Страница:
Один лишь невозмутимый Генипа молча работал веслами, бесстрашно вел вперед маленькое суденышко, то и дело вглядываясь в береговую тьму. Ему везде чудились враги.
Наконец и он выдохся, из последних сил сделал несколько рывков и остановил лодку у противоположного берега под живописно свисавшими над водой ветвями. Знаток кураре велел своим спутникам крепко ухватиться за ветки прибрежного кустарника, чтобы лодку не отнесло течением, а сам ушел куда-то вместе с собакой.
Минуты тянулись бесконечно. Полчаса спустя индеец бесшумно вынырнул из зарослей и тихим голосом скомандовал покинуть пирогу.
– Послушай, – удивился Жан-Мари, – если мы оставим здесь лодку, то бандиты без труда определят, где именно мы вошли в лес.
Генипа улыбнулся, слегка пожал плечами и прошептал:
– Раньше, когда Жамали жил вместе с нами, он соображал лучше. А как только вернулся к белым, поглупел, словно старая баба.
– Ладно, ладно! Так что ты собираешься делать?
– Утопить лодку, конечно.
– Точно! Как это я не догадался? Лодку на дно, и концы в воду! Кстати, а что мы будем есть? У меня в животе ветер гуляет.
– Придется убить и съесть Уаруку, – со вздохом промолвил Генипа.
– Никогда в жизни! – вскричал Ивон. – Съесть бедняжку, который так предан вам и с которым я уже почти подружился? Лучше умереть с голоду!
– Парень, пожалуй, прав, – сказал Беник. – Твой пес, приятель, стал членом нашей компании, и мы уже успели полюбить его. К тому же, кто знает, быть может, его чутье нам пригодится. Неизвестно, что для нас важнее, собачий нюх или кусок мяса.
– Как хочешь.
Если среди бела дня пробираться сквозь чащу тропического леса почти невозможно, то читателю легко представить, каково было нашим героям теперь. Ведь стояла непроглядная ночь.
Силы беглецов подходили к концу, и несмотря на все старания Жана-Мари, который всячески пытался ободрить друзей, им удалось пройти всего двести метров.
Надо сказать, что в девственном лесу индеец и его собака оказались как нельзя кстати. Белых людей здесь на каждом шагу поджидали самые невероятные опасности, и, не будь рядом этих двоих, один Бог знает, чем окончился бы их путь.
Отважный Уаруку возглавлял процессию. Он бежал абсолютно беззвучно и за все время ни разу не зарычал, не залаял. Генипа сумел объяснить ему, что надо вести себя тихо. Пес оказался отличным поводырем. Он не позволял колонне отставать ни на шаг, все время принюхивался, прислушивался, замирал у каждого подозрительного дерева: то ствол изогнулся подобно человеческой фигуре, то огромные крючковатые корни напоминали притаившегося индейца. След в след за собакой шел Генипа, держа за руку Беника. За спиной матроса то и дело спотыкался и бурчал что-то Синий человек, которого, по обыкновению, мучил жестокий голод. Ивон не терял самообладания и жизнерадостности. Замыкал шествие Жан-Мари.
Никто не отставал, все держались за руки и двигались вперед медленно, но верно.
Внезапно собака остановилась. Генипа пошарил по земле палкой и почувствовал, что почва под ногами расползается, как жидкая каша. Уаруку не ошибся: дальше была зыбь, одно из тех зловонных болотистых озер, какие во множестве затеряны в этой экваториальной глуши. Достаточно одной минуты, и человек исчезал в таком озере без следа.
Пришлось поворачивать, делать большой крюк, чтобы обогнуть страшное место.
Вдруг собака глухо зарычала. Смышленая и хорошо обученная, она не залаяла, но тяжело задышала.
Послышался легкий шорох, едва уловимый шелест, как будто кто-то повторял без конца «з-з-з-з».
– Буасиненгаnote 146, – невозмутимо проговорил Генипа.
При этих словах Жана-Мари бросило в дрожь. Он даже не смог скрыть своего страха.
– Что происходит? – спросил Беник.
– Гремучая змея откладывает яйца… Худая встреча!
– Она может напасть, укусить кого-то из нас?
– Нет! Скажите спасибо этому чудесному псу. Он предупредил нас. Слава Богу, никто не наступил на нее.
И так продолжалось все время. То то, то другое. Дальше – больше.
– А это что? – спросил Синий человек, когда они вновь остановились.
– Черепаха, – весело отозвался индеец.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Беник.
– Уаруку остановил ее и перевернул на спину.
– Невероятно! – удивился Синий человек, ведь Генипа ничего не мог видеть в темноте.
– Да-да, – подтвердил Жан-Мари. – Здешние собаки, преследуя какого-нибудь зверька, не брезгуют и черепахами. Они очень ловко лапой переворачивают их на спину и зовут хозяина полюбоваться на эту картину. Черепахи, запеченные в собственном панцире, – это очень вкусно.
– Скажите хотя бы, какой она величины? Я как-то в Париже видел этих тварей у одного торговца, но они не вызвали у меня аппетита.
– Они довольно крупные, и, если не ошибаюсь, нам будет чем поживиться. Их здесь, очевидно, много.
– Неужели? А почему вам так кажется?
– А вы принюхайтесь! Чувствуете приятный запах от земли? Тут целый ковер цветов.
– Разве вы видите цветы?
– Нет, но я чувствую запах. Черепахи очень любят лакомиться этими растениями, собираются под деревьями, чтобы поесть вволю… Эй! Генипа! Ну, что, много их там?
– Слишком много!
– Прекрасно! Что ты собираешься делать?
– Рубить ветки, разводить костер, жарить черепах, есть их.
– Прямо сейчас?
– А когда же? Мы умрем с голоду. Надо есть.
– Но как развести огонь?
– Прежде чем потопить пирогу, я забрал из нее огненную сумку.
– Ты гений, дружище!
Индеец наломал хвойных веток, находя их на ощупь и по запаху. Затем аккуратно собрал и сложил в кучу. Так же аккуратно и обстоятельно развел огонь.
Вскоре пламя разгорелось и весело заплясало во тьме. Дрова потрескивали, распространяя по всей округе приятный хвойный аромат.
– Однако, – не без основания заметил Жан-Мари, – костер может привлечь внимание.
– Голодные мы никуда не годимся. Надо быстрее поесть, – настаивал Знаток кураре. – Вряд ли они ищут нас до сих пор.
Подумав, Генипа с необыкновенной ловкостью перенес костер на другое место. Теперь стволы громадных деревьев заслоняли огонь, и со стороны реки его не было видно.
