Страница:
– Может, покричать?
– Ну, давай, – согласился Мазур. – Все равно ничего другого не сделаешь…
Они добросовестно поорали, но ответных криков не услышали. «И водная гладь была безвидна и пуста…» – ни к селу ни к городу пришло в голову Мазуру. С трудом поднимая голову повыше, он осмотрелся, насколько удалось никого и ничего, только те два пустых комбинезона плавают рядышком, вызывая чугь-чуть неприятные чувства: словно некие суррогаты человека…
– Поймай ближайший, – распорядился Мазур. – А я второй подхвачу.
– Зачем?
– Вытащим НЗ. Не помешает.
– А куда его запихать?
– У тебя там карман на правом бедре, – объяснил Мазур. – Во-он ту пряжку расстегни, клапан и откинется…
Он быстренько выпотрошил небольшую пластиковую коробочку, прикрепленную к поясу: пакеты прессованного с орехами молотого мяса, шоколадка, таблетки, маленькая пластиковая бутылочка, на которой посредством трех иностранных языков разъяснено: в данном сосуде содержится чистейший девяностошестиградусный медицинский спирт, каковой рекомендуется использовать только для растирания, ибо употребление внутрь может вызвать ожог пищевода.
– Напугали шлюху минетом… – проворчал Кацуба, изучив этикетку. – Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом…
Он свинтил пробку, раскрутил сосудик и выплеснул содержимое в рот, шумно выдохнув перед этим воздух по классическому русскому методу. Помотал головой, зажмурился, унимая выступившие слезы, сообщил веселее:
– Какой, нахрен ожог – тут грамм сорок будет, и на стакан водки не тянет… Будешь?
Мазур тоже откупорил свою, но выплеснул в рот ровно столько, чтобы хватило на хороший глоток – примерно половину.
– Пистолет не утопил?
– Да нет, – сказал Мазур, расстегнув пряжку и слазив под комбинезон. – Только он ведь промок, не сработает…
– Да уж, тут вода так и хлюпает…
– Скоро нагреется.
– Догадываюсь, – проворчал Кацуба. – Черт, только теперь начал чуточку обмозговывать… Как гром с ясного неба… Спасибо.
– За что?
– За то, что вытащил.
– Честно говоря, и не помню, как это получилось, – признался Мазур. – Рефлексы работали…
– Все равно. Ты знаешь, даже в голову до сих пор не ударило…
– Шок, – кратко пояснил Мазур. – Какое тут алкогольное удовольствие, как в песок…
– Ты что-нибудь соображаешь? Насчет происшедшего?
– Взрыв был внутренний, – уверенно сказал Мазур. – У меня, конечно, перед глазами все мелькало, но могу тебя твердо заверить, что водяного столба не было. Значит, никто мину к днищу не прикреплял. Заряд рванул внутри, майор…
– Уверен?
– На девяносто девять процентов. Один все же оставим – «неизбежным на море случайностям».
– Какие тут случайности… – фыркнул Кацуба. – Черт, чужие ведь на корабль не лазили, а на берегу никто из экипажа не остался, иначе Ильич доложил бы…
– Ты о своей конторе чересчур уж хорошего мнения? – поразмыслив, спросил Мазур.
– Это ты насчет романтического трепета?
– Что-то вроде.
– Да нет, признаться, – сказал Кацуба. – Вырос я из юношеского романтизма…
– А что, если заряд заложили еще в порту отплытия? – спросил Мазур. – Вряд ли это часовой механизм, ни за что не подгадаешь с такой точностью. Скорее всего радиосигнал… – Он помолчал. – Знаешь, что самое печальное? Что. сигнал мог подать и радист с «Морской звезды». Не зная, что он делает. Скажем, у него была инструкция: при получении оговоренного сообщения дать в эфир определенный сигнал на определенной частоте. Детали ему знать не полагается, сделал, как велели. Был у меня схожий случай в одном экзотическом месте…
– Гадай не гадай, а корабль накрылся, – сказал Кацуба. – Что уж тут дискуссии разводить… То-то я и ломал голову, почему нас так долго не трогают. Если бы мы с тобой не вылезли на палубу…
– Что уж теперь задним числом переживать, – усмехнулся Мазур. – Попали в переделочку…
– Слушай, – сказал Кацуба, стараясь говорить как можно беззаботнее. – На суше со мной чего только не бывало, а вот на воде в нехороший казус попадаю впервые… Объясни мне как специалист по морским делам насчет нашего положения и перспектив… А поскольку мы с тобой не институтки, можешь не миндальничать.
– А что тут миндальничать… – Мазур пожал плечами под комбинезоном. – Теоретически, можем болтаться на воде хоть год, эти пузыри сделаны на совесть. Акул тут нет, не прокусят… Ну, а поскольку практика – штука более приземленная, времени у нас гораздо меньше. Опресняющих таблеток не так уж много, при самой суровой экономии хватит дня на три. Жратву можно растянуть и подольше, но… Паршиво в нашем положении без воды.
– До берега километров двадцать?
– Примерно, – сказал Мазур, подумав. – Могу тебе уверенно сказать, в какой стороне берег – мы к нему как раз повернулись макушками. Опять-таки «но»… Попробуй погрести.
Кацуба старательно попытался, нелепо выгибая руки в толстенных надувных рукавах. Время шло, а он отдалился от Мазура метров на пять, не больше.
– Вот так-то, – констатировал Мазур, в несколько гребков догнав его. – В таком положении грести руками куда как несподручно, а другую позицию лучше и не пробовать, не получится.
– Эх, нам бы жилеты…
Мазур не мог не ухмыльнуться:
– Окажись мы в жилетах, через пару часов отдали бы концы, точно тебе говорю. Как те, с «Титаника».
– Выходит, еще и радоваться надо, что мы – в этих гандонах?
– А ты как думал, – сказал Мазур. – В общем, остается одно – помаленьку грести к берегу. Боюсь думать, сколько времени нам понадобится, но ничего другого, извини, предложить не могу. Молись, чтобы ветер не начался, а то еще погонит к северу… Как, я всесторонне обрисовал положение?
– Пожалуй…
– Еще один нюанс, – сказал Мазур. – Последний. Комбинезончики такого типа оснащены радиопередатчиками. Как только «шкура» попадает в воду и надувается, передатчик включается автоматически, гонит СОС по системе КОСПАС. Боюсь, мы уже орем на весь прилегающий эфир. Я не знаком с этой персонально маркой, но вот эта штука, – он коснулся черного цилиндрика на поясе, казавшегося сплошным, литым, – вполне может оказаться передатчиком. Другого предназначения ей просто не подобрать.
– А почему «боюсь»? – сгоряча поинтересовался Кацуба и тут же до него дошло. – Та-ак…
Мысль, пришедшая в голову Мазуру и с ходу подхваченная Кацубой, была незатейлива: сигнал СОС могут запеленговать и хваткие ребятки с безымянного острова. Дальше им нетрудно будет сложить два и два. А пистолеты полны воды, да и подвижности никакой – лежи и жди, когда тебя станут резать…
– Вообще-то, ежели будут брать в плен, всегда есть шанс, оказавшись в плену, побрыкаться…
– А если не будут? – возразил Мазур.
– Я бы на их месте взял, – серьезно сказал Кацуба. – Честно, я не за соломинку хватаюсь. Нас с тобой крайне интересно было бы допросить…
– Не сомневаюсь. Только таких прытких мальчиков, как мы, я бы еще в воде повязал по рукам и ногам…
– А в любом из двух вариантов один шанс из ста, – заключил Кацуба. – Что плыть к берегу, что в плен попадать… Ну что, начнем помаленьку?
– Давай, – согласился Мазур. – Только не балуйся с тем вон красным цилиндриком, там, насколько я понимаю, дымовая шашка.
– Погоди, но если сигнал в самом деле идет на спутники…
– Мы же в России, майор, – сказал Мазур почти равнодушно. – А вдобавок – на краю географии. Кто тут проплывет…
– А хотя бы «Достоевский». Он примерно в эти места собирался.
– Знаешь, давай не будем на хорошее настраиваться, – сказал Мазур. – Так оно легче… Поехали?
Он так и не смог определить, какое расстояние они проплыли – подозревал, не больше кабельтова. Если не меньше. Настал момент, когда Мазур не выдержал черепашьих темпов – вопреки собственным наставлениям перевернулся на живот, то и дело зарываясь лицом в воду, попытался плыть нормально. Получалось лучше, чем на спине, но – самую чуточку, овчинка не стоила выделки. Позади пыхтел майор, старательно взбивая воду.
– Перекур, – распорядился Мазур. – Будем считать, что это – тренировка… Как настроение?
– Сплошные многоточия, – признался Кацуба, глядя в зенит. – Не знаю, как такую прогулочку и обозвать… Курить хочется, спасу нет, и уши пухнут.
– Терпи.
– Терплю, конечно, просто пожалиться охота… Может, пожрать для укрепления сил?
– Ну, давай по крошечке, – согласился Мазур. – Особенно не стоит разлеживаться, настраивайся на долгое плаванье…
Он старательно сжевал брикетик – без малейшего удовольствия, словно заливал горючее в бензобак. Проверил свои ощущения лучше, чем следовало ожидать. Но вот потом… Обязательно настанет момент, когда начнет подкрадываться полная безнадежность, когда все усилия покажутся тщетными, а если напарник раньше тебя запаникует, возможны самые неожиданные коллизии…
– Знаешь, почему я твою книжечку видеть не могу? – спросил вдруг Кацуба.
– Какую?
– Фосетта. – Майор помолчал и сообщил: – Потому что своими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и не дошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот и пришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Так что отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа, если странствовать по ней не туристом. Одним словом, на город мы наткнулись совершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее – посреди дикой сельвы дома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось, было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцы писали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсе уж незапамятные времена…
– И что? – спросил Мазур.
– А ничего, – грустно усмехнулся Кацуба. – Пару минут глазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше, ну, оторвались, конечно, иначе бы я тут с тобой не бултыхался. Точных координат, сам понимаешь, я не знаю. Не до координат было. В рапорте я, согласно формальностям, написал и про город. Начальство покрутило головой, похмыкало, задало пару вопросиков… И благополучно спровадило мой мемуар в архив, надо полагать. Мы же не археологи, мы прагматики, твое начальство, надо полагать, точно так же поступило бы с твоим рапортом, наткнись ты под водой на Атлантиду, когда плыл что-то там взрывать или кого-то резать?
– Да уж надо полагать, – после некоторого раздумья признал Мазур. – Пришлось бы дать историкам хотя бы минимум информации, они ж немедленно стали бы выспрашивать, откуда у нас такие сведения, что-то непременно просочилось бы…
– То-то. Завидую я потомкам – столько интересного узнают…
– Ладно, – сказал Мазур. – Хватит о высоких материях. Поплыли.
И вновь они долго, старательно пенили воду, выскакивая из нее, как поплавки, при особенно резких движениях, плюхаясь назад с шумом и фонтаном брызг. Самое трудное сейчас – внушить себе, что ты в самом деле продвигаешься к берегу. Все так и есть, пусть на десять, двадцать метров, но продвигаешься… и не в силах избавиться от ощущения, что плескаешься на месте. Слишком много воды вокруг. И никаких ориентиров. Пусть кому-то такое сравнение покажется кощунственным, но Мазуру приходило в голову, что Мересьеву было гораздо легче. Он хоть и полз с покалеченными ногами, но мог, что ни секунда, оценивать преодоленное расстояние, намечать себе цели, чувствовать под собой твердую опору…
– Мать твою… – хрипел Кацуба, которого не видно было из-за соленых брызг. – Мать твою… Мартышкин труд…
«Неужели начинается? – со страхом подумал Мазур. – Рановато, черт…»
– Плыви, – сказал он, задыхаясь. – Ничего другого не остается. А если начнешь фокусничать, поплыву один. Некогда разводить церемонии…
– Не суетись, – прохрипел Кацуба. – Будем плыть…
Мазур не сразу понял, что звук, который он слышит – посторонний, что это не в ушах шумит, а над морем разносится пароходный гудок. Очень скоро он повторился – пронзительный, долгий, сладчайший…
Глава 27
– Ну, давай, – согласился Мазур. – Все равно ничего другого не сделаешь…
Они добросовестно поорали, но ответных криков не услышали. «И водная гладь была безвидна и пуста…» – ни к селу ни к городу пришло в голову Мазуру. С трудом поднимая голову повыше, он осмотрелся, насколько удалось никого и ничего, только те два пустых комбинезона плавают рядышком, вызывая чугь-чуть неприятные чувства: словно некие суррогаты человека…
– Поймай ближайший, – распорядился Мазур. – А я второй подхвачу.
– Зачем?
– Вытащим НЗ. Не помешает.
– А куда его запихать?
– У тебя там карман на правом бедре, – объяснил Мазур. – Во-он ту пряжку расстегни, клапан и откинется…
Он быстренько выпотрошил небольшую пластиковую коробочку, прикрепленную к поясу: пакеты прессованного с орехами молотого мяса, шоколадка, таблетки, маленькая пластиковая бутылочка, на которой посредством трех иностранных языков разъяснено: в данном сосуде содержится чистейший девяностошестиградусный медицинский спирт, каковой рекомендуется использовать только для растирания, ибо употребление внутрь может вызвать ожог пищевода.
– Напугали шлюху минетом… – проворчал Кацуба, изучив этикетку. – Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом…
Он свинтил пробку, раскрутил сосудик и выплеснул содержимое в рот, шумно выдохнув перед этим воздух по классическому русскому методу. Помотал головой, зажмурился, унимая выступившие слезы, сообщил веселее:
– Какой, нахрен ожог – тут грамм сорок будет, и на стакан водки не тянет… Будешь?
Мазур тоже откупорил свою, но выплеснул в рот ровно столько, чтобы хватило на хороший глоток – примерно половину.
– Пистолет не утопил?
– Да нет, – сказал Мазур, расстегнув пряжку и слазив под комбинезон. – Только он ведь промок, не сработает…
– Да уж, тут вода так и хлюпает…
– Скоро нагреется.
– Догадываюсь, – проворчал Кацуба. – Черт, только теперь начал чуточку обмозговывать… Как гром с ясного неба… Спасибо.
– За что?
– За то, что вытащил.
– Честно говоря, и не помню, как это получилось, – признался Мазур. – Рефлексы работали…
– Все равно. Ты знаешь, даже в голову до сих пор не ударило…
– Шок, – кратко пояснил Мазур. – Какое тут алкогольное удовольствие, как в песок…
– Ты что-нибудь соображаешь? Насчет происшедшего?
– Взрыв был внутренний, – уверенно сказал Мазур. – У меня, конечно, перед глазами все мелькало, но могу тебя твердо заверить, что водяного столба не было. Значит, никто мину к днищу не прикреплял. Заряд рванул внутри, майор…
– Уверен?
– На девяносто девять процентов. Один все же оставим – «неизбежным на море случайностям».
– Какие тут случайности… – фыркнул Кацуба. – Черт, чужие ведь на корабль не лазили, а на берегу никто из экипажа не остался, иначе Ильич доложил бы…
– Ты о своей конторе чересчур уж хорошего мнения? – поразмыслив, спросил Мазур.
– Это ты насчет романтического трепета?
– Что-то вроде.
– Да нет, признаться, – сказал Кацуба. – Вырос я из юношеского романтизма…
– А что, если заряд заложили еще в порту отплытия? – спросил Мазур. – Вряд ли это часовой механизм, ни за что не подгадаешь с такой точностью. Скорее всего радиосигнал… – Он помолчал. – Знаешь, что самое печальное? Что. сигнал мог подать и радист с «Морской звезды». Не зная, что он делает. Скажем, у него была инструкция: при получении оговоренного сообщения дать в эфир определенный сигнал на определенной частоте. Детали ему знать не полагается, сделал, как велели. Был у меня схожий случай в одном экзотическом месте…
– Гадай не гадай, а корабль накрылся, – сказал Кацуба. – Что уж тут дискуссии разводить… То-то я и ломал голову, почему нас так долго не трогают. Если бы мы с тобой не вылезли на палубу…
– Что уж теперь задним числом переживать, – усмехнулся Мазур. – Попали в переделочку…
– Слушай, – сказал Кацуба, стараясь говорить как можно беззаботнее. – На суше со мной чего только не бывало, а вот на воде в нехороший казус попадаю впервые… Объясни мне как специалист по морским делам насчет нашего положения и перспектив… А поскольку мы с тобой не институтки, можешь не миндальничать.
– А что тут миндальничать… – Мазур пожал плечами под комбинезоном. – Теоретически, можем болтаться на воде хоть год, эти пузыри сделаны на совесть. Акул тут нет, не прокусят… Ну, а поскольку практика – штука более приземленная, времени у нас гораздо меньше. Опресняющих таблеток не так уж много, при самой суровой экономии хватит дня на три. Жратву можно растянуть и подольше, но… Паршиво в нашем положении без воды.
– До берега километров двадцать?
– Примерно, – сказал Мазур, подумав. – Могу тебе уверенно сказать, в какой стороне берег – мы к нему как раз повернулись макушками. Опять-таки «но»… Попробуй погрести.
Кацуба старательно попытался, нелепо выгибая руки в толстенных надувных рукавах. Время шло, а он отдалился от Мазура метров на пять, не больше.
– Вот так-то, – констатировал Мазур, в несколько гребков догнав его. – В таком положении грести руками куда как несподручно, а другую позицию лучше и не пробовать, не получится.
– Эх, нам бы жилеты…
Мазур не мог не ухмыльнуться:
– Окажись мы в жилетах, через пару часов отдали бы концы, точно тебе говорю. Как те, с «Титаника».
– Выходит, еще и радоваться надо, что мы – в этих гандонах?
– А ты как думал, – сказал Мазур. – В общем, остается одно – помаленьку грести к берегу. Боюсь думать, сколько времени нам понадобится, но ничего другого, извини, предложить не могу. Молись, чтобы ветер не начался, а то еще погонит к северу… Как, я всесторонне обрисовал положение?
– Пожалуй…
– Еще один нюанс, – сказал Мазур. – Последний. Комбинезончики такого типа оснащены радиопередатчиками. Как только «шкура» попадает в воду и надувается, передатчик включается автоматически, гонит СОС по системе КОСПАС. Боюсь, мы уже орем на весь прилегающий эфир. Я не знаком с этой персонально маркой, но вот эта штука, – он коснулся черного цилиндрика на поясе, казавшегося сплошным, литым, – вполне может оказаться передатчиком. Другого предназначения ей просто не подобрать.
– А почему «боюсь»? – сгоряча поинтересовался Кацуба и тут же до него дошло. – Та-ак…
Мысль, пришедшая в голову Мазуру и с ходу подхваченная Кацубой, была незатейлива: сигнал СОС могут запеленговать и хваткие ребятки с безымянного острова. Дальше им нетрудно будет сложить два и два. А пистолеты полны воды, да и подвижности никакой – лежи и жди, когда тебя станут резать…
– Вообще-то, ежели будут брать в плен, всегда есть шанс, оказавшись в плену, побрыкаться…
– А если не будут? – возразил Мазур.
– Я бы на их месте взял, – серьезно сказал Кацуба. – Честно, я не за соломинку хватаюсь. Нас с тобой крайне интересно было бы допросить…
– Не сомневаюсь. Только таких прытких мальчиков, как мы, я бы еще в воде повязал по рукам и ногам…
– А в любом из двух вариантов один шанс из ста, – заключил Кацуба. – Что плыть к берегу, что в плен попадать… Ну что, начнем помаленьку?
