Сюзанна Брокман
Телохранитель
Глава 1
— О'кей, — сказал Джордж Фолкнер, пытаясь утихомирить мужчин, собравшихся вокруг видеомагнитофона в буфете полицейского участка, где они пили кофе. — Теперь он в любую минуту может увидеть в окно, что там происходит, и войти.
Просматриваемый ими материал не был туманным и нечетким, как обычно, когда работает камера слежения. Установка с видеокамерой была современной и снабжена аудиодорожкой — оборудование, предназначенное для того, чтобы положить конец распространению наркотиков среди цветной молодежи. Но всего несколько часов назад камера зафиксировала нечто отличное от нелегального распространения наркотиков, а именно попытку ограбления, которая с легкостью могла перерасти в кровопролитие.
Трое преступников, как видно, накачавшихся зельем до полного умопомрачения, только что подстрелили молодого клерка. Совсем юная девушка, почти подросток, спряталась позади прилавка и молча плакала. Один из грабителей, низкорослый, похожий на испанца, с головой, повязанной цветным платком, уже оказался позади прилавка рядом с девушкой и пытался вскрыть ящик с выручкой. Второй злоумышленник, человек, стрелявший в клерка, был так взвинчен, что не мог спокойно устоять на месте. Он нервно пританцовывал у двери, сжимая в руке револьвер 38-го калибра. Третий, высокий тощий субъект, стоял в опасной близости от девушки и внимательно следил за парнем в пестрой повязке, сражавшимся с сейфом.
— Вот он, идет! — пробормотал Джордж.
Дверь отворилась. Все трое бандитов подняли головы. Гарри О'Делл, напарник Джорджа по работе в Бюро в последние восемь месяцев, вошел в здание супермаркета так, будто грабители не были вооружены пушками. По правде говоря, походкой он больше напоминал балетного танцора; казалось, что в его жилы впрыснули какого-то опьяняющего снадобья.
Пока Гарри не оказался на полпути к прилавку с кассовым аппаратом, свет, падавший сверху, не отразился от револьвера в его руке и не отбросил бликов. Парень с платком на голове и тощий субъект у двери заметили это одновременно, но было слишком поздно: револьвер Гарри оказался нацеленным прямо между глаз того, что в повязке, а с такого расстояния промахнуться было невозможно.
— А ну-ка вываливай деньги из кассы! — крикнул Гарри. — Если не будете делать резкий движений, никто не пострадает.
— Боже милостивый! — Лейтенант местного полицейского округа стоял рядом с Джорджем и следил за происходящим. — Да он разыгрывает бандита и делает вид, что хочет ограбить кассу! Он что, совсем спятил?
Джордж кивнул:
— Смотри! Сейчас будет самое интересное. Негодование приплясывавшего бандита было неописуемым:
— Какого черта ты влез сюда? Это наша территория, наше законное место!
Гарри обернулся и осмотрел помещение, будто только что заметил других бандитов и девушку, скорчившуюся за прилавком.
— Ты хочешь сказать, что это не мои угодья? У тебя что, договор с владельцем этой лавчонки? Он согласен, чтобы только вы здесь хозяйничали?
Гарри склонился над прилавком и увидел на полу окровавленного клерка. Его острый, наметанный глаз сразу оценил, насколько серьезно состояние юноши. Джордж понимал, что Гарри заметил кровь и, должно быть, ему сразу стало ясно: худшее из его увечий — голова, разбитая при падении.
— Черт тебя возьми! Ты выстрелил парню в задницу! Ты что, испугался, что он на тебя сядет?
Гарри оглушительно расхохотался, якобы довольный собственной шуткой.
— Он свихнулся! — пробормотал один из детективов, смотревших пленку.
Но бандит, приплясывавший у двери, не оценил юмора.
— Пошел вон! Я тебя предупредил. Гарри фыркнул:
— Пошел вон? Я готовил это ограбление много дней, даже недель!
— Но мы здесь оказались первыми! — завопил парень в повязке.
— Так тебя разэдак! Зато теперь командую я! Кто дал вам право испортить мне игру только потому, что вы явились сюда за десять минут до меня? Пошли вон — и предоставьте действовать профессионалу!
Парень в повязке недоверчиво хмыкнул:
— Профессионалу? Да ты взгляни на себя! Кто это идет на дело в такой одежке? Это же черт знает что! Будто ты недели три спал в этих дерьмовых штанах!
— Ну? — спокойно возразил Гарри. — Что тут такого? Ты еще будешь меня учить? — Он снова перешел на крик:
— Когда готовился к этому делу, я не думал, что попаду под дождь. Понял? Вы уберетесь отсюда, мать вашу?
Тощий подал голос:
— Эй ты, задница! Это наша территория! Гарри обернулся и посмотрел ему прямо в лицо.
— Привет, Жирный Джимми! Так вот кого я вижу? — спросил он насмешливо.
— Жирный — кто?
Гарри, давясь смехом, пояснил:
— Ты, пронырливый сукин сын! Мы ведь были в Уолл-поле, возле Бостона, в восемьдесят седьмом и восемьдесят восьмом. Ну, вспомнил теперь? Как ты, черт тебя дери, Жиряга?
Выражение лица тощего стало еще более растерянным. Гарри сгреб его и заключил в свои медвежьи объятия. Тот попытался высвободиться.
— Я не Джимми и не Жиряга!
— Господи, да конечно же! После тюряги-то ты маленько потерял в весе, даже, пожалуй, изрядно потерял! Тюремная жратва не слишком-то хороша, верно? Там нелегко сохранить свои фунты, а, Джим? Эй, а как, черт возьми, Бен Тессида? Ты и Бенстер были что кровные братья, водой не разольешь!
— Этот малый совсем не ведает страха или как? — спросил лейтенант.
— Или как, — ответил Джордж, понимая, что вопрос риторический и ответа не требует. — Так он проводит свою первую свободную ночь за семнадцать недель. Пойми меня правильно: он не старается нарваться на неприятности. Они почему-то всегда сами находят Гарри.
На экране видео один из бандитов, похоже, уже собирался пустить в ход оружие.
— Убирайся отсюда, парень! Ты нам мешаешь!
— Ах это я вам мешаю? — Гарри рассмеялся. — Я мешаю? А вы, гении, не нашли ничего лучшего, как прострелить парню задницу, в то время как ваш «Эйнштейн» не может вскрыть кассовый ящик? И делаете все это при свидетелях, вместо того чтобы их вышвырнуть? — Он посмотрел на девушку:
— А ну-ка вон отсюда! Чего глазеешь? Вали домой!
Гарри внушал девушке не меньший ужас, чем трое вооруженных наркоманов, но она старалась скрыть страх. Она вызывающе тряхнула гривой светлых волос, хотя по лицу ее струились слезы.
— Никуда я не пойду без Бобби. — По-видимому, она имела в виду раненого.
Один из грабителей тут же завопил:
— Нельзя ее отпускать! Она заложница!
— Минутку! — вмешался Гарри и, приподняв лицо девушки за подбородок, внимательно осмотрел его со всех сторон. — Из всех глупостей, которые вы, ребята, сегодня, натворили, удерживать ее в заложниках — самая большая глупость, достойная награды. Разве вы не знаете, кто она? — Не дожидаясь ответа, он пояснил:
— Это Тина-Мария, сестра Д'Анджело. Его территория — почти весь Ньюарк, и хотя вы полагаете, что штат Нью-Джерси далеко отсюда, но полагаете не правильно, потому что у Д'Анджело очень-очень длинные руки. И если вы не хотите, чтобы он дотянулся до вас и всадил каждому по паре пуль в затылок, вам следует помочь мне выпроводить отсюда Тину.
Тощий малый и парень с пестрым платком на голове были изумлены и смущены, но девушка не проявила желания сотрудничать.
— Я не…
Гарри сделал резкое движение и рванул ее к себе. Она в ужасе вскрикнула.
— У меня есть что сообщить твоему отцу, Тина. — Он, хмурясь, потащил ее прочь, подальше от бандитов. — Это нечто очень личное, понятно?
Гарри близко склонился к самому уху девушки и что-то зашептал ей. Она, по-видимому, успокоилась.
— Гарри говорит ей, что он сотрудник ФБР и что ему надо удалить ее из супермаркета — тогда он сможет помочь раненому клерку, — сказал Джордж. — Он обещает ей, что скорее умрет, чем допустит, чтобы с Бобби что-нибудь случилось.
Девушка, должно быть, поверила Гарри — она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Его спина была обращена к бандитам, и, как только он ободряюще улыбнулся ей, его лицо стало серьезным.
— Иди, — сказал он, и девушка метнулась к двери.
Гарри двинулся за ней и встал так, чтобы оказаться между ней и бандитами на случай, если бы кто-нибудь из них вздумал действовать. Теперь он уже знал, что эти сукины дети жаждут крови — все равно чьей.
— Славно сработано, — сказал лейтенант полиции. — Правильно, что он очистил помещение.
— Ты не должен был отпускать ее, парень, — сказал один из бандитов. — Теперь в случае чего у нас не будет заложника.
— Но нам ни в коем случае не следовало брать в заложницы девчонку Тони Д'Анджело, — серьезно заметил парень в пестрой повязке.
— Да чушь все это, — возразил первый и сплюнул на пол. — Она не похожа на итальянку. — Ему пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы направить револьвер на Гарри. — Ты все испортил! Теперь мне придется пристрелить тебя!
Впервые с того момента, как Гарри вошел внутрь, он остановился как вкопанный, глядя куда-то мимо дула направленного на него револьвера, прямо в глаза бандита.
— Хочешь меня пристрелить? — спросил он.
Его голос был настолько тих и спокоен, что лейтенанту полиции пришлось податься вперед, чтобы расслышать его.
— Давай, парень, стреляй в меня. Мне наплевать. Но держу пари: прежде чем ты выстрелишь мне в голову, я успею уложить тебя.
Никто не шевельнулся — ни в супермаркете, ни в кафе. Казалось, все затаили дыхание. Все, кроме Джорджа, который покачал головой и рассмеялся:
— Он так всегда. Ему и в самом деле наплевать на все, как это ни странно. Должен признаться, что, когда мы едем вдвоем в машине, я не позволяю ему садиться за руль.
Бандит опустил револьвер.
Внезапно Гарри разразился смехом и двинулся к прилавку. Налетчики неуверенно переглянулись. Джордж знал: они пытаются понять, что задумал этот малый без царя в голове.
— Прочь с дороги, сопляк!
Гарри оттолкнул парня в повязке и оказался между громилами и клерком.
— Я сумею открыть ящик.
Свободной рукой он дотянулся до прилавка. Потом рука его скрылась под ним.
— Всего-то, что следует сделать, — это нажать нужную кнопку. Вот здесь…
Все помещение заполнил пронзительный звон — сработала сигнализация.
— Ты, чертов болван! — завопил тощий. — Сейчас сюда прискачет полиция!
Гарри улыбнулся и поднял свой револьвер.
— Нет, парень, полиция уже здесь. Руки вверх и не двигайтесь, глупые ублюдки! Вы арестованы.
Тут началась пальба, но Гарри был Гарри, и все закончилось мгновенно, не успев начаться.
Весь дом был освещен. Алессандра Ламонт подкатила к нему по подъездной аллее и сидела, глядя на этого монстра в стиле Тюдоров, который в течение последних семи лет считала своим убежищем. Когда она покидала его менее трех часов назад, отправляясь навестить Джейн в детской больнице «Нортшор», она оставила свет только в холле. Теперь же свет горел везде, а все окна были разбиты.
Менее трех часов назад дом покинула последняя бригада уборщиц, и он выглядел непорочно-чистым, полностью подготовленным к тому, чтобы в воскресенье утром быть представленным агентам по продаже недвижимости.
Она чуть подалась вперед, чтобы рассмотреть дом сквозь ветровое стекло. Зрение ее не обмануло: действительно, все окна, включая и то, что было над входной дверью, со старинным витражом, были разбиты вдребезги.
Год выдался скверный, и похоже, еще не все худое, что должно было произойти, случилось.
В январе Гриффин Ламонт отверг первую жену и ввел в дом вторую.
И вот в возрасте двадцати семи лет Алсссандра вступила в легендарный «клуб первых жен». Она была отвергнута ради другой, более молодой женщины, манекенщицы, и после того как выдержала искус оказаться в центре назойливого внимания всех и каждого на любом званом вечере, куда ступала ее нога, стала притчей во языцех для всех остальных жен, она считала, что вкусила все, кроме смерти.
В феврале она сидела за столом переговоров с Гриффином и поверенными, принимала участие в составлении документов о разводе и разделе имущества. Светлые волосы Гриффина были в образцовом порядке, голубые глаза за стеклами очков, казалось, ничего не выражали. Красивое лицо не несло отпечатка раскаяния, угрызений совести, ни малейших следов последних семи лет, прожитых вместе. Впрочем, он согласился отдать ей все, что она потребовала: дом, три машины, значительный процент ликвидных капиталовложений. По-видимому, единственное, что он хотел удержать за собой, был куст азалии, принадлежавший его матери, тот, что рос возле двери на кухню.
Алессандра считала, что одержала серьезную победу. Особенно когда успешно начала хлопотать об удочерении Джейн. Восьмимесячная Джейн, больная, с врожденным пороком сердца, с точки зрения социальных служб не подходила для этого. Медицинские сестры в больнице, куда Алессандра делала щедрые пожертвования и где работала на добровольных началах, думали так же. Несколько раз в неделю она работала в отделении для новорожденных — помогала давать им бутылочки с молоком и согревать ручки брошенным нежеланным младенцам. Впрочем, большинство крошек недолго оставались нежеланными, но физическое состояние Джейн отпугивало потенциальных приемных родителей. И все же улыбка у девочки была такой солнечной, что Алессандру не смущали ее болезни. У нее не оказалось соперников — она была единственной, кто захотел удочерить Джейн. Несколько месяцев назад она собрала все свое мужество и обратилась к Гриффину с просьбой удочерить ребенка, но он ответил решительным отказом:
— Ни в коем случае! Ты что, спятила?
А в феврале она решила, что одержала победу. И так продолжалось до марта.
В марте Алессандра выяснила, что дом был троекратно заложен, машины арендованы и не принадлежат ей, а против Гриффина возбуждено уголовное дело по вопросу о банкротстве. У ее бывшего мужа не было никаких ликвидных капиталовложений, никаких акций. В результате всего этого банкротом оказалась и она сама. В марте Алессандру известили, что ей не разрешено удочерить Джейн — принимая во внимание то, что ее финансовые дела оказались в самом плачевном состоянии, у нее больше не было возможности взять на себя ответственность за благополучие малышки.
То, что Гриффин ее бросил, было тяжелым ударом и пережить это было непросто, но его, а следовательно, и ее банкротство надорвало ей сердце. Никто больше не хотел взять младенца по имени Джейн Доу[1].
Что же теперь станется с девочкой? Вскоре Алессандра узнала, что, как только Джейн окрепнет, ее поместят в специальное учреждение.
Январь был ужасен, февраль оказался скверным месяцем, но март поистине превзошел все самые худшие опасения.
В марте Алессандра выяснила, что Гриффина разыскивает полиция в связи с подозрением о его причастности к распространению наркотиков, делу, в котором он потерпел неудачу. Позже полиция снова заявилась к ней с известием о том, что ее без пяти минут бывшего мужа наконец нашли: его труп всплыл в Ист-Ривер, недалеко от аэропорта Ла-Гуардиа. Руки его были связаны, и в отчете значилось, что ему дважды выстрелили в затылок.
Это было ужасно.
Когда полицейские допрашивали Алессандру, она сказала им, что не знает, с кем был связан Гриффин, хотя некоторые подозрения у нее, конечно, были. Майкл Тротта, капо, глава, мафии. Гриффин познакомился с ним лет десять назад во время турнира по гольфу, затеянному с благотворительной целью. Ей и самой случалось бывать на коктейлях и барбекю в его доме в Минеоле.
Пока она бесстрастно созерцала разбитые окна, зазвонил телефон в машине. Она взяла трубку — годы тренировок в области ораторского искусства помогли ей овладеть собой, и голос ее звучал спокойно и безмятежно, несмотря на это последнее несчастье.
— Хэлло!
Голос в трубке был грубым, и говоривший не стал терять время на любезности.
— Где деньги?
— Прошу прощения… — ответила Алессандра. — Что вы сказали?..
— Найди их, и поскорее, — проскрежетала трубка. — А иначе будешь следующей.
Связь прервалась.
По-видимому, март, щедрый на неприятные сюрпризы, еще не закончился.
Гарри опустил голову на стол в комнате для допросов и уснул. Он так и спал с чашкой кофе, все еще зажатой в руке. Спящим он выглядел так, как и предполагал Джордж: зубы стиснуты, глаза плотно зажмурены, — не было ничего и в помине от мальчишеской ангельской ясности и расслабленности, какой можно было бы ожидать от столь измученного человека, как Гарри.
Джордж бросил взгляд через голову Гарри на лейтенанта полиции и пожал плечами.
— Последние месяц-два было тяжело, работали без передышки, в то время как наши ударные силы находились в Джерси-Сити и пытались вывести на чистую воду Томаса Хуанга.
Упитанный, похожий на мясной рулет лейтенант с усталым видом сидел за столом напротив Гарри, качая головой.
— Только задержишь одного босса мафии, как на смену ему приходит другой — и начинай все сначала.
— Но не на этот раз. Мы захватили всю верхушку организации Хуанга. Гарри позаботился об этом. В таких делах он очень упорен. — Джордж поправил галстук и смахнул несуществующую нитку с рукава своего безупречного пиджака. — Он не так давно стал моим напарником. Мы все еще работаем над этим делом.
— Хотите, чтобы я вызвал пару ребят помочь вам дотащить его до вашей машины?
— Нет, благодарю. Он дойдет сам.
— Вы уверены?
Один из детективов хотел сесть за стол на свое место. Он тряс его изо всех сил, но разбудить не смог.
Джордж улыбнулся:
— Я сумею поднять его на ноги сам.
Склонившись к уху Гарри, он шепнул:
— Майкл Тротта!
Тот поднял голову:
— Что? Где?
Джордж комично развел руками.
— Наши ударные силы работали так хорошо, что нам удалось сохранить костяк мафии нетронутым, только переместили ребят на остров. Наша следующая цель находится возле Минеолы. Имеется в виду джентльмен по имени Майкл Тротта. Предполагается, что он по пояс увяз в торговле наркотиками, получает доходы от проституции и обвиняется в даче взяток. И это только немногое из того, что можно было бы ему предъявить, не считая таких «мелочей», как преднамеренные убийства.
— Значит, это правда — вы действительно охотитесь на Тротта и близки к цели, — вслух размышлял лейтенант. — И по-видимому, вам не важно, кому об этом известно? А?
— Нам нравится держать их на взводе, — ответил Джордж.
Гарри отхлебнул глоток кофе, потом с упреком поднял глаза на Джорджа.
— Сколько времени вы позволили мне проспать?
— Не могу сказать точно. — Джордж бросил взгляд на часы. — Возможно, часа два, ну, самое большее три.
Гарри помассировал себе затылок.
— Каково медицинское заключение о состоянии клерка из супермаркета? Он в порядке?
— С ним все будет о'кей, — заверил лейтенант. — Пуля засела в мягких тканях, да и голова пострадала не так уж серьезно. Утром его выпишут из больницы.
— А как насчет бандитов?
