Страница:
Но пес-то шевелился! Был мертвый, но шевелился - дергал лапами, головой, сотрясался всем туловищем, а глаза оставались неподвижными, стеклянными, и язык тряпкой свисал на сторону, и дыхания не было...
Он вспомнил, что про Юсуфа давненько уже шептали - хороший красноармеец, но человек потаенный, с чертовщинкой. Никто ничего не знал точно, но шепоток ходил - на благоразумном отдалении от комиссара, не одобрявшего мистику, поповщину и прочую отрыжку старого мира...
Потом все посторонние мысли вылетели из головы - на смену тупой безнадежности пришла яростная надежда, и он, лежа на боку, вжавшись в землю в неудобной позе, принялся лихорадочно черкать на листке. Вырвал листок из блокнота, привычно сложил вчетверо, сунул его в портдепешник <Футляр на ошейнике служебной собаки, куда вкладывались депеши.> и надежно застегнул кнопку. Ненароком прикоснулся при этом к собачьей шее и передернулся от омерзения - это был уже не Гром, шевелящееся, но холодное, твердеющее, окостенелое нечто...
Овчарка поднялась на разъезжавшихся лапах, покачалась, утвердилась на четырех опорах - это выглядело так, словно чучело поднимали на невидимых распялках. И тут же рванулась прочь, в сторону заставы, будто кукла на веревочках, быстро, очень быстро...
Выстрелы загремели со всех сторон, и немало пуль угодило в цель - с противным деревянным стуком. Вася видел, как дергалось собачье тело, как на боках появлялись дыры, но Гром, не останавливаясь, ни разу не споткнувшись, уносился вдаль незнакомым, механическим аллюром. Со стороны басмачей послышались протяжные вопли, в которых сразу чувствовалось, страха было гораздо больше, чем злости. Определенно кто-то у них громко поминал шайтана...
Характер перестрелки изменился. Она стала какой-то неуверенной, словно противник на ходу перестраивал тактику, выбирал, то ли ему кинуться в атаку, то ли отступать. Пограничники отстреливались, как могли.
Продолжалось это не особенно долго. А вскоре пришла помощь. Сначала басмачи перестали стрелять, потом, после громкой, отчетливой команды кинулись к лошадям. Со стороны заставы послышались выстрелы, пара пулеметных очередей, а там и полуэскадрон развернулся в ущелье во всей красе - с грохотом копыт, сверканьем клинков и лихим разбойным посвистом...
Басмачи бежали, не принимая боя. Этого следовало ожидать. По каким-то их суеверным заморочкам считалось, что убитый сабельным клинком джигит, будь он хоть трижды правоверным, в мусульманский рай уже не попадет, хоть ты тресни.
Как самоубийца у православных.
Их спасли, в общем. Такое случается не только в кино - когда помощь налетает в самый последний момент с гиканьем и топотом, во весь конский мах.
А отделенный, свой парень, видавший виды, еще долго, колотя Васю с Юсуфом по спинам, повторял взахлеб:
- Ну, Вась, у тебя и пес был! Героический! Ты представляешь, добежал до ворот, до часового, весь продырявленный, и там только - хлоп замертво! Ух, пес! Героический! Жалко, спасу нет!
Долг выполнил, а! Хоть ты памятник ставь!
Василий кивал, помалкивал. Говорить ничего не хотелось, да и кто бы поверил? Попозже, улучив момент, когда они остались одни, в отдалении от прочих, подошел Юсуф и задушевно попросил:
- Никому не рассказывай, пожалуйста. Очень прошу... К чему? Мне и так-то не следовало...
Хорошо хоть старики не узнают...
Василий без раздумий кивнул:
- Будь благонадежен.
И он добросовестно молчал о случившемся почти полвека.
Чекистские были
1. ТВАРЬ НА ОЗЕРЕ
Случилась эта история в Республике Коми, летом тридцать девятого.
Нужно было подобрать одного ежовца. Из пересидевших чистку. Из наших же. Его в свое время, когда сняли Николая Ивановича, покритиковали как следует, но не тронули, оставили в рядах - только из областного управления вышибли за неоправданные и осужденные партией перегибы. Загнали уполномоченным к спецпоселенцам, был там такой медвежий угол, глухомань страшная, куда доберешься только по воде или по воздуху. Ну, лесоповал, конечно, - источник валюты для государства. Лагпункт, не особенно большой по тем временам, плюс - поселенцы.
В общем, в одно прекрасное время наверху решили, что его нужно подмести окончательно.
Изъять из обращения, так сказать. Не знаю, пришла такая установка из столицы или решали на месте. Я тогда был молодой, в небольших званиях, и в такие дела мы без нужды с лишними вопросами не лезли. Меньше знаешь, дольше проходишь в бесконвойных, ха...
Во всем этом деле имелась определенная деликатность. Поправка на ту самую глушь. В городе брать проще - даже если сдуру сиганет в окно, долго не пробегает. А впрочем, не припомню, чтобы - сигали. Человек при аресте как-то так своеобразно цепенеет, знаете ли. Особенно свои, бывшие наши, из рядов. Он же прекрасно понимает, в какую махину его затягивает, в какой механизм. Не побрыкаешься особенно.
Это - в городе. А вот в глухомани, можно сказать по секрету, порой оборачивалось по-разному.
Во-первых, на природе человек себя ощущает не в пример вольнее. А во-вторых, есть некоторая дикость. Я не о характере человеческом, а об окружающей среде. Сотрудник органов в полной форме на фоне дикого леса смотрится иначе, чем в городской квартире, есть некоторые нюансы, понимаете? Всякое случалось. И пытались хватать пистоль из-под подушки, и в окно прыгали... Под боком у нашего намеченного - глухомань. Его команду местные рядовые сотрудники могут сдуру и выполнить, вроде: "Это переодетые контрики, стреляй их в хвост и гриву!" Оружие при нем.
Жить хочется... Учено выражаясь, бывали прецеденты.
Короче, нас забросили катерком в "ближайший населенный пункт, вроде райцентра, а оттуда мы пошли на лодочке, на веслах. Там всего-то по воде было километров десять. По реке, по течению, потом через озеро, из озера по протоке в соседнее озеро, а там уже и объект квартирует.
В тех местах речек и озер... Чертова туча. Что грязи. Настоящая паутина. Лабиринт. Многие меж собой соединяются, и, если знать пути, можно проплыть, вот право, не соврать, километров на полтысячи, а может, и до самого Северного Ледовитого, если позволят. Только кто позволит?
Проводника нам дали. Проверенный такой был лоцман, зарекомендовавший себя сотрудничеством. И нас трое. Должно было хватить - забегая вперед, скажу, что хватило.
