Бурцев Виктор. Гималайский зигзаг

   – Ай-й-й-й-й-й!!!
   Не успев ничего сообразить, мисс МакДугал выстрелила несколько раз прямо в отвратительную усатую морду. Тварь с визгом подпрыгнула, дернулась и замертво упала на холодный каменный пол.
   В недвижном воздухе кислый запах пороха показался как-то по-особенному противным. Идти дальше сразу же расхотелось. Прислонившись к стене, Бетси вытерла со лба холодный пот. Крыс она ненавидела даже больше, чем голубей. Ну почему йети – не гигантская крыса? Тогда бы она не сомневалась…
   И тут она почувствовала, как в бедро уперлось что-то острое. Обернулась… Ну конечно, каменный лингам Ганеши!
   Бетси поморщилась. Задумалась. Быстро оглянулась. Зачем-то зажмурилась… Осторожно дотронулась, сжала что есть силы…
   Камень почему-то показался теплым. Девушка вздохнула и неохотно опустила руку. Показалось? Или это – еще одно чудо Амарнатха?
   Однако времени на обдумывание очередной загадки не было – как и стены, той, что напротив. Она попросту исчезла, открывая еще один проход.
   «А, так вот оно что! – Бетси невольно хмыкнула. – Лингам служит рычагом для открывания двери. Недурно придумано! Какие же они тут все шутники! И притом очень сексуально озабоченные шутники, все вокруг этого и вертится. Вертится, открывается… Что ж, раз приглашают – войдем».
   Фонарь на всякий случай выключила. Кто его знает, что там за сюрпризы, вдруг начнут стрелять прямо с порога?
   …Еще один коридор, поуже и пониже, чем предыдущий. Бетси впервые со школьных лет пожалела о своем высоком росте. Сто семьдесят пять сантиметров – да еще плюс толстые подошвы! Приходилось низко наклонять голову, чтобы не удариться о потолок и не содрать кожу со лба. Да и плечи нужно было подавать чуть вперед. Тесновато!
   К счастью, неудобства продолжались относительно недолго. Через полсотни шагов коридор закончился невысокой аркой, пройдя которую мисс МакДугал оказалась в просторном полутемном помещении – еще одной пещере, подобной той, верхней, только чуть побольше и без лингамов.
   Лингамов действительно не было, однако из пола и потолка торчали сталактиты и сталагмиты. Некоторые из них уже успели срастись, образовав причудливые колонны. Девушка быстро оглянулась. Сталактиты это хорошо, сталагмиты – еще лучше… А там что такое?
   …Пещера освещалась несколькими чадящими факелами. Как видно, почитатели древних божеств и вправду питали стойкое отвращение к достижениям современной цивилизации. Нет, чтобы взять парочку электрических фонарей или на худой конец керосиновых ламп…
   Бетси смахнула с лица несколько мокрых капель, упавших с потолка. Этак на носу сталагмит вырастет! Ну если факелы зажигают, значит, это кому-нибудь нужно… Да где же они?
   Вот!
   Человек пятнадцать садху стояли кружком в центре пещеры и что-то бормотали, негромко, но в такт. Их волосы были собраны в пучки и присыпаны золотистой пудрой, длинные бороды заплетены в косицы. Время от времени под мерное бормотание собравшиеся протягивали руки к тому, что находилось в центре круга.
   Бетси ошиблась – лингам здесь все-таки присутствовал. Один, зато большой, метра полтора высотой. Не каменный, даже не бронзовый. Неужели?
   Да, лингам был вылит из золота. Ручаться Бетси не могла, все-таки далековато, метров пятнадцать, но… Но почему бы и нет? Вряд ли почитатели Шивы будут скупиться, когда речь идет о животворящем органе их великого бога.
   Девушка невольно задумалась. Полтора метра! В любом случае – можно сразу в Книгу рекордов Гиннесса. И если золотой, и если…
   Фу ты, мыслишки!
   Но тут внимание девушки привлек еще один предмет, который Бетси поначалу не заметила. В дальнем конце пещеры находилась небольшая металлическая клетка. Не пустая – за решетками кто-то копошился, но рассмотреть что к чему при таком скудном освещении не было ни малейшей возможности.