— Все выжили и будут дальше существовать за счет налогоплательщиков, — ухмыльнулся Джордж.
— А что вы там говорили насчет Тротта? — спросил Гарри.
— Да так, просто посплетничали с лейтенантом.
— Всего час назад пришли кое-какие материалы, касающиеся Тротта, — сообщил лейтенант. — Отчет с острова. Парень, которого недавно нашли в реке мертвым, видно, сильно насолил кое-кому. Но к сожалению, нет доказательств причастности Тротта к убийству. — Он фыркнул:
— Вот именно, нет. И все же в доме убитого только что учинили погром. Где это? Фармингвиль? Или Фармингдейл?
Гарри вскочил с места.
— Так этот парень, которого выудили из реки, — Гриффин Ламонт? Он живет, то есть жил, в Фармингдейле!
— Да, Ламонт. Кажется, так его звали. — Лейтенант тоже встал. — Если хотите, я могу все проверить.
— О черт! — сказал Джордж. — Я знал, что не следует беречь твой сон.
Гарри повертел головой, стараясь размять шею.
— Фармингдейл недалеко отсюда. Ночью мы могли бы добраться туда за час.
— Нет, — возразил Джордж. — Сегодня ночью я не поведу машину в Лонг-Айленд. Это абсолютно исключено.
Алессандра, дрожа, стояла посреди кухни. Кто бы это ни сотворил, но они знали свое дело — во всем доме не осталось ни одной целой вещи. Кресла, диваны и драпировки были изрезаны в клочья, мебель разбита. Вся одежда в шкафах была растерзана, косметика растоптана и раздавлена. Еще не высохшие пятна масляной краски запачкали дорогие обои и ковры. На кухне фарфоровая посуда валялась на мексиканском кафеле посреди горшочков с медом, джемом и маслом. Разгром был полный. Тихий старый дом, некогда служивший ее святилищем, теперь был предан насилию и разграблению. Алессандра закрыла глаза и склонилась над раковиной, опасаясь, что ее вырвет. Она безмолвно проклинала Гриффина и желала, чтобы его бессмертная душа отправилась прямиком в преисподнюю. В течение всей их совместной жизни он обращался с ней как со своей собственностью, но и после смерти продолжал держать ее железной хваткой.
Так где же взять деньги? Алессандра не пыталась, подумать, сосредоточиться.
— Миссис Ламонт?
Она стремительно выпрямилась, инстинктивно пытаясь привести в порядок свои волосы перед осколком стекла.
— Я на кухне.
Полицейский детектив, отворив дверь на кухню, вздрогнул, когда у него под ногами захрустели осколки хрусталя.
— Вас спрашивают. Я попросил подождать, пока не закончу разговор с капитаном. Это некий Брэндон Райт…
Ее поверенный. Наконец-то! Алессандра взяла трубку.
— Брэндон! Слава Богу! Дом совершенно разгромлен. Вы можете подъехать?
— Но уже почти два часа ночи!
— Поймите, весь дом…
— Сожалею, но приехать не смогу. — Он тяжело вздохнул. — Сейчас неподходящее время для такого разговора, но я все равно собирался поговорить с вами. Вы разорены и больше не в состоянии пользоваться моими услугами.
Алессандра попыталась овладеть собой; она отчаяние старалась найти место, где бы можно было присесть, но в итоге была вынуждена принять этот последний удар стоя.
— Понимаю.
— Прошу прощения. Мне ненавистна мысль о том, чтобы бросить вас в такой момент, но если я по-прежнему буду брать с вас двести пятьдесят долларов в час, то одна поездка к вам будет стоить…
— Конечно. Вы правы.
Парадная дверь оставалась открытой, и Алессандре было видно, как двое мужчин распахнули ее еще шире, чтобы войти в холл.
— Семь лет дружбы стоят больше двухсот пятидесяти долларов в час.
Ее горькое замечание, как видно, застало Брэндона врасплох — говорить так было совсем не в обычае его клиентки. Годы жизни с Гриффином научили ее только едва слышно выражать согласие, даже если она и была против. Но теперь Гриффин был мертв, а за последние несколько месяцев в жизни ее произошли драматические перемены.
— Брэндон, пожалуйста! Вы не можете приехать ко мне просто как друг?
Брэндон молчал, видимо колеблясь, а Алессандра наблюдала за двумя только что вошедшими мужчинами.
Один из них был темноволосым и крепким, вероятно, на дюйм или два выше ее, а ее собственный рост — пять футов восемь дюймов — вовсе не способствовал выработке величественной осанки. Однако вошедший обладал мощным телосложением и выглядел сильным и мускулистым.
Второй мужчина был высоким и стройным, даже изящным, и являл собой прекрасный образец хорошо одетого человека; его костюм был новым, с иголочки. Тот, что пониже ростом, кутался в дождевик, выглядевший так, будто его лет десять не отдавали в чистку. Под плащом Алессандра разглядела мятый темный костюм и белую рубашку с расстегнутым воротом.
Судя по всему, они были копами, скорее всего детективами. Она сделала такое заключение, заметив, как вошедшие отмечали следы разгрома.
Темные глаза того, что был пониже ростом, мгновенно осмотрели ее с головы до ног и тотчас же произвели оценку внешности и личности, как и ее погибшей мебели — растерзанных диванных подушек и ярко-красных пятен краски на стенах.
— Не могу, — ответил наконец Брэндон. Впрочем, другого ответа она и не ожидала.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
Алессандра положила трубку. Она была одна. Совершенно одна. В первый раз за всю ее жизнь ей было некому позвонить и не было никого, кто мог бы о ней позаботиться.
«Где деньга? Найди их, и поскорее. А иначе будешь следующей».
В течение нескольких секунд, показавшихся ей бесконечно долгими, Алессандра не могла вздохнуть.
— Миссис Ламонт?
Она подняла голову и встретилась взглядом с полицейским, у которого волосы и одежда были в полном беспорядке. Его темно-карие глаза излучали теплоту. Такие глаза искупали многое: он мог себе позволить ходить в мятом костюме и грязном плаще. Человеку с такими глазами все могло сойти с рук.
Его лицо не было особенно красивым. Впрочем, его вообще нельзя было назвать красивым: нос слишком крупный и толстоват на конце, губы слишком тонкие, а скулы терялись в мясистых щеках. Ему можно было дать лет сорок, а щетина на давно не бритом подбородке была испещрена сединой.
— Вы в порядке? — спросил он.
С полсекунды она чувствовала себя так, будто вся печаль, отчаяние и страх оставили ее и она испытала легкость освобождения. Но вместо того чтобы разрыдаться и броситься на грудь незнакомцу, она напомнила себе, что это коп, а не друг, и деликатно откашлялась. У нее не было друзей, и ей не следовало забывать об этом.
