Броснан Джон. Падение Небесных Властелинов

   Что Джен и сделала. Чудесный сон продолжался.
 
   Как только в палату вошел Стивен, хирург, Жан-Поль воскликнул:
   — Об Эйле что-нибудь известно?
   Тот только устало покачал головой.
   — Нет, боюсь, что нет.
   — Но ведь прошло уже несколько часов! С ней что-то случилось! Она сейчас где-то лежит, раненая! Вы должны ее найти!
   — Извините, но я должен быть здесь, с моими пациентами. Мне нельзя рисковать своей жизнью, подставляясь патрулям космонавтов. Посмотрите правде в глаза, Жан-Поль. Они ее или арестовали, или застрелили.
   — Нет, я не верю! Я никогда в это не поверю! — воскликнул Жан-Поль.
   — Ну, во всяком случае, до утра ничего не поделаешь… кроме одного. — Он подошел к кровати Мило. — Я собираюсь освободить этого несчастного. Его больше нельзя оставлять в таком состоянии. Он может умереть. — Врач вытащил из кармана плоскогубцы.
   — Нет! — крикнул Жан-Поль. — Вы не можете его выпустить! Подумайте об Эйле! У нее могут быть серьезные неприятности!
   — Мне кажется, что у нее уже серьезные неприятности. — Стивен снял с упакованного в проволоку Мило одеяло.
   — Оставьте его так еще хоть на пару часов! — взмолился Жан-Поль. — До рассвета должно кое-что произойти! Что-то такое, что изменит судьбу Пальмиры!
   Врач начал разматывать бинты на голове Мило.
   — Я врач, Жан-Поль, я не могу стоять и смотреть на человека в таком состоянии, пусть даже на врага. — Он вытащил кляп изо рта Мило.
   — Спасибо, доктор, — сказал Мило.
 
   Капитану Илье Вьюшинкову выпала жуткая ночь. Он метался вверх и вниз по мостику, все время проверяя показания радаров и связываясь с радарной вышкой Пальмиры. Пока что они никого и ничего не обнаружили в небе над Пальмирой, но это Вьюшинкова не успокоило. Он был готов прекратить всю операцию, отдав приказ взлетать, как только все его люди вернутся на корабль. Но ему очень не хотелось этого делать. Слишком позорно было бы вернуться на Караганду ни с чем. На карту было поставлено слишком многое. Он должен был рискнуть и разыграть эту карту.
   — Пойду осмотрю системы защиты, — сообщил он своим помощникам на мостике.
   Он вышел и обошел «Кристину», осмотрев четыре стационарных лучевых орудия, и с тревогой обвел взглядом ночное небо. Он уже собирался вернуться на мостик, когда ему навстречу выбежал адъютант с рацией в руках.
   — Капитан, патруль обнаружил брата Джеймса. Он говорит, что должен немедленно что-то сообщить вам.
   Адъютант протянул ему рацию.
   — Брат Джеймс, или как вас там зовут, чем вы, черт возьми, все это время занимались?
   Ответ брата Джеймса потонул в каком-то свисте. Вьюшинков посмотрел вверх и в следующий момент был сбит с ног мощным взрывом. Все еще не придя полностью в себя, со звенящей болью в ушах, он поднялся на четвереньки и увидел, что орудия, которое он только что осматривал, больше нет. На его месте виднелись только дымящиеся покореженные куски металла и керамики. И человеческой плоти.
   Снова этот свист. А за ним еще один взрыв — по другую сторону корабля. В конце концов, Вьюшинков сумел подняться на ноги и забежал в люк. Пока он добрался до мостика, последовало еще два взрыва. Он понял, что четыре наружных орудия уничтожены. На мостике царили смятение и паника.
   — Почему мы не отвечаем?!! — заорал Вьюшинков, перекрывая шум голосов. — Почему не используются лучевые орудия корабля?!!
   — Мы не можем обнаружить цель! — прокричал в ответ один из офицеров. — Ничего не видно ни на радаре, ни на инфракрасном сканере, ни в системе наведения орудий!
