Броснан Джон. Падение Небесных Властелинов

   — А ш'о п'оисошло?
   — Я засекла космический корабль, вошедший в земную атмосферу, и проследила его до посадки на северо-восточное побережье Австралии.
 
   В других условиях Эйла была бы рада видеть, как счастлив отец, но сейчас, когда Жан-Поль находился в таком состоянии, она не могла разделить радость отца. Она чувствовала себя виноватой, потому что он, бросив все дела, примчался к ним в больницу прямо с посадочной площадки, и в то же время его суетливость немного раздражала ее, так как она боялась, что его радостное возбуждение плохо подействует на Жан-Поля. Но Эйла не могла заставить себя сказать ему об этом. Пока…
   — … И они оправдали все мои ожидания! — говорил отец, расхаживая взад-вперед по комнате. — Может быть, даже превзошли их! Они обещают оказать нам любую посильную помощь — научную, техническую… — он бросил взгляд на Жан-Поля, — медицинскую. Любую!
   — Ты с ними еще не говорил о Жан-Поле? — спросила Эйла.
   — Нет, дорогая, еще не говорил. У меня не было такой возможности. Мы не обсуждали ничего конкретного. Надеюсь, что это мне удастся на банкете в их честь. Но я знаю, что среди них есть два медика — один карагандинец, другой — священник с Бельведера.
   — А откуда ты знаешь, что они собираются на банкет? Я слышала, что объявлен строжайший карантин.
   — Да, но временный. Пока они не произведут необходимые анализы нашего воздуха, почвы Пальмиры, пищи и крови, образцами которых мы их снабдили. Но я уверен, что это не более чем формальность. Посмотри на нас — мы все абсолютно здоровы. — Тут он понял свою бестактность и осекся. Он подошел к кровати Жан-Поля.
   — О Боже… простите…
   — Да бросьте вы, Лон, — проговорил Жан-Поль. — Я понял, что вы имели в виду.
   Эйла погладила лоб Жан-Поля и спросила отца:
   — Они боятся инфекции?
   — Ну, да. Но их нельзя в этом винить.
   — А как насчет нас? Мы ничем от них не заразимся?
   — Я уверен, что нет. Они выросли в почти стерильных условиях.
   — А сколько их? — спросил Жан-Поль.
   — Сегодня мы встретились с четырьмя, но капитан Вьюшинков сказал, что экипаж состоит из двадцати девяти человек. Их было тридцать, но, к сожалению, один из священников с Бельведера по пути сюда умер. Сердечный приступ.
   От такой новости у Эйлы защемило сердце. Это не говорило ничего хорошего о бельведерианской медицине, особенно если учесть, что попутчиком умершего был врач. Может быть, у карагандинцев медицина на более высоком уровне? Она очень надеялась на это.
   — Насколько велик их корабль? — спросил Жан-Поль.
   — Насколько велик? — с удивлением переспросил Хэддон. — Весьма велик. Я бы сказал — больше тридцати метров в длину. На этом корабле они обычно летают на Марс. А почему вы спрашиваете?
   — Просто так. — Жан-Поль прикрыл глаза.
   — Пап, ты его утомляешь, — недовольно заметила Эйла.
   — Извините. Я лучше пойду. Проверю, как идет подготовка к банкету.
   Эйла проводила его до двери.
   — Я рада, что все вышло так, как ты и надеялся, — тихо сказала она.
   — И я тоже, радость моя, я тоже. Ты пойдешь на праздник сегодня вечером?
   Она обернулась и посмотрела на Жан-Поля.
   — Не хочу его оставлять… но, может быть, я загляну попозже.
   — Буду надеяться, — сказал он, поцеловал ее в щеку и вышел.
 
   К тому времени, когда Эйла добралась до Главного зала, где проходил банкет, приветственная церемония да и сам банкет уже кончились. Люди разбились на небольшие группки, держа в руках бокалы, и оживленно разговаривали. Эйла увидела, что все группки собирались вокруг космонавтов, отличавшихся от остальных обтягивающей черно-желтой формой. Она огляделась, стараясь найти своего отца, и наконец увидела его в дальнем конце зала. Когда она пробралась к нему, то увидела, что он вместе с Лилем Вивером и большой группой пальмирян разговаривает с человеком мощного телосложения, который, судя по более броской форме, был среди космонавтов главным. Она протиснулась к их столику, однако ей стоило некоторых усилий привлечь к себе внимание отца. Наконец он заметил ее, улыбнулся и выбрался из толпы.
   — Эйла, дорогая, как я рад, что ты зашла сюда! Ты должна познакомиться с капитаном Вьюшинковым, начальником карагандинской экспедиции.
   — Папа, — сказала она обеспокоенно, — Жан-Полю становится хуже. Я должна поговорить с врачом карагандинцев. Нужно, чтобы он осмотрел Жан-Поля.
   Веселье оставило ее отца.
   — Карагандинский врач уже уехал обратно на корабль. Но бельведерианский еще здесь. Пойдем… — Он схватил ее за руку и нырнул обратно в толпу. Они протиснулись к столу.
   — Брат Джеймс, я хотел бы познакомить вас с моей дочерью, Эйлой…
   Лысый человек, сидящий за столом, повернулся к ним. Он был одет не как остальные космонавты. На нем был белый костюм-двойка. На левой стороне груди был нашит красный крест. Эйла посмотрела ему в глаза. Один голубой, а другой — зеленый. Как странно, подумала она. Человек поднялся со своего стула и протянул ей руку.
   — Рад с вами познакомиться, Эйла. Чрезвычайно рад.

Глава 27

 
   Мило с трудом скрывал свою радость и восхищение. Он провел очень приятный вечер и был благодарен Вьюшинкову, что тот включил его в состав делегации. Всего космонавтов было двенадцать и, хотя они и сказали, что на «Кристине» осталось еще семнадцать человек, на самом деле на корабле было сто пятнадцать карагандинцев, в основном вооруженных до зубов воинов.
   Он с большим облегчением изучил результаты компьютерного анализа: присутствие в воздухе и почве спор множества неизвестных видов грибов, но ни один из них не представлял опасности для здоровья людей. Некоторые споры были найдены и в пище, но были объявлены непатогенными. Вода также была пригодна для питья.
   «Могут появиться незначительные реакции на некоторые бактерии, содержащиеся в местной пище и отсутствующие на Караганде, но я гарантирую, что ничего серьезного или тем более опасного для жизни не произойдет», — вынес свое заключение карагандинский врач.
   Мило это вполне устраивало. Он был готов рискнуть помучиться от расстройства желудка, но вдохнуть-таки свежего воздуха и воспользоваться гостеприимством этих симпатичных пальмирян.
   А гостеприимство оказалось выше всяких похвал. Так называемый Главный зал Пальмиры, где проходил банкет, был украшен длинными гирляндами из пальмовых листьев. Гостей приветствовали танцем полуобнаженные девушки. Наблюдая за танцем, состоящим, в основном, из весьма эротических покачиваний бедрами под неистовый грохот барабанов, Мило вспомнил, что однажды уже видел его в далеком и полузабытом прошлом. На одном из тихоокеанских островов, но он не помнил, на каком конкретно. Их усадили вместе с шестью правителями Пальмиры за большой стол, стоявший на некотором возвышении, и щедро угощали рыбой, жареной свининой, жареным картофелем, свежими помидорами, ананасами и другими самыми разнообразными фруктами, горячим хлебом и покрытыми толстым слоем крема кокосовыми пирожными на десерт. На протяжении всего банкета их стаканы все время наполнялись превосходным холодным пивом (хотя красное вино, попробовав лишь один стакан, Мило оценил ниже среднего). Мило потратил немало времени, прикидывая, сколько все эти деликатесы могли бы стоить в марсианских колониях и на орбитальных станциях, за исключением Бельведера, где денежное обращение было отменено. Он сидел между капитаном Вьюшинковым и пальмирянином, которого звали Лон Хэддон. Последний был умным, открытым, но крайне наивным человеком. Мило узнал, что именно Хэддон был инициатором восстановления радиоконтакта с орбитальными станциями. Старые компьютерные записи дали им местоположения на орбите всех четырех станций, поэтому они по очереди посылали направленные радиосигналы ко всем станциям, надеясь, что на них еще остались люди. Мило также узнал, откуда у них появилось работающее передающее оборудование, в то время как вся электроника на Земле была невосстановимо испорчена бактериями и плесенью после Генных войн. Пальмира получила радиопередатчик с затонувшей японской станции в результате своеобразной торговли, существовавшей до последнего времени между ними и племенем неких морских людей. Но сейчас контакт с морскими жителями был утерян.
