Страница:
— Про коня? — встрепенулся Владигор.
Резво вскочив на ноги, он подпрыгнул и ухватился за верхнюю решетку. Однако высокие борта ладьи не позволяли увидеть берег. Он только и успел рассмотреть спины борейцев, сгрудившихся у правого борта и на что-то указывающих наместнику. Громкий окрик стражника и удар древком копья по пальцам заставили его разжать руки и упасть вниз.
Потирая костяшки пальцев, Владигор обдумывал увиденное. Похоже, его первое предположение оказалось верным: с ладьи заметили Лиходея, который берегом скачет за своим плененным хозяином. Только на златогривого могли так пялиться люди наместника. Какой другой жеребец сумел бы завлечь их до такой степени, что готовы были к берегу пристать и попробовать его поймать? Глупцы! Никому еще не удавалось Лиходея на аркан взять, а те, кто пытались, калеками стали. Так что радуйтесь: Зотий, сам того не ведая, кое-кому из вас здоровье сохранил, а может, и жизнь.
Настроение княжича сразу улучшилось — не пропал его верный конь, не бросил в беде хозяина. Добрый знак! Эх, найти бы только возможность на берег выбраться. Лиходея свистнуть и — лови ветра в поле!
Чуча с нескрываемым интересом посматривал на Владигора, однако вопросов не задавал. Ждал, когда тот сам расскажет. Княжич между тем, с аппетитом дожевав лепешку, устроил проверку своему снаряжению, припрятанному в темном углу клетки.
Обломок борейского копья с острым наконечником, сыромятный ремень, которым в Замостье руки связали, глиняная миска… Да, не густо. Он оглянулся на подземельщика:
— Как считаешь, Чуча, не засиделись мы в гостях у Зотия?
— И вот с этим «оружием» ты со стражниками разделаться думаешь? — вместо ответа полюбопытствовал Чуча.
— Другого-то у нас все равно нет. Чтобы не насторожить борейцев звуком разбиваемой посуды, он завернул миску в рубашку и только после этого расколотил ее о брусья клетки. Выбрав из глиняных осколков самый подходящий, он надежно обмотал его тупой конец лоскутом, оторванным от подола рубахи. Получилось нечто напоминающее нож, во всяком случае — достаточно острое, чтобы проткнуть вражеское горло или глаз, и с тряпичной рукояткой, дабы удобно было держать.
Из ремня он сделал петлю-удавку. Тоже пригодится. При необходимости она легко превратится в пращу. Обломок копья с хорошо заточенным железным наконечником В переделке не нуждался: в рукопашной схватке, грудь в грудь, с эдаким даже сподручнее будет, чем с целым копьем.
— Ну, приятель, выбирай, какое тебе больше нравится, — сказал княжич, удовлетворенный своей работой. — Если, конечно, собираешься вместе со мной сматываться отсюда.
Поняв, что Владигор не шутит, подземелыцик присел рядом и без колебаний взял удавку, пояснив свой выбор:
— Крови не люблю, мутит меня от нее…
— А кто ее любит, кроме упырей и Климоги? — вздохнул Владигор. — Да без крови вряд ли обойдется.
— Допустим, вырвемся из клетки, с ладьи в воду сиганем, но дальше-то как? На берегу они нас, как лисят, обложат!
— Не успеют. Жеребец, которого они ловить хотели, это мой Лиходей. Нашел хозяина, умница! Он нас обоих от любой погони умчит, будь уверен.
— И все же я денек бы еще погодил. Звонка-речка неширокая, берега там поближе. А здесь мы и до берега можем не доплыть — стрелами достанут.
— Бог не выдаст — свинья не съест! Завтра после полудня, пожалуй, ладья уже мимо Заморочного леса плыть будет… Слышал о нем в своих подземельях?
— Это в котором всякая нечисть обитает? Кто ж про него не знает! Известный лесок.
— Вот именно. Он как раз на правом берегу встанет, по которому сейчас мой златогривый за ладьей скачет. Если не перехватить Лиходея, угодит он прямиком к Злой Силе. Вовек себе этого не прощу!
— Ох, князь, и что ты за человек! — рассердился Чуча. — То из-за голытьбы деревенской на мордобой нарываешься, а теперь и вовсе из-за коняги готов голову сложить.
— Не видел ты Лиходея, иначе бы не говорил так…В общем, решай. Либо вдвоем уходим, либо я один.
— Да я против разве? Хотел как лучше, но тебя, видать, не переспоришь. Когда пойдем?
— Под утро. У них самый сон будет..
— Угу, точно. У меня, кстати, тоже. — Ничего, проснешься, — заверил его Владигор. Чуча махнул рукой — дескать, снявши голову, по волосам не плачут — зарылся в свои лохмотья и тут же захрапел.
Княжич, как и обещал, растолкал его перед восходом солнца. Слабый ветерок едва колыхал парус ладьи, над рекой курился холодный утренний туман. Вокруг стояла сонная тишь…
Сунув за пояс обломок копья и зажав в зубах самодельный нож, Владигор с цепкостью кошки вскарабкался к верхней решетке. Чуть высунулся над досками палубы и огляделся, готовый в любой момент спрыгнуть назад. Возле клетки расположились два стражника. Один, кажется, дремал, подпирая спиной выступающую дад палубой часть клетки; другой, облокотившись на борт, высматривал что-то в белесом тумане. Больше поблизости никого не было.
Владигор в очередной раз возблагодарил Перуна за то, что для визита в Ладор наместник предпочел громоздкую, втрое превосходящую размерами любую синегорскую, ладью борейцев. В синегорских ладьях лишнему человеку и разместиться негде, а здесь и палуба настелена, и закутки для сна имеются, и отдельная каморка для хозяина. Но сейчас для пленников основное преимущество заморской ладьи заключалось в том, что даже недремлющее око кормчего не разглядит их за палубными надстройками, если, конечно, в полный рост не вставать.
Чурань-река в этом месте глубока и широка, кормчему у руля помощники не требуются. Потому и не кричит ему впередсмотрящий, куда ладью направлять, — сама плывет, как по скатерти, по спокойной глади великой синегорской реки…
Повиснув на левой руке, правой он стал очень осторожно сдвигать железный засов на решетке. Борейцы были столь уверены в невозможности побега из день и ночь охраняемой клетки, что не потрудились даже какой-нибудь замок навесить. Владигор это сразу приметил и весь план побега строил именно на том, что выбраться из клетки будет не слишком трудно.
Наглая уверенность борейцев в собственном превосходстве частенько оборачивалась против них. Сейчас был как раз такой случай.
