ГЛАВА 35.
- Глянь, как засуетились, шакалы. Видать, самолет почуяли, - негромко произнес парень плотного телосложения в легкой футболке. Он кивнул головой своему соседу, сидевшему за рулем белых '' Жигулей'', на оживление таксистов у ворот войсковой части.
- Ты очень наблюдателен. Наш борт приземлился тридцать минут назад, отозвался его собеседник, одетый в потертый пиджачок. Он расслабленно сидел, одну руку бросив на руль, а другую - в открытое окно.
Солнце уже клонилось вниз, его не было видно, его желтый вечерний свет едва пробивался сквозь желтеющую листву рощицы, что росла за дорогой.
Ворота КПП распахнулись, весело переговариваясь, появились первые пассажиры, миновавшие паспортный контроль и таможню военного аэропорта Тузель. Расталкивая друг друга и выхватывая чемоданы, их обступали таксисты, предлагая услуги и напористостью не уступая московским.
- Кому прямо в аэропорт?
- Ко мне, ко мне садись! Машина, как зверь!
Парень в футболке шевельнулся, устраиваясь поудобнее, бугры мышц под футболкой прокатились и замерли, ожидая работы.
- А вот и наш, - сказал водитель и поглубже надвинул на глаза кепчонку, такую же невзрачную, как пиджак.
Через ворота вышел, чуть отстав от основной массы пассажиров, загорелый старший лейтенант, тяжело тащивший большой коричневый чемодан. Следом за ним, метрах в десяти, к автобусной остановке, заполненной такси, шел офицер в желтой летной куртке без погон, в летной фуражке. Едва заметно он кивнул в сторону старшего лейтенанта с чемоданом и направился к белым '' Жигулям''.
- Ты не ошибся? - озабоченно спросил мужчина в кепочке.
- По приметам на борту таких аж четверо. Но по паспорту - точно он. уверенно ответил ''летчик''.
- Может быть ты проверил у него документы? - вежливо съехидничал парень в футболке.
- Дурак, беззлобно отозвался '' летчик''.
Все трое молча наблюдали, как к старшему лейтенанту подскочили два таксиста, он что-то сказал и махнул рукой, направляясь в сторону желтой ''Волги''. Таксист, седоватый узбек лет сорока, предложил было чемодан положить в багажник, но старший лейтенант взял его с собой на заднее сиденье машины.
Такси тронулось с места, взяв направление от Тузеля к центру Ташкента.
- Куда он прет? - недоуменно спросил парень в футболке. Его спутники промолчали, но и их беспокоил вопрос, почему такси, не заезжая в центр, вдруг помчалось на другой конец города. Неожиданно машина затормозила, не доезжая небольшого базарчика у широкой автострады.
- Да он не так прост, - обиженно произнес парень в футболке, глядя, как из такси вышел парень в джинсах и синем батнике. Такси тут же тронулось и через минуту затерялось в потоке машин.
- Заткнись, - ответил ему водитель. - Лучше подумай, почему он без чемодана.
- Очень просто. Продал со всем содержимым. Или за хорошие деньги дал на хранение. Наверное, именно так, ведь там форма. Номер такси я записал, если что, разберемся.
- Не думаю, что это понадобится, - флегматично ответил водитель и сказал крепышу в футболке, - Пошли.
Торговля на вечернем базаре шла к концу, торговцы кое-где уже укладывали в ящики не распроданные за день фрукты и пряности. Старик-кореец , заперев в большой клети арбузы, укладывался рядом на топчане спать.
- Че он туда поперся? - буркнул парень в футболке, глядя, как тот, кто еще полчаса назад был старшим лейтенантом, направился в павильон с надписью '' Кук-су''.
- Купи семечек, а я пойду собачатинки отведаю, - мрачно сказал мужчина в кепке.
Он, сидя за неопрятным столиком, наблюдал, как парень, на котором синий батник с желтым орлом на рукаве гляделась естественнее, чем военная форма, из глубокой миски, поданной ему, выплеснул половину воды на заплеванный пол, а вместо нее налил в миску из пузатого графина уксуса, бросил пару ложек толченого перца и принялся с аппетитом есть.
Съев мясо и вермишель из миски, он бросил на стол сотенную купюру. В мгновение ока ее подхватил официант и поднес к кассе. Кассир, толстый и важный, глянул сотенную на просвет, чуть смял ее и кивнул головой, доставая сдачу из ящика кассы и что-то говоря официанту. Тот бегом подбежал к клиенту, выложил сдачу и что-то спросил. Клиент в батнике забрал две самые крупные купюры, остальные отодвинул, что-то отвечая официанту.
Минут через пять из подсобки вышел невысокий щуплый паренек и, не оглядываясь по сторонам, направился к выходу. Клиент в батнике встал и пошел вслед за ним.
- Его вон тот щенок ведет, - беспокойно сказал обладатель кепки своему напарнику, который беспечно лузгал семечки у выхода с рынка.
- Говорил я, что не такой он простой, - снова заладил крепыш.
Они пересекли улицу, пропустив дребезжащий на стыках трамвай и вышли к автобусной остановке. Белые ''Жигули'' с ''летчиком'' за рулем ехали в ста метрах сзади.
- Черт, этого нам только не хватало! - выругался мужчина в пиджаке, увидев, как вдруг худенький парнишка, а следом и тот, кого они преследовали, заскочили в обшарпанный пригородный автобус, готовый вот-вот отойти. На табличке было написано ''Ташкент - Янгибазар'' .
- А у меня нет денег на автобус, - ухмыльнулся крепыш.
- Я тебе одолжу! Побыстрее! - негромко , но зло рявкнул напарник.
... Автобус дребезжал и сотрясался на ухабах и выбоинах. Окна были то ли открыты, то ли выбиты, пол был завален шелухой от семечек. Впереди кто-то курил, пытаясь стряхивать пепел в окно. Прохладный ветерок разносил пепел по всему салону, забитому пассажирами, узлами и тюками.
В Янгибазар они прибыли, когда сумерки уже сгустились. На крыше трехэтажного здания сквозь сетку ветвей светилась неоновая надпись: ''Вода это жизнь!''
- А жизнь - это вода, - прокомментировал лозунг крепыш, поигрывая плечами и разминая мышцы.
- Да заткнись ты, - отозвался напарник, озабоченный тем, что их машины не видно, а преследуемые уходят все дальше от автобусной остановки в темноту.
- Туда! - коротко приказал он, указывая в сторону темного сквера за домом культуры, где пока еще виднелись удаляющиеся силуэты.
- О, блин! - шарахнулся в сторону крепыш, рука его невольно нырнула под футболку к животу. Из-за кустов неожиданно для них появился важного вида и огромных размеров старик-узбек в шикарном халате. На поводке он вел огромного, такого же важного, мраморного дога. Старик недружелюбно скользнул по ним взглядом и прошел мимо.
В сквер они вбежали, окончательно потеряв из виду свою цель.
- Куда?!
- Туда! - мужчина в кепке бросился бегом в сторону крохотного павильона с надписью ''Бильярдная'', кроме его светящихся окон в сквере все уже было объято тьмой. К двери они подбежали одновременно, мужчина в кепке из подполы выхватил пистолет и распахнул дверь, оставшись за нею в темноте. Вперед заскочил крепыш, в руке у него тоже был пистолет...