   — Поэтому лучшего времени для вашего появления здесь и быть не могло, — сказал Хэддон.
   Мило с улыбкой кивнул, но ничего не сказал.
   Сбоку от Вьюшинкова сидел правитель Пальмиры — Лиль Вивер. Мило с большим интересом слушал его рассказ о том, как они защитили Пальмиру от вторжения воздушного корабля-грабителя, которого называли Небесным Властелином. Вьюшинков тоже проявил к этому интерес; особенно к противовоздушным установкам пальмирян.
   После того как трапеза наконец закончилась, Лиль Вивер спросил Вьюшинкова, не возражает ли тот против того, чтобы космонавты на этот вечер смешались с пальмирянами для более тесного общения. Вьюшинков не возражал, но предупредил, что не все его люди достаточно хорошо владеют американо. Мило еще не успел встать со своего места, когда с ним заговорил молодой, круглолицый священник, представившийся как отец Джон Бакстер. Несмотря на то, что, как ему было известно, брат Джеймс был протестантом, он пригласил его принять участие в специальной службе Благодарения в Римской католической церкви Пальмиры в ближайшее воскресенье. Зная, что к тому времени ни один из жителей Пальмиры не будет в настроении благодарить кого бы то ни было, Мило уверил отца Джона, что будет счастлив принять его предложение.
   Священник поспешил удалиться, а Мило остался сидеть, стараясь скрыть свое веселье. Последний раз ему было так весело, когда он убивал отца Шоу. Он услышал, что его зовет Лон Хэддон.
   — Брат Джеймс, я хотел бы познакомить вас с моей дочерью, Эйлой.
   Мило обернулся и увидел рядом с Хэддоном девушку такой интригующей красоты, что его вмиг охватило вожделение. Смешение самых различных рас создало настоящий бриллиант, в то время как по части чисто физической привлекательности Мило не обнаружил ничего из ряда вон выходящего, хотя он и не мог не отдать должного загорелому и довольно пропорционально развитому телу. К его огромному сожалению, в отличие от большинства ее подруг на ней была рубашка. Поднимаясь на ноги, чтобы поприветствовать ее, Мило решил, что этот бриллиант будет его, чего бы это ни стоило. Он взял ее за руку и абсолютно искренне сообщил, что чрезвычайно рад с ней познакомиться.
 
   — Жан-Поль, ты не спишь? — тихо спросила Эйла. Его веки дрогнули и поднялись. Он повернул к ней голову и, присмотревшись, увидел Эйлу и с ней какого-то незнакомца.
   — Жан-Поль, это брат Джеймс. Один из космонавтов. Он пришел помочь тебе.
   — Вы… вы можете мне помочь? — нетерпеливо спросил Жан-Поль.
   — Да, думаю, что смогу, — вежливо ответил брат Джеймс.
   Эйла увидела, как осветилось надеждой лицо Жан-Поля.