   Бетси насторожилась – вид клетки сразу же отрезвил. Свидетельницей чего ей невольно довелось стать? Войти ей сюда удалось, но, как известно, войти – лишь половина проблемы. К тому же бивня здесь нет, а значит, следует убраться отсюда подобру-поздорову, не стоит мешать людям отправлять религиозный культ в соответствии со своими вкусами и обычаями.
   …А то еще в клетку посадят!
   Девушка уже поворачивалась, чтобы уйти восвояси, но на ее плечо легла чья-то твердая рука.
   – Бессонница, мисс? – послышался знакомый голос.
   Бетси резко обернулась, попытавшись сбросить чужую ладонь с плеча. Не вышло – Ахмед Малик недаром служил в полиции. Руки девушки в тот же миг оказалась заломлена за спину…
   – Прошу прощения! – вежливый господин Малик вынул из ее расстегнутой кобуры «астру» и отбросил далеко в сторону. – Это исключительно для вашей безопасности!
   Бетси чуть было не вопросила: «В чем дело?», но прикусила язык. Попалась! Святотатство, оскорбление чувств верующих, незаконное приобретение, ношение, применение… У, дьявол, еще за крысу придется отвечать!
   – Я… Я требую позвать британского консула!..
   Вежливый господин Малик отпустил ее руку, снова улыбнулся:
   – К чему такие формальности, мисс МакДугал? Видите ли, в этом месте юрисдикция властей штата кончается. Здесь правит кое-кто другой. Догадываетесь? Вы же так хорошо разбираетесь в теологии!
   Пока он болтал, Бетси быстро оглянулась в поисках выхода, но взгляд тут же уткнулся в черный зрачок пистолета. Вежливый господин Малик оказался предусмотрительным.
   – Насколько я поняла, тут правит Шива, – с вызовом ответила девушка. – Ну и что? Я не могу прийти к нему в гости?
   – Можете! – охотно согласился полицейский. – Только вот незадача – у Разрушителя очень ревнивая супруга. Очень ревнивая и очень опасная. А ревнивые женщины… Ну вы это понимаете куда лучше меня.
   «Супруга? – невольно удивилась девушка, вспомнив рельефы в коридоре. – Но разве Парвати так опасна?»
   Удивляться не было времени. Черный зрачок пистолета дрогнул.
   – Вам придется немного побыть в компании соотечественников. Увы, они тоже прогневали супругу Разрушителя! Прошу…
   Его английский был безукоризнен – как и пробор в гладко уложенных волосах.
   Закрылась тяжелая решетчатая дверь, клацнул замок. Бетси невольно поежилась – не зря она эту клетку с первой секунды невзлюбила!
   – Привет, Бетси, – услыхала она под самым ухом.
   Девушка подняла голову и удивленно моргнула – перед нею стоял Гор. А на каменном полу, обхватив голову руками, скорчился профессор Енски.
   – Кали!
   – Что? – поразился молодой человек. – Бетси, я сказал…
   – Кали, – ее голос дрогнул, – в некоторых преданиях супруга Шивы – Черная Кали, богиня смерти…

Глава четырнадцатая
УЗНИКИ

   …Выйдя из каталажки, семейство Енски тут же столкнулось с радостно улыбающимся Акашем, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу возле ворот полицейского участка.
   – Видеть его не могу… – устало пробормотал профессор и поплелся куда-то в темноту.
   Гор кинулся за ним. Они брели по темным улицам, даже не зная, куда направляются. Между тем Акаш не отставал – забегал то справа, то слева, улыбался, пытался заговорить. Но профессор был безразличен ко всему. Гору даже показалось, будто отец постарел лет на десять, непрошеная седина заблестела на висках, ослабевшие ноги едва отрывались от земли, задрожали мелкой дрожью непослушные руки, а взгляд стал бессмысленным, пустым.
   Вместо крепкого пятидесятилетнего мужчины рядом с Гором шел старец.
