Виктор БУРЦЕВ, Андрей ЧЕРНЕЦОВ
ГИМАЛАЙСКИЙ ЗИГЗАГ
Все события, происходящие в романе, вымышлены. Любое сходство с реально существующими людьми, местностями, сооружениями – случайно.
Авторы
Там, к востоку от Суэца, злу с добром – цена одна,
Божьих заповедей нету, и кто жаждет – пьет до дна.
Слышу, кличут колокольцы, и привольно будет мне
Лишь у пагоды старинной, полуденной стороне,
Редьярд Киплинг
Глава первая
ВЕТЕР СТРАНСТВИЙ
– Ваша почта, миледи.
Старик-дворецкий почтительно протянул серебряный поднос с несколькими конвертами.
– Рано ложиться, рано вставать… – донеслось откуда-то сверху.
Стройная голубоглазая девушка крутила «солнце» на турнике.
– … Вырасти толстым – и горя не знать!.. Благодарю вас, Сэдрик. Оставьте здесь и можете идти.
Сэдрик, высокий, чуть сутуловатый мужчина лет шестидесяти пяти, укоризненно покачал головой, явно не одобряя занятий своей молодой хозяйки. Подумать только, дочь английской леди и немецкого барона, обладательница огромного состояния, тратит несколько часов в день на такие никчемные, более того, совершенно недостойные фантазии! Ладно бы еще гольф или верховая езда, а то перекладины, тренажеры, подвесные канаты! Нет, будь он на месте барона Генриха Эссенхауза, то никогда бы не позволил своей дочке вести столь неподобающий для истинной аристократии образ жизни. Но господин барон такой либерал. Он практически не вмешивается в жизнь своей наследницы. А мать девушки, леди МакДугал, так и вовсе уже лет восемь как не разговаривает с дочкой. И напрасно. Юной леди нужен материнский совет.
По ночам – старика все чаще мучила бессонница – дворецкому чудился дальний зловещий стук – восемнадцать поколений семьи МакДугал дружно переворачивались в своих каменных гробах. Но что бы там ни думал Сэдрик, вслух он, естественно, ничего не высказал. Он был слишком хорошо вышколен, настоящий английский дворецкий, предки которого служили не одному поколению лордов МакДугал.
– Миледи будет завтракать?
– Да, конечно, – отозвались с перекладины.
– Тогда я велю накрыть, как всегда, в вашем кабинете.
– Вы умница, Сэдрик. – Девушка пружинисто спрыгнула и поправила рассыпавшиеся по плечам русые волосы. – Почту, если это вас не затруднит, отнесите туда же.
– Да, миледи.
Глядя в спину удаляющегося дворецкого, Элизабет в который раз заметила, что походка Сэдрика стала еще более шаркающей, а венчик седых волос, окружающих его обширную лысину, поредел.
«Добрый Сэдрик, надо бы прибавить ему жалованье», – сочувственно подумала девушка, отправляясь в душевую. По пути она вспоминала, что мысль эта приходила к ней в голову далеко не впервые, но каждый раз как-то забывалась. Что поделаешь, дела…
Бетси очень хотела стать археологом – настоящим, профессиональным. Очень хотела…
Именно мать настояла на том, чтобы девочке дали «настоящее» (то есть английское) имя. Барон, безумно влюбленный в свою белокурую маленькую женушку, не возражал. Тем более что по-немецки Элизабет вполне пристойно звучало как Эльза. Так он и называл наследницу, когда поблизости не было супруги.
Чем была жизнь для Элизабет-Эльзы? Отцовский замок на берегу Рейна в Вестфалии, особняк МакДугалов в шотландском графстве Перт, вышколенные слуги, приемы, высшее общество. Естественный путь для девушки из подобной среды – хорошее воспитание и образование, а затем выгодное замужество.
Поначалу все так и шло по наезженной колее…
С трех до одиннадцати лет – частное обучение. Обязательное в хорошем обществе изучение иностранных языков. (Немецкий и английский для Бетси были, разумеется, одинаково родными.) Французский преподавала тетушка девочки по материнской линии, работавшая в лицее при Сорбонне. Типичная старая дева, она была объектом постоянных подшучиваний со стороны балованной племянницы. То на учительском стуле обнаруживался разлитый суперклей, то из ридикюля тетушки, в то время как она лезла туда за надушенным носовым платком, выскакивала парочка огромных и жирных мадагаскарских тараканов. Бедная женщина сносила все с неизменным спокойствием. В конце концов педагогическое мастерство одержало верх. Элизабет превосходно усвоила французский и испанский языки, немногим хуже – итальянский. Под руководством отца, увлекавшегося Востоком, она стала разбирать арабскую вязь и египетские иероглифы. Затем был дюссельдорфский закрытый пансион для девочек, где Бетси провела следующие пять лет, заведя кучу полезных с точки зрения аристократки, но совершенно ненужных ей знакомств.
Все начало меняться, когда юная баронесса Эссенхауз попала в Эдинбургскую высшую школу (материнский каприз) и открыла для себя горы. Скалолазание стало для Элизабет окном в новый мир, полный приключений и острых ощущений. Впрочем, это было только начало. Что за горы в Шотландии? Так, одно название. Чуть позднее, уже завершая свое образование в Сорбонне (это после нескольких курсов боннского университета; на перемене места обучения настояла все та же французская тетушка, мотивируя это тем, что девочке нужно как можно лучше и больше узнать мир), она стала всерьез заниматься альпинизмом. Благо, до Альп рукой подать. Это увлечение и привело к резкому повороту в жизни Бетси.
Страшный опыт не прошел даром. Немного придя в себя, девушка поняла, что она совершенно не хочет возвращаться в прежнее бытие, в затхлую атмосферу высшего общества. Мысль об этом вызывала ужас. И, странное дело, путешествие по ледяным склонам показалось ей глотком Настоящей Жизни. Бетси почувствовала вкус к опасности, к путешествию в одиночку, без спутников. Это и была Свобода – состояние, когда не зависишь ни от кого, кроме самой себя.