   — Вы сможете починить мой позвоночник, и… я снова смогу все чувствовать? Смогу ходить !
   — Буду откровенен, я не могу ничего сказать наверняка. Не хочу вас обнадеживать, чтобы потом не разочаровать. Я поговорил с вашим врачом, посмотрел записи. Но мне нужно провести более полное обследование вашего организма. У нас есть необходимое оборудование, чтобы получить гораздо больше информации, чем может дать ваш допотопный рентген. Но, что я могу точно утверждать, вашу жизнь я спасу.
   — Жизнь?
   — Простите меня за прямоту, но ваш доктор проинформировал меня, что ваши почки очень скоро полностью откажут. И они не улучшают свою работу в ответ на введение того ограниченного круга препаратов, которые здесь доступны. Но у нас на борту имеется лекарство, которое восстановит ваши почки до нормального состояния за несколько часов. Завтра же я его принесу. А после этого можно будет заняться вашим позвоночником.
   — Но как вы думаете, существует хоть какой-нибудь шанс — пусть даже самый мизерный, что я снова смогу ходить?
   — До тех пор, пока в моем распоряжении не будет полного обследования, я не могу сказать с полной уверенностью, но, думаю, такой шанс есть.
   У Эйлы защемило в груди, когда она увидела слезы в глазах Жан-Доля. Он протянул руку брату Джеймсу, который крепко пожал ее.
   — Спасибо вам, — прошептал Жан-Поль, — спасибо.
 
   Пока Эйла везла брата Джеймса обратно в Главный зал, он объяснил ей суть затруднений, с которыми он может столкнуться при исправлении повреждений позвоночника.
   — … Итак, в то время как периферические нервы способны к регенерации и восстановлению, нервные волокна спинного мозга — нет. Поэтому образовавшаяся в поврежденном месте рубцовая ткань препятствует работе спинного мозга. Однако уже в конце двадцатого века врачи порой добивались успеха в стимулировании поврежденных нервных волокон к росту вокруг рубца, чтобы осуществить восстановление целостности спинного мозга, однако проблема состояла в том, что не было никакой гарантии, что нервы срастутся друг с другом в нужном порядке. В спинном мозге такое огромное количество нервных волокон, что крайне трудно разобраться в их переплетении и соединить соответствующие оборванные концы нервов при помощи микрохирургии. Хирурги лишь иногда добивались частичного успеха в таких операциях, но разработанные для этой цели машины оперировали автоматически со стопроцентным выздоровлением больных.
   — И у вас есть такая машина?
   Он покачал головой.
   — Боюсь, что нет. Я вообще сомневаюсь, что подобные машины сохранились где-нибудь на орбитальных станциях или в марсианских колониях. Они очень сложно устроены и содержат редчайшие биомеханические компоненты, а технология их починки утеряна.
   — Значит, вы не можете помочь Жан-Полю? — воскликнула Эйла.
   — Да нет, почему же. Могу. Проведя серию операций, я, наверное, смогу правильно соединить достаточное количество волокон, чтобы восстановить основные моторные функции организма. Например, он сможет ходить. Может быть, не так хорошо, как прежде, но сможет. Также к нему вернется контроль за собственным мочевым пузырем и кишечником… и, если вы позволите мне затронуть эту деликатную тему, функционирование его половых органов также будет восстановлено.
   Эйла рассмеялась, чтобы скрыть смущение. Она забыла, что этот человек был священником, или кем-то в этом роде. Да еще с Бельведера. Из того немногого, что отец рассказывал ей о жизни на этой станции, она знала, что нравы там крайне пуританские. Наверное, брату Джеймсу было нелегко говорить об этом, особенно с женщиной. Он был странным человеком. Что-то в нем ей инстинктивно не нравилось, но благодарность за то, что он вернул Жан-Полю желание жить, заставляла ее подавлять свои неосознанные чувства.
   Она остановила машину у входа в Главный зал.