   Несмотря на жаркий кашмирский вечер, по спине Енски-младшего то и дело пробегали холодные мурашки. Происходило что-то страшное, невозможное. Отец, умный, сильный человек, временами злой, временами веселый, но всегда полный сил и решительности, превращался в обезумевшего старика. Жуткое колдовство, начавшееся в тот проклятый вечер, когда профессор получи анонимное письмо… В колдовство Гор, конечно, не хотел верить, но как тогда объяснить такое? За пару недель отец словно прожил четверть века! А теперь… А что же теперь?
   – Ай, сагиб! – не отставал Акаш. – Ай, сагиб… У вас все в порядке, сагиб? Я знал, что полиция вас скоро отпустит, сагиб. Вы же ни в чем не виновны, ничего не сделали…
   – А ты, скотина? – вздохнул Гор, подумывая, не отвлечься ли ему от тяжелых мыслей и не отлупить прохиндея по-настоящему, от души.
   – Я? Я тоже ничего не сделала, я ничего не сделал… Просто мне совсем не обязательно встречаться с полицией… Моя работа… Жена… Алименты…
   – Пошел вон, – безразлично бросил Енски-старший, отмахнувшись, словно от комара.
   – Зачем так говорите, сагиб? – возопил проводник. – Зачем обижаете Акаша! Акаш честный человек, сагиб. Честный человек!..
   Гор рассмеялся.
   – Да какой же ты честный человек? Ты проходимец и мошенник, руки о тебя марать не хочется.
   – Проходимец и мошенник – это начальник полиции! А Акаш честный, – с неопровержимой логикой заявил индиец. – Я знаю, куда поедет эта богомерзкая мэм-сагиб…
   – А мне плевать… – устало мотнул головой Алекс Енски. – Совершенно плевать…
   Гор понял, что пора спасать старика. Делу, однако, по-прежнему мешал Акаш, который продолжал зудеть надоедливым комаром, совершая вокруг профессора какое-то подобие священного танца.
   Гор остановился, походя двину наглого индийца в скулу…
   …Акаш облизнулся.
   – Придешь завтра в номер. А сейчас проводишь, нас – и убирайся!
   …Акаш моргнул и закивал.
   Гор не глядя вытащил из кармана какую-то банкноту, протянул руку.
   …Банкнота испарилась в тот же миг.
   – Все понял, молодой сагиб. Акаш все, все сделает!
   Индиец подмигнул «молодому сагибу» с самым заговорщицким видом и незаметно пристроился рядом с профессором.
   «Дьявол с ним! – решил Гор. – Толку никакого, но отцу с ним как-то веселее. В конце концов он не убийца, не бандит, обычный жулик… А вообще-то говоря, вляпались! Уехать бы поскорее, устроить отца в клинику… Так ведь не захочет! А, будь что будет!..»
   Наутро лучше не стало. Профессор пребывал в том же состоянии духа, что и накануне. Депрессия, накрывшая Алекса Енски своим фиолетовым покрывалом, казалось, полностью отгородила его от мира. Иногда Гору чудилось, что отец не здесь, не рядом с ним, а где-то далеко от этой комнаты, от этой паршивой гостиницы, от Индии. Профессор уходил в те края, откуда не возвращаются… Уже несколько раз Енски-младший подумывал о том, чтобы вызвать врача, но так и не решился, догадываясь, что врачи в этой стране ничем не лучше прохиндея Акаша. Он успокаивал себя тем, что, собственно, ничего страшного не случилось, депрессия бывает с каждым, все это скоро пройдет…
   – Отец… – позвал Гор.
   Профессор, недвижно лежавший на кровати, нехотя приподнял веко и безразлично взглянул на сына.
   – Отец, – повторил тот. – Так нельзя…
   Глаз закрылся.
   – Ты же сойдешь с ума! Папа, ты меня слышишь?
   – Не кричи! – с трудом шевельнулись губы. – Нельзя. А как можно? Вернуться в университет, читать этим болванам лекции? В кои веки я решился на что-то…
   – На что? – не выдержал Енски-младший. – Погубить Элизабет? Да что она тебе сделала в конце концов?
   Профессор еле заметно дернул щекой.
   – Ты… Слизняк, способный только бумажки перекладывать! Разве ты поймешь? Я был таким, как она!.. Нет, мог бы стать… Таким, но только не вором, а настоящим археологом. Мог бы… Когда… Когда ты должен был родиться, мне предлагали возглавить экспедицию в Персеполь. Очень важную! Я отказался – из-за твоей матери, из-за тебя! Я мог бы сделать так много… Поехал мой друг, его убили. Если бы я поехал с ним…
   «Совсем плохо…» – вздохнул Гор, и тут в дверь постучали.
   – Сагиб? – В дверь просунулась озабоченная физиономия Акаша. – Сагиб?
   – Входи, входи, – позвал Енски-младший. – Нужно что-то придумать, видишь, что делается?
   – Вижу, сагиб, вижу… Не волнуйтесь, молодой сагиб! Акаш уже все придумал.
   С этими словами индиец начал доставать из пакета какие-то трубочки, шланги, бутылку с дешевым вином, целлофановый пакет, наполненный чем-то очень странным, и необычной формы сосуд.
   – Что?.. – начал было Гор, но осекся.
   Студенческие пирушки уже давно канули в лету, и молодой человек успел слегка подзабыть, как выглядит кальян. Но вспомнилось очень быстро – и кальян, и пряный дым, от которого кружится голова, кружится все вокруг…
   – Поверьте Акашу, молодой сагиб! Это взбодрит сагиба, очень взбодрит… Такая болезнь, как у сагиба, хорошо у нас известна, давно известна. Что поделаешь, душа тоже болеет. Говорят, это все из-за климата. Такой климат у нас в Индии. Климат – да еще воздух. Ай какой воздух!
   Енски-младший поморщился – слушать этакую болтовню было противно. Хотя насчет климата жулик не очень ошибался…
   Между тем Акаш уже раскладывал принесенное на столе, наливал в кальян вино, сортировал в нужном порядке трубочки, что-то утрамбовывал в чашечке… Делал он все быстро и умело, не иначе имел немалый опыт. Вскоре все было готово.
   – Приподнимите его, молодой сагиб.
   Гор постарался привести отца в сидячее положение, но без всякого успеха. Из профессора словно вытащили хребет. Енски-младший поднял руку отца, отпустил, рука безвольно скользнула вниз… И тут парень испугался по-настоящему. Это уже не депрессия!
   – Один знакомый йог сказал, – заметил Акаш, неслышно возникая за спиной Гора, – что ваш отец потерял жизненную силу. Всю силу потерял. Ай, нехорошо… Нехорошо…
   – Да какая, к дьяволу, сила?
   Гор попытался подыскать нужные слова, дабы объяснить невежественному индийцу основные понятия психологии и причины нервного срыва, который овладел профессором, но только рукой махнул. Перед кем бисер метать?
   – Насмотрелся он у вас тут… Просто устал. Внутри…
   Гор понял, что запутался и умолк. Акаш тем временем понимающе кивал головой.
   – Понимаю, молодой сагиб, ай, как понимаю. Это стресс.
   Гору показалось, что он ослышался.
   – Да-да, стресс, из-за сильных переживаний. Конечно, то, что сагиб увидел в горах, кого угодно подкосит, такое не каждый день встретишь. Но проблема сагиба не в том, что он сделал, а в том, что не сделал…
   – Верно, – невольно вырвалось у Енски-младшего.
   – Мы могли бы сводить вашего почтенного отца к психиатру, у меня есть очень-очень хороший знакомый, но для этого пришлось бы ехать в Дели. А у нас не так много времени, нужно еще перехватить эту нехорошую женщину…
   Гор только плечом дернул.
   – Тебе-то на кой дьявол нужна Элизабет?!
   – Не мне, не мне, – заволновался Акаш. – Вашему почтенному отцу нужна, очень нужна. Не повезете же вы его домой в таком виде! Как же он поедет домой, не выполнив того обета, который дал?
   – Кому дал? – чуть не простонал парень.
   – Самому себе, молодой сагиб… Нельзя нарушать обещания, которые даешь сам себе. Это плохо для нервной системы, ай, как плохо. Тогда случается стресс. Депрессия. И теряется жизненная сила. Так мой знакомый йог говорит… Я думал, у вас в Англии преподают психологию…
   С этими словами индиец поджег кальян и почти насильно всунул трубочку Енски-старшему в рот. Тот вдохнул, выдохнул, затем снова вдохнул. Кашлянул, окутался клубами дыма.
   – Оставим его, молодой сагиб, пусть полежит. Через два часа он будет здоровый, ай, совсем новенький.
   – А это? – Гор указал на вспыхивающее в такт дыханию профессора содержимое чашечки. – Ему не повредит?
   – Не-ет! – Акаш даже руками замахал. – Что вы, молодой сагиб! Это же чистый гашиш, настоящий, лучшего качества. Его сюда из Афганистана привозят, знаете, в таких брикетах с печатью…
   – Но… – Молодой человек замялся. – Наркотики… Это же противозаконно!
   – Какие наркотики? Это же просто гашиш! – Акаш вытаращился так, что Гор решил закрыть глаза на откровенное нарушение закона, сославшись, в случае чего, на незнание местных обычаев.
   – Пойдемте, лучше я вам расскажу о той женщине…
   И наглый индиец буквально вытолкал молодого человека из комнаты.
   Чтобы выйти из гостиницы, Гору с Акашем пришлось преодолеть завал из разнообразного скарба, оставленного постояльцами почему-то посреди коридора. Среди разбросанных в беспорядке вещей встречались странно шевелящиеся мешки, огромные вазы, запечатанные сургучом, необычного вида корзины, при взгляде на которые в памяти Гора. всплывало чудное слово «колебас», некогда почерпнутое из книг Джеральда Даррела.
   – Да что тут происходит? – спросил он индийца, в очередной раз шарахаясь от злобно зашипевшего мешка.
   – Ежегодный фестиваль, молодой сагиб.
   – Чей?
   – Заклинателей змей… Это настоящие заклинатели, молодой сагиб. Не то что площадные трюкачи.
   …Гор отпрыгнул в сторону от очередного мешка.
   – И ч-чем же они отличаются? – с трудом выговорил он.
   – Разве молодой сагиб не знает? – поразился индиец. – Те, кто работает на площади, всего лишь жалкие жулики! Они вырывают у бедной кобры ядовитые зубы. Конечно, любой идиот сможет управиться с беспомощным шнурком, в который превращается эта замечательная змея. А настоящие заклинатели, те, что съезжаются на этот фестиваль, используют только неиспорченных змей, самых ядовитых змей, самых опасных.
   Енски-младший почувствовал, как у него леденеют руки… ноги… К счастью, мешки, кажется, остались позади.
   – Ай какой шум происходит в городе, молодой сагиб! Ай какой шум!.. Это один из немногих праздников в этом штате. Конечно, ему придается огромное значение… Осторожно, молодой сагиб, смотрите под ноги, кажется, один из мешков все-таки развязался…
   …Гор ошибся – мешки, увы, не кончились.
   – Кобры сильно злятся, когда долго не видят света… Смотрите под ноги!..
   Оставшийся путь Гор преодолел одним прыжком. Выйдя на улицу, он долго глотал воздух и поглядывал по сторонам. По пыльной улице вприпрыжку бежала маленькая обезьянка. Енски-младший вытер со лба холодный пот. Не кобра – и то счастье!
   – Мои друзья, молодой сагиб, узнали, что та леди, что так не нравится вашему почтенному отцу, – невозмутимо продолжал Акаш, провожая обезьянку взглядом, – направляется в Сонемарг.
   Гор только плечами пожал.
   – Зачем?
   – Один Шива знает, зачем ей Сонемарг, – развел руками индиец. – Тем более что там как раз расположено одно из священных мест… Амарнатх.
   – Как?
   – Амарнатх, – повторил без запинки Акаш. – Там находится знаменитый лингам Шивы. Это очень почитаемое место, туда пускают далеко не всех. Какими ухищрениями молодой госпоже удалось получить разрешение… Ай, какими ухищрениями!
   – На что ты намекаешь? – возмутился молодой человек.
   – На деньги, само собой. – Акаш невинно моргнул. – Ничто в нашем мире не делается без денег, что тут поделать? Ничто!.. И даже услуги моих друзей стоят много, ай, как много!
   – Они уже стоили много, – оборвал его Гор. – А еще я вычту с тебя неустойку за наше пребывание в тюрьме. Все наши неприятности из-за тебя, проходимца, так что постарайся больше не заикаться о деньгах. Получишь, что тебе обещано – и хватит!
   – Как скажет молодой сагиб, – охотно согласился Акаш. – Но ваш отец обещал мне премию, если…
   – Если? – вскипел Енски-младший. – Будет тебе премия – лет на пять с конфискацией! Тебя давно стоило упечь за решетку! Я думаю, у господина Лал Сингха есть что тебе сказать. Иначе ты бы так не убегал, скотина, когда нас арестовывали!
   –Ай! – Внезапно индиец пошатнулся, закатил глаза, обхватил голову руками.
   – Ай-яй-яй! Ай-яй-яй, молодой сагиб, как обидели вы Акаша! Акаш – честный человек! Все хотят обидеть бедного Акаша! И начальник полиции, и досточтимый профессор, и его молодой сын! Все обижают бедного Акаша! Как жить ему на белом свете? Ай, как жить? Все люди обижают Акаша, а боги так далеко, так далеко…
   Гору стало противно, захотелось заткнуть уши.
   – Перестань! Ты ведь жулик!
   – Да, жулик! – Индиец перестал причитать и поглядел молодому человеку прямо в глаза. – А разве вы и ваш уважаемый отец приехали в Индию, чтобы полюбоваться Тадж-Махалом? Я жулик – а вы, прошу прощения, кто?
   Енски-младший был сражен. Он и сам понимал, что они с отцом давно уже топчутся по границе закона, но когда такое говорят в лицо!..
   – Гм-м… Ладно, давай про Элизабет!
   – Как прикажет молодой сагиб, – Акаш мгновенно успокоился. – Итак, молодая и нечестивая мэм-сагиб…
   – Не называй ее нечестивой!
   – Хорошо. Итак, молодая и очень красивая мэм-сагиб направилась, по словам моих друзей, в Амарнатх. К тому же она пытается выкупить шкуру йети у лживого и корыстолюбивого Лал Сингха, да забудет богиня Лакшми его имя…
   Акаш говорил, говорил, его голос сливался в монотонный гул, все вокруг подернулось каким-то странным цветным туманом… Гор безнадежно прикрыл глаза. Когда это кончится? Кажется, он надышался гашиша… Да, надышался, надо было сразу выйти из комнаты…
   – …вывод, что истинной целью красивой мэм-сагиб является совсем не несчастный ракшас, а храм, о котором я говорил.
   «Господи, какой ракшас? Какой храм? – Гор помотал головой. – О чем он говорил?»
   Но новый приступ дурноты вновь бросил его в объятия цветного тумана.
   – Хорошо! – проговорил он, не открывая глаз. – Храм так храм…
   Цветной туман колыхался, затоплял сознание, путал мысли. Енски-младший еще пытался понять, откуда взялся ракшас и что Элизабет может делать в храме с лингамом, но туман становился все гуще, и Гор даже не почувствовал, как Акаш схватил его под руку, пытаясь не дать упасть прямо на пыльную мостовую…
   Очнулся Енски-младший уже в номере. Даже не открывая глаз, сунул руку во внутренний карман, где лежали паспорт и бумажник… На месте… Хорошо!
   Он уже понял, что сидит в кресле, ворот рубашки расстегнут…
   – Отец?
   Гор открыл глаза. Странное дело, чувствовал себя молодой человек совсем неплохо. Ни тошноты, ни головной боли. Даже сил прибавилось.
   – Отец!
