Страница:
– Почему меньше? – Постум нахмурился.
– Потому что Руфина и Империю опекали гении. А тебя некому поправить. Так что когда ты вернёшь власть, ты должен будешь её отдать.
– Но это невозможно! И потом у меня есть гений. Даже два. У меня есть Гет и Гэл! – Постум замолчал, понимая, что Элий прав. Что это совсем не те гении.
– Но если он исправится… – начала было Норма.
Элий отрицательно покачал головой. Моральные качества Постума в данном случае не имели значения.
Сражаться за власть, чтобы её отдать! Невероятно. Несправедливо. Подло в конце концов требовать такое.
«А я возьму и не отдам. Да, не отдам!» – хотел крикнуть Постум.
Но не успел.
V
VI
ГЛАВА XII
I
II
III
ГЛАВА XIII
I
– Потому что Руфина и Империю опекали гении. А тебя некому поправить. Так что когда ты вернёшь власть, ты должен будешь её отдать.
– Но это невозможно! И потом у меня есть гений. Даже два. У меня есть Гет и Гэл! – Постум замолчал, понимая, что Элий прав. Что это совсем не те гении.
– Но если он исправится… – начала было Норма.
Элий отрицательно покачал головой. Моральные качества Постума в данном случае не имели значения.
Сражаться за власть, чтобы её отдать! Невероятно. Несправедливо. Подло в конце концов требовать такое.
«А я возьму и не отдам. Да, не отдам!» – хотел крикнуть Постум.
Но не успел.
V
Рёв прокатился гулким эхом по разрушенным залам Кносского дворца. И от этого рёва кровь застыла в жилах. Ибо всем пришла в голову одна и та же мысль – так может рычать только ужасный сын Пасифаи.
– Бегите! – крикнул Постум и понял, что нелепо просить Элия или Норму бежать.
Тогда он бросился к ведущей вниз лестнице – навстречу чудовищу. Миновал несколько комнат. На голубой стене резвились нарисованные тысячи лет назад дельфины. Вновь какие-то переходы. Постум выскочил на другую лестницу, сложенную из огромных глыб. И здесь почти нос к носу столкнулся с тварью. Чудовище медленно вывернуло из темноты под аркой и едва не снесло эту арку могучим плечом.
Постум кинулся вверх по лестнице. Чудовище – за ним. Оно мчалось огромными прыжками, перепрыгивая сразу через полпролета. Огромная бычья голова с чудовищными рогами, мощный торс, слишком мощный для коротких, кривых, но очень сильных ног. Налитые кровью глаза светились в темноте, с чёрных губ падали хлопья густой розовой пены. Постум выстрелил – и промазал. В такое чудище – и не попал. Зверь оказался на редкость проворен. Где-то недалеко женщины вопили от ужаса. Постум вновь нажал на спусковой крючок. В этот раз пуля ударила монстра чуть ниже ключицы. Минотавр даже не покачнулся. Красное пятно на смуглой коже напоминало раздавленную вишню. Ещё выстрел. Пуля срикошетила ото лба чудовища. Постум вновь прицелился. Осечка. Патроны кончились. Юноша бросил бесполезное оружие и обнажил меч. Нелепая, глупая смерть. Чудовище вытянуло огромные руки с толстыми пальцами – каждый толщиной в человечью руку. Одним махом клинок срезал четыре пальца. Минотавр отпрянул. Кровь веером обрызгала стены и выкрашенные киноварью колонны. От рёва содрогнулись стены. Минотавр наклонил голову, метя рогами в живот Постуму. Император отпрыгнул – удар пришёлся в стену. Постум метнулся наверх, одним духом взлетел на пролёт и обернулся. Минотавр все ещё пытался выдернуть из кладки застрявшие рога. И тут к нему подскочил Элий и почти в упор разрядил всю обойму парабеллума в бок чудовищу – туда, где у странной твари, по всей видимости, должна находиться печень. Элий выхватил меч Но в этот миг Минотавр освободился – теперь два отверстия солидных размеров зияли в старинной кладке. Зверь повернулся, взмахнул изувеченной рукой. Это и спасло Элия – лишь один палец чудовища задел его. Бывший гладиатор отлетел к стене и остался лежать недвижно. А Минотавр вновь повернулся к императору. И хотя по коже его струёй бежала кровь, кажется, ярость твари лишь возросла. Постум огляделся. Люлька реставратора висела в двух футах над его головой. Вот если бы забраться туда – это бы уравняло их в росте. Постум бросил меч в ножны, ухватился за люльку, подтянулся и перебросил тело через решётку. Минотавр был уже рядом. Голова его торчала над краем люльки. Постум всадил меч в шею чудовища. Если клинок не перерезал артерию, императору конец. Минотавр стоял несколько мгновений, покачиваясь и с изумлением глядя на наглого человечка, который осмелился причинить ему такое… А потом туша стала медленно оседать. Только сейчас Постум почувствовал, что он весь мокрый от пота.
Август глянул вниз. Минотавр не шевелился.
Тут в зал влетела Норма. Вот смех – неужели женщина тоже собиралась сразиться с Минотавром? Увидев Элия у стены, всего облитого кровью, она замерла, зажав руками рот и не в силах пошевелиться.
Но Элий поднялся как ни в чем не бывало.
– Ты как? Живой? – крикнул Постум, перевешиваясь через край люльки.
– Нормально. Шишку набил на затылке. Да ещё эта тварь залила меня своей кровью.
– Кровь с ореолом платины, – заметил Постум.
– Это гений Кносского дворца. – Элий остановился над недвижной тушей. – Где-то во дворце должен быть источник радиоактивности. – У тебя есть с собой радиоактивные вещества? – повернулся Элий к Норме.
Та отрицательно покачала головой.
– Я давным-давно занимаюсь физикой лишь в теории. Как и сексом, – она позволила себе усмехнуться.
– Чего тут ломать голову, – отозвался Постум. – Кто-то спрятал футляр с изотопом во дворце. Чтобы гений дворца метаморфировал и превратился в Минотавра.
– Исполнителя мы не знаем, но имя заказчика каждому из нас хорошо известно, – предположил Элий.
– Выходит, меня здесь ждали? – спросил император, отирая лицо краем туники.
– Вряд ли, – улыбнулась Норма. – Этот зверь был выращен для меня.
– Бегите! – крикнул Постум и понял, что нелепо просить Элия или Норму бежать.