Посреди комнаты стоял бильярд, на зеленом сукне россыпью лежали потертые, в ссадинах и царапинах шары. На шум внезапно распахнувшейся двери медленно повернули в их сторону головы два парня. Один из них отвернулся в сторону зеленого сукна и желтых шаров, а другой, с лицом, изъеденным оспинками, уставил белые, невидящие глаза на крепыша с пистолетом.
- Нет их здесь, одни наркоманы паршивые! - крикнул крепыш и, повернувшись кругом, шагнул наружу.
Наркоман, безразлично глянувший вслед, так же остался безучастен к прогремевшему выстрелу из темноты, отбросившему крепыша назад в бильярдную...
Раздался треск кустов, а затем один за другим четыре выстрела. Тремя выстрелами ответил другой пистолет, одной пулей разбив стекло в окне бильярдной...
Парень с лицом в оспинках медленно подошел к крепышу, оттащил его за ноги чуть в сторону и прикрыл дверь. Его напарник, все это время целившийся кием по шару, наконец сделал удар, оказавшийся слишком сильным: шар перелетел через борт и со стуком упал на дощатый пол. Оба молча глядели, как шар медленно подкатился к лежащему на полу телу с окровавленной грудью и коснулся курчавой головы. Тот, что с оспинками, вдруг улыбнулся, сунул руку в карман и достал складной нож...
За разбитым окном в перестрелку двух пистолетов вдруг включился третий, послышались чьи-то крики, снова пистолетная стрельба и, наконец, итог подвела длинная автоматная очередь...
Через пару минут дверь бильярдной распахнулась также внезапно, как и минут двадцать назад. На пороге стоял парень в джинсах и синем батнике, он и несколько человек с оружием за его спиной в ужасе глядели на заляпанный кровью суконный стол, курчавую голову посередине и человека, который медленно и тщательно целился кием в мертвый глаз...
ГЛАВА 36.
Дождь барабанил в стекло, сад за окном шумел, удары миллионов крупных капель с тысячами листьев сливались в ровное и успокаивающее шипение. Дождь еще долго не кончится, с надеждой подумал Олегов, а когда кончится, я пойду в лес босыми ногами по желтеющей траве и колючей хвое...
Он шевельнулся и не почувствовал левой руки. Он осторожно, стараясь не разбудить Гаури, переложил ее голову на подушку и вытащил онемевшую руку.
Дождь начал стихать, услышав это, он поспешил встать и подойти к окну, ступая босыми ногами по прохладному полу. Ему не повезло, через несколько минут дождь совсем стих. Воздух за стеклом стал неправдоподобно прозрачным. Леса за окном не было, не было и травы, усыпанной хвоей. Были горы, после дождя вдруг угрожающе приблизившиеся, да небольшой фруктовый сад под окном. За высокой глинобитной стеной был виден другой сад, другой дом и еще сад. А дальше - серо-желтая долина, убегающая к подножьям высоких гор. Окна, смотревшие на Кабул, были с другой стороны дома.
Вряд ли в Бомбее, если я туда вообще доберусь, что-нибудь изменится, устало подумал Олегов. Как будто почуяв, что он подумал о ней, за спиной шевельнулась в постели Гаури. Он обернулся. Она лежала свернувшись калачиком, отвернувшись от него, совсем маленькая под одеялом. Он подошел к широкой кровати, ее подушка была испачкана следами туши, он понял, что Гаури плакала.
Он обошел кровать, сел рядом с ней, стал гладить по черным блестящим волосам, по смуглой щеке, еще не просохшей от слез.
- Не плачь. Почему ты плачешь?
- Я тебе не нужна.
- Почему ты так думаешь? - растерянно спросил Олегов.
- Почему ты не улетел? Тебя Маскуд заставил?
- Конечно же нет, - ответил он и потрепал ее по щеке. -Как бы он смог меня заставить? У меня был выбор и я выбрал тебя.
Гаури повернулась лицом к нему, вытерла щеку и неуверенно попросила:
- А скажи еще раз...
Олегов улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в щеку.
- Я тебя люблю. Потому и выбрал тебя.
А ведь у меня действительно не было выбора. Откуда она знает? Чует, наверное... Гаури, как будто услышав его мысли, печально улыбнулась и снова отвернулась.
Какая ей разница теперь, с досадой подумал Олегов, ведь ничего не изменить.
- Знаешь, в России есть такой цветок - ромашка...
- Ну и что? - Гаури заинтересованно подняла голову и доверчиво посмотрела на него. Так вот, девушки любят гадать на ромашке. У нее много лепестков, они отрывают по одному и приговаривают - ''любит - не любит, к сердцу прижмет - к черту пошлет...''
- Ой, у пуштунских девочек тоже такое есть, - обрадовалась Гаури, только цветок другой, а говорят они при этом другое, но похожее.
И она затараторила какую-то абракадабру.
Лишь на пятый день на вилле появился Маскуд.
Требовательно просигналила машина на воротах, поторапливая старого садовника, замешкавшегося с запором. Из серебряной ''Хонды'' тяжело вышел Маскуд, зорко глянул на окна и приветливо махнул Олегову, точно угадав, из-за какой портьеры он осторожно выглядывает.
- Плохи наши дела, Миша, - озабоченно после подчеркнуто теплого приветствия начал Макуд.
- Что, нет билетов на самолет? - насмешливо спросил Олегов, лихорадочно соображая, что же это такое случилось, что даже Маскуд опечален.
- Долетел он хорошо, и таможню прошел гладко. Но сразу за воротами его взяли под наблюдение...
- Его или меня?! - нетерпеливо перебил Олегов.
- Он сначала думал, что просто грабители охотятся за вещами и деньгами. Оказалось, что нет. Значит, тебя ждали. Хотели убить. Стреляли...
- Бред какой-то, кому я нужен?! - пробормотал Олегов и отвел глаза в сторону.
- Ну, это твое дело, - усмехнулся Маскуд. - Это твое дело, кто из-за чего на тебя обижен. Но дело вот в чем: связи нет третий день. А мы условились, что каждый день из Ташкента должен приходить сигнал.
- От меня ты что хочешь? Чтобы съездил в Ташкент разобрался?
- Не нервничай. Я обещал вас отправить, я и отправлю. Но ведь надо разобраться, верно? Ведь у него твои документы...
- Что делать?
- Подумай, как можно навести справки.
Олегов встал, нервно прошелся по комнате. Он отчетливо понял, чем грозит ему любая неприятность с двойником в Союзе, ведь чтобы не случилось с двойником - это случится со старшим лейтенантом Олеговым. Даже безбилетный проезд в трамвае мог бы кончится катастрофой.
- Ты прав. Не до отдыха сейчас. Ладно, поехали. Я переоденусь в форму и позвоню в полк. Их комендатуры, если там не наш наряд. А если наш - попробую из Бала-Хиссара, хотя там кое-кто меня знает. Поехали, пока не стемнело.
Укрывшись пледом на заднем сиденье, Олегов осторожно поглядывал на серые дувалы вдоль пестрых улиц, он снова лег, когда они проезжали переулком мимо высокой стены советского посольства, и снова выглянул, когда они выехали на проспект. Справа пронеслась чугунная ограда Кабульского зоопарка, он успел рассмотреть за решеткой грязного барана с круглыми рогами и крупную надпись на английском :'' детям - 10 афганей, взрослым - 20 афганей.''
Маскуд чуть тронул плечо водителя и тот свернул налево в переулок, затем еще раз и, наконец, въехал под арку, на которой висела вывеска '' Модерн арт галери'' - галерея современного искусства . Машина остановилась в крошечном дворике, усатый водитель в широких штанах выбежал и через несколько минут вернулся, кивая головой.
- Такси, Миша, у выхода. Надеюсь на удачу.
Олегов не ответил ему, вышел из машины и пошел сквозь арку на дорогу, оставив дверцу машины открытой.
Таксист опасливо поглядывал на него в зеркальце над заднего вида, вел машину быстро, стараясь побыстрее избавиться от странного молчаливого пассажира. Промелькнули мимо серые ворота '' пятьдесят седьмого'' полка, один, другой поворот - и они ехали уже мимо стадиона, на котором гарцевали пестро одетые всадники, тренировавшиеся к какому-то празднику. Жестом Олегов велел свернуть в переулок и остановиться метрах в тридцати за двухэтажным зданием комендатуры. От задней калитки, возле которой стоял часовой в каске и бронежилете, его заслонял туалет.
Олегов постоял, передохнул, раздосадованный, что так часто бьется сердце, и лениво, не глядя на часового, побрел к туалету. Через десять минут так же лениво он вышел, на ходу застегивая ширинку, и вдруг нос к носу столкнулся с самим комендантом Кабульского гарнизона - подполковником Деревяшкиным.
- Старлей! - громовым голосом окликнул его осанистый подполковник. - Ты знаешь, на чем засыпается половина советских разведчиков за границей?
- На чем?..
От неожиданности голос у Олегова чуть сел.
- Они выходят из туалета с не застегнутой ширинкой и застегивают ее по дороге. И вот тут-то их и вяжут!
Довольно захохотав, Деревяшкин прошел мимо, чтобы буквально через минуту загрохотать проклятиями в адрес наряда, который развел грязь в туалете.
Часовой у калитки, наблюдавший всю эту сцену, ухмыльнулся, когда Олегов проходил мимо, подыгрывая ему, Олегов ответил хмурым взглядом. Легко взбежав по лестнице на второй этаж, он сначала краем глаза глянул, кто находится в комнате дежурного по караулам. Там сидел капитан с черными петлицами и эмблемами танкиста. Он заинтересованно разглядывал огромный черный двухкассетник со множеством кнопок и рычажков.
- Вот это машина! - восхищенно сказал Олегов. - Чья?
- Комендант изъял у каких-то барыг, "Шарп-777" тысяч сорок стоит, уважительно сказал капитан.
- Я позвоню?
- Давай...
Олегов поднял трубку белого телефона ВЧ-связи, дождался ответа и попросил:
- Пожалуйста, ''Моторку'' дайте...
Дожидаясь ответа, он повернулся к капитану и сказал:
- Деревяшкин там в туалете свирепствует...
- Суки, - коротко ответил капитан, вышел в коридор и что было силы закричал - Дневальный!!!
- Але, пожалуйста, ''Моторка'', ''Розовый ''дайте! ''Розовый?'' Дежурного дай пожалуйста.
Дожидаясь ответа, Олегов размышлял, почему и кто дает позывные частям. Ну, с нашим-то полком понятно - весной аллея через полк действительно розовая от цветов на деревьях...
Чуть прерванный аппаратурой засекречивания, в трубке раздалось:
- Помощник дежурного старший лейтенант Кораблев...
- Слушай, дружище! Большая просьба к тебе, я хотел передачу в Союз отправить! Землячок у меня в вашем полку есть, должен в отпуск ехать! Мишка Олегов, может, знаешь такого?
- Вот неудача, даже неловко говорить, - неуверенно отозвался голос в трубке.
- Да что такое, неужели уехал? - встревожено спросил Олегов.
- Да нет, похуже история...
- Ладно, не тяни, что там такое случилось?
- В общем, он только до Ташкента долетел... А на второй день прямо в городе его сбила машина, белые ''Жигули''. Да не просто сбила, какие-то гады сбили, выскочили из машины, увидели, что живой, так еще и добили. Голову аж в котлету превратили...
- Откуда знаешь? - почему-то спокойным голосом спросил Олегов, Брешут, наверное..
- Брешут?... Наш мужик в Ташкент летал на опознание тела, родных-то еще нет. Он-то все и доложил, из штаба округа звонил. Рассказывал, что ни одного живого места, еле узнал, по ботинкам, наверное он ему на отпуск свои ботинки дал...
Поежась от прохладного осеннего ветерка, спокойно и не оглядываясь, Олегов вышел за ворота комендатуры, где в ожидании скорого вечера грохотала гусеницами БМП-3, готовясь занять позицию на ночь, и побрел через автостоянку к стадиону. Скользнув взглядом по улице, он увидел серебристую ''Хонду'', требовательно махнул рукой и вышел прямо на проезжую часть.
- Ты что, сумасшедший? - прошипел зло Маскуд, оглядываясь по сторонам.
- А пошел ты...
- В чем дело, Миша? - требовательно спросил Маскуд.
- Я тебе не Миша.
- Да говори же, в чем дело?!
- Мишу Олегова сбила машина в Ташкенте. Погиб, стало быть, Миша... Вот только кто теперь я?
Маскуд не ответил, он неподвижно смотрел в окно.
- Что ты не отвечаешь? Кто теперь я? Как меня зовут?!
Водитель испуганно обернулся. Маскуд же, казалось, не обратил никакого внимания на крик Олегова. Олегов притих. А ведь я теперь ему не нужен, вдруг подумал он. Остаток дороги до дома Маскуда ехали молча. Молча зашли в дом, молча пили чай, молча не глядели друг на друга, пока Маскуд, наконец, не сказал"
- Ты, конечно, понимаешь, что в Кабуле тебе больше делать нечего?!
- В твоем паршивом Бомбее мне тоже делать нечего.
Маскуд удивленно посмотрел на него:
- А Гаури? Или тебе есть куда лететь?! Я могу тебя отправить в Россию, но только с караваном, не думаю, что ты вместе с ней дойдешь. Разные люди сейчас в горах...
- Гаури ты мне специально подсунул. Ведь так?
- Предположим, так. Но оставаться я тебя не заставлял. Да и какое это имеет сейчас значение? Я тебе больше ничего предлагать не буду. Из Кабула вырваться помогу, а дальше, как знаешь, - равнодушно сказал Макуд и отвернулся к окну, за которым уже сгущались сумерки и зажигались городские огни, а где-то над горизонтом бесшумно скользнула в небо огненная струя трассеров.
Я ему не нужен, еще раз подумал Олегов и сказал:
- Вот что, раз я тебе не нужен, отправь меня
- Куда? - усмехнулся Маскуд и насмешливо посмотрел на Олегова. Он уже решил, куда отправить этого парня, сыгравшего совою роль и теперь только мешавшего ему.
- В Эр-Рияд.
- Куда?! - Маскуд изумленно посмотрел на него.
- В Эр-Рияд. Одного.
- Но почему туда?
- У меня там знакомый шейх. И еще, я хотел бы позвонить туда перед отлетом, - дерзко и с наглецой сказал Олегов.
Маскуд ошарашено глядел на него. Этот парень снова преподнес сюрприз.
- Ну ладно, какая мне разница, куда тебя отправить, - сказал Маскуд и подумал, какая мне разница как тебя отправить.
