Страница:
– Ты уверена, что ты в порядке, мам?
Тут на улице послышался гудок автомобиля. Рейчел схватила рюкзачок, запихнула в него школьные принадлежности и пулей вылетела из двери со словами:
– До свидания, милое создание!
В доме настала тишина. Я сварила себе еще кофе и принялась ждать, когда проснется Ральф. Мне страшно хотелось принять ванну. Останавливала мысль о том, что Ральф, сжимая в руке записку к Хизер Кларидж, может ворваться туда и застать меня голой в мыльной пене.
Мне хотелось одеться, но мысль быть застигнутой в одних лифчике и трусиках тоже останавливала… Самый неподходящий вид для признания в адюльтере. А потому, набравшись терпения, я сидела на кухне и ждала. Я решила, что просто должна пройти через все это. Что если пройду, то выживу. Доживу до того дня, когда приедет Джош. А он должен приехать через три дня, и тогда мы сразу начнем строить новую жизнь. О Господи, как же я по нему соскучилась! Ожидание казалось просто невыносимым. Проснись же, Ральф, ради Бога, проснись!
Он вошел в кухню, как входят хорошие актеры – на нужной реплике. Как раз в тот момент, когда вдруг зазвонил телефон. Я схватила трубку и рявкнула в нее: «Да!» Это была Кэролайн, которая разразилась целым потоком слов:
– Послушай меня, Анжела. – Я пыталась заявить, что не желаю слушать, но ее, что называется, уже несло: – Я должна рассказать тебе, должна, иначе просто рехнусь! – продолжала она. – Ты просто не поверишь, Анжела! Если ты настоящий мне друг, то просто не поверишь! Хуже ничего еще в моей жизни не случалось! Никогда! – Тут настала короткая пауза, и я услышала, как Кэролайн глубоко затянулась сигаретой. – Вчера решила посидеть подольше, добить наконец эту программу по Патрику. Подумала: пора бы наконец узнать, кто для него идеальная женщина. И что, как ты думаешь, выдал Купидон? Попробуй догадайся! Ну давай, попробуй, скажи!.. Ну ладно, так и быть, сама скажу, но ты просто не поверишь! О Господи, какой же стыд и позор! Отвратительно! Так вот… Это я!
Я понимала, что смеяться не должна, но не сдержалась. И в ответ услышала клятвы Кэролайн, что она никогда ни за что не будет больше со мной разговаривать. Как можно быть столь бессердечной? Такой тупой, глупой коровой? Ведь именно мне принадлежит совершенно идиотская идея установить эту гребаную машину! И в ответ – даже ни тени сострадания. Неужели я не понимаю, что разрушила всю ее жизнь?..
После всего этого я услышала щелчок. Кэролайн бросила трубку. Я стояла и почти рыдала от смеха. Все вокруг казалось нереальным. Бред какой-то! Я стою на кухне, невыспавшаяся, неумытая и неодетая, в одном халате. А рядом стоит Ральф – босой, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и сжимает в руке записку к Хизер Кларидж. Вот он, наш момент истины! Момент, когда гладиаторы должны вступить в схватку. Финал наших отношений, конец нашему браку. А чем я занимаюсь? Хохочу до слез. О, да благослови тебя Бог, Кэролайн! Ты заслужила самый большой в мире стакан водки с тоником, путь даже и решила не разговаривать со мной до конца своих дней!
Мы с Ральфом глядели друг на друга. И чем дольше ничего не говорили, тем понятнее становилось, что и говорить-то, пожалуй, не о чем. Телефонный звонок Кэролайн выбил меня из колеи. Снял необходимость объяснений, взаимных упреков и разоблачений. Я знала, и Ральф знал… Все равно что оказаться вдруг выброшенной на пустынный берег моря, без долгого путешествия, без шторма и кораблекрушения.
– Ты ее любишь? – с трудом выдавила я наконец.
Сперва Ральф удивился. Потом улыбнулся. Когда он улыбался, то становился просто неотразимым! Эдаким самоуверенным и ослепительным красавцем, как в тот день, когда вошел в бутик в Челси и увидел меня. До того, как я его обчихала, до того, как он пригласил меня пообедать, до того, как я поняла, что свяжу свою жизнь с этим мужчиной. Это длилось всего лишь несколько секунд. В точности то же выражение на лице, только само лицо постарело. И этот взгляд предназначался уже не мне.
– Да! – ответил он. – Люблю.
Я испытала такое облегчение, что сперва даже почувствовала себя виноватой. Затем подумала: а что бы ты, интересно, делала, если бы он ответил «нет»?
– И как долго… э-э… ты ее знаешь? – холодно осведомилась я.
Ральф присел на краешек стола.
– Примерно столько же, сколько ты знаешь Джоша.
Что называется, удар под дых. Я так растерялась, что даже начала бормотать какие-то слова оправдания. Но затем сумела взять себя в руки и вновь испытала облегчение. Завесы секретности больше не существовало. Мне не придется унижаться и признаваться. Однако… кто же, интересно, ему сказал?
– Откуда ты знаешь? – осторожно спросила я.
Ральф рассмеялся и встал. Подошел к плите и начал готовить себе кофе.
– Разве мы с тобой того сорта люди, что умеют скрывать истинные чувства?
Я промолчала. Пусть говорит. Интересно, что скажет дальше.
– Помнишь ту вечеринку? Ну год назад, когда вы устроили нечто вроде новоселья в лавке? Я увидел тебя… Увидел вас обоих. Вы стояли рядом и смотрели друг на друга. Прямо так и прожигали взглядами, словно лазерными лучами. Точно хотели сжечь одежду… И потом… с тех пор ты сильно переменилась.
Господи, какая же я дура! Думать все эти месяцы, что веду тайную двойную жизнь!..
– Ну а ты? – спросила я. – Где ты ее встретил?
Ральф окинул меня снисходительным взглядом:
– Хизер тоже была там. Ты просто не помнишь. Еще бы тебе помнить, когда ты была так занята…
Я поплотнее запахнула на себе халат и глубоко вздохнула.
– Так это была та женщина, которую ты лапал в темноте за титьки, а на следующее утро сказал, что был пьян и ничего не помнишь?
Ральф кивнул:
– Я солгал.
На лице его сохранялось все то же невозмутимое выражение. Я возмущенно фыркнула:
– Господи Боже! И когда же ты ее трахнул?
– Да прямо на следующий день. Теперь уже во мне закипело возмущение:
– Ну и мерзавец же ты, Ральф! Я ждала целые месяцы… Мне хотелось сказать: «Готова поспорить, тебе ни разу не доводилось трахнуть ее в аэроплане, делающем мертвую петлю!» Но вместо этого я напустила скорбный вид и строго сказала:
– Знаешь, Ральф, есть все основания полагать, что наш развод станет самым цивилизованным за всю историю разводов. А теперь мне хотелось бы услышать… до того, как мы начнем обсуждать, кто будет жить здесь и кому достанется в наследство подарок твоей матери, ванночка для птиц… Словом, я хочу знать одно: что такое могла дать тебе эта женщина Кларидж, чего не могла дать я? Она что, стимулирует твой мыслительный процесс? Готовит лучше? Очень внимательна и заботлива к тебе? Лучше в постели?..