Засов, подчиняясь ловким пальцам юноши, медленно выполз из деревянного гнезда. Владигор подал знак подземелыцику. Тот хотя и не слишком быстро, но все же сумел взобраться по стене и судорожно вцепился в решетку рядом с княжичем.
И в этот миг стражник, дремлющий у клетки, заворочался во сне. Его меч стукнул о палубу. Посторонний ук, раздавшийся за спиной, привлек внимание второго бтражника. Он обернулся…
Не раздумывая, Владигор вскинул свое тело вверх и вышиб решетку. Чуча, висевший на ней, кубарем полетел на палубу. В следующее мгновенье Владигор бросился на стражника, оторопело застывшего у борта. Тот успел лишь за рукоять своего меча взяться, когда острый глиняный осколок вонзился в его незащищенное горло. Захрипев, бореец рухнул к ногам юноши.
Чуча в это время пытался управиться с другим стражником. Он смог накинуть на него свою удавку, но бореец оказался опытным воякой: сразу завалился на спину и всем своим весом вдавливал коротышку в палубные доски. Владигор кинулся к ним, на ходу выдергивая из-за пояса обломок копья.
Стражник встретил его ударом ноги, однако большего ему сделать не удалось. Наконечник копья глубоко вошел в его левый глаз. Бореец дико взвыл и замертво распластался на палубе.
Освободив изрядно помятого Чучу из-под тяжелого тела, Владигор толкнул его к борту:
— В воду, быстро!
На ладье, разбуженной шумом схватки и предсмертным воплем борейца, уже поднялась тревога. К Владигору, выскочив из кормовой надстройки, устремились сразу три воина. Одного он встретил прямым коротким ударом кулака в челюсть, другому досталось локтем в переносицу. Третий, не ожидавший столь решительного отпора от совсем еще молодого парня, на несколько мгновений растерялся и отступил. Владигор воспользовался этим, чтобы выдернуть из ножен мертвого стражника меч и рвануться к борту, через который уже сиганул Чуча.
Но время, к несчастью, было упущено. На палубу высыпала сразу дюжина борейцев. Ощерившись мечами и копьями, они перекрыли ему путь к воде и заставили прижаться спиной к просмоленной стене кормовой надстройки.
— Бросай оружие! — выкрикнул старший из них.
Боковым зрением княжич заметил взметнувшийся в воздух аркан. Чуть отклонившись, он перехватил веревку и резко дернул на себя. Арканщик не удержался на ногах и шлепнулся в полный рост на палубу. Но тут же в него полетели еще два аркана. От одного он увернулся, рторой перерубил мечом. Стало очевидно, что борейцы намерены взять его живым. И это им рано или чуть позже удастся — слишком неравны силы.
Владигор не собирался облегчать им задачу. Чем дольше он отвлекает их на себя, тем больше шансов у подземелыцика добраться до берега. Княжич, конечно, не помышлял о том, что вырвавшийся на волю карлик поможет затем и своему случайному знакомцу освободиться. Просто осознание того, что хотя бы одному из них улыбнулась удача, согревало душу Владигора.
— Ну, кто посмелее, подходи! — с нарочитой издевкой произнес он, усмехаясь в лицо своим тюремщикам. — Или только с теми драться обучены, у кого руки связаны?
На поединок никто из борейцев не решался. Они предпочли осторожно и медленно подступать к Владигору, выставленными вперед копьями оттесняя его к распахнутой клетке. За их спинами испуганно мельтешил полуодетый наместник. Меч в руке пленника и два трупа на палубе, похоже, произвели на него должное впечатление…
— Эй, Зотий, штаны-то где потерял?! — продолжал насмехаться Владигор. — Или обделался с перепугу? Теперь ясно, откуда вонища!
— Что встали, сучьи дети? — не стерпев, заверещал Зотий. — Хватайте его!
Подстегнутые воплями хозяина, наемники гурьбой ринулись на юношу. Владигор, не выбирая жертвы, широко рубанул мечом и скользнул в сторону. Поскольку борейцы, разбуженные по тревоге, не успели облачиться в латы, от его удара двое сразу рухнули, обливаясь кровью, а остальные вынуждены были отпрянуть назад.
Однако положение княжича ухудшилось. Теперь он был со всех сторон окружен врагами. Дело приближалось к развязке, и, если бы не приказ, наместника взять самозванца живым, обозленные борейцы давно подняли бы его на копья.
Подчиняясь гортанному кличу старшего, они вновь бросились на Владигора. И на сей раз смогли одолеть его — не умением, так числом. Налетели всем скопом, сбили с ног, скрутили, принялись отводить на нем душу. Старший вынужден был своим же отвесить с полдюжины хороших тумаков, чтобы не забили пленника до смерти.
Княжич, распластанный на окровавленной палубе, с трудом открыл глаза. Когда способность воспринимать окружающее вернулась в его затуманенный болью разум, он вгляделся в свирепое лицо возвышающегося над ним борейца… и широко улыбнулся разбитыми губами,
— А малютка-то сбежал! Остался теперь Климога без новой потехи… Выпорет он тебя, иноземец, за ротозейство. И правильно сделает. Худые из борейцев надсмотрщики, не совладать вам с нашим народом…
— Худые или нет, это тебе, щенок, сейчас моя плетка-семихвостка расскажет! — вскипел наемник, задетый за живое.
— И ты ей, коли не хочешь в муках корчиться, быстренько ответишь, куда уродец направился и где нам его искать. Да не ошибись, а то ведь и я ошибиться могу. Удар не рассчитаю — поломаю ребра, глаза выбью, язык порву. Понял меня?
Владигор ничего не ответил. Видя, что словами пленника не запугать, бореец вынул плетку из-за сапожного голенища, размахнулся и — рухнул как подкошенный рядом с княжичем! Владигор, чуть приподняв голову, ошалело уставился на него. Бореец лежал ничком, крепко зажав в кулаке свою тяжелую пыточную плеть. Из его наголо выстриженного затылка торчал широкий синегорский нож.
5. Вновь на свободе
Резво вскочив на ноги, он подпрыгнул и ухватился за верхнюю решетку. Однако высокие борта ладьи не позволяли увидеть берег. Он только и успел рассмотреть спины борейцев, сгрудившихся у правого борта и на что-то указывающих наместнику. Громкий окрик стражника и удар древком копья по пальцам заставили его разжать руки и упасть вниз.
Потирая костяшки пальцев, Владигор обдумывал увиденное. Похоже, его первое предположение оказалось верным: с ладьи заметили Лиходея, который берегом скачет за своим плененным хозяином. Только на златогривого могли так пялиться люди наместника. Какой другой жеребец сумел бы завлечь их до такой степени, что готовы были к берегу пристать и попробовать его поймать? Глупцы! Никому еще не удавалось Лиходея на аркан взять, а те, кто пытались, калеками стали. Так что радуйтесь: Зотий, сам того не ведая, кое-кому из вас здоровье сохранил, а может, и жизнь.
Настроение княжича сразу улучшилось — не пропал его верный конь, не бросил в беде хозяина. Добрый знак! Эх, найти бы только возможность на берег выбраться. Лиходея свистнуть и — лови ветра в поле!
Чуча с нескрываемым интересом посматривал на Владигора, однако вопросов не задавал. Ждал, когда тот сам расскажет. Княжич между тем, с аппетитом дожевав лепешку, устроил проверку своему снаряжению, припрятанному в темном углу клетки.
Обломок борейского копья с острым наконечником, сыромятный ремень, которым в Замостье руки связали, глиняная миска… Да, не густо. Он оглянулся на подземельщика:
— Как считаешь, Чуча, не засиделись мы в гостях у Зотия?
— И вот с этим «оружием» ты со стражниками разделаться думаешь? — вместо ответа полюбопытствовал Чуча.
— Другого-то у нас все равно нет. Чтобы не насторожить борейцев звуком разбиваемой посуды, он завернул миску в рубашку и только после этого расколотил ее о брусья клетки. Выбрав из глиняных осколков самый подходящий, он надежно обмотал его тупой конец лоскутом, оторванным от подола рубахи. Получилось нечто напоминающее нож, во всяком случае — достаточно острое, чтобы проткнуть вражеское горло или глаз, и с тряпичной рукояткой, дабы удобно было держать.
Из ремня он сделал петлю-удавку. Тоже пригодится. При необходимости она легко превратится в пращу. Обломок копья с хорошо заточенным железным наконечником В переделке не нуждался: в рукопашной схватке, грудь в грудь, с эдаким даже сподручнее будет, чем с целым копьем.
— Ну, приятель, выбирай, какое тебе больше нравится, — сказал княжич, удовлетворенный своей работой. — Если, конечно, собираешься вместе со мной сматываться отсюда.
Поняв, что Владигор не шутит, подземелыцик присел рядом и без колебаний взял удавку, пояснив свой выбор:
— Крови не люблю, мутит меня от нее…
— А кто ее любит, кроме упырей и Климоги? — вздохнул Владигор. — Да без крови вряд ли обойдется.
— Допустим, вырвемся из клетки, с ладьи в воду сиганем, но дальше-то как? На берегу они нас, как лисят, обложат!
— Не успеют. Жеребец, которого они ловить хотели, это мой Лиходей. Нашел хозяина, умница! Он нас обоих от любой погони умчит, будь уверен.
— И все же я денек бы еще погодил. Звонка-речка неширокая, берега там поближе. А здесь мы и до берега можем не доплыть — стрелами достанут.
— Бог не выдаст — свинья не съест! Завтра после полудня, пожалуй, ладья уже мимо Заморочного леса плыть будет… Слышал о нем в своих подземельях?
— Это в котором всякая нечисть обитает? Кто ж про него не знает! Известный лесок.
— Вот именно. Он как раз на правом берегу встанет, по которому сейчас мой златогривый за ладьей скачет. Если не перехватить Лиходея, угодит он прямиком к Злой Силе. Вовек себе этого не прощу!
— Ох, князь, и что ты за человек! — рассердился Чуча. — То из-за голытьбы деревенской на мордобой нарываешься, а теперь и вовсе из-за коняги готов голову сложить.
— Не видел ты Лиходея, иначе бы не говорил так…В общем, решай. Либо вдвоем уходим, либо я один.
— Да я против разве? Хотел как лучше, но тебя, видать, не переспоришь. Когда пойдем?
— Под утро. У них самый сон будет..
— Угу, точно. У меня, кстати, тоже. — Ничего, проснешься, — заверил его Владигор. Чуча махнул рукой — дескать, снявши голову, по волосам не плачут — зарылся в свои лохмотья и тут же захрапел.
Княжич, как и обещал, растолкал его перед восходом солнца. Слабый ветерок едва колыхал парус ладьи, над рекой курился холодный утренний туман. Вокруг стояла сонная тишь…
Сунув за пояс обломок копья и зажав в зубах самодельный нож, Владигор с цепкостью кошки вскарабкался к верхней решетке. Чуть высунулся над досками палубы и огляделся, готовый в любой момент спрыгнуть назад. Возле клетки расположились два стражника. Один, кажется, дремал, подпирая спиной выступающую дад палубой часть клетки; другой, облокотившись на борт, высматривал что-то в белесом тумане. Больше поблизости никого не было.
Владигор в очередной раз возблагодарил Перуна за то, что для визита в Ладор наместник предпочел громоздкую, втрое превосходящую размерами любую синегорскую, ладью борейцев. В синегорских ладьях лишнему человеку и разместиться негде, а здесь и палуба настелена, и закутки для сна имеются, и отдельная каморка для хозяина. Но сейчас для пленников основное преимущество заморской ладьи заключалось в том, что даже недремлющее око кормчего не разглядит их за палубными надстройками, если, конечно, в полный рост не вставать.
Чурань-река в этом месте глубока и широка, кормчему у руля помощники не требуются. Потому и не кричит ему впередсмотрящий, куда ладью направлять, — сама плывет, как по скатерти, по спокойной глади великой синегорской реки…
Повиснув на левой руке, правой он стал очень осторожно сдвигать железный засов на решетке. Борейцы были столь уверены в невозможности побега из день и ночь охраняемой клетки, что не потрудились даже какой-нибудь замок навесить. Владигор это сразу приметил и весь план побега строил именно на том, что выбраться из клетки будет не слишком трудно.
Наглая уверенность борейцев в собственном превосходстве частенько оборачивалась против них. Сейчас был как раз такой случай.
Засов, подчиняясь ловким пальцам юноши, медленно выполз из деревянного гнезда. Владигор подал знак подземелыцику. Тот хотя и не слишком быстро, но все же сумел взобраться по стене и судорожно вцепился в решетку рядом с княжичем.
И в этот миг стражник, дремлющий у клетки, заворочался во сне. Его меч стукнул о палубу. Посторонний ук, раздавшийся за спиной, привлек внимание второго бтражника. Он обернулся…
Не раздумывая, Владигор вскинул свое тело вверх и вышиб решетку. Чуча, висевший на ней, кубарем полетел на палубу. В следующее мгновенье Владигор бросился на стражника, оторопело застывшего у борта. Тот успел лишь за рукоять своего меча взяться, когда острый глиняный осколок вонзился в его незащищенное горло. Захрипев, бореец рухнул к ногам юноши.
Чуча в это время пытался управиться с другим стражником. Он смог накинуть на него свою удавку, но бореец оказался опытным воякой: сразу завалился на спину и всем своим весом вдавливал коротышку в палубные доски. Владигор кинулся к ним, на ходу выдергивая из-за пояса обломок копья.
Стражник встретил его ударом ноги, однако большего ему сделать не удалось. Наконечник копья глубоко вошел в его левый глаз. Бореец дико взвыл и замертво распластался на палубе.
Освободив изрядно помятого Чучу из-под тяжелого тела, Владигор толкнул его к борту:
— В воду, быстро!
На ладье, разбуженной шумом схватки и предсмертным воплем борейца, уже поднялась тревога. К Владигору, выскочив из кормовой надстройки, устремились сразу три воина. Одного он встретил прямым коротким ударом кулака в челюсть, другому досталось локтем в переносицу. Третий, не ожидавший столь решительного отпора от совсем еще молодого парня, на несколько мгновений растерялся и отступил. Владигор воспользовался этим, чтобы выдернуть из ножен мертвого стражника меч и рвануться к борту, через который уже сиганул Чуча.
Но время, к несчастью, было упущено. На палубу высыпала сразу дюжина борейцев. Ощерившись мечами и копьями, они перекрыли ему путь к воде и заставили прижаться спиной к просмоленной стене кормовой надстройки.
— Бросай оружие! — выкрикнул старший из них.
Боковым зрением княжич заметил взметнувшийся в воздух аркан. Чуть отклонившись, он перехватил веревку и резко дернул на себя. Арканщик не удержался на ногах и шлепнулся в полный рост на палубу. Но тут же в него полетели еще два аркана. От одного он увернулся, рторой перерубил мечом. Стало очевидно, что борейцы намерены взять его живым. И это им рано или чуть позже удастся — слишком неравны силы.
Владигор не собирался облегчать им задачу. Чем дольше он отвлекает их на себя, тем больше шансов у подземелыцика добраться до берега. Княжич, конечно, не помышлял о том, что вырвавшийся на волю карлик поможет затем и своему случайному знакомцу освободиться. Просто осознание того, что хотя бы одному из них улыбнулась удача, согревало душу Владигора.
— Ну, кто посмелее, подходи! — с нарочитой издевкой произнес он, усмехаясь в лицо своим тюремщикам. — Или только с теми драться обучены, у кого руки связаны?
На поединок никто из борейцев не решался. Они предпочли осторожно и медленно подступать к Владигору, выставленными вперед копьями оттесняя его к распахнутой клетке. За их спинами испуганно мельтешил полуодетый наместник. Меч в руке пленника и два трупа на палубе, похоже, произвели на него должное впечатление…
— Эй, Зотий, штаны-то где потерял?! — продолжал насмехаться Владигор. — Или обделался с перепугу? Теперь ясно, откуда вонища!
— Что встали, сучьи дети? — не стерпев, заверещал Зотий. — Хватайте его!
Подстегнутые воплями хозяина, наемники гурьбой ринулись на юношу. Владигор, не выбирая жертвы, широко рубанул мечом и скользнул в сторону. Поскольку борейцы, разбуженные по тревоге, не успели облачиться в латы, от его удара двое сразу рухнули, обливаясь кровью, а остальные вынуждены были отпрянуть назад.
Однако положение княжича ухудшилось. Теперь он был со всех сторон окружен врагами. Дело приближалось к развязке, и, если бы не приказ, наместника взять самозванца живым, обозленные борейцы давно подняли бы его на копья.
Подчиняясь гортанному кличу старшего, они вновь бросились на Владигора. И на сей раз смогли одолеть его — не умением, так числом. Налетели всем скопом, сбили с ног, скрутили, принялись отводить на нем душу. Старший вынужден был своим же отвесить с полдюжины хороших тумаков, чтобы не забили пленника до смерти.
Княжич, распластанный на окровавленной палубе, с трудом открыл глаза. Когда способность воспринимать окружающее вернулась в его затуманенный болью разум, он вгляделся в свирепое лицо возвышающегося над ним борейца… и широко улыбнулся разбитыми губами,
— А малютка-то сбежал! Остался теперь Климога без новой потехи… Выпорет он тебя, иноземец, за ротозейство. И правильно сделает. Худые из борейцев надсмотрщики, не совладать вам с нашим народом…
— Худые или нет, это тебе, щенок, сейчас моя плетка-семихвостка расскажет! — вскипел наемник, задетый за живое.
— И ты ей, коли не хочешь в муках корчиться, быстренько ответишь, куда уродец направился и где нам его искать. Да не ошибись, а то ведь и я ошибиться могу. Удар не рассчитаю — поломаю ребра, глаза выбью, язык порву. Понял меня?
Владигор ничего не ответил. Видя, что словами пленника не запугать, бореец вынул плетку из-за сапожного голенища, размахнулся и — рухнул как подкошенный рядом с княжичем! Владигор, чуть приподняв голову, ошалело уставился на него. Бореец лежал ничком, крепко зажав в кулаке свою тяжелую пыточную плеть. Из его наголо выстриженного затылка торчал широкий синегорский нож.
5. Вновь на свободе
Что было похоже на сон: кошмарный — для борейцев, но почти сказочный — для Владигора. С гиканьем и оглушительным свистом через борта на палубу хлынула орава полуголых людей. С головы до пят мокрые, с запутавшимися в длинных волосах зелеными водорослями, они казались речными духами, пришедшими из подводных глубин покарать чужаков.
Засверкали, зазвенели клинки. Борейцы, совершенно не ожидавшие нападения, к тому же только что лишившиеся своего командира, защищались бестолково, кто как умел. Княжич сразу приметил: нападающие числом не превосходят стражу наместника, да и вооружены похуже. Однако на их стороне внезапность, безудержное нахальство и боевой азарт. Поэтому и победа достанется им.
Очень быстро борейцы были оттеснены на корму. Палуба рядом с Владигором стала скользкой от крови. Повсюду валялись тела убитых и раненых. Владигор, морщась от боли, встал на ноги. Он не собирался вмешиваться в схватку, но нужно было срочно решать: оставаться ли на ладье, дабы поблагодарить нежданных своих спасителей, или прыгать за борт, поскольку оные спасители вполне могут оказаться и новыми его тюремщиками…
Подумав, что благодарность можно будет высказать и позже, когда ситуация более или менее прояснится,он заковылял к борту.
— Куда торопишься? — раздалось вдруг за его спиной.
Владигор, словно вопрос не имел к нему ни малейшего отношения, сделал еще шаг. И сразу почувствовал упершееся промеж лопаток острие меча.
— Не терпится рыбок покормить? — поинтересовался тот же голос. — Ладно, сейчас уважу…
Юноша не стал ждать продолжения. Качнувшись корпусом влево, пяткой правой ноги в полуразвороте нанес удар в пах и, завершая разворот, ребром ладони рубанул согнувшегося человека по шее. Тот со стоном упал на колени. Княжич занес кулак над его массивным загривком, но в последний миг смутная догадка заставила его сдержаться.
Не церемонясь, он схватил человека за волосы, приподнял его голову и заглянул в искаженное болью лицо.
— Боги мои. Горбач! — воскликнул Владигор.-Вот это встреча!..
Разбойник, с трудом оправившись от полученных ударов, внимательно всмотрелся в того, кто смог поставить его на колени. Тень узнавания мелькнула в его глазах.
— Не может быть… Владий?
— Да, когда-то меня звали именно так. Теперь —Владигор.
На несколько мимолетных мгновений волна животного страха накрыла Горбача. Усилием воли подавив ее, разбойник растянул губы в подобие улыбки и произнес:
— Рад тебя видеть, парень. Окреп, возмужал… Совсем не похож стал на того мальчишку, что забрел к нам из леса.
— Разве? — с иронией ответил Владигор, примечая острым глазом, как рука разбойника постепенно продвигается к заткнутому за пояс кинжалу. — Говорят, я стал очень похож на своего отца — князя Светозора. Впрочем, ты это сходство еще четыре года назад обнаружил, так ведь? Потому и надумал меня Черному колдуну продать…
Едва Горбач коснулся рукоятки кинжала, как тут же ощутил на своем запястье железную хватку Владигора. Юноша смотрел ему прямо в глаза, и бывалый разбойник увидел в его твердом взгляде нечто такое, отчего ледяной озноб пробежал по спине и предательская слабость охватила все члены.
— Да ладно тебе, княжич, — забормотал Горбач. — Небось сам знаешь: кто старое помянет, тому глаз вон.Сколько воды с тех пор в Чурань-реке утекло! И не хотел я тебе ничего плохого, колдун обманом заставил…
Владигор понимал, что разбойник врет, однако сейчас не было времени с ним разбираться. Скорая, жестокая и кровавая схватка заканчивалась. Победители добивали борейцев, сбрасывая за борт и мертвых, и раненых, не слушая их мольбы о пощаде. К наемникам, явившимся поживиться на чужой земле, жалости у разбойников не было ни малейшей.
Пока на юношу, стоящего рядом с Горбачом, никто не обращал особого внимания. Но ясно, что скоро им заинтересуются. Лишь два-три знакомых лица заметил княжич среди разбойной ватаги, остальных он прежде не встречал. Похоже, дела у Протаса шли неплохо, во всяком случае недостатка в желающих присоединиться к речным разбойникам он не испытывал.
— А где Ждан? — спросил Владигор. — Жив ли?
— Что ему, везунчику, сделается! Жив-здоров, — поспешил заверить Горбач, радуясь, что хоть в этом нет нужды выкручиваться. — Ты разве не разглядел его? Это его нож сегодня первым был.
Он махнул кому-то рукой и крикнул:
— Эй, Мирош, быстро найди мне Ждана. Пусть сюда бежит, скажи — давнишний друг его дожидается!
Узнав о том, что Ждан здесь, что именно его нож пробил затылок командира борейцев и открыл ему путь к свободе, Владигор не мог уже просто так покинуть ладью.
Между тем к Горбачу подтащили почти обезумевшего от страха наместника Зотия. Он то визжал, брызгая слюной и суча ножками, то грозил всем жуткой карой за нападение на особо важную персону, близкую к самому князю Климоге, то сулил разбойникам золотые горы, если они сохранят ему жизнь.
Завидев своего недавнего пленника, он вдруг плюхнулся ему в ноги и заголосил:
— Не казни меня, князь Владигор! Смилуйся над недостойным рабом твоим! Не признал я тебя сначала — Нечистая Сила помутила мой разум… Теперь вижу, как жестоко я был обманут подлым Климогой. Он всех обманул, всех околдовал! Мы, слуги твои верные, погибшим тебя считали. Не знали, что боги тебя спасли. А сейчас знаем, поскольку разум наш прояснился, и только тебе, законному князю синегорскому, служить будем, аки псы преданнейшие!.. Смилуйся, князь, не отнимай жизнь у раба своего!..
Он еще долго вопил бы в том же духе, но один из разбойников, не выдержав поросячьего визга, саданул босой ногой ему в ухо. Другие, впрочем, с интересом уставились на Владигора и Горбача: мол, о чем это наместник распинался, у какого князя милости просил?
Горбач растерялся. Отвергать очевидное, заверяя людей, что Зотий просто ума лишился, было бы сейчас глупо. Хоть и разбито в кровь лицо юноши, но всякий, кто еще помнит Светозора в молодые годы, без труда и княжеского сына признает. А таких здесь двое-трое найдется, да в становище десяток, да еще Ждан про мальца из Заморочного леса наверняка расскажет.
Но ежели прилюдно назвать его законным наследником Светозора, то дальнейшее предсказать будет невозможно. Как разбойная ватага себя поведет? Кому подчиняться станет? Ведь большинство в ней нынче люди новые, недавние рыбаки и охотники, к разбойному делу примкнувшие из-за того лишь, что житья не стало от борейских налетов и разгула Климогиных слуг.
С другой стороны, может, здесь Горбачу прямая выгода? Признать князя в парне, под власть его переметнуться, надоевшего Протаса бросить, правой рукой стать у молодого атамана… Вот простит ли он былые прегрешения, забудет ли историю с Черным колдуном?
Круговорот этих мыслей замельтешил в голове опытного пройдохи, однако решиться и выбрать что-либо одно ему никак не удавалось. Слишком неожиданно объявился здесь сын Светозора, слишком туманны последствия любого шага.
— Владий, дружище! — раздался вдруг радостный Г крик. Расталкивая столпившихся возле борта людей,к Владигору бросился Ждан. — Глазам не верю, ты ли это?
Друзья крепко обнялись.
— Говорил я тебе, что обязательно встретимся, — улыбнулся княжич. — Не ошибся, как видишь.
— Слава Перуну, ты живой! А то ведь разное сказывали…
— Живой, друг, живой. И не без твоей подмоги, кстати. Меня Зотий в этой клетке Климоге в подарок вез, а тот бореец, которого ты ножом снял, запороть хотел до смерти. Так что очень вовремя ты подоспел.
Владигор повернулся к разбойникам и поклонился всем в пояс:
— Спасибо вам, люди. Всегда помнить буду, что из беды меня выручили. Срок придет — отблагодарю по-княжески…
Разбойники, молча и с некоторым замешательством наблюдавшие за Владигором и Жданом, при упоминании о княжеской награде оживились, меж ними шумок пробежал:
— Неужто сам юный князь?