Отплыли затемно. Чтобы на рассвете, когда лучше всего спится, причалить и прихватить клиента тепленьким. Плыли без приключений и ровным счетом ничего не опасались - секретность была обеспечена, проводник, ясное дело, знал, кто мы, а вот зачем плывем, ему ведать не полагалось. Так что, по предварительным раскладам, все козыри были у нас.
Плывем. Уже начало светать. Знаете, такое время - туман над водой уже подрастаял, только кое-где ползет клочьями, на берегу меж деревьев путается, не темно и не светло, уже не ночь, но еще не утро, и помаленечку этак все светлее делается, яснее... Зыбковатое все вокруг, нереальное чуточку. Не то чтобы тревожно, но состояние души своеобразное, особое... Бывает такое утречком на природе.
Миновали озеро, прошли протоку, вошли во второе озеро.
И тут оно поднялось из воды. Совершенно внезапно. Ни шума, ни рева. Просто метрах в двадцати от нас вода вдруг расселась, и поднялось огромное, темное, длинное, живое...
Нет-нет-нет, не ящер! Никаких там Несси, никаких ящеров, ручаюсь! Оно было мохнатое, понимаете? На всю длину. А длина, если прикинуть... Подлиннее быка... Метра четыре. Или пять.
Хотя тогда со страху показалось, что оно вообще - с пароход. Но это вряд ли. Это со страху.
Метров пять, никак не больше.
Длинное такое, мощное, сплошь в шерсти. Лап не видно. Шерсть, конечно, не торчала - "оно ж только что из-под воды - лежала длиннющими такими прядями, аккуратно, будто расчесанная, водой истекала. Темная шерсть, буроватая. И уж никак не медведь. Что мы, медведей не видели?
Нет уж, это было нечто, совершенно науке на известное, даже нашей, самой передовой в мире.
Ну, на что оно может быть похоже? Выдра, бобер... Кто у нас еще живет в воде, но не ящер?
Нет, бобер как бы пузатый, а оно было длинное, не худое, нет, но и непузатое. Ловкое такое. Точно, не ящер. Хотя форма тела и головы осталась непонятной - сплошная шерсть. Оба глаза были видны отчетливо. Такие темные плошки, вроде мячиков. Моргало. Нет, глаза не светились. Такие.., внимательные глаза. Не глупые, нет. Внимательные... Цепкие. Как у хорошего следователя.
Ну, весла мы бросили тут же. Ветра нет, ни ветерка, течения тоже откуда в озере? - лодочку чуть-чуть покачивает на той волне, что разошлась, когда оно вынырнуло. Мы так и обмерли, язык, извините, в жопе, пошевелиться страшно, да и не получается. А оно тоже не дергается. Лежит себе на воде, головой поводит чуточку и пялится на нас.
В общем, если это не ...ец, то что тогда ...ец...
Нет, у нас, конечно, с собой было. Шесть пистолетов на троих - три табельных "ТТ", два ТК <Малокалиберный пистолет Коровина.> и наган. И лимонка у старшего, на всякий пожарный. Только сразу было ясно, что работать по нему пистолетами - дело безнадежное. Громадина. А лимоночка только одна. Если не завалишь с первого раза - перетопит, как котят. Пополам пережамкает. К такой туше зубы должны прилагаться соответствующие. Да и зубов не нужно навалится пузом на лодку, и конец...
Сколько мы так играли в гляделки, я до сих пор не знаю. Кто бы засекал время... Не час, конечно. Гораздо меньше. Но, как водится, показалось целой вечностью. Красиво говоря, вся жизнь перед глазами курьерским поездом пронеслась.
Это мне сейчас уже не страшно, через сорок лет, а тогда...
Ну, потом... Да ничего такого, собственно. Эта тварь выдохнула - хрен ее маму ведает, пастью или ноздрями. Пасть она, во всяком случае, не разевала. Могуче так выдохнула, шумно и спокойно, полное впечатление, спокойно. Так вот: фффрррпрруххх...
И погрузилось утюжком. Только вода плеснула. Будто и не было.
Эх, как мы оттуда гребли! Весла хрустели, брызги летели! Как торпедный катер...
Ну и... А что? Мы ведь не на рыбалку собрались, мы шли на задание. А задания полагается выполнять от сих и до сих. К тому же у нас после этой встречи не было ни людских потерь, ни ущерба материальной части. Вот мы и выполнили задание в хорошем темпе. Взяли голубчика аккуратненько, пискнуть не успел, не то что тянуть пистоль из-под подушки. Собрали все, что полагалось, связали клиенту белы рученьки, резвы ноженьки - и поплыли назад той же дорогой.
Конечно, той же самой. Другой не имелось. Не самолет же вызывать? На каком основании? "Товарищ начальник, там посреди озера разлеглась не известная науке тварь и не пущает..." Прописали бы нам и твари, и самолет...
Конечно, плыть назад было жутковато - но стоял-то белый день. Солнышко на безоблачном небе, по берегам полно народу, плоты идут, деревья падают, шум, гам... Вряд ли оно показалось бы на людях, средь бела дня. О таком бы давно говорили. Вообще-то, потом мы тихонечко порасспрашивали, и оказалось, местные давненько рассказывали о чем-то подобном еще до революции.
Выныривало в разных местах, такое же или похожее, и вроде бы никого никогда не трогало. А с другой стороны - если оно кого-то сожрало или утопило, те уже никому не расскажут...
Ну, что... Не в Академию наук же писать, а? На нашей службе не известных науке чудовищ лучше не наблюдать - в два счета спишуг на водочку, что означает неумеренное потребление. А это чревато последствиями.
Нет, я и сам прекрасно знаю, что групповых, одинаковых алкогольных видений не бывает. И что?
Три добрых молодца вваливаются к начальству и рапортуют, что они, все трое, лицезрели одно и то же мохнатое озерное чудовище.
Предположим, начальство поверит. Опять-таки, и что? Вот уж оно радо будет до усрачки! Ну совершенно нечем больше областному начальству заниматься в тридцать девятом году, кроме как докладывать по инстанциям, что на вверенной им территории в озерах бултыхаются чудища... Можно подумать, наркомат от нас таких рапортов ждет не дождется. В то время, подчеркиваю, когда в едином порыве корчуют остатки ежовщины и добивают недобитых троцкистов... Сам нарком немедленно озаботится всех наградить за вклад в науку, профессоров спецсамолетами на озеро пошлет...
Не смешите!
Короче, мы все промолчали дружненько и слаженно. Благо нас и не спрашивали о постороннем, и нашего клиента тоже. Промолчали. Время на дворе стояло такое, что люди порой были жутчее любых чудищ. И так всякая хрень по ночам снилась...
Вот такая случилась история.
И знаете, по-моему, оно невредное. Социально неопасное, ха... Злобы не было в глазах. Захотело бы, сожрало в три чавканья.
Нет, не хищник. Или оно было сытое? (Вздыхает.) Ну, так вышло. Тридцать девятый год, ага.
Не до посторонней лирики. Мы ж тоже не пеньки болотные, нам интересно. Но время такое было...
Я там служил до сорок четвертого. Ни разу больше не видел. Слухи - да, ходили. Но сколько было таких, кто видел, да не поднял шума, я попросту не знаю. Вообще, рассказывали много, жаль, не записывал. Вот, например, был у нас один ветеран. Так он рассказывал, что в двадцатом, когда он служил в особом отделе в Фергане, попался им заговоренный. От пуль, я имею в виду. Вывели они его исполнять - дали три залпа, а он стоит, и ни единой на нем раны. Еще пару залпов - а он стоит. Комендант подошел вплотную, шарахнул из кольта в упор - так ведь кольт осекло. Пара ребят попробовала так же, из пистолетов, в упор - и у всех осечки. И сколько по нему ни стреляли, ничегошеньки ему не делалось.
Ну, что поделать, если есть точный и недвусмысленный приказ именем революции? Кто-то вынул саблю и пластанул сплеча. Вот от сабли он точно был незаговоренный - развалило чуть не до поясницы.
Тогда я деду не поверил, признаться. А потом, после того, как собственными глазами видел на озере эту тварь... Готов верить. Получается, в жизни еще много загадочного. Жалко, не записывал, время было не то. А рассказывали много интересного...
2. ШЕЛЕСТЯЩИЙ УЖАС
(записано рассказчиком собственноручно)
О характере выполнявшегося нами задания говорить не буду. Мы в условленной точке встретились с кем следовало и возвращались с пакетом к месту, где с лошадьми оставались оперуполномоченные З-о, К-ов и Г-ов. Меня сопровождали о/у К-н и Л. (последний являлся корейцем по национальности и местным уроженцем). При подходе к зимовью нами была отмечена тишина в его окрестностях, производящая впечатление странной. В чем заключалась странность, мне непонятно до сих пор, но тишина каким-то образом оставляла стойкое впечатление физически ощутимого, давящего беспокойства. Имея основания предполагать нападение на зимовье перешедшей границу банд-группы, я распорядился приготовить личное оружие и скрытно продвигаться к зимовью с трех направлений (по числу нас).
Приблизившись на достаточное для визуального наблюдения расстояние, нами было обнаружено отсутствие у коновязи всех шести лошадей (на бревне имелись лишь обрывки поводьев). Пока о/у К-н и Л. заходили с флангов для открытия при необходимости перекрестного огня, я обнаружил на расстоянии 3 4 метров от зимовья два человеческих скелета, почти скрытые шевелящимися массами, имевшими структуру зернистой икры или кучки ягод. При моем приближении эти массы пришли в активное движение, деформируясь так, что стали уже напоминать не груды мелких предметов округлой формы, а скорее плоские продолговатые полотнища, которые, использовав мое замешательство, скрылись меж деревьев со скоростью, ориентировочно превышающей скорость передвижения бегущего человека, но уступавшей скорости велосипедиста. При этом слышались негромкие звуки, напоминавшие сухой шелест - предполагаю, возникавшие при перемещении масс по слою слежавшейся хвои. Автоматная очередь, выпущенная мною по одному из объектов, видимого воздействия на последний не оказала, хотя несколько попаданий зрительно мною были отмечены.
Больше всего объекты походили на скопление насекомых вроде муравьев или саранчи, но это касается лишь чисто внешней схожести всей массы. Данные массы (имевшие при движении площадь ориентировочно около квадратного метра каждая) состояли не из насекомых, а из чего-то вроде бусинок несколько не правильной формы, скорее шарообразных, чем продолговатых. Цвет темно-рыжий, гораздо темнее прошлогодней хвои.
Некоторое время в окрестностях трассы прохода данных масс ощущался резковатый неассоциирующийся запах, не напоминавший запах каких-либо известных мне химических препаратов либо газов.
Преследование я, как старший группы, счел нецелесообразным, учитывая загадочность объектов, скорость их движения и совершенно неизвестную степень опасности, способную от них исходить. Занявшись осмотром места происшествия, нами было вскоре установлено, что скелеты с огромной долей вероятности принадлежали тт. З-о, К-ову и Г-ову (третий скелет был найден внутри зимовья), что определялось по часам, портсигарам, личному оружию и разнообразным мелким вещам, из которых сохранились лишь те, что имели, как мне теперь ясно, искусственное происхождение (эбонит, металлы, целлулоид, стекло и т, д.).
Материалы натурального происхождения (одежда, кожа сапог и ремней и т, д.) исчезли бесследно.
Кроме того, нижняя левая конечность одного из скелетов имела следы заросшего сложного перелома, что свидетельствовало о его принадлежности оперуполномоченному З-о, как мне было известно, четыре года назад получившему именно такой перелом (косой, закрытый, с дроблением в месте перелома). Скелеты выглядели полностью очищенными от мышечной ткани и сухожилий, крови вокруг не имелось.
Судя по отсутствию нагара в стволах личного оружия, отсутствию расстрелянных гильз, а также положению оружия при останках, оперуполномоченные были застигнуты совершенно неожиданно (нет никаких сомнений, что их убили именно эти странные массы), в противном случае пришлось бы допустить цепочку самых невероятных совпадений. Обрывки поводьев свидетельствуют, что лошади бежали в тайгу (это подтверждается и тем, что ни единой лошадиной кости нами в окрестностях не было обнаружено). Давая волю собственным домыслам, могу полагать, что внезапное бегство лошадей связалось для наших несчастных товарищей не с какой-либо повышенной опасностью, а, вероятнее всего, с появлением поблизости крупного зверя вроде медведя (именно так на их месте я и расценил бы, скорее всего, внезапное бегство лошадей).
С о/у Л., также видевшим скрывавшиеся в тайге массы (т. К-н, подходя с другой стороны, их не заметил вовсе) еще до завершения осмотра места происшествия, произошло нечто вроде эпилептического припадка (чего за ним ранее не наблюдалось). В весьма бессвязных выражениях он сообщил, что данные хищные существа были известны местному населению с давних времен, но встречались все реже, так что местным населением предполагались к сегодняшнему дню полностью исчезнувшими. Название существ в языке местного населения, насколько я мог разобрать из выкриков т-ща Л., звучит как "ли-со" либо "лиги-со". Т-щ Л. уверял также, что эти существа издавна почитаются местными нечистой силой, и встреча с ними влечет скорую смерть даже без непосредственного контакта.
Как старший группы я принял решение, захоронив скелеты и собрав личные вещи, пешком продвигаться к ближайшему населенному пункту, входящему в зону ответственности местного погранотряда. Состояние о/у Л. становилось все хуже, к вечеру второго дня он не мог более передвигаться на своих ногах и впал в бредовое состояние с полным неузнаванием как окружающих реалий, так и нас. С наступлением темноты он скончался с симптомами предположительно сердечного приступа, и на рассвете, убедившись в наступлении трупного окоченения, мы с о/у К-ном предали тело земле, после чего продолжали движение по тайге, где около одиннадцати часов утра были остановлены конным пограннарядом и после сообщения нами пароля доставлены в город.
После подробного доклада руководству я и о/у К-н были в соответствии с практикой подвергнуты спецпроверке разных планов, не выявившей в наших действиях каких-либо компробстоятельств или служебных упущений. Мы были признаны. годными к несению дальнейшей службы, хотя и направлены на неделю на санаторное лечение с полным медицинским обследованием.
По некоторым доходившим до меня сведениям, руководством была проведена проверка на месте происшествия с выходом туда спецгруппы, но ее результаты до нас не доводились. Мы сами не могли задавать об этом вопросы вышестоящему начальству, т, к, подобное противоречило сложившейся практике и, безусловно, не поощрялось.
В том же месяце я и оперуполномоченный К-н были отправлены к новым местам службы. С нас была взята соответствующая подписка о неразглашении установленной формы.
Более мне об этом показать нечего. Могу добавить, что состояние т-ща Л. и его последующая смерть были вызваны, как ныне полагаю, самовнушением, базировавшимся на местных суевериях, от которых он, к сожалению, оказался не свободен. И я, и тов. К-н (с которым я не раз виделся впоследствии) не испытали в жизни ничего, что можно было бы назвать вмешательством мистических сил, о которых бредил т. Л. перед смертью. Обозревая прошедший жизненный путь, могу с уверенностью заключить, что и у меня, и у т-ща К-на была прожита самая обычная жизнь без всякого мистического вмешательства, с обычными опасностями, подстерегающими людей нашей профессии как во время Великой Отечественной войны, так и в мирное время. Никаких "полос невезения" вспомнить не могу.
Особого интереса к происшедшему у меня нет, т, к, слишком велик недостаток информации о виденных мною объектах, что не позволяет работать с версиями и даже выдвигать таковые.
Комментарий
Покойный т. Ф-ов, 1911 года рождения, с большой неохотой рассказавший мне эту историю в 1987 г., но потом все же отмякший настолько, что сам положил ее на бумагу, - отставной майор.
В том, что он носил именно такое звание, я, впрочем, не уверен, зная умение ветеранов НКВД искусно наводить тень на плетень даже в ясный день, но то, что старик всю сознательную жизнь протрубил в соответствующих органах, сомнений не вызывает, так как подтверждается показаниями.., тьфу ты, черт, я и сам, похоже, заразился канцеляритом, перепечатывая писанину старика.
В общем, Ф-ов был тот еще волкодав. По складу ума - вопиюще приземлен во всем, что не имело непосредственного отношения к былой работе, был во всем остальном чуть ли не невежей, особенно это относится к литературе и прочим изящным искусствам. Литературные пристрастия сводились к бесконечному перечитыванию Ю. Семенова, Брянцева, Богомолова, Медведева, мемуаров партизанских командиров и военачальников.
Фантастикой не интересовался абсолютно и, по моим впечатлениям, к продуманным, изощренным розыгрышам не был склонен. Полное впечатление, что в молодости он и в самом деле столкнулся с чем-то превышавшим его понимание (а впрочем, его ли одного?!), а потому вызвавшим отторжение. С другой стороны, я убедился, что старик обладал отличной памятью и наблюдательностью, так что его воспоминания по-протокольному четки (собственно, перед нами как раз протокол и есть). Эпизод этот прямо-таки выламывался из всего им рассказанного (представлявшего собой массу интереснейших, но насквозь "приземленных" историй о боевых и, если так можно выразиться, трудовых буднях НКВД, СМЕРШ и МГБ.
Где конкретно происходило дело, так и осталось загадкой. Если вдумчиво проанализировать иные детали и редкие обмолвки, история эта случилась, вероятнее всего, в предвоенный период где-то на Дальнем Востоке или в Приморье, когда по ту сторону границы находился противник в виде японцев и Маньчжоу-го. Очень похоже, что Ф-ов и его спутники выходили на встречу с агентом из-за кордона и получили от него материалы (тот самый "пакет"), доставка которых в целостности и сохранности, надо полагать, обоих оперов в конце концов и спасла от гнева начальства.
Учитывая, что наш Ф-ов, будучи старшим группы, потерял четверых своих подчиненных из пяти, а в оправдание мог рассказать лишь о странных "массах"... Могли и к стеночке прислонить, нравы тогда были незатейливые. А так - обошлось.
Подлечили (не в психушке ли держали недельку?) и вновь поставили в ряды. Вполне возможно, кстати, что загадочная драма разыгралась не на советской, а на сопредельной территории (иначе почему нашим орлам пришлось более двух суток топать по тайге, прежде чем они встретили наряд пограничников?!).
Собственного мнения у меня попросту нет.
Покойный Ф-ов, дед ограниченный, но неглупый, совершенно правильно упоминал, что для построения какой бы то ни было версии информации маловато. Можно вспомнить лишь, что В К. Арсеньев в своих книгах о Дальнем Востоке и Приморье поминал о вещах не менее удивительных - и, по слухам, упорно ходившим среди писателей старшего поколения, кое-какие чудеса попросту не стал включать в книги, хотя они на самом деле произошли с ним самим...
И я, кажется, знаю почему. Бывают такие ситуации: когда с человеком происходит нечто необычайное и он твердо знает, что все это не было ни сном, ни бредом, не галлюцинацией, но тем не менее случившееся настолько загадочно и не правильно, что человек повторяет себе: да, это было, было, но такого не должно быть, не должно!
Бывают такие ситуации, честное слово...
3, каматта-нэ!
<Экая напасть! (яп.)>
Так уж давно повелось, что у каждого пограничного участка есть своя, специфическая, особая головная боль. Иногда это определенный отрезок границы, который в силу природных причин труднее всего охранять и патрулировать, а иногда - особо примечательная персона, печально прославленная знаменитость. Гнуснопрославленная, как писал Аркадий Гайдар о небезызвестном Квакине.
Он вспомнил, что про Юсуфа давненько уже шептали - хороший красноармеец, но человек потаенный, с чертовщинкой. Никто ничего не знал точно, но шепоток ходил - на благоразумном отдалении от комиссара, не одобрявшего мистику, поповщину и прочую отрыжку старого мира...
Потом все посторонние мысли вылетели из головы - на смену тупой безнадежности пришла яростная надежда, и он, лежа на боку, вжавшись в землю в неудобной позе, принялся лихорадочно черкать на листке. Вырвал листок из блокнота, привычно сложил вчетверо, сунул его в портдепешник <Футляр на ошейнике служебной собаки, куда вкладывались депеши.> и надежно застегнул кнопку. Ненароком прикоснулся при этом к собачьей шее и передернулся от омерзения - это был уже не Гром, шевелящееся, но холодное, твердеющее, окостенелое нечто...
Овчарка поднялась на разъезжавшихся лапах, покачалась, утвердилась на четырех опорах - это выглядело так, словно чучело поднимали на невидимых распялках. И тут же рванулась прочь, в сторону заставы, будто кукла на веревочках, быстро, очень быстро...
Выстрелы загремели со всех сторон, и немало пуль угодило в цель - с противным деревянным стуком. Вася видел, как дергалось собачье тело, как на боках появлялись дыры, но Гром, не останавливаясь, ни разу не споткнувшись, уносился вдаль незнакомым, механическим аллюром. Со стороны басмачей послышались протяжные вопли, в которых сразу чувствовалось, страха было гораздо больше, чем злости. Определенно кто-то у них громко поминал шайтана...
Характер перестрелки изменился. Она стала какой-то неуверенной, словно противник на ходу перестраивал тактику, выбирал, то ли ему кинуться в атаку, то ли отступать. Пограничники отстреливались, как могли.
Продолжалось это не особенно долго. А вскоре пришла помощь. Сначала басмачи перестали стрелять, потом, после громкой, отчетливой команды кинулись к лошадям. Со стороны заставы послышались выстрелы, пара пулеметных очередей, а там и полуэскадрон развернулся в ущелье во всей красе - с грохотом копыт, сверканьем клинков и лихим разбойным посвистом...
Басмачи бежали, не принимая боя. Этого следовало ожидать. По каким-то их суеверным заморочкам считалось, что убитый сабельным клинком джигит, будь он хоть трижды правоверным, в мусульманский рай уже не попадет, хоть ты тресни.
Как самоубийца у православных.
Их спасли, в общем. Такое случается не только в кино - когда помощь налетает в самый последний момент с гиканьем и топотом, во весь конский мах.
А отделенный, свой парень, видавший виды, еще долго, колотя Васю с Юсуфом по спинам, повторял взахлеб:
- Ну, Вась, у тебя и пес был! Героический! Ты представляешь, добежал до ворот, до часового, весь продырявленный, и там только - хлоп замертво! Ух, пес! Героический! Жалко, спасу нет!
Долг выполнил, а! Хоть ты памятник ставь!
Василий кивал, помалкивал. Говорить ничего не хотелось, да и кто бы поверил? Попозже, улучив момент, когда они остались одни, в отдалении от прочих, подошел Юсуф и задушевно попросил:
- Никому не рассказывай, пожалуйста. Очень прошу... К чему? Мне и так-то не следовало...
Хорошо хоть старики не узнают...
Василий без раздумий кивнул:
- Будь благонадежен.
И он добросовестно молчал о случившемся почти полвека.
Чекистские были
1. ТВАРЬ НА ОЗЕРЕ
Случилась эта история в Республике Коми, летом тридцать девятого.
Нужно было подобрать одного ежовца. Из пересидевших чистку. Из наших же. Его в свое время, когда сняли Николая Ивановича, покритиковали как следует, но не тронули, оставили в рядах - только из областного управления вышибли за неоправданные и осужденные партией перегибы. Загнали уполномоченным к спецпоселенцам, был там такой медвежий угол, глухомань страшная, куда доберешься только по воде или по воздуху. Ну, лесоповал, конечно, - источник валюты для государства. Лагпункт, не особенно большой по тем временам, плюс - поселенцы.
В общем, в одно прекрасное время наверху решили, что его нужно подмести окончательно.
Изъять из обращения, так сказать. Не знаю, пришла такая установка из столицы или решали на месте. Я тогда был молодой, в небольших званиях, и в такие дела мы без нужды с лишними вопросами не лезли. Меньше знаешь, дольше проходишь в бесконвойных, ха...
Во всем этом деле имелась определенная деликатность. Поправка на ту самую глушь. В городе брать проще - даже если сдуру сиганет в окно, долго не пробегает. А впрочем, не припомню, чтобы - сигали. Человек при аресте как-то так своеобразно цепенеет, знаете ли. Особенно свои, бывшие наши, из рядов. Он же прекрасно понимает, в какую махину его затягивает, в какой механизм. Не побрыкаешься особенно.
Это - в городе. А вот в глухомани, можно сказать по секрету, порой оборачивалось по-разному.
Во-первых, на природе человек себя ощущает не в пример вольнее. А во-вторых, есть некоторая дикость. Я не о характере человеческом, а об окружающей среде. Сотрудник органов в полной форме на фоне дикого леса смотрится иначе, чем в городской квартире, есть некоторые нюансы, понимаете? Всякое случалось. И пытались хватать пистоль из-под подушки, и в окно прыгали... Под боком у нашего намеченного - глухомань. Его команду местные рядовые сотрудники могут сдуру и выполнить, вроде: "Это переодетые контрики, стреляй их в хвост и гриву!" Оружие при нем.
Жить хочется... Учено выражаясь, бывали прецеденты.
Короче, нас забросили катерком в "ближайший населенный пункт, вроде райцентра, а оттуда мы пошли на лодочке, на веслах. Там всего-то по воде было километров десять. По реке, по течению, потом через озеро, из озера по протоке в соседнее озеро, а там уже и объект квартирует.
В тех местах речек и озер... Чертова туча. Что грязи. Настоящая паутина. Лабиринт. Многие меж собой соединяются, и, если знать пути, можно проплыть, вот право, не соврать, километров на полтысячи, а может, и до самого Северного Ледовитого, если позволят. Только кто позволит?
Проводника нам дали. Проверенный такой был лоцман, зарекомендовавший себя сотрудничеством. И нас трое. Должно было хватить - забегая вперед, скажу, что хватило.
Отплыли затемно. Чтобы на рассвете, когда лучше всего спится, причалить и прихватить клиента тепленьким. Плыли без приключений и ровным счетом ничего не опасались - секретность была обеспечена, проводник, ясное дело, знал, кто мы, а вот зачем плывем, ему ведать не полагалось. Так что, по предварительным раскладам, все козыри были у нас.
Плывем. Уже начало светать. Знаете, такое время - туман над водой уже подрастаял, только кое-где ползет клочьями, на берегу меж деревьев путается, не темно и не светло, уже не ночь, но еще не утро, и помаленечку этак все светлее делается, яснее... Зыбковатое все вокруг, нереальное чуточку. Не то чтобы тревожно, но состояние души своеобразное, особое... Бывает такое утречком на природе.
Миновали озеро, прошли протоку, вошли во второе озеро.
И тут оно поднялось из воды. Совершенно внезапно. Ни шума, ни рева. Просто метрах в двадцати от нас вода вдруг расселась, и поднялось огромное, темное, длинное, живое...
Нет-нет-нет, не ящер! Никаких там Несси, никаких ящеров, ручаюсь! Оно было мохнатое, понимаете? На всю длину. А длина, если прикинуть... Подлиннее быка... Метра четыре. Или пять.
Хотя тогда со страху показалось, что оно вообще - с пароход. Но это вряд ли. Это со страху.
Метров пять, никак не больше.
Длинное такое, мощное, сплошь в шерсти. Лап не видно. Шерсть, конечно, не торчала - "оно ж только что из-под воды - лежала длиннющими такими прядями, аккуратно, будто расчесанная, водой истекала. Темная шерсть, буроватая. И уж никак не медведь. Что мы, медведей не видели?
Нет уж, это было нечто, совершенно науке на известное, даже нашей, самой передовой в мире.
Ну, на что оно может быть похоже? Выдра, бобер... Кто у нас еще живет в воде, но не ящер?
Нет, бобер как бы пузатый, а оно было длинное, не худое, нет, но и непузатое. Ловкое такое. Точно, не ящер. Хотя форма тела и головы осталась непонятной - сплошная шерсть. Оба глаза были видны отчетливо. Такие темные плошки, вроде мячиков. Моргало. Нет, глаза не светились. Такие.., внимательные глаза. Не глупые, нет. Внимательные... Цепкие. Как у хорошего следователя.
Ну, весла мы бросили тут же. Ветра нет, ни ветерка, течения тоже откуда в озере? - лодочку чуть-чуть покачивает на той волне, что разошлась, когда оно вынырнуло. Мы так и обмерли, язык, извините, в жопе, пошевелиться страшно, да и не получается. А оно тоже не дергается. Лежит себе на воде, головой поводит чуточку и пялится на нас.
В общем, если это не ...ец, то что тогда ...ец...
Нет, у нас, конечно, с собой было. Шесть пистолетов на троих - три табельных "ТТ", два ТК <Малокалиберный пистолет Коровина.> и наган. И лимонка у старшего, на всякий пожарный. Только сразу было ясно, что работать по нему пистолетами - дело безнадежное. Громадина. А лимоночка только одна. Если не завалишь с первого раза - перетопит, как котят. Пополам пережамкает. К такой туше зубы должны прилагаться соответствующие. Да и зубов не нужно навалится пузом на лодку, и конец...
Сколько мы так играли в гляделки, я до сих пор не знаю. Кто бы засекал время... Не час, конечно. Гораздо меньше. Но, как водится, показалось целой вечностью. Красиво говоря, вся жизнь перед глазами курьерским поездом пронеслась.
Это мне сейчас уже не страшно, через сорок лет, а тогда...
Ну, потом... Да ничего такого, собственно. Эта тварь выдохнула - хрен ее маму ведает, пастью или ноздрями. Пасть она, во всяком случае, не разевала. Могуче так выдохнула, шумно и спокойно, полное впечатление, спокойно. Так вот: фффрррпрруххх...
И погрузилось утюжком. Только вода плеснула. Будто и не было.
Эх, как мы оттуда гребли! Весла хрустели, брызги летели! Как торпедный катер...
Ну и... А что? Мы ведь не на рыбалку собрались, мы шли на задание. А задания полагается выполнять от сих и до сих. К тому же у нас после этой встречи не было ни людских потерь, ни ущерба материальной части. Вот мы и выполнили задание в хорошем темпе. Взяли голубчика аккуратненько, пискнуть не успел, не то что тянуть пистоль из-под подушки. Собрали все, что полагалось, связали клиенту белы рученьки, резвы ноженьки - и поплыли назад той же дорогой.
Конечно, той же самой. Другой не имелось. Не самолет же вызывать? На каком основании? "Товарищ начальник, там посреди озера разлеглась не известная науке тварь и не пущает..." Прописали бы нам и твари, и самолет...
Конечно, плыть назад было жутковато - но стоял-то белый день. Солнышко на безоблачном небе, по берегам полно народу, плоты идут, деревья падают, шум, гам... Вряд ли оно показалось бы на людях, средь бела дня. О таком бы давно говорили. Вообще-то, потом мы тихонечко порасспрашивали, и оказалось, местные давненько рассказывали о чем-то подобном еще до революции.
Выныривало в разных местах, такое же или похожее, и вроде бы никого никогда не трогало. А с другой стороны - если оно кого-то сожрало или утопило, те уже никому не расскажут...
Ну, что... Не в Академию наук же писать, а? На нашей службе не известных науке чудовищ лучше не наблюдать - в два счета спишуг на водочку, что означает неумеренное потребление. А это чревато последствиями.
Нет, я и сам прекрасно знаю, что групповых, одинаковых алкогольных видений не бывает. И что?
Три добрых молодца вваливаются к начальству и рапортуют, что они, все трое, лицезрели одно и то же мохнатое озерное чудовище.
Предположим, начальство поверит. Опять-таки, и что? Вот уж оно радо будет до усрачки! Ну совершенно нечем больше областному начальству заниматься в тридцать девятом году, кроме как докладывать по инстанциям, что на вверенной им территории в озерах бултыхаются чудища... Можно подумать, наркомат от нас таких рапортов ждет не дождется. В то время, подчеркиваю, когда в едином порыве корчуют остатки ежовщины и добивают недобитых троцкистов... Сам нарком немедленно озаботится всех наградить за вклад в науку, профессоров спецсамолетами на озеро пошлет...
Не смешите!
Короче, мы все промолчали дружненько и слаженно. Благо нас и не спрашивали о постороннем, и нашего клиента тоже. Промолчали. Время на дворе стояло такое, что люди порой были жутчее любых чудищ. И так всякая хрень по ночам снилась...
Вот такая случилась история.
И знаете, по-моему, оно невредное. Социально неопасное, ха... Злобы не было в глазах. Захотело бы, сожрало в три чавканья.
Нет, не хищник. Или оно было сытое? (Вздыхает.) Ну, так вышло. Тридцать девятый год, ага.
Не до посторонней лирики. Мы ж тоже не пеньки болотные, нам интересно. Но время такое было...
Я там служил до сорок четвертого. Ни разу больше не видел. Слухи - да, ходили. Но сколько было таких, кто видел, да не поднял шума, я попросту не знаю. Вообще, рассказывали много, жаль, не записывал. Вот, например, был у нас один ветеран. Так он рассказывал, что в двадцатом, когда он служил в особом отделе в Фергане, попался им заговоренный. От пуль, я имею в виду. Вывели они его исполнять - дали три залпа, а он стоит, и ни единой на нем раны. Еще пару залпов - а он стоит. Комендант подошел вплотную, шарахнул из кольта в упор - так ведь кольт осекло. Пара ребят попробовала так же, из пистолетов, в упор - и у всех осечки. И сколько по нему ни стреляли, ничегошеньки ему не делалось.
Ну, что поделать, если есть точный и недвусмысленный приказ именем революции? Кто-то вынул саблю и пластанул сплеча. Вот от сабли он точно был незаговоренный - развалило чуть не до поясницы.
Тогда я деду не поверил, признаться. А потом, после того, как собственными глазами видел на озере эту тварь... Готов верить. Получается, в жизни еще много загадочного. Жалко, не записывал, время было не то. А рассказывали много интересного...
2. ШЕЛЕСТЯЩИЙ УЖАС
(записано рассказчиком собственноручно)
О характере выполнявшегося нами задания говорить не буду. Мы в условленной точке встретились с кем следовало и возвращались с пакетом к месту, где с лошадьми оставались оперуполномоченные З-о, К-ов и Г-ов. Меня сопровождали о/у К-н и Л. (последний являлся корейцем по национальности и местным уроженцем). При подходе к зимовью нами была отмечена тишина в его окрестностях, производящая впечатление странной. В чем заключалась странность, мне непонятно до сих пор, но тишина каким-то образом оставляла стойкое впечатление физически ощутимого, давящего беспокойства. Имея основания предполагать нападение на зимовье перешедшей границу банд-группы, я распорядился приготовить личное оружие и скрытно продвигаться к зимовью с трех направлений (по числу нас).
Приблизившись на достаточное для визуального наблюдения расстояние, нами было обнаружено отсутствие у коновязи всех шести лошадей (на бревне имелись лишь обрывки поводьев). Пока о/у К-н и Л. заходили с флангов для открытия при необходимости перекрестного огня, я обнаружил на расстоянии 3 4 метров от зимовья два человеческих скелета, почти скрытые шевелящимися массами, имевшими структуру зернистой икры или кучки ягод. При моем приближении эти массы пришли в активное движение, деформируясь так, что стали уже напоминать не груды мелких предметов округлой формы, а скорее плоские продолговатые полотнища, которые, использовав мое замешательство, скрылись меж деревьев со скоростью, ориентировочно превышающей скорость передвижения бегущего человека, но уступавшей скорости велосипедиста. При этом слышались негромкие звуки, напоминавшие сухой шелест - предполагаю, возникавшие при перемещении масс по слою слежавшейся хвои. Автоматная очередь, выпущенная мною по одному из объектов, видимого воздействия на последний не оказала, хотя несколько попаданий зрительно мною были отмечены.
Больше всего объекты походили на скопление насекомых вроде муравьев или саранчи, но это касается лишь чисто внешней схожести всей массы. Данные массы (имевшие при движении площадь ориентировочно около квадратного метра каждая) состояли не из насекомых, а из чего-то вроде бусинок несколько не правильной формы, скорее шарообразных, чем продолговатых. Цвет темно-рыжий, гораздо темнее прошлогодней хвои.
Некоторое время в окрестностях трассы прохода данных масс ощущался резковатый неассоциирующийся запах, не напоминавший запах каких-либо известных мне химических препаратов либо газов.
Преследование я, как старший группы, счел нецелесообразным, учитывая загадочность объектов, скорость их движения и совершенно неизвестную степень опасности, способную от них исходить. Занявшись осмотром места происшествия, нами было вскоре установлено, что скелеты с огромной долей вероятности принадлежали тт. З-о, К-ову и Г-ову (третий скелет был найден внутри зимовья), что определялось по часам, портсигарам, личному оружию и разнообразным мелким вещам, из которых сохранились лишь те, что имели, как мне теперь ясно, искусственное происхождение (эбонит, металлы, целлулоид, стекло и т, д.).
Материалы натурального происхождения (одежда, кожа сапог и ремней и т, д.) исчезли бесследно.
Кроме того, нижняя левая конечность одного из скелетов имела следы заросшего сложного перелома, что свидетельствовало о его принадлежности оперуполномоченному З-о, как мне было известно, четыре года назад получившему именно такой перелом (косой, закрытый, с дроблением в месте перелома). Скелеты выглядели полностью очищенными от мышечной ткани и сухожилий, крови вокруг не имелось.
Судя по отсутствию нагара в стволах личного оружия, отсутствию расстрелянных гильз, а также положению оружия при останках, оперуполномоченные были застигнуты совершенно неожиданно (нет никаких сомнений, что их убили именно эти странные массы), в противном случае пришлось бы допустить цепочку самых невероятных совпадений. Обрывки поводьев свидетельствуют, что лошади бежали в тайгу (это подтверждается и тем, что ни единой лошадиной кости нами в окрестностях не было обнаружено). Давая волю собственным домыслам, могу полагать, что внезапное бегство лошадей связалось для наших несчастных товарищей не с какой-либо повышенной опасностью, а, вероятнее всего, с появлением поблизости крупного зверя вроде медведя (именно так на их месте я и расценил бы, скорее всего, внезапное бегство лошадей).
С о/у Л., также видевшим скрывавшиеся в тайге массы (т. К-н, подходя с другой стороны, их не заметил вовсе) еще до завершения осмотра места происшествия, произошло нечто вроде эпилептического припадка (чего за ним ранее не наблюдалось). В весьма бессвязных выражениях он сообщил, что данные хищные существа были известны местному населению с давних времен, но встречались все реже, так что местным населением предполагались к сегодняшнему дню полностью исчезнувшими. Название существ в языке местного населения, насколько я мог разобрать из выкриков т-ща Л., звучит как "ли-со" либо "лиги-со". Т-щ Л. уверял также, что эти существа издавна почитаются местными нечистой силой, и встреча с ними влечет скорую смерть даже без непосредственного контакта.