Какое-то время он молчал, затем отпил глоток кофе.
– Сказать по правде, – выдавил он наконец, – она просто не такая. Ты слишком хорошая.
Я растерялась:
– Что ты хочешь этим сказать?
Ральф пожал плечами:
– Да ничего, только это. В этом смысле она тебе в подметки не годится.
Я недоуменно смотрела на него:
– Ты что же, хочешь сказать, она по сравнению со мной просто сучка? Но ты ее тем не менее любишь? А что, если бы я все это время дралась с тобой, унижала, устраивала скандалы и сцены, превратила бы твою жизнь в сущий ад, имела бы кучу любовников, то ты бы…
Теперь уже Ральф смутился.
– Нет, не совсем то, – сказал он. – Хизер вовсе не такая уж сучка и мерзавка. Просто у нее бойцовский нрав. Мы много спорим. Ругаемся…
– И тебе это нравится? Тебе действительно нравится?
Он не ответил. Но я поняла. И была ошеломлена своим открытием. Стало быть, все это время я вела себя неправильно. Я заблуждалась, думая, что в браке главное – это покой, мир и гармония. Сглаживала острые углы, создавала атмосферу любви. Поддерживала, как могла, мужа и все такое прочее. Облегчала ему жизнь. Господи, да все эти годы я была заботливой и преданной женой, поступала так, как пишут в хороших книжках, а на самом деле мой муж хотел совсем другого. Ему хотелось жить на минном поле! И внезапно я почувствовала себя страшно робкой, застенчивой, трусливой и скучной. Но ведь Джош… он вовсе не считал меня таковой, во всяком случае, я искренне надеялась на это. Напротив! Джош считал меня опасной, возбуждающей, непредсказуемой, упрямой. Всегда пылающей страстью, всегда готовой зажечь этим пламенем любого мужчину. И я такая, такая, хотелось крикнуть мне.
– Так, значит, ты считаешь, что я слишком хорошая, да, Ральф? – Окинув его яростным взором, я вылетела из кухни. – Ну тогда знай! Я вовсе не такова! – крикнула я с лестницы сверху вниз. – Ни черта подобного! Мне нужен развод! И НЕМЕДЛЕННО! И чтоб ты убрался из этого дома, ясно? Немедленно, СЕЙЧАС ЖЕ!..
На работу я опоздала, что было очень некстати. Гейл так и кипела от возмущения, потому что ни я, ни Кэролайн до полудня не появились. И объяснять, что у нас имелись на то уважительные причины – я в трансе, потому что только что выгнала мужа, Кэролайн в трансе, потому что ей светит сойтись со своим мужем, – было просто бесполезно. Гейл не видела в том ничего смешного или занятного и призывала всех ирландских святых обрушить на наши головы разные напасти.
Но Кэролайн не слушала ее. Она выясняла отношения с Имонном. Весь смысл ее пылкого монолога сводился к тому, что налицо ошибка компьютера. Имонн же, в свою очередь, не слушал ее. Его гораздо больше удручал тот факт, что ночью в наше отсутствие кто-то пробрался в офис и пытался влезть в Купидона. Он сидел за столом, встряхивая рыжей шевелюрой, и нежно похлопывал компьютер по боку.
– Господи! Прямо подумать страшно, что эти гады могли влезть в частную жизнь половины правительства, – бормотал он.
К счастью, Имонн загодя предпринял кое-какие меры предосторожности. Забраться в компьютер не так-то просто, объяснил он. Так что вряд ли произошла утечка самой важной информации.
– Наверняка дело рук этой гребаной протестантской прессы! – прошипела Гейл.
Сперва она набросилась на Кэролайн, обвиняя ее в том, что она забыла вчера включить систему сигнализации. Затем переключилась на меня – оказывается, я законченная эгоистка и мои личные дела волнуют меня куда больше, чем жизнь королевских особ. Потом вдруг вспомнила, что Имонну не положено знать о наших связях с дворцом, и гнев ее тут же переключился на всю нацию в целом, которую она называла «шайкой гребаных протестантских лицемеров», заслуживших все, что выдала им ИРА. Тут уж взвилась Кэролайн и стала обзывать ее тупой ирландкой и климактеричкой, после чего Гейл разрыдалась.
Чуть позже, когда страсти немного поутихли, я вдруг запаниковала. Неужто мы своими руками подводим дело к еще одному Уотергейту? Или же то будет для нас Ватерлоо? В любом случае ясно: некто вознамерился влезть в наш компьютер, стало быть, произошла утечка информации. И этому некто стали известны истинные цели визитов принцессы. Ясно как дважды два.
– А почему обязательно пресса? – заметила я. – Наверняка существуют и другие люди, мечтающие залезть в наш компьютер.
– Да, и таких людей полно! – подхватила Кэролайн. – То вполне могла быть одна из наших жертв. Ну, скажем, человек, которому не терпелось узнать об идеальном партнере. В наших списках полно неограненных алмазов! – Она засмеялась. – А может, это Патрик? Боже, представляю, какой это был для него удар!.. А возможно, даже люди из дворца.
Чем больше мы размышляли об этом, тем очевиднее становилось, что пресса тут ни при чем, поскольку пресса и без того не оставляла нас вниманием. Они постоянно крутились поблизости. Нас останавливали на входе. Неотступно следили за каждым шагом принцессы. В газетах только об этом и пишут. Маленькие шалости леди Ди – просто детский лепет по сравнению с этим.
Нет, здесь поработал кто-то другой…
– Да будет вам! – вдруг заявила Кэролайн. – Разве это так уж важно? Нет, а лично мне кажется, это из дворца, точно вам говорю!
И она вновь принялась бормотать о Патрике и о том, как оскорблена была,, узнав, что является для него идеальной женщиной.
Но мне не нравилось, что за нами следят и что источник этой слежки неизвестен. Словно тебя преследуют призраки, которых ты не видишь. Я вздрагивала всякий раз, когда звонил телефон, и избегала брать трубку, опасаясь услышать в ней низкий и глухой угрожающий голос. Затем как-то все же сняла и услышала в ней в точности такой голос. Одна знакомая фотомодель спрашивала, может ли она принести платье от Сен-Лорана. Жизнь брала свое.
Хуже всего то, что Кэролайн уже почти закончила обработку данных по королевской чете, и через несколько дней мы должны были узнать, кто же заменит принцессу. Ну если не конкретное лицо, то хотя бы психологический портрет женщины, которая является идеальной парой для принца. Отсчет времени уже пошел. При этой мысли я содрогнулась и принялась судорожно соображать, в какую бы страну эмигрировать.
Нет, один разумный поступок в тот день я все же совершила. Позвонила Ральфу на телевидение и извинилась за утренний скандал. И сказала, что он может пока остаться дома. По крайней мере до тех пор, пока мы не сядем и не решим вместе, кто где будет жить. И надо сказать, что я почувствовала себя гораздо лучше, особенно после того, как Ральф сказал, что ужасно извиняется, что вел себя просто отвратительно и провокационно и что для всех нас страшно важно – не так ли? – расстаться по-хорошему, потому как затронуты интересы Рейчел. Тут я решила, что это Ральф, а не я был всегда «слишком хорош», и что именно по этой причине я влюбилась в Джоша, которого слишком хорошим не назовешь. А потом, положив трубку, весь остаток дня думала только о Джоше. Мечтала о том, как и где мы будем жить, как буду каждый день просыпаться рядом с ним, спать бок о бок с ним, заниматься любовью, когда только захочется. Но тут пылкие мои мечтания были прерваны появлением Рейчел. Она размахивала у меня перед носом листком бумаги и спрашивала, кто это разбрасывает по дому такие странные записки, «Спокойной ночи, дорогая!», причем почерк не похож ни на папин, ни на мой.
Наличие использованного презерватива было объяснить куда проще.
Я занималась с какой-то страшно занудной и капризной клиенткой, как вдруг в магазин вошел Джош. Сердце у меня остановилось. Затем я швырнула костюм от Ланвен женщине, а сама бросилась в объятия Джоша. Покупательница возмутилась, Кэролайн воскликнула: «Боже мой, Анжела!», а Гейл рявкнула, чтобы она заткнулась.
Типичный поступок для Джоша, любителя устраивать мне сюрпризы. Я ждала его не раньше чем через два дня. Он похудел, сильно загорел и выглядел старше – так всегда бывает, когда люди худеют. Черт с ними, с этими покупательницами и с Кэролайн!.. Я уткнулась носом ему в шею, а он обнял меня и держал крепко-крепко. Не помню, что я говорила, что сказал он. Он был здесь, со мной, а это самое главное! От него пахло теплом и дорогой.
По всей квартире Джоша были раскиданы вещи. На полу, на стульях и столах. Чемоданы. Пакеты. Чехлы от камер. Рюкзаки. Пальто. Дорожный несессер. Оказывается, он побросал все как попало и сразу же поспешил вниз, ко мне.
– Боялся не застать тебя…
Я нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Колючая, небритая.
– Но ведь это ты удрал от меня! Или забыл?
Я взяла его руки и положила их на грудь. Потом прикоснулась к продолговатому шраму на шее… Вот пальцы сбежали ниже, под рубашку, и я прижалась к нему всем телом. Мне хотелось смеяться. Хотелось заняться с ним любовью.
– А я тебе кое-что привез, – с улыбкой сказал он и нежно разжал мои руки. – Кое-что нарядное… Но только одно условие, – он скорчил строгую мину, – ты будешь носить это без ничего, ясно?
И он наклонился и неспешно начал расстегивать на мне блузку, затем – бюстгальтер, юбку. Потом стянул колготки и трусики, снял туфли. Ушел минут на пять, а я так и стояла совершенно голая. Затем он вынул у меня из волос заколки. Пряди темной волной упали на плечи и грудь. Я дрожала от возбуждения, словно внутри какие-то чертики поселились.
Секунду Джош не сводил с меня глаз, затем сунул руку в карман и достал маленькую кожаную коробочку. Открыл и вынул из нее двумя пальцами кольцо. Снова заглянул мне в глаза, взял за левую руку.
И надел кольцо на безымянный палец.
– Подойдет? – тихо спросил он.
Кольцо было золотое, с тремя темными опалами. Я взглянула на него, потом – на Джоша. Но лицо его расплывалось, глаза у меня были полны слез.
– Я хочу тебя!.. – прошептала я и дотронулась до его щеки. – Сейчас!
Он стягивал одежду, а я гладила и целовала его. Затем мы опустились на пол и стали заниматься любовью среди беспорядочно разбросанных по комнате вещей.
Казалось, я совершенно забыла о том, что существует специальный язык любовников. Язык молчания. О, как он прост! Это разговор глаз и прикосновений, изредка прерываемый каким-нибудь коротеньким словом. Еле слышный шепот на ухо, тихий, легче, чем само дыхание: «Да?» – «Ты уверена?» – «Да». – «Скоро?» – «Да, да!» – «Хорошо».
Наконец я очнулась. Оперлась на локоть и погладила его по животу.
– Скажи мне, Джош…
– Что сказать?
– Все, что хочешь.
– Что в голову придет?
– Да.
– Все же чертовски неудобно лежать на этом полу! Я рассмеялась.
– Я люблю тебя, Джош!
– Я рад.
Я склонилась над ним и дотронулась пальцами до его губ.
– А неудобно тебе по одной причине. Ты хочешь побыстрее оказаться в спальне.
Он приподнялся, коснулся моей груди.
– Я так изголодался по тебе… Целых два месяца! Нет, даже больше.
Я всматривалась в его лицо.
– Обещаешь? Он кивнул.
– А ты?
– Тоже. Обещаю. Он обнял меня, и мы лежали в полной тишине. До тех пор, пока где-то в отдалении часы не Пробили три. Я уже привыкла быть дневной любовницей. И в то же время отчаянно хотелось провести с Джошем всю ночь. Лежать рядом, обнаженными, просыпаться, засыпать снова… Господи, подумала я, как я влюблена, как бешено хочу этого мужчину! Как это страшно и одновременно прекрасно!..
– Мне пора, – сказала я.
Джош наблюдал за тем, как я одеваюсь.
– Два месяца, а она уже меня покидает! – с улыбкой произнес он. – Решила подкармливать маленькими порциями, да?
Я опустилась на колени и поцеловала его.
– Все получишь сполна. И тогда я обо всем тебе расскажу.
Он схватил меня за руку.
– Хотя бы вкратце! В двух словах для начала.
– Ну хорошо, – ответила я. – Отчет за два месяца. Параграф номер раз: мы с Ральфом разводимся. Параграф номер два: да, я согласна жить с тобой! Третье: хочу познакомить тебя с Рейчел и страшно этого боюсь. Четвертое: внизу у нас творятся жуткие вещи, когда я скажу, кто наша последняя клиентка, ты поймешь. Параграф пять: я страшно люблю тебя, просто сама удивляюсь, до чего люблю! И, ах да, шестое: советую тебе что-нибудь накинуть, потому что в любой момент может заявиться Стелла Нил. Войдет и вдруг решит, что двух романов недостаточно. И тогда мне придется убить и тебя, и ее.
Весь следующий день Кэролайн поделила между компьютером, должным выдать окончательный результат по королевской чете, и упреками в мой адрес – за то, что я не сказала ей раньше о Джоше.
– Знаешь, Анжела, ты просто змея! – ворчала она. – Скрывать от меня такое все эти месяцы! К тому же ты замужняя женщина! – Тут я расхохоталась. – Почему ты мне ничего не сказала?
– Да потому, что не хотела услышать в ответ, что Джош перетрахал всех твоих подружек. И что я полная дура, если вообразила, что это надолго.
– Но ведь так оно и есть!
– Спасибо, Кэролайн. Ты все поняла.
Судить о том, что именно поняла Кэролайн, всегда было трудно. Подобно многим людям, делающим вид, что им плевать на условности, на деле она сама страшно от этих условностей зависела. И открытие, что она, Кэролайн, является идеальной парой для Патрика, пробило изрядную брешь в броне презрения, которым она всегда отгораживалась от него. Это было легко заметить уже по тому, как она сразу же впадала во мрак, стоило упомянуть об этом. Она даже перестала издеваться над его четырехдюймовым членом – кстати, сей факт, как я подозревала, был точно такой же выдумкой, как и то, что ее гонщик из Рима являлся обладателем трех яиц. Кэролайн вела себя смело, когда чувствовала за спиной опору и защиту. И в истории с Джошем и со мной ее больше всего огорчало то, что она была реальной, что я действительно собираюсь за него замуж, что готова даже рискнуть семьей и благополучием дочери. Вся показная рисковость Кэролайн была не более чем притворством. К тому же она знала: всегда найдется человек, готовый выручить ее, если дела будут совсем уж плохи. Иметь связи, подобные тем, что существовали у Кэролайн, означало: в какое бы рискованное предприятие она ни пустилась, всегда отыщется какой-нибудь член ее обширного клана со спасательной лодкой наготове. И благополучно доставит ее до берега и высадит – с бокалом водки с тоником в руке.
– Джош, конечно, ужасно сексуален, – ворчливо произнесла она. – Одолжишь его как-нибудь на вечерок, а, Анжела? Ну не откажешь ведь ты лучшей подруге, верно? Я что, я сама всегда пожалуйста! Можешь взять моего Патрика, когда захочешь. – Она рассмеялась. – Нет, тебе, наверное, это не понравится. – И она вздохнула. – Ну и ладно!
Мы сидели у нее в саду. Она курила сигареты с «травкой». Нет, они ей не так уж и нравятся, но иногда попробовать можно, верно? Особенно если это запрещено.
– Ну а как же Рейчел? – лениво спросила она.
Я ответила, что завтра поведу ее знакомиться с Джошем. И страшно боюсь этой встречи. Почему это, интересно, во всех научных трудах о разводах объясняется все, кроме самого главного – как лучше знакомить дочь с новым любовником?
Кэролайн расхохоталась.
– Не знаю! Мне, слава Богу, еще не приходилось этого делать… Разве что однажды, когда Саманта как-то вернулась из школы пораньше и застала меня в постели с моим врачом. И я начала лепетать какую-то чушь, будто бы он измеряет мне пульс. Не думаю, что она поверила. – Выпустив изо рта густой клуб дыма, она щурясь смотрела на меня сквозь сизую завесу. – Но дети – создания куда более прочные, чем кажутся на первый взгляд. Мы ломаемся. А от них все отскакивает, как от стенки.
Я подумала, что сломать особу, подобную Кэролайн, не так-то просто.
Наутро я встала пораньше и принялась готовиться к важной встрече. Что делать, если Рейчел возненавидит его с первого взгляда? В научных трудах об этом тоже умалчивалось. Магдалена еще не приехала, поэтому отвозить Рейчел в школу пришлось мне. А заодно предупредить учительницу, что сегодня я хочу забрать дочь пораньше, что мы собираемся на утренник. Я надеялась, что утренник – вполне уважительная причина, и сначала женщина взирала на меня с меньшим неодобрением, чем обычно. Но затем, когда я сказала, что пришлю за Рейчел такси, на лице ее в тот же миг отразилась классовая ненависть. Выражение его словно говорило: если уж вы можете позволить себе такси, почему бы не отдать дочь учиться в дорогую частную школу?
Мне не хотелось впадать в снобизм и доказывать ей, что я – женщина работающая, а не какая-нибудь бездельница. Не сказала я также, что истинной целью этого маленького культурного мероприятия является знакомство Рейчел с моим любовником и его дочерью Джессикой. Я уехала из школы, полная дурных предчувствий, и всю дорогу репетировала фразу: «Знакомься, Рейчел, это дядя Джош».
Я ехала на работу. Было десять тридцать, когда я вошла в лавку и обнаружила, что Гейл пребывает в крайне возбужденном состоянии. Рыжие волосы окончательно вышли из-под контроля, а одежда выглядела так, словно она уже осуществила свою мечту – ухаживать за курами в Уиклоу.
– Слава тебе Господи, ты здесь! – воскликнула она.
В магазине находились всего две покупательницы, они спокойно занимались своим делом, и я никак не могла понять, чем вызвано волнение Гейл.
– Зайди в офис, ради Бога! – шепнула она. – Это Кэролайн…
Тут я перепугалась уже не на шутку. А что, если Кэролайн перебрала по части наркотиков и теперь у нее галлюцинации? Что, если она решила скорее убить Патрика, чем стать его идеальной спутницей? Что, если она влезла в долги ради «Адюльтуров» и оказалась без средств к существованию?
И я сломя голову бросилась в офис. И увидела Кэролайн. Она совершенно спокойно восседала перед компьютером с сигаретой в одной руке и телефонной трубкой в другой. Ни Карен, ни Имонна видно не было.
Увидев меня, она кивнула и улыбнулась. И продолжила разговор, глубоко затягиваясь сигаретой.
– Тогда отмени и все дела! – услышала я. – Ты должна быть здесь, ясно? И никаких возражений… Нет, сегодня утром, потому что прием состоится завтра вечером. И мы должны сделать все, чтобы ты выглядела неотразимой!.. Ладно, в полдень, я все сама тебе покажу. Потом пообедаем вместе, тогда и расскажу вкратце… Ну, насчет прикида и прочего. Дел полно… Да, запишись в парикмахерскую к Ники Кларку, пусть подберет правильный образ… Да, хорошо, научу тебя манерам, если ты считаешь, что это необходимо… Прекрасно! Ладно, пока! Только смотри не опаздывай!..
Она бросила трубку и снова глубоко затянулась сигаретой.
– Ничего себе начало утра! А ведь еще одиннадцати нет.
– Что, черт возьми, происходит, Кэролайн? – спросила я. – Гейл сходит с ума. И где Карен с Имонном?
Кэролайн небрежно отмахнулась:
– Я дала им отгул на весь день. Теперь слушай меня внимательно, только не падай! Господи, еще так рано, но до чего ж хочется выпить!.. – Она подошла к шкафчику и в нерешительности остановилась. – Нет, пожалуй, сегодня лучше не буду.