   Корабль тряхнуло. Теперь объектом атаки стал он. Кто-то начал читать молитву. Вьюшинков пробился к пульту управления и схватил микрофон.
   — Это капитан Вьюшинков. Всему личному составу. Человек, известный под именем брат Джеймс, должен быть немедленно расстрелян. Повторяю, немедленно расстрелян.
   После этого корабль тряхнуло еще раз, и выключился свет.
 
   Мило не понимая, что происходит, но что бы это ни было, оно ему не нравилось. Патруль, стоящий у выхода из больницы, с недоумением переглядывался. По городу разносились звуки взрывов.
   — Капитан Вьюшинков? — сказал в рацию Мило, но она молчала. Он отбросил ненужный приборчик и повернулся в сторону, где были видны красные вспышки.
   — Это точно в месте расположения корабля, — сказал он. — Его атакуют, но кто?
   Он повернулся к солдатам и как раз увидел, как один из них выстрелил в него из своего лучевого ружья. Луч прошел сквозь грудную клетку Мило и вышел со спины. Он посмотрел вниз на большое, но аккуратное отверстие, которое луч пробил в его теле.
   — Дьявол, — пробормотал он, а потом посмотрел на солдата, выстрелившего в него. — Ну, и зачем ты это сделал?
   Солдат и пятеро его товарищей остолбенело уставились на него.
   — Приказ капитана Вьюшинкова… только что получили, — ответил солдат, прикоснувшись рукой к наушнику.
   «И зачем Вьюшинкову понадобилось меня убивать?» — подумал Мило, двинувшись в сторону патруля. У него было сильное желание убить их, но он с удивлением обнаружил, что не может развить нужную скорость. Даже его экстраординарная генетически развитая система регенерации не справлялась с таким повреждением. К его изумлению, его ноги ослабели, и он упал на колени. Мило понял, что умирает.
   — О черт! — выругался он, медленно падая вперед на руки. — Но эти же так дьявольски несправедливо! Провести столько лет на этом вонючем Бельведере, чтобы теперь вот так…
   Солдаты с опаской подошли поближе. Все держали ружья направленными на него. Он поднял голову и обратился к ним:
   — Хотите знать, что действительно нечестно?
   Они нервно переглянулись, но ничего не ответили.
   — Я так ни разу и не трахнул эту девицу, — сказал он и умер.

Глава 32

 
   В сумерках восхода капитан Вьюшинков пытался взглянуть на все происходящее с другой стороны. В противном случае ему оставалось лишь отойти в кусты и вышибить себе выстрелом мозги. Он глубоко вздохнул, выпрямился и как можно уверенней обратился к экипажу корабля и солдатам, выстроившимся перед ним на посадочной площадке.
   — Все не так плохо, как кажется. Корабль получил серьезные повреждения, но мы сумеем его отремонтировать. Согласно полученным мною данным, примерно за месяц. В сложившихся обстоятельствах все могло быть и хуже.
   «Да уж, если бы то, что нас атаковало, целилось во что-нибудь, кроме лучевых орудий, то мы все уже давно были бы мертвы». То же самое произошло и в городе. Все лучевые установки уничтожены, и больше ничего. Ну, за исключением радарной вышки Пальмиры. Их собственный радар тоже больше не работал. Единственной хорошей новостью было то, что брат Джеймс мертв. По крайней мере, ему не надо беспокоиться еще и о нем.
   — У нас в руках остается оружие, и мы все еще контролируем Пальмиру. — Надолго ли ? — Когда эта штуковина вернется, мы будем к этому готовы! Так, воины?!
   Все смотрели на него с каменными лицами. Какой-то солдат поднял руку.
   — Прошу прощения, капитан, но как вы думаете, что это была за штуковина?
   Дьявол .
   — Мм… какой-то допотопный летательный аппарат, собранный пальмирянами. Мы допросим нескольких из них сегодня и выясним, где базируется это устройство. Потом мы атакуем его и уничтожим.