Как старший группы я принял решение, захоронив скелеты и собрав личные вещи, пешком продвигаться к ближайшему населенному пункту, входящему в зону ответственности местного погранотряда. Состояние о/у Л. становилось все хуже, к вечеру второго дня он не мог более передвигаться на своих ногах и впал в бредовое состояние с полным неузнаванием как окружающих реалий, так и нас. С наступлением темноты он скончался с симптомами предположительно сердечного приступа, и на рассвете, убедившись в наступлении трупного окоченения, мы с о/у К-ном предали тело земле, после чего продолжали движение по тайге, где около одиннадцати часов утра были остановлены конным пограннарядом и после сообщения нами пароля доставлены в город.
После подробного доклада руководству я и о/у К-н были в соответствии с практикой подвергнуты спецпроверке разных планов, не выявившей в наших действиях каких-либо компробстоятельств или служебных упущений. Мы были признаны. годными к несению дальнейшей службы, хотя и направлены на неделю на санаторное лечение с полным медицинским обследованием.
По некоторым доходившим до меня сведениям, руководством была проведена проверка на месте происшествия с выходом туда спецгруппы, но ее результаты до нас не доводились. Мы сами не могли задавать об этом вопросы вышестоящему начальству, т, к, подобное противоречило сложившейся практике и, безусловно, не поощрялось.
В том же месяце я и оперуполномоченный К-н были отправлены к новым местам службы. С нас была взята соответствующая подписка о неразглашении установленной формы.
Более мне об этом показать нечего. Могу добавить, что состояние т-ща Л. и его последующая смерть были вызваны, как ныне полагаю, самовнушением, базировавшимся на местных суевериях, от которых он, к сожалению, оказался не свободен. И я, и тов. К-н (с которым я не раз виделся впоследствии) не испытали в жизни ничего, что можно было бы назвать вмешательством мистических сил, о которых бредил т. Л. перед смертью. Обозревая прошедший жизненный путь, могу с уверенностью заключить, что и у меня, и у т-ща К-на была прожита самая обычная жизнь без всякого мистического вмешательства, с обычными опасностями, подстерегающими людей нашей профессии как во время Великой Отечественной войны, так и в мирное время. Никаких "полос невезения" вспомнить не могу.
Особого интереса к происшедшему у меня нет, т, к, слишком велик недостаток информации о виденных мною объектах, что не позволяет работать с версиями и даже выдвигать таковые.
Комментарий
Покойный т. Ф-ов, 1911 года рождения, с большой неохотой рассказавший мне эту историю в 1987 г., но потом все же отмякший настолько, что сам положил ее на бумагу, - отставной майор.
В том, что он носил именно такое звание, я, впрочем, не уверен, зная умение ветеранов НКВД искусно наводить тень на плетень даже в ясный день, но то, что старик всю сознательную жизнь протрубил в соответствующих органах, сомнений не вызывает, так как подтверждается показаниями.., тьфу ты, черт, я и сам, похоже, заразился канцеляритом, перепечатывая писанину старика.
В общем, Ф-ов был тот еще волкодав. По складу ума - вопиюще приземлен во всем, что не имело непосредственного отношения к былой работе, был во всем остальном чуть ли не невежей, особенно это относится к литературе и прочим изящным искусствам. Литературные пристрастия сводились к бесконечному перечитыванию Ю. Семенова, Брянцева, Богомолова, Медведева, мемуаров партизанских командиров и военачальников.
Фантастикой не интересовался абсолютно и, по моим впечатлениям, к продуманным, изощренным розыгрышам не был склонен. Полное впечатление, что в молодости он и в самом деле столкнулся с чем-то превышавшим его понимание (а впрочем, его ли одного?!), а потому вызвавшим отторжение. С другой стороны, я убедился, что старик обладал отличной памятью и наблюдательностью, так что его воспоминания по-протокольному четки (собственно, перед нами как раз протокол и есть). Эпизод этот прямо-таки выламывался из всего им рассказанного (представлявшего собой массу интереснейших, но насквозь "приземленных" историй о боевых и, если так можно выразиться, трудовых буднях НКВД, СМЕРШ и МГБ.
Где конкретно происходило дело, так и осталось загадкой. Если вдумчиво проанализировать иные детали и редкие обмолвки, история эта случилась, вероятнее всего, в предвоенный период где-то на Дальнем Востоке или в Приморье, когда по ту сторону границы находился противник в виде японцев и Маньчжоу-го. Очень похоже, что Ф-ов и его спутники выходили на встречу с агентом из-за кордона и получили от него материалы (тот самый "пакет"), доставка которых в целостности и сохранности, надо полагать, обоих оперов в конце концов и спасла от гнева начальства.
Учитывая, что наш Ф-ов, будучи старшим группы, потерял четверых своих подчиненных из пяти, а в оправдание мог рассказать лишь о странных "массах"... Могли и к стеночке прислонить, нравы тогда были незатейливые. А так - обошлось.
Подлечили (не в психушке ли держали недельку?) и вновь поставили в ряды. Вполне возможно, кстати, что загадочная драма разыгралась не на советской, а на сопредельной территории (иначе почему нашим орлам пришлось более двух суток топать по тайге, прежде чем они встретили наряд пограничников?!).
Собственного мнения у меня попросту нет.
Покойный Ф-ов, дед ограниченный, но неглупый, совершенно правильно упоминал, что для построения какой бы то ни было версии информации маловато. Можно вспомнить лишь, что В К. Арсеньев в своих книгах о Дальнем Востоке и Приморье поминал о вещах не менее удивительных - и, по слухам, упорно ходившим среди писателей старшего поколения, кое-какие чудеса попросту не стал включать в книги, хотя они на самом деле произошли с ним самим...
И я, кажется, знаю почему. Бывают такие ситуации: когда с человеком происходит нечто необычайное и он твердо знает, что все это не было ни сном, ни бредом, не галлюцинацией, но тем не менее случившееся настолько загадочно и не правильно, что человек повторяет себе: да, это было, было, но такого не должно быть, не должно!
Бывают такие ситуации, честное слово...
3, каматта-нэ!
<Экая напасть! (яп.)>
Так уж давно повелось, что у каждого пограничного участка есть своя, специфическая, особая головная боль. Иногда это определенный отрезок границы, который в силу природных причин труднее всего охранять и патрулировать, а иногда - особо примечательная персона, печально прославленная знаменитость. Гнуснопрославленная, как писал Аркадий Гайдар о небезызвестном Квакине.