Тут на улице послышался гудок автомобиля. Рейчел схватила рюкзачок, запихнула в него школьные принадлежности и пулей вылетела из двери со словами:
– До свидания, милое создание!
В доме настала тишина. Я сварила себе еще кофе и принялась ждать, когда проснется Ральф. Мне страшно хотелось принять ванну. Останавливала мысль о том, что Ральф, сжимая в руке записку к Хизер Кларидж, может ворваться туда и застать меня голой в мыльной пене.
Мне хотелось одеться, но мысль быть застигнутой в одних лифчике и трусиках тоже останавливала… Самый неподходящий вид для признания в адюльтере. А потому, набравшись терпения, я сидела на кухне и ждала. Я решила, что просто должна пройти через все это. Что если пройду, то выживу. Доживу до того дня, когда приедет Джош. А он должен приехать через три дня, и тогда мы сразу начнем строить новую жизнь. О Господи, как же я по нему соскучилась! Ожидание казалось просто невыносимым. Проснись же, Ральф, ради Бога, проснись!
Он вошел в кухню, как входят хорошие актеры – на нужной реплике. Как раз в тот момент, когда вдруг зазвонил телефон. Я схватила трубку и рявкнула в нее: «Да!» Это была Кэролайн, которая разразилась целым потоком слов:
– Послушай меня, Анжела. – Я пыталась заявить, что не желаю слушать, но ее, что называется, уже несло: – Я должна рассказать тебе, должна, иначе просто рехнусь! – продолжала она. – Ты просто не поверишь, Анжела! Если ты настоящий мне друг, то просто не поверишь! Хуже ничего еще в моей жизни не случалось! Никогда! – Тут настала короткая пауза, и я услышала, как Кэролайн глубоко затянулась сигаретой. – Вчера решила посидеть подольше, добить наконец эту программу по Патрику. Подумала: пора бы наконец узнать, кто для него идеальная женщина. И что, как ты думаешь, выдал Купидон? Попробуй догадайся! Ну давай, попробуй, скажи!.. Ну ладно, так и быть, сама скажу, но ты просто не поверишь! О Господи, какой же стыд и позор! Отвратительно! Так вот… Это я!
Я понимала, что смеяться не должна, но не сдержалась. И в ответ услышала клятвы Кэролайн, что она никогда ни за что не будет больше со мной разговаривать. Как можно быть столь бессердечной? Такой тупой, глупой коровой? Ведь именно мне принадлежит совершенно идиотская идея установить эту гребаную машину! И в ответ – даже ни тени сострадания. Неужели я не понимаю, что разрушила всю ее жизнь?..
После всего этого я услышала щелчок. Кэролайн бросила трубку. Я стояла и почти рыдала от смеха. Все вокруг казалось нереальным. Бред какой-то! Я стою на кухне, невыспавшаяся, неумытая и неодетая, в одном халате. А рядом стоит Ральф – босой, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и сжимает в руке записку к Хизер Кларидж. Вот он, наш момент истины! Момент, когда гладиаторы должны вступить в схватку. Финал наших отношений, конец нашему браку. А чем я занимаюсь? Хохочу до слез. О, да благослови тебя Бог, Кэролайн! Ты заслужила самый большой в мире стакан водки с тоником, путь даже и решила не разговаривать со мной до конца своих дней!
Мы с Ральфом глядели друг на друга. И чем дольше ничего не говорили, тем понятнее становилось, что и говорить-то, пожалуй, не о чем. Телефонный звонок Кэролайн выбил меня из колеи. Снял необходимость объяснений, взаимных упреков и разоблачений. Я знала, и Ральф знал… Все равно что оказаться вдруг выброшенной на пустынный берег моря, без долгого путешествия, без шторма и кораблекрушения.
– Ты ее любишь? – с трудом выдавила я наконец.
Сперва Ральф удивился. Потом улыбнулся. Когда он улыбался, то становился просто неотразимым! Эдаким самоуверенным и ослепительным красавцем, как в тот день, когда вошел в бутик в Челси и увидел меня. До того, как я его обчихала, до того, как он пригласил меня пообедать, до того, как я поняла, что свяжу свою жизнь с этим мужчиной. Это длилось всего лишь несколько секунд. В точности то же выражение на лице, только само лицо постарело. И этот взгляд предназначался уже не мне.
– Да! – ответил он. – Люблю.
Я испытала такое облегчение, что сперва даже почувствовала себя виноватой. Затем подумала: а что бы ты, интересно, делала, если бы он ответил «нет»?
– И как долго… э-э… ты ее знаешь? – холодно осведомилась я.
Ральф присел на краешек стола.
– Примерно столько же, сколько ты знаешь Джоша.
Что называется, удар под дых. Я так растерялась, что даже начала бормотать какие-то слова оправдания. Но затем сумела взять себя в руки и вновь испытала облегчение. Завесы секретности больше не существовало. Мне не придется унижаться и признаваться. Однако… кто же, интересно, ему сказал?
– Откуда ты знаешь? – осторожно спросила я.
Ральф рассмеялся и встал. Подошел к плите и начал готовить себе кофе.
– Разве мы с тобой того сорта люди, что умеют скрывать истинные чувства?
Я промолчала. Пусть говорит. Интересно, что скажет дальше.
– Помнишь ту вечеринку? Ну год назад, когда вы устроили нечто вроде новоселья в лавке? Я увидел тебя… Увидел вас обоих. Вы стояли рядом и смотрели друг на друга. Прямо так и прожигали взглядами, словно лазерными лучами. Точно хотели сжечь одежду… И потом… с тех пор ты сильно переменилась.
Господи, какая же я дура! Думать все эти месяцы, что веду тайную двойную жизнь!..
– Ну а ты? – спросила я. – Где ты ее встретил?
Ральф окинул меня снисходительным взглядом:
– Хизер тоже была там. Ты просто не помнишь. Еще бы тебе помнить, когда ты была так занята…
Я поплотнее запахнула на себе халат и глубоко вздохнула.
– Так это была та женщина, которую ты лапал в темноте за титьки, а на следующее утро сказал, что был пьян и ничего не помнишь?
Ральф кивнул:
– Я солгал.
На лице его сохранялось все то же невозмутимое выражение. Я возмущенно фыркнула:
– Господи Боже! И когда же ты ее трахнул?
– Да прямо на следующий день. Теперь уже во мне закипело возмущение:
– Ну и мерзавец же ты, Ральф! Я ждала целые месяцы… Мне хотелось сказать: «Готова поспорить, тебе ни разу не доводилось трахнуть ее в аэроплане, делающем мертвую петлю!» Но вместо этого я напустила скорбный вид и строго сказала:
– Знаешь, Ральф, есть все основания полагать, что наш развод станет самым цивилизованным за всю историю разводов. А теперь мне хотелось бы услышать… до того, как мы начнем обсуждать, кто будет жить здесь и кому достанется в наследство подарок твоей матери, ванночка для птиц… Словом, я хочу знать одно: что такое могла дать тебе эта женщина Кларидж, чего не могла дать я? Она что, стимулирует твой мыслительный процесс? Готовит лучше? Очень внимательна и заботлива к тебе? Лучше в постели?..