   Он остановился. Воцарилась мертвая тишина. Только эти проклятые мухи летали вокруг его лица. Ожидая реакции подчиненных, он отмахивался от назойливых насекомых. В конце концов, какой-то солдат спросил:
   — А что, если эта штука вернется и атакует нас до того, как мы будем готовы, как это уже произошло сегодня?
   — Тогда, я думаю, ты должен будешь ее сбить, солдат! — рявкнул Вьюшинков. — У тебя есть оружие, а при дневном свете ты сможешь ее увидеть! Этого тебе должно быть достаточно!
   — А что если она невидимая? — спросил кто-то еще.
   — Не будь идио… — Он осекся на полуслове.
   Дующий с океана бриз принес с собой какое-то гудение. Вьюшинков повернулся и посмотрел на легкую дымку, заполнившую предрассветное небо. Далеко над океаном он сумел рассмотреть какие-то неясные очертания. Что бы это ни было, оно было очень большим. Гудение усилилось, а очертания стали более четкими.
   — Господи Иисусе… — прохрипел Вьюшинков.
   — Что это? — спросил кто-то позади него.
   — Небесный Властелин, — чуть слышно прошептал капитан.
   Несколько мгновений, словно загипнотизированный этим грандиозным зрелищем, он наблюдал, как громадный, белый точно призрак, корабль материализуется из предрассветной дымки. Потом он стряхнул с себя этот транс и повернулся к своим людям, которые находились в подобном же состоянии.
   — Личному составу, — заорал он, — занять оборонительные позиции! Когда он войдет в радиус действия лучевых ружей, открыть огонь!
   Некоторые из солдат засуетились, но внимание Вьюшинкова неожиданно привлекла птица, упавшая на землю перед ним. Это был попугай, который еще некоторое время слабо трепыхал крыльями, а потом затих. Вьюшинков в ужасе уставился на него. Эта птица показалась ему страшным предзнаменованием, но он не понимал почему…
   А потом начали падать его люди.
 
   — Глаза… мои глаза… — застонал Жан-Поль.
   — Все в порядке… ты в безопасности… все хорошо, — его кто-то утешал. Эйла.
   Он открыл глаза. Его ослепил яркий белый свет. Он поднес к лицу руки. Он их видел. Он видел ! Конвульсивная дрожь пробежала по телу, когда он вспомнил, что с ним случилось. Когда хирург освободил Мило, тот немедленно потребовал от Жан-Поля, что бы тот рассказал ему все, что сообщила Джен, пока он был без сознания. Когда Жан-Поль отказался, Мило спокойно воткнул палец ему в левый глаз и выдавил его. На жуткий вопль Жан-Поля прибежала медсестра, но он не видел, что Мило с ней сделал. Потом Мило пригрозил раздавить ему второе глазное яблоко, если он не расскажет. Сходя с ума от боли и страха, Жан-Ноль повторил все слова Джен Дорвин… а потом Мило полностью лишил его зрения и бросил слепого и беспомощного, бьющегося в агонии. Он кричал и кричал. Он не знал, сколько времени прошло до тех пор, когда он услышал голоса, и в руку ему воткнулась игла. Дальше он не помнил ничего.
   С облегчением он сел на кровати, рядом стояла улыбающаяся Эйла. На ней была длинная белая рубашка, точно такая же, как и на нем. Жан-Поль огляделся. Они находились в огромном помещении с белыми стенами, которые, казалось, уходили куда-то в бесконечность. Вокруг стояло множество кроватей с людьми, около них находились какие-то странные механизмы. И тут он понял, что только что сделал. Он сел ! Господи, да он же снова чувствует свои ноги! Что все это значит?..
   Он умоляюще посмотрел на Эйлу.
   — Пожалуйста, не говори, что все это галлюцинация! Какое-нибудь видение, выполняющее все желания. Или я умер и теперь нахожусь где-то, где и во сне не мог оказаться?
   — Ничего подобного, — рассмеялась она.
   — Тогда где же мы?
   — На Небесном Ангеле. На корабле Джен Дорвин, но я ее еще не видела.
   — Я не понимаю… я же опять здоров… и могу видеть.
   — А что было у тебя с глазами?
   — Мило, — ответил он и скривился. — Не хочу об этом говорить. Пока. Кто сотворил со мной все эти чудеса?
   — Вот эта машина… — сказала Эйла, указав на одну из них, состоящую из белого пластикового цилиндра со множеством проводов и трубок, — она тебя и починила. Я это знаю, так как проснулась, когда она еще не закончила обрабатывать меня.
   — А почему тебя?..
   — Меня избили космонавты. Очень сильно. Я думала, что они меня убьют. Они хотели узнать о корабле Джен.
   — Ты им сказала, что знала?
   — Частично. Я кое-чего напридумывала, чтобы запудрить мозги тому космонавту. Я думаю, он поверил.
   Жан-Поль почувствовал укол вины. Эйла выдержала, а он проговорился. Он мог бы сказать тогда Мило все что угодно, чтобы избежать ослепления, а сказал правду. Он спустил ноги с кровати и осторожно встал. Он чувствовал некоторую слабость, но в остальном все было в порядке. Он улыбнулся Эйле, а та обняла его и поцеловала.
   — Ты что-нибудь знаешь о том, что произошло на Земле до прилета этой штуки? — спросил он.
   — Нет, — ответила она. — Я спрашивала здесь разных людей, но они ничего не помнят. Ты знаешь, здесь есть и космонавты, и твои люди.
   — Мои люди? — удивленно спросил он. — Но ведь их всех выгнали в Дебри.
   — Ну те, обожженные, которые были в больнице. Их, как и тебя, полностью излечили. Никаких шрамов не осталось, ничего.
   — Я с ними потом поговорю. Сначала я должен выяснить, что происходит. Давай найдем Джен Дорвин.
   Она покачала головой.
   — Ты не сможешь отсюда выбраться. Тут один пытался, но ему не удалось.
   — А что его остановило?
   Посмотрев ему через плечо, Эйла сказала:
   — Вот эти штуки.
   Он обернулся и еле сдержался, чтобы не завопить от ужаса. По проходу к ним бежал робот-паук. Жан-Поль загородил собой Эйлу и стал судорожно осматриваться в поисках оружия. Эйла рассмеялась, стоя за ним, и похлопала его по плечу.
   — Все в порядке, они не причинят тебе вреда. Это же наши няньки.
   — Няньки? Ты что, с ума сошла?! — закричал он, не сводя глаз с приближающегося робота-паука. — Это же робот-паук!
   Робот-паук остановился перед ним.
   — Добрый вечер, Жан-Поль. По-моему, вы себя неплохо чувствуете. Если вам хочется чем-то подкрепиться, едой или каким-нибудь напитком, пожалуйста, сообщите мне.
   Он говорил женским голосом, но голос не был похож на голос Эшли. Жан-Поль стоял и в полном остолбенении смотрел на устройство, с которым у него было связано столько ужасных ассоциаций. Эйла ткнула его под ребра.
   — Давай, говори, чего тебе хочется.
   — Гм, ну, я хотел бы чашечку кофе. Черного.
   — Разумеется. Я сейчас же вернусь, — сказал робот-паук и поспешил прочь.
   Жан-Поль посмотрел, как он удаляется, а потом повернулся к Эйле:
   — Слушай, ты уверена, что я все-таки не умер?
 
   Джен проснулась с каким-то звоном в ушах. Сначала она не поняла, где находится, а потом увидела, что лежит внутри мед-машины. Почему? Ах да, она же откусила себе кусочек языка. Но разве ее уже не вылечили раньше?..
   Дверца машины открылась, и платформа, на которой она лежала, начала двигаться. Джен выехала вперед ногами на свет Божий. Она радостно улыбнулась, когда увидела ожидающего ее Робина, но была удивлена, каким облегчением осветилось его лицо, когда он ее осмотрел. Она потрогала себя.
   — Что случилось? Боишься, что машина могла отрезать от меня твои любимые части?
   Он моргнул и спросил:
   — А ты что, не помнишь?
   — Что не помню?
   — Неважно. — Он наклонился и поцеловал ее. — Как ты себя чувствуешь?
