Быстров Андрей. Дороги рая

   - И объехать ее? - Джейсон недоверчиво нахмурился. - На сто процентов?
   - На сто процентов только Джонг был уверен в тепловой смерти... На девяносто пять - устраивает?
   - Нет.
   - Это стандартная безопасность пассажирского лайнера!
   - Да, - сказал Джейсон, подумав. - Другого выхода все равно не видно.
   - А куда ведет этот корд? - снова встряла Юля.
   Айсинг искренне удивился.
   - Кто же может сказать, где тебя выбросит нестабильный корд? Слава звездам, далеко отсюда. А уж там посмотрим... Настраивайся, пилот!
   - На этот раз никакой жвачки, - проговорила Юля.
   - Какой жвачки? - вновь удивился Айсинг.
   - Я хочу, - пояснила Юля, - испытать ощущения полета через корд.
   - Ты никогда не пробовала? Я думал, по молодости и глупости все пробуют. Впрочем, если тебе это нравится...
   - Я не пробовала, - просто сказала Юля, избегая развернутого ответа.
   - Первая треть корда, - Джейсон Рок не отрывался от экранов, - чистая зона, тут положимся на автоматику. Дальше - Джонг ногу сломит. Полный туман.
   - Дальше я сяду рядом с тобой, и мы справимся, - пообещал Айсинг.
   - Йеа, - подвел итоги Чак. - Урррайт...
   19
   Все четверо, включая кота Чака Берри, устроились в комфортабельных креслах в маленькой обсерватории - единственном помещении на "Крейде", которое можно было с натяжкой назвать уютным. Навигационные приборы и органы управления кораблем, которые частично дублировались здесь, привносили в обстановку механистичный оттенок. Джейсон превратил эллиптический купол потолка в сплошной монитор, где установленные снаружи многочисленные камеры воссоздавали все ими увиденное. Картина ничем не отличалась от той, какая бы предстала бы глазам наблюдателей, если бы купол обсерватории был прозрачным и возвышался над обшивкой корабля.
   Юля то зажмуривалась, то вновь не могла оторваться от завораживающего блеска миллионов звезд. Глядя на нее, Джейсон украдкой улыбался, а флаш Айсинга, которого всегда слегка раздражало откровенное человеческое простодушие, чуть искрился.
   Мерцающие из-за аберраций объективов камер космические огни переливались голубым, оранжевым, красным, желтым цветами, взмывали со всех сторон, иногда как бы зависали вблизи. Созвездия собирались в гроздья и вдруг разбрызгивались фейерверками, а порой купол заливала ненадолго сплошная чернота. В ней появлялись стремительные смерчи несущихся по кругу звезд, подобно струям воды в воздухе, сносимыми ветром.
   - Это и есть корд? - тихонько спросила Юля. - Вот так лететь, свихиваясь от скорости, среди этих звёзд?
   Флаш Айсинга стал бежевым от удивления его владельца, а Джейсон спокойно ответил:
   - Нет, это только внешняя сторона входа. Иллюзии, вызванные гравитационными искажениями.
   Задремавший в кресле Чак невнятно мяукнул во сне.
   Юля попыталась представить себе, что будет дальше с пространством и временем, но не смогла. Тревога нарастала в ней, и она чуть было не попросила у Джейсона спасительную пластинку в блестящей обёртке, однако любопытство пересилило страх. Обезумевшие созвездия сейчас напоминали ей всполохи городских реклам на Земле - на ЕЁ Земле, которая, быть может, и вовсе уже не существует.
   Потом ей точно воочию привиделся слепящий свет - о, никогда она не забудет его! - слепящий белый свет, неразрывно сцепленный со звуком сдвигающегося локомотива.
   /куда теперь?!/
   А за куполом обсерватории, за броней корпуса - ночь, не та радостная, детская, замшевая, которая кончится утром. "Это не ночь, - утешала себя Юля, - это космический день..."
   Чёрный, голодный, нескончаемый космос смотрел в её широко раскрытые глаза, готовый целиком проглотить её вместе с крошечным кораблём.