   — Спасибо вам за все, брат Джеймс, — сказала она, с силой пожимая ему руку.
   Потом, сама того не ожидая, она потянулась к нему и поцеловала его в щеку. Ее позабавило, как он отдернулся назад, словно ужаленный, а потом поспешно вылез из машины.
   — Я навещу вас завтра утром, мисс Хэддон, — сказал он и быстро вошел в зал.
 
   Мило лежал на своей койке, закинув руки за голову и прикрыв глаза, представляя собой единственный островок спокойствия в окружающей его бурной деятельности. Вокруг него солдаты готовились, проверяя обмундирование, снаряжение и оружие. В то время, когда их возбуждала близость военной операции, Мило возбуждался от мысли о том, сколько удовольствия он мог бы получить от юной и обворожительной Эйлы Хэддон.
   Его эротические фантазии были прерваны, когда кто-то рядом произнес его имя. Он открыл глаза. Около койки стоял адъютант Вьюшинкова.
   — Да, в чем дело? — спросил Мило.
   — Капитан Вьюшинков просит вас зайти в его отсек.
   — С удовольствием, — ответил Мило, спуская ноги с кровати.
   Он ожидал этого вызова. Всю ночь Вьюшинков совещался со своими офицерами, разрабатывая основные этапы атаки на Пальмиру. Адъютант проводил Мило до апартаментов капитана. Вьюшинков сидел за столом, на котором были разложены фотографии Пальмиры с воздуха. Несколько мест на фотографиях были помечены жирными крестами.
   — Садитесь, брат Джеймс, — сказал Вьюшинков, когда адъютант вышел.
   Он налил стакан водки и двинул его в сторону Мило. Тот взял его, заметив сильно раскрасневшееся лицо капитана, он, вероятно, был немного пьян. А может быть, и сильно пьян. Мило мог со всей уверенностью сказать, что этот русский нервничает. Скорее всего, он еще никогда не участвовал в настоящей военной операции — между орбитальными станциями не было конфликтов уже сотни лет, а он, должно быть, был еще ребенком, когда на Караганде в последний раз вспыхивал мятеж. Так что единственным его военным опытом могли быть игры на тренажере.
   Мило сделал большой глоток водки, поставил стакан на карту и улыбнулся Вьюшинкову.
   — Все готово?
   — Да, брат Джеймс. Мы атакуем в 4.00, перед самым рассветом. Наземные подразделения выдвинутся на позиции за полчаса до этого и будут как раз на местах, когда мы ударим.
   — Прекрасно, — сказал Мило. — А потом, когда дым рассеется, вы провозгласите Пальмиру частью Космической Республики Караганда, ведь так?
   — Да, на некоторое время, — кивнул Вьюшинков.
   — На некоторое время? — переспросил Мило.
   — Все будет зависеть от развития ситуации. Но это место действительно настоящий клад.
   Мило улыбнулся.
   — Скорее всего, только один из них. Не может быть, чтобы Пальмира осталась единственным поселением на планете. Остальные могут быть не такими технологически развитыми — Пальмире очень повезло в этом отношении, но это не важно. Используя это поселение как базу, вы сможете покорить всю планету. Нельзя сказать, чтобы она была в наилучшей форме, но от большей части генетических загрязнений ее можно очистить, ведь теперь нам не угрожают эпидемии. Должен сказать, что мои познания по части генной инженерии просто огромны.
   Вьюшинков вылил в свой стакан остатки водки и посмотрел на Мило.
   — Кто вы такой, брат Джеймс?
   — Все, что вам нужно знать, так это то, что я ваш друг и союзник, капитан Вьюшинков.
   — Надеюсь, так как я собираюсь сделать вас своим специальным советником.
   — Спасибо, сочту это за большую честь.
   — Но при первом же намеке на измену — вы мертвец.
   — Не беспокойтесь на этот счет, капитан. Я был и всегда буду вашим верным слугой. — Мило улыбнулся ему и поднял свой стакан.
 
   Лон Хэддон проснулся, прервав удивительный сон. Ему снилась Глинис, мать Эйлы. Он шел вместе с ней по берегу моря в тени пальмовых ветвей. Садилось солнце. Она разделяла его триумф, разделяла его радость за космонавтов и то, что они собой олицетворяли. Будущее для Пальмиры. И для Эйлы.
   «Я так горжусь тобой, Лон», — говорила Глинис. А он отвечал: «Как хорошо, что ты вернулась. Как чудесно опять видеть тебя. Я скучал по тебе, Глинис».
   Но его ощущение благополучия быстро улетучилось. Он услышал стрельбу… где-то в отдалении. Крики. Он вскочил на ноги, и его первой мыслью было, что изгнанные небесные люди каким-то образом вернулись для мести. Он особенно обеспокоился, когда низкий гул наполнил воздух и заставил встать дыбом волосы. О нет ! — в ужасе подумал Хэддон. Он выбежал на веранду и посмотрел вверх. И увидел то, чего так боялся…
   В предрассветном небе низко над городом висел корабль космонавтов — «Кристина». Хэддон увидел, как с корабля ударил луч.
   Это не был луч лазера — слишком широк и бесцветен… Последовал еще один выстрел. За ним — взрыв. В том месте в центре города, куда ударил луч, начал подниматься дым. Хэддон заметил еще несколько столбов дыма по всему городу. Хэддон закрыл лицо руками и рухнул на колени на деревянный пол веранды.
   — Нет, — простонал он, — нет, нет, нет, нет… нет !
 
   Жан-Поль не знал, что было хуже. Жгучая боль в спине, шее и голове, ощущение полной беспомощности или страх за Эйлу. Она ушла уже больше часа назад. Когда их разбудили выстрелы, она выпрыгнула из своей раскладушки, стоящей рядом с его кроватью, и сказала, что пойдет посмотрит, что случилось, и тут же вернется. Что-то определенно не дало ей этого сделать. Да и вообще какого черта там происходит ?! — завопил он, но ни врач, ни сиделки не показались. Именно поэтому ему было так больно — этим утром никто не ввел болеутоляющего.
   Наконец снаружи все затихло. Стрельба прекратилась. Взрывы тоже. Он лишь иногда слышал отдаленные вопли, и все. Но этого было достаточно. Да что же там происходит ? Если бы только он мог двигаться…
   Послышались торопливые шаги, а потом дверь распахнулась. Это была Эйла, и ее вид вызвал у него шок. Ее лицо бледное как полотно, на щеках следы высохших слез. Она взглянула на него и снова разрыдалась, положила голову ему на грудь и обвила шею руками. Это удесятерило боль, но он огромным напряжением подавил боль и обнял ее. Совершив настоящий подвиг терпения и выдержки, он дождался, пока она перестанет плакать и объяснит, какого черта здесь происходит .
   Она подняла голову, посмотрела на него и просто рухнула на стул около кровати.
   — Это ужасно, Жан-Поль, ужасно, — сказала она, еще не перестав всхлипывать. — Они захватили Пальмиру.
   — Космонавты?
   Она кивнула. Скорее это было судорожное движение головой, нежели кивок.
   — Их было гораздо больше в корабле, чем они сказали. Группами по несколько человек они проникли в город перед самым рассветом. Застали всех врасплох. Кто пытался сопротивляться — убиты. Космонавты захватили электростанцию, оружейный склад, милицейский центр, здание Совета… а пока они этим занимались, их космический корабль завис над городом и взорвал все противовоздушные установки. Они пользуются каким-то оружием, которого никто из нас еще никогда не видел. Они сказали, что их корабль уничтожит весь город, район за районом, если мы не сдадимся. У Лиля Вивера не было выбора. Он сдал Пальмиру около получаса назад. И теперь все должны пойти в Главный зал и сдать все имеющееся у них оружие. Если кто-то не подчинится и космонавты обнаружат оружие, то казнь последует незамедлительно. — Она сделала глубокий вдох и икнула. — Мы теперь подданные Космической Республики Караганда… о Боже! — Она опустила голову.
   Жан-Поль не знал, что сказать, но почему-то понял, что все случившееся не является для него такой уж неожиданностью. Подозревал ли он космонавтов все это время? Да. Но Эйла и Хэддон были так рады их прилету, что он подавил свои чувства.
   — Эйла, — вздохнул он, чувствуя себя еще более беспомощным.
   — Это еще не все, к сожалению… — обреченно сказала она.
   — Не все? — Ну что еще могло быть не так?
   — Папа. Они его арестовали. Ну, по сути дела, официального ареста не было. Они его просто схватили и заперли.
   — Космонавты?
   — Нет. Наши люди. Сторонники Джелкера Банкса, то есть… теперь это уже большинство населения Пальмиры. Они освободили Банкса и его сыновей, а отца схватили. Все говорят о том, что его повесят… — Она всплеснула руками. — О, Жан-Поль, я видела папу в тюрьме. Он будто не узнал меня, даже не заговорил со мной… он словно в трансе. Я даже не уверена, что он понимает, что происходит вокруг.
   — Это шок… — начал Жан-Поль, но тут с грохотом распахнулась дверь.
   Эйла в испуге вскочила. С ощущением полной безнадежности Жан-Поль увидел в дверях двух братьев Банксов — Брона и его младшего брата, имени которого он не помнил. Оба сжимали в руках ножи.

Глава 28

 
   Младший захлопнул дверь. Брон решительно подошел к Эйле.
   — Я знал, что мы найдем тебя здесь… с этим подыхающим небесным пиратом, — сказал он сквозь зубы, размахивая ножом.
   — Убирайтесь! — крикнула Эйла, пятясь к кровати больного.
   Жуткое ощущение собственной беспомощности и бесполезности еще сильнее охватило Жан-Поля. Он попытался подняться с кровати, но все его усилия привели только к взрыву боли в шее.
   — Ага. Скоро уберемся, — ухмыльнулся Брон. — Когда покончим с тобой и твоим приятелем.
   Его брат тоже двинулся к Эйле. Схватив стул, она попыталась загородиться им от них, не отходя от кровати. Жан-Поль с горечью понял, что она думала только о том, как защитить его.
   — Это вам с рук не сойдет, — кричала Эйла. — Если вы нас убьете, вас арестуют за убийство.
   — И кто же это нас арестует? — рассмеялся младший. — Космонавты? Делать им больше нечего. А наши признают нас героями. Сейчас убийство любого Хэддона считается общественно полезным делом. Когда твоего отца и братца повесят рядышком посушиться на солнышке — а это случится не позже чем через час, — вот тут-то и начнется самое веселье.
   — И… Лена? — в ужасе переспросила Эйла.
   — Ага, — с готовностью подтвердил Брон. — Наши уже поехали на его ферму и скоро вернутся.
   — Но Лен же не имел к этому никакого отношения! — воскликнула Эйла.
   — Но он ведь Хэддон, правда? — улыбнулся Брон и неожиданно сделал в ее сторону выпад ножом.
   Эйла взмахнула стулом, чтобы защититься, и в этот момент младший Банкс схватил стул за ножку и резко рванул его на себя. Эйла потеряла равновесие, и ей ничего не оставалось, кроме как выпустить стул из рук или упасть. С хохотом младший Банкс отшвырнул стул в сторону, оставив Эйлу беззащитной.
   — Оставьте ее! — крикнул Жан-Поль, безуспешно стараясь приподняться на кровати.
   — Заткнись, небожитель! — прикрикнул Брон. — Твоя очередь скоро настанет.
   Он повернулся обратно к Эйле, которая все еще не отошла от кровати Жан-Поля…