Страница:
Немцы говорят, что они — народ без пространства. Ладно, мы выдадим каждому фрицу по два аршина. Проклятая страна, которая принесла столько горя всему человечеству, которая разорила и опечалила наш народ, получит по заслугам: Германия станет пространством без народа.
Умели воровать, умейте отвечать" [].
Я мог бы привести и стихи К.В. Симонова, в которых обо всем говорит уже название: «Так убей же его, убей!». Приведу только фрагмент этих жутких стихов:
Такие произведения, такой подход к делу и создавали психологический фон для «окончательного решения немецкого вопроса». Фон, на котором становилось возможно утюжить танками дома, стрелять по всему, что еще движется, вывозить уцелевших в море на баржах и топить, сбрасывая в ноябрьскую Балтику.
А потом можно было запахивать немецкие кладбища в Пскове, Новгороде, Кингисеппе и других городах, делая вид, будто немцы вообще никогда не жили в Прибалтике, будто эта земля не часть их исторической родины.
И я не думаю, что домовые в Кенигсберге (мне приятнее называть этот город историческим именем) должны любить русских вообще и советских военнослужащих особенно.
Тут, конечно, вопрос: а верят ли немцы в домовых, и если верят— то как их себе представляют? Может быть, эта мохнатая зверушка не имеет с их представлениями ничего общего?
Тут могут быть два предположения… Если некая сущность обитает в доме, хранит дом и бережет его, то ведь эта сущность вполне может показываться каждому человеку такой, чтобы он, этот человек, был бы в состоянии ее узнать и понять, с чем он имеет дело.
Это первое предположение.
А второе еще проще. Если домовые существуют как некая объективная реальность, то ведь их внешность не имеет никакого отношения к тому, что об этом думают немцы, русские и с тем же успехом — зулусы или индейское племя сиу.
Сыны туманного Альбиона передают кошачье мяуканье звуками «мью-мью», китайцы: «мау-мау», но ведь ни коты, ни издаваемые ими звуки не изменяются от этого.
Так же и здесь: если в домах (в некоторых домах) живут маленькие пушистые зверушки, способные наказывать нас или проявлять к нам какие-то чувства, то какая разница, как мы их себе представляем? Они существуют — и все!
Глава 28
Механизм рождения легенд и слухов мне довелось изучать на очень близком и понятном примере: на примере рассказов о самом себе. Недавно мне принесли такую историю:
"Было это во время работ Буровского у Вадецкой []. Там он, как почти каждый день, страшно напился и пошел гулять, чтобы немного проветриться. А в это время копали поздний тагар и почти докопали погребальную камеру на 30 или 40 человек, квадрат со стороной метров шесть и глубиной метра три с половиной. Свалился он в яму, пытается выбраться — не выходит. Стал звать людей — никто не отзывается!
Тогда Буровский лег спать прямо на голой земле; а может, просто выбился из сил и забылся пьяным полусном. С первыми лучами солнца просыпается Буровский и обнаруживает себя в могиле, среди скелетов. Сообразить, где он находится и что случилось, Буровский, как всегда, не смог — он, как известно, вообще умом не очень крепок. И стал Буровский в страшной панике прыгать на стены могилы, а зацепиться не за что — стенки гладкие, крутые и высокие. Он со страху стал еще дико орать: „На помощь! На помощь!" и все продолжает метаться. Все, что несколько дней расчищали, заметали кисточками, любовно выделяли, стараясь оставить на месте, Буровский затоптал ногами, переломал и перепортил за несколько минут, потому что после каждого идиотского прыжка он падал на расчищенные скелеты и на погребальный инвентарь.
Ранним утром в воскресенье лагерь никак не мог проснуться, прошло минут двадцать, пока кто-то подбежал к раскопу, понял, что случилось, и позвал остальных. Только когда Буровский увидел над кромкой раскопа несколько лиц и услышал крики прибежавших: «Что ты делаешь, идиот! Ребята, он там все переломал!», он сообразил, наконец, что происходит, и хоть немного успокоился. Тогда его вытащили из ямы, похмелили и утешили, а разрушения, причиненные Буровским в яме, пришлось ликвидировать дня три. Одна девушка плакала навзрыд, увидев, что он сделал с ее работой. Трое парней, четыре дня расчищавших завал костей, вдребезги растоптанный и раскиданный Буровским, огорчились так, что побили Буровского и отняли у него запасы водки. Буровский не смог жить в экспедиции без водки и вынужден был уехать".
Вот такая история. Насколько я могу судить, сделана она из двух не связанных между собой половинок. Одна половинка — это история про какого-то баптистского проповедника, который поехал в экспедицию Вадецкой отдыхать; он действительно свалился в погребальную яму и перепугался, но не скелетов, а потому, что никак не мог самостоятельно выбраться, и его вытаскивали всем коллективом.
По другой версии, этого проповедника специально положили пьяного в компанию скелетов, потому что он уж очень допекал всех своими проповедями. Сядут люди у костра попеть под гитару, выпить чего-то славного, а тут он начинает нести про конец света и про то, что они почувствуют, очнувшись когда-нибудь в могилах. Ну и доболтался: напоив дурака до изумления, его снесли в могилу и уложили нос к носу с черепом человека, который помер почти две тысячи лет назад. Он проснулся, перепугался. Но, конечно же крушить что-либо ему никто не дал — шутники сидели тут же и никакого погрома в раскопе не допустили.
Какая ве-таки из двух версий этой истории верна — я, честно говоря, не знаю, но отзвуки этой истории помнились и рассказывались в экспедиции Вадецкой еще в начале 1980-х.
А вторая половинка, из которой сделали кусочек эпоса про пьяного Буровского, произошла в 1983 году со мной и с другим красноярским археологом, Н.П. Макаровым. Мы шли с реки Базыр в основной лагерь и отклонились от курса, потому что было часа два ночи, луна зашла за тучи, а пили мы много, в том числе и много неподходящего.
К моему изумлению, Николай Поликарпович вдруг ушел куда-то вниз и пропал.
— Коля, ты куда?!