Какое-то время он молчал, затем отпил глоток кофе.
– Сказать по правде, – выдавил он наконец, – она просто не такая. Ты слишком хорошая.
Я растерялась:
– Что ты хочешь этим сказать?
Ральф пожал плечами:
– Да ничего, только это. В этом смысле она тебе в подметки не годится.
Я недоуменно смотрела на него:
– Ты что же, хочешь сказать, она по сравнению со мной просто сучка? Но ты ее тем не менее любишь? А что, если бы я все это время дралась с тобой, унижала, устраивала скандалы и сцены, превратила бы твою жизнь в сущий ад, имела бы кучу любовников, то ты бы…
Теперь уже Ральф смутился.
– Нет, не совсем то, – сказал он. – Хизер вовсе не такая уж сучка и мерзавка. Просто у нее бойцовский нрав. Мы много спорим. Ругаемся…
– И тебе это нравится? Тебе действительно нравится?
Он не ответил. Но я поняла. И была ошеломлена своим открытием. Стало быть, все это время я вела себя неправильно. Я заблуждалась, думая, что в браке главное – это покой, мир и гармония. Сглаживала острые углы, создавала атмосферу любви. Поддерживала, как могла, мужа и все такое прочее. Облегчала ему жизнь. Господи, да все эти годы я была заботливой и преданной женой, поступала так, как пишут в хороших книжках, а на самом деле мой муж хотел совсем другого. Ему хотелось жить на минном поле! И внезапно я почувствовала себя страшно робкой, застенчивой, трусливой и скучной. Но ведь Джош… он вовсе не считал меня таковой, во всяком случае, я искренне надеялась на это. Напротив! Джош считал меня опасной, возбуждающей, непредсказуемой, упрямой. Всегда пылающей страстью, всегда готовой зажечь этим пламенем любого мужчину. И я такая, такая, хотелось крикнуть мне.
– Так, значит, ты считаешь, что я слишком хорошая, да, Ральф? – Окинув его яростным взором, я вылетела из кухни. – Ну тогда знай! Я вовсе не такова! – крикнула я с лестницы сверху вниз. – Ни черта подобного! Мне нужен развод! И НЕМЕДЛЕННО! И чтоб ты убрался из этого дома, ясно? Немедленно, СЕЙЧАС ЖЕ!..
На работу я опоздала, что было очень некстати. Гейл так и кипела от возмущения, потому что ни я, ни Кэролайн до полудня не появились. И объяснять, что у нас имелись на то уважительные причины – я в трансе, потому что только что выгнала мужа, Кэролайн в трансе, потому что ей светит сойтись со своим мужем, – было просто бесполезно. Гейл не видела в том ничего смешного или занятного и призывала всех ирландских святых обрушить на наши головы разные напасти.
Но Кэролайн не слушала ее. Она выясняла отношения с Имонном. Весь смысл ее пылкого монолога сводился к тому, что налицо ошибка компьютера. Имонн же, в свою очередь, не слушал ее. Его гораздо больше удручал тот факт, что ночью в наше отсутствие кто-то пробрался в офис и пытался влезть в Купидона. Он сидел за столом, встряхивая рыжей шевелюрой, и нежно похлопывал компьютер по боку.
– Господи! Прямо подумать страшно, что эти гады могли влезть в частную жизнь половины правительства, – бормотал он.
К счастью, Имонн загодя предпринял кое-какие меры предосторожности. Забраться в компьютер не так-то просто, объяснил он. Так что вряд ли произошла утечка самой важной информации.
– Наверняка дело рук этой гребаной протестантской прессы! – прошипела Гейл.
Сперва она набросилась на Кэролайн, обвиняя ее в том, что она забыла вчера включить систему сигнализации. Затем переключилась на меня – оказывается, я законченная эгоистка и мои личные дела волнуют меня куда больше, чем жизнь королевских особ. Потом вдруг вспомнила, что Имонну не положено знать о наших связях с дворцом, и гнев ее тут же переключился на всю нацию в целом, которую она называла «шайкой гребаных протестантских лицемеров», заслуживших все, что выдала им ИРА. Тут уж взвилась Кэролайн и стала обзывать ее тупой ирландкой и климактеричкой, после чего Гейл разрыдалась.
Чуть позже, когда страсти немного поутихли, я вдруг запаниковала. Неужто мы своими руками подводим дело к еще одному Уотергейту? Или же то будет для нас Ватерлоо? В любом случае ясно: некто вознамерился влезть в наш компьютер, стало быть, произошла утечка информации. И этому некто стали известны истинные цели визитов принцессы. Ясно как дважды два.
– А почему обязательно пресса? – заметила я. – Наверняка существуют и другие люди, мечтающие залезть в наш компьютер.
– Да, и таких людей полно! – подхватила Кэролайн. – То вполне могла быть одна из наших жертв. Ну, скажем, человек, которому не терпелось узнать об идеальном партнере. В наших списках полно неограненных алмазов! – Она засмеялась. – А может, это Патрик? Боже, представляю, какой это был для него удар!.. А возможно, даже люди из дворца.
Чем больше мы размышляли об этом, тем очевиднее становилось, что пресса тут ни при чем, поскольку пресса и без того не оставляла нас вниманием. Они постоянно крутились поблизости. Нас останавливали на входе. Неотступно следили за каждым шагом принцессы. В газетах только об этом и пишут. Маленькие шалости леди Ди – просто детский лепет по сравнению с этим.
Нет, здесь поработал кто-то другой…
– Да будет вам! – вдруг заявила Кэролайн. – Разве это так уж важно? Нет, а лично мне кажется, это из дворца, точно вам говорю!
И она вновь принялась бормотать о Патрике и о том, как оскорблена была,, узнав, что является для него идеальной женщиной.
Но мне не нравилось, что за нами следят и что источник этой слежки неизвестен. Словно тебя преследуют призраки, которых ты не видишь. Я вздрагивала всякий раз, когда звонил телефон, и избегала брать трубку, опасаясь услышать в ней низкий и глухой угрожающий голос. Затем как-то все же сняла и услышала в ней в точности такой голос. Одна знакомая фотомодель спрашивала, может ли она принести платье от Сен-Лорана. Жизнь брала свое.
Хуже всего то, что Кэролайн уже почти закончила обработку данных по королевской чете, и через несколько дней мы должны были узнать, кто же заменит принцессу. Ну если не конкретное лицо, то хотя бы психологический портрет женщины, которая является идеальной парой для принца. Отсчет времени уже пошел. При этой мысли я содрогнулась и принялась судорожно соображать, в какую бы страну эмигрировать.
Нет, один разумный поступок в тот день я все же совершила. Позвонила Ральфу на телевидение и извинилась за утренний скандал. И сказала, что он может пока остаться дома. По крайней мере до тех пор, пока мы не сядем и не решим вместе, кто где будет жить. И надо сказать, что я почувствовала себя гораздо лучше, особенно после того, как Ральф сказал, что ужасно извиняется, что вел себя просто отвратительно и провокационно и что для всех нас страшно важно – не так ли? – расстаться по-хорошему, потому как затронуты интересы Рейчел. Тут я решила, что это Ральф, а не я был всегда «слишком хорош», и что именно по этой причине я влюбилась в Джоша, которого слишком хорошим не назовешь. А потом, положив трубку, весь остаток дня думала только о Джоше. Мечтала о том, как и где мы будем жить, как буду каждый день просыпаться рядом с ним, спать бок о бок с ним, заниматься любовью, когда только захочется. Но тут пылкие мои мечтания были прерваны появлением Рейчел. Она размахивала у меня перед носом листком бумаги и спрашивала, кто это разбрасывает по дому такие странные записки, «Спокойной ночи, дорогая!», причем почерк не похож ни на папин, ни на мой.
Наличие использованного презерватива было объяснить куда проще.
Я занималась с какой-то страшно занудной и капризной клиенткой, как вдруг в магазин вошел Джош. Сердце у меня остановилось. Затем я швырнула костюм от Ланвен женщине, а сама бросилась в объятия Джоша. Покупательница возмутилась, Кэролайн воскликнула: «Боже мой, Анжела!», а Гейл рявкнула, чтобы она заткнулась.
Типичный поступок для Джоша, любителя устраивать мне сюрпризы. Я ждала его не раньше чем через два дня. Он похудел, сильно загорел и выглядел старше – так всегда бывает, когда люди худеют. Черт с ними, с этими покупательницами и с Кэролайн!.. Я уткнулась носом ему в шею, а он обнял меня и держал крепко-крепко. Не помню, что я говорила, что сказал он. Он был здесь, со мной, а это самое главное! От него пахло теплом и дорогой.
По всей квартире Джоша были раскиданы вещи. На полу, на стульях и столах. Чемоданы. Пакеты. Чехлы от камер. Рюкзаки. Пальто. Дорожный несессер. Оказывается, он побросал все как попало и сразу же поспешил вниз, ко мне.
– Боялся не застать тебя…
Я нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Колючая, небритая.
– Но ведь это ты удрал от меня! Или забыл?
Я взяла его руки и положила их на грудь. Потом прикоснулась к продолговатому шраму на шее… Вот пальцы сбежали ниже, под рубашку, и я прижалась к нему всем телом. Мне хотелось смеяться. Хотелось заняться с ним любовью.
– А я тебе кое-что привез, – с улыбкой сказал он и нежно разжал мои руки. – Кое-что нарядное… Но только одно условие, – он скорчил строгую мину, – ты будешь носить это без ничего, ясно?
И он наклонился и неспешно начал расстегивать на мне блузку, затем – бюстгальтер, юбку. Потом стянул колготки и трусики, снял туфли. Ушел минут на пять, а я так и стояла совершенно голая. Затем он вынул у меня из волос заколки. Пряди темной волной упали на плечи и грудь. Я дрожала от возбуждения, словно внутри какие-то чертики поселились.
Секунду Джош не сводил с меня глаз, затем сунул руку в карман и достал маленькую кожаную коробочку. Открыл и вынул из нее двумя пальцами кольцо. Снова заглянул мне в глаза, взял за левую руку.
И надел кольцо на безымянный палец.
– Подойдет? – тихо спросил он.
Кольцо было золотое, с тремя темными опалами. Я взглянула на него, потом – на Джоша. Но лицо его расплывалось, глаза у меня были полны слез.
– Я хочу тебя!.. – прошептала я и дотронулась до его щеки. – Сейчас!
Он стягивал одежду, а я гладила и целовала его. Затем мы опустились на пол и стали заниматься любовью среди беспорядочно разбросанных по комнате вещей.
Казалось, я совершенно забыла о том, что существует специальный язык любовников. Язык молчания. О, как он прост! Это разговор глаз и прикосновений, изредка прерываемый каким-нибудь коротеньким словом. Еле слышный шепот на ухо, тихий, легче, чем само дыхание: «Да?» – «Ты уверена?» – «Да». – «Скоро?» – «Да, да!» – «Хорошо».
Наконец я очнулась. Оперлась на локоть и погладила его по животу.
– Скажи мне, Джош…
– Что сказать?
– Все, что хочешь.
– Что в голову придет?
– Да.
– Все же чертовски неудобно лежать на этом полу! Я рассмеялась.
– Я люблю тебя, Джош!
– Я рад.
Я склонилась над ним и дотронулась пальцами до его губ.
– А неудобно тебе по одной причине. Ты хочешь побыстрее оказаться в спальне.
Он приподнялся, коснулся моей груди.
– Я так изголодался по тебе… Целых два месяца! Нет, даже больше.
Я всматривалась в его лицо.
– Обещаешь? Он кивнул.
– А ты?
– Тоже. Обещаю. Он обнял меня, и мы лежали в полной тишине. До тех пор, пока где-то в отдалении часы не Пробили три. Я уже привыкла быть дневной любовницей. И в то же время отчаянно хотелось провести с Джошем всю ночь. Лежать рядом, обнаженными, просыпаться, засыпать снова… Господи, подумала я, как я влюблена, как бешено хочу этого мужчину! Как это страшно и одновременно прекрасно!..
– Мне пора, – сказала я.
Джош наблюдал за тем, как я одеваюсь.
– Два месяца, а она уже меня покидает! – с улыбкой произнес он. – Решила подкармливать маленькими порциями, да?
Я опустилась на колени и поцеловала его.
– Все получишь сполна. И тогда я обо всем тебе расскажу.
Он схватил меня за руку.
– Хотя бы вкратце! В двух словах для начала.
– Ну хорошо, – ответила я. – Отчет за два месяца. Параграф номер раз: мы с Ральфом разводимся. Параграф номер два: да, я согласна жить с тобой! Третье: хочу познакомить тебя с Рейчел и страшно этого боюсь. Четвертое: внизу у нас творятся жуткие вещи, когда я скажу, кто наша последняя клиентка, ты поймешь. Параграф пять: я страшно люблю тебя, просто сама удивляюсь, до чего люблю! И, ах да, шестое: советую тебе что-нибудь накинуть, потому что в любой момент может заявиться Стелла Нил. Войдет и вдруг решит, что двух романов недостаточно. И тогда мне придется убить и тебя, и ее.
Весь следующий день Кэролайн поделила между компьютером, должным выдать окончательный результат по королевской чете, и упреками в мой адрес – за то, что я не сказала ей раньше о Джоше.
– Знаешь, Анжела, ты просто змея! – ворчала она. – Скрывать от меня такое все эти месяцы! К тому же ты замужняя женщина! – Тут я расхохоталась. – Почему ты мне ничего не сказала?
– Да потому, что не хотела услышать в ответ, что Джош перетрахал всех твоих подружек. И что я полная дура, если вообразила, что это надолго.
– Но ведь так оно и есть!
– Спасибо, Кэролайн. Ты все поняла.
Судить о том, что именно поняла Кэролайн, всегда было трудно. Подобно многим людям, делающим вид, что им плевать на условности, на деле она сама страшно от этих условностей зависела. И открытие, что она, Кэролайн, является идеальной парой для Патрика, пробило изрядную брешь в броне презрения, которым она всегда отгораживалась от него. Это было легко заметить уже по тому, как она сразу же впадала во мрак, стоило упомянуть об этом. Она даже перестала издеваться над его четырехдюймовым членом – кстати, сей факт, как я подозревала, был точно такой же выдумкой, как и то, что ее гонщик из Рима являлся обладателем трех яиц. Кэролайн вела себя смело, когда чувствовала за спиной опору и защиту. И в истории с Джошем и со мной ее больше всего огорчало то, что она была реальной, что я действительно собираюсь за него замуж, что готова даже рискнуть семьей и благополучием дочери. Вся показная рисковость Кэролайн была не более чем притворством. К тому же она знала: всегда найдется человек, готовый выручить ее, если дела будут совсем уж плохи. Иметь связи, подобные тем, что существовали у Кэролайн, означало: в какое бы рискованное предприятие она ни пустилась, всегда отыщется какой-нибудь член ее обширного клана со спасательной лодкой наготове. И благополучно доставит ее до берега и высадит – с бокалом водки с тоником в руке.
– Джош, конечно, ужасно сексуален, – ворчливо произнесла она. – Одолжишь его как-нибудь на вечерок, а, Анжела? Ну не откажешь ведь ты лучшей подруге, верно? Я что, я сама всегда пожалуйста! Можешь взять моего Патрика, когда захочешь. – Она рассмеялась. – Нет, тебе, наверное, это не понравится. – И она вздохнула. – Ну и ладно!
Мы сидели у нее в саду. Она курила сигареты с «травкой». Нет, они ей не так уж и нравятся, но иногда попробовать можно, верно? Особенно если это запрещено.
– Ну а как же Рейчел? – лениво спросила она.
Я ответила, что завтра поведу ее знакомиться с Джошем. И страшно боюсь этой встречи. Почему это, интересно, во всех научных трудах о разводах объясняется все, кроме самого главного – как лучше знакомить дочь с новым любовником?
Кэролайн расхохоталась.
– Не знаю! Мне, слава Богу, еще не приходилось этого делать… Разве что однажды, когда Саманта как-то вернулась из школы пораньше и застала меня в постели с моим врачом. И я начала лепетать какую-то чушь, будто бы он измеряет мне пульс. Не думаю, что она поверила. – Выпустив изо рта густой клуб дыма, она щурясь смотрела на меня сквозь сизую завесу. – Но дети – создания куда более прочные, чем кажутся на первый взгляд. Мы ломаемся. А от них все отскакивает, как от стенки.
Я подумала, что сломать особу, подобную Кэролайн, не так-то просто.
Наутро я встала пораньше и принялась готовиться к важной встрече. Что делать, если Рейчел возненавидит его с первого взгляда? В научных трудах об этом тоже умалчивалось. Магдалена еще не приехала, поэтому отвозить Рейчел в школу пришлось мне. А заодно предупредить учительницу, что сегодня я хочу забрать дочь пораньше, что мы собираемся на утренник. Я надеялась, что утренник – вполне уважительная причина, и сначала женщина взирала на меня с меньшим неодобрением, чем обычно. Но затем, когда я сказала, что пришлю за Рейчел такси, на лице ее в тот же миг отразилась классовая ненависть. Выражение его словно говорило: если уж вы можете позволить себе такси, почему бы не отдать дочь учиться в дорогую частную школу?
Мне не хотелось впадать в снобизм и доказывать ей, что я – женщина работающая, а не какая-нибудь бездельница. Не сказала я также, что истинной целью этого маленького культурного мероприятия является знакомство Рейчел с моим любовником и его дочерью Джессикой. Я уехала из школы, полная дурных предчувствий, и всю дорогу репетировала фразу: «Знакомься, Рейчел, это дядя Джош».
Я ехала на работу. Было десять тридцать, когда я вошла в лавку и обнаружила, что Гейл пребывает в крайне возбужденном состоянии. Рыжие волосы окончательно вышли из-под контроля, а одежда выглядела так, словно она уже осуществила свою мечту – ухаживать за курами в Уиклоу.
– Слава тебе Господи, ты здесь! – воскликнула она.
В магазине находились всего две покупательницы, они спокойно занимались своим делом, и я никак не могла понять, чем вызвано волнение Гейл.
– Зайди в офис, ради Бога! – шепнула она. – Это Кэролайн…
Тут я перепугалась уже не на шутку. А что, если Кэролайн перебрала по части наркотиков и теперь у нее галлюцинации? Что, если она решила скорее убить Патрика, чем стать его идеальной спутницей? Что, если она влезла в долги ради «Адюльтуров» и оказалась без средств к существованию?
И я сломя голову бросилась в офис. И увидела Кэролайн. Она совершенно спокойно восседала перед компьютером с сигаретой в одной руке и телефонной трубкой в другой. Ни Карен, ни Имонна видно не было.
Увидев меня, она кивнула и улыбнулась. И продолжила разговор, глубоко затягиваясь сигаретой.
– Тогда отмени и все дела! – услышала я. – Ты должна быть здесь, ясно? И никаких возражений… Нет, сегодня утром, потому что прием состоится завтра вечером. И мы должны сделать все, чтобы ты выглядела неотразимой!.. Ладно, в полдень, я все сама тебе покажу. Потом пообедаем вместе, тогда и расскажу вкратце… Ну, насчет прикида и прочего. Дел полно… Да, запишись в парикмахерскую к Ники Кларку, пусть подберет правильный образ… Да, хорошо, научу тебя манерам, если ты считаешь, что это необходимо… Прекрасно! Ладно, пока! Только смотри не опаздывай!..
Она бросила трубку и снова глубоко затянулась сигаретой.
– Ничего себе начало утра! А ведь еще одиннадцати нет.
– Что, черт возьми, происходит, Кэролайн? – спросила я. – Гейл сходит с ума. И где Карен с Имонном?
Кэролайн небрежно отмахнулась:
– Я дала им отгул на весь день. Теперь слушай меня внимательно, только не падай! Господи, еще так рано, но до чего ж хочется выпить!.. – Она подошла к шкафчику и в нерешительности остановилась. – Нет, пожалуй, сегодня лучше не буду.