- А что, Маскуд, правда, что твоего брата наши убили? - спросил вдруг Олегов.
Маскуд подошел к креслу, тяжело опустился в него и неприязненно посмотрел на Олегова:
- Правда, под Фаррахом.
- А кто?
- Я знаю, что старший лейтенант. Такой же, как ты, десантник. Судили его потом, мне бумагу прислали, что расстреляли. Космонавты какие-то за него заступались, а все равно расстреляли. Какое тебе дело? - в глазах Маскуда вспыхнули огоньки ненависти. Олегову стало неловко за неуместное любопытство, он почувствовал и себя виноватым за трагедию, случившуюся несколько лет назад.
- Ладно, извини, - пробормотал он и подумал, а уместно ли здесь понятие прощения, и что можно простить. - Скажи лучше, когда меня отправишь?
- Не волнуйся, не задержу. Сначала местным рейсом до Кандагара, в Пакистан пойдешь с караваном, а там тебе помогут долететь до Эр-Рияда. Тебе ведь туда?
- Ага, - неуверенно ответил Олегов. Сложность предстоящего пути его пугала. Как и все советские люди, он испытывал инстинктивный трепет перед любым пересечением границы.
- Один полетишь? - усмехнулся Маскуд.
- Да...
- Ну-ну, твое дело.
Олегову показалось, что по его лицу скользнула торжествующая улыбка и тут же исчезла.
ГЛАВА 37.
Здание Кабульского аэровокзала , по размерам соответствовавшее рангу областного советского городишки, было густо забито пестрой толпой. ХАДовцы на входе с овчарками проверяли багаж и пассажиров. Обнюхала, зло рявкнув, собака и Олегова, который сгибаясь, волок за своим хозяином, высохшим и желчным стариком, тяжеленные чемоданы. Не по - афгански пахну, подумал Олегов и вспомнил полковую суку по кличке Рыжая ее наследницу по кличке Марта, которые отрабатывали свой хлеб, исправно облаивая афганцев, неосторожно проходивших мимо строя во время полкового развода.
Афганский офицер на входе подозрительно глянул на закамуфлированного под слугу-носильщика Олегова и что-то спросил. Олегов молча посмотрел на него, затем перевел взгляд на старика. Тот повернулся к офицеру и стал что-то сердито объяснять. Офицер понял , сочувственно кивнул головой и махнул рукой, разрешая пройти.
За окнами с нарастающей силой мощно прогудел маневрирующий ''Боинг''. Он должен был везти за государственный счет паломников в святой город Мекку. Скромный АН-24, на котором предстояло лететь Олегову, отправлялся вторым.
Сплавив чемоданы для проверки на ленту транспортера, Олегов скромно стал в сторону , как и положено усердному слуге. Искоса он поглядывал на толпящихся вокруг важных стариков, довольных и гордых, что им выпала честь и удача совершить с комфортом за казенный счет паломничество в святые города и после с полным правом облачиться в ослепительно белые чалмы. На входе за стеклянной дверью мелькнул и исчез Маскуд, на прощание еле заметно взмахнув рукой. Почему он меня с паломниками сразу в Саудовскую Аравию не отправил, тревожно подумал Олегов и вздрогнул от еле слышного знакомого шепота:
- Миша...
Он медленно повернулся, небрежно оглядывая зал. Конечно, это была она. У него и раньше вызывала безотчетную тревогу одна из немногих женских фигур в зале, чьи лица были глухо зашторены паранджой.
- Миша, я прошу тебя, не улетай...
Желчный старик, хозяин Олегова, подозрительно глянул на женщину, стоявшую в пол оборота к Олегову, и снова завистливо уставился на ''Боинг'' и на паломников.
- Миша, я прошу тебя, останься. Не бросай меня...
- Кто послал тебя? - еле слышно выдохнул он. Он почувствовал себя снова как бы балансирующим на лезвии, до головокружения остром. Журавль в руке или синица в небе, устало спросил он самого себя.
- Я люблю тебя... Не улетай...Если хоть чуть-чуть любишь меня...
Почему я все время кому-то что-то должен? - обречено подумал Олегов и подошел к старику. Тот беспокойно глянул на него. Олегов почтительно склонил голову, затем протянул руку и мягко, но уверено выдернул из рук старика документы, взял свой паспорт, вынул из него авиабилет с надписью ''Ариана'' и, выразительно глянув на старика, аккуратно порвал. Старик в бешенстве вытаращил глаза и ,крадучись, оглянулся по сторонам, не видел ли кто.
Олегов повернулся кругом и медленно, переступая тюки и уступая дорогу почтенным мужам, направился к выходу. Впереди метрах в пятидесяти на автостоянке он увидел серебристую ''Хонду'' Маскуда, выждал еще минуту и, когда толпа провожающих зашевелилась, услышав объявление о вылете рейса, неторопливо направился в сторону чахлого скверика...
Отрешенно он глядел в сторону летного поля. Невдалеке, виновато сгорбившись, стояла худенькая фигурка, закутанная в белую ткань...
Маскуд задумчиво глядел, сидя в машине, на взлетающий ''Боинг'' и выруливающий следом ''АН''. В руке Маскуд сжимал трубку радиотелефона...
На крыше президентского дворца озябший солдат равнодушно глянул на взлетевший самолет, поерзал на длинном зеленом ящике с ракетой ''Стрела'' и старательно стал выводить в журнале наблюдений: ''Боинг - 747'' полет горизонтальный, северо-восток, 11.40. АН-24, полет горизонтальный, северо-восток, 11.45.'' Отложив журнал, он снова принялся писать письмо маме...
С вершины одного из холмов за чертой города вдруг взмыла еле видная черточка зенитной ракеты и, чуть рыща по сторонам, устремилась к брюху ''Ана'', игнорируя яркие искры-ловушки, которые тот испуганно отбрасывал...
Толпа вокруг аэровокзала ахнула, кто-то зачастил молитву, а какая-то женщина пронзительно завизжала, когда самолет дрогнул и тяжело пошел вниз, оставляя длинный след...
Маскуд бросил трубку радиотелефона в нишу, задумчиво кивнул головой и, печально улыбаясь, дал знак водителю:'' Трогай!''
Олегов нервно хмыкнул, оглянулся по сторонам и неуверенно подошел к белой фигурке.
- Эй, Гулька, это ты, что ли?
- Я...- робко отозвалась девушка.
- Так ты что, знала, что самолет собьют?
- Что я могла сделать? - всхлипнула она.
Олегов озадаченно потер подбородок и коротенькие усы, которые Маскуд велел отпустить для маскировки и покрасить в черный цвет.
- Действительно, синица в руке...
- Что?
- Слушай, подружка, а что же ты мне сразу не сказала? Не предупредила?
Девушка еще раз всхлипнула, на мгновение примолкла, набираясь смелости, и рассудительно сказала:
- Должна же я была узнать, любишь ли ты меня? Если бы я сразу сказала, ты, конечно же, остался. Это как ромашка, помнишь, ты рассказывал, любит не любит... Ведь ты из-за меня остался, да, милый? Ведь да? Что же ты молчишь?
- Ну конечно же, - улыбнулся он невольно, вдруг подумав, что теперь ему никакие границы не помеха, и что он обязательно вернется домой, и Гаури вернет той стране, где она и должна жить...
К О Н Е Ц
- Глянь, как засуетились, шакалы. Видать, самолет почуяли, - негромко произнес парень плотного телосложения в легкой футболке. Он кивнул головой своему соседу, сидевшему за рулем белых '' Жигулей'', на оживление таксистов у ворот войсковой части.
- Ты очень наблюдателен. Наш борт приземлился тридцать минут назад, отозвался его собеседник, одетый в потертый пиджачок. Он расслабленно сидел, одну руку бросив на руль, а другую - в открытое окно.
Солнце уже клонилось вниз, его не было видно, его желтый вечерний свет едва пробивался сквозь желтеющую листву рощицы, что росла за дорогой.
Ворота КПП распахнулись, весело переговариваясь, появились первые пассажиры, миновавшие паспортный контроль и таможню военного аэропорта Тузель. Расталкивая друг друга и выхватывая чемоданы, их обступали таксисты, предлагая услуги и напористостью не уступая московским.
- Кому прямо в аэропорт?
- Ко мне, ко мне садись! Машина, как зверь!
Парень в футболке шевельнулся, устраиваясь поудобнее, бугры мышц под футболкой прокатились и замерли, ожидая работы.
- А вот и наш, - сказал водитель и поглубже надвинул на глаза кепчонку, такую же невзрачную, как пиджак.
Через ворота вышел, чуть отстав от основной массы пассажиров, загорелый старший лейтенант, тяжело тащивший большой коричневый чемодан. Следом за ним, метрах в десяти, к автобусной остановке, заполненной такси, шел офицер в желтой летной куртке без погон, в летной фуражке. Едва заметно он кивнул в сторону старшего лейтенанта с чемоданом и направился к белым '' Жигулям''.
- Ты не ошибся? - озабоченно спросил мужчина в кепочке.
- По приметам на борту таких аж четверо. Но по паспорту - точно он. уверенно ответил ''летчик''.
- Может быть ты проверил у него документы? - вежливо съехидничал парень в футболке.
- Дурак, беззлобно отозвался '' летчик''.
Все трое молча наблюдали, как к старшему лейтенанту подскочили два таксиста, он что-то сказал и махнул рукой, направляясь в сторону желтой ''Волги''. Таксист, седоватый узбек лет сорока, предложил было чемодан положить в багажник, но старший лейтенант взял его с собой на заднее сиденье машины.
Такси тронулось с места, взяв направление от Тузеля к центру Ташкента.
- Куда он прет? - недоуменно спросил парень в футболке. Его спутники промолчали, но и их беспокоил вопрос, почему такси, не заезжая в центр, вдруг помчалось на другой конец города. Неожиданно машина затормозила, не доезжая небольшого базарчика у широкой автострады.
- Да он не так прост, - обиженно произнес парень в футболке, глядя, как из такси вышел парень в джинсах и синем батнике. Такси тут же тронулось и через минуту затерялось в потоке машин.
- Заткнись, - ответил ему водитель. - Лучше подумай, почему он без чемодана.
- Очень просто. Продал со всем содержимым. Или за хорошие деньги дал на хранение. Наверное, именно так, ведь там форма. Номер такси я записал, если что, разберемся.
- Не думаю, что это понадобится, - флегматично ответил водитель и сказал крепышу в футболке, - Пошли.
Торговля на вечернем базаре шла к концу, торговцы кое-где уже укладывали в ящики не распроданные за день фрукты и пряности. Старик-кореец , заперев в большой клети арбузы, укладывался рядом на топчане спать.
- Че он туда поперся? - буркнул парень в футболке, глядя, как тот, кто еще полчаса назад был старшим лейтенантом, направился в павильон с надписью '' Кук-су''.
- Купи семечек, а я пойду собачатинки отведаю, - мрачно сказал мужчина в кепке.
Он, сидя за неопрятным столиком, наблюдал, как парень, на котором синий батник с желтым орлом на рукаве гляделась естественнее, чем военная форма, из глубокой миски, поданной ему, выплеснул половину воды на заплеванный пол, а вместо нее налил в миску из пузатого графина уксуса, бросил пару ложек толченого перца и принялся с аппетитом есть.
Съев мясо и вермишель из миски, он бросил на стол сотенную купюру. В мгновение ока ее подхватил официант и поднес к кассе. Кассир, толстый и важный, глянул сотенную на просвет, чуть смял ее и кивнул головой, доставая сдачу из ящика кассы и что-то говоря официанту. Тот бегом подбежал к клиенту, выложил сдачу и что-то спросил. Клиент в батнике забрал две самые крупные купюры, остальные отодвинул, что-то отвечая официанту.
Минут через пять из подсобки вышел невысокий щуплый паренек и, не оглядываясь по сторонам, направился к выходу. Клиент в батнике встал и пошел вслед за ним.
- Его вон тот щенок ведет, - беспокойно сказал обладатель кепки своему напарнику, который беспечно лузгал семечки у выхода с рынка.
- Говорил я, что не такой он простой, - снова заладил крепыш.
Они пересекли улицу, пропустив дребезжащий на стыках трамвай и вышли к автобусной остановке. Белые ''Жигули'' с ''летчиком'' за рулем ехали в ста метрах сзади.
- Черт, этого нам только не хватало! - выругался мужчина в пиджаке, увидев, как вдруг худенький парнишка, а следом и тот, кого они преследовали, заскочили в обшарпанный пригородный автобус, готовый вот-вот отойти. На табличке было написано ''Ташкент - Янгибазар'' .
- А у меня нет денег на автобус, - ухмыльнулся крепыш.
- Я тебе одолжу! Побыстрее! - негромко , но зло рявкнул напарник.
... Автобус дребезжал и сотрясался на ухабах и выбоинах. Окна были то ли открыты, то ли выбиты, пол был завален шелухой от семечек. Впереди кто-то курил, пытаясь стряхивать пепел в окно. Прохладный ветерок разносил пепел по всему салону, забитому пассажирами, узлами и тюками.
В Янгибазар они прибыли, когда сумерки уже сгустились. На крыше трехэтажного здания сквозь сетку ветвей светилась неоновая надпись: ''Вода это жизнь!''
- А жизнь - это вода, - прокомментировал лозунг крепыш, поигрывая плечами и разминая мышцы.
- Да заткнись ты, - отозвался напарник, озабоченный тем, что их машины не видно, а преследуемые уходят все дальше от автобусной остановки в темноту.
- Туда! - коротко приказал он, указывая в сторону темного сквера за домом культуры, где пока еще виднелись удаляющиеся силуэты.
- О, блин! - шарахнулся в сторону крепыш, рука его невольно нырнула под футболку к животу. Из-за кустов неожиданно для них появился важного вида и огромных размеров старик-узбек в шикарном халате. На поводке он вел огромного, такого же важного, мраморного дога. Старик недружелюбно скользнул по ним взглядом и прошел мимо.
В сквер они вбежали, окончательно потеряв из виду свою цель.
- Куда?!
- Туда! - мужчина в кепке бросился бегом в сторону крохотного павильона с надписью ''Бильярдная'', кроме его светящихся окон в сквере все уже было объято тьмой. К двери они подбежали одновременно, мужчина в кепке из подполы выхватил пистолет и распахнул дверь, оставшись за нею в темноте. Вперед заскочил крепыш, в руке у него тоже был пистолет...
