилей, встав на ноги, произнес: «E pur si muove» (а все-таки она движется), но это едва ли справедливо, так как он был окружен злейшими своими врагами и знал, какой опасности подвергся бы за эти слова. Его, однако, не выпустили на свободу, а держали почти год в заточении. В 1637 году он имел несчастие лишиться зрения и скончался в Арчетри, близ Флоренции, в 1642 году.
В cредние века ученые открытия описывались в печатных сочинениях много лет спустя после того, как они были сделаны. Законы падения тел, открытые Г. еще в молодости, описаны только в 1638 году в сочинении, озаглавленном: «Discorsi e dimostrazioni matematiche intorno a due scienze attenenti alla mecanica et i movimenti locali». Сочинение разделено на четыре диалога; в первых двух трактуется о сцеплении, сопротивлении твердых тел сгибанию и излому, об упругости и звуковых колебаниях, в двух последних — о прямолинейных движениях: равномерном и равноускоренном, и о движении параболическом. Динамическая часть «Discorsi» начинается следующим предисловием автора: «Мы даем здесь основания учения совершенно нового о предмете столь же древнем, как мир. Движение есть явление, по-видимому, всем знакомое, но между тем, несмотря на то, что философы написали об этом предмете большое количество толстых томов, важнейшие качества движений остаются неизвестными. Все очень хорошо знают, что свободно падающее тело движется ускоренно, но в каком отношении ускоряется движение, еще никто не определил. Никто, в самом деле, еще не доказал, что длины путей, пробегаемых в равные времена падающим телом, вышедшим из покоя, относятся между собою как нечетные числа. Все знают, что брошенные горизонтально тела описывают кривые, но что эти кривые параболы, никто еще не доказал. Мы покажем все это, и наша работа послужит основанием науки, которую великие умы разработают обширнее. Сначала мы рассмотрим движения равномерные, затем естественно ускоренные и, наконец, движения стремительные, т.е. движения брошенных снарядов». В этих немногих словах сам автор объясняет почти все содержание динамической части «Discorsi». В настоящее время все законы равномерного, равноускоренного и параболического движений могут быть выражены небольшим числом известных формул, но в то время формулы еще не вошли в употребление, поэтому законы падения выражены словесно в виде довольно большего числа теорем и предложений. В те времена понятия о величинах сил и о массе еще не были выработаны и поэтому в тех местах «Discorsi», где приходится упоминать об этих величинах, встречаются неясности. В «Discorsi» рассматривается не только свободное падение тела, но также и движение тела, катящегося по наклонной плоскости, и излагаются законы такого движения. Не имея возможности изложить содержание «Discorsi», мы приведем здесь некоторые места, в которых высказываются в первый раз идеи об основных принципах механики; эти места встречаются преимущественно в главе о параболическом движении : «Я представляю себе, что тело пущено вдоль по горизонтальной плоскости; если бы все сопротивления были уничтожены, то его движение было бы вечно равномерным, если бы плоскость простиралась в бесконечность. Если же плоскость ограничена, то, когда тело придет на границу ее, оно станет подвергаться действию силы тяжести, и с этого времени к его предыдущему и неотъемлемому от него движению присоединится падение под влиянием его веса; тогда произойдет соединение равномерного движения с равноускоренным». Далее, там же: «Предложение III. Если тело одновременно одарено двумя равномерными движениями, вертикальным и горизонтальным, то его скорость будет в степени, равна скоростям составляющих движений». Это место переводится в том именно смысле, что квадрат скорости составного движения равен сумме квадратов скоростей составляющих движений. Вообще, как из «Discorsi», так и из других работ Г. несомненно оказывается, что ему принадлежит в механике следующее: Первая идея о начале инерции материи. — Первые идеи о соединении движения и о соединении скоростей. Открытие законов падения тела свободного, по наклонной плоскости и брошенного горизонтально. Открытие пропорциональности между квадратами времен качаний маятников и их длинами. Г. применил начало возможных перемещений, открытое Гвидо Убальди, к наклонной плотности и к машинам, на ней основанным, и указал, что оно имеет применение к выводу условий равновесия всех машин вообще. См. его Механику («Les mecaniques de Galilee», Пар., 1634, перев. Mersenne) и «Dialogo intorno ai due massimi sistemi del mondo» (1632). Г. ввел понятие о возможном моменте силы, то есть об элементарной работе силы на протяжении возможного перемещения точки приложения. В сочинении «Discorso intorno alle cose che stanno in su l'acqua e che in quella si muovono» (1632), Г. выводит из начала возможных перемещений условия равновесия жидкостей в сообщающихся сосудах и условия равновесия плавающих в жидкостях твердых тел.