— Слушай ты его больше!.. Трех самозванцев Климога вздернул, этот в четвертые метит.
— Вылитый Светозор в молодости!
— Ждан его знает. Горбач тоже, кажись… У них спросить надобно.
— Князь, Переплут меня забери, князь это!
— Не мели ерунды. Откуда ему взяться?
— И Зотий, глянь, сапоги его лижет. А до того князем Владигором величал, пощаду вымаливал.
— Нет, братва, здесь разобраться надо…
Наместник Зотий, который и в самом деле, ползая на четвереньках, пытался целовать сапоги Владигора, вдруг вскочил и рванулся куда-то в глубину ладьи, закричав на ходу:
— Я мигом, князь! Все принесу… Я все уберег!
Разбойники тут же перехватили его. Однако Владигор, догадавшись, за чем побежал Зотий, сказал:
— Не держите, пусть принесет. Куда он денется?
Горбач был поражен тем, что его люди без промедления подчинились юноше, которого впервые увидели перед собой. Словно негромкий голос его обладал над ними таинственной властью. Или сразу, еще разумом не осознав, сердцами своими угадали в нем подлинного синегорского князя?
Зотий быстро вернулся назад, с нелепой торжественностью неся в руках резную ореховую шкатулку, Вновь преклонив колени, он открыл ее перед Владигором:
— Прими, князь, знаки власти твоей. Я их от борейских ворюг припрятал, все в целости для тебя сохранил…
В шкатулке среди драгоценных камней Владигор увидел чародейский перстень, свой родовой знак на кожаном шнурочке и заговоренный охотничий нож. На душе у него потеплело, даже праведный гнев на трусливо пресмыкающегося Зотия иссяк, уступив место брезгливой снисходительности.
Забрав то, что принадлежало ему, юноша протянул шкатулку Горбачу:
— Эти камушки не у меня были взяты. Они теперь добыча всей ватаги, верно?
— Надеюсь, не только эти, — ухмыльнулся Горбач, принимая шкатулку. — Не с пустыми руками Зотий в Ладор направлялся. На ладье полно должно быть добра всяческого. Мы сейчас к берегу пристанем, все до самого донышка перетрясем…
Будто лишь теперь вспомнив о своих обязанностях, Горбач окинул взглядом столпившихся на палубе людей и рявкнул:
— Чего стоите, бездельники?! Живо на весла, пока мимо подвод не проскочили! Микош и Влас — на руль. Ждан, командуй. А я пока нашему князю помогу кровь смыть и одежку подберу получше…
Вскоре ладья причалила к дощатым мосткам, надежно укрытым от постороннего взгляда густыми заросля-: ми высокого камыша. Здесь их уже поджидали четыре подводы, на которые разбойники торопливо стали перегружать награбленное.
— За одну ездку не управимся. — Горбач не скрывал радости, осматривая тюки с мехами, набитые серебром и золотом сундуки, бочонки с вином и топленым маслом. — Богатый улов нынче!
Владигор, поглядывая на реку, спросил:
— Никак не пойму, почему ладья с таким богатством шла без надежной охраны? Неужто Зотий осмелился плыть в Ладор без сопровождения? — Ну да, осмелится он, как же! — рассмеялся Горбач. — Два больших учана с полусотней воинов следом шли, да мы их ночью попридержали немного.
— Старую обманку применил? — догадался Влади-гор. — К берегу подманил и поджег?
— Верно, только поджигать не стали — с ладьи огонь могли увидеть и на якорь встать. Мои ребятки их на камни заманили. Кормчего первого учана, он из местных, мы еще в Замостье золотишком задобрили, чтобы про опасное место помалкивал. А на другом учане бореец на руле стоял, ему секреты Чурань-реки неведомы. Надеюсь, хорошо напоролись, крепко сидят… Однако поспешать все равно надо, мало ли что случается!
— А с ладьей что делать будешь?
— Вниз по течению отгоню подальше да и запалю.
— Не жалко? Славная ладья, морская.
— На что она нам? — пожал плечами Горбач. — На шнеках всегда ходили, они ловчее, увертливей. Чего ее,борейскую, жалеть?
— Была борейская, теперь наша, — твердо произнес Владигор и обратился к подошедшему Ждану: — Сможешь ладью на реке припрятать, чтобы и чужие не нашли, и для нас под рукой была?
Ждан, подумав немного, кивнул:
— Есть местечко, никто не сунется. Русалочья протока на краю Заморочного леса. Туда и наши-то не заходят, побаиваются. Глубины для этой посудины вполне хватит.
— Отлично, Ждан. Возьми гребцов сколько нужно, отгони туда ладью и возвращайся поскорее. Нам о многом еще поговорить нужно…
И вновь Горбач ни словом, ни жестом не проявил своего отношения к тому, как решительно захватывает Владигор бразды власти в разбойной ватаге. Княжич прекрасно понимал, чего стоит Горбачу подобная невозмутимость, догадывался о сумбуре чувств в его душе. Но делал вид, что иного поведения ни для себя, ни для него не мыслит. Только так молодой властитель Синегорья и его не слишком законопослушный подданный встретились после долгих лет разлуки; один распоряжается, другой пусть без особой радости, но подчиняется его воле.
Вдруг за их спинами затрещали прибрежные кусты. Ждан, обнажив меч, мгновенно заслонил собой княжича. Горбач тоже, хотя не сдвинулся с места, выдернул кинжал из-за пояса.
— Эй-эй, полегче! — послышался знакомый голос. — Разве так лучших друзей князя Владигора встречают?
На поляну, растянув рот до ушей, выбрался Чуча, а за ним — златогривый Лиходей! Владигор бросился к ним, на ходу подземелыцика от души по плечу хлопнул (тот едва на ногах устоял!) и повис, как мальчишка, на гордо выгнутой шее своего верного скакуна.
Потирая плечо, коротышка состроил обиженную гримасу:
— Ну вот, конь ему, конечно, всего дороже. А про того, кто жеребца норовистого к хозяину вывел, он и думать забыл!
Засверкали, зазвенели клинки. Борейцы, совершенно не ожидавшие нападения, к тому же только что лишившиеся своего командира, защищались бестолково, кто как умел. Княжич сразу приметил: нападающие числом не превосходят стражу наместника, да и вооружены похуже. Однако на их стороне внезапность, безудержное нахальство и боевой азарт. Поэтому и победа достанется им.
Очень быстро борейцы были оттеснены на корму. Палуба рядом с Владигором стала скользкой от крови. Повсюду валялись тела убитых и раненых. Владигор, морщась от боли, встал на ноги. Он не собирался вмешиваться в схватку, но нужно было срочно решать: оставаться ли на ладье, дабы поблагодарить нежданных своих спасителей, или прыгать за борт, поскольку оные спасители вполне могут оказаться и новыми его тюремщиками…
Подумав, что благодарность можно будет высказать и позже, когда ситуация более или менее прояснится,он заковылял к борту.