Примерно в этом духе она попыталась объясниться с семейным синклитом, собравшимся, дабы наставить на путь истинный наследницу Эссенхауз-МакДугал. Для семьи, а в особенности для немецких тетушек, уже подобравших ей выгодную партию в лице наследного принца Вильгельма Пфальцского, подобные перемены в характере Элизабет стали настоящим шоком. Лишь отец, человек, не лишенный жилки авантюризма и страстный поклонник путешествий и археологии, понимал дочь – по крайней мере старался понимать. Он и обратил рвущуюся наружу энергию юной баронессы на изучение археологии и даже не препятствовал, когда в шестнадцатилетнем возрасте девушка отправилась в свою первую экспедицию в Египет.
Не стал он возражать и против того, что после совершеннолетия Бетси приняла английское подданство, взяв материнскую фамилию, и переехала жить в родовое поместье МакДугал в Перте. Что поделаешь, взрослым детям нужна самостоятельность. Но отношения между двумя поколениями семьи Эссенхауз-МакДугал стали напряженными. Особенно непреклонной оставалась баронесса Эмили. Она не могла простить дочери своих несбывшихся надежд. Общение свелось до минимума. Прохладно-вежливые открытки на Рождество и дни рождения, маленькие посылочки с подарками…
Увы, на завтрак снова была овсянка. С детских лет Бетси не могла смотреть на нее без содрогания, но традиции семьи МакДугал в данном случае оказались сильнее всех ее просьб. Попытки уговорить верного Сэдрика изменить меню натыкались на стену холодного ужаса. Дворецкий был уверен, что как только молодой хозяйке перестанут подавать овсянку, тут и настанет Армагеддон. Он и так почти что предал сам себя, поддавшись на уговоры Бетси приносить поутру кофе вместо традиционного чая…
«Ох уж этот Сэдрик с его традициями!» Вяло поковырявшись в тарелке с неизменной овсянкой, девушка с тоской подумала о большом куске холодной говядины или хотя бы бутерброде с сыром рокфор… И снова – увы!..
Налив в чашку черного кофе, девушка потянулась за почтой.
Среди десятка счетов было всего два письма. Бетси начала с конверта побольше и поплотнее. Разрезав его, она извлекла открытку, оказавшуюся приглашением на обед.
Миледи?
Прошу Вас оказать мне честь, отобедав со мною в субботу в ресторане «Сычуань» или любом другом по Вашему выбору. О своем решении, если это Вас не очень затруднит, сообщите мне по телефону или по электронной почте. Заранее признателен.
Айвен Джункоффски,
Ниже данного текста были указаны номер телефона и E-mail.
Бетси задумчиво почесала кончик носа и включила компьютер. Войдя в Интернет, она сделала запрос в справочной службе. Когда через несколько секунд умная машина выдала ей результат, нос довелось чесать вторично:
Айвен Джункоффски. Родился 7 сентября 1948 г. в семье русских эмигрантов. Проживает в собственном двухэтажном доме в Лондоне. Владеет акциями нескольких международных концернов. Общее финансовое состояние оценивается в 35 миллионов фунтов стерлингов. Происхождение капитала неизвестно. По слухам, связан с наркомафией. Коллекционирует чучела экзотических животных.
«Интересно, что от меня потребовалось этому русскому?» – удивилась девушка, отправив электронное письмо с согласием отобедать в предложенном Айвеном заведении в шесть часов пополудни в субботу. Русских Бетси привыкла опасаться, особенно после короткой поездки в Москву, чуть было не завершившейся экскурсией в места, которые аборигены называли отчего-то «не столь отдаленными». Впрочем, если этот Джункоффски всего лишь потомок…
Второй конверт был поменьше. От него пахло какими-то восточными благовониями и еще чем-то, еще более странным. Обратного адреса не оказалось, как и почтового штемпеля. Витиеватая надпись на конверте гласила: «Нарушительнице спокойствия усопших Элизабет МакДугал».
«Час от часу не легче! Какой-нибудь маньяк, свихнувшийся на восточной экзотике», – вздохнула девушка. Подобные письма она получала регулярно. В последнем, врученном ей неделю назад, от Бетси требовали положить пять фунтов под ближайший мусорный ящик, угрожая в противном случае разоблачениями в прессе. А здесь что?
Текст был написан прямо на внутренней стороне конверта:
– Бред какой-то. Что бы это значило? – пожала плечами Бетси.
– Что именно, миледи?
Девушка от неожиданности вздрогнула.
– Это вы, Сэдрик? Что случилось?
– Ничего, миледи. Мне показалось, что вы звонили.
Бетси с сожалением подумала, что со слухом у верного дворецкого тоже не все в порядке.
– Нет…
– Простите, миледи. Извиняюсь еще раз, но не удобнее ли уничтожать почту в камине?
Сэдрик почтительно указал на письмо в руках хозяйки. Та перевела взгляд, и ее брови от удивления поползли вверх – письмо начало тлеть. Затем оно вспыхнуло ярким пламенем, и через мгновение от странного послания остался лишь пепел.
– Мистика и только! – вздохнула девушка. – Ом мани!
– Совершенно верно, миледи, – согласился дворецкий. – Мистика, а также некоторые химические соединения, реагирующие на…
– …Овсянку, – согласилась Бетси, невольно принюхиваясь, но, кроме благовоний, пепел ничем не пах.
– Убрать мусор, миледи?
Сэдрик был, как всегда, невозмутим. В этом доме приходилось видеть и не такое.
– Будьте любезны… И закажите для меня, пожалуйста, билеты на утренний субботний поезд до Лондона.
– И гостиницу?
– Пожалуй. Возможно, я задержусь в столице на несколько дней…
По извращенной логике вещей всегда, когда нет нужды в попутчиках, они появляются, причем в огромных количествах. Вот и теперь напротив Бетси сидел и листал очередной омерзительный роман Дина Кунца типичный кокни в ужасающей расцветки рубахе под ощутимо пропотевшим пиджаком. Как он попал в вагон люкс, Элизабет могла только догадываться. «В следующий раз поеду в Лондон на автомобиле, – решила она, – а еще лучше полететь самолетом и спрыгнуть с парашютом прямо на Пиккадилли. Все лучше, чем подобное соседство!..» К счастью, сосед не обращал на нее внимания, и Бетси, надев наушники, включила компакт-диск и прикрыла глаза. Сегодня это был старый добрый Трент Резнор с «Nine Inch Nails». Хорошо еще, верный Сэдрик не подсунул ей «Бранденбургские концерты» Баха. А ведь собирался! Значит, и склероз имеет свои достоинства…
Со стороны могло казаться, что Бетси спит. Так, видимо, подумал и кокни, который то и дело поглядывал на спутницу поверх истрепанной книжицы. Что уж он там себе думал, Бетси не могла и представить, но на всякий случай просчитала траекторию удара, если он, к примеру, схватит ее за колено.