   — Прекрасно, — ответила она, а потом добавила: — Ну, если подумать, то я немного проголодалась.
   Она опять легла и, обвив руками его шею, попыталась уложить его на себя. Но Робин мягко освободился от ее объятий и выпрямился.
   — Я бы с удовольствием, но у нас нет времени. И это не совсем подходящее место. Если ты не заметила, мы не одни.
   В удивлении она села. Он был прав. В огромном медицинском отсеке были еще люди, суетящиеся повсюду.
   — Кто они такие? Откуда они взялись?
   — Из Пальмиры. В основном, из Пальмиры. Несколько космонавтов и тех, что выжили после падения сбитого Небесного Властелина. — Он указал на постель около мед-машины. Она увидела свою одежду, аккуратно сложенную на кровати. — Тебе лучше одеться. Здесь много всего произошло.
   — Да, повелитель. — Она встала с платформы и подошла к кровати. — Ты не мог бы сказать мне, что я делала в этой машине? Последнее, что я помню это… — Она остановилась и посмотрела на рубашку, которую собиралась надеть. — … Последнее, что я помню, это как мы вместе с тобой и Той отправились в Пальмиру. А потом ничего. Сколько прошло времени?
   — Это было позапрошлой ночью.
   — Богиня-Мать! — Она приложила руку ко лбу. — Два дня прошло…
   — В основном, ты провела их в этой машине. Покидая Пальмиру, ты попала в очень серьезный переплет.
   — Насколько серьезный?
   — Очень серьезный.
   Она встревоженно посмотрела на него, бросила обратно на кровать рубашку и оглядела себя.
   — Кроме этой руки я вся розовая, как младенец.
   — Слушай, оденься, а? — вздохнул он.
   — Скажи мне правду — что со мной случилось?
   Он набрал в легкие побольше воздуха.
   — Тебя убили, Джен.
   — Ой, — сказала она и села на кровать, — настолько серьезно, да?
   — Если ты не возражаешь, я опущу некоторые детали. Феба стерла их из твоей памяти. Но, к сожалению, не из моей.
   — Смотри, это же Джен Дорвин! Я же говорила!
   Джен обернулась и увидела, что в ее сторону идут мужчина и девушка. На обоих были обычные белые рубашки. Девушка была очаровательна, а мужчина выглядел немного изможденным. Говорила девушка. Джен показалось, что она с ней где-то раньше встречалась.
   — Мы не могли видеться раньше? — спросила она девушку, а потом вспомнила, что все еще голая, и стала торопливо одеваться.
   — Ну конечно, — ответила девушка. — В больнице, в Пальмире, разве вы не помните? Вы тогда спасли мне жизнь. Мило наверняка убил бы меня.
   Джен застегнулась.
   — Мило? Ты сказала Мило? Он сумел убежать с Небесного Ангела?
   — Не знаю насчет Небесного Ангела, — сказал мужчина, — но из больницы он после вашего ухода сбежал — это точно. Но перед этим он… этот ублюдок… ублюдок… — Он не смог договорить.
   Джен, заинтригованная, посмотрела на него. Он тоже показался ей знакомым. Упоминание о Мило пробудило что-то в ее памяти. Да… там же был Мило… на темном пляже, но это был не ее Мило. Постепенно она все припоминала. Но не до конца. Вспомнила, как заходила в воду, а потом воспоминания обрывались. Она улыбнулась им обоим.
   — Да, теперь я вас вспомнила, и все, что произошло, — она повернулась к Робину, — хотя и не полностью, конечно.
   — Я рада, что с вами все в порядке, — сказала ей Эйла. — Я так беспокоилась. Я же забыла предупредить вас о морских тварях.
   — Каких морских тварях?
   — Все, хватит, — поспешно сказал Робин, — не будем больше обсуждать жителей океана, пожалуйста . — Он пристально посмотрел на Эйлу. Та удивилась, но замолчала.
   Жан-Поль сказал:
   — Хорошо, тогда поговорим о нас. Что происходит? Что произошло там, в Пальмире? Что случилось с космонавтами?
   Джен пожала плечами.
   — Не спрашивайте меня, я только что очнулась. Робин, ты что-нибудь знаешь?
   — Не так уж много. Я знаю, что Пальмира сейчас находится под контролем Фебы. С помощью Той Феба уничтожила все лучевые пушки космонавтов и тем самым обезвредила их корабль. Потом она подвела Небесного Ангела к городу и усыпила жителей Пальмиры каким-то газом. Дальше на землю высадилась куча роботов, которые разоружили космонавтов, и теперь все контролируют. Космонавтов окружили и держат отдельно от местных.
   — Меня интересует, чем сейчас занимается этот второй Мило, — сказала Джен. — Я не успокоюсь, пока он не будет заперт так же, как и наш.
   — А я не успокоюсь, пока он не будет мертв, — с чувством сказал Жан-Поль.
   — А что с моим отцом? — спросила Эйла. — И вообще когда мы сможем вернуться домой?
   — Я не знаю, — призналась Джен, — но не думаю, что Феба станет этому препятствовать.
   — И вы все еще не знаете, что она уготовила Пальмире? — спросил Жан-Поль.
   — Понятия не имею, — ответила она. — Мне кажется, можно попробовать спросить у нее самой… Феба, ты нас слышишь? Ты здесь?
   Перед Джен возникла Феба, напугав при этом Эйлу и Жан-Поля.
   — Да, Джен. По вполне понятным причинам вы все хотите узнать, что ждет вас и всех людей на Земле в будущем? Я скажу вам.

Глава 33

 
   Джен подозревала, что ей не понравится то, что собирается сказать им Феба. И ее подозрения скоро подтвердились.
   — Как уже знают Джен и Робин, — начала Феба, — я собираюсь полностью очистить Землю от Дебрей во всех их проявлениях. С помощью генетических образцов, которыми я располагаю, разработано биологическое оружие, специфичное для каждого из видов, образующих Дебри. Большинство видов будут либо уничтожены этим оружием, либо станут бесплодными, некоторые же модифицируются в безопасные формы. Биологическое оружие будет представлено вирусоподобным организмом, несущим в своей ДНК определенные гены, направленные на изменение или уничтожение конкретного вида организмов Дебрей. Когда Дебри, во всех их формах, окончательно исчезнут с лица Земли, я приступлю к возвращению биосферы Земли в тот вид, какой она имела до наступления Индустриального Века. Генетический банк Небесного Ангела дает мне возможность создать заново животных и растения всех видов, населявших Землю и впоследствии исчезнувших.
   В этот момент Джен ее перебила:
   — Не подумай, пожалуйста, что я не благодарна тебе за то, что ты собираешься сделать, но я хотела бы еще раз спросить, имеет ли все это отношение к обеспечению безопасности элоев?
   — Имеет, — ответила Феба.
   — Но какое? И если имеет, то почему вы не проделали всего этого сотни лет назад, когда Дебри еще не разрослись до такой степени?
   — Потому что изменилась ситуация.
   — И как же?
   — Мы поняли, что человечество представляет величайшую угрозу для элоев. Подо льдом, на нашей станции, мы были в полной безопасности, но существовал шанс, что однажды люди все же обнаружат Шангри Ла.
   — Так почему же вы просто не перебьете все человечество? — спросил Робин.
   — Этическая Программа запрещает прямое уничтожение людей, — ответила Феба.
   — Да, конечно, — с горечью сказала Джен, — но она позволяет вам сидеть сложа ваши воображаемые руки, пока человеческую расу на протяжении столетий пожирают Дебри.
   — Пытаться обвинять нас в чем-либо бессмысленно. Мы лишь выполняем то, что в нас запрограммировали ваши предки. Те, кто сейчас является элоями.
   — Ты сказала, что вы не можете убивать людей, однако же мне точно известно, что несколько космонавтов погибло, когда ты с помощью Той напала на город и космический корабль.
   — Я не хотела их убивать, я лишь собиралась уничтожить лучевые орудия. Их смерть, была результатом несчастных случаев.
   — Будь очень осторожна с этим, Феба, — сказала Джен. — Ты сейчас высказала типичное человеческое оправдание — смерть немногих оправдывает благоденствие большинства.
   — Вы хотите, чтобы я продолжала?
   — Да, конечно, — сухо ответила Джен. — Скажи нам, что изменилось и что заставило вас выбраться из вашего убежища?
   — Появление этого корабля над Шангри Ла, и попытка Мило пробуриться сквозь лед. Это означало, что нам необходимо сменить тактику, чтобы избежать подобных попыток впредь.
   — И уничтожение Дебрей во имя процветания человечества является частью этой вашей новой тактики? — спросила Джен. — Каким образом?
   — Мы не только уничтожим Дебри. Мы изменим и само человечество.
   Слова Фебы повисли в воздухе. Неотвратимые и нежеланные.
   Так вот оно, наконец , подумала Джен, то, чего я так боялась услышать .
   Наконец Жан-Поль нарушил общее молчание:
   — Что вы имеете в виду под изменением?
   — Из соображений безопасности элоев, вас необходимо будет изменить. Чтобы человечество перестало быть для них источником опасности. Но вам не стоит беспокоиться, вы не будете против изменений, которые произойдут с вашими личностями. Наоборот, вы будете жить намного счастливее и сплоченнее, чем сейчас.
   У Джен что-то зашевелилось внутри:
   — Богиня-Мать, вы что, собираетесь превратить нас в элоев?!
   — Да что это за элои такие, о которых вы все время толкуете? — спросила Эйла.
   — Нет, вы не превратитесь в элоев, — возразила Феба. — Изменения в вашей ДНК будут весьма незначительными.
   — Мне плевать, значительные они или нет, я их не хочу! — возразила Джен.
   — Боюсь, что у вас нет выбора, — сказала ей Феба. — Мы не можем оставить человечество в том виде, в каком оно существует сейчас, и при этом выполнить наш долг по охране элоев.
   — А что это за изменения? — спросил Робин.
   — В основном, они касаются вашего природного инстинкта агрессии. Они решат проблему, которая была бичом вашего вида на протяжении всей его истории. Вы давно осознали эту проблему и уже в древнейших своих обществах пытались решить ее, вводя различные религиозные и общественные законы. Эти законы обычно разрабатывались для управления каким-нибудь одним конкретным обществом и не касались никого за его пределами. Ваша обезьянья сущность, а она лежит совсем неглубоко под поверхностью вашей психики, не позволяла вам думать ни о ком другом, когда подвергалась опасности ваша жизнь, или ваша семья, племя, народ, класс, или даже пол. Тогда вы могли «дегуманизировать» вашего противника, то есть рассматривать его как нечеловека, что освобождало вас от моральных ограничений и давало возможность совершать что угодно по отношению к своему собрату-человеку. Вы всегда так поступали и продолжите так поступать, если не изменить вас самих.
   — Вы говорите, что мы все еще только обезьяны, несмотря на то, чего мы достигли? — зло спросил Жан-Поль.
   — Чего вы достигли, Жан-Поль, — ответила Феба, — так это практически полного уничтожения своего вида и планеты. И если все оставить как есть, то вы, вне всяких сомнений, завершите начатое. Да, вы все еще обезьяны. Генетически вы почти идентичны шимпанзе. Вы отличаетесь лишь небольшими изменениями в ДНК. Хотя следует согласиться, что эти изменения носят достаточно принципиальный характер. Они дали вам возможность стать чрезвычайно успешно развивающимся и размножающимся видом. Ваше стремительное интеллектуальное развитие и изобретение языка дали вам решающее преимущество над остальными видами. Они позволили вам передавать опыт и информацию, накопленные одним поколением, — следующему. Это, в свою очередь, позволило быстро приспосабливаться к изменениям и новым опасностям, возникающим в окружающей среде, без использования медленного механизма естественного отбора. Вы больше не подчинялись законам естественного отбора и биологической эволюции — вы перестали эволюционировать, за исключением минимальных изменений цвета кожи и тому подобного вместе с вашим расселением по всему миру.