Вот уже дюжина черепах жарится на костре. Агония длилась недолго. Панцири раздулись, и их содержимое закипело, словно в кастрюле. Вкусно запахло жареным. Рядом сидел Уаруку. Он важно наблюдал за происходящим и жадно облизывался.
Феликса голод уже доконал. Он нетерпеливо подкрался к огню и потянул носом. В свете костра его стало хорошо видно.
И тут Генипа, который до этого момента не видел белого вождя, подскочил, словно ошпаренный.
– Ой! – закричал он в ужасе. – Этот человек синий!
– Увы! Это так, мой бедный друг, – смущенно отозвался Обертен.
– Вы не белый!.. Почему синий?
– Он такой же белый, как и мы, – вмешался в разговор Жан-Мари, – но приблизительно три луны тому назад с ним случилось несчастье…
– Несчастье? Да это же колдовство!
– Ну, пусть колдовство, если тебе так больше нравится.
– А белый человек не знает, кто его околдовал?
– Нет. А какое это имеет значение?
– Большое значение! Его надо найти, убить, съесть.
– Черт возьми! – возопил парижанин. – Как же меня измучил голод и эта болезнь!
– Ах, месье Феликс, – не выдержал Ивон. – если бы я мог оказаться на вашем месте!
– Что ты, малыш! Не надо так говорить! И вообще – давайте больше не будем об этом, друзья мои. Мне кажется, что черепахи уже готовы. Приступим!
– Приступим! – дружно согласились остальные. А все еще не пришедший в себя Генипа принялся раздавать жаркое, открывая ножом панцири. Время от времени он бросал на Синего человека удивленные взгляды.
Поджаренные на костре черепахи – это ни с чем не сравнимое лакомство. Особенно если вокруг благоухают цветы и на деревьях полным-полно диковинных плодов.
Беглецам пришлось обходиться без хлеба, без соли и даже без вилок. Зато у каждого была своя тарелка, слишком горячая, правда. Это не давало расслабиться и отдаться блаженству.
Черепашье мясо оказалось очень сытным. Изголодавшиеся быстро управились с ним, легко орудуя ножами. Они непрерывно жевали в течение четверти часа. Не забыли и Уаруку. Ему тоже досталась черепаха. Хозяин заботливо вскрыл ее панцирь ножом и только тогда бросил собаке. Пес не отставал от своих сотрапезников.
К несчастью, нечем было утолить жажду. Оставалось потерпеть до следующей стоянки. Быть может, там будет ручей.
И вот ужин закончен. Силы вернулись, как по волшебству. Ночь на исходе. В путь!
Четвероногий проводник окинул взглядом команду; выстроившись друг за другом, друзья пустились в путь, навстречу приключениям.
Наконец страшная ночь оказалась позади. А вместе с ней и все переживания. Все целы и невредимы – это главное.
Теперь можно было бы и поспать. Беглецы так устали, что двое: Феликс и Ивон – еле передвигали ноги, на каждом шагу спотыкались, вздрагивали, и головы их падали на грудь. Если бы не поддержка Беника и Жана-Мари, юнга и бакалейщик наверняка повалились бы на землю.
– Эх!.. – протянул индеец. – Придется делать остановку.
– Конечно! – подхватил боцман. – Смотри, месье Феликс и Ивон не могут идти дальше. Да и мы не многим лучше. Надо лечь в дрейф.
– Ты с ума сошел! – прервал его Жан-Мари. – Генипа едва понимает по-французски, а ты к нему со своими матросскими штучками…
– Ну, так объясни…
Однако Знаток кураре, казалось, в этот момент никого не слышал. Лицо его напряглось, он явно был чем-то обеспокоен.
– Что еще случилось?
– Бежать!.. Бежать!..
– Как бежать? Мы просим тебя об отдыхе, а ты нам предлагаешь заняться бегом?
– Бежать! – Голос индейца заставил всех вздрогнуть.
Сказав это, он бросился вперед, поманив собаку.
Было ясно: их подстерегает смертельная опасность. Только она могла так напугать Генипу. Трое мужчин и мальчик, которые минуту назад не в состоянии были двигаться, сделав невероятное усилие, кинулись вслед за ним.
Они пробежали метров четыреста и остановились, обливаясь потом, едва переводя дыхание.
– Слушайте! – Вождь урити не шевелился.
Из леса доносился непрерывный, сильный гул.
– Смотрите-ка, – воскликнул Беник, неисправимый болтун, – можно подумать, что там идет град.
Более точного выражения нельзя было и найти. Это мерное постукивание тревожило слух Генипы и пугало его все больше.
– Вперед! Бежать! – в ужасе крикнул он.
– Гром и молния! Да что, в конце концов, происходит?
– Это муравьи. – Индеец едва шевелил губами.
– Муравьи! – испуганно повторил Жан-Мари.
– Ну и что? Вы испугались муравьев?
– Именно…
– Мы несемся как угорелые только для того, чтобы спастись от жалких насекомых? Они что, величиной с крокодила, твои муравьи?
– Беник, ради Бога, ни слова больше… Месье Феликс, Ивон! Быстрее, друзья! Наша жизнь в опасности!
Еще один бросок – и они очутились на опушке леса. Лес кончился как-то внезапно. Дальше, почти на пятьсот метров вперед, простиралось болото.
– Бежать!.. Бежать!.. – без конца повторял индеец. Вокруг него шелестела желтая трава, высушенная безжалостным солнцем.
Бежать было некуда.
– Смотрите. – Генипа махнул рукой куда-то вдаль.
Сейчас же в ответ ему раздались четыре испуганных возгласа.
Цветущий, благоуханный, дышащий свежестью лес остался позади. Впереди же, насколько видел глаз, торчали лишь скрюченные скелеты деревьев. Но и это не все. Листва, которая минуту назад в лесу была такой живой и зеленой, здесь – мертвая, грязно-желтая – устилала непроходимые болота.
Представившаяся взору беглецов картина вызывала одновременно и удивление, и суеверный ужас.
– Муравьи… Да это же муравьи! – завопил Беник. – Их столько, сколько песчинок на пляже. И у каждого на спине листок… Что же будет?!
– Когда они догонят нас, то сожрут заживо, кусочек за кусочком. Искусав, они обчистят наши косточки так же, как обчистили деревья от листвы.
– Матерь Божья! Спасайся, кто может!
– Проклятье! Вот об этом-то Генипа и кричал нам.
– Что же делать! Господи! Что же делать?