Тогда он бросился к ведущей вниз лестнице – навстречу чудовищу. Миновал несколько комнат. На голубой стене резвились нарисованные тысячи лет назад дельфины. Вновь какие-то переходы. Постум выскочил на другую лестницу, сложенную из огромных глыб. И здесь почти нос к носу столкнулся с тварью. Чудовище медленно вывернуло из темноты под аркой и едва не снесло эту арку могучим плечом.
Постум кинулся вверх по лестнице. Чудовище – за ним. Оно мчалось огромными прыжками, перепрыгивая сразу через полпролета. Огромная бычья голова с чудовищными рогами, мощный торс, слишком мощный для коротких, кривых, но очень сильных ног. Налитые кровью глаза светились в темноте, с чёрных губ падали хлопья густой розовой пены. Постум выстрелил – и промазал. В такое чудище – и не попал. Зверь оказался на редкость проворен. Где-то недалеко женщины вопили от ужаса. Постум вновь нажал на спусковой крючок. В этот раз пуля ударила монстра чуть ниже ключицы. Минотавр даже не покачнулся. Красное пятно на смуглой коже напоминало раздавленную вишню. Ещё выстрел. Пуля срикошетила ото лба чудовища. Постум вновь прицелился. Осечка. Патроны кончились. Юноша бросил бесполезное оружие и обнажил меч. Нелепая, глупая смерть. Чудовище вытянуло огромные руки с толстыми пальцами – каждый толщиной в человечью руку. Одним махом клинок срезал четыре пальца. Минотавр отпрянул. Кровь веером обрызгала стены и выкрашенные киноварью колонны. От рёва содрогнулись стены. Минотавр наклонил голову, метя рогами в живот Постуму. Император отпрыгнул – удар пришёлся в стену. Постум метнулся наверх, одним духом взлетел на пролёт и обернулся. Минотавр все ещё пытался выдернуть из кладки застрявшие рога. И тут к нему подскочил Элий и почти в упор разрядил всю обойму парабеллума в бок чудовищу – туда, где у странной твари, по всей видимости, должна находиться печень. Элий выхватил меч Но в этот миг Минотавр освободился – теперь два отверстия солидных размеров зияли в старинной кладке. Зверь повернулся, взмахнул изувеченной рукой. Это и спасло Элия – лишь один палец чудовища задел его. Бывший гладиатор отлетел к стене и остался лежать недвижно. А Минотавр вновь повернулся к императору. И хотя по коже его струёй бежала кровь, кажется, ярость твари лишь возросла. Постум огляделся. Люлька реставратора висела в двух футах над его головой. Вот если бы забраться туда – это бы уравняло их в росте. Постум бросил меч в ножны, ухватился за люльку, подтянулся и перебросил тело через решётку. Минотавр был уже рядом. Голова его торчала над краем люльки. Постум всадил меч в шею чудовища. Если клинок не перерезал артерию, императору конец. Минотавр стоял несколько мгновений, покачиваясь и с изумлением глядя на наглого человечка, который осмелился причинить ему такое… А потом туша стала медленно оседать. Только сейчас Постум почувствовал, что он весь мокрый от пота.
Август глянул вниз. Минотавр не шевелился.
Тут в зал влетела Норма. Вот смех – неужели женщина тоже собиралась сразиться с Минотавром? Увидев Элия у стены, всего облитого кровью, она замерла, зажав руками рот и не в силах пошевелиться.
Но Элий поднялся как ни в чем не бывало.
– Ты как? Живой? – крикнул Постум, перевешиваясь через край люльки.
– Нормально. Шишку набил на затылке. Да ещё эта тварь залила меня своей кровью.
– Кровь с ореолом платины, – заметил Постум.
– Это гений Кносского дворца. – Элий остановился над недвижной тушей. – Где-то во дворце должен быть источник радиоактивности. – У тебя есть с собой радиоактивные вещества? – повернулся Элий к Норме.
Та отрицательно покачала головой.
– Я давным-давно занимаюсь физикой лишь в теории. Как и сексом, – она позволила себе усмехнуться.
– Чего тут ломать голову, – отозвался Постум. – Кто-то спрятал футляр с изотопом во дворце. Чтобы гений дворца метаморфировал и превратился в Минотавра.
– Исполнителя мы не знаем, но имя заказчика каждому из нас хорошо известно, – предположил Элий.
– Выходит, меня здесь ждали? – спросил император, отирая лицо краем туники.
– Вряд ли, – улыбнулась Норма. – Этот зверь был выращен для меня.
VI
– Кто тебя поддерживает, император? – спросила Норма.
Они сидели в садике её маленького дома. Ночь уже давно опустилась над островом. В саду горел большой матовый фонарь, и пурпурная бабочка, выпорхнув из темноты, припала на мгновение к светящемуся шару и тут же вновь исчезла в ночи.
– Она каждый день появляется, – сказала Норма, провожая бабочку взглядом. – Странно, я думала – они однодневки. А эта летает уже давно. Так кто тебя поддерживает?
– Ты да ещё Философ.
– Я поддерживаю Постума. Всегда! – подал голос Гет, отрываясь от огромного кратера: за неимением другой посуды змею его порцию положили в старинный кратер.
– Гет, заткнись. Я серьёзно. Кто в армии может тебя поддержать? – настаивала Норма. – Опыт с Цезоном Галлом доказывает, что сам по себе титул императора ничего не решает.
– Напоминаю, что перед тобой гений. Требую вежливого обращения. Если я внешне не похож на одного из вас или на этих жирных олимпийцев, то это ничего не значит, – обиделся Гет. – У меня, между прочим, волосы стали на голове расти. Лет этак через двести я буду полностью антропоморфен.
– Я поддерживал в сенате кандидатуру Гнея Рутилия на пост первого префекта претория, – задумчиво проговорил Постум. – Но не уверен, что легат поддержит меня.
– И сколько у него войск?
– Легион. Десятый легион. Когда-то этот номер носил любимый легион Юлия Цезаря.
– Это было так давно. Те ребятки успели умереть. Да и легион расформировали, а потом создали вновь.
– Севернее, в сорока милях, стоит ещё Двадцатый легион. Жаворонки. Его перебросили из Галлии во временный лагерь, потому как Бенит сомневался в его благонадёжности.
– М-да… Что ещё можно взять с севера? – спросил Элий.
– Нет. Практически ничего. Иначе на нас бросятся вики. А Пятый легион в плену, в полном составе. Но Сабиний Деций его не отдаст, хотя он мой дальний родственник.
– Но ты – император. Ты можешь набрать новые легионы.
– За месяц? Х-м… Легионы необученных новобранцев, которых тут же превратят в пульпу. А где оружие, обмундирование?
– Дайте мне сказать, – вмешался Гет. – Мы забыли, что Империя по-прежнему является членом Содружества, хотя и умудрилась нагадить многим, если не всем. Но все же она слишком велика, чтобы можно было игнорировать её требования. Или не заметить просьбу императора Рима. Почему бы тебе, Август, не попросить помощи у союзников и поставить во главе объединённой армии Содружества Рутилия? Правда, все твои распоряжения станут полностью легитимными после твоего двадцатилетия. А до этого времени…
– До этого времени на меня нападёт ещё десяток минотавров, – засмеялся Постум. Смех получился натянутый. – И меня непременно прикончат.
Змей раздражённо махнул хвостом:
– Пусть Орк сожрёт твоего Минотавра. Отбился сегодня, и в другой раз отобьёшься. Не маленький. Да и телохранителям вели себя лучше охранять. Твой Крот мог бы немного подсуетиться. Я о другом. Ты должен начать действовать уже сейчас, а не отсиживаться на Крите. Обратись к союзникам. Оставшегося времени едва хватит на переговоры. У Франкии неплохая армия.
– Они держат её против виков.
– Но пару легионов дать могут.
– А если союзники не откликнутся? – засомневалась Норма. – Бенит столько раз всем делал гадости, что члены Содружества будут лишь злорадствовать, глядя, как варвары наносят нам поражение за поражением.
– Если бы я превратился в человека! – вздохнул Гет. – Я бы все устроил. Но кто будет вести переговоры со змеем! Как вы не понимаете! То, что Бенит всем подгадил, тебе на руку, Постум. Жми на то, что ты будешь вести иную политику. Ты – не Бенит.
– Что ж, последую совету гения. Нам нужны несколько верных людей, чтобы отвезти письма, – согласился Август.
– Муций и Корв, – сказал Постум.
– Ты им доверяешь?
– У меня нет выбора.
– Хорошо, пусть будут Муций и Корв. Итак, что у нас есть… – Постум обвёл сидящих на террасе взглядом. – Десятый и Двадцатый легионы в Виндобоне. Будем считать, что это не так уж и мало. Легионы союзников, которые мы вряд ли получим, и…
– Обратись к Новгородской Республике, – вдруг сказал Элий. – Они всегда были на твоей стороне. Они могут помочь.
– Можно забрать из германских провинций три легиона. Но успеем ли мы их перебросить? – задумался Постум.
– Ребята, неужели во всей Империи нет десятка умных военных, чтобы спланировать операцию? – изумился Гет. – Зачем этот дилетантизм? Занимайтесь политикой. Прежде всего – союзники. А военными действиями пусть руководит Рутилий. Ваша задача – сделать так, чтобы он оказался на нашей стороне. Кто наш главный и самый сильный союзник?
– Франкия, – ответили Элий и Постум одновременно.
– Значит, Элий должен ехать во Франкию.
– Почему я?
– Потому что одно твоё имя является гарантией по любому векселю, – популярно разъяснил Гет.
Они сидели в садике её маленького дома. Ночь уже давно опустилась над островом. В саду горел большой матовый фонарь, и пурпурная бабочка, выпорхнув из темноты, припала на мгновение к светящемуся шару и тут же вновь исчезла в ночи.
– Она каждый день появляется, – сказала Норма, провожая бабочку взглядом. – Странно, я думала – они однодневки. А эта летает уже давно. Так кто тебя поддерживает?
– Ты да ещё Философ.
– Я поддерживаю Постума. Всегда! – подал голос Гет, отрываясь от огромного кратера: за неимением другой посуды змею его порцию положили в старинный кратер.
– Гет, заткнись. Я серьёзно. Кто в армии может тебя поддержать? – настаивала Норма. – Опыт с Цезоном Галлом доказывает, что сам по себе титул императора ничего не решает.
– Напоминаю, что перед тобой гений. Требую вежливого обращения. Если я внешне не похож на одного из вас или на этих жирных олимпийцев, то это ничего не значит, – обиделся Гет. – У меня, между прочим, волосы стали на голове расти. Лет этак через двести я буду полностью антропоморфен.
– Я поддерживал в сенате кандидатуру Гнея Рутилия на пост первого префекта претория, – задумчиво проговорил Постум. – Но не уверен, что легат поддержит меня.
– И сколько у него войск?
– Легион. Десятый легион. Когда-то этот номер носил любимый легион Юлия Цезаря.
– Это было так давно. Те ребятки успели умереть. Да и легион расформировали, а потом создали вновь.
– Севернее, в сорока милях, стоит ещё Двадцатый легион. Жаворонки. Его перебросили из Галлии во временный лагерь, потому как Бенит сомневался в его благонадёжности.
– М-да… Что ещё можно взять с севера? – спросил Элий.
– Нет. Практически ничего. Иначе на нас бросятся вики. А Пятый легион в плену, в полном составе. Но Сабиний Деций его не отдаст, хотя он мой дальний родственник.
– Но ты – император. Ты можешь набрать новые легионы.
– За месяц? Х-м… Легионы необученных новобранцев, которых тут же превратят в пульпу. А где оружие, обмундирование?
– Дайте мне сказать, – вмешался Гет. – Мы забыли, что Империя по-прежнему является членом Содружества, хотя и умудрилась нагадить многим, если не всем. Но все же она слишком велика, чтобы можно было игнорировать её требования. Или не заметить просьбу императора Рима. Почему бы тебе, Август, не попросить помощи у союзников и поставить во главе объединённой армии Содружества Рутилия? Правда, все твои распоряжения станут полностью легитимными после твоего двадцатилетия. А до этого времени…
– До этого времени на меня нападёт ещё десяток минотавров, – засмеялся Постум. Смех получился натянутый. – И меня непременно прикончат.
Змей раздражённо махнул хвостом:
– Пусть Орк сожрёт твоего Минотавра. Отбился сегодня, и в другой раз отобьёшься. Не маленький. Да и телохранителям вели себя лучше охранять. Твой Крот мог бы немного подсуетиться. Я о другом. Ты должен начать действовать уже сейчас, а не отсиживаться на Крите. Обратись к союзникам. Оставшегося времени едва хватит на переговоры. У Франкии неплохая армия.
– Они держат её против виков.
– Но пару легионов дать могут.
– А если союзники не откликнутся? – засомневалась Норма. – Бенит столько раз всем делал гадости, что члены Содружества будут лишь злорадствовать, глядя, как варвары наносят нам поражение за поражением.
– Если бы я превратился в человека! – вздохнул Гет. – Я бы все устроил. Но кто будет вести переговоры со змеем! Как вы не понимаете! То, что Бенит всем подгадил, тебе на руку, Постум. Жми на то, что ты будешь вести иную политику. Ты – не Бенит.
– Что ж, последую совету гения. Нам нужны несколько верных людей, чтобы отвезти письма, – согласился Август.
– Муций и Корв, – сказал Постум.
– Ты им доверяешь?
– У меня нет выбора.
– Хорошо, пусть будут Муций и Корв. Итак, что у нас есть… – Постум обвёл сидящих на террасе взглядом. – Десятый и Двадцатый легионы в Виндобоне. Будем считать, что это не так уж и мало. Легионы союзников, которые мы вряд ли получим, и…
– Обратись к Новгородской Республике, – вдруг сказал Элий. – Они всегда были на твоей стороне. Они могут помочь.
– Можно забрать из германских провинций три легиона. Но успеем ли мы их перебросить? – задумался Постум.
– Ребята, неужели во всей Империи нет десятка умных военных, чтобы спланировать операцию? – изумился Гет. – Зачем этот дилетантизм? Занимайтесь политикой. Прежде всего – союзники. А военными действиями пусть руководит Рутилий. Ваша задача – сделать так, чтобы он оказался на нашей стороне. Кто наш главный и самый сильный союзник?
– Франкия, – ответили Элий и Постум одновременно.
– Значит, Элий должен ехать во Франкию.
– Почему я?
– Потому что одно твоё имя является гарантией по любому векселю, – популярно разъяснил Гет.
ГЛАВА XII
Игры Цезона Галла против варваров
«Римская армия может выиграть любую войну. Риму нужно вернуться к границам Империи времён Траяна, и тогда мы станем неуязвимы».
«Акта диурна», 8-й день до Календ июня[27]
I
Макрин был уверен, что победит. Он никогда не сомневался в своей избранности и лишь ждал часа. И дождался. Истины светили звёздами с небес, видимые лишь ему, Макрину. Южная граница Готии укреплена, повсюду доты, надолбы, окопы, ряды колючей проволоки: здесь и мышь не проскочит. А со стороны степей нападения ждать не придётся. Не пойдут же варвары через земли двух словенских княжеств, чтобы напасть на царство Готское. Да и полноводная Ра у них на пути. Есть, правда, мосты у Раграда, но кто же пустит варваров к Раграду! Итак, осталось лишь произнести зажигательную речь, и солдаты воспрянут, станут героями и сокрушат. Смерть! Свинец! Сталь! Кровь! Каждое слово – как взрыв. Макрин давно уверился в волшебной силе слова, очаровал сам себя этой уверенностью. И других очарует. Смерть! Свинец! Сталь! Кровь!
– Воины! – воскликнул он. – За вами Империя!
Хотя за ними была лишь Готия, не самый надёжный союзник Содружества, и престарелый Книва, трясущийся от страха в Танаисе. Если бы можно было откупиться от варваров, он бы откупился. Но от монголов откупиться было нельзя.
Макрин не говорил, он пел.
«Цицерон»… – шепнул кто-то из насмешников в задних рядах десятой когорты, но на него зашикали.
Уже не смысл слов, а музыкальные периоды и восторженные сравнения, как некий гипноз, обрушивались на когорты. Цезон Галл стоял рядом на трибунале с непроницаемым лицом. За свою жизнь он слышал много речей.
– У нас самая лучшая в мире кавалерия! – кричал Макрин.
– Га-а-а… – катилось по рядам в ответ.
– У нас лучшие в мире легионы!
– Га-а-а… – эхом отзывались когорты.
А рядового легионера десятой когорты Гая Куриона охватила вдруг неясная тоска. Ему захотелось встать на цыпочки, оглянуться. Тоска все усиливалась. Не слова Макрина его смутили, но сам воздух вдруг стал плотным и как будто враждебным, и можно было учуять за сотни миль ползущую по степи смертельную опасность.
– Воины! – воскликнул он. – За вами Империя!
Хотя за ними была лишь Готия, не самый надёжный союзник Содружества, и престарелый Книва, трясущийся от страха в Танаисе. Если бы можно было откупиться от варваров, он бы откупился. Но от монголов откупиться было нельзя.
Макрин не говорил, он пел.
«Цицерон»… – шепнул кто-то из насмешников в задних рядах десятой когорты, но на него зашикали.
Уже не смысл слов, а музыкальные периоды и восторженные сравнения, как некий гипноз, обрушивались на когорты. Цезон Галл стоял рядом на трибунале с непроницаемым лицом. За свою жизнь он слышал много речей.
– У нас самая лучшая в мире кавалерия! – кричал Макрин.
– Га-а-а… – катилось по рядам в ответ.
– У нас лучшие в мире легионы!
– Га-а-а… – эхом отзывались когорты.
А рядового легионера десятой когорты Гая Куриона охватила вдруг неясная тоска. Ему захотелось встать на цыпочки, оглянуться. Тоска все усиливалась. Не слова Макрина его смутили, но сам воздух вдруг стал плотным и как будто враждебным, и можно было учуять за сотни миль ползущую по степи смертельную опасность.
II
Их подняли среди ночи и бросили… Нет, не в бой. На передислокацию. В степь. Белая пыль, поднятая солдатскими калигами, припорашивала лица слоем несъедобной муки. Зачем они покидали позиции, которые должны были защищать? На кого оставляли лабиринт окопов, доты, укрытия и укреплённый лагерь? Зачем тащились по степи в темноте, а потом под слепящим солнцем? Никто не объяснил. Легионеров охватила неприятная глухая тревога. Чтобы добыть победу, они должны были топать за нею час за часом, и туники под тяжёлыми броненагрудниками пропитывались потом. Они ещё верили, что идут за победой. Нелепость приказов не раздражала – никто не вдумывался в их смысл. Заплечные мешки сделались свинцовыми. Ремни впивались в плечи. Гай Курион с трудом стащил бронешлем с головы: пропитанный потом ремешок приклеился к подбородку – не отодрать.
Наконец марш оборвался. Они пришли – в никуда. Вокруг – по-прежнему степь. Ориентиром служили разбросанные друг подле друга курганы и полоска жидкого чахлого леса, посаженного сумасшедшими экологами над пересохшим ручьём. Один курган успели раскопать, и чёрная нора зияла, как вход в Аид. Велено было занять позиции и рыть окопы. Впрочем, сил ни у кого не было: окопы лишь успели наметить, прорыв канавки не глубже фута. Даже палатки не стали ставить – спать легли на голой земле, выставив часовых.
Наконец марш оборвался. Они пришли – в никуда. Вокруг – по-прежнему степь. Ориентиром служили разбросанные друг подле друга курганы и полоска жидкого чахлого леса, посаженного сумасшедшими экологами над пересохшим ручьём. Один курган успели раскопать, и чёрная нора зияла, как вход в Аид. Велено было занять позиции и рыть окопы. Впрочем, сил ни у кого не было: окопы лишь успели наметить, прорыв канавки не глубже фута. Даже палатки не стали ставить – спать легли на голой земле, выставив часовых.
III
Утро не принесло ясности. Пили воду из пластиковых бутылок, жевали сухие лепёшки. Обед обещал быть столь же скромным – полевая кухня застряла где-то в пути.
Центурион нервничал. Переговаривался по рации, кричал. Гай Курион видел, как по лицу центуриона, по гладко выбритой, отливающей синевой щеке стекает стеариновая капля пота. Одна, вторая… Гай стиснул винтовку.
За редкой полосой прикрывавшего их позиции леса непрерывно рокотало. Будто тысячи злобных псов собрались вместе и рычат, рычат. Отдали приказ рыть окопы.
На бреющем полёте над их позициями пролетел самолёт. В лучах солнца его крылья казались серебряными. Он летел так низко, что можно было отчётливо разглядеть красных драконов на крыльях. Два белых облачка зенитных разрывов повисли в синем небе слева и справа от самолёта. Но разведчик пролетел невредимый и скрылся.
– А ведь это не наш, – зачем-то сказал новобранец рядом с Гаем, как будто другие не видели.
Стало как-то тревожно, хотя происходящее ещё казалось каким-то ненастоящим, а смерть – далёкой. Окопы все же вырыли. Не замысловатый лабиринт, а тонкую полосу, надрез на земле, в который десятая когорта забились, как стая перепуганных бактерий в рану. Паутина колючей проволоки отгораживала их от рокочущего лесочка. Центурион опять разговаривал по рации. Вернее, пытался связаться, но связи не было. Дальний рык перешёл в лай – загрохотали римские батареи. Значит – скоро. Странно только, что весь этот грохот как будто в тылу. Ведь ожидали нападения с юга, там, где остались оборонительные укрепления.
Центурион вдруг швырнул рацию на землю и обернулся к легионерам. Снял бронешлем и подшлемник, провёл ладонью по коротким волосам. Лоб по горизонтали делил на две части красный след от шлема.
– Так, – процедил центурион сквозь зубы. – Слушай меня. Мы обосрались. И значит теперь – драпать. Мимо курганов к дороге и. там лучше всего до позиций в… – Он махнул рукой. – Кому как повезёт. Понятно?
Гай не понял.
– Как так?
– Драпать, – повторил центурион. – И побыстрее. Я бы вас прикрыл, да не смогу. Артиллерия прикроет. Минут пять есть. – Рвануло у самого леска. Все невольно пригнулись. У новобранца рядом с Гаем громко клацали зубы. Сам он почему-то пока не боялся. Пока. – Я им координаты дал. Ну… И да поможет нам Меркурий. Он бегает резво. Бежать!
Они вылезли из окопов и побежали. Многие бросали винтовки. Гай свою сохранил. Но замешкался и теперь бежал последним. Вернее, последним бежал центурион. Он вытащил «парабеллум». Гай немного отстал, чтобы бежать рядом с командиром.
– Ты, парень, не дури, драпай.
Отдалённый рык вдруг перешёл в оглушительный грохот. Гай рухнул на землю. Грохотало впереди, по бокам, сзади. Гай был в центре этого грохота. Подняться не было сил. Поднимешься – и ураган железа разорвёт тебя на куски. Гай ногтями царапал землю. Загрохотало левее. Рядом перестали падать комья земли. Гай приподнялся. В нескольких футах от него какой-то гвардеец спешно окапывался. Он напоминал собаку, которая решила зарыть в землю кость. Парень был одновременно и костью, и собакой. Земля и камни фонтаном летели из-под его лопатки. «Залез бы в курган, – подумал Гай, – там было хорошее убежище».
Гай вспомнил приказ центуриона и побежал. Несколько раз оглядывался. Противника не было. Чего они удирают, если никого нет? Трусы… Трусы… Гай приостановился. Центурион нагнал его.
– Держатся… а, ребята… молодцы… держатся… – Лицо центуриона странно морщилось. Он вновь оглянулся.
Но тут у них за спиной прекратило рокотать, и снаряды стали рваться где-то далеко. Но кто стрелял – Гай не мог разобрать. Непривычный был свист, незнакомый. И оттого что незнакомый – неприятный холодок потёк меж лопаток.
– По нашим лупят, – выдохнул центурион. – Скоро конец.
Батареи огрызались, но все реже.
Впереди была насыпь – остатки каких-то старых укреплений. Не задерживаясь, десятая когорта уже миновала их и теперь, рассыпавшись, мчалась по ровному полю. Гай вновь остановился и глянул за спину. По тому месту, где он только что лежал, вжимаясь в землю, полз большущий, металлический, серой и коричневой окраски жук. За ним ещё один. И ещё…
– Танки, – пояснил центурион.
Справа от Гая земля лопнула, комья брызнули во все стороны. Гая швырнуло на землю.
– Вставай! Беги! – орал центурион.
Гай встал на четвереньки и, только получив ощутимый пинок пониже спины, поднялся. Но до конца не распрямился, бежал согнувшись, почти что на четвереньках. Иногда полз. Но танки ползли быстрее. Куда как быстрее. Смерть… Ноги почему-то переставлялись очень медленно. И стали тяжёлыми, будто из меди. Смерть ползла следом. Гай вновь оглянулся. Танк уже разметал остатки укреплений. С его гусениц стекала белая пыль. Металлический монстр плевался огнём, неспешно поворачивая башню. И упрямо полз за Гаем.
«А как же Ра?» – подумал Гай. Как танки переправились через реку Ра? Вплавь? Разве танки умеют плавать?!
Впереди меж крошечных бегущих фигурок то там, то здесь поднимались в воздух комья земли. И фигурки падали, и почему-то не поднимались. Гай к ним приближался. Он бежал быстро. Он был отличным бегуном. И даже мечтал об Олимпийских играх. А попал вот сюда.
Подшлемник был мокрый насквозь, струи пота текли по лицу. Жуки ползли в долину… Гай сорвал с головы бронешлем и бросил. Танки уже рядом. И тут им наперерез вырвалась кавалерийская ала римлян. Чёрные холёные лошади, сверкающие броненагрудники всадников. Кавалерист доскакал до ближайшего серо-коричневого жука и рубанул с плеча. На броне осталась полоса. Прекрасная норикская сталь!
Гай, зачарованный этой нелепой картиной, споткнулся и упал. Он смотрел, как командир алы все рубит и рубит мечом броню, а конь его встал на дыбы и в ярости бьёт копытами. И тут из-за танковой брони выскочила маленькая фигурка в синем. Одна, вторая. Защёлкали выстрелы. И командир алы покатился по земле – прямо под гусеницы соседнего танка. Гаю почудилось, что сквозь грохот взрывов и выстрелов он слышит крик и хруст человеческого хребта под гусеницами. А чёрный конь мчался меж танками совершенно обезумевший.
– А где же монгольская кавалерия?
Рядом вновь взметнулась земля. Гая швырнуло в сторону. Сверху сыпались комья земли. Он тут же вскочил. В ушах звенело. Лицо было мокрым. Он поднёс руку к лицу. Ладонь стала красной.
Гай кинулся бежать, ничего не соображая. Бежал он не прямо, а вбок. Он помнил, что ала вылетела справа. Значит, там должны быть ещё римляне. Во всяком случае, он надеялся, что это так.
К своим! К своим!
Центурион нервничал. Переговаривался по рации, кричал. Гай Курион видел, как по лицу центуриона, по гладко выбритой, отливающей синевой щеке стекает стеариновая капля пота. Одна, вторая… Гай стиснул винтовку.
За редкой полосой прикрывавшего их позиции леса непрерывно рокотало. Будто тысячи злобных псов собрались вместе и рычат, рычат. Отдали приказ рыть окопы.
На бреющем полёте над их позициями пролетел самолёт. В лучах солнца его крылья казались серебряными. Он летел так низко, что можно было отчётливо разглядеть красных драконов на крыльях. Два белых облачка зенитных разрывов повисли в синем небе слева и справа от самолёта. Но разведчик пролетел невредимый и скрылся.
– А ведь это не наш, – зачем-то сказал новобранец рядом с Гаем, как будто другие не видели.
Стало как-то тревожно, хотя происходящее ещё казалось каким-то ненастоящим, а смерть – далёкой. Окопы все же вырыли. Не замысловатый лабиринт, а тонкую полосу, надрез на земле, в который десятая когорта забились, как стая перепуганных бактерий в рану. Паутина колючей проволоки отгораживала их от рокочущего лесочка. Центурион опять разговаривал по рации. Вернее, пытался связаться, но связи не было. Дальний рык перешёл в лай – загрохотали римские батареи. Значит – скоро. Странно только, что весь этот грохот как будто в тылу. Ведь ожидали нападения с юга, там, где остались оборонительные укрепления.
Центурион вдруг швырнул рацию на землю и обернулся к легионерам. Снял бронешлем и подшлемник, провёл ладонью по коротким волосам. Лоб по горизонтали делил на две части красный след от шлема.
– Так, – процедил центурион сквозь зубы. – Слушай меня. Мы обосрались. И значит теперь – драпать. Мимо курганов к дороге и. там лучше всего до позиций в… – Он махнул рукой. – Кому как повезёт. Понятно?
Гай не понял.
– Как так?
– Драпать, – повторил центурион. – И побыстрее. Я бы вас прикрыл, да не смогу. Артиллерия прикроет. Минут пять есть. – Рвануло у самого леска. Все невольно пригнулись. У новобранца рядом с Гаем громко клацали зубы. Сам он почему-то пока не боялся. Пока. – Я им координаты дал. Ну… И да поможет нам Меркурий. Он бегает резво. Бежать!
Они вылезли из окопов и побежали. Многие бросали винтовки. Гай свою сохранил. Но замешкался и теперь бежал последним. Вернее, последним бежал центурион. Он вытащил «парабеллум». Гай немного отстал, чтобы бежать рядом с командиром.
– Ты, парень, не дури, драпай.
Отдалённый рык вдруг перешёл в оглушительный грохот. Гай рухнул на землю. Грохотало впереди, по бокам, сзади. Гай был в центре этого грохота. Подняться не было сил. Поднимешься – и ураган железа разорвёт тебя на куски. Гай ногтями царапал землю. Загрохотало левее. Рядом перестали падать комья земли. Гай приподнялся. В нескольких футах от него какой-то гвардеец спешно окапывался. Он напоминал собаку, которая решила зарыть в землю кость. Парень был одновременно и костью, и собакой. Земля и камни фонтаном летели из-под его лопатки. «Залез бы в курган, – подумал Гай, – там было хорошее убежище».
Гай вспомнил приказ центуриона и побежал. Несколько раз оглядывался. Противника не было. Чего они удирают, если никого нет? Трусы… Трусы… Гай приостановился. Центурион нагнал его.
– Держатся… а, ребята… молодцы… держатся… – Лицо центуриона странно морщилось. Он вновь оглянулся.
Но тут у них за спиной прекратило рокотать, и снаряды стали рваться где-то далеко. Но кто стрелял – Гай не мог разобрать. Непривычный был свист, незнакомый. И оттого что незнакомый – неприятный холодок потёк меж лопаток.
– По нашим лупят, – выдохнул центурион. – Скоро конец.
Батареи огрызались, но все реже.
Впереди была насыпь – остатки каких-то старых укреплений. Не задерживаясь, десятая когорта уже миновала их и теперь, рассыпавшись, мчалась по ровному полю. Гай вновь остановился и глянул за спину. По тому месту, где он только что лежал, вжимаясь в землю, полз большущий, металлический, серой и коричневой окраски жук. За ним ещё один. И ещё…
– Танки, – пояснил центурион.
Справа от Гая земля лопнула, комья брызнули во все стороны. Гая швырнуло на землю.
– Вставай! Беги! – орал центурион.
Гай встал на четвереньки и, только получив ощутимый пинок пониже спины, поднялся. Но до конца не распрямился, бежал согнувшись, почти что на четвереньках. Иногда полз. Но танки ползли быстрее. Куда как быстрее. Смерть… Ноги почему-то переставлялись очень медленно. И стали тяжёлыми, будто из меди. Смерть ползла следом. Гай вновь оглянулся. Танк уже разметал остатки укреплений. С его гусениц стекала белая пыль. Металлический монстр плевался огнём, неспешно поворачивая башню. И упрямо полз за Гаем.
«А как же Ра?» – подумал Гай. Как танки переправились через реку Ра? Вплавь? Разве танки умеют плавать?!
Впереди меж крошечных бегущих фигурок то там, то здесь поднимались в воздух комья земли. И фигурки падали, и почему-то не поднимались. Гай к ним приближался. Он бежал быстро. Он был отличным бегуном. И даже мечтал об Олимпийских играх. А попал вот сюда.
Подшлемник был мокрый насквозь, струи пота текли по лицу. Жуки ползли в долину… Гай сорвал с головы бронешлем и бросил. Танки уже рядом. И тут им наперерез вырвалась кавалерийская ала римлян. Чёрные холёные лошади, сверкающие броненагрудники всадников. Кавалерист доскакал до ближайшего серо-коричневого жука и рубанул с плеча. На броне осталась полоса. Прекрасная норикская сталь!
Гай, зачарованный этой нелепой картиной, споткнулся и упал. Он смотрел, как командир алы все рубит и рубит мечом броню, а конь его встал на дыбы и в ярости бьёт копытами. И тут из-за танковой брони выскочила маленькая фигурка в синем. Одна, вторая. Защёлкали выстрелы. И командир алы покатился по земле – прямо под гусеницы соседнего танка. Гаю почудилось, что сквозь грохот взрывов и выстрелов он слышит крик и хруст человеческого хребта под гусеницами. А чёрный конь мчался меж танками совершенно обезумевший.
– А где же монгольская кавалерия?
Рядом вновь взметнулась земля. Гая швырнуло в сторону. Сверху сыпались комья земли. Он тут же вскочил. В ушах звенело. Лицо было мокрым. Он поднёс руку к лицу. Ладонь стала красной.
Гай кинулся бежать, ничего не соображая. Бежал он не прямо, а вбок. Он помнил, что ала вылетела справа. Значит, там должны быть ещё римляне. Во всяком случае, он надеялся, что это так.
К своим! К своим!
ГЛАВА XIII
Игры Постума против Нормы Галликан
«Разгром непобедимой римской армии является следствием происков врагов. Это они своими подлыми приёмами ослабили наших непобедимых легионеров, они внесли смятение в стройные прежде ряды. Но час победы ещё придёт. Да здравствует ВОЖДЬ!»
«Акта диурна», 5-й день до Календ июня[28]
I
Постум скомкал номер «Акты диурны». То, чего он ожидал, произошло. Его армия разбита. Что дальше? Гибель Империи? Что может ждать Империю, если Бенит останется у власти? Только поражение. И ничего кроме.
«Мы ожидали увидеть конницу, а увидели танки…»
Они ожидали! Идиоты! Они ожидали, что монголы пойдут через горы. А они рванули через земли Москвы и Киева, через степи, форсировали Ра ниже Раграда, причём танковые колонны беспрепятственно прошли по мосту. Его никто не удосужился взорвать. Словенские части отошли без сопротивления. Их и не тронули. Идите, ребята, идите, сейчас не до вас. Есть добыча получше. Жирный Танаис и беспомощный Книва. А также бравые легионы под командой Макрина. Танковая армия в сопровождении пехоты, набранной в землях Хорезма, вышла римским легионам в тыл. Цезон Галл попытался развернуть свои соединения, но манёвр захлебнулся в самом начале. Ну а дальше началось избиение.
И что стало с Макрином и Цезоном Галлом? Хорошо бы они погибли! Постум понимал, что гибель этих двоих уже ничего не изменит. А впрочем, нет – лучше бы они остались в живых, чтобы пережить всю горечь поражения. Если, конечно, они способны переживать по какому-нибудь поводу!
Постум прошёлся по террасе. Пурпурная бабочка мелькнула меж цветов. Она и вчера здесь порхала. И в тот день, когда Постум приехал на Крит и сидел уже в темноте на террасе. Странно. Неужели одна и та же бабочка? Разве она может жить так долго?
И вдруг пурпурнокрылая перестала порхать и полетела прочь из сада – прямо и прямо – как никогда не летают бабочки – и скрылась за деревьями. Как будто поняла, что узнана и…
Постум тряхнул головой. Или?
Он двинулся следом. Кажется, она скрылась вон в тех кустах. И вдруг они столкнулись: он и бабочка. Огромные крылья облепили его лицо, и Постум не мог вздохнуть. Но он видел сквозь тончайшие яркие крылья. Видел мир, который казался залитым кровью. Но нет, это не кровь, а свет восхода, слившийся с лучами заката в один неповторимый пурпурный блеск. Цвет рождения, из которого явится мир. И все часы, остановившиеся когда-то, вновь начнут отсчитывать время…
Постум потерял сознание и рухнул на песок.
Очнулся он через час. Он лежал навзничь и смотрел в небо. Бабочка исчезла. Постум провёл ладонью по лицу. Рука его стала пурпурной: все лицо его покрывала пыльца. А затылок был мокрым: падая, он разбил голову о камни.
Он поднялся и побрёл по дороге. Но не знал, куда идёт: возвращается ли в дом Нормы Галликан или, напротив, удаляется. Быть может, бабочка – это пропавшая Туллия? Он с друзьями обыскал каждый камень острова, но не нашёл свою конкубину. Значит, прав Квинт. А так хотелось, чтобы он ошибался. Пора было уезжать. Но Постум выторговал у себя ещё один день на поиски. Последний. И вот этот день истекал. Завтра утром он покинет Крит. Иначе будет слишком поздно. Может быть, и теперь уже поздно. Кто знает? Жаль, что рядом нет Элия: отец с письмом императора отправился во Франкию. Франкия была их главной надеждой. Квинт поехал в Северную Пальмиру и Новгородскую Республику – напомнить о поражении на Калке. Нынешняя дерзость варваров, прошедших через словенские земли, как через свой улус, тоже зачтётся. Гепому достался Египет. Эта последняя поездка была почти безнадёжна. Египет на помощь не придёт: военная авантюра в Африке слишком свежа в памяти. И все заверения Постума мало чего стоят, пока Бенит не утратил власть.
Место сбора всех – Виндобона. Но Гней Рутилий пока об этом ещё не знает. Постум усмехнулся, представив, как будет изумлён легат.
Придорожные кусты зашелестели, и на дорожную полосу метнулась пёстрая тень. Постум схватился за рукоять меча. И тут только понял, что огромный змей – это Гет.
– Ну ты меня и напугал!
– Обследую местность, – сообщил гений. – После многолетнего плена Палатина приятно немного размяться, поползать по травке, полежать, греясь на солнце, поглядеть на небо.
– Туллию не нашёл?
– Нет. Она наверняка вышла замуж за какого-нибудь местного минотавра, теперь живёт в пещере и через девять месяцев родит пару милых ребятишек с крошечными рожками. Кажется, она об этом мечтала.
Постум криво усмехнулся: шутка Гета ему не понравилась. И говорил Гет как-то наигранно весело – наверняка обманывает, прохвост. Но что он скрывает? Поди добейся! Если Гет не хочет – ни за что не скажет. А сейчас он явно не желает говорить.
– Где дом Нормы Галликан, ты помнишь?
Змей приподнялся и завертел головой.
– Вон там. – Гений снова нырнул в кусты. Постум последовал за ним. – А что ты намерен делать с Нормой?
«Мы ожидали увидеть конницу, а увидели танки…»
Они ожидали! Идиоты! Они ожидали, что монголы пойдут через горы. А они рванули через земли Москвы и Киева, через степи, форсировали Ра ниже Раграда, причём танковые колонны беспрепятственно прошли по мосту. Его никто не удосужился взорвать. Словенские части отошли без сопротивления. Их и не тронули. Идите, ребята, идите, сейчас не до вас. Есть добыча получше. Жирный Танаис и беспомощный Книва. А также бравые легионы под командой Макрина. Танковая армия в сопровождении пехоты, набранной в землях Хорезма, вышла римским легионам в тыл. Цезон Галл попытался развернуть свои соединения, но манёвр захлебнулся в самом начале. Ну а дальше началось избиение.
И что стало с Макрином и Цезоном Галлом? Хорошо бы они погибли! Постум понимал, что гибель этих двоих уже ничего не изменит. А впрочем, нет – лучше бы они остались в живых, чтобы пережить всю горечь поражения. Если, конечно, они способны переживать по какому-нибудь поводу!
Постум прошёлся по террасе. Пурпурная бабочка мелькнула меж цветов. Она и вчера здесь порхала. И в тот день, когда Постум приехал на Крит и сидел уже в темноте на террасе. Странно. Неужели одна и та же бабочка? Разве она может жить так долго?
И вдруг пурпурнокрылая перестала порхать и полетела прочь из сада – прямо и прямо – как никогда не летают бабочки – и скрылась за деревьями. Как будто поняла, что узнана и…
Постум тряхнул головой. Или?
Он двинулся следом. Кажется, она скрылась вон в тех кустах. И вдруг они столкнулись: он и бабочка. Огромные крылья облепили его лицо, и Постум не мог вздохнуть. Но он видел сквозь тончайшие яркие крылья. Видел мир, который казался залитым кровью. Но нет, это не кровь, а свет восхода, слившийся с лучами заката в один неповторимый пурпурный блеск. Цвет рождения, из которого явится мир. И все часы, остановившиеся когда-то, вновь начнут отсчитывать время…
Постум потерял сознание и рухнул на песок.
Очнулся он через час. Он лежал навзничь и смотрел в небо. Бабочка исчезла. Постум провёл ладонью по лицу. Рука его стала пурпурной: все лицо его покрывала пыльца. А затылок был мокрым: падая, он разбил голову о камни.
Он поднялся и побрёл по дороге. Но не знал, куда идёт: возвращается ли в дом Нормы Галликан или, напротив, удаляется. Быть может, бабочка – это пропавшая Туллия? Он с друзьями обыскал каждый камень острова, но не нашёл свою конкубину. Значит, прав Квинт. А так хотелось, чтобы он ошибался. Пора было уезжать. Но Постум выторговал у себя ещё один день на поиски. Последний. И вот этот день истекал. Завтра утром он покинет Крит. Иначе будет слишком поздно. Может быть, и теперь уже поздно. Кто знает? Жаль, что рядом нет Элия: отец с письмом императора отправился во Франкию. Франкия была их главной надеждой. Квинт поехал в Северную Пальмиру и Новгородскую Республику – напомнить о поражении на Калке. Нынешняя дерзость варваров, прошедших через словенские земли, как через свой улус, тоже зачтётся. Гепому достался Египет. Эта последняя поездка была почти безнадёжна. Египет на помощь не придёт: военная авантюра в Африке слишком свежа в памяти. И все заверения Постума мало чего стоят, пока Бенит не утратил власть.
Место сбора всех – Виндобона. Но Гней Рутилий пока об этом ещё не знает. Постум усмехнулся, представив, как будет изумлён легат.
Придорожные кусты зашелестели, и на дорожную полосу метнулась пёстрая тень. Постум схватился за рукоять меча. И тут только понял, что огромный змей – это Гет.
– Ну ты меня и напугал!
– Обследую местность, – сообщил гений. – После многолетнего плена Палатина приятно немного размяться, поползать по травке, полежать, греясь на солнце, поглядеть на небо.
– Туллию не нашёл?
– Нет. Она наверняка вышла замуж за какого-нибудь местного минотавра, теперь живёт в пещере и через девять месяцев родит пару милых ребятишек с крошечными рожками. Кажется, она об этом мечтала.
Постум криво усмехнулся: шутка Гета ему не понравилась. И говорил Гет как-то наигранно весело – наверняка обманывает, прохвост. Но что он скрывает? Поди добейся! Если Гет не хочет – ни за что не скажет. А сейчас он явно не желает говорить.
– Где дом Нормы Галликан, ты помнишь?
Змей приподнялся и завертел головой.
– Вон там. – Гений снова нырнул в кусты. Постум последовал за ним. – А что ты намерен делать с Нормой?