   Енски-старший обнаружился на прежнем месте. Он лежал на кровати и, не выпуская еще дымящуюся трубку изо рта, сосредоточенно рассматривал свою руку, вытянув ее перед собой.
   – Отец! Папа! Никакой реакции.
   – Отец!!!
   – Да? – удивленно повернулся к нему профессор.
   – С тобой все в порядке?
   – С ним все в порядке, в полном порядке, – высунулся из-за плеча Акаш, но Гор показал ему кулак, и индиец затих.
   – Все как-то странно, – тихим голосом проговорил профессор. – Они движутся…
   – Кто? – Гор встал, неуверенным шагом подошел к окну, открыл раму. После горького запаха гашиша уличная вонь показалась ему бальзамом.
   – Они, – упрямо повторил Енски-старший. – Все время движутся. Сначала один, затем другой, затем третий… А почему четвертый не движется?
   Он осторожно пошевелил пальцами и нахмурился.
   – Что это с ним? – Гор взял Акаша за ворот и слегка встряхнул.
   – Ничего, молодой сагиб, – удивился тот. – С ним все будет хорошо, очень хорошо. Надо только выветрить дым…
   – Дым?
   – В голове. – Акаш постучал себя по лбу. – Дым. Сейчас там много дыма, молодой сагиб. Да чего вы волнуетесь? Разве вашему отцу плохо?
   – Я все слышу! – послышался голос профессора. – Гор, не трогай моего друга Акаша, мне сейчас очень хорошо. Они все время движутся, только четвертый почему-то…
   – Через час будет как новенький! – прошептал Акаш не без гордости.
   – Надеюсь, – кивнул Гор. – Иначе сдам тебя в участок за незаконную торговлю наркотиками.
   Время шло. Гор мерил комнату шагами, перемещаясь из одного угла в другой, Акаш сидел в углу, то и дело порываясь выйти, однако Енски-младший пресекал его попытки, демонстрируя индийцу кулак. Хорошо себя чувствовал только профессор. Он сидел на своей кровати и смотрел прямо перед собой, радостно улыбаясь. Время он времени он начинал вещать, правда, на совершенно непонятном наречии. Лишь однажды он заговорил по-английски, сообщив, что у бананов листья длинные, а плоды короткие. Спорить с этим Гор не решился.
   – …Однако, – проговорил профессор Енски, потирая лицо.
   –Отец? – вскинулся Гор.
   Прошло уже больше часа. Молодой человек, устав бродить, сидел в кресле, вытянув ногу, дабы не дать Акашу выскочить из комнаты.
   – Однако, – повторил Алекс Енски. – Однако я от тебя, сынок, такого не ожидал. То, что мне было плохо, вовсе не повод накачивать меня гашишем.
   Гор облегченно вздохнул. Кажется, его родитель пришел в себя, во всяком случае голос звучал вполне бодро.
   – Так… – профессор встал, повел затекшей шей. – С тобой, сынок, мы разберемся дома. Для начала отправлю тебя в приют анонимных наркоманов… Рассказывай, Акаш!
   Кажется, Алекс Енски и в самом деле взбодрился. Внимательно выслушав индийца, поспешившего сообщить «уважаемому сагибу» о планах зловредной мисс МакДугал, профессор задумался.
   – Я так и знал! – проговорил он, прищелкнув пальцами. – Йети, ракшасы – это все ерунда. Храм! Вот что она задумала! Надо сообщить властям…
   – О чем? – попытался вмешаться Гор, но Енски-старший только махнул рукой.
   – О том! В Индии тысячи храмов, но эта мошенница едет почему-то в один из самых отдаленных, причем находящийся в зоне военных действий. Это раз. Она не индолог и не специалист по религии. Это два. Что она там собирается делать, сынок, а?
   Гор не ответил, но мысленно признал, что отец абсолютно прав.
   – И наконец, три. Ее поездку оплатили. Станут ли платить этой девице не за услуги, о которых ты, сынок, наверняка мечтаешь, а просто за поездку куда-то? Значит, ей поручили нечто важное. Важное и противозаконное!..