   Стало почему-то холоднее в обсерватории - скорее всего, приборы поддерживали здесь неизменную температуру, но каждой клеточкой Юля ощущала этот запредельный холод извне. Ярчайший свет - отражение ДРУГОГО, незабываемого света - хлынул с купола, съежился в холоде и растёкся абсолютной тьмой.
   - Корд, - сказал Джейсон.
   Проснулся, заворчал, беспокойно замяукал Чак. Холод в сердце Юли сменился жаром, шумело в ушах, ей казалось, что вот-вот некая неодолимая и враждебная сила разорвёт её, распылит, разнесёт на первоэлементы. Не самое приятное из предчувствий.
   Память - 3.
   Душно, тесно, кто-то открывает окно, и в вагон электрички врывается свежий ветер. Электричка давно покинула город, два часа мчится вдоль полей и лесов, пролетает над озёрами, откуда тянет затхлой водой, мокрой травой и где, наверное, поют лягушки. Напротив Юли - лысоватый мужчина с масляными глазками, он неотрывно смотрит на грудь девушки под линялой майкой и рассказывает о себе приятные, интересные вещи. Никуда от него не деться не прыгать же с поезда на ходу.
   Его лицо расплывается. Холодно, как холодно в вагоне... Десятки лиц, трудно вспомнить, из каких эпизодов Юлиной жизни они выплывают. Здесь Костя - рыжеватый, плотный, преданный.
   Нет, не выдержать.
   - Джейсон!
   Это не она крикнула, а кто-то другой, настоящий из её настоящего... Но она получила ответ.
   - Не слишком увлекайся, сопротивляйся... В первый раз это может здорово накрыть. Я бы посоветовал тебе залезть в транк.
   - Что такое транк?
   - Странное дело, - протянул Айсинг Эппл. - Ты не знаешь, как выглядит корд, что такое транк...
   - Зато я знаю, - огрызнулась Юля, - за что тебя выперли с Айсингфорса...
   - Неужели? - свысока процедил Айсинг. - Ну, так это же было в газетах...
   - Газеты тут ни при чем.
   - Смотри, как изменился цвет твоего лица, - насмешливо заметил Айсинг. - Тебе идёт. А вот и прежний цвет вернулся! Тебе стоило бы купить флаш. Так что ты там говорила о газетах?
   - Не задевай её, Айс, - пробурчал Джейсон.
   - Погодите, вы оба, - произнесла Юля с таким напряжением в голосе, что Айсинг и Джейсон молча уставились на неё. - Я думаю, я должна... Всё вам рассказать. Всё, полностью, обоим.
   - О чем это она? - поинтересовался Айсинг Эппл.
   - Юля пришла из другого мира, - сказал Джейсон.
   - Так мы все из разных миров.
   - Ты поймёшь, - Юля сжала голову ладонями. - Вы оба поймете... Точнее, увидите, а насчёт понимания... Где майндер?
   - Хочешь сделать запись? - Джейсон кивнул. - Да, так лучше. И кстати, сосредоточиться удобнее всего как раз в транке. Ничто не отвлекает.
   - Да что это за штука?!
   - Медицинская капсула. Она в пятом отсеке, я покажу... Безболезненная и безвредная инъекция секоротина, и ты расслабляешься, а машина тебя обследует и подправляет. Снимет корд-стресс, починит по мелочи, если надо... Времени хватит для записи, а заодно получишь ленту с информацией о своём здоровье.
   Юля встала и покачнулась - закружилась голова, кольнуло в сердце. Её снова атаковали призраки.
   Память - 4.
   Где Костя? Она только что позвала его завтракать, а он куда-то улизнул. Он прячется среди сверкающих труб невероятной конструкции - Башни Света, дразнит, аукает. Что за глупая игра? Какого Джонга Юля вышла за него замуж? Бледная тень обыденности... Это и есть любовь? Раньше таких вопросов не возникало. Конечно, любовь, а что же ещё, раз больше ничего нет и быть не может...
   Есть Башня Света. Что она такое, где она? И если там Костя, значит, он тоже умер? А почему "тоже"? Ах да, вспомнила Юля с облегчением, ведь я умерла. Но он - жив... Как хорошо. Вокруг мчатся прозрачные люди-звёзды, кто-то окликает Юлю, чьи-то траектории пересекаются. Белый свет пронизывает всё, обжигает несуществующие пальцы. Прибывают снизу лифты...
   Юля очнулась в объятиях Джейсона, он поддерживал её.
   - Ты чуть не упала... Не раскисай! Полчаса транка - и всё в порядке.
   Он увёл её, оставив Айсинга в одиночестве, потому что Чак увязался за ними.
   20
   В обсерваторию Джейсон вернулся довольно быстро, уложив Юлю в капсулу транка с майндером и необходимыми напутствиями. Он собирался обсудить с Айсингом некоторые технические проблемы, но пожарной спешки тут не было, и начавшийся разговор вскоре свернул с колеи формул и терминов. Обоим требовалась релаксация после ураганного побега с Лас-Вегаса, и оба инстинктивно избегали пока умственных усилий. Беседа вертелась вокруг случайных обрывков воспоминаний того и другого, не слишком конкретных, мало чем связанных между собой. Джейсон сбивчиво рассказывал то о Звёздной Гвардии, то о Земле, то об Адалионе.
   - А ты видел Императора, Джей? - спросил Айсинг с неподдельным любопытством.
   - Один раз, на параде. Не так, как тебя, но близко.
   - Какой он?
   - Не такой, как на портретах. Моложе, как-то проще... Может быть, не стоит так говорить, но мне показалось, что ему не хватает.... Ну, величия, что ли.
   - Напыщенного фанфаронства?
   - Ага, наверное, - усмехнулся Джейсон. - А как получилось, что ты не бывал на Адалионе? Тебя носило по всей Галактике, денег сколько хочешь...
   - Да, я был очень богат... Я унаследовал состояние, а торговля антиквариатом меня развлекала, когда надоела наука и прочие излишества. Потому, вероятно, и на Адалион не торопился. Чего я там не видел, благ цивилизации? Меня манила экзотика.
   - Планеты типа Лембурга? - осведомился Джейсон с простоватой улыбкой невинности.
   - Ну, не до такой же степени! На Верде был, на спутниках Горна, на Сеттаре... Вот помню, на Сеттаре, на городской площади подошла ко мне местная оборванка, нищета беспросветная, и давай меня поливать последними словами.
   - За что?
   - А так, ни с того ни с сего.
   - Думаю, ты был одет соответственно...
   - Я всегда любил хорошо одеваться, - сказал Айсинг, как о чем-то само собой разумеющемся. - Это не преступление.
   - Конечно, нет! Но сеттарианцы - злющий народ, особенно женщины... И что дальше?
   - Я ей ничего не ответил, полез в карман и дал пачку денег - кажется, тысяч пять стелларов...
   - Пять больших стиков?! - поразился Джейсон. - Учитывая сеттарианские цены... Джонг, да ты её до конца жизни обеспечил!
   - Да, тем более что конец этот не замедлил наступить.
   - То есть?
   - Она замолчала, сунула деньги в корзину и ушла. Потом я узнал, что она совсем помешалась от злобы, свела в могилу мужа и брата, а на другой день умерла.
   - На другой день?
   - Дни на Сеттаре...
   - Да, забыл... А деньги?
   - Как мне рассказали, она не потратила ни стика, припрятала где-то. Так что скорее всего гниют они в тайничке....
   - Н-да, - глубокомысленно высказался Джейсон.
   Возвратилась Юля. Она выглядела повеселевшей и посвежевшей, с майндером в левой руке и длинной бумажной лентой в правой. Чак выписывал у её ног сложные графики каких-то своих кошачьих функций.
   - Слава транку! - она помахала лентой. - Чувствую себя так, будто хорошенько выспалась.
   - А мне бы поспать или поваляться в транке не помешало, - Джейсон забрал ленту у Юли и вгляделся в колонки цифр. - О, транк считает, что ты проживёшь долго и счастливо, если будешь не слишком часто кататься на паровозах...
   - Проживу долго? - задумчиво повторила Юля со странной улыбкой. Очевидно, я всё-таки жива...
   - Что за Джонг? - удивился Айсинг Эппл.
   Юля положила майндер на круглый столик.
   - Здесь всё записано. В том числе и то, что я не договаривала тебе, Джей... Но Айс, есть деликатный момент. Я была на твоём суде, на Айсингфорсе - ты поймешь, когда посмотришь, это тут тоже записано. Но если ты думаешь, что Джею это ни к чему, я переделаю.
   Айсинг Эппл заносчиво вздёрнул подбородок.
   - Разве я недостойно вёл себя на суде?
   - Наоборот.
   - Тогда что мне скрывать?
   - Прости...
   - Стоп, стоп, стоп, - бормотал Джейсон, изучая ленту транка. - Это что такое... А, понятно. Машину сбил с толку твой маяк. Что же делать с этими маяками? Пока мы в корде, вреда от них нет, а выйдем - засигналят на всю Вселенную.
   - Попробую припомнить навыки нанотехнолога, - не очень уверенно сказал Айсинг.
   - А что это?
   - Говоря просто, перестройка материи на микроуровне. Попытаюсь превратить ваши маяки в газ, но надо действовать очень и очень осторожно, исследовать их, могут быть неприятные сюрпризы... На Сеттаре, например, преступникам такие маяки вживляют - только тронь, и голова вдребезги...
   Джейсон поёжился.
   - Надеюсь, наши благочестивцы не додумались. Ладно, потом просветишь торсионным сканером, а пока давай посмотрим Юлину запись.
   - Тебе многое будет не особенно интересно, потому что ты знаешь, предупредила Юля. - Там полно про наши с тобой приключения, для Айса.
   - Всё интересно, - возразил Джейсон. - Новое - само собой, а как ты наши подвиги разрисовала, разве не интересно?
   Он вытянул из-под крышки майндера провода, протянул Айсингу пару электродов, вторую пару прицепил к вискам. Юля помнила, что просмотр записи займет всего полсекунды, но ей было по-прежнему трудно осознать, что этот исчезающе краткий промежуток времени вмещает в себя часы и дни.
   - С ума сойти, - сказал Айсинг, снимая электроды. - Я-то думал по простоте душевной, что прилично знаю Галактику. Но твоя Башня Света...
   - Джонг знает что, - подтвердил Джейсон.
   - Значит, вы никогда не видели... Ничего подобного? - робкая надежда в сердце Юли таяла, как льдинка в жару.
   - Нет, - ответил Айсинг, а Джейсон покачал головой.
   - И мы никогда не узнаем, что со мной случилось... И где мой дом?
   - Ну, почему же, - начал утешать её Айсинг. - Если мы не видели, разве это означает, что и не увидим? Не слышали - и не услышим? Мир огромен, и вот тебе факт. Ты была там... Откуда ты пришла, потом на суде, теперь ты здесь. Если бы не суд, я мог бы ещё допустить, что у тебя...
   - Крыша поехала?
   - Что поехало?
   - Не все дома. Шарики за ролики. В общем, бред, галлюцинации.
   Айсинг слегка порозовел от смущения.
   - Вроде того. Синдром ложной памяти, и ничего обидного тут нет. Но суд никуда не денешь, я тоже там был. Да, мы не знаем, что произошло, и не можем узнать прямо сейчас. Но разве это повод к отчаянию? Возможно, разгадка у нас перед глазами, надо только внимательно смотреть...
   Пока он говорил, Джейсон сидел в кресле с отсутствующим видом, явно думая о чём-то своём и не решаясь эти мысли озвучить. Наконец он позвал:
   - Юля!
   - Что, Джей?
   - Там, в начале записи, был молодой человек, мелькнуло имя - Костя... Кто это?
   - Костя? - неожиданный вопрос Джейсона застал Юлю врасплох, настолько далеко - в световых годах! - от Кости находилось всё то, что её теперь занимало.
   - Да, Костя, - кивнул Джейсон, которого пробирала лёгкая электрическая дрожь. Что это - неужели своеобразная ревность?!
   - Да никто, - с досадой отмахнулась Юля, и у Джейсона отлегло от сердца. - Так, один там...
   Флаш Айсинга переливался радугой. Джейсон покосился на это переменчивое многоцветие и раздраженно набросился на стрэгла, пряча возникшую между ним и Юлей неловкость за показной агрессивностью.