Посреди комнаты стоял бильярд, на зеленом сукне россыпью лежали потертые, в ссадинах и царапинах шары. На шум внезапно распахнувшейся двери медленно повернули в их сторону головы два парня. Один из них отвернулся в сторону зеленого сукна и желтых шаров, а другой, с лицом, изъеденным оспинками, уставил белые, невидящие глаза на крепыша с пистолетом.
- Нет их здесь, одни наркоманы паршивые! - крикнул крепыш и, повернувшись кругом, шагнул наружу.
Наркоман, безразлично глянувший вслед, так же остался безучастен к прогремевшему выстрелу из темноты, отбросившему крепыша назад в бильярдную...
Раздался треск кустов, а затем один за другим четыре выстрела. Тремя выстрелами ответил другой пистолет, одной пулей разбив стекло в окне бильярдной...
Парень с лицом в оспинках медленно подошел к крепышу, оттащил его за ноги чуть в сторону и прикрыл дверь. Его напарник, все это время целившийся кием по шару, наконец сделал удар, оказавшийся слишком сильным: шар перелетел через борт и со стуком упал на дощатый пол. Оба молча глядели, как шар медленно подкатился к лежащему на полу телу с окровавленной грудью и коснулся курчавой головы. Тот, что с оспинками, вдруг улыбнулся, сунул руку в карман и достал складной нож...
За разбитым окном в перестрелку двух пистолетов вдруг включился третий, послышались чьи-то крики, снова пистолетная стрельба и, наконец, итог подвела длинная автоматная очередь...
Через пару минут дверь бильярдной распахнулась также внезапно, как и минут двадцать назад. На пороге стоял парень в джинсах и синем батнике, он и несколько человек с оружием за его спиной в ужасе глядели на заляпанный кровью суконный стол, курчавую голову посередине и человека, который медленно и тщательно целился кием в мертвый глаз...
ГЛАВА 36.
Дождь барабанил в стекло, сад за окном шумел, удары миллионов крупных капель с тысячами листьев сливались в ровное и успокаивающее шипение. Дождь еще долго не кончится, с надеждой подумал Олегов, а когда кончится, я пойду в лес босыми ногами по желтеющей траве и колючей хвое...
Он шевельнулся и не почувствовал левой руки. Он осторожно, стараясь не разбудить Гаури, переложил ее голову на подушку и вытащил онемевшую руку.
Дождь начал стихать, услышав это, он поспешил встать и подойти к окну, ступая босыми ногами по прохладному полу. Ему не повезло, через несколько минут дождь совсем стих. Воздух за стеклом стал неправдоподобно прозрачным. Леса за окном не было, не было и травы, усыпанной хвоей. Были горы, после дождя вдруг угрожающе приблизившиеся, да небольшой фруктовый сад под окном. За высокой глинобитной стеной был виден другой сад, другой дом и еще сад. А дальше - серо-желтая долина, убегающая к подножьям высоких гор. Окна, смотревшие на Кабул, были с другой стороны дома.
Вряд ли в Бомбее, если я туда вообще доберусь, что-нибудь изменится, устало подумал Олегов. Как будто почуяв, что он подумал о ней, за спиной шевельнулась в постели Гаури. Он обернулся. Она лежала свернувшись калачиком, отвернувшись от него, совсем маленькая под одеялом. Он подошел к широкой кровати, ее подушка была испачкана следами туши, он понял, что Гаури плакала.
Он обошел кровать, сел рядом с ней, стал гладить по черным блестящим волосам, по смуглой щеке, еще не просохшей от слез.
- Не плачь. Почему ты плачешь?
- Я тебе не нужна.
- Почему ты так думаешь? - растерянно спросил Олегов.
- Почему ты не улетел? Тебя Маскуд заставил?
- Конечно же нет, - ответил он и потрепал ее по щеке. -Как бы он смог меня заставить? У меня был выбор и я выбрал тебя.
Гаури повернулась лицом к нему, вытерла щеку и неуверенно попросила:
- А скажи еще раз...
Олегов улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в щеку.
- Я тебя люблю. Потому и выбрал тебя.
А ведь у меня действительно не было выбора. Откуда она знает? Чует, наверное... Гаури, как будто услышав его мысли, печально улыбнулась и снова отвернулась.
Какая ей разница теперь, с досадой подумал Олегов, ведь ничего не изменить.
- Знаешь, в России есть такой цветок - ромашка...
- Ну и что? - Гаури заинтересованно подняла голову и доверчиво посмотрела на него. Так вот, девушки любят гадать на ромашке. У нее много лепестков, они отрывают по одному и приговаривают - ''любит - не любит, к сердцу прижмет - к черту пошлет...''
- Ой, у пуштунских девочек тоже такое есть, - обрадовалась Гаури, только цветок другой, а говорят они при этом другое, но похожее.
И она затараторила какую-то абракадабру.
Лишь на пятый день на вилле появился Маскуд.
Требовательно просигналила машина на воротах, поторапливая старого садовника, замешкавшегося с запором. Из серебряной ''Хонды'' тяжело вышел Маскуд, зорко глянул на окна и приветливо махнул Олегову, точно угадав, из-за какой портьеры он осторожно выглядывает.
- Плохи наши дела, Миша, - озабоченно после подчеркнуто теплого приветствия начал Макуд.
- Что, нет билетов на самолет? - насмешливо спросил Олегов, лихорадочно соображая, что же это такое случилось, что даже Маскуд опечален.
- Долетел он хорошо, и таможню прошел гладко. Но сразу за воротами его взяли под наблюдение...
- Его или меня?! - нетерпеливо перебил Олегов.
- Он сначала думал, что просто грабители охотятся за вещами и деньгами. Оказалось, что нет. Значит, тебя ждали. Хотели убить. Стреляли...
- Бред какой-то, кому я нужен?! - пробормотал Олегов и отвел глаза в сторону.
- Ну, это твое дело, - усмехнулся Маскуд. - Это твое дело, кто из-за чего на тебя обижен. Но дело вот в чем: связи нет третий день. А мы условились, что каждый день из Ташкента должен приходить сигнал.
- От меня ты что хочешь? Чтобы съездил в Ташкент разобрался?
- Не нервничай. Я обещал вас отправить, я и отправлю. Но ведь надо разобраться, верно? Ведь у него твои документы...
- Что делать?
- Подумай, как можно навести справки.
Олегов встал, нервно прошелся по комнате. Он отчетливо понял, чем грозит ему любая неприятность с двойником в Союзе, ведь чтобы не случилось с двойником - это случится со старшим лейтенантом Олеговым. Даже безбилетный проезд в трамвае мог бы кончится катастрофой.
- Ты прав. Не до отдыха сейчас. Ладно, поехали. Я переоденусь в форму и позвоню в полк. Их комендатуры, если там не наш наряд. А если наш - попробую из Бала-Хиссара, хотя там кое-кто меня знает. Поехали, пока не стемнело.
Укрывшись пледом на заднем сиденье, Олегов осторожно поглядывал на серые дувалы вдоль пестрых улиц, он снова лег, когда они проезжали переулком мимо высокой стены советского посольства, и снова выглянул, когда они выехали на проспект. Справа пронеслась чугунная ограда Кабульского зоопарка, он успел рассмотреть за решеткой грязного барана с круглыми рогами и крупную надпись на английском :'' детям - 10 афганей, взрослым - 20 афганей.''