Более идиотского вопроса невозможно было и представить; тем более, что, произнося эти исторические слова, я сделал шаг вперед и тоже полетел куда-то вперед и вниз. К счастью, мы ничего не переломали и даже не особенно ушиблись, а угодили в раскоп, но не позднего, а раннего тагара, в парную могилу глубиной от силы полтора метра. До погребения археологи еще не дошли, и мы стояли на плотно утрамбованной земле, а наши головы торчали наружу. Вылезти из этой ямы было вовсе не сложно, и мы совершенно не делали тайны из нашего маленького приключения. Наоборот, не успев прийти в лагерь, мы тут же рассказали об этом, и потом соответствующую историю пересказывали в экспедиции Николая Поликарповича еще довольно долго.
Человек, сочинивший историю про то, как я телепался в раскопе, тоже вырос в экспедиции и в археологическом кружке Н.П. Макарова и хотя не участвовал в поездке, во время которой мы с его учителем падали в яму, этой истории он просто не мог не слышать много раз.
Что послужило причиной объединить две разные истории, приключившиеся с разными людьми в разное время, и добавить массу вымышленных оценок и подробностей? Конечно же, в первую очередь желание, чтобы так было; чтобы со мной приключилась идиотская история и чтобы эта история оправдывала бы неуважительное и насмешливое отношение ко мне. А кроме того, помимо всего прочего, с такими историями жить интересней, особенно когда наша реальная жизнь довольно-таки бедна, скучна и хочется убежать от нее в мир увлекательных выдумок. Тем более выдумок приятных, ласкающих самолюбие, доказывающих собственную правоту.
Моногатари — японское слово, буквально означающее «повесть» или «повествование». Это составная часть многих названий японских легенд, романов и повестей. Самая известная из них, наверное, это «Гэндзи-моногатари» — «Повесть о принце Гэндзи».
Так вот, я уверен, что каждый или почти каждый из нас может без труда собрать великолепнейшую моногатари о самом себе. Можно, конечно, заняться моногатари на любые темы — в конце концов, у людей иногда хватает совести писать, скажем, об эскадрильях «летающих блюдечек», барражирующих прямо над Красноярском. Но что до вашего покорного слуги — то уж теперь-то я непременно соберу о самом себе все фольклорные сведения, которые найду, и со временем сложу из них мифологическую повесть не хуже любой из рассказанных здесь. История о моих приключениях в недрах кургана да будет первой из повестей «Буровский-моногатари».
Глава 29
Рождение легенд — самостоятельная и очень интересная область исследований. Запускают их порой люди даже и неглупые, и опытные… Но опытные очень специфически. Вот хотя бы легенда о том, что в реке Лене водятся огромные стада бегемотов. Дико звучит? Но в XVIII веке некий Дж. Перри описывал изобилующие бегемотами воды реки Лены и рассуждал по-своему логично: привозят же с Лены клыки бегемотов?! Клыки, правда, были не бегемотов, а моржей, Перри «слегка» перепутал, но, в конце концов, чего на свете не бывает…
По мне, так ничем не лучше бегемотов, плещущихся в водах субарктической реки, другое сногсшибательное «открытие»: оказывается, в Сибири… едят собак!!! Эту увлекательную новость приносит читателю И. Губерман в своей книжке «Пожилые записки»: «Я нечто должен пояснить, нигде не читанное мной, хотя уверен, что об этом кто-нибудь писал. Уже давно в Сибири едят собак». Правда, автор тут же оговаривается: «Я не знаю, когда это началось, но полагаю, что пошло от миллионов ссыльных, населяющих уже десятки лет сибирские пространства. Хоть мяса тут везде достаточно, однако стоит оно денег на базарах, а с деньгами никогда не было у ссыльных хорошо… В основном на водку уходят у них деньги».
Я не буду спорить и о том, насколько прав И.М. Губерман в своих описаниях процесса, — как именно в Сибири крадут собак, уводят доверчивых псов, воруют щенков и так далее, он описывает долго и красочно. Очень может быть, уголовники это все и делают.
Плохо другое — Игорь Миронович лихо переносит подсмотренное им на всю Сибирь, на всех ее жителей, и делает это крайне непринужденно: «…мне бывалые сибиряки рассказали, что давно и всюду это так. Еще мне повестнули, что люди местные, живущие на воле и в своих домах, над ссыльными смеются, но при случае собачину едят охотно, только это тщательно скрывают».
Что сказать по этому поводу? На мой взгляд, все достаточно просто: хотя многоуважаемый Игорь Миронович Губерман и провел какое-то время в Сибири, но Сибири-то он, по сути дела, совершенно не знает. Потому что жил он сначала в лагере, а потом в поселке, где селили отбывших свой срок, но не восстановленных в правах заключенных. Не буду обсуждать степень виновности самого Губермана — может быть, пострадал он и совершенно облыжно, спорить не стану. Может быть, его и правда законопатили в лагерь по уголовной статье, но на самом деле «за политику». Готов допустить и то, и это.
Но в Сибири он, тем не менее, хотя и жил, но с сибиряками-то все равно не общался. С жителями сибирских деревень, потомками нескольких волн переселения, от XVII до XX веков, Губерман никак не пересекался. Не имел он дела ни с геологами, ни с другими экспедишниками, ни со строителями, ни с рабочими огромных предприятий, ни с интеллектуалами из нескольких академгородков Сибири, ни со студентами и преподавателями сибирских вузов (а их 14 в одном Красноярске — не самом большом и не самом цивилизованном из сибирских городов).
Еще раз подчеркну — я сейчас совершенно не выясняю степени виновности Губермана или кого-либо еще. В данном случае неважно, не общался он с сибиряками потому, что ему не дали этого сделать власти, или потому, что ему самому этого совершенно не хотелось. Важно то, что Сибири этот человек, на мой взгляд, не знает — не знает ни одной из бесчисленных групп русского сибирского населения, разбросанного на огромной территории в самых различных условиях. Все его знание о Сибири ограничивается тем, что он увидел в Красноярской тюрьме, в лагере, в поселочке для бывших заключенных, а все его суждения о Сибири и сибиряках сделаны на основе того, что он видел среди уголовников.
И перенес он на всех живущих в Сибири даже не то, что видел у некоторых из них (ничего он вообще не видел), а то, о чем ему рассказали уголовники. Уголовники же вообще обожают байки про то, что все люди на свете — такие же подонки и воры, как и криминальный люд, только очень хитрые, потому и не попадаются. А вот они, преступники, люди очень честные, любят справедливость, потому и загремели на нары.
На мой взгляд, пустить точно такую же байку, как у И.М. Губермана, можно про любую страну и про любой город. А вы знаете, что парижане едят собак?! А я сам видел — бродяги на Дворе чудес ели пса! А вы знаете, что в Берлине едят кошек?! Наверняка ведь можно найти в трехмиллионном городе кучку негодяев, которые кошек едят. Не говоря уже об американцах — они едят человечину. А что?! Банда Мейсона— ела! Жрала наркотики и ела! И если Игорь Губерман имеет моральное право распространить нравы нескольких сотен тысяч человек на 35 миллионов, то и я имею право сделать выводы — все 250 миллионов граждан США ведут себя так же, как 28 психопатов из банды Мейсона!
Да и что за границу ходить… Вполне достаточно потолкаться среди мелких спекулянтов славного города Москвы, а потом сделать далеко идущие вывод о том, что они едят и пьют, как себя ведут и что говорят, а потом объявить, что все это проделывают не мелкие жулики, а МОСКВИЧИ. Впрочем, всякая сволочь непременно есть во всяком городе, в рядах представителей любой общественной группы и любого народа, и написать гадости можно решительно о ком угодно, было бы желание.
Кстати, каков рацион московских уголовников, я вполне искренне не знаю. Очень может быть, в него входят и кошки, и собаки, и (чем черт не шутит) человечина?
Но, независимо от желания И. Губермана, дикие сведения пошли обо ВСЕЙ Сибири. Тиражом в 15 тысяч экземпляров распространено гадкое вранье примерно о 35 миллионах людей, которые, разумеется, собак не едят. Всякие попытки «говорить от имени» в нашей стране дискредитированы надолго, но в данном случае я чувствую полное право заявить от имени всех этих десятков миллионов:
Дамы и господа!
Все, прочитавшие книгу И. Губермана «Пожилые записки»!
Имейте в виду, что уважаемый автор соврал! Автор выдал свои сведения, накопленные среди уголовников, за сведения обо всей Сибири! На самом деле в Сибири собак едят не чаще, чем в Европейской России и в любой европейской стране! Не верьте в глупые выдумки!
Но есть примеры и еще более вопиющие. Примеры явно некорректные, потому что небескорыстные. Вот хотя бы удивительные сведения о пещере Елинева под Красноярском:
«…одна из самых загадочных пещер, расположенная в Караульном Быке — скалы, выступающей в Енисей напротив села Овсянка. Село это больше известно как местожительство знаменитого русского писателя Виктора Астафьева, однако в 1995 году в этой пещере были сделаны столь сенсационные археологические находки, что сама пещера стала даже более известной у научной общественности».
Правда, как ни пытается автор придать что-то загадочное или таинственное находкам, сделанным в пещере — костяной головке лося, кости с насечками изделиям из кости мамонта и украшениям, — находки интересные, но сами по себе вовсе не сенсационные. И приходится придумывать дальше:
"Не исключено, что в пещере Елинева пять тысяч лет назад жили… людоеды. …Кости трех человек… были расколоты явно человеческой рукой, хаотично разбросаны по пещере и не имели никаких звериных надгрызов. Версия погребения этих людей была отброшена как слишком маловероятная.
Между тем названный культурный слой пещеры Елинева чрезвычайно богат находками, в нем часто встречаются предметы именно ритуального характера. Даже каменные наконечники стрел, обнаруженные здесь, весьма необычны — близ самого острия на их боковых гранях имеются особые выпуклости. Наконечники такой формы по сравнению с обычными имеют только одно преимущество — при попадании в цель пускают обильную кровь. А как же обойтись без крови в ритуале, связанном с поеданием человека (!). …Рассуждения ученого как бы подтверждаются еще и тем, что в пещере, где и гореть-то нечему, обнаружены следы очень сильного, явно сотворенного умышленно огня (в том же культурном слое). Значит ли это, что часть Сибири в прежние времена была населена людоедами?".
Кое-что об этой пещере я могу порассказать, потому что не раз бывал на раскопках этой интересной пещеры, а раскапывал ее Николай Поликарпович Макаров, о котором уже шла речь в предшествующей главе. Итак, последовательно:
Все предположения сделаны автором статьи, ученые не имеют к ним никакого отношения. Так что нечего на них ссылаться.
Сами ученые вовсе не считают находки Макарова в пещере Елинева ни загадочными, ни мистическими. Они считают эти находки очень интересными, но по совершенно иным причинам: после раскопок Макарова появляется возможность очень надежного датирования археологических памятников. Пещерные отложения накапливаются очень медленно, поэтому материал целых поселений можно будет связать с то-оненькой прослойкой пещерных отложений в пещере Елинева…
На местности определяется относительный возраст — грубо говоря, какой памятник старше, а какой младше, вовсе не очевиден, а тут сразу видно, какая прослойка перекрывает какую. И это позволяет датировать уже целые стоянки и поселения.
Но, как видите, интерес научного сообщества к раскопкам в пещере Елинева не имеет ничего общего ни с мистикой, ни с какими-то надуманными тайнами.
Находки украшений сами по себе интересны, но, во-первых, достаточно обычны, во-вторых, совершенно не обязательно связаны с обрядами и камланиями.
Наконечники стрел со «щечками» уж точно не имеют никакого отношения к кровавым жертвам, это чисто охотничье оружие. Неровный контур нужен для того, чтобы ровный разрез не закрывался, кровотечение не прекращалось и раненое животное скорее слабело бы и погибало. Это знает любой студент, сдавший экзамен по археологии (а сдается он на первом курсе).
Находок следов людоедства невероятное количество во всех памятниках каменного века. И 99% из них не имеет никакого отношения к религии, все гораздо проще и трагичнее: людей довольно часто поедали просто от голода.
Ведь все охотничьи народы — голодноватые народы. То у них очень много еды и они буквально обжираются, чтобы мясо не успело протухнуть. То промысловые животные откочевывают или у них начинается падеж, и тогда люди жестоко голодают. Есть такой термин, строгий научный термин в этнографии — «весенняя голодовка». Это, как пишет Фарли Моуэт, работавший в Канаде, среди эскимосов и индейцев (почти сибирские условия!) «нескончаемые голодные предвесенние месяцы».
Во время голодовок лишних людей — ослабевших больных, особенно стариков, очень часто или выбрасывали в лес на верную смерть — устраняли лишние рты, или эти старики совершали самоубийство, набрасывая себе на шею специальную скользящую петлю с поэтичным названием Петля Освобождения. А случалось, что людей и ели… Об этом тоже пишет и Фарли Моуэт, и почти любой другой автор, пишущий о жизни первобытных племен. Ели вовсе не для совершения ритуала, а просто потому, что есть было больше ничего, и сильные выживали за счет более слабых.
С удовольствием сообщаю читателю, что сам Николай Поликарпович Макаров читал статью из «Энциклопедии непознанного» Черноброва про свои «открытия» и чрезвычайно веселился. От него, кстати, я и узнал об этой замечательной статье. Если же о качестве написанного — то что тут сказать? Типичный «Макаров-моногатари», надуманное во всех деталях сказание про несуществующие открытия Макарова.
ЧАСТЬ III
Глава 30
Эту историю рассказал мне мой коллега, потомственный археолог Сергей Белецкий. Рассказывал он ее мне в здании Института истории материальной культуры в Петербурге, в секторе славяно-финской археологии. Было уже поздно, промозглая сырость ноябрьского Петербурга липла к окнам. Я очень люблю это здание, большое, красивое и гулкое. Люблю вид на Петропавловскую крепость из Дубового зала на втором этаже, где когда-то защищал кандидатскую, люблю старинный облик комнат этого дома — бывшего посольства Франции в императорском Петербурге. Может быть, прелесть этого здания сказалась на моем восприятии этой истории, не буду отрицать такой возможности.
И еще уточню: Сергей Белецкий — очень серьезный ученый, доктор наук и уж никак не пустой фантазер. Если рассказывает— значит, за этим рассказом обязательно что-то стоит.
Основные события этой истории развернулись в 1974 и 1975 годах, во время раскопок большого славянского кургана на территории совхоза «Родина», в семи километрах от Пскова.
Курган, высотой метра два, в диаметре все 20, лежал на околице деревушки Романове. Большой курган, в один год его не докопали и брали до конца в 1975.
Возле кургана стоял дом, а в доме жила одинокая бабка. Сам курган был сильно разъезжен гусеницами трактора — к бабке приезжал внук, тракторист. Бабка приходила на раскопки, смотрела, охотно беседовала с археологами. Вспоминала минувшие дни:
— Раньше в Иванов день костры жгли на кургане, парни с девушками танцевали. А зимой с него на санках катались.
С кургана и правда вид открывался такой, что сразу было понятно — кататься на санках очень удобно и уехать можно далеко.
— Только осторожнее, ребята! — продолжала бабка. — По ночам там, по кургану, ходит женщина в белом. Не ходите по ночам, она украсть может.
Бабка уверяла, что бывали случаи, когда люди на кургане пропадали, но как попросили ее говорить поконкретнее, назвать этих людей, замолчала, ушла в себя, только буркнула что-то в духе «не верите, не надо» и ушла. Так что вопрос о пропавших как-то завис в полной неопределенности.
А копали курган весело и тщательно. 1974 год стал годом, когда Сергей Белецкий получил свой первый открытый лист — документ на право вести самостоятельные раскопки.
Это был обычный северный славянский курган, и вся обрядность, все сооружение оказалось самым стандартным. Земляная насыпь, каменный круг, в толще земляной насыпи — следы тризны: похоронив человека, садились пировать тут же, на кургане, и тут же бросали остатки трапезы, подарки покойнику — чаши, кольца с рук, браслеты, оружие. Предки засыпали курган, потризновали и насыпали новую насыпь, еще выше, скрыв в толще кургана следы своего пира.
В самом же кургане тоже нашли то, что и обычно: каменную выкладку и на ней сосуды с пережженными костями, погребальную пищу.
Все это интересно, но обычно, и когда Сергей Белецкий опубликовал результаты своих раскопок в профессиональном журнале «Советская археология» (в 1986 году), это не вызвало сенсации.
Самое же интересное было не в самом кургане, а в пристройке к нему. Точно с востока к старому кургану сделана была дополнительная кладка. Само по себе это не удивительно, так делали иногда — пристраивали к уже существующему кургану вторую, а то и третью насыпь. Но эта насыпь была все-таки особенная, уже потому, что сделана была из огромных камней. Таких огромных и тяжелых, что поднимали и оттаскивали их вдвоем-втроем, а ведь и сами археологи, и их помощники редко страдают от хилости.
Под кладкой лежал скелет, заваленный огромными камнями. Скелет женщины, на шее крестик XVI века (такие нательные крестики датируются очень точно, чуть ли не до десятилетия). Странная поза скелета: скрюченные пальцы вцепились в землю, ноги как бы толкаются. Сразу возникло неприятное подозрение — а ведь женщина была жива, когда ее закапывали в кургане. Забросали камнями? Но кости не повреждены, а ведь камни-то вон какие были… Получается, женщину повалили, лицом вниз, привалили камнями и закопали живой. Не особенно веселая находка.
Умели воровать, умейте отвечать" [].
Я мог бы привести и стихи К.В. Симонова, в которых обо всем говорит уже название: «Так убей же его, убей!». Приведу только фрагмент этих жутких стихов:
Иногда злобную ненависть этих авторов к немцам объясняют еврейской кровью, текущей в их жилах. Мол, немецкие нацисты истребляли их народ под корень. Но тогда позвольте вопрос: а чем… нет, не евреи! Я не буду уподобляться ни Геббельсу, ни Эренбургу и не стану возлагать групповой ответственности на целые народы. Но чем конкретно эти двое отличаются от идеологов нацизма? Того же Йозефа Геббельса?
Если немца убил твой брат,
Если немца убил сосед,
Это он, а не ты солдат,
А тебе оправдания нет!
Такие произведения, такой подход к делу и создавали психологический фон для «окончательного решения немецкого вопроса». Фон, на котором становилось возможно утюжить танками дома, стрелять по всему, что еще движется, вывозить уцелевших в море на баржах и топить, сбрасывая в ноябрьскую Балтику.
А потом можно было запахивать немецкие кладбища в Пскове, Новгороде, Кингисеппе и других городах, делая вид, будто немцы вообще никогда не жили в Прибалтике, будто эта земля не часть их исторической родины.
И я не думаю, что домовые в Кенигсберге (мне приятнее называть этот город историческим именем) должны любить русских вообще и советских военнослужащих особенно.
Тут, конечно, вопрос: а верят ли немцы в домовых, и если верят— то как их себе представляют? Может быть, эта мохнатая зверушка не имеет с их представлениями ничего общего?
Тут могут быть два предположения… Если некая сущность обитает в доме, хранит дом и бережет его, то ведь эта сущность вполне может показываться каждому человеку такой, чтобы он, этот человек, был бы в состоянии ее узнать и понять, с чем он имеет дело.
Это первое предположение.
А второе еще проще. Если домовые существуют как некая объективная реальность, то ведь их внешность не имеет никакого отношения к тому, что об этом думают немцы, русские и с тем же успехом — зулусы или индейское племя сиу.
Сыны туманного Альбиона передают кошачье мяуканье звуками «мью-мью», китайцы: «мау-мау», но ведь ни коты, ни издаваемые ими звуки не изменяются от этого.
Так же и здесь: если в домах (в некоторых домах) живут маленькие пушистые зверушки, способные наказывать нас или проявлять к нам какие-то чувства, то какая разница, как мы их себе представляем? Они существуют — и все!
Глава 28
БУРОВСКИЙ-МОНОГАТАРИ, ИЛИ КАК РОЖДАЮТСЯ ЛЕГЕНДЫ
…мало ли что рассказывают про страну варваров?
Бр. Стругацкие
Механизм рождения легенд и слухов мне довелось изучать на очень близком и понятном примере: на примере рассказов о самом себе. Недавно мне принесли такую историю:
"Было это во время работ Буровского у Вадецкой []. Там он, как почти каждый день, страшно напился и пошел гулять, чтобы немного проветриться. А в это время копали поздний тагар и почти докопали погребальную камеру на 30 или 40 человек, квадрат со стороной метров шесть и глубиной метра три с половиной. Свалился он в яму, пытается выбраться — не выходит. Стал звать людей — никто не отзывается!
Тогда Буровский лег спать прямо на голой земле; а может, просто выбился из сил и забылся пьяным полусном. С первыми лучами солнца просыпается Буровский и обнаруживает себя в могиле, среди скелетов. Сообразить, где он находится и что случилось, Буровский, как всегда, не смог — он, как известно, вообще умом не очень крепок. И стал Буровский в страшной панике прыгать на стены могилы, а зацепиться не за что — стенки гладкие, крутые и высокие. Он со страху стал еще дико орать: „На помощь! На помощь!" и все продолжает метаться. Все, что несколько дней расчищали, заметали кисточками, любовно выделяли, стараясь оставить на месте, Буровский затоптал ногами, переломал и перепортил за несколько минут, потому что после каждого идиотского прыжка он падал на расчищенные скелеты и на погребальный инвентарь.
Ранним утром в воскресенье лагерь никак не мог проснуться, прошло минут двадцать, пока кто-то подбежал к раскопу, понял, что случилось, и позвал остальных. Только когда Буровский увидел над кромкой раскопа несколько лиц и услышал крики прибежавших: «Что ты делаешь, идиот! Ребята, он там все переломал!», он сообразил, наконец, что происходит, и хоть немного успокоился. Тогда его вытащили из ямы, похмелили и утешили, а разрушения, причиненные Буровским в яме, пришлось ликвидировать дня три. Одна девушка плакала навзрыд, увидев, что он сделал с ее работой. Трое парней, четыре дня расчищавших завал костей, вдребезги растоптанный и раскиданный Буровским, огорчились так, что побили Буровского и отняли у него запасы водки. Буровский не смог жить в экспедиции без водки и вынужден был уехать".
Вот такая история. Насколько я могу судить, сделана она из двух не связанных между собой половинок. Одна половинка — это история про какого-то баптистского проповедника, который поехал в экспедицию Вадецкой отдыхать; он действительно свалился в погребальную яму и перепугался, но не скелетов, а потому, что никак не мог самостоятельно выбраться, и его вытаскивали всем коллективом.
По другой версии, этого проповедника специально положили пьяного в компанию скелетов, потому что он уж очень допекал всех своими проповедями. Сядут люди у костра попеть под гитару, выпить чего-то славного, а тут он начинает нести про конец света и про то, что они почувствуют, очнувшись когда-нибудь в могилах. Ну и доболтался: напоив дурака до изумления, его снесли в могилу и уложили нос к носу с черепом человека, который помер почти две тысячи лет назад. Он проснулся, перепугался. Но, конечно же крушить что-либо ему никто не дал — шутники сидели тут же и никакого погрома в раскопе не допустили.
Какая ве-таки из двух версий этой истории верна — я, честно говоря, не знаю, но отзвуки этой истории помнились и рассказывались в экспедиции Вадецкой еще в начале 1980-х.
А вторая половинка, из которой сделали кусочек эпоса про пьяного Буровского, произошла в 1983 году со мной и с другим красноярским археологом, Н.П. Макаровым. Мы шли с реки Базыр в основной лагерь и отклонились от курса, потому что было часа два ночи, луна зашла за тучи, а пили мы много, в том числе и много неподходящего.
К моему изумлению, Николай Поликарпович вдруг ушел куда-то вниз и пропал.
— Коля, ты куда?!
Более идиотского вопроса невозможно было и представить; тем более, что, произнося эти исторические слова, я сделал шаг вперед и тоже полетел куда-то вперед и вниз. К счастью, мы ничего не переломали и даже не особенно ушиблись, а угодили в раскоп, но не позднего, а раннего тагара, в парную могилу глубиной от силы полтора метра. До погребения археологи еще не дошли, и мы стояли на плотно утрамбованной земле, а наши головы торчали наружу. Вылезти из этой ямы было вовсе не сложно, и мы совершенно не делали тайны из нашего маленького приключения. Наоборот, не успев прийти в лагерь, мы тут же рассказали об этом, и потом соответствующую историю пересказывали в экспедиции Николая Поликарповича еще довольно долго.
Человек, сочинивший историю про то, как я телепался в раскопе, тоже вырос в экспедиции и в археологическом кружке Н.П. Макарова и хотя не участвовал в поездке, во время которой мы с его учителем падали в яму, этой истории он просто не мог не слышать много раз.
Что послужило причиной объединить две разные истории, приключившиеся с разными людьми в разное время, и добавить массу вымышленных оценок и подробностей? Конечно же, в первую очередь желание, чтобы так было; чтобы со мной приключилась идиотская история и чтобы эта история оправдывала бы неуважительное и насмешливое отношение ко мне. А кроме того, помимо всего прочего, с такими историями жить интересней, особенно когда наша реальная жизнь довольно-таки бедна, скучна и хочется убежать от нее в мир увлекательных выдумок. Тем более выдумок приятных, ласкающих самолюбие, доказывающих собственную правоту.
Моногатари — японское слово, буквально означающее «повесть» или «повествование». Это составная часть многих названий японских легенд, романов и повестей. Самая известная из них, наверное, это «Гэндзи-моногатари» — «Повесть о принце Гэндзи».
Так вот, я уверен, что каждый или почти каждый из нас может без труда собрать великолепнейшую моногатари о самом себе. Можно, конечно, заняться моногатари на любые темы — в конце концов, у людей иногда хватает совести писать, скажем, об эскадрильях «летающих блюдечек», барражирующих прямо над Красноярском. Но что до вашего покорного слуги — то уж теперь-то я непременно соберу о самом себе все фольклорные сведения, которые найду, и со временем сложу из них мифологическую повесть не хуже любой из рассказанных здесь. История о моих приключениях в недрах кургана да будет первой из повестей «Буровский-моногатари».
Глава 29
МАКАРОВ-МОНОГАТАРИ
Потом и самому не захочется нести всю ту чушь, которую вы несете!
А. Г. Дугин
Рождение легенд — самостоятельная и очень интересная область исследований. Запускают их порой люди даже и неглупые, и опытные… Но опытные очень специфически. Вот хотя бы легенда о том, что в реке Лене водятся огромные стада бегемотов. Дико звучит? Но в XVIII веке некий Дж. Перри описывал изобилующие бегемотами воды реки Лены и рассуждал по-своему логично: привозят же с Лены клыки бегемотов?! Клыки, правда, были не бегемотов, а моржей, Перри «слегка» перепутал, но, в конце концов, чего на свете не бывает…
По мне, так ничем не лучше бегемотов, плещущихся в водах субарктической реки, другое сногсшибательное «открытие»: оказывается, в Сибири… едят собак!!! Эту увлекательную новость приносит читателю И. Губерман в своей книжке «Пожилые записки»: «Я нечто должен пояснить, нигде не читанное мной, хотя уверен, что об этом кто-нибудь писал. Уже давно в Сибири едят собак». Правда, автор тут же оговаривается: «Я не знаю, когда это началось, но полагаю, что пошло от миллионов ссыльных, населяющих уже десятки лет сибирские пространства. Хоть мяса тут везде достаточно, однако стоит оно денег на базарах, а с деньгами никогда не было у ссыльных хорошо… В основном на водку уходят у них деньги».
Я не буду спорить и о том, насколько прав И.М. Губерман в своих описаниях процесса, — как именно в Сибири крадут собак, уводят доверчивых псов, воруют щенков и так далее, он описывает долго и красочно. Очень может быть, уголовники это все и делают.
Плохо другое — Игорь Миронович лихо переносит подсмотренное им на всю Сибирь, на всех ее жителей, и делает это крайне непринужденно: «…мне бывалые сибиряки рассказали, что давно и всюду это так. Еще мне повестнули, что люди местные, живущие на воле и в своих домах, над ссыльными смеются, но при случае собачину едят охотно, только это тщательно скрывают».
Что сказать по этому поводу? На мой взгляд, все достаточно просто: хотя многоуважаемый Игорь Миронович Губерман и провел какое-то время в Сибири, но Сибири-то он, по сути дела, совершенно не знает. Потому что жил он сначала в лагере, а потом в поселке, где селили отбывших свой срок, но не восстановленных в правах заключенных. Не буду обсуждать степень виновности самого Губермана — может быть, пострадал он и совершенно облыжно, спорить не стану. Может быть, его и правда законопатили в лагерь по уголовной статье, но на самом деле «за политику». Готов допустить и то, и это.
Но в Сибири он, тем не менее, хотя и жил, но с сибиряками-то все равно не общался. С жителями сибирских деревень, потомками нескольких волн переселения, от XVII до XX веков, Губерман никак не пересекался. Не имел он дела ни с геологами, ни с другими экспедишниками, ни со строителями, ни с рабочими огромных предприятий, ни с интеллектуалами из нескольких академгородков Сибири, ни со студентами и преподавателями сибирских вузов (а их 14 в одном Красноярске — не самом большом и не самом цивилизованном из сибирских городов).
Еще раз подчеркну — я сейчас совершенно не выясняю степени виновности Губермана или кого-либо еще. В данном случае неважно, не общался он с сибиряками потому, что ему не дали этого сделать власти, или потому, что ему самому этого совершенно не хотелось. Важно то, что Сибири этот человек, на мой взгляд, не знает — не знает ни одной из бесчисленных групп русского сибирского населения, разбросанного на огромной территории в самых различных условиях. Все его знание о Сибири ограничивается тем, что он увидел в Красноярской тюрьме, в лагере, в поселочке для бывших заключенных, а все его суждения о Сибири и сибиряках сделаны на основе того, что он видел среди уголовников.
И перенес он на всех живущих в Сибири даже не то, что видел у некоторых из них (ничего он вообще не видел), а то, о чем ему рассказали уголовники. Уголовники же вообще обожают байки про то, что все люди на свете — такие же подонки и воры, как и криминальный люд, только очень хитрые, потому и не попадаются. А вот они, преступники, люди очень честные, любят справедливость, потому и загремели на нары.
На мой взгляд, пустить точно такую же байку, как у И.М. Губермана, можно про любую страну и про любой город. А вы знаете, что парижане едят собак?! А я сам видел — бродяги на Дворе чудес ели пса! А вы знаете, что в Берлине едят кошек?! Наверняка ведь можно найти в трехмиллионном городе кучку негодяев, которые кошек едят. Не говоря уже об американцах — они едят человечину. А что?! Банда Мейсона— ела! Жрала наркотики и ела! И если Игорь Губерман имеет моральное право распространить нравы нескольких сотен тысяч человек на 35 миллионов, то и я имею право сделать выводы — все 250 миллионов граждан США ведут себя так же, как 28 психопатов из банды Мейсона!
Да и что за границу ходить… Вполне достаточно потолкаться среди мелких спекулянтов славного города Москвы, а потом сделать далеко идущие вывод о том, что они едят и пьют, как себя ведут и что говорят, а потом объявить, что все это проделывают не мелкие жулики, а МОСКВИЧИ. Впрочем, всякая сволочь непременно есть во всяком городе, в рядах представителей любой общественной группы и любого народа, и написать гадости можно решительно о ком угодно, было бы желание.
Кстати, каков рацион московских уголовников, я вполне искренне не знаю. Очень может быть, в него входят и кошки, и собаки, и (чем черт не шутит) человечина?
Но, независимо от желания И. Губермана, дикие сведения пошли обо ВСЕЙ Сибири. Тиражом в 15 тысяч экземпляров распространено гадкое вранье примерно о 35 миллионах людей, которые, разумеется, собак не едят. Всякие попытки «говорить от имени» в нашей стране дискредитированы надолго, но в данном случае я чувствую полное право заявить от имени всех этих десятков миллионов:
Дамы и господа!
Все, прочитавшие книгу И. Губермана «Пожилые записки»!
Имейте в виду, что уважаемый автор соврал! Автор выдал свои сведения, накопленные среди уголовников, за сведения обо всей Сибири! На самом деле в Сибири собак едят не чаще, чем в Европейской России и в любой европейской стране! Не верьте в глупые выдумки!
Но есть примеры и еще более вопиющие. Примеры явно некорректные, потому что небескорыстные. Вот хотя бы удивительные сведения о пещере Елинева под Красноярском:
«…одна из самых загадочных пещер, расположенная в Караульном Быке — скалы, выступающей в Енисей напротив села Овсянка. Село это больше известно как местожительство знаменитого русского писателя Виктора Астафьева, однако в 1995 году в этой пещере были сделаны столь сенсационные археологические находки, что сама пещера стала даже более известной у научной общественности».
Правда, как ни пытается автор придать что-то загадочное или таинственное находкам, сделанным в пещере — костяной головке лося, кости с насечками изделиям из кости мамонта и украшениям, — находки интересные, но сами по себе вовсе не сенсационные. И приходится придумывать дальше:
"Не исключено, что в пещере Елинева пять тысяч лет назад жили… людоеды. …Кости трех человек… были расколоты явно человеческой рукой, хаотично разбросаны по пещере и не имели никаких звериных надгрызов. Версия погребения этих людей была отброшена как слишком маловероятная.
Между тем названный культурный слой пещеры Елинева чрезвычайно богат находками, в нем часто встречаются предметы именно ритуального характера. Даже каменные наконечники стрел, обнаруженные здесь, весьма необычны — близ самого острия на их боковых гранях имеются особые выпуклости. Наконечники такой формы по сравнению с обычными имеют только одно преимущество — при попадании в цель пускают обильную кровь. А как же обойтись без крови в ритуале, связанном с поеданием человека (!). …Рассуждения ученого как бы подтверждаются еще и тем, что в пещере, где и гореть-то нечему, обнаружены следы очень сильного, явно сотворенного умышленно огня (в том же культурном слое). Значит ли это, что часть Сибири в прежние времена была населена людоедами?".
Кое-что об этой пещере я могу порассказать, потому что не раз бывал на раскопках этой интересной пещеры, а раскапывал ее Николай Поликарпович Макаров, о котором уже шла речь в предшествующей главе. Итак, последовательно:
Все предположения сделаны автором статьи, ученые не имеют к ним никакого отношения. Так что нечего на них ссылаться.
Сами ученые вовсе не считают находки Макарова в пещере Елинева ни загадочными, ни мистическими. Они считают эти находки очень интересными, но по совершенно иным причинам: после раскопок Макарова появляется возможность очень надежного датирования археологических памятников. Пещерные отложения накапливаются очень медленно, поэтому материал целых поселений можно будет связать с то-оненькой прослойкой пещерных отложений в пещере Елинева…
На местности определяется относительный возраст — грубо говоря, какой памятник старше, а какой младше, вовсе не очевиден, а тут сразу видно, какая прослойка перекрывает какую. И это позволяет датировать уже целые стоянки и поселения.
Но, как видите, интерес научного сообщества к раскопкам в пещере Елинева не имеет ничего общего ни с мистикой, ни с какими-то надуманными тайнами.
Находки украшений сами по себе интересны, но, во-первых, достаточно обычны, во-вторых, совершенно не обязательно связаны с обрядами и камланиями.
Наконечники стрел со «щечками» уж точно не имеют никакого отношения к кровавым жертвам, это чисто охотничье оружие. Неровный контур нужен для того, чтобы ровный разрез не закрывался, кровотечение не прекращалось и раненое животное скорее слабело бы и погибало. Это знает любой студент, сдавший экзамен по археологии (а сдается он на первом курсе).
Находок следов людоедства невероятное количество во всех памятниках каменного века. И 99% из них не имеет никакого отношения к религии, все гораздо проще и трагичнее: людей довольно часто поедали просто от голода.
Ведь все охотничьи народы — голодноватые народы. То у них очень много еды и они буквально обжираются, чтобы мясо не успело протухнуть. То промысловые животные откочевывают или у них начинается падеж, и тогда люди жестоко голодают. Есть такой термин, строгий научный термин в этнографии — «весенняя голодовка». Это, как пишет Фарли Моуэт, работавший в Канаде, среди эскимосов и индейцев (почти сибирские условия!) «нескончаемые голодные предвесенние месяцы».
Во время голодовок лишних людей — ослабевших больных, особенно стариков, очень часто или выбрасывали в лес на верную смерть — устраняли лишние рты, или эти старики совершали самоубийство, набрасывая себе на шею специальную скользящую петлю с поэтичным названием Петля Освобождения. А случалось, что людей и ели… Об этом тоже пишет и Фарли Моуэт, и почти любой другой автор, пишущий о жизни первобытных племен. Ели вовсе не для совершения ритуала, а просто потому, что есть было больше ничего, и сильные выживали за счет более слабых.
С удовольствием сообщаю читателю, что сам Николай Поликарпович Макаров читал статью из «Энциклопедии непознанного» Черноброва про свои «открытия» и чрезвычайно веселился. От него, кстати, я и узнал об этой замечательной статье. Если же о качестве написанного — то что тут сказать? Типичный «Макаров-моногатари», надуманное во всех деталях сказание про несуществующие открытия Макарова.
ЧАСТЬ III
ИСТОРИИ, РАССКАЗАННЫЕ АРХЕОЛОГАМИ
Глава 30
ВАМПИР
Некоторые думают, что человека делает вампиром Божья кара, другие — что это проклятие рока
П. Мериме
Эту историю рассказал мне мой коллега, потомственный археолог Сергей Белецкий. Рассказывал он ее мне в здании Института истории материальной культуры в Петербурге, в секторе славяно-финской археологии. Было уже поздно, промозглая сырость ноябрьского Петербурга липла к окнам. Я очень люблю это здание, большое, красивое и гулкое. Люблю вид на Петропавловскую крепость из Дубового зала на втором этаже, где когда-то защищал кандидатскую, люблю старинный облик комнат этого дома — бывшего посольства Франции в императорском Петербурге. Может быть, прелесть этого здания сказалась на моем восприятии этой истории, не буду отрицать такой возможности.
И еще уточню: Сергей Белецкий — очень серьезный ученый, доктор наук и уж никак не пустой фантазер. Если рассказывает— значит, за этим рассказом обязательно что-то стоит.
Основные события этой истории развернулись в 1974 и 1975 годах, во время раскопок большого славянского кургана на территории совхоза «Родина», в семи километрах от Пскова.
Курган, высотой метра два, в диаметре все 20, лежал на околице деревушки Романове. Большой курган, в один год его не докопали и брали до конца в 1975.
Возле кургана стоял дом, а в доме жила одинокая бабка. Сам курган был сильно разъезжен гусеницами трактора — к бабке приезжал внук, тракторист. Бабка приходила на раскопки, смотрела, охотно беседовала с археологами. Вспоминала минувшие дни:
— Раньше в Иванов день костры жгли на кургане, парни с девушками танцевали. А зимой с него на санках катались.
С кургана и правда вид открывался такой, что сразу было понятно — кататься на санках очень удобно и уехать можно далеко.
— Только осторожнее, ребята! — продолжала бабка. — По ночам там, по кургану, ходит женщина в белом. Не ходите по ночам, она украсть может.
Бабка уверяла, что бывали случаи, когда люди на кургане пропадали, но как попросили ее говорить поконкретнее, назвать этих людей, замолчала, ушла в себя, только буркнула что-то в духе «не верите, не надо» и ушла. Так что вопрос о пропавших как-то завис в полной неопределенности.
А копали курган весело и тщательно. 1974 год стал годом, когда Сергей Белецкий получил свой первый открытый лист — документ на право вести самостоятельные раскопки.
Это был обычный северный славянский курган, и вся обрядность, все сооружение оказалось самым стандартным. Земляная насыпь, каменный круг, в толще земляной насыпи — следы тризны: похоронив человека, садились пировать тут же, на кургане, и тут же бросали остатки трапезы, подарки покойнику — чаши, кольца с рук, браслеты, оружие. Предки засыпали курган, потризновали и насыпали новую насыпь, еще выше, скрыв в толще кургана следы своего пира.
В самом же кургане тоже нашли то, что и обычно: каменную выкладку и на ней сосуды с пережженными костями, погребальную пищу.
Все это интересно, но обычно, и когда Сергей Белецкий опубликовал результаты своих раскопок в профессиональном журнале «Советская археология» (в 1986 году), это не вызвало сенсации.
Самое же интересное было не в самом кургане, а в пристройке к нему. Точно с востока к старому кургану сделана была дополнительная кладка. Само по себе это не удивительно, так делали иногда — пристраивали к уже существующему кургану вторую, а то и третью насыпь. Но эта насыпь была все-таки особенная, уже потому, что сделана была из огромных камней. Таких огромных и тяжелых, что поднимали и оттаскивали их вдвоем-втроем, а ведь и сами археологи, и их помощники редко страдают от хилости.
Под кладкой лежал скелет, заваленный огромными камнями. Скелет женщины, на шее крестик XVI века (такие нательные крестики датируются очень точно, чуть ли не до десятилетия). Странная поза скелета: скрюченные пальцы вцепились в землю, ноги как бы толкаются. Сразу возникло неприятное подозрение — а ведь женщина была жива, когда ее закапывали в кургане. Забросали камнями? Но кости не повреждены, а ведь камни-то вон какие были… Получается, женщину повалили, лицом вниз, привалили камнями и закопали живой. Не особенно веселая находка.