   - Слушай, ты бы мне растолковал свою светофорскую азбуку, а то я себя чувствую дураком в академии... Вот эти джонговы разводы, они что значат?
   Айсинг посмотрел на играющий всеми цветами спектра рукав флаша.
   - Эти радуги, - он принял позу лектора, и голос его звучал по-профессорски, - отражают эмоциональную гамму одного диапазона. Сочетание цветов, интенсивность тона и чередование полос бывают различными. Конкретно то, что ты видишь - добрая дружеская ирония.
   - Ага, - подозрительно пробурчал Джейсон. - Знаю я тебя...
   - Вообще же радуги, - невозмутимо продолжал Айсинг, - могут выразить массу нюансов указанного диапазона - от ехидства до убийственного сарказма, от издёвки до шутливой подначки.
   "Указанный диапазон" без труда читался в его манере изложения во всём богатстве и блеске. Юля почувствовала, что если она немедленно не выступит с миротворческой миссией, эти двое снова поцапаются.
   - Ой, как сложно! - по подсказке женской интуиции она старалась перевести разговор из стадии пикировки в стадию обсуждения собственно темы. - Для стрэглов, конечно, просто, а для нас.... Привыкнуть надо. Да мы и видеть можем по-разному. Вот жёлтая полоска - мы с Джеем её так видим - а для тебя она, может, зелёная. И как тут договоришься?
   - Ученые этим давно занимались, - Айсингу польстил будто бы подлинный интерес Юли (впрочем, в немалой степени он и был таковым). - Установили, что у форсеров - у нас и у вас - органы восприятия работают одинаково... Ну разве оттенков мы, стрэглы, различаем побольше, если уж говорить именно о зрении. А вот дальтоники, увы, и среди нас встречаются.
   - Вашим дальтоникам, - заметила Юля, - похуже живется, чем нашим. Недоразумения, наверное, бывают.
   Джейсон решительно перевернул бумажную ленту с отчетом о Юлином здоровье, расстелил её на столе и достал из ящика карандаш.
   - Вот что, Айс. Давай диктуй.
   - Что диктовать? - не понял Айсинг.
   - Какой у тебя цвет что означает.
   - Снова в школу, пилот? Ладно, пиши... Сначала пройдемся по основному спектру. Итак, красный - гнев... Имей в виду, базовый цвет - базовая эмоция. Если хочешь до тонкостей, возьми тетрадь, и потолще.
   - Пока обойдусь, - Джейсон разрисовал ленту таблицей и поместил в ней значение красного цвета.
   - А ты бы и показывал, - попросила Юля Айсинга, который отреагировал удивленно.
   - Не могу же я разозлиться по заказу!
   - Оранжевый! - потребовал Джейсон.
   - Азарт, задор...
   - Желтый?
   - Любовь, нежность...
   - А вот на моей Земле, - заявила Юля, - считается, что подарить желтые цветы - к разлуке влюбленных... Забавно, правда? Все наоборот, но тоже о любви.
   - Это лишний раз доказывает, - наставительно изрек Айсинг Эппл, - что у вашей расы есть некоторые основания быть причисленной к сообществам разумных существ, способным к элементарному культурному развитию. И хотя академики Кэдл и Кризи упорно придерживались противоположной...
   Он ловко увернулся от пушенной в него Джейсоном жестянки из-под страйка.
   - Зеленый? - Джейсон опять занес карандаш над своей таблицей.
   - О, это сложное чувство... Досада, тоска, разочарование, отчаяние, безнадежность... Бессильная укоризна в адрес судьбы с горьковатым привкусом обреченности. В общем, Джей, такое чувство испытываешь, когда перед тобой только две дороги, и в конце первой тебя ждет любимый дядюшка-зануда со свежей порцией поучений, а в конце второй - компания голодных крейдов.
   - Обе проблемы в принципе разрешимы, с помощью лоддера.
   - Да, но когда в такой ситуации лоддера под рукой нет... Вот тут позеленеешь. Впрочем, у особо тонко организованных натур...
   - Вроде тебя, - вставил Джейсон.
   - Вроде меня, - охотно согласился Айсинг. - Так вот, у таких натур укоризна обычно бывает разбавлена изрядной долей самоиронии.
   - И какой оттенок самоирония добавляет к зеленому цвету?
   - Да никакого... Это неуловимая материя, Джей.
   - Гм... Понятно. Голубой?
   - Печаль.
   - Синий?
   - Просто дружелюбие.
   - Фиолетовый?
   - Страх.
   - Так, со спектром покончили, - Джейсон заполнил очередную графу. Что еще?
   - Много чего. Нейтральный цвет - белый, насчет белого у нас полно поговорок о философах, циниках и храбрецах... Но это всего лишь поговорки, сам понимаешь. Коричневый - неприязнь, малиновый - радость, розовый смущение, а раздражение - золотистые такие искорки. Недоумение, а иногда и растерянность - серый, скепсис и недоверие, если кто не умеет или не считает нужным их скрывать - очень темный, близко к черному. А есть ещё жемчужное воодушевление, серебристый блеск восторга, бежевое изумление, лазоревая романтическая грусть... И надежда, как морская волна на рассвете... Ты успеваешь записывать?
   - Нет, - сердито сказал Джейсон, расчерчивая вторую таблицу рядом с первой.
   Юля зачарованно смотрела на Айсинга.
   - А вот такое, - пробормотала она, - когда вы знакомитесь, когда тебе кто-нибудь нравится...
   - Флирт, - уточнил Айсинг с улыбкой. - Ну, это я могу и продемонстрировать.
   Его флаш расцвел расходящимися, взаимно перекрывающимися кругами тысяч нежнейших оттенков, и это не имело ничего общего с иронической радугой. Невольно Юля вспомнила ЗВЕНЯЩУЮ ВОЛНУ...
   - Как красиво, - шепнула она.
   - И кончается порой высылкой, - не удержался от шпильки Джейсон.
   Айсинг позволил себе остаться выше мелких обид.
   - Девушкам так хотелось выйти за меня замуж, - отозвался он с рассеянным сожалением. - Как я мог отказать? Это было бы жестоко... Ты все записал?
   - Почти.
   - Достаточно для первого урока?
   - Я же не собираю материал для диссертации... Другое подскажешь при надобности.
   - Конечно. Но если мы закончили, не заняться ли маяками?
   - Начни с меня, - сказала Юля.
   - Почему с тебя?
   - Потому что если голова Джея разлетится на куски, кто поведет корабль?
   - Логично, - усмехнулся Джейсон.
   - Ничья голова ни на что не разлетится, - заверил Айсинг Эппл. - Я проведу сканирование, и если увижу, что лучше их не трогать, то и не буду.
   - А это больно? - спросила Юля, как маленькая девочка в кресле стоматолога.
   - Очень больно, и после торсионного сканирования никто ещё не сохранил рассудок.
   - Прекрати запугивать девушку! - возмутился Джейсон. - Юля, его надо понимать с точностью до наоборот.
   - Ну, раз у меня есть доброволец. - Айсинг взглянул на Юлю, - тогда пошли...
   - Куда?
   - Удобнее всего в капсуле транка.
   Когда они ушли, Джейсон погладил Чака за ушами, вздохнул и поделился с внимательным слушателем какими-то выстраданными философскими откровениями. Так это и осталось между ними двоими - ведь Джейсона слышал только Чак, а он умел помалкивать.
   21
   Зелёный свет мерцал перед глазами Юли, он то разгорался, то ослабевал, и кроме этого света она не видела ничего. Её голову стягивала блестящая металлическая лента, усеянная зернышками крохотных устройств. Айсинг сидел рядом, перед экраном бланта, и монотонно бормотал что-то успокаивающее. За стенами тихо гудели машины, дающие кораблю жизнь и движение, звук этот был настолько неземным и настолько близким, что заставлял Юлю ощущать себя частью своего нового космоса.
   Внезапно зелёный свет сжался в ослепительную звезду, она замигала и погасла.
   - Вот и всё, - сказал Айсинг.
   Юля приподнялась на ложе транка.
   - Нет сюрпризов?
   - Теперь нет, ничего нет.
   - А когда ты удалишь маяк?
   - И маяка больше нет.
   - Вот это да! - подтянув к себе зеркало на раздвижном кронштейне, она увидела красное пятнышко на лбу, исчез даже маленький шрам после операции по вживлению маяка. - Проще пареной репы.
   - Я не знаю, что такое пареная репа, - оскорбился Айсинг, - но судя по твоей интонации, что-то незамысловатое. Так вот, тому, что я сейчас сделал, предшествовали десять лет исследований и практики.
   - Ох, прости меня, дуру! А теперь - Джей?
   Джейсон Рок уже стоял на пороге, заспанный и встрепанный.
   - Вздремнул немного, - извиняющимся тоном проговорил он. - Когда подходил, слышал - всё в порядке?
   - Да, да! - обрадовано подтвердила Юля. - Твоя очередь!
   - Не сейчас... Айс, мы подходим к опасной зоне.
   - Иду.
   Выключив аппаратуру, Айсинг последовал за Джейсоном. Юля немного задержалась, выбираясь из транка, и вошла в рубку последней.
   Айсинг молча вглядывался в колонки цифр на экранах.
   - Так, - спокойный и сосредоточенный (белый цвет флаша), он сел в кресло навигатора. - Мне понадобится вся мощность центрального бланта.
   - Получишь, - отозвался Джейсон из кресла первого пилота. - Я дам тебе всё, кроме синхронизирующих цепей и контроля эмиттеров трансгрессии.
   - Нет, ты не понял. Мне нужна ВСЯ мощность.
   - Что?! Ты хочешь, чтобы я управлял кораблём вручную - здесь, в корде? Да ты представляешь, что это такое?
   - Откуда, я не пилот... Но если у тебя есть скромное желание выжить, давай всю мощность.
   - Джонг... Но тогда имей в виду, будешь вслух считывать мне сетку.
   - Справлюсь.
   - Юля, - скомандовал Джейсон, - займи любое свободное кресло и пристегнись. Никаких посторонних реплик. Айс, я переключаю на тебя блант.
   Как пианист, он вдохновенно пробежал пальцами по клавишам. Корабль тряхнуло, вибрация усилилась, гудение перешло в дрожащий свист. Джейсон работал за пультом, отрешившись от всего прочего, напряженный, подобно натянутой струне - слишком высокой могла оказаться цена любого лишнего или недостающего движения.
   - Аномалии не вижу, - произнёс Айсинг, полностью погрузившийся в диалог с блантом.
   - Её может и совсем не быть, - Джейсон не отводил взгляда от дисплеев. - В нестабильных кордах всё возможно... Только это уж слишком хорошо.
   - Здесь, Джей! - возбужденно крикнул Айсинг. - Квадрат восемнадцать два, сектор два, радиальная скорость восемьдесят!
   - Восемьдесят, - прошептал Джейсон. - О нет, только не это... Хуже не придумаешь.
   - Сетка, Джей! Строка первая: один запятая три шесть восемь, период шестнадцать, четыре запятая...
   Айсинг выстреливал цифры в темпе пулемета - их было много, очень много, тысячи цифр, а Джейсону приходилось моментально реагировать на каждое изменение. Чистейшая кустарщина на грани импровизации, системы управления не были приспособлены для сражений с темпоральными спрутами... Но кому, кроме сумасшедших, пришло бы в голову сунуться в нестабильный корд?
   В рубке потемнело, хотя белые прямоугольные плафоны светили по-прежнему ровно. Вибрация сотрясала корабль всё сильнее и сильнее, холод пробирался внутрь, словно просачивался сквозь стены из непредставимого корд-пространства, где в обычном понимании не было ни времени, ни направлений, ни расстояний. А то, что было, взбесилось, вышло из-под контроля, нарушая физические законы, забавляясь с кораблём, как злой ребёнок с игрушкой, которую ему хочется непременно сломать. Черные торнадо метались над пультами и креслами, от стены к стене протягивались трепещущие, слабо мерцающие лиловые энергетические жгуты. То там, то тут вспыхивали с треском шаровые молнии, заводили свой жуткий хоровод. Несчастный Чак забился под кресло Юли и беспрерывно выл от ужаса.