Д. Бобылев.
Галилея
Галилея (от евр. Галил — округ), одна из трех областей, на которые разделялась Палестина во времена римлян. Она обнимала северную часть страны, к западу от Иордана; в нее входили земли четырех израильских колен — Асирова, Нефалимова, Завулонова и Иссахарова. Границы ее были довольно неопределенны. Она соприкасалась на севере с Сирией и горами Ливанскими, на западе с Финикией; на востоке границей ее была река Иордан, с озерами Меромским и Галилейским; на юге она соприкасалась с Самарией. У Иосифа Флавия говорится о разделении Г. на верхнюю и нижнюю, причем первая составляла северную часть области, а вторая — южную. Г. имела не более 120 верст по направлению от востока к западу и не более 40 верст от севера к югу. Северная часть ее довольно болотиста и местами покрыта густыми зарослями камыша, в котором в изобилии водились и водятся дикие кабаны, а по временам скрывались беглецы и разбойники. Центром жизни в области были берега Галилейского озера и большая равнина Эздрилонская. Эта равнина еще и теперь довольно плодородна; в древности, особенно во времена Христа, она кипела промышленною жизнью и была покрыта богатыми нивами, виноградниками и садами. По словам Иосифа Флавия, число городов и больших селений в Г. доходило до 204. На густоту тогдашнего населения Г. указывает и то, что во время последней Иудейской войны Иосиф Флавий навербовал из галилеян стотысячное войско, а об общем благосостоянии страны можно судить по тому, что Ирод Антипа без труда собрал с Г. сто талантов контрибуции римлянам. Главные города в Галилее были Сепфорис, Вифсаида, Кесария Филиппова, Кана, Капернаум, Наин, Назарет и Тивериада. Резиденция правителя, которым был во времена Христа один из сыновей Ирода Великого, Ирод Антипа, несколько раз менялась, пока не перенесена была им в Тивериаду, выстроенную им на красивом и здоровом месте, близ горячих источников. В настоящее время Галилея — пустыня, хотя следы ее прежнего плодородия заметны и теперь. Паломники массами посещают те местности в Г., которые освящены воспоминаниями о земной жизни И. Христа. В настоящее время население Г. состоит главным образом из мусульман; но в некоторых городах, как напр. в Назарете, преобладают христиане, а в других, как в Тивериаде — евреи. См. Selah Merril, «Galilee in time of Christ» (1885); Олесницкий, «Святая земля» (II т., 395 — 494).
А. Л.
А. Л.
Галицкое княжество
Галицкое княжество занимало крайний юго-западный угол восточноевропейской равнины и северо-восточные склоны Карпатских гор. Карпатские террасы, между главным хребтом и pp. Саном и Днестром, составляют так называемое подгорье, далее к северо-востоку простирается долина. Подгорье было занято славянским племенем хорватов, известным уже Константину Порфирородному; долина была занята бужанами, известными в летописи под разными именами (сначала дулебов, потом бужан, наконец, волынян или велынян). Западная часть земли бужан, вошедшая в состав Г. княжества, известна в летописи под именем червенских городов, получивших такое название от одного из них, Червна. К юго-востоку от хорватов и к югу от бужан жили два славянских племени — уличи и тиверцы, по Днестру до Дуная и Черного моря. В Х веке имена уличей и тиверцев исчезают из летописи; вероятно, под напором степных кочевников они должны были передвинуться к северу и северо-востоку и слились с хорватами и бужанами; впоследствии территория их входила в состав Г. княжества.
Земля хорватов и бужан долгое время входит в состав то Руси, то Польши. При Олеге хорваты и дулебы упоминаются в числе племен, принимавших участие в его походе на Царьград. Затем эти области отошли к полякам. Под 981 г. летопись говорит, что Владимир занял «грады их Перемышль, Червень и ины грады». После смерти Владимира червенские города были захвачены Болеславом Храбрым и отошли к Польше, но не надолго: в 1030 — 1031 гг. Ярослав завоевал их обратно. В конце XI в. здесь утверждаются братья Ростиславичи, Василько и Володарь, которые и положили начало существованию Галицкой земли, как особого княжества. Сын Володаря, Владимирко или Владимир, объединил Галицкую землю и перенес столицу далее на запад, в гористую страну хорватов, в Галич, давший свое имя всему княжеству. Единственный племянник Владимира, Иван Ростиславович Берладник, был им лишен удела.