Маскуд чуть тронул плечо водителя и тот свернул налево в переулок, затем еще раз и, наконец, въехал под арку, на которой висела вывеска '' Модерн арт галери'' - галерея современного искусства . Машина остановилась в крошечном дворике, усатый водитель в широких штанах выбежал и через несколько минут вернулся, кивая головой.
- Такси, Миша, у выхода. Надеюсь на удачу.
Олегов не ответил ему, вышел из машины и пошел сквозь арку на дорогу, оставив дверцу машины открытой.
Таксист опасливо поглядывал на него в зеркальце над заднего вида, вел машину быстро, стараясь побыстрее избавиться от странного молчаливого пассажира. Промелькнули мимо серые ворота '' пятьдесят седьмого'' полка, один, другой поворот - и они ехали уже мимо стадиона, на котором гарцевали пестро одетые всадники, тренировавшиеся к какому-то празднику. Жестом Олегов велел свернуть в переулок и остановиться метрах в тридцати за двухэтажным зданием комендатуры. От задней калитки, возле которой стоял часовой в каске и бронежилете, его заслонял туалет.
Олегов постоял, передохнул, раздосадованный, что так часто бьется сердце, и лениво, не глядя на часового, побрел к туалету. Через десять минут так же лениво он вышел, на ходу застегивая ширинку, и вдруг нос к носу столкнулся с самим комендантом Кабульского гарнизона - подполковником Деревяшкиным.
- Старлей! - громовым голосом окликнул его осанистый подполковник. - Ты знаешь, на чем засыпается половина советских разведчиков за границей?
- На чем?..
От неожиданности голос у Олегова чуть сел.
- Они выходят из туалета с не застегнутой ширинкой и застегивают ее по дороге. И вот тут-то их и вяжут!
Довольно захохотав, Деревяшкин прошел мимо, чтобы буквально через минуту загрохотать проклятиями в адрес наряда, который развел грязь в туалете.
Часовой у калитки, наблюдавший всю эту сцену, ухмыльнулся, когда Олегов проходил мимо, подыгрывая ему, Олегов ответил хмурым взглядом. Легко взбежав по лестнице на второй этаж, он сначала краем глаза глянул, кто находится в комнате дежурного по караулам. Там сидел капитан с черными петлицами и эмблемами танкиста. Он заинтересованно разглядывал огромный черный двухкассетник со множеством кнопок и рычажков.
- Вот это машина! - восхищенно сказал Олегов. - Чья?
- Комендант изъял у каких-то барыг, "Шарп-777" тысяч сорок стоит, уважительно сказал капитан.
- Я позвоню?
- Давай...
Олегов поднял трубку белого телефона ВЧ-связи, дождался ответа и попросил:
- Пожалуйста, ''Моторку'' дайте...
Дожидаясь ответа, он повернулся к капитану и сказал:
- Деревяшкин там в туалете свирепствует...
- Суки, - коротко ответил капитан, вышел в коридор и что было силы закричал - Дневальный!!!
- Але, пожалуйста, ''Моторка'', ''Розовый ''дайте! ''Розовый?'' Дежурного дай пожалуйста.
Дожидаясь ответа, Олегов размышлял, почему и кто дает позывные частям. Ну, с нашим-то полком понятно - весной аллея через полк действительно розовая от цветов на деревьях...
Чуть прерванный аппаратурой засекречивания, в трубке раздалось:
- Помощник дежурного старший лейтенант Кораблев...
- Слушай, дружище! Большая просьба к тебе, я хотел передачу в Союз отправить! Землячок у меня в вашем полку есть, должен в отпуск ехать! Мишка Олегов, может, знаешь такого?
- Вот неудача, даже неловко говорить, - неуверенно отозвался голос в трубке.
- Да что такое, неужели уехал? - встревожено спросил Олегов.
- Да нет, похуже история...
- Ладно, не тяни, что там такое случилось?
- В общем, он только до Ташкента долетел... А на второй день прямо в городе его сбила машина, белые ''Жигули''. Да не просто сбила, какие-то гады сбили, выскочили из машины, увидели, что живой, так еще и добили. Голову аж в котлету превратили...
- Откуда знаешь? - почему-то спокойным голосом спросил Олегов, Брешут, наверное..
- Брешут?... Наш мужик в Ташкент летал на опознание тела, родных-то еще нет. Он-то все и доложил, из штаба округа звонил. Рассказывал, что ни одного живого места, еле узнал, по ботинкам, наверное он ему на отпуск свои ботинки дал...
Поежась от прохладного осеннего ветерка, спокойно и не оглядываясь, Олегов вышел за ворота комендатуры, где в ожидании скорого вечера грохотала гусеницами БМП-3, готовясь занять позицию на ночь, и побрел через автостоянку к стадиону. Скользнув взглядом по улице, он увидел серебристую ''Хонду'', требовательно махнул рукой и вышел прямо на проезжую часть.
- Ты что, сумасшедший? - прошипел зло Маскуд, оглядываясь по сторонам.
- А пошел ты...
- В чем дело, Миша? - требовательно спросил Маскуд.
- Я тебе не Миша.
- Да говори же, в чем дело?!
- Мишу Олегова сбила машина в Ташкенте. Погиб, стало быть, Миша... Вот только кто теперь я?
Маскуд не ответил, он неподвижно смотрел в окно.
- Что ты не отвечаешь? Кто теперь я? Как меня зовут?!
Водитель испуганно обернулся. Маскуд же, казалось, не обратил никакого внимания на крик Олегова. Олегов притих. А ведь я теперь ему не нужен, вдруг подумал он. Остаток дороги до дома Маскуда ехали молча. Молча зашли в дом, молча пили чай, молча не глядели друг на друга, пока Маскуд, наконец, не сказал"
- Ты, конечно, понимаешь, что в Кабуле тебе больше делать нечего?!
- В твоем паршивом Бомбее мне тоже делать нечего.
Маскуд удивленно посмотрел на него:
- А Гаури? Или тебе есть куда лететь?! Я могу тебя отправить в Россию, но только с караваном, не думаю, что ты вместе с ней дойдешь. Разные люди сейчас в горах...
- Гаури ты мне специально подсунул. Ведь так?
- Предположим, так. Но оставаться я тебя не заставлял. Да и какое это имеет сейчас значение? Я тебе больше ничего предлагать не буду. Из Кабула вырваться помогу, а дальше, как знаешь, - равнодушно сказал Макуд и отвернулся к окну, за которым уже сгущались сумерки и зажигались городские огни, а где-то над горизонтом бесшумно скользнула в небо огненная струя трассеров.
Я ему не нужен, еще раз подумал Олегов и сказал:
- Вот что, раз я тебе не нужен, отправь меня
- Куда? - усмехнулся Маскуд и насмешливо посмотрел на Олегова. Он уже решил, куда отправить этого парня, сыгравшего совою роль и теперь только мешавшего ему.
- В Эр-Рияд.
- Куда?! - Маскуд изумленно посмотрел на него.
- В Эр-Рияд. Одного.
- Но почему туда?
- У меня там знакомый шейх. И еще, я хотел бы позвонить туда перед отлетом, - дерзко и с наглецой сказал Олегов.
Маскуд ошарашено глядел на него. Этот парень снова преподнес сюрприз.
- Ну ладно, какая мне разница, куда тебя отправить, - сказал Маскуд и подумал, какая мне разница как тебя отправить.