Просматриваемый ими материал не был туманным и нечетким, как обычно, когда работает камера слежения. Установка с видеокамерой была современной и снабжена аудиодорожкой — оборудование, предназначенное для того, чтобы положить конец распространению наркотиков среди цветной молодежи. Но всего несколько часов назад камера зафиксировала нечто отличное от нелегального распространения наркотиков, а именно попытку ограбления, которая с легкостью могла перерасти в кровопролитие.
Трое преступников, как видно, накачавшихся зельем до полного умопомрачения, только что подстрелили молодого клерка. Совсем юная девушка, почти подросток, спряталась позади прилавка и молча плакала. Один из грабителей, низкорослый, похожий на испанца, с головой, повязанной цветным платком, уже оказался позади прилавка рядом с девушкой и пытался вскрыть ящик с выручкой. Второй злоумышленник, человек, стрелявший в клерка, был так взвинчен, что не мог спокойно устоять на месте. Он нервно пританцовывал у двери, сжимая в руке револьвер 38-го калибра. Третий, высокий тощий субъект, стоял в опасной близости от девушки и внимательно следил за парнем в пестрой повязке, сражавшимся с сейфом.
— Вот он, идет! — пробормотал Джордж.
Дверь отворилась. Все трое бандитов подняли головы. Гарри О'Делл, напарник Джорджа по работе в Бюро в последние восемь месяцев, вошел в здание супермаркета так, будто грабители не были вооружены пушками. По правде говоря, походкой он больше напоминал балетного танцора; казалось, что в его жилы впрыснули какого-то опьяняющего снадобья.
Пока Гарри не оказался на полпути к прилавку с кассовым аппаратом, свет, падавший сверху, не отразился от револьвера в его руке и не отбросил бликов. Парень с платком на голове и тощий субъект у двери заметили это одновременно, но было слишком поздно: револьвер Гарри оказался нацеленным прямо между глаз того, что в повязке, а с такого расстояния промахнуться было невозможно.
— А ну-ка вываливай деньги из кассы! — крикнул Гарри. — Если не будете делать резкий движений, никто не пострадает.
— Боже милостивый! — Лейтенант местного полицейского округа стоял рядом с Джорджем и следил за происходящим. — Да он разыгрывает бандита и делает вид, что хочет ограбить кассу! Он что, совсем спятил?
Джордж кивнул:
— Смотри! Сейчас будет самое интересное. Негодование приплясывавшего бандита было неописуемым:
— Какого черта ты влез сюда? Это наша территория, наше законное место!
Гарри обернулся и осмотрел помещение, будто только что заметил других бандитов и девушку, скорчившуюся за прилавком.
— Ты хочешь сказать, что это не мои угодья? У тебя что, договор с владельцем этой лавчонки? Он согласен, чтобы только вы здесь хозяйничали?
Гарри склонился над прилавком и увидел на полу окровавленного клерка. Его острый, наметанный глаз сразу оценил, насколько серьезно состояние юноши. Джордж понимал, что Гарри заметил кровь и, должно быть, ему сразу стало ясно: худшее из его увечий — голова, разбитая при падении.
— Черт тебя возьми! Ты выстрелил парню в задницу! Ты что, испугался, что он на тебя сядет?
Гарри оглушительно расхохотался, якобы довольный собственной шуткой.
— Он свихнулся! — пробормотал один из детективов, смотревших пленку.
Но бандит, приплясывавший у двери, не оценил юмора.
— Пошел вон! Я тебя предупредил. Гарри фыркнул:
— Пошел вон? Я готовил это ограбление много дней, даже недель!
— Но мы здесь оказались первыми! — завопил парень в повязке.
— Так тебя разэдак! Зато теперь командую я! Кто дал вам право испортить мне игру только потому, что вы явились сюда за десять минут до меня? Пошли вон — и предоставьте действовать профессионалу!
Парень в повязке недоверчиво хмыкнул:
— Профессионалу? Да ты взгляни на себя! Кто это идет на дело в такой одежке? Это же черт знает что! Будто ты недели три спал в этих дерьмовых штанах!
— Ну? — спокойно возразил Гарри. — Что тут такого? Ты еще будешь меня учить? — Он снова перешел на крик:
— Когда готовился к этому делу, я не думал, что попаду под дождь. Понял? Вы уберетесь отсюда, мать вашу?
Тощий подал голос:
— Эй ты, задница! Это наша территория! Гарри обернулся и посмотрел ему прямо в лицо.
— Привет, Жирный Джимми! Так вот кого я вижу? — спросил он насмешливо.
— Жирный — кто?
Гарри, давясь смехом, пояснил:
— Ты, пронырливый сукин сын! Мы ведь были в Уолл-поле, возле Бостона, в восемьдесят седьмом и восемьдесят восьмом. Ну, вспомнил теперь? Как ты, черт тебя дери, Жиряга?
Выражение лица тощего стало еще более растерянным. Гарри сгреб его и заключил в свои медвежьи объятия. Тот попытался высвободиться.
— Я не Джимми и не Жиряга!
— Господи, да конечно же! После тюряги-то ты маленько потерял в весе, даже, пожалуй, изрядно потерял! Тюремная жратва не слишком-то хороша, верно? Там нелегко сохранить свои фунты, а, Джим? Эй, а как, черт возьми, Бен Тессида? Ты и Бенстер были что кровные братья, водой не разольешь!
— Этот малый совсем не ведает страха или как? — спросил лейтенант.
— Или как, — ответил Джордж, понимая, что вопрос риторический и ответа не требует. — Так он проводит свою первую свободную ночь за семнадцать недель. Пойми меня правильно: он не старается нарваться на неприятности. Они почему-то всегда сами находят Гарри.
На экране видео один из бандитов, похоже, уже собирался пустить в ход оружие.
— Убирайся отсюда, парень! Ты нам мешаешь!
— Ах это я вам мешаю? — Гарри рассмеялся. — Я мешаю? А вы, гении, не нашли ничего лучшего, как прострелить парню задницу, в то время как ваш «Эйнштейн» не может вскрыть кассовый ящик? И делаете все это при свидетелях, вместо того чтобы их вышвырнуть? — Он посмотрел на девушку:
— А ну-ка вон отсюда! Чего глазеешь? Вали домой!
Гарри внушал девушке не меньший ужас, чем трое вооруженных наркоманов, но она старалась скрыть страх. Она вызывающе тряхнула гривой светлых волос, хотя по лицу ее струились слезы.
— Никуда я не пойду без Бобби. — По-видимому, она имела в виду раненого.
Один из грабителей тут же завопил:
— Нельзя ее отпускать! Она заложница!
— Минутку! — вмешался Гарри и, приподняв лицо девушки за подбородок, внимательно осмотрел его со всех сторон. — Из всех глупостей, которые вы, ребята, сегодня, натворили, удерживать ее в заложниках — самая большая глупость, достойная награды. Разве вы не знаете, кто она? — Не дожидаясь ответа, он пояснил:
— Это Тина-Мария, сестра Д'Анджело. Его территория — почти весь Ньюарк, и хотя вы полагаете, что штат Нью-Джерси далеко отсюда, но полагаете не правильно, потому что у Д'Анджело очень-очень длинные руки. И если вы не хотите, чтобы он дотянулся до вас и всадил каждому по паре пуль в затылок, вам следует помочь мне выпроводить отсюда Тину.
Тощий малый и парень с пестрым платком на голове были изумлены и смущены, но девушка не проявила желания сотрудничать.
— Я не…
Гарри сделал резкое движение и рванул ее к себе. Она в ужасе вскрикнула.
— У меня есть что сообщить твоему отцу, Тина. — Он, хмурясь, потащил ее прочь, подальше от бандитов. — Это нечто очень личное, понятно?
Гарри близко склонился к самому уху девушки и что-то зашептал ей. Она, по-видимому, успокоилась.
— Гарри говорит ей, что он сотрудник ФБР и что ему надо удалить ее из супермаркета — тогда он сможет помочь раненому клерку, — сказал Джордж. — Он обещает ей, что скорее умрет, чем допустит, чтобы с Бобби что-нибудь случилось.
Девушка, должно быть, поверила Гарри — она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Его спина была обращена к бандитам, и, как только он ободряюще улыбнулся ей, его лицо стало серьезным.
— Иди, — сказал он, и девушка метнулась к двери.
Гарри двинулся за ней и встал так, чтобы оказаться между ней и бандитами на случай, если бы кто-нибудь из них вздумал действовать. Теперь он уже знал, что эти сукины дети жаждут крови — все равно чьей.
— Славно сработано, — сказал лейтенант полиции. — Правильно, что он очистил помещение.
— Ты не должен был отпускать ее, парень, — сказал один из бандитов. — Теперь в случае чего у нас не будет заложника.
— Но нам ни в коем случае не следовало брать в заложницы девчонку Тони Д'Анджело, — серьезно заметил парень в пестрой повязке.
— Да чушь все это, — возразил первый и сплюнул на пол. — Она не похожа на итальянку. — Ему пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы направить револьвер на Гарри. — Ты все испортил! Теперь мне придется пристрелить тебя!
Впервые с того момента, как Гарри вошел внутрь, он остановился как вкопанный, глядя куда-то мимо дула направленного на него револьвера, прямо в глаза бандита.
— Хочешь меня пристрелить? — спросил он.
Его голос был настолько тих и спокоен, что лейтенанту полиции пришлось податься вперед, чтобы расслышать его.
— Давай, парень, стреляй в меня. Мне наплевать. Но держу пари: прежде чем ты выстрелишь мне в голову, я успею уложить тебя.
Никто не шевельнулся — ни в супермаркете, ни в кафе. Казалось, все затаили дыхание. Все, кроме Джорджа, который покачал головой и рассмеялся:
— Он так всегда. Ему и в самом деле наплевать на все, как это ни странно. Должен признаться, что, когда мы едем вдвоем в машине, я не позволяю ему садиться за руль.
Бандит опустил револьвер.
Внезапно Гарри разразился смехом и двинулся к прилавку. Налетчики неуверенно переглянулись. Джордж знал: они пытаются понять, что задумал этот малый без царя в голове.
— Прочь с дороги, сопляк!
Гарри оттолкнул парня в повязке и оказался между громилами и клерком.
— Я сумею открыть ящик.
Свободной рукой он дотянулся до прилавка. Потом рука его скрылась под ним.
— Всего-то, что следует сделать, — это нажать нужную кнопку. Вот здесь…
Все помещение заполнил пронзительный звон — сработала сигнализация.
— Ты, чертов болван! — завопил тощий. — Сейчас сюда прискачет полиция!
Гарри улыбнулся и поднял свой револьвер.
— Нет, парень, полиция уже здесь. Руки вверх и не двигайтесь, глупые ублюдки! Вы арестованы.
Тут началась пальба, но Гарри был Гарри, и все закончилось мгновенно, не успев начаться.
Весь дом был освещен. Алессандра Ламонт подкатила к нему по подъездной аллее и сидела, глядя на этого монстра в стиле Тюдоров, который в течение последних семи лет считала своим убежищем. Когда она покидала его менее трех часов назад, отправляясь навестить Джейн в детской больнице «Нортшор», она оставила свет только в холле. Теперь же свет горел везде, а все окна были разбиты.
Менее трех часов назад дом покинула последняя бригада уборщиц, и он выглядел непорочно-чистым, полностью подготовленным к тому, чтобы в воскресенье утром быть представленным агентам по продаже недвижимости.
Она чуть подалась вперед, чтобы рассмотреть дом сквозь ветровое стекло. Зрение ее не обмануло: действительно, все окна, включая и то, что было над входной дверью, со старинным витражом, были разбиты вдребезги.
Год выдался скверный, и похоже, еще не все худое, что должно было произойти, случилось.
В январе Гриффин Ламонт отверг первую жену и ввел в дом вторую.
И вот в возрасте двадцати семи лет Алсссандра вступила в легендарный «клуб первых жен». Она была отвергнута ради другой, более молодой женщины, манекенщицы, и после того как выдержала искус оказаться в центре назойливого внимания всех и каждого на любом званом вечере, куда ступала ее нога, стала притчей во языцех для всех остальных жен, она считала, что вкусила все, кроме смерти.
В феврале она сидела за столом переговоров с Гриффином и поверенными, принимала участие в составлении документов о разводе и разделе имущества. Светлые волосы Гриффина были в образцовом порядке, голубые глаза за стеклами очков, казалось, ничего не выражали. Красивое лицо не несло отпечатка раскаяния, угрызений совести, ни малейших следов последних семи лет, прожитых вместе. Впрочем, он согласился отдать ей все, что она потребовала: дом, три машины, значительный процент ликвидных капиталовложений. По-видимому, единственное, что он хотел удержать за собой, был куст азалии, принадлежавший его матери, тот, что рос возле двери на кухню.
Алессандра считала, что одержала серьезную победу. Особенно когда успешно начала хлопотать об удочерении Джейн. Восьмимесячная Джейн, больная, с врожденным пороком сердца, с точки зрения социальных служб не подходила для этого. Медицинские сестры в больнице, куда Алессандра делала щедрые пожертвования и где работала на добровольных началах, думали так же. Несколько раз в неделю она работала в отделении для новорожденных — помогала давать им бутылочки с молоком и согревать ручки брошенным нежеланным младенцам. Впрочем, большинство крошек недолго оставались нежеланными, но физическое состояние Джейн отпугивало потенциальных приемных родителей. И все же улыбка у девочки была такой солнечной, что Алессандру не смущали ее болезни. У нее не оказалось соперников — она была единственной, кто захотел удочерить Джейн. Несколько месяцев назад она собрала все свое мужество и обратилась к Гриффину с просьбой удочерить ребенка, но он ответил решительным отказом:
— Ни в коем случае! Ты что, спятила?
А в феврале она решила, что одержала победу. И так продолжалось до марта.
В марте Алессандра выяснила, что дом был троекратно заложен, машины арендованы и не принадлежат ей, а против Гриффина возбуждено уголовное дело по вопросу о банкротстве. У ее бывшего мужа не было никаких ликвидных капиталовложений, никаких акций. В результате всего этого банкротом оказалась и она сама. В марте Алессандру известили, что ей не разрешено удочерить Джейн — принимая во внимание то, что ее финансовые дела оказались в самом плачевном состоянии, у нее больше не было возможности взять на себя ответственность за благополучие малышки.
То, что Гриффин ее бросил, было тяжелым ударом и пережить это было непросто, но его, а следовательно, и ее банкротство надорвало ей сердце. Никто больше не хотел взять младенца по имени Джейн Доу[1].
Что же теперь станется с девочкой? Вскоре Алессандра узнала, что, как только Джейн окрепнет, ее поместят в специальное учреждение.
Январь был ужасен, февраль оказался скверным месяцем, но март поистине превзошел все самые худшие опасения.
В марте Алессандра выяснила, что Гриффина разыскивает полиция в связи с подозрением о его причастности к распространению наркотиков, делу, в котором он потерпел неудачу. Позже полиция снова заявилась к ней с известием о том, что ее без пяти минут бывшего мужа наконец нашли: его труп всплыл в Ист-Ривер, недалеко от аэропорта Ла-Гуардиа. Руки его были связаны, и в отчете значилось, что ему дважды выстрелили в затылок.
Это было ужасно.
Когда полицейские допрашивали Алессандру, она сказала им, что не знает, с кем был связан Гриффин, хотя некоторые подозрения у нее, конечно, были. Майкл Тротта, капо, глава, мафии. Гриффин познакомился с ним лет десять назад во время турнира по гольфу, затеянному с благотворительной целью. Ей и самой случалось бывать на коктейлях и барбекю в его доме в Минеоле.
Пока она бесстрастно созерцала разбитые окна, зазвонил телефон в машине. Она взяла трубку — годы тренировок в области ораторского искусства помогли ей овладеть собой, и голос ее звучал спокойно и безмятежно, несмотря на это последнее несчастье.
— Хэлло!
Голос в трубке был грубым, и говоривший не стал терять время на любезности.
— Где деньги?
— Прошу прощения… — ответила Алессандра. — Что вы сказали?..
— Найди их, и поскорее, — проскрежетала трубка. — А иначе будешь следующей.
Связь прервалась.
По-видимому, март, щедрый на неприятные сюрпризы, еще не закончился.
Гарри опустил голову на стол в комнате для допросов и уснул. Он так и спал с чашкой кофе, все еще зажатой в руке. Спящим он выглядел так, как и предполагал Джордж: зубы стиснуты, глаза плотно зажмурены, — не было ничего и в помине от мальчишеской ангельской ясности и расслабленности, какой можно было бы ожидать от столь измученного человека, как Гарри.
Джордж бросил взгляд через голову Гарри на лейтенанта полиции и пожал плечами.
— Последние месяц-два было тяжело, работали без передышки, в то время как наши ударные силы находились в Джерси-Сити и пытались вывести на чистую воду Томаса Хуанга.
Упитанный, похожий на мясной рулет лейтенант с усталым видом сидел за столом напротив Гарри, качая головой.
— Только задержишь одного босса мафии, как на смену ему приходит другой — и начинай все сначала.
— Но не на этот раз. Мы захватили всю верхушку организации Хуанга. Гарри позаботился об этом. В таких делах он очень упорен. — Джордж поправил галстук и смахнул несуществующую нитку с рукава своего безупречного пиджака. — Он не так давно стал моим напарником. Мы все еще работаем над этим делом.
— Хотите, чтобы я вызвал пару ребят помочь вам дотащить его до вашей машины?
— Нет, благодарю. Он дойдет сам.
— Вы уверены?
Один из детективов хотел сесть за стол на свое место. Он тряс его изо всех сил, но разбудить не смог.
Джордж улыбнулся:
— Я сумею поднять его на ноги сам.
Склонившись к уху Гарри, он шепнул:
— Майкл Тротта!
Тот поднял голову:
— Что? Где?
Джордж комично развел руками.
— Наши ударные силы работали так хорошо, что нам удалось сохранить костяк мафии нетронутым, только переместили ребят на остров. Наша следующая цель находится возле Минеолы. Имеется в виду джентльмен по имени Майкл Тротта. Предполагается, что он по пояс увяз в торговле наркотиками, получает доходы от проституции и обвиняется в даче взяток. И это только немногое из того, что можно было бы ему предъявить, не считая таких «мелочей», как преднамеренные убийства.
— Значит, это правда — вы действительно охотитесь на Тротта и близки к цели, — вслух размышлял лейтенант. — И по-видимому, вам не важно, кому об этом известно? А?
— Нам нравится держать их на взводе, — ответил Джордж.
Гарри отхлебнул глоток кофе, потом с упреком поднял глаза на Джорджа.
— Сколько времени вы позволили мне проспать?
— Не могу сказать точно. — Джордж бросил взгляд на часы. — Возможно, часа два, ну, самое большее три.
Гарри помассировал себе затылок.
— Каково медицинское заключение о состоянии клерка из супермаркета? Он в порядке?
— С ним все будет о'кей, — заверил лейтенант. — Пуля засела в мягких тканях, да и голова пострадала не так уж серьезно. Утром его выпишут из больницы.
— А как насчет бандитов?
— Все выжили и будут дальше существовать за счет налогоплательщиков, — ухмыльнулся Джордж.
— А что вы там говорили насчет Тротта? — спросил Гарри.
— Да так, просто посплетничали с лейтенантом.
— Всего час назад пришли кое-какие материалы, касающиеся Тротта, — сообщил лейтенант. — Отчет с острова. Парень, которого недавно нашли в реке мертвым, видно, сильно насолил кое-кому. Но к сожалению, нет доказательств причастности Тротта к убийству. — Он фыркнул:
— Вот именно, нет. И все же в доме убитого только что учинили погром. Где это? Фармингвиль? Или Фармингдейл?
Гарри вскочил с места.
— Так этот парень, которого выудили из реки, — Гриффин Ламонт? Он живет, то есть жил, в Фармингдейле!
— Да, Ламонт. Кажется, так его звали. — Лейтенант тоже встал. — Если хотите, я могу все проверить.
— О черт! — сказал Джордж. — Я знал, что не следует беречь твой сон.
Гарри повертел головой, стараясь размять шею.
— Фармингдейл недалеко отсюда. Ночью мы могли бы добраться туда за час.
— Нет, — возразил Джордж. — Сегодня ночью я не поведу машину в Лонг-Айленд. Это абсолютно исключено.
Алессандра, дрожа, стояла посреди кухни. Кто бы это ни сотворил, но они знали свое дело — во всем доме не осталось ни одной целой вещи. Кресла, диваны и драпировки были изрезаны в клочья, мебель разбита. Вся одежда в шкафах была растерзана, косметика растоптана и раздавлена. Еще не высохшие пятна масляной краски запачкали дорогие обои и ковры. На кухне фарфоровая посуда валялась на мексиканском кафеле посреди горшочков с медом, джемом и маслом. Разгром был полный. Тихий старый дом, некогда служивший ее святилищем, теперь был предан насилию и разграблению. Алессандра закрыла глаза и склонилась над раковиной, опасаясь, что ее вырвет. Она безмолвно проклинала Гриффина и желала, чтобы его бессмертная душа отправилась прямиком в преисподнюю. В течение всей их совместной жизни он обращался с ней как со своей собственностью, но и после смерти продолжал держать ее железной хваткой.
Так где же взять деньги? Алессандра не пыталась, подумать, сосредоточиться.
— Миссис Ламонт?
Она стремительно выпрямилась, инстинктивно пытаясь привести в порядок свои волосы перед осколком стекла.
— Я на кухне.
Полицейский детектив, отворив дверь на кухню, вздрогнул, когда у него под ногами захрустели осколки хрусталя.
— Вас спрашивают. Я попросил подождать, пока не закончу разговор с капитаном. Это некий Брэндон Райт…
Ее поверенный. Наконец-то! Алессандра взяла трубку.
— Брэндон! Слава Богу! Дом совершенно разгромлен. Вы можете подъехать?
— Но уже почти два часа ночи!
— Поймите, весь дом…
— Сожалею, но приехать не смогу. — Он тяжело вздохнул. — Сейчас неподходящее время для такого разговора, но я все равно собирался поговорить с вами. Вы разорены и больше не в состоянии пользоваться моими услугами.
Алессандра попыталась овладеть собой; она отчаяние старалась найти место, где бы можно было присесть, но в итоге была вынуждена принять этот последний удар стоя.
— Понимаю.
— Прошу прощения. Мне ненавистна мысль о том, чтобы бросить вас в такой момент, но если я по-прежнему буду брать с вас двести пятьдесят долларов в час, то одна поездка к вам будет стоить…
— Конечно. Вы правы.
Парадная дверь оставалась открытой, и Алессандре было видно, как двое мужчин распахнули ее еще шире, чтобы войти в холл.
— Семь лет дружбы стоят больше двухсот пятидесяти долларов в час.
Ее горькое замечание, как видно, застало Брэндона врасплох — говорить так было совсем не в обычае его клиентки. Годы жизни с Гриффином научили ее только едва слышно выражать согласие, даже если она и была против. Но теперь Гриффин был мертв, а за последние несколько месяцев в жизни ее произошли драматические перемены.
— Брэндон, пожалуйста! Вы не можете приехать ко мне просто как друг?
Брэндон молчал, видимо колеблясь, а Алессандра наблюдала за двумя только что вошедшими мужчинами.
Один из них был темноволосым и крепким, вероятно, на дюйм или два выше ее, а ее собственный рост — пять футов восемь дюймов — вовсе не способствовал выработке величественной осанки. Однако вошедший обладал мощным телосложением и выглядел сильным и мускулистым.
Второй мужчина был высоким и стройным, даже изящным, и являл собой прекрасный образец хорошо одетого человека; его костюм был новым, с иголочки. Тот, что пониже ростом, кутался в дождевик, выглядевший так, будто его лет десять не отдавали в чистку. Под плащом Алессандра разглядела мятый темный костюм и белую рубашку с расстегнутым воротом.
Судя по всему, они были копами, скорее всего детективами. Она сделала такое заключение, заметив, как вошедшие отмечали следы разгрома.
Темные глаза того, что был пониже ростом, мгновенно осмотрели ее с головы до ног и тотчас же произвели оценку внешности и личности, как и ее погибшей мебели — растерзанных диванных подушек и ярко-красных пятен краски на стенах.
— Не могу, — ответил наконец Брэндон. Впрочем, другого ответа она и не ожидала.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
Алессандра положила трубку. Она была одна. Совершенно одна. В первый раз за всю ее жизнь ей было некому позвонить и не было никого, кто мог бы о ней позаботиться.
«Где деньга? Найди их, и поскорее. А иначе будешь следующей».
В течение нескольких секунд, показавшихся ей бесконечно долгими, Алессандра не могла вздохнуть.
— Миссис Ламонт?
Она подняла голову и встретилась взглядом с полицейским, у которого волосы и одежда были в полном беспорядке. Его темно-карие глаза излучали теплоту. Такие глаза искупали многое: он мог себе позволить ходить в мятом костюме и грязном плаще. Человеку с такими глазами все могло сойти с рук.
Его лицо не было особенно красивым. Впрочем, его вообще нельзя было назвать красивым: нос слишком крупный и толстоват на конце, губы слишком тонкие, а скулы терялись в мясистых щеках. Ему можно было дать лет сорок, а щетина на давно не бритом подбородке была испещрена сединой.
— Вы в порядке? — спросил он.
С полсекунды она чувствовала себя так, будто вся печаль, отчаяние и страх оставили ее и она испытала легкость освобождения. Но вместо того чтобы разрыдаться и броситься на грудь незнакомцу, она напомнила себе, что это коп, а не друг, и деликатно откашлялась. У нее не было друзей, и ей не следовало забывать об этом.