Галицкая земля была окружена различными народами: на северо-западе она граничила с поляками, на юго-западе — с венграми; на юге— со степными кочевниками, на востоке и севере — с княжествами Киевским и Владимирским. Она была одною из богатейших русских областей, в избытке производила хлеб и скот, снабжала всю Русь солью. Ее положение между Западной Европой и остальной Русью способствовало развитию ее торговли. В 1224 г., при сборах против татар, на Днепре явилась галицкая флотилия из 1000 ладей. Галицкая земля была довольно густо заселена: в первой половине XIII столетия в летописи упоминается до 50 галицких и волынских городов.
Пределы Галицкого княжества при Владимире расширились к западу, к югу и к востоку. Он деятельно заботился о колонизации южной части своих владений и заселял ее пленными. В 1146 г., во время осады Звенигорода Всеволодом Киевским, вече решило было сдать город, но воевода Владимира, Иван Халдеевич, повесил трех главных вечннков и этим так устрашил горожан, что они отказались от мысли о сдаче. Такими крутыми мерами Владимир и его дружинники успели в значительной степени подавить вечевое начало. Владимиру наследовал его единственный сын Ярослав, которого «Слово о полку Игореве» называет Осмомыслом. В первые годы правления Ярослава ему много хлопот причинил двоюродный брат его, Иван Берладник, тем более, что последний пользовался сочувствием народа. Княжение Ярослава отличалось вообще мирным характером. Только в самом начале его правления произошло столкновение с Изяславом Киевским за города, возвращения которых Изяслав напрасно добивался у Владимира. После смерти отца Ярослав выразил было желание исполнить требование великого князя, но галицкие бояре воспротивились этому. Изяслав решился действовать силою и подступил к Теребовлю. Ярослав хотел было сам вести в бой галицкие полки, но бояре не допустили его до этого, под предлогом, что он молод и притом единственный представитель княжеского рода. Изяслав проиграл битву, и спорные города остались за Галичем. Резко выразившееся при Ярославе усиление боярства составляет характерную черту истории Галича. Вече в Галицкой области рано было подавлено соединенными усилиями князя и дружины, и не могло уже представить оппозиции усилившемуся боярству, вступившему в борьбу и с княжескою властью. Главной причиной усиления бояр была немногочисленность правившего в Галиче княжеского рода. Здесь редко бывало одновременно более двух представителей княжеской семьи. Вследствие этого галицкие дружинники получили в свои руки те функции, которые исполнялись в остальной Руси младшими членами княжеской семьи: они сидели в качестве княжеских наместников не только в мелких, но и в важнейших городах, командовали войсками, заведовали финансами. Г. боярство не было, впрочем, замкнутым сословием и не имело юридически определенных преимуществ пред остальной массой населения; оно опиралось только на фактическую силу.
Ярослав правил долго (умер 1187). Летопись с большой похвалой отзывается об этом князе, а певец «Слова о полку Игореве» яркими красками рисует его могущество. Умирая, Ярослав завещал Галич сыну от наложницы своей Настасьи — Олегу, а сыну от жены своей Ольги, Владимиру, дал только Перемышль. Но по смерти князя бояре прогнали Олега и отдали всю Г. землю Владимиру, что вызвало новые усобицы, в которые вмешались венгры. Венгерский король Бела занял Галич, посадил там своего сына Андрея, а Владимира держал под стражей в Венгрии. В 1190 г. Владимиру, при помощи поляков, удалось изгнать венгров из Галича, где они всех возбудили против себя своими насилиями, и сесть на галицком столе. С его смертью прекратился в Галиче род Ростиславичей и галицкий стол заняла другая линия в лице Романа Мстиславича Волынского, еще при жизни Владимира пытавшегося овладеть Галичем. При Романе окончательно падает значение Киева, роль которого переходит на севере — к Владимиру, на западе — к Галичу. Своей энергичной внешней политикой, не мешавшей ему, однако, бороться и с боярством внутри страны, Роман довел до конца дело своих предшественников — возвысил Г. княжество на степень сильного государства. Но княжение его было слишком непродолжительно, чтобы сломить господство бояр и установить новый порядок. Тотчас после его смерти (1205) в Г. земле начались смуты. Роман оставил двух сыновей: Даниила, 4-х лет, и Василька, 2-х. На Г. стол оказалось много претендентов, как между русскими князьями, так и между иноземными соседями — венграми и поляками. Важную роль в наступивших событиях сыграли бояре. Они не стали на сторону Романовичей, как по нерасположению к Роману, так и потому, что Романовичи могли претендовать на Галич, как на свою отчину, а бояре стремились сделать княжеский стол избирательным. В Галицкой земле уже в это время перестает господствовать мнение, что княжеский стол есть достояние представителей Рюрикова дома; здесь происходит даже невозможный в других областях факт вокняжения боярина Даниила Романовича. Только в 1249 г. Даниилу удалось победить последних своих противников. Начинающийся с этого времени период княжения Даниила продолжался около 15 лет и был временем наибольшего могущества Галицкой земли. В первую половину княжения Даниила произошло завоевание Руси монголами. Монгольское иго гораздо легче отозвалось на Галиче и Волыни, чем на остальной Руси. Правда, татары во время похода на Венгрию опустошили и Волынь и Галич; но здесь они не производили народной переписи для сбора дани и не присылали сюда своих баскаков. Из летописи не видно даже, чтобы Галич платил определенную дань; Даниил был обязан только помогать татарам войсками. Лишь спустя несколько лет после татарского нашествия, Даниил поехал в орду на поклон. Там его приняли с большим почетом, чем других князей. От него потребовали только сдачи татарам нескольких крепостей и вспомогательных войск в случае войны. Как ни легка была, сравнительно, зависимость Галича от татар, но все же Даниил тяготился ею и целью его деятельности сделалось освобождение от татар. Чтобы обезопасить свою страну, Даниил усердно принялся укреплять города. Татары сначала не обращали на это внимания, но когда Даниил стал вести себя по отношению к ним вызывающим образом, то вновь назначенный татарский темник Бурундай явился во главе большой орды и потребовал у Даниила срытия крепостей и вспомогательных войск против союзной ему Литвы. Даниил должен был подчиниться. Скоро внутренние неурядицы отвлекли внимание татар, и они оставили Галич в покое. Только южная часть владений Даниила отошла от него вследствие нашествия татар: жители Понизья предпочли подчиниться непосредственно татарам. Такие же стремления обнаружили жители восточных окраин Даниилова государства, но они вынуждены были повиноваться Даниилу.
Земля хорватов и бужан долгое время входит в состав то Руси, то Польши. При Олеге хорваты и дулебы упоминаются в числе племен, принимавших участие в его походе на Царьград. Затем эти области отошли к полякам. Под 981 г. летопись говорит, что Владимир занял «грады их Перемышль, Червень и ины грады». После смерти Владимира червенские города были захвачены Болеславом Храбрым и отошли к Польше, но не надолго: в 1030 — 1031 гг. Ярослав завоевал их обратно. В конце XI в. здесь утверждаются братья Ростиславичи, Василько и Володарь, которые и положили начало существованию Галицкой земли, как особого княжества. Сын Володаря, Владимирко или Владимир, объединил Галицкую землю и перенес столицу далее на запад, в гористую страну хорватов, в Галич, давший свое имя всему княжеству. Единственный племянник Владимира, Иван Ростиславович Берладник, был им лишен удела.
Галицкая земля была окружена различными народами: на северо-западе она граничила с поляками, на юго-западе — с венграми; на юге— со степными кочевниками, на востоке и севере — с княжествами Киевским и Владимирским. Она была одною из богатейших русских областей, в избытке производила хлеб и скот, снабжала всю Русь солью. Ее положение между Западной Европой и остальной Русью способствовало развитию ее торговли. В 1224 г., при сборах против татар, на Днепре явилась галицкая флотилия из 1000 ладей. Галицкая земля была довольно густо заселена: в первой половине XIII столетия в летописи упоминается до 50 галицких и волынских городов.
Пределы Галицкого княжества при Владимире расширились к западу, к югу и к востоку. Он деятельно заботился о колонизации южной части своих владений и заселял ее пленными. В 1146 г., во время осады Звенигорода Всеволодом Киевским, вече решило было сдать город, но воевода Владимира, Иван Халдеевич, повесил трех главных вечннков и этим так устрашил горожан, что они отказались от мысли о сдаче. Такими крутыми мерами Владимир и его дружинники успели в значительной степени подавить вечевое начало. Владимиру наследовал его единственный сын Ярослав, которого «Слово о полку Игореве» называет Осмомыслом. В первые годы правления Ярослава ему много хлопот причинил двоюродный брат его, Иван Берладник, тем более, что последний пользовался сочувствием народа. Княжение Ярослава отличалось вообще мирным характером. Только в самом начале его правления произошло столкновение с Изяславом Киевским за города, возвращения которых Изяслав напрасно добивался у Владимира. После смерти отца Ярослав выразил было желание исполнить требование великого князя, но галицкие бояре воспротивились этому. Изяслав решился действовать силою и подступил к Теребовлю. Ярослав хотел было сам вести в бой галицкие полки, но бояре не допустили его до этого, под предлогом, что он молод и притом единственный представитель княжеского рода. Изяслав проиграл битву, и спорные города остались за Галичем. Резко выразившееся при Ярославе усиление боярства составляет характерную черту истории Галича. Вече в Галицкой области рано было подавлено соединенными усилиями князя и дружины, и не могло уже представить оппозиции усилившемуся боярству, вступившему в борьбу и с княжескою властью. Главной причиной усиления бояр была немногочисленность правившего в Галиче княжеского рода. Здесь редко бывало одновременно более двух представителей княжеской семьи. Вследствие этого галицкие дружинники получили в свои руки те функции, которые исполнялись в остальной Руси младшими членами княжеской семьи: они сидели в качестве княжеских наместников не только в мелких, но и в важнейших городах, командовали войсками, заведовали финансами. Г. боярство не было, впрочем, замкнутым сословием и не имело юридически определенных преимуществ пред остальной массой населения; оно опиралось только на фактическую силу.
Ярослав правил долго (умер 1187). Летопись с большой похвалой отзывается об этом князе, а певец «Слова о полку Игореве» яркими красками рисует его могущество. Умирая, Ярослав завещал Галич сыну от наложницы своей Настасьи — Олегу, а сыну от жены своей Ольги, Владимиру, дал только Перемышль. Но по смерти князя бояре прогнали Олега и отдали всю Г. землю Владимиру, что вызвало новые усобицы, в которые вмешались венгры. Венгерский король Бела занял Галич, посадил там своего сына Андрея, а Владимира держал под стражей в Венгрии. В 1190 г. Владимиру, при помощи поляков, удалось изгнать венгров из Галича, где они всех возбудили против себя своими насилиями, и сесть на галицком столе. С его смертью прекратился в Галиче род Ростиславичей и галицкий стол заняла другая линия в лице Романа Мстиславича Волынского, еще при жизни Владимира пытавшегося овладеть Галичем. При Романе окончательно падает значение Киева, роль которого переходит на севере — к Владимиру, на западе — к Галичу. Своей энергичной внешней политикой, не мешавшей ему, однако, бороться и с боярством внутри страны, Роман довел до конца дело своих предшественников — возвысил Г. княжество на степень сильного государства. Но княжение его было слишком непродолжительно, чтобы сломить господство бояр и установить новый порядок. Тотчас после его смерти (1205) в Г. земле начались смуты. Роман оставил двух сыновей: Даниила, 4-х лет, и Василька, 2-х. На Г. стол оказалось много претендентов, как между русскими князьями, так и между иноземными соседями — венграми и поляками. Важную роль в наступивших событиях сыграли бояре. Они не стали на сторону Романовичей, как по нерасположению к Роману, так и потому, что Романовичи могли претендовать на Галич, как на свою отчину, а бояре стремились сделать княжеский стол избирательным. В Галицкой земле уже в это время перестает господствовать мнение, что княжеский стол есть достояние представителей Рюрикова дома; здесь происходит даже невозможный в других областях факт вокняжения боярина Даниила Романовича. Только в 1249 г. Даниилу удалось победить последних своих противников. Начинающийся с этого времени период княжения Даниила продолжался около 15 лет и был временем наибольшего могущества Галицкой земли. В первую половину княжения Даниила произошло завоевание Руси монголами. Монгольское иго гораздо легче отозвалось на Галиче и Волыни, чем на остальной Руси. Правда, татары во время похода на Венгрию опустошили и Волынь и Галич; но здесь они не производили народной переписи для сбора дани и не присылали сюда своих баскаков. Из летописи не видно даже, чтобы Галич платил определенную дань; Даниил был обязан только помогать татарам войсками. Лишь спустя несколько лет после татарского нашествия, Даниил поехал в орду на поклон. Там его приняли с большим почетом, чем других князей. От него потребовали только сдачи татарам нескольких крепостей и вспомогательных войск в случае войны. Как ни легка была, сравнительно, зависимость Галича от татар, но все же Даниил тяготился ею и целью его деятельности сделалось освобождение от татар. Чтобы обезопасить свою страну, Даниил усердно принялся укреплять города. Татары сначала не обращали на это внимания, но когда Даниил стал вести себя по отношению к ним вызывающим образом, то вновь назначенный татарский темник Бурундай явился во главе большой орды и потребовал у Даниила срытия крепостей и вспомогательных войск против союзной ему Литвы. Даниил должен был подчиниться. Скоро внутренние неурядицы отвлекли внимание татар, и они оставили Галич в покое. Только южная часть владений Даниила отошла от него вследствие нашествия татар: жители Понизья предпочли подчиниться непосредственно татарам. Такие же стремления обнаружили жители восточных окраин Даниилова государства, но они вынуждены были повиноваться Даниилу.