— Куда торопишься? — раздалось вдруг за его спиной.
Владигор, словно вопрос не имел к нему ни малейшего отношения, сделал еще шаг. И сразу почувствовал упершееся промеж лопаток острие меча.
— Не терпится рыбок покормить? — поинтересовался тот же голос. — Ладно, сейчас уважу…
Юноша не стал ждать продолжения. Качнувшись корпусом влево, пяткой правой ноги в полуразвороте нанес удар в пах и, завершая разворот, ребром ладони рубанул согнувшегося человека по шее. Тот со стоном упал на колени. Княжич занес кулак над его массивным загривком, но в последний миг смутная догадка заставила его сдержаться.
Не церемонясь, он схватил человека за волосы, приподнял его голову и заглянул в искаженное болью лицо.
— Боги мои. Горбач! — воскликнул Владигор.-Вот это встреча!..
Разбойник, с трудом оправившись от полученных ударов, внимательно всмотрелся в того, кто смог поставить его на колени. Тень узнавания мелькнула в его глазах.
— Не может быть… Владий?
— Да, когда-то меня звали именно так. Теперь —Владигор.
На несколько мимолетных мгновений волна животного страха накрыла Горбача. Усилием воли подавив ее, разбойник растянул губы в подобие улыбки и произнес:
— Рад тебя видеть, парень. Окреп, возмужал… Совсем не похож стал на того мальчишку, что забрел к нам из леса.
— Разве? — с иронией ответил Владигор, примечая острым глазом, как рука разбойника постепенно продвигается к заткнутому за пояс кинжалу. — Говорят, я стал очень похож на своего отца — князя Светозора. Впрочем, ты это сходство еще четыре года назад обнаружил, так ведь? Потому и надумал меня Черному колдуну продать…
Едва Горбач коснулся рукоятки кинжала, как тут же ощутил на своем запястье железную хватку Владигора. Юноша смотрел ему прямо в глаза, и бывалый разбойник увидел в его твердом взгляде нечто такое, отчего ледяной озноб пробежал по спине и предательская слабость охватила все члены.
— Да ладно тебе, княжич, — забормотал Горбач. — Небось сам знаешь: кто старое помянет, тому глаз вон.Сколько воды с тех пор в Чурань-реке утекло! И не хотел я тебе ничего плохого, колдун обманом заставил…
Владигор понимал, что разбойник врет, однако сейчас не было времени с ним разбираться. Скорая, жестокая и кровавая схватка заканчивалась. Победители добивали борейцев, сбрасывая за борт и мертвых, и раненых, не слушая их мольбы о пощаде. К наемникам, явившимся поживиться на чужой земле, жалости у разбойников не было ни малейшей.
Пока на юношу, стоящего рядом с Горбачом, никто не обращал особого внимания. Но ясно, что скоро им заинтересуются. Лишь два-три знакомых лица заметил княжич среди разбойной ватаги, остальных он прежде не встречал. Похоже, дела у Протаса шли неплохо, во всяком случае недостатка в желающих присоединиться к речным разбойникам он не испытывал.
— А где Ждан? — спросил Владигор. — Жив ли?
— Что ему, везунчику, сделается! Жив-здоров, — поспешил заверить Горбач, радуясь, что хоть в этом нет нужды выкручиваться. — Ты разве не разглядел его? Это его нож сегодня первым был.
Он махнул кому-то рукой и крикнул:
— Эй, Мирош, быстро найди мне Ждана. Пусть сюда бежит, скажи — давнишний друг его дожидается!
Узнав о том, что Ждан здесь, что именно его нож пробил затылок командира борейцев и открыл ему путь к свободе, Владигор не мог уже просто так покинуть ладью.
Между тем к Горбачу подтащили почти обезумевшего от страха наместника Зотия. Он то визжал, брызгая слюной и суча ножками, то грозил всем жуткой карой за нападение на особо важную персону, близкую к самому князю Климоге, то сулил разбойникам золотые горы, если они сохранят ему жизнь.
Завидев своего недавнего пленника, он вдруг плюхнулся ему в ноги и заголосил:
— Не казни меня, князь Владигор! Смилуйся над недостойным рабом твоим! Не признал я тебя сначала — Нечистая Сила помутила мой разум… Теперь вижу, как жестоко я был обманут подлым Климогой. Он всех обманул, всех околдовал! Мы, слуги твои верные, погибшим тебя считали. Не знали, что боги тебя спасли. А сейчас знаем, поскольку разум наш прояснился, и только тебе, законному князю синегорскому, служить будем, аки псы преданнейшие!.. Смилуйся, князь, не отнимай жизнь у раба своего!..
Он еще долго вопил бы в том же духе, но один из разбойников, не выдержав поросячьего визга, саданул босой ногой ему в ухо. Другие, впрочем, с интересом уставились на Владигора и Горбача: мол, о чем это наместник распинался, у какого князя милости просил?
Горбач растерялся. Отвергать очевидное, заверяя людей, что Зотий просто ума лишился, было бы сейчас глупо. Хоть и разбито в кровь лицо юноши, но всякий, кто еще помнит Светозора в молодые годы, без труда и княжеского сына признает. А таких здесь двое-трое найдется, да в становище десяток, да еще Ждан про мальца из Заморочного леса наверняка расскажет.
Но ежели прилюдно назвать его законным наследником Светозора, то дальнейшее предсказать будет невозможно. Как разбойная ватага себя поведет? Кому подчиняться станет? Ведь большинство в ней нынче люди новые, недавние рыбаки и охотники, к разбойному делу примкнувшие из-за того лишь, что житья не стало от борейских налетов и разгула Климогиных слуг.
С другой стороны, может, здесь Горбачу прямая выгода? Признать князя в парне, под власть его переметнуться, надоевшего Протаса бросить, правой рукой стать у молодого атамана… Вот простит ли он былые прегрешения, забудет ли историю с Черным колдуном?
Круговорот этих мыслей замельтешил в голове опытного пройдохи, однако решиться и выбрать что-либо одно ему никак не удавалось. Слишком неожиданно объявился здесь сын Светозора, слишком туманны последствия любого шага.
— Владий, дружище! — раздался вдруг радостный Г крик. Расталкивая столпившихся возле борта людей,к Владигору бросился Ждан. — Глазам не верю, ты ли это?
Друзья крепко обнялись.
— Говорил я тебе, что обязательно встретимся, — улыбнулся княжич. — Не ошибся, как видишь.
— Слава Перуну, ты живой! А то ведь разное сказывали…
— Живой, друг, живой. И не без твоей подмоги, кстати. Меня Зотий в этой клетке Климоге в подарок вез, а тот бореец, которого ты ножом снял, запороть хотел до смерти. Так что очень вовремя ты подоспел.
Владигор повернулся к разбойникам и поклонился всем в пояс:
— Спасибо вам, люди. Всегда помнить буду, что из беды меня выручили. Срок придет — отблагодарю по-княжески…
Разбойники, молча и с некоторым замешательством наблюдавшие за Владигором и Жданом, при упоминании о княжеской награде оживились, меж ними шумок пробежал:
— Неужто сам юный князь?
— Слушай ты его больше!.. Трех самозванцев Климога вздернул, этот в четвертые метит.
— Вылитый Светозор в молодости!
— Ждан его знает. Горбач тоже, кажись… У них спросить надобно.
— Князь, Переплут меня забери, князь это!
— Не мели ерунды. Откуда ему взяться?
— И Зотий, глянь, сапоги его лижет. А до того князем Владигором величал, пощаду вымаливал.
— Нет, братва, здесь разобраться надо…
Наместник Зотий, который и в самом деле, ползая на четвереньках, пытался целовать сапоги Владигора, вдруг вскочил и рванулся куда-то в глубину ладьи, закричав на ходу:
— Я мигом, князь! Все принесу… Я все уберег!
Разбойники тут же перехватили его. Однако Владигор, догадавшись, за чем побежал Зотий, сказал:
— Не держите, пусть принесет. Куда он денется?
Горбач был поражен тем, что его люди без промедления подчинились юноше, которого впервые увидели перед собой. Словно негромкий голос его обладал над ними таинственной властью. Или сразу, еще разумом не осознав, сердцами своими угадали в нем подлинного синегорского князя?
Зотий быстро вернулся назад, с нелепой торжественностью неся в руках резную ореховую шкатулку, Вновь преклонив колени, он открыл ее перед Владигором:
— Прими, князь, знаки власти твоей. Я их от борейских ворюг припрятал, все в целости для тебя сохранил…
В шкатулке среди драгоценных камней Владигор увидел чародейский перстень, свой родовой знак на кожаном шнурочке и заговоренный охотничий нож. На душе у него потеплело, даже праведный гнев на трусливо пресмыкающегося Зотия иссяк, уступив место брезгливой снисходительности.
Забрав то, что принадлежало ему, юноша протянул шкатулку Горбачу:
— Эти камушки не у меня были взяты. Они теперь добыча всей ватаги, верно?
— Надеюсь, не только эти, — ухмыльнулся Горбач, принимая шкатулку. — Не с пустыми руками Зотий в Ладор направлялся. На ладье полно должно быть добра всяческого. Мы сейчас к берегу пристанем, все до самого донышка перетрясем…
Будто лишь теперь вспомнив о своих обязанностях, Горбач окинул взглядом столпившихся на палубе людей и рявкнул:
— Чего стоите, бездельники?! Живо на весла, пока мимо подвод не проскочили! Микош и Влас — на руль. Ждан, командуй. А я пока нашему князю помогу кровь смыть и одежку подберу получше…
Вскоре ладья причалила к дощатым мосткам, надежно укрытым от постороннего взгляда густыми заросля-: ми высокого камыша. Здесь их уже поджидали четыре подводы, на которые разбойники торопливо стали перегружать награбленное.
— За одну ездку не управимся. — Горбач не скрывал радости, осматривая тюки с мехами, набитые серебром и золотом сундуки, бочонки с вином и топленым маслом. — Богатый улов нынче!
Владигор, поглядывая на реку, спросил:
— Никак не пойму, почему ладья с таким богатством шла без надежной охраны? Неужто Зотий осмелился плыть в Ладор без сопровождения? — Ну да, осмелится он, как же! — рассмеялся Горбач. — Два больших учана с полусотней воинов следом шли, да мы их ночью попридержали немного.
— Старую обманку применил? — догадался Влади-гор. — К берегу подманил и поджег?
— Верно, только поджигать не стали — с ладьи огонь могли увидеть и на якорь встать. Мои ребятки их на камни заманили. Кормчего первого учана, он из местных, мы еще в Замостье золотишком задобрили, чтобы про опасное место помалкивал. А на другом учане бореец на руле стоял, ему секреты Чурань-реки неведомы. Надеюсь, хорошо напоролись, крепко сидят… Однако поспешать все равно надо, мало ли что случается!
— А с ладьей что делать будешь?
— Вниз по течению отгоню подальше да и запалю.
— Не жалко? Славная ладья, морская.
— На что она нам? — пожал плечами Горбач. — На шнеках всегда ходили, они ловчее, увертливей. Чего ее,борейскую, жалеть?
— Была борейская, теперь наша, — твердо произнес Владигор и обратился к подошедшему Ждану: — Сможешь ладью на реке припрятать, чтобы и чужие не нашли, и для нас под рукой была?
Ждан, подумав немного, кивнул:
— Есть местечко, никто не сунется. Русалочья протока на краю Заморочного леса. Туда и наши-то не заходят, побаиваются. Глубины для этой посудины вполне хватит.
— Отлично, Ждан. Возьми гребцов сколько нужно, отгони туда ладью и возвращайся поскорее. Нам о многом еще поговорить нужно…
И вновь Горбач ни словом, ни жестом не проявил своего отношения к тому, как решительно захватывает Владигор бразды власти в разбойной ватаге. Княжич прекрасно понимал, чего стоит Горбачу подобная невозмутимость, догадывался о сумбуре чувств в его душе. Но делал вид, что иного поведения ни для себя, ни для него не мыслит. Только так молодой властитель Синегорья и его не слишком законопослушный подданный встретились после долгих лет разлуки; один распоряжается, другой пусть без особой радости, но подчиняется его воле.
Вдруг за их спинами затрещали прибрежные кусты. Ждан, обнажив меч, мгновенно заслонил собой княжича. Горбач тоже, хотя не сдвинулся с места, выдернул кинжал из-за пояса.
— Эй-эй, полегче! — послышался знакомый голос. — Разве так лучших друзей князя Владигора встречают?
На поляну, растянув рот до ушей, выбрался Чуча, а за ним — златогривый Лиходей! Владигор бросился к ним, на ходу подземелыцика от души по плечу хлопнул (тот едва на ногах устоял!) и повис, как мальчишка, на гордо выгнутой шее своего верного скакуна.
Потирая плечо, коротышка состроил обиженную гримасу:
— Ну вот, конь ему, конечно, всего дороже. А про того, кто жеребца норовистого к хозяину вывел, он и думать забыл!