Не схватил – и девушка слегка обиделась. Поезд подошел к перрону лондонского вокзала и мягко остановился. Бетси сняла наушники и, улыбнувшись излишне скромному попутчику, вышла.
В Лондоне было прохладнее, чем дома. Девушка оглянулась и невольно поморщилась – на перроне пахло мазутом. Вокруг сновали носильщики, прошествовала многолюдная компания щебечущих японских туристов, увешанных видеокамерами. Но внимание Бетси привлекли не они, а слегка сутулый молодой человек в светлом костюме, с виду англизированный индиец или пакистанец. Он стоял у газетного автомата, держа в руке букетик нарциссов, и кого-то высматривал среди приехавших пассажиров. Кого именно, Элизабет поняла через минуту, когда их глаза встретились. Как любой неопытный шпик, индиец тут же отвернулся и со смущенным видом начал поправлять свой букет, дабы через пару секунд снова стрельнуть взором в сторону девушки. Но ее уже не было – она спешила к выходу из здания вокзала, прикидывая на ходу, что за странный встречающий так откровенно за ней шпионит. Интересно, встречаются ли среди выходцев из Индостана сексуальные маньяки?
Довольно неучтиво растолкав встречный поток пассажиров, Бетси вышла на привокзальную площадь и обернулась, чтобы в очередной раз увидеть индийца. Тот, избавившись от нарциссов и протискиваясь в двери, что-то торопливо говорил в трубку сотового телефона. Значит, не маньяк, тот бы звонить не стал…
А если это целая банда маньяков?
Достаточно быстро, но так, чтобы это не было похоже на бегство, Бетси направилась к стоянке, где как раз скучали несколько черных лондонских такси, издали весьма похожих на катафалки. При этом она старалась не упускать из поля зрения индийца, и потому не заметила, как к самой кромке тротуара подъехал старенький серый «датсун». И напрасно! Из распахнувшихся дверец выскочили двое мужчин и схватили Элизабет за руки с явным намерением затащить в салон. Версия о маньяках с Индостана начала походить на правду…
…То, что против нее работают непрофессионалы, Бетси поняла сразу – нормальные похитители как минимум покинули бы автомобиль с одной, ближней к тротуару стороны, тогда как сейчас один из нападавших обежал ее сзади. Что ж, хорошо! Бетси закатила глаза, ойкнула и расслабилась ровно настолько, чтобы держащие ее вообразили, что она отдается им на милость, и поволокли внутрь машины. Так они, разумеется, и сделали.
Рассматривать похитителей не было времени, но то, что оба – не европейцы, Бетси поняла сразу. Никаких особых предубеждений к другим расам у нее не имелось, да и глупо рассуждать об этом, когда тебя тащат в автомобиль неизвестные люди – пусть они хоть белые, хоть негры, хоть даже папуасы.
…Или все-таки индийцы?
В этот момент один из них, полный и черноволосый, оперся свободной рукой о стойку дверцы. Такой подарок судьбы Бетси просто не могла упустить. Удар! Еще один, ногой по дверце! И вот уже толстяк визжит и приплясывает, занятый только одним – в кровь разбитым запястьем. Второй на мгновение опешил – и этого оказалось достаточно, чтобы ударить его ребром освободившейся ладони по горлу. Захрипев, незадачливый похититель рухнул на колени, и Бетси коротким прыжком вскочила на багажник, а затем и на крышу «датсуна». Чувствуя, как под каблуками проминается тонкий японский металл, она оттолкнулась посильнее и перепрыгнула на стоявший поодаль пикап, потом на черный «воксхолл» и только потом спрыгнула на брусчатку проезжей части. Вуаля!
Девушка быстро обернулась – ее преследовал только индиец с телефоном. Замечательно! Правда, сейчас он был уже без телефона, а безобидную пластиковую трубку сменил довольно крупный пистолет неизвестной Элизабет марки. Похоже, дело принимало серьезный оборот. «Интересно, где же хваленая лондонская полиция, наши обожаемые „бобби“? Или я налоги не плачу?» – успела подумать Бетси, бросаясь бежать. Пробираясь меж прохожими, она развила довольно приличную скорость, с удовольствием отметив, что преследователь не только безнадежно отстает, а к тому же наткнулся на газетчика и потерял еще пару драгоценных секунд. Стрелять индиец не решался, а возможно, и не собирался – пистолет вполне мог быть газовым или шоковым. Но тем не менее…
Круто свернув на очередном повороте, Бетси вбежала в сувенирную лавку, в этот час полную покупателей, и остановилась. Из-за огромного чучела медведя ей было хорошо видно сквозь витрину, как ее преследователь выскочил из-за угла, остановился на перекрестке, потоптался на месте, запихнул пистолет куда-то под пиджак, как он закрутил головой, отдуваясь, и снова заговорил с кем-то по телефону. Судя по унылой мине индийца, ничего приятного он не услышал. Стопроцентный нагоняй – и правильно, нечего ушами смуглыми хлопать! Убрав телефон и еще раз безнадежно оглядевшись, индиец вздохнул и замахал рукой, останавливая такси.
– Леди?
Бетси обернулась. К ней обращался сухонький старичок, видимо, владелец лавки. Он выбрался из-за прилавка и неслышно подошел к ней, пока девушка наблюдала за телодвижениями преследователя.
– Вы заинтересовались этим медведем, не так ли? – учтиво продолжал старичок.
– Да, – кивнула Элизабет. – Медведь… конечно… Я, знаете, еще с детства…
– Вы так внимательно его рассматривали, что я осмелился… Это настоящий русский медведь, леди. Чучелу уже сто двадцать семь лет, и ранее оно стояло в особняке князя Юсупова в Санкт-Петербурге. У меня есть все необходимые документы, которые…
– Да что вы говорите? – восхитилась Элизабет. – О славянская экзотика!.. Увы, он несколько великоват для моего дома. К тому же эти русские князья… Юсупов… Не тот ли Юсупов, что убил Распутина?
– Подобное знание истории делает вам честь, леди. – Старичок поклонился. – Что ж, раз медведь вам не подходит, не смею вас больше тревожить. Только один маленький совет…
Он замялся, покачивая розовой, покрытой редким пухом головой.
– Вы знаете, где продается медведь меньших размеров? – поторопила его девушка.
– Нет… Но единственной дочери почтенного барона Генриха Эссенхауза не следует ходить по улицам Лондона в одиночку. И тем более играть на них в догонялки…
Бетси поглядела на старичка уже внимательнее, мельком пожалев, что не захватила с собой пистолет. А еще лучше – автомат «узи».
– И как вы меня узнали?
Старичок лишь загадочно улыбнулся, снова поклонился и вернулся к покупателям. Бетси посмотрела ему вслед и вздохнула. Это уже совершенно не смешно… И если день так начался, то чем же он, извините, может закончиться?! Как там было в самовозгорающемся письме? «Что бы ни делал человек, Светлое Око всегда над ним. Пути всех людей открыты Ему. Благое недеяние приятно сердцу Его. Не принимай опрометчивых решений. И милость Светлых Богов да пребудет над тобою вовек». Светлое Око… Ну кое-что уже понятно. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сообразить – таких совпадений не бывает. Индийцы-пакистанцы на вокзале, таинственное письмо, пахнущее восточными благовониями… Ом мани, одним словом!
«А что будет дальше? – прикинула Бетси. – Бенгальский тигр?» Она еще раз оглянулась на любезного старичка, который как раз продавал большую безвкусную шкатулку толстой туристке, и, стараясь ступать бесшумно, покинула спасительную лавку.
К ее крайнему удивлению тигр так и не появился.
В отель «Метрополь», который располагался не так уж далеко от вокзала, Бетси решила идти пешком. Во-первых, она не очень любила лондонские такси, передвигавшиеся со скоростью двухсотлетней черепахи, во-вторых, погода была на диво хороша, а злокозненных индо-пакистанцев поблизости вроде бы не наблюдалось. Бетси купила рожок с шоколадным мороженым и не спеша пошла по направлению к гостинице, выбирая улочки с менее оживленным движением.
Лондон жил своей обыденной жизнью. Туристы с глупыми восторженными лицами фотографировались на фоне памятников и достопримечательностей, старушки и дети кормили жирных грязных голубей, у мраморной ограды парка дремали несколько панков с умопомрачительными прическами, уличный музыкант-негр играл на саксофоне что-то из Чарли Паркера… Недавняя сумбурная драка у вокзала уже казалась сном или увиденной по телевизору сценой из кинобоевика – из тех, что так не по душе доброму Сэдрику. Хотя нет, небольшое воспоминание осталось. Бетси, поморщившись, потерла предплечье, на котором отпечатались два синяка – следы пальцев нападавшего. Еще и это! Попробовать замазать тональным кремом? А, ладно, так сойдет, на пляж сегодня не идти…
В «Метрополе», как и почти в каждой старой и дорогой гостинице, было тихо и безлюдно. Публика, селившаяся здесь, относилась к тому сорту людей, которые составляли «старую добрую Англию» – отставные генералы и полковники, полуразорившиеся аристократы, члены парламента. Изредка можно было встретить парочку нуворишей, которые считали за счастье столкнуться в гостиничных коридорах и ресторане с обломками Империи. Однако последние мало обращали внимания на «выскочек». Время, казалось, застыло для достопочтенных стариков и старушек, живших еще временами битвы при Сомме и Агадирского кризиса.
Бетси в который раз почувствовала себя посетительницей музея восковых фигур мадам Тюссо. Среди почтенных маразматиков, обитавших в «Метрополе», было много лиц, знакомых ей еще с детства по отцовским раутам. Барон Эссенхауз в силу своего общественного положения был вынужден вести соответствующий образ жизни. В бюргерской Германии ему еще так-сяк удавалось жить в своем замке затворником. Но когда семья переезжала в Великобританию, то руководство брала в свои руки леди Эмили. Раза три или четыре в год в ее пертском имении собирался «цвет общества», чтобы выпить шерри и бренди, закусив свежими парижскими устрицами и иранской черной икрой… Впрочем, именно в таком порядке выпивок-закусок Бетси не была уверена. Может, гости пробавлялись тридцатилетним шотландским джином, обсуждая последние решения правительства и вспоминая былые славные времена. Лорд Керзон, лорд Биконсфильд, этот выскочка Ллойд-Джордж… Уже тогда Элизабет предпочитала сбегать с этого бала теней в сад или на речку…
– Элизабет, дитя мое, ты ли это? – услыхала она чей-то скрипучий голос.
«Начинается», – обреченно подумала девушка и со вздохом изобразила одну из самых вежливых и ничего не значащих улыбок. Обернувшись, она увидела маленького, кругленького старичка, фигурой напоминавшего Шалтая-Болтая. Что-то знакомое почудилось в чертах его морщинистого лица. «Кто бы это мог быть?»
– Юная леди! Да. Юная леди не узнает своего доброго дядюшку? Да! Дядюшку Арчи?!
«Слава богу! Это всего лишь мой двоюродный… или троюродный? Да, двоюродный дядя Арчибальд МакДугал».
Родственников у Бетси было много. Очень много. Слишком много…
– Дядюшка! Знаете, я так рада. Столько лет!..
Кадык на морщинистой шее дернулся.
– Да! Пятнадцать… Нет, шестнадцать. Нет, все-таки пятнадцать. Да. Не виделись. Нехорошо. Не приходишь. Не пишешь. Не звонишь. Впрочем, звонить не надо, телефон – не для молодых девушек. Да. Говорил я твоей матери, что в Перте жить не стоит. Да. Там до сих пор бродят католики. Да. Это опасно. Очень. Католики хотели взорвать короля Джеймса с помощью бочки пороха. Да. У них главный был Гай Фоке, его за это каждый год сжигают на соломе. Да. А ты еще и путешествуешь! Да. За границей юным девушкам бывать вредно, там много иностранцев. Да!
Старик-дворецкий почтительно протянул серебряный поднос с несколькими конвертами.
– Рано ложиться, рано вставать… – донеслось откуда-то сверху.
Стройная голубоглазая девушка крутила «солнце» на турнике.
– … Вырасти толстым – и горя не знать!.. Благодарю вас, Сэдрик. Оставьте здесь и можете идти.
Сэдрик, высокий, чуть сутуловатый мужчина лет шестидесяти пяти, укоризненно покачал головой, явно не одобряя занятий своей молодой хозяйки. Подумать только, дочь английской леди и немецкого барона, обладательница огромного состояния, тратит несколько часов в день на такие никчемные, более того, совершенно недостойные фантазии! Ладно бы еще гольф или верховая езда, а то перекладины, тренажеры, подвесные канаты! Нет, будь он на месте барона Генриха Эссенхауза, то никогда бы не позволил своей дочке вести столь неподобающий для истинной аристократии образ жизни. Но господин барон такой либерал. Он практически не вмешивается в жизнь своей наследницы. А мать девушки, леди МакДугал, так и вовсе уже лет восемь как не разговаривает с дочкой. И напрасно. Юной леди нужен материнский совет.
По ночам – старика все чаще мучила бессонница – дворецкому чудился дальний зловещий стук – восемнадцать поколений семьи МакДугал дружно переворачивались в своих каменных гробах. Но что бы там ни думал Сэдрик, вслух он, естественно, ничего не высказал. Он был слишком хорошо вышколен, настоящий английский дворецкий, предки которого служили не одному поколению лордов МакДугал.
– Миледи будет завтракать?
– Да, конечно, – отозвались с перекладины.
– Тогда я велю накрыть, как всегда, в вашем кабинете.
– Вы умница, Сэдрик. – Девушка пружинисто спрыгнула и поправила рассыпавшиеся по плечам русые волосы. – Почту, если это вас не затруднит, отнесите туда же.
– Да, миледи.
Глядя в спину удаляющегося дворецкого, Элизабет в который раз заметила, что походка Сэдрика стала еще более шаркающей, а венчик седых волос, окружающих его обширную лысину, поредел.
«Добрый Сэдрик, надо бы прибавить ему жалованье», – сочувственно подумала девушка, отправляясь в душевую. По пути она вспоминала, что мысль эта приходила к ней в голову далеко не впервые, но каждый раз как-то забывалась. Что поделаешь, дела…
Бетси очень хотела стать археологом – настоящим, профессиональным. Очень хотела…
* * *
… Единственная дочь вестфальского барона Генриха Эссенхауза и английской леди Эмили МакДугал, она появилась на свет седьмого сентября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года – в самый разгар «сексуальной революции» и бунтов хиппи. Может быть, именно поэтому дочь аристократа выросла такой свободолюбивой и независимой.Именно мать настояла на том, чтобы девочке дали «настоящее» (то есть английское) имя. Барон, безумно влюбленный в свою белокурую маленькую женушку, не возражал. Тем более что по-немецки Элизабет вполне пристойно звучало как Эльза. Так он и называл наследницу, когда поблизости не было супруги.
Чем была жизнь для Элизабет-Эльзы? Отцовский замок на берегу Рейна в Вестфалии, особняк МакДугалов в шотландском графстве Перт, вышколенные слуги, приемы, высшее общество. Естественный путь для девушки из подобной среды – хорошее воспитание и образование, а затем выгодное замужество.
Поначалу все так и шло по наезженной колее…
* * *
Хотя «наезженной колеёй» жизнь интернационального аристократического семейства Эссенхауз-МакДугал вряд ли можно было назвать. Семья фактически разрывалась между Германией и Англией. Леди Эмили ужасно не нравился мрачный родовой замок Эссенхауз. Он «давил» на нее, «выпивал все жизненные соки». Поэтому на семейном совете постановили зимовать в Германии, а теплую пору года проводить на Британских островах…С трех до одиннадцати лет – частное обучение. Обязательное в хорошем обществе изучение иностранных языков. (Немецкий и английский для Бетси были, разумеется, одинаково родными.) Французский преподавала тетушка девочки по материнской линии, работавшая в лицее при Сорбонне. Типичная старая дева, она была объектом постоянных подшучиваний со стороны балованной племянницы. То на учительском стуле обнаруживался разлитый суперклей, то из ридикюля тетушки, в то время как она лезла туда за надушенным носовым платком, выскакивала парочка огромных и жирных мадагаскарских тараканов. Бедная женщина сносила все с неизменным спокойствием. В конце концов педагогическое мастерство одержало верх. Элизабет превосходно усвоила французский и испанский языки, немногим хуже – итальянский. Под руководством отца, увлекавшегося Востоком, она стала разбирать арабскую вязь и египетские иероглифы. Затем был дюссельдорфский закрытый пансион для девочек, где Бетси провела следующие пять лет, заведя кучу полезных с точки зрения аристократки, но совершенно ненужных ей знакомств.
Все начало меняться, когда юная баронесса Эссенхауз попала в Эдинбургскую высшую школу (материнский каприз) и открыла для себя горы. Скалолазание стало для Элизабет окном в новый мир, полный приключений и острых ощущений. Впрочем, это было только начало. Что за горы в Шотландии? Так, одно название. Чуть позднее, уже завершая свое образование в Сорбонне (это после нескольких курсов боннского университета; на перемене места обучения настояла все та же французская тетушка, мотивируя это тем, что девочке нужно как можно лучше и больше узнать мир), она стала всерьез заниматься альпинизмом. Благо, до Альп рукой подать. Это увлечение и привело к резкому повороту в жизни Бетси.
* * *
…Однажды вместе с группой сокурсников она провела выходные в Швейцарии, пробуя более сложную и пересеченную местность. Однако когда студенты возвращались назад, на базу, их застигла лавина… Элизабет оказалась единственной, выжившей в тот страшный день. Лишь через неделю она добралась до маленькой швейцарской деревушки…Страшный опыт не прошел даром. Немного придя в себя, девушка поняла, что она совершенно не хочет возвращаться в прежнее бытие, в затхлую атмосферу высшего общества. Мысль об этом вызывала ужас. И, странное дело, путешествие по ледяным склонам показалось ей глотком Настоящей Жизни. Бетси почувствовала вкус к опасности, к путешествию в одиночку, без спутников. Это и была Свобода – состояние, когда не зависишь ни от кого, кроме самой себя.
Примерно в этом духе она попыталась объясниться с семейным синклитом, собравшимся, дабы наставить на путь истинный наследницу Эссенхауз-МакДугал. Для семьи, а в особенности для немецких тетушек, уже подобравших ей выгодную партию в лице наследного принца Вильгельма Пфальцского, подобные перемены в характере Элизабет стали настоящим шоком. Лишь отец, человек, не лишенный жилки авантюризма и страстный поклонник путешествий и археологии, понимал дочь – по крайней мере старался понимать. Он и обратил рвущуюся наружу энергию юной баронессы на изучение археологии и даже не препятствовал, когда в шестнадцатилетнем возрасте девушка отправилась в свою первую экспедицию в Египет.
Не стал он возражать и против того, что после совершеннолетия Бетси приняла английское подданство, взяв материнскую фамилию, и переехала жить в родовое поместье МакДугал в Перте. Что поделаешь, взрослым детям нужна самостоятельность. Но отношения между двумя поколениями семьи Эссенхауз-МакДугал стали напряженными. Особенно непреклонной оставалась баронесса Эмили. Она не могла простить дочери своих несбывшихся надежд. Общение свелось до минимума. Прохладно-вежливые открытки на Рождество и дни рождения, маленькие посылочки с подарками…
* * *
Через полчаса Элизабет появилась в кабинете. Розовый банный халат облегал ладную, хорошо тренированную фигуру – предмет черной зависти ее прежних однокурсниц. Влажные волосы были распущены. Элизабет улыбнулась своему отражению в большом венецианском зеркале, затем привычно щелкнула по носу мраморного Вольтера, ехидно посматривавшего на нее с каминной полки, и уселась за небольшой столик, сервированный для завтрака.Увы, на завтрак снова была овсянка. С детских лет Бетси не могла смотреть на нее без содрогания, но традиции семьи МакДугал в данном случае оказались сильнее всех ее просьб. Попытки уговорить верного Сэдрика изменить меню натыкались на стену холодного ужаса. Дворецкий был уверен, что как только молодой хозяйке перестанут подавать овсянку, тут и настанет Армагеддон. Он и так почти что предал сам себя, поддавшись на уговоры Бетси приносить поутру кофе вместо традиционного чая…
«Ох уж этот Сэдрик с его традициями!» Вяло поковырявшись в тарелке с неизменной овсянкой, девушка с тоской подумала о большом куске холодной говядины или хотя бы бутерброде с сыром рокфор… И снова – увы!..
Налив в чашку черного кофе, девушка потянулась за почтой.
Среди десятка счетов было всего два письма. Бетси начала с конверта побольше и поплотнее. Разрезав его, она извлекла открытку, оказавшуюся приглашением на обед.
Миледи?
Прошу Вас оказать мне честь, отобедав со мною в субботу в ресторане «Сычуань» или любом другом по Вашему выбору. О своем решении, если это Вас не очень затруднит, сообщите мне по телефону или по электронной почте. Заранее признателен.
Айвен Джункоффски,
Ниже данного текста были указаны номер телефона и E-mail.
Бетси задумчиво почесала кончик носа и включила компьютер. Войдя в Интернет, она сделала запрос в справочной службе. Когда через несколько секунд умная машина выдала ей результат, нос довелось чесать вторично:
Айвен Джункоффски. Родился 7 сентября 1948 г. в семье русских эмигрантов. Проживает в собственном двухэтажном доме в Лондоне. Владеет акциями нескольких международных концернов. Общее финансовое состояние оценивается в 35 миллионов фунтов стерлингов. Происхождение капитала неизвестно. По слухам, связан с наркомафией. Коллекционирует чучела экзотических животных.
«Интересно, что от меня потребовалось этому русскому?» – удивилась девушка, отправив электронное письмо с согласием отобедать в предложенном Айвеном заведении в шесть часов пополудни в субботу. Русских Бетси привыкла опасаться, особенно после короткой поездки в Москву, чуть было не завершившейся экскурсией в места, которые аборигены называли отчего-то «не столь отдаленными». Впрочем, если этот Джункоффски всего лишь потомок…
Второй конверт был поменьше. От него пахло какими-то восточными благовониями и еще чем-то, еще более странным. Обратного адреса не оказалось, как и почтового штемпеля. Витиеватая надпись на конверте гласила: «Нарушительнице спокойствия усопших Элизабет МакДугал».
«Час от часу не легче! Какой-нибудь маньяк, свихнувшийся на восточной экзотике», – вздохнула девушка. Подобные письма она получала регулярно. В последнем, врученном ей неделю назад, от Бетси требовали положить пять фунтов под ближайший мусорный ящик, угрожая в противном случае разоблачениями в прессе. А здесь что?
Текст был написан прямо на внутренней стороне конверта:
Ом мани! Что бы ни делал человек. Светлое Око всегда над ним. Пути всех людей открыты Ему. Благое недеяние приятно сердцу Его. Не принимай опрометчивых решений – и Милость Светлых Богов да пребудет над тобою вовек.Подписи, конечно же, не было.
– Бред какой-то. Что бы это значило? – пожала плечами Бетси.
– Что именно, миледи?
Девушка от неожиданности вздрогнула.
– Это вы, Сэдрик? Что случилось?
– Ничего, миледи. Мне показалось, что вы звонили.
Бетси с сожалением подумала, что со слухом у верного дворецкого тоже не все в порядке.
– Нет…
– Простите, миледи. Извиняюсь еще раз, но не удобнее ли уничтожать почту в камине?
Сэдрик почтительно указал на письмо в руках хозяйки. Та перевела взгляд, и ее брови от удивления поползли вверх – письмо начало тлеть. Затем оно вспыхнуло ярким пламенем, и через мгновение от странного послания остался лишь пепел.
– Мистика и только! – вздохнула девушка. – Ом мани!
– Совершенно верно, миледи, – согласился дворецкий. – Мистика, а также некоторые химические соединения, реагирующие на…
– …Овсянку, – согласилась Бетси, невольно принюхиваясь, но, кроме благовоний, пепел ничем не пах.
– Убрать мусор, миледи?
Сэдрик был, как всегда, невозмутим. В этом доме приходилось видеть и не такое.
– Будьте любезны… И закажите для меня, пожалуйста, билеты на утренний субботний поезд до Лондона.
– И гостиницу?
– Пожалуй. Возможно, я задержусь в столице на несколько дней…
По извращенной логике вещей всегда, когда нет нужды в попутчиках, они появляются, причем в огромных количествах. Вот и теперь напротив Бетси сидел и листал очередной омерзительный роман Дина Кунца типичный кокни в ужасающей расцветки рубахе под ощутимо пропотевшим пиджаком. Как он попал в вагон люкс, Элизабет могла только догадываться. «В следующий раз поеду в Лондон на автомобиле, – решила она, – а еще лучше полететь самолетом и спрыгнуть с парашютом прямо на Пиккадилли. Все лучше, чем подобное соседство!..» К счастью, сосед не обращал на нее внимания, и Бетси, надев наушники, включила компакт-диск и прикрыла глаза. Сегодня это был старый добрый Трент Резнор с «Nine Inch Nails». Хорошо еще, верный Сэдрик не подсунул ей «Бранденбургские концерты» Баха. А ведь собирался! Значит, и склероз имеет свои достоинства…
Со стороны могло казаться, что Бетси спит. Так, видимо, подумал и кокни, который то и дело поглядывал на спутницу поверх истрепанной книжицы. Что уж он там себе думал, Бетси не могла и представить, но на всякий случай просчитала траекторию удара, если он, к примеру, схватит ее за колено.
Не схватил – и девушка слегка обиделась. Поезд подошел к перрону лондонского вокзала и мягко остановился. Бетси сняла наушники и, улыбнувшись излишне скромному попутчику, вышла.
В Лондоне было прохладнее, чем дома. Девушка оглянулась и невольно поморщилась – на перроне пахло мазутом. Вокруг сновали носильщики, прошествовала многолюдная компания щебечущих японских туристов, увешанных видеокамерами. Но внимание Бетси привлекли не они, а слегка сутулый молодой человек в светлом костюме, с виду англизированный индиец или пакистанец. Он стоял у газетного автомата, держа в руке букетик нарциссов, и кого-то высматривал среди приехавших пассажиров. Кого именно, Элизабет поняла через минуту, когда их глаза встретились. Как любой неопытный шпик, индиец тут же отвернулся и со смущенным видом начал поправлять свой букет, дабы через пару секунд снова стрельнуть взором в сторону девушки. Но ее уже не было – она спешила к выходу из здания вокзала, прикидывая на ходу, что за странный встречающий так откровенно за ней шпионит. Интересно, встречаются ли среди выходцев из Индостана сексуальные маньяки?
Довольно неучтиво растолкав встречный поток пассажиров, Бетси вышла на привокзальную площадь и обернулась, чтобы в очередной раз увидеть индийца. Тот, избавившись от нарциссов и протискиваясь в двери, что-то торопливо говорил в трубку сотового телефона. Значит, не маньяк, тот бы звонить не стал…
А если это целая банда маньяков?
Достаточно быстро, но так, чтобы это не было похоже на бегство, Бетси направилась к стоянке, где как раз скучали несколько черных лондонских такси, издали весьма похожих на катафалки. При этом она старалась не упускать из поля зрения индийца, и потому не заметила, как к самой кромке тротуара подъехал старенький серый «датсун». И напрасно! Из распахнувшихся дверец выскочили двое мужчин и схватили Элизабет за руки с явным намерением затащить в салон. Версия о маньяках с Индостана начала походить на правду…
…То, что против нее работают непрофессионалы, Бетси поняла сразу – нормальные похитители как минимум покинули бы автомобиль с одной, ближней к тротуару стороны, тогда как сейчас один из нападавших обежал ее сзади. Что ж, хорошо! Бетси закатила глаза, ойкнула и расслабилась ровно настолько, чтобы держащие ее вообразили, что она отдается им на милость, и поволокли внутрь машины. Так они, разумеется, и сделали.
Рассматривать похитителей не было времени, но то, что оба – не европейцы, Бетси поняла сразу. Никаких особых предубеждений к другим расам у нее не имелось, да и глупо рассуждать об этом, когда тебя тащат в автомобиль неизвестные люди – пусть они хоть белые, хоть негры, хоть даже папуасы.
…Или все-таки индийцы?
В этот момент один из них, полный и черноволосый, оперся свободной рукой о стойку дверцы. Такой подарок судьбы Бетси просто не могла упустить. Удар! Еще один, ногой по дверце! И вот уже толстяк визжит и приплясывает, занятый только одним – в кровь разбитым запястьем. Второй на мгновение опешил – и этого оказалось достаточно, чтобы ударить его ребром освободившейся ладони по горлу. Захрипев, незадачливый похититель рухнул на колени, и Бетси коротким прыжком вскочила на багажник, а затем и на крышу «датсуна». Чувствуя, как под каблуками проминается тонкий японский металл, она оттолкнулась посильнее и перепрыгнула на стоявший поодаль пикап, потом на черный «воксхолл» и только потом спрыгнула на брусчатку проезжей части. Вуаля!
Девушка быстро обернулась – ее преследовал только индиец с телефоном. Замечательно! Правда, сейчас он был уже без телефона, а безобидную пластиковую трубку сменил довольно крупный пистолет неизвестной Элизабет марки. Похоже, дело принимало серьезный оборот. «Интересно, где же хваленая лондонская полиция, наши обожаемые „бобби“? Или я налоги не плачу?» – успела подумать Бетси, бросаясь бежать. Пробираясь меж прохожими, она развила довольно приличную скорость, с удовольствием отметив, что преследователь не только безнадежно отстает, а к тому же наткнулся на газетчика и потерял еще пару драгоценных секунд. Стрелять индиец не решался, а возможно, и не собирался – пистолет вполне мог быть газовым или шоковым. Но тем не менее…
Круто свернув на очередном повороте, Бетси вбежала в сувенирную лавку, в этот час полную покупателей, и остановилась. Из-за огромного чучела медведя ей было хорошо видно сквозь витрину, как ее преследователь выскочил из-за угла, остановился на перекрестке, потоптался на месте, запихнул пистолет куда-то под пиджак, как он закрутил головой, отдуваясь, и снова заговорил с кем-то по телефону. Судя по унылой мине индийца, ничего приятного он не услышал. Стопроцентный нагоняй – и правильно, нечего ушами смуглыми хлопать! Убрав телефон и еще раз безнадежно оглядевшись, индиец вздохнул и замахал рукой, останавливая такси.
– Леди?
Бетси обернулась. К ней обращался сухонький старичок, видимо, владелец лавки. Он выбрался из-за прилавка и неслышно подошел к ней, пока девушка наблюдала за телодвижениями преследователя.
– Вы заинтересовались этим медведем, не так ли? – учтиво продолжал старичок.
– Да, – кивнула Элизабет. – Медведь… конечно… Я, знаете, еще с детства…
– Вы так внимательно его рассматривали, что я осмелился… Это настоящий русский медведь, леди. Чучелу уже сто двадцать семь лет, и ранее оно стояло в особняке князя Юсупова в Санкт-Петербурге. У меня есть все необходимые документы, которые…
– Да что вы говорите? – восхитилась Элизабет. – О славянская экзотика!.. Увы, он несколько великоват для моего дома. К тому же эти русские князья… Юсупов… Не тот ли Юсупов, что убил Распутина?
– Подобное знание истории делает вам честь, леди. – Старичок поклонился. – Что ж, раз медведь вам не подходит, не смею вас больше тревожить. Только один маленький совет…
Он замялся, покачивая розовой, покрытой редким пухом головой.
– Вы знаете, где продается медведь меньших размеров? – поторопила его девушка.
– Нет… Но единственной дочери почтенного барона Генриха Эссенхауза не следует ходить по улицам Лондона в одиночку. И тем более играть на них в догонялки…
Бетси поглядела на старичка уже внимательнее, мельком пожалев, что не захватила с собой пистолет. А еще лучше – автомат «узи».
– И как вы меня узнали?
Старичок лишь загадочно улыбнулся, снова поклонился и вернулся к покупателям. Бетси посмотрела ему вслед и вздохнула. Это уже совершенно не смешно… И если день так начался, то чем же он, извините, может закончиться?! Как там было в самовозгорающемся письме? «Что бы ни делал человек, Светлое Око всегда над ним. Пути всех людей открыты Ему. Благое недеяние приятно сердцу Его. Не принимай опрометчивых решений. И милость Светлых Богов да пребудет над тобою вовек». Светлое Око… Ну кое-что уже понятно. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сообразить – таких совпадений не бывает. Индийцы-пакистанцы на вокзале, таинственное письмо, пахнущее восточными благовониями… Ом мани, одним словом!
«А что будет дальше? – прикинула Бетси. – Бенгальский тигр?» Она еще раз оглянулась на любезного старичка, который как раз продавал большую безвкусную шкатулку толстой туристке, и, стараясь ступать бесшумно, покинула спасительную лавку.
К ее крайнему удивлению тигр так и не появился.
В отель «Метрополь», который располагался не так уж далеко от вокзала, Бетси решила идти пешком. Во-первых, она не очень любила лондонские такси, передвигавшиеся со скоростью двухсотлетней черепахи, во-вторых, погода была на диво хороша, а злокозненных индо-пакистанцев поблизости вроде бы не наблюдалось. Бетси купила рожок с шоколадным мороженым и не спеша пошла по направлению к гостинице, выбирая улочки с менее оживленным движением.
Лондон жил своей обыденной жизнью. Туристы с глупыми восторженными лицами фотографировались на фоне памятников и достопримечательностей, старушки и дети кормили жирных грязных голубей, у мраморной ограды парка дремали несколько панков с умопомрачительными прическами, уличный музыкант-негр играл на саксофоне что-то из Чарли Паркера… Недавняя сумбурная драка у вокзала уже казалась сном или увиденной по телевизору сценой из кинобоевика – из тех, что так не по душе доброму Сэдрику. Хотя нет, небольшое воспоминание осталось. Бетси, поморщившись, потерла предплечье, на котором отпечатались два синяка – следы пальцев нападавшего. Еще и это! Попробовать замазать тональным кремом? А, ладно, так сойдет, на пляж сегодня не идти…
В «Метрополе», как и почти в каждой старой и дорогой гостинице, было тихо и безлюдно. Публика, селившаяся здесь, относилась к тому сорту людей, которые составляли «старую добрую Англию» – отставные генералы и полковники, полуразорившиеся аристократы, члены парламента. Изредка можно было встретить парочку нуворишей, которые считали за счастье столкнуться в гостиничных коридорах и ресторане с обломками Империи. Однако последние мало обращали внимания на «выскочек». Время, казалось, застыло для достопочтенных стариков и старушек, живших еще временами битвы при Сомме и Агадирского кризиса.
Бетси в который раз почувствовала себя посетительницей музея восковых фигур мадам Тюссо. Среди почтенных маразматиков, обитавших в «Метрополе», было много лиц, знакомых ей еще с детства по отцовским раутам. Барон Эссенхауз в силу своего общественного положения был вынужден вести соответствующий образ жизни. В бюргерской Германии ему еще так-сяк удавалось жить в своем замке затворником. Но когда семья переезжала в Великобританию, то руководство брала в свои руки леди Эмили. Раза три или четыре в год в ее пертском имении собирался «цвет общества», чтобы выпить шерри и бренди, закусив свежими парижскими устрицами и иранской черной икрой… Впрочем, именно в таком порядке выпивок-закусок Бетси не была уверена. Может, гости пробавлялись тридцатилетним шотландским джином, обсуждая последние решения правительства и вспоминая былые славные времена. Лорд Керзон, лорд Биконсфильд, этот выскочка Ллойд-Джордж… Уже тогда Элизабет предпочитала сбегать с этого бала теней в сад или на речку…
– Элизабет, дитя мое, ты ли это? – услыхала она чей-то скрипучий голос.
«Начинается», – обреченно подумала девушка и со вздохом изобразила одну из самых вежливых и ничего не значащих улыбок. Обернувшись, она увидела маленького, кругленького старичка, фигурой напоминавшего Шалтая-Болтая. Что-то знакомое почудилось в чертах его морщинистого лица. «Кто бы это мог быть?»
– Юная леди! Да. Юная леди не узнает своего доброго дядюшку? Да! Дядюшку Арчи?!
«Слава богу! Это всего лишь мой двоюродный… или троюродный? Да, двоюродный дядя Арчибальд МакДугал».
Родственников у Бетси было много. Очень много. Слишком много…
– Дядюшка! Знаете, я так рада. Столько лет!..
Кадык на морщинистой шее дернулся.
– Да! Пятнадцать… Нет, шестнадцать. Нет, все-таки пятнадцать. Да. Не виделись. Нехорошо. Не приходишь. Не пишешь. Не звонишь. Впрочем, звонить не надо, телефон – не для молодых девушек. Да. Говорил я твоей матери, что в Перте жить не стоит. Да. Там до сих пор бродят католики. Да. Это опасно. Очень. Католики хотели взорвать короля Джеймса с помощью бочки пороха. Да. У них главный был Гай Фоке, его за это каждый год сжигают на соломе. Да. А ты еще и путешествуешь! Да. За границей юным девушкам бывать вредно, там много иностранцев. Да!