Страница:
— У меня отличная идея! — сообщил вдруг Селден с пылом. — Давай съездим завтра в Коннектикут. Я покажу тебе участок. Мы замечательно проведем время: закусим на воде, потом побываем на участке, потом, возможно, заглянем к чете Макейд…
Джейни почувствовала, что чаша ее терпения переполнена. Она встала, подошла к письменному столу и, обернувшись, холодно произнесла:
— Нам надо поговорить об участке, Селден.
— Это отличное приобретение, — сразу пошел в наступление он. — Прямо на берегу. Таких участков теперь уже не найти…
— Раз так, лучше его продать, — твердо проговорила она.
— О чем ты? — Он уже начал раздражаться. — Я его только что купил. Не для того же, чтобы сразу продать!
— Дело в том, что у меня не будет времени заниматься домом. Я буду очень занята несколько месяцев, может, даже год или два.
— Вот как? — В дверь позвонили, Селден пошел открывать, но на ходу спросил:
— Это чем же, позволь узнать?
Официант принес два ведерка с шампанским и четыре бокала. Казалось, он никогда не закончит расставлять это добро на столике.
— Откупорить бутылки, сэр?
— Не надо, я сам, — сказал Селден.
После ухода официанта он вытащил пробку из одной бутылки и наполнил два бокала. Это занятие его как будто успокоило, и он сказал примирительно:
— Послушай, если ты волнуешься, как все сложится, когда ты забеременеешь, то у тебя, естественно, будет помощь. Когда родится ребенок, мы наймем няню.
Она издала короткий злой смешок и ответила:
— Дело не в детях.
— Тогда в чем?
— Я собираюсь выступить продюсером кинокартины по книге Крейга «В смятении», — заявила она со смелой улыбкой. — Он позволил мне за это взяться.
Селден уже успел глотнуть шампанское и чуть не подавился. Потом запрокинул голову и захохотал. Джейни смотрела на него с негодованием.
— Не пойму, что тут смешного.
Он с улыбкой шагнул к ней и попытался обнять, но она не позволила.
— Брось, детка, — сказал он. — Продюсерство — огромный труд. Для этого нужен многолетний опыт. У тебя ни за что не получится.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю! — Он отвернулся и поворошил кочергой поленья в камине. — Не принимай это на свой счет. Просто это моя работа, я в ней неплохо разбираюсь. Ты не представляешь, сколько людей приходят ко мне и говорят, что хотят продюсировать филь мы! Те немногие, кто находит смелость попробовать, как правило, терпят поражение.
— Вот и хорошо, — кивнула Джейни. — Я тоже попытаюсь.
Не выйдет, так не выйдет. Мне, правда, кажется, я добьюсь успеха.
Он удивленно на нее взглянул и отпрянул, пораженный ненавистью в ее глазах.
— Джейни!
— Пошел ты!.. — выдохнула она и выбежала из гостиной в спальню, где перед этим начала разбирать вещи. Он последовал за ней.
— Слушай, Джейни, наверное, я нечетко выразился. Я не хочу, чтобы ты занималась фильмом по книге Крейга…
— Почему? — спросила она, не глядя на него. — Боишься, что у меня получится?
— Нет, не поэтому. — Он аккуратно поставил бокал на при кроватный столик и сложил руки на груди. — Причина в том, что тебе гарантирован провал. В книге Крейга отсутствует сюжет, из которого мог бы получиться фильм. Собственно, там вообще нет никакого сюжета.
— Ты просто завидуешь! — выкрикнула она. — Завидуешь, потому что Крейг талантлив, а ты нет!
Джейни тут же ахнула и закусила губу, боясь, что перегнула палку. Но ведь это правда: он бездарность! Пора ему это понять…
Она достала сложенное платье от Пуччи, нацепила его на вешалку и повесила в шкаф, не смея смотреть на Селдена. Потом наклонилась над сумкой — и увидела рядом с собой его ноги. Тогда она выпрямилась с воинственным видом, готовая принять бой.
Выражение его лица было бесстрастным. Покачивая бокалом с шампанским, он тихо проговорил:
— Если ты хочешь уйти к такому, как Крейг Эджерс, то не думай, что я стану тебе мешать.
— Не бойся, я так не думаю! — выпалила она.
Она проскочила мимо него в ванную комнату и заперлась там.
— Выйди, Джейни, — сказал он. — Давай поговорим.
— Говорить не о чем, — непримиримо отозвалась Джейни из-за двери.
— Джейни! — Молчание. Он забарабанил в дверь. — Джейни, выходи! — Ответа не было. Раздался шум пущенной до отказа воды. — Проклятие, Джейни! Разве так начинают Новый год?
Книга III
13
Джейни почувствовала, что чаша ее терпения переполнена. Она встала, подошла к письменному столу и, обернувшись, холодно произнесла:
— Нам надо поговорить об участке, Селден.
— Это отличное приобретение, — сразу пошел в наступление он. — Прямо на берегу. Таких участков теперь уже не найти…
— Раз так, лучше его продать, — твердо проговорила она.
— О чем ты? — Он уже начал раздражаться. — Я его только что купил. Не для того же, чтобы сразу продать!
— Дело в том, что у меня не будет времени заниматься домом. Я буду очень занята несколько месяцев, может, даже год или два.
— Вот как? — В дверь позвонили, Селден пошел открывать, но на ходу спросил:
— Это чем же, позволь узнать?
Официант принес два ведерка с шампанским и четыре бокала. Казалось, он никогда не закончит расставлять это добро на столике.
— Откупорить бутылки, сэр?
— Не надо, я сам, — сказал Селден.
После ухода официанта он вытащил пробку из одной бутылки и наполнил два бокала. Это занятие его как будто успокоило, и он сказал примирительно:
— Послушай, если ты волнуешься, как все сложится, когда ты забеременеешь, то у тебя, естественно, будет помощь. Когда родится ребенок, мы наймем няню.
Она издала короткий злой смешок и ответила:
— Дело не в детях.
— Тогда в чем?
— Я собираюсь выступить продюсером кинокартины по книге Крейга «В смятении», — заявила она со смелой улыбкой. — Он позволил мне за это взяться.
Селден уже успел глотнуть шампанское и чуть не подавился. Потом запрокинул голову и захохотал. Джейни смотрела на него с негодованием.
— Не пойму, что тут смешного.
Он с улыбкой шагнул к ней и попытался обнять, но она не позволила.
— Брось, детка, — сказал он. — Продюсерство — огромный труд. Для этого нужен многолетний опыт. У тебя ни за что не получится.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю! — Он отвернулся и поворошил кочергой поленья в камине. — Не принимай это на свой счет. Просто это моя работа, я в ней неплохо разбираюсь. Ты не представляешь, сколько людей приходят ко мне и говорят, что хотят продюсировать филь мы! Те немногие, кто находит смелость попробовать, как правило, терпят поражение.
— Вот и хорошо, — кивнула Джейни. — Я тоже попытаюсь.
Не выйдет, так не выйдет. Мне, правда, кажется, я добьюсь успеха.
Он удивленно на нее взглянул и отпрянул, пораженный ненавистью в ее глазах.
— Джейни!
— Пошел ты!.. — выдохнула она и выбежала из гостиной в спальню, где перед этим начала разбирать вещи. Он последовал за ней.
— Слушай, Джейни, наверное, я нечетко выразился. Я не хочу, чтобы ты занималась фильмом по книге Крейга…
— Почему? — спросила она, не глядя на него. — Боишься, что у меня получится?
— Нет, не поэтому. — Он аккуратно поставил бокал на при кроватный столик и сложил руки на груди. — Причина в том, что тебе гарантирован провал. В книге Крейга отсутствует сюжет, из которого мог бы получиться фильм. Собственно, там вообще нет никакого сюжета.
— Ты просто завидуешь! — выкрикнула она. — Завидуешь, потому что Крейг талантлив, а ты нет!
Джейни тут же ахнула и закусила губу, боясь, что перегнула палку. Но ведь это правда: он бездарность! Пора ему это понять…
Она достала сложенное платье от Пуччи, нацепила его на вешалку и повесила в шкаф, не смея смотреть на Селдена. Потом наклонилась над сумкой — и увидела рядом с собой его ноги. Тогда она выпрямилась с воинственным видом, готовая принять бой.
Выражение его лица было бесстрастным. Покачивая бокалом с шампанским, он тихо проговорил:
— Если ты хочешь уйти к такому, как Крейг Эджерс, то не думай, что я стану тебе мешать.
— Не бойся, я так не думаю! — выпалила она.
Она проскочила мимо него в ванную комнату и заперлась там.
— Выйди, Джейни, — сказал он. — Давай поговорим.
— Говорить не о чем, — непримиримо отозвалась Джейни из-за двери.
— Джейни! — Молчание. Он забарабанил в дверь. — Джейни, выходи! — Ответа не было. Раздался шум пущенной до отказа воды. — Проклятие, Джейни! Разве так начинают Новый год?
Книга III
13
«G-5» приземлился в аэропорту Шарль де Голль и переехал на полосу для частных самолетов, где его встречали «мерседес» и два французских таможенника. Была середина февраля 2001 года, 11.15 утра. Джейни смотрела в иллюминатор на серое зимнее небо и вздыхала. Отправлена с Мими в Париж! Унизительно, когда с тобой поступают, как с нашкодившей девчонкой, словно выставляя из комнаты!
Она хмуро натянула мягкие серые перчатки. Худшее время для путешествия нельзя было бы подыскать при всем старании. Она уже почти уговорила Джорджа подписать письмо о намерениях касательно ее кинопроекта, как вдруг, когда он, фигурально выражаясь, снял с ручки колпачок, чтобы выписать чек, подоспело приглашение лететь с Мими в Париж. Мими отправлялась туда на примерку платьев, заказанных у «Диора» в октябре, но ей не хотелось лететь одной; она пообещала, что если Джейни составит ей компанию, она познакомит ее с Районом, своим художником по интерьерам. Тот как будто не имел привычки набирать новых клиентов, но мог бы рассмотреть предложение Джейни, если бы она появилась в Париже в феврале, когда в его расписании намечалось «окно».
— Как глупо! — пожаловалась Джейни Селдену. — Ведь нам нечего оформлять!
Для обоих это было чувствительной и рискованной темой. Селден посмотрел на нее предостерегающе.
— Вдруг появится? — спросил он осторожно.
Джейни с вызовом уставилась на него. Он так и не продал землю, не расстался с замыслом построить дом. Он попросту перестал об этом говорить — подобно тому как она не говорила о своих встречах с Джорджем. Когда Мими предложила отправиться с ней на пару в Париж («Нью-Йорк в феврале ужасен: здесь абсолютно ничего не происходит!»), Джейни заподозрила заговор с целью от нее избавиться. Однажды Селден явился домой, полный воодушевления по поводу поездки, о которой якобы услышал от Джорджа. Джейни занервничала: она сама видела Джорджа в тот же день, и встреча их была посвящена не только делам… Она подумала было, что Джордж все ему разболтал; в этом случае она все отрицала бы, утверждая, что Джордж ее домогался, она ему отказала, вот он в отместку и решил ее оболгать…
Но нет, Селден выглядел не сердитым, а довольным, и она быстро успокоилась: Джордж держал язык за зубами. Тревожиться ей следовало не из-за него, а из-за Селдена. За месяц, прошедший после ужасной встречи Нового года, у Селдена появилось покровительственное отношение к ней, словно у нее не хватало ума или осведомленности, чтобы понимать его дела. Со стороны они выглядели парой равных партнеров, но Джейни уже разобралась, что к чему: Селден видел в ней лишь выставочный экспонат, прекрасную модель, подтверждающую его статус настоящего мужчины-победителя. Такое положение ее все больше возмущало. Когда Джейни высказывалась о шоу-бизнесе, политике, даже моде, он внимательно приглядывался к слушателям, будто опасался, что им скучно или неудобно ее слушать; если его опасения подтверждались, он ее прерывал, не давая договорить.
Это проявилось возмутительным образом в середине января, за ужином в доме Гарольда Уэйна. Двадцать гостей сидели за двумя столами. Джейни оказалась соседкой сенатора-республиканца от штата Нью-Йорк Майка Мэтьюза. Это был приятный мужчина шестидесяти с чем-то лет, влиятельный и обходительный, но с мертвой хваткой: последнее он несколько раз доказывал, когда, рассуждая о чем-то, хватал Джейни за руку и не отпускал, даже если обращался ко всем присутствующим, а не к ней одной. Вечер был как раз из таких, какие любила Джейни: важные люди и значительный, с ее точки зрения, разговор. Ближе к концу ужина неожиданно всплыла тема достоинств и недостатков (в основном недостатков — все-таки это демократический Нью-Йорк) республиканской партии. Джейни закатила обвинительную речь, изобличая два главных изъяна республиканцев: противодействие правам женщин и абортам. За столом сидели еще четыре женщины, одна из которых, известная тележурналистка пятидесяти с лишним лет, крикнула: «Внимание!», и все разговоры смолкли, продолжал звучать только голос Джейни:
— Что вы, сенатор! Если лично вы против абортов, то мне придется обвинить вас в лицемерии. Вы уже тридцать лет живете один, и не говорите мне, что за это время ни одна ваша подружка не забеременела!
После этого заявления воцарилась тишина. Джейни почувствовала, что заливается краской от смущения. Она оглянулась на Селдена, сидевшего за вторым столом, и увидела, как у него напряжена шея. Спустя несколько секунд раздался одобрительный смех, как после удачного анекдота, и Джейни почувствовала, что присутствовавшие стали ее больше уважать. Перед этим она была просто хорошенькой женщиной, не заслуживавшей пристального внимания, а теперь превратилась в одну из избранных — по-прежнему привлекательную, но к тому же наделенную блистательным чувством юмора. Сенатор снова вцепился ей в руку и объявил всем:
— Послушайте, эта молодая леди — именно то, чего так не доставало республиканской партии!
И гости весело отправились в гостиную пить кофе. Сенатор провел Джейни через короткий холл. Гарольд оформил гостиную в стиле американский ампир, соответствовавшем периоду возведения самого дома. Обитые шелком диванчики на клешневидных ножках и столики с причудливыми мраморными крышками создавали впечатление погружения в атмосферу прошлого; Джейни не удивилась бы, если бы увидела в окно конные экипажи на Парк-авеню.
В углу красовался рояль. Гарольд пригласил на прием двух оперных певцов. Джейни уселась на длинную скамью, обитую синим бархатом, и, беря у официантки крохотную чашечку кофе, улыбнулась сенатору. При этом она предавалась фантазиям, представляя себя в роли его жены; это было тем более увлекательно, что его прочили в кандидаты в президенты. Стать первой леди — разве не здорово?
— Прошу вас, сядьте, сенатор, — обратилась она к нему. — Умираю от любопытства: слухи верны?
Он принял ее приглашение и проговорил:
— В слухах всегда есть доля правды, но если вы любопытствуете, собираюсь ли я баллотироваться…
— Что вы, я о вас и ваших дамах… — начала Джейни. И в этот момент перед ними предстал Селден.
Джейни подняла на него глаза, приглашая взглядом к ним присоединиться, но его губы растянулись в неискренней улыбке.
— Я хочу попросить у вас прощения за свою жену, сенатор, — начал он. — Она часто говорит не думая. — Он опустился на краешек скамьи, взял Джейни за руку и сказал с наигранной беспечной веселостью:
— У нее привычка рассуждать о вещах, в которых она ничего не смыслит.
— Вот как? — медленно проговорил сенатор и холодно улыбнулся Селдену. — А мне показалось, что она не глупее, а то и умнее всех остальных здесь. Она лишь высказала то, что большинство из них думает, но не осмеливается произнести.
— Что ж, раз вы не обиделись… — неуверенно отозвался Селден.
— Лично я — нисколько, — ответил сенатор, улыбаясь Джейни. — Если надумаете расстаться с этим джентльменом, — закончил он, обращаясь только к ней, — то я к вашим услугам.
Все трое рассмеялись, тут же зазвучала музыка, и разговор закончился. Джейни изображала невозмутимость, но внутри кипела. Все ее подозрения об отношении к ней Селдена подтвердились. Это было невозможно стерпеть. В машине по дороге домой она взорвалась.
— Никогда больше так со мной не поступай! — прошипела она. Оба сидели, глядя перед собой. Сначала он молчал, потом потер рукой в перчатке подбородок и изрек:
— Замечание было не из удачных.
— Неудачным было только твое поведение! — парировала Джейни.
— Может, обсудим это дома, ты не возражаешь? — сказал он, чуть заметно указывая на водителя.
В отеле спор возобновился и набрал обороты. Джейни обвиняла его в снисходительно-неуважительном отношении к ней, Селден твердил, что не понимает, о чем она толкует. Его нежелание ее понять еще больше бесило. Такую ярость, как в тот вечер, Джейни редко испытывала: дошло до того, что она набросилась на него с кулаками. Селден швырнул ее на диван, где она залилась слезами, содрогаясь от гнева. Плотину прорвало: он тоже не на шутку разозлился. Она никогда прежде не видела его столь рассерженным и сейчас испугалась.
— Если хочешь знать правду, ты меня действительно ставишь в затруднительное положение, — сказал он с холодным бешенством. — День за днем я вынужден выслушивать твою болтовню о вещах, в которых ты ничего не смыслишь, наблюдать, как ты споришь с людьми, разительно превосходящими тебя опытом. Тебе удается выходить сухой из воды только благодаря твоей красоте. Если бы не это, тебя никто, поверь, не стал бы слушать!
Джейни от неожиданности широко разинула рот. Никто еще с ней так не говорил, и она не знала, как реагировать. Возможно ли, чтобы муж был прав? Нет, признать это было бы равносильно смерти.
— Ты не слышал, что сказал сенатор? — выкрикнула она. — Что я умнее большинства присутствующих!
— Разумеется, он назовет тебя умницей, — сказал Селден, наклоняясь к ней с презрительной гримасой. — Ведь он политик, его специальность — говорить людям то, что им хочется услышать. На правду ему наплевать. Ты не заметила, как он пялился на твою грудь, как мял тебе руку? Зато я заметил, как и все остальные неумные присутствующие. Ему захотелось тебя поиметь, вот он и был готов сказать что угодно, лишь бы приблизить такую возможность. И ты еще удивляешься, что меня смущает? Не понимаешь, почему я тебя не уважаю? Уж если на то пошло, это ты никого не уважаешь-кроме себя самой, конечно.
Он стал расхаживать по комнате, похлопывая себя по макушке: смешная манера делать так в минуты волнения появилась у него недавно. Казалось, каждый хлопок ладони только усиливал его огорчение.
— Чего я только не наслушался! — продолжал Селден — Все мирно известных кинорежиссеров ты учишь снимать кино. Продюсерам говоришь, кого приглашать на главные роли, бизнесменам — как управлять компаниями. А ведь у самой за душой никаких достижений, хвастаться-то нечем…
— Ты хочешь сказать, я не имею права на собственное мнение, потому что у меня не было тех преимуществ, которое были у других?
— При чем тут преимущества? — Он обернулся и ткнул в нее пальцем. — Речь об упорном труде, черт бы его побрал, о само дисциплине, о постоянном риске потерпеть неудачу! — Он по молчал, перевел дух. — Мне наплевать, что ты плетешь своим глупым друзьям и всей этой своре мужчин, с которыми ты спала и которые за тобой таскаются. Но когда ты оказываешься в обществе моих партнеров, людей, всю жизнь пытающихся чего-то до биться…
Она взвилась:
— Что ты такое говоришь, Селден? Мими и Джордж глупцы? А эти твои измышления о своре мужчин, с которыми я якобы спала…
— Я говорю всего лишь, что в таких спорах тебе лучше помалкивать. Почему ты вечно лезешь вперед? Попробуй Для разнообразия просто послушать. Помолчи — вдруг уловишь что-нибудь полезное!
Они с ненавистью пожирали друг друга глазами. Джейни с горечью спрашивала себя, почему всегда почтительно внимала богатым и могущественным мужчинам, которых знала, но с собственным мужем роль слушательницы ей совершенно невыносима. Значит, она его не уважает. И никогда не уважала? Нет, эта мысль была слишком ужасна. Интуиция подсказывала ей, что пора все так повернуть, чтобы предстать жертвой.
— Я понимаю, о чем речь, Селден, — заговорила она с дрожащими губами, предвещавшими приступ рыданий. — Ты не хочешь, чтобы я росла и менялась. Тебя это пугает. Но ведь я всегда был? такая, всегда пыталась совершенствоваться, что-то предпринимать. Если ты думаешь, что я буду сидеть у тебя под боком, как мышка, то глубоко ошибаешься. Если мое поведение тебе неприятно, то это, прости, твоя проблема, твои трудности. Как ты смеешь перекладывать их на меня? — И она, расплакавшись, убежала в спальню.
Когда он спустя час ложился спать, Джейни притворилась спящей. Скоро раздался его негромкий храп. Она же несколько часов не могла уснуть. Гордость состязалась в ней с цинизмом: гордость требовала развода, а цинизм возражал, что, как бы ужасен ни был Селден, она не желает возврата к прежней жизни. В конце концов ее сморил сон.
Проснувшись от звука льющейся в ванной комнате воды, Джейни почувствовала, что совершенно вымотана. Селден вошел в спальню, обернув бедра полотенцем, сел на край кровати, откинул назад волосы, придвинулся к ней.
— Послушай… — начал он. Она думала, что он будет просить прощения, как всегда бывало после ссор, но он лишь сказал:
— Думаю, нам не надо так… ссориться, хорошо?
Это было не то, что Джейни хотелось услышать, но она согласно улыбнулась. Он поцеловал ее в губы.
— Увидимся позже, хорошо?
— Хорошо. — Она скорбно вздохнула.
— Что ты, Джейни! Это смешно! — убеждала ее Мими два дня спустя. — Джордж в точности такой же. Разве ты ни от кого не слышала, что все мужья одинаковые?
Они обедали в «Динго», где царила такая же расслабляющая атмосфера, как и во всем зимнем Нью-Йорке.
— О да, — продолжала Мими с недобрым блеском в глазах, — это одно из величайших разочарований в жизни. Это — и еще дети. Ты воображаешь, будто выходишь замуж за не похожего ни на кого человека, за своего избранника, возвышающегося над всеми. А потом оказывается, что твой муж типичен. Это такой вид-"женатый мужчина". Никуда не денешься, моя дорогая: всякий муж ничем не лучше и не хуже любого другого. Мне даже иногда кажется, что они полностью взаимозаменяемы!
Джейни встретила эти слова слабой улыбкой. После ухода Зизи Мими, на взгляд Джейни, сильно изменилась.
В ней появилась горечь, и она стала похожа на других женщин за сорок лет, злящихся на то, что их жизнь сложилась на так, как им хотелось. У нее было все, но получалось, что она считает себя жертвой обмана. Джейни снова и снова напоминала себе: нельзя ей уподобляться, что бы ни случилось…
— Дело не в том, что Селден похож на других мужей, — сказала она, нервно крутя на пальце обручальное кольцо, словно это был символ неволи, а не любви. — Я не могу вынести неуважение. Как он смеет?
— Неуважение — составная часть целого, — ответила Мими, пожимая плечами. — В день женитьбы мужчина теряет к тебе уважение именно из-за того, что ты вышла за него замуж: он знает свои недостатки и считает жену тупицей, поскольку она с ними мирится.
— Он пытается меня сломать! — воскликнула Джейни.
Неужели? Сам он так не считает, уверяю тебя. По его мнению, он отстаивает свои права мужа. А среди его прав, к сожалению, — право говорить тебе, как поступать.
— Ты не слышишь от Джорджа, как тебе поступать, — заметила Джейни. Встречаясь с Джорджем по поводу будущего фильма, она все больше им восхищалась. Он всегда пребывал в пре красном настроении, они с ним постоянно хохотали…
— Слышу, еще как слышу! — Мими нахмурилась. — Джордж ужасно властный. Селден, надо полагать, тоже. Если бы не властность, они бы не добились таких успехов и мы бы не вышли за них замуж. — Джейни казалось, что Мими сверлит ее взглядом. — Разница в том, что, когда Джордж начинает перегибать палку, я мягко ставлю его на место. С мужчинами такого сорта бесполезно вступать в противоборство — непременно проиграешь. Когда они начинают спорить, их самолюбие требует выигрыша любой ценой, и они готовы что угодно сказать и сделать, лишь бы этой цели достичь. Знаю, ты тоже крепкий орешек, Джейни. — Мими усмехнулась. — Но поверь мне, ты недостаточно крепкая, иначе вообще не вышла бы замуж, а заправляла бы корпорацией или киностудией.
— Женщина должна сочетать семейную жизнь и деловой успех! — выпалила Джейни.
Мими снисходительно улыбнулась.
— Не спорю, должна. Но ты можешь назвать хотя бы одну, которой бы это удалось? Таких вообще нет. Ну, найдется две-три, никак не больше. Большинство могущественных мужчин не со гласны терпеть в женщинах такую твердость. Они для того и женятся, чтобы в их жизни была отдушина.
— Я ведь не изображаю женщину-кремень, — возразила Джейни. — Все, что я хочу от Селдена, — это немного уважения. У него нет причин вести себя так, словно я ни на что не гожусь…
Мими приподняла брови и засмеялась.
— Джейни, — терпеливо произнесла она, — тебе тридцать три года. Знаю, ты считаешь, что это много, но ты ошибаешься. Когда мне было тридцать три, я тоже без удержу фантазировала о своей будущей жизни, о своих грядущих свершениях, о своем будущем муже… Конечно, ты мечтаешь о большем, но вот тебе мой совет: взгляни на свою жизнь по-другому. Я бы поступила не по-дружески, если бы не предупредила, что ты ставишь под угрозу свой брак. Взять хоть этот проект, который ты пытаешься осуществить с помощью Джорджа…
— Почему бы мне не предложить Джорджу проект? — спросила Джейни, спеша ее прервать. Из-за встреч с Джорджем она чувствовала вину, но не хотела оставлять Мими малейшую возможность предположить, будто между ними есть что-то большее, чем работа. Она говорила легким тоном, но в нем можно было уловить вызов. — Если ты считаешь, что мне нельзя ничего ему предлагать, поскольку он твой муж, то это равносильно требованию исключить какой-либо бизнес с любым женатым мужчиной. Да, я прорабатываю с Джорджем деловой проект, а то, что он твой муж, — просто случайность.
— Дорогая, — сказала Мими со смешком, трогая ее руку, — ты никак не поймешь главного: дело не в том, с кем ты работа ешь, а в том, что ты пытаешься конкурировать с Селденом.
— Он что, в курсе? — спросила Джейни, вертя стакан с водой. Мими вздохнула:
— Я не сказала ему ни слова. Джордж, думаю, тоже. Но Селден все равно рано или поздно что-то пронюхает и здорово разозлится.
Джейни преувеличенно громко засмеялась, словно услышала полную чушь.
— Из-за чего, скажи на милость, ему злиться? — спросила она невинным тоном. — Наоборот, пусть гордится мной!
Мими задумчиво смотрела на нее:
— Нет, гордиться тобой он не будет. Пойми, он воспримет это как попытку под него подкопаться! Показать, что ты не хуже его, причем в области, которая для него важнее всего, — в его работе!
— Ему полезно будет уяснить: в нашей семье не один он на что-то способен, — возразила Джейни.
Мими вздохнула.
— Дело не в том, что он считает тебя ни на что не способной, Джейни. Просто если бы он захотел жениться на женщине, занимающейся тем же, что и он, то так и поступил бы. Он уже был женат на деловой женщине, и из этого ничего не вышло; Теперь ему хочется совершенно другого. Уверена, ему очень нравится, что ты личность, но он женился на тебе не только из-за этого, но и потому, что ты красивая, нежная, что ты можешь быть ему признательна. Он ведь считает, что спас тебя…
— Спас? Меня? Он так и сказал?
— Не буквально так, но… Давай смотреть правде в глаза: у тебя не всегда была безупречная репутация.
— И Селден в это поверил!
— Нет, конечно, иначе он бы на тебе не женился. — Мими отвернулась и в который раз вздохнула. — Он решил, что о тебе просто злословят. Я тоже так думала — я и сейчас так считаю. Но он полагал, что, женясь на тебе, дарит тебе жизнь, которой ты всегда желала и которой заслуживаешь. Естественно, он воображал, что ты хочешь детей, полноценной семьи…
— Мы женаты всего полгода, — напомнила Джейни.
— Он просит лишь немного понимания, хочет ощущать, что ты горда его достижениями. А если ты будешь рваться в бизнес, то он решит, что ты считаешь его неудачником.
— Я совершенно не считаю его неудачником! — отчеканила Джейни и швырнула на стол салфетку, дрожа от злости. Почему все вечно пытаются ее осадить? Она тут же оказалась во власти прежней неуверенности в себе, в своих возможностях.
Это чувство было знакомым и крайне болезненным, ибо из него проистекала утрата контроля за ситуацией, а это было для нее неприемлемо. Джейни знала, как это опасно: в таком состоянии она была способна на глупые, вредные поступки.
Мими, размышляя о браке, вспомнила свою мать.
— Иногда приходится чем-то жертвовать, Джейни… — проговорила она ласково. — Когда не хочешь идти на жертвы, очень трудно чего-либо добиться.
Джейни понимала, что Мими права, но была слишком рассержена, чтобы это признать.
— Если ты говоришь о переезде в Коннектикут, — сказала она, — то об этом не может быть и речи.
Во взгляде Мими Джейни увидела жалость. '
— Нет, я подумала о Патти, — прошептала Мими.
Джейни уставилась на свою салфетку. Неужели Мими сознательно ее подстрекает? Патти была для нее больным вопросом, и Мими это знала: ведь сестра оказалась права, а
Джейни ошиблась. После драки в Аспене — Патти и Диггер относились теперь к этому, особенно к короткому пребыванию Патти в тюрьме, как к одному из самых потешных происшествий за историю своего брака — Мериэл Дюброси созналась, что забеременела не от Диггера. Скандал мгновенно стих, словно его и не было, а Патти с Диггером с головой погрузились в семейную жизнь. Впрочем, они иногда ужинали с Джейни и Селденом — Селден гордо считал примирение этой пары делом своих рук, и Патти раз за разом благодарила Селдена за помощь и твердила Джейни, что они с Диггером стали еще ближе друг другу, чем раньше. Джейни оставалось только скрежетать зубами от зависти, тем более что ее собственный брак устраивал ее очень мало.
Она хмуро натянула мягкие серые перчатки. Худшее время для путешествия нельзя было бы подыскать при всем старании. Она уже почти уговорила Джорджа подписать письмо о намерениях касательно ее кинопроекта, как вдруг, когда он, фигурально выражаясь, снял с ручки колпачок, чтобы выписать чек, подоспело приглашение лететь с Мими в Париж. Мими отправлялась туда на примерку платьев, заказанных у «Диора» в октябре, но ей не хотелось лететь одной; она пообещала, что если Джейни составит ей компанию, она познакомит ее с Районом, своим художником по интерьерам. Тот как будто не имел привычки набирать новых клиентов, но мог бы рассмотреть предложение Джейни, если бы она появилась в Париже в феврале, когда в его расписании намечалось «окно».
— Как глупо! — пожаловалась Джейни Селдену. — Ведь нам нечего оформлять!
Для обоих это было чувствительной и рискованной темой. Селден посмотрел на нее предостерегающе.
— Вдруг появится? — спросил он осторожно.
Джейни с вызовом уставилась на него. Он так и не продал землю, не расстался с замыслом построить дом. Он попросту перестал об этом говорить — подобно тому как она не говорила о своих встречах с Джорджем. Когда Мими предложила отправиться с ней на пару в Париж («Нью-Йорк в феврале ужасен: здесь абсолютно ничего не происходит!»), Джейни заподозрила заговор с целью от нее избавиться. Однажды Селден явился домой, полный воодушевления по поводу поездки, о которой якобы услышал от Джорджа. Джейни занервничала: она сама видела Джорджа в тот же день, и встреча их была посвящена не только делам… Она подумала было, что Джордж все ему разболтал; в этом случае она все отрицала бы, утверждая, что Джордж ее домогался, она ему отказала, вот он в отместку и решил ее оболгать…
Но нет, Селден выглядел не сердитым, а довольным, и она быстро успокоилась: Джордж держал язык за зубами. Тревожиться ей следовало не из-за него, а из-за Селдена. За месяц, прошедший после ужасной встречи Нового года, у Селдена появилось покровительственное отношение к ней, словно у нее не хватало ума или осведомленности, чтобы понимать его дела. Со стороны они выглядели парой равных партнеров, но Джейни уже разобралась, что к чему: Селден видел в ней лишь выставочный экспонат, прекрасную модель, подтверждающую его статус настоящего мужчины-победителя. Такое положение ее все больше возмущало. Когда Джейни высказывалась о шоу-бизнесе, политике, даже моде, он внимательно приглядывался к слушателям, будто опасался, что им скучно или неудобно ее слушать; если его опасения подтверждались, он ее прерывал, не давая договорить.
Это проявилось возмутительным образом в середине января, за ужином в доме Гарольда Уэйна. Двадцать гостей сидели за двумя столами. Джейни оказалась соседкой сенатора-республиканца от штата Нью-Йорк Майка Мэтьюза. Это был приятный мужчина шестидесяти с чем-то лет, влиятельный и обходительный, но с мертвой хваткой: последнее он несколько раз доказывал, когда, рассуждая о чем-то, хватал Джейни за руку и не отпускал, даже если обращался ко всем присутствующим, а не к ней одной. Вечер был как раз из таких, какие любила Джейни: важные люди и значительный, с ее точки зрения, разговор. Ближе к концу ужина неожиданно всплыла тема достоинств и недостатков (в основном недостатков — все-таки это демократический Нью-Йорк) республиканской партии. Джейни закатила обвинительную речь, изобличая два главных изъяна республиканцев: противодействие правам женщин и абортам. За столом сидели еще четыре женщины, одна из которых, известная тележурналистка пятидесяти с лишним лет, крикнула: «Внимание!», и все разговоры смолкли, продолжал звучать только голос Джейни:
— Что вы, сенатор! Если лично вы против абортов, то мне придется обвинить вас в лицемерии. Вы уже тридцать лет живете один, и не говорите мне, что за это время ни одна ваша подружка не забеременела!
После этого заявления воцарилась тишина. Джейни почувствовала, что заливается краской от смущения. Она оглянулась на Селдена, сидевшего за вторым столом, и увидела, как у него напряжена шея. Спустя несколько секунд раздался одобрительный смех, как после удачного анекдота, и Джейни почувствовала, что присутствовавшие стали ее больше уважать. Перед этим она была просто хорошенькой женщиной, не заслуживавшей пристального внимания, а теперь превратилась в одну из избранных — по-прежнему привлекательную, но к тому же наделенную блистательным чувством юмора. Сенатор снова вцепился ей в руку и объявил всем:
— Послушайте, эта молодая леди — именно то, чего так не доставало республиканской партии!
И гости весело отправились в гостиную пить кофе. Сенатор провел Джейни через короткий холл. Гарольд оформил гостиную в стиле американский ампир, соответствовавшем периоду возведения самого дома. Обитые шелком диванчики на клешневидных ножках и столики с причудливыми мраморными крышками создавали впечатление погружения в атмосферу прошлого; Джейни не удивилась бы, если бы увидела в окно конные экипажи на Парк-авеню.
В углу красовался рояль. Гарольд пригласил на прием двух оперных певцов. Джейни уселась на длинную скамью, обитую синим бархатом, и, беря у официантки крохотную чашечку кофе, улыбнулась сенатору. При этом она предавалась фантазиям, представляя себя в роли его жены; это было тем более увлекательно, что его прочили в кандидаты в президенты. Стать первой леди — разве не здорово?
— Прошу вас, сядьте, сенатор, — обратилась она к нему. — Умираю от любопытства: слухи верны?
Он принял ее приглашение и проговорил:
— В слухах всегда есть доля правды, но если вы любопытствуете, собираюсь ли я баллотироваться…
— Что вы, я о вас и ваших дамах… — начала Джейни. И в этот момент перед ними предстал Селден.
Джейни подняла на него глаза, приглашая взглядом к ним присоединиться, но его губы растянулись в неискренней улыбке.
— Я хочу попросить у вас прощения за свою жену, сенатор, — начал он. — Она часто говорит не думая. — Он опустился на краешек скамьи, взял Джейни за руку и сказал с наигранной беспечной веселостью:
— У нее привычка рассуждать о вещах, в которых она ничего не смыслит.
— Вот как? — медленно проговорил сенатор и холодно улыбнулся Селдену. — А мне показалось, что она не глупее, а то и умнее всех остальных здесь. Она лишь высказала то, что большинство из них думает, но не осмеливается произнести.
— Что ж, раз вы не обиделись… — неуверенно отозвался Селден.
— Лично я — нисколько, — ответил сенатор, улыбаясь Джейни. — Если надумаете расстаться с этим джентльменом, — закончил он, обращаясь только к ней, — то я к вашим услугам.
Все трое рассмеялись, тут же зазвучала музыка, и разговор закончился. Джейни изображала невозмутимость, но внутри кипела. Все ее подозрения об отношении к ней Селдена подтвердились. Это было невозможно стерпеть. В машине по дороге домой она взорвалась.
— Никогда больше так со мной не поступай! — прошипела она. Оба сидели, глядя перед собой. Сначала он молчал, потом потер рукой в перчатке подбородок и изрек:
— Замечание было не из удачных.
— Неудачным было только твое поведение! — парировала Джейни.
— Может, обсудим это дома, ты не возражаешь? — сказал он, чуть заметно указывая на водителя.
В отеле спор возобновился и набрал обороты. Джейни обвиняла его в снисходительно-неуважительном отношении к ней, Селден твердил, что не понимает, о чем она толкует. Его нежелание ее понять еще больше бесило. Такую ярость, как в тот вечер, Джейни редко испытывала: дошло до того, что она набросилась на него с кулаками. Селден швырнул ее на диван, где она залилась слезами, содрогаясь от гнева. Плотину прорвало: он тоже не на шутку разозлился. Она никогда прежде не видела его столь рассерженным и сейчас испугалась.
— Если хочешь знать правду, ты меня действительно ставишь в затруднительное положение, — сказал он с холодным бешенством. — День за днем я вынужден выслушивать твою болтовню о вещах, в которых ты ничего не смыслишь, наблюдать, как ты споришь с людьми, разительно превосходящими тебя опытом. Тебе удается выходить сухой из воды только благодаря твоей красоте. Если бы не это, тебя никто, поверь, не стал бы слушать!
Джейни от неожиданности широко разинула рот. Никто еще с ней так не говорил, и она не знала, как реагировать. Возможно ли, чтобы муж был прав? Нет, признать это было бы равносильно смерти.
— Ты не слышал, что сказал сенатор? — выкрикнула она. — Что я умнее большинства присутствующих!
— Разумеется, он назовет тебя умницей, — сказал Селден, наклоняясь к ней с презрительной гримасой. — Ведь он политик, его специальность — говорить людям то, что им хочется услышать. На правду ему наплевать. Ты не заметила, как он пялился на твою грудь, как мял тебе руку? Зато я заметил, как и все остальные неумные присутствующие. Ему захотелось тебя поиметь, вот он и был готов сказать что угодно, лишь бы приблизить такую возможность. И ты еще удивляешься, что меня смущает? Не понимаешь, почему я тебя не уважаю? Уж если на то пошло, это ты никого не уважаешь-кроме себя самой, конечно.
Он стал расхаживать по комнате, похлопывая себя по макушке: смешная манера делать так в минуты волнения появилась у него недавно. Казалось, каждый хлопок ладони только усиливал его огорчение.
— Чего я только не наслушался! — продолжал Селден — Все мирно известных кинорежиссеров ты учишь снимать кино. Продюсерам говоришь, кого приглашать на главные роли, бизнесменам — как управлять компаниями. А ведь у самой за душой никаких достижений, хвастаться-то нечем…
— Ты хочешь сказать, я не имею права на собственное мнение, потому что у меня не было тех преимуществ, которое были у других?
— При чем тут преимущества? — Он обернулся и ткнул в нее пальцем. — Речь об упорном труде, черт бы его побрал, о само дисциплине, о постоянном риске потерпеть неудачу! — Он по молчал, перевел дух. — Мне наплевать, что ты плетешь своим глупым друзьям и всей этой своре мужчин, с которыми ты спала и которые за тобой таскаются. Но когда ты оказываешься в обществе моих партнеров, людей, всю жизнь пытающихся чего-то до биться…
Она взвилась:
— Что ты такое говоришь, Селден? Мими и Джордж глупцы? А эти твои измышления о своре мужчин, с которыми я якобы спала…
— Я говорю всего лишь, что в таких спорах тебе лучше помалкивать. Почему ты вечно лезешь вперед? Попробуй Для разнообразия просто послушать. Помолчи — вдруг уловишь что-нибудь полезное!
Они с ненавистью пожирали друг друга глазами. Джейни с горечью спрашивала себя, почему всегда почтительно внимала богатым и могущественным мужчинам, которых знала, но с собственным мужем роль слушательницы ей совершенно невыносима. Значит, она его не уважает. И никогда не уважала? Нет, эта мысль была слишком ужасна. Интуиция подсказывала ей, что пора все так повернуть, чтобы предстать жертвой.
— Я понимаю, о чем речь, Селден, — заговорила она с дрожащими губами, предвещавшими приступ рыданий. — Ты не хочешь, чтобы я росла и менялась. Тебя это пугает. Но ведь я всегда был? такая, всегда пыталась совершенствоваться, что-то предпринимать. Если ты думаешь, что я буду сидеть у тебя под боком, как мышка, то глубоко ошибаешься. Если мое поведение тебе неприятно, то это, прости, твоя проблема, твои трудности. Как ты смеешь перекладывать их на меня? — И она, расплакавшись, убежала в спальню.
Когда он спустя час ложился спать, Джейни притворилась спящей. Скоро раздался его негромкий храп. Она же несколько часов не могла уснуть. Гордость состязалась в ней с цинизмом: гордость требовала развода, а цинизм возражал, что, как бы ужасен ни был Селден, она не желает возврата к прежней жизни. В конце концов ее сморил сон.
Проснувшись от звука льющейся в ванной комнате воды, Джейни почувствовала, что совершенно вымотана. Селден вошел в спальню, обернув бедра полотенцем, сел на край кровати, откинул назад волосы, придвинулся к ней.
— Послушай… — начал он. Она думала, что он будет просить прощения, как всегда бывало после ссор, но он лишь сказал:
— Думаю, нам не надо так… ссориться, хорошо?
Это было не то, что Джейни хотелось услышать, но она согласно улыбнулась. Он поцеловал ее в губы.
— Увидимся позже, хорошо?
— Хорошо. — Она скорбно вздохнула.
— Что ты, Джейни! Это смешно! — убеждала ее Мими два дня спустя. — Джордж в точности такой же. Разве ты ни от кого не слышала, что все мужья одинаковые?
Они обедали в «Динго», где царила такая же расслабляющая атмосфера, как и во всем зимнем Нью-Йорке.
— О да, — продолжала Мими с недобрым блеском в глазах, — это одно из величайших разочарований в жизни. Это — и еще дети. Ты воображаешь, будто выходишь замуж за не похожего ни на кого человека, за своего избранника, возвышающегося над всеми. А потом оказывается, что твой муж типичен. Это такой вид-"женатый мужчина". Никуда не денешься, моя дорогая: всякий муж ничем не лучше и не хуже любого другого. Мне даже иногда кажется, что они полностью взаимозаменяемы!
Джейни встретила эти слова слабой улыбкой. После ухода Зизи Мими, на взгляд Джейни, сильно изменилась.
В ней появилась горечь, и она стала похожа на других женщин за сорок лет, злящихся на то, что их жизнь сложилась на так, как им хотелось. У нее было все, но получалось, что она считает себя жертвой обмана. Джейни снова и снова напоминала себе: нельзя ей уподобляться, что бы ни случилось…
— Дело не в том, что Селден похож на других мужей, — сказала она, нервно крутя на пальце обручальное кольцо, словно это был символ неволи, а не любви. — Я не могу вынести неуважение. Как он смеет?
— Неуважение — составная часть целого, — ответила Мими, пожимая плечами. — В день женитьбы мужчина теряет к тебе уважение именно из-за того, что ты вышла за него замуж: он знает свои недостатки и считает жену тупицей, поскольку она с ними мирится.
— Он пытается меня сломать! — воскликнула Джейни.
Неужели? Сам он так не считает, уверяю тебя. По его мнению, он отстаивает свои права мужа. А среди его прав, к сожалению, — право говорить тебе, как поступать.
— Ты не слышишь от Джорджа, как тебе поступать, — заметила Джейни. Встречаясь с Джорджем по поводу будущего фильма, она все больше им восхищалась. Он всегда пребывал в пре красном настроении, они с ним постоянно хохотали…
— Слышу, еще как слышу! — Мими нахмурилась. — Джордж ужасно властный. Селден, надо полагать, тоже. Если бы не властность, они бы не добились таких успехов и мы бы не вышли за них замуж. — Джейни казалось, что Мими сверлит ее взглядом. — Разница в том, что, когда Джордж начинает перегибать палку, я мягко ставлю его на место. С мужчинами такого сорта бесполезно вступать в противоборство — непременно проиграешь. Когда они начинают спорить, их самолюбие требует выигрыша любой ценой, и они готовы что угодно сказать и сделать, лишь бы этой цели достичь. Знаю, ты тоже крепкий орешек, Джейни. — Мими усмехнулась. — Но поверь мне, ты недостаточно крепкая, иначе вообще не вышла бы замуж, а заправляла бы корпорацией или киностудией.
— Женщина должна сочетать семейную жизнь и деловой успех! — выпалила Джейни.
Мими снисходительно улыбнулась.
— Не спорю, должна. Но ты можешь назвать хотя бы одну, которой бы это удалось? Таких вообще нет. Ну, найдется две-три, никак не больше. Большинство могущественных мужчин не со гласны терпеть в женщинах такую твердость. Они для того и женятся, чтобы в их жизни была отдушина.
— Я ведь не изображаю женщину-кремень, — возразила Джейни. — Все, что я хочу от Селдена, — это немного уважения. У него нет причин вести себя так, словно я ни на что не гожусь…
Мими приподняла брови и засмеялась.
— Джейни, — терпеливо произнесла она, — тебе тридцать три года. Знаю, ты считаешь, что это много, но ты ошибаешься. Когда мне было тридцать три, я тоже без удержу фантазировала о своей будущей жизни, о своих грядущих свершениях, о своем будущем муже… Конечно, ты мечтаешь о большем, но вот тебе мой совет: взгляни на свою жизнь по-другому. Я бы поступила не по-дружески, если бы не предупредила, что ты ставишь под угрозу свой брак. Взять хоть этот проект, который ты пытаешься осуществить с помощью Джорджа…
— Почему бы мне не предложить Джорджу проект? — спросила Джейни, спеша ее прервать. Из-за встреч с Джорджем она чувствовала вину, но не хотела оставлять Мими малейшую возможность предположить, будто между ними есть что-то большее, чем работа. Она говорила легким тоном, но в нем можно было уловить вызов. — Если ты считаешь, что мне нельзя ничего ему предлагать, поскольку он твой муж, то это равносильно требованию исключить какой-либо бизнес с любым женатым мужчиной. Да, я прорабатываю с Джорджем деловой проект, а то, что он твой муж, — просто случайность.
— Дорогая, — сказала Мими со смешком, трогая ее руку, — ты никак не поймешь главного: дело не в том, с кем ты работа ешь, а в том, что ты пытаешься конкурировать с Селденом.
— Он что, в курсе? — спросила Джейни, вертя стакан с водой. Мими вздохнула:
— Я не сказала ему ни слова. Джордж, думаю, тоже. Но Селден все равно рано или поздно что-то пронюхает и здорово разозлится.
Джейни преувеличенно громко засмеялась, словно услышала полную чушь.
— Из-за чего, скажи на милость, ему злиться? — спросила она невинным тоном. — Наоборот, пусть гордится мной!
Мими задумчиво смотрела на нее:
— Нет, гордиться тобой он не будет. Пойми, он воспримет это как попытку под него подкопаться! Показать, что ты не хуже его, причем в области, которая для него важнее всего, — в его работе!
— Ему полезно будет уяснить: в нашей семье не один он на что-то способен, — возразила Джейни.
Мими вздохнула.
— Дело не в том, что он считает тебя ни на что не способной, Джейни. Просто если бы он захотел жениться на женщине, занимающейся тем же, что и он, то так и поступил бы. Он уже был женат на деловой женщине, и из этого ничего не вышло; Теперь ему хочется совершенно другого. Уверена, ему очень нравится, что ты личность, но он женился на тебе не только из-за этого, но и потому, что ты красивая, нежная, что ты можешь быть ему признательна. Он ведь считает, что спас тебя…
— Спас? Меня? Он так и сказал?
— Не буквально так, но… Давай смотреть правде в глаза: у тебя не всегда была безупречная репутация.
— И Селден в это поверил!
— Нет, конечно, иначе он бы на тебе не женился. — Мими отвернулась и в который раз вздохнула. — Он решил, что о тебе просто злословят. Я тоже так думала — я и сейчас так считаю. Но он полагал, что, женясь на тебе, дарит тебе жизнь, которой ты всегда желала и которой заслуживаешь. Естественно, он воображал, что ты хочешь детей, полноценной семьи…
— Мы женаты всего полгода, — напомнила Джейни.
— Он просит лишь немного понимания, хочет ощущать, что ты горда его достижениями. А если ты будешь рваться в бизнес, то он решит, что ты считаешь его неудачником.
— Я совершенно не считаю его неудачником! — отчеканила Джейни и швырнула на стол салфетку, дрожа от злости. Почему все вечно пытаются ее осадить? Она тут же оказалась во власти прежней неуверенности в себе, в своих возможностях.
Это чувство было знакомым и крайне болезненным, ибо из него проистекала утрата контроля за ситуацией, а это было для нее неприемлемо. Джейни знала, как это опасно: в таком состоянии она была способна на глупые, вредные поступки.
Мими, размышляя о браке, вспомнила свою мать.
— Иногда приходится чем-то жертвовать, Джейни… — проговорила она ласково. — Когда не хочешь идти на жертвы, очень трудно чего-либо добиться.
Джейни понимала, что Мими права, но была слишком рассержена, чтобы это признать.
— Если ты говоришь о переезде в Коннектикут, — сказала она, — то об этом не может быть и речи.
Во взгляде Мими Джейни увидела жалость. '
— Нет, я подумала о Патти, — прошептала Мими.
Джейни уставилась на свою салфетку. Неужели Мими сознательно ее подстрекает? Патти была для нее больным вопросом, и Мими это знала: ведь сестра оказалась права, а
Джейни ошиблась. После драки в Аспене — Патти и Диггер относились теперь к этому, особенно к короткому пребыванию Патти в тюрьме, как к одному из самых потешных происшествий за историю своего брака — Мериэл Дюброси созналась, что забеременела не от Диггера. Скандал мгновенно стих, словно его и не было, а Патти с Диггером с головой погрузились в семейную жизнь. Впрочем, они иногда ужинали с Джейни и Селденом — Селден гордо считал примирение этой пары делом своих рук, и Патти раз за разом благодарила Селдена за помощь и твердила Джейни, что они с Диггером стали еще ближе друг другу, чем раньше. Джейни оставалось только скрежетать зубами от зависти, тем более что ее собственный брак устраивал ее очень мало.