- А что, Маскуд, правда, что твоего брата наши убили? - спросил вдруг Олегов.
Маскуд подошел к креслу, тяжело опустился в него и неприязненно посмотрел на Олегова:
- Правда, под Фаррахом.
- А кто?
- Я знаю, что старший лейтенант. Такой же, как ты, десантник. Судили его потом, мне бумагу прислали, что расстреляли. Космонавты какие-то за него заступались, а все равно расстреляли. Какое тебе дело? - в глазах Маскуда вспыхнули огоньки ненависти. Олегову стало неловко за неуместное любопытство, он почувствовал и себя виноватым за трагедию, случившуюся несколько лет назад.
- Ладно, извини, - пробормотал он и подумал, а уместно ли здесь понятие прощения, и что можно простить. - Скажи лучше, когда меня отправишь?
- Не волнуйся, не задержу. Сначала местным рейсом до Кандагара, в Пакистан пойдешь с караваном, а там тебе помогут долететь до Эр-Рияда. Тебе ведь туда?
- Ага, - неуверенно ответил Олегов. Сложность предстоящего пути его пугала. Как и все советские люди, он испытывал инстинктивный трепет перед любым пересечением границы.
- Один полетишь? - усмехнулся Маскуд.
- Да...
- Ну-ну, твое дело.
Олегову показалось, что по его лицу скользнула торжествующая улыбка и тут же исчезла.
ГЛАВА 37.
Здание Кабульского аэровокзала , по размерам соответствовавшее рангу областного советского городишки, было густо забито пестрой толпой. ХАДовцы на входе с овчарками проверяли багаж и пассажиров. Обнюхала, зло рявкнув, собака и Олегова, который сгибаясь, волок за своим хозяином, высохшим и желчным стариком, тяжеленные чемоданы. Не по - афгански пахну, подумал Олегов и вспомнил полковую суку по кличке Рыжая ее наследницу по кличке Марта, которые отрабатывали свой хлеб, исправно облаивая афганцев, неосторожно проходивших мимо строя во время полкового развода.
Афганский офицер на входе подозрительно глянул на закамуфлированного под слугу-носильщика Олегова и что-то спросил. Олегов молча посмотрел на него, затем перевел взгляд на старика. Тот повернулся к офицеру и стал что-то сердито объяснять. Офицер понял , сочувственно кивнул головой и махнул рукой, разрешая пройти.
За окнами с нарастающей силой мощно прогудел маневрирующий ''Боинг''. Он должен был везти за государственный счет паломников в святой город Мекку. Скромный АН-24, на котором предстояло лететь Олегову, отправлялся вторым.
Сплавив чемоданы для проверки на ленту транспортера, Олегов скромно стал в сторону , как и положено усердному слуге. Искоса он поглядывал на толпящихся вокруг важных стариков, довольных и гордых, что им выпала честь и удача совершить с комфортом за казенный счет паломничество в святые города и после с полным правом облачиться в ослепительно белые чалмы. На входе за стеклянной дверью мелькнул и исчез Маскуд, на прощание еле заметно взмахнув рукой. Почему он меня с паломниками сразу в Саудовскую Аравию не отправил, тревожно подумал Олегов и вздрогнул от еле слышного знакомого шепота:
- Миша...
Он медленно повернулся, небрежно оглядывая зал. Конечно, это была она. У него и раньше вызывала безотчетную тревогу одна из немногих женских фигур в зале, чьи лица были глухо зашторены паранджой.
- Миша, я прошу тебя, не улетай...
Желчный старик, хозяин Олегова, подозрительно глянул на женщину, стоявшую в пол оборота к Олегову, и снова завистливо уставился на ''Боинг'' и на паломников.
- Миша, я прошу тебя, останься. Не бросай меня...
- Кто послал тебя? - еле слышно выдохнул он. Он почувствовал себя снова как бы балансирующим на лезвии, до головокружения остром. Журавль в руке или синица в небе, устало спросил он самого себя.
- Я люблю тебя... Не улетай...Если хоть чуть-чуть любишь меня...
Почему я все время кому-то что-то должен? - обречено подумал Олегов и подошел к старику. Тот беспокойно глянул на него. Олегов почтительно склонил голову, затем протянул руку и мягко, но уверено выдернул из рук старика документы, взял свой паспорт, вынул из него авиабилет с надписью ''Ариана'' и, выразительно глянув на старика, аккуратно порвал. Старик в бешенстве вытаращил глаза и ,крадучись, оглянулся по сторонам, не видел ли кто.
Олегов повернулся кругом и медленно, переступая тюки и уступая дорогу почтенным мужам, направился к выходу. Впереди метрах в пятидесяти на автостоянке он увидел серебристую ''Хонду'' Маскуда, выждал еще минуту и, когда толпа провожающих зашевелилась, услышав объявление о вылете рейса, неторопливо направился в сторону чахлого скверика...
Отрешенно он глядел в сторону летного поля. Невдалеке, виновато сгорбившись, стояла худенькая фигурка, закутанная в белую ткань...
Маскуд задумчиво глядел, сидя в машине, на взлетающий ''Боинг'' и выруливающий следом ''АН''. В руке Маскуд сжимал трубку радиотелефона...
На крыше президентского дворца озябший солдат равнодушно глянул на взлетевший самолет, поерзал на длинном зеленом ящике с ракетой ''Стрела'' и старательно стал выводить в журнале наблюдений: ''Боинг - 747'' полет горизонтальный, северо-восток, 11.40. АН-24, полет горизонтальный, северо-восток, 11.45.'' Отложив журнал, он снова принялся писать письмо маме...
С вершины одного из холмов за чертой города вдруг взмыла еле видная черточка зенитной ракеты и, чуть рыща по сторонам, устремилась к брюху ''Ана'', игнорируя яркие искры-ловушки, которые тот испуганно отбрасывал...
Толпа вокруг аэровокзала ахнула, кто-то зачастил молитву, а какая-то женщина пронзительно завизжала, когда самолет дрогнул и тяжело пошел вниз, оставляя длинный след...
Маскуд бросил трубку радиотелефона в нишу, задумчиво кивнул головой и, печально улыбаясь, дал знак водителю:'' Трогай!''
Олегов нервно хмыкнул, оглянулся по сторонам и неуверенно подошел к белой фигурке.
- Эй, Гулька, это ты, что ли?
- Я...- робко отозвалась девушка.
- Так ты что, знала, что самолет собьют?
- Что я могла сделать? - всхлипнула она.
Олегов озадаченно потер подбородок и коротенькие усы, которые Маскуд велел отпустить для маскировки и покрасить в черный цвет.
- Действительно, синица в руке...
- Что?
- Слушай, подружка, а что же ты мне сразу не сказала? Не предупредила?
Девушка еще раз всхлипнула, на мгновение примолкла, набираясь смелости, и рассудительно сказала:
- Должна же я была узнать, любишь ли ты меня? Если бы я сразу сказала, ты, конечно же, остался. Это как ромашка, помнишь, ты рассказывал, любит не любит... Ведь ты из-за меня остался, да, милый? Ведь да? Что же ты молчишь?
- Ну конечно же, - улыбнулся он невольно, вдруг подумав, что теперь ему никакие границы не помеха, и что он обязательно вернется домой, и Гаури вернет той стране, где она и должна жить...
К О Н Е Ц