Страница:
Это был поворот, повторяю, даже не к феодализму - к рабству. Причем грустный парадокс в том, что не только были обращены в рабов мастеровые, но и фабриканты порой становились таковыми... не по своей воле. Берг-и-Мануфактур Коллегия (тогдашнее министерство горного дела и промышленности) строило за казенный счет фабрики, а потом сдавало их частным лицам или компаниям... иногда не спрашивая желания. Когда было решено начать собственное производство сукна, в 1712 г. высочайше поведено "завести за казенный счет фабрики и отдать их торговым людям, а буде волею не похотят, ХОТЯ БЫ И НЕВОЛЕЮ". Наверное, это единственный в мировой практике пример, когда фабрикантом делали в принудительном порядке...
Легко представить, с какой "производительностью" трудились фабричные рабы, сколь "инициативно" управляли навязанными им фабриками нежданные владельцы...
Логически продолжая "прогрессивный" курс петровских реформ, в 1736 г. Анна Иоанновна издала указ, по которому все вольные мастеровые, в данный момент работающие на заводах, объявлялись "навечно и с потомством" закрепленными за фабрикантами...
А Европа меж тем усиленно развивала частную, рыночную экономику. В России же согласно очередному указу (декабрь 1719 г.) подлежал беспощадному битью кнутом всякий помещик, который не доносит о наличии на его землях полезных ископаемых (а откуда ему, бедолаге, не получившему должного образования, знать, что в его землях скрывается?!).
Легко догадаться, что произведенные с помощью рабского труда товары качеством не блистали. Даже благорасположенный к Петру историк вынужден написать: "Только грубые солдатские сукна были хороши, да все то, что нужно было для военного снабжения, до пушек включительно, но товары чисто промышленные, которые искали себе сбыта в народе, были плохи".
Поскольку с ними успешно конкурировали товары иностранные, Петр, дабы поддержать отечественных промышленников, пошел по избитому пути: вздул до небес пошлины на импортные товары. Таможенный сбор с некоторых товаров составлял 37% их стоимости, а для иных - даже 75%. Эти тарифы отменили только в 1731 г., когда стало совершенно ясно, что никакой практической пользы от них нет...
На Запад из России вывозилось исключительно сырье. Как ни пытался Петр грознейшими указами обязывать русских купцов везти свои товары за границу, ничего не выходило - купцы отлично понимали, что предприятие это безнадежное. За все время царствования Петра лишь дважды случалось, чтобы русские купцы выбирались за границу с товарам и, а не сырьем. Первый случай - плавание в Стокгольм некоего Барсукова (судя по тому, что известно только о самом факте плавания, зато полное молчание сохраняется о результатах, ничего путного из этой затеи не вышло).
Второй случай и вовсе предельно анекдотичен. В тот же Стокгольм приплыли из Ревеля несколько русских купцов - на крохотном суденышке - и привезли... немного полотна, каленые орехи и деревянные ложки. Из экономии эти негоцианты не пошли в гостиницу, а варили себе кашу прямо на костре у причала, где и ночевали, а днем на купленных тут же санях ездили по городу (дело, кстати, происходило летом), и как принято в России, во всю глотку орали: "Кому ложек? Кому орешков?" Русский посланник в Стокгольме Бестужев ужаснулся при виде таких визитеров и попытался отправить их домой, но они не послушались.
Сохранилось унылое донесение Бестужева в Петербург: ""Русские купцы никакого почтения не оказывают, беспрестанно пьяные, бранятся и дерутся между собою, отчего немалое бесчестие русскому народу. И хотя я вашего величества указ им и объявлял, чтобы они смирно жили и чистенько себя в платье содержали, но они не только себя в платье чисто не содержат, но некоторые из них ходят в старом русском платье без галстуха, также некоторые и с бородами по улицам бродят".
Голландский резидент в Петербурге, поначалу испугавшийся русской конкуренции в Европе, вскоре написал на родину, что созданные Петром для внешней торговли "кумпании" "пали сами собою"...
Вдобавок ко всему вовсю резвились "высшие люди".
Меншиков, Шафиров и Петр Толстой решили завести шелковую мануфактуру. Добились немалых налоговых льгот, получили из казны огромные ссуды и субсидии, согнали крепостной народ - но, как легко догадаться, управлять производством не сумели, основные капиталы промотали и переключились на промысел моржей в Белом море...
Именно Петр, без малейших натяжек, стал родоначальником не только государственного капитализма (который порой крайне трудно отличить от "развитого социализма"), но и ГУЛАГа. По-моему, от большевистского ГУЛАГа и "великих строек социализма" ничем не отличается петровское строительство Петербурга - куда опять-таки сгоняли со всей страны людей, которые работали под конвоем за миску похлебки (менее известно, что на строительстве города и Ладожского канала сложили свои косточки и сорок тысяч пленных шведов). Кроме того, ради ускоренного возведения Петербурга Петр запретил домостроение из камня по всей стране - что также было приказным вторжением в частное предпринимательство...
У Петра были и свои Беломорканалы. Десятки тысяч людей, насильно пригнанных, десять лет рыли канал меж Волгой и Доном, но потом Азов пришлось вернуть туркам, строительство, отнявшее массу времени, трудов и жизней, пришлось забросить. Когда в 1718 г. начали рыть обводной канал от Волхова к истоку Невы, строительство поручили Меншикову. Кончилось тем, что около семи тысяч рабочих умерли от голода и болезней, а более двух миллионов рублей неизвестно куда испарилось. Канал достроили лишь в 1732-м, при Анне Иоанновне...
"Десятки тысяч народу собирались по наряду со всего государства для работ по постройке и укреплению гаваней и на стройку судов в адмиралтействе. Эта работная повинность была одна из самых тягостных для русского народа при Петре. За работу платили, но с задержками, а самая организация работы отличалась большими недочетами. Хлеб доставлялся неисправно, условия жизни среди болот и у моря в холодное и ненастное осеннее время порождали эпидемические заболевания, люди гибли тысячами в этой тяжелой страде".
Это пишет не критик, а один из тех, кто с нескрываемой симпатией относился к Петру и его делам...
(Объективности ради стоит заметить, что и Волховский канал, и Вышневолоцкий, связавший Каспий с Балтикой, играли потом важную роль в судоходстве. Однако беда петровского времени в том, что любая удача, любое толковое предприятие сопровождалось десятком провалов в других областях жизни, массовыми жертвами, казнокрадством...)
Со временем, при наследниках Петра, промышленность стала давать сбои, безнадежно отставать от европейской - потому что рабский труд, как тысячу раз говорено, непродуктивен. К началу XIX века отставание стало свершившимся фактом и аукнулось впоследствии позорным поражением в Крымской войне. Военная, техническая и научная отсталость, вызвавшая это поражение, лежит своими корнями в абсолютно нерыночных реформах Петра.
Вообще, как давно подметили объективные историки, сложилась железная закономерность: те отрасли промышленности, куда государство не вторгалось со своей манией "развивать", как раз и достигали наибольших успехов. У Петра и его преемников не доходили руки до легкой промышленности - и в XIX веке Россия завалила отличными ситцами и другими тканями всю Евразию... Производство посуды избегло царского ока - и получил всемирную известность русский фарфор. Подобных примеров множество. Зато отрасли, либо сделанные "казенными", либо находившиеся под бдительным присмотром государства, постепенно хирели и чахли - металлургия, судостроение, домостроение...
Плюс ко всему - чудовищная милитаризация. В 1701 г. армия и флот поглощали три четверти доходов государства, в 1710-м - четыре пятых (78%), в 1724-м (когда никакой войны не было) - две трети.
Чтобы добывать деньги на военные забавы, Петр пошел по пути, от которого отказались его предшественники. При Федоре и Софье жалованье тем, кто работал на государство, было повышено - Петр его не единожды урезал. При Федоре и Софье снижались налоги - при Петре же...
Согласно сделанным еще до революции подсчетам (П.Н. Милюков), за время царствования Петра прямые и косвенные налоги возросли в пять с половиной раз, и эта цифра не учитывает еще огромную инфляцию.
Рассмотрим новые налоги, введенные Петром.
1. "Орленая" бумага (все официальные документы, от договоров по мелким сделкам до прошений в гос. учреждения должны были подаваться на гербовой бумаге).
2. Сбор на рождение (родился ребенок - плати).
3. Сбор на похороны (помер близкий - плати).
4. Сбор на заключение брака.
5. Сбор на составление завещания.
6. Налог на пшеницу.
7. Налог на свечи.
8. Налог с владельца лошади.
9. Налог на конскую шкуру (сдох у тебя конь, ободрал ты его - плати).
10. Налог на конские хомуты.
11. Налог на упряжные дуги.
12. Налог на ношение бороды.
13. Отдельный налог на ношение усов.
14. Каждый десятый поросенок от каждой свиньи должен сдаваться в казну.
15. Налог на домовладение (в Москве).
16. Налог на ульи (по всей России).
17. Сбор с покупки кровати.
18. Банный сбор (с каждой баньки).
19. Мельничный сбор и сбор с владельца постоялого двора.
20. Трубный сбор (есть у тебя печь с трубой - плати).
21. Сбор с дров, купленных для собственного употребления.
22. Налог на орехи (купил орехи, а в их цену включен и налог).
23. Налог на арбузы.
24. Налог на огурцы.
25. Налог на питьевую воду.
26. Налог на продажу лошадей.
27. Налог на частные рыбные ловли.
28. Налог на покупку гробов.
Кроме того, источником вышибания денег стали так называемые "казенные монополии" на тот или иной продукт или товар, над производством и продажей которого государство осуществляло контроль и по своему усмотрению регулировало на него цену. В этот перечень входили: все виды спиртного, смола, деготь, рыба, рыбий жир, масло, мел, ворвань, поташ, ревень, свиная щетина, сибирские меха, шахматы, игральные карты, лен, табак, соль (что до соли, ее указом от 1705 г. предписывалось продавать со стопроцентной "накруткой", и люди, которым не по силам было платить бешеные деньги, из-за отсутствия соли болели и умирали).
Однако и этого не хватало, чтобы прокормить государственных монстров, отрицавших все нормальные законы экономики. Тогда грянуло невиданное в России новшество - подушная подать. Как многое нововведения Петра, позаимствованная во Франции. Вместо принятой раньше податной единицы, "двора", отныне брали с каждой живой души - от младенцев до стариков. Эту систему отменил лишь в 1887 г. Александр III...
Петр тем не менее не достиг в увлекательном деле измышления все новых податей подлинных высот. Во время Отечественной войны немецкие оккупанты в Белоруссии брали налог за каждое окно в избе, а также налог на собак и кошек. В свое время Петр отчего-то не обратил внимания на столь заманчивые статьи доходов - и слава Богу, не исключено, что в этом случае на Руси вовсе перевелись бы собаки и кошки...
Стоит еще добавить, что попутно сдирали колокола с церквей, дабы переплавить их на пушки, забривали в солдаты монахов и всех "праздношатающихся"...
Подобное налоговое ярмо требовало драконовских мер для его выполнения - а потому по всей стране были расквартированы войска, которые и взяли на себя функцию сборщиков налогов.
Выглядело это так. Была произведена "раскладка полков на землю", и по всей стране разместили воинские части, которые население обязывалось взять на полное содержание. Денежки должен был вышибать особый комиссар, избиравшиеся из дворян данной губернии. Полк, разместившийся в конкретной местности, не только жил за ее счет, но и брал на себя массу полицейских функций: ловлю воров и разбойников, удержание крестьян от побегов и ловля беглых, искоренение незаконного винокурения и контрабанды, содействие лесничим в борьбе против незаконных порубок, надзор за гражданскими чиновниками. В.О. Ключевский пишет: "...пастьба полковых лошадей и домашнего офицерского и солдатского скота на общих выгонах, право военного начальства требовать в известных случаях людей для полковых работ и подвод для посылок, право общего надзора за порядком и безопасностью в полковом округе - все это должно было создавать постоянные недоразумения у войскового начальства с обывателями".
В указе Сената 1727 г. говорилось прямо: "Бедные российские крестьяне разоряются и бегают не только от хлебного недорода и подушной подати, но и от несогласия офицеров с земскими правителями, а у солдат с мужиками".
Драки солдат с мужиками происходили постоянно - до нашего времени дошло немало повествующих об этом судебных дел.
Всего тяжелее приходилось при сборах подушной подати, которую собирали земские комиссары с прикомандированными к ним воинскими отрядами. "Каждый объезд продолжался два месяца; шесть месяцев в году села и деревни жили в паническом страхе под гнетом или в ожидании вооруженных сборщиков".
В Казанской губернии менее чем через два года этакого военно-финансового хозяйствования полк не досчитался при очередной ревизии 13 000 душ - более половины всех числившихся по бумагам налогоплательщиков. Народишко попросту разбежался...
"Офицеры обыкновенно знать не хотят местное начальство, грубят и дерзят даже воеводе, а когда воевода пожалуется полковнику, то это хорошо, если полковник грубо ответит, что не дело воеводы судить поведение господ офицеров; а то пошлет команду, отберет у воеводы шпагу и посадит его под арест, "яко сущаго злодея" - как жаловался в сенат один воевода, которому пришлось испытать на себе полковничье беспристрастие".
Прежде Петра никто не додумался до оккупации собственной страны...
Позже, как полагается, полномочия военных незаметным образом расширились - теперь полковая канцелярия выдавала паспорта уходящим на заработки крестьянам, солдаты обеспечивали стопроцентную явку дворян на собрания, а полковник выступал в роли судьи при всех столкновениях обывателей с его солдатами (о беспристрастности такого судьи читатель сам должен составить свое мнение). Сбор подушной подати вообще был передан от гражданских военным. Полковому начальству официальным указом поручили "смотрение за губернаторами и воеводами", вылившуюся в контроль над всей гражданской администрацией, которой, по сути, оставили две функции: исполнять, не раздумывая, распоряжения сверху и вышибать налоги...
Практически то же самое творилось и в городах. На "посадских людей" наложили две тяжелейших повинности - рекрутскую и постойную. Посадские, как и крестьяне, должны были выставлять новобранцев и снабжать их хлебным пайком. Торговые люди сами рекрутчине не подлежали, но Обязаны были давать рекрутов из своих "задворных" людей - тех, кто подряжался жить на купеческом дворе "вечно". Посадские обязаны были снабжать войска провиантом (разумеется, за бесплатно), давать лошадей и подводы, чинить дороги и мосты. На постой солдат ставили "по скольку человек на двор придется" - то есть, сколько поместится, вытесняя иной раз хозяев. Посошков писал: "При квартирах солдаты и драгуны так несмирно стоят и обиды страшные чинят, что и исчислить их не можно. А где офицеры их стоят, то и того горше чинят... и того ради многие и домам своим не рады, а в обидах их никакого суда сыскать негде: военный суд далек от простых людей, не токмо простолюдин не доступит к нему, но и военный человек на неравного себе не скоро суд сыщет".
Посошков знал о сем бедствии не понаслышке: его самого в Новгороде некий полковник ни с того ни с сего, из чистого куража поливал бранью и грозил проткнуть шпагой. Просто так - не вовремя "штафирка" попался на дороге. Когда Посошков попытался подать на обидчика в суд, тот на суд не пошел, заявив, что он человек военный и судить его может лишь столичная военная коллегия. Необходимо отметить, что Посошков был весьма богатым купцом, не последним человеком по меркам того времени....
Петровская армия вела себя в России, словно в завоеванной стране. В Костроме полковник Татаринов выгнал за город всех членов городского магистрата - то есть высшего органа городской гражданской администрации. В Коломне генерал Салтыков, будучи там проездом, "бил бургомистра смертным боем". Другого коломенского бургомистра некий драгунский офицер в невеликих чинах велел своим солдатам высечь, что и было исполнено. В Пскове пьяные солдаты застрелили члена ратуши, а бургомистра били так, что он умер. Это лишь малая часть примеров - кроме того, все вышеперечисленные буйства совершили люди проезжие, случайные. Как вели себя военные, жившие в городах постоянно, догадаться легко - еще хуже...
Параллельно шло закабаление крестьянства - именно при Петре как раз и началось то, что впоследствии именовалось "русским рабством".
История крепостного права в России - вопрос сложный и обширный. Тех, кто им интересуется, могу отослать к книге К. Валишевского "Иван Грозный" - вопреки упрекам со стороны иных дебилов в "русофобии", Валишевский, на мой взгляд, сумел показать долгую, непростую историю формировавшейся несколько сот лет системы крепостного права. Пересказывать книгу бессмысленно, поэтому постараюсь растолковать суть проблемы кратко.
До Петра крестьянин был крепостным, ноне рабом.
Он не мог покинуть своего помещика - однако был не "вещью", а ограниченным в правах, зависимым. И только. Согласно достоверным сведениям, у некоторых крепостных крестьян во времена Алексея Михайловича были даже свои крепостные!
После указа Петра от 1711 г. "О крепости крестьянской" крестьянин как раз и стал вещью. Отныне его можно было продать с землей и без земли (либо разлучив семью), проиграть в карты, выменять на обученного материться попугая, убить, сослать без суда в Сибирь, загнать пожизненно на рудник или на завод...
Петр и ввел рабство, просуществовавшее полторы сотни лет. Даже замечательный русский историк Н. Эйдельман однажды продемонстрировал поверхностность знаний о том времени, написав следующее: "...в других краях (т.е. в Европе - А.Б.) мужик, конечно, платил и кланялся сеньору, но разве можно, скажем, представить Санчо Пансу рабом, продаваемым на аукционе?"
Но ведь и в допетровские времена невозможно представить продаваемого или меняемого на борзую русского крестьянина! (Кстати, законы, капля в каплю напоминавшие отмену русского "Юрьева дня", появились в Англии гораздо раньше, в 1349 г.)
Более того, во времена первой "ревизий", всеобщей переписи населения, крепостными стали все, кто оказался "в хозяйстве" помещика, - даже свободные люди. Тот, кто угодил в списки, из крепостного состояния вырваться уже не мог. Любые жалобы на неправильное внесение в список были строжайше запрещены.
Именно Петр первым положил начало внутригосударственной паспортной системе, сначала охватывавшей исключительно крестьян, которые могли выйти за пределы поместья только с бумагой от барина, а потом, как это частенько бывает в России, монстр помаленьку рос и охватил всех поголовно...*
* Кстати, аналог современных трудовых книжек и пресловутой 33-й статьи изобрел Наполеон I.
Многие "нововведения" Петра к тому же были чисто механическим перенесением на российскую почву европейских реалий. Так обстояло с поморскими судами - как-то, побывав на русском Севере, Петр усмотрел "старомодные" корабли и строжайшим указом повелел строить новые исключительно на "голландский" манер. Однако в том-то и загвоздка, что поморские корабли испокон веков предназначались для плавания во льдах, а потому имели особое, только им присущее строение корпуса - как шведские и норвежские (и прославившийся впоследствии "Фрам" Нансена). А голландские корабли служили исключительно для плавания по теплым морям, где нет льда. Но, как легко понять, перечить Петру никто не осмелился - и гораздо более подходящие для плавания в Ледовитом океане корабли стали ломать. Хотя в Швеции и Норвегии суда такого типа, конечно же, сохранились на все последующие времена...
Француз Кампредон писал: "Вообще Россия гораздо менее разоряется от уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых возложена обязанность собирать эти подати. Царь от этого ничего не теряет, потому что он время от времени конфискует имение уличенных в лихоимстве, но народу это не приносит никакого облегчения".
Иностранцу вторит обер-прокурор Ягужинский: "Большая часть доходов собирается неправильно и не в надлежащее время, плательщики по большей части не знают, что и сколько должны платить, и не получают надлежащих квитанций. Бедные подданные предоставлены произволу сборщиков и вынуждены часто платить один и тот же налог несколько раз или в большем, количестве, чем положено; отсюда происходит великое разорение для плательщиков, а казна ничего не выигрывает, так как эти лишки делаются добычей частных лиц. В казну не попадает и третьей части сбора, хотя подданные уплачивают его полностью и даже с излишком"
Позднее, в 1726 г., Меншиков писал в докладной Верховному Тайному Совету: "Мужикам бедным бывает страшен один въезд и проезд офицеров и солдат, комиссаров и прочих командиров; крестьянских пожитков в платеж податей недостает, и крестьяне не только скот и пожитки продают, но и детей закладывают, а иные и врозь бегут; командиры, часто переменяемые, такого разорения не чувствуют, никто 113 них ни о чем больше не думает, как только о том, чтобы взять у крестьянина последнее в подать и этим выслужиться".
Годом ранее о том же писал и Сенат: "Платежом подушных денег земские комиссары и офицеры так притесняют, что крестьяне не только пожитки и скот распродавать принуждены, но многие и в земле посеянный хлеб за бесценок отдают и оттого необходимо принуждены бегать за чужие границы".
Естественно, начались восстания и побеги. Впервые за все времена русской истории народ побежал массами. Бегали и до того, но не в таких масштабах. Опять-таки впервые целые деревни и станицы бежали в "басурманскую" Турцию - лишь бы подальше от Петра.
В начале XX столетия П.Н. Милюков, изучив петровские архивы, пришел к страшным выводам: уже к 1710 г. податное население (т.е. за вычетом дворянства, высшего духовенства и купечества - А.Б.) уменьшилось на одну пятую. Конечно, в это число входят и беглые, но все равно, не менее пятнадцати процентов податного населения России погибло...
Иногда казна бывала форменным образом пуста. Когда однажды Петру понадобилось отослать своему союзнику, польскому королю Августу, субсидию, пришлось забрать наличность из нескольких контор, занять денег у Троицкого монастыря, у купца Филатьева, даже одолжить у Меншикова 420 золотых...
О народных симпатиях и антипатиях лучше всего сможет поведать один интересный факт: в российской истории встречались самозванцы, выдававшие себя за "Алексея Петровича", "Петра II", "Иоанна Антоновича", "Петра III", "Павла I", "Цесаревича Константина" - но ни единого, объявившего бы себя Петром I, не замечено.
Комментариев не будет.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
В этой области - ни малейших успехов. Внешняя политика при Петре I была делом сиюминутным, чисто тактическим. Характерная ее черта - резкий поворот от наметившегося при Федоре и Софье сближения с католическим миром в сторону протестантских стран. Еще один парадокс Петра состоит в том, что он, с одной стороны, потакал православному духовенству в расправах над "иноверцами"*, с другой - всю свою жизнь искал союзов и дружбы исключительно с протестантами, которых православные считают страшными еретиками...
* Как раз при Петре вновь начались публичные сожжения "еретиков" и религиозных вольнодумцев, чего Русь, за редчайшими исключениями, не знала последние двести пятьдесят лет.
После смерти Петра не осталось каких-либо прочных и выгодных для страны военно-дипломатических союзов, если не считать не принесших никакой пользы браков царской дочери и двух племянниц с иностранными князьками. Изоляция и тупик, если по большому счету...
Вообще то, что можно называть "внешней политикой", началось лишь с царствованием Екатерины II. Трудно назвать обычной и нормальной внешнеполитической деятельностью перевод Меншиковым награбленных миллионов в зарубежные банки, полнейший застой в заграничных делах, наблюдавшийся при Анне Иоанновне, или деятельность министров Елизаветы, за крупную взятку втравивших Россию в абсолютно чуждую ей Семилетнюю войну...
ВОЕННОЕ ДЕЛО
О военных успехах Петра принято писать лишь в самых восторженных тонах. Не отрицая столь серьезного и масштабного предприятия, как занятие русскими Прибалтики, следует все же сделать одно немаловажное уточнение: нужно помнить, что Россия сражалась с державой, находившейся не в расцвете сил, а скорее "на закате". Мощь Швеции была уже непоправимо подорвана и участием в Тридцатилетней войне, и рядом крупных потерь в воинской силе и военном флоте, понесенных во второй половине XVII в. от Польши.
Не мешает помнить еще, что Полтавская битва, которую нас с детских лет приучили считать чем-то невероятно грандиозным и эпохальным, была, в общем, едва ли не заурядной стычкой - другого слова просто не подберешь, ознакомившись с точными данными...
С русской стороны в Полтавском сражении участвовало непосредственно лишь десять тысяч солдат (и еще тридцать тысяч стояли в резерве). У шведов - шестнадцать тысяч. Против четырех шведских орудий были выставлены семьдесят два русских (а по другим данным - сто двенадцать). Нужно подчеркнуть, что речь идет о свежих русских частях и предельно измотанных шведских, которые действовали на враждебной им территории, не получая ни подкреплений, ни провианта, ни боеприпасов. Не зря В.О. Ключевский, которого никак нельзя заподозрить в русофобии, так и писал: "Стыдно было бы проиграть Полтаву... русское войско, им (Петром - А.Б.) созданное, уничтожило шведскую армию, т.е. 30 тысяч отощавших, обносившихся, деморализованных шведов, которых затащил сюда 27-летний скандинавский бродяга".
Легко представить, с какой "производительностью" трудились фабричные рабы, сколь "инициативно" управляли навязанными им фабриками нежданные владельцы...
Логически продолжая "прогрессивный" курс петровских реформ, в 1736 г. Анна Иоанновна издала указ, по которому все вольные мастеровые, в данный момент работающие на заводах, объявлялись "навечно и с потомством" закрепленными за фабрикантами...
А Европа меж тем усиленно развивала частную, рыночную экономику. В России же согласно очередному указу (декабрь 1719 г.) подлежал беспощадному битью кнутом всякий помещик, который не доносит о наличии на его землях полезных ископаемых (а откуда ему, бедолаге, не получившему должного образования, знать, что в его землях скрывается?!).
Легко догадаться, что произведенные с помощью рабского труда товары качеством не блистали. Даже благорасположенный к Петру историк вынужден написать: "Только грубые солдатские сукна были хороши, да все то, что нужно было для военного снабжения, до пушек включительно, но товары чисто промышленные, которые искали себе сбыта в народе, были плохи".
Поскольку с ними успешно конкурировали товары иностранные, Петр, дабы поддержать отечественных промышленников, пошел по избитому пути: вздул до небес пошлины на импортные товары. Таможенный сбор с некоторых товаров составлял 37% их стоимости, а для иных - даже 75%. Эти тарифы отменили только в 1731 г., когда стало совершенно ясно, что никакой практической пользы от них нет...
На Запад из России вывозилось исключительно сырье. Как ни пытался Петр грознейшими указами обязывать русских купцов везти свои товары за границу, ничего не выходило - купцы отлично понимали, что предприятие это безнадежное. За все время царствования Петра лишь дважды случалось, чтобы русские купцы выбирались за границу с товарам и, а не сырьем. Первый случай - плавание в Стокгольм некоего Барсукова (судя по тому, что известно только о самом факте плавания, зато полное молчание сохраняется о результатах, ничего путного из этой затеи не вышло).
Второй случай и вовсе предельно анекдотичен. В тот же Стокгольм приплыли из Ревеля несколько русских купцов - на крохотном суденышке - и привезли... немного полотна, каленые орехи и деревянные ложки. Из экономии эти негоцианты не пошли в гостиницу, а варили себе кашу прямо на костре у причала, где и ночевали, а днем на купленных тут же санях ездили по городу (дело, кстати, происходило летом), и как принято в России, во всю глотку орали: "Кому ложек? Кому орешков?" Русский посланник в Стокгольме Бестужев ужаснулся при виде таких визитеров и попытался отправить их домой, но они не послушались.
Сохранилось унылое донесение Бестужева в Петербург: ""Русские купцы никакого почтения не оказывают, беспрестанно пьяные, бранятся и дерутся между собою, отчего немалое бесчестие русскому народу. И хотя я вашего величества указ им и объявлял, чтобы они смирно жили и чистенько себя в платье содержали, но они не только себя в платье чисто не содержат, но некоторые из них ходят в старом русском платье без галстуха, также некоторые и с бородами по улицам бродят".
Голландский резидент в Петербурге, поначалу испугавшийся русской конкуренции в Европе, вскоре написал на родину, что созданные Петром для внешней торговли "кумпании" "пали сами собою"...
Вдобавок ко всему вовсю резвились "высшие люди".
Меншиков, Шафиров и Петр Толстой решили завести шелковую мануфактуру. Добились немалых налоговых льгот, получили из казны огромные ссуды и субсидии, согнали крепостной народ - но, как легко догадаться, управлять производством не сумели, основные капиталы промотали и переключились на промысел моржей в Белом море...
Именно Петр, без малейших натяжек, стал родоначальником не только государственного капитализма (который порой крайне трудно отличить от "развитого социализма"), но и ГУЛАГа. По-моему, от большевистского ГУЛАГа и "великих строек социализма" ничем не отличается петровское строительство Петербурга - куда опять-таки сгоняли со всей страны людей, которые работали под конвоем за миску похлебки (менее известно, что на строительстве города и Ладожского канала сложили свои косточки и сорок тысяч пленных шведов). Кроме того, ради ускоренного возведения Петербурга Петр запретил домостроение из камня по всей стране - что также было приказным вторжением в частное предпринимательство...
У Петра были и свои Беломорканалы. Десятки тысяч людей, насильно пригнанных, десять лет рыли канал меж Волгой и Доном, но потом Азов пришлось вернуть туркам, строительство, отнявшее массу времени, трудов и жизней, пришлось забросить. Когда в 1718 г. начали рыть обводной канал от Волхова к истоку Невы, строительство поручили Меншикову. Кончилось тем, что около семи тысяч рабочих умерли от голода и болезней, а более двух миллионов рублей неизвестно куда испарилось. Канал достроили лишь в 1732-м, при Анне Иоанновне...
"Десятки тысяч народу собирались по наряду со всего государства для работ по постройке и укреплению гаваней и на стройку судов в адмиралтействе. Эта работная повинность была одна из самых тягостных для русского народа при Петре. За работу платили, но с задержками, а самая организация работы отличалась большими недочетами. Хлеб доставлялся неисправно, условия жизни среди болот и у моря в холодное и ненастное осеннее время порождали эпидемические заболевания, люди гибли тысячами в этой тяжелой страде".
Это пишет не критик, а один из тех, кто с нескрываемой симпатией относился к Петру и его делам...
(Объективности ради стоит заметить, что и Волховский канал, и Вышневолоцкий, связавший Каспий с Балтикой, играли потом важную роль в судоходстве. Однако беда петровского времени в том, что любая удача, любое толковое предприятие сопровождалось десятком провалов в других областях жизни, массовыми жертвами, казнокрадством...)
Со временем, при наследниках Петра, промышленность стала давать сбои, безнадежно отставать от европейской - потому что рабский труд, как тысячу раз говорено, непродуктивен. К началу XIX века отставание стало свершившимся фактом и аукнулось впоследствии позорным поражением в Крымской войне. Военная, техническая и научная отсталость, вызвавшая это поражение, лежит своими корнями в абсолютно нерыночных реформах Петра.
Вообще, как давно подметили объективные историки, сложилась железная закономерность: те отрасли промышленности, куда государство не вторгалось со своей манией "развивать", как раз и достигали наибольших успехов. У Петра и его преемников не доходили руки до легкой промышленности - и в XIX веке Россия завалила отличными ситцами и другими тканями всю Евразию... Производство посуды избегло царского ока - и получил всемирную известность русский фарфор. Подобных примеров множество. Зато отрасли, либо сделанные "казенными", либо находившиеся под бдительным присмотром государства, постепенно хирели и чахли - металлургия, судостроение, домостроение...
Плюс ко всему - чудовищная милитаризация. В 1701 г. армия и флот поглощали три четверти доходов государства, в 1710-м - четыре пятых (78%), в 1724-м (когда никакой войны не было) - две трети.
Чтобы добывать деньги на военные забавы, Петр пошел по пути, от которого отказались его предшественники. При Федоре и Софье жалованье тем, кто работал на государство, было повышено - Петр его не единожды урезал. При Федоре и Софье снижались налоги - при Петре же...
Согласно сделанным еще до революции подсчетам (П.Н. Милюков), за время царствования Петра прямые и косвенные налоги возросли в пять с половиной раз, и эта цифра не учитывает еще огромную инфляцию.
Рассмотрим новые налоги, введенные Петром.
1. "Орленая" бумага (все официальные документы, от договоров по мелким сделкам до прошений в гос. учреждения должны были подаваться на гербовой бумаге).
2. Сбор на рождение (родился ребенок - плати).
3. Сбор на похороны (помер близкий - плати).
4. Сбор на заключение брака.
5. Сбор на составление завещания.
6. Налог на пшеницу.
7. Налог на свечи.
8. Налог с владельца лошади.
9. Налог на конскую шкуру (сдох у тебя конь, ободрал ты его - плати).
10. Налог на конские хомуты.
11. Налог на упряжные дуги.
12. Налог на ношение бороды.
13. Отдельный налог на ношение усов.
14. Каждый десятый поросенок от каждой свиньи должен сдаваться в казну.
15. Налог на домовладение (в Москве).
16. Налог на ульи (по всей России).
17. Сбор с покупки кровати.
18. Банный сбор (с каждой баньки).
19. Мельничный сбор и сбор с владельца постоялого двора.
20. Трубный сбор (есть у тебя печь с трубой - плати).
21. Сбор с дров, купленных для собственного употребления.
22. Налог на орехи (купил орехи, а в их цену включен и налог).
23. Налог на арбузы.
24. Налог на огурцы.
25. Налог на питьевую воду.
26. Налог на продажу лошадей.
27. Налог на частные рыбные ловли.
28. Налог на покупку гробов.
Кроме того, источником вышибания денег стали так называемые "казенные монополии" на тот или иной продукт или товар, над производством и продажей которого государство осуществляло контроль и по своему усмотрению регулировало на него цену. В этот перечень входили: все виды спиртного, смола, деготь, рыба, рыбий жир, масло, мел, ворвань, поташ, ревень, свиная щетина, сибирские меха, шахматы, игральные карты, лен, табак, соль (что до соли, ее указом от 1705 г. предписывалось продавать со стопроцентной "накруткой", и люди, которым не по силам было платить бешеные деньги, из-за отсутствия соли болели и умирали).
Однако и этого не хватало, чтобы прокормить государственных монстров, отрицавших все нормальные законы экономики. Тогда грянуло невиданное в России новшество - подушная подать. Как многое нововведения Петра, позаимствованная во Франции. Вместо принятой раньше податной единицы, "двора", отныне брали с каждой живой души - от младенцев до стариков. Эту систему отменил лишь в 1887 г. Александр III...
Петр тем не менее не достиг в увлекательном деле измышления все новых податей подлинных высот. Во время Отечественной войны немецкие оккупанты в Белоруссии брали налог за каждое окно в избе, а также налог на собак и кошек. В свое время Петр отчего-то не обратил внимания на столь заманчивые статьи доходов - и слава Богу, не исключено, что в этом случае на Руси вовсе перевелись бы собаки и кошки...
Стоит еще добавить, что попутно сдирали колокола с церквей, дабы переплавить их на пушки, забривали в солдаты монахов и всех "праздношатающихся"...
Подобное налоговое ярмо требовало драконовских мер для его выполнения - а потому по всей стране были расквартированы войска, которые и взяли на себя функцию сборщиков налогов.
Выглядело это так. Была произведена "раскладка полков на землю", и по всей стране разместили воинские части, которые население обязывалось взять на полное содержание. Денежки должен был вышибать особый комиссар, избиравшиеся из дворян данной губернии. Полк, разместившийся в конкретной местности, не только жил за ее счет, но и брал на себя массу полицейских функций: ловлю воров и разбойников, удержание крестьян от побегов и ловля беглых, искоренение незаконного винокурения и контрабанды, содействие лесничим в борьбе против незаконных порубок, надзор за гражданскими чиновниками. В.О. Ключевский пишет: "...пастьба полковых лошадей и домашнего офицерского и солдатского скота на общих выгонах, право военного начальства требовать в известных случаях людей для полковых работ и подвод для посылок, право общего надзора за порядком и безопасностью в полковом округе - все это должно было создавать постоянные недоразумения у войскового начальства с обывателями".
В указе Сената 1727 г. говорилось прямо: "Бедные российские крестьяне разоряются и бегают не только от хлебного недорода и подушной подати, но и от несогласия офицеров с земскими правителями, а у солдат с мужиками".
Драки солдат с мужиками происходили постоянно - до нашего времени дошло немало повествующих об этом судебных дел.
Всего тяжелее приходилось при сборах подушной подати, которую собирали земские комиссары с прикомандированными к ним воинскими отрядами. "Каждый объезд продолжался два месяца; шесть месяцев в году села и деревни жили в паническом страхе под гнетом или в ожидании вооруженных сборщиков".
В Казанской губернии менее чем через два года этакого военно-финансового хозяйствования полк не досчитался при очередной ревизии 13 000 душ - более половины всех числившихся по бумагам налогоплательщиков. Народишко попросту разбежался...
"Офицеры обыкновенно знать не хотят местное начальство, грубят и дерзят даже воеводе, а когда воевода пожалуется полковнику, то это хорошо, если полковник грубо ответит, что не дело воеводы судить поведение господ офицеров; а то пошлет команду, отберет у воеводы шпагу и посадит его под арест, "яко сущаго злодея" - как жаловался в сенат один воевода, которому пришлось испытать на себе полковничье беспристрастие".
Прежде Петра никто не додумался до оккупации собственной страны...
Позже, как полагается, полномочия военных незаметным образом расширились - теперь полковая канцелярия выдавала паспорта уходящим на заработки крестьянам, солдаты обеспечивали стопроцентную явку дворян на собрания, а полковник выступал в роли судьи при всех столкновениях обывателей с его солдатами (о беспристрастности такого судьи читатель сам должен составить свое мнение). Сбор подушной подати вообще был передан от гражданских военным. Полковому начальству официальным указом поручили "смотрение за губернаторами и воеводами", вылившуюся в контроль над всей гражданской администрацией, которой, по сути, оставили две функции: исполнять, не раздумывая, распоряжения сверху и вышибать налоги...
Практически то же самое творилось и в городах. На "посадских людей" наложили две тяжелейших повинности - рекрутскую и постойную. Посадские, как и крестьяне, должны были выставлять новобранцев и снабжать их хлебным пайком. Торговые люди сами рекрутчине не подлежали, но Обязаны были давать рекрутов из своих "задворных" людей - тех, кто подряжался жить на купеческом дворе "вечно". Посадские обязаны были снабжать войска провиантом (разумеется, за бесплатно), давать лошадей и подводы, чинить дороги и мосты. На постой солдат ставили "по скольку человек на двор придется" - то есть, сколько поместится, вытесняя иной раз хозяев. Посошков писал: "При квартирах солдаты и драгуны так несмирно стоят и обиды страшные чинят, что и исчислить их не можно. А где офицеры их стоят, то и того горше чинят... и того ради многие и домам своим не рады, а в обидах их никакого суда сыскать негде: военный суд далек от простых людей, не токмо простолюдин не доступит к нему, но и военный человек на неравного себе не скоро суд сыщет".
Посошков знал о сем бедствии не понаслышке: его самого в Новгороде некий полковник ни с того ни с сего, из чистого куража поливал бранью и грозил проткнуть шпагой. Просто так - не вовремя "штафирка" попался на дороге. Когда Посошков попытался подать на обидчика в суд, тот на суд не пошел, заявив, что он человек военный и судить его может лишь столичная военная коллегия. Необходимо отметить, что Посошков был весьма богатым купцом, не последним человеком по меркам того времени....
Петровская армия вела себя в России, словно в завоеванной стране. В Костроме полковник Татаринов выгнал за город всех членов городского магистрата - то есть высшего органа городской гражданской администрации. В Коломне генерал Салтыков, будучи там проездом, "бил бургомистра смертным боем". Другого коломенского бургомистра некий драгунский офицер в невеликих чинах велел своим солдатам высечь, что и было исполнено. В Пскове пьяные солдаты застрелили члена ратуши, а бургомистра били так, что он умер. Это лишь малая часть примеров - кроме того, все вышеперечисленные буйства совершили люди проезжие, случайные. Как вели себя военные, жившие в городах постоянно, догадаться легко - еще хуже...
Параллельно шло закабаление крестьянства - именно при Петре как раз и началось то, что впоследствии именовалось "русским рабством".
История крепостного права в России - вопрос сложный и обширный. Тех, кто им интересуется, могу отослать к книге К. Валишевского "Иван Грозный" - вопреки упрекам со стороны иных дебилов в "русофобии", Валишевский, на мой взгляд, сумел показать долгую, непростую историю формировавшейся несколько сот лет системы крепостного права. Пересказывать книгу бессмысленно, поэтому постараюсь растолковать суть проблемы кратко.
До Петра крестьянин был крепостным, ноне рабом.
Он не мог покинуть своего помещика - однако был не "вещью", а ограниченным в правах, зависимым. И только. Согласно достоверным сведениям, у некоторых крепостных крестьян во времена Алексея Михайловича были даже свои крепостные!
После указа Петра от 1711 г. "О крепости крестьянской" крестьянин как раз и стал вещью. Отныне его можно было продать с землей и без земли (либо разлучив семью), проиграть в карты, выменять на обученного материться попугая, убить, сослать без суда в Сибирь, загнать пожизненно на рудник или на завод...
Петр и ввел рабство, просуществовавшее полторы сотни лет. Даже замечательный русский историк Н. Эйдельман однажды продемонстрировал поверхностность знаний о том времени, написав следующее: "...в других краях (т.е. в Европе - А.Б.) мужик, конечно, платил и кланялся сеньору, но разве можно, скажем, представить Санчо Пансу рабом, продаваемым на аукционе?"
Но ведь и в допетровские времена невозможно представить продаваемого или меняемого на борзую русского крестьянина! (Кстати, законы, капля в каплю напоминавшие отмену русского "Юрьева дня", появились в Англии гораздо раньше, в 1349 г.)
Более того, во времена первой "ревизий", всеобщей переписи населения, крепостными стали все, кто оказался "в хозяйстве" помещика, - даже свободные люди. Тот, кто угодил в списки, из крепостного состояния вырваться уже не мог. Любые жалобы на неправильное внесение в список были строжайше запрещены.
Именно Петр первым положил начало внутригосударственной паспортной системе, сначала охватывавшей исключительно крестьян, которые могли выйти за пределы поместья только с бумагой от барина, а потом, как это частенько бывает в России, монстр помаленьку рос и охватил всех поголовно...*
* Кстати, аналог современных трудовых книжек и пресловутой 33-й статьи изобрел Наполеон I.
Многие "нововведения" Петра к тому же были чисто механическим перенесением на российскую почву европейских реалий. Так обстояло с поморскими судами - как-то, побывав на русском Севере, Петр усмотрел "старомодные" корабли и строжайшим указом повелел строить новые исключительно на "голландский" манер. Однако в том-то и загвоздка, что поморские корабли испокон веков предназначались для плавания во льдах, а потому имели особое, только им присущее строение корпуса - как шведские и норвежские (и прославившийся впоследствии "Фрам" Нансена). А голландские корабли служили исключительно для плавания по теплым морям, где нет льда. Но, как легко понять, перечить Петру никто не осмелился - и гораздо более подходящие для плавания в Ледовитом океане корабли стали ломать. Хотя в Швеции и Норвегии суда такого типа, конечно же, сохранились на все последующие времена...
Француз Кампредон писал: "Вообще Россия гораздо менее разоряется от уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых возложена обязанность собирать эти подати. Царь от этого ничего не теряет, потому что он время от времени конфискует имение уличенных в лихоимстве, но народу это не приносит никакого облегчения".
Иностранцу вторит обер-прокурор Ягужинский: "Большая часть доходов собирается неправильно и не в надлежащее время, плательщики по большей части не знают, что и сколько должны платить, и не получают надлежащих квитанций. Бедные подданные предоставлены произволу сборщиков и вынуждены часто платить один и тот же налог несколько раз или в большем, количестве, чем положено; отсюда происходит великое разорение для плательщиков, а казна ничего не выигрывает, так как эти лишки делаются добычей частных лиц. В казну не попадает и третьей части сбора, хотя подданные уплачивают его полностью и даже с излишком"
Позднее, в 1726 г., Меншиков писал в докладной Верховному Тайному Совету: "Мужикам бедным бывает страшен один въезд и проезд офицеров и солдат, комиссаров и прочих командиров; крестьянских пожитков в платеж податей недостает, и крестьяне не только скот и пожитки продают, но и детей закладывают, а иные и врозь бегут; командиры, часто переменяемые, такого разорения не чувствуют, никто 113 них ни о чем больше не думает, как только о том, чтобы взять у крестьянина последнее в подать и этим выслужиться".
Годом ранее о том же писал и Сенат: "Платежом подушных денег земские комиссары и офицеры так притесняют, что крестьяне не только пожитки и скот распродавать принуждены, но многие и в земле посеянный хлеб за бесценок отдают и оттого необходимо принуждены бегать за чужие границы".
Естественно, начались восстания и побеги. Впервые за все времена русской истории народ побежал массами. Бегали и до того, но не в таких масштабах. Опять-таки впервые целые деревни и станицы бежали в "басурманскую" Турцию - лишь бы подальше от Петра.
В начале XX столетия П.Н. Милюков, изучив петровские архивы, пришел к страшным выводам: уже к 1710 г. податное население (т.е. за вычетом дворянства, высшего духовенства и купечества - А.Б.) уменьшилось на одну пятую. Конечно, в это число входят и беглые, но все равно, не менее пятнадцати процентов податного населения России погибло...
Иногда казна бывала форменным образом пуста. Когда однажды Петру понадобилось отослать своему союзнику, польскому королю Августу, субсидию, пришлось забрать наличность из нескольких контор, занять денег у Троицкого монастыря, у купца Филатьева, даже одолжить у Меншикова 420 золотых...
О народных симпатиях и антипатиях лучше всего сможет поведать один интересный факт: в российской истории встречались самозванцы, выдававшие себя за "Алексея Петровича", "Петра II", "Иоанна Антоновича", "Петра III", "Павла I", "Цесаревича Константина" - но ни единого, объявившего бы себя Петром I, не замечено.
Комментариев не будет.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
В этой области - ни малейших успехов. Внешняя политика при Петре I была делом сиюминутным, чисто тактическим. Характерная ее черта - резкий поворот от наметившегося при Федоре и Софье сближения с католическим миром в сторону протестантских стран. Еще один парадокс Петра состоит в том, что он, с одной стороны, потакал православному духовенству в расправах над "иноверцами"*, с другой - всю свою жизнь искал союзов и дружбы исключительно с протестантами, которых православные считают страшными еретиками...
* Как раз при Петре вновь начались публичные сожжения "еретиков" и религиозных вольнодумцев, чего Русь, за редчайшими исключениями, не знала последние двести пятьдесят лет.
После смерти Петра не осталось каких-либо прочных и выгодных для страны военно-дипломатических союзов, если не считать не принесших никакой пользы браков царской дочери и двух племянниц с иностранными князьками. Изоляция и тупик, если по большому счету...
Вообще то, что можно называть "внешней политикой", началось лишь с царствованием Екатерины II. Трудно назвать обычной и нормальной внешнеполитической деятельностью перевод Меншиковым награбленных миллионов в зарубежные банки, полнейший застой в заграничных делах, наблюдавшийся при Анне Иоанновне, или деятельность министров Елизаветы, за крупную взятку втравивших Россию в абсолютно чуждую ей Семилетнюю войну...
ВОЕННОЕ ДЕЛО
О военных успехах Петра принято писать лишь в самых восторженных тонах. Не отрицая столь серьезного и масштабного предприятия, как занятие русскими Прибалтики, следует все же сделать одно немаловажное уточнение: нужно помнить, что Россия сражалась с державой, находившейся не в расцвете сил, а скорее "на закате". Мощь Швеции была уже непоправимо подорвана и участием в Тридцатилетней войне, и рядом крупных потерь в воинской силе и военном флоте, понесенных во второй половине XVII в. от Польши.
Не мешает помнить еще, что Полтавская битва, которую нас с детских лет приучили считать чем-то невероятно грандиозным и эпохальным, была, в общем, едва ли не заурядной стычкой - другого слова просто не подберешь, ознакомившись с точными данными...
С русской стороны в Полтавском сражении участвовало непосредственно лишь десять тысяч солдат (и еще тридцать тысяч стояли в резерве). У шведов - шестнадцать тысяч. Против четырех шведских орудий были выставлены семьдесят два русских (а по другим данным - сто двенадцать). Нужно подчеркнуть, что речь идет о свежих русских частях и предельно измотанных шведских, которые действовали на враждебной им территории, не получая ни подкреплений, ни провианта, ни боеприпасов. Не зря В.О. Ключевский, которого никак нельзя заподозрить в русофобии, так и писал: "Стыдно было бы проиграть Полтаву... русское войско, им (Петром - А.Б.) созданное, уничтожило шведскую армию, т.е. 30 тысяч отощавших, обносившихся, деморализованных шведов, которых затащил сюда 27-летний скандинавский бродяга".