Пока шел этот диалог, Генипа не сидел сложа руки. Он поджег траву вокруг. Затем, сделав некое подобие факелов, зажег и их, раздал каждому и велел бросать направо и налево как можно дальше.
В мгновение ока болото загорелось, словно пакля. Со всех сторон бушевало пламя, в небо поднимались клубы дыма, и шум пожара заглушил шорох мириадов муравьиных лапок.
– Быть может, огонь остановит это полчище.
– Вперед!
Близость мучительной смерти придала изможденным людям силы. Ничего не видя, ни о чем не думая, они бросились бежать.
Проклятье! Дорогу им неожиданно преградила река. Она стремительно несла свои желтые воды меж высоких, обрывистых берегов. Нырять здесь не решился бы, пожалуй, и самый искусный пловец.
Но за спиной полыхал огонь! За спиной наступали муравьи!
Языки пламени понемногу опадали. Дым становился черным. Запахло гарью. Огонь оказался бессилен перед насекомыми. Это было настоящее муравьиное наводнение. Миллиарды их погибли в огне, а новые миллиарды шли и шли по углям, по трупам себе подобных. И шествию не было конца. Черное, курящееся еще пять минут назад болото вновь зашелестело желтыми сухими листьями, неумолимо надвигавшимися на людей. Нельзя было без содрогания слышать этот звук.
Надо что-то делать. От ужасной смерти их отделяло несколько мгновений.
Первым тишину прервал Феликс.
– Я думаю, друзья, что мы пропали. Жан-Мари, ваш револьвер с вами?
– Да, месье.
– Прекрасно! Я хотел бы попросить вас об одной услуге. Ведь вы не откажете мне?
– Слово бретонца! Что нужно делать?
– Когда муравьи начнут терзать нас, я на прощание обниму всех, а потом, пожалуйста, пристрелите меня.
ГЛАВА 10
Нашествия миллионных, миллиардных полчищ случаются в этих местах довольно часто. Там, где они прошли, не остается ни травинки, ни листочка.
Огромные стаи насекомых, словно грозовыми тучами, застилают солнце и небо. И на землю спускается тьма. В период миграцииnote 148 прожорливые твари пролетают двадцать пять – тридцать километров в день, издавая глухой, шелестящий звук, похожий на шум водопада. Саранча поднимается в воздух при свете дня, а с заходом солнца садится на землю, чтобы на рассвете вновь улететь.
Горе тому полю, где приземлилась стая. За несколько минут миллиарды челюстей уничтожат посев, как будто тут ничего никогда и не росло. Только что на этом месте зеленел луг или колосился хлеб, и вот уже насколько видит глаз, вокруг лишь серая сухая земля – настоящая пустыня. Где росли роскошные тропические деревья, останутся торчать, словно метлы, только черные обглоданные ветки.
За минуту саранча разоряет миллионы алжирцев.
Однако саранча, по крайней мере, не приносит физических страданий людям и животным. Человек рядом с ней ничем не рискует. Саранча – из убежденных вегетарианцев. Животные ее абсолютно не интересуют. Поэтому можно сказать, что при всех несчастьях, приносимых ею, алжирцам все же повезло. А вот в Новом Свете существуют другие, еще более многочисленные и опасные насекомые.
Вообще, в этой загадочной Южной Америке все необыкновенно: размеры больше, краски ярче, глушь таинственней. И даже у самых ничтожных тварей зверский темперамент. Они опасны для человека, будь он туземец или пришлый.
Кто не слышал о мучениях, которые приносят путешественникам москиты?note 149 Укусы невидимых жал настолько болезненны, что местные жители прозвали москитов «огненными мухами». А клещ? Это микроскопическое существо впивается в ноги, свободно проникает сквозь одежду, откладывает под кожей свои яйца, принося человеку невыразимые страдания. Если этого паразита вовремя не заметить, недолго и ноги лишиться.
Есть еще голубая мушка, что откладывает яйца в носоглотках спящих людей. Личинки выводятся почти сразу. Они проникают в дыхательные пути, разрушают бронхи, и бедняга погибает в ужасных муках.
А те муравьи, от чьих укусов на теле появляются волдыри, словно тебя ошпарили кипятком?..
Но от москитов еще можно спастись, прибегая к разного рода предосторожностям. Если будешь достаточно внимателен, то избежишь и встречи с клещом. И голубая мушка попадается не слишком часто, а муравей-кипяток – насекомое и вовсе редкое.
Одним словом, со всеми этими тварями человек может бороться, от всех от них можно так или иначе защититься.
Другое дело большие муравьи, те самые, которых гвинейцы называют маниоковыми, а бразильцы нарекли санбасами. Это, пожалуй, самые грозные и опасные из существующих на земле насекомых. Не менее прожорливые, чем алжирская саранча, санбасы рады любой растительности, губя все на своем пути, будь то живой лес, валежник, саваннаnote 150 или плантация.
Но самое страшное, что они – всеядны. Их челюсти пережевывают буквально все: кожу, одежду, бумагу, навоз, табак, а главное – мясо.
Встреча с этими ордами, опустошающими все вокруг, смертельна для любого живого существа – кровожадные агрессоры в мгновение ока оставят от него один голый скелет. Для того чтобы кусочек за кусочком съесть крупного тапира, им понадобится времени меньше, чем нам для описания этой картины. Пятнадцатиметровая змея для них все равно, что земляной червяк. А ведь она способна целиком проглотить обезьяну.
Каждый муравей – частица организованной массы. Крошечные челюсти-кусачки беспрерывно что-то пережевывают, производя при этом еле заметный звук. Но когда челюстей миллиард, то впечатление такое, будто на землю разом обрушился град.
Бегство, только немедленное бегство – единственное спасение от санбасов. Даже огонь, как мы видели, не способен остановить движение многокилометровой орды.
Между тем у этих насекомых нет крыльев. Каким же образом удается им преодолевать реки, во множестве встречающиеся на пути?
Способ этот поистине замечателен и демонстрирует, чего можно достигнуть сообща.
Пятерка наших друзей и их верный пес оказались меж двух огней. Впереди – непреодолимая река. Позади – шуршащий, смертоносный рой, сплошь покрывающий землю. Еще несколько мгновений, и муравьи растерзают путешественников.
– Ну что ж! Готов ли ты, Жан-Мари, выполнить свое обещание? Думаю, время пришло.
– Но, месье, – промямлил бывший сержант, – это выше моих сил.
– Ивон!.. Мой бедный малыш. – Беник, рыдая, прижимал к груди белого как полотно мальчика, который, однако, держал себя в руках. – Гром и молния! Надо же, чтоб в такой переплет попали пловцы вроде нас!
Тем временем индеец совершенно пришел в себя. Он хладнокровно смотрел на бурлящий поток. В голове его зрел отчаянный план. Изобретательный ум вождя напряженно искал средства избежать роковой встречи. Генипа не смирился, не признал себя побежденным и даже смерть готов был встретить достойно.
Внезапно раздался дикий вопль Уаруку. Собака визжала от боли и ужаса. Муравьи впивались в ее лапы. Несчастное животное топталось на месте, вставало на задние лапы, рычало. В конце концов пес, словно бешеный, кинулся бежать вдоль берега.
Босые ноги Генипы были уже в крови. Феликс, Беник, Жан-Мари и Ивон стояли по колено в муравьином месиве. Их брюки превратились в лохмотья. Они прыгали, переступали с ноги на ногу, пот покрывал их лица. Человеческий разум не мог сделать выбор между желанием спастись от прожорливых насекомых и страхом перед стремительным водным потоком.
Вдруг все увидели собаку. Она было исчезла, да вскоре появилась снова и теперь не только верещала от боли, но и лаяла. И лай этот казался радостным.
Генипа вздрогнул, очнувшись, и крикнул:
– Бежим за Уаруку!
В этот момент совсем отчаявшийся Феликс уговаривал Жана-Мари покончить с ним.
– Попробуйте нырнуть, если хотите… Но даже я, а я неплохо плаваю, думаю, этим лишь продлю агонию.
– Месье Феликс, спасите Ивона, – вопил Беник сдавленным голосом. – Быть может, все же вплавь…
– Дядя, – прервал его мальчик, по-прежнему державшийся молодцом, – я останусь с вами… Я так хочу!
– Бежим за собакой! – еще громче повторил Генипа.
Не успев толком понять, в чем дело, ухватившись за зыбкую, призрачную надежду, все бросились бежать. Ноги несчастных были облеплены муравьями, которые впивались в кожу и пили кровь, но надо было бежать, и они бежали.
Через десять секунд, преодолев двадцать пять метров, вся компания неожиданно оказалась перед зияющей темной дырой шириной приблизительно в полтора метра. Рядом заливчато лаял Уаруку.
– Мы не умрем! – возвестил индеец, и непостижимая невозмутимость оставила его. – Мы не умрем!.. Уаруку нашел выход!
– Вовремя, что и говорить! Благодарю тебя, Господи! – вскричал Беник. – Наш приятель, кажется, оттаял, это хороший знак.
Собака скрылась в темном проходе, который шел не вертикально, подобно колодцу, а как туннель, горизонтально и походил на пасть громадного терьера. Генипа исчез в темноте. Секунду спустя раздался его крик:
– Бегите, бегите сюда!
Все колебания моментально рассеялись. Четверо французов смело вступили в темную галерею. Шагов двадцать они прошли, круто спускаясь вниз. Здесь было, пожалуй, еще темнее, чем в алмазных шахтах. Земля под ногами, к счастью, оказалась довольно ровной. Это немаловажное обстоятельство было на руку беглецам, ибо любая, самая ничтожная, преграда замедляла дело и могла привести к гибели.
Размеры туннеля, похоже, оставались неизменными. Во всяком случае, Жан-Мари, самый рослый из всех, все время ощущал макушкой земляной потолок. Ход имел полуцилиндрическую форму и был абсолютно прямой. Избавившись от ужаса неминуемой гибели и вновь обретя способность думать, европейцы удивлялись, как это здесь, в этих местах, где, быть может, и белого человека до сих пор не бывало, появилась столь точная конструкция с абсолютно правильными формами.
Самый лучший инженер, самые квалифицированные рабочие не сделали бы лучше, таким неподражаемым во всех деталях являлось это сооружение.
Генипу подобные размышления не мучили. Ему подземный ход казался обыкновенным. Индеец бежал вслед за своим псом, едва не наступая ему на лапы, чтобы не потерять из виду. За ними что есть мочи неслись Беник, Ивон, Феликс и Жан-Мари. Вскоре они почувствовали, что дышать стало легче. Струя свежего воздуха недвусмысленно доказывала, что у этого туннеля есть и другой выход.
Но далеко ли он и куда ведет?
Не окажутся ли беглецы снова во власти ненасытных насекомых, от которых только что чудом унесли ноги?
Вдруг над головами раздался зловещий шум. Можно было подумать, что наверху сразу несколько поездов несутся по рельсам с сумасшедшей скоростью.
С потолка стали падать водяные капли.
– Что за адовы приключения! – вскричал Беник, и его голос прозвучал гулко, словно собственное эхо.
– Это что, дождь? – поинтересовался Жан-Мари.
– Думаю, что там, наверху, гроза.
– Ерунда! На небе не было ни облачка.
– В таком случае, да пожрут меня муравьи…
– Эй! Не говори глупостей! Не гневи Бога! И не дразни дьявола!
– Я почему-то очень испугался, до сих пор гусиная кожа. А вы, месье Феликс, почему все время молчите?
– О! Знаете ли, мне как-то все равно. Чувствую ко всему равнодушие. Ко всему, кроме нестерпимых мучений. Любую другую смерть встретил бы спокойно.
– Ба-а! Ну-ка оставьте эти разговоры! Жизнь – хорошая штука. Тем более что мы затратили столько усилий, чтобы сохранить ее.
– Однако мне она не обещает ничего хорошего. Могу ли я забыть о своем ужасающем виде.
– Послушайте, дядя. – Ивон вмешался как нельзя вовремя. – Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что мы находимся под рекой.
– Почему ты так думаешь?
– Ведь мы очень круто шли вниз, так что должны были уже спуститься ниже уровня дна.
– Возможно!
– Затем мы прошли больше двухсот метров совершенно горизонтально, а теперь поднимаемся… Мы прошли под рекой.
– Свет, смотрите, наконец-то свет!
И действительно, в конце туннеля виднелся уголок голубого неба.
Шум постепенно стих, а подъем стал круче. Наконец они вышли из подземелья и увидели местность, как две капли воды похожую на ту, что недавно подожгли. Рядом со своим верным псом на корточках сидел Генипа и методично счищал с ноги прилипших муравьев.
Наконец и он выдохся, из последних сил сделал несколько рывков и остановил лодку у противоположного берега под живописно свисавшими над водой ветвями. Знаток кураре велел своим спутникам крепко ухватиться за ветки прибрежного кустарника, чтобы лодку не отнесло течением, а сам ушел куда-то вместе с собакой.
Минуты тянулись бесконечно. Полчаса спустя индеец бесшумно вынырнул из зарослей и тихим голосом скомандовал покинуть пирогу.
– Послушай, – удивился Жан-Мари, – если мы оставим здесь лодку, то бандиты без труда определят, где именно мы вошли в лес.
Генипа улыбнулся, слегка пожал плечами и прошептал:
– Раньше, когда Жамали жил вместе с нами, он соображал лучше. А как только вернулся к белым, поглупел, словно старая баба.
– Ладно, ладно! Так что ты собираешься делать?
– Утопить лодку, конечно.
– Точно! Как это я не догадался? Лодку на дно, и концы в воду! Кстати, а что мы будем есть? У меня в животе ветер гуляет.
– Придется убить и съесть Уаруку, – со вздохом промолвил Генипа.
– Никогда в жизни! – вскричал Ивон. – Съесть бедняжку, который так предан вам и с которым я уже почти подружился? Лучше умереть с голоду!
– Парень, пожалуй, прав, – сказал Беник. – Твой пес, приятель, стал членом нашей компании, и мы уже успели полюбить его. К тому же, кто знает, быть может, его чутье нам пригодится. Неизвестно, что для нас важнее, собачий нюх или кусок мяса.
– Как хочешь.
Если среди бела дня пробираться сквозь чащу тропического леса почти невозможно, то читателю легко представить, каково было нашим героям теперь. Ведь стояла непроглядная ночь.
Силы беглецов подходили к концу, и несмотря на все старания Жана-Мари, который всячески пытался ободрить друзей, им удалось пройти всего двести метров.
Надо сказать, что в девственном лесу индеец и его собака оказались как нельзя кстати. Белых людей здесь на каждом шагу поджидали самые невероятные опасности, и, не будь рядом этих двоих, один Бог знает, чем окончился бы их путь.
Отважный Уаруку возглавлял процессию. Он бежал абсолютно беззвучно и за все время ни разу не зарычал, не залаял. Генипа сумел объяснить ему, что надо вести себя тихо. Пес оказался отличным поводырем. Он не позволял колонне отставать ни на шаг, все время принюхивался, прислушивался, замирал у каждого подозрительного дерева: то ствол изогнулся подобно человеческой фигуре, то огромные крючковатые корни напоминали притаившегося индейца. След в след за собакой шел Генипа, держа за руку Беника. За спиной матроса то и дело спотыкался и бурчал что-то Синий человек, которого, по обыкновению, мучил жестокий голод. Ивон не терял самообладания и жизнерадостности. Замыкал шествие Жан-Мари.
Никто не отставал, все держались за руки и двигались вперед медленно, но верно.
Внезапно собака остановилась. Генипа пошарил по земле палкой и почувствовал, что почва под ногами расползается, как жидкая каша. Уаруку не ошибся: дальше была зыбь, одно из тех зловонных болотистых озер, какие во множестве затеряны в этой экваториальной глуши. Достаточно одной минуты, и человек исчезал в таком озере без следа.
Пришлось поворачивать, делать большой крюк, чтобы обогнуть страшное место.
Вдруг собака глухо зарычала. Смышленая и хорошо обученная, она не залаяла, но тяжело задышала.
Послышался легкий шорох, едва уловимый шелест, как будто кто-то повторял без конца «з-з-з-з».
– Буасиненгаnote 146, – невозмутимо проговорил Генипа.
При этих словах Жана-Мари бросило в дрожь. Он даже не смог скрыть своего страха.
– Что происходит? – спросил Беник.
– Гремучая змея откладывает яйца… Худая встреча!
– Она может напасть, укусить кого-то из нас?
– Нет! Скажите спасибо этому чудесному псу. Он предупредил нас. Слава Богу, никто не наступил на нее.
И так продолжалось все время. То то, то другое. Дальше – больше.
– А это что? – спросил Синий человек, когда они вновь остановились.
– Черепаха, – весело отозвался индеец.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Беник.
– Уаруку остановил ее и перевернул на спину.
– Невероятно! – удивился Синий человек, ведь Генипа ничего не мог видеть в темноте.
– Да-да, – подтвердил Жан-Мари. – Здешние собаки, преследуя какого-нибудь зверька, не брезгуют и черепахами. Они очень ловко лапой переворачивают их на спину и зовут хозяина полюбоваться на эту картину. Черепахи, запеченные в собственном панцире, – это очень вкусно.
– Скажите хотя бы, какой она величины? Я как-то в Париже видел этих тварей у одного торговца, но они не вызвали у меня аппетита.
– Они довольно крупные, и, если не ошибаюсь, нам будет чем поживиться. Их здесь, очевидно, много.
– Неужели? А почему вам так кажется?
– А вы принюхайтесь! Чувствуете приятный запах от земли? Тут целый ковер цветов.
– Разве вы видите цветы?
– Нет, но я чувствую запах. Черепахи очень любят лакомиться этими растениями, собираются под деревьями, чтобы поесть вволю… Эй! Генипа! Ну, что, много их там?
– Слишком много!
– Прекрасно! Что ты собираешься делать?
– Рубить ветки, разводить костер, жарить черепах, есть их.
– Прямо сейчас?
– А когда же? Мы умрем с голоду. Надо есть.
– Но как развести огонь?
– Прежде чем потопить пирогу, я забрал из нее огненную сумку.
– Ты гений, дружище!
Индеец наломал хвойных веток, находя их на ощупь и по запаху. Затем аккуратно собрал и сложил в кучу. Так же аккуратно и обстоятельно развел огонь.
Вскоре пламя разгорелось и весело заплясало во тьме. Дрова потрескивали, распространяя по всей округе приятный хвойный аромат.
– Однако, – не без основания заметил Жан-Мари, – костер может привлечь внимание.
– Голодные мы никуда не годимся. Надо быстрее поесть, – настаивал Знаток кураре. – Вряд ли они ищут нас до сих пор.
Подумав, Генипа с необыкновенной ловкостью перенес костер на другое место. Теперь стволы громадных деревьев заслоняли огонь, и со стороны реки его не было видно.
Вот уже дюжина черепах жарится на костре. Агония длилась недолго. Панцири раздулись, и их содержимое закипело, словно в кастрюле. Вкусно запахло жареным. Рядом сидел Уаруку. Он важно наблюдал за происходящим и жадно облизывался.
Феликса голод уже доконал. Он нетерпеливо подкрался к огню и потянул носом. В свете костра его стало хорошо видно.
И тут Генипа, который до этого момента не видел белого вождя, подскочил, словно ошпаренный.
– Ой! – закричал он в ужасе. – Этот человек синий!
– Увы! Это так, мой бедный друг, – смущенно отозвался Обертен.
– Вы не белый!.. Почему синий?
– Он такой же белый, как и мы, – вмешался в разговор Жан-Мари, – но приблизительно три луны тому назад с ним случилось несчастье…
– Несчастье? Да это же колдовство!
– Ну, пусть колдовство, если тебе так больше нравится.
– А белый человек не знает, кто его околдовал?
– Нет. А какое это имеет значение?
– Большое значение! Его надо найти, убить, съесть.
– Черт возьми! – возопил парижанин. – Как же меня измучил голод и эта болезнь!
– Ах, месье Феликс, – не выдержал Ивон. – если бы я мог оказаться на вашем месте!
– Что ты, малыш! Не надо так говорить! И вообще – давайте больше не будем об этом, друзья мои. Мне кажется, что черепахи уже готовы. Приступим!
– Приступим! – дружно согласились остальные. А все еще не пришедший в себя Генипа принялся раздавать жаркое, открывая ножом панцири. Время от времени он бросал на Синего человека удивленные взгляды.
Поджаренные на костре черепахи – это ни с чем не сравнимое лакомство. Особенно если вокруг благоухают цветы и на деревьях полным-полно диковинных плодов.
Беглецам пришлось обходиться без хлеба, без соли и даже без вилок. Зато у каждого была своя тарелка, слишком горячая, правда. Это не давало расслабиться и отдаться блаженству.
Черепашье мясо оказалось очень сытным. Изголодавшиеся быстро управились с ним, легко орудуя ножами. Они непрерывно жевали в течение четверти часа. Не забыли и Уаруку. Ему тоже досталась черепаха. Хозяин заботливо вскрыл ее панцирь ножом и только тогда бросил собаке. Пес не отставал от своих сотрапезников.
К несчастью, нечем было утолить жажду. Оставалось потерпеть до следующей стоянки. Быть может, там будет ручей.
И вот ужин закончен. Силы вернулись, как по волшебству. Ночь на исходе. В путь!
Четвероногий проводник окинул взглядом команду; выстроившись друг за другом, друзья пустились в путь, навстречу приключениям.
Наконец страшная ночь оказалась позади. А вместе с ней и все переживания. Все целы и невредимы – это главное.
Теперь можно было бы и поспать. Беглецы так устали, что двое: Феликс и Ивон – еле передвигали ноги, на каждом шагу спотыкались, вздрагивали, и головы их падали на грудь. Если бы не поддержка Беника и Жана-Мари, юнга и бакалейщик наверняка повалились бы на землю.
– Эх!.. – протянул индеец. – Придется делать остановку.
– Конечно! – подхватил боцман. – Смотри, месье Феликс и Ивон не могут идти дальше. Да и мы не многим лучше. Надо лечь в дрейф.
– Ты с ума сошел! – прервал его Жан-Мари. – Генипа едва понимает по-французски, а ты к нему со своими матросскими штучками…
– Ну, так объясни…
Однако Знаток кураре, казалось, в этот момент никого не слышал. Лицо его напряглось, он явно был чем-то обеспокоен.
– Что еще случилось?
– Бежать!.. Бежать!..
– Как бежать? Мы просим тебя об отдыхе, а ты нам предлагаешь заняться бегом?
– Бежать! – Голос индейца заставил всех вздрогнуть.
Сказав это, он бросился вперед, поманив собаку.
Было ясно: их подстерегает смертельная опасность. Только она могла так напугать Генипу. Трое мужчин и мальчик, которые минуту назад не в состоянии были двигаться, сделав невероятное усилие, кинулись вслед за ним.
Они пробежали метров четыреста и остановились, обливаясь потом, едва переводя дыхание.
– Слушайте! – Вождь урити не шевелился.
Из леса доносился непрерывный, сильный гул.
– Смотрите-ка, – воскликнул Беник, неисправимый болтун, – можно подумать, что там идет град.
Более точного выражения нельзя было и найти. Это мерное постукивание тревожило слух Генипы и пугало его все больше.
– Вперед! Бежать! – в ужасе крикнул он.
– Гром и молния! Да что, в конце концов, происходит?
– Это муравьи. – Индеец едва шевелил губами.
– Муравьи! – испуганно повторил Жан-Мари.
– Ну и что? Вы испугались муравьев?
– Именно…
– Мы несемся как угорелые только для того, чтобы спастись от жалких насекомых? Они что, величиной с крокодила, твои муравьи?
– Беник, ради Бога, ни слова больше… Месье Феликс, Ивон! Быстрее, друзья! Наша жизнь в опасности!
Еще один бросок – и они очутились на опушке леса. Лес кончился как-то внезапно. Дальше, почти на пятьсот метров вперед, простиралось болото.
– Бежать!.. Бежать!.. – без конца повторял индеец. Вокруг него шелестела желтая трава, высушенная безжалостным солнцем.
Бежать было некуда.
– Смотрите. – Генипа махнул рукой куда-то вдаль.
Сейчас же в ответ ему раздались четыре испуганных возгласа.
Цветущий, благоуханный, дышащий свежестью лес остался позади. Впереди же, насколько видел глаз, торчали лишь скрюченные скелеты деревьев. Но и это не все. Листва, которая минуту назад в лесу была такой живой и зеленой, здесь – мертвая, грязно-желтая – устилала непроходимые болота.
Представившаяся взору беглецов картина вызывала одновременно и удивление, и суеверный ужас.
– Муравьи… Да это же муравьи! – завопил Беник. – Их столько, сколько песчинок на пляже. И у каждого на спине листок… Что же будет?!
– Когда они догонят нас, то сожрут заживо, кусочек за кусочком. Искусав, они обчистят наши косточки так же, как обчистили деревья от листвы.
– Матерь Божья! Спасайся, кто может!
– Проклятье! Вот об этом-то Генипа и кричал нам.
– Что же делать! Господи! Что же делать?
Пока шел этот диалог, Генипа не сидел сложа руки. Он поджег траву вокруг. Затем, сделав некое подобие факелов, зажег и их, раздал каждому и велел бросать направо и налево как можно дальше.
В мгновение ока болото загорелось, словно пакля. Со всех сторон бушевало пламя, в небо поднимались клубы дыма, и шум пожара заглушил шорох мириадов муравьиных лапок.
– Быть может, огонь остановит это полчище.
– Вперед!
Близость мучительной смерти придала изможденным людям силы. Ничего не видя, ни о чем не думая, они бросились бежать.
Проклятье! Дорогу им неожиданно преградила река. Она стремительно несла свои желтые воды меж высоких, обрывистых берегов. Нырять здесь не решился бы, пожалуй, и самый искусный пловец.
Но за спиной полыхал огонь! За спиной наступали муравьи!
Языки пламени понемногу опадали. Дым становился черным. Запахло гарью. Огонь оказался бессилен перед насекомыми. Это было настоящее муравьиное наводнение. Миллиарды их погибли в огне, а новые миллиарды шли и шли по углям, по трупам себе подобных. И шествию не было конца. Черное, курящееся еще пять минут назад болото вновь зашелестело желтыми сухими листьями, неумолимо надвигавшимися на людей. Нельзя было без содрогания слышать этот звук.
Надо что-то делать. От ужасной смерти их отделяло несколько мгновений.
Первым тишину прервал Феликс.
– Я думаю, друзья, что мы пропали. Жан-Мари, ваш револьвер с вами?
– Да, месье.
– Прекрасно! Я хотел бы попросить вас об одной услуге. Ведь вы не откажете мне?
– Слово бретонца! Что нужно делать?
– Когда муравьи начнут терзать нас, я на прощание обниму всех, а потом, пожалуйста, пристрелите меня.
ГЛАВА 10
Кое-что об алжирской саранче. – Опасные малютки. – Кровожадность санбасов. – Туннель под водой. – Передышка. – Чудо-строители. – Муравьиный ход. – На пути миграции. – «Дорога Дьявола». – На верхушку дерева. – Пещера. – Над пропастью. – Головокружение. – Крикужаса. – Исчезновение Синего человека.
Одно из самых страшных бедствий Алжира – саранчаnote 147. Ежегодные набеги этих прожорливых насекомых приносят неисчислимые убытки. Казалось бы, какую опасность может представлять для человека малюсенькая летающая кобылка? Чтобы ее прокормить, достаточно одного колоска. Но стаи саранчи – это поистине катастрофа.Нашествия миллионных, миллиардных полчищ случаются в этих местах довольно часто. Там, где они прошли, не остается ни травинки, ни листочка.
Огромные стаи насекомых, словно грозовыми тучами, застилают солнце и небо. И на землю спускается тьма. В период миграцииnote 148 прожорливые твари пролетают двадцать пять – тридцать километров в день, издавая глухой, шелестящий звук, похожий на шум водопада. Саранча поднимается в воздух при свете дня, а с заходом солнца садится на землю, чтобы на рассвете вновь улететь.
Горе тому полю, где приземлилась стая. За несколько минут миллиарды челюстей уничтожат посев, как будто тут ничего никогда и не росло. Только что на этом месте зеленел луг или колосился хлеб, и вот уже насколько видит глаз, вокруг лишь серая сухая земля – настоящая пустыня. Где росли роскошные тропические деревья, останутся торчать, словно метлы, только черные обглоданные ветки.
За минуту саранча разоряет миллионы алжирцев.
Однако саранча, по крайней мере, не приносит физических страданий людям и животным. Человек рядом с ней ничем не рискует. Саранча – из убежденных вегетарианцев. Животные ее абсолютно не интересуют. Поэтому можно сказать, что при всех несчастьях, приносимых ею, алжирцам все же повезло. А вот в Новом Свете существуют другие, еще более многочисленные и опасные насекомые.
Вообще, в этой загадочной Южной Америке все необыкновенно: размеры больше, краски ярче, глушь таинственней. И даже у самых ничтожных тварей зверский темперамент. Они опасны для человека, будь он туземец или пришлый.
Кто не слышал о мучениях, которые приносят путешественникам москиты?note 149 Укусы невидимых жал настолько болезненны, что местные жители прозвали москитов «огненными мухами». А клещ? Это микроскопическое существо впивается в ноги, свободно проникает сквозь одежду, откладывает под кожей свои яйца, принося человеку невыразимые страдания. Если этого паразита вовремя не заметить, недолго и ноги лишиться.
Есть еще голубая мушка, что откладывает яйца в носоглотках спящих людей. Личинки выводятся почти сразу. Они проникают в дыхательные пути, разрушают бронхи, и бедняга погибает в ужасных муках.
А те муравьи, от чьих укусов на теле появляются волдыри, словно тебя ошпарили кипятком?..
Но от москитов еще можно спастись, прибегая к разного рода предосторожностям. Если будешь достаточно внимателен, то избежишь и встречи с клещом. И голубая мушка попадается не слишком часто, а муравей-кипяток – насекомое и вовсе редкое.
Одним словом, со всеми этими тварями человек может бороться, от всех от них можно так или иначе защититься.
Другое дело большие муравьи, те самые, которых гвинейцы называют маниоковыми, а бразильцы нарекли санбасами. Это, пожалуй, самые грозные и опасные из существующих на земле насекомых. Не менее прожорливые, чем алжирская саранча, санбасы рады любой растительности, губя все на своем пути, будь то живой лес, валежник, саваннаnote 150 или плантация.
Но самое страшное, что они – всеядны. Их челюсти пережевывают буквально все: кожу, одежду, бумагу, навоз, табак, а главное – мясо.
Встреча с этими ордами, опустошающими все вокруг, смертельна для любого живого существа – кровожадные агрессоры в мгновение ока оставят от него один голый скелет. Для того чтобы кусочек за кусочком съесть крупного тапира, им понадобится времени меньше, чем нам для описания этой картины. Пятнадцатиметровая змея для них все равно, что земляной червяк. А ведь она способна целиком проглотить обезьяну.
Каждый муравей – частица организованной массы. Крошечные челюсти-кусачки беспрерывно что-то пережевывают, производя при этом еле заметный звук. Но когда челюстей миллиард, то впечатление такое, будто на землю разом обрушился град.
Бегство, только немедленное бегство – единственное спасение от санбасов. Даже огонь, как мы видели, не способен остановить движение многокилометровой орды.
Между тем у этих насекомых нет крыльев. Каким же образом удается им преодолевать реки, во множестве встречающиеся на пути?
Способ этот поистине замечателен и демонстрирует, чего можно достигнуть сообща.
Пятерка наших друзей и их верный пес оказались меж двух огней. Впереди – непреодолимая река. Позади – шуршащий, смертоносный рой, сплошь покрывающий землю. Еще несколько мгновений, и муравьи растерзают путешественников.
– Ну что ж! Готов ли ты, Жан-Мари, выполнить свое обещание? Думаю, время пришло.
– Но, месье, – промямлил бывший сержант, – это выше моих сил.
– Ивон!.. Мой бедный малыш. – Беник, рыдая, прижимал к груди белого как полотно мальчика, который, однако, держал себя в руках. – Гром и молния! Надо же, чтоб в такой переплет попали пловцы вроде нас!
Тем временем индеец совершенно пришел в себя. Он хладнокровно смотрел на бурлящий поток. В голове его зрел отчаянный план. Изобретательный ум вождя напряженно искал средства избежать роковой встречи. Генипа не смирился, не признал себя побежденным и даже смерть готов был встретить достойно.
Внезапно раздался дикий вопль Уаруку. Собака визжала от боли и ужаса. Муравьи впивались в ее лапы. Несчастное животное топталось на месте, вставало на задние лапы, рычало. В конце концов пес, словно бешеный, кинулся бежать вдоль берега.
Босые ноги Генипы были уже в крови. Феликс, Беник, Жан-Мари и Ивон стояли по колено в муравьином месиве. Их брюки превратились в лохмотья. Они прыгали, переступали с ноги на ногу, пот покрывал их лица. Человеческий разум не мог сделать выбор между желанием спастись от прожорливых насекомых и страхом перед стремительным водным потоком.
Вдруг все увидели собаку. Она было исчезла, да вскоре появилась снова и теперь не только верещала от боли, но и лаяла. И лай этот казался радостным.
Генипа вздрогнул, очнувшись, и крикнул:
– Бежим за Уаруку!
В этот момент совсем отчаявшийся Феликс уговаривал Жана-Мари покончить с ним.
– Попробуйте нырнуть, если хотите… Но даже я, а я неплохо плаваю, думаю, этим лишь продлю агонию.
– Месье Феликс, спасите Ивона, – вопил Беник сдавленным голосом. – Быть может, все же вплавь…
– Дядя, – прервал его мальчик, по-прежнему державшийся молодцом, – я останусь с вами… Я так хочу!
– Бежим за собакой! – еще громче повторил Генипа.
Не успев толком понять, в чем дело, ухватившись за зыбкую, призрачную надежду, все бросились бежать. Ноги несчастных были облеплены муравьями, которые впивались в кожу и пили кровь, но надо было бежать, и они бежали.
Через десять секунд, преодолев двадцать пять метров, вся компания неожиданно оказалась перед зияющей темной дырой шириной приблизительно в полтора метра. Рядом заливчато лаял Уаруку.
– Мы не умрем! – возвестил индеец, и непостижимая невозмутимость оставила его. – Мы не умрем!.. Уаруку нашел выход!
– Вовремя, что и говорить! Благодарю тебя, Господи! – вскричал Беник. – Наш приятель, кажется, оттаял, это хороший знак.
Собака скрылась в темном проходе, который шел не вертикально, подобно колодцу, а как туннель, горизонтально и походил на пасть громадного терьера. Генипа исчез в темноте. Секунду спустя раздался его крик:
– Бегите, бегите сюда!
Все колебания моментально рассеялись. Четверо французов смело вступили в темную галерею. Шагов двадцать они прошли, круто спускаясь вниз. Здесь было, пожалуй, еще темнее, чем в алмазных шахтах. Земля под ногами, к счастью, оказалась довольно ровной. Это немаловажное обстоятельство было на руку беглецам, ибо любая, самая ничтожная, преграда замедляла дело и могла привести к гибели.
Размеры туннеля, похоже, оставались неизменными. Во всяком случае, Жан-Мари, самый рослый из всех, все время ощущал макушкой земляной потолок. Ход имел полуцилиндрическую форму и был абсолютно прямой. Избавившись от ужаса неминуемой гибели и вновь обретя способность думать, европейцы удивлялись, как это здесь, в этих местах, где, быть может, и белого человека до сих пор не бывало, появилась столь точная конструкция с абсолютно правильными формами.
Самый лучший инженер, самые квалифицированные рабочие не сделали бы лучше, таким неподражаемым во всех деталях являлось это сооружение.
Генипу подобные размышления не мучили. Ему подземный ход казался обыкновенным. Индеец бежал вслед за своим псом, едва не наступая ему на лапы, чтобы не потерять из виду. За ними что есть мочи неслись Беник, Ивон, Феликс и Жан-Мари. Вскоре они почувствовали, что дышать стало легче. Струя свежего воздуха недвусмысленно доказывала, что у этого туннеля есть и другой выход.
Но далеко ли он и куда ведет?
Не окажутся ли беглецы снова во власти ненасытных насекомых, от которых только что чудом унесли ноги?
Вдруг над головами раздался зловещий шум. Можно было подумать, что наверху сразу несколько поездов несутся по рельсам с сумасшедшей скоростью.
С потолка стали падать водяные капли.
– Что за адовы приключения! – вскричал Беник, и его голос прозвучал гулко, словно собственное эхо.
– Это что, дождь? – поинтересовался Жан-Мари.
– Думаю, что там, наверху, гроза.
– Ерунда! На небе не было ни облачка.
– В таком случае, да пожрут меня муравьи…
– Эй! Не говори глупостей! Не гневи Бога! И не дразни дьявола!
– Я почему-то очень испугался, до сих пор гусиная кожа. А вы, месье Феликс, почему все время молчите?
– О! Знаете ли, мне как-то все равно. Чувствую ко всему равнодушие. Ко всему, кроме нестерпимых мучений. Любую другую смерть встретил бы спокойно.
– Ба-а! Ну-ка оставьте эти разговоры! Жизнь – хорошая штука. Тем более что мы затратили столько усилий, чтобы сохранить ее.
– Однако мне она не обещает ничего хорошего. Могу ли я забыть о своем ужасающем виде.
– Послушайте, дядя. – Ивон вмешался как нельзя вовремя. – Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что мы находимся под рекой.
– Почему ты так думаешь?
– Ведь мы очень круто шли вниз, так что должны были уже спуститься ниже уровня дна.
– Возможно!
– Затем мы прошли больше двухсот метров совершенно горизонтально, а теперь поднимаемся… Мы прошли под рекой.
– Свет, смотрите, наконец-то свет!
И действительно, в конце туннеля виднелся уголок голубого неба.
Шум постепенно стих, а подъем стал круче. Наконец они вышли из подземелья и увидели местность, как две капли воды похожую на ту, что недавно подожгли. Рядом со своим верным псом на корточках сидел Генипа и методично счищал с ноги прилипших муравьев.