– Давай, – согласился Мазур. – Только не балуйся с тем вон красным цилиндриком, там, насколько я понимаю, дымовая шашка.
– Погоди, но если сигнал в самом деле идет на спутники…
– Мы же в России, майор, – сказал Мазур почти равнодушно. – А вдобавок – на краю географии. Кто тут проплывет…
– А хотя бы «Достоевский». Он примерно в эти места собирался.
– Знаешь, давай не будем на хорошее настраиваться, – сказал Мазур. – Так оно легче… Поехали?
Он так и не смог определить, какое расстояние они проплыли – подозревал, не больше кабельтова. Если не меньше. Настал момент, когда Мазур не выдержал черепашьих темпов – вопреки собственным наставлениям перевернулся на живот, то и дело зарываясь лицом в воду, попытался плыть нормально. Получалось лучше, чем на спине, но – самую чуточку, овчинка не стоила выделки. Позади пыхтел майор, старательно взбивая воду.
– Перекур, – распорядился Мазур. – Будем считать, что это – тренировка… Как настроение?
– Сплошные многоточия, – признался Кацуба, глядя в зенит. – Не знаю, как такую прогулочку и обозвать… Курить хочется, спасу нет, и уши пухнут.
– Терпи.
– Терплю, конечно, просто пожалиться охота… Может, пожрать для укрепления сил?
– Ну, давай по крошечке, – согласился Мазур. – Особенно не стоит разлеживаться, настраивайся на долгое плаванье…
Он старательно сжевал брикетик – без малейшего удовольствия, словно заливал горючее в бензобак. Проверил свои ощущения лучше, чем следовало ожидать. Но вот потом… Обязательно настанет момент, когда начнет подкрадываться полная безнадежность, когда все усилия покажутся тщетными, а если напарник раньше тебя запаникует, возможны самые неожиданные коллизии…
– Знаешь, почему я твою книжечку видеть не могу? – спросил вдруг Кацуба.
– Какую?
– Фосетта. – Майор помолчал и сообщил: – Потому что своими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и не дошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот и пришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Так что отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа, если странствовать по ней не туристом. Одним словом, на город мы наткнулись совершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее – посреди дикой сельвы дома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось, было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцы писали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсе уж незапамятные времена…
– И что? – спросил Мазур.
– А ничего, – грустно усмехнулся Кацуба. – Пару минут глазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше, ну, оторвались, конечно, иначе бы я тут с тобой не бултыхался. Точных координат, сам понимаешь, я не знаю. Не до координат было. В рапорте я, согласно формальностям, написал и про город. Начальство покрутило головой, похмыкало, задало пару вопросиков… И благополучно спровадило мой мемуар в архив, надо полагать. Мы же не археологи, мы прагматики, твое начальство, надо полагать, точно так же поступило бы с твоим рапортом, наткнись ты под водой на Атлантиду, когда плыл что-то там взрывать или кого-то резать?
– Да уж надо полагать, – после некоторого раздумья признал Мазур. – Пришлось бы дать историкам хотя бы минимум информации, они ж немедленно стали бы выспрашивать, откуда у нас такие сведения, что-то непременно просочилось бы…
– То-то. Завидую я потомкам – столько интересного узнают…
– Ладно, – сказал Мазур. – Хватит о высоких материях. Поплыли.
И вновь они долго, старательно пенили воду, выскакивая из нее, как поплавки, при особенно резких движениях, плюхаясь назад с шумом и фонтаном брызг. Самое трудное сейчас – внушить себе, что ты в самом деле продвигаешься к берегу. Все так и есть, пусть на десять, двадцать метров, но продвигаешься… и не в силах избавиться от ощущения, что плескаешься на месте. Слишком много воды вокруг. И никаких ориентиров. Пусть кому-то такое сравнение покажется кощунственным, но Мазуру приходило в голову, что Мересьеву было гораздо легче. Он хоть и полз с покалеченными ногами, но мог, что ни секунда, оценивать преодоленное расстояние, намечать себе цели, чувствовать под собой твердую опору…
– Мать твою… – хрипел Кацуба, которого не видно было из-за соленых брызг. – Мать твою… Мартышкин труд…
«Неужели начинается? – со страхом подумал Мазур. – Рановато, черт…»
– Плыви, – сказал он, задыхаясь. – Ничего другого не остается. А если начнешь фокусничать, поплыву один. Некогда разводить церемонии…
– Не суетись, – прохрипел Кацуба. – Будем плыть…
Мазур не сразу понял, что звук, который он слышит – посторонний, что это не в ушах шумит, а над морем разносится пароходный гудок. Очень скоро он повторился – пронзительный, долгий, сладчайший…
Глава 27
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД…
Кацуба попытался выскочить из воды хотя бы наполовину, оглядеться. Ничего у него, конечно, не получилось, плюхнулся утюгом, ушел вод воду, вынырнул, отфыркиваясь.
– Корабль! – заорал он так, словно хотел докричаться до противоположною берега, сиречь Канады.
Мазура прошила мгновенная блаженная усталость. Слишком рано для галлюцинаций, так что корабль, несомненно, настоящий…
Он рванул с пояса черный цилиндрик, определил направление ветра, развернулся двумя сильными гребками – чтобы не нанесло дым в физиономию по ветру – выдернул стальное колечко и вытянул руку.
Над водой заструился, густея, поднимаясь все выше, оранжевый дым.
– Слушай, – окликнул Кацуба. – А если это…
– Другие предложения есть? – огрызнулся Мазур. – Не слышу что-то.
Не без труда справившись с застежками комбинезона, Кацуба извлек «Макаров», перевернул его дулом вниз. Из дула вытекла струйка воды.
– Вот то-то, – сказал Мазур, чувствуя, что промок насквозь. Вода, правда, давно степлилась. – Не вижу выхода… Гудок, я тебе скажу, довольно мощный, судно должно быть крупное…
– Хорошо бы «Достоевский»… – мечтательно сказал Кацуба.
– А другим здесь и взяться неоткуда. Давай, включай свою дымовуху.
Кацуба сорвал кольцо, неожиданно фыркнул.
– Ты что? – поинтересовался Мазур. – С ума сходить вроде бы рановато, и часу в воде не болтаемся…
– Да вспомнил вдруг документальный фильм. Классе в третьем смотрел. Про космонавтов. Совершенно та же сцена – лежит себе на воде в красном скафандре, такую же дымовуху держит…
– Я тоже что-то такое помню, – сказал Мазур.
Попытался оглядеться, но в поле зрения были только невысокие волны. Оба покачивались на воде, испуская дым, пытаясь отогнать дурные предчувствия.
Потом сбоку надвинулся шум мотора. Над Мазуром неожиданно оказался чистенький, бело-кремовый борт, вдоль которого тянулся леер. Несколько рук подхватили его под мышки и под коленки, перевалили через борт.
Рядом тут же оказался Кацуба. Сразу несколько человек накинулись с вопросами, перебивая друг друга. Гражданские морячки в полной форме, чистенькие, аккуратные, как с картинки, – по нынешним временам большая редкость. Точно, «Достоевский».
Мазуру никак не удавалось сесть нормально – Кацуба, тот и вовсе ворочался в надутом комбинезоне, словно перевернутая на спину черепаха – и ему кинулись было помогать, сами плохо представляя, что нужно делать.
– Да все нормально, ребята, – сказал он бодро, справился с застежками-пряжками, расстегнул костюм сверху донизу и, изгибаясь, выполз из него.
Сразу стало холодно на ветру. Он был мокрехонек.
– Откуда? – спросил единственный среди находившихся в мотоботе, щеголявший офицерскими нашивками.
– «Морская звезда», – сказал Мазур, опускаясь на банку. – Затонула с час назад.
Тот уставился недоверчиво:
– Вы же с нами рядом в порту швартовались…
– Ценное наблюдение, – сказал Мазур. Огляделся. Кабельтовых в трех белел красавец «Федор Достоевский», даже отсюда можно было рассмотреть, что вдоль борта словно бы протянулась тройная пестрая кайма – это на всех палубах толпились ярко одетые туристы, получившие нежданно совершенно бесплатное развлечение, не включенное в стоимость билета.
– Позвольте! Погода прекрасная, никакого штормового предупреждения, корабль у вас был отличный… Как вас угораздило на спокойной воде?
– Знаете, я об этом поговорю с капитаном, – сказал Мазур, ежась от знобкого ветерка.
– Морской змей, – сказал Кацуба, лязгая зубами. – Вынырнул, паскуда, под самым бортом, да как давай корму жевать…
Молодые матросы таращились на него, определенно решая для себя нелегкий вопрос: рехнулся спасенный от радости или в самом деле не врут бульварные газетки?
Мотобот на полной скорости пошел к теплоходу. Моряк – судя по нашивкам, третий помощник, – кажется, немного обиделся из-за того, что спасенные его героическими усилиями не спешат излить душу, сидел, отвернувшись. – Нас что, с мачты заметили? – поинтересовался Кацуба.
– Запеленговали, – словоохотливо отозвался ближайший матрос. – Поймали СОС. Слушайте, а рация у вас где? Это что, костюмы такие, сами сигналят?
– Ага, – сказал Кацуба. – Новейшее достижение технической мысли.
– Так, а насчет морского змея…
– Был морской змей, – таинственно сообщил Кацуба. – Глаза, как плошки, орет дурноматом…
– Нет, правда?
– Привиделось ему, – сказал Мазур. И подумал: что там ни болтай люди сторонние, предчувствия продолжают работать. Все утро места себе не находил, на стену лезть хотелось – и оказалось, не зря, неведомо откуда пришедшее загадочное чувство старательно предупреждало. Не будь это всегда облечено в смутные, непонятные образы скольких удалось бы спасти…
Почему же в таком случае нет радостного облегчения? Пришло на миг и схлынуло. Осталось прежнее тягостное ощущение: словно забыл что-то важное, словно что-то вертится на границе сознания, никак не оформившись в слова…
Зрелище было первосортное. Давненько Мазур не становился объектом столь пристального внимания и жадного любопытства. Третий помощник поднялся первым с гордым видом героя-спасителя, а следом взобрались Мазур с Кацубой, с которых все еще капала морская водичка. За ними матросы добросовестно тащили яркие, по-прежнему надутые костюмы – у Мазура не было охоты вспоминать, где следует искать клапан, чтобы стравить воздух, а матросики и подавно не знали.
Лица сливались для него в одно пестрое пятно. Чуть ли не перед носом возник объектив видеокамеры – а там еще одна, и еще, импортный народ жаждет запечатлеть столь экзотическую сцену. Кто-то сунулся с вопросами, Мазур отмахнулся, даже не врубившись толком, на каком языке спрашивают.
Они пробирались сквозь толпу, являя собой живую иллюстрацию к строкам классика: «По улицам слона водили…» Хорошо еще, матросы деликатно распихивали напирающих. Кажется, справа мелькнуло лицо Джен.
Первым делом их отвели в душевую – хорошо еще, не торчали у кабинок и Мазур смог без посторонних свидетелей вытащить из-под куртки пистолет. Как и у Кацубы, из дула потекла вода. Магазин тоже мокрехонек. Патроны, конечно, со временем высохнут, но полагаться на них после такой купели что-то не тянет… Осечку могут дать запросто.
Из соседней кабинки высунулся Кацуба:
– М-да, такими стволами только интеллигентов по башке стучать… И не более того. Как самочувствие?
– Жив, – кратко ответил Мазур.
– А отчего не бодр?
Мазур промолчал, махнул рукой. Одежду принесли если и не новую, то стираную и глаженую – форменные брюки, тельники, бушлаты. Неожиданно для себя Мазур оказался вдруг в облике гражданского матроса – это каперанг-то…
На Кацубе все это сидело, в общем, лучше, чем следовало ожидать: в сочетании с тельняшкой, как ни странно, бороденка показалась не столь уж и паскудной.
Прежде чем в дверь сунулся матрос, они успели запихать под тельняшки, за пояс, мокрые пистолеты. И принялись сушить над батареей офицерские удостоверения – морская вода не успела окончательно изничтожить фотографии и сделанные обычными чернилами надписи, но попортила изрядно. Он только сейчас вспомнил, что вместе с «Морской звездой» пошел ко дну старый офицерский кортик – и отчего-то опечалился совершенно по-детски, словно упустил в воду одну из своих наград.
– Обсохли? – жизнерадостно спросил матрос.
– Мы-то да, да они-то нет… – сообщил Кацуба, почти прижав к батарее красную книжечку.
– Вас к капитану, так уж полагается… Ого! Вы военные, что ли? Точно…
– Я же тебе объясняю, – сказал Кацуба. – Морского змея ловили, было такое задание Родины… По подозрению в шпионаже.
– Да пошли уж, – махнул рукой парень, очевидно, разуверившийся в нездоровых сенсациях. – Все равно, господа офицеры, лучше нашего боцмана травить не сумеете… сначала велено вас к доктору сводить, а потом пред капитанские ясны очи…
– Сейчас, – сказал Кацуба. – Деньги подсушим и прочие бумажки…
Матрос торчал за спиной:
– Слушайте, что там у вас такое стряслось? По левому борту, кто-то говорил, громыхнуло что-то похожее на взрыв…
– Метеорит, – сказал Кацуба. – Ты не лыбься, между прочим, были случаи…
Доктор, восседавший в сверкающем белизной кабинете с табличкой «Ambulance» на двери, оказался молодым и уверенным в себе до легкого нахальства. Особо он вокруг потерпевших кораблекрушение не вытанцовывал, честно заявив, что вид у них и без того бодрый. Узнав, что в воде они провели не более часа, откровенно заскучал, для проформы выслушал, сунул по ложечке панадола, по парочке таблеток и отправил восвояси, чему они не особенно и огорчились.
Зато капитан был, как с картинки – с красивой проседью на висках, в белом кителе, на пальце красовалась массивная золотая печатка с адмиралтейским якорем, а на столе красиво разложены прямая трубка, сине-белая жестянка с голландским табаком и роскошная зажигалка. Тут же присутствовала бутылка коньяка. Мазур с ходу определил «первого после бога» как дешевого пижона впрочем, коньяк, если верить этикетке, был хорош, а две стопочки предназначались явно для них с Кацубой.
Тут же, за столом, помещался лысоватый хлыщ, одетый с иголочки, с подобранными в тон галстуку носками и носовым платком. Если капитан считал нужным изображать радушие и некоторую заинтересованность, то лысоватый смотрел откровенно неприязненно. Что их ничуть не смутило – видывали виды…
– Прошу, – капитан бережно и умело наполнил стопочки. – Засекин, Игорь Юрьевич. Капитан этой посудинки, – добавил он, кокетливо прибедняясь. – Это господин Белов, представитель фирмы «Шантар-круиз». (Представитель фирмы боднул головой.)
– Очень приятно, – светски сказал Кацуба. – Наши титулы, увы, гораздо скромнее – майор Проценко, капитан Микушевич, особый отдел Шантарского военного округа… – и он царственным жестом выложил на стол свое подмокшее удостоверение, слегка уже разбухшее.
Подтолкнул локтем Мазура, и тот положил рядом свою ксиву, выглядевшую столь же плачевно. Капитан кончиками пальцев раскрыл обе красных книжечки, добросовестно вчитался:
– Нужно будет занести в журнал, понимаете, должно быть… С какого вы корабля?
– «Морская звезда».
– Позвольте! – он приподнял брови, ничуть не играя удивление. – Вы же швартовались с нами рядом в Тиксоне…
– Я ваш кораблик тоже помню, – кивнул Кацуба.
– Что случилось? Тут кое-кто доказывает, что слышал взрыв…
– Вот то-то, – сказал Кацуба. – Был взрыв…
– Кто-то еще мог спастись?
– Сомневаюсь. Мы чудом вынырнули. Даже если кого-то и выбросило взрывом в воду, он уже…
Как показалось Мазуру, на лице у капитана мелькнуло облегчение:
– Да, третий помощник тоже заверяет, что никого больше не обнаружил. И сигналов нет… Понимаете, у нас очень ответственный рейс…
Вежливо улыбаясь в ответ, Мазур представил, с каким удовольствием отвесил бы пижону в белом кителе добрую плюху, – Вы, стало быть, гарантируете, что дальнейшие поиски бессмысленны? – бесцеремонно вклинился господин Белов.
– Гарантирую, – скучным голосом сказал Кацуба.
– Прискорбно… – сказал капитан, на миг придав лицу соответствующее выражение мимолетной скорби. – Теперь нужно подумать, что нам с вами делать…
– Назад, надеюсь, не, выбросите? – поинтересовался Кацуба.
– Ну что вы… Понимаете ли, господа офицеры, «Достоевский» принадлежит «Шантар-круизу», и в лице господина Белова мы имеем здесь представителя владельца…
– Программа расписана наперед и тщательно, – сумрачно сообщил господин Белов. – До вечера будем плыть на север, ночью будет ночной бал, и к рассвету повернем назад, в Шантарск вернемся по реке. Такая диспозиция. Три четверти клиентов – иностранцы, платили валютой, народ серьезный, не пенсионеры и не пролетарии. Скажу вам по секрету, рейс презентационный. Если все пройдет гладко, получим хорошую рекламу и новые заказы. Посему мы крайне заинтересованы, чтобы все прошло без сучка, без задоринки…
– И что эта преамбула должна означать? – бесцеремонно вклинился Кацуба.
– Повернуть в Тиксон мы, естественно, не сможем. Придется вам поплавать с нами сутки.
– Помилуйте! – воскликнул Кацуба. – Мы вовсе и не собираемся настаивать, чтобы из-за нас, сирых, меняли столь серьезную программу. Иностранцев нужно ублажать, оне валютные…
– Вот и отлично. Коечки мы вам найдем в отсеках для экипажа, на довольствие поставим. Придется вам сутки поскучать – а там и высадим в Тиксоне. Конечно, придется вам довольствоваться отведенной для экипажа частью судна, сами понимаете…
– А может, у меня полный примус валюты? – спросил Кацуба.
– Простите, не понял? При чем здесь примус?
Мокрый пистолет неприятно холодил кожу. Мазур втянул живот, переменил позицию – не помогало, влажная сталь по-прежнему прижималась к животу, в штаны поползли капли.
Кацуба, похоже, был поглощен теми же проблемами – он вдруг полез под тельняшку, вытащил пистолет, положил его на стол, нагнулся к господину Белову:
– Простите… – и бесцеремонно выдернул у него из нагрудного кармана красный в мелкую белую крапинку платочек. Как ни в чем не бывало, принялся обтирать им свою пушку. Непринужденно сказал Мазуру:
– Корабль! – заорал он так, словно хотел докричаться до противоположною берега, сиречь Канады.
Мазура прошила мгновенная блаженная усталость. Слишком рано для галлюцинаций, так что корабль, несомненно, настоящий…
Он рванул с пояса черный цилиндрик, определил направление ветра, развернулся двумя сильными гребками – чтобы не нанесло дым в физиономию по ветру – выдернул стальное колечко и вытянул руку.
Над водой заструился, густея, поднимаясь все выше, оранжевый дым.
– Слушай, – окликнул Кацуба. – А если это…
– Другие предложения есть? – огрызнулся Мазур. – Не слышу что-то.
Не без труда справившись с застежками комбинезона, Кацуба извлек «Макаров», перевернул его дулом вниз. Из дула вытекла струйка воды.
– Вот то-то, – сказал Мазур, чувствуя, что промок насквозь. Вода, правда, давно степлилась. – Не вижу выхода… Гудок, я тебе скажу, довольно мощный, судно должно быть крупное…
– Хорошо бы «Достоевский»… – мечтательно сказал Кацуба.
– А другим здесь и взяться неоткуда. Давай, включай свою дымовуху.
Кацуба сорвал кольцо, неожиданно фыркнул.
– Ты что? – поинтересовался Мазур. – С ума сходить вроде бы рановато, и часу в воде не болтаемся…
– Да вспомнил вдруг документальный фильм. Классе в третьем смотрел. Про космонавтов. Совершенно та же сцена – лежит себе на воде в красном скафандре, такую же дымовуху держит…
– Я тоже что-то такое помню, – сказал Мазур.
Попытался оглядеться, но в поле зрения были только невысокие волны. Оба покачивались на воде, испуская дым, пытаясь отогнать дурные предчувствия.
Потом сбоку надвинулся шум мотора. Над Мазуром неожиданно оказался чистенький, бело-кремовый борт, вдоль которого тянулся леер. Несколько рук подхватили его под мышки и под коленки, перевалили через борт.
Рядом тут же оказался Кацуба. Сразу несколько человек накинулись с вопросами, перебивая друг друга. Гражданские морячки в полной форме, чистенькие, аккуратные, как с картинки, – по нынешним временам большая редкость. Точно, «Достоевский».
Мазуру никак не удавалось сесть нормально – Кацуба, тот и вовсе ворочался в надутом комбинезоне, словно перевернутая на спину черепаха – и ему кинулись было помогать, сами плохо представляя, что нужно делать.
– Да все нормально, ребята, – сказал он бодро, справился с застежками-пряжками, расстегнул костюм сверху донизу и, изгибаясь, выполз из него.
Сразу стало холодно на ветру. Он был мокрехонек.
– Откуда? – спросил единственный среди находившихся в мотоботе, щеголявший офицерскими нашивками.
– «Морская звезда», – сказал Мазур, опускаясь на банку. – Затонула с час назад.
Тот уставился недоверчиво:
– Вы же с нами рядом в порту швартовались…
– Ценное наблюдение, – сказал Мазур. Огляделся. Кабельтовых в трех белел красавец «Федор Достоевский», даже отсюда можно было рассмотреть, что вдоль борта словно бы протянулась тройная пестрая кайма – это на всех палубах толпились ярко одетые туристы, получившие нежданно совершенно бесплатное развлечение, не включенное в стоимость билета.
– Позвольте! Погода прекрасная, никакого штормового предупреждения, корабль у вас был отличный… Как вас угораздило на спокойной воде?
– Знаете, я об этом поговорю с капитаном, – сказал Мазур, ежась от знобкого ветерка.
– Морской змей, – сказал Кацуба, лязгая зубами. – Вынырнул, паскуда, под самым бортом, да как давай корму жевать…
Молодые матросы таращились на него, определенно решая для себя нелегкий вопрос: рехнулся спасенный от радости или в самом деле не врут бульварные газетки?
Мотобот на полной скорости пошел к теплоходу. Моряк – судя по нашивкам, третий помощник, – кажется, немного обиделся из-за того, что спасенные его героическими усилиями не спешат излить душу, сидел, отвернувшись. – Нас что, с мачты заметили? – поинтересовался Кацуба.
– Запеленговали, – словоохотливо отозвался ближайший матрос. – Поймали СОС. Слушайте, а рация у вас где? Это что, костюмы такие, сами сигналят?
– Ага, – сказал Кацуба. – Новейшее достижение технической мысли.
– Так, а насчет морского змея…
– Был морской змей, – таинственно сообщил Кацуба. – Глаза, как плошки, орет дурноматом…
– Нет, правда?
– Привиделось ему, – сказал Мазур. И подумал: что там ни болтай люди сторонние, предчувствия продолжают работать. Все утро места себе не находил, на стену лезть хотелось – и оказалось, не зря, неведомо откуда пришедшее загадочное чувство старательно предупреждало. Не будь это всегда облечено в смутные, непонятные образы скольких удалось бы спасти…
Почему же в таком случае нет радостного облегчения? Пришло на миг и схлынуло. Осталось прежнее тягостное ощущение: словно забыл что-то важное, словно что-то вертится на границе сознания, никак не оформившись в слова…
Зрелище было первосортное. Давненько Мазур не становился объектом столь пристального внимания и жадного любопытства. Третий помощник поднялся первым с гордым видом героя-спасителя, а следом взобрались Мазур с Кацубой, с которых все еще капала морская водичка. За ними матросы добросовестно тащили яркие, по-прежнему надутые костюмы – у Мазура не было охоты вспоминать, где следует искать клапан, чтобы стравить воздух, а матросики и подавно не знали.
Лица сливались для него в одно пестрое пятно. Чуть ли не перед носом возник объектив видеокамеры – а там еще одна, и еще, импортный народ жаждет запечатлеть столь экзотическую сцену. Кто-то сунулся с вопросами, Мазур отмахнулся, даже не врубившись толком, на каком языке спрашивают.
Они пробирались сквозь толпу, являя собой живую иллюстрацию к строкам классика: «По улицам слона водили…» Хорошо еще, матросы деликатно распихивали напирающих. Кажется, справа мелькнуло лицо Джен.
Первым делом их отвели в душевую – хорошо еще, не торчали у кабинок и Мазур смог без посторонних свидетелей вытащить из-под куртки пистолет. Как и у Кацубы, из дула потекла вода. Магазин тоже мокрехонек. Патроны, конечно, со временем высохнут, но полагаться на них после такой купели что-то не тянет… Осечку могут дать запросто.
Из соседней кабинки высунулся Кацуба:
– М-да, такими стволами только интеллигентов по башке стучать… И не более того. Как самочувствие?
– Жив, – кратко ответил Мазур.
– А отчего не бодр?
Мазур промолчал, махнул рукой. Одежду принесли если и не новую, то стираную и глаженую – форменные брюки, тельники, бушлаты. Неожиданно для себя Мазур оказался вдруг в облике гражданского матроса – это каперанг-то…
На Кацубе все это сидело, в общем, лучше, чем следовало ожидать: в сочетании с тельняшкой, как ни странно, бороденка показалась не столь уж и паскудной.
Прежде чем в дверь сунулся матрос, они успели запихать под тельняшки, за пояс, мокрые пистолеты. И принялись сушить над батареей офицерские удостоверения – морская вода не успела окончательно изничтожить фотографии и сделанные обычными чернилами надписи, но попортила изрядно. Он только сейчас вспомнил, что вместе с «Морской звездой» пошел ко дну старый офицерский кортик – и отчего-то опечалился совершенно по-детски, словно упустил в воду одну из своих наград.
– Обсохли? – жизнерадостно спросил матрос.
– Мы-то да, да они-то нет… – сообщил Кацуба, почти прижав к батарее красную книжечку.
– Вас к капитану, так уж полагается… Ого! Вы военные, что ли? Точно…
– Я же тебе объясняю, – сказал Кацуба. – Морского змея ловили, было такое задание Родины… По подозрению в шпионаже.
– Да пошли уж, – махнул рукой парень, очевидно, разуверившийся в нездоровых сенсациях. – Все равно, господа офицеры, лучше нашего боцмана травить не сумеете… сначала велено вас к доктору сводить, а потом пред капитанские ясны очи…
– Сейчас, – сказал Кацуба. – Деньги подсушим и прочие бумажки…
Матрос торчал за спиной:
– Слушайте, что там у вас такое стряслось? По левому борту, кто-то говорил, громыхнуло что-то похожее на взрыв…
– Метеорит, – сказал Кацуба. – Ты не лыбься, между прочим, были случаи…
Доктор, восседавший в сверкающем белизной кабинете с табличкой «Ambulance» на двери, оказался молодым и уверенным в себе до легкого нахальства. Особо он вокруг потерпевших кораблекрушение не вытанцовывал, честно заявив, что вид у них и без того бодрый. Узнав, что в воде они провели не более часа, откровенно заскучал, для проформы выслушал, сунул по ложечке панадола, по парочке таблеток и отправил восвояси, чему они не особенно и огорчились.
Зато капитан был, как с картинки – с красивой проседью на висках, в белом кителе, на пальце красовалась массивная золотая печатка с адмиралтейским якорем, а на столе красиво разложены прямая трубка, сине-белая жестянка с голландским табаком и роскошная зажигалка. Тут же присутствовала бутылка коньяка. Мазур с ходу определил «первого после бога» как дешевого пижона впрочем, коньяк, если верить этикетке, был хорош, а две стопочки предназначались явно для них с Кацубой.
Тут же, за столом, помещался лысоватый хлыщ, одетый с иголочки, с подобранными в тон галстуку носками и носовым платком. Если капитан считал нужным изображать радушие и некоторую заинтересованность, то лысоватый смотрел откровенно неприязненно. Что их ничуть не смутило – видывали виды…
– Прошу, – капитан бережно и умело наполнил стопочки. – Засекин, Игорь Юрьевич. Капитан этой посудинки, – добавил он, кокетливо прибедняясь. – Это господин Белов, представитель фирмы «Шантар-круиз». (Представитель фирмы боднул головой.)
– Очень приятно, – светски сказал Кацуба. – Наши титулы, увы, гораздо скромнее – майор Проценко, капитан Микушевич, особый отдел Шантарского военного округа… – и он царственным жестом выложил на стол свое подмокшее удостоверение, слегка уже разбухшее.
Подтолкнул локтем Мазура, и тот положил рядом свою ксиву, выглядевшую столь же плачевно. Капитан кончиками пальцев раскрыл обе красных книжечки, добросовестно вчитался:
– Нужно будет занести в журнал, понимаете, должно быть… С какого вы корабля?
– «Морская звезда».
– Позвольте! – он приподнял брови, ничуть не играя удивление. – Вы же швартовались с нами рядом в Тиксоне…
– Я ваш кораблик тоже помню, – кивнул Кацуба.
– Что случилось? Тут кое-кто доказывает, что слышал взрыв…
– Вот то-то, – сказал Кацуба. – Был взрыв…
– Кто-то еще мог спастись?
– Сомневаюсь. Мы чудом вынырнули. Даже если кого-то и выбросило взрывом в воду, он уже…
Как показалось Мазуру, на лице у капитана мелькнуло облегчение:
– Да, третий помощник тоже заверяет, что никого больше не обнаружил. И сигналов нет… Понимаете, у нас очень ответственный рейс…
Вежливо улыбаясь в ответ, Мазур представил, с каким удовольствием отвесил бы пижону в белом кителе добрую плюху, – Вы, стало быть, гарантируете, что дальнейшие поиски бессмысленны? – бесцеремонно вклинился господин Белов.
– Гарантирую, – скучным голосом сказал Кацуба.
– Прискорбно… – сказал капитан, на миг придав лицу соответствующее выражение мимолетной скорби. – Теперь нужно подумать, что нам с вами делать…
– Назад, надеюсь, не, выбросите? – поинтересовался Кацуба.
– Ну что вы… Понимаете ли, господа офицеры, «Достоевский» принадлежит «Шантар-круизу», и в лице господина Белова мы имеем здесь представителя владельца…
– Программа расписана наперед и тщательно, – сумрачно сообщил господин Белов. – До вечера будем плыть на север, ночью будет ночной бал, и к рассвету повернем назад, в Шантарск вернемся по реке. Такая диспозиция. Три четверти клиентов – иностранцы, платили валютой, народ серьезный, не пенсионеры и не пролетарии. Скажу вам по секрету, рейс презентационный. Если все пройдет гладко, получим хорошую рекламу и новые заказы. Посему мы крайне заинтересованы, чтобы все прошло без сучка, без задоринки…
– И что эта преамбула должна означать? – бесцеремонно вклинился Кацуба.
– Повернуть в Тиксон мы, естественно, не сможем. Придется вам поплавать с нами сутки.
– Помилуйте! – воскликнул Кацуба. – Мы вовсе и не собираемся настаивать, чтобы из-за нас, сирых, меняли столь серьезную программу. Иностранцев нужно ублажать, оне валютные…
– Вот и отлично. Коечки мы вам найдем в отсеках для экипажа, на довольствие поставим. Придется вам сутки поскучать – а там и высадим в Тиксоне. Конечно, придется вам довольствоваться отведенной для экипажа частью судна, сами понимаете…
– А может, у меня полный примус валюты? – спросил Кацуба.
– Простите, не понял? При чем здесь примус?
Мокрый пистолет неприятно холодил кожу. Мазур втянул живот, переменил позицию – не помогало, влажная сталь по-прежнему прижималась к животу, в штаны поползли капли.
Кацуба, похоже, был поглощен теми же проблемами – он вдруг полез под тельняшку, вытащил пистолет, положил его на стол, нагнулся к господину Белову:
– Простите… – и бесцеремонно выдернул у него из нагрудного кармана красный в мелкую белую крапинку платочек. Как ни в чем не бывало, принялся обтирать им свою пушку. Непринужденно сказал Мазуру: