Бушнелл Кэндес. Все на продажу

   Но времени на ликование не было: как только Кенди отвернулась (чтобы поздороваться с Робертом Редфордом), к Джейни бросился Руперт Джексон. Он наблюдал за ней и поджидал этого момента; он слишком хорошо разбирался в голливудской политике, чтобы знать: перебить Кенди Клеменс — неверный шаг, который потом будет стоить ему роли в хорошем фильме.
   Но за Джейни следил не один Руперт Джексон. В другом углу зала помещался Комсток Диббл, утиравший пот с лица и делавший вид, что с интересом слушает рассказ Рассела Кроу о съемках в Австралии. Краем глаза он наблюдал за беседой Джейни и Кенди Клеменс и злился. Если Кенди воображает, что сумеет легко заарканить его новую звезду, то она сильно ошибается. Именно он открыл Джейни Уилкокс, поэтому о том, чтобы от нее отказаться, не могло быть и речи. Он еще не решил, как с ней поступить (на каком-то этапе он все равно исключит ее из проекта); пока же займет ее бессмысленными встречами и совещаниями, чтобы она воображала себя значительной персоной, возможно, даже заплатит за ее проживание в отеле. Уже это принесет ему удовлетворение, особенно если на это будут тратиться денежки Джорджа Пакстона…
   В нескольких футах от Комстока стоял высокий худой мужчина, смахивающий на сухой стручок ванили. Взяв с подноса, поданного официантом, бокал шампанского, он поднес его к бескровным губам, не спуская глаз с Джейни, пересекавшей зал вместе с Рупертом Джексоном. Он не мог отказать ей в красоте, но на фоне стройного женского силуэта перед ним маячило нечто куда более приятное — знак доллара. В свои сорок два года Мегвич Барон был самым могущественным агентом Голливуда, известным как любовными приключениями, так и умением запугивать хозяев студий и заставлять их платить его клиентам-актерам еще больше. С его точки зрения, Джейни Уилкокс была безупречным объектом. Она уже звезда, и если он не сможет сделать на ней деньги, то ему не место в Американской гильдии агентов. Он уже видел, как ее имя стало раскрученным брэндом… В его воображении уже появилась ее собственная линия женского нижнего белья. Но пока ему хотелось вторгнуться в ее проект с Комстоком Дибблом.
   Спустя два часа несколько длинных черных лимузинов ехали по Сансет-плаза-драйв к особняку Таннера Коула. На заднем сиденье одного из лимузинов помещалась противоестественная троица: Джейни Уилкокс, Дженни Кадин и Мегвич Барон.
   Мегвич откупорил бутылку шампанского, взял стаканчик из полированного подстаканника и предложил Дженни Кадин:
   — Шампанского, дорогая?
   — Ты же знаешь, я не пью! — отрезала Дженни, словно не веря, что Мегвич не знаком со столь ценной информацией. Она сидела рядом с Джейни и продолжала негодовать. С той минуты, когда Комсток Диббл представил их друг другу на приеме «Вэнити фэр», она не могла смириться с тем, что эта Уилкокс, даже не актриса, выглядит лучше ее. Кадин подвело воображение: до знакомства она почему-то представляла Джейни маленькой брюнеткой, феминисткой, не бреющей ноги и подмышки…
   — Ясное дело! — отозвался Мегвич с саркастической усмеш кой, все-таки передавая ей стакан. — Еще ты никогда не курила, кроме того… — тут он воздел глаза к потолку, словно искал там подсказки, — тебе только двадцать четыре года. Или ты приняла решение стать двадцатидевятилетней, чтобы покончить с подо зрениями?
   — Мегвич! — взмолилась Дженни, принимая стакан. — Видите, что нам приходится сносить в Голливуде? — фамильярно обратилась она к Джейни.
   — Вижу, — ответила та с осторожной улыбкой. — Искренне вам сочувствую.
   Откинувшись на сиденье, она украдкой разглядывала Дженни Кадин и Мегвича Барона. Ей не верилось, что она едет в лимузине на прием после церемонии вручения наград и что ее попутчики — ведущий голливудский агент и блестящая кинозвезда. Впрочем, весь вечер оказался полон нереальных событий, поэтому она уже устала удивляться. Это был редчайший вечер, когда произойти могло все, что угодно. Джейни уже решила покориться судьбе и только гадала, как далеко ее занесет. Подобно многим людям, встретившимся ей сегодня, Мегвич и Дженни отличались от Нью-Йоркцев так резко, словно либо те, либо они сами были инопланетянами. Но Джейни уже приходилось сталкиваться с людьми другого круга, и она быстро перенимала их замашки.
   — Скажите-ка, Джейни Уилкокс, — обратился к ней Мегвич, потягивая шампанское, — что бы вы выбрали, если бы джинн из бутылки предложил вам любую работу в Голливуде? Не стесняйтесь. Пришло время мечтать и осуществлять мечты…
   Джейни едва не расхохоталась. Она уже заметила привычку Мегвича изъясняться строками, как будто заимствованными из дурацкого кинофильма. Несмотря на сходство с жалящим насекомым, он держался так, словно походил сразу на Кэри Гранта и Уолтера Мэтью. Когда Комсток на приеме знакомил ее с Дженни Кадин (одно это компенсировало стоимость авиабилета: надо было видеть удивление Дженни, узнавшей в Джейни Уилкокс женщину из «Динго»!), рядом с ней появился Мегвич Барон. Удивленно посмотрев на Комстока Диббла, как на мальчишку, склонного к неприличным проделкам, он повернулся к Джейни и с коротким поклоном произнес:
   — Мегвич Барон, к вашим услугам. — Не дав ей ответить, он взял ее под руку и увлек в сторону. — Кстати, я ваш новый агент.
   — Неужели? — ахнула Джейни. Разумеется, она была наслышана о легендарном Мегвиче Бароне. Несколько лет назад ходи ли слухи, будто он на целый день запер в стенном шкафу знаменитую модель, выпуская ее только для секса и справления малой нужды. Годится ли такой ей в агенты? Но она уже поняла, что в Голливуде женщине нужны союзники, поэтому не стала возражать, особенно когда он сказал:
   — Этот Комсток Диббл хитер, как койот, и живуч, как таракан. Не смейте ничего предпринимать, пока я не изучу ваш кон тракт.
   Она ответила, что в техническом смысле контракта не существует, и он сделал стойку, как ротвейлер, почуявший каторжника. После этого не приходилось удивляться, что он повез ее на прием к Таннеру Коулу и что с ними оказалась Дженни Кадин.
   — Мегвич! — воскликнула Дженни Кадин раздраженно. — У Джейни уже есть работа: она феминистка.
   Джейни улыбнулась Мегвичу, тот в ответ заговорщически подмигнул. Джейни не знала, откуда Дженни взяла, что она феминистка: своим кавалерам она неоднократно представлялась феминисткой, но ей казалось, что в Голливуде это воспринимается как оскорбление. Хватало с нее и того, что почти весь Голливуд, несмотря на улыбки, по-прежнему принимает ее за проститутку; прослыть с легкой руки Дженни Кадин феминисткой — нет, это уж слишком! Достав из сумочки пудреницу и смотрясь в зеркальце, она сложила губы соблазнительным сердечком.
   — Хотите знать мою заветную мечту? — Добившись от Мегвича поощрительного кивка, Джейни захлопнула пудреницу и смело на него взглянула. — Я хочу быть как Кенди Клеменс. Я не буду счастлива, пока не возглавлю собственную киностудию.
   Мегвич присвистнул. Сначала он выглядел ошеломленным, но Джейни было все равно. Глядя на него сквозь опущенные ресницы, она улыбнулась:
   — Если хотите быть моим агентом, то постарайтесь понять, что мне нужно на самом деле. — Ей было не важно, верит ли он ей. Ведь в Нью-Йорке она всем повторяла, что желает стать продюсером. Ее обдавали презрением — но взгляните, как высоко она забралась теперь!
   Машина тем временем въехала в деревянные ворота на вершине крутого холма. На обрыве с видом на Лос-Анджелес стоял большой дом в испанском стиле с желтыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей. Машина остановилась у входа. Трое пассажиров вышли. Мегвич взял Джейни под
   Руку.
 
   — Запомните одно, Джейни, — сказал он. — Я агент. Мне нравятся честолюбивые люди. — Он со значением посмотрел на нее. — Но пока, милая, держите свои амбиции при себе. Вы пой мете, что в этом городе есть только два способа добиться много го: прослыть глупой или страшной. Мой план таков: сначала пред ставим вас глупой, а потом всех поубиваем.
   Джейни открыла было рот, чтобы возразить, но смолчала. Она была здесь новенькой и не хотела оконфузиться. Прежде чем нарушать правила, надо их понять.
   — Конечно, дорогой, — пропела она. Мегвич в знак признательности стиснул ей руку.
   — Сейчас мне требуется от вас одно, — сказал он ей на ухо. — Ведите себя как звезда.
   Это ей под силу, подумала она, входя в дом. Ведь именно звездой она себя считала всю жизнь.
   Дверь открыл лакей в ливрее. Миновав зеленый холл с оленьими рогами на стенах, они вошли в просторную гостиную. Французские окна выходили на большой балкон, на противоположной стороне был сложенный из камней камин. Джейни не обратила внимания на мягкие кожаные диванчики и кресла: ее очень заинтересовал хозяин, Таннер Коул.
   Он стоял у камина, положив руку на каминную полку. Вместо смокинга на нем были теперь брюки в крепированную полоску, которые на любом другом смотрелись бы по-дурацки. Один Таннер Коул мог выглядеть в них настоящим американцем — человеком, добивающимся всего не благодаря собственным усилиям, а по праву рождения. Никто из мужчин в гостиной не выдерживал сравнения с ним. Он как магнит притягивал к себе все взоры; на протяжении приема «Вэнити фэр» Джейни боролась с желанием смотреть только на него. Он тоже несколько раз на нее поглядывал. Встречаясь с ним глазами, она пришла к выводу, что он не может быть геем.
   Сейчас, узнав ее, он вожделенно расширил глаза, но не сделал даже шага в ее сторону, поэтому она удостоила его лишь легкой улыбки. Было заметно, что он предпочитает все делать по-своему; что ж, в таком случае она будет ждать. Пусть сам к ней подойдет — Джейни была совершенно уверена, что так и будет.[
   Она отвернулась — и чуть не налетела на Крейга Эджерса. Он сидел на краю коричневого диванчика, вытянув перед собой ноги, и мрачно заглядывал в свой стакан. Он провел в Лос-Анджелесе три дня, но уже успел понять, что знаменитый писатель в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе — совершенно разные вещи. В Нью-Йорке он был известен: недавно его узнала молоденькая банковская служащая, запомнившая его фотографию на суперобложке, что было удивительно, поскольку на этой фотографии он был на десять лет моложе. А в Лос-Анджелесе его никто не замечал. Год назад он бы не обиделся, но шесть месяцев успеха приучили его ждать поклонения. В Лос-Анджелесе он был его лишен. Конечно, люди «слышали» про его книгу, «слышали», что она хороша. Но читавших ее пока что не нашлось, а этим утром молодой сотрудник студии «Фокс» даже имел наглость предложить заменить ее главного героя мужчину женщиной двадцати четырех лет…
   Его старый приятель Таннер Коул настоял, чтобы он не ложился спать и дождался гостей. Крейг понимал, что молодость позади: после полуночи он начинал дремать. Но, отправившись к себе, он огорчил бы Таннера, который наутро смотрел бы на него с упреком, отчего Крейг почувствовал бы себя неудачником, — нет, только не это! Крейг считал, что Таннер не похож на других: ему была свойственна невероятная, казавшаяся напускной чуткость, которую Крейг после двадцати лет знакомства считал подлинной. Коулу достаточно было одного взгляда, чтобы изменить атмосферу: если у него было хорошее настроение, то и остальным было хорошо, а если ему становилось тоскливо, то и другим казалось, что они очутились в аду…
   Крейг поднял голову, чтобы найти глазами Таннера, но вдруг уперся взглядом в Джейни Уилкокс. Удивление его было так велико, что он едва не выронил стакан. Это походило на встречу с пришелицей из страны мертвых. Судя по выражению ее лица, она тоже сильно удивилась.
   — Крейг! — пролепетала она. Ей было непонятно, что он делает на приеме у Таннера Коула. В памяти сразу всплыло обвинение Селдена: она загубила Крейгу жизнь. Будет ли он с ней разговаривать? Не давая ему шанса ее проигнорировать, она уселась с ним рядом.
   Крейг был очень зол на Джейни Уилкокс. Он убеждал себя, что причина его злости — ее вмешательство в историю со сценарием по его книге, но в действительности не мог ей простить, что она внезапно пропала из его жизни. У нее, конечно, имелось оправдание, но он считал, что она могла бы ему позвонить, даже должна была позвонить и сама объяснить ситуацию. За последние недели он успел ее возненавидеть, решив, что она попыталась его использовать (толком не понимая, как бы она это сделала), и чувствовал себя отвергнутым возлюбленным, не знающим, почему им пренебрегли. В январе и в начале февраля, когда Джейни приходила к нему домой якобы для обсуждения сценария, он баловал себя догадкой, что она в него влюбилась. Невероятность этого предположения не приходила ему в голову: недаром же она твердила ему, что он гений! Он уже стал думать о себе и о ней как об Артуре Миллере и Мэрилин Монро… Крейг не умел скрывать свои чувства. Втайне он радовался, что Джейни к нему подсела (если бы она его демонстративно не замечала, его ненависть вспыхнула бы с еще большей силой), но он не мог утаить, что разочарован ее отношением.
   — Здравствуй, Джейни, — сказал он мрачно, цедя коктейль и сурово глядя в пространство.
   — Крейг… — мягко произнесла она и подвинулась ближе. — Я так рада тебя видеть! — Она поймала себя на том, что действительно рада встрече с ним. Голливуд — это прекрасно, но… — До чего же приятно видеть знакомое лицо! — сказала она.
   — Неужели? — спросил Крейг капризно. — Намекаешь, что все эти люди тебе не друзья?
   Крейг никогда не был ей достойным соперником.
   — Конечно, нет! — воскликнула она. — Я ни с кем толком не знакома… Я только вчера сюда попала. Вот приехала с приема «Вэнити фэр». — От этого сообщения она была не в силах удержаться. — Там все очень милы, но куда им до нас!
   Крейгу это было хорошо известно, и он не мог не согласиться. Он сделал еще один глоток коктейля, чувствуя, что снова подпадает под ее чары, но не желая быстро сдаваться. Она его обидела и заслуживала наказания. Он намеревался встать, но ведь она была здесь единственным человеком, которого он толком знал, и ему очень хотелось с ней поболтать…
   — Могла бы позвонить! — буркнул он.
   — Я хотела! — гневно заявила Джейни и тут же потупила взор. — Но не вышло. Селден… — Она прижала пальцы к губам, будто была не уверена, можно ли продолжать.
   — Селден? — спросил Крейг пренебрежительно. За недели сближения с Джейни он стал воспринимать Селдена как врага, считал его недостойным жены, слишком толстокожим…
   Джейни сочла его тон хорошим знаком.
   — Знаю, ты один из лучших друзей Селдена, — начала она, намеренно преувеличивая. — Мне не следовало бы тебе это говорить… Но последний месяц я была практически пленницей в собственном доме: Селден никуда меня не выпускал! Даже не разрешал воспользоваться телефоном! — Она сделала паузу, желая убедиться, что ее слова возымели желаемое действие, и осталась довольна возмущением на физиономии Крейга. — Не знаю, слышал ли ты, что мы с Селденом расстались.
   Для Крейга это было новостью, но слова Джейни прозвучали для него как чудесная музыка. Предпринять что-либо в связи с этим он не мог (ибо слишком боялся Лорен), но даже теоретическая возможность придала ему сил.
   — Жаль, — пробормотал он, не пытаясь казаться искренним.
   — И да и нет, — сказала Джейни, демонстрируя пожатием плеч, что жизнь продолжается. — Ты здесь надолго? Я как минимум на неделю. — Она уже думала о ленче у Кенди Клеменс. — Нам надо еще встретиться…
   Крейг собирался уехать на следующий день, но сейчас подумал, что в Нью-Йорке у него нет срочных дел, а Таннер предлагал ему погостить, сколько он захочет, хоть целый месяц. Почему бы не воспользоваться этим предложением? Было здорово побыть здесь без жены, погода была прекрасная, а теперь, когда появилась Джейни…
   — Возможно, я задержусь тут на несколько дней, — проговорил он, не желая, чтобы она поняла, что он передумал из-за нее. — Пока Таннер меня не выгонит…
   — Таннер? — удивленно спросила Джейни.
   — Да. Таннер Коул, — подтвердил Крейг и, не избежав соблазна пустить пыль в глаза, добавил:
   — Я остановился у него.
   — Вот как?! — Джейни постаралась не показать свое воодушевление. В голове у нее уже кружился вихрь планов. Как «хорошая нью-йоркская знакомая Крейга» она вполне могла к нему на ведаться. Будет гораздо лучше, если Таннер Коул убедится, что она не какая-то безмозглая красотка, а женщина, водящая дружбу с признанными интеллектуалами вроде Крейга Эджерса. Комсток Диббл был уже у нее в кармане (наверное, Кенди Клеменс тоже), поэтому ничто не мешало оживить старый проект. Это будет пре красный повод для встречи с Крейгом, а если она произойдет в доме Таннера, то получится вполне невинное совпадение.
   Найдя глазами Таннера, Джейни решила, что чем чаще его видит, тем больше он ей нравится. Если она собирается им завладеть, то только целиком, а это значит, что надо сначала как следует поломаться. Она дотронулась до руки Крейга.
   — Возможно, это неприятная тема, но мы с Комстоком обсудили наши разногласия, и он говорит, что собирается ставить фильм по написанному мной сценарию. — Крейга это сообщение сбило с толку, но Джейни решила продолжать, не обращая внимания на его реакцию. — Я встречусь с ним на этой неделе и хочу напомнить о проекте. — Она загадочно улыбнулась и, вспоминая свой короткий разговор с Мегвичем и его радость из-за того, что она пока не подписала контракт, добавила:
   — Я могу на него повлиять. Если не заинтересуется он, то я знаю главу большой студии, которому это будет интересно.
   Она осталась довольна своей наглостью. Не все сказанное ею соответствовало действительности, но интуиция подсказывала: в Голливуде все делается именно так, и она стремилась к успеху. Но Крейг не успел поздравить ее: подошедший Мегвич подал ей стакан.
   — Я подумал, что вас мучает жажда. — Он с любопытством поглядывал на Крейга. Джейни жестом предложила ему сесть.
   — Это Крейг Эджерс, — представила она писателя. — Мы обсуждали кинопроект, над которым работали в Нью-Йорке…
   Джейни Уилкокс действительно была ангелом-хранителем и музой Крейга Эджерса. Мегвич Барон, считавший себя выше голливудских неучей, был одним из немногих, кто прочел книгу Крейга целиком, все 532 страницы. С надлежащим трепетом в голосе, приятным автору, особенно такому, как Крейг Эджерс, он спросил:
   — Фильм по книге «В смятении»?
   — Совершенно верно, — подтвердил довольный Крейг. Мегвич наклонился над Джейни, чтобы продолжить разговор с Крейгом.
   — Вы замечательно описали мужчину средних лет, ищущего в душе молодость. Я после этого три дня не выходил из дому…
   Крейг благодарно засмеялся, Джейни довольно улыбалась. Глядя то на одного, то на другого, она думала о том, как полезно сводить людей, доставляя обеим сторонам приятное и открывая новые деловые возможности. Если же они еще оценят и ее связи, то и это совсем не вредно…
   Она попыталась поймать взгляд Таннера Коула (ему тоже стоило увидеть ее в таком обществе), но вдруг с удивлением заметила среди гостей поразительно знакомое лицо. Рядом с балконом стоял Билл Уэстакотт собственной персоной.
   Билл! Именно тот человек, которого она мечтала увидеть. И вот он предстал перед ней как осуществленная мечта. Неужели почувствовал, что она о нем думает? Неужели поспешил на ее беззвучную песнь сирены?
   Она оглянулась на Крейга и Мегвича. Агент как раз сравнивал написанное Крейгом с творчеством смутно знакомого Джейни французского писателя Флобера, и Крейг, внимая лести, так пыжился, что вызывала опасения сохранность швов на его рубашке. Оба были опьянены общением, оба, судя по всему, воображали, что нашли родственную душу. Джейни была им сейчас совершенно ни к чему.
   — Простите… — пробормотала она и встала.
   Билл удивленно вытаращил глаза, увидев, кто к нему направляется через весь зал.
   — Билл! — воскликнула Джейни с искренней радостью.
   — Привет, Уилкокс, — отозвался он, прикасаясь губами к ее щеке. Он загородил ее собой от остальных, словно хотел, чтобы она принадлежала одному ему. — Как я погляжу, ты уже подчинила себе Голливуд. — Он поднес к губам бокал, пристально глядя ей в глаза. — Мегвич Барон — малый не промах, он не каждой стал бы уделять столько внимания. Джейни расслышала в его тоне ревнивые нотки, это означало, что Мегвич — именно такой агент, какой ей нужен.
   — Он сам вызвался быть моим агентом. — Джейни вовремя вспомнила, какое удовольствие ей раньше доставляло поддевать Билла. — Но я пока не уверена… А ты как считаешь?
   Билл усмехнулся:
   — Брось, Уилкокс! Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы пытаться снова поймать на удочку. Ты никогда не слушала советов: ни моих, ни чьих-то еще.
   — Я ему сказала, — ответила на это Джейни соблазнительным шепотом, — что хочу стать главой кинокомпании…
   Билл громко расхохотался. Он представил себе удивление старины Мегвича, считавшего, наверное, что амбиции Джейни не простираются дальше приглашения во фривольное ток-шоу…
   — А что он?
   — Посоветовал для начала изобразить кретинку. — Джейни нахмурилась. — Не знаю, получится ли у меня.
   Билл решил, что она уже вошла в роль, потом подумал, что это не совсем так: она никогда из нее не выходила, вот только не располагала сценой, на которой могла бы блистать…
   До сегодняшнего дня.
   — Джейни… — Билл не смог спрятать усмешку. — Я уверен, ты способна на все, включая роль идиотки. Кстати, — поспешил он сменить тему, — как там сценарий? Я слышал, продюсером берется быть Комсток Диббл. Ты закончила работу?
   — Господи! — Она изобразила неудовольствие. — Неужели об этом знает весь Голливуд?
   Джейни поежилась. Билл вспомнил, как они когда-то валялись вдвоем на пляже, как занимались любовью… Тогда она была так красива, так полна жизни (и совершала так много ошибок, приводивших его в бешенство), что он был от нее без ума. Каким же он был глупцом, что ее отпустил! Надо было развестись с женой и жениться на Джейни, потому что тогда она его любила, он это знал…
   — Ладно, Билл. — Она вздохнула. Он чувствовал ее раздражение, но замечал в глазах шаловливый блеск. — Ты был прав. — Он изобразил удивление, она огорченно прикусила губу. — Я его не то что закончила, а написала только тридцать три страницы. — Джейни перешла на шепот, приблизив лицо к его уху. — Самое странное, что это теперь не важно. Все считают, что я написала настоящий сценарий. Я не знаю, как мне быть…
   — Ничего, разберешься, — хрипло сказал он, сделал шаг на зад и посмотрел ей в глаза. От того, что он увидел, у него защемило сердце. Возможно, на нее повлияли неприятности, но он понял, что она наконец повзрослела, стала настоящей женщиной… Он поспешно отвернулся.
   Джейни уже искал Таннер Коул. Билл понял по выражению ее лица, что их разговор завершен.
   — Билл… — прошептала она и прикоснулась к его лицу. Он прижался щекой к ее ладони, снова глядя ей в глаза. Все, что они друг о друге знали, все упреки и несбывшиеся надежды — все было в одно мгновение молча перечислено… и прощено.
   — Разве не чудесно? — спросила она, словно погружаясь в море восхищения, которым стал для нее этот вечер.
   Она медленно вышла на балкон. Он много раз видел, как она проделывает этот фокус на приемах: бежит от толпы, привлекая мужчину. Это его всегда смешило, и он этого не скрывал, но сейчас у него не было желания подтрунивать.
   Он снова окинул взглядом зал. Толпа — кинозвезды и продюсеры, сценаристы и агенты, несколько стилистов и инструкторов — достигла точки наибольшего волнения: прием подходил к концу, а гостям еще только предстояло добиться того, ради чего они сюда явились. «Голливуд, — подумал Билл с грустной иронией, — это ярчайшее воплощение американской предприимчивости: здесь цветут самым пышным цветом алчность и честолюбие, ограниченность и бездушие. Нет, — поправил он себя, — это несправедливо. Здесь есть место и для настоящего таланта, даже для блеска. Истинная причина, почему Голливуд до сих пор существует, в том, что под его мишурой скрывается искреннее желание каждого хорошо делать свое дело. Никто не ставит целью ставить плохие фильмы и телепрограммы, большинство обуреваемо самыми лучшими побуждениями. Если успех достигается не всегда, то не в наказание ли за человеческие слабости?» Оглянувшись через плечо на Джейни, застывшую на балконе в одиночестве, он одновременно испугался за нее и испытал гордость. Она все-таки превозмогла себя и сделала несколько шажков вперед. Она могла быть ужасно глупой, но, как у большинства смертных, у нее всего один истинный недостаток — то, что она худший враг самой себе. Билл понимал, что и его можно обвинить в том же.
   Было мгновение, когда ему хотелось пойти вслед за ней. Но он остался на месте. Этим вечером она познала большой успех, но это был голливудский успех — внезапный, волшебный и всепоглощающий, способный уничтожить душу победителя. Еще будет время разочароваться, понять, что ее предали, что за днем сверхпопулярности следует день отверженности, когда никто не отвечает на твои звонки…
   Краем глаза Билл увидел, как на балкон выходит Таннер Коул. Он не собирался тягаться с кинозвездой, по крайней мере сейчас. Джейни предстояло идти своим путем. Билл с облегчением понял, что она пройдет этот путь без него. «Удачи вам!» — хотелось ему бросить вслед Таннеру Коулу.
   Глядя на Джейни, стоящую на балконе, он пришел к мысли, что Голливуд скоро обнаружит: ее нелегко сломить. В ней есть сила духа и надежда, не знающие преград.
   Положив одну руку на перила, Джейни повернулась в три четверти оборота, глядя на огни внизу. Потом она закрыла глаза и вдохнула ночной воздух, полный восхитительных ароматов. Она знала, что кажется со стороны очаровательной молодой женщиной, погруженной в раздумья…
   Только на этот раз ей действительно нашлось о чем подумать. Ее место было здесь. Весь этот вечер словно был задуман специально для того, чтобы она поняла, что нашла наконец свое место в жизни. Она открыла глаза — и ахнула, отступив назад от радостной неожиданности. Отсюда, с высоты Голливудских холмов, переливающиеся огни Лос-Анджелеса казались золотым огнем, приветственно зажженным в ее честь.