Страница:
«Сука, – подумал Мазур в бессильной ярости. – Кто его всем этим нагрузил? Без утечек определенно не обошлось… Милиция? Погранцы? Кто-то еще?»
– Дорогой вы мой, – сказал Кацуба. – Я отвечаю только за себя. Если я сказал что-то не то, ловите меня на противоречиях и вранье. Но за все эти, как вы изящно выразились, странности я отвечать не могу. У меня простая и конкретная задача – обследовать затонувшие корабли и акваторию. Все эти странности, конечно, существуют, как объективная реальность, но я над ними не особенно задумывался, некогда…
Справа грохнула дверь. Не только Мазур – все невольно повернули головы в ту сторону.
Мэр стремглав летел к эстраде, галстук сбился на сторону, на лацкане пиджака посверкивала начищенная «засранка» (как в просторечии кое-где именовали медаль «Защитнику свободной России»). Взор его был вдохновенным и пылающим, в руке он держал огромную коричневую папку, полы пиджака развевались – словом, сейчас господин Колчанов крайне напоминал бонапартовского генерала, посланного безжалостно разогнать изжившую себя Директорию. Полное впечатление, что переживает свой звездный час. У Мазура во рту пересохло от нехороших предчувствий.
– Дамы и господа! – возгласил мэр, одним прыжком преодолев три ступеньки и встав рядом со столиком. – Прошу внимания! Я намерен сделать чрезвычайное заявление! Прошу внимания!
Вниманием аудитории он овладел вмиг – даже Кацуба, Мазур готов был ручаться, был немного ошеломлен таким поворотом дела.
– Итак, дамы и господа! – тщательно прокашлявшись, начал мэр. – После всего, что вы здесь выслушали, я имею полное право сделать кое-какие дополнения, способные пролить свет на все происходящее…
Мазур видел, что один из спутников Джен торопливо шепчет ей на ухо, переводя. Мэр добыл из своей папки пачку огромных фотографий, покосился на Мазура с Кацубой, прижал их к груди так, что они видели только матово-белую оборотную сторону верхней.
– Дамы и господа! Вчера вечером примерно в том районе, где проводила свои исследования, – он выделил последнее слово брезгливо-презрительной интонацией, – «Морская звезда», произошел несчастный случай с кораблем на воздушной подушке «Изумруд», принадлежащим российской авиакомпании «Сокол-аэро». Группа инженеров этой компании проводила на одном из близлежащих островов геодезические работы с целью установки автоматического маяка, которому предстояло обслуживать будущие трансантарктические рейсы авиалайнеров. – Он говорил, как записной оратор, делая плавные, величественные жесты. – Вчера вечером «Изумруд», потеряв управление, вылетел на берег этого островка, получив значительные повреждения. Двое человек на его борту оказались мертвыми, причем предварительный осмотр свидетельствует, что они скончались от отравления неизвестным пока веществом. Человек, первым осматривавший потерпевший аварию «Изумруд», находится в больнице с подозрением на отравление. Трупы помещены в герметические емкости, чтобы предотвратить возможное заражение. В настоящий момент мы ожидаем компетентную и независимую комиссию из Москвы, способную провести беспристрастную экспертизу… Минутку внимания, я еще не кончил! Как нам удалось установить, «Морская звезда» вела в том районе некие работы, направленные на подъем с морского дна неизвестных предметов. Есть эксперты, которые подозревают, что этими предметами как раз и были контейнеры – или один контейнер – получивший в ходе работ повреждения, из-за чего произошла утечка отравляющего вещества. Где находится контейнер, поднят ли он или оставлен на дне, мне неизвестно. Все мои попытки получить объяснение у этих господ, – он большим пальцем указал через плечо на Мазура с Кацубой, – привели лишь к тому, что меня стали пугать крупными неприятностями, каковые, по их собственным словам, не замедлят воспоследовать от неких, не названных точно спецслужб. У меня все, господа. Если вы хотите получить какие-то объяснения от этих гидрографов в штатском, попытайтесь… Прошу ознакомиться!
Он принялся показывать залу фотографии. Они просвечивали, и Мазуру со своего места удавалось разобрать, что там на них запечатлено: мертвые лица, заснятые крупным планом, жалкий, покалеченный винт «Изумруда», сам «Изумруд», то ли накренившийся, то ли попросту снятый в соответствующем ракурсе наклоненным фотоаппаратом… Видеокамеры и фотоаппараты работали с полной нагрузкой, словно огневые средства штурмовой группы – Мазуру машинально пришло в голову именно это сравнение.
Испытываемые им чувства проще всего было описать фразой из классика – в зобу дыханье сперло. Ошеломления, правда, было больше, чем каких бы то ни было других чувств. Все-таки в забавах «плаща и кинжала» он был новичком, а потому, собственно, и не знал, как в таких случаях должны реагировать матерые волки разведки. Что до Кацубы, он сидел с каменным лицом, а мэр, покосившись на них, предусмотрительно отодвинулся за спины двух своих сопровождающих, помахал фотографиями, тасуя их, зычно возгласил:
– Господа, все снимки будут вам предоставлены! Минутку внимания, господа!
Вскочившие репортеры кое-как утихомирились – но только потому, что ожидали новых сенсаций.
– Положение остается напряженным, – заявил мэр. – Люди с острова эвакуированы, но у нас нет никакой уверенности, что вырвавшаяся на свободу отрава не достигнет города. Напоминаю: в прошлый раз, когда погибли морские животные, катастрофа произошла на достаточном удалении от Тиксона, но сегодня я могу подозревать самое худшее. Город может оказаться под химическим ударом. Я только что выступал по радио, разъясняя обстановку…
“Прелестно, – подумал Мазур. -Не станешь же опровергать всю эту демагогию, заявляя:
«Полноте, господа, тамошние инженеры погибли не из-за отравы, а оттого, что я немножко пострелял по ним из автомата с глушителем…»”
– Господа! – надрывался мэр. – Всем вам будет немедленно предоставлена возможность связаться с вашими редакциями и телестудиями! Штаб по ликвидации химической опасности уже создан и приступил к работе. Разумеется, полагаться на данные этих… – он вновь указал через плечо на смирнехонько сидевших Кацубу с Мазуром, – ни в коей степени нельзя, но мы изыскиваем возможности, чтобы производить регулярные пробы воды и воздуха, делается все возможное… возможно… – он несколько запутался в однокоренных словах, притопывая то ли от волнения, то ли в азарте. – Да вы посмотрите на них!
Они вновь стали центром внимания. Враждебных взглядов, в общем, не было только местный бородач вызверился, словно за ногу цапнуть хотел. В основном поглядывали иронически, с нехорошим профессиональным воодушевлением: ну-ка, как станете, господа хорошие, выпутываться?
– Заявление для прессы, – громко сказал Кацуба, встав и подойдя к краю эстрады (мэр отошел еще дальше, прикрываемый молчаливыми охранниками). – Все, что здесь прозвучало, истине, увы, нисколько не соответствует. Никаких работ по поднятию на поверхность чего бы то ни было «Морская звезда» не вела прежде всего потому, что на борту нет нужного оборудования.
– Может, оно уже на дне лежит? – язвительно вопросил мэр. – Уже успели выкинуть, товарищ полковник, или как вас там?
– Фельдмаршал, – незамедлительно отпарировал Кацуба. – Мелко плаваете… А Владимир Степанович – генерал от инфантерии, вы не знали? Дамы и господа, не знаю, кто и зачем ввел в заблуждение сего государственного мужа, но ничего подобного не было…
Однако Мазур видел, что успеха у публики Кацуба не имеет – до вторжения мэра разговор свернул на довольно скользкую дорожку, к тому же фотографии выглядели крайне убедительно. У Кацубы не было ничего, кроме слов…
– Минутку внимания! – снова завелся мэр. – Дамы и господа, в порту только что начался митинг протеста против закулисных игр военщины рядом с мирным городом! У мэрии стоит автобус, я всех приглашаю своими глазами оценить настроение и волю народа!
И первым направился к выходу. За ним табунком кинулись репортеры – быстрее всего удалось покинуть помещение тем, кто не был обременен тяжелой аппаратурой. Телевизионщики немного задержались, отсоединяя провода. На Мазура с Кацубой никто не смотрел – только Джен, уносимая общим движением, оглянулась с непонятным выражением в глазах.
Они остались одни. В гнетущей тишине Кацуба взял бутылочку пепси, ловко сковырнул пробку об угол столика, как следует присосался к горлышку.
Протянул Мазуру:
– Будешь?
Мазур в два счета прикончил бутылочку, чуть растерянно глянул на отца-командира.
– Поехали в порт, – распорядился Кацуба. – Как бы и там пакость не устроили…
Они принялись торопливо напяливать пуховики. В дверь кто-то осторожно заглянул.
– Легок на помине… – проворчал Кацуба, быстрыми шагами направляясь к выходу.
Просто Владимирыч загородил ему дорогу. Выглядел он весьма жалко блудливые глазыньки бегали, рученьки тряслись, весь он был потный, мятый и угнетенный.
– Вы мне должны помочь…
– Бог подаст, – рявкнул Кацуба, но все же остановился. – Так…
– Они меня убьют… Как Нептуна…
– Ноги в руки – и за мной, – распорядился Кацуба. – Ага, у тебя и пальтуган с собой? Не отставай, служилая бюрократия, но если ты передо мной не испражнишься до донышка – брошу на съедение.
Почти пробежав по полутемным пустым коридорам, они выскочили из управы.
Мэрской «Волги», доставившей их сюда, конечно же, не было, автобуса тоже след простыл.
– К моей «Антилопе-гну», – приказал Кацуба, уверенно сворачивая за угол.
Просто Владимирыч семенил следом, от страха не отставая, и, кажется, пытался исповедаться.
– Погоди, дурило, – цыкнул Кацуба. – Толку от тебя сейчас…
Где-то вверху звучно открылось окно, оттуда закричали:
– Мужики, слышно что-нибудь? Началось?
– Да нет, мы за бутылкой… – откликнулся Кацуба, не глядя в ту сторону, наддал и завернул за угол. – Поспешайте, недолго осталось… Черт, этак и паника начнется…
– Обязательно начнется, – поддакнул просто Владимирыч, пыхтя. – У народа и так нервы на нуле…
– Цыть! – рявкнул Кацуба.
Свернул в невидным сараюшкам, на ходу извлекая ключ, недолго повозился с амбарным замком. Мазур без команды кинулся распахивать обитые жестью дверцы.
Из сараюшки, фыркая и чихая, выполз «шестьдесят девятый». Нагнув сиденье, Мазур пропустил вперед Владимирыча, придал ему ускорение сильным толчком и запрыгнул сам.
Кацуба погнал, насколько позволял мотор музейного экспоната. Мазур вцепился в скобу, сзади на узенькой лавочке мотало просто Владимирыча, который пару раз чувствительно ударялся то головой, то спиной – Мазур видел в зеркальце, но не осмелился даже пискнуть.
Что-то в городе было неладно – Мазур чуял нутром. Кое-где стояли кучки людей, обсуждавшие, судя по лицам, свежую новость. Примерно зная мэра, Мазур не сомневался, что выступление по радио звучало еще эффектнее и драматичнее, нежели зажигательная речь перед журналистами. Пожалуй, и в самом деле начнется паника, и ничего им сейчас не объяснишь.
Как ни быстро оставались позади люди, он успевал заметить лица потерянные, взволнованные, полные тревоги и предчувствия новых бед.
«Двадцать второе июня, – пришло ему в голову. – Должно быть, такие лица и были. Но какая сука…»
– Испражняйся, гнида, – распорядился Кацуба, не оборачиваясь, лихо вертя баранку.
– Послушайте… – робко возмутился было Владимирыч.
– Выкинуть? – зловеще поинтересовался Кацуба.
– Не надо…
– Тогда валяй.
– Вы, правда, из ФСБ?
– Из Генерального штаба, – огрызнулся Кацуба. – Говори, козел, некогда с тобой возиться…
– Нептун… Гриша… привел ко мне Илью Михайловича. Его фирма.. Ильи, я имею в виду… хотела получить эту территорию… для организации туристских маршрутов…
– Ту, где бывший полигон и нынешняя база?
– Да. Они в Москве создали консорциум… У меня все договора при себе…
– Сколько взял, гнида?
– Две тысячи долларов… и обещали место в будущей фирме…
– О, провинция… – вздохнул Кацуба. – Какие здесь умилительно крохотные взяточки… Твоя задача?
– Оформить соответствующее решение горсовета… чтобы все прошло без сучка без задоринки…
– Интересно, неужели вы собственными силами собирались выжить отсюда военных? По-моему, у Нептуна кишка была все же тонка…
– Илья Михайлович гарантировал, что вопрос утрясается в Москве… что они там добьются закрытия базы…
– А потом?
– Ну вы же знаете, товарищ полковник…
– Какой я тебе полковник? – искренне изумился Кацуба.
– Колчанов говорил…
– Короче.
– Потом убили Гришу, а Илью нашли в гостинице мертвым… А сегодня они ко мне пришли…
– Кто?
– Я потом подробно опишу… напишу…
– Что хотели? – спросил Кацуба.
– В сущности, того же самого. Чтобы я оформил все бумаги на них, они будут стараться в Москве, а я обязан проследить, чтобы здесь все прошло гладко… Колчанова сумеют настропалить должным образом… он же придурок, два раза куковал в завенягинской психушке, а когда началась перестройка, лечить его перестали, боялись, он же в два счета стал пострадавшим от КГБ в белых халатах…
Кацуба притормозил, отчаянно засигналил, разгоняя огромную собачью стаю, вольготно разлегшуюся посреди немощеной дороги. Они были уже на окраине города, вдали виднелось море. Возле крайнего домишки стоял ГАЗ-53, и какие-то мужики, перекликаясь, таскали в кузов узлы.
– Кажется, начался драп… – сказал Мазур.
– Сам вижу, – отрезал Кацуба. – Эй, соловушка, пой!
– Вот, собственно, и все…
– А эти сколько дали?
– Пять тысяч. И обещали место в фирме, как Нептун… Фирма называется… акционерное общество «Норд»…
– Ага, – сказал Кацуба. – Комнатушка в хрущевке и факс в совмещенном санузле…
– Нет, это серьезные люди…
– Я не об этом. «Норд» наверняка ширма…
– А… Вот и я так думаю… Но люди серьезные…
– Слушай, фрукт, – сказал Кацуба. – Пять тысяч заметно больше, чем две. Почему же ты столь цинично предал своих благодетелей и отправился на них стучать?
– Я их боялся, – охотно признался просто Владимирыч. – После того, как убили Гришу с москвичом… Гриша как-никак был свой, наши отцы дружили, оба всю жизнь на медеплавильном отпахали… Этим я чужой, понимаете? Они бы меня прикончили, когда все устоялось бы… Это такие люди…
– Обрати внимание, Володя, – сказал Кацуба. – Индивидуум резко поумнел. В сжатые сроки. Сколько живу, не перестаю удивляться, до чего быстро опасность делает умниц из последних дураков… Ладно, Владимирыч. Сейчас разберемся с текущими делами, возьмем тебя на кораблик, и ты будешь писать долго, проникновенно, искреннейше, как Татьяна Ларина не писала Онегину… Вопросов к тебе достаточно, но это потом.
– А…
– Да поживешь, поживешь… – брезгливо отмахнулся Кацуба. – Я не зверь, когда со мной по-хорошему… Повезло тебе, что на меня напал.
После недолгого молчания просто Владимирыч робко начал:
– Простите, а насчет денег…
– Насчет долларчиков? – ласково, понимающе спросил Кацуба. – Насчет зелененьких, как крокодильчики? Чтоб себе оставить? – Он резко затормозил, обернулся со страшным лицом: – Ты сначала выторгуй себе свободу, гнида, а потом уж перейдем на лирику – если, конечно, перейдем… Понял? Вот и сиди тихо, сочиняй в уме откровеннейшие показания…
Глава 20
– Дорогой вы мой, – сказал Кацуба. – Я отвечаю только за себя. Если я сказал что-то не то, ловите меня на противоречиях и вранье. Но за все эти, как вы изящно выразились, странности я отвечать не могу. У меня простая и конкретная задача – обследовать затонувшие корабли и акваторию. Все эти странности, конечно, существуют, как объективная реальность, но я над ними не особенно задумывался, некогда…
Справа грохнула дверь. Не только Мазур – все невольно повернули головы в ту сторону.
Мэр стремглав летел к эстраде, галстук сбился на сторону, на лацкане пиджака посверкивала начищенная «засранка» (как в просторечии кое-где именовали медаль «Защитнику свободной России»). Взор его был вдохновенным и пылающим, в руке он держал огромную коричневую папку, полы пиджака развевались – словом, сейчас господин Колчанов крайне напоминал бонапартовского генерала, посланного безжалостно разогнать изжившую себя Директорию. Полное впечатление, что переживает свой звездный час. У Мазура во рту пересохло от нехороших предчувствий.
– Дамы и господа! – возгласил мэр, одним прыжком преодолев три ступеньки и встав рядом со столиком. – Прошу внимания! Я намерен сделать чрезвычайное заявление! Прошу внимания!
Вниманием аудитории он овладел вмиг – даже Кацуба, Мазур готов был ручаться, был немного ошеломлен таким поворотом дела.
– Итак, дамы и господа! – тщательно прокашлявшись, начал мэр. – После всего, что вы здесь выслушали, я имею полное право сделать кое-какие дополнения, способные пролить свет на все происходящее…
Мазур видел, что один из спутников Джен торопливо шепчет ей на ухо, переводя. Мэр добыл из своей папки пачку огромных фотографий, покосился на Мазура с Кацубой, прижал их к груди так, что они видели только матово-белую оборотную сторону верхней.
– Дамы и господа! Вчера вечером примерно в том районе, где проводила свои исследования, – он выделил последнее слово брезгливо-презрительной интонацией, – «Морская звезда», произошел несчастный случай с кораблем на воздушной подушке «Изумруд», принадлежащим российской авиакомпании «Сокол-аэро». Группа инженеров этой компании проводила на одном из близлежащих островов геодезические работы с целью установки автоматического маяка, которому предстояло обслуживать будущие трансантарктические рейсы авиалайнеров. – Он говорил, как записной оратор, делая плавные, величественные жесты. – Вчера вечером «Изумруд», потеряв управление, вылетел на берег этого островка, получив значительные повреждения. Двое человек на его борту оказались мертвыми, причем предварительный осмотр свидетельствует, что они скончались от отравления неизвестным пока веществом. Человек, первым осматривавший потерпевший аварию «Изумруд», находится в больнице с подозрением на отравление. Трупы помещены в герметические емкости, чтобы предотвратить возможное заражение. В настоящий момент мы ожидаем компетентную и независимую комиссию из Москвы, способную провести беспристрастную экспертизу… Минутку внимания, я еще не кончил! Как нам удалось установить, «Морская звезда» вела в том районе некие работы, направленные на подъем с морского дна неизвестных предметов. Есть эксперты, которые подозревают, что этими предметами как раз и были контейнеры – или один контейнер – получивший в ходе работ повреждения, из-за чего произошла утечка отравляющего вещества. Где находится контейнер, поднят ли он или оставлен на дне, мне неизвестно. Все мои попытки получить объяснение у этих господ, – он большим пальцем указал через плечо на Мазура с Кацубой, – привели лишь к тому, что меня стали пугать крупными неприятностями, каковые, по их собственным словам, не замедлят воспоследовать от неких, не названных точно спецслужб. У меня все, господа. Если вы хотите получить какие-то объяснения от этих гидрографов в штатском, попытайтесь… Прошу ознакомиться!
Он принялся показывать залу фотографии. Они просвечивали, и Мазуру со своего места удавалось разобрать, что там на них запечатлено: мертвые лица, заснятые крупным планом, жалкий, покалеченный винт «Изумруда», сам «Изумруд», то ли накренившийся, то ли попросту снятый в соответствующем ракурсе наклоненным фотоаппаратом… Видеокамеры и фотоаппараты работали с полной нагрузкой, словно огневые средства штурмовой группы – Мазуру машинально пришло в голову именно это сравнение.
Испытываемые им чувства проще всего было описать фразой из классика – в зобу дыханье сперло. Ошеломления, правда, было больше, чем каких бы то ни было других чувств. Все-таки в забавах «плаща и кинжала» он был новичком, а потому, собственно, и не знал, как в таких случаях должны реагировать матерые волки разведки. Что до Кацубы, он сидел с каменным лицом, а мэр, покосившись на них, предусмотрительно отодвинулся за спины двух своих сопровождающих, помахал фотографиями, тасуя их, зычно возгласил:
– Господа, все снимки будут вам предоставлены! Минутку внимания, господа!
Вскочившие репортеры кое-как утихомирились – но только потому, что ожидали новых сенсаций.
– Положение остается напряженным, – заявил мэр. – Люди с острова эвакуированы, но у нас нет никакой уверенности, что вырвавшаяся на свободу отрава не достигнет города. Напоминаю: в прошлый раз, когда погибли морские животные, катастрофа произошла на достаточном удалении от Тиксона, но сегодня я могу подозревать самое худшее. Город может оказаться под химическим ударом. Я только что выступал по радио, разъясняя обстановку…
“Прелестно, – подумал Мазур. -Не станешь же опровергать всю эту демагогию, заявляя:
«Полноте, господа, тамошние инженеры погибли не из-за отравы, а оттого, что я немножко пострелял по ним из автомата с глушителем…»”
– Господа! – надрывался мэр. – Всем вам будет немедленно предоставлена возможность связаться с вашими редакциями и телестудиями! Штаб по ликвидации химической опасности уже создан и приступил к работе. Разумеется, полагаться на данные этих… – он вновь указал через плечо на смирнехонько сидевших Кацубу с Мазуром, – ни в коей степени нельзя, но мы изыскиваем возможности, чтобы производить регулярные пробы воды и воздуха, делается все возможное… возможно… – он несколько запутался в однокоренных словах, притопывая то ли от волнения, то ли в азарте. – Да вы посмотрите на них!
Они вновь стали центром внимания. Враждебных взглядов, в общем, не было только местный бородач вызверился, словно за ногу цапнуть хотел. В основном поглядывали иронически, с нехорошим профессиональным воодушевлением: ну-ка, как станете, господа хорошие, выпутываться?
– Заявление для прессы, – громко сказал Кацуба, встав и подойдя к краю эстрады (мэр отошел еще дальше, прикрываемый молчаливыми охранниками). – Все, что здесь прозвучало, истине, увы, нисколько не соответствует. Никаких работ по поднятию на поверхность чего бы то ни было «Морская звезда» не вела прежде всего потому, что на борту нет нужного оборудования.
– Может, оно уже на дне лежит? – язвительно вопросил мэр. – Уже успели выкинуть, товарищ полковник, или как вас там?
– Фельдмаршал, – незамедлительно отпарировал Кацуба. – Мелко плаваете… А Владимир Степанович – генерал от инфантерии, вы не знали? Дамы и господа, не знаю, кто и зачем ввел в заблуждение сего государственного мужа, но ничего подобного не было…
Однако Мазур видел, что успеха у публики Кацуба не имеет – до вторжения мэра разговор свернул на довольно скользкую дорожку, к тому же фотографии выглядели крайне убедительно. У Кацубы не было ничего, кроме слов…
– Минутку внимания! – снова завелся мэр. – Дамы и господа, в порту только что начался митинг протеста против закулисных игр военщины рядом с мирным городом! У мэрии стоит автобус, я всех приглашаю своими глазами оценить настроение и волю народа!
И первым направился к выходу. За ним табунком кинулись репортеры – быстрее всего удалось покинуть помещение тем, кто не был обременен тяжелой аппаратурой. Телевизионщики немного задержались, отсоединяя провода. На Мазура с Кацубой никто не смотрел – только Джен, уносимая общим движением, оглянулась с непонятным выражением в глазах.
Они остались одни. В гнетущей тишине Кацуба взял бутылочку пепси, ловко сковырнул пробку об угол столика, как следует присосался к горлышку.
Протянул Мазуру:
– Будешь?
Мазур в два счета прикончил бутылочку, чуть растерянно глянул на отца-командира.
– Поехали в порт, – распорядился Кацуба. – Как бы и там пакость не устроили…
Они принялись торопливо напяливать пуховики. В дверь кто-то осторожно заглянул.
– Легок на помине… – проворчал Кацуба, быстрыми шагами направляясь к выходу.
Просто Владимирыч загородил ему дорогу. Выглядел он весьма жалко блудливые глазыньки бегали, рученьки тряслись, весь он был потный, мятый и угнетенный.
– Вы мне должны помочь…
– Бог подаст, – рявкнул Кацуба, но все же остановился. – Так…
– Они меня убьют… Как Нептуна…
– Ноги в руки – и за мной, – распорядился Кацуба. – Ага, у тебя и пальтуган с собой? Не отставай, служилая бюрократия, но если ты передо мной не испражнишься до донышка – брошу на съедение.
Почти пробежав по полутемным пустым коридорам, они выскочили из управы.
Мэрской «Волги», доставившей их сюда, конечно же, не было, автобуса тоже след простыл.
– К моей «Антилопе-гну», – приказал Кацуба, уверенно сворачивая за угол.
Просто Владимирыч семенил следом, от страха не отставая, и, кажется, пытался исповедаться.
– Погоди, дурило, – цыкнул Кацуба. – Толку от тебя сейчас…
Где-то вверху звучно открылось окно, оттуда закричали:
– Мужики, слышно что-нибудь? Началось?
– Да нет, мы за бутылкой… – откликнулся Кацуба, не глядя в ту сторону, наддал и завернул за угол. – Поспешайте, недолго осталось… Черт, этак и паника начнется…
– Обязательно начнется, – поддакнул просто Владимирыч, пыхтя. – У народа и так нервы на нуле…
– Цыть! – рявкнул Кацуба.
Свернул в невидным сараюшкам, на ходу извлекая ключ, недолго повозился с амбарным замком. Мазур без команды кинулся распахивать обитые жестью дверцы.
Из сараюшки, фыркая и чихая, выполз «шестьдесят девятый». Нагнув сиденье, Мазур пропустил вперед Владимирыча, придал ему ускорение сильным толчком и запрыгнул сам.
Кацуба погнал, насколько позволял мотор музейного экспоната. Мазур вцепился в скобу, сзади на узенькой лавочке мотало просто Владимирыча, который пару раз чувствительно ударялся то головой, то спиной – Мазур видел в зеркальце, но не осмелился даже пискнуть.
Что-то в городе было неладно – Мазур чуял нутром. Кое-где стояли кучки людей, обсуждавшие, судя по лицам, свежую новость. Примерно зная мэра, Мазур не сомневался, что выступление по радио звучало еще эффектнее и драматичнее, нежели зажигательная речь перед журналистами. Пожалуй, и в самом деле начнется паника, и ничего им сейчас не объяснишь.
Как ни быстро оставались позади люди, он успевал заметить лица потерянные, взволнованные, полные тревоги и предчувствия новых бед.
«Двадцать второе июня, – пришло ему в голову. – Должно быть, такие лица и были. Но какая сука…»
– Испражняйся, гнида, – распорядился Кацуба, не оборачиваясь, лихо вертя баранку.
– Послушайте… – робко возмутился было Владимирыч.
– Выкинуть? – зловеще поинтересовался Кацуба.
– Не надо…
– Тогда валяй.
– Вы, правда, из ФСБ?
– Из Генерального штаба, – огрызнулся Кацуба. – Говори, козел, некогда с тобой возиться…
– Нептун… Гриша… привел ко мне Илью Михайловича. Его фирма.. Ильи, я имею в виду… хотела получить эту территорию… для организации туристских маршрутов…
– Ту, где бывший полигон и нынешняя база?
– Да. Они в Москве создали консорциум… У меня все договора при себе…
– Сколько взял, гнида?
– Две тысячи долларов… и обещали место в будущей фирме…
– О, провинция… – вздохнул Кацуба. – Какие здесь умилительно крохотные взяточки… Твоя задача?
– Оформить соответствующее решение горсовета… чтобы все прошло без сучка без задоринки…
– Интересно, неужели вы собственными силами собирались выжить отсюда военных? По-моему, у Нептуна кишка была все же тонка…
– Илья Михайлович гарантировал, что вопрос утрясается в Москве… что они там добьются закрытия базы…
– А потом?
– Ну вы же знаете, товарищ полковник…
– Какой я тебе полковник? – искренне изумился Кацуба.
– Колчанов говорил…
– Короче.
– Потом убили Гришу, а Илью нашли в гостинице мертвым… А сегодня они ко мне пришли…
– Кто?
– Я потом подробно опишу… напишу…
– Что хотели? – спросил Кацуба.
– В сущности, того же самого. Чтобы я оформил все бумаги на них, они будут стараться в Москве, а я обязан проследить, чтобы здесь все прошло гладко… Колчанова сумеют настропалить должным образом… он же придурок, два раза куковал в завенягинской психушке, а когда началась перестройка, лечить его перестали, боялись, он же в два счета стал пострадавшим от КГБ в белых халатах…
Кацуба притормозил, отчаянно засигналил, разгоняя огромную собачью стаю, вольготно разлегшуюся посреди немощеной дороги. Они были уже на окраине города, вдали виднелось море. Возле крайнего домишки стоял ГАЗ-53, и какие-то мужики, перекликаясь, таскали в кузов узлы.
– Кажется, начался драп… – сказал Мазур.
– Сам вижу, – отрезал Кацуба. – Эй, соловушка, пой!
– Вот, собственно, и все…
– А эти сколько дали?
– Пять тысяч. И обещали место в фирме, как Нептун… Фирма называется… акционерное общество «Норд»…
– Ага, – сказал Кацуба. – Комнатушка в хрущевке и факс в совмещенном санузле…
– Нет, это серьезные люди…
– Я не об этом. «Норд» наверняка ширма…
– А… Вот и я так думаю… Но люди серьезные…
– Слушай, фрукт, – сказал Кацуба. – Пять тысяч заметно больше, чем две. Почему же ты столь цинично предал своих благодетелей и отправился на них стучать?
– Я их боялся, – охотно признался просто Владимирыч. – После того, как убили Гришу с москвичом… Гриша как-никак был свой, наши отцы дружили, оба всю жизнь на медеплавильном отпахали… Этим я чужой, понимаете? Они бы меня прикончили, когда все устоялось бы… Это такие люди…
– Обрати внимание, Володя, – сказал Кацуба. – Индивидуум резко поумнел. В сжатые сроки. Сколько живу, не перестаю удивляться, до чего быстро опасность делает умниц из последних дураков… Ладно, Владимирыч. Сейчас разберемся с текущими делами, возьмем тебя на кораблик, и ты будешь писать долго, проникновенно, искреннейше, как Татьяна Ларина не писала Онегину… Вопросов к тебе достаточно, но это потом.
– А…
– Да поживешь, поживешь… – брезгливо отмахнулся Кацуба. – Я не зверь, когда со мной по-хорошему… Повезло тебе, что на меня напал.
После недолгого молчания просто Владимирыч робко начал:
– Простите, а насчет денег…
– Насчет долларчиков? – ласково, понимающе спросил Кацуба. – Насчет зелененьких, как крокодильчики? Чтоб себе оставить? – Он резко затормозил, обернулся со страшным лицом: – Ты сначала выторгуй себе свободу, гнида, а потом уж перейдем на лирику – если, конечно, перейдем… Понял? Вот и сиди тихо, сочиняй в уме откровеннейшие показания…
Глава 20
ГЛАС НАРОДА ПО-ТИКСОНСКИ
Как и в прошлый раз, ржавые ворота были распахнуты настежь, а из вахтерской никто не показался. Кацуба погнал знакомой дорогой. Они то и дело обгоняли кучки людей, целеустремленно и быстро шагавших в том же направлении. Мазуру это начинало не нравиться – потому что хорошо рассмотрел лица…
Еще издали можно было оценить ситуацию. «Морская звезда» угодила в форменную сухопутную блокаду. Впрочем, и на море было неспокойно – там, метрах в двадцати от борта, покачивалось с дюжину моторок, на которых теснились люди, грозили кулаками, развернув убогие самодельные плакатики, что-то орали, один даже в мегафон. Мазур узнал парочку физиономий, достопамятных по общению с «зелеными». Но главные события разворачивались на суше. Кацуба искусно лавировал, объехал три автобуса, одинокую милицейскую машину, знакомую по номеру черную «Волгу» мэра, желтый «пазик», на котором привезли журналистов. Потом пришлось остановиться – да и не было смысла подъезжать вплотную к толпе, в первую очередь, как ни прискорбно признать, в целях собственной безопасности.
– Тихо сидим, тихо смотрим, – распорядился Кацуба.
– А узнают? – спросил Мазур. – На борт не прорваться…
– Узнают – драпать будем, – рассудил Кацуба. – Развернуться места хватит… Смотри, а ведь весь этот демос на автобусах сюда подвезли, крайне организованно.
– Возле этого дурака есть кто-то, кто его умело направляет… – подал голос просто Владимирыч, твердо решивший, должно быть, выслужиться.
– Сам догадываюсь, – отмахнулся Кацуба. – Сиди…
Народу было не особенно и много, человек двести, но орали и шумели за добрую тысячу. Мазур подтолкнул Кацубу, показал в сторону: там, присев на корточки над расстегнутой сумкой, какой-то хмырь деловито раздавал в протянутые руки бутылки портвейна. Сцена эта имела место аккурат в противоположной от журналистов стороне – они, целясь камерами и тыча микрофонами, взмыленно носились возле правого фланга, где, взобравшись на какой-то ящик, ораторствовал мэр, а давешний охранник старательно держал перед ним мегафон, ухитряясь поворачивать его синхронно дерганьям г-на Колчанова. Доносились лишь обрывки фраз – снова про грозящую городу газовую атаку, козни военщины, экологически чистый заповедник…
Милиция была представлена парочкой сержантов, которые, прекрасно сознавая слабость своих сил, на рожон не лезли – стояли в сторонке, поигрывая дубинками. Происходящее не имело прямого отношения к основной профессии Мазура, но его учили слишком многому полезному, и он прекрасно помнил усвоенные на спецкурсах азы – два-три человека, если их вовремя не выдернуть за шкирку, как редиску с грядки, способны завести толпу настолько, что остановить ее удастся разве что танками, которые уж никак не перевернешь…
«Морская звезда» выглядела покинутой, но, присмотревшись, Мазур узрел в ходовой рубке капитана рядом с невозмутимо посасывавшим трубочку Степаном Ильичом. Ну и молодцы – не стали появляться на палубе, чтобы не раздражать наэлектризованную толпу…
Подтягивались все новые люди – те, кого они обогнали на машине. Мэр витийствовал, толпа грозно колыхалась, Мазур все крепче убеждался, что добром это не кончится. Трап их дразнит, нетрудно догадаться – не успели убрать, вон уже кто-то дергается возле нижней ступеньки, но подняться все же не решается, добавляя себе куража воплями и энергичным маханьем рук…
Что-то тяжело пролетело над головами, оставляя бледную струйку дыма.
Шлепнулось на палубу – и там мгновенно растеклось тусклое бензиновое пламя.
Стукнула дверца, выскочил матрос и в два счета накрыл крохотный костерок тугой струей белой пены из красного огнетушителя.
Толпа взревела, на палубу полетела пустая бутылка, еще какой-то хлам. К счастью, здесь негде было набрать камней, но какие-то ржавые железки все же подвернулись под руку стоявшим ближе всех к борту…
Противный лязг. Стекло иллюминатора выдержало, но на нем появилась змеистая трещина. Еще бутылка с бензином. Не долетела, пущенная откуда-то справа, упала в воду…
Матроса зацепило железякой по ноге – он покачнулся, погрозил кулаком и юркнул в дверь. Мазур отметил шевеление в носовой части – и ощутил здоровое злорадство, предвкушая, что сейчас начнется… Успел крикнуть Кацубе:
– Окно прикрой!
Это поворачивался блестящий наконечник пожарного насоса, задираясь вверх, подобно капюшону разозленной кобры. Кацуба лихорадочно завертел ручку.
Пожарный насос у корабля такого типа дает напор получше, чем любые полицейские водометы. Ударь струя по толпе, людей вмиг разбросало бы, как кегли. Но капитан столь злобных замыслов не питал – струя взмыла ввысь, обрушилась по широкой дуге, разбрызгиваясь радужными водопадиками, холодный ливень должен был мгновенно промочить до нитки собравшихся и остудить самые горячие головы…
Вода хлестнула по стеклам машины, все окружающее мгновенно расплылось, скрылось за туманной пеленой, крупные капли замолотили по брезентовой крыше, но Мазуру удалось рассмотреть, как демонстранты прыснули во все стороны, как слетел с ящика мэр и заметался испуганным зайцем…
Слева что-то лопнуло с оглушительным грохотом, полоснув по глазам ярчайшей вспышкой. За спиной взвыл от неожиданности Владимирыч. Ничего еще не понимая, Мазур все же мог ручаться, что светозвуковую гранату швырнули не с корабля – все иллюминаторы наглухо задраены, не распахнулась ни одна дверь, да и не стал бы экипаж пускать в ход «тяжелую артиллерию», если хватило насоса…
Еще один взрыв со вспышкой. Испуганные вопли вокруг. Бегущие налетали на машину, отскакивали, метались оторопелыми зигзагами, топча и опрокидывая друг друга. Разворачивалась классическая паника. Вода больше не била, на нос пробежали два матроса, разматывая конец – кто-то ухитрился сверзиться в воду рядом с бортом и дико орал, бултыхаясь в холоднющей воде.
Взрыв, вспышка! Фирменная телекамера на матово-серой треноге рухнула, сбитая бегущими, – только осколки брызнули… Репортеров захлестнуло в общей сумятице, они, повинуясь профессиональному рефлексу, еще пытались снимать, но их кружило, словно в водовороте…
Еще не успев в полной мере осознать то, что он видит, Мазур распахнул дверцу и выскочил, бросился вперед. Американская троица, оглядываясь, отступала в его направлении, один из парней пытался заслонить Джен, его теснили бегущие, и тут над его головой взлетело что-то длинное, темное…
Мазур летел, как торпеда, отшвырнул ударом ноги и локтя одного, сшиб еще двух, безжалостно пробивая дорогу боевыми приемами…
Опоздал. Уши резанул отчаянный женский крик. Развернувшись вправо-влево, Мазур понял, что ловить кого бы то ни было бессмысленно-вокруг уже пусто, да и не заметил лица, только рукав пятнистого потертого бушлата, а это не примета, тут половина в таких же…
Джен и ее спутник, промокшие насквозь, присели над своим третьим сотоварищем, сгоряча попытались его поднять, подхватить, перевернуть…
– Не трогайте! – рявкнул Мазур, рывком опустился на корточки и отшвырнул их руки.
Попытался оценить обстановку. Парень лежал ничком, ноги еще конвульсивно подергивались, но любому мало-мальски опытному человеку все было ясно и так – затылок проломлен столь жутко, что не спасет и оборудованная по последнему слову техники машина реанимации. Которой здесь и неоткуда взяться.
Джен, с расширившимися глазами, отступила на шаг, ее мокрые ладони, коснувшись щек, оставили бледно-алые подтеки – ну да, поддерживала ему голову… Кажется, до нее только сейчас дошло. Истерически крикнула что-то насчет врача и полиции – но никто ее, конечно, не понял, кроме Мазура, последние демонстранты, шало оглядываясь, обегали их стороной…
Справа появилась видеокамера тип из модной столичной передачки, донимавший давеча Мазура каверзными вопросиками, снимал крупным планом.
Рядом неожиданно возник Кацуба, по всем правилам, из классической исходной стойки, выбросил ногу – и камера взлетела, выбитая из рук, смачно шлепнулась на серый потрескавшийся бетон пирса.
Репортера, в горячке кинувшегося на него, майор изящным жестом развернул боком к себе и словно бы невзначай погладил по ребрам быстрым скользящим выпадом левой. Этого хватило, любитель сенсаций согнулся в три погибели, тщетно пытаясь отдышаться. Почти мимоходом двинув ему по шее «орлиным клювом», Кацуба усадил жертву на бетон, прищурился:
– Отдохни пока…
Нагнулся над лежащим, всмотрелся и медленно выпрямился, поджав губы.
– Ну сделайте вы что-нибудь! – вскрикнула Джен.
По трапу «Морской звезды» бегом спускался врач в распахнутом халате, за ним спешили двое матросов – на всякий случай, надо полагать, прикрывали.
Кацуба отошел в сторону, наклонился, рассматривал длинную черную дубинку, не прикасаясь руками.
– Что вы стоите?!
Врач, отодвинув девушку, присел на корточки, попытался нащупать пульс. Он ничего не сказал – просто взглянул снизу вверх, и уголки рта грустно опустились.
Наконец-то объявились милиционеры – им тоже досталась хорошая порция воды. Джен кинулась к ним, попыталась что-то втолковать, но они недоумевающе таращили глаза. Второй американец, опамятовавшись, кинулся переводить.
– Убили, что ли? – наконец сообразил сержант.
– Иди сюда, – позвал Кацуба. – Палку подбери осторожненько, в пакет, лучше всего, сунь…
– Где я тебе пакет возьму? – огрызнулся тот, злой и взвинченный. – Что случилось? Кто его так?
– Забыл паспорт спросить, – сказал Кацуба. – Доктор…
Доктор встал, вытер руки куском бинта, пожал плечами:
Еще издали можно было оценить ситуацию. «Морская звезда» угодила в форменную сухопутную блокаду. Впрочем, и на море было неспокойно – там, метрах в двадцати от борта, покачивалось с дюжину моторок, на которых теснились люди, грозили кулаками, развернув убогие самодельные плакатики, что-то орали, один даже в мегафон. Мазур узнал парочку физиономий, достопамятных по общению с «зелеными». Но главные события разворачивались на суше. Кацуба искусно лавировал, объехал три автобуса, одинокую милицейскую машину, знакомую по номеру черную «Волгу» мэра, желтый «пазик», на котором привезли журналистов. Потом пришлось остановиться – да и не было смысла подъезжать вплотную к толпе, в первую очередь, как ни прискорбно признать, в целях собственной безопасности.
– Тихо сидим, тихо смотрим, – распорядился Кацуба.
– А узнают? – спросил Мазур. – На борт не прорваться…
– Узнают – драпать будем, – рассудил Кацуба. – Развернуться места хватит… Смотри, а ведь весь этот демос на автобусах сюда подвезли, крайне организованно.
– Возле этого дурака есть кто-то, кто его умело направляет… – подал голос просто Владимирыч, твердо решивший, должно быть, выслужиться.
– Сам догадываюсь, – отмахнулся Кацуба. – Сиди…
Народу было не особенно и много, человек двести, но орали и шумели за добрую тысячу. Мазур подтолкнул Кацубу, показал в сторону: там, присев на корточки над расстегнутой сумкой, какой-то хмырь деловито раздавал в протянутые руки бутылки портвейна. Сцена эта имела место аккурат в противоположной от журналистов стороне – они, целясь камерами и тыча микрофонами, взмыленно носились возле правого фланга, где, взобравшись на какой-то ящик, ораторствовал мэр, а давешний охранник старательно держал перед ним мегафон, ухитряясь поворачивать его синхронно дерганьям г-на Колчанова. Доносились лишь обрывки фраз – снова про грозящую городу газовую атаку, козни военщины, экологически чистый заповедник…
Милиция была представлена парочкой сержантов, которые, прекрасно сознавая слабость своих сил, на рожон не лезли – стояли в сторонке, поигрывая дубинками. Происходящее не имело прямого отношения к основной профессии Мазура, но его учили слишком многому полезному, и он прекрасно помнил усвоенные на спецкурсах азы – два-три человека, если их вовремя не выдернуть за шкирку, как редиску с грядки, способны завести толпу настолько, что остановить ее удастся разве что танками, которые уж никак не перевернешь…
«Морская звезда» выглядела покинутой, но, присмотревшись, Мазур узрел в ходовой рубке капитана рядом с невозмутимо посасывавшим трубочку Степаном Ильичом. Ну и молодцы – не стали появляться на палубе, чтобы не раздражать наэлектризованную толпу…
Подтягивались все новые люди – те, кого они обогнали на машине. Мэр витийствовал, толпа грозно колыхалась, Мазур все крепче убеждался, что добром это не кончится. Трап их дразнит, нетрудно догадаться – не успели убрать, вон уже кто-то дергается возле нижней ступеньки, но подняться все же не решается, добавляя себе куража воплями и энергичным маханьем рук…
Что-то тяжело пролетело над головами, оставляя бледную струйку дыма.
Шлепнулось на палубу – и там мгновенно растеклось тусклое бензиновое пламя.
Стукнула дверца, выскочил матрос и в два счета накрыл крохотный костерок тугой струей белой пены из красного огнетушителя.
Толпа взревела, на палубу полетела пустая бутылка, еще какой-то хлам. К счастью, здесь негде было набрать камней, но какие-то ржавые железки все же подвернулись под руку стоявшим ближе всех к борту…
Противный лязг. Стекло иллюминатора выдержало, но на нем появилась змеистая трещина. Еще бутылка с бензином. Не долетела, пущенная откуда-то справа, упала в воду…
Матроса зацепило железякой по ноге – он покачнулся, погрозил кулаком и юркнул в дверь. Мазур отметил шевеление в носовой части – и ощутил здоровое злорадство, предвкушая, что сейчас начнется… Успел крикнуть Кацубе:
– Окно прикрой!
Это поворачивался блестящий наконечник пожарного насоса, задираясь вверх, подобно капюшону разозленной кобры. Кацуба лихорадочно завертел ручку.
Пожарный насос у корабля такого типа дает напор получше, чем любые полицейские водометы. Ударь струя по толпе, людей вмиг разбросало бы, как кегли. Но капитан столь злобных замыслов не питал – струя взмыла ввысь, обрушилась по широкой дуге, разбрызгиваясь радужными водопадиками, холодный ливень должен был мгновенно промочить до нитки собравшихся и остудить самые горячие головы…
Вода хлестнула по стеклам машины, все окружающее мгновенно расплылось, скрылось за туманной пеленой, крупные капли замолотили по брезентовой крыше, но Мазуру удалось рассмотреть, как демонстранты прыснули во все стороны, как слетел с ящика мэр и заметался испуганным зайцем…
Слева что-то лопнуло с оглушительным грохотом, полоснув по глазам ярчайшей вспышкой. За спиной взвыл от неожиданности Владимирыч. Ничего еще не понимая, Мазур все же мог ручаться, что светозвуковую гранату швырнули не с корабля – все иллюминаторы наглухо задраены, не распахнулась ни одна дверь, да и не стал бы экипаж пускать в ход «тяжелую артиллерию», если хватило насоса…
Еще один взрыв со вспышкой. Испуганные вопли вокруг. Бегущие налетали на машину, отскакивали, метались оторопелыми зигзагами, топча и опрокидывая друг друга. Разворачивалась классическая паника. Вода больше не била, на нос пробежали два матроса, разматывая конец – кто-то ухитрился сверзиться в воду рядом с бортом и дико орал, бултыхаясь в холоднющей воде.
Взрыв, вспышка! Фирменная телекамера на матово-серой треноге рухнула, сбитая бегущими, – только осколки брызнули… Репортеров захлестнуло в общей сумятице, они, повинуясь профессиональному рефлексу, еще пытались снимать, но их кружило, словно в водовороте…
Еще не успев в полной мере осознать то, что он видит, Мазур распахнул дверцу и выскочил, бросился вперед. Американская троица, оглядываясь, отступала в его направлении, один из парней пытался заслонить Джен, его теснили бегущие, и тут над его головой взлетело что-то длинное, темное…
Мазур летел, как торпеда, отшвырнул ударом ноги и локтя одного, сшиб еще двух, безжалостно пробивая дорогу боевыми приемами…
Опоздал. Уши резанул отчаянный женский крик. Развернувшись вправо-влево, Мазур понял, что ловить кого бы то ни было бессмысленно-вокруг уже пусто, да и не заметил лица, только рукав пятнистого потертого бушлата, а это не примета, тут половина в таких же…
Джен и ее спутник, промокшие насквозь, присели над своим третьим сотоварищем, сгоряча попытались его поднять, подхватить, перевернуть…
– Не трогайте! – рявкнул Мазур, рывком опустился на корточки и отшвырнул их руки.
Попытался оценить обстановку. Парень лежал ничком, ноги еще конвульсивно подергивались, но любому мало-мальски опытному человеку все было ясно и так – затылок проломлен столь жутко, что не спасет и оборудованная по последнему слову техники машина реанимации. Которой здесь и неоткуда взяться.
Джен, с расширившимися глазами, отступила на шаг, ее мокрые ладони, коснувшись щек, оставили бледно-алые подтеки – ну да, поддерживала ему голову… Кажется, до нее только сейчас дошло. Истерически крикнула что-то насчет врача и полиции – но никто ее, конечно, не понял, кроме Мазура, последние демонстранты, шало оглядываясь, обегали их стороной…
Справа появилась видеокамера тип из модной столичной передачки, донимавший давеча Мазура каверзными вопросиками, снимал крупным планом.
Рядом неожиданно возник Кацуба, по всем правилам, из классической исходной стойки, выбросил ногу – и камера взлетела, выбитая из рук, смачно шлепнулась на серый потрескавшийся бетон пирса.
Репортера, в горячке кинувшегося на него, майор изящным жестом развернул боком к себе и словно бы невзначай погладил по ребрам быстрым скользящим выпадом левой. Этого хватило, любитель сенсаций согнулся в три погибели, тщетно пытаясь отдышаться. Почти мимоходом двинув ему по шее «орлиным клювом», Кацуба усадил жертву на бетон, прищурился:
– Отдохни пока…
Нагнулся над лежащим, всмотрелся и медленно выпрямился, поджав губы.
– Ну сделайте вы что-нибудь! – вскрикнула Джен.
По трапу «Морской звезды» бегом спускался врач в распахнутом халате, за ним спешили двое матросов – на всякий случай, надо полагать, прикрывали.
Кацуба отошел в сторону, наклонился, рассматривал длинную черную дубинку, не прикасаясь руками.
– Что вы стоите?!
Врач, отодвинув девушку, присел на корточки, попытался нащупать пульс. Он ничего не сказал – просто взглянул снизу вверх, и уголки рта грустно опустились.
Наконец-то объявились милиционеры – им тоже досталась хорошая порция воды. Джен кинулась к ним, попыталась что-то втолковать, но они недоумевающе таращили глаза. Второй американец, опамятовавшись, кинулся переводить.
– Убили, что ли? – наконец сообразил сержант.
– Иди сюда, – позвал Кацуба. – Палку подбери осторожненько, в пакет, лучше всего, сунь…
– Где я тебе пакет возьму? – огрызнулся тот, злой и взвинченный. – Что случилось? Кто его так?
– Забыл паспорт спросить, – сказал Кацуба. – Доктор…
Доктор встал, вытер руки